Бурцев Виктор. Охота на НЛО

   Хейти чувствовал, как засыпает. Мотнул головой, ответил Слесареву:
   – Ты не думал, что она тут уже давно? И когда порядок был, и когда был самый страшный бардак. И ничего… Живы. Более того, – Хейти что-то прикинул в голове, – войну выиграли.
   – Думал, – признался Сергей. – Очень хорошо думал. Пока Екатеринбургский по воздуху летел, думал. Пока в институт этот сраный лез думал. Когда на своего друга мертвого глядел, тоже думал. Когда твою морду увидел, бессмысленную, тоже думал, много думал.
   Он замолчал и продолжил после небольшой паузы:
   – Конечно, они были и раньше, институт и бункер этот чертов, не первый день тут стоят. А раньше тоже где-то стояли… Может быть, у тебя в этом… Таллине. Недаром тут скинхеды ваши сшиваются. И старичка завалили тоже недаром…
   – Старичка? – перебил его Хейти.
   – Да… Был тут такой… С чего все и началось-то… – Слесарев вспомнил, что Хейти не знает начала этой истории. – Для меня началось. Работал он с этой тарелкой долбаной и служил где-то у вас в Таллине. Энкавэдэшник бывший… когда его шлепнули, на земле рядом с ним надпись была… Что-то там типа… Про собаку.
   – Кого?
   – А? – Слесарев задумался. – Да вроде как так. И еще какой-то «сурм» там был…
   – Собачья смерть, – перевел Хейти. – Идиотизм.
   Хейти чувствовал себя погано, словно бы он сам убил того старичка, хоть и служившего ранее в НКВД, но все-таки старичка.
   – Не знаю, идиотизм или нет, – продолжал Слесарев. – Но думал я плюнуть на все это. Мне-то, собственно, что со всего этого? Одни неприятности. Да только… Я как твою рожу увидал, когда ты пистолет на Кактуса навел, а в глазах пустота такая, тоска… Понял, взорву все, на хрен. Живота не пожалею, а взорву. У меня ведь сын растет, а тут такое.
   – Но ведь это ж не где-нибудь, – сказал Хейти. – Не в Штатах, не у арабов каких-нибудь. Это ж у тебя.
   – Потому и взорву, что у меня. А не в Штатах.
   – Ну, ты же понял, что я хотел сказать… – Хейти поискал слова. – Как же патриотизм? Оборонка ведь это… Ну… Ты ведь понял?!
   – Понял, – спокойно подтвердил Слесарев. – Все я понял. Сразу. Но только если бы все так просто было… Если бы я не знал об этом институтике ничего и о тарелке этой драной не знал… Если бы не ползал я там по проходам, коридорам… Ты пойми, если появились такие, как ты, значит, будут и другие. Я не знаю, умнее они будут или глупее, сильнее или слабее. Не знаю. И я даже судить не берусь, что хуже. Это не в укор тебе, пойми. Но ты работаешь на Запад. И будут еще такие, с микросхемами в голове, или с нанотехнологнями в крови, или с убеждениями… И пойдет плясать губерния! Повалятся из этой Пандориной шкатулки подарки по всему свету. Эту сытую агонию прекратить надо.
   – Почему сытую?
   – Потому что… Потому что если какой-то мент может запросто заползти в какой-нибудь институт… Значит, заелись эти твари там, наверху этой пирамиды в пирамиде. Умерло это… И никакой пользы от него, вонь одна. Раньше была, наверное, польза, а сейчас нет. Одно зло…
   Хейти потерял нить Сергеевых рассуждений. Он понял, что капитан уже говорит сам с собой. О своем. Как будто обрывалось что-то внутри Слесарева, рвалось в душе, тренькая струнами. Невыносимо громко.
   – Есть очень хочется. Ты бы сходил в магазин… – наконец сказал Хейти.
   Сергей в раздумье покачал головой. Хейти показалось, что он не слышит, но потом Сергей сказал:
   – Давай штаны…
   Вскоре Хейти сидел на бетонном полу на подсунутой под задницу картонке. Холод, который поднимался снизу, почему-то не беспокоил. Голова то и дело падала на грудь.
