Страница:
Вздор. Климов был достаточно опытен, чтобы не держать что-то по-настоящему ядовитое без всяких предосторожностей… Но кто сказал, что это непременно Климов его туда положил? Подсунут вот этак в машину ампулку с неким радиоактивным изотопом – и человек в сжатые сроки перебирается на тот свет… Нет, пожалуй что, слишком сложно и коварно. Проще сунуть головой в ванну бесчувственного, а потом отвезти к озерцу…
И все же до детального выяснения держать эту непонятку поблизости казалось слишком рискованным. Данил положил пробирку в багажник, в пластмассовый чемоданчик с инструментами. Глупо, конечно, – если это нечто радиоактивное, достанет и оттуда, но все равно на душе спокойнее…
…Быстро шагая к Вериному подъезду, он даже не сделал попытки определить возможную слежку: в конце концов, посещение ее квартиры было замотивировано на сто процентов. Чертова пробирка прямо-таки жгла бедро.
Позвонил. Прошла чуть ли не минута, прежде чем Вера приоткрыла дверь. На лице не отразилось ни радости, ни разочарования.
– Я вижу, тебе окно починили, – сказал Данил. – Мелочь, а приятно. Порядок в доме… Волчок, выползай! Грозный шеф пришел.
Из комнаты вышел Волчок. Критически обозрев его, Данил распорядился:
– Галстук сними, больше домашности в облике. Ты ж не какой-то нелегал, скрывшийся тут от гестапо, – ты ейный хахаль или там прочий друг дома. торчишь тут, утешая бедную женщину…
Волчок послушно потянул галстук с могучей шеи. Вера, не глядя на них, скривилась:
– Боже, как мне все это надоело…
– А уж мне-то, ты и не представляешь… – в тон ей произнес Данил. – Ну, рассказывай. Что тебе гостенек напел?
Вера тусклым голосом сообщила:
– Говорил, что мне лучше всего побыстрее улететь в Шантарск. Лично меня ни в чем не обвиняют, никто не станет из-за меня затевать бюрократическую волокиту меж здешним и российским МВД, да и в Шантарске мне проще будет: как-никак дома, адвокаты, друзья влиятельные…
– Прекрасно, – сказал Данил. – Что полностью согласуется с записью, сделанной этим расторопным молодым человеком. Могу тебя поздравить, Вера.
Избавляешься понемножку от привычки врать и крутить…
– Пошлите кого-нибудь, чтобы купил мне билет…
– А вот это вряд ли, – сказал Данил. – Сие означало бы, извини за откровенность, играть супостату на руку. Если они хотят, чтобы ты отсюда убралась – будешь сидеть здесь, и точка.
– Но…
– Не надо, – поморщился Данил. – Что-то мне не верится, чтобы этот субъект всерьез озаботился твоей изломанной судьбою и поломатою жизнью.
Представляешь, что будет, если все же окажется, что тебя внесли в некие списочки? И в аэропорту возьмут под локотки? Нет уж, коли представители власти тебя просили не покидать город – следует подчиниться, мы люди законопослушные или хотя бы стараемся походить на таковых. Дай-ка мне твою краснокожую паспортину для вящего спокойствия.
– Нет…
Данил придвинулся к ней вплотную и нехорошо покривил губы:
– Верочка, не надо меня злить. Позволь напомнить: своими невзгодами ты самой же себе и обязана, золото мое, никто тебя в грязь не пихал…
Ну?
И долго смотрел ей в глаза, не испытывая никакой жалости. Требовательно протянул руку. Вера, прошептав что-то беззвучное – можно не гадать, определенно в его адрес, – порылась в сумочке, прямо-таки швырнула ему паспорт. Данил ловко поймал его на лету, сунул в карман и вежливо попросил:
– Посиди в другой комнате, милая, нам тут посекретничать нужно…
Она ушла, хлопнув дверью так, что над косяком осыпалась штукатурка. Данил огляделся. В большой комнате никто не прибрался, она так и осталась печальной иллюстрацией к назидательному рассказу о неосторожных людях, хранящих гранаты с ввинченными взрывателями: мебель изрядно посечена осколками, ковер тоже, на потолке обвалился пласт штукатурки, от люстры остался жалкий огрызок.
– Я тут стекло только подмел, – сказал Волчок. – Чтобы под ногой ночью не хрустнуло, ежели что…
– Молодец, – рассеянно похвалил Данил, извлек загадочную пробирку. – Вот такую, понимаешь ли, штучку я нашел в медведе…
– Где?
– А в мишке. Из климовской машины. Ты осторожнее заглядывай, мало ли что… И держи от себя подальше. Свинца бы раздобыть, да где ж его возьмешь вот так, с бухты-барахты…
– Может, поджечь щепотку?
– Лучше не пробовать.
– Вообще-то, это смахивает на кокаин, – сказал Волчок. – На хороший, неразбавленный. Он как раз розовый, а вовсе не белый…
– Знаю, – кивнул Данил. – Только не настолько я еще из ума выжил, чтобы неизвестную гадость на язык пробовать… Давай-ка ты немедленно к Лемке.
Дозиметра там у вас, конечно, нет…
– Откуда?
– Ничего, достанете. Не бог весть какой дефицит в наше время. Прежде всего проверьте на радиацию, ну, а уж потом из кожи вон вывинтитесь, но в сжатые сроки определите, что это за гадость такая розовая. И сразу, как только что-то получится, свяжитесь со мной. Я сейчас включу сотик, у меня их с собой три штуки, так что на некоторое время безопасность прямой связи гарантирована…
– Ясно. Значит, мне отсюда сваливать?
– И не просто сваливать, – тихонько сказал Данил. – Забросишь порошочек к Лемке, объяснишь ему все, а потом обоснуешься где-нибудь поближе к «Клейноду». Очень может быть, ты мне уже сегодня понадобишься.
– На предмет?
– Хватит нам отражать удары, – сказал Данил. – Очень может быть, уже вечерком придется трогать кое-кого за вымя. Ты что расцвел, сокол мой?
Скучно? Повоевать охота? Оставьте вы, бога ради, мушкетерские настроения, мы не у себя дома, тут нам всем на мягких лапках гулять треба…
– А с нее, значит, наблюдение снимаем?
– Ты знаешь, снимаем, – сказал Данил. – Чутье мне вещует, что – никакого толку. – Его лицо на миг стало жестким. – И, откровенно говоря, из этого следочка, сдается, все выжали. Досуха… Ладно, собирайся.
Он спустился во двор, постоял, вспоминая все, что знал о здешних окрестностях. Свернул за угол, прошел метров двести и на стене возле булочной обнаружил исправный телефон-автомат, а вот слежки за собой не обнаружил.
