Буркин Юлий Сергеевич. Королева в изгнании

   - Что это была за машина? Милицейская? Кто еще в ней был?!
   - Да какая милицейская?! - изумилась Амалия. - Шахиня это была, со своими...
   Опять Шахиня!.. Маша тяжело опустилась на диван. Где ее искать? Нет ни малейшей зацепки.
   - Ты знаешь, где ее можно найти?
   - Откуда? - сокрушенно всплеснула руками та. - Я ее и узнала-то по рассказам, а раньше и не видела никогда.
   - А что за машина была? - повторила Маша вопрос.
   - Не разбираюсь я в машинах. Иномарка какая-то.
   Вот же бестолочь! - скривилась Маша. - Хотя, что ее винить? Зачем ей знать марки машин, типы оружия, места встреч бандитов?.. Она - правильная, домашняя женщина. Это я - монстр, у меня никогда не будет нормальной жизни...
   Она почувствовала, что растерянность в ее душе перерастает в ее душе в отчаяние и панику, не давая сосредоточиться.
   "Ну успокойся, успокойся, - принялась она уговаривать саму себя. Сейчас что-нибудь придумаем..." И действительно, тут же ее озарило: "Метрополь"! Там вполне могут знать, где искать жену своего бывшего хозяина!
   - Так, - обратилась она к "Мышонку", - я буду искать, а вы сидите дома и никому не открывайте. Иногда я буду вам звонить, спрашивать, не появился ли Гога, или если еще что-нибудь понадобится.
   - Поняла, поняла!
   - Тогда иди, закройся за мной. - Маша тороплива встала.
   ...В ресторане она, только войдя, сразу обратилась к первому попавшемуся официанту:
   - Парень, извини, Шахиню ты знаешь?
   - Что будете заказывать? - произнес тот ледяным тоном вместо ответа. Но по выражению его толстой рожи было ясно, что все он знает.
   - Слушай, у меня нет времени. Мне нужна Шахиня, понимаешь?
   - Если вы не собираетесь ничего заказывать, я вынужден позвать охрану.
   - Слушай ты, свинья, - зашипела Маша. - Я - девочка-невидимка, слышал про такую?!
   Официант слегка побледнел. Слышал он и про невидимку.
   - Будешь темнить, я тебя в порошок сотру! Мне это - раз плюнуть! Ты понял, гад?! - схватила она его за галстук-бабочку.
   - Тихо, тихо, люди смотрят, - зашептал он в ответ, и Маша отпустила его. - Сдай в гардероб шубку и сядь за столик. Поговорим.
   Через минуту он склонился перед ней, якобы принимая заказ:
   - Что тебе надо? Только быстро.
   - Я ищу Шахиню, - стервенея от злости, процедила она.
   - А я здесь при чем?
   - Опять за свое?! - она даже привстала. - Ты ведь ее знаешь!
   - Еще бы не знать, она у нас "крышу держит".
   - Я вас от нее избавлю.
   - Зачем? Она по-божески берет. Не она, так другой, еще наглее, будет. К тому же, на мою зарплату это не влияет.
   - Ты, гад, - мило улыбаясь прошептала Маша. - Если ты немедленно не скажешь, где ее искать, я тебе яйца вырву. До завтра ты точно не доживешь.
   Официант расплылся в ответной улыбке, говоря при этом:
   - А если наведу, меня Шахиня прихлопнет, она шутить не любит.
   Со стороны их разговор выглядел, как милая беседа с элементами легкого флирта.
   - Со мной тоже не шутят.
   - Ладно, слушай сюда. - И он сделал какие-то пометки в меню. - Ешь, пьешь, потом я даю тебе счет. На бумажке будет все написано. - Он развернулся и двинулся от нее через зал.
   Маша чуть было не выскочила из-за столика и не побежала за ним. Но сдержалась. А потом - и вовсе успокоилась. В конце-концов, один час тут вряд ли что-то решает. А что боится, так это - нормально.
   Ужин, принесенный официантом, был не слишком роскошным. Графинчик с коньяком был вполне к стати: Маша нервничала, а спиртное помогло ей расслабиться. А вот подсевший к ней вскоре пьяненький азер был совсем не к стати. Он то приглашал ее на танец, то спрашивал, как ее звать, то описывал свой коттедж на морском берегу... Но Маша только хмуро поглядывала на него, изредка бросая в ответ пару не слишком ласковых слов.