   В конце концов Хейти задремал.
   Когда он снова открыл глаза, перед ним сидел лейтенант Мельников. Хейти понял, что спит.
   – Привет, давно не виделись.
   Кто это сказал? Впрочем, не так важно.
   – Слушай, ты как-то далеко забрался… – сказал лейтенант. – Не находишь?
   – Нахожу… – вяло отозвался Хейти. За всеми событиями последних дней Мельников казался таким далеким.
   – И ведь из этой переделки ты имеешь все шансы не выкарабкаться.
   – Знаю, – сказал Хейти и про себя удивился, почему он так хорошо понимает Мельникова? Ведь говорят они на разных языках.
   – И что делать думаешь?
   – Выкарабкиваться… – Чертовски логично.
   – Это не так уж и трудно, наверное. Просто, как все гениальное. Только я пока об этом не знаю. Путь наверняка где-то близко…
   – Ну… – Мельников саркастически усмехнулся. – Все пути находятся близко. В твоей голове. Но мы ведь не о философии тут собираемся говорить?..
   Хейти даже не удивился этой фразе. Собираемся – значит собираемся. Значит, так нужно, будем говорить о чем-то другом.
   – Мне бы от «жуков» в голове освободиться… – сказал Хейти, словно Мельников мог чем-то помочь ему. – А дальше разобрались бы сами.
   – Да нет никаких у тебя «жуков»…
   – А что же есть?
   – Программа есть. Это особенный, почти уникальный комплекс химических, биологических и прочих веществ вкупе с соответствующей обработкой мозга. Очень примитивной моделью этого процесса можно считать гипноз, хотя аналогии совершенно неуместны.
   – Ты откуда знаешь?
   – Я многое знаю. Теперь. Хейти внутренне содрогнулся.
   – Кстати, комплекс действительно был разработан здесь, в Союзе. И, что самое интересное, в твоем родном городе.
   – Как это?! – спросил Хейти.
   – А так, когда Объект был сбит, его поместили в единственный тогда пригодный для этого дела институт, который находился в Таллине. Дело в том… – Мельников помолчал. – Что везти его ближе к Москве побоялись. Тащить куда-то на восток, где традиционно проводят подобные исследования, означало волочить Объект через всю страну, что тоже было опасно, кстати, как оказалось, не зря боялись… Вот так-то. Из трех Прибалтийских республик выбрали самую северную. Так вот, первые же месяцы работы дали потрясающие результаты. Как раз в области биохимии мозга. Не нашего, разумеется.
   А потом война. Объект пришлось спешно вывозить… С этим целая история вышла. А архивы и материалы сожгли. Ученых, работавших там, вывели во двор и расстреляли… Но, видимо, не всех или сожгли не все. Хотя без ключей в тех материалах разобраться было довольно трудно. На расшифровку должно было уйти время, потом восстановление утраченных частей, практические опыты, не всегда удачные. И вот появляешься ты. Как гостинец из сорок первого года. Знаешь, в этом есть что-то занятное такое… Ты как порождение Объекта вернулся, чтобы его уничтожить. Фрейдизм техногенной эпохи.
   Впрочем, может быть, и не уничтожить, или не только уничтожить. Я этого не знаю.
   – А кто же знает?
   Мельников указал на голову Хейти.
   – Программа.
   И Мельников пропал, как и не было. Поначалу казалось, что он еще тут и его контуры накладываются на исписанную матерными словами стену. Но потом – хлоп! Он исчез. Осталась только стена и древняя надпись «Спартак – чемпион. ЦСКА – конюшня».
   Хейти захрипел и проснулся. Он обнаружил, что лежит на боку, на заплеванном полу, под щекой каменная крошка. Холод пробирал до костей.
   «Бред, – как последняя линия обороны проскочила в голове мысль. – Я, получается, не человек. Я – „порождение“.
