Страница:
Мне думается, истина такова: был в Европе какой-то кружок болтунов, по известной интеллигентской привычке одержимый тягой строить прожекты мирового масштаба, ни больше ни меньше, как это у интеллигенции водится. Не исключено, что они и в самом деле пышно именовали себя «Сионскими мудрецами». Дело ведь ещё и в том, что «Сион» вовсе не обязательно должен иметь отношение к евреям, к иудаизму, к Палестине, к сионизму. «Сион» в ряде случаев — это не более чем один из ходовых мистических терминов, употребляющихся сплошь и рядом не евреями. Скажем, при Александре I легально выходил журнал под названием «Столп Сиона». Ни одного еврея там и близко не стояло — это был печатный орган группочки великосветских мистиков вроде баронессы Крюденер. А ведь можно ещё и вспомнить, что гимн Российской империи «Боже, царя храни» начинался так: «Коль славен господь наш в Сионе». Но даже, думается мне, и Шафаревич (или все же Шофаревич?) не станет уверять, будто России этот текст подсунули сионисты…
Одном словом, «Сион» — не более чем расхожий престижный термин, к которому охотно прибегали в самых разных случаях люди, не имевшие ни малейшего отношения к еврейству. Могло быть и так: где-то во Франции существовала в своё время кучка интеллигентных болтунов под названием «Сионские мудрецы». Собираясь по воскресеньям за стаканчиком бордо, чесали языками всласть, составляли планы переустройства мира (что интеллигенты обожают), на мелочи не размениваясь, упиваясь собственными размахом и смелостью. Картина знакомая по нашему любезному Отечеству: сейчас эта мода как-то отошла, но в перестроечные времена случалось наблюдать, как кучка задрипанных интеллигентов, не способных заработать себе на новые штаны, часами решала мировые проблемы, ухитряясь это делать серьёзно и искренне…
А поскольку подобные «Протоколы» интеллигенция разрабатывает где попало, ничего удивительного нет в том, что однажды они попали к тайной полиции. А вот дальше возможны варианты: то ли кто-то по слабой подготовленности и в самом деле решил, что слово «Сион» может относиться исключительно к «жидомасонам», то ли захотелось сделать карьеру на разоблачении происков. И опереточные «Протоколы» зажили самостоятельной жизнью, и завертелась машина…
Как версия, эта моя идея безусловно имеет право на существование — хотя я прекрасно отдаю себе отчёт, что упёртых национал-патриотов никакие версии, кроме их собственной, убедить не в состояний. Но книга эта писана не для них, так что пусть потерпят…
В общем, самая страшная тайна жидомасонов в том, что их не существует. И хватит об этом.
Глава пятая.
1. И завещал Ильич однажды…
Одном словом, «Сион» — не более чем расхожий престижный термин, к которому охотно прибегали в самых разных случаях люди, не имевшие ни малейшего отношения к еврейству. Могло быть и так: где-то во Франции существовала в своё время кучка интеллигентных болтунов под названием «Сионские мудрецы». Собираясь по воскресеньям за стаканчиком бордо, чесали языками всласть, составляли планы переустройства мира (что интеллигенты обожают), на мелочи не размениваясь, упиваясь собственными размахом и смелостью. Картина знакомая по нашему любезному Отечеству: сейчас эта мода как-то отошла, но в перестроечные времена случалось наблюдать, как кучка задрипанных интеллигентов, не способных заработать себе на новые штаны, часами решала мировые проблемы, ухитряясь это делать серьёзно и искренне…
А поскольку подобные «Протоколы» интеллигенция разрабатывает где попало, ничего удивительного нет в том, что однажды они попали к тайной полиции. А вот дальше возможны варианты: то ли кто-то по слабой подготовленности и в самом деле решил, что слово «Сион» может относиться исключительно к «жидомасонам», то ли захотелось сделать карьеру на разоблачении происков. И опереточные «Протоколы» зажили самостоятельной жизнью, и завертелась машина…
Как версия, эта моя идея безусловно имеет право на существование — хотя я прекрасно отдаю себе отчёт, что упёртых национал-патриотов никакие версии, кроме их собственной, убедить не в состояний. Но книга эта писана не для них, так что пусть потерпят…
В общем, самая страшная тайна жидомасонов в том, что их не существует. И хватит об этом.
Глава пятая.
Стройка на пожарище
1. И завещал Ильич однажды…
Теперь кончается разговор о времени. Он был долгим и обстоятельным, но добрую половину книги пришлось ему отвести, чтобы понятнее было, какое наследство досталось Сталину. Та самая обезлюдевшая, разорённая, полыхающая пожарищами страна, где все, все, все пришлось начинать сначала. А многое — создавать впервые, потому что ничего подобного прежде не было.
После того мутного потока, что несколько лет хлестал со страниц перестроечных газет и с экранов, в сознание многих оказались прочно вбиты даже не какие-то критические материалы о жизни и деятельности Сталина, что было бы ещё понятно (у кого не бывает недостатков, кто не даёт повода для критики?), а выдумки, мифы, сплетни и басни, ничего общего не имевшие ни с реальным Сталиным, ни с историческими событиями.
Многим как-то трудно осознать, что подавляющая часть этих басен — запущенных в обиход ещё во времена Хрущёва — была вызвана к жизни несколькими насквозь шкурными соображениями, прямо-таки вынуждавшими Никиту к самой дикой и нелепой лжи…
Во-первых, он стремился к абсолютной власти, но чувствовал себя неуверенно: как-никак был далеко не самой крупной фигурой из ближайшего окружения покойного вождя. Самосохранения ради следовало отодвинуть, унизить, оклеветать, сломать более крупных.
Отсюда прямо-таки автоматически вытекает «во-вторых»: давно известно, что самый простой и надёжный способ укрепиться — представить себя светлым рыцарем в сверкающих доспехах, не щадя жизни борющимся с грязью и мерзостью прошлого правления. Вдолбить стране, что прежде все было невероятно плохо, даже ужасно, что все делалось не так, неправильно — но вот теперь пришёл гигант мысли и отец партийной демократии, намеренный исправить все недостатки, разоблачить все преступления и семимильными шагами повести страну в светлое будущее.