   Минут через двадцать азер рассосался, познакомившись с более словоохотливой дамой за соседним столиком.
   Появился официант, протянул счет, буркнул:
   - На улице.
   Маша расплатилась, сунула бумажку в карман джинсов, вышла в фойе. Но не сразу - в гардероб, а сначала прошла в туалет, заперлась в кабинке и, вынув записку, прочла ее.
   Шахиня и ее люди здесь, в подсобке. Это в подвале. Без оружия не суйся, убьют. В подсобку иди не через зал, а с улицы, там, на двери служебного входа череп и кости. В конце коридора - лифт. Тебе - вниз.
   Сожги записку, как прочитаешь. Я бы мог тебя заложить, но ты мне больше, чем Шахиня понравилась. Будь человеком. Удачи.
   Маша порвала бумажку на мелкие кусочки, бросила в унитаз и спустила воду. Затем спокойным шагом прошла в гардероб, оделась и вышла на улицу.
   Осенний ветер опалил щеки, и Маша вдруг поняла, что пьяна. "Но, подумала она, - не настолько, чтобы отказываться от принятого решения".
   Дверь с черепом и костями нашлась без труда. Замечание про оружие она проигнорировала и, не задумываясь о дальнейшем, нажала кнопку звонка.
   2
   Дверь отворил мужчина в синем рабочем халате и заплывшем от пьянства лицом.
   - Чего вам, барышня? - спросил он, но, получив легкий посыл и повертев головой, пожал плечами и дверь захлопнул. А Маша уже шла по бетонному полу коридора.
   Чуть слышно звучала музыка, доносясь из обеденного зала, гудели холодильники и вентиляторы, гремела моющаяся посуда. Тут и там слышались неясные голоса, смех и переругивания работников ресторана.
   Пройдя шагов двадцать, она обнаружила массивную дверь грузового лифта и вызвала его. Вошла в кабину и убедилась, что не ошиблась: кроме кнопок с номерами этаже, была тут и кнопка, возле которой было нацарапано: "Подвал". Нажала ее, и лифт двинулся вниз.
   Выйдя оказалась прямо в холодильной камере - мрачном помещении, увешанном мясными тушами.
   Зябко поведя плечами, пробежала через него до какой-то двери, и тут внезапно что-то заскрежетало, и туши зашевелились. От испуга Маша остановилась, как вкопанная. Туши, словно в каком-то дурацком хороводе медленно двигались по кругу. Приглядевшись, Маша поняла, что крюки, на которых они весят, укреплены на огромной цепи по типу велосипедной, удерживаемой шестернями. Она увидела дыру в потолке, в которую одна за другой исчезло две туши, и поняла, что перед ней просто-напросто транспортер - механическая система доставки мяса из холодильника на кухню.
   Все стало ясно, но ужас не отступал - слишком эта картина напоминала что-то читанное ею о фашистских концлагерях... Но она заставила себя ступить еще шаг, толкнула дверь. И оказалась в очень узком и коротком коридорчике с четырьмя дверьми вдоль одной стены. На одной из них была табличка "Склад", на другой - "Вентиляторная", а из-за третьей - с надписью "Колбасный цех" - раздавался звук человеческой речи.
   Тут только до маши дошло, что случись ей сейчас встретиться с Шахиней, та будет видеть ее новую шубку. Пришлось немедленно сбросить шубку на пол, туда же она бросила и сумку. Тут же с потолка ей за шиворот упала холодная капля воды. Вздрогнув и передернув плечами, Маша приоткрыла дверь.
   Да. Это то, что она искала. За огромны металлическим разделочным столом, уставленным едой и бутылками, сидели трое: Лиза Деева, Копченый (а по сведениям Бермана, он был арестован! Сбежал?) и какой-то незнакомый Маше тип. А еще один незнакомец, стоя возле стены, держал в руках металлический прут и газовую лампу, такую, какой опаливают свиные туши.
