Страница:
– Что тебе пора снова крепко уцепиться за все, что можешь, – отозвалась та, – потому что она собирается вести флаер на снижение.
– О’кей, скажи, что сегодня я снова в восторге от нее! Скажи, что я в восторге от ее манеры вождения!
«Впрочем, как еще могут водить флаер существа, которые и без того всю жизнь проводят в полете?..» Грег повернулся обратно на живот, впихнул ноги под боковые сидения, руками ухватился за крепления… Пальцы к этому времени снова обрели чувствительность. Если Лиит собирается снижаться, то, выходит, они уже где-то возле города ураний. Вот это скорость! Он топал это расстояние два дня…
Гондола замерла, а затем стала падать. Не снижаться, а именно падать! Грег не раз испытывал состояние невесомости и не спутал бы его ни с чем – это было свободное падение! Однако в какой-то момент, когда Грег уже по-настоящему запаниковал, скорость стала искусственно сдерживаться, вызывая перегрузку, а еще минуту спустя все бабочки, кроме Лиит и Миам, выпорхнули из флаера и устремились вниз на собственных крыльях.
Тошнота отступила. Гондола стояла горизонтально и медленно ползла вниз. Грег осмелел и сел. Сбоку тут же возникла чёрная громада шаттла, отчетливо видимая на фоне темно-синего ночного неба. Грег глянул вниз. Несмотря на почти полную темноту, он сумел разглядеть шевелящиеся кроны деревьев. Флаер медленно-медленно опускался вдоль ствола корабля, огибая его по спирали.
– Мы уже не спешим? – спросил Грег.
– Мы ищем вход, – отозвалась Миам.
«Действительно, – сообразил он, – если у вас крылья, вы вряд ли станете делать вход внизу. Мало ли на свете сухопутных тварей». Успокоившись окончательно, он перегнулся через покатый бортик гондолы и тоже стал изо всех сил всматриваться в поверхность космического корабля… И чуть не вывалился вниз, когда в ухе раздался голос императора:
– Грег Новак. Если ты бежал по собственной воле, ты плохо умрешь. Если ты ушел недалеко, вернись немедленно – и будешь прощен.
9
– Говорит, – сообщил Грег Миам.
– Что говорит?
– Что я плохо умру, если не вернусь…
– Если вернешься, умрешь хорошо, – заверила Миам.
Тут же наушник ожил вновь:
– Теперь я уже в курсе, чьих это рук дело. Жена моя Миам и ее подруги давно находятся под моим наблюдением. Я люблю, когда мои подданные, а особенно близкие, играют в политику. Это спасает от скуки. Грег Новак, сообщи ей, что я даю вам ровно два часа. Этого достаточно, чтобы вернуться. Если поспешить. А если через два часа вы не вернетесь, звездолет с твоими соплеменниками превратиться в облако плазмы. Неужели ты думаешь, что я не предусмотрел способа его уничтожить? Дистанционные взрыватели были установлены на корабле задолго до твоего пробуждения. И это при том, что по моему распоряжению боксы звездолета до краев забиты полонием – или на этот случай, или на случай полета…
«Проклятье!» – Грег хотел пересказать слова императора Миам, но тот заговорил снова:
– Чем мне нравится эта игра, Грег Новак, так это тем, что я не уверен, слышишь ли ты меня. Но если по истечении двух часов ты вместе с моими неверными самками не предстанешь передо мной, звездолет будет взорван… Не-ет, я никогда не пожалею, что разбудил тебя, бескрылый. Ты уже привнес в мою жизнь столько интересного…
«О-о!..» – Грег почувствовал, что его трясет от злости. Чертов маньяк!
– Миам! – закричал он.
– Помолчи, не мешай! – заявила та. – Мы нашли вход.
– Миам, мы должны вернуться!
– Не неси ерунду, трусливый самец, – заявила та, доставая из складок одежды какой-то странный предмет.
Приглядевшись, Грег понял, что это кисть руки – то ли отрубленная, то ли слепок, то ли что-то в этом роде. Миам приложила этот предмет, видимо, в нужном месте, и стенка со скрежетом раскололась пополам. Щель увеличилась до ширины входа, а за ней обнаружилась серебристая перепонка. Тут уже Грег и сам увидел начертанную на ней светящуюся лиловым пятерню. Миам приставила к ней свой «ключ», и перепонка лопнула. Лиит и еще одна самка тотчас же впорхнули внутрь. А в наушнике раздалось:
– Интересно, корчишься ты сейчас от боли, или самки додумались изолировать ошейник?
– Вползай! – скомандовала Миам.
Забраться в это отверстие Грег действительно мог только ползком.
– Миам, – повторил он, – мы должны вернуться…
– Лезь, проклятый бескрылый! – крикнула она и что-то добавила по-своему. Оставшиеся снаружи бабочки мгновенно окружили его, порхая на уровне его груди, и выставили перед собой бластеры, явно целясь в голову.
– Если ты думаешь, что наши плазмобои не причинят тебе вреда, то ты глубоко ошибаешься! – закричала Миам.
– Но Император сказал…
– Вытащи наушник и выброси его! – приказала Миам.
– Но…
Миам опустила бластер и выстрелила. Жгучая боль полоснула Грега по ноге от колена до икры, штанина почернела и задымилась, завоняло горелым мясом. Грег поспешно выдернул наушник и швырнул его вниз.
– Следующий выстрел они сделают в голову! – заявила Миам, кивая на своих «сестер». – Лезь в корабль немедленно!
– Гадина… – простонал Грег, заползая в нутро уже вибрирующего в предстартовой лихорадке корабля. – У императора, что ли, научилась… Моль паршивая!
Шаттл стартовал с таким неистовым ускорением, что Грег распластался на полу, чувствуя, как трещит череп и внутри него что-то лопается.
«Они совсем не боятся перегрузок, – обреченно подумал Грег, но сознания не потерял. – Даже если мы почему-то останемся живы, я буду инвалидом…»
– Ну, и что тебе сказал этот мерзавец? – как ни в чем не бывало спросила Миам.
– Он сказал… – простонал Грег, когда перегрузка чуть отпустила, – что если через два часа мы не вернемся, звездолет с людьми будет взорван на орбите. Он заминирован…
– Вот как, – покачала головой Миам. – Даже удивительно, почему мы этого не предусмотрели.
«Как просто, – подумал Грег. – «Не предусмотрели». И всё!.. Ерунда какая». Он даже хихикнул и почувствовал, что у него носом идет кровь.
– Но мы можем успеть… – заявила Миам.