Иного пути у Хрущёва просто не было. Во всем, что касалось нормальной работы, он был бездарен и косорук. Профессиональный партаппаратчик, и не более того. Вся его многолетняя «работа» — это старательное выполнение указаний свыше — и доведение их, в стремлении выслужиться, до полного абсурда. Как это было в период «большого террора», когда не кто иной, как Хрущёв, стахановскими темпами перевыполнял план по арестам и расстрелам (свидетельств предостаточно).
Реальным делом — промышленностью, транспортом, сельским хозяйством, наукой, разведкой — всегда занимались другие, кто угодно, только не Хрущёв. В Отечественную войну, будучи членом Военных советов ряда фронтов, он прямо причастен к серьёзнейшим провалам вроде Киевской катастрофы.
Но вот язык у него всегда был хорошо подвешен, не отнять единственного, хотя и несколько сомнительного достоинства. И фантазия работала. И хитрости хватало. А потому «дорогой Никита Сергеевич» (был холуйский «документальный» фильм с таким названием, я его ещё застал, будучи школьником) вместе с почуявшими выгоду подручными в два счета сочинил устный роман в стиле «хоррор» — о злодее всех времён и народов Сталине, всю сознательную жизнь одержимом жаждой власти, из-за чего якобы он и проливал реки крови, уничтожая честнейших, невиннейших людей (речь, понятно, в первую очередь шла о старых большевиках из «ленинской гвардии», красных маршалах и прочих представителях элиты).
Ну а дальше подключились и молва, и склонность принимать на веру самые дурацкие выдумки, и извечное стремление людей к р-разоблачениям всего и вся. В особенности когда речь идёт о персонах крупных. Как давным-давно подмечено в другой стране, для лакея его хозяин никогда не будет великим человеком. В полном соответствии с этой поговоркой действовал и Хрущёв, лакей по натуре…
Собственно, сам он мало что выдумывал — в основном заимствовал фактуру для посмертных разоблачений Сталина у Троцкого, немало в своё время написавшего против Сталина всякого вздора. Этого тоже как-то не принимают во внимание, полагая, будто Хрущёв все придумывал сам…
Доходило до форменной шизофрении. В 1961 г. на очередном съезде КПСС, когда обсуждали вопрос о выносе Сталина из Мавзолея, на стороне тех, кто это предложение внёс, оказалась старая большевичка Дора Лазуркина, лично знавшая Ленина. И заявила она следующее: «Вчера я советовалась с Ильичем, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принёс партии».
Тот, кто решит, что к бабушке позвали психиатра, крупно ошибётся. Реакцией зала, как зафиксировала стенограмма, были «бурные, продолжительные аплодисменты».
(«Просто, по-моему, ведьма какая-то, — возмущался по этому поводу опальный В.М. Молотов. — Во сне видит, как Ленин ругает Сталина!»)
По большому счёту, вся подобная «критика», все «разоблачения» примерно по такому рецепту и сработаны. Беда лишь в том, что выдумки и сплетни зажили самостоятельной жизнью в качестве «исторических свидетельств», о которых «все знают». Потому что при достаточно долгом повторении любая ложь как-то незаметно превращается в святую истину. Ведь все знают!
Но вот что интересно: стоит только изучить любую из многочисленных завлекательных легенд вдумчиво и серьёзно, опираясь на источники и сообщения свидетелей, как любая сказка мгновенно рассыпается, словно карточный домик…
Возьмём пока что один-единственный, довольно известный пример. Давным-давно «все знают», что в начале двадцатых годов в Грузии расследовалось так называемое «дело с мордобоем»: некие старые большевики решительно выступили против набиравшего силу культа личности Сталина и его тиранических наклонностей. Один из этих смельчаков, товарищ Кабахидзе, прилюдно назвал Серго Орджоникидзе «сталинским ишаком», за что Серго его беззастенчиво избил. Расследовавшие это дело Сталин и Дзержинский всячески выгораживали сталинского прихвостня Серго. Дело дошло до Ленина, который взял его на особый контроль, расследовал лично и устроил всем троим серьёзную головомойку.
Это так сказать, «верхний слой», для широкого пользования. Менее известно — но это опять-таки «все знают» — что руководство грузинских большевиков (поголовно старые партийцы, верные ленинцы, испытанные бойцы) тогда же не дало в обиду своего товарища Кабахидзе, самым энергичным образом защищая его перед Сталиным. Тот, сатрап и параноик, затаил на них нешуточную злобу и в тридцать седьмом расстрелял по вымышленным обвинениям, обвинив в мифическом «национал-уклонизме».
Так выглядит легенда.
Правда, как выясняется, не имеет с ней ничего общего. Абсолютно ничего!
Историк, доцент МГУ В.А. Сахаров в противоположность нашей перестроечной интеллигенции не демократические газеты штудировал, а предпринял поиски в архивах. И отыскал подлинные свидетельства двух очевидцев склоки: Рыкова (тогда члена Политбюро ЦК РКП(б)) и члена Центральной Контрольной комиссии компартии Грузии Ртвиладзе.
Осенью 1922 г. в Тифлисе, на квартире Орджоникидзе, где все и разыгралось, шёл поначалу самый безобидный разговор, в котором участвовали трое вышепоименованных и большевик с дореволюционным стажем Акакий Кабахидзе. В конце концов он стал горько сетовать, что материальное положение рядовых партийцев и сейчас не поправилось — зато товарищ Серго за казённый счёт содержит лошадь, на которой и разъезжает по делам. Судя по тональности, упрёки напоминали неприкрытую базарную склоку: мы, мол, революцию делали, кандалами гремели, кровь проливали и вынуждены теперь шлёпать пешком по грязи. А товарищ Серго, зазнавшийся и зажравшийся, на лошадке разъезжает, как старорежимный князь. За что боролись?!