   О назначении этих предметов нетрудно было догадаться: к вбитым в стену крюкам были привязаны отнюдь не только окорока и колбасы, к ним же за ноги и за руки были привязаны буквально распятые Гога и Соня.
   Чтобы не вскрикнуть, Маша зажала себе рот ладонью. Гогу она узнала с трудом, скорее даже догадалась, что это он: лицо его превратилось в сплошной синяк.
   Как раз, когда Маша разглядела всю эту картину, палач прижал раскаленный прут к его ляжке. Гога только слабо застонал. Он был без сознания. Через щель Маше в ноздри пахнуло горьким запахом горелого мяса.
   - Ладно, брось! - махнула рукой Шахиня. - Этот уже готов. Принимайся за девчонку.
   - Я ничего не знаю! - вскрикнула Соня. - Ни про какие деньги она мне ничего не говорила!
   - Столько времени вы были вместе, и она тебе ничего не рассказала? Это так не похоже на нашу милую Марусю, - усмехнулась Шахиня. - Тогда скажи хотя бы, где она.
   - Я не знаю! Когда я уехала из Москвы, она осталась там.
   - Эту сказочку мы уже слышали. Но не поверили ей. Мои люди побывали в том номере России, который ты мне назвала, но там, милая моя, живут совсем другие люди, и никакой Маши они знать не знают. Так что, сдается мне, что все-то ты врешь. И это потому, что ты просто представить себе не можешь, как сейчас тебе будет больно! Давай, - кивнула она палачу. - Не пожалела нашего общего друга, уж себя-то пожалеет.
   Маша еще не знала, что будет делать дальше, но она должна была предотвратить прикосновение раскаленного металла к телу Сони.
   - Стойте! - крикнула она и широко распахнула дверь. - Я здесь!
   Все четверо бандитов уставились в ее сторону.
   - Что видишь? - дрогнувшим голосом спросила Шахиня незнакомца за столом.
   - Она, - ответил тот. - Такая же. - Кивнул в сторону Сони. Но, получив гипнотический удар, тут же добавил: - Уже исчезла.
   - Не смотри на нее! - взвизгнула Шахиня, обращаясь к палачу. Тот моментально опустил глаза, а Маша злорадно подумала: "Что, интересно, он выгадал, если все равно на меня смотреть не будет?"
   Но это была последняя ее мысль, потому что еще через мгновение она получила мощный тупой удар по голове. Переживая за Гогу и Соню, она потеряла бдительность и не заметила, как кто-то подкрался сзади.
   Свет померк.
   Очнулась Маша уже привязанной к крючьям рядом с Соней. Очнулась от того, что на нее плеснули холодной водой. Голова раскалывалась нещадно. В комнате прибавился еще один человек - тот самый алкаш в синем халате, который открыл ей служебный вход. "Он же не видит меня, как он смог меня ударить?" - подумала Маша, но тут же сообразила: шубку-то она сняла...
   - Глаза открыла, - объявил губастый палач. Сейчас он держал в руках ведро. Единственному из бандитов - ему - Маша еще не успела дать установку.
   - Отлично! - отозвалась Шахиня. - Ну что, Маруся, вот мы и встретились. При чем на этот раз мне повезло больше, чем тебе.
   - Отпусти их, - кивнув в сторону Гоги и Сони, произнесла Маша тихо, но все равно каждое слово слово болью отдавалось в висках.
   - Чтобы они ментов привели? Или выручать тебя взялись? Не-ет, отсюда они уйдут только вместе с нами, и только после того, как ты расколешься. А ты расколешься! Как миленькая. Сначала мы будем мучить твою подружку, пока не сдохнет, а потом уж за тебя возьмемся.
   - Что тебе нужно? - выдохнула Маша.
   - Бабки, бабки, что же еще? Деньги, которые ты у меня украла, ответила Шахиня и хрипло засмеялась. - Не Атосика же твоего!
   - Деньги я оставила дома, в аэропорту, в ячейке камеры хранения.
   - Номер шифра?
   Маша назвала номер.
   - Запиши, - скомандовала Шахиня Копченому, тот отошел к столу и вернулся с огрызком карандаша и клочком бумаги. А Маша продолжила:
   - Но я по телефону попросила свою подругу их забрать. Ни пытать, ни мучить ее не надо, нужно только сказать ей, что я велела их вам отдать, и она отдаст.
