Страница:
Пройдут часы — даже дни — прежде чем новое сообщение, отправленное по сжатому лучу, достигнет Барраяра и Цетаганды. Разъяренные до безумия люди способны совершить фатальные ошибки за считанные минуты. Секунды даже…
— И если вы верующий, Форпатрил, молитесь, чтобы никто не сотворил какой-нибудь глупости прежде, чем послание прибудет. И чтобы нам поверили.
— Леди Форкосиган, — настойчиво прошептал Форпатрил. — Может, он бредит из-за болезни?
— Нет, нет, — успокоила его она. — Он просто думает слишком быстро и пропускает все промежуточные звенья. С ним такое бывает. Очень раздражает иногда. Майлз, любимый… не мог бы ты для всех остальных растолковать немножечко поподробней?
Он перевел дыхание — потом еще раз, и еще — чтобы унять дрожь.
— Это ба — оно не агент на задании. Это преступник. Изменник. Быть может, сумасшедший. Видимо, оно захватило ежегодный корабль с детьми, направлявшийся к Ро Кита, отправило судно прямо в ближайшее солнце вместе со всеми людьми на борту — вероятно, уже убитыми — и удрало с грузом. Который был выгрузили на Комарре, и который отбыл из Барраярской империи на торговом судне, принадлежащем лично императрице Лаисе — и я боюсь даже себе представить, насколько обличительно будет выглядеть эта занятная подробность в глазах определенных особ из Звездных Ясель. Цетагандийцы думают, что мы украли их детей, или соучаствовали в их похищении, и, Боже правый, убили планетарного консорта, так что теперь они по ошибке собираются воевать с нами!
— О-о, — бесцветно произнес Форпатрил.
— Безопасность ба целиком и полностью зависит от абсолютной секретности, потому что как только цетагандийцы выйдут на его след, они ни за что не успокоятся, пока не выследят преступника. Однако идеальный план рухнул, когда Гупта не умер по намеченному графику. Сумасбродные выходки Гупты втянули в эту историю Солиана, потом вас, потом меня… — Тут он заговорил медленнее. — Только вот на кой черт ба понадобились эти хаут-младенцы?
Катерина нерешительно предположила:
— Может, оно выкрало их для кого-то еще?
— Да, но считается, что ба невозможно подкупить.
— Ну, если за плату или какую-нибудь взятку, возможно, ба шантажируют или чем-то угрожают? Или, может, угрожают некоему хауту, которому ба предано?
— Или, может, какой-нибудь фракции Звездных Ясель, — добавил Майлз. — Только вот… на фракции делятся гем-лорды. И хаут-лорды тоже. Но Звездные Ясли всегда действовали как единое целое — даже когда десять лет назад они совершали сомнительную государственную измену, хаут-леди не принимали раздельных решений.
— Звездные Ясли совершили измену? — потрясенно повторил Форпатрил. — Вот это точно не выплыло наружу! Вы уверены? Я никогда не слышал ни о каких массовых казнях в империи на таком высоком уровне в те времена, а уж я-то должен был об этом узнать. — Он помолчал, а затем недоумевающе добавил: — А как вообще компания хаут-леди, изготовляющих детей, могла совершить измену?
— Их затея не совсем удалась. По разным причинам. — Майлз откашлялся.
— Лорд Аудитор Форкосиган. Это ведь ваш канал связи, да? Вы меня слышите? — вклинился вдруг новый, долгожданный голос.
— Канцлер Гринлоу! — обрадованно воскликнул Майлз. — Вы уже в безопасности? Все?
— Мы все невредимыми добрались до Станции Граф, — ответила мадам канцлер. — Но, похоже, рано говорить, что мы в безопасности. А вы?
— Все еще в ловушке на борту “Идриса”. Однако возможность кое-что предпринять у меня пока есть. И идеи тоже.
— Мне срочно надо поговорить с вами. Вы должны остановить этого сумасброда Форпатрила.
— Э-э… мой комм сейчас поддерживает открытую аудиосвязь с адмиралом Форпатрилом, мэм. Вы можете разговаривать с нами обоими одновременно, если хотите, — торопливо вставил Майлз, прежде чем она высказалась еще более откровенно.
Она замялась лишь на миг.
— Хорошо. Нам крайне необходимо, чтобы Форпатрил задержал — повторяю, задержал свою штурмовую группу. Корбо подтвердил, что ба имеет при себе некий пульт управления или аварийный включатель, вероятно, сцепленный с биологической бомбой, которую оно спрятало на Станции Граф. Ба не блефует.
Майлз изумленно уставился на беззвучную картинку из навигационной рубки. Корбо сидел теперь в кресле пилота с опущенным на голову шлемом управления; выражение его бесстрастного лица стало еще более отсутствующим.
— Корбо подтверждает?! Как? Он же совершенно голый, ба следит за ним неотрывно! Подкожное комм-устройство?
— Не было времени искать и вводить его. Корбо взялся мигать ходовыми огнями корабля, используя код, который мы обговорили заранее.
— Чья это была идея?
— Его.
Сообразительный колониальный паренек. Значит, пилот на их стороне. Ох, ну до чего же славно…. Озноб Майлза перешел в сильную дрожь.
— Все взрослые квадди на Станции Граф, которые не на чрезвычайном дежурстве, сейчас ищут бомбу, — продолжала Гринлоу, — но мы понятия не имеем, как она выглядит, какого она размера и замаскирована ли она подо что-нибудь другое. А может, бомба не одна. Мы пытаемся эвакуировать как можно больше детей на корабли и катера, которые имеются в нашем распоряжении, и изолировать их там, но вообще-то мы не можем быть уверены даже насчет них. Если вы там сделаете хоть что-нибудь, что может спровоцировать эту безумную тварь — если без разрешения вышлете штурмовую группу до того, как бомба найдут и благополучно обезвредят — клянусь, я лично прикажу нашей милиции расстрелять вас из космоса. Как поняли меня, адмирал? Подтвердите.
— Я слышал вас, — неохотно произнес Форпатрил. — Но, мэм — Имперский Аудитор сам был заражен одной из смертельных инфекций из арсенала ба. Я не могу… я не стану… если мне придется сидеть тут и ничего не предпринимать, слушая, как он умирает…
— На Станции Граф пятьдесят тысяч невинных жизней, адмирал… Лорд Аудитор! — Голос ее сорвался, но спустя мгновение зазвучал еще непреклонней. — Мне очень жаль, лорд Форкосиган.
— Я еще не умер, — довольно натянуто ответил Майлз. Новое, крайне непрошеное ощущение боролось с цепким ужасом, терзающим его живот. Майлз проговорил: — Я отключу на минутку комм-связь. Скоро вернусь.