– Нет, нам не успеть, – возразил Грег, вытирая ладонью кровь. – Нам никак не добраться до корабля за два часа. Даже с таким бешеным пилотом, как ваш. Это Лиит? – Миам кивнула, и Грег закончил: – Я уж не говорю о том, чтобы найти и обезвредить взрывчатку…
– Это-то как раз было бы не обязательно, – возразила Миам. – Достаточно уйти в гиперпространство, и сигнал дистанционного взрывателя нас не достанет…
– Но мы все равно не успеем! – разозлился на ее упрямую тупость Грег. – К тому же войти в анабиоз – это тоже не пять минут.
– Да, – сказала Миам неопределенно и замолчала.
«Что с ней творится?! Она что, сразу смирилась?»
– Что «да»?!
– Бабочки переносят гиперпрыжок без анабиоза. Император проводил соответствующие эксперименты. Но это ничего не меняет. Мы не успеем.
Грег понял, что если бы успевали, им самим пожертвовали бы без особых душевных волнений… Но появилась новая мысль.
– Может, император блефует? – с надеждой спросил он.
– Вряд ли, – возразила Миам. – Я не сомневаюсь в том, что корабль действительно в первую очередь был заминирован. Это стандартная тактика императора. Вспомни о своем ошейнике.
– Так какого же черта вы не подумали об этом?! – вспылил Грег.
– Нас ослепила надежда, – призналась Миам. И монотонно добавила: – Но лучше погибнуть в борьбе, чем жить в духовном рабстве.
О-о… Грег подумал, что это довольно спорный тезис, но вместо дискуссии выдвинул следующую, более конструктивную, идею:
– Вас ослепила надежда, и вам не удалось выполнить свой план. Но, возможно, кто-то после вас, наученный вашей ошибкой, смог бы это сделать. А если наш корабль, корабль бескрылых, будет взорван, то это исключено. Погибнуть героями – это, конечно, красиво, но для пользы дела следовало бы вернуться…
– Трус, трус… – покивала Миам головой. – Я прекрасно понимаю, что все это ты говоришь только для того, чтобы спасти свою жалкую жизнь… Но, к сожалению, ты прав. Сейчас я отдам приказ о смене курса, и мы высадимся возле нашего города прямо на шаттле. Двух часов не пройдет. Не пройдет даже и часа. Так что можешь успокоиться: скорее всего, ты останешься жив.
– А зачем нам обязательно лететь в ваш город, разве воплощений императора нет в городе ураний? Какая разница, где сдаваться?
– Мы – махаоны, и для нас имеет значение, где умереть.
Тем временем перегрузки окончательно прекратились, и включилась искусственная гравитация. Держась за специальные перила, Миам двинулась вглубь корабля. Грег расслабился и растянулся на полу. Некрасиво, конечно, получилось, но жить ему еще хотелось, и инвалидом он, похоже, все-таки не стал… Вот только ноет обожженная кожа… Он приподнялся, задрал обгорелую штанину. Ничего страшного. Грег улегся снова. А Миам жалко. И Лиит… Да и остальных. Он будет просить за них перед Лабастьером. Грегу стало приятно от сознания своего благородства.
«Интересно, решусь ли я еще когда-нибудь на попытку к бегству? – подумал он затем. – Сейчас кажется, что нет. Так и буду доживать свой век экспонатом зверинца… Впрочем, это не так страшно, если знать, что еще двести человек находятся на орбите и они живы благодаря тебе. Может быть, следующий разбуженный окажется умнее и удачливее меня. Например, капитан. Уж старина Рассел, наверное, повел бы себя иначе… Или астронавигатор Ленц. Вот у кого умище… А я, я могу вести дневник, который поможет моему преемнику сориентироваться в этом мире быстрее и не наделать тех же ошибок. Принесу посильную пользу. Хотя все это и довольно грустно…»
Тут вернулась Миам. С крайне озадаченным выражением лица. Грег сел.
– Происходит что-то такое, чего я уже вовсе не могу понять, – заявила она.
– В чем дело? – заинтересовался Грег.
– Чтобы снова не случилось никакой ошибки, мы решили связаться с императором по бортовой коммуникационной системе и сообщить, что мы возвращаемся…
– Ну, и?..
– Мы связались…
– Не тяни флуон! – вскричал Грег. – Что там стряслось?!
– Император сообщил, что он отменяет свое решение взорвать звездолет, что он дарует всем нам полное прощение и просит… Именно ПРОСИТ немедленно вернуться туда, откуда мы стартовали, так как он туда уже вылетел. И просит нас быть предельно осторожными, чтобы ни в коем случае не повредить шаттл…
– Врет? – почти не сомневаясь, спросил Грег.
– Нет, – покачала головой Миам. – Я слишком хорошо его знаю. В этой ситуации лгать ему нет ни малейшего смысла. Он ведь хозяин положения… Что-то стряслось, но он не сообщает нам, что.
– Но что бы это ни было, это нам только на руку! – воскликнул Грег с воодушевлением.
Миам мрачно покачала головой:
– Все это слишком странно, чтобы ожидать чего-то хорошего.
– Ну, не знаю. Ты чересчур предвзято и мрачно смотришь на вещи, самка. Вы, надеюсь, согласились с его требованиями?
– Конечно. Мы уже возвращаемся.
В помещение влетела еще одна бабочка, и между ней и Миам состоялся довольно продолжительный диалог. Потом они замолчали, но еще некоторое время продолжали странно смотреть друг на друга.
– В чем дело? – не вытерпел Грег.
– Это возлюбленная сестра моя Дейен, – сказала Миам. – Я оставила ее вместо себя, когда решила, что переговоры с императором закончены.
– Ну?!
Миам отправила самку обратно и продолжила:
– Он снова вышел на связь и потребовал подтверждения того, что мы возвращаемся. Дипт-Дейен дерзко ответила ему, что и он, в таком случае, должен предоставить нам гарантии безопасности. Тогда он ответил, что гарантией служит то, что он только что официально отрекся от престола и сотни тысяч его воплощений по всему миру совершили суицид. Он посоветовал войти в информационные мнемоканалы Земли, чтобы убедиться в том, что он говорит правду. Дипт-Дейен последовала его совету. В мире царит хаос. Одни скорбят об уходе Внука Бога в мир бескрылых, другие ликуют, обретя неожиданную свободу, и уже наметились кое-какие межконфессионные разногласия, которые рано или поздно приведут к войнам… А сестры Ордена святой Наан считают, что отречение Лабастьера Первого от трона – результат нашего бегства и твоего похищения…
– Как это связано?
– Никак, конечно. Но наш побег – самая крупная акция неповиновения со времен святой Наан, и трудно поверить, что это простое совпадение… А тебе, к тому же, приписываются многие чудесные качества…
– А ты сама что думаешь?
– У меня нет ни одной версии. Ни одной. Думаю, мы узнаем правду только от Лабастьера.
