Страница:
Хитрый полковник, хоть и был пьянехонек, увел ее в столь же темный угол, где они вместо ламбады заколыхались в некоем примитивном варианте танго. Вопреки ожиданиям Даши, Волхович особенно не лез с руками - так, самую чуточку. Его Надюша все еще не появилась. - А кто такой генерал Пепеляев? - спросила она, чтобы отвлечь бравого вояку от попыток исследовать ее бедро. Подействовало. Даже руку убрал повыше. Воодушевился: - Был такой генерал, Дашенька. У Колчака. Именно его ребята брали Пермь зимой девятнадцатого, в штыки, полуразутые, без патронов... И было тогда генералу, между прочим, двадцать девять лет... Бог ты мой, как они вышибли красных - тараном, по-сибирски... - рука вернулась на прежнее место. - Но это - дела давно минувших дней, а если поговорить о дне сегодняшнем - как вы относитесь к бравым, уставшим от жизни полковникам? - По-матерински. - Это - в кроватку уложить? - Неа, - сказала она, хлопая по руке. - По головке погладить и утешить: мол, будешь еще генералом, глупый, не переживай... - А я буду, - сказал он с пьяной серьезностью. - Дай бог. - А хочешь быть генеральшей? Тебе пойдет. С такими ножками... - Полковник, это уже не ножки... - Гусар в такие тонкости не входит... - Он крепко прижал Дашу к себе. - Я человек прямой, упал-отжался... Твои трехдюймовые глазки... И так далее. Золотом осыплю. И разными прочими алмазами. - Болтать вы все любите... - кокетливо сказала Даша. - Я?! - полковник громко икнул ей в самое ухо. - Гусарский офицер прикуривает от ассигнаций... - Держа Дашу за талию одной рукой, он полез правой в нагрудный карман кителя, вытащил какую-то бумажку и в самом деле поднес ее к щелкнувшей зажигалке, которую ухитрялся держать той же рукой. Поднял горящую бумажку повыше, Даша отшатнулась, чтобы не обжечься. - Вот так-то, - гордо сказал полковник, затаптывая каблуком на полу останки непонятной бумажки. - По самому что ни на есть по-гусарски... Прошу, мадемуазель! Извлек вторую, неразличимую в полумраке, двумя пальцами запихал ее Даше в кармашек платья, немилосердно при этом скомкав. Даша не успела ничего ответить или предпринять - за спиной у полковника возник Роман, поднял с пола обгоревший клочок, небрежно - не слишком ли небрежно? - зажал в кулаке. Громко сказал: - Мон колонель, тебя можно на два слова? Тут небольшая проблема... Оба отошли к двери. Даша уселась на прежнее место, извлекла из кармана скомканную плотную бумажку и добросовестно попыталась рассмотреть в полумраке. Больше всего это походило на ассигнацию - плотная бумага, многоцветная сложная сетка, выполненная с величайшей тщательностью. Цифры "1000" продублированы надписью: "Тысяча соболей". На одной стороне - красиво изображенная тайга, на другой - плотина, возможно, и Шантарская ГЭС. А поверху надпись на двух языках: "СИБИРЬ-SIBERIA". И еще... Никакой ошибки - точная копия одного из гербов с эскизов покойного Сагалова. Два медведя держат щит с сосной и солнцем. Полное совпадение деталей. "Это, Изольда Викторовна, и ценнее денег, и в сто раз опаснее... Для меня одного", - молниеносно пронеслось у нее в голове. Что ж, покойный художник оказался пророком - хотя бы в данном случае. Но что же это за чудо такое? Даже в тусклом свете можно разобрать, что изготовлено с превеликим тщанием... Спохватившись, она спрятала загадочную бумажку в кармашек, предварительно свернув вчетверо. И все равно, осталось впечатление, что Роман уголком глаза видел ее маневр... Они с полковником еще пару минут толковали о чем-то, потом разошлись в разные стороны - полковник вышел из каминной, а Роман направился к Даше, присел на подлокотник и спросил: - Скучаете? Реплика, вообще-то, была заезженная и пошленькая, но он ухитрился произнести ее совершенно естественно, как озабоченный весельем гостей радушный хозяин. - Скучновато стало, - ответила Даша искренне. - Ну, сейчас кино поставим, из ракетниц постреляем, еще что-нибудь отчудим, чтобы вульгарно не наливаться коньяком... Вам, кстати, принести? Даша кивнула. Он моментально вернулся с двумя рюмками, отпил из своей, озабоченно поинтересовался: - Как вам здесь, не обижают? - Ничего. - Новый человек себя иногда неуютно чувствует... - Ничего, - сказала Даша. - Я не из робких. Послушайте, что-то я Виктора не вижу... - И не увидите, - с видом крайнего простодушия сказал Роман. - У него тут обнаружились неотложные государственные дела, вот и пришлось срочно уехать, не попрощавшись. - Врете, - сказала она задорно, притворяясь чуточку более пьяной, нежели была. - Выставили мужика... - Если мужика можно выставить, это уже не мужик... Я прав? - Возможно. - Только не говорите мне, будто ужасно опечалены. Уж простите, я за вами немножко понаблюдал. Сидели, как чужие. И не похоже это на обычную размолвку. - А вы психолог? - Любитель. - Интересно, как же я теперь? - спросила Даша. - Ну, это не проблема. Могу распорядиться, чтобы вас отвезли, домой. Только стоит ли? Наверху куча спален, выберите потом любую свободную, и никто к вам ломиться не будет... - И вы тоже? - Поверьте, в жизни к женщине не ломился. Либо приходил, либо чуял нутром, что идти бесполезно. - А сейчас что вы чувствуете? - Ну, чтобы сразу внести ясность - я вас ни минуты не принимал за... эту самую. Есть кое-какой жизненный опыт. Что до