Сделав Ройсу знак оставаться на месте, Майлз вышел в коридор, раскрыл шлем, наклонился вперед и изверг содержимое желудка на пол. Тут уж ничего не поделаешь. Рассерженно ударив по регулятору, он снова увеличил температуру в скафандре. Поморгал, преодолевая головокружение, утер рот, вернулся в кабинет, сел и снова включил связь.
— Продолжайте.
Он перестал вслушиваться в спор Форпатрила и Гринлоу и принялся более подробно изучать картинку из навигационной рубки. Там где-то должен быть еще один предмет… ага. Вот он — небольшой, размером с чемоданчик, криогенный ящик, аккуратно поставлен подле одного из пустых кресел поблизости от двери. Стандартная промышленная модель, наверняка куплена за последние несколько дней здесь, на Станции Граф, у какого-нибудь поставщика медицинского оборудования. Все это — вся дипломатическая мешанина, эта нелепая цепочка смертей, тянущаяся через пол-Галактики, две империи, балансирующие на грани войны — все свелось к этому. Майлзу вспомнилась старая барраярская сказка о злом чародее-мутанте, который держал свое сердце в сундуке, пряча его от врагов.
Да…
— Гринлоу, — вмешался в разговор Майлз. — Вы можете как-нибудь передать Корбо сигнал?
— Да, через навигационный буй, который вещает на каналах пилотов, подсоединенных к кибер-нейронному управлению. Мы не можем послать через него голосовое сообщение — Корбо не знает наверняка, как такой сигнал проявится в его восприятии. Но мы вполне можем передать какой-нибудь простой кодовый сигнал.
— У меня для него простое сообщение. Срочное. Как угодно передайте ему следующее: пусть он откроет все внутренние герметичные двери на средней палубе центрального модуля. И, если получится, вырубит все камеры слежения в тех отсеках.
— Зачем? — подозрительно осведомилась она.
— Там оказались в ловушке наши люди, которые скоро погибнут, если двери не откроются, — бойко ответил Майлз. Ну, в общем-то, это правда.
— Хорошо, — тотчас ответила она. — Мы посмотрим, что можно сделать.
Он отключил исходящий сигнал комма, развернул вращающееся кресло и подал Ройсу знак сделать то же самое, резко проведя ладонью у горла. Затем подался вперед.
— Ты меня слышишь?
— Да, милорд. — Сквозь толстое стекло шлема голос Ройса звучал приглушенно, но расслышать его было можно; в этом маленьком, тихом помещении им не было нужды орать.
— Гринлоу никогда не позволит штурмовой группе — ни нашей, ни своей — напасть на корабль и пытаться захватить ба. Она просто не может этого допустить. Слишком много жизней квадди поставлено на карту. Беда в том, что, по-моему, этот соглашательский подход вряд ли спасет ее Станцию. Если это ба действительно убило планетарного консорта, то оно даже глазом не моргнув прикончит несколько тысяч квадди. Оно до самого конца будет обещать сотрудничество, а затем перед самым скачком подорвет свою бомбу — ради слабого шанса, что хаос, который оно оставит за собой, задержит преследователей хотя бы на пару лишних дней. Ты пока следишь за моей мыслью?
— Да, милорд. — У Ройса были круглые глаза.
— Если мы сможем незаметно подобраться к дверям навигационной рубки, думаю, мы сможем сами схватить ба. А конкретно, ба схватишь ты; я буду отвлекать его внимание. С тобой ничего не случится. Огонь парализатора и нейробластера попросту отскочит от этого ремонтного скафандра. Да и игольник его сразу не пробьет, если даже дойдет до такого. И за те несколько секунд, которые понадобятся, чтобы пересечь рубку, огонь плазмотрона его не прожжет.
Ройс скривил губы.
— А что если он выстрелит в вас? Ваш скафандр не настолько хорош.
— Ба не станет стрелять в меня. Это я тебе обещаю. Цетагандийские хауты, как и их собратья-ба, физически сильнее прочих людей, за исключением тех, которые приспособлены к жизни на тяжелых планетах, но все же они не сильнее скафандра с приводом. Хватай его за руки. И держи. Если это удастся, то… остальное получится само собой.
— А Корбо? Бедолага ведь в чем мать родила. Если в него выстрелят, его ничто не спасет.
— В Корбо ба станет стрелять лишь в самую последнюю очередь, — заметил Майлз. — А-а! — Он широко распахнул глаза и рывком развернул вращающееся кресло. На краю видеоизображения пять или шесть картинок потихоньку гасли. — Выходи в коридор. Приготовься бежать. Как можно тише.
Из комма доносился приглушенный голос Форпатрила, который душераздирающе умолял Имперского Аудитора снова включить исходящую голосовую связь. Он убеждал леди Форкосиган просить о том же.
— Оставьте его в покое, — твердо проговорила Катерина. — Он знает, что делает.
— А ЧТО он делает?! — взвыл Форпатрил.
— Что-то. — Ее голос упал до шепота. A может, это была молитва. — Удачи, любимый.
Тут вклинился еще один голос, звучащий как бы со стороны: капитан Клогстон.
— Адмирал? Вы можете связаться с лордом Аудитором Форкосиганом? Мы закончили собирать для него фильтр крови и готовы опробовать его, но лорд Аудитор исчез из лазарета. Несколько минут назад он был здесь…
— Вы слышали, лорд Форкосиган? — отчаянно воззвал Форпатрил. — Вы должны явиться в лазарет. Сейчас же.
Минут через десять, или даже пять, медики смогут делать с ним, что захотят. Майлз поднялся из кресла — ему пришлось оттолкнуться обеими руками — и следом за Ройсом вышел в коридор.
Впереди по коридору в полумраке с еле слышным шипением скользнула в сторону первая герметичная дверь, и за нею показался перекресток коридоров, ведущих в другие модули. По другую сторону начала приоткрываться следующая дверь.
Ройс пустился рысью. Его шаги неизбежно были тяжелыми. Майлз потрусил следом. Он пытался думать о том, насколько недавно он применял свой активатор, насколько он рискует прямо сейчас свалиться в припадке от сочетания скверной мозговой химии и ужаса. Терпимый риск, решил он. Все равно в этой поездке при нем нет никакого автоматического оружия. Вообще никакого оружия, за исключением его мозгов. В данную минуту они казались довольно слабым оружием.