Вновь появилась Дипт-Дейен, что-то сказала Миам и исчезла.
– Она сообщила, что, по словам Лабастьера, из всех его многотысячных воплощений в живых осталось только тринадцать. Двенадцать из них уже приближаются на флаерах к месту нашей ожидаемой посадки, а тринадцатый находится в тайном месте с пультом дистанционного взрывателя. Лабастьер предупредил, что если мы будем вести себя по отношению к нему агрессивно, ваш звездолет будет все-таки уничтожен.
– А я-то как раз подумал, не грохнуть ли сразу и эту, последнюю, горстку Лабастьеров…
– И никогда не узнать, что произошло? Я бы ни за что не согласилась на это. Да и зачем? С его властью покончено.
– А еще важней – взрыватель на звездолете, – напомнил Грег.
Миам как-то странно на него посмотрела. И он со всей отчетливостью понял, что как раз этот довод особого значения для нее не имеет, что ей «бескрылые» нужны еще меньше, чем они были нужны императору Лабастьеру… Черт! Как бы она не наделала глупостей…
Но поговорить об этом они не успели. Шаттл мягко приземлился, и Грег вдруг подумал: «Интересно, эти глупые самки додумались хотя бы запасти для меня еды?»
Был уже светлый день. Двенадцать Лабастьеров ступили на борт корабля. У каждого из них на поясе болталось по плазмобою, но брать их в руки они не спешили, демонстрируя свое миролюбие.
Между одним из них и Дипт-Миам, которая выступила навстречу с бластером в руке, состоялся короткий диалог, но перевести его Грегу было некому.
После обмена несколькими фразами Миам спрятала оружие, и все бабочки – девять самок и двенадцать клонов бывшего императора – дружно принялись затаскивать в шаттл какие-то ящики и тюки. Между делом один из Лабастьеров поздоровался с Грегом, сказав:
– В который уже раз я славлю провидение, за то что ваш звездолет вернулся к Земле.
– Почему? – полюбопытствовал Грег, отметив, кстати, насколько все-таки английский Лабастьера лучше, чем у Миам, хотя он уже и привык к ее акценту.
– Скоро узнаешь, – ответил Лабастьер. – Я славлю, кстати, и собственную мудрость, за то что не уничтожил ваш звездолет, несмотря на то, что тот представлял моему миру явную угрозу. – Сказав это, экс-император включился в общую работу.
После этих слов Грег сообразил, что вряд ли они полетят куда-то, кроме «Звездного Странника», и, не теряя времени на расспросы, принялся помогать бабочкам. Выглядело это так: он высовывал наружу руку, двумя пальчиками захватывал с грузового флаера ящики и расставлял их внутри, вдоль стен единственного ангара, в котором помещался сам. Почти сразу из действующих лиц бабочки превратились в зрителей, так как Грег делал все настолько быстро, что тем просто не стоило мешаться. Под конец один из Лабастьеров отогнал флаер в чащу леса и вернулся на собственных крыльях.
Миам что-то бросила Лиит, и та двинулась вглубь корабля – туда, где, по всей видимости, находилась рубка… Но Грег поймал ее, обхватив пальцами за талию и приподнял над полом. Та смешно замахала ногами и крыльями, а Грег обратился к Миам:
– Будь добра, объясни этому милому пилоту, что еще один такой же взлет – и бескрылый умрет. Я говорю это вполне серьезно.
Миам о чем-то быстро посовещалась с одним из Лабастьеров, затем что-то сказала Лиит, а потом, наконец, ответила Грегу:
– Отпусти ее. Она взлетит со всей возможной осторожностью. Наш возлюбленный муж Лабастьер Первый… – от удивления такой переменой Грег выпучил глаза, – …говорит, что несколько минут для задуманного им предприятия роли не играют.
Грег осторожно поставил Лиит на пол, та озорно на него глянула, чмокнула в только что державший ее палец и юркнула в коридор.
– И что же, если не секрет, за предприятие задумал твой возлюбленный муж? – спросил Грег, передразнивая Миам интонацией.
– К сожалению… – начала она, но ее перебил сам Лабастьер:
– У нас считается невежливым в присутствии кого-либо говорить о нем в третьем лице…
– У нас тоже, – признался Грег, – но я не знал, что и у вас…
– Я уже сказал Миам, что скоро все объясню, но только на борту вашего звездолета, – сказал Лабастьер. – Что же касается твоей иронии по поводу ее вежливого ко мне обращения, то должен сообщить тебе: Миам – прекрасная жена, и я всегда ценил ее красоту и ум. Но интересы своего народа она ставила превыше всего, и это тоже делает ей честь. Многих махаонов угнетало, что их император – маака, и я прекрасно сознавал это… Меня обвиняли и в прочих грехах и преступлениях. Я даже склонен согласиться со многим из того, что мне инкриминировали. Еще никому не удавалось править народами, не обагрив руки кровью… Но я отрекся от трона, и у нас с Миам нет более политических разногласий. Есть лишь любовь и взаимное уважение.
– А почему ты отрекся?
– Я же сказал: все объяснения – на борту звездолета.
На этот раз Лиит была на высоте. Только по некоторой тяжести во всем теле Грег догадался, что шаттл уже в полете.
– Мы выведем людей из анабиоза? – спросил Грег.
– Это мы решим вместе, когда все вы будете знать, что, собственно, происходит.
– Как мне осточертели все эти тайны мадридского двора! – в сердцах воскликнул Грег. – А поесть мне тут дадут или нет?!
– Я предусмотрел это, – заявил Лабастьер. – В одном из ящиков – завтрак для тебя. Подожди…
Двое других Лабастьеров вскрыли ящик и подволокли его к Грегу. Внутри обнаружились грамм триста сушеного гороха. Видно, никогда бабочкам не понять красот науки гастрономии… Но это все-таки лучше, чем ничего. Грег забросил в рот горсточку горошин, разжевал их, смачивая обильно выделяющейся от голода слюной и, почувствовав вкус, с укором бросил Миам:
– Видала? А вы бы меня голодом уморили…
– Мудрость нашего возлюбленного мужа не имеет границ, – без тени иронии заявила та.
– А почему ты говоришь «нашего», а не «моего»? – спросил Грег, забрасывая в рот новую порцию гороха.
– Потому что я выступаю от имени всех самок, находящихся на борту корабля. – Все мы – жены нашего мужа Лабастьера Первого… – она запнулась, не зная, как продолжать титулование…
«И Лиит?..» – с легкой ревностью подумал Грег.