чувств... Слишком вы хороши для этого болвана. - Он тихонько рассмеялся. - Вы и не подумали за него обижаться, Даша... А это мне дает надежды. - Не привыкли получать отказ, а? - Не надо, ладно? - сказал он серьезно. - Во мне не больше от ловеласа, чем в любом обычном мужике. И не ждите ни пьяных признаний, ни веера кредиток под ноги. Просто-напросто не хочу вас отпускать. Я человек спокойный, но иногда случается... вспышка молнии. Как сейчас. Можете не верить, можете смеяться, но произошла... молния. Я не про эти пошлости вроде любви с первого взгляда, помилуйте. Но меня к вам тянет, что случается редко... "Пожалуй, следовало бы скромно потупиться", - подумала Даша. Не из скромности, так из кокетства. Однако продолжала пытливо смотреть ему в глаза снизу вверх. Как ни смешно, но частичкой души, самой что ни на есть крохотной, она попала под его уверенное обаяние. Уж себе-то можно втихомолку признаться. Все-таки кое в чем она была самой обыкновенной женщиной. Со всеми проистекающими отсюда желаниями и помыслами. А сидевший рядом мужик производил впечатление, что греха таить. Кем бы он ни был. Он был надежный - извечная бабья мечта, какой бы сильной ни была ты сама... Они очень долго смотрели друг другу в глаза, потом Роман спокойно спросил: - Остаетесь? - Уговорили, - сказала Даша. - Куда уедешь от такого коньяка... Она постаралась обозначить голосом некую шутливость, дать ему понять, что никаких таких особых обязательств на себя не берет. Похоже, понял должным образом, улыбнулся: - Возвращаемся к достархану? Даша следом за ним пошла к столу, где уже устроился Влад со своей девочкой и неведомо откуда взявшаяся Надюша. Роман галантно отодвинул ее кресло, она села, потянулась к своей тарелке... И встрепенулась, оказавшись под теплым ливнем, внезапно обрушившимся на нее вместе со множеством каких-то мягких комочков. Рядом дернулся Роман, проскрипев ножками стула по паркету, тихонько выругался под нос. Даша вскочила, чисто машинально, по инерции пытаясь отряхнуться, - но видела уже, что мокрехонька. Теплая жидкость затекла за вырез, за шиворот попали непонятные комочки. Громко ойкнули девушки, пьяно рассмеялись. - Ну ты артист, полковник... - сердито бросил Роман, пытаясь, как и Даша, отряхнуть пиджак, на глазах покрывавшийся темными полосами и пятнами. Полковник Волхович растерянно покачивался рядом, обеими руками держа перед собой хрустальный жбан и зачем-то заглядывая в него. Он поморгал, грустно сообщил: - Хороший, должно быть, был компотик... Вишневый. Роману досталось, но не особенно - содержимое сосуда пролилось главным образом на Дашу. Платье уже прилипло к телу. - Даша, наденьте ему на голову этот сосуд, - бросил Роман. - Я вас прямо-таки умоляю. Ну какого черта тебе, особист хренов, понадобилось официанта изображать? - Думаю, помогу Виолетке... - убито протянул полковник, качаясь без всякого ритма по загадочной амплитуде. - Помог! Платье за тобой, имей в виду. И не из "Марины", а как минимум из "Шарма". - Да ладно, - сказала Даша великодушно. - Но вот что мне теперь делать прикажете? Роман снял пиджак и швырнул на кресло: - Зови Виолетту, оберст, пусть придумает срочно что-нибудь. Моментально явившаяся Виолетта отнеслась к случившемуся со спокойствием каменной бабы - должно быть, на ее глазах тут происходило и не такое. Даша была быстренько препровождена в роскошную ванную, откуда вернулась в длинном атласном халате - свои собственные вещички до последней тряпочки пришлось поручить заботам экономки - достигавшем пола, но настолько мягком и тонком, облегавшем при малейшем движении, что она чувствовала себя едва ли не голой. К тому времени она уже плохо верила в случайность происшедшего - взялось неведомо откуда такое убеждение, и все тут. Слишком много трезвых взглядов Романа перехватила, начала уже понимать, что "второй план" у вечеринки определенно был, что с какого-то момента что-то пошло вразнос. Она ничего еще не понимала толком, но чутьем хорошего сыскаря прилежно отмечала все шероховатости. Волхович таращился на нее, как голодный бродяга на кусок ветчины - так, что Роман моментально заметил и бросил: - Челюсть подбери, Лаврентий Палыч. - Вот уж Лаврентия Палыча прошу к нашей службе не припутывать, - обиделся Волхович, но челюсть подобрал и поневоле занялся Надюшей. - Вообще-то, шуточка на уровне пионерлагеря, - тихонько шепнула Даша Роману. - Ты о чем? - вполне натурально удивился он. - О компотике, - сказала она, придвигая свою рюмку. - Об ём, вкусном... Слушай, а почему они перед тобой на задних лапках бегают? - Потому что такими уродились, - ответил он серьезно, таким же шепотом. Карма у них такая. Я не говорю, что ты - другое дело, я это и так знаю... Даша с превеликим неудовольствием отметила, что начинает загонять профессиональные заботы на второй план. Бог ведает, что на нее такое действовало : - то ли окружающий уют, то ли осознание, что ничего интересного она, пожалуй, сегодня больше не выведает. Оставалась одна цель, недвусмысленная, - конверт под часами. И реальный шанс не добраться до него ночью - по некоторым случайным обмолвкам Волховича она поняла, что вечеринка будет продолжаться и завтра, мало того, бравый полковничек намерен расположиться с пассией прямо в каминной, ибо обожает, видите