   Эта мысль была воспринята как-то совершенно спокойно, без лишних эмоций. Только вдруг защекотало в носу и изображение слегка смазалось. Хейти протер глаза, и все прошло.
   Он встал и увидел, что перед ним на газетке разложены батон, кусок колбасы, бутылка пива и несколько сосисок. Рядом лежали его брюки. Слесарева не было.
   «Ушел… – почти облегченно подумал Хейти, ломая батон и снимая целлофан с сосиски. – Решил слинять. И правильно. И молодец. Я сам…»
   Однако это радостное настроение улетучилось, когда Хейти обнаружил, что и бомба пропала тоже.

ГЛАВА 33

   Джа на нашей стороне.

Егор Летов

   «Тяжелая, с-сука…
   Нет, на своих двоих до НИИ люпина топать и топать.
   Это раз.
   Взрывателя в бомбе нет.
   Это два.
   Так какого же черта я иду с этим мешком?»
   Мысли метались в голове Сергея, как летучие мыши на чердаке старого бабушкиного дома, которых он любил пугать в детстве. Это было весело и страшно – забраться на полутемный, пахнущий пылью и вениками чердак и ворошить метлой по углам, где печальные мыши свисали со стропил вниз головой, словно большие засохшие груши. Пацаны рассказывали страшные истории про то, как летучки выпивают по ночам кровь или выцарапывают глаза. Сергей в это верил до тех пор, пока одна мышь случайно не свалилась в пустую трехлитровую банку, и он рассмотрел ее при солнечном свете. Маленькая тварь щурилась, скалила мелкие зубки и оказалась настолько потешной, что Сергей перестал бояться и летучих мышей, и заодно всех остальных маленьких существ.
   А вот больших существ бояться так и не разучился…
   «Поехать на такси?» – Сергей перетряс в кармане мятые бумажки и мелочь. Хватит с лихвой, еще останется, вот только кто остановит по вечернему времени такси идиоту в шортах и с мешком? О том, что их ищут, и ищут, скорее всего, методично и тщательно. Сергей старался не вспоминать. Не думал он пока и о том, что институт явно оцеплен, охрана усилена, потому что они прекрасно все знают. Или не все? Вопрос в том, кто, кроме Костюма-Корнелюка, был задействован в акции и кто обладает всей информацией, а кто – только общедоступной ее частью. Так что, вполне возможно, никакого кипежа вокруг НИИ и нет, так, бдительность усилили…
   «Собирался же не думать, ан нет, началось… Взрыватель… Взрыватель. Мысль! – Сергей нащупал в кармане удостоверение. – А что, вполне может сработать».
   Спустя минут двадцать он вышел на Бугаевку. Старые частные домики кое-где перемежались белокаменным великолепием – двух – и трехэтажки, выстроенные разбогатевшими местными жителями, но в целом Бугаевка была местом трущобным. На остановке ждали запоздавший автобус несколько старух и группка тинейджеров. От этих можно было ожидать чего угодно, Сергею связываться с ними не хотелось, потому он обошел остановку стороной.
   На Бугаевке жили цыгане, и они-то Сергею и были нужны. Как водится, цыгане потихоньку воровали и потихоньку торговали. Торговали всем подряд, от наркотиков до оружия. Регулярные облавы результатов не давали, потому что цыгане умели прятать продаваемое почище революционеров девятьсот пятого года. В то же время они были ценнейшим источником информации, особенно если знать, к кому и как подойти.
   Сергей знал, поэтому он легко нашел покосившийся некрашеный дом и постучал в дверь.
   Внутри было тихо, и Сергей представлял, как кто-нибудь из клевретов Будулая сейчас крадется и прислушивается, а остальные напряженно ждут, что же будет дальше.
   – Кто пришел? – спросили наконец изнутри.
   – Капитан. К Будулаю.
   – Будулая дома нет.
   – Слушай, Михай, раз я пришел, значит, дело есть. Скажи Будулаю, я подожду.
