Страница:
– Сам знаю, – угрюмо сказал Данил.
– Я тебе не могу помочь людьми. Большая группа непременно обратит на себя внимание, ты же профессионал, прекрасно понимаешь…
– Да понимаю, чего там…
– Единственное, что мы сможем сделать – обставим так, чтобы Кучин не смог перебросить туда дополнительные части. Которые, скажем, срочно потребуются где-то еще… У него там не больше батальона…
– Я знаю.
– Тем лучше. Причем тамошние власти, учти, в игру не посвящены. Конечно, у местного управления ФКГЗ есть и люди, и техника, но немного…
– Больше всего меня беспокоит вертолет, – сказал Данил. – На каждой стежке посты не поставишь, группы у них распылены, постараюсь обойти. Но вертолет – это уже опаснее. Ты с такой техникой дела не имел, а мне случалось. Засекает, сволочь, даже одиноких пешеходов.
– Милок, ну нет у меня ни «стингера», ни «стрелы», – развел руками Ростислав. – И вообще, если бы признали более целесообразным направить туда парочку взводов, я бы к тебе в гости не прилетал… Играть придется по тексту пьесы, без отсебятины.
– Сколько у меня времени?
– Мы не знаем, когда они закончат копать… А тебе еще нужно оттуда выбираться… Журналистскую банду я, конечно, привезу заранее, дня через три. Замотивировано все убедительно. Большинство из писак не ангажированные, так гораздо лучше – неподдельные эмоции и детская непосредственность гарантированы. Интеллигента лучше всего не покупать, а оставить у него сладостное убеждение, будто он п р и к о с н у л с я к тайнам и причастен к ходу Истории…
– Интересно, чем ты их заманил?
– Неким платиновым прииском, обнаружившимся в тайге под самым носом у властей, – самым невинным тоном сказал Ростислав. – Материал богатейший. Тайный рудник в сибирских дебрях, таинственный налет под покровом ночи, автоматы с глушителями, мафия, о которой все слышали, но которой никто не видел, завлекательные пейзажи сибирской Швейцарии – это для парней с видеокамерами, милицейский генерал с усталым взглядом и благородными сединами… а самое главное – ни единого гаврика, взятого с поличным, то-то простору для версий и домыслов… Если они тут не просидят неделю, готов слопать тысячу баксов однодолларовыми купюрами. Хочешь посмотреть список? Одни звезды, патрон решил не мелочиться. И если в разгар этой суходрочки вдруг появишься ты с пятьюдесятью… или сорока пятью ящиками, импрессион будет еще почище, чем если бы мумия Ульяныча вдруг продрала глазыньки и попросила водочки…
Данил мрачно усмехнулся:
– А можно, я буду королевским жестом расшвыривать в толпу золото?
– Пару пригоршней, не больше, – серьезно сказал Ростислав. – Да и то не раньше, чем заметишь, что камеры включены. И золото заранее отбери, зубной пастой почисть, чтоб блистало… Не надо такой похоронной физиономии, майор. Никто тебя палкой не загонял за карточный стол…
– А я и не скулю, – сказал Данил, глядя в стену.
– Вот и отлично. А чтобы ты себя смертником не ощущал, дам я тебе один контакт, и если тебе его не хватит, не знаю уж чем и угодить…
…Это был частный питомничек, разводивший кавказских овчарок – товар в последние годы очень ходкий, незалежные украинцы даже заложили кучу «ферм», работавших исключительно на экспорт, в Турцию. Турки отчего-то питали стойкое пристрастие к лохматым волкодавам.
Слева тянулись зарешеченные клетки, откуда грозно рыкали разномастные псины с теленка размером. Один такой, черно-серый, разгуливал на свободе, величаво обходя копошившихся на бетонированной площадке щенков. Данила с сопровождающим он окинул издали нехорошим взглядом янтарно-желтых глаз и пошел следом в отдалении, бесшумно переставляя лапы. Данил особо не беспокоился (кавказец в противоположность сложенным о нем байкам зря не брешет и не бросается, умеет прокачивать ситуацию и как раз в тот миг, когда это необходимо, делает прыжок), но все равно спине было чуточку неприятно. Он, правда, ни разу не оглянулся, для чего потребовалось некоторое насилие над собой.
– Порядок, – успокоил сопровождающий. – Дело знает, зря не будет…
Данил присмотрелся к вольерам – примерно к половине дверей подходили совершенно непонятного назначения провода. Ага, вот и коробочки…
– Именно, – сказал парень, перехватив его взгляд. – Как в штатовских тюрьмах. Жмешь кнопочку, отпираются замки – и вылетает орава, в которой любая штурмовая группа завязнет…
Последний раз, когда Данил его видел (в несущемся по бездорожью под пулеметным огнем «мерседесе») он был одет как лондонский денди. Сейчас на нем красовалась вытертая до белизны вохровская форма с кубарями в петлицах и скрещенными винтовочками, но ряженым тем не менее он ухитрялся не выглядеть.
От кирпичного домика несло чуть подгоревшим супом. Данил вошел вслед за парнем. Справа, за дверным проемом без двери, на покрывавшем четыре газовых плиты стальном листе булькало варево в огромных кастрюлях, и толстенная бабища в грязном халате лениво бродила вокруг с огромной поварешкой. Под столом рыжий щенок неуклюже ворочал сырую кость с него самого размером, неумело обрывая лоскутья мяса.
Слева, за дверью, оказалась типичная для такого заведения комната – продавленный диван, выцветший календарь на стене, обшарпанный стол, покрытый стеклом, там и сям валяются ошейники. Парень вышел, и вскоре появился Фрол – в вохровской же форме, только поновее, офицерских сапогах и нахлобученной набекрень форменной фуражке.
– Видел бы Батенька, ревнитель устоев… – хмыкнул он, пожимая Данилу руку. – Воплей было б дотемна… Форма?!
– Как он, кстати?
– Помер к вечеру, согласно расчетам… А я сижу тут, весь в песьей шерсти… Не сказал бы, что особо скверно, однако, когда вокруг творятся непонятные вещи, лучше отсидеться пару дней в тихой хатке, пока ребятки носятся по городу, агентуру тревожат… Ты тоже, как я понимаю, на нелегалке? Видел в окно твою тачку, «Антилопу-Гну».
– Значит, вы ничего еще не знаете?
– Кое-что, – тихо сказал Фрол. – Кто-то из унтеров захотел одним махом скакнуть в господа офицеры, это азбука.
– Это Принц, – сказал Данил.
И встретил спокойно у б о й н ы й взгляд сузившихся серых глаз.