ли, медвежьи шкуры и колеблющееся пламя... А утром и тем более не доберешься, утром придется отсюда убираться... Словом, как ни крути, а шанс один - занять единственную спальню, примыкающую к каминной, а занять ее можно с помощью одного-единственного способа... "Ну и ладно, - подумала она хладнокровно, пока сильные пальцы Романа бережно играли ее ладонью. - Переживем, не такое бывало. Благо в глубине души внутреннего сопротивления и нет. Кто сказал, что этот метод привилегия мужского пола?" Вечеринка тормозилась, как катящийся по инерции автомобиль с выключенным мотором, - всем было ясно, что пора кончать с застольем. Даша подумала, что ей, как ни странно может показаться, повезло: впервые попался такой противник. Дело даже не в силе - покойный Фрол был еще сильнее, но с ним, к стыду своему признаться, невозможно вести борьбу на равных. А вот Роман... С ним совсем иначе: волчара, конечно, если у той стороны и есть главарь, это как раз Роман, женская интуиция в сочетании с интуицией профессиональной дает столь беспощадный рентген, что ошибка исключена. Однако он - противник под стать гончей. Вполне достоин. Получится честный гладиаторский поединок - с тем немаловажным уточнением, что Роману не за кого мстить, а вот Даше... А если в твое сердце стучит пепел, нет нужды стесняться в средствах и сожалеть о сущих глупостях... Приняв окончательное решение, она посмотрела ему в глаза так, что не понять ее было решительно невозможно, встала и отошла к камину. Ничуть не играя, облегченно опустилась на медвежью шкуру и, обхватив колени, уставилась в огонь так, словно надеялась увидеть саламандру (камин к тому времени уже разожгли бесшумные служанки). За спиной у нее с шумом отодвигали кресла, послышались удаляющиеся торопливые шаги. Настала тишина. Она и не подумала обернуться, фыркнула про себя: любопытство губит кошку, но гончей, похоже, идет на пользу. И сидела, глядя на лениво колыхавшиеся ало-золотистые языки пламени, пока не почувствовала сильные ладони на своих плечах.
...Она позволила себе немного подремать, потом усилием воли разлепила глаза, на ощупь взяла сигареты со столика, щелкнула зажигалкой, замерла, выпуская дым и прислушиваясь со звериной чуткостью к размеренному дыханию рядом. Решив, что настало время, соскользнула с постели, одним гибким движением влезла в халат и бесшумно направилась к двери. Ни одна паркетина на скрипнула - в старые времена, да еще для таких людей, строили на совесть, - а толстый ковер глушил бы шаги и погромче. Оказавшись в каминной, немного постояла, чтобы глаза привыкли к полумраку. Здесь было чуточку светлее, чем в спальне, одну из портьер задернули неплотно, и внутрь просочилось немного света - снаружи все еще горели фонари. На стене бледной полосой отсвер-кивал обнаженный клинок шашки. Даша подошла к камину. Угли давно остыли, и камин казался бездонной черной пастью. Часы, как и в прошлый раз, подались легко. В конверте было что-то плотное, жесткое даже - но легко гнувшееся под пальцами. Сгубившее кошку любопытство дало о себе знать - воровато оглядываясь на дверь спальни, она запустила пальцы в конверт, извлекла небольшой гибкий диск. Похоже, именно это именуется "дискетой". Оно самое. Интересно, право, Маргарита Монро и компьютер - вещи, совмещавшиеся в сознании с трудом. Впрочем, чтобы украсть такую безделушку, не нужно быть специалистом... Она назубок помнила, куда вчера положила сумочку-чемоданчик. Быстро извлекла ее из-за дивана у стены, открыла. В крышке был давно устроен небольшой тайничок, куда при необходимости можно спрятать даже пистолет ПСМ - мало ли где придется появиться в облике беззаботной девицы с безобидной дамской сумочкой, вот и пригодилось впервые за три месяца. Сюда, конечно, и не стоило брать с собой пушку - за-х-оти ее кто здесь убрать, никакая пушка не поможет, - а вот сам тайничок оказался как нельзя более кстати: не зная секрета, где нажимать, ни за что не откроешь, да и снаружи незаметно... Конверт с дискетой надежно упокоился в тайничке. Положив сумочку на прежнее место, Даша брякнула вьюшкой, отерла пальцы уголком подола и вернулась назад, нырнула в постель, чувствуя себя на седьмом небе кажется, наконец-то подвернулась возможность слопать фигуру противника. Фигура пока что крайне напоминает кота в мешке, но пустяковину здесь прятать Рита не стала бы. "Не стала бы она прятать пустяковину", повторяла Даша про себя, как заклинание. - Где бродим? - сонным голосом спросил Роман, пошевелившись. - Вьюшку ходила посмотреть, - ответила она спокойно. - Неровен час, забыли бы открыть... Я ведь деревенская, у нас это вбито... - Какую вьюшку? - не понял он спросонья. - Эх, городской ты человек... - хмыкнула она. - Там есть такая заслоночка, и если ее забудут закрыть, пока печь еще не прогорела... - Да помню... Открыть забыла, говоришь... Даша не сопротивлялась, закинув голову. Сопротивляться сейчас было бы уже и глупо - да и не хотелось, откровенно говоря. Раскрываясь навстречу неспешно вторгавшейся плоти, она с трудом подавила смешок и, включаясь в медленный ритм, успела вспомнить фразочку из какого-то боевика: "Ты, Мартин, думаешь, будто ее трахаешь, но это она тебя трахает..." И застонала, когда все постороннее, кроме наслаждения, напрочь вылетело из головы.