И это все, из-за чего возник конфликт! Ни словечка о Сталине и его методах работы! Сыр-бор разгорелся из-за этой несчастной лошади. Которая, добавлю от себя, была для Серго Орджоникидзе, конечно же, не роскошью, а средством передвижения: он занимал видные посты, у него было немало серьёзных и важных дел, как тут без лошади? Не «роллс-ройс», в конце концов…
Серго сгоряча заехал товарищу Акакию в ухо. Товарищ Акакий дал сдачи. Присутствующие, при поддержке жены Рыкова, их кое-как растащили, попросили Кабахидзе уйти по-хорошему, а Серго долго успокаивали — с ним случилась форменная истерика, очень уж нервы были расшатаны к тому времени, внутри партии бушевал долгий и острый конфликт, и Серго был в гуще событий…
Это все, что тогда произошло! И если бы Кабахидзе не кинулся жаловаться с базарными воплями: «Старого большевика до смерти убивают!», дело тем и кончилось бы, поскольку, согласитесь, яйца выеденного не стоило: один мужик ляпнул не то, другой дал ему по шее, потрясли друг друга за грудки и разошлись…
Но Кабахидзе начал кляузничать, а грузинское руководство раздуло этот мелкий инцидент до небес — у них тогда шла долгая и ожесточённая склока с Москвой, о сути которой чуть позже, и тут уж всякое лыко было в строку…
Комиссия из Москвы и в самом деле ездила в Тифлис. Но Сталина там и близко не было: послали Дзержинского, Мануильского и Мицкявичюса-Капсукаса. Они быстро разобрались, что имеют дело с форменной ерундой без малейшей политической подоплёки, — так и доложили, вернувшись.
(Даже сегодня, замечу в скобках, «прегрешение» Серго не тянет и на пятнадцать суток — драка была обоюдная, как принято выражаться, «на почве личных неприязненных отношений».)
И наконец, в обширных архивах нет ни единого клочка бумаги, свидетельствующего о том, что Ленин придавал «грузинскому инциденту» значение и обращал на него особое внимание. У Ленина тогда была масса дел поважнее — вопрос о монополии внешней торговли, бюджет 1923 г. и т.д.
Так рождаются сказки, не выдерживающие мимолётного соприкосновения с научным анализом и архивными изысканиями…
Теперь присмотримся ближе к «национал-уклонистам». Их насчитывалось с дюжину, но главными были Мдивани, Кавтарадзе, Цинцадзе, Окуджава (отец знаменитого барда).
Что же это была за публика и какими делами славна?
Сталин говорил как-то по поводу тех, кто особых усилий не прилагает, но любит приходить на готовенькое: «Вообще-то я должен сказать, что в период победоносного восстания, когда враг изолирован, а восстание нарастает, нетрудно драться хорошо. В такие моменты даже отсталые становятся героями».
Эти слова прекрасно характеризуют партайгенацвале Мдивани, Окуджаву и прочих. В семнадцатом году они себя совершенно ни в чем не проявили в качестве несгибаемых большевистских борцов за народное счастье. Наоборот. Они смирнехонько сдали Тифлисский арсенал взявшим власть в Грузии меньшевикам и несколько лет сидели тихонько, как тараканы за печкой, пока меньшевики творили, что хотели — например, кроваво, с артиллерией подавляли выступления за автономию осетин, абхазцев и аджарцев…
Их поведение самым решительным образом изменилось, когда в Грузию вошла Красная армия. Очень быстро как-то само собой получилось, что «тараканы запечные» заняли едва ли не все высшие посты в партийных и советских органах Грузии, став верховной властью.
И тут уж они развернулись на славу!
Во-первых, они, как могли, оттягивали предоставление автономии Южной Осетии, Аджаристану и Абхазии. Мдивани, в частности, положил немало трудов, чтобы вывести Цхинвали из состава Осетии, поскольку, по его глубокому убеждению, это был исключительно грузинский город, а осетинам в качестве столицы сойдёт и деревушка поплоше…
Во-вторых, они устроили из Грузии этакий заповедник «раньшего времени», как выражался незабвенный М.С. Паниковский. В 1922 г. там как ни в чем не бывало обитали в своих обширных имениях князья и царские генералы, графы вроде Кученбуха — полными хозяевами. Доходило даже до того, что они не давали новой власти проводить дороги по своей священной и неприкосновенной территории. И, что гораздо важнее, продолжали, как будто на троне все ещё восседал Николай, драть с крестьян все царские дани, поборы и прочие экономические повинности! Так было…
В-третьих, «национал-уклонисты» на полном серьёзе намеревались создать на территории Советского Союза, в который входили, свою собственную микросверхдержаву, изолированную от всей остальной страны. Для начала они закрыли границы, объявив, что отныне на территорию Грузии не допускаются «беженцы», т.е. все, кто возымел желание туда переехать. Грузия предназначалась исключительно для грузин. В марте 1922 г. за подписью Махарадзе (как председателя ЦИК) и Окуджавы (зам. предсовнаркома) разослали всем примыкающим республикам и областям обширную телеграмму-манифест, подробно разъясняющую все правила введённой Грузией самоизоляции. Попутно там же декларировалось, что отныне грузинское гражданство теряет всякая грузинка, рискнувшая выйти замуж за «иностранца» (т.е. — не грузина по крови).
Такие милые, приятные люди, истинные большевики… Буквально несколькими днями позже они начали «разгрузку» Тифлиса — «инородцев», в первую очередь армян (с которыми меньшевистское правительство Грузии в своё время развязало нелепую и бессмысленную войну), под штыками вели на вокзал, сажали в телячьи вагоны и вывозили за пределы Грузии.
В 1981 г. мне довелось беседовать на Урале со старым армянином. Он был тогда мальчишкой и прекрасно помнил, как его с родными, соседями и друзьями вели на вокзал в кольце вооружённой охраны, как оскорбляли и издевались. Даже через шестьдесят лет он отзывался о грузинах, мягко скажем, без особого дружелюбия…
Напоминаю: Мдивани, Окуджава, Махарадзе и прочая шобла были в Грузии руководителями большевиков и Советской властью!
Шум в партии поднялся страшный. Тогдашние большевики, конечно, вызывают отторжение своими отрицательными чертами — жестокостью, фанатизмом, нетерпимостью к малейшему инакомыслию. Но была у них и положительная черта, которую лично я в этих людях уважаю: они были лишены и намёка на шовинизм и искренне полагали все существующие на планете народы равноправными братьями. Как хотите, а это в людях следует уважать.
В общем, партия при таких экспериментах в области строительства отдельно взятой сверхдержавочки, где «высшей расой» были бы грузины, а все остальные — недочеловеками, взвилась на дыбки, рыча, как рассерженный медведь. На XII съезде партии Мдивани с компанией все припомнили: и «декрет о разгрузке», и новации касаемо браков грузинок с «иностранцами», и подавление автономий, и то, как они добивались, чтобы батумские нефтепромыслы денационализировали и отдали в концессию американской «Стандарт Ойл» (я, конечно, уверен, что это решение Мдивани, Окуджава и прочие проталкивали совершенно бескорыстно. Как и идею открыть в Тифлисе частный банк известного финансового авантюриста Хоштарии, тогдашнего Березовского. Бескорыстно. Какие же ещё могут быть мотивы?).
Вот эти закидоны и получили тогда название «национал-уклонизма». Сталин говорил на съезде в своём докладе по национальному вопросу: «Возьмём Грузию. Там имеется более 30% негрузинского населения. Среди них армяне, абхазцы, аджарцы, осетины, татары. Во главе стоят грузины. Среди части грузинских коммунистов родилась и развивается идея — не очень считаться с этими мелкими национальностями: они менее культурны, менее, мол, развиты, а посему можно и не считаться с ними. Это есть шовинизм — шовинизм вредный и опасный, ибо он может превратить маленькую грузинскую республику в арену склоки. Впрочем, он уже превратил её в арену склоки» (И.В. Сталин, собр. соч. т. 5, стр. 249—250).
Положа руку на сердце — вам не кажется, что это написано о сегодняшней Грузии? Разве что у власти там не коммунисты, а Саакашвили (армянин по происхождению, кстати. У грузин нет и не было имени Саак. Саак — армянское имя!)
Есть у проблемы и ещё один немаловажный — а быть может, и самый важный аспект. «Национал-уклонисты» отнюдь не ради эмоций устраивали всю эту заварушку. Они отказывались входить в состав так называемой Закавказской федерации по гораздо более весомым причинам… Сталин на том же съезде вскрыл этот механизм и назвал вещи своими именами: «Дело в том, что узы федерации Закавказья лишают Грузию той доли привилегированного положения, которое она могла бы занять по своему географическому положению. Судите сами. Грузия имеет свой порт — Батум, куда притекают товары с Запада. Грузия имеет такой железнодорожный узел, как Тифлис, которого не минуют армяне, не минует Азербайджан, получающий свои товары из Батума. Если бы Грузия была отдельной республикой, если бы она не входила в Закавказскую федерацию, она могла бы некоторый маленький ультиматум поставить Армении, которая без Тифлиса не может обойтись, и Азербайджану, который без Батума не может обойтись… Затем, тут есть ещё и другая причина. Тифлис — столица Грузии, но в нем грузин не более 30%, армян не менее 35%, затем идут все остальные национальности. Вот вам и столица Грузии. Ежели бы Грузия представляла из себя отдельную республику, то тут можно было бы сделать некоторое перемещение населения — например, армянского из Тифлиса…» (И.В. Сталин, собр. соч. т. 5, стр. 253).
Как видим, Мдивани с компанией хотели просто-напросто выкроить себе в составе СССР этакий привилегированный оазис — с этнически однородным населением, где всеми правами обладают лишь чистокровные грузины, а все прочие их лишены… Вам это не напоминает кое-какие европейские эксперименты второй половины тридцатых? С измерением черепов и «Законом о чистоте расы»?
Знаете, что самое примечательное? Добиваясь для Грузии самого привилегированного положения, для Российской Федерации Мдивани, Окуджава и компания предлагали кое-что совсем другое!
Они внесли проект ликвидации РСФСР!
Точнее говоря, «немедленный переход к системе разложения РСФСР на составные части, превращение составных частей в независимые республики».
Тот самый двойной стандарт, который «на холмах Грузии» торжествует и сегодня. На территории Российской Федерации любое, даже самое крохотное национальное меньшинство имеет право организовать собственную независимую республику. На территории Грузии и речи быть не может не то что о независимых Осетии, Абхазии и Аджарии, но даже о малейшей автономии…
Мдивани с Махарадзе озвучили эту идею на том самом XII съезде…
И получили по сопатке — качественно и обстоятельно. Против них в первую голову выступили даже не русские — грузины Сталин и Элиава, армянин Микоян, азербайджанец Ахундов и многие другие, от Енукидзе до Фрунзе. Поддержал грузинских новаторов лишь татарин Султан-Галиев — но неприятие идеи Мдивани было столь всеобъемлющим и яростным, что даже Троцкий, на поддержку которого «национал-уклонисты» рассчитывали, отмолчался…
Безоговорочно победила точка зрения Сталина. РСФСР никто не собирался раскалывать на три десятка независимых республик. И Мдивани со своими партайгенацвале так и не смогли построить тот самостийный грузинский Эдем для избранной расы, о котором мечтали.
За что они Сталина возненавидели на всю оставшуюся жизнь — и боролись против него со всей ожесточённостью. Какая бы оппозиция ни гуртовалась впоследствии, на каком бы партийном съезде ни вспыхивали дискуссии, какие бы подпольные заговоры ни плелись — повсюду оказывались Мдивани, Окуджава и прочие. Они спелись с Троцким, продолжали поддерживать с ним связь, когда он оказался в эмиграции, — а заодно и с бывшим меньшевистским президентом Грузии Жорданией, обретавшимся в Париже.
В тридцать шестом году эту компанию Сталин наконец-то достал…
А ещё через двадцать лет Хрущёв сочинил сказочку о безвинных грузинских коммунистах, чистых, как родник, верных ленинцах, поплатившихся жизнью исключительно за то, что они «боролись против тирании Сталина»… За что они кончили жизнь в расстрельных подвалах, я вам только что рассказал. Все документы сохранились. Живых свидетелей я ещё застал в молодости… Стенограммы XII съезда вполне доступны.
Кстати, о жестокости Сталина…
Нельзя отрицать, что, начиная с определённого времени, он и впрямь был жесток. Но именно что — с определённого времени, под давлением непростых жизненных обстоятельств, ожесточавших людей до предела.