– Уверен? За такие заявки шкурой отвечают…
Данил усмехнулся, полез в карман и вытащил крошечный диктофончик:
– Одну кассетку я презентовал Ведмедю, только у меня в кармане еще и эта машинка лежала…
Фрол долго слушал, заткнув левое ухо безымянным пальцем, полузакрыв глаза. Когда запись кончилась, положил «Сони» на стол и улыбнулся. На месте Принца Данил после такой улыбки чувствовал бы себя спокойно лишь в Антарктиде, не ближе.
– Беда с этими звучными кликухами, – сказал Фрол совершенно безмятежно. – Злой рок какой-то, что ли? Как назовут парнишечку Князем или Графом, рано или поздно жди от него хлопот и выкрутасов с половецкими плясками. Был такой Лорд, так беспокойства от него пришлось столько, что до сих пор байки рассказывают… Ну, Принц, тихоня… В короли захотел? Беда с этими принцами, вечно у них задница свербит, о престол потереться жаждет… Благодарю, майор. Умеешь ты работать, что ни говори. Интересно, сколько тебе Ванька платит?
– Мне хватает.
– Да ладно, я ж не переманиваю… Комиссия, говоришь, уже летит?
– Боюсь, уже прилетела, – сказал Данил.
– Эх, майор, плохо мы осваиваем опыт предшествующего исторического периода. В семьдесят девятом летела одна такая комиссия на севера, к приискам, так «Тушка» взяла и упала. Хоронили их здесь, в Шантарске, я помню. Восемь человек, все при погонах, а одному замазали на фото и погоны, и петлицы, но и без того ясно по физиономии, что – генерал…
– Ну, такие штучки сходили с рук только п р е д ш е с т в е н н и к а м, – пожал плечами Данил. – У них были система и порядок, десять кланов меж собой не грызлись, а пресса в наморднике сидела, и депутаты слюной не брызгались.
– Вот то-то и оно. Поневоле позавидуешь. Одно неудобство: при той системе мы с тобой были шестерками.
– Получается второе неудобство, – сказал Данил. – Корону то и дело отстаивать приходится.
– А что поделаешь? Ну, придется созывать заседание Политбюро. И ставить вопрос об антипартийном поведении иных волюнтаристов… с дворянскими кличками. – Фрол мечтательно усмехнулся. – Сейчас бы поднять в седла дикую дивизию… но нельзя. Во-первых, Принц теперь сидит за семью запорами, как Кощеева смерть. Во-вторых, при наличии в городе этой сучьей комиссии деликатнее треба. Будешь на толковище?
– Нет, – сказал Данил. – Я нынче же вечером уезжаю.
– Далеко?
– В соседнюю область.
– Ах, в Байкальск… – Фрол смотрел с хитроватым прищуром. – Я и не подумал сначала… Будете играть вокруг монгольского жмурика, могилки осквернять?
– Так вы знали?
– Ох ты боже мой, – сказал Фрол. – Майор, ты ж умный. Вокруг таежного золотишка подняли такую волну, что через недельку знали бы и красные следопыты, да вот штука, разогнали пионерию… Слышал достаточно. Только не люблю я вмешиваться в такие дела, где выгода сомнительна, а суетня вокруг переходит все границы, и каждый третий из органов, а каждый второй – политик. Это ж все равно, что пытаться трахнуть Мерилин Монро прямо на приеме, где два десятка глоток комментируют, а еще две дюжины тебя за штаны стащить пытаются, чтобы самим залезть… Нет, я и без таких брейков на жизнь не жалуюсь. Конечно, вольному воля, если тебе без этого нельзя, тут уж ничего не попишешь и не отсоветуешь. Тебе удастся притопить эту сучью компанию, если сгребешь рыжевье в мешок?
– Не просто притопить, – сказал Данил. – Там и пузырей на воде не будет…
– Чем помочь? Людьми?
– Я сейчас никому и не верю, – сказал Данил. – Обойдусь тем, что есть. Вот разве что… Пулемет найдется?
– Может, тебе пушку? – усмехнулся Фрол. – Двадцать три миллиметра, с истребителя, лупит, зараза, так, что от гашетки оторваться не можешь… Я ее, вообще-то, обещал Гусейну, но если тебе нужно… Габариты, в принципе, портативные, в «уазик» присобачить можно.
– Не стоит, – сказал Данил. – Это ж возни с лафетом, да и не умею я с ней обращаться… Мне пулемет нужен. Обычный ручняк.
– Когда?
– Вчера. Или – через пару часов.
– Поищем по сусекам… – протянул Фрол. – Тебе как, что-нибудь импортное?
– Я бы и нашим обошелся.
– Гранаты?
– Гранаты у меня у самого есть. Кто такой Батуала?
– Батуала… – прищурился Фрол. – Под Принцем. Районный лейтенант. По терминологии наших заокеанских друзей. А что?
– Ну, это моя проблема. Пулемет будет?
– Ты что, в ясли приехал? Вот танка я бы тебе с ходу не обещал, тут нужно поискать… Что еще?
Данил вытащил карту:
– Вот тут, где Шантарская область граничит с Байкальской, а вместо границы служит Номочон, есть мост. Нет, взрывать мне его не нужно…
…На седьмом этаже в квартире Глаголева горело единственное окно, но Лара к нему ни разу не подошла, держалась грамотно. «Берлинский бригадир» уехал час назад, как и собирался, вот-вот должно было сравняться одиннадцать, но Данил, как ни всматривался, не углядел среди входящих никого, подходившего бы под описание Валентина. Да и входящих-то можно было по пальцам пересчитать.
Две минуты двенадцатого. Три минуты двенадцатого. Четыре.
– Ослабла в «Аквариуме» дисциплинка, – тихо подумал он вслух.
Они с Капитаном устроились в коммерческом киоске, последнем в длинном ряду, тянувшемся от автобусной остановки к «Дворянскому гнезду». Обзор открывался великолепный, а вселение прошло без малейших хлопот – Фрол распорядился, дальше пошло по неизвестной Данилу цепочке, и, когда они приехали с ключом, киоск был уже пуст, хоть железные жалюзи и не опущены. Вообще-то их здесь могли шлепнуть, как мыша в бочке, но только в одном-единственном случае – если бы продал сам Фрол, а столь далеко подозрения Данила не простирались. Вся остальная цепочка представления ни о чем не имела…
За эти полтора часа Капитан даже немного расторговался – в основном толкая спиртное и честно складывая выручку под прилавок, выбивая чеки без малейшего обсчета. Отсюда они не видели усатого Урядника, все это время старательно разбиравшего у расположенного повыше соседнего дома мотоциклетный движок (работа серьезная, требует времени и окружающих не удивляет, разве что лезут с советами и консультациями). Но сигнал увидели бы обязательно, а Урядник его все не подавал. Значит, засеченная ими «хонда», где сидели два оглоеда, все еще торчала на прежнем месте, а подкрепление ей не появлялось. Ну, а предполагать, что Урядника могли снять без малейшего шума Принцевы ребята, мог только тот, кто не видел его в деле на берегах Днестра. Данил, вообще-то, тоже не видел, но рекомендовали надежные люди.
Зато Капитана он лицезрел в свое время на протяжении доброй пары месяцев. Помимо всего прочего, была одна старая история, когда некий полковник из ограниченного контингента захотел разбогатеть р е з к о. И знал, сколько обещали обосновавшиеся в Пакистане белозубые англосаксонские ребята за новейший вертолет огневой поддержки, среди своих прозванный «Барракудой». Из-за его тяги к обогащению получилась длинноватая и склочная история, способная кое-чему научить бравых сценаристов кинотриллеров – если бы они об этом слышали. Но услышать им не довелось, вертолет, так и не упорхнувший за кордон, сгорел в одном маложивописном ущелье, а Данил с Капитаном вместо обещанных Самых Высоких орденов получили регалии поплоше – из-за живого характера Капитана, который златолюбивого полковника, взятого на горячем, живым вести назад не стал, а поступил с ним довольно скверно, и подыхал полковник долго и беспокойно. Он, хоть и сволочь, оказался чьим-то племянником, кто-то из группы стукнул, они бы и этого не получили, но командующий встал в амбицию и сделал, что мог…
Капитан, правда, немного погодя, едва подвернулся случай, вылетел в отставку – дядя был злопамятный. А когда дядя сам в результате хитрых игр вынужден был застрелиться из двух пистолетов сразу, Капитан в армию уже не вернулся…
Вокруг сгущалась темнота, машины по переулку почти не проезжали, и Данил подумал, что капитан Довнар уже наверняка отчалил.
– Взял бы ты меня с собой в тайгу, – сказал «бухгалтер». – Скоро геморрой наживу.
– Сиди уж, – отмахнулся Данил. – Было бы за что башку подставлять… Жена успокоилась?
– Да она давно успокоилась. Переживает только, как бы меня злые рэкетиры не пристукнули, газет начитается и сидит с трагическим взглядом…
– Вот и сиди себе. Потому что…
Он замолчал – вверху, на пригорке, мигнул фонарик. Рядом в полумраке пошевелился Капитан, медленно расстегнул «молнию» на сумке.
Значит, зашевелились, что-то такое Урядник засек… Обзор у него с верхотуры гораздо лучше.
Вновь мигнул фонарик – тире, точка, точка. Рыла вылезли из «хонды», вот что это означало…
– Ты тачку носом к дороге поставил? – спросил Данил.
– Обижаете, ваше благородие… Естественно.
Меж киоском и стеклянной витриной продуктового магазина на той стороне улицы почти бесшумно проплыл темный «таурус». Свернул к подъезду, исчез за углом дома с магазином внизу.
– Давай рискнем, – сказал Данил. – Вряд ли сейчас эфир слушают.
Капитан вытащил рацию, повозился в темноте:
– Что там, казаче?
– Четверо вышли из «форда». Потолковали с хондовскими, пошли в подъезд…
– Держишь «хонду», – распорядился Данил. – Если брыкнут, клади сразу – и к тачке…
– Понял.
– Пошли, – сказал Данил, снимая с предохранителя китайскую «глушилку». – Началося… Где же этот хрен?
Он старательно запер киоск, быстро пошел, почти побежал к подъезду. Рядом бесшумной летучей мышью несся «бухгалтер», он же Капитан, держа под полой куртки «скорпион» с глушителем. Ничуть не похож был он сейчас на замотанную жизнью канцелярскую крысу – собранный, резкий, опасный, как гремучая змея…
В холле – тишина, только гудит лифт. Шагов на лестнице не слышно. Стол в углу пуст, нигде не видно нанятого «дворянами» милицейского сержанта. Что еще ничего не доказывает, конечно…
Они остановились у лестничного марша, прислушались, задрав головы. Ни малейшего шума вверху. Данил покачался с пятки на носок, переступил, примеряясь, как он должен двигаться, чтобы не производить ни малейшего шума.
Вверху щелкнули, расходясь, дверцы лифта. Едва погасла прозрачная кнопка, Данил нажал ее, вызывая лифт, кивнул на дверцы и показал Капитану девять пальцев. Тот достал чешскую машинку и отодвинулся, на всякий случай взяв под прицел лифт.
Нет, кабина пуста. Капитан поехал на девятый этаж. Данил пошел вверх, не производя ни малейшего шума. Руки у него были свободны – еще выйдет кто-нибудь навстречу, увидит пистоль, поднимет шум…
Добравшись до четвертого этажа, он явственно расслышал глуховатую трель звонка и узнал – глаголевский. Пошел вверх, а там звонили уже беспрестанно. Должно быть, отвечая на вопрос Лары, кто-то сказал в полный голос:
– Откройте, милиция!
Тишина. Шестой этаж. Кнопка не горит – Капитан уже на месте… Никто, конечно, не встревожился – мало ли что с этими лифтами бывает…
И вновь:
– Откройте, милиция!
Данил, которому до площадки седьмого этажа оставался один пролет, уже различил перешептывание:
– Да не брякнет она, я провод перекусил…
– А рация?
– Откуда у этой биксы рация?
– Откройте, милиция!
– Пристав, не гомони. Не откроет. Надо ломать.
– А соседи?
– Куртяк сними, чтобы мундир видели… Дернутся они, жди!
– Ломик где?
Данил, бесшумно переместившись вправо из-за бетонной коробки шахты, поднял пистолет.
– Стоять, орлы! – сказал он негромко. – Ручки на виду!
Четверо обернулись к нему, как ужаленные. Один и в самом деле в милицейской форме, только без фуражки, длинную кожаную куртку держит в руках, вот и прекрасно… Второй чуть заметно пятится, стараясь уйти под защиту шахты, площадка с тремя дверями обширная, хоть пляши, тут такой маневр мог бы и пройти…
– Стоять, ты! – приказал Данил тому, что пятился. – Руки, кому сказал!
Лица у них были напряженно-злыми. Лихорадочно искали выход. Вполне возможно, мент у них и настоящий…
Тот, что в форме, ожил первым:
– Брось пушку. Посмотри, что у тебя за спиной…
– Мне этот фокус в детсаду показывали, – сказал Данил, не шелохнувшись. – Где я тебя мог видеть, капитан?
– Тебя, мужик, в морге увидят, – бросил тот, что стоял у самой двери, уже с коротеньким ломиком наготове. – Вали отсюда.
– Считаю до трех, – сказал Данил. – Потом начну простреливать коленные чашечки. Это больно.
Капитан – должно быть, он и был Пристав – вдруг схватил за ворот соседа, развернул вправо, прикрылся им, уже тускло блеснул ствол…
И они нелепо задергались под серию негромких хлопков – словно с десяток стрелков палили из воздушек – стали заваливаться, пули звонко рикошетили от бетонных стен, смачно ударяли в добротные деревянные двери. Данил ушел влево, прикрываясь шахтой, нажал на спуск, целя в того, кто оказался к нему ближе всех, успел еще увидеть, как тот головой вперед рухнул на ступеньки, что-то мерзко, хлюпающе стукнуло…
Тишина. Короткий посвист Капитана. Удушливо воняло пороховой гарью.
Данил выглянул – и бросился наверх, перепрыгивая через три ступеньки. На площадке ни малейшего шевеления – трупы, и на головы их лучше не смотреть, Капитан, учитывая повсеместную моду на бронежилеты, на всякий случай лупил по черепушкам… Данил кивнул на милицейского, сделал понятный обоим жест и позвонил, крикнув что есть мочи:
– Ларка, это мы!
Дверь распахнулась, выскочила Лара с сумкой в одной руке и газовиком в другой, Данил отобрал его, швырнул прочь, не глядя. Захлопнул дверь квартиры. Глаза у Лары закатывались – узрела жмуриков. Данил схватил ее за руку и поволок вниз по лестнице, боясь только одного – чтобы не начала блевать и не вырубилась.
У входной двери остановил жестом – падать в обморок, она, слава богу, не собиралась, хоть и заводила глаза под лоб, словно умирающий лебедь, – выскочил первым. Огляделся, махнул ей рукой. Сзади показался Капитан.
Две плечистых фигуры кинулись из глубины двора им наперерез, но за спинами у них мелькнули желтые вспышки, и оба, подламываясь в коленках, опустились на чисто подметенный асфальт. Перепрыгнув через одного, подбежал Урядник.
– В тачку! – прошипел Данил.
Прыгнул за руль, всадил ключ зажигания в замок. Двигатель завелся с полоборота, визгнули тормоза – «жигуль» вылетел на улицу, свернул, еще свернул, промчался проходным двором. Через три квартала Данил аккуратно затормозил у дома рядом с областным УВД, подвел машину к подъезду. Все по законам психологии, темнее всего под пламенем свечи, никому и в голову не взбредет…
– Улица имени тебя? – бодрясь, спросила Лара.
– Цыц, – сказал Данил спокойно. – Сиди и не дрыгайся… Что там?
– А удостоверение у него, похоже, настоящее…
– Ну, прихватили для отмазки и прикрытия… – пожал плечами Данил. – Только прокурору этого не объяснишь, а потому, чижики, быстренько протирайте стволы, и будем избавляться…
– Давай налево, там от строителей остался котлован. Грязи на дне столько с водой пополам, что все сглотает…
Данил тронул машину. Мимоходом глянул на Лару:
– И где же ваш Валентин?
– Откуда я знаю? – пожала она плечами. – Может, случилось что-то…
– Что в сумке?
– Одежда. Всякая. Запасные кроссовки и все такое… Мало ли что в тайге может пригодиться, запас карман не тянет…
Данил от злости потерял дар речи. Остановился в указанном месте. Капитан с Урядником пошли куда-то во мрак, справа чернела громада недостроенного здания – угол чуть освещен парочкой фонарей – слева раскинулась огромная стройплощадка, и оттуда лениво, склочно побрехивала собачонка, маленькая, судя по голосу.
– Ларка, – сказал Данил недобро. – Кончай болтать. Только тебя в тайге и не хватало. Ты и городскую Россию-то не знаешь, а уж тайгу…
– Я выносливая. Спортсменка как-никак. Насколько я поняла, болот и прочих топей там не будет, если и придется шагать пешком, так пару дней…
– Ты видела, что валялось на площадке? В тайге будет то же самое… Пойми ты…
– О господи! – вздохнула она, словно умудренная жизнью матрона, отчитывающая несмышленыша-сына. – Ну когда ты наконец поймешь, что меня не переупрямить? Это м о й клад, и я туда пойду. Твои головорезы, если ты меня сунешь к ним в какой-нибудь подвал, на привязи держать не станут. Рано или поздно обязательно лопухнутся. Я сбегу и брошусь следом, дорогу примерно представляю…
Данил сжал кулаки, разжал. Чертовски хотелось залепить ей парочку хороших оплеух. Он прекрасно понимал, что она не шутит, что балованную генеральскую доченьку может остановить только смирительная рубашка. Может, в самом деле? Отвезти к Николаше, он ей живенько всадит лошадиную дозу какого-нибудь нейролептика, договорится с кем надо в психушке и сунет туда, где ее спешка к некоему зарытому в тайге кладу никого не удивит, где из отделения ни за что не выпустят, а укольчиков влепят, сколько душе угодно?
Но если ее там и з а с е к у т? Попадется какой-нибудь старательный, непосвященный эскулап, в отсутствие Николашиного кореша возьмется расспрашивать, хотя бы выясняя адрес и данные родителей, начнутся непредвиденные повороты сюжета… Милиционер был настоящий, так что вариантов еще больше… Но куда ей в тайгу, мать твою?
Вернулись сподвижники, залезли в машину.
– Порядок, – сказал Капитан. – Только чавкнуло. Пусть вытаскивают потом, все равно пальчиков нет… Обложку от корочек я туда же запулил и утопил палкой, а все, что с надписями и фоткой, оборвал и спалил…
– Поехали. – Данил включил мотор. – Капитан, у тебя есть надежный подвал, где сколько ни ори – хрен услышишь?
Лара быстро сказала:
– Слушай, я не шучу. Меня вырубать придется…
– Ну что вы, красавица, – благодушно завел ни о каких сложностях не знавший Урядник. – Не для того мы вас спасали от злыдней, чтобы потом обижать, казаки…
– Цыц, – сказал Данил. – Лара…
– Бесполезно. – Она покачала головой. – Ну, хватит, поговорили. Машину я вожу, стреляю…
– Ну ладно, – сказал Данил сквозь зубы. – Но имей в виду, на руках я тебя не понесу, не в Голливуде… Начнешь хныкать – буду бить морду всерьез.
– Переживу. Постараюсь не хныкать.
– Ты хоть не протекаешь? – спросил он безнадежно. – А то мешать будет здорово…
– Недельку назад отпротекалась, – заверила она, повеселев.
– Но потом я тебе все равно набью морду… – мечтательно сказал Данил, тормозя у светофора.
Глава двенадцатая
– Я тебе не могу помочь людьми. Большая группа непременно обратит на себя внимание, ты же профессионал, прекрасно понимаешь…
– Да понимаю, чего там…
– Единственное, что мы сможем сделать – обставим так, чтобы Кучин не смог перебросить туда дополнительные части. Которые, скажем, срочно потребуются где-то еще… У него там не больше батальона…
– Я знаю.
– Тем лучше. Причем тамошние власти, учти, в игру не посвящены. Конечно, у местного управления ФКГЗ есть и люди, и техника, но немного…
– Больше всего меня беспокоит вертолет, – сказал Данил. – На каждой стежке посты не поставишь, группы у них распылены, постараюсь обойти. Но вертолет – это уже опаснее. Ты с такой техникой дела не имел, а мне случалось. Засекает, сволочь, даже одиноких пешеходов.
– Милок, ну нет у меня ни «стингера», ни «стрелы», – развел руками Ростислав. – И вообще, если бы признали более целесообразным направить туда парочку взводов, я бы к тебе в гости не прилетал… Играть придется по тексту пьесы, без отсебятины.
– Сколько у меня времени?
– Мы не знаем, когда они закончат копать… А тебе еще нужно оттуда выбираться… Журналистскую банду я, конечно, привезу заранее, дня через три. Замотивировано все убедительно. Большинство из писак не ангажированные, так гораздо лучше – неподдельные эмоции и детская непосредственность гарантированы. Интеллигента лучше всего не покупать, а оставить у него сладостное убеждение, будто он п р и к о с н у л с я к тайнам и причастен к ходу Истории…
– Интересно, чем ты их заманил?
– Неким платиновым прииском, обнаружившимся в тайге под самым носом у властей, – самым невинным тоном сказал Ростислав. – Материал богатейший. Тайный рудник в сибирских дебрях, таинственный налет под покровом ночи, автоматы с глушителями, мафия, о которой все слышали, но которой никто не видел, завлекательные пейзажи сибирской Швейцарии – это для парней с видеокамерами, милицейский генерал с усталым взглядом и благородными сединами… а самое главное – ни единого гаврика, взятого с поличным, то-то простору для версий и домыслов… Если они тут не просидят неделю, готов слопать тысячу баксов однодолларовыми купюрами. Хочешь посмотреть список? Одни звезды, патрон решил не мелочиться. И если в разгар этой суходрочки вдруг появишься ты с пятьюдесятью… или сорока пятью ящиками, импрессион будет еще почище, чем если бы мумия Ульяныча вдруг продрала глазыньки и попросила водочки…
Данил мрачно усмехнулся:
– А можно, я буду королевским жестом расшвыривать в толпу золото?
– Пару пригоршней, не больше, – серьезно сказал Ростислав. – Да и то не раньше, чем заметишь, что камеры включены. И золото заранее отбери, зубной пастой почисть, чтоб блистало… Не надо такой похоронной физиономии, майор. Никто тебя палкой не загонял за карточный стол…
– А я и не скулю, – сказал Данил, глядя в стену.
– Вот и отлично. А чтобы ты себя смертником не ощущал, дам я тебе один контакт, и если тебе его не хватит, не знаю уж чем и угодить…
…Это был частный питомничек, разводивший кавказских овчарок – товар в последние годы очень ходкий, незалежные украинцы даже заложили кучу «ферм», работавших исключительно на экспорт, в Турцию. Турки отчего-то питали стойкое пристрастие к лохматым волкодавам.
Слева тянулись зарешеченные клетки, откуда грозно рыкали разномастные псины с теленка размером. Один такой, черно-серый, разгуливал на свободе, величаво обходя копошившихся на бетонированной площадке щенков. Данила с сопровождающим он окинул издали нехорошим взглядом янтарно-желтых глаз и пошел следом в отдалении, бесшумно переставляя лапы. Данил особо не беспокоился (кавказец в противоположность сложенным о нем байкам зря не брешет и не бросается, умеет прокачивать ситуацию и как раз в тот миг, когда это необходимо, делает прыжок), но все равно спине было чуточку неприятно. Он, правда, ни разу не оглянулся, для чего потребовалось некоторое насилие над собой.
– Порядок, – успокоил сопровождающий. – Дело знает, зря не будет…
Данил присмотрелся к вольерам – примерно к половине дверей подходили совершенно непонятного назначения провода. Ага, вот и коробочки…
– Именно, – сказал парень, перехватив его взгляд. – Как в штатовских тюрьмах. Жмешь кнопочку, отпираются замки – и вылетает орава, в которой любая штурмовая группа завязнет…
Последний раз, когда Данил его видел (в несущемся по бездорожью под пулеметным огнем «мерседесе») он был одет как лондонский денди. Сейчас на нем красовалась вытертая до белизны вохровская форма с кубарями в петлицах и скрещенными винтовочками, но ряженым тем не менее он ухитрялся не выглядеть.
От кирпичного домика несло чуть подгоревшим супом. Данил вошел вслед за парнем. Справа, за дверным проемом без двери, на покрывавшем четыре газовых плиты стальном листе булькало варево в огромных кастрюлях, и толстенная бабища в грязном халате лениво бродила вокруг с огромной поварешкой. Под столом рыжий щенок неуклюже ворочал сырую кость с него самого размером, неумело обрывая лоскутья мяса.
Слева, за дверью, оказалась типичная для такого заведения комната – продавленный диван, выцветший календарь на стене, обшарпанный стол, покрытый стеклом, там и сям валяются ошейники. Парень вышел, и вскоре появился Фрол – в вохровской же форме, только поновее, офицерских сапогах и нахлобученной набекрень форменной фуражке.
– Видел бы Батенька, ревнитель устоев… – хмыкнул он, пожимая Данилу руку. – Воплей было б дотемна… Форма?!
– Как он, кстати?
– Помер к вечеру, согласно расчетам… А я сижу тут, весь в песьей шерсти… Не сказал бы, что особо скверно, однако, когда вокруг творятся непонятные вещи, лучше отсидеться пару дней в тихой хатке, пока ребятки носятся по городу, агентуру тревожат… Ты тоже, как я понимаю, на нелегалке? Видел в окно твою тачку, «Антилопу-Гну».
– Значит, вы ничего еще не знаете?
– Кое-что, – тихо сказал Фрол. – Кто-то из унтеров захотел одним махом скакнуть в господа офицеры, это азбука.
– Это Принц, – сказал Данил.
И встретил спокойно у б о й н ы й взгляд сузившихся серых глаз.
– Уверен? За такие заявки шкурой отвечают…
Данил усмехнулся, полез в карман и вытащил крошечный диктофончик:
– Одну кассетку я презентовал Ведмедю, только у меня в кармане еще и эта машинка лежала…
Фрол долго слушал, заткнув левое ухо безымянным пальцем, полузакрыв глаза. Когда запись кончилась, положил «Сони» на стол и улыбнулся. На месте Принца Данил после такой улыбки чувствовал бы себя спокойно лишь в Антарктиде, не ближе.
– Беда с этими звучными кликухами, – сказал Фрол совершенно безмятежно. – Злой рок какой-то, что ли? Как назовут парнишечку Князем или Графом, рано или поздно жди от него хлопот и выкрутасов с половецкими плясками. Был такой Лорд, так беспокойства от него пришлось столько, что до сих пор байки рассказывают… Ну, Принц, тихоня… В короли захотел? Беда с этими принцами, вечно у них задница свербит, о престол потереться жаждет… Благодарю, майор. Умеешь ты работать, что ни говори. Интересно, сколько тебе Ванька платит?
– Мне хватает.
– Да ладно, я ж не переманиваю… Комиссия, говоришь, уже летит?
– Боюсь, уже прилетела, – сказал Данил.
– Эх, майор, плохо мы осваиваем опыт предшествующего исторического периода. В семьдесят девятом летела одна такая комиссия на севера, к приискам, так «Тушка» взяла и упала. Хоронили их здесь, в Шантарске, я помню. Восемь человек, все при погонах, а одному замазали на фото и погоны, и петлицы, но и без того ясно по физиономии, что – генерал…
– Ну, такие штучки сходили с рук только п р е д ш е с т в е н н и к а м, – пожал плечами Данил. – У них были система и порядок, десять кланов меж собой не грызлись, а пресса в наморднике сидела, и депутаты слюной не брызгались.
– Вот то-то и оно. Поневоле позавидуешь. Одно неудобство: при той системе мы с тобой были шестерками.
– Получается второе неудобство, – сказал Данил. – Корону то и дело отстаивать приходится.
– А что поделаешь? Ну, придется созывать заседание Политбюро. И ставить вопрос об антипартийном поведении иных волюнтаристов… с дворянскими кличками. – Фрол мечтательно усмехнулся. – Сейчас бы поднять в седла дикую дивизию… но нельзя. Во-первых, Принц теперь сидит за семью запорами, как Кощеева смерть. Во-вторых, при наличии в городе этой сучьей комиссии деликатнее треба. Будешь на толковище?
– Нет, – сказал Данил. – Я нынче же вечером уезжаю.
– Далеко?
– В соседнюю область.
– Ах, в Байкальск… – Фрол смотрел с хитроватым прищуром. – Я и не подумал сначала… Будете играть вокруг монгольского жмурика, могилки осквернять?
– Так вы знали?
– Ох ты боже мой, – сказал Фрол. – Майор, ты ж умный. Вокруг таежного золотишка подняли такую волну, что через недельку знали бы и красные следопыты, да вот штука, разогнали пионерию… Слышал достаточно. Только не люблю я вмешиваться в такие дела, где выгода сомнительна, а суетня вокруг переходит все границы, и каждый третий из органов, а каждый второй – политик. Это ж все равно, что пытаться трахнуть Мерилин Монро прямо на приеме, где два десятка глоток комментируют, а еще две дюжины тебя за штаны стащить пытаются, чтобы самим залезть… Нет, я и без таких брейков на жизнь не жалуюсь. Конечно, вольному воля, если тебе без этого нельзя, тут уж ничего не попишешь и не отсоветуешь. Тебе удастся притопить эту сучью компанию, если сгребешь рыжевье в мешок?
– Не просто притопить, – сказал Данил. – Там и пузырей на воде не будет…
– Чем помочь? Людьми?
– Я сейчас никому и не верю, – сказал Данил. – Обойдусь тем, что есть. Вот разве что… Пулемет найдется?
– Может, тебе пушку? – усмехнулся Фрол. – Двадцать три миллиметра, с истребителя, лупит, зараза, так, что от гашетки оторваться не можешь… Я ее, вообще-то, обещал Гусейну, но если тебе нужно… Габариты, в принципе, портативные, в «уазик» присобачить можно.
– Не стоит, – сказал Данил. – Это ж возни с лафетом, да и не умею я с ней обращаться… Мне пулемет нужен. Обычный ручняк.
– Когда?
– Вчера. Или – через пару часов.
– Поищем по сусекам… – протянул Фрол. – Тебе как, что-нибудь импортное?
– Я бы и нашим обошелся.
– Гранаты?
– Гранаты у меня у самого есть. Кто такой Батуала?
– Батуала… – прищурился Фрол. – Под Принцем. Районный лейтенант. По терминологии наших заокеанских друзей. А что?
– Ну, это моя проблема. Пулемет будет?
– Ты что, в ясли приехал? Вот танка я бы тебе с ходу не обещал, тут нужно поискать… Что еще?
Данил вытащил карту:
– Вот тут, где Шантарская область граничит с Байкальской, а вместо границы служит Номочон, есть мост. Нет, взрывать мне его не нужно…
…На седьмом этаже в квартире Глаголева горело единственное окно, но Лара к нему ни разу не подошла, держалась грамотно. «Берлинский бригадир» уехал час назад, как и собирался, вот-вот должно было сравняться одиннадцать, но Данил, как ни всматривался, не углядел среди входящих никого, подходившего бы под описание Валентина. Да и входящих-то можно было по пальцам пересчитать.
Две минуты двенадцатого. Три минуты двенадцатого. Четыре.
– Ослабла в «Аквариуме» дисциплинка, – тихо подумал он вслух.
Они с Капитаном устроились в коммерческом киоске, последнем в длинном ряду, тянувшемся от автобусной остановки к «Дворянскому гнезду». Обзор открывался великолепный, а вселение прошло без малейших хлопот – Фрол распорядился, дальше пошло по неизвестной Данилу цепочке, и, когда они приехали с ключом, киоск был уже пуст, хоть железные жалюзи и не опущены. Вообще-то их здесь могли шлепнуть, как мыша в бочке, но только в одном-единственном случае – если бы продал сам Фрол, а столь далеко подозрения Данила не простирались. Вся остальная цепочка представления ни о чем не имела…
За эти полтора часа Капитан даже немного расторговался – в основном толкая спиртное и честно складывая выручку под прилавок, выбивая чеки без малейшего обсчета. Отсюда они не видели усатого Урядника, все это время старательно разбиравшего у расположенного повыше соседнего дома мотоциклетный движок (работа серьезная, требует времени и окружающих не удивляет, разве что лезут с советами и консультациями). Но сигнал увидели бы обязательно, а Урядник его все не подавал. Значит, засеченная ими «хонда», где сидели два оглоеда, все еще торчала на прежнем месте, а подкрепление ей не появлялось. Ну, а предполагать, что Урядника могли снять без малейшего шума Принцевы ребята, мог только тот, кто не видел его в деле на берегах Днестра. Данил, вообще-то, тоже не видел, но рекомендовали надежные люди.
Зато Капитана он лицезрел в свое время на протяжении доброй пары месяцев. Помимо всего прочего, была одна старая история, когда некий полковник из ограниченного контингента захотел разбогатеть р е з к о. И знал, сколько обещали обосновавшиеся в Пакистане белозубые англосаксонские ребята за новейший вертолет огневой поддержки, среди своих прозванный «Барракудой». Из-за его тяги к обогащению получилась длинноватая и склочная история, способная кое-чему научить бравых сценаристов кинотриллеров – если бы они об этом слышали. Но услышать им не довелось, вертолет, так и не упорхнувший за кордон, сгорел в одном маложивописном ущелье, а Данил с Капитаном вместо обещанных Самых Высоких орденов получили регалии поплоше – из-за живого характера Капитана, который златолюбивого полковника, взятого на горячем, живым вести назад не стал, а поступил с ним довольно скверно, и подыхал полковник долго и беспокойно. Он, хоть и сволочь, оказался чьим-то племянником, кто-то из группы стукнул, они бы и этого не получили, но командующий встал в амбицию и сделал, что мог…
Капитан, правда, немного погодя, едва подвернулся случай, вылетел в отставку – дядя был злопамятный. А когда дядя сам в результате хитрых игр вынужден был застрелиться из двух пистолетов сразу, Капитан в армию уже не вернулся…
Вокруг сгущалась темнота, машины по переулку почти не проезжали, и Данил подумал, что капитан Довнар уже наверняка отчалил.
– Взял бы ты меня с собой в тайгу, – сказал «бухгалтер». – Скоро геморрой наживу.
– Сиди уж, – отмахнулся Данил. – Было бы за что башку подставлять… Жена успокоилась?
– Да она давно успокоилась. Переживает только, как бы меня злые рэкетиры не пристукнули, газет начитается и сидит с трагическим взглядом…
– Вот и сиди себе. Потому что…
Он замолчал – вверху, на пригорке, мигнул фонарик. Рядом в полумраке пошевелился Капитан, медленно расстегнул «молнию» на сумке.
Значит, зашевелились, что-то такое Урядник засек… Обзор у него с верхотуры гораздо лучше.
Вновь мигнул фонарик – тире, точка, точка. Рыла вылезли из «хонды», вот что это означало…
– Ты тачку носом к дороге поставил? – спросил Данил.
– Обижаете, ваше благородие… Естественно.
Меж киоском и стеклянной витриной продуктового магазина на той стороне улицы почти бесшумно проплыл темный «таурус». Свернул к подъезду, исчез за углом дома с магазином внизу.
– Давай рискнем, – сказал Данил. – Вряд ли сейчас эфир слушают.
Капитан вытащил рацию, повозился в темноте:
– Что там, казаче?
– Четверо вышли из «форда». Потолковали с хондовскими, пошли в подъезд…
– Держишь «хонду», – распорядился Данил. – Если брыкнут, клади сразу – и к тачке…
– Понял.
– Пошли, – сказал Данил, снимая с предохранителя китайскую «глушилку». – Началося… Где же этот хрен?
Он старательно запер киоск, быстро пошел, почти побежал к подъезду. Рядом бесшумной летучей мышью несся «бухгалтер», он же Капитан, держа под полой куртки «скорпион» с глушителем. Ничуть не похож был он сейчас на замотанную жизнью канцелярскую крысу – собранный, резкий, опасный, как гремучая змея…
В холле – тишина, только гудит лифт. Шагов на лестнице не слышно. Стол в углу пуст, нигде не видно нанятого «дворянами» милицейского сержанта. Что еще ничего не доказывает, конечно…
Они остановились у лестничного марша, прислушались, задрав головы. Ни малейшего шума вверху. Данил покачался с пятки на носок, переступил, примеряясь, как он должен двигаться, чтобы не производить ни малейшего шума.
Вверху щелкнули, расходясь, дверцы лифта. Едва погасла прозрачная кнопка, Данил нажал ее, вызывая лифт, кивнул на дверцы и показал Капитану девять пальцев. Тот достал чешскую машинку и отодвинулся, на всякий случай взяв под прицел лифт.
Нет, кабина пуста. Капитан поехал на девятый этаж. Данил пошел вверх, не производя ни малейшего шума. Руки у него были свободны – еще выйдет кто-нибудь навстречу, увидит пистоль, поднимет шум…
Добравшись до четвертого этажа, он явственно расслышал глуховатую трель звонка и узнал – глаголевский. Пошел вверх, а там звонили уже беспрестанно. Должно быть, отвечая на вопрос Лары, кто-то сказал в полный голос:
– Откройте, милиция!
Тишина. Шестой этаж. Кнопка не горит – Капитан уже на месте… Никто, конечно, не встревожился – мало ли что с этими лифтами бывает…
И вновь:
– Откройте, милиция!
Данил, которому до площадки седьмого этажа оставался один пролет, уже различил перешептывание:
– Да не брякнет она, я провод перекусил…
– А рация?
– Откуда у этой биксы рация?
– Откройте, милиция!
– Пристав, не гомони. Не откроет. Надо ломать.
– А соседи?
– Куртяк сними, чтобы мундир видели… Дернутся они, жди!
– Ломик где?
Данил, бесшумно переместившись вправо из-за бетонной коробки шахты, поднял пистолет.
– Стоять, орлы! – сказал он негромко. – Ручки на виду!
Четверо обернулись к нему, как ужаленные. Один и в самом деле в милицейской форме, только без фуражки, длинную кожаную куртку держит в руках, вот и прекрасно… Второй чуть заметно пятится, стараясь уйти под защиту шахты, площадка с тремя дверями обширная, хоть пляши, тут такой маневр мог бы и пройти…
– Стоять, ты! – приказал Данил тому, что пятился. – Руки, кому сказал!
Лица у них были напряженно-злыми. Лихорадочно искали выход. Вполне возможно, мент у них и настоящий…
Тот, что в форме, ожил первым:
– Брось пушку. Посмотри, что у тебя за спиной…
– Мне этот фокус в детсаду показывали, – сказал Данил, не шелохнувшись. – Где я тебя мог видеть, капитан?
– Тебя, мужик, в морге увидят, – бросил тот, что стоял у самой двери, уже с коротеньким ломиком наготове. – Вали отсюда.
– Считаю до трех, – сказал Данил. – Потом начну простреливать коленные чашечки. Это больно.
Капитан – должно быть, он и был Пристав – вдруг схватил за ворот соседа, развернул вправо, прикрылся им, уже тускло блеснул ствол…
И они нелепо задергались под серию негромких хлопков – словно с десяток стрелков палили из воздушек – стали заваливаться, пули звонко рикошетили от бетонных стен, смачно ударяли в добротные деревянные двери. Данил ушел влево, прикрываясь шахтой, нажал на спуск, целя в того, кто оказался к нему ближе всех, успел еще увидеть, как тот головой вперед рухнул на ступеньки, что-то мерзко, хлюпающе стукнуло…
Тишина. Короткий посвист Капитана. Удушливо воняло пороховой гарью.
Данил выглянул – и бросился наверх, перепрыгивая через три ступеньки. На площадке ни малейшего шевеления – трупы, и на головы их лучше не смотреть, Капитан, учитывая повсеместную моду на бронежилеты, на всякий случай лупил по черепушкам… Данил кивнул на милицейского, сделал понятный обоим жест и позвонил, крикнув что есть мочи:
– Ларка, это мы!
Дверь распахнулась, выскочила Лара с сумкой в одной руке и газовиком в другой, Данил отобрал его, швырнул прочь, не глядя. Захлопнул дверь квартиры. Глаза у Лары закатывались – узрела жмуриков. Данил схватил ее за руку и поволок вниз по лестнице, боясь только одного – чтобы не начала блевать и не вырубилась.
У входной двери остановил жестом – падать в обморок, она, слава богу, не собиралась, хоть и заводила глаза под лоб, словно умирающий лебедь, – выскочил первым. Огляделся, махнул ей рукой. Сзади показался Капитан.
Две плечистых фигуры кинулись из глубины двора им наперерез, но за спинами у них мелькнули желтые вспышки, и оба, подламываясь в коленках, опустились на чисто подметенный асфальт. Перепрыгнув через одного, подбежал Урядник.
– В тачку! – прошипел Данил.
Прыгнул за руль, всадил ключ зажигания в замок. Двигатель завелся с полоборота, визгнули тормоза – «жигуль» вылетел на улицу, свернул, еще свернул, промчался проходным двором. Через три квартала Данил аккуратно затормозил у дома рядом с областным УВД, подвел машину к подъезду. Все по законам психологии, темнее всего под пламенем свечи, никому и в голову не взбредет…
– Улица имени тебя? – бодрясь, спросила Лара.
– Цыц, – сказал Данил спокойно. – Сиди и не дрыгайся… Что там?
– А удостоверение у него, похоже, настоящее…
– Ну, прихватили для отмазки и прикрытия… – пожал плечами Данил. – Только прокурору этого не объяснишь, а потому, чижики, быстренько протирайте стволы, и будем избавляться…
– Давай налево, там от строителей остался котлован. Грязи на дне столько с водой пополам, что все сглотает…
Данил тронул машину. Мимоходом глянул на Лару:
– И где же ваш Валентин?
– Откуда я знаю? – пожала она плечами. – Может, случилось что-то…
– Что в сумке?
– Одежда. Всякая. Запасные кроссовки и все такое… Мало ли что в тайге может пригодиться, запас карман не тянет…
Данил от злости потерял дар речи. Остановился в указанном месте. Капитан с Урядником пошли куда-то во мрак, справа чернела громада недостроенного здания – угол чуть освещен парочкой фонарей – слева раскинулась огромная стройплощадка, и оттуда лениво, склочно побрехивала собачонка, маленькая, судя по голосу.
– Ларка, – сказал Данил недобро. – Кончай болтать. Только тебя в тайге и не хватало. Ты и городскую Россию-то не знаешь, а уж тайгу…
– Я выносливая. Спортсменка как-никак. Насколько я поняла, болот и прочих топей там не будет, если и придется шагать пешком, так пару дней…
– Ты видела, что валялось на площадке? В тайге будет то же самое… Пойми ты…
– О господи! – вздохнула она, словно умудренная жизнью матрона, отчитывающая несмышленыша-сына. – Ну когда ты наконец поймешь, что меня не переупрямить? Это м о й клад, и я туда пойду. Твои головорезы, если ты меня сунешь к ним в какой-нибудь подвал, на привязи держать не станут. Рано или поздно обязательно лопухнутся. Я сбегу и брошусь следом, дорогу примерно представляю…
Данил сжал кулаки, разжал. Чертовски хотелось залепить ей парочку хороших оплеух. Он прекрасно понимал, что она не шутит, что балованную генеральскую доченьку может остановить только смирительная рубашка. Может, в самом деле? Отвезти к Николаше, он ей живенько всадит лошадиную дозу какого-нибудь нейролептика, договорится с кем надо в психушке и сунет туда, где ее спешка к некоему зарытому в тайге кладу никого не удивит, где из отделения ни за что не выпустят, а укольчиков влепят, сколько душе угодно?
Но если ее там и з а с е к у т? Попадется какой-нибудь старательный, непосвященный эскулап, в отсутствие Николашиного кореша возьмется расспрашивать, хотя бы выясняя адрес и данные родителей, начнутся непредвиденные повороты сюжета… Милиционер был настоящий, так что вариантов еще больше… Но куда ей в тайгу, мать твою?
Вернулись сподвижники, залезли в машину.
– Порядок, – сказал Капитан. – Только чавкнуло. Пусть вытаскивают потом, все равно пальчиков нет… Обложку от корочек я туда же запулил и утопил палкой, а все, что с надписями и фоткой, оборвал и спалил…
– Поехали. – Данил включил мотор. – Капитан, у тебя есть надежный подвал, где сколько ни ори – хрен услышишь?
Лара быстро сказала:
– Слушай, я не шучу. Меня вырубать придется…
– Ну что вы, красавица, – благодушно завел ни о каких сложностях не знавший Урядник. – Не для того мы вас спасали от злыдней, чтобы потом обижать, казаки…
– Цыц, – сказал Данил. – Лара…
– Бесполезно. – Она покачала головой. – Ну, хватит, поговорили. Машину я вожу, стреляю…
– Ну ладно, – сказал Данил сквозь зубы. – Но имей в виду, на руках я тебя не понесу, не в Голливуде… Начнешь хныкать – буду бить морду всерьез.
– Переживу. Постараюсь не хныкать.
– Ты хоть не протекаешь? – спросил он безнадежно. – А то мешать будет здорово…
– Недельку назад отпротекалась, – заверила она, повеселев.
– Но потом я тебе все равно набью морду… – мечтательно сказал Данил, тормозя у светофора.
Глава двенадцатая
Стартовая площадка
Данил проснулся по внутреннему будильнику, поставленному на восемь утра. Медленно открыл глаза, коснулся кончиками пальцев рукоятки «беретты», нашарил ее под подушкой и успокоился. Все вокруг было благостно, стояла тишина, в окно безмятежно светило солнце, за окном лениво побрехивала собака, потом замычала корова. Снизу, с самого пола, комната выглядела какой-то странноватой.