Глава тринадцатая
УТРО ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ
Она проснулась от ощущения передвижений в комнате, не шевелясь, открыла глаза. Ничего жуткого не происходило, к ней не крались убийцы - это одевшийся Роман, стараясь двигаться потише, перекладывал что-то в карманы со стола. За окном, судя по всему, стояло раннее утро. Даша потянулась, спокойная и ублаготворенная, не чувствуя ни похмельного неудобства в голове, ни угрызений совести, а равно и прочих комплексов. Потому что не осталось впечатления, будто ее использовали или унизили - вышла самая обычная ночь свободных людей, признаться по секрету, удивительно подходивших друг другу в "системе горизонтальных координат". В вертикальных, впрочем, тоже. Кое-что из пережитого ночью с ней проделывали впервые в жизни, но никакого внутреннего протеста это не вызывало. "Чуточку неправильная ситуация, - подумала она, все еще потягиваясь. Следовало бы разозлиться, что ли... Хотя - не обязательно. Это только в кино агенты или агентессы, оказавшись в ее положении, моментально размякают душой, выдают себя с потрохами постельному партнеру-противнику, взахлеб делятся секретами и отказываются от дальнейшей борьбы. А вот вам шиш, игра продолжается..." А поскольку игра продолжалась, она уселась в постели, прикрывшись одеялом до пояса, улыбнулась нежданному любовнику, как надлежало: чуть смущенно, с сытой умиротворенностью опытной женщины, вполне довольной новыми впечатлениями. Он подошел, присел рядом. Даша позволила себя поцеловать, поцелуй вышел долгим и влажным. Дальше он не пытался продвинуться - чуть отстранился, улыбнулся: - Бежать надо, вот ведь что... Дел невпроворот. Даше понравилось, как он держался. Она терпеть не могла обе крайности, в которые бросает мужиков после бурной ночи со случайной подругой: и павлинью позу триумфатора, и скорбное раскаяние. Роман же держался совершенно естественно, словно они были знакомы сто лет и половину этого срока провели в одной постели. Даша подумала мельком, что, вполне возможно, сидит сейчас на том самом ложе, где почивала Маргарита Монро. Словно подслушав ее мысли, Роман усмехнулся: - Историческая койка. Леонид Ильич тут провел две ночи. - В одиночестве? - Вряд ли, вождь в те года был еще крепок... Он полез в карман, увидев ухмылку Даши, поторопился пояснить: - Дарья, не криви губы, я и не думаю вытаскивать бумажник... Надо же тебя снабдить всеми моими телефонами. И твой, кстати, записать. - Бо-ог ты мой, - сказала она, все так же ухмыляясь. - Неужели так понравилась? Роковые признания будут? - Да нет, - сказал он спокойно. - Зачем мне тебе врать? Я и не упомню, когда терял голову напрочь, так, чтобы катилась по полу, стуча и цепляясь ушами... Малость очерствел душой, чего уж там. Но ты - просто прелесть, и все у нас с тобой получается удивительно гармонично. Чертовски друг другу подходим. Такую формулировку ты не считаешь мужской лапшой на уши? - Да нет, пожалуй, - сказала она, без тени неудовольствия ощущая, как скользят по груди и шее сильные мужские ладони. - Что-то сермяжное в этом есть... - Оставайся, а? Подремлешь, а я постараюсь к обеду вырваться, проверну все, что назначено, потому что нельзя переигрывать без ущерба для репутации, но уж потом... - Увы, - сказала она грустно. - Я человек служивый, мне на дежурство к девяти... Он, что Даше понравилось, принял это совершенно спокойно, даже не попытавшись вкрутить что-нибудь насчет ослепительных перспектив и готовности взять на полное содержание. К сожалению, она до сих пор не могла понять, играет он или нет, знает ли с самого начала, с кем имеет дело. Один из редчайших случаев, когда чутье и интуиция взяли да подвели... Мало на ее пути встречалось таких волков, клиент в массе своей пер дешевый, невысокого полета... И преспокойно нацарапала на подсунутой визитке номер телефона одной из дежурных частей, где в ответ на просьбу позвать "прапорщика Дашу" наверняка послали бы очень далеко, поскольку никаких прапорщиков там не имелось отроду, да и ни одной Даши не могло оказаться. Правда, при этом ощутила легкое сожаление - если смотреть правде в глаза, вовсе не отказалась бы от повторения такой ночи. Однако в ее положении подобные номера неписаными инструкциями не то чтобы запрещены, но могут привести к крупным неприятностям, если оступишься. - Придется бежать, - сказал он с сожалением. - Нет, ты не спеши - сейчас распоряжусь насчет кофейку в постель, а потом тебя отвезут. Если хоть один холуй носом дернет, скажи мне потом, головы поотрываю. Когда тебе лучше позвонить? - После шести, - сказала она, честно и открыто глядя ему в глаза. - Тогда уж я точно буду свободна... И, глядя, как захлопывается за ним дверь, подумала: вне всякого сомнения, великий драматург Вильям Шекспир женщин знал неплохо. "О жены, порожденье крокодилов! О женщины, вам имя - вероломство!" Написать так мог лишь недурственный знаток женской природы... Буквально через минуту, деликатно постучав, заявилась горничная с подносом, где красовался маленький кофейник и уйма крохотных бутербродов со всевозможными вкусностями. Даша все это смолотила без моральных препонов - подобное с ней случалось впервые в жизни и вряд ли когда-нибудь повторится, так что можно себе позволить испить экзотики до донышка... Накинула халат и вышла. В каминной одиноко сидел полковник Волхович, бледный и грустный с перепою, взирая на шеренгу пивных бутылок и никак не решаясь начать. По слабости организма, должно быть, он и не пытался начать интимные поползновения - лишь печально глянул на Дашу и изрек: - Сколько ни жри, а похмеляться всегда будешь водою... - Глубинное замечание, полковник, - сказала она сочувственно, откупорила бутылку и сунула ему в руку. - Ну, упали-отжались? И пошла к двери, ухмыляясь. За спиной полковник принялся шумно сосать пиво из горлышка. Когда минут через десять, поплескавшись в ванной, она шла назад, полковник выглядел уже бодрее, попытался изречь нечто куртуазное, но Даша молча показала ему язык, без труда увернулась от попытавшейся приземлиться на ее бедро ладони, скрылась в спальне, подхватив по дороге сумочку. В спальне давешняя горничная как раз расстилала на покрывале ее платье, сухое и не носившее ни малейших следов вчерашнего компота. Аккуратно положила поверх Дашино бельишко, пакет с колготками, вышколенно спросила: - Какие будут пожелания? Машина готова. Даша запустила два пальца в кармашек и, убедившись, что он пуст, сказала: - У меня тут лежала важная бумага... - Простите? - с кукольного личика на нее смотрели невиннейшие глупые глазищи. - Там ничего не было, честное слово... Мы бы непременно заметили, здесь ничего не пропадает... - Не было? - Не было, - заверила куколка. "Бесполезно, - подумала Даша. - Значит, вот так..." Она прекрасно помнила вчерашние мизансцены: вот Роман уперся в них с Волховичем тяжелым взглядом, аккурат когда полковник совал ей в кармашек загадочную бумажку... вот он бережно поднимает обгоревшую половинку другой, прячет, ничуть не обинуясь тем, что пачкает пеплом карман дорогого пиджака... Возможно, как раз для этого и понадобилось опрокидывать на нее жбан с компотом. Загадочная "тысяча соболей" должна была исчезнуть... Версия? А похоже... - Телефончик, обворожительная... - с надеждой пророкотал полковник, когда она, уже одетая, шла по каминной. - Проще простого, - сказала Даша. - Ноль один, ноль два, ноль три. Через пять минут она покидала "Золотую падь", вольготно сидя на заднем сиденье темно-синего "Форда". Дискета, как Даша успела убедиться, оставалась в тайничке. А в голове уже понемногу стала оформляться версия первые наброски, зыбкие пока, но имевшие право на существование... В случайности она не верила. Загадочную бумажку, больше всего похожую на денежку, купюру, ассигнацию, у нее постарались изъять вполне целеустремленно и якобы невзначай: случайно, без причины такие вещи не происходят. Нажравшись и желая произвести впечатление, полковник нечаянно приоткрыл краешек какого-то темного секрета, и пришлось срочно импровизировать на ходу, из-за спешки не утруждая себя тонкостью разработок. А это могло означать лишь одно: таинственные "соболя" пока что не поступили в обращение, иначе ничего и не произошло бы... Этикетку подыскать легко: очередной денежный суррогат. На необъятных просторах России их давно уже развелось превеликое множество. Чтобы не ходить далеко, достаточно вспомнить о прошлогодней инициативе южных соседей: в Тохарской республике (бывшей Тохарской автономной области, недавно без особого скандала сбежавшей из-под юрисдикции Шантарской губернии и выбившейся в субъекты Федерации) нежданно-негаданно ввели свои "тохарчики" - этакие квазиденежки, которыми платили пенсии и рассчитывались с отощавшими бюджетниками. Поскольку это все же не деньги, отоваривать их можно было исключительно в специальных магазинах. Но вид они имели вполне авантажный: водяные знаки, сетка, все прочие причиндалы, даже степной пейзаж изображен с одной стороны, а с другой - портрет статского советника Харзычахова, первого тохарца, закончившего при царе-батюшке университет и вышедшего в статские чины. Так вот, что характерно: повсюду, где появлялись какие бы то ни было суррогаты, по какому-то загадочному совпадению тут же отыскивались деятели, ухитрявшиеся наварить на непонятных простому обывателю сделках вокруг суррогатов вполне натуральные живые денежки. Исключений из этого немудрящего правила пока что не было. И потому пытливая милицейская мысль устремилась по проторенной дорожке. Предположим, в обстановке строжайшей секретности в Шантарской губернии готовят к обращению эти самые "соболя" - нечто аналогичное "тохарчикам", векселям "Шантарэнерго" или государственным казначейским обязательствам. Заранее можно биться об заклад, что в этом случае уже расписаны места вокруг большого сладкого пирога, привилегированным едокам выданы пронумерованные ложки-вилки, у запертых наглухо дверей стоят бдительные лакеи, бдящие, чтобы ни единая крошка не пропала. В такой ситуации даже по невзначай залетевшей мухе начнут лупить из ручного пулемета... И никак иначе. В наши веселые времена сунуть нос за кулисы потаенных финансовых сделок - все равно, что в старину тянуть за мужское достоинство огнедышащего дракона.
...Она позволила себе немного подремать, потом усилием воли разлепила глаза, на ощупь взяла сигареты со столика, щелкнула зажигалкой, замерла, выпуская дым и прислушиваясь со звериной чуткостью к размеренному дыханию рядом. Решив, что настало время, соскользнула с постели, одним гибким движением влезла в халат и бесшумно направилась к двери. Ни одна паркетина на скрипнула - в старые времена, да еще для таких людей, строили на совесть, - а толстый ковер глушил бы шаги и погромче. Оказавшись в каминной, немного постояла, чтобы глаза привыкли к полумраку. Здесь было чуточку светлее, чем в спальне, одну из портьер задернули неплотно, и внутрь просочилось немного света - снаружи все еще горели фонари. На стене бледной полосой отсвер-кивал обнаженный клинок шашки. Даша подошла к камину. Угли давно остыли, и камин казался бездонной черной пастью. Часы, как и в прошлый раз, подались легко. В конверте было что-то плотное, жесткое даже - но легко гнувшееся под пальцами. Сгубившее кошку любопытство дало о себе знать - воровато оглядываясь на дверь спальни, она запустила пальцы в конверт, извлекла небольшой гибкий диск. Похоже, именно это именуется "дискетой". Оно самое. Интересно, право, Маргарита Монро и компьютер - вещи, совмещавшиеся в сознании с трудом. Впрочем, чтобы украсть такую безделушку, не нужно быть специалистом... Она назубок помнила, куда вчера положила сумочку-чемоданчик. Быстро извлекла ее из-за дивана у стены, открыла. В крышке был давно устроен небольшой тайничок, куда при необходимости можно спрятать даже пистолет ПСМ - мало ли где придется появиться в облике беззаботной девицы с безобидной дамской сумочкой, вот и пригодилось впервые за три месяца. Сюда, конечно, и не стоило брать с собой пушку - за-х-оти ее кто здесь убрать, никакая пушка не поможет, - а вот сам тайничок оказался как нельзя более кстати: не зная секрета, где нажимать, ни за что не откроешь, да и снаружи незаметно... Конверт с дискетой надежно упокоился в тайничке. Положив сумочку на прежнее место, Даша брякнула вьюшкой, отерла пальцы уголком подола и вернулась назад, нырнула в постель, чувствуя себя на седьмом небе кажется, наконец-то подвернулась возможность слопать фигуру противника. Фигура пока что крайне напоминает кота в мешке, но пустяковину здесь прятать Рита не стала бы. "Не стала бы она прятать пустяковину", повторяла Даша про себя, как заклинание. - Где бродим? - сонным голосом спросил Роман, пошевелившись. - Вьюшку ходила посмотреть, - ответила она спокойно. - Неровен час, забыли бы открыть... Я ведь деревенская, у нас это вбито... - Какую вьюшку? - не понял он спросонья. - Эх, городской ты человек... - хмыкнула она. - Там есть такая заслоночка, и если ее забудут закрыть, пока печь еще не прогорела... - Да помню... Открыть забыла, говоришь... Даша не сопротивлялась, закинув голову. Сопротивляться сейчас было бы уже и глупо - да и не хотелось, откровенно говоря. Раскрываясь навстречу неспешно вторгавшейся плоти, она с трудом подавила смешок и, включаясь в медленный ритм, успела вспомнить фразочку из какого-то боевика: "Ты, Мартин, думаешь, будто ее трахаешь, но это она тебя трахает..." И застонала, когда все постороннее, кроме наслаждения, напрочь вылетело из головы.