Перед ними раскрылась вторая пара дверей. Затем третья. Майлз молился, чтобы это не оказалось еще одной хитрой западней. Но он решил, что у ба вряд ли может перехватить сообщение, посланное по столь окольному пути, да и вообще догадаться о существовании такой линии связи. Перешагивая через проем последней двери, Ройс на мгновение остановился и вгляделся в конец коридора. Дверь в навигационную рубку была закрыта. Он коротко кивнул и двинулся дальше, Майлз — за ним. Когда они подошли ближе, Майлз разглядел, что панель управления слева от двери прожгли каким-то режущим инструментом — несомненно, сродни тому, который использовал Ройс. Значит, ба тоже прогулялось за покупками в технический отсек. Майлз указал на замок; Ройс просветлел, и уголок его рта вздернулся в улыбке. Выходит, кто-то все же позаботился закрыть за собой дверь, когда они отсюда уходили.
Ройс указал на себя, затем на дверь; Майлз помотал головой и поманил его склониться ближе. Они соприкоснулись шлемами.
— Я иду первым. Схвачу тот чемоданчик, прежде чем ба успеет что-то сообразить. Да и потом, ты должен будешь отодвинуть дверь.
Ройс огляделся по сторонам, втянул в себя воздух и кивнул.
Майлз снова дал ему знак наклониться, чтобы еще раз соприкоснуться шлемами.
— И знаешь что, Ройс? Я рад, что не взял с собой Янковского.
Ройс улыбнулся. Майлз отступил в сторону.
Пора. Промедления никому не друг.
Ройс наклонился, прижал ладони к двери, надавил и потянул ее в сторону. Сервопривод его скафандра завыл от нагрузки. Дверь со скрипом подалась вбок.
Майлз проскользнул внутрь. Он не оглядывался назад, не смотрел по сторонам. Его мир сузился до одной-единственной цели, единственного предмета. Морозильный чемоданчик — вот он, все еще стоит на полу рядом с креслом отсутствующего офицера-связиста. Майлз бросился к нему, схватил, поднял и прижал к себе как щит, как сокровенную надежду.
Ба поворачивается, кричит, губы растянуты в гримасе, глаза широко раскрыты, рука тянется к карману. Пальцы Майлза нащупывают задвижки. Если чемоданчик заперт, швырнуть его в ба. Если незаперт…
Чемоданчик открылся. Майлз рывком распахнул его, тряхнул, крутанул.
Серебряный водопад — большая часть тысячи крохотных пробных игл брызнула из чемоданчика и беспорядочно разлетелась по палубе. Некоторые разбились вдребезги с тоненьким хрустальным звоном, будто умирающие насекомые. Другие завертелись. Многие разлетелись в разные стороны, укатившись за кресла и в щели. Майлз свирепо ухмыльнулся.
Возглас перешел в крик; ба простерло руки к Майлзу будто в мольбе, в протесте, в отчаянии. Оно, спотыкаясь, кинулось к нему, лицо его посерело от шока и неверия.
Ройс сомкнул руки на запястьях ба и рванул вверх. Кости запястий захрустели и щелкнули; сквозь сжимающиеся пальцы фонтаном хлынула кровь. Тело ба, приподнятое в воздух, сотрясли конвульсии. Обезумевшие глаза закатились. Крик превратился в жуткий вопль, который постепенно угас. Обутые в сандалии ноги бесполезно болтались и барабанили по толстой обшивке скафандра Ройса; ногти ломались и кровоточили — все без толку. Ройс стоял невозмутимо, подняв руки вверх и разведя их в стороны, и ба оставалось лишь беспомощно болтаться в воздухе.
Майлз выпустил чемоданчик из рук. Тот рухнул на пол с глухим стуком. Прошептав кодовое слово, Майлз снова включил исходящий аудиосигнал своего комма.
— Мы взяли ба в плен. Высылайте подкрепление. В биозащитных костюмах. Пушки им тут уже не понадобятся. Боюсь, корабль в диком беспорядке.
У него подгибались колени. Он осел на палубу, непроизвольно хихикая. Корбо поднимался из пилотского кресла; Майлз вскинул руку, останавливая его:
— Не подходи, Дмитрий! Я вот-вот…
Он распахнул стекло шлема как раз вовремя. Еле успел. На этот раз рвота и спазмы скрутили его желудок куда сильнее. Все, дело сделано. Пожалуйста, можно мне теперь умереть?
Только вот отнюдь не все еще кончено, даже приблизительно. Гринлоу выиграла пятьдесят тысяч жизней. Теперь очередь Майлза сыграть на пятьдесят миллионов.
— И если вы верующий, Форпатрил, молитесь, чтобы никто не сотворил какой-нибудь глупости прежде, чем послание прибудет. И чтобы нам поверили.
— Леди Форкосиган, — настойчиво прошептал Форпатрил. — Может, он бредит из-за болезни?
— Нет, нет, — успокоила его она. — Он просто думает слишком быстро и пропускает все промежуточные звенья. С ним такое бывает. Очень раздражает иногда. Майлз, любимый… не мог бы ты для всех остальных растолковать немножечко поподробней?
Он перевел дыхание — потом еще раз, и еще — чтобы унять дрожь.
— Это ба — оно не агент на задании. Это преступник. Изменник. Быть может, сумасшедший. Видимо, оно захватило ежегодный корабль с детьми, направлявшийся к Ро Кита, отправило судно прямо в ближайшее солнце вместе со всеми людьми на борту — вероятно, уже убитыми — и удрало с грузом. Который был выгрузили на Комарре, и который отбыл из Барраярской империи на торговом судне, принадлежащем лично императрице Лаисе — и я боюсь даже себе представить, насколько обличительно будет выглядеть эта занятная подробность в глазах определенных особ из Звездных Ясель. Цетагандийцы думают, что мы украли их детей, или соучаствовали в их похищении, и, Боже правый, убили планетарного консорта, так что теперь они по ошибке собираются воевать с нами!
— О-о, — бесцветно произнес Форпатрил.
— Безопасность ба целиком и полностью зависит от абсолютной секретности, потому что как только цетагандийцы выйдут на его след, они ни за что не успокоятся, пока не выследят преступника. Однако идеальный план рухнул, когда Гупта не умер по намеченному графику. Сумасбродные выходки Гупты втянули в эту историю Солиана, потом вас, потом меня… — Тут он заговорил медленнее. — Только вот на кой черт ба понадобились эти хаут-младенцы?
Катерина нерешительно предположила:
— Может, оно выкрало их для кого-то еще?
— Да, но считается, что ба невозможно подкупить.
— Ну, если за плату или какую-нибудь взятку, возможно, ба шантажируют или чем-то угрожают? Или, может, угрожают некоему хауту, которому ба предано?
— Или, может, какой-нибудь фракции Звездных Ясель, — добавил Майлз. — Только вот… на фракции делятся гем-лорды. И хаут-лорды тоже. Но Звездные Ясли всегда действовали как единое целое — даже когда десять лет назад они совершали сомнительную государственную измену, хаут-леди не принимали раздельных решений.