– Императором меня сейчас называть, конечно, не следует, – пришел ей на помощь Лабастьер, – от престола я отрекся, а вот титул «Внук Бога» остается в силе. Впрочем, я и на нем не настаиваю, не я его выдумал, и мне это абсолютно не важно. Знали бы вы, дети мои, как мне сейчас легко! Всего тринадцать воплощений вместо сотен тысяч! А скоро будет двенадцать! Я чувствую себя практически обычной бабочкой, и это так хорошо… А ответственность за судьбы мира?! Как она надоела мне! Я взвалил ее когда-то на себя сам, и сотни лет не мог сбросить эту ношу. Но вот, наконец, обстоятельства заставили меня сделать это… И это здорово.
«Ишь, разоткровенничался, – подумал Грег, перемалывая челюстями очередную горсть гороха. – Ладно, ладно. Посмотрим, как ты запоешь на борту звездолета… И Лиит, значит, тоже… М-да…»
10
Стыковка прошла без приключений. Прихватив груз, все перебрались в «Стар Стрейнджер» и на автопилоте отправили шаттл на Землю. Затем, не сговариваясь, почти все собрались в просторной кают-компании. Почти все – это все самки, Грег и двое Лабастьеров, а остальные десять его «воплощений» разбрелись по отсекам корабля. Впрочем, учитывая, что все они – суть единая общность, объединенная телепатическим полем, сколько их тут присутствует, один или все двенадцать, не имело ни малейшего значения.
Грег включил искусственную гравитацию. Самки, примостившись на спинках и подлокотниках гигантских для них кресел, испытующе поглядывали на Лабастьеров, но задавать вопросы не решались. Грег, устроившийся в кресле капитана, понял, что инициативу придется брать в свои руки.
– Ну, вот мы и в звездолете, – констатировал он. – Может, наконец, объяснишь нам, в чем, собственно, дело? – обратился он к одному из воплощений, стоящему на овальном столе.
– Да, пожалуй, пора! – с явным подъемом согласился тот. – Но начать мне придется с некоторого исторического экскурса.
– Так начинай, – кивнул Грег.
– Думаю, будет правильно, если я буду вести его сразу на двух языках…
После этих слов второй Лабастьер вспорхнул Грегу на плечо и, усевшись там, весь последующий разговор переводил ему прямо в ухо.
– Все вы, конечно, знаете, что моя неверная жена Наан бежала с одним из моих, насильно отторгнутых от меня воплощений…
– Так ты все-таки признаешь, что это правда? – воскликнула одна из самок.
– А я никогда и не отрицал этот факт, – заявил Лабастьер.
– Но буквально вчера, на празднике, ты заставил бескрылого сказать, что следов Наан в космосе нет!..
– А разве это не так? – глянул Лабастьер на Грега. Тот лишь кивнул, подтверждая сказанное, и маака продолжил: – Сбежать-то они сбежали, но вот то, что нашли пригодный для жизни мир, – крайне сомнительно. Не о том ли писал аноним в Книге Стабильности:
Самки промолчали. Видимо, так оно и было, хотя Грег никакой связи между эти шестистишием и побегом Наан не прочувствовал.
– Однако у меня были некоторые косвенные подтверждения тому, что Наан и предавшее меня воплощение все-таки выжили. Я не хочу останавливаться на этом подробнее, так как сейчас у меня появились более точные сведения. Об этом и расскажу…
– Другой мир бабочек существует?! – воскликнула Миам.
– Да, – лаконично отозвался Лабастьер.
Грег тем временем тихонько спросил у того воплощения, что сидело у него на плече:
– Но почему ты называешь Наан «неверной», а Миам и остальные тебя, вроде, не возмущают? Они ведь тоже пытались бежать и, кстати, боялись твоего гнева…
Тот так же тихо ответил:
– Пытались, но не сбежали. Нужно быть великодушным. Кроме того, я лояльно отношусь к их политическим играм, они меня забавляют… А Наан изменила мне с другим самцом, ведь отделенное от меня воплощение – это не я. Эти же девять жен верны мне.
– А со мной не считается? – поинтересовался Грег.
– Нет, конечно, – подтвердил Лабастьер. – Ты не бабочка, и тебя они развлекали по моему повелению… Но хватит об этом… Я уже рассказал самкам, что планету, на которой устроили колонию Наан и воплощение-предатель, они назвали Безмятежной. Но, как я и опасался с самого начала, правители колонии не могли терпеть даже мысли о том, что на Земле остался я. Они так боялись меня и так дорожили благоденствием своей колонии, что дабы исключить возможность моего вмешательста в их дела, решили вместе со мной уничтожить всю Землю.
– Как?! – воскликнула одна из самок, а другая – та, которую Миам называла Дипт-Дейен – подхватила: – Ты лжешь!
– Нет, милая Дейен, я не лгу. Подумайте сами, стал бы я в каком-то ином случае сокращать количество своих воплощений с десятков тысяч до жалких двенадцати? Земля обречена, и я покидаю ее.
Впервые подала голос Лиит:
– Возлюбленный наш супруг, пожалуйста, расскажи нам подробнее о планете Безмятежной и той опасности, которая грозит Земле.
С удивлением ощущая самую настоящую ревность Грег тоже задал вопрос:
– И еще. Если даже так, то зачем было убивать свои воплощения, раз они и так погибли бы вместе с Землей? И потом, почему мы никуда не спешим? Неужели спасти Землю нет возможности?
– Не надо заваливать меня вопросами. Я все последовательно расскажу вам и так. Возможности спасти Землю я не вижу. И не только Землю, но и всю Солнечную систему. К Солнцу сейчас мчится тот самый звездолет, который когда-то украла у меня Наан. А в нем – обширные запасы полония. Взрыв превратит Солнце в сверхновую. Скорость звездолета такова, что изменить его курс уже невозможно.
– Кто им управляет? – не удержался Грег.
– Прекрати суетиться, бескрылый, я еще не ответил на твои прежние вопросы! До взрыва осталось около трех часов, потому мы и не спешим. Мы можем уйти в гиперпространство сейчас, а можем перед самым взрывом, значения это не имеет… Почему мои воплощния убили себя? Потому что иначе я не мог покинуть Землю. Я не мог разделиться пополам. Ящерица не делится пополам, а отбрасывает свой мертвый хвост… Я уменьшился настолько, насколько мне было небходимо, чтобы уйти… Огромное число воплощений мне нужны были лишь затем, чтобы править Землей и служить своим народам. Теперь это стало невозможно, и я избавился от балласта… Если вы думаете, что мне было приятно переживать все эти смерти, то вы сильно ошибаетесь.
– О’кей, скажи, что сегодня я снова в восторге от нее! Скажи, что я в восторге от ее манеры вождения!