   О том, что она просила Алку сдать деньги в милицию, Маша сказать побоялась.
   - Адрес и телефон подружки.
   Маша продиктовала.
   - Ничего мы ей говорить не будем, ты сама все скажешь, - усмехнулась Шахиня, - а мы послушаем. - И, открыв сумочку, достала трубку сотового телефона.
   - Когда я ей звонила, за мной менты следили. Если они телефон прослушивали, то Алка там уже ничего не нашла.
   - Ясно, - покачала головой Шахиня. - В общем-то, похоже на правду. Ведь денег тебе не жалко, они тебе легко даются. Но если это так, ты очень горько об этом пожалеешь...
   Набрав восьмерку, спросила:
   - Код города?
   Маша назвала. Шахиня набрала номер и передала трубку Копченому:
   - Набери номер, когда ответят, подставь ей к уху.
   - Я ж не вижу ее.
   - Ощупью, - ухмыльнулась Шахиня.
   Копченый, глядя в бумажку, нажал нужные кнопки.
   - Не отвечают. Нету никого.
   - Держи дольше, - подсказала Маша. - У нас сейчас ночь.
   И действительно, еще минуты через две Копченый, торопливо нащупав левой рукой ее лицо, правой подставил трубку ей к уху.
   - Алло, алло! - услышала она мужской голос. - Слушаю вас!
   Голос показался Маше знакомым, но она не вспомнила, кому он принадлежит. Сейчас это и не имело значения.
   - Позовите, пожалуйста, Аллу.
   - Аллу? Минуту.
   Вскоре раздался заспанный голос подруги:
   - Да-да?
   - Алка, это Маша.
   - Ой, Машка, ну ты даешь, - почему-то смущенно отозвалась та. - Как ты? Откуда?
   Шахиня в это время подошла вплотную и приблизила ухо к трубке с обратной стороны. Она конечно же все отчетливо слышала.
   - Я в Питере. Но это не важно. Самое главное: ты забрала деньги?
   - Да.
   Шахиня удовлетворенно улыбнулась.
   - Они у тебя? - спрашивая, Маша чувствовала, как холодок страха касается ее сердца.
   - Понимаешь, Машка, я их почему-то не сдала. Все собиралась, собиралась, а потом подумала...
   Испытав чуть ли не радость, Маша перебила ее:
   - Молодец! Все нормально. Сейчас они у тебя?
   - У меня.
   Маша перевела дух.
   - Ну, слава Богу. Алка, тебе придется отдать их Шахине. Я тебе про нее рассказывала.
   - Машка, жалко ведь!
   - Алка, это нужно...
   Шахиня отобрала трубку у Копченого:
   - Здравствуйте, милая девочка, - заговорила она вкрадчиво. - С вами говорит Лиза Деева, или, как меня называет ваша подружка - "Шахиня". Обстоятельства сложились так, что сейчас она находится, э-э-э, как бы у меня в гостях, - Лиза подмигнула Маше. - И будет находиться здесь до тех пор, пока вы не вернете мне деньги. Заметьте, мои деньги. - Она немного помолчала, выслушивая алкин ответ, затем сказала еще более ласково: - А тогда я ее убью... Да, вот она тут передо мной в позе Христа. Сначала мои люди трахнут ее по очереди, потом мы будем жечь ее каленым железом, а уж потом... Да-да, пожалуйста. - Лиза вновь, держа трубку в левой руке, поднесла ее к машиному лицу.
   - Машка! - раздался оттуда взволнованный голос Алки.
   - Да?
   - Это все - правда?
   - Правда.
   - И ты ничего не можешь сделать?
   - Нет.
   Вдруг Шахиня отвела правую руку и наугад, но не промахнувшись, ударила Машу кулаком между ног. Удар был столь неожиданным, а боль такой сильной, что Маша вскрикнула, а потом застонала.
   - Машка! Машка! - закричала Алка в трубке. - Скажи ей, что я все отдам, только пусть они тебя не трогают!