— Звездные Ясли совершили измену? — потрясенно повторил Форпатрил. — Вот это точно не выплыло наружу! Вы уверены? Я никогда не слышал ни о каких массовых казнях в империи на таком высоком уровне в те времена, а уж я-то должен был об этом узнать. — Он помолчал, а затем недоумевающе добавил: — А как вообще компания хаут-леди, изготовляющих детей, могла совершить измену?
— Их затея не совсем удалась. По разным причинам. — Майлз откашлялся.
— Лорд Аудитор Форкосиган. Это ведь ваш канал связи, да? Вы меня слышите? — вклинился вдруг новый, долгожданный голос.
— Канцлер Гринлоу! — обрадованно воскликнул Майлз. — Вы уже в безопасности? Все?
— Мы все невредимыми добрались до Станции Граф, — ответила мадам канцлер. — Но, похоже, рано говорить, что мы в безопасности. А вы?
— Все еще в ловушке на борту “Идриса”. Однако возможность кое-что предпринять у меня пока есть. И идеи тоже.
— Мне срочно надо поговорить с вами. Вы должны остановить этого сумасброда Форпатрила.
— Э-э… мой комм сейчас поддерживает открытую аудиосвязь с адмиралом Форпатрилом, мэм. Вы можете разговаривать с нами обоими одновременно, если хотите, — торопливо вставил Майлз, прежде чем она высказалась еще более откровенно.
Она замялась лишь на миг.
— Хорошо. Нам крайне необходимо, чтобы Форпатрил задержал — повторяю, задержал свою штурмовую группу. Корбо подтвердил, что ба имеет при себе некий пульт управления или аварийный включатель, вероятно, сцепленный с биологической бомбой, которую оно спрятало на Станции Граф. Ба не блефует.
Майлз изумленно уставился на беззвучную картинку из навигационной рубки. Корбо сидел теперь в кресле пилота с опущенным на голову шлемом управления; выражение его бесстрастного лица стало еще более отсутствующим.
— Корбо подтверждает?! Как? Он же совершенно голый, ба следит за ним неотрывно! Подкожное комм-устройство?
— Не было времени искать и вводить его. Корбо взялся мигать ходовыми огнями корабля, используя код, который мы обговорили заранее.
— Чья это была идея?
— Его.
Сообразительный колониальный паренек. Значит, пилот на их стороне. Ох, ну до чего же славно…. Озноб Майлза перешел в сильную дрожь.
— Все взрослые квадди на Станции Граф, которые не на чрезвычайном дежурстве, сейчас ищут бомбу, — продолжала Гринлоу, — но мы понятия не имеем, как она выглядит, какого она размера и замаскирована ли она подо что-нибудь другое. А может, бомба не одна. Мы пытаемся эвакуировать как можно больше детей на корабли и катера, которые имеются в нашем распоряжении, и изолировать их там, но вообще-то мы не можем быть уверены даже насчет них. Если вы там сделаете хоть что-нибудь, что может спровоцировать эту безумную тварь — если без разрешения вышлете штурмовую группу до того, как бомба найдут и благополучно обезвредят — клянусь, я лично прикажу нашей милиции расстрелять вас из космоса. Как поняли меня, адмирал? Подтвердите.
— Я слышал вас, — неохотно произнес Форпатрил. — Но, мэм — Имперский Аудитор сам был заражен одной из смертельных инфекций из арсенала ба. Я не могу… я не стану… если мне придется сидеть тут и ничего не предпринимать, слушая, как он умирает…
— На Станции Граф пятьдесят тысяч невинных жизней, адмирал… Лорд Аудитор! — Голос ее сорвался, но спустя мгновение зазвучал еще непреклонней. — Мне очень жаль, лорд Форкосиган.
— Я еще не умер, — довольно натянуто ответил Майлз. Новое, крайне непрошеное ощущение боролось с цепким ужасом, терзающим его живот. Майлз проговорил: — Я отключу на минутку комм-связь. Скоро вернусь.
Сделав Ройсу знак оставаться на месте, Майлз вышел в коридор, раскрыл шлем, наклонился вперед и изверг содержимое желудка на пол. Тут уж ничего не поделаешь. Рассерженно ударив по регулятору, он снова увеличил температуру в скафандре. Поморгал, преодолевая головокружение, утер рот, вернулся в кабинет, сел и снова включил связь.
— Продолжайте.
Он перестал вслушиваться в спор Форпатрила и Гринлоу и принялся более подробно изучать картинку из навигационной рубки. Там где-то должен быть еще один предмет… ага. Вот он — небольшой, размером с чемоданчик, криогенный ящик, аккуратно поставлен подле одного из пустых кресел поблизости от двери. Стандартная промышленная модель, наверняка куплена за последние несколько дней здесь, на Станции Граф, у какого-нибудь поставщика медицинского оборудования. Все это — вся дипломатическая мешанина, эта нелепая цепочка смертей, тянущаяся через пол-Галактики, две империи, балансирующие на грани войны — все свелось к этому. Майлзу вспомнилась старая барраярская сказка о злом чародее-мутанте, который держал свое сердце в сундуке, пряча его от врагов.
Да…
— Гринлоу, — вмешался в разговор Майлз. — Вы можете как-нибудь передать Корбо сигнал?
— Да, через навигационный буй, который вещает на каналах пилотов, подсоединенных к кибер-нейронному управлению. Мы не можем послать через него голосовое сообщение — Корбо не знает наверняка, как такой сигнал проявится в его восприятии. Но мы вполне можем передать какой-нибудь простой кодовый сигнал.
— У меня для него простое сообщение. Срочное. Как угодно передайте ему следующее: пусть он откроет все внутренние герметичные двери на средней палубе центрального модуля. И, если получится, вырубит все камеры слежения в тех отсеках.
— Зачем? — подозрительно осведомилась она.
— Там оказались в ловушке наши люди, которые скоро погибнут, если двери не откроются, — бойко ответил Майлз. Ну, в общем-то, это правда.
— Хорошо, — тотчас ответила она. — Мы посмотрим, что можно сделать.
Он отключил исходящий сигнал комма, развернул вращающееся кресло и подал Ройсу знак сделать то же самое, резко проведя ладонью у горла. Затем подался вперед.
— Ты меня слышишь?
— Да, милорд. — Сквозь толстое стекло шлема голос Ройса звучал приглушенно, но расслышать его было можно; в этом маленьком, тихом помещении им не было нужды орать.