Сделал три звонка, дважды поговорил кратенько, а вот в третий раз пришлось долго объяснять, что ему требуется.
Мозаика понемногу укладывалась…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
И все же до детального выяснения держать эту непонятку поблизости казалось слишком рискованным. Данил положил пробирку в багажник, в пластмассовый чемоданчик с инструментами. Глупо, конечно, – если это нечто радиоактивное, достанет и оттуда, но все равно на душе спокойнее…
…Быстро шагая к Вериному подъезду, он даже не сделал попытки определить возможную слежку: в конце концов, посещение ее квартиры было замотивировано на сто процентов. Чертова пробирка прямо-таки жгла бедро.
Позвонил. Прошла чуть ли не минута, прежде чем Вера приоткрыла дверь. На лице не отразилось ни радости, ни разочарования.
– Я вижу, тебе окно починили, – сказал Данил. – Мелочь, а приятно. Порядок в доме… Волчок, выползай! Грозный шеф пришел.
Из комнаты вышел Волчок. Критически обозрев его, Данил распорядился:
– Галстук сними, больше домашности в облике. Ты ж не какой-то нелегал, скрывшийся тут от гестапо, – ты ейный хахаль или там прочий друг дома. торчишь тут, утешая бедную женщину…
Волчок послушно потянул галстук с могучей шеи. Вера, не глядя на них, скривилась:
– Боже, как мне все это надоело…
– А уж мне-то, ты и не представляешь… – в тон ей произнес Данил. – Ну, рассказывай. Что тебе гостенек напел?
Вера тусклым голосом сообщила:
– Говорил, что мне лучше всего побыстрее улететь в Шантарск. Лично меня ни в чем не обвиняют, никто не станет из-за меня затевать бюрократическую волокиту меж здешним и российским МВД, да и в Шантарске мне проще будет: как-никак дома, адвокаты, друзья влиятельные…
– Прекрасно, – сказал Данил. – Что полностью согласуется с записью, сделанной этим расторопным молодым человеком. Могу тебя поздравить, Вера.
Избавляешься понемножку от привычки врать и крутить…
– Пошлите кого-нибудь, чтобы купил мне билет…
– А вот это вряд ли, – сказал Данил. – Сие означало бы, извини за откровенность, играть супостату на руку. Если они хотят, чтобы ты отсюда убралась – будешь сидеть здесь, и точка.
– Но…
– Не надо, – поморщился Данил. – Что-то мне не верится, чтобы этот субъект всерьез озаботился твоей изломанной судьбою и поломатою жизнью.
Представляешь, что будет, если все же окажется, что тебя внесли в некие списочки? И в аэропорту возьмут под локотки? Нет уж, коли представители власти тебя просили не покидать город – следует подчиниться, мы люди законопослушные или хотя бы стараемся походить на таковых. Дай-ка мне твою краснокожую паспортину для вящего спокойствия.
– Нет…
Данил придвинулся к ней вплотную и нехорошо покривил губы:
– Верочка, не надо меня злить. Позволь напомнить: своими невзгодами ты самой же себе и обязана, золото мое, никто тебя в грязь не пихал…
Ну?
И долго смотрел ей в глаза, не испытывая никакой жалости. Требовательно протянул руку. Вера, прошептав что-то беззвучное – можно не гадать, определенно в его адрес, – порылась в сумочке, прямо-таки швырнула ему паспорт. Данил ловко поймал его на лету, сунул в карман и вежливо попросил:
– Посиди в другой комнате, милая, нам тут посекретничать нужно…
Она ушла, хлопнув дверью так, что над косяком осыпалась штукатурка. Данил огляделся. В большой комнате никто не прибрался, она так и осталась печальной иллюстрацией к назидательному рассказу о неосторожных людях, хранящих гранаты с ввинченными взрывателями: мебель изрядно посечена осколками, ковер тоже, на потолке обвалился пласт штукатурки, от люстры остался жалкий огрызок.
– Я тут стекло только подмел, – сказал Волчок. – Чтобы под ногой ночью не хрустнуло, ежели что…
– Молодец, – рассеянно похвалил Данил, извлек загадочную пробирку. – Вот такую, понимаешь ли, штучку я нашел в медведе…
– Где?
– А в мишке. Из климовской машины. Ты осторожнее заглядывай, мало ли что… И держи от себя подальше. Свинца бы раздобыть, да где ж его возьмешь вот так, с бухты-барахты…
– Может, поджечь щепотку?
– Лучше не пробовать.
– Вообще-то, это смахивает на кокаин, – сказал Волчок. – На хороший, неразбавленный. Он как раз розовый, а вовсе не белый…
– Знаю, – кивнул Данил. – Только не настолько я еще из ума выжил, чтобы неизвестную гадость на язык пробовать… Давай-ка ты немедленно к Лемке.
Дозиметра там у вас, конечно, нет…
– Откуда?
– Ничего, достанете. Не бог весть какой дефицит в наше время. Прежде всего проверьте на радиацию, ну, а уж потом из кожи вон вывинтитесь, но в сжатые сроки определите, что это за гадость такая розовая. И сразу, как только что-то получится, свяжитесь со мной. Я сейчас включу сотик, у меня их с собой три штуки, так что на некоторое время безопасность прямой связи гарантирована…
– Ясно. Значит, мне отсюда сваливать?
– И не просто сваливать, – тихонько сказал Данил. – Забросишь порошочек к Лемке, объяснишь ему все, а потом обоснуешься где-нибудь поближе к «Клейноду». Очень может быть, ты мне уже сегодня понадобишься.
– На предмет?
– Хватит нам отражать удары, – сказал Данил. – Очень может быть, уже вечерком придется трогать кое-кого за вымя. Ты что расцвел, сокол мой?
Скучно? Повоевать охота? Оставьте вы, бога ради, мушкетерские настроения, мы не у себя дома, тут нам всем на мягких лапках гулять треба…
– А с нее, значит, наблюдение снимаем?
– Ты знаешь, снимаем, – сказал Данил. – Чутье мне вещует, что – никакого толку. – Его лицо на миг стало жестким. – И, откровенно говоря, из этого следочка, сдается, все выжали. Досуха… Ладно, собирайся.
Он спустился во двор, постоял, вспоминая все, что знал о здешних окрестностях. Свернул за угол, прошел метров двести и на стене возле булочной обнаружил исправный телефон-автомат, а вот слежки за собой не обнаружил.
Сделал три звонка, дважды поговорил кратенько, а вот в третий раз пришлось долго объяснять, что ему требуется.
Мозаика понемногу укладывалась…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОЛК ОЩЕТИНИЛСЯ
Глава 1
ОНИ ЛЕЖАЛИ РЯДОМ, КАК БУДТО СПАЛИ…
– А дело было так, – рассказывал Басенок, уверенно держа руль левой. – Через польскую границу должны были рвануть сразу штук пятнадцать африканцев.