Сначала — и очень долгое время — Сталин числился не среди «ястребов революции», а как раз среди «умеренных». Можно утверждать со всей уверенностью, что поначалу он был вовсе не жесток. В это можно не верить, но факты — вещь упрямая. Прямо-таки закономерность: если в руководстве большевиков кто-то выдвигает самое мягкое, компромиссное решение, заранее можно утверждать, что это — Сталин.
Именно Сталин в своё время предлагал войти в социалистическое правительство Керенского в качестве одной из фракций. Именно Сталин, как уже упоминалось, разруливал грозивший перейти в вооружённое столкновение конфликт меж Петросоветом и Военно-революционным комитетом. Именно Сталин, когда обсуждался вопрос о судьбе Учредительного собрания, предлагал не применять к нему репрессии, а отсрочить созыв. Однако тогда победила точка зрения Ленина и Троцкого. Вызвали Железнякова с его анархистами, «Учредилку» разогнали, а по демонстрации в её защиту резанули из пулемётов…
Любопытно, что Сталин (как и многие близкие к нему люди — Фрунзе, Ворошилов, Котовский) во время Гражданской войны совершенно не замечен в репрессиях против мирного населения. Факт многозначительный после того, что нам сегодня известно о деятельности на Дону Свердлова и Колегаева, о подавлении Тухачевским и Антоновым-Овсеенко крестьянских восстаний, когда заложников расстреливали целыми деревнями, а укрывшихся в лесах обрабатывали ядовитыми газами. Ничего подобного за Сталиным нет. Известно, что он жестокими мерами наводил порядок на фронтах — в Петрограде во время наступления Юденича, на Урале, когда красные отступали перед колчаковцами, в Царицыне, где налаживал оборону и поставки продовольствия. Но все это — исключительно меры по укреплению армии, неизбежные в любой стране во времена военных неудач. Да и здесь Сталину далеко до Троцкого с его знаменитыми расстрелами каждого десятого.
Вот разве что знаменитые «царицынские баржи», о которых столько писано-говорено…
Когда Сталин руководил обороной Царицына (а также всеми делами гражданского управления), начальником штаба тамошнего военного округа был бывший полковник Носович, присланный на этот пост с мандатом Троцкого. Попутно, параллельно со своими официальными обязанностями, у Носовича была и вторая, совершенно неофициальная должность — он был одним из руководителей готовившего переворот белогвардейского подполья. На этой второй, потаённой, должности Носович благодаря царившей до приезда Сталина неразберихе и бесконтрольности увлечённо трудился добрых два месяца.
После того мутного потока, что несколько лет хлестал со страниц перестроечных газет и с экранов, в сознание многих оказались прочно вбиты даже не какие-то критические материалы о жизни и деятельности Сталина, что было бы ещё понятно (у кого не бывает недостатков, кто не даёт повода для критики?), а выдумки, мифы, сплетни и басни, ничего общего не имевшие ни с реальным Сталиным, ни с историческими событиями.
Многим как-то трудно осознать, что подавляющая часть этих басен — запущенных в обиход ещё во времена Хрущёва — была вызвана к жизни несколькими насквозь шкурными соображениями, прямо-таки вынуждавшими Никиту к самой дикой и нелепой лжи…
Во-первых, он стремился к абсолютной власти, но чувствовал себя неуверенно: как-никак был далеко не самой крупной фигурой из ближайшего окружения покойного вождя. Самосохранения ради следовало отодвинуть, унизить, оклеветать, сломать более крупных.
Отсюда прямо-таки автоматически вытекает «во-вторых»: давно известно, что самый простой и надёжный способ укрепиться — представить себя светлым рыцарем в сверкающих доспехах, не щадя жизни борющимся с грязью и мерзостью прошлого правления. Вдолбить стране, что прежде все было невероятно плохо, даже ужасно, что все делалось не так, неправильно — но вот теперь пришёл гигант мысли и отец партийной демократии, намеренный исправить все недостатки, разоблачить все преступления и семимильными шагами повести страну в светлое будущее.
Иного пути у Хрущёва просто не было. Во всем, что касалось нормальной работы, он был бездарен и косорук. Профессиональный партаппаратчик, и не более того. Вся его многолетняя «работа» — это старательное выполнение указаний свыше — и доведение их, в стремлении выслужиться, до полного абсурда. Как это было в период «большого террора», когда не кто иной, как Хрущёв, стахановскими темпами перевыполнял план по арестам и расстрелам (свидетельств предостаточно).
Реальным делом — промышленностью, транспортом, сельским хозяйством, наукой, разведкой — всегда занимались другие, кто угодно, только не Хрущёв. В Отечественную войну, будучи членом Военных советов ряда фронтов, он прямо причастен к серьёзнейшим провалам вроде Киевской катастрофы.
Но вот язык у него всегда был хорошо подвешен, не отнять единственного, хотя и несколько сомнительного достоинства. И фантазия работала. И хитрости хватало. А потому «дорогой Никита Сергеевич» (был холуйский «документальный» фильм с таким названием, я его ещё застал, будучи школьником) вместе с почуявшими выгоду подручными в два счета сочинил устный роман в стиле «хоррор» — о злодее всех времён и народов Сталине, всю сознательную жизнь одержимом жаждой власти, из-за чего якобы он и проливал реки крови, уничтожая честнейших, невиннейших людей (речь, понятно, в первую очередь шла о старых большевиках из «ленинской гвардии», красных маршалах и прочих представителях элиты).
Ну а дальше подключились и молва, и склонность принимать на веру самые дурацкие выдумки, и извечное стремление людей к р-разоблачениям всего и вся. В особенности когда речь идёт о персонах крупных. Как давным-давно подмечено в другой стране, для лакея его хозяин никогда не будет великим человеком. В полном соответствии с этой поговоркой действовал и Хрущёв, лакей по натуре…
Собственно, сам он мало что выдумывал — в основном заимствовал фактуру для посмертных разоблачений Сталина у Троцкого, немало в своё время написавшего против Сталина всякого вздора. Этого тоже как-то не принимают во внимание, полагая, будто Хрущёв все придумывал сам…
Доходило до форменной шизофрении. В 1961 г. на очередном съезде КПСС, когда обсуждали вопрос о выносе Сталина из Мавзолея, на стороне тех, кто это предложение внёс, оказалась старая большевичка Дора Лазуркина, лично знавшая Ленина. И заявила она следующее: «Вчера я советовалась с Ильичем, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принёс партии».
Тот, кто решит, что к бабушке позвали психиатра, крупно ошибётся. Реакцией зала, как зафиксировала стенограмма, были «бурные, продолжительные аплодисменты».
(«Просто, по-моему, ведьма какая-то, — возмущался по этому поводу опальный В.М. Молотов. — Во сне видит, как Ленин ругает Сталина!»)
По большому счёту, вся подобная «критика», все «разоблачения» примерно по такому рецепту и сработаны. Беда лишь в том, что выдумки и сплетни зажили самостоятельной жизнью в качестве «исторических свидетельств», о которых «все знают». Потому что при достаточно долгом повторении любая ложь как-то незаметно превращается в святую истину. Ведь все знают!
Но вот что интересно: стоит только изучить любую из многочисленных завлекательных легенд вдумчиво и серьёзно, опираясь на источники и сообщения свидетелей, как любая сказка мгновенно рассыпается, словно карточный домик…
Возьмём пока что один-единственный, довольно известный пример. Давным-давно «все знают», что в начале двадцатых годов в Грузии расследовалось так называемое «дело с мордобоем»: некие старые большевики решительно выступили против набиравшего силу культа личности Сталина и его тиранических наклонностей. Один из этих смельчаков, товарищ Кабахидзе, прилюдно назвал Серго Орджоникидзе «сталинским ишаком», за что Серго его беззастенчиво избил. Расследовавшие это дело Сталин и Дзержинский всячески выгораживали сталинского прихвостня Серго. Дело дошло до Ленина, который взял его на особый контроль, расследовал лично и устроил всем троим серьёзную головомойку.
Это так сказать, «верхний слой», для широкого пользования. Менее известно — но это опять-таки «все знают» — что руководство грузинских большевиков (поголовно старые партийцы, верные ленинцы, испытанные бойцы) тогда же не дало в обиду своего товарища Кабахидзе, самым энергичным образом защищая его перед Сталиным. Тот, сатрап и параноик, затаил на них нешуточную злобу и в тридцать седьмом расстрелял по вымышленным обвинениям, обвинив в мифическом «национал-уклонизме».
Так выглядит легенда.
Правда, как выясняется, не имеет с ней ничего общего. Абсолютно ничего!
Историк, доцент МГУ В.А. Сахаров в противоположность нашей перестроечной интеллигенции не демократические газеты штудировал, а предпринял поиски в архивах. И отыскал подлинные свидетельства двух очевидцев склоки: Рыкова (тогда члена Политбюро ЦК РКП(б)) и члена Центральной Контрольной комиссии компартии Грузии Ртвиладзе.
Осенью 1922 г. в Тифлисе, на квартире Орджоникидзе, где все и разыгралось, шёл поначалу самый безобидный разговор, в котором участвовали трое вышепоименованных и большевик с дореволюционным стажем Акакий Кабахидзе. В конце концов он стал горько сетовать, что материальное положение рядовых партийцев и сейчас не поправилось — зато товарищ Серго за казённый счёт содержит лошадь, на которой и разъезжает по делам. Судя по тональности, упрёки напоминали неприкрытую базарную склоку: мы, мол, революцию делали, кандалами гремели, кровь проливали и вынуждены теперь шлёпать пешком по грязи. А товарищ Серго, зазнавшийся и зажравшийся, на лошадке разъезжает, как старорежимный князь. За что боролись?!
И это все, из-за чего возник конфликт! Ни словечка о Сталине и его методах работы! Сыр-бор разгорелся из-за этой несчастной лошади. Которая, добавлю от себя, была для Серго Орджоникидзе, конечно же, не роскошью, а средством передвижения: он занимал видные посты, у него было немало серьёзных и важных дел, как тут без лошади? Не «роллс-ройс», в конце концов…
Серго сгоряча заехал товарищу Акакию в ухо. Товарищ Акакий дал сдачи. Присутствующие, при поддержке жены Рыкова, их кое-как растащили, попросили Кабахидзе уйти по-хорошему, а Серго долго успокаивали — с ним случилась форменная истерика, очень уж нервы были расшатаны к тому времени, внутри партии бушевал долгий и острый конфликт, и Серго был в гуще событий…
Это все, что тогда произошло! И если бы Кабахидзе не кинулся жаловаться с базарными воплями: «Старого большевика до смерти убивают!», дело тем и кончилось бы, поскольку, согласитесь, яйца выеденного не стоило: один мужик ляпнул не то, другой дал ему по шее, потрясли друг друга за грудки и разошлись…
Но Кабахидзе начал кляузничать, а грузинское руководство раздуло этот мелкий инцидент до небес — у них тогда шла долгая и ожесточённая склока с Москвой, о сути которой чуть позже, и тут уж всякое лыко было в строку…
Комиссия из Москвы и в самом деле ездила в Тифлис. Но Сталина там и близко не было: послали Дзержинского, Мануильского и Мицкявичюса-Капсукаса. Они быстро разобрались, что имеют дело с форменной ерундой без малейшей политической подоплёки, — так и доложили, вернувшись.
(Даже сегодня, замечу в скобках, «прегрешение» Серго не тянет и на пятнадцать суток — драка была обоюдная, как принято выражаться, «на почве личных неприязненных отношений».)
И наконец, в обширных архивах нет ни единого клочка бумаги, свидетельствующего о том, что Ленин придавал «грузинскому инциденту» значение и обращал на него особое внимание. У Ленина тогда была масса дел поважнее — вопрос о монополии внешней торговли, бюджет 1923 г. и т.д.
Так рождаются сказки, не выдерживающие мимолётного соприкосновения с научным анализом и архивными изысканиями…
Теперь присмотримся ближе к «национал-уклонистам». Их насчитывалось с дюжину, но главными были Мдивани, Кавтарадзе, Цинцадзе, Окуджава (отец знаменитого барда).
Что же это была за публика и какими делами славна?
Сталин говорил как-то по поводу тех, кто особых усилий не прилагает, но любит приходить на готовенькое: «Вообще-то я должен сказать, что в период победоносного восстания, когда враг изолирован, а восстание нарастает, нетрудно драться хорошо. В такие моменты даже отсталые становятся героями».