Глава тринадцатая
УТРО ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ
Она проснулась от ощущения передвижений в комнате, не шевелясь, открыла глаза. Ничего жуткого не происходило, к ней не крались убийцы - это одевшийся Роман, стараясь двигаться потише, перекладывал что-то в карманы со стола. За окном, судя по всему, стояло раннее утро. Даша потянулась, спокойная и ублаготворенная, не чувствуя ни похмельного неудобства в голове, ни угрызений совести, а равно и прочих комплексов. Потому что не осталось впечатления, будто ее использовали или унизили - вышла самая обычная ночь свободных людей, признаться по секрету, удивительно подходивших друг другу в "системе горизонтальных координат". В вертикальных, впрочем, тоже. Кое-что из пережитого ночью с ней проделывали впервые в жизни, но никакого внутреннего протеста это не вызывало. "Чуточку неправильная ситуация, - подумала она, все еще потягиваясь. Следовало бы разозлиться, что ли... Хотя - не обязательно. Это только в кино агенты или агентессы, оказавшись в ее положении, моментально размякают душой, выдают себя с потрохами постельному партнеру-противнику, взахлеб делятся секретами и отказываются от дальнейшей борьбы. А вот вам шиш, игра продолжается..." А поскольку игра продолжалась, она уселась в постели, прикрывшись одеялом до пояса, улыбнулась нежданному любовнику, как надлежало: чуть смущенно, с сытой умиротворенностью опытной женщины, вполне довольной новыми впечатлениями. Он подошел, присел рядом. Даша позволила себя поцеловать, поцелуй вышел долгим и влажным. Дальше он не пытался продвинуться - чуть отстранился, улыбнулся: - Бежать надо, вот ведь что... Дел невпроворот. Даше понравилось, как он держался. Она терпеть не могла обе крайности, в которые бросает мужиков после бурной ночи со случайной подругой: и павлинью позу триумфатора, и скорбное раскаяние. Роман же держался совершенно естественно, словно они были знакомы сто лет и половину этого срока провели в одной постели. Даша подумала мельком, что, вполне возможно, сидит сейчас на том самом ложе, где почивала Маргарита Монро. Словно подслушав ее мысли, Роман усмехнулся: - Историческая койка. Леонид Ильич тут провел две ночи. - В одиночестве? - Вряд ли, вождь в те года был еще крепок... Он полез в карман, увидев ухмылку Даши, поторопился пояснить: - Дарья, не криви губы, я и не думаю вытаскивать бумажник... Надо же тебя снабдить всеми моими телефонами. И твой, кстати, записать. - Бо-ог ты мой, - сказала она, все так же ухмыляясь. - Неужели так понравилась? Роковые признания будут? - Да нет, - сказал он спокойно. - Зачем мне тебе врать? Я и не упомню, когда терял голову напрочь, так, чтобы катилась по полу, стуча и цепляясь ушами... Малость очерствел душой, чего уж там. Но ты - просто прелесть, и все у нас с тобой получается удивительно гармонично. Чертовски друг другу подходим. Такую формулировку ты не считаешь мужской лапшой на уши? - Да нет, пожалуй, - сказала она, без тени неудовольствия ощущая, как скользят по груди и шее сильные мужские ладони. - Что-то сермяжное в этом есть... - Оставайся, а? Подремлешь, а я постараюсь к обеду вырваться, проверну все, что назначено, потому что нельзя переигрывать без ущерба для репутации, но уж потом... - Увы, - сказала она грустно. - Я человек служивый, мне на дежурство к девяти... Он, что Даше понравилось, принял это совершенно спокойно, даже не попытавшись вкрутить что-нибудь насчет ослепительных перспектив и готовности взять на полное содержание. К сожалению, она до сих пор не могла понять, играет он или нет, знает ли с самого начала, с кем имеет дело. Один из редчайших случаев, когда чутье и интуиция взяли да подвели... Мало на ее пути встречалось таких волков, клиент в массе своей пер дешевый, невысокого полета... И преспокойно нацарапала на подсунутой визитке номер телефона одной из дежурных частей, где в ответ на просьбу позвать "прапорщика Дашу" наверняка послали бы очень далеко, поскольку никаких прапорщиков там не имелось отроду, да и ни одной Даши не могло оказаться. Правда, при этом ощутила легкое сожаление - если смотреть правде в глаза, вовсе не отказалась бы от повторения такой ночи. Однако в ее положении подобные номера неписаными инструкциями не то чтобы запрещены, но могут привести к крупным неприятностям, если оступишься. - Придется бежать, - сказал он с сожалением. - Нет, ты не спеши - сейчас распоряжусь насчет кофейку в постель, а потом тебя отвезут. Если хоть один холуй носом дернет, скажи мне потом, головы поотрываю. Когда тебе лучше позвонить? - После шести, - сказала она, честно и открыто глядя ему в глаза. - Тогда уж я точно буду свободна... И, глядя, как захлопывается за ним дверь, подумала: вне всякого сомнения, великий драматург Вильям Шекспир женщин знал неплохо. "О жены, порожденье крокодилов! О женщины, вам имя - вероломство!" Написать так мог лишь недурственный знаток женской природы... Буквально через минуту, деликатно постучав, заявилась горничная с подносом, где красовался маленький кофейник и уйма крохотных бутербродов со всевозможными вкусностями. Даша все это смолотила без моральных