Заплатили они по двести долларов с носа одному шустрому пареньку, помолились своим африканским богам и, благословясь, посреди ночи двинулись в путь.
Водил их паренек по лесу старательно и умело, со всеми мыслимыми предосторожностями. Наконец добрались до границы. Граница как граница, авторитетная: колючка в два ряда, высоченная, к дереву прибита табличка, там череп и кости, по-английски написаны всякие страхи насчет запретов и каторги за нелегальное пересечение… Струхнули сыны свободной Африки, неприятно им стало. Но вокруг вроде бы тишина и симметрия, успокоились, достали припасенные саперные лопатки, проделали лаз под нижней проволокой и поползли на ту сторону. Паренек с каждым душевно попрощался, пожелал счастья в Европе… Ну, на той стороне дождались рассвета и пошли сдаваться пограничникам. Теперь представь ситуацию на этой самой «другой стороне»: идет дедок, гонит себе коровенок, цигарку смолит – и вдруг вылезают на него из кустов пятнадцать перепачканных негров, пляшут вокруг, в воздух чепчики бросают, орут на дикой смеси языцев, как они любят Польшу, просят побыстрее отвести их на ближайший пост… Бумажку тычут, там у них по-польски что-то написано… Дедок чуть умом не рехнулся, пока объяснял им, что никакая это не Польша вокруг, а все еще Рутенская Республика, окрестности колхоза имени литературного классика Явгена Дрозда, а до Польши еще топать и топать… В общем, он, стервец, проволоку протянул всего-то метров на десять в чащобе, поперек двух деревьев… Ночью и не рассмотришь.
– Взяли?
– Ищем. Поди возьми его. И ведь, если возьмем, станет на голубом глазу уверять, будто негров в глаза не видел, а колючку натянул шутки ради. Бывали уже прецеденты. Негры в белых физиономиях разбираются плохо, как мы в китайских, законом не запрещено частным лицам натягивать колючую проволоку посреди общественного леса, а доллары не меченые, их еще отыскать надо…
– А ты думал… – сказал Данил отрешенно. – Изобретательность людская – она и в ваших благополучных палестинах свое возьмет.
«Быть может, все же кокаин?» – тем временем думал он о своем.
Правдоподобно складывается: автоперевозки, исчезновение части файлов, кто-то воспользовался фирмой для решения сугубо личных и абсолютно криминальных проблем, встречалось такое в мировой истории… Стоп, но Климов нашел бы возможность передать порошок Лемке на анализ, это первое, что толковому сыскарю пришло бы в голову… Но если – попросту не успел? Не дали ему такой возможности? А медведя обследовать не догадались? Стыкуется эта версия со всем остальным или нет?
– У тебя фазенда на такой манер? – спросил он, указывая на длинный ряд основательных особнячков из светлого кирпича.
– Поскромнее, – фыркнул Басенок. – Откровенно говоря, и не фазенда вовсе, а обыкновенный деревенский дом. Не озаботился в свое время фазендой, а теперь, выходит, совершенно правильно. Давеча ехал Батька с телеоператорами мимо такого же вот роскошного поселочка, остановился и говорит: «Вы мне вот эти детсады снимите». Они говорят: «Да вы что, Батько? Это ж не детские сады, это дачи». «Да нет, – отвечает им Батька. – Это детские сады, хоть владельцы пока и думают, будто это у них дачи…»
– Серьезно, – сказал Данил.
– А у нас только так…
Он притормозил, посигналил, чтобы убралась с середины узенькой улочки безмятежно разлегшаяся там рыжая собака.
Данил лениво спросил:
– А отсутствие шофера – это тоже следствие невольной здешней скромности?
– Да нет, – ухмыльнулся Басенок. – Люблю сам покрутить. Да и лишние ухи не всегда полезны… Эт-то что…
Он замолчал, даванул на газ, светлая «Волга» прямо-таки прыгнула вперед, попала на колдобину времен Димитрия Самозванца. Данил едва не прикусил себе язык, схватился на пластмассовую ручку над плечом.
Не стоило ничего и спрашивать – достаточно было беглого взгляда на застывшее лицо генерала, гнавшего машину по ухабистой улочке аккурат к тому дому – ив самом деле обычному, деревенскому, дощатому, неотличимому от соседей – где, плотно закупорив дорогу, стояла белоснежная «скорая помощь», и милицейский «уазик», и милицейская «Волга», и две машины без надписей и мигалок. И вокруг роилась небольшая, но плотненькая толпа, которую тщетно пытался рассеять уговорами и широко расставленными руками потный старшина без фуражки, в расстегнутом кителе…
Данил вылез первым – его дверца оказалась ближе к месту действия, а генералу пришлось огибать машину. Но Данил почел за лучшее держаться позади, переместился в сторонку, видя, как замотанный старшина, неловко козырнув и не сразу сообразив, что прикладывает руку к «пустой» голове, начал что-то шептать Басенку на ухо.
И тут его крепенько взяли под локоть:
– Опять мы с вами встретились, Данила Петрович… Интересно, как это у нас получается?
Майор Пацей Максим Юрьевич, чтоб ему пусто было, или, как здесь выражаются, чтоб ему черт под ногами мостик раскидал… С какой-то глупейшей тщательностью Данил в молниеносном темпе составлял словесный портрет: около тридцати пяти… рост средний, телосложение плотное… лицо треугольное… лоб средний, выпуклый… брови прямые… нос короткий, просматривается курносость… Мать твою, да зачем оно?!
– Что-нибудь случилось? – спросил он негромко.
– А как же. Любопытная тенденция прослеживается, Данила Петрович: то ли вы всегда появляетесь там, где что-то случилось, то ли… Извините, это я так, вслух фантазирую… Мы бы не могли прогуляться в сторонке? – Он под локоток повел Данила прямо на зевак, демонстративно их не замечая. Отошел метров на двадцать. – Вы не расскажете ли, как провели сегодняшний день, начиная с раннего утречка?
– А на каком основании?
– Ну, Данила Петрович… – поморщился майор, – Вы же грамотный человек, сами когда-то органы украшали своим присутствием… Прикажете с вами разговаривать официально, приглашать в город, на Стахевича? Будет тот же самый разговор, вот только времени и вы, и я потеряем не в пример больше…
Вам это нужно? Как опытные люди, поговорим без протоколов, вы ж потом всегда можете заявить, что никакого разговора и не было, что выдумал я все…
Сходите к народофронтовцам, наговорите про меня всяких гадостей, они только рады будут, так меня в своих газетках распишут, что до зимы буду оправдываться… Я просто-напросто интересуюсь: как провели нынешний световой день?
Данил прекрасно знал такие вот непреклонные улыбочки. У самого частенько получалось не хуже…
– Ночевал я в здании «Клейнода», – сказал он, взвешивая каждое слово. – С утра поехал осмотреть квартиру, снимавшуюся для рабочих надобностей покойным Климовым…
– Простите, а подтвердить это кто-нибудь может?
– Может.
– А кто?
– Оксана Башикташ, специалист по связям с общественностью вышеупомянутой фирмы.
– Понятно… А далее?
– А далее я ездил к Вере Климовой. Нужно было поговорить о… о будущем.
– Застали?
– Застал.
– Ну, вот вам и второй свидетель, а вы боялись… Еще свидетели есть?
– Уж извините… – Данил развел руками. – Потом я вернулся на фирму… впрочем, вот вам еще свидетели, охранник, еще пара человек… и поехал по приглашению знакомого на его дачу.
– На эту самую?
– Вы удивительно догадливы.
– Спасибо, я удовлетворен… А вот теперь, простите, нам с вами придется пообщаться сугубо под протокол.
– На предмет?
– На предмет опознания, – скучным голосом произнес майор Пацей. – Если кого-то опознаете, так и напишем… а ежели не опознаете, снова так и напишем… Пойдемте?
Данил издали видел, как Басенок отходит от приотворенной задней дверцы «скорой помощи», со злым, напряженным лицом что-то втолковывая двум штатским. В избе, внутри, полыхнула яркая фотовспышка, толпа оживленно загомонила, комментируя незатейливое событие.
Незнакомый штатский приоткрыл дверцу ровно настолько, чтобы просунуть голову, что Данил незамедлительно и сделал. Второй, сидевший рядом с явно перепуганной молоденькой докторшей, откинул белую простыню сначала с правого продолговатого предмета, потом с левого.
Они лежали рядом, словно спали, – банальное определение, но такое уж впечатление осталось… У Олеси было совершенно безмятежное личико, бледно-восковое, и Данил, как ни таращился опытным взглядом, не смог углядеть ни единого повреждения. Это с Пашей все более-менее ясно: на правом виске классический след выстрела в упор с пороховым ожогом мягких тканей…
– Пойдемте, – сказал сзади майор, и Данил, чувствуя ватную слабость в ногах, побрел за ним следом в небольшой, идеально чистый двор.
Майор присел на лавочку возле аккуратного дощатого стола, ловко примостил на него уже знакомую папочку, а на нее – исполненный типографским способом бланк. В доме негромко переговаривались, ходили, снова блеснула вспышка.
– Итак? – спросил майор, отнюдь не выказывая голосом, что торопит.
– Мужчина – Беседин Павел Игоревич, – сказал Данил. – Сотрудник аналитического отдела «Интеркрайта».
– Как Климов?
– В смысле?
– Климов у вас тоже значился сотрудником аналитического отдела…
– Да, – сказал Данил.
– Игоревич… – майор быстро писал. – Подданство, место постоянного жительства? «Кутиванова» или «Кутеванова»? Спасибо… Ну, а девушка вам знакома?
– Олеся… – сказал Данил. – Олеся Данич. Отчества не знаю. Места жительства тоже. Следователь прокуратуры. Городской.
– Отчества не знаете… Распишитесь. Здесь, здесь и здесь. Благодарю вас.
Можете быть свободны. – Он уже встал было, но задержался, подметив непроизвольное движение Данила. – Что, Данила Петрович?
– Свободен?
– Ну конечно, – с некоторой даже мягкостью сказал майор Пацей. – Вы мне понадобились исключительно для возможного опознания тел… что, как оказалось, незамедлительно принесло результаты. Не смею задерживать далее.
Не вижу оснований и поводов. Честь имею!
Он поклонился и пружинисто зашагал к воротам, словно бы моментально забыв о существовании Данила. Так и не обернулся ни разу, не сбился с ритма…
..Они убрались восвояси минут через пятнадцать – сначала «скорая», которой в этой ситуации некуда было спешить, потом «штатские» машины и, наконец, милицейские. Старшина, очевидно местный участковый, остался, о чем-то вполголоса толковал с Басен-ком в доме, а Данил все так же сидел за аккуратным столом из тщательно обструганных досок, смолил сигарету за сигаретой, чувствуя что-то вроде тоскливой растерянности. Невозможно было прогнать впечатление, что его просчитали. Что он сделал именно тот ход, которого от него ожидал кто-то подлый и невидимый. Знать бы только, что это за ход…
Вышел старшина, растерянно, непонимающе покосился на Данила, отвернулся и затопал к воротам, держа фуражку в руке. Данил решился и осторожненько вошел в дом.
Басенок сидел за простецким столом, подперев подбородок ядреными кулаками и уставившись на бутылку водки так, словно надеялся сдвинуть ее взглядом или, подобно Чумаку, зарядить чем-нибудь полезнее сивушных масел.
Данил кашлянул. Генерал, не поднимая головы, уставился на него тяжелым взглядом:
– Ты во что это меня втравил? – Не дождавшись ответа, ловко откупорил бутылку, плеснул себе добрых полстакана и махнул, как здесь выражаются, едным хустом <Одним глотком (рутенск.).>. Дернув ртом, повторил:
– Ты во что меня втравил?
– А машину как поведешь? – осведомился Данил.
– Ты поведешь… Н-ну, ловкач…
– Одурел, ваше превосходительство? Басенок грузно взмыл из-за стола, и они стояли друг против друга, как два разъяренных быка.
– Позволь тебе напомнить, что ты сам меня сюда пригласил, – сказал Данил как мог мягко. – Мой телефон был свободен от прослушки. Значит… Я ничего не утверждаю, просто прикидываю нехитрые комбинации. Ладно, допустим, я вдруг сошел с ума и захотел, непонятно почему, сделать тебе пакость… вот только с чего бы вдруг? Да и не стал бы я класть своих лучших парней ради этой гипотетической пакости. Вообще, подбрасывать трупы – не в моем стиле. Бог ты мой, как девчонку жалко, она-то была совершенно не при делах…
– А кто – при делах?
– Не знаю. Ты тут, часом, ни в какие интриги византийского двора не влип?
Настолько, чтобы кто-то решил таким вот макаром тебя припачкать?
– Сильно сомневаюсь. Все началось, когда ты появился. И решил меня сыграть, а?
– Да не играл я тебя! – рявкнул Данил. – Начались непонятные сложности, вот я и заглянул, как дурак, к бывшему помкомвзвода… Никак не ожидал, что пойдут такие подлянки…
– Да уж, подлянки… – генерал скрипнул зубами. – Я теперь по твоей милости в дерьме по уши… Ты их сюда посылал?
– Зачем? – пожал плечами Данил. – И не собирался.
– Ох, как меня подмывает на конвейер тебя поставить… На хороший такой конвейер, исключительно в рамках законности…
Шумно придвинув ногой табурет, Данил сел напротив, мельком глянул на одно из окошечек своего хитрого транзистора и в лоб спросил:
– А третью звезду тебя не подмывает получить? Или что-то другое, но примерно аналогичное?
Генерал сузил глаза. Пошла работа мысли, фыркнул про себя Данил. И добавил спокойнее:
– Я серьезно. Видишь ли, Рыгор, я на тропе. Ты же тертый профессионал, должен понимать: «на тропе» еще не означает «знать истину». Как подметил еще Марк Твен, след нельзя вздернуть на виселицу за убийство… А посему бесполезно брать меня за ноги и вывешивать с пятого этажа. Даже если и расскажу все, что знаю, ты из этого кафтана не скроишь, потому что я и сам еще понятия не имею, кто там, на конце следа…
– Зато заранее знаешь, что там и звезда может на веточке болтаться… – иронично бросил генерал.
– Прикинь сам, – сказал Данил. – Когда я входил в ваше заведение, хвостов за мной не было. Чтобы фиксирнуть меня там, мало быть мелким интриганом или шутником с моточком колючей проволоки… Ты мне позвонил утром, а буквально через пару часов их уже подложили… Насколько я могу судить – а опыт есть, их убили самое позднее ранним утром. Быть может, хотели подбросить совсем в другое место… а тут ты сам и подвернулся. Значит, на твоем проводе уже висели…
– Но зачем?
– А хрен его знает, мон женераль, – сказал Данил, – откровенно-то говоря. А зачем моему парню подбросили оружие на квартиру? Между прочим, мы смогли малость подкорректировать результаты вашей здешней, бардзо профессиональной экспертизы. У него был хлор в легких. Он водопроводной воды наглотался, а не озерной. Ну, про моего второго ты мне сам рассказал. Третьего видел… Так что логика моя проста: поскольку мы здесь собираемся крутить серьезнейшие дела, и, кстати, целиком направленные на благо сей державы и персонально Батьки, то наш противник, во-первых, и Батькин враг, а во-вторых – высокого полета птичка. За такого можно получить звездочку… Дело житейское. Плох, как говорится, тот солдат… Мы уже в том возрасте, когда одной романтикой не проживешь. Мой интерес – на поверхности. Твой – мне понятен. Так и делимся: мне – выполнение задания, и не более того, а слава – тебе. Есть возражения?
К его радости потаенной, пауза оказалась совсем не длинной.
– Ну, смотри… – протянул генерал. – Попробую-ка я тебе самую чуточку поверить. Поскольку есть в твоих построениях доза сермяжной правдочки… Но если ты меня во что-то этакое вляпаешь – то тебе отсюда еще выбраться надо.
Мы во многих отношениях держава вполне суверенная, несмотря на все грядущие унии, когда-то они еще грянут…
– А ты мне просто обязан верить, – сказал Данил. – По одной простейшей причине: ну не может не оказаться на том конце лески кру-упной рыбины…
Есть она там, я уже дрожание лесы чувствую.
– Чуйствую… – передразнил Басенок. – Интересно, какие ты мне условия поставишь? Ангелочком-то не прикидывайся…
– Условия? – повторил Данил с видом оскорбленной невинности. – Помилуй бог, я не осмелился бы предлагать даме водку, это не водка, это чистый спирт…
Условий у меня не будет, Рыгор, будут две просьбы. Во-первых, не надо ко мне никого приставлять. Я должен твердо знать, что вокруг меня лишь враг. Потому что отвечать буду жестко. Они у меня уже трех отличных парней положили. Да и пакостей сделали кучу…
– Ты, главное, смотри…
– Не беспокойся, – усмехнулся Данил. – Все будет чисто, как в лучших домах… Они не говорили, кто вызвал всю эту ораву?
– Участковому, понимаешь ли, кто-то позвонил домой и сказал, что в доме вроде бы лютая драка, и один раз, похоже, стреляли. Он, дескать, знает, что дом этот генеральский, вот и лякается <Боится (рутенск.).>, как бы чего плохого не обернулось…
Старшина пошел глянуть, а там…
– Не без изящества сработано, а?
– Я бы за такое изящество… Да, а второе у тебя что?
– Один пустяк, – сказал Данил. – Тебе его выполнить – раз плюнуть. А мне возиться до морковкиных заговин…
…Отъезжая от дома с мрачным генералом одесную, он все же почувствовал нечто, напоминавшее легкий укол совести. Конечно, генерала он не подставлял.
Намеренно, умышленно не подставлял. Однако если не лукавить один-единственный разочек перед самим собой, придется признать: где-то в подсознании у него вертелась этакая озорная мыслишка – а что будет, если пойти на контакт с Рыгором?
Вот и узнал, что будет. Убедился, что противник силен. Не так-то просто было фиксирнуть Данила в МВД и устроить все остальное. Но зачем, господи? В чем тут цель и в чем тут замысел? И ведь не отпускает это поганое ощущение будто, не ведая о том, сделал именно тот ход, которого от тебя ждали. Сунул лапу в кувшин, как та макака…
– Ты не попытался узнать, от чего девчонка…
– Без тебя бы не додумался, – огрызнулся Басенок. – Конечно, посмотрел.
Что-то вроде шила или заточки, аккуратно в сердце. Не пахнет тут любителями.
– Да уж, – сказал Данил. – Ни один из троих моих парней любителям бы не поддался, нужно было четко все организовать, продумать, поставить…
Помнишь, как мы в кремлевских казармах в «сто одно» резались?
– Я до сих пор поигрываю.
– Тогда знаешь, какая тактика наилучшая, когда в «сто одно» играют вдвоем. Не торопиться сбрасывать одну приличную карту. Прикупать, прикупать и прикупать. Пока не кончится колода. Тогда при некотором везении подгребешь себе несколько хороших комбинаций: шестерки, семерки, тузы, дамы… Может, ты зря на меня сердишься?
– Конкретно?
– Что, если тебя просто прикупили? – сказал Данил серьезно. – Понимаешь ли, у меня здесь немало серьезных, крупных, высокопоставленных знакомых. Чье давнее со мной знакомство серьезным людям нетрудно вскрыть. Задумай кто-то строить связку Черский – Икс, начали бы с них. Это гораздо перспективнее. Но прикупили тебя. Возможно, этикетка выглядит как «Генерал Басенок, приятель злодея Черского». Но возможен и другой вариант, без упоминания моей скромной персоны: «Тот самый Басенок, у которого на даче жмурики…» В данном случае я просто послужил случайным катализатором.