Эти слова прекрасно характеризуют партайгенацвале Мдивани, Окуджаву и прочих. В семнадцатом году они себя совершенно ни в чем не проявили в качестве несгибаемых большевистских борцов за народное счастье. Наоборот. Они смирнехонько сдали Тифлисский арсенал взявшим власть в Грузии меньшевикам и несколько лет сидели тихонько, как тараканы за печкой, пока меньшевики творили, что хотели — например, кроваво, с артиллерией подавляли выступления за автономию осетин, абхазцев и аджарцев…
Их поведение самым решительным образом изменилось, когда в Грузию вошла Красная армия. Очень быстро как-то само собой получилось, что «тараканы запечные» заняли едва ли не все высшие посты в партийных и советских органах Грузии, став верховной властью.
И тут уж они развернулись на славу!
Во-первых, они, как могли, оттягивали предоставление автономии Южной Осетии, Аджаристану и Абхазии. Мдивани, в частности, положил немало трудов, чтобы вывести Цхинвали из состава Осетии, поскольку, по его глубокому убеждению, это был исключительно грузинский город, а осетинам в качестве столицы сойдёт и деревушка поплоше…
Во-вторых, они устроили из Грузии этакий заповедник «раньшего времени», как выражался незабвенный М.С. Паниковский. В 1922 г. там как ни в чем не бывало обитали в своих обширных имениях князья и царские генералы, графы вроде Кученбуха — полными хозяевами. Доходило даже до того, что они не давали новой власти проводить дороги по своей священной и неприкосновенной территории. И, что гораздо важнее, продолжали, как будто на троне все ещё восседал Николай, драть с крестьян все царские дани, поборы и прочие экономические повинности! Так было…
В-третьих, «национал-уклонисты» на полном серьёзе намеревались создать на территории Советского Союза, в который входили, свою собственную микросверхдержаву, изолированную от всей остальной страны. Для начала они закрыли границы, объявив, что отныне на территорию Грузии не допускаются «беженцы», т.е. все, кто возымел желание туда переехать. Грузия предназначалась исключительно для грузин. В марте 1922 г. за подписью Махарадзе (как председателя ЦИК) и Окуджавы (зам. предсовнаркома) разослали всем примыкающим республикам и областям обширную телеграмму-манифест, подробно разъясняющую все правила введённой Грузией самоизоляции. Попутно там же декларировалось, что отныне грузинское гражданство теряет всякая грузинка, рискнувшая выйти замуж за «иностранца» (т.е. — не грузина по крови).
Такие милые, приятные люди, истинные большевики… Буквально несколькими днями позже они начали «разгрузку» Тифлиса — «инородцев», в первую очередь армян (с которыми меньшевистское правительство Грузии в своё время развязало нелепую и бессмысленную войну), под штыками вели на вокзал, сажали в телячьи вагоны и вывозили за пределы Грузии.
В 1981 г. мне довелось беседовать на Урале со старым армянином. Он был тогда мальчишкой и прекрасно помнил, как его с родными, соседями и друзьями вели на вокзал в кольце вооружённой охраны, как оскорбляли и издевались. Даже через шестьдесят лет он отзывался о грузинах, мягко скажем, без особого дружелюбия…
Напоминаю: Мдивани, Окуджава, Махарадзе и прочая шобла были в Грузии руководителями большевиков и Советской властью!
Шум в партии поднялся страшный. Тогдашние большевики, конечно, вызывают отторжение своими отрицательными чертами — жестокостью, фанатизмом, нетерпимостью к малейшему инакомыслию. Но была у них и положительная черта, которую лично я в этих людях уважаю: они были лишены и намёка на шовинизм и искренне полагали все существующие на планете народы равноправными братьями. Как хотите, а это в людях следует уважать.
В общем, партия при таких экспериментах в области строительства отдельно взятой сверхдержавочки, где «высшей расой» были бы грузины, а все остальные — недочеловеками, взвилась на дыбки, рыча, как рассерженный медведь. На XII съезде партии Мдивани с компанией все припомнили: и «декрет о разгрузке», и новации касаемо браков грузинок с «иностранцами», и подавление автономий, и то, как они добивались, чтобы батумские нефтепромыслы денационализировали и отдали в концессию американской «Стандарт Ойл» (я, конечно, уверен, что это решение Мдивани, Окуджава и прочие проталкивали совершенно бескорыстно. Как и идею открыть в Тифлисе частный банк известного финансового авантюриста Хоштарии, тогдашнего Березовского. Бескорыстно. Какие же ещё могут быть мотивы?).
Вот эти закидоны и получили тогда название «национал-уклонизма». Сталин говорил на съезде в своём докладе по национальному вопросу: «Возьмём Грузию. Там имеется более 30% негрузинского населения. Среди них армяне, абхазцы, аджарцы, осетины, татары. Во главе стоят грузины. Среди части грузинских коммунистов родилась и развивается идея — не очень считаться с этими мелкими национальностями: они менее культурны, менее, мол, развиты, а посему можно и не считаться с ними. Это есть шовинизм — шовинизм вредный и опасный, ибо он может превратить маленькую грузинскую республику в арену склоки. Впрочем, он уже превратил её в арену склоки» (И.В. Сталин, собр. соч. т. 5, стр. 249—250).
Положа руку на сердце — вам не кажется, что это написано о сегодняшней Грузии? Разве что у власти там не коммунисты, а Саакашвили (армянин по происхождению, кстати. У грузин нет и не было имени Саак. Саак — армянское имя!)
Есть у проблемы и ещё один немаловажный — а быть может, и самый важный аспект. «Национал-уклонисты» отнюдь не ради эмоций устраивали всю эту заварушку. Они отказывались входить в состав так называемой Закавказской федерации по гораздо более весомым причинам… Сталин на том же съезде вскрыл этот механизм и назвал вещи своими именами: «Дело в том, что узы федерации Закавказья лишают Грузию той доли привилегированного положения, которое она могла бы занять по своему географическому положению. Судите сами. Грузия имеет свой порт — Батум, куда притекают товары с Запада. Грузия имеет такой железнодорожный узел, как Тифлис, которого не минуют армяне, не минует Азербайджан, получающий свои товары из Батума. Если бы Грузия была отдельной республикой, если бы она не входила в Закавказскую федерацию, она могла бы некоторый маленький ультиматум поставить Армении, которая без Тифлиса не может обойтись, и Азербайджану, который без Батума не может обойтись… Затем, тут есть ещё и другая причина. Тифлис — столица Грузии, но в нем грузин не более 30%, армян не менее 35%, затем идут все остальные национальности. Вот вам и столица Грузии. Ежели бы Грузия представляла из себя отдельную республику, то тут можно было бы сделать некоторое перемещение населения — например, армянского из Тифлиса…» (И.В. Сталин, собр. соч. т. 5, стр. 253).