«Впрочем, как еще могут водить флаер существа, которые и без того всю жизнь проводят в полете?..» Грег повернулся обратно на живот, впихнул ноги под боковые сидения, руками ухватился за крепления… Пальцы к этому времени снова обрели чувствительность. Если Лиит собирается снижаться, то, выходит, они уже где-то возле города ураний. Вот это скорость! Он топал это расстояние два дня…
Гондола замерла, а затем стала падать. Не снижаться, а именно падать! Грег не раз испытывал состояние невесомости и не спутал бы его ни с чем – это было свободное падение! Однако в какой-то момент, когда Грег уже по-настоящему запаниковал, скорость стала искусственно сдерживаться, вызывая перегрузку, а еще минуту спустя все бабочки, кроме Лиит и Миам, выпорхнули из флаера и устремились вниз на собственных крыльях.
Тошнота отступила. Гондола стояла горизонтально и медленно ползла вниз. Грег осмелел и сел. Сбоку тут же возникла чёрная громада шаттла, отчетливо видимая на фоне темно-синего ночного неба. Грег глянул вниз. Несмотря на почти полную темноту, он сумел разглядеть шевелящиеся кроны деревьев. Флаер медленно-медленно опускался вдоль ствола корабля, огибая его по спирали.
– Мы уже не спешим? – спросил Грег.
– Мы ищем вход, – отозвалась Миам.
«Действительно, – сообразил он, – если у вас крылья, вы вряд ли станете делать вход внизу. Мало ли на свете сухопутных тварей». Успокоившись окончательно, он перегнулся через покатый бортик гондолы и тоже стал изо всех сил всматриваться в поверхность космического корабля… И чуть не вывалился вниз, когда в ухе раздался голос императора:
– Грег Новак. Если ты бежал по собственной воле, ты плохо умрешь. Если ты ушел недалеко, вернись немедленно – и будешь прощен.
9
Если пепел падает с неба,
Криптомерии тихо ропщут.
Если камни валятся с неба,
Криптомерии громко стонут.
Если дождь омывает листья,
Криптомерии молча ликуют.«Книга стабильности» махаон, т. XXI, песнь III; «Трилистник» (избранное).
– Говорит, – сообщил Грег Миам.
– Что говорит?
– Что я плохо умру, если не вернусь…
– Если вернешься, умрешь хорошо, – заверила Миам.
Тут же наушник ожил вновь:
– Теперь я уже в курсе, чьих это рук дело. Жена моя Миам и ее подруги давно находятся под моим наблюдением. Я люблю, когда мои подданные, а особенно близкие, играют в политику. Это спасает от скуки. Грег Новак, сообщи ей, что я даю вам ровно два часа. Этого достаточно, чтобы вернуться. Если поспешить. А если через два часа вы не вернетесь, звездолет с твоими соплеменниками превратиться в облако плазмы. Неужели ты думаешь, что я не предусмотрел способа его уничтожить? Дистанционные взрыватели были установлены на корабле задолго до твоего пробуждения. И это при том, что по моему распоряжению боксы звездолета до краев забиты полонием – или на этот случай, или на случай полета…
«Проклятье!» – Грег хотел пересказать слова императора Миам, но тот заговорил снова:
– Чем мне нравится эта игра, Грег Новак, так это тем, что я не уверен, слышишь ли ты меня. Но если по истечении двух часов ты вместе с моими неверными самками не предстанешь передо мной, звездолет будет взорван… Не-ет, я никогда не пожалею, что разбудил тебя, бескрылый. Ты уже привнес в мою жизнь столько интересного…
«О-о!..» – Грег почувствовал, что его трясет от злости. Чертов маньяк!
– Миам! – закричал он.
– Помолчи, не мешай! – заявила та. – Мы нашли вход.
– Миам, мы должны вернуться!
– Не неси ерунду, трусливый самец, – заявила та, доставая из складок одежды какой-то странный предмет.
Приглядевшись, Грег понял, что это кисть руки – то ли отрубленная, то ли слепок, то ли что-то в этом роде. Миам приложила этот предмет, видимо, в нужном месте, и стенка со скрежетом раскололась пополам. Щель увеличилась до ширины входа, а за ней обнаружилась серебристая перепонка. Тут уже Грег и сам увидел начертанную на ней светящуюся лиловым пятерню. Миам приставила к ней свой «ключ», и перепонка лопнула. Лиит и еще одна самка тотчас же впорхнули внутрь. А в наушнике раздалось:
– Интересно, корчишься ты сейчас от боли, или самки додумались изолировать ошейник?
– Вползай! – скомандовала Миам.
Забраться в это отверстие Грег действительно мог только ползком.
– Миам, – повторил он, – мы должны вернуться…
– Лезь, проклятый бескрылый! – крикнула она и что-то добавила по-своему. Оставшиеся снаружи бабочки мгновенно окружили его, порхая на уровне его груди, и выставили перед собой бластеры, явно целясь в голову.
– Если ты думаешь, что наши плазмобои не причинят тебе вреда, то ты глубоко ошибаешься! – закричала Миам.
– Но Император сказал…
– Вытащи наушник и выброси его! – приказала Миам.
– Но…
Миам опустила бластер и выстрелила. Жгучая боль полоснула Грега по ноге от колена до икры, штанина почернела и задымилась, завоняло горелым мясом. Грег поспешно выдернул наушник и швырнул его вниз.
– Следующий выстрел они сделают в голову! – заявила Миам, кивая на своих «сестер». – Лезь в корабль немедленно!
– Гадина… – простонал Грег, заползая в нутро уже вибрирующего в предстартовой лихорадке корабля. – У императора, что ли, научилась… Моль паршивая!
Шаттл стартовал с таким неистовым ускорением, что Грег распластался на полу, чувствуя, как трещит череп и внутри него что-то лопается.
«Они совсем не боятся перегрузок, – обреченно подумал Грег, но сознания не потерял. – Даже если мы почему-то останемся живы, я буду инвалидом…»
– Ну, и что тебе сказал этот мерзавец? – как ни в чем не бывало спросила Миам.
– Он сказал… – простонал Грег, когда перегрузка чуть отпустила, – что если через два часа мы не вернемся, звездолет с людьми будет взорван на орбите. Он заминирован…
– Вот как, – покачала головой Миам. – Даже удивительно, почему мы этого не предусмотрели.
«Как просто, – подумал Грег. – «Не предусмотрели». И всё!.. Ерунда какая». Он даже хихикнул и почувствовал, что у него носом идет кровь.
– Но мы можем успеть… – заявила Миам.
– Нет, нам не успеть, – возразил Грег, вытирая ладонью кровь. – Нам никак не добраться до корабля за два часа. Даже с таким бешеным пилотом, как ваш. Это Лиит? – Миам кивнула, и Грег закончил: – Я уж не говорю о том, чтобы найти и обезвредить взрывчатку…
– Это-то как раз было бы не обязательно, – возразила Миам. – Достаточно уйти в гиперпространство, и сигнал дистанционного взрывателя нас не достанет…
– Но мы все равно не успеем! – разозлился на ее упрямую тупость Грег. – К тому же войти в анабиоз – это тоже не пять минут.