препонов - подобное с ней случалось впервые в жизни и вряд ли когда-нибудь повторится, так что можно себе позволить испить экзотики до донышка... Накинула халат и вышла. В каминной одиноко сидел полковник Волхович, бледный и грустный с перепою, взирая на шеренгу пивных бутылок и никак не решаясь начать. По слабости организма, должно быть, он и не пытался начать интимные поползновения - лишь печально глянул на Дашу и изрек: - Сколько ни жри, а похмеляться всегда будешь водою... - Глубинное замечание, полковник, - сказала она сочувственно, откупорила бутылку и сунула ему в руку. - Ну, упали-отжались? И пошла к двери, ухмыляясь. За спиной полковник принялся шумно сосать пиво из горлышка. Когда минут через десять, поплескавшись в ванной, она шла назад, полковник выглядел уже бодрее, попытался изречь нечто куртуазное, но Даша молча показала ему язык, без труда увернулась от попытавшейся приземлиться на ее бедро ладони, скрылась в спальне, подхватив по дороге сумочку. В спальне давешняя горничная как раз расстилала на покрывале ее платье, сухое и не носившее ни малейших следов вчерашнего компота. Аккуратно положила поверх Дашино бельишко, пакет с колготками, вышколенно спросила: - Какие будут пожелания? Машина готова. Даша запустила два пальца в кармашек и, убедившись, что он пуст, сказала: - У меня тут лежала важная бумага... - Простите? - с кукольного личика на нее смотрели невиннейшие глупые глазищи. - Там ничего не было, честное слово... Мы бы непременно заметили, здесь ничего не пропадает... - Не было? - Не было, - заверила куколка. "Бесполезно, - подумала Даша. - Значит, вот так..." Она прекрасно помнила вчерашние мизансцены: вот Роман уперся в них с Волховичем тяжелым взглядом, аккурат когда полковник совал ей в кармашек загадочную бумажку... вот он бережно поднимает обгоревшую половинку другой, прячет, ничуть не обинуясь тем, что пачкает пеплом карман дорогого пиджака... Возможно, как раз для этого и понадобилось опрокидывать на нее жбан с компотом. Загадочная "тысяча соболей" должна была исчезнуть... Версия? А похоже... - Телефончик, обворожительная... - с надеждой пророкотал полковник, когда она, уже одетая, шла по каминной. - Проще простого, - сказала Даша. - Ноль один, ноль два, ноль три. Через пять минут она покидала "Золотую падь", вольготно сидя на заднем сиденье темно-синего "Форда". Дискета, как Даша успела убедиться, оставалась в тайничке. А в голове уже понемногу стала оформляться версия первые наброски, зыбкие пока, но имевшие право на существование... В случайности она не верила. Загадочную бумажку, больше всего похожую на денежку, купюру, ассигнацию, у нее постарались изъять вполне целеустремленно и якобы невзначай: случайно, без причины такие вещи не происходят. Нажравшись и желая произвести впечатление, полковник нечаянно приоткрыл краешек какого-то темного секрета, и пришлось срочно импровизировать на ходу, из-за спешки не утруждая себя тонкостью разработок. А это могло означать лишь одно: таинственные "соболя" пока что не поступили в обращение, иначе ничего и не произошло бы... Этикетку подыскать легко: очередной денежный суррогат. На необъятных просторах России их давно уже развелось превеликое множество. Чтобы не ходить далеко, достаточно вспомнить о прошлогодней инициативе южных соседей: в Тохарской республике (бывшей Тохарской автономной области, недавно без особого скандала сбежавшей из-под юрисдикции Шантарской губернии и выбившейся в субъекты Федерации) нежданно-негаданно ввели свои "тохарчики" - этакие квазиденежки, которыми платили пенсии и рассчитывались с отощавшими бюджетниками. Поскольку это все же не деньги, отоваривать их можно было исключительно в специальных магазинах. Но вид они имели вполне авантажный: водяные знаки, сетка, все прочие причиндалы, даже степной пейзаж изображен с одной стороны, а с другой - портрет статского советника Харзычахова, первого тохарца, закончившего при царе-батюшке университет и вышедшего в статские чины. Так вот, что характерно: повсюду, где появлялись какие бы то ни было суррогаты, по какому-то загадочному совпадению тут же отыскивались деятели, ухитрявшиеся наварить на непонятных простому обывателю сделках вокруг суррогатов вполне натуральные живые денежки. Исключений из этого немудрящего правила пока что не было. И потому пытливая милицейская мысль устремилась по проторенной дорожке. Предположим, в обстановке строжайшей секретности в Шантарской губернии готовят к обращению эти самые "соболя" - нечто аналогичное "тохарчикам", векселям "Шантарэнерго" или государственным казначейским обязательствам. Заранее можно биться об заклад, что в этом случае уже расписаны места вокруг большого сладкого пирога, привилегированным едокам выданы пронумерованные ложки-вилки, у запертых наглухо дверей стоят бдительные лакеи, бдящие, чтобы ни единая крошка не пропала. В такой ситуации даже по невзначай залетевшей мухе начнут лупить из ручного пулемета... И никак иначе. В наши веселые времена сунуть нос за кулисы потаенных финансовых сделок - все равно, что в старину тянуть за мужское достоинство огнедышащего дракона.