Как видим, Мдивани с компанией хотели просто-напросто выкроить себе в составе СССР этакий привилегированный оазис — с этнически однородным населением, где всеми правами обладают лишь чистокровные грузины, а все прочие их лишены… Вам это не напоминает кое-какие европейские эксперименты второй половины тридцатых? С измерением черепов и «Законом о чистоте расы»?
Знаете, что самое примечательное? Добиваясь для Грузии самого привилегированного положения, для Российской Федерации Мдивани, Окуджава и компания предлагали кое-что совсем другое!
Они внесли проект ликвидации РСФСР!
Точнее говоря, «немедленный переход к системе разложения РСФСР на составные части, превращение составных частей в независимые республики».
Тот самый двойной стандарт, который «на холмах Грузии» торжествует и сегодня. На территории Российской Федерации любое, даже самое крохотное национальное меньшинство имеет право организовать собственную независимую республику. На территории Грузии и речи быть не может не то что о независимых Осетии, Абхазии и Аджарии, но даже о малейшей автономии…
Мдивани с Махарадзе озвучили эту идею на том самом XII съезде…
И получили по сопатке — качественно и обстоятельно. Против них в первую голову выступили даже не русские — грузины Сталин и Элиава, армянин Микоян, азербайджанец Ахундов и многие другие, от Енукидзе до Фрунзе. Поддержал грузинских новаторов лишь татарин Султан-Галиев — но неприятие идеи Мдивани было столь всеобъемлющим и яростным, что даже Троцкий, на поддержку которого «национал-уклонисты» рассчитывали, отмолчался…
Безоговорочно победила точка зрения Сталина. РСФСР никто не собирался раскалывать на три десятка независимых республик. И Мдивани со своими партайгенацвале так и не смогли построить тот самостийный грузинский Эдем для избранной расы, о котором мечтали.
За что они Сталина возненавидели на всю оставшуюся жизнь — и боролись против него со всей ожесточённостью. Какая бы оппозиция ни гуртовалась впоследствии, на каком бы партийном съезде ни вспыхивали дискуссии, какие бы подпольные заговоры ни плелись — повсюду оказывались Мдивани, Окуджава и прочие. Они спелись с Троцким, продолжали поддерживать с ним связь, когда он оказался в эмиграции, — а заодно и с бывшим меньшевистским президентом Грузии Жорданией, обретавшимся в Париже.
В тридцать шестом году эту компанию Сталин наконец-то достал…
А ещё через двадцать лет Хрущёв сочинил сказочку о безвинных грузинских коммунистах, чистых, как родник, верных ленинцах, поплатившихся жизнью исключительно за то, что они «боролись против тирании Сталина»… За что они кончили жизнь в расстрельных подвалах, я вам только что рассказал. Все документы сохранились. Живых свидетелей я ещё застал в молодости… Стенограммы XII съезда вполне доступны.
Кстати, о жестокости Сталина…
Нельзя отрицать, что, начиная с определённого времени, он и впрямь был жесток. Но именно что — с определённого времени, под давлением непростых жизненных обстоятельств, ожесточавших людей до предела.
Сначала — и очень долгое время — Сталин числился не среди «ястребов революции», а как раз среди «умеренных». Можно утверждать со всей уверенностью, что поначалу он был вовсе не жесток. В это можно не верить, но факты — вещь упрямая. Прямо-таки закономерность: если в руководстве большевиков кто-то выдвигает самое мягкое, компромиссное решение, заранее можно утверждать, что это — Сталин.
Именно Сталин в своё время предлагал войти в социалистическое правительство Керенского в качестве одной из фракций. Именно Сталин, как уже упоминалось, разруливал грозивший перейти в вооружённое столкновение конфликт меж Петросоветом и Военно-революционным комитетом. Именно Сталин, когда обсуждался вопрос о судьбе Учредительного собрания, предлагал не применять к нему репрессии, а отсрочить созыв. Однако тогда победила точка зрения Ленина и Троцкого. Вызвали Железнякова с его анархистами, «Учредилку» разогнали, а по демонстрации в её защиту резанули из пулемётов…
Любопытно, что Сталин (как и многие близкие к нему люди — Фрунзе, Ворошилов, Котовский) во время Гражданской войны совершенно не замечен в репрессиях против мирного населения. Факт многозначительный после того, что нам сегодня известно о деятельности на Дону Свердлова и Колегаева, о подавлении Тухачевским и Антоновым-Овсеенко крестьянских восстаний, когда заложников расстреливали целыми деревнями, а укрывшихся в лесах обрабатывали ядовитыми газами. Ничего подобного за Сталиным нет. Известно, что он жестокими мерами наводил порядок на фронтах — в Петрограде во время наступления Юденича, на Урале, когда красные отступали перед колчаковцами, в Царицыне, где налаживал оборону и поставки продовольствия. Но все это — исключительно меры по укреплению армии, неизбежные в любой стране во времена военных неудач. Да и здесь Сталину далеко до Троцкого с его знаменитыми расстрелами каждого десятого.
Вот разве что знаменитые «царицынские баржи», о которых столько писано-говорено…
Когда Сталин руководил обороной Царицына (а также всеми делами гражданского управления), начальником штаба тамошнего военного округа был бывший полковник Носович, присланный на этот пост с мандатом Троцкого. Попутно, параллельно со своими официальными обязанностями, у Носовича была и вторая, совершенно неофициальная должность — он был одним из руководителей готовившего переворот белогвардейского подполья. На этой второй, потаённой, должности Носович благодаря царившей до приезда Сталина неразберихе и бесконтрольности увлечённо трудился добрых два месяца.