   Лиза поднесла телефон к своему уху:
   - Все в порядке. Просто мне не понравилось, как неубедительно она с вами разговаривает... Нет-нет, вам никуда лететь не нужно, вы можете совершить какую-нибудь оплошность... Да, и не вздумайте устроить какую-нибудь глупость, я ведь и вас могу... Да, завтра. И вы все отдадите им... Сколько? Ничего-ничего, считайте, что эту сумму я вам подарила. Точнее, заплатила за хранение... Всего доброго, - проворковала Шахиня на прощание, нажала кнопку сброса и, вернувшись к столу, сунула трубку в сумочку. Затем обернулась к Маше и, недобро улыбаясь, спросила:
   - Деньги мне теперь вернут и без тебя. И ты что, действительно думаешь, что я отпущу тебя живой? Чтобы ты снова преследовала меня?
   - Я не буду. - Маша сказала это чистосердечно.
   - И я поверила... Для того, чтобы тебя убить достаточно уже и того, что ты мне сделала раньше... Помнишь, как ты издевалась над нами? - От злости голос Шахини задрожал. - А как ты, сука, избила меня в гостинице?! Нет, милая, живой я тебя оставить не могу. Этих - то же, - кивнула она на Гогу с Соней. - Но они умрут быстро, а ты будешь умирать долго и страшно. - Она оглянулась. - Леший, ты будешь первым. Давай, трахни ее.
   - Не интересно, - отозвался тот, что жег раскаленным прутом Гогу. Не видно же ничего. Давай, я лучше ту, вторую, она точно такая же.
   Маша оглянулась на Соню и поняла, что воля той сломлена окончательно. Уронив голову на грудь, она тихо плакала, ни на что не обращая внимания.
   Дойдет и до нее очередь.
   - Вон, Николай ее видит, - продолжал отнекиваться "Леший", - пускай он ее и трахает.
   - А я че, я - с удовольствием, - ухмыльнулся губастый и двинулся к ней.
   - В глаза ей не смотри! - крикнула Шахиня. Но опоздала. Преодолев головную боль, Маша уже дала ему посыл. Но он как будто и не заметил этого.
   - Какая разница, вижу - не вижу, - поравнявшись с ней и облапав, ухмыльнулся он. - Я вообще это дело в темноте делать люблю.
   Он задрал ей рубашку и ощупал грудь. Расстегнул ее джинсы и слегка стянул их.
   Маша почувствовала, как яростно заколотилось сердце, как сжало виски от стыда и ужаса.
   - Одну ногу ей отвязать надо, - обернулся губастый Николай к Шахине, а то штаны с нее не снять. И вообще, не удобно.
   - Ишь ты, эстет какой. Развяжи. С одной ногой не убежит.
   Губастый встал на колени и принялся ощупью распутывать веревку.
   Когда нога освободилась, Маша покачала ступней, разгоняя мурашки... А потом что есть силы ударила пяткой в губастую рожу.
   - Ах, сука! - взревел Николай, вскакивая на ноги и размазывая по лицу кровь разбитых губ. - Ну, пиздец! - Он рывком расстегнул ширинку.
   И тут погас свет.
   Тьма наступила кромешная.
   - Что это? - вскрикнула Шахиня. Но никто ей не ответил.
   3
   - Подстанция, наверное, вырубилась, - подал голос пьяница в синем халате, тот, что сначала впустил Машу, а потом ударил ее по голове. - А может - короткое замыкание. Тогда нужно в коридоре рубильником туда-сюда подергать. Есть чем посветить?
   - Сейчас, - отозвался Николай и чиркнул зажигалкой. Он, видать, уже застегнулся. Пересек комнату, поднял с пола паяльную лампу, несколько раз качнул насос и поднес к ней зажигалку.
   Огненный хвост давал возможность разглядеть хоть что-то. На красивом "роковом" лице Лизы Деевой явственно читалась тревога. Маша перевела взгляд на Соню и увидела в ее глазах неожиданную, ничем не подкрепленную, надежду. И ей и самой стало от этого легче.
   Первым к двери двинулся "алкаш", губастый шел за ним, в одной руке держа лампу, в другой - невесть откуда взявшийся пистолет. Они шагнули за порог и в "колбасном цехе" вновь воцарился мрак.