– Да, – сказала Миам неопределенно и замолчала.
«Что с ней творится?! Она что, сразу смирилась?»
– Что «да»?!
– Бабочки переносят гиперпрыжок без анабиоза. Император проводил соответствующие эксперименты. Но это ничего не меняет. Мы не успеем.
Грег понял, что если бы успевали, им самим пожертвовали бы без особых душевных волнений… Но появилась новая мысль.
– Может, император блефует? – с надеждой спросил он.
– Вряд ли, – возразила Миам. – Я не сомневаюсь в том, что корабль действительно в первую очередь был заминирован. Это стандартная тактика императора. Вспомни о своем ошейнике.
– Так какого же черта вы не подумали об этом?! – вспылил Грег.
– Нас ослепила надежда, – призналась Миам. И монотонно добавила: – Но лучше погибнуть в борьбе, чем жить в духовном рабстве.
О-о… Грег подумал, что это довольно спорный тезис, но вместо дискуссии выдвинул следующую, более конструктивную, идею:
– Вас ослепила надежда, и вам не удалось выполнить свой план. Но, возможно, кто-то после вас, наученный вашей ошибкой, смог бы это сделать. А если наш корабль, корабль бескрылых, будет взорван, то это исключено. Погибнуть героями – это, конечно, красиво, но для пользы дела следовало бы вернуться…
– Трус, трус… – покивала Миам головой. – Я прекрасно понимаю, что все это ты говоришь только для того, чтобы спасти свою жалкую жизнь… Но, к сожалению, ты прав. Сейчас я отдам приказ о смене курса, и мы высадимся возле нашего города прямо на шаттле. Двух часов не пройдет. Не пройдет даже и часа. Так что можешь успокоиться: скорее всего, ты останешься жив.
– А зачем нам обязательно лететь в ваш город, разве воплощений императора нет в городе ураний? Какая разница, где сдаваться?
– Мы – махаоны, и для нас имеет значение, где умереть.
Тем временем перегрузки окончательно прекратились, и включилась искусственная гравитация. Держась за специальные перила, Миам двинулась вглубь корабля. Грег расслабился и растянулся на полу. Некрасиво, конечно, получилось, но жить ему еще хотелось, и инвалидом он, похоже, все-таки не стал… Вот только ноет обожженная кожа… Он приподнялся, задрал обгорелую штанину. Ничего страшного. Грег улегся снова. А Миам жалко. И Лиит… Да и остальных. Он будет просить за них перед Лабастьером. Грегу стало приятно от сознания своего благородства.
«Интересно, решусь ли я еще когда-нибудь на попытку к бегству? – подумал он затем. – Сейчас кажется, что нет. Так и буду доживать свой век экспонатом зверинца… Впрочем, это не так страшно, если знать, что еще двести человек находятся на орбите и они живы благодаря тебе. Может быть, следующий разбуженный окажется умнее и удачливее меня. Например, капитан. Уж старина Рассел, наверное, повел бы себя иначе… Или астронавигатор Ленц. Вот у кого умище… А я, я могу вести дневник, который поможет моему преемнику сориентироваться в этом мире быстрее и не наделать тех же ошибок. Принесу посильную пользу. Хотя все это и довольно грустно…»
Тут вернулась Миам. С крайне озадаченным выражением лица. Грег сел.
– Происходит что-то такое, чего я уже вовсе не могу понять, – заявила она.
– В чем дело? – заинтересовался Грег.
– Чтобы снова не случилось никакой ошибки, мы решили связаться с императором по бортовой коммуникационной системе и сообщить, что мы возвращаемся…
– Ну, и?..
– Мы связались…
– Не тяни флуон! – вскричал Грег. – Что там стряслось?!
– Император сообщил, что он отменяет свое решение взорвать звездолет, что он дарует всем нам полное прощение и просит… Именно ПРОСИТ немедленно вернуться туда, откуда мы стартовали, так как он туда уже вылетел. И просит нас быть предельно осторожными, чтобы ни в коем случае не повредить шаттл…
– Врет? – почти не сомневаясь, спросил Грег.
– Нет, – покачала головой Миам. – Я слишком хорошо его знаю. В этой ситуации лгать ему нет ни малейшего смысла. Он ведь хозяин положения… Что-то стряслось, но он не сообщает нам, что.
– Но что бы это ни было, это нам только на руку! – воскликнул Грег с воодушевлением.
Миам мрачно покачала головой:
– Все это слишком странно, чтобы ожидать чего-то хорошего.
– Ну, не знаю. Ты чересчур предвзято и мрачно смотришь на вещи, самка. Вы, надеюсь, согласились с его требованиями?
– Конечно. Мы уже возвращаемся.
В помещение влетела еще одна бабочка, и между ней и Миам состоялся довольно продолжительный диалог. Потом они замолчали, но еще некоторое время продолжали странно смотреть друг на друга.
– В чем дело? – не вытерпел Грег.
– Это возлюбленная сестра моя Дейен, – сказала Миам. – Я оставила ее вместо себя, когда решила, что переговоры с императором закончены.
– Ну?!
Миам отправила самку обратно и продолжила:
– Он снова вышел на связь и потребовал подтверждения того, что мы возвращаемся. Дипт-Дейен дерзко ответила ему, что и он, в таком случае, должен предоставить нам гарантии безопасности. Тогда он ответил, что гарантией служит то, что он только что официально отрекся от престола и сотни тысяч его воплощений по всему миру совершили суицид. Он посоветовал войти в информационные мнемоканалы Земли, чтобы убедиться в том, что он говорит правду. Дипт-Дейен последовала его совету. В мире царит хаос. Одни скорбят об уходе Внука Бога в мир бескрылых, другие ликуют, обретя неожиданную свободу, и уже наметились кое-какие межконфессионные разногласия, которые рано или поздно приведут к войнам… А сестры Ордена святой Наан считают, что отречение Лабастьера Первого от трона – результат нашего бегства и твоего похищения…
– Как это связано?
– Никак, конечно. Но наш побег – самая крупная акция неповиновения со времен святой Наан, и трудно поверить, что это простое совпадение… А тебе, к тому же, приписываются многие чудесные качества…
– А ты сама что думаешь?
– У меня нет ни одной версии. Ни одной. Думаю, мы узнаем правду только от Лабастьера.
Вновь появилась Дипт-Дейен, что-то сказала Миам и исчезла.
– Она сообщила, что, по словам Лабастьера, из всех его многотысячных воплощений в живых осталось только тринадцать. Двенадцать из них уже приближаются на флаерах к месту нашей ожидаемой посадки, а тринадцатый находится в тайном месте с пультом дистанционного взрывателя. Лабастьер предупредил, что если мы будем вести себя по отношению к нему агрессивно, ваш звездолет будет все-таки уничтожен.
– А я-то как раз подумал, не грохнуть ли сразу и эту, последнюю, горстку Лабастьеров…
– И никогда не узнать, что произошло? Я бы ни за что не согласилась на это. Да и зачем? С его властью покончено.
– А еще важней – взрыватель на звездолете, – напомнил Грег.
Миам как-то странно на него посмотрела. И он со всей отчетливостью понял, что как раз этот довод особого значения для нее не имеет, что ей «бескрылые» нужны еще меньше, чем они были нужны императору Лабастьеру… Черт! Как бы она не наделала глупостей…
Но поговорить об этом они не успели. Шаттл мягко приземлился, и Грег вдруг подумал: «Интересно, эти глупые самки додумались хотя бы запасти для меня еды?»
Был уже светлый день. Двенадцать Лабастьеров ступили на борт корабля. У каждого из них на поясе болталось по плазмобою, но брать их в руки они не спешили, демонстрируя свое миролюбие.
Между одним из них и Дипт-Миам, которая выступила навстречу с бластером в руке, состоялся короткий диалог, но перевести его Грегу было некому.
После обмена несколькими фразами Миам спрятала оружие, и все бабочки – девять самок и двенадцать клонов бывшего императора – дружно принялись затаскивать в шаттл какие-то ящики и тюки. Между делом один из Лабастьеров поздоровался с Грегом, сказав:
– В который уже раз я славлю провидение, за то что ваш звездолет вернулся к Земле.
– Почему? – полюбопытствовал Грег, отметив, кстати, насколько все-таки английский Лабастьера лучше, чем у Миам, хотя он уже и привык к ее акценту.
– Скоро узнаешь, – ответил Лабастьер. – Я славлю, кстати, и собственную мудрость, за то что не уничтожил ваш звездолет, несмотря на то, что тот представлял моему миру явную угрозу. – Сказав это, экс-император включился в общую работу.
После этих слов Грег сообразил, что вряд ли они полетят куда-то, кроме «Звездного Странника», и, не теряя времени на расспросы, принялся помогать бабочкам. Выглядело это так: он высовывал наружу руку, двумя пальчиками захватывал с грузового флаера ящики и расставлял их внутри, вдоль стен единственного ангара, в котором помещался сам. Почти сразу из действующих лиц бабочки превратились в зрителей, так как Грег делал все настолько быстро, что тем просто не стоило мешаться. Под конец один из Лабастьеров отогнал флаер в чащу леса и вернулся на собственных крыльях.
Миам что-то бросила Лиит, и та двинулась вглубь корабля – туда, где, по всей видимости, находилась рубка… Но Грег поймал ее, обхватив пальцами за талию и приподнял над полом. Та смешно замахала ногами и крыльями, а Грег обратился к Миам:
– Будь добра, объясни этому милому пилоту, что еще один такой же взлет – и бескрылый умрет. Я говорю это вполне серьезно.
Миам о чем-то быстро посовещалась с одним из Лабастьеров, затем что-то сказала Лиит, а потом, наконец, ответила Грегу:
– Отпусти ее. Она взлетит со всей возможной осторожностью. Наш возлюбленный муж Лабастьер Первый… – от удивления такой переменой Грег выпучил глаза, – …говорит, что несколько минут для задуманного им предприятия роли не играют.
Грег осторожно поставил Лиит на пол, та озорно на него глянула, чмокнула в только что державший ее палец и юркнула в коридор.
– И что же, если не секрет, за предприятие задумал твой возлюбленный муж? – спросил Грег, передразнивая Миам интонацией.
– К сожалению… – начала она, но ее перебил сам Лабастьер:
– У нас считается невежливым в присутствии кого-либо говорить о нем в третьем лице…
– У нас тоже, – признался Грег, – но я не знал, что и у вас…
– Я уже сказал Миам, что скоро все объясню, но только на борту вашего звездолета, – сказал Лабастьер. – Что же касается твоей иронии по поводу ее вежливого ко мне обращения, то должен сообщить тебе: Миам – прекрасная жена, и я всегда ценил ее красоту и ум. Но интересы своего народа она ставила превыше всего, и это тоже делает ей честь. Многих махаонов угнетало, что их император – маака, и я прекрасно сознавал это… Меня обвиняли и в прочих грехах и преступлениях. Я даже склонен согласиться со многим из того, что мне инкриминировали. Еще никому не удавалось править народами, не обагрив руки кровью… Но я отрекся от трона, и у нас с Миам нет более политических разногласий. Есть лишь любовь и взаимное уважение.
– А почему ты отрекся?
– Я же сказал: все объяснения – на борту звездолета.
На этот раз Лиит была на высоте. Только по некоторой тяжести во всем теле Грег догадался, что шаттл уже в полете.
– Мы выведем людей из анабиоза? – спросил Грег.
– Это мы решим вместе, когда все вы будете знать, что, собственно, происходит.
– Как мне осточертели все эти тайны мадридского двора! – в сердцах воскликнул Грег. – А поесть мне тут дадут или нет?!
– Я предусмотрел это, – заявил Лабастьер. – В одном из ящиков – завтрак для тебя. Подожди…
Двое других Лабастьеров вскрыли ящик и подволокли его к Грегу. Внутри обнаружились грамм триста сушеного гороха. Видно, никогда бабочкам не понять красот науки гастрономии… Но это все-таки лучше, чем ничего. Грег забросил в рот горсточку горошин, разжевал их, смачивая обильно выделяющейся от голода слюной и, почувствовав вкус, с укором бросил Миам:
– Видала? А вы бы меня голодом уморили…
– Мудрость нашего возлюбленного мужа не имеет границ, – без тени иронии заявила та.
– А почему ты говоришь «нашего», а не «моего»? – спросил Грег, забрасывая в рот новую порцию гороха.
– Потому что я выступаю от имени всех самок, находящихся на борту корабля. – Все мы – жены нашего мужа Лабастьера Первого… – она запнулась, не зная, как продолжать титулование…
«И Лиит?..» – с легкой ревностью подумал Грег.
– Императором меня сейчас называть, конечно, не следует, – пришел ей на помощь Лабастьер, – от престола я отрекся, а вот титул «Внук Бога» остается в силе. Впрочем, я и на нем не настаиваю, не я его выдумал, и мне это абсолютно не важно. Знали бы вы, дети мои, как мне сейчас легко! Всего тринадцать воплощений вместо сотен тысяч! А скоро будет двенадцать! Я чувствую себя практически обычной бабочкой, и это так хорошо… А ответственность за судьбы мира?! Как она надоела мне! Я взвалил ее когда-то на себя сам, и сотни лет не мог сбросить эту ношу. Но вот, наконец, обстоятельства заставили меня сделать это… И это здорово.
«Ишь, разоткровенничался, – подумал Грег, перемалывая челюстями очередную горсть гороха. – Ладно, ладно. Посмотрим, как ты запоешь на борту звездолета… И Лиит, значит, тоже… М-да…»
10
Поймал Охотник ящерицы хвост,
Сама ж она со смехом убегает.
Порой коту она свой дарит хвост,
И тот, ворча, им голод утоляет.
Она свободна, весела… А хвост…
Хвост очень скоро новый отрастает.«Книга стабильности» махаон, т. XXIV, песнь XI; «Трилистник» (избранное).
Стыковка прошла без приключений. Прихватив груз, все перебрались в «Стар Стрейнджер» и на автопилоте отправили шаттл на Землю. Затем, не сговариваясь, почти все собрались в просторной кают-компании. Почти все – это все самки, Грег и двое Лабастьеров, а остальные десять его «воплощений» разбрелись по отсекам корабля. Впрочем, учитывая, что все они – суть единая общность, объединенная телепатическим полем, сколько их тут присутствует, один или все двенадцать, не имело ни малейшего значения.
Грег включил искусственную гравитацию. Самки, примостившись на спинках и подлокотниках гигантских для них кресел, испытующе поглядывали на Лабастьеров, но задавать вопросы не решались. Грег, устроившийся в кресле капитана, понял, что инициативу придется брать в свои руки.
– Ну, вот мы и в звездолете, – констатировал он. – Может, наконец, объяснишь нам, в чем, собственно, дело? – обратился он к одному из воплощений, стоящему на овальном столе.
– Да, пожалуй, пора! – с явным подъемом согласился тот. – Но начать мне придется с некоторого исторического экскурса.
– Так начинай, – кивнул Грег.
– Думаю, будет правильно, если я буду вести его сразу на двух языках…
После этих слов второй Лабастьер вспорхнул Грегу на плечо и, усевшись там, весь последующий разговор переводил ему прямо в ухо.
– Все вы, конечно, знаете, что моя неверная жена Наан бежала с одним из моих, насильно отторгнутых от меня воплощений…
– Так ты все-таки признаешь, что это правда? – воскликнула одна из самок.
– А я никогда и не отрицал этот факт, – заявил Лабастьер.
– Но буквально вчера, на празднике, ты заставил бескрылого сказать, что следов Наан в космосе нет!..
– А разве это не так? – глянул Лабастьер на Грега. Тот лишь кивнул, подтверждая сказанное, и маака продолжил: – Сбежать-то они сбежали, но вот то, что нашли пригодный для жизни мир, – крайне сомнительно. Не о том ли писал аноним в Книге Стабильности:
И не потому ли эта строфа столь популярна в последние годы?
– Летим, летим к луне, луне,
Летим под звон цикад.
Но в чем секрет ее: она
Все так же далека?..
Мы не отступим, не свернем,
Пусть будет смерть легка. –
Самки промолчали. Видимо, так оно и было, хотя Грег никакой связи между эти шестистишием и побегом Наан не прочувствовал.
– Однако у меня были некоторые косвенные подтверждения тому, что Наан и предавшее меня воплощение все-таки выжили. Я не хочу останавливаться на этом подробнее, так как сейчас у меня появились более точные сведения. Об этом и расскажу…
– Другой мир бабочек существует?! – воскликнула Миам.
– Да, – лаконично отозвался Лабастьер.
Грег тем временем тихонько спросил у того воплощения, что сидело у него на плече:
– Но почему ты называешь Наан «неверной», а Миам и остальные тебя, вроде, не возмущают? Они ведь тоже пытались бежать и, кстати, боялись твоего гнева…
Тот так же тихо ответил:
– Пытались, но не сбежали. Нужно быть великодушным. Кроме того, я лояльно отношусь к их политическим играм, они меня забавляют… А Наан изменила мне с другим самцом, ведь отделенное от меня воплощение – это не я. Эти же девять жен верны мне.
– А со мной не считается? – поинтересовался Грег.
– Нет, конечно, – подтвердил Лабастьер. – Ты не бабочка, и тебя они развлекали по моему повелению… Но хватит об этом… Я уже рассказал самкам, что планету, на которой устроили колонию Наан и воплощение-предатель, они назвали Безмятежной. Но, как я и опасался с самого начала, правители колонии не могли терпеть даже мысли о том, что на Земле остался я. Они так боялись меня и так дорожили благоденствием своей колонии, что дабы исключить возможность моего вмешательста в их дела, решили вместе со мной уничтожить всю Землю.
– Как?! – воскликнула одна из самок, а другая – та, которую Миам называла Дипт-Дейен – подхватила: – Ты лжешь!
– Нет, милая Дейен, я не лгу. Подумайте сами, стал бы я в каком-то ином случае сокращать количество своих воплощений с десятков тысяч до жалких двенадцати? Земля обречена, и я покидаю ее.
Впервые подала голос Лиит:
– Возлюбленный наш супруг, пожалуйста, расскажи нам подробнее о планете Безмятежной и той опасности, которая грозит Земле.
С удивлением ощущая самую настоящую ревность Грег тоже задал вопрос:
– И еще. Если даже так, то зачем было убивать свои воплощения, раз они и так погибли бы вместе с Землей? И потом, почему мы никуда не спешим? Неужели спасти Землю нет возможности?
– Не надо заваливать меня вопросами. Я все последовательно расскажу вам и так. Возможности спасти Землю я не вижу. И не только Землю, но и всю Солнечную систему. К Солнцу сейчас мчится тот самый звездолет, который когда-то украла у меня Наан. А в нем – обширные запасы полония. Взрыв превратит Солнце в сверхновую. Скорость звездолета такова, что изменить его курс уже невозможно.
– Кто им управляет? – не удержался Грег.
– Прекрати суетиться, бескрылый, я еще не ответил на твои прежние вопросы! До взрыва осталось около трех часов, потому мы и не спешим. Мы можем уйти в гиперпространство сейчас, а можем перед самым взрывом, значения это не имеет… Почему мои воплощния убили себя? Потому что иначе я не мог покинуть Землю. Я не мог разделиться пополам. Ящерица не делится пополам, а отбрасывает свой мертвый хвост… Я уменьшился настолько, насколько мне было небходимо, чтобы уйти… Огромное число воплощений мне нужны были лишь затем, чтобы править Землей и служить своим народам. Теперь это стало невозможно, и я избавился от балласта… Если вы думаете, что мне было приятно переживать все эти смерти, то вы сильно ошибаетесь.