— Гринлоу никогда не позволит штурмовой группе — ни нашей, ни своей — напасть на корабль и пытаться захватить ба. Она просто не может этого допустить. Слишком много жизней квадди поставлено на карту. Беда в том, что, по-моему, этот соглашательский подход вряд ли спасет ее Станцию. Если это ба действительно убило планетарного консорта, то оно даже глазом не моргнув прикончит несколько тысяч квадди. Оно до самого конца будет обещать сотрудничество, а затем перед самым скачком подорвет свою бомбу — ради слабого шанса, что хаос, который оно оставит за собой, задержит преследователей хотя бы на пару лишних дней. Ты пока следишь за моей мыслью?
— Да, милорд. — У Ройса были круглые глаза.
— Если мы сможем незаметно подобраться к дверям навигационной рубки, думаю, мы сможем сами схватить ба. А конкретно, ба схватишь ты; я буду отвлекать его внимание. С тобой ничего не случится. Огонь парализатора и нейробластера попросту отскочит от этого ремонтного скафандра. Да и игольник его сразу не пробьет, если даже дойдет до такого. И за те несколько секунд, которые понадобятся, чтобы пересечь рубку, огонь плазмотрона его не прожжет.
Ройс скривил губы.
— А что если он выстрелит в вас? Ваш скафандр не настолько хорош.
— Ба не станет стрелять в меня. Это я тебе обещаю. Цетагандийские хауты, как и их собратья-ба, физически сильнее прочих людей, за исключением тех, которые приспособлены к жизни на тяжелых планетах, но все же они не сильнее скафандра с приводом. Хватай его за руки. И держи. Если это удастся, то… остальное получится само собой.
— А Корбо? Бедолага ведь в чем мать родила. Если в него выстрелят, его ничто не спасет.
— В Корбо ба станет стрелять лишь в самую последнюю очередь, — заметил Майлз. — А-а! — Он широко распахнул глаза и рывком развернул вращающееся кресло. На краю видеоизображения пять или шесть картинок потихоньку гасли. — Выходи в коридор. Приготовься бежать. Как можно тише.
Из комма доносился приглушенный голос Форпатрила, который душераздирающе умолял Имперского Аудитора снова включить исходящую голосовую связь. Он убеждал леди Форкосиган просить о том же.
— Оставьте его в покое, — твердо проговорила Катерина. — Он знает, что делает.
— А ЧТО он делает?! — взвыл Форпатрил.
— Что-то. — Ее голос упал до шепота. A может, это была молитва. — Удачи, любимый.
Тут вклинился еще один голос, звучащий как бы со стороны: капитан Клогстон.
— Адмирал? Вы можете связаться с лордом Аудитором Форкосиганом? Мы закончили собирать для него фильтр крови и готовы опробовать его, но лорд Аудитор исчез из лазарета. Несколько минут назад он был здесь…
— Вы слышали, лорд Форкосиган? — отчаянно воззвал Форпатрил. — Вы должны явиться в лазарет. Сейчас же.
Минут через десять, или даже пять, медики смогут делать с ним, что захотят. Майлз поднялся из кресла — ему пришлось оттолкнуться обеими руками — и следом за Ройсом вышел в коридор.
Впереди по коридору в полумраке с еле слышным шипением скользнула в сторону первая герметичная дверь, и за нею показался перекресток коридоров, ведущих в другие модули. По другую сторону начала приоткрываться следующая дверь.
Ройс пустился рысью. Его шаги неизбежно были тяжелыми. Майлз потрусил следом. Он пытался думать о том, насколько недавно он применял свой активатор, насколько он рискует прямо сейчас свалиться в припадке от сочетания скверной мозговой химии и ужаса. Терпимый риск, решил он. Все равно в этой поездке при нем нет никакого автоматического оружия. Вообще никакого оружия, за исключением его мозгов. В данную минуту они казались довольно слабым оружием.
Перед ними раскрылась вторая пара дверей. Затем третья. Майлз молился, чтобы это не оказалось еще одной хитрой западней. Но он решил, что у ба вряд ли может перехватить сообщение, посланное по столь окольному пути, да и вообще догадаться о существовании такой линии связи. Перешагивая через проем последней двери, Ройс на мгновение остановился и вгляделся в конец коридора. Дверь в навигационную рубку была закрыта. Он коротко кивнул и двинулся дальше, Майлз — за ним. Когда они подошли ближе, Майлз разглядел, что панель управления слева от двери прожгли каким-то режущим инструментом — несомненно, сродни тому, который использовал Ройс. Значит, ба тоже прогулялось за покупками в технический отсек. Майлз указал на замок; Ройс просветлел, и уголок его рта вздернулся в улыбке. Выходит, кто-то все же позаботился закрыть за собой дверь, когда они отсюда уходили.
Ройс указал на себя, затем на дверь; Майлз помотал головой и поманил его склониться ближе. Они соприкоснулись шлемами.
— Я иду первым. Схвачу тот чемоданчик, прежде чем ба успеет что-то сообразить. Да и потом, ты должен будешь отодвинуть дверь.
Ройс огляделся по сторонам, втянул в себя воздух и кивнул.
Майлз снова дал ему знак наклониться, чтобы еще раз соприкоснуться шлемами.
— И знаешь что, Ройс? Я рад, что не взял с собой Янковского.
Ройс улыбнулся. Майлз отступил в сторону.
Пора. Промедления никому не друг.
Ройс наклонился, прижал ладони к двери, надавил и потянул ее в сторону. Сервопривод его скафандра завыл от нагрузки. Дверь со скрипом подалась вбок.
Майлз проскользнул внутрь. Он не оглядывался назад, не смотрел по сторонам. Его мир сузился до одной-единственной цели, единственного предмета. Морозильный чемоданчик — вот он, все еще стоит на полу рядом с креслом отсутствующего офицера-связиста. Майлз бросился к нему, схватил, поднял и прижал к себе как щит, как сокровенную надежду.
Ба поворачивается, кричит, губы растянуты в гримасе, глаза широко раскрыты, рука тянется к карману. Пальцы Майлза нащупывают задвижки. Если чемоданчик заперт, швырнуть его в ба. Если незаперт…
Чемоданчик открылся. Майлз рывком распахнул его, тряхнул, крутанул.
Серебряный водопад — большая часть тысячи крохотных пробных игл брызнула из чемоданчика и беспорядочно разлетелась по палубе. Некоторые разбились вдребезги с тоненьким хрустальным звоном, будто умирающие насекомые. Другие завертелись. Многие разлетелись в разные стороны, укатившись за кресла и в щели. Майлз свирепо ухмыльнулся.
Возглас перешел в крик; ба простерло руки к Майлзу будто в мольбе, в протесте, в отчаянии. Оно, спотыкаясь, кинулось к нему, лицо его посерело от шока и неверия.