   Через мгновение из коридора раздался звук какой-то возни, слабый сдавленный крик и сова стало тихо. А еще через миг два ярких, слепящих световых луча ударили из дверного проема. И раздался громкий незнакомый голос:
   - Оружие бросить! Руки за голову! Малейшее движение - стреляю!
   Огни переместились в комнату. Глаза уже немного привыкли к свету, к тому же, отражаясь от стен, он рассеивался. Маша увидела, что Шахиня, Копченый, и ранее не знакомый, не пожелавший ее насиловать, бандит, стоят, замерев с поднятыми руками. Только фигуры с фонариками оставались пятнами глубокой черноты. И тут на освещенное пространство выступил еще один человек. У Маши сам-собой приоткрылся рот.
   - Папа! - вскрикнула она. И повторила тихо. - Папа.
   А тот метнулся в сторону Сони и принялся отвязывать ей руки. Маша сообразила, что отец не видит ее, и даже тихонько засмеялась. Точнее, так же как и "алкаш", он видит только то, что в момент посыла было прикрыто шубкой. Но в полутьме не смог идентифицировать бесформенный обрубок ее тела, как свою дочь.
   - Папа, это Соня, - сказала она, продолжая смеяться. - А я - рядом.
   Отец уже освободил одну сонину руку, но теперь кинулся к ней.
   - Да нет, - возразила его порыву Маша, - ты развязывай ее, развязывай, а меня - потом.
   - Ну уж нет, - пробурчал тот и точно так же, как только что "Николай", нашел веревку, только не на ноге, а на руке, и стал теребить ее. Свет не помог бы ему, но он не сообразил этого и раздраженно крикнул:
   - Да посветите же кто-нибудь!
   Оба фонаря повернулись к нему. И это стало ошибкой - и того, кто скомандовал, и тех, кто повиновался. Воспользовавшись суматохой и тем, что сейчас на нее никто не смотрит, Лиза Деева бросилась к выходу. И успела, проскочив мимо фигур с фонарями, вылететь в коридор.
   - Стой, стреляю! - кинулся за ней один из неизвестных спасителей. Затем, почти одновременно, раздались грохот падающего тела, какой-то странный хлопок, выстрелы и страшный истошный женский крик.
   Соня к этому моменту свободной рукой уже сумела отвязать другую, а Маша помогла отцу освободить себя полностью. И она бросилась в коридор на этот дикий нечеловеческий крик.
   То, что она увидела там, сознание сумело объяснить не сразу. Да и то - с подсказки.
   По полу, рыча и воя, катался огромный огненный ком.
   - Запнулась о горящую паяльную лампу, и та взорвалась! - взволнованно выкрикнул спутник отца. - Тушить бесполезно...
   Обезображенное обгорелое и еще горящее существо подползло к его ногам.
   - Убей меня, убей, - с трудом разобрала Маша ее вой. Человек с фонарем растерянно отступил.
   - Дайте сюда, - властно произнесла Маша и вырвала из его рук пистолет. Прицелилась, вытянув обе руки, и сделала три выстрела в упор.
   Тело Шахини обмякло и затихло. Маша вернула пистолет ошарашенному хозяину и вернулась в "колбасный цех". Соня помогала отцу обыскивать стоящих у стены мужчин, разыскивая оружие. Второй человек с фонариком держал их под мушкой.
   Машу трясло. Это было второе убийство, которое она совершила за последние дни. Да, она не могла винить себя в этом: в обоих случаях ее вынуждали обстоятельства. Но она чувствовала омерзение к себе и чисто физическую дурноту, хотя последнее, возможно, объяснялось чадом и вонью, заполнившими помещение.
   Закружилась голова. Маша ухватилась за косяк, согнулась, и ее выполоскало на пол.
   В комнате вспыхнул свет. Она выпрямилась. Только сейчас смогла разглядеть сопровождавших отца людей (второй уже протиснулся мимо нее внутрь). Обоим лет по двадцать пять, оба коротко острижены, широкие, явно качки. Один - в спортивном костюме и кожаной куртке, другой - в кожаном же плаще и черных джинсах.
   За спиной Копченого и его сообщника застегнули наручники. Рты залепили пластырем. Гога пришел в сознание и даже смог идти, обняв одного из здоровяков.
   Вышли в "холодильник". Там Маша увидела прикованных наручниками к крюкам для туш "Николая" и "алкаша". Так же победители поступили и со второй парой бандитов.
   Все происходило быстро и в почти полной тишине. Только в этот момент молчание нарушила Маша:
   - Я видела, как эти туши двигаются вверх. Им руки не вырвет?
   - Нет, там желоб, - пояснил один из новых друзей, - он ниже человеческого роста. Просто, через пару часов они въедут на кухню вместо туш...
   Через час Гога был отвезен домой, а Машу, Отца и Соню кормила счастливая и умирающая от любопытства Варвара Сергеевна.
   Как выяснилось, двое сопровождавших Павла Ивановича когда-то были его студентами, а ныне - инструкторами школы милиции. Исчезновение Маши обозлило отца, но от решения помочь ей он не отступил. Вернувшись домой, твердо взвесил свои возможности и осознал, сколь они невелики. Действительно, Маше он был бы только обузой.
   Вот тогда-то он и позвонил в школу милиции своим ученикам (их обоих зовут Сашами). Во-первых, он знал, что они всегда будут рады ему помочь и не станут болтать лишнего, во-вторых, у них есть оружие, и они прекрасно им владеют. В третьих, наконец, оба они держат руку на пульсе питерского криминального мира.
   По телефону он не стал объяснять ничего, просто попросил приехать как можно быстрее по очень важному делу. Они появились у него через сорок минут и выслушали его возбужденный рассказ. А еще минут через двадцать, сделав несколько телефонных звонков, уже точно знали, где искать Шахиню...
   Ела Маша через силу. Варвара Сергеевна приготовила гуляш, а после сегодняшних событий его вид, запах, а главное - сознание того, что это ЖАРЕНОЕ МЯСО, вызывали у ней легкую тошноту. За то Соня набросилась на еду как тигр: больше суток у нее не было во рту ни крошки. Только уничтожив все, что ей подкладывали, она кинулась к телефону и, позвонив маме, успокоила ее.
   Когда она вернулась к столу, Маша сказала ей:
   - Ну, вот и все, Соня. На этом все твои напасти закончились. Я была их причиной. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, но я сделала все что могла.
   Все примолкли.
   - Ты теперь уедешь домой? - нарушила тишину Соня.
   - Да. Завтра же.
   - Как грустно. Я впервые в жизни нашла настоящего друга. Даже если ты так и не считаешь. - Она произнесла это как бы с легким вызовом.
   - Я так считаю...
   - И ты всегда - желанная гостья в этом доме, - вмешалась Варвара Сергеевна. - Ты похожа на Машу, а мы все ее так любим...
   И все сидящие за столом некоторое время шмыгали носами и утирали глаза. Но вскоре ситуация из мелодраматической превратилась в комическую. Когда, просморкавшись, Павел Иванович жалобно спросил:
   - Дочка, а я тебя что же, теперь всегда только ТАК видеть буду?..
   И тут только Маша вспомнила о своей выходке и дала ему посыл на видимость.
   4
   Добравшись от аэропорта на тачке до города и проезжая через него к дому, Маша поймала себя на мысли, что на этот раз она вернулась сюда НАСОВСЕМ.
   Последнее "приключение" еще раз подтвердило ее нынешнее, нажитое методом проб и ошибок понимание ценностей в человеческой жизни. Ни ее сверхъестественный дар, ни деньги не отвели от нее беду, даже наоборот, именно они чуть не стали причиной ее гибели. А спасли ее - любовь отца и его друзья. Любовь и дружба.
   И каким-то косвенным образом это сознание заставляло ее предпочесть Москве и Питеру маленький провинциальный РОДНОЙ городок.
   Был вечер, около десяти. Дома она появилась внезапно, без звонков и телеграмм, и они с матерью чуть не задушили друг друга в объятиях.
   Мама сильно постарела со дня их последней встречи в Ленинграде. Даже как-то "усохла". Степан Рудольфович же - наоборот - расплылся еще сильнее, стал еще крикливее и, как показалось Маше, еще глупее.