   Будулая на самом деле звали, конечно же, не Будулай, но после известного сериала кличка прилипла намертво. Сам Будулай, крепкий старый цыган, распоряжавшийся своими на Бугаевке и вообще в городе, ничего против нового имени не имел. Зато он имел много претензий к азербайджанцам и чеченам, которые весьма оборзели, и частенько скидывал милиции нужные имена и факты. Сергей был уверен, что Будулай его примет, если только, конечно, еще не знает о том, что капитан уже не совсем капитан, и даже вовсе не капитан. Дверь открылась, и на пороге возник Михай, огромный, бородатый, в скрипучем кожаном пиджаке.
   – Здравствуй, капитан, – сказал он, сверкая золотыми зубами в полутьме веранды. – Будулай зовет, заходи.
   – Я ж тебе сказал, – попенял ему Сергей. – А ты меня на улице держишь…
   – Хорошо одет, красиво, – заметил Михай, когда они вошли в большую комнату. То ли шутил, то ли и впрямь понравилось, черт его знает. Из-за дверного проема, завешенного цветастой портьерой, доносился шум телевизора и громкий смех.
   – Иди, Будулай там, – кивнул Михай.
   Будулай сидел за допотопным круглым столом, на котором размещались пивные бутылки и связка тарани, которая издавала очень сильный аппетитный запах. Сергей почему-то сразу вспомнил старую комедию Гайдая «Не может быть»: толстяк Невинный продает пиво, а на пивной будочке гирляндами висит вобла. Куда она потом делась, интересно, при советской-то власти?
   На диване лежал незнакомый пухлый цыган в спортивном костюме. Оба смотрели видик – на экране огромного «Панасоника» суетился Луи де Фюнес. Кажется, это был «Оскар».
   – Здравствуй, Будулай, – приветливо сказал Сергей.
   – Здравствуй, капитан! – Будулай нажал кнопку на пульте, и де Фюнес исчез. – Садись, пиво пей, отдыхай! Это Роман, хороший человек.
   Хороший человек кивнул, и Сергей вспомнил, что не так давно он проходил по делу о двойном убийстве на Стаханова, разборки с чеченами. Правда, ничего тогда доказать не удалось, у хорошего человека было умело состряпанное алиби.
   – Что пришел, капитан? – спросил Будулай, подвигая к Сергею бутылку «Невского».
   – Взрыватель нужен.
   – Взрыватель? Откуда у меня взрыватель? – улыбнулся Будулай. – Я не Салман Радуев.
   – Ой, Будулай, прекрати, – поморщился Сергей. – Я знаю, ты уважаемый человек, неужели будем в прятки играть? Я говорю: нужен взрыватель, значит, нужен. Чего бы я приходил?
   – Взрыватель так взрыватель, – примирительно развел руками Будулай. – Не кричи, капитан. Плохо живет милиция – денег на взрыватели нет совсем, идут к старому цыгану… Или ты уже не милиция, а, капитан?
   Сергей взглянул в хитрые, с прищуром, глаза цыгана и понял: он все знает. Откуда, это уже другой вопрос, но знает, что Сергей в зеленой дурацкой курточке и джинсовых шортах – беглец, дичь. И за эту дичь, вполне возможно, Будулай надеется получить кое-какие дивиденды. Старому цыгану нужно дружить и с ФСБ, и с милицией… И сейчас Михай уже звонит по сотовому на Добровольского, а хороший человек Роман готов выхватить свою «беретту» и подержать немного экс-капитана на мушке – совсем чуть-чуть, до приезда оперативной группы.
   – Откуда знаешь? – спросил Сергей, решив действовать напролом. Если что, хорошего человека он завалит первым, а разумный Будулай на автомат не полезет, слишком давно на свете живет.
   – Не бойся, капитан. Ты меня не подводил, и я тебя не подведу. С чем работать будешь?
   – Не понял.
   – Куда взрыватель совать?
   – А-а… Вот.
   Он грюкнул на стол мешок. Будулай осторожно заглянул внутрь, принюхался.
   – Ой, не с умали ты сошел, капитан? Аммонал… Очумелые ручки, да?