Заплатили они по двести долларов с носа одному шустрому пареньку, помолились своим африканским богам и, благословясь, посреди ночи двинулись в путь.
Водил их паренек по лесу старательно и умело, со всеми мыслимыми предосторожностями. Наконец добрались до границы. Граница как граница, авторитетная: колючка в два ряда, высоченная, к дереву прибита табличка, там череп и кости, по-английски написаны всякие страхи насчет запретов и каторги за нелегальное пересечение… Струхнули сыны свободной Африки, неприятно им стало. Но вокруг вроде бы тишина и симметрия, успокоились, достали припасенные саперные лопатки, проделали лаз под нижней проволокой и поползли на ту сторону. Паренек с каждым душевно попрощался, пожелал счастья в Европе… Ну, на той стороне дождались рассвета и пошли сдаваться пограничникам. Теперь представь ситуацию на этой самой «другой стороне»: идет дедок, гонит себе коровенок, цигарку смолит – и вдруг вылезают на него из кустов пятнадцать перепачканных негров, пляшут вокруг, в воздух чепчики бросают, орут на дикой смеси языцев, как они любят Польшу, просят побыстрее отвести их на ближайший пост… Бумажку тычут, там у них по-польски что-то написано… Дедок чуть умом не рехнулся, пока объяснял им, что никакая это не Польша вокруг, а все еще Рутенская Республика, окрестности колхоза имени литературного классика Явгена Дрозда, а до Польши еще топать и топать… В общем, он, стервец, проволоку протянул всего-то метров на десять в чащобе, поперек двух деревьев… Ночью и не рассмотришь.
– Взяли?
– Ищем. Поди возьми его. И ведь, если возьмем, станет на голубом глазу уверять, будто негров в глаза не видел, а колючку натянул шутки ради. Бывали уже прецеденты. Негры в белых физиономиях разбираются плохо, как мы в китайских, законом не запрещено частным лицам натягивать колючую проволоку посреди общественного леса, а доллары не меченые, их еще отыскать надо…
– А ты думал… – сказал Данил отрешенно. – Изобретательность людская – она и в ваших благополучных палестинах свое возьмет.
«Быть может, все же кокаин?» – тем временем думал он о своем.
Правдоподобно складывается: автоперевозки, исчезновение части файлов, кто-то воспользовался фирмой для решения сугубо личных и абсолютно криминальных проблем, встречалось такое в мировой истории… Стоп, но Климов нашел бы возможность передать порошок Лемке на анализ, это первое, что толковому сыскарю пришло бы в голову… Но если – попросту не успел? Не дали ему такой возможности? А медведя обследовать не догадались? Стыкуется эта версия со всем остальным или нет?
– У тебя фазенда на такой манер? – спросил он, указывая на длинный ряд основательных особнячков из светлого кирпича.
– Поскромнее, – фыркнул Басенок. – Откровенно говоря, и не фазенда вовсе, а обыкновенный деревенский дом. Не озаботился в свое время фазендой, а теперь, выходит, совершенно правильно. Давеча ехал Батька с телеоператорами мимо такого же вот роскошного поселочка, остановился и говорит: «Вы мне вот эти детсады снимите». Они говорят: «Да вы что, Батько? Это ж не детские сады, это дачи». «Да нет, – отвечает им Батька. – Это детские сады, хоть владельцы пока и думают, будто это у них дачи…»
– Серьезно, – сказал Данил.
– А у нас только так…
Он притормозил, посигналил, чтобы убралась с середины узенькой улочки безмятежно разлегшаяся там рыжая собака.
Данил лениво спросил:
– А отсутствие шофера – это тоже следствие невольной здешней скромности?
– Да нет, – ухмыльнулся Басенок. – Люблю сам покрутить. Да и лишние ухи не всегда полезны… Эт-то что…
Он замолчал, даванул на газ, светлая «Волга» прямо-таки прыгнула вперед, попала на колдобину времен Димитрия Самозванца. Данил едва не прикусил себе язык, схватился на пластмассовую ручку над плечом.
Не стоило ничего и спрашивать – достаточно было беглого взгляда на застывшее лицо генерала, гнавшего машину по ухабистой улочке аккурат к тому дому – ив самом деле обычному, деревенскому, дощатому, неотличимому от соседей – где, плотно закупорив дорогу, стояла белоснежная «скорая помощь», и милицейский «уазик», и милицейская «Волга», и две машины без надписей и мигалок. И вокруг роилась небольшая, но плотненькая толпа, которую тщетно пытался рассеять уговорами и широко расставленными руками потный старшина без фуражки, в расстегнутом кителе…
Данил вылез первым – его дверца оказалась ближе к месту действия, а генералу пришлось огибать машину. Но Данил почел за лучшее держаться позади, переместился в сторонку, видя, как замотанный старшина, неловко козырнув и не сразу сообразив, что прикладывает руку к «пустой» голове, начал что-то шептать Басенку на ухо.
И тут его крепенько взяли под локоть:
– Опять мы с вами встретились, Данила Петрович… Интересно, как это у нас получается?
Майор Пацей Максим Юрьевич, чтоб ему пусто было, или, как здесь выражаются, чтоб ему черт под ногами мостик раскидал… С какой-то глупейшей тщательностью Данил в молниеносном темпе составлял словесный портрет: около тридцати пяти… рост средний, телосложение плотное… лицо треугольное… лоб средний, выпуклый… брови прямые… нос короткий, просматривается курносость… Мать твою, да зачем оно?!
– Что-нибудь случилось? – спросил он негромко.
– А как же. Любопытная тенденция прослеживается, Данила Петрович: то ли вы всегда появляетесь там, где что-то случилось, то ли… Извините, это я так, вслух фантазирую… Мы бы не могли прогуляться в сторонке? – Он под локоток повел Данила прямо на зевак, демонстративно их не замечая. Отошел метров на двадцать. – Вы не расскажете ли, как провели сегодняшний день, начиная с раннего утречка?
– А на каком основании?
– Ну, Данила Петрович… – поморщился майор, – Вы же грамотный человек, сами когда-то органы украшали своим присутствием… Прикажете с вами разговаривать официально, приглашать в город, на Стахевича? Будет тот же самый разговор, вот только времени и вы, и я потеряем не в пример больше…
Вам это нужно? Как опытные люди, поговорим без протоколов, вы ж потом всегда можете заявить, что никакого разговора и не было, что выдумал я все…
Сходите к народофронтовцам, наговорите про меня всяких гадостей, они только рады будут, так меня в своих газетках распишут, что до зимы буду оправдываться… Я просто-напросто интересуюсь: как провели нынешний световой день?
Данил прекрасно знал такие вот непреклонные улыбочки. У самого частенько получалось не хуже…
– Ночевал я в здании «Клейнода», – сказал он, взвешивая каждое слово. – С утра поехал осмотреть квартиру, снимавшуюся для рабочих надобностей покойным Климовым…
– Простите, а подтвердить это кто-нибудь может?
– Может.
– А кто?
– Оксана Башикташ, специалист по связям с общественностью вышеупомянутой фирмы.
– Понятно… А далее?
– А далее я ездил к Вере Климовой. Нужно было поговорить о… о будущем.
– Застали?
– Застал.
– Ну, вот вам и второй свидетель, а вы боялись… Еще свидетели есть?
– Уж извините… – Данил развел руками. – Потом я вернулся на фирму… впрочем, вот вам еще свидетели, охранник, еще пара человек… и поехал по приглашению знакомого на его дачу.
– На эту самую?
– Вы удивительно догадливы.
– Спасибо, я удовлетворен… А вот теперь, простите, нам с вами придется пообщаться сугубо под протокол.
– На предмет?
– На предмет опознания, – скучным голосом произнес майор Пацей. – Если кого-то опознаете, так и напишем… а ежели не опознаете, снова так и напишем… Пойдемте?
Данил издали видел, как Басенок отходит от приотворенной задней дверцы «скорой помощи», со злым, напряженным лицом что-то втолковывая двум штатским. В избе, внутри, полыхнула яркая фотовспышка, толпа оживленно загомонила, комментируя незатейливое событие.
Незнакомый штатский приоткрыл дверцу ровно настолько, чтобы просунуть голову, что Данил незамедлительно и сделал. Второй, сидевший рядом с явно перепуганной молоденькой докторшей, откинул белую простыню сначала с правого продолговатого предмета, потом с левого.
Они лежали рядом, словно спали, – банальное определение, но такое уж впечатление осталось… У Олеси было совершенно безмятежное личико, бледно-восковое, и Данил, как ни таращился опытным взглядом, не смог углядеть ни единого повреждения. Это с Пашей все более-менее ясно: на правом виске классический след выстрела в упор с пороховым ожогом мягких тканей…
– Пойдемте, – сказал сзади майор, и Данил, чувствуя ватную слабость в ногах, побрел за ним следом в небольшой, идеально чистый двор.
Майор присел на лавочку возле аккуратного дощатого стола, ловко примостил на него уже знакомую папочку, а на нее – исполненный типографским способом бланк. В доме негромко переговаривались, ходили, снова блеснула вспышка.
– Итак? – спросил майор, отнюдь не выказывая голосом, что торопит.
– Мужчина – Беседин Павел Игоревич, – сказал Данил. – Сотрудник аналитического отдела «Интеркрайта».
– Как Климов?
– В смысле?
– Климов у вас тоже значился сотрудником аналитического отдела…
– Да, – сказал Данил.
– Игоревич… – майор быстро писал. – Подданство, место постоянного жительства? «Кутиванова» или «Кутеванова»? Спасибо… Ну, а девушка вам знакома?
– Олеся… – сказал Данил. – Олеся Данич. Отчества не знаю. Места жительства тоже. Следователь прокуратуры. Городской.
– Отчества не знаете… Распишитесь. Здесь, здесь и здесь. Благодарю вас.
Можете быть свободны. – Он уже встал было, но задержался, подметив непроизвольное движение Данила. – Что, Данила Петрович?
– Свободен?
– Ну конечно, – с некоторой даже мягкостью сказал майор Пацей. – Вы мне понадобились исключительно для возможного опознания тел… что, как оказалось, незамедлительно принесло результаты. Не смею задерживать далее.
Не вижу оснований и поводов. Честь имею!
Он поклонился и пружинисто зашагал к воротам, словно бы моментально забыв о существовании Данила. Так и не обернулся ни разу, не сбился с ритма…
..Они убрались восвояси минут через пятнадцать – сначала «скорая», которой в этой ситуации некуда было спешить, потом «штатские» машины и, наконец, милицейские. Старшина, очевидно местный участковый, остался, о чем-то вполголоса толковал с Басен-ком в доме, а Данил все так же сидел за аккуратным столом из тщательно обструганных досок, смолил сигарету за сигаретой, чувствуя что-то вроде тоскливой растерянности. Невозможно было прогнать впечатление, что его просчитали. Что он сделал именно тот ход, которого от него ожидал кто-то подлый и невидимый. Знать бы только, что это за ход…
Вышел старшина, растерянно, непонимающе покосился на Данила, отвернулся и затопал к воротам, держа фуражку в руке. Данил решился и осторожненько вошел в дом.
Басенок сидел за простецким столом, подперев подбородок ядреными кулаками и уставившись на бутылку водки так, словно надеялся сдвинуть ее взглядом или, подобно Чумаку, зарядить чем-нибудь полезнее сивушных масел.
Данил кашлянул. Генерал, не поднимая головы, уставился на него тяжелым взглядом:
– Ты во что это меня втравил? – Не дождавшись ответа, ловко откупорил бутылку, плеснул себе добрых полстакана и махнул, как здесь выражаются, едным хустом <Одним глотком (рутенск.).>. Дернув ртом, повторил:
– Ты во что меня втравил?
– А машину как поведешь? – осведомился Данил.
– Ты поведешь… Н-ну, ловкач…
– Одурел, ваше превосходительство? Басенок грузно взмыл из-за стола, и они стояли друг против друга, как два разъяренных быка.
– Позволь тебе напомнить, что ты сам меня сюда пригласил, – сказал Данил как мог мягко. – Мой телефон был свободен от прослушки. Значит… Я ничего не утверждаю, просто прикидываю нехитрые комбинации. Ладно, допустим, я вдруг сошел с ума и захотел, непонятно почему, сделать тебе пакость… вот только с чего бы вдруг? Да и не стал бы я класть своих лучших парней ради этой гипотетической пакости. Вообще, подбрасывать трупы – не в моем стиле. Бог ты мой, как девчонку жалко, она-то была совершенно не при делах…
– А кто – при делах?
– Не знаю. Ты тут, часом, ни в какие интриги византийского двора не влип?
Настолько, чтобы кто-то решил таким вот макаром тебя припачкать?
– Сильно сомневаюсь. Все началось, когда ты появился. И решил меня сыграть, а?
– Да не играл я тебя! – рявкнул Данил. – Начались непонятные сложности, вот я и заглянул, как дурак, к бывшему помкомвзвода… Никак не ожидал, что пойдут такие подлянки…
– Да уж, подлянки… – генерал скрипнул зубами. – Я теперь по твоей милости в дерьме по уши… Ты их сюда посылал?
– Зачем? – пожал плечами Данил. – И не собирался.
– Ох, как меня подмывает на конвейер тебя поставить… На хороший такой конвейер, исключительно в рамках законности…
Шумно придвинув ногой табурет, Данил сел напротив, мельком глянул на одно из окошечек своего хитрого транзистора и в лоб спросил:
– А третью звезду тебя не подмывает получить? Или что-то другое, но примерно аналогичное?
Генерал сузил глаза. Пошла работа мысли, фыркнул про себя Данил. И добавил спокойнее:
– Я серьезно. Видишь ли, Рыгор, я на тропе. Ты же тертый профессионал, должен понимать: «на тропе» еще не означает «знать истину». Как подметил еще Марк Твен, след нельзя вздернуть на виселицу за убийство… А посему бесполезно брать меня за ноги и вывешивать с пятого этажа. Даже если и расскажу все, что знаю, ты из этого кафтана не скроишь, потому что я и сам еще понятия не имею, кто там, на конце следа…
– Зато заранее знаешь, что там и звезда может на веточке болтаться… – иронично бросил генерал.
– Прикинь сам, – сказал Данил. – Когда я входил в ваше заведение, хвостов за мной не было. Чтобы фиксирнуть меня там, мало быть мелким интриганом или шутником с моточком колючей проволоки… Ты мне позвонил утром, а буквально через пару часов их уже подложили… Насколько я могу судить – а опыт есть, их убили самое позднее ранним утром. Быть может, хотели подбросить совсем в другое место… а тут ты сам и подвернулся. Значит, на твоем проводе уже висели…
– Но зачем?
– А хрен его знает, мон женераль, – сказал Данил, – откровенно-то говоря. А зачем моему парню подбросили оружие на квартиру? Между прочим, мы смогли малость подкорректировать результаты вашей здешней, бардзо профессиональной экспертизы. У него был хлор в легких. Он водопроводной воды наглотался, а не озерной. Ну, про моего второго ты мне сам рассказал. Третьего видел… Так что логика моя проста: поскольку мы здесь собираемся крутить серьезнейшие дела, и, кстати, целиком направленные на благо сей державы и персонально Батьки, то наш противник, во-первых, и Батькин враг, а во-вторых – высокого полета птичка. За такого можно получить звездочку… Дело житейское. Плох, как говорится, тот солдат… Мы уже в том возрасте, когда одной романтикой не проживешь. Мой интерес – на поверхности. Твой – мне понятен. Так и делимся: мне – выполнение задания, и не более того, а слава – тебе. Есть возражения?
К его радости потаенной, пауза оказалась совсем не длинной.
– Ну, смотри… – протянул генерал. – Попробую-ка я тебе самую чуточку поверить. Поскольку есть в твоих построениях доза сермяжной правдочки… Но если ты меня во что-то этакое вляпаешь – то тебе отсюда еще выбраться надо.
Мы во многих отношениях держава вполне суверенная, несмотря на все грядущие унии, когда-то они еще грянут…
– А ты мне просто обязан верить, – сказал Данил. – По одной простейшей причине: ну не может не оказаться на том конце лески кру-упной рыбины…
Есть она там, я уже дрожание лесы чувствую.
– Чуйствую… – передразнил Басенок. – Интересно, какие ты мне условия поставишь? Ангелочком-то не прикидывайся…
– Условия? – повторил Данил с видом оскорбленной невинности. – Помилуй бог, я не осмелился бы предлагать даме водку, это не водка, это чистый спирт…
Условий у меня не будет, Рыгор, будут две просьбы. Во-первых, не надо ко мне никого приставлять. Я должен твердо знать, что вокруг меня лишь враг. Потому что отвечать буду жестко. Они у меня уже трех отличных парней положили. Да и пакостей сделали кучу…
– Ты, главное, смотри…
– Не беспокойся, – усмехнулся Данил. – Все будет чисто, как в лучших домах… Они не говорили, кто вызвал всю эту ораву?
– Участковому, понимаешь ли, кто-то позвонил домой и сказал, что в доме вроде бы лютая драка, и один раз, похоже, стреляли. Он, дескать, знает, что дом этот генеральский, вот и лякается <Боится (рутенск.).>, как бы чего плохого не обернулось…
Старшина пошел глянуть, а там…
– Не без изящества сработано, а?
– Я бы за такое изящество… Да, а второе у тебя что?
– Один пустяк, – сказал Данил. – Тебе его выполнить – раз плюнуть. А мне возиться до морковкиных заговин…
…Отъезжая от дома с мрачным генералом одесную, он все же почувствовал нечто, напоминавшее легкий укол совести. Конечно, генерала он не подставлял.
Намеренно, умышленно не подставлял. Однако если не лукавить один-единственный разочек перед самим собой, придется признать: где-то в подсознании у него вертелась этакая озорная мыслишка – а что будет, если пойти на контакт с Рыгором?
Вот и узнал, что будет. Убедился, что противник силен. Не так-то просто было фиксирнуть Данила в МВД и устроить все остальное. Но зачем, господи? В чем тут цель и в чем тут замысел? И ведь не отпускает это поганое ощущение будто, не ведая о том, сделал именно тот ход, которого от тебя ждали. Сунул лапу в кувшин, как та макака…
– Ты не попытался узнать, от чего девчонка…
– Без тебя бы не додумался, – огрызнулся Басенок. – Конечно, посмотрел.
Что-то вроде шила или заточки, аккуратно в сердце. Не пахнет тут любителями.
– Да уж, – сказал Данил. – Ни один из троих моих парней любителям бы не поддался, нужно было четко все организовать, продумать, поставить…
Помнишь, как мы в кремлевских казармах в «сто одно» резались?
– Я до сих пор поигрываю.
– Тогда знаешь, какая тактика наилучшая, когда в «сто одно» играют вдвоем. Не торопиться сбрасывать одну приличную карту. Прикупать, прикупать и прикупать. Пока не кончится колода. Тогда при некотором везении подгребешь себе несколько хороших комбинаций: шестерки, семерки, тузы, дамы… Может, ты зря на меня сердишься?
– Конкретно?
– Что, если тебя просто прикупили? – сказал Данил серьезно. – Понимаешь ли, у меня здесь немало серьезных, крупных, высокопоставленных знакомых. Чье давнее со мной знакомство серьезным людям нетрудно вскрыть. Задумай кто-то строить связку Черский – Икс, начали бы с них. Это гораздо перспективнее. Но прикупили тебя. Возможно, этикетка выглядит как «Генерал Басенок, приятель злодея Черского». Но возможен и другой вариант, без упоминания моей скромной персоны: «Тот самый Басенок, у которого на даче жмурики…» В данном случае я просто послужил случайным катализатором.