Ройс сомкнул руки на запястьях ба и рванул вверх. Кости запястий захрустели и щелкнули; сквозь сжимающиеся пальцы фонтаном хлынула кровь. Тело ба, приподнятое в воздух, сотрясли конвульсии. Обезумевшие глаза закатились. Крик превратился в жуткий вопль, который постепенно угас. Обутые в сандалии ноги бесполезно болтались и барабанили по толстой обшивке скафандра Ройса; ногти ломались и кровоточили — все без толку. Ройс стоял невозмутимо, подняв руки вверх и разведя их в стороны, и ба оставалось лишь беспомощно болтаться в воздухе.
Майлз выпустил чемоданчик из рук. Тот рухнул на пол с глухим стуком. Прошептав кодовое слово, Майлз снова включил исходящий аудиосигнал своего комма.
— Мы взяли ба в плен. Высылайте подкрепление. В биозащитных костюмах. Пушки им тут уже не понадобятся. Боюсь, корабль в диком беспорядке.
У него подгибались колени. Он осел на палубу, непроизвольно хихикая. Корбо поднимался из пилотского кресла; Майлз вскинул руку, останавливая его:
— Не подходи, Дмитрий! Я вот-вот…
Он распахнул стекло шлема как раз вовремя. Еле успел. На этот раз рвота и спазмы скрутили его желудок куда сильнее. Все, дело сделано. Пожалуйста, можно мне теперь умереть?
Только вот отнюдь не все еще кончено, даже приблизительно. Гринлоу выиграла пятьдесят тысяч жизней. Теперь очередь Майлза сыграть на пятьдесят миллионов.
ГЛАВА 17
Майлз вернулся в лазарет “Идриса” ногами вперед. Его несли двое из штурмового отряда Форпатрила, наспех преобразованного в группу подкрепления медикам и в таковом качестве пропущенного квадди к кораблю. Его носильщики чуть не свалились в неприметную дыру, оставленную в полу Ройсом. Майлз завладел контролем над собственными движениями ровно на тот срок, который понадобился, чтобы своими силами подняться на ноги и довольно нетвердо прислониться к стене у двери в изолятор. Ройс шел следом, осторожно держа герметичный пакетик с дистанционным пусковым устройством ба. Корбо плелся в хвосте: он был одет в свободную больничную рубаху и пижамные штаны, лицо его оставалось бледным и напряженным. Его сопровождал медтехник, который нес в другом пакетике шприц ба.
Капитан Клогстон вышел через жужжащий голубоватый барьер и оглядел ораву новоприбывших пациентов и помощников.
— Вот что, — заявил он, сердито поглядев на дыру в палубе. — Этот корабль уже настолько изгажен, что я объявляю его весь целиком зоной заражения третьего уровня. Так что, ребята, можете спокойно располагаться здесь и чувствовать себя как дома.
Образовав живую цепочку, техники переправили анализирующее оборудование в примыкающую к изолятору комнату. Майлз уцепился за возможность перекинуться парой слов с двумя мужчинами в одежде медиков, которые стояли отдельно от прочих — офицерами-дознавателями с “Принц Ксава”. В сущности, они не скрывали своего рода занятий — просто не распространялись о нем — да и потом, надо признать, медицинское образование у них действительно имелось.
Вторая палата была объявлена временной тюремной камерой для их пленника, ба, которое тоже прибыло следом, привязанное к воздушной платформе. Майлз бросил хмурый взгляд на проплывающую мимо платформу, которую вел за шнур управления бдительный крепкий сержант. Ба крепко притянули ремнями к платформе, но его голова и глаза странно вращались, а покрытые слюной губы изгибались.
Важнее всего было удержать ба в руках барраярцев. В первую очередь надо выяснить, где на Станции Граф ба установило свою мерзкую био-бомбу. Раса хаутов обладала неким генетически конструированным иммунитетом к большинству распространенных допросных наркотиков и их производным; если фастпентал не сработает на этом субъекте, у квадди останется очень мало методов допроса, к которым они смогут прибегнуть с одобрения судьи Лютвина. В таком критическом положении военные правила казались более подходящими, чем штатские. Другими словами, если они оставят нас в покое, мы для них вырвем у ба ногти.
Майлз поймал Клогстона за локоть.
— Как дела у Бела Торна? — спросил он.
Старший медик покачал головой.
— Не очень хорошо, милорд Аудитор. Сперва, когда мы включили фильтры, нам казалось, что его состояние улучшается — он вроде бы пришел в себя. Но потом он сделался беспокойным. Стонет и все пытается что-то сказать. Похоже, бредит. Без конца зовет адмирала Форпатрила.
Форпатрила? Зачем? Хотя постой-ка…
— Бел сказал “Форпатрил”? — резко спросил Майлз. — Или просто “адмирал”?
Клогстон пожал плечами.
— Форпатрил ведь сейчас единственный адмирал, какой есть поблизости, хотя я полагаю, что у инспектора просто галлюцинации. Терпеть не могу давать успокоительные столь истерзанному психологически человеку, особенно когда он только-только пробился сквозь наркотический туман. Но если он не успокоится, придется это сделать.
Майлз нахмурился и поспешил в изолятор. Клогстон последовал за ним. Майлз стянул с головы шлем, выудил оттуда свой комм-браслет и крепко стиснул в руке этот жизненно важный канал связи. Техник спешно застилал вторую койку — вероятно, готовя ее для зараженного лорда Аудитора.
Теперь Бел лежал на первой койке, его вытерли и одели в бледно-зеленую больничную рубаху барраярского военного образца — это казалось ободряющей переменой. Но лицо его было серым, губы — пурпурно-синими, ресницы трепетали. Насос, не зависящий от потенциально изменчивой силы тяжести корабля, интенсивно вкачивал желтую жидкость в правую руку Бела. Левая рука была притянута ремнями к планке; пластиковая трубка, заполненная кровью, тянулась из-под повязки в составленное из разных элементов устройство, обмотанное слоями изоленты. Из этой штуки исходила еще одна трубка, темная поверхность которой была влажной от конденсата.
— Эт' бала, — простонал Бел. — Эт' бала.
Врач недовольно поджал губы. Он подался вперед и бросил взгляд на монитор.
— И давление слишком высокое. Думаю, пора отключить бедолагу.
— Погодите. — Майлз протиснулся к койке Бела, чтобы попасть в его поле зрения, и с безрассудной надеждой уставился на гермафродита. Голова Бела дернулась. Веки дрогнули и распахнулись; глаза расширились. Синие губы снова попытались шевельнуться. Бел облизнул их, сделал глубокий вдох и попытался снова.
— Адм'рал! Вашн'. Эт' ублюд'к спрят'л ее в бала. Ск'зал мне. Садист черт'в.
— Все еще зовет адмирала Форпатрила, — уныло пробормотал Клогстон.
— Не Форпатрила. Меня, — выдохнул Майлз. Существует ли там, в бункере его мозга, прежний острый ум? Глаза Бела оставались открыты и метались, пытаясь сфокусироваться, как будто образ Майлза колебался и расплывался перед ними.
Бел говорит “вашн”. Нет. Бел пытается сказать что-то важное . Бел боролся со смертью за власть над собственными устами, чтобы доставить это сообщение. “Бала”? Баллистика? Балалайка? Нет — балет!
Майлз торопливо произнес:
— Ба спрятало свою бомбу в балете — в Концертном зале Минченко? Ты это пытаешься сказать, Бел?
Напряженное тело обмякло от облегчения.
— Да. Да. Со'бщить на ст'цию. В лампах, наверн.
— Там только одна бомба? Или есть еще? Ба сказало, не помнишь?
— Не знаю. Смодельная, наверн'. Прверить… пкупки…
— Хорошо, я понял! Отличная работа, капитан Торн. — Ты всегда был лучше всех, Бел. Майлз развернулся вполоборота и настойчиво заговорил в наручный комм, требуя соединить его с Гринлоу, или Венном, или Уоттсом, или еще кем-нибудь из властей Станции Граф.
Наконец измученный женский голос откликнулся:
— Да?
— Канцлер Гринлоу? Вы меня слышите?
Она заговорила спокойнее:
— Да, Лорд Форкосиган? Вы что-то узнали?
— Быть может. Бел Торн сообщил, что, по словам цетагандийца, био-бомба спрятана где-то в Концертном зале Минченко. Возможно, за какой-нибудь осветительной аппаратурой.
Она втянула в себя воздух.
— Хорошо. Мы сосредоточим там профессиональных поисковиков.
— Еще Бел полагает, что ба изготовило бомбу само, причем недавно. Возможно, оно покупало детали на Станции Граф под именем Кера Дюбауэра — если вы проверите их, то получите подсказку, сколько бомб оно могло изготовить.
— А! Верно! Я поручу это людям Венна.
— Не забывайте, Бел в очень плохом состоянии. Кроме того, ба могло солгать. Свяжитесь со мной, как только что-нибудь выяснится.
— Да. Да. Спасибо. — Она поспешно оборвала связь. Майлзу вдруг подумалось — интересно, она сейчас тоже заперта в изоляторе, и так же, как и он, пытается воздействовать на происходящее, находясь в невыносимом удалении от центра событий?
— Ублюд'к, — пробурчал Бел. — П'рализ'вал меня. Зап'хнул в эт' чертов контейн'р. Ск'зал мне. П'том застегнул его. 'ставил подыхать, пр'дставляя… зная… оно знало про м'ня и Николь. Видело мой видеокуб. Где мой видеокуб?
— Николь в безопасности, — заверил Бела Майлз. Ну, в такой же степени, как и все прочие квадди на Станция Граф — если не в безопасности, то по крайней мере предупреждена. Видеокуб? А, тот маленький визуализатор с портретами гипотетических детей Бела. — Твой видеокуб в полной сохранности. — Майлз понятия не имел, правда это или нет — возможно, куб все еще лежит в кармане Бела, уничтожен вместе со всей зараженной одеждой, или его украло ба. Но эти заверения утихомирили Бела. Усталые глаза гермафродита снова закрылись, дыхание успокоилось.
Через несколько часов я буду выглядеть так же.
Так давай не будем тратить время попусту, а?
С глубочайшим отвращением Майлз позволил медтехнику помочь ему снять скафандр и белье — которые, видимо, заберут и сожгут.
— Если вы хотите уложить меня здесь, я хочу, чтобы у моей койки немедленно установили комм-пульт. Нет, это я оставлю себе, — Майлз отогнал техника, который пытался вырвать у него из рук комм-браслет, потом сглотнул. — И дайте мне что-нибудь от тошноты. Ладно, тогда наденьте его мне на правую руку.
В горизонтальном положении он чувствовал себя ненамного лучше, чем в вертикальном. Майлз расправил свою бледно-зеленую рубаху и протянул левую руку врачу, который самолично проткнул его вену каким-то медицинским шилом — ощущение было такое, что толщиной оно не меньше питьевой соломинки. Другой техник прижал пневмошприц к его правому плечу — Майлз надеялся, что это снадобье одолеет головокружение и спазмы в животе. Но вскрикнул он лишь тогда, когда первая струя отфильтрованной крови вернулась в его тело.
Капитан Клогстон вышел через жужжащий голубоватый барьер и оглядел ораву новоприбывших пациентов и помощников.
— Вот что, — заявил он, сердито поглядев на дыру в палубе. — Этот корабль уже настолько изгажен, что я объявляю его весь целиком зоной заражения третьего уровня. Так что, ребята, можете спокойно располагаться здесь и чувствовать себя как дома.
Образовав живую цепочку, техники переправили анализирующее оборудование в примыкающую к изолятору комнату. Майлз уцепился за возможность перекинуться парой слов с двумя мужчинами в одежде медиков, которые стояли отдельно от прочих — офицерами-дознавателями с “Принц Ксава”. В сущности, они не скрывали своего рода занятий — просто не распространялись о нем — да и потом, надо признать, медицинское образование у них действительно имелось.
Вторая палата была объявлена временной тюремной камерой для их пленника, ба, которое тоже прибыло следом, привязанное к воздушной платформе. Майлз бросил хмурый взгляд на проплывающую мимо платформу, которую вел за шнур управления бдительный крепкий сержант. Ба крепко притянули ремнями к платформе, но его голова и глаза странно вращались, а покрытые слюной губы изгибались.
Важнее всего было удержать ба в руках барраярцев. В первую очередь надо выяснить, где на Станции Граф ба установило свою мерзкую био-бомбу. Раса хаутов обладала неким генетически конструированным иммунитетом к большинству распространенных допросных наркотиков и их производным; если фастпентал не сработает на этом субъекте, у квадди останется очень мало методов допроса, к которым они смогут прибегнуть с одобрения судьи Лютвина. В таком критическом положении военные правила казались более подходящими, чем штатские. Другими словами, если они оставят нас в покое, мы для них вырвем у ба ногти.
Майлз поймал Клогстона за локоть.
— Как дела у Бела Торна? — спросил он.
Старший медик покачал головой.
— Не очень хорошо, милорд Аудитор. Сперва, когда мы включили фильтры, нам казалось, что его состояние улучшается — он вроде бы пришел в себя. Но потом он сделался беспокойным. Стонет и все пытается что-то сказать. Похоже, бредит. Без конца зовет адмирала Форпатрила.
Форпатрила? Зачем? Хотя постой-ка…
— Бел сказал “Форпатрил”? — резко спросил Майлз. — Или просто “адмирал”?
Клогстон пожал плечами.
— Форпатрил ведь сейчас единственный адмирал, какой есть поблизости, хотя я полагаю, что у инспектора просто галлюцинации. Терпеть не могу давать успокоительные столь истерзанному психологически человеку, особенно когда он только-только пробился сквозь наркотический туман. Но если он не успокоится, придется это сделать.
Майлз нахмурился и поспешил в изолятор. Клогстон последовал за ним. Майлз стянул с головы шлем, выудил оттуда свой комм-браслет и крепко стиснул в руке этот жизненно важный канал связи. Техник спешно застилал вторую койку — вероятно, готовя ее для зараженного лорда Аудитора.
Теперь Бел лежал на первой койке, его вытерли и одели в бледно-зеленую больничную рубаху барраярского военного образца — это казалось ободряющей переменой. Но лицо его было серым, губы — пурпурно-синими, ресницы трепетали. Насос, не зависящий от потенциально изменчивой силы тяжести корабля, интенсивно вкачивал желтую жидкость в правую руку Бела. Левая рука была притянута ремнями к планке; пластиковая трубка, заполненная кровью, тянулась из-под повязки в составленное из разных элементов устройство, обмотанное слоями изоленты. Из этой штуки исходила еще одна трубка, темная поверхность которой была влажной от конденсата.
— Эт' бала, — простонал Бел. — Эт' бала.
Врач недовольно поджал губы. Он подался вперед и бросил взгляд на монитор.
— И давление слишком высокое. Думаю, пора отключить бедолагу.
— Погодите. — Майлз протиснулся к койке Бела, чтобы попасть в его поле зрения, и с безрассудной надеждой уставился на гермафродита. Голова Бела дернулась. Веки дрогнули и распахнулись; глаза расширились. Синие губы снова попытались шевельнуться. Бел облизнул их, сделал глубокий вдох и попытался снова.
— Адм'рал! Вашн'. Эт' ублюд'к спрят'л ее в бала. Ск'зал мне. Садист черт'в.
— Все еще зовет адмирала Форпатрила, — уныло пробормотал Клогстон.
— Не Форпатрила. Меня, — выдохнул Майлз. Существует ли там, в бункере его мозга, прежний острый ум? Глаза Бела оставались открыты и метались, пытаясь сфокусироваться, как будто образ Майлза колебался и расплывался перед ними.
Бел говорит “вашн”. Нет. Бел пытается сказать что-то важное . Бел боролся со смертью за власть над собственными устами, чтобы доставить это сообщение. “Бала”? Баллистика? Балалайка? Нет — балет!
Майлз торопливо произнес:
— Ба спрятало свою бомбу в балете — в Концертном зале Минченко? Ты это пытаешься сказать, Бел?
Напряженное тело обмякло от облегчения.
— Да. Да. Со'бщить на ст'цию. В лампах, наверн.
— Там только одна бомба? Или есть еще? Ба сказало, не помнишь?
— Не знаю. Смодельная, наверн'. Прверить… пкупки…
— Хорошо, я понял! Отличная работа, капитан Торн. — Ты всегда был лучше всех, Бел. Майлз развернулся вполоборота и настойчиво заговорил в наручный комм, требуя соединить его с Гринлоу, или Венном, или Уоттсом, или еще кем-нибудь из властей Станции Граф.
Наконец измученный женский голос откликнулся:
— Да?
— Канцлер Гринлоу? Вы меня слышите?
Она заговорила спокойнее:
— Да, Лорд Форкосиган? Вы что-то узнали?
— Быть может. Бел Торн сообщил, что, по словам цетагандийца, био-бомба спрятана где-то в Концертном зале Минченко. Возможно, за какой-нибудь осветительной аппаратурой.
Она втянула в себя воздух.
— Хорошо. Мы сосредоточим там профессиональных поисковиков.
— Еще Бел полагает, что ба изготовило бомбу само, причем недавно. Возможно, оно покупало детали на Станции Граф под именем Кера Дюбауэра — если вы проверите их, то получите подсказку, сколько бомб оно могло изготовить.
— А! Верно! Я поручу это людям Венна.
— Не забывайте, Бел в очень плохом состоянии. Кроме того, ба могло солгать. Свяжитесь со мной, как только что-нибудь выяснится.
— Да. Да. Спасибо. — Она поспешно оборвала связь. Майлзу вдруг подумалось — интересно, она сейчас тоже заперта в изоляторе, и так же, как и он, пытается воздействовать на происходящее, находясь в невыносимом удалении от центра событий?
— Ублюд'к, — пробурчал Бел. — П'рализ'вал меня. Зап'хнул в эт' чертов контейн'р. Ск'зал мне. П'том застегнул его. 'ставил подыхать, пр'дставляя… зная… оно знало про м'ня и Николь. Видело мой видеокуб. Где мой видеокуб?
— Николь в безопасности, — заверил Бела Майлз. Ну, в такой же степени, как и все прочие квадди на Станция Граф — если не в безопасности, то по крайней мере предупреждена. Видеокуб? А, тот маленький визуализатор с портретами гипотетических детей Бела. — Твой видеокуб в полной сохранности. — Майлз понятия не имел, правда это или нет — возможно, куб все еще лежит в кармане Бела, уничтожен вместе со всей зараженной одеждой, или его украло ба. Но эти заверения утихомирили Бела. Усталые глаза гермафродита снова закрылись, дыхание успокоилось.
Через несколько часов я буду выглядеть так же.
Так давай не будем тратить время попусту, а?
С глубочайшим отвращением Майлз позволил медтехнику помочь ему снять скафандр и белье — которые, видимо, заберут и сожгут.
— Если вы хотите уложить меня здесь, я хочу, чтобы у моей койки немедленно установили комм-пульт. Нет, это я оставлю себе, — Майлз отогнал техника, который пытался вырвать у него из рук комм-браслет, потом сглотнул. — И дайте мне что-нибудь от тошноты. Ладно, тогда наденьте его мне на правую руку.
В горизонтальном положении он чувствовал себя ненамного лучше, чем в вертикальном. Майлз расправил свою бледно-зеленую рубаху и протянул левую руку врачу, который самолично проткнул его вену каким-то медицинским шилом — ощущение было такое, что толщиной оно не меньше питьевой соломинки. Другой техник прижал пневмошприц к его правому плечу — Майлз надеялся, что это снадобье одолеет головокружение и спазмы в животе. Но вскрикнул он лишь тогда, когда первая струя отфильтрованной крови вернулась в его тело.