   – Не я делал, – насупился Сергей.
   – Михай! – позвал цыган.
   Михай неслышно появился из-за портьеры.
   – Михай, все слышал? Принеси один.
   – Из новых? – осведомился тот.
   – Из новых. А ты не стой, капитан, садись.
   Сергей сел на стул и сковырнул попавшейся под руку вилкой крышечку с пивной бутылки. Пиво было в самый раз – не слишком холодное, свежее…
   – Так, – задумчиво сказал Михай, встал и подошел к шкафу. – Так… – Он открыл дверцу и принялся шарить внутри. Сергей внутренне напрягся, не зная, каких сюрпризов ожидать, но цыган всего лишь достал из шкафа костюм. Почти новый коричневый костюм: брюки, двубортный пиджак и жилетку.
   – Бери, носи, – сказал он просто, вешая пиджак на спинку стула и перекидывая сверху брюки. – Сейчас рубашку найду тебе.
   Нашлась и рубашка, в пластиковой упаковке, белая в синюю полосочку.
   – Как рассчитываться буду, Будулай? – спросил Сергей.
   – Зачем рассчитываться? На одной земле живем, я к тебе приду, ты поможешь. Если умрешь – что ж, значит, так надо. Одевайся, а то на попугая похож.
   Сергей послушно сбросил свои тряпки и стал одеваться, думая о том, что в последние дни ему верили все: бомжи, сумасбродный старик-историк, жулики-цыгане… Все, кроме товарищей по работе и коллег из Конторы.
   Припомнился разговор с Бельским.

   «– Я тебя отмазывать не стану и другим не велю, потому что чует мое сердце, ты в большое дерьмо угодил. Но и топить еще глубже не буду. Поэтому вот что я тебе скажу: ты от этой своей дурацкой присказки про „сидел-вербовал“ не отказывайся, но имей в виду, что могут с тобой разговаривать и по-особенному, без протокола, так сказать. У меня батя в НКГБ трудился, писарчуком, правда, но много рассказывал… Так вот, когда у меня будут спрашивать, каков таков мент Слесарев, я скажу, что мент хороший. И все. Не более того. Ясно?.. Ну и все. Удачи тебе…»

   Все, на что пошел неплохой, в общем-то, дядька-генерал, это не топить глубже. Потому что погоны. Потому что работа, дача, семья. Потому что пенсия на носу.
   А у Сашка, Будулая, Екатеринбургского пенсии не планируются.
   И у него самого, капитана МВД Сергея Слесарева, тоже пенсия не планируется. Вот зона специальная для бывших сотрудников – это вполне. Или могилка. Без траурных мероприятий, без салюта, без медалей на подушечках, хотя и нету их, медалей этих…
   Когда Сергей примостил на боку под пиджаком автомат, Будулай покачал головой, но ничего не сказал.
   – Спасибо, Будулай, – сказал Сергей.
   – А и не за что, – отозвался цыган. Хороший человек Роман задремал и теперь уютно сопел и чмокал на своем диване.
   Михай, искоса посмотрев на новый наряд гостя, подал маленькую коробочку.
   – Открой, – велел Будулай. Сергей открыл и увидел лежавший в мягком гнезде приборчик типа шагомера, с небольшим табло и иголочкой внизу, вроде как у шприца, только короткой и толстой.
   – Берешь, включаешь таймер, вон кнопочка, – пояснил Будулай. – Ставишь, сколько надо. Втыкаешь в свой аммонал и уходишь. Понял?
   – Понял, – кивнул Сергей и спрятал взрыватель в карман. – Ну, спасибо еще раз.
   – Иди, иди. Кино будем смотреть, – сказал Будулай нетерпеливо. Он, судя по всему, уже потерял интерес к Сергею. Потоптавшись, капитан вышел.
   Попрощавшись с Михаем, он вспомнил, что не попросил у цыган галстук, который очень был бы к месту с рубашкой и костюмом-тройкой, но решил, что возвращаться по такому поводу уже наглость. Черт с ним, с галстуком.
   Вот только мешок не очень подходил к его высокоинтеллигентному наряду. Но и этот вопрос разрешился легко: коммерческий ларек возле остановки еще работал, и Сергей купил два черных пластиковых пакета с символикой «Adidas». Он сунул пакет в пакет, чтобы не порвались ручки или дно, туда уложил пресловутую бомбу, а мешок выбросил.
   В кармане по-прежнему болталась пара сотен. Это на такси, решил Сергей и тут же стал махать рукой приближавшимся фарам. «Ниссан» пролетел мимо, а вот следовавший за ним старенький «гольф» остановился.
   – Куда? – спросил спортивного вида мужичок, высунувшись в окно.
   – НИИ люпина, – сказал Сергей.
   – Не по пути, – закинул удочку мужичок.
   – Сколько?
   – Сотка.
   – Поехали.
   Он забрался на переднее сиденье, мужик развернул машину. Из динамиков сзади доносился голос Земфиры:

 
Я стучала в дверь открытую,
Ты молчала, как убитая.
 

   – Во дура, – сказал мужик. – Мужиков ей мало… На концертах, говорят, такое вытворяет… Дура.
   – А чего ж слушаешь? – спросил Сергей.
   – Радио потому что. Магнитофон полетел. А тут то она, то еще похуже что… Сейчас радио – это тебе не «Маяк», что раньше был, Толкунова с Кобзоном. Он и Кобзон уже не тот Кобзон. Слыхал, сколько денег накопил? Потому еврей. Все они такие. Кобзоны-березовские… Во, стоят, изверги.
   Водитель имел в виду уже не евреев с Кобзоном во главе, а пост ГИБДД на перекрестке у Дворца культуры завода дорожных машин. «Жигули» с синей полосой и двое инспекторов. В данный момент они как раз суетились возле микроавтобуса «Форд-транзит» и машину с Сергеем проигнорировали.
   – Денежки собирают, – буркнул водитель. – Нет чтобы бандитов ловить! Страшно жить становится.
   – А что такое?
   – Не слыхал?
   – Я у кума был, перепили вчера, утром добавили… Только вылез.
   Помятый вид Сергея, хоть и в костюме, и перегар после политуры под эту легенду подстраивались идеально. Водитель завистливо хекнул и продолжал:
   – Тут вчера ловили каких-то типов, залетные, что ли… В микрорайоне, в седьмом. Машину ментовскую взорвали, а говорят, даже не ментовскую, а кагэбэш-ную… – Мужик понизил голос– Два трупа, и у них один. Дед-бородед совсем, песок из жопы, а туда же. Профессор, говорят, типа историей занимался для прикрытия.
   – А что ж они украли? Или убили кого?
   – Да разное говорят. Кто говорит, шпионы. Хотя чего у нас шпионить? Люпин?
   Знал бы ты, подумал Сергей, что за люпин.
   – Вон, опять стоят…
   Этот пост выглядел повнушительнее, поодаль от милицейской машины стояла черная «Волга», бродил автоматчик. Это уже не есть хорошо… «Гольф» остановился на пригорке, на красный, и у Сергея было не так много времени на размышления, поэтому он толкнул водилу в бок:
   – Давай сразу направо.
   – Да там дорога… – начал тот и осекся. – А что за проблемы, земеля?
   Сергей лихорадочно соображал. Мужик может поднять крик, и тогда пиши пропало.
   – Динамит, – выдохнул он. – Две шашки.
   – Динамит? – Мужик, кажется, не понимал.
   – У кума взял, рыбу хочу глушануть на Макаровом озере…
   – От жук! – поразился водила и принялся выворачивать вправо, в узкий проулок между двумя трехэтажками, пропуская вперед грузовичок. – А где ж кум взял?
   – У этих купил… Карьер рвали за пескобазой, года два тому. Он у них за пять бутылок целый ящик взял.
   – И хорошо глушит? – заинтересованно спросил водила. Пост скрылся из виду, они поехали темными дворами, пугая сигналом то и дело перебегавших дорогу кошек и собак.
