Страница:
– Ну, ребятки, это мы волка поймали… – сказал Данил, стягивая перепачканный халат. – А вертится, а визжит… Вот что, со мной остаются Кондрат и Японец, все остальные живенько пересаживаются и дуют на службу, как путние… Тормози.
Когда лишний народ пересел в шедший следом «скорпио», Данил вызвал Каретникова. Минуту слушал, выключил рацию, с силой провел ладонью по лицу…
Около десяти в окно «Интеркрайт-Транспорта» на Каландаришвили влетела граната, пущенная из «мухи». Стреляли из машины, тут же скрывшейся. Два человека убиты, в том числе и директор «Транспорта», состояние двух раненых оптимизма не вселяет, в здании полно силовиков, пожарных и прочих приятных людей…
Он совершенно точно знал, что не мог ничего предотвратить, но легче от этого на душе не стало. Автоматически отметил неточность в донесении – конечно же, из машины не больно-то и пустишь «муху», не будешь знать потом, как проветрить салон, стреляли с улицы, а на машине только скрылись…
– Куда? – через пару минут решился спросить водитель.
– Наручники надели? – обернулся Данил. – Ага… Давай-ка на дальнюю дачу…
– Вас вызывает третий.
– Что там, Максим? – спросил Данил севшим голосом.
– Вас ищет Бортко.
– Меня нет, – сказал Данил. – Пропал я, растворился… Понятно? Выкручивайтесь пока сами, как хотите, а я дематериализовался…
«Дальняя дача» располагалась в лесу, километрах в десяти от восточной окраины Шантарска. Собственно говоря, это была и не дача вовсе – просто каменный домик довоенной постройки, бывшая лодочная станция на берегу озера Белое, знаменитого исключительно тем, что в восемнадцатом колчаковцы тут утопили по-тихому зверски проворовавшегося ротмистра из интендантства, сгоряча с возвращением красных произведенного было пропагандистами Тухачевского в героические подпольщики, но уже через полгода разжалованного. Лодочная станция тихо закрылась в конце семидесятых, когда построили новую в черте города, рыба в озере перевелась еще раньше, так что домик два десятка лет ветшал, никому решительно не нужный, кроме заезжавших сюда на мотоциклах юных парочек. В свое время его купили исключительно в качестве того самого запаса, который не тянет карман, – мало ли что… В порядок кое-как привели, но не было ни особого комфорта, ни постоянного сторожа – так, крыша над головой. В основном сюда ездили «зондеркомандовцы» тренироваться в стрельбе на пленэре, а иногда на близлежащих полянах натаскивали собак для охраны завода.
Данил вылез первым, вдохнул полной грудью чистейший воздух. Пахло слежавшейся хвоей и тиной, стояла тишина, полуразрушенный причал, проломленный там и сям, торчал над водой грустной декорацией к какому-нибудь суперпатриотическому фильму о гибнущей русской деревне (по ящику Данил видел намедни похожий).
Вытащили пленного, несколько бледного от потери крови, но откровенно шарившего по сторонам цепким волчьим взглядом. Все окна в домике закрыты деревянными ставнями, у берега догнивает парочка лодок, чуть возвышающихся над водой носом и кормой. В солнечные дни пейзаж довольно веселый, но сейчас небо заволокли сероватые облака, отчего общее впечатление было скорее унылое.
– Ну, поверти головушкой, – сказал Данил. – В твои годы пора бы знать: если куда и везут, не завязав глаз, то это значит, что обратно и без тебя поехать могут… Метров сорок от берега отплыть – и глы-ыбоко…
– Что-то не вижу я целой лодки, – сказал незнакомец недрогнувшим голосом.
– Ну, лодку и не обязательно… – пожал плечами Данил. – Дать тебе по башке, сунуть за руль, пустить машину в озеро – и разбирайся потом… Она, между прочим, нигде не зарегистрирована, а все документы на нее насквозь фальшивые…
– А эти потом не проболтаются?
– Лепим профессионала? – спросил Данил спокойно, не втягиваясь в перебранку. – Это хорошо… Это очень хорошо. Профессионал, по крайней мере, точно знает, когда не следует больше вилять, а следует говорить одну только правду, и ничего, кроме правды… Они не проболтаются. До сих пор за ними такой слабости не водилось и в более пикантных ситуациях.
– А те шестеро?
– Которые?
– В «тойоте» было четверо. И еще двое, с коляской…
– Это уже мои проблемы, – сказал Данил. – Пусть ябедничают пахану, как-нибудь разочтемся…
– Вы уверены, что жалоба пойдет к пахану?
– Стоп, – сказал Данил. – Ребята, оттащите-ка этого хама в дом и обыщите как следует. И для тонуса… – он мигнул Кондрату. – Что-то он чересчур спокоен, сволочь…
Японец с Кондратом поволокли добычу в дом. Вася, по примеру всех шоферов, где бы они ни служили, в детском саду или в мафии, от происходящего устранился полностью – бродил вокруг машины, попинывая колеса. Упрекать его не следовало – ничего, кроме виртуозной езды и умения держать язык за зубами, в его обязанности и не входило.
Данил влез в машину, достал из бардачка трофей – чуточку неуклюжий на вид ПСС с широкой рукояткой. Выщелкнул обойму. Шесть необычно длинных патронов, больше похожих на винтовочные, седьмой в стволе. Сам он об этой пушке только слышал, но в руках держал впервые. Если верить рекламе, пробивает двухмиллиметровый стальной лист с двадцати пяти метров, на вооружение поступил буквально только что в самые серьезные конторы…
Подошел Кондрат, протянул свой собственный берет, использованный вместо пакета:
– Все барахлишко. Приварили малость, Японец трошки добавляет. Интересного гриба нашли, командир…
Сигареты, зажигалка, ключи, носовой платок перочинный ножик, бумажник… И красное удостоверение.
Федеральный комитет гражданской защиты, следственный отдел. Уполномоченный по особым поручениям капитан Липатов Юрий Павлович. Фотография соответствует. Исполнение – на уровне. Сработано не хуже корочек того волчары, как его, Логуна.
Комитет этот был создан буквально месяца три назад, как слышал Данил – в результате очередных игр в верхах. То ли правительство решило обзавестись собственными преторианцами, то ли в полном соответствии с законом Паркинсона размножились почкованием совершенно другого подчинения структуры. Подробностями Данил как-то не интересовался, просто пробежал сводку. Для его службы сей новорожденный комитет пока что не представлял ни угрозы, ни интереса, потому что функции его, как частенько в последнее время случается с госучреждениями, не вполне еще ясны и самим работающим там. С одной стороны – похоже на дублера «конторы Шойгу», Министерства чрезвычайных ситуаций – ибо вменено в обязанность наводить порядок при стихийных бедствиях и массовых беспорядках, для чего придаются воинские подразделения. С другой стороны, в составе ФКГЗ создан следственный отдел, чьи задачи обрисованы предельно туманно – «содействие правоохранительным и иным органам, контролирующим соблюдение Конституции и законности». Любой иностранный адвокат или политик, столкнувшись у себя с такой конторой, рехнулся бы умом, но в родном Отечестве сходило и не такое.
Что там еще? Ходили слухи, что ФКГЗ создан специально под своего главу, г-на Кучина, успевшего в неполных сорок три года и наследить изрядно, и отметиться в отечественной политической жизни, вроде бы не раз тонувшего, но с завидным постоянством всплывавшего то в Верховном Совете, то в президентской администрации, то в Думе. По этому поводу, как водится, каждая уважающая себя газета публиковала свои собственные версии, расходившиеся с версиями всех остальных сородичей. Дума на ФКГЗ пока что особенно не нападала – коммунисты и жириновцы привычно-занудно талдычили сначала про разрастание репрессивных органов и, как следствие, грядущую отмену выборов, «Выбор России», чисто из принципа, защищал новорожденный комитет страстно, но невразумительно, Явлинский отмалчивался, а депутат Марычев появился в зале с очком от унитаза на шее, символизируя собою нечто апокалипсическое. Потом все единодушно умолкли – видимо, пытались залучить новую политическую звездочку к своему биваку и потому от оскорблений воздерживались. Милиция, ФСБ и прокуратура в частных разговорах сохраняли редкостное единодушие, отзываясь о следственном отделе ФКГЗ кто непечатно-иронически, кто иронически-непечатно. Но на публике представители всех без исключения «силовиков», конечно же, высказывали надежду, что создание ФКГЗ послужит, укрепит и станет залогом…
ФКГЗ тем временем помаленьку креп, выбрасывая щупальца по России, – и Данил уже стал в последние дни задумываться, как бы завести там словоохотливого собеседника, но дальше раздумий дело пока не пошло за отсутствием четких указаний. И вот, изволите ли видеть – впервые довелось лицезреть…
Он положил в карман удостоверение и пистолет, направился в дом. Японец сидел на стуле и жадно курил. Пленник валялся тут же, чуть постанывая.
Данил, помня цирковые номера в машине, уселся подальше, распорядился:
– Пристегни-ка его за целую руку… ага, хоть к батарее. Не перебрал?
– Да ну, – фыркнул Японец, перещелкивая наручники. – Вломили чисто символически, чтобы не строил из себя и расстрельными статьями не пугал…
– Иди погуляй, – сказал Данил. – И за эфиром последи…
Когда Японец вышел, он переставил стул поближе, присмотрелся и сказал:
– Сомлевшую институтку не изображайте, ресницы дрожат…
Пленный открыл глаза, облизнул губы:
– Дайте воды.
Данил принес из соседней комнаты завалявшуюся в шкафчике бутылку «Пепси», открыл об угол стола, подсунул горлышко к губам. Поинтересовался:
– Сигарету дать, или мы с гонором?
– Дайте.
Терпеливо подождал, пока тот, склонившись к батарее и неловко держа сигарету прикованной рукой, посмолит до фильтра. Повязка промокла багровым пятном, но кровотечение, похоже, остановилось. Данил все же наложил сверху еще несколько слоев бинта – готовый к любым неожиданностям и отложив оба пистолета, трофейный и свой, так, чтобы пленник до них ни за что не смог дотянуться.
– Пуля наружу не прошла, – сказал он. Скверно, к врачу бы надо…
– Благодарю за гуманность.
– Я это к тому, что так и руку потерять можно, – сказал Данил. – Хотя в вашем положении не о руке стоит думать… Какими это расстрельными статьями вы моего парнишечку пугали?
Незнакомец открыл рот… и не сказал ни слова.
– Прелестно, – сказал Данил, невольно усмехнувшись. – Пикантненькое положеньице, а? Если удостоверение у вас поддельное, придется лепить на ходу легенду… или пользоваться заготовленной, что, откровенно говоря, столь же проигрышно. А если удостоверение настоящее, возникает куча вопросов – но ситуация ваша от этого отнюдь не улучшится… Как в сказке. Направо пойдешь – зарублену быть, налево – быть задавлену… Интересно, вы предполагали, что я могу вас сдавать? Ну? Молчать будем?
Нет, этот загадочный хмырь боялся, конечно. Глупо думать, будто профессионалы начисто лишены страха. Но держался он, надо отдать должное, хорошо. Не скулил и не действовал, молча ждал.
– Ну? – спросил Данил. – Мне что, повторять затрепанные штампы из всех шпионских романов подряд? Я в вас чую профессионала. Именно потому не расположен терять время. Нет у меня возможности разрабатывать вас по науке, завлекать в словесные лабиринты, логические ловушки подсовывать… Вы самим своим существованием даете мне ниточку. Я по ней пойду и без вас. Эти дураки, которых вы опекали, сейчас с перепугу наделают кучу глупостей… Останется только отслеживать. Мои ребята, повторяю, ничуть не озабочены будущим вашим появлением по ночам в виде тени отца Гамлета… Видите ли это мой город. А вы здесь – гастролер, что бы у вас там ни маячило за спиной. Есть два фундамента – идея и деньги. Идеи у вас я что-то не просматриваю, а деньги утопленнику без надобности. Коли уж впутались в наши игры, законы знаете, – он хлопнул себя ладонью по колену. – Это все. Больше я длинных речей закатывать не буду. Дальше у нас пойдет так – короткие вопросы и короткие ответы. Я кончил. Дикси. Хау.
Закурил и спокойно ждал.
– Боюсь, я тоже прибегну к шаблонам, – сказал пленник (капелек пота на лбу у него заметно прибавилось). – Вы за это поплатитесь. И довольно быстро.
Данил пожал плечами, встал и вышел не спеша. Заглянул в кабину, покопался в бардачке. Отыскал короткие пассатижи с затянутыми в красную пластмассу ручками, подал Кондрату и показал указательный палец.
Оба, Кондрат и Японец, торопливо направились в домик. Данил сказал:
– Васенька, прогуляйся назад к магистрали, посмотри, тихо ли…
Вася сговорчиво кивнул и, ускоряя шаг, почесал по заросшей высокой полынью дороге…
Данил вернулся в дом. Указательный палец у пленника был на совесть замотан бинтом, скорее красным, чем белым.
– Ну? – спросил Данил, усаживаясь, закуривая, но сигарету собеседнику уже не предлагая. – Ведь подохнешь… Между прочим, мы этот идиллический домок неделю назад прибрали к рукам, так что нас тут искать не станут…
Брехня, конечно. Могут нагрянуть и сюда. Вася, конечно, поставит сейчас шумовую гранатку с натяжкой поперек дороги, у них будет время приготовиться, а из-за этих стен обороняющихся можно выковырять разве что гранатометами РПГ, каких даже «махновцы» с собой не возят. Подмога, если что, примчится быстро, но ему-то нужна информация, а не победа в очередной перестрелке…
– Ну ладно, – он встал, расчетливо медленно повернулся к двери. – Два яйца минус одно яйцо…
– Стойте… Я офицер ФКГЗ. Удостоверение подлинное.
– Ну, и что мне с того? – спросил Данил, не садясь. – Если вы честный сыскарь – так мы-то злобные гангстеры… Тут у вас и вовсе ни единого шанса. А вот если вы параллельно еще и криминалом промышляете – глядишь, и найдется кое-что для торга…
– Где гарантии?
– Боже, какие пошлости… – покривился Данил. – Ну, напишу я вам сейчас гарантии на гербовой бумаге с водяными знаками – много они помогут? – Он положил на стул диктофон и нажал клавишу. – Вот ваша гарантия. Есть такая профессия – свидетель. Мне не вы нужны, а кое-кто покруче.
Кажется, он удивился всерьез:
– Вы что, намерены…
– Мы честные коммерсанты, – сказал Данил. – А в том, что приходится вербовать свидетелей такими методами, не особенно и виноваты. Не мы же первыми начали… Короче, будете свидетелем.
– А потом – такое же озерцо?.. Утопите?
– Зато появляется шанс, – сказал Данил. – С языком на запоре нет ни одного. Нынешние ваши царапины еще удастся как-то объяснить городу и миру, а вот кусок резаного мяса я и впрямь не рискну предъявлять Фемиде, придется кончать… Имя у вас настоящее?
– Да.
– Липатов Юрий Павлович… Где допрежь коптили небо?
– Закавказский военный округ. Особый отдел. Потом – частное сыскное. Комитет.
– Логун тоже под своим именем?
– Да.
– И тоже приписан к вашей столичной конторе?
– Да.
– На вокзале двоих мочили из вашей пушки?
– Нет, это Логун…
– Но петардочку-то вы рванули?
– Я.
– А кто положил журналистку?
– Логун.
– Ну, это-то мы потом проверим… – подумав, сказал Данил. – Кто напал на прииск? Быстро! Не думая!
– Люди Беса. У него хватает отслуживших…
– Знаю. Вы или Логун там были? Ну!
– Были…
– Цель?
– Бес хотел, чтобы мы ему помогли. За его услуги. Он целит на ваш рудничок…
– Кто работал против нас провокацию в Байкальске?
– Логун и его тамошние контакты.
– А Куала-Джампур?
– Это уже помимо нас…
– Цель?
– Я не…
– Цель, сука!
– Вас нужно было отсечь от Байкальска…
– Зачем?
– Не знаю! Не знаю, вы! Я пешка, понятно вам? Пешка под компроматом! Логун тоже на крючке, но он – доверенное лицо…
– Чье?
– Не знаю. Кто-то в Москве…
– Ваш? Комитетский?
– Представления не имею. Таких вещей лучше не знать…
– Местное управление ФКГЗ тоже в игре?
– Нет. Но приказы Логуна исполнять обязаны. Такой метод иногда гораздо надежнее…
– Верно, – согласился Данил. – Они знают, что вы крутите роман с Бесом?
– Да. Но у них приказ из столицы – ничему не удивляться.
– Откуда у Логуна удостоверение ФСБ?
– Выдали в Москве. По согласованию, вполне легально…
– Где сейчас Логун?
– В Байкальске. Не знаю зачем. Он меня оставил приглядывать за Бесом… – Липатов поморщился, но определенно не от боли. – Задал задачку. Этим троглодитам ничего нельзя объяснить логично… Я их уговаривал хотя бы подождать до рынка, проверить девочку по дороге… Не послушали. Вот что, меня и в самом деле могут искать…
– Кто швырнул ментам компромат на Глаголева? Логун?
– Да.
– Кому, Бортко?
– Выше. Но Бортко в курсе.
– Зачем?
– Глаголев лезет поперек дороги, возможно, там все гораздо запутаннее, и этот его чухонец глядит на сторону… Есть такие подозрения, за белесым хвост еще с Германии…
– Компромат серьезный?
– Левая реализация военного имущества, – Липатов усмехнулся. – Букет собран вонючий, но загвоздка-то в том, что – недоказуемо… Документов нет, а свидетели…
– Хватит об этом. Следующий ход Беса?
– Наезжать на вас до упора, пока нет Логуна.
– Чем его держит Логун? Ну!
– Обещал поделиться…
Данил наклонился к нему, приблизил лицо:
– Чем? Рвать буду клочьями! Чем делиться? Кладом?
– Да.
– Громче! Полным ответом! Что Логун обещал Бесу?
– Поделиться кладом…
– Где клад?
– Не знаю. У меня такое впечатление, что и Логун не знает точно. А знать ему хочется… Не из одного рвения гонялся за Буддами…
– Это в Шантарской области?
– Скорее в Байкальской.
– И его еще не взяли?
– Во всяком случае, не вывезли…
– Когда вернется Логун?
– Дня через три.
– Что знают о нем в ФСБ?
– Что он разрабатывает здешних мафиози.
– Беса или?
– И Беса, и вас.
– Помогают?
– С превеликим скрипом. Поят чайком, но дело не движется.
– А у ментов он светился?
– Нет.
– Кто привез сюда Есаула, вы?
– Да.
– Если в ментуре вы не светились, как же выцарапывали Есаула из СИЗО?
– Это по-левому. Через каналы Беса.
– Он что, и в самом деле намерен делиться с Бесом? Логун, я имею в виду?
– Не задавайте идиотских вопросов. Такие вещи решают наверху. А для них Бес – не более чем использованный презерватив.
– Логуну сообщат о том, что с вами стряслось?
– Кто? – поморщился Липатов. – Беса он на свои байкальские связи не выводит…
– А связи у него там хорошие?
– Да, ему передали кого-то москвичи…
– Вас будут искать местные сослуживцы?
– Вряд ли.
– Где Спаровский?
– Не знаю. Где-то в бегах.
– А Юлия?
– Аналогично.
– Елагиных что, убрали?
– Не знаю, это шло мимо нас, в столице своя группа…
– Где клад?
– Я же говорил уже…
– Что он такое, этот клад?
– Золото. Подробностей не знаю. Но много…
– А Логун знает?
– Мне он не докладывал…
Разговор стал чуточку терять темп – Данил, в принципе, узнал кое-что полезное, а для вдумчивой разработки не время и не место. Для этого есть эскулап, а у эскулапа – препаратики. Да и этот оглоед, чего доброго, и впрямь кровью истечет…
– Играем честно, – сказал он. – Сейчас поедем в город, устроим вам и врача, и койку с пайкой. Только по дороге не дергаться, а то получится неопознанный труп…
– Может, вам бросить это дело? – спросил вдруг Липатов.
Данил коротко, зло хохотнул.
– Я серьезно. По-моему, в игре о-очень большие люди…
– Как говорит один мой знакомый цыган, даже большим ртом надо откусывать понемножку, а то подавишься…
Глава пятая
Когда лишний народ пересел в шедший следом «скорпио», Данил вызвал Каретникова. Минуту слушал, выключил рацию, с силой провел ладонью по лицу…
Около десяти в окно «Интеркрайт-Транспорта» на Каландаришвили влетела граната, пущенная из «мухи». Стреляли из машины, тут же скрывшейся. Два человека убиты, в том числе и директор «Транспорта», состояние двух раненых оптимизма не вселяет, в здании полно силовиков, пожарных и прочих приятных людей…
Он совершенно точно знал, что не мог ничего предотвратить, но легче от этого на душе не стало. Автоматически отметил неточность в донесении – конечно же, из машины не больно-то и пустишь «муху», не будешь знать потом, как проветрить салон, стреляли с улицы, а на машине только скрылись…
– Куда? – через пару минут решился спросить водитель.
– Наручники надели? – обернулся Данил. – Ага… Давай-ка на дальнюю дачу…
– Вас вызывает третий.
– Что там, Максим? – спросил Данил севшим голосом.
– Вас ищет Бортко.
– Меня нет, – сказал Данил. – Пропал я, растворился… Понятно? Выкручивайтесь пока сами, как хотите, а я дематериализовался…
«Дальняя дача» располагалась в лесу, километрах в десяти от восточной окраины Шантарска. Собственно говоря, это была и не дача вовсе – просто каменный домик довоенной постройки, бывшая лодочная станция на берегу озера Белое, знаменитого исключительно тем, что в восемнадцатом колчаковцы тут утопили по-тихому зверски проворовавшегося ротмистра из интендантства, сгоряча с возвращением красных произведенного было пропагандистами Тухачевского в героические подпольщики, но уже через полгода разжалованного. Лодочная станция тихо закрылась в конце семидесятых, когда построили новую в черте города, рыба в озере перевелась еще раньше, так что домик два десятка лет ветшал, никому решительно не нужный, кроме заезжавших сюда на мотоциклах юных парочек. В свое время его купили исключительно в качестве того самого запаса, который не тянет карман, – мало ли что… В порядок кое-как привели, но не было ни особого комфорта, ни постоянного сторожа – так, крыша над головой. В основном сюда ездили «зондеркомандовцы» тренироваться в стрельбе на пленэре, а иногда на близлежащих полянах натаскивали собак для охраны завода.
Данил вылез первым, вдохнул полной грудью чистейший воздух. Пахло слежавшейся хвоей и тиной, стояла тишина, полуразрушенный причал, проломленный там и сям, торчал над водой грустной декорацией к какому-нибудь суперпатриотическому фильму о гибнущей русской деревне (по ящику Данил видел намедни похожий).
Вытащили пленного, несколько бледного от потери крови, но откровенно шарившего по сторонам цепким волчьим взглядом. Все окна в домике закрыты деревянными ставнями, у берега догнивает парочка лодок, чуть возвышающихся над водой носом и кормой. В солнечные дни пейзаж довольно веселый, но сейчас небо заволокли сероватые облака, отчего общее впечатление было скорее унылое.
– Ну, поверти головушкой, – сказал Данил. – В твои годы пора бы знать: если куда и везут, не завязав глаз, то это значит, что обратно и без тебя поехать могут… Метров сорок от берега отплыть – и глы-ыбоко…
– Что-то не вижу я целой лодки, – сказал незнакомец недрогнувшим голосом.
– Ну, лодку и не обязательно… – пожал плечами Данил. – Дать тебе по башке, сунуть за руль, пустить машину в озеро – и разбирайся потом… Она, между прочим, нигде не зарегистрирована, а все документы на нее насквозь фальшивые…
– А эти потом не проболтаются?
– Лепим профессионала? – спросил Данил спокойно, не втягиваясь в перебранку. – Это хорошо… Это очень хорошо. Профессионал, по крайней мере, точно знает, когда не следует больше вилять, а следует говорить одну только правду, и ничего, кроме правды… Они не проболтаются. До сих пор за ними такой слабости не водилось и в более пикантных ситуациях.
– А те шестеро?
– Которые?
– В «тойоте» было четверо. И еще двое, с коляской…
– Это уже мои проблемы, – сказал Данил. – Пусть ябедничают пахану, как-нибудь разочтемся…
– Вы уверены, что жалоба пойдет к пахану?
– Стоп, – сказал Данил. – Ребята, оттащите-ка этого хама в дом и обыщите как следует. И для тонуса… – он мигнул Кондрату. – Что-то он чересчур спокоен, сволочь…
Японец с Кондратом поволокли добычу в дом. Вася, по примеру всех шоферов, где бы они ни служили, в детском саду или в мафии, от происходящего устранился полностью – бродил вокруг машины, попинывая колеса. Упрекать его не следовало – ничего, кроме виртуозной езды и умения держать язык за зубами, в его обязанности и не входило.
Данил влез в машину, достал из бардачка трофей – чуточку неуклюжий на вид ПСС с широкой рукояткой. Выщелкнул обойму. Шесть необычно длинных патронов, больше похожих на винтовочные, седьмой в стволе. Сам он об этой пушке только слышал, но в руках держал впервые. Если верить рекламе, пробивает двухмиллиметровый стальной лист с двадцати пяти метров, на вооружение поступил буквально только что в самые серьезные конторы…
Подошел Кондрат, протянул свой собственный берет, использованный вместо пакета:
– Все барахлишко. Приварили малость, Японец трошки добавляет. Интересного гриба нашли, командир…
Сигареты, зажигалка, ключи, носовой платок перочинный ножик, бумажник… И красное удостоверение.
Федеральный комитет гражданской защиты, следственный отдел. Уполномоченный по особым поручениям капитан Липатов Юрий Павлович. Фотография соответствует. Исполнение – на уровне. Сработано не хуже корочек того волчары, как его, Логуна.
Комитет этот был создан буквально месяца три назад, как слышал Данил – в результате очередных игр в верхах. То ли правительство решило обзавестись собственными преторианцами, то ли в полном соответствии с законом Паркинсона размножились почкованием совершенно другого подчинения структуры. Подробностями Данил как-то не интересовался, просто пробежал сводку. Для его службы сей новорожденный комитет пока что не представлял ни угрозы, ни интереса, потому что функции его, как частенько в последнее время случается с госучреждениями, не вполне еще ясны и самим работающим там. С одной стороны – похоже на дублера «конторы Шойгу», Министерства чрезвычайных ситуаций – ибо вменено в обязанность наводить порядок при стихийных бедствиях и массовых беспорядках, для чего придаются воинские подразделения. С другой стороны, в составе ФКГЗ создан следственный отдел, чьи задачи обрисованы предельно туманно – «содействие правоохранительным и иным органам, контролирующим соблюдение Конституции и законности». Любой иностранный адвокат или политик, столкнувшись у себя с такой конторой, рехнулся бы умом, но в родном Отечестве сходило и не такое.
Что там еще? Ходили слухи, что ФКГЗ создан специально под своего главу, г-на Кучина, успевшего в неполных сорок три года и наследить изрядно, и отметиться в отечественной политической жизни, вроде бы не раз тонувшего, но с завидным постоянством всплывавшего то в Верховном Совете, то в президентской администрации, то в Думе. По этому поводу, как водится, каждая уважающая себя газета публиковала свои собственные версии, расходившиеся с версиями всех остальных сородичей. Дума на ФКГЗ пока что особенно не нападала – коммунисты и жириновцы привычно-занудно талдычили сначала про разрастание репрессивных органов и, как следствие, грядущую отмену выборов, «Выбор России», чисто из принципа, защищал новорожденный комитет страстно, но невразумительно, Явлинский отмалчивался, а депутат Марычев появился в зале с очком от унитаза на шее, символизируя собою нечто апокалипсическое. Потом все единодушно умолкли – видимо, пытались залучить новую политическую звездочку к своему биваку и потому от оскорблений воздерживались. Милиция, ФСБ и прокуратура в частных разговорах сохраняли редкостное единодушие, отзываясь о следственном отделе ФКГЗ кто непечатно-иронически, кто иронически-непечатно. Но на публике представители всех без исключения «силовиков», конечно же, высказывали надежду, что создание ФКГЗ послужит, укрепит и станет залогом…
ФКГЗ тем временем помаленьку креп, выбрасывая щупальца по России, – и Данил уже стал в последние дни задумываться, как бы завести там словоохотливого собеседника, но дальше раздумий дело пока не пошло за отсутствием четких указаний. И вот, изволите ли видеть – впервые довелось лицезреть…
Он положил в карман удостоверение и пистолет, направился в дом. Японец сидел на стуле и жадно курил. Пленник валялся тут же, чуть постанывая.
Данил, помня цирковые номера в машине, уселся подальше, распорядился:
– Пристегни-ка его за целую руку… ага, хоть к батарее. Не перебрал?
– Да ну, – фыркнул Японец, перещелкивая наручники. – Вломили чисто символически, чтобы не строил из себя и расстрельными статьями не пугал…
– Иди погуляй, – сказал Данил. – И за эфиром последи…
Когда Японец вышел, он переставил стул поближе, присмотрелся и сказал:
– Сомлевшую институтку не изображайте, ресницы дрожат…
Пленный открыл глаза, облизнул губы:
– Дайте воды.
Данил принес из соседней комнаты завалявшуюся в шкафчике бутылку «Пепси», открыл об угол стола, подсунул горлышко к губам. Поинтересовался:
– Сигарету дать, или мы с гонором?
– Дайте.
Терпеливо подождал, пока тот, склонившись к батарее и неловко держа сигарету прикованной рукой, посмолит до фильтра. Повязка промокла багровым пятном, но кровотечение, похоже, остановилось. Данил все же наложил сверху еще несколько слоев бинта – готовый к любым неожиданностям и отложив оба пистолета, трофейный и свой, так, чтобы пленник до них ни за что не смог дотянуться.
– Пуля наружу не прошла, – сказал он. Скверно, к врачу бы надо…
– Благодарю за гуманность.
– Я это к тому, что так и руку потерять можно, – сказал Данил. – Хотя в вашем положении не о руке стоит думать… Какими это расстрельными статьями вы моего парнишечку пугали?
Незнакомец открыл рот… и не сказал ни слова.
– Прелестно, – сказал Данил, невольно усмехнувшись. – Пикантненькое положеньице, а? Если удостоверение у вас поддельное, придется лепить на ходу легенду… или пользоваться заготовленной, что, откровенно говоря, столь же проигрышно. А если удостоверение настоящее, возникает куча вопросов – но ситуация ваша от этого отнюдь не улучшится… Как в сказке. Направо пойдешь – зарублену быть, налево – быть задавлену… Интересно, вы предполагали, что я могу вас сдавать? Ну? Молчать будем?
Нет, этот загадочный хмырь боялся, конечно. Глупо думать, будто профессионалы начисто лишены страха. Но держался он, надо отдать должное, хорошо. Не скулил и не действовал, молча ждал.
– Ну? – спросил Данил. – Мне что, повторять затрепанные штампы из всех шпионских романов подряд? Я в вас чую профессионала. Именно потому не расположен терять время. Нет у меня возможности разрабатывать вас по науке, завлекать в словесные лабиринты, логические ловушки подсовывать… Вы самим своим существованием даете мне ниточку. Я по ней пойду и без вас. Эти дураки, которых вы опекали, сейчас с перепугу наделают кучу глупостей… Останется только отслеживать. Мои ребята, повторяю, ничуть не озабочены будущим вашим появлением по ночам в виде тени отца Гамлета… Видите ли это мой город. А вы здесь – гастролер, что бы у вас там ни маячило за спиной. Есть два фундамента – идея и деньги. Идеи у вас я что-то не просматриваю, а деньги утопленнику без надобности. Коли уж впутались в наши игры, законы знаете, – он хлопнул себя ладонью по колену. – Это все. Больше я длинных речей закатывать не буду. Дальше у нас пойдет так – короткие вопросы и короткие ответы. Я кончил. Дикси. Хау.
Закурил и спокойно ждал.
– Боюсь, я тоже прибегну к шаблонам, – сказал пленник (капелек пота на лбу у него заметно прибавилось). – Вы за это поплатитесь. И довольно быстро.
Данил пожал плечами, встал и вышел не спеша. Заглянул в кабину, покопался в бардачке. Отыскал короткие пассатижи с затянутыми в красную пластмассу ручками, подал Кондрату и показал указательный палец.
Оба, Кондрат и Японец, торопливо направились в домик. Данил сказал:
– Васенька, прогуляйся назад к магистрали, посмотри, тихо ли…
Вася сговорчиво кивнул и, ускоряя шаг, почесал по заросшей высокой полынью дороге…
Данил вернулся в дом. Указательный палец у пленника был на совесть замотан бинтом, скорее красным, чем белым.
– Ну? – спросил Данил, усаживаясь, закуривая, но сигарету собеседнику уже не предлагая. – Ведь подохнешь… Между прочим, мы этот идиллический домок неделю назад прибрали к рукам, так что нас тут искать не станут…
Брехня, конечно. Могут нагрянуть и сюда. Вася, конечно, поставит сейчас шумовую гранатку с натяжкой поперек дороги, у них будет время приготовиться, а из-за этих стен обороняющихся можно выковырять разве что гранатометами РПГ, каких даже «махновцы» с собой не возят. Подмога, если что, примчится быстро, но ему-то нужна информация, а не победа в очередной перестрелке…
– Ну ладно, – он встал, расчетливо медленно повернулся к двери. – Два яйца минус одно яйцо…
– Стойте… Я офицер ФКГЗ. Удостоверение подлинное.
– Ну, и что мне с того? – спросил Данил, не садясь. – Если вы честный сыскарь – так мы-то злобные гангстеры… Тут у вас и вовсе ни единого шанса. А вот если вы параллельно еще и криминалом промышляете – глядишь, и найдется кое-что для торга…
– Где гарантии?
– Боже, какие пошлости… – покривился Данил. – Ну, напишу я вам сейчас гарантии на гербовой бумаге с водяными знаками – много они помогут? – Он положил на стул диктофон и нажал клавишу. – Вот ваша гарантия. Есть такая профессия – свидетель. Мне не вы нужны, а кое-кто покруче.
Кажется, он удивился всерьез:
– Вы что, намерены…
– Мы честные коммерсанты, – сказал Данил. – А в том, что приходится вербовать свидетелей такими методами, не особенно и виноваты. Не мы же первыми начали… Короче, будете свидетелем.
– А потом – такое же озерцо?.. Утопите?
– Зато появляется шанс, – сказал Данил. – С языком на запоре нет ни одного. Нынешние ваши царапины еще удастся как-то объяснить городу и миру, а вот кусок резаного мяса я и впрямь не рискну предъявлять Фемиде, придется кончать… Имя у вас настоящее?
– Да.
– Липатов Юрий Павлович… Где допрежь коптили небо?
– Закавказский военный округ. Особый отдел. Потом – частное сыскное. Комитет.
– Логун тоже под своим именем?
– Да.
– И тоже приписан к вашей столичной конторе?
– Да.
– На вокзале двоих мочили из вашей пушки?
– Нет, это Логун…
– Но петардочку-то вы рванули?
– Я.
– А кто положил журналистку?
– Логун.
– Ну, это-то мы потом проверим… – подумав, сказал Данил. – Кто напал на прииск? Быстро! Не думая!
– Люди Беса. У него хватает отслуживших…
– Знаю. Вы или Логун там были? Ну!
– Были…
– Цель?
– Бес хотел, чтобы мы ему помогли. За его услуги. Он целит на ваш рудничок…
– Кто работал против нас провокацию в Байкальске?
– Логун и его тамошние контакты.
– А Куала-Джампур?
– Это уже помимо нас…
– Цель?
– Я не…
– Цель, сука!
– Вас нужно было отсечь от Байкальска…
– Зачем?
– Не знаю! Не знаю, вы! Я пешка, понятно вам? Пешка под компроматом! Логун тоже на крючке, но он – доверенное лицо…
– Чье?
– Не знаю. Кто-то в Москве…
– Ваш? Комитетский?
– Представления не имею. Таких вещей лучше не знать…
– Местное управление ФКГЗ тоже в игре?
– Нет. Но приказы Логуна исполнять обязаны. Такой метод иногда гораздо надежнее…
– Верно, – согласился Данил. – Они знают, что вы крутите роман с Бесом?
– Да. Но у них приказ из столицы – ничему не удивляться.
– Откуда у Логуна удостоверение ФСБ?
– Выдали в Москве. По согласованию, вполне легально…
– Где сейчас Логун?
– В Байкальске. Не знаю зачем. Он меня оставил приглядывать за Бесом… – Липатов поморщился, но определенно не от боли. – Задал задачку. Этим троглодитам ничего нельзя объяснить логично… Я их уговаривал хотя бы подождать до рынка, проверить девочку по дороге… Не послушали. Вот что, меня и в самом деле могут искать…
– Кто швырнул ментам компромат на Глаголева? Логун?
– Да.
– Кому, Бортко?
– Выше. Но Бортко в курсе.
– Зачем?
– Глаголев лезет поперек дороги, возможно, там все гораздо запутаннее, и этот его чухонец глядит на сторону… Есть такие подозрения, за белесым хвост еще с Германии…
– Компромат серьезный?
– Левая реализация военного имущества, – Липатов усмехнулся. – Букет собран вонючий, но загвоздка-то в том, что – недоказуемо… Документов нет, а свидетели…
– Хватит об этом. Следующий ход Беса?
– Наезжать на вас до упора, пока нет Логуна.
– Чем его держит Логун? Ну!
– Обещал поделиться…
Данил наклонился к нему, приблизил лицо:
– Чем? Рвать буду клочьями! Чем делиться? Кладом?
– Да.
– Громче! Полным ответом! Что Логун обещал Бесу?
– Поделиться кладом…
– Где клад?
– Не знаю. У меня такое впечатление, что и Логун не знает точно. А знать ему хочется… Не из одного рвения гонялся за Буддами…
– Это в Шантарской области?
– Скорее в Байкальской.
– И его еще не взяли?
– Во всяком случае, не вывезли…
– Когда вернется Логун?
– Дня через три.
– Что знают о нем в ФСБ?
– Что он разрабатывает здешних мафиози.
– Беса или?
– И Беса, и вас.
– Помогают?
– С превеликим скрипом. Поят чайком, но дело не движется.
– А у ментов он светился?
– Нет.
– Кто привез сюда Есаула, вы?
– Да.
– Если в ментуре вы не светились, как же выцарапывали Есаула из СИЗО?
– Это по-левому. Через каналы Беса.
– Он что, и в самом деле намерен делиться с Бесом? Логун, я имею в виду?
– Не задавайте идиотских вопросов. Такие вещи решают наверху. А для них Бес – не более чем использованный презерватив.
– Логуну сообщат о том, что с вами стряслось?
– Кто? – поморщился Липатов. – Беса он на свои байкальские связи не выводит…
– А связи у него там хорошие?
– Да, ему передали кого-то москвичи…
– Вас будут искать местные сослуживцы?
– Вряд ли.
– Где Спаровский?
– Не знаю. Где-то в бегах.
– А Юлия?
– Аналогично.
– Елагиных что, убрали?
– Не знаю, это шло мимо нас, в столице своя группа…
– Где клад?
– Я же говорил уже…
– Что он такое, этот клад?
– Золото. Подробностей не знаю. Но много…
– А Логун знает?
– Мне он не докладывал…
Разговор стал чуточку терять темп – Данил, в принципе, узнал кое-что полезное, а для вдумчивой разработки не время и не место. Для этого есть эскулап, а у эскулапа – препаратики. Да и этот оглоед, чего доброго, и впрямь кровью истечет…
– Играем честно, – сказал он. – Сейчас поедем в город, устроим вам и врача, и койку с пайкой. Только по дороге не дергаться, а то получится неопознанный труп…
– Может, вам бросить это дело? – спросил вдруг Липатов.
Данил коротко, зло хохотнул.
– Я серьезно. По-моему, в игре о-очень большие люди…
– Как говорит один мой знакомый цыган, даже большим ртом надо откусывать понемножку, а то подавишься…
Глава пятая
Визиты по-шантарски
– И все-таки, простите, ничего вы мне этим не доказали, – покачал головой Каретников, бывший майор КГБ, а ныне – начальник контрразведки АО «Интеркрайт», выключил диктофон, отодвинул. – Те же общие фразы. Ничего он толком не знает, ваш Липатов. Пешка. В конце концов они тоже могут поверить в обманку…
Данил усмехнулся:
– Помните, что такое катахреза?
– Да. Сочетание логически несовместимых понятий.
– Вот у вас и получается катахреза, – сказал Данил. – Либо Логун, а с ним и Липатов попались на обманку, либо Липатов м а л о з н а е т. Не совмещается.
– Да, верно. Голова забита сегодняшним взрывом… Куда вы его дели?
– В «кремлевку», – ухмыльнулся Данил. – Пулю Николаша уже вынул с присущим ему мастерством, глядишь, через сутки попробуем кое-какую химию, после которой трудно врать…
– А он у вас не сдохнет? – напрямую спросил Каретников. – Дело тонкое…
– Ну, я в Николашу верю, – сказал Данил… – Максим, вы догадываетесь что ложится на ваши хрупкие плечи вдобавок ко всем заботам?
– Еще бы, – уныло сказал Каретников. – Разработка местного управления ФКГЗ, кошке ясно… Но…
– Это не погоня за мифическим кладом, – сказал Данил. – Это вполне закономерные контрразведывательные мероприятия. Коли уж к нам приклеились ребятки из оттуда, мы просто обязаны принять должные меры…
– Я понимаю. Будет сделано.
– Как по-вашему, он не врет насчет тактики «одинокого волка»?
– По-моему, нет, – сказал Каретников. – Тактика выгоднейшая. Местное управление обязано не удивляться любым их курбетам – все покрывается магическими словами «оперативная разработка». А люди, используемые вслепую, гораздо надежнее, если вдуматься. Боевик с автоматом может дрогнуть, испугаться, передумать, напиться, проболтаться… Зато непосвященный солдатик, которому показали на вас пальцем и рявкнули: «фойер!», без всяких колебаний сделает из вас сито в мелкую дырочку и будет ждать медали.
– Вот и у меня мысли идут тем же зигзагом… – проворчал Данил. – В конце-то концов, есть клад или нет, кровь из нас пьют давно и всерьез. И все же… Это не а п п а р а т.
– Да уж, – кивнул Каретников. – Вы, извините, некоторых нюансов не замечаете, потому что четверть века проболтались западнее Урала, а я как был чалдоном, так и остался. Это типично московский стиль: самоуверенная, развязная и заносчивая столичная шпана, свято полагающая, что здесь обитают папуасы, с которыми можно не церемониться.
– Оставьте «шовинизьму», – сказал Данил. – Между прочим, действует эта шпана вполне профессионально. Единственный провал у них потому и произошел, что связались с нашими папуасами, и «махновцами»…
– Все равно. Я о п а х а н е. Собственно, его психологический портрет можно составить уже сейчас. Облечен властью и располагает определенными средствами. Но серьезных аналитиков при нем нет, одни оперативники. Сам, можно утверждать со всей непреложностью, в прошлом к спецслужбам отношения не имел. Византийская хитрость политикана.
– По таким приметам искать его в столице – дело дохлое, – сказал Данил. – Их там навалом… византийцев. И если…
Зазвонил телефон – его личный номер, выходивший на город в обход Митрадоры.
– Ну вот, пожалуйста, – сказал он, повесив трубку через минуту. – Это Дервиш.
– Межгород?
– Нет. Он в аэропорту. Только что прилетел. Какой там найдется подходящий рейс?
Каретников поднял глаза к потолку, пошевелил губами:
– Дехлевийский.
– Ага, – сказал Данил. – Значит, он шел через Туркестан, Дехлеви – это бывший… Ну да. Видите, а вы отрицали «иранский след».
– Я просто не нашел доказательств… Высылать машину?
– Нет, он возьмет такси. Слежки нет. Толковый малый, доберется сам. Очень интересно… Коли уж предположить…
– Слышите?
– Что? – не понял Данил.
– Какому дураку пришло в голову гнать технику через…
Каретников вскочил, бросился к окну. Данил подошел следом.
Грохот и лязг надвигались. Метрах в четырехстах отсюда заканчивалась улица, нацеленная, словно подзорная труба, на площадь в форме треугольника с обрезанной вершиной (на месте вершины и располагался особняк). С машинами происходило что-то странное – две выскочили на тротуар, другие останавливались. Из одной даже выпрыгнули люди и припустили прочь…
Потом показался танк, казавшийся еще ниже из-за отсутствия башни, темно-зеленый, широкий. Уродуя асфальт, он прополз по осевой на красный свