Майкл Вайерман потерял сознание и упал лицом вперед.
5
6
5
– Вижу, ты уже чувствуешь себя лучше, – отчеканил Хамиль.
Командир повстанцев стоял в картинной позе, уперев руки в бока, стек заткнут за голенище начищенного сапога. Майкл Вайерман с усилием перевел себя из лежачего положения в сидячее, привалился спиной в палаточному шесту и подтянул вверх колени. Снова взяв в руки жестяную кружку с супом, он возобновил свой обед.
Иссак Поттер, сидящий на стуле и осторожно извлекающий плоскогубцами из трофейных патронов пули, поднял голову и снизу вверх глянул на Хамиля.
– Всего два дня, – продолжил Хамиль. – Он быстро поправился.
Для того чтобы одолеть болезнь Майкла, потребовались почти все антибиотики из его личной аптечки и аптечки Поттера, и сейчас он чувствовал себя значительно лучше. Лихорадка прошла, сменившись теплым ступором, слабостью, глухим зудом во всем теле, из-за которого он, время от времени забываясь, принимался задумчиво чесаться. На Хамиля Майкл смотрел со спокойным удивлением.
– Что ж, он ведь еще молод, – ответил Хамилю Поттер ровным и значительным тоном, ставшим за последние дни для него привычным. – В таком возрасте редко умирают своей смертью.
Услышав такое, Хамиль мигнул. Потом вытащил из-за голенища сапога стек и несильно хлопнул им себя по ноге.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь, Поттер.
Быстро взглянув на Майкла Вайермана, Хамиль снова впился хмурым взглядом в маленького центаврианина.
– Ты что же, хочешь сказать, что я специально хотел угробить парня?
Не считая нахмуренных бровей, сказано это было, как ни странно, спокойно и без малейшей тени возмущения.
– Нет, – отозвался Поттер и серьезно покачал головой. – Я так не думаю. В самом деле. Но бывает так, что люди рассчитывают, что случай сделает вместо них то, на что в силу каких-то причин они не могут решиться сами.
Хамиль снова мигнул. И снова стегнул себя стеком по ноге – уже сильнее. Потом наполовину повернулся.
– Я зашел, чтобы узнать как его здоровье. Вижу, что он идет на поправку. Это все, что мне было нужно.
Завершив свой поворот, он четким шагом вышел из палатки на воздух.
Майкл Вайерман допил суп.
Через некоторое время он снова прилег и подложил под голову руку.
– Поттер?
– Что, Майкл?
– Корабль сбросил остальные ружья?
– Да, прошлой ночью.
– И ты считаешь, что, несмотря ни на что, оружие можно отдавать Хамилю?
Поттер немного помолчал.
– Да, – отозвался он через минуту, – я так считаю.
– Тебе нравится Хамиль?
– Нет.
– Рад, что не я должен принимать здесь решения.
– Почему?
– Почему? Потому что я уже на месте. Тут моя родина. Все, что было возможно, я уже решил на Центавре – решал я сам или решали за меня, не знаю – даже если я сейчас хочу что-то изменить, я не в силах это сделать. Но твое положение иное – ты не только попал сюда как кур во щи, но и должен принимать решения соответственно обстановке. Когда твое начальство отдавало тебе приказы на Центавре, оно понятия не имело, что на самом деле представляет собой замечательная армия Хамиля. Оттуда все выглядело удобно и аккуратно. Дать людям оружие и предоставить им возможность начать борьбу, а потом только подкреплять их иногда боеприпасами и техникой. Но теперь оказалось, что для того чтобы хотя бы один пришелец был убит из этих ружей, нам придется проделать немалую воспитательную работу. Хамиль прижился здесь в горах, и его отсюда не сдвинуть. Теперь он примется терроризировать другие окрестные банды, сделается местным горным царьком, но стоит предложить ему выступить против пришельцев, как он немедленно сляжет с сердечным приступом.
Поттер снова ответил не сразу. Когда он заговорил, его голос звучал очень мягко:
– Ты ошибаешься, Майкл. Во-первых, по поводу того, что я должен что-то решать. Мне нечего решать. А вот тебе, кажется, есть, о чем подумать. Я сделал все, как было условлено – запустил машинку, и все идет по плану. Хамиль собирается напасть на пришельцев. Это во-вторых.
– Да без Ньюфстеда Хамиль штаны не сможет с утра застегнуть, – бросил в ответ Майкл первое, что пришло ему на ум под влиянием порыва эмоций.
– Но Ньюфстед при нем, и он никуда не девался, – ответил Поттер. – Ладислас тоже здесь. Они не дадут ему сидеть на месте.
– Ты уверен?
– Уверен, потому что… – Поттер вздохнул. – Потому что они хотят править миром. Они правильно полагают, что как только Хамиль начнет войну с пришельцами, недалек тот день, когда он станет военным диктатором всей Земли. Кстати, Хамиль тоже так думает. Ньюфстед и Ладислас, вместе или по-отдельности, не знаю, рассчитывают остаться до срока при нем теневыми управляющими фигурами. Вот почему Хамиль, это хвастливый трус, все-таки решится напасть на пришельцев. Вот почему Ньюфстед, этот бывший вор и бандит, толкает его на это. Вот почему Ладислас, который раньше, в старые времена, был профессором политологии и кроме английского с не меньшей легкостью изъясняется на нескольких других языках, без возражений согласился таскать по горам семидесятифунтовый тюк и драить Хамилю сапоги. Вот почему ты, независимо от того, насколько хороший ты боец сейчас или каким станешь потом, никогда не будешь принят в круг этих людей.
Майкл Вайерман промолчал – ему нечего было сказать. Иссак Поттер снова принялся вытаскивать плоскогубцами из патронов пули. Прошло около получаса, когда Майкл опять повернулся на бок, поднял жестяную кружку стоящую рядом с ним на полу и протянул ее Поттеру.
– Ты не мог бы принести мне еще супа, пожалуйста? – попросил он центаврианина.
Иссак Поттер кивнул, взял кружку и вышел наружу к костру. Вернувшись назад, он подал кружку Майклу.
– Знаешь, – задумчиво начал Майкл Вайерман, – когда я был маленьким, мной в основном занималась мама. Она много рассказывала мне о Земле, о том, какой там раньше была жизнь – о том, какими людьми были земляне. Вспоминая сейчас о том времени на корабле и о тех людях, которые летели там вместе с нашей семьей, я думаю сейчас и думал так всегда, что все в ее рассказах было правдой. Люди, что летели с нами, были дружелюбными, вежливыми – хорошими людьми. Во всех отношениях. По крайней мере ко мне все были очень добры.
Майкл отхлебнул из теплой кружки супа.
– Конечно, моя мать была женой Президента, а я был президентским сыном. Когда я подрос, я часто думал об этом. Хотя и не особенно углубляться в размышления. Да и к чему мне это было? Когда все хорошо, зачем изводить себя ненужными мыслями? Но вот сейчас мне двадцать пять и я здесь.
Он снова приложился к кружке.
– Ты прав, Поттер. Ты сделал свою работу. И некого винить, если Хамиль и остальные окажутся не теми, кем должны были быть. «Правительство в изгнании» отсюда слишком далеко. Здешним молодцам нет до него дела. Они не пытаются строить из себя героев, они остаются сами собой и посылают старое правительство к чертям. Но главное, что и Центавру нет дела до того, кто будет заправлять этим миром – им важно, чтобы пришельцев выставили отсюда в шею.
– Вот что мне кажется, – продолжил он, отставляя пустую кружку. – Мне кажется, что сейчас на Земле я единственный, кому не все равно, как и что здесь пойдет дальше. Хотя в данный момент даже мне не до того.
Он повернулся на спину и через несколько минут погрузился в сон.
Через три дня Майкл Вайерман окреп настолько, что не только смог подняться на ноги, но и принялся помогать Поттеру обучать людей Хамиля пользоваться центаврианскими ружьями. Особого труда это занятие не требовало. Мужчины постарше, независимо от того, кем они были в прежней жизни, успели научиться обращаться с оружием очень хорошо. Те же, кто помоложе, вырос с оружие в руках. Все, чему требовалось научить их, это придавливать курок большим пальцем вместо того, чтобы жать на него указательным, и учитывать при стрельбе стремление ружей уходить вверх и влево. Люди учились этому очень быстро. Хамиль наблюдал за успехами своих подчиненных бесстрастно, но даже он не мог ни на что пожаловаться. Майкл Вайерман старался ни с кем особенно не разговаривать, общался с повстанцами только там, где этого требовали обязанности инструктора, да и тогда изъяснялся в основном односложно. Решив, что так будет для него лучше, он выбрал для себя такую тактику поведения, и в последующие дни не случилось ничего, что смогло бы опровергнуть его мнение.
Командир повстанцев стоял в картинной позе, уперев руки в бока, стек заткнут за голенище начищенного сапога. Майкл Вайерман с усилием перевел себя из лежачего положения в сидячее, привалился спиной в палаточному шесту и подтянул вверх колени. Снова взяв в руки жестяную кружку с супом, он возобновил свой обед.
Иссак Поттер, сидящий на стуле и осторожно извлекающий плоскогубцами из трофейных патронов пули, поднял голову и снизу вверх глянул на Хамиля.
– Всего два дня, – продолжил Хамиль. – Он быстро поправился.
Для того чтобы одолеть болезнь Майкла, потребовались почти все антибиотики из его личной аптечки и аптечки Поттера, и сейчас он чувствовал себя значительно лучше. Лихорадка прошла, сменившись теплым ступором, слабостью, глухим зудом во всем теле, из-за которого он, время от времени забываясь, принимался задумчиво чесаться. На Хамиля Майкл смотрел со спокойным удивлением.
– Что ж, он ведь еще молод, – ответил Хамилю Поттер ровным и значительным тоном, ставшим за последние дни для него привычным. – В таком возрасте редко умирают своей смертью.
Услышав такое, Хамиль мигнул. Потом вытащил из-за голенища сапога стек и несильно хлопнул им себя по ноге.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь, Поттер.
Быстро взглянув на Майкла Вайермана, Хамиль снова впился хмурым взглядом в маленького центаврианина.
– Ты что же, хочешь сказать, что я специально хотел угробить парня?
Не считая нахмуренных бровей, сказано это было, как ни странно, спокойно и без малейшей тени возмущения.
– Нет, – отозвался Поттер и серьезно покачал головой. – Я так не думаю. В самом деле. Но бывает так, что люди рассчитывают, что случай сделает вместо них то, на что в силу каких-то причин они не могут решиться сами.
Хамиль снова мигнул. И снова стегнул себя стеком по ноге – уже сильнее. Потом наполовину повернулся.
– Я зашел, чтобы узнать как его здоровье. Вижу, что он идет на поправку. Это все, что мне было нужно.
Завершив свой поворот, он четким шагом вышел из палатки на воздух.
Майкл Вайерман допил суп.
Через некоторое время он снова прилег и подложил под голову руку.
– Поттер?
– Что, Майкл?
– Корабль сбросил остальные ружья?
– Да, прошлой ночью.
– И ты считаешь, что, несмотря ни на что, оружие можно отдавать Хамилю?
Поттер немного помолчал.
– Да, – отозвался он через минуту, – я так считаю.
– Тебе нравится Хамиль?
– Нет.
– Рад, что не я должен принимать здесь решения.
– Почему?
– Почему? Потому что я уже на месте. Тут моя родина. Все, что было возможно, я уже решил на Центавре – решал я сам или решали за меня, не знаю – даже если я сейчас хочу что-то изменить, я не в силах это сделать. Но твое положение иное – ты не только попал сюда как кур во щи, но и должен принимать решения соответственно обстановке. Когда твое начальство отдавало тебе приказы на Центавре, оно понятия не имело, что на самом деле представляет собой замечательная армия Хамиля. Оттуда все выглядело удобно и аккуратно. Дать людям оружие и предоставить им возможность начать борьбу, а потом только подкреплять их иногда боеприпасами и техникой. Но теперь оказалось, что для того чтобы хотя бы один пришелец был убит из этих ружей, нам придется проделать немалую воспитательную работу. Хамиль прижился здесь в горах, и его отсюда не сдвинуть. Теперь он примется терроризировать другие окрестные банды, сделается местным горным царьком, но стоит предложить ему выступить против пришельцев, как он немедленно сляжет с сердечным приступом.
Поттер снова ответил не сразу. Когда он заговорил, его голос звучал очень мягко:
– Ты ошибаешься, Майкл. Во-первых, по поводу того, что я должен что-то решать. Мне нечего решать. А вот тебе, кажется, есть, о чем подумать. Я сделал все, как было условлено – запустил машинку, и все идет по плану. Хамиль собирается напасть на пришельцев. Это во-вторых.
– Да без Ньюфстеда Хамиль штаны не сможет с утра застегнуть, – бросил в ответ Майкл первое, что пришло ему на ум под влиянием порыва эмоций.
– Но Ньюфстед при нем, и он никуда не девался, – ответил Поттер. – Ладислас тоже здесь. Они не дадут ему сидеть на месте.
– Ты уверен?
– Уверен, потому что… – Поттер вздохнул. – Потому что они хотят править миром. Они правильно полагают, что как только Хамиль начнет войну с пришельцами, недалек тот день, когда он станет военным диктатором всей Земли. Кстати, Хамиль тоже так думает. Ньюфстед и Ладислас, вместе или по-отдельности, не знаю, рассчитывают остаться до срока при нем теневыми управляющими фигурами. Вот почему Хамиль, это хвастливый трус, все-таки решится напасть на пришельцев. Вот почему Ньюфстед, этот бывший вор и бандит, толкает его на это. Вот почему Ладислас, который раньше, в старые времена, был профессором политологии и кроме английского с не меньшей легкостью изъясняется на нескольких других языках, без возражений согласился таскать по горам семидесятифунтовый тюк и драить Хамилю сапоги. Вот почему ты, независимо от того, насколько хороший ты боец сейчас или каким станешь потом, никогда не будешь принят в круг этих людей.
Майкл Вайерман промолчал – ему нечего было сказать. Иссак Поттер снова принялся вытаскивать плоскогубцами из патронов пули. Прошло около получаса, когда Майкл опять повернулся на бок, поднял жестяную кружку стоящую рядом с ним на полу и протянул ее Поттеру.
– Ты не мог бы принести мне еще супа, пожалуйста? – попросил он центаврианина.
Иссак Поттер кивнул, взял кружку и вышел наружу к костру. Вернувшись назад, он подал кружку Майклу.
– Знаешь, – задумчиво начал Майкл Вайерман, – когда я был маленьким, мной в основном занималась мама. Она много рассказывала мне о Земле, о том, какой там раньше была жизнь – о том, какими людьми были земляне. Вспоминая сейчас о том времени на корабле и о тех людях, которые летели там вместе с нашей семьей, я думаю сейчас и думал так всегда, что все в ее рассказах было правдой. Люди, что летели с нами, были дружелюбными, вежливыми – хорошими людьми. Во всех отношениях. По крайней мере ко мне все были очень добры.
Майкл отхлебнул из теплой кружки супа.
– Конечно, моя мать была женой Президента, а я был президентским сыном. Когда я подрос, я часто думал об этом. Хотя и не особенно углубляться в размышления. Да и к чему мне это было? Когда все хорошо, зачем изводить себя ненужными мыслями? Но вот сейчас мне двадцать пять и я здесь.
Он снова приложился к кружке.
– Ты прав, Поттер. Ты сделал свою работу. И некого винить, если Хамиль и остальные окажутся не теми, кем должны были быть. «Правительство в изгнании» отсюда слишком далеко. Здешним молодцам нет до него дела. Они не пытаются строить из себя героев, они остаются сами собой и посылают старое правительство к чертям. Но главное, что и Центавру нет дела до того, кто будет заправлять этим миром – им важно, чтобы пришельцев выставили отсюда в шею.
– Вот что мне кажется, – продолжил он, отставляя пустую кружку. – Мне кажется, что сейчас на Земле я единственный, кому не все равно, как и что здесь пойдет дальше. Хотя в данный момент даже мне не до того.
Он повернулся на спину и через несколько минут погрузился в сон.
Через три дня Майкл Вайерман окреп настолько, что не только смог подняться на ноги, но и принялся помогать Поттеру обучать людей Хамиля пользоваться центаврианскими ружьями. Особого труда это занятие не требовало. Мужчины постарше, независимо от того, кем они были в прежней жизни, успели научиться обращаться с оружием очень хорошо. Те же, кто помоложе, вырос с оружие в руках. Все, чему требовалось научить их, это придавливать курок большим пальцем вместо того, чтобы жать на него указательным, и учитывать при стрельбе стремление ружей уходить вверх и влево. Люди учились этому очень быстро. Хамиль наблюдал за успехами своих подчиненных бесстрастно, но даже он не мог ни на что пожаловаться. Майкл Вайерман старался ни с кем особенно не разговаривать, общался с повстанцами только там, где этого требовали обязанности инструктора, да и тогда изъяснялся в основном односложно. Решив, что так будет для него лучше, он выбрал для себя такую тактику поведения, и в последующие дни не случилось ничего, что смогло бы опровергнуть его мнение.
6
– Вы мой штаб, парни, – объявил Хамиль, перестав наконец расхаживать и остановившись перед костром, уперев в бока руки и отбрасывая широкую длинную тень. – Вы мой штаб, – повторил он, смакуя слова. – Мой штаб.
Ладислас и Ньюфстед лежали на траве, при этом первый безмятежно глядел на звезды, а второй, подперев щеку ладонью, смотрел в огонь. Поттер сидел, закинув ногу на ногу, на большом валуне, его глаза блестели любопытством. Хамиль многозначительно отозвал их от остальных и теперь весь светился предчувствием триумфа. Сейчас он видел себя военным гением.
Майкл Вайерман, незваным незаметно пришедший к костру вслед за Поттером, презрительно изогнул губы. Он сидел на корточках в тени валуна маленького центаврианина и молча наблюдал за происходящим.
– Давай к делу, Франц, – устало подал голос Ньюфстед.
Хамиль ожег его яростным взглядом. Ньюфстед рассмеялся:
– Перестань, к чему эти драматические эффекты. Так в чем дело?
Но даже Ньюфстед не мог испортить сегодня вечером настроение Хамиля. С тех пор как прошедшим днем командир одного из специально посланных им в предгорья разведывательных отрядов, доложил ему нечто наедине, Хамиль пребывал в приподнятом настроении. И вот теперь он решил наконец ввести в курс и их тоже.
– Я начинаю боевые действия против пришельцев. Завтра будет сделан первый шаг, – отчеканил он со значением, кося одним глазом на Поттера.
– Если ты собираешься предложить нам спуститься с горы и наконец-то раздолбить тот блокпост пришлых на шоссе, тогда так сразу и скажи. – Ньюфстед не желал оставлять Хамилю почву под ногами для разворачивания грандиозных планов. Не меняя выражения лица, повернувшись на бок, Ладислас тихо усмехнулся.
– Спасибо, Ньюфстед, ты невероятно вежлив сегодня, – отрезал Хамиль.
– Ну-ну, не дуйся, – небрежно отозвался Ньюфстед. – Ты и без того, что тот воздушный шар. Еще лопнешь.
– Господа, – протрубил Поттер, – я рад слышать, что генерал Хамиль сумел подготовить план в такой короткий срок. Это весьма вдохновляет.
– Выступаем завтра? – пробасил Ладислас.
То, что назревало между Ньюфстедом и Хамилем, теперь сказывалось на них обоих. Хотя в любом случае Майкл Вайерман сомневался в том, что здесь могло произойти что-то серьезное. Горечь и раздражение Ньюфстеда должны были периодически находить выход, и такого рода пикировки в лагере вероятно были обычным делом. И снова Майкл ощутил накатывающую на него иссушающую апатию. Если эти люди его, то очевидно настало время что-то решать. Возможно, пришло время сказать себе, что двадцать лет, проведенных на Чиероне, все-таки не прошли для него даром и являются гораздо лучшим опытом и знаниями, чем то, что он мог бы получить, родившись в мире, все в котором расходилось с его представлениями о нем.
Он глубоко задумался и понял, что уже давно тоскует по Чиерону и Центавру. Он просто-напросто хочет обратно.
Хамиль восстановил свою прежнюю уверенность.
– Очень хорошо – значит, все согласны. Завтра утром я лично возглавлю атаку ударной группы на блокпост пришельцев.
Он сам собирается вести своих людей? – пораженно подумал Майкл. По правде сказать, он ожидал, что Хамиль назначит для этого дела Ладисласа или Ньюфстеда.
– Я тоже хочу пойти, – объявил он громко.
Хамиль повернулся в его сторону и всмотрелся во мрак за световым кругом от костра.
– Никто не возражал, – объяснил Майкл. – Поэтому я решил подойти послушать. В конце концов, это же глупо – вы что же, считаете, что я могу выдать ваши военные тайны врагам? Я хочу пойти с вами – могу я это сделать? Я хочу увидеть, чего вы стоите под огнем, Хамиль. Мне нужно увидеть это хотя бы раз.
Глаза Хамиля сузились. Он угрожающе улыбнулся.
– Тогда ради Бога, Вайерман. Ты приглашен, и я рад видеть тебя завтра среди нас. Более чем рад.
– Благодарю. – Майкл почувствовал, что его забавляет эта игра в открытое неуважение. Это давало ему чувство собственной твердости, опасности, которую он мог вселять в других, не меньшей чем у остальных мужественности. Как же, он желает проверить на стойкость самого Хамиля.
– Не надейтесь, Хамиль, я не дам себя убить. Я не собираюсь оказывать вам эту маленькую услугу.
Сказав это, Майкл замолчал и на Хамиля уже больше не смотрел. Он стал ему безразличен – пусть бесится от злости, если желает. Поттер тихо вздохнул.
Сформированная на следующий день ударная группа состояла из десяти человек, не считая Хамиля, Поттера, Ладисласа и Майкла Вайермана. Ньюфстед остался командовать лагерем, где к нему был приставлен личный телохранитель Хамиля, готовый зарезать Ньюфстеда в любой момент, если тот решит устроить дворцовый переворот.
Когда они спускались к шоссе, огибающему гору у подножия, Хамиль торжественно выступал впереди. Залитый ярким утренним солнцем он держал голову гордо поднятой и раздувал ноздри. Время от времени на его губах возникала довольная улыбка, способная вселить ужас, и тогда он разгонялся, переходя на бег и спеша добраться до цели. Всякие опасения по поводу возможности столкновения с членами враждебных отрядов были забыты и отброшены. Казалось, Хамиль был уверен в том, что в такой судьбоносный день любые неудачи должны были обходить его стороной.
– Ты только посмотри на него, – бросил Майкл Поттеру, кивая на фигуру партизанского вождя, шагающего впереди. – Вот уж никогда бы не подумал, что этот тип будет так рваться в бой.
Вышагивающий справа от Майкла Ладислас усмехнулся.
– Он давно уже точил зуб на этот блокпост. Так уж он хотел его заполучить.
Поттер кивнул.
– Я тоже кое-что слышал об этом.
– Тогда что же это такое – частная вылазка Хамиля? – удивился Майкл.
Поттер пожал плечами.
– Лично для меня нет никакой разницы, все, что мне нужно, это увидеть, как эти люди сумеют управиться с пришельцами.
– Да, наплевать, – согласился Майкл.
Внизу вблизи подножия горы воздух стал жарким и душным. Здесь отряд замедлил ход. Хамиль немного пришел в себя и даже заметил, что на его куртке расплываются пятна пота. Деревья пошли гуще, пространство между ними плотно заросло кустарником, ступать приходилось по толстому ковру опавшей листвы. Майкл Вайерман услышал отдаленное рататат и мрачно улыбнулся.
Внезапно Ладислас нагнал Хамиля и, положив ему руку на плечо, тихо напомнил о чем-то. Хамиль кивнул и, махнув рукой, приказал своему небольшому отряду прекратить спуск и повернуть налево. Ладислас вернулся к Майклу Вайерману и снова зашагал рядом с ним.
– Мы повернули и идем параллельно шоссе к перекрестку, где находится блокпост.
О том, что прежде чем он вмешался, Хамиль по всей вероятности собирался выйти на шоссе и подвести их к посту пришельцев строевым шагом, великан-землянин не сказал ничего.
– Как поживает твой отец, парень? – неожиданно спросил Майкла Ладислас.
– Когда я виделся с ним в последний раз, он был здоров, – ответил Майкл. – А почему… разве вы знакомы?
– На последних выборах мы с твоим отцом были противниками.
По всему выходило, что Ладисласу было очень важно сообщить ему это. Сказав так, великан снова впал в угрюмое молчание.
– Профессор Данко не сказал тебе, – подал голос Поттер, – что твоему отцу победу обеспечил перевес всего в пятнадцать голосов.
Майкл Вайерман обернулся к спокойно шагающему рядом великану. Загорелая и обветренная кожа туго обтягивала широкие скуловые кости Ладисласа. Глаза землянина, на которые раньше Майкл внимания почему-то не обращал, были чистейшего глубокого зеленого цвета. Из того, что Ладислас только что сказал Майклу, следовало, что ему должно быть не меньшей пятидесяти пяти лет. На вид землянину было около сорока.
Вспоминая отца, Майкл каждый раз видел его в старых домашних брюках внимательно осматривающим щели в стене гостиной, с тюбиком шпаклевки в одной руке и столовым ножом в другой – в тюбике была трещина, и он тек, шпаклевка капала на ковер, образуя там круглые как монеты белые пятна.
– Значит, вы проиграли? – повторил Майкл, не сводя глаз с Ладисласа Данко. – А жаль.
Блокпост у Т-образного соединения дорог был обычным одноэтажным домиком из стандартных бетонных плит. Домик этот был поставлен прямо над верхней перекладиной «Т» и имел назначение охлаждать здесь пыл горных обитателей, и никакое более. Снаружи вокруг чистенько выбеленного блокпоста шел обложенный ровными рядками выбеленных же камней цветник. Пешеходная дорожка, ведущая от главных дверей домика к шоссе, в середине расходилась надвое и кольцом обегала другой цветник с небольшой каменной насыпью в центре, из вершины которой торчал белый металлический флагшток. Флаг пришельцев весело трепетал и щелкал под теплым ветерком. Из крыши блокпоста, в том углу, где по всему должна была находиться кухня, очень мирно торчала жестяная дымовая труба, земля вокруг домика была расчищена под газоны, обнесена бордюрами из булыжников и, очевидно обильно орошаемая, зеленела ровно подстриженной сочной травой. На стоянке с левой стороны от домика стоял гражданский седан, надпись на эмалевой табличке у главных дверей гласила: «Полиция штата Пенсильвания». Это был типичнейший полицейский пост самых что ни на есть мирных времен, и воображение Майкла с готовностью нарисовало ему обитающего внутри Старшего Сержанта или его теперешний эквивалент, обеспокоенного более состоянием лужайки на переднем дворике, чем готовностью собственного пистолета.
Под руководством Ладисласа и Хамиля в кустах перед шоссе отряд был разделен на два крыла. Блокпост был охвачен этими крыльями предупредительно широким полукругом.
Для того чтобы добраться до блокпоста, нужно было пересечь довольно широкое совершенно открытое пространство, но Хамиля это, казалось, нисколько не беспокоило. Возможно, что трусость не входила в число его недостатков или же, что было более вероятно, он действительно очень сильно хотел овладеть этим блокпостом. Когда все было приготовлено, Хамиль несколько секунд стоял молча за ближайшими к шоссе кустами оглядывая своих людей. Потом он коротко кивнул Ладисласу, который засунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Вместе с остальными Майкл побежал в сторону блокпоста. Поттер с напряженной полуулыбкой на лице бежал следом за ним, поотстав на несколько шагов. Выражение лица Майкла Вайермана было каменно-непроницаемым.
Выскочив из кустов, они почти сразу же все попадали на землю и открыли бешенную пальбу по зданию блокпоста. От стен аккуратного домика начали отскакивать звездообразные куски бетона – казалось, что несколько невидимых энергичных хулиганов-мальчишек бегают перед передней стеной и во всю лупят по ней молотками. Полетели стекла из узких окон-бойниц.
По спине Майкла пробежал холодок, когда он увидел, как быстро из этих бойниц высунулись стволы пулеметов и принялись поливать нападающих ответным огнем. Как завороженный он смотрел на язычки оранжевого пламени, пляшущие на срезах дул пулеметов пришельцев.
Основной огонь защитников блокпоста был сосредоточен на фланге, противоположном Майклу – пули так и рыхлили там землю между лежащими бойцами. Люди Хамиля рассредоточились, и попасть в них было непросто, но тем не менее некоторым из них не удалось пережить этот первый шквал ответного огня. Раздалось оглушительное бумм!, и где-то посередине правого фланга к небу взметнулся столб огня и дыма. Одного из подрывников Хамиля не стало, а вместе с ним и изготовленной вручную бомбы.
В течение нескольких минут Майклу казалось, что пост пришельцев им не взять никогда. Но потом массированный огонь из центаврианских ружей ослепил бойницы, не давая стрелкам внутри возможности высунуть голову. Ответная пальба поутихла, сделавшись случайной и неприцельной. Второй подрывник Хамиля вскочил на ноги, петляя как заяц добежал до стены блокпоста, вскинул руку и швырнул вперед парусиновый мешочек, полный собранной из патронов пороховой начинки. Одновременно с его падением завершил свое горение запал, заряд взорвался, раздался гулкий удар, словно кто-то пнул ногой в гигантский барабан, и в стене блокпоста образовалась дыра около двух футов в поперечнике.
Хамиль заорал:
– По коням! – словно командовал не пехотой, а кавалерией, и через мгновение все повстанцы что есть духу мчались к беленому домику с ослепшей его стороны. Один за другим они принялись отчаянно нырять в прореху в стене, потеряли в ближнем бою еще двух человек, но уже через пять минут блокпост был взят. Майкл Вайерман присел на корточки у стены, чтобы перезарядить ружье.
То, что еще совсем недавно вероятно представляло собой аккуратную внутреннюю обстановку теперь превратилось в пыльные руины, имеющие вид многолетней заброшенности. Бетонная пыль покрывала все – даже трупы солдат-пришельцев, глядя на которых было невозможно поверить в то, что те когда-то были живыми людьми. Так много на них было пыли.
Пол был усыпан мелкокалиберными гильзами. Одна из гильз, лежащая под ягодицей Майкла, была еще горячей. Стены внутри были испещрены пробоинами и трещинами, словно невидимые хулиганствующие мальчишки успели поработать и здесь, в порыве вандализма сокрушив этот символ власти. Майкл очень живо представил себе, как все это могло происходить.
Хамиль, который куда-то исчезал, появился в разбитых дверях с застывшей как приклеенная жестокой улыбкой на лице. Перед собой он конвоировал офицера пришельцев, то и дело подгоняя того тычками своего стека. Майкл Вайерман принялся с удивлением следить за происходящим.
Пришелец был высок и худощав, с впалыми щеками, выдающимися скулами и орлиным носом. Его кожа напоминала оттенком песок, волосы были каштановыми и вьющимися, карие глаза смотрели твердо, твердыми были и очертания его челюсти. Майкл вспомнил чью-то глупую шутку о том, что Землю оккупировала нация профессиональных спортсменов-горнолыжников. На что кто-то ответил, что, дескать, эти ребята свои соревнования выиграли, на чем тема была стыдливо закрыта. На офицере пришельцев была ладная хорошо сшитая форма, в которой он держался прямо и с достоинством, что было неотъемлемым свойством его народа. Шел он достаточно быстро для того, чтобы избежать большей части тычков Хамиля, но вместе с тем ухитрялся создавать впечатление того, что ни от одного из них он не уворачивается специально. Посередине комнаты офицер остановился и, повернувшись лицом к Хамилю, замер в спокойной позе, опустив руки вдоль туловища. Для того чтобы смотреть на Хамиля прямо, пришелец чуть-чуть пригнул шею, но это ничуть не умалило впечатление достоинства, которое он ухитрялся создавать вокруг себя.
Всего один раз глаза офицера пришельцев стрельнули в сторону Майкла Вайермана, да и то задержались не на нем, а на ружье у него на коленях. При этом губы каштаново-кудрявого человека чуть поджались. После этого он уже не сводил глаз с Хамиля.
Уперев кулаки в бока, Хамиль улыбнулся пришельцу прямо в лицо.
– Ты узнаешь меня? – в восторге пролаял он сам не свой от лихорадочного возбуждения.
– Ты Франц Хамиль, – спокойно ответил пришлец. – Я помню тебя.
Улыбка Хамиля сделалась еще шире.
– И ты, конечно, помнишь, где мы с тобой встречались?
– Во время твоего тестирования я руководил классификационной группой, к которой ты принадлежал. Это было восемь лет назад.
– И наверняка решил, что никогда меня больше не встретишь?
– Для меня этот предмет не имел никакого значения.
Неожиданно быстро размахнувшись, Хамиль стегнул пришельца стеком по щеке. По всему было видно, что пришелец ожидал такой выходки. Его голова даже не дернулась в момент удара, на длинный рубец на щеке он не обратил никакого внимания.
Вероятно, заслышав, что в доме творится что-то неладное, Ладислас и Поттер быстро вошли внутрь и встали по бокам от Майкла, который неожиданно для себя обнаружил, что уже не сидит как прежде у стены, а стоит во весь рост, сжимая в руках ружье.
– Что происходит? – шепотом спросил его Поттер.
– Какие-то классификационные группы, я не понимаю.
Майкл Вайерман почувствовал, что его трясет от ярости, и с изумлением взглянул на свои руки.
– Ага, – проговорил Ладислас. – Значит, он все-таки нашел его.
Хамиль и пришелец не видели никого, кроме друг друга. В ушах Хамиля наверно грохотал пульс и гудела бешенная кровь. Пришелец наверняка заметил вновь пришедших – глядя на него, можно было вполне поверить, что такой замечает вокруг все и вся – но он не обернулся и не проявил это ничем.
– Да, ты заведовал моей классификационной группой, – проблеял Хамиль. – Заведовал, командир фигов. Тогда ты только что закончил эту вашу военную академию. Ты брался экзаменовать бывших офицеров земной армии, которые были в два раза – нет в десять раз – опытней тебя!
Ладислас и Ньюфстед лежали на траве, при этом первый безмятежно глядел на звезды, а второй, подперев щеку ладонью, смотрел в огонь. Поттер сидел, закинув ногу на ногу, на большом валуне, его глаза блестели любопытством. Хамиль многозначительно отозвал их от остальных и теперь весь светился предчувствием триумфа. Сейчас он видел себя военным гением.
Майкл Вайерман, незваным незаметно пришедший к костру вслед за Поттером, презрительно изогнул губы. Он сидел на корточках в тени валуна маленького центаврианина и молча наблюдал за происходящим.
– Давай к делу, Франц, – устало подал голос Ньюфстед.
Хамиль ожег его яростным взглядом. Ньюфстед рассмеялся:
– Перестань, к чему эти драматические эффекты. Так в чем дело?
Но даже Ньюфстед не мог испортить сегодня вечером настроение Хамиля. С тех пор как прошедшим днем командир одного из специально посланных им в предгорья разведывательных отрядов, доложил ему нечто наедине, Хамиль пребывал в приподнятом настроении. И вот теперь он решил наконец ввести в курс и их тоже.
– Я начинаю боевые действия против пришельцев. Завтра будет сделан первый шаг, – отчеканил он со значением, кося одним глазом на Поттера.
– Если ты собираешься предложить нам спуститься с горы и наконец-то раздолбить тот блокпост пришлых на шоссе, тогда так сразу и скажи. – Ньюфстед не желал оставлять Хамилю почву под ногами для разворачивания грандиозных планов. Не меняя выражения лица, повернувшись на бок, Ладислас тихо усмехнулся.
– Спасибо, Ньюфстед, ты невероятно вежлив сегодня, – отрезал Хамиль.
– Ну-ну, не дуйся, – небрежно отозвался Ньюфстед. – Ты и без того, что тот воздушный шар. Еще лопнешь.
– Господа, – протрубил Поттер, – я рад слышать, что генерал Хамиль сумел подготовить план в такой короткий срок. Это весьма вдохновляет.
– Выступаем завтра? – пробасил Ладислас.
То, что назревало между Ньюфстедом и Хамилем, теперь сказывалось на них обоих. Хотя в любом случае Майкл Вайерман сомневался в том, что здесь могло произойти что-то серьезное. Горечь и раздражение Ньюфстеда должны были периодически находить выход, и такого рода пикировки в лагере вероятно были обычным делом. И снова Майкл ощутил накатывающую на него иссушающую апатию. Если эти люди его, то очевидно настало время что-то решать. Возможно, пришло время сказать себе, что двадцать лет, проведенных на Чиероне, все-таки не прошли для него даром и являются гораздо лучшим опытом и знаниями, чем то, что он мог бы получить, родившись в мире, все в котором расходилось с его представлениями о нем.
Он глубоко задумался и понял, что уже давно тоскует по Чиерону и Центавру. Он просто-напросто хочет обратно.
Хамиль восстановил свою прежнюю уверенность.
– Очень хорошо – значит, все согласны. Завтра утром я лично возглавлю атаку ударной группы на блокпост пришельцев.
Он сам собирается вести своих людей? – пораженно подумал Майкл. По правде сказать, он ожидал, что Хамиль назначит для этого дела Ладисласа или Ньюфстеда.
– Я тоже хочу пойти, – объявил он громко.
Хамиль повернулся в его сторону и всмотрелся во мрак за световым кругом от костра.
– Никто не возражал, – объяснил Майкл. – Поэтому я решил подойти послушать. В конце концов, это же глупо – вы что же, считаете, что я могу выдать ваши военные тайны врагам? Я хочу пойти с вами – могу я это сделать? Я хочу увидеть, чего вы стоите под огнем, Хамиль. Мне нужно увидеть это хотя бы раз.
Глаза Хамиля сузились. Он угрожающе улыбнулся.
– Тогда ради Бога, Вайерман. Ты приглашен, и я рад видеть тебя завтра среди нас. Более чем рад.
– Благодарю. – Майкл почувствовал, что его забавляет эта игра в открытое неуважение. Это давало ему чувство собственной твердости, опасности, которую он мог вселять в других, не меньшей чем у остальных мужественности. Как же, он желает проверить на стойкость самого Хамиля.
– Не надейтесь, Хамиль, я не дам себя убить. Я не собираюсь оказывать вам эту маленькую услугу.
Сказав это, Майкл замолчал и на Хамиля уже больше не смотрел. Он стал ему безразличен – пусть бесится от злости, если желает. Поттер тихо вздохнул.
Сформированная на следующий день ударная группа состояла из десяти человек, не считая Хамиля, Поттера, Ладисласа и Майкла Вайермана. Ньюфстед остался командовать лагерем, где к нему был приставлен личный телохранитель Хамиля, готовый зарезать Ньюфстеда в любой момент, если тот решит устроить дворцовый переворот.
Когда они спускались к шоссе, огибающему гору у подножия, Хамиль торжественно выступал впереди. Залитый ярким утренним солнцем он держал голову гордо поднятой и раздувал ноздри. Время от времени на его губах возникала довольная улыбка, способная вселить ужас, и тогда он разгонялся, переходя на бег и спеша добраться до цели. Всякие опасения по поводу возможности столкновения с членами враждебных отрядов были забыты и отброшены. Казалось, Хамиль был уверен в том, что в такой судьбоносный день любые неудачи должны были обходить его стороной.
– Ты только посмотри на него, – бросил Майкл Поттеру, кивая на фигуру партизанского вождя, шагающего впереди. – Вот уж никогда бы не подумал, что этот тип будет так рваться в бой.
Вышагивающий справа от Майкла Ладислас усмехнулся.
– Он давно уже точил зуб на этот блокпост. Так уж он хотел его заполучить.
Поттер кивнул.
– Я тоже кое-что слышал об этом.
– Тогда что же это такое – частная вылазка Хамиля? – удивился Майкл.
Поттер пожал плечами.
– Лично для меня нет никакой разницы, все, что мне нужно, это увидеть, как эти люди сумеют управиться с пришельцами.
– Да, наплевать, – согласился Майкл.
Внизу вблизи подножия горы воздух стал жарким и душным. Здесь отряд замедлил ход. Хамиль немного пришел в себя и даже заметил, что на его куртке расплываются пятна пота. Деревья пошли гуще, пространство между ними плотно заросло кустарником, ступать приходилось по толстому ковру опавшей листвы. Майкл Вайерман услышал отдаленное рататат и мрачно улыбнулся.
Внезапно Ладислас нагнал Хамиля и, положив ему руку на плечо, тихо напомнил о чем-то. Хамиль кивнул и, махнув рукой, приказал своему небольшому отряду прекратить спуск и повернуть налево. Ладислас вернулся к Майклу Вайерману и снова зашагал рядом с ним.
– Мы повернули и идем параллельно шоссе к перекрестку, где находится блокпост.
О том, что прежде чем он вмешался, Хамиль по всей вероятности собирался выйти на шоссе и подвести их к посту пришельцев строевым шагом, великан-землянин не сказал ничего.
– Как поживает твой отец, парень? – неожиданно спросил Майкла Ладислас.
– Когда я виделся с ним в последний раз, он был здоров, – ответил Майкл. – А почему… разве вы знакомы?
– На последних выборах мы с твоим отцом были противниками.
По всему выходило, что Ладисласу было очень важно сообщить ему это. Сказав так, великан снова впал в угрюмое молчание.
– Профессор Данко не сказал тебе, – подал голос Поттер, – что твоему отцу победу обеспечил перевес всего в пятнадцать голосов.
Майкл Вайерман обернулся к спокойно шагающему рядом великану. Загорелая и обветренная кожа туго обтягивала широкие скуловые кости Ладисласа. Глаза землянина, на которые раньше Майкл внимания почему-то не обращал, были чистейшего глубокого зеленого цвета. Из того, что Ладислас только что сказал Майклу, следовало, что ему должно быть не меньшей пятидесяти пяти лет. На вид землянину было около сорока.
Вспоминая отца, Майкл каждый раз видел его в старых домашних брюках внимательно осматривающим щели в стене гостиной, с тюбиком шпаклевки в одной руке и столовым ножом в другой – в тюбике была трещина, и он тек, шпаклевка капала на ковер, образуя там круглые как монеты белые пятна.
– Значит, вы проиграли? – повторил Майкл, не сводя глаз с Ладисласа Данко. – А жаль.
Блокпост у Т-образного соединения дорог был обычным одноэтажным домиком из стандартных бетонных плит. Домик этот был поставлен прямо над верхней перекладиной «Т» и имел назначение охлаждать здесь пыл горных обитателей, и никакое более. Снаружи вокруг чистенько выбеленного блокпоста шел обложенный ровными рядками выбеленных же камней цветник. Пешеходная дорожка, ведущая от главных дверей домика к шоссе, в середине расходилась надвое и кольцом обегала другой цветник с небольшой каменной насыпью в центре, из вершины которой торчал белый металлический флагшток. Флаг пришельцев весело трепетал и щелкал под теплым ветерком. Из крыши блокпоста, в том углу, где по всему должна была находиться кухня, очень мирно торчала жестяная дымовая труба, земля вокруг домика была расчищена под газоны, обнесена бордюрами из булыжников и, очевидно обильно орошаемая, зеленела ровно подстриженной сочной травой. На стоянке с левой стороны от домика стоял гражданский седан, надпись на эмалевой табличке у главных дверей гласила: «Полиция штата Пенсильвания». Это был типичнейший полицейский пост самых что ни на есть мирных времен, и воображение Майкла с готовностью нарисовало ему обитающего внутри Старшего Сержанта или его теперешний эквивалент, обеспокоенного более состоянием лужайки на переднем дворике, чем готовностью собственного пистолета.
Под руководством Ладисласа и Хамиля в кустах перед шоссе отряд был разделен на два крыла. Блокпост был охвачен этими крыльями предупредительно широким полукругом.
Для того чтобы добраться до блокпоста, нужно было пересечь довольно широкое совершенно открытое пространство, но Хамиля это, казалось, нисколько не беспокоило. Возможно, что трусость не входила в число его недостатков или же, что было более вероятно, он действительно очень сильно хотел овладеть этим блокпостом. Когда все было приготовлено, Хамиль несколько секунд стоял молча за ближайшими к шоссе кустами оглядывая своих людей. Потом он коротко кивнул Ладисласу, который засунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Вместе с остальными Майкл побежал в сторону блокпоста. Поттер с напряженной полуулыбкой на лице бежал следом за ним, поотстав на несколько шагов. Выражение лица Майкла Вайермана было каменно-непроницаемым.
Выскочив из кустов, они почти сразу же все попадали на землю и открыли бешенную пальбу по зданию блокпоста. От стен аккуратного домика начали отскакивать звездообразные куски бетона – казалось, что несколько невидимых энергичных хулиганов-мальчишек бегают перед передней стеной и во всю лупят по ней молотками. Полетели стекла из узких окон-бойниц.
По спине Майкла пробежал холодок, когда он увидел, как быстро из этих бойниц высунулись стволы пулеметов и принялись поливать нападающих ответным огнем. Как завороженный он смотрел на язычки оранжевого пламени, пляшущие на срезах дул пулеметов пришельцев.
Основной огонь защитников блокпоста был сосредоточен на фланге, противоположном Майклу – пули так и рыхлили там землю между лежащими бойцами. Люди Хамиля рассредоточились, и попасть в них было непросто, но тем не менее некоторым из них не удалось пережить этот первый шквал ответного огня. Раздалось оглушительное бумм!, и где-то посередине правого фланга к небу взметнулся столб огня и дыма. Одного из подрывников Хамиля не стало, а вместе с ним и изготовленной вручную бомбы.
В течение нескольких минут Майклу казалось, что пост пришельцев им не взять никогда. Но потом массированный огонь из центаврианских ружей ослепил бойницы, не давая стрелкам внутри возможности высунуть голову. Ответная пальба поутихла, сделавшись случайной и неприцельной. Второй подрывник Хамиля вскочил на ноги, петляя как заяц добежал до стены блокпоста, вскинул руку и швырнул вперед парусиновый мешочек, полный собранной из патронов пороховой начинки. Одновременно с его падением завершил свое горение запал, заряд взорвался, раздался гулкий удар, словно кто-то пнул ногой в гигантский барабан, и в стене блокпоста образовалась дыра около двух футов в поперечнике.
Хамиль заорал:
– По коням! – словно командовал не пехотой, а кавалерией, и через мгновение все повстанцы что есть духу мчались к беленому домику с ослепшей его стороны. Один за другим они принялись отчаянно нырять в прореху в стене, потеряли в ближнем бою еще двух человек, но уже через пять минут блокпост был взят. Майкл Вайерман присел на корточки у стены, чтобы перезарядить ружье.
То, что еще совсем недавно вероятно представляло собой аккуратную внутреннюю обстановку теперь превратилось в пыльные руины, имеющие вид многолетней заброшенности. Бетонная пыль покрывала все – даже трупы солдат-пришельцев, глядя на которых было невозможно поверить в то, что те когда-то были живыми людьми. Так много на них было пыли.
Пол был усыпан мелкокалиберными гильзами. Одна из гильз, лежащая под ягодицей Майкла, была еще горячей. Стены внутри были испещрены пробоинами и трещинами, словно невидимые хулиганствующие мальчишки успели поработать и здесь, в порыве вандализма сокрушив этот символ власти. Майкл очень живо представил себе, как все это могло происходить.
Хамиль, который куда-то исчезал, появился в разбитых дверях с застывшей как приклеенная жестокой улыбкой на лице. Перед собой он конвоировал офицера пришельцев, то и дело подгоняя того тычками своего стека. Майкл Вайерман принялся с удивлением следить за происходящим.
Пришелец был высок и худощав, с впалыми щеками, выдающимися скулами и орлиным носом. Его кожа напоминала оттенком песок, волосы были каштановыми и вьющимися, карие глаза смотрели твердо, твердыми были и очертания его челюсти. Майкл вспомнил чью-то глупую шутку о том, что Землю оккупировала нация профессиональных спортсменов-горнолыжников. На что кто-то ответил, что, дескать, эти ребята свои соревнования выиграли, на чем тема была стыдливо закрыта. На офицере пришельцев была ладная хорошо сшитая форма, в которой он держался прямо и с достоинством, что было неотъемлемым свойством его народа. Шел он достаточно быстро для того, чтобы избежать большей части тычков Хамиля, но вместе с тем ухитрялся создавать впечатление того, что ни от одного из них он не уворачивается специально. Посередине комнаты офицер остановился и, повернувшись лицом к Хамилю, замер в спокойной позе, опустив руки вдоль туловища. Для того чтобы смотреть на Хамиля прямо, пришелец чуть-чуть пригнул шею, но это ничуть не умалило впечатление достоинства, которое он ухитрялся создавать вокруг себя.
Всего один раз глаза офицера пришельцев стрельнули в сторону Майкла Вайермана, да и то задержались не на нем, а на ружье у него на коленях. При этом губы каштаново-кудрявого человека чуть поджались. После этого он уже не сводил глаз с Хамиля.
Уперев кулаки в бока, Хамиль улыбнулся пришельцу прямо в лицо.
– Ты узнаешь меня? – в восторге пролаял он сам не свой от лихорадочного возбуждения.
– Ты Франц Хамиль, – спокойно ответил пришлец. – Я помню тебя.
Улыбка Хамиля сделалась еще шире.
– И ты, конечно, помнишь, где мы с тобой встречались?
– Во время твоего тестирования я руководил классификационной группой, к которой ты принадлежал. Это было восемь лет назад.
– И наверняка решил, что никогда меня больше не встретишь?
– Для меня этот предмет не имел никакого значения.
Неожиданно быстро размахнувшись, Хамиль стегнул пришельца стеком по щеке. По всему было видно, что пришелец ожидал такой выходки. Его голова даже не дернулась в момент удара, на длинный рубец на щеке он не обратил никакого внимания.
Вероятно, заслышав, что в доме творится что-то неладное, Ладислас и Поттер быстро вошли внутрь и встали по бокам от Майкла, который неожиданно для себя обнаружил, что уже не сидит как прежде у стены, а стоит во весь рост, сжимая в руках ружье.
– Что происходит? – шепотом спросил его Поттер.
– Какие-то классификационные группы, я не понимаю.
Майкл Вайерман почувствовал, что его трясет от ярости, и с изумлением взглянул на свои руки.
– Ага, – проговорил Ладислас. – Значит, он все-таки нашел его.
Хамиль и пришелец не видели никого, кроме друг друга. В ушах Хамиля наверно грохотал пульс и гудела бешенная кровь. Пришелец наверняка заметил вновь пришедших – глядя на него, можно было вполне поверить, что такой замечает вокруг все и вся – но он не обернулся и не проявил это ничем.
– Да, ты заведовал моей классификационной группой, – проблеял Хамиль. – Заведовал, командир фигов. Тогда ты только что закончил эту вашу военную академию. Ты брался экзаменовать бывших офицеров земной армии, которые были в два раза – нет в десять раз – опытней тебя!