   – Как Хиросима, – сказал Сергей. – Только собирать успевай.
   – Тогда ты это правильно. А то тормознули бы, нашли бы, и сиди всю ночь объясняйся…
   Еще один пост они проскочили без помех и до НИИ люпина доехали без приключений. Возле автозаправки, где Сергей оставлял в прошлый раз машину, водитель его высадил, забрал сотку и пожелал приятной рыбалки.
   – Хороша рыбалка – знай собирай в мешок! – улыбнулся Сергей.
   – А вот, к примеру, у кума твоего пару шашек купить? – поинтересовался водила. – Телефончик могу оставить.
   – Смеешься, мужик? Я ж тебя не знаю.
   – Ну и не надо, – обиделся тот. – Глушит он… Тоже мне, глухарь хренов…
   «Гольф» укатил, а он поставил пакет с бомбой на землю и отметил про себя, что автозаправка не работает – вон и табличка какая-то на стекле.
   Пора.
   Без фонарика было неудобно, но с фонариком на такие дела и не ходят. Снова мелкие цеплючие елки, снова консервные банки и битое стекло… В забор Сергей только что не врезался лбом. Так, теперь надо найти ориентир – надпись. Теоретически можно перелезать в любом месте, но коль уж в прошлый раз перебрался удачно, то лучше там же и пробовать. Нечего искать неприятностей на заднюю часть…
   Ага, вот она. «Вместо Борьки пьяного выберем Зюганова». В темноте видна еле-еле, но большие корявые буквы все-таки прочесть можно. Остается надеяться, что она тут одна такая.
   Вначале Сергей закинул на забор бомбу. Умостив ее на широком кирпичном столбе, с третьей попытки забрался сам. Внизу, кажется, битый кирпич или железяки, спускаться надо осторожно… Сергей столкнул вниз бомбу – она обо что-то глухо стукнулась, потом, повиснув на руках, мягко спрыгнул.
   Здание корпуса Е виднелось за деревьями, как и в прошлый раз. Если бы не слабый свет в двух окнах второго этажа, он бы его и не увидел, потому что прилично стемнело. Тем не менее Сергей пробирался к корпусу скрытно, стараясь не шуметь попусту.
   Четвертая рама с краю.
   Один, два, три… Четыре.
   Интересно, кто-нибудь обнаружил прошлое проникновение? Сергей осторожно надавил на раму, она подалась легко, чуть скрипнула, и только.
   Вот тут пригодился бы фонарик, но его не было. Даже спички остались в куртке, у цыган. Но лезть-то надо… Сергей поискал ощупью старые огнетушители, нашел, прислонил к стене. Аккуратно взобрался на них и полез в окно. Чуть не застрял, рванул карман пиджака и, скользнув руками по стене, с грохотом обрушился вниз.
   Поврежденная рука приняла на себя основной удар, и Сергей с трудом удержался, чтобы не заорать. И так устроил кавардак… С минуту он лежал, пережидая боль и готовясь увидеть, как откроется дверь и на пороге покажется дед с дробовиком… Или не дед, а плотный тип в камуфляже с пистолетом. Это скорее. Хотя и дед здесь обитает, видели мы деда…
   Время шло, ни дед, ни терминатор не появлялись, и Сергей осмелел. Он поднялся и даже отряхнул брюки. Прикрыв окно изнутри, он подошел к двери, которая, как он помнил, была заперта, но легко открывалась путем снятия хлипкого замка. С прошлого раза расшатанные Сергеем шурупы никто, конечно же, не менял, поэтому и проблем не возникло.
   На первом этаже водятся старички. Сейчас там темно, только бормочет еле-еле не то радиоприемник, не то портативный телевизор. Нам туда не надо.
   «Открыты Лондон, Дели и Париж, и Рим открыт, но мне туда не надо»…
   Прав был Владимир Семеныч, покойник, надо мне не в Париж занюханный, а вот в этот подвал. В чудненький такой подватьчик. Наполненный тайнами обозримой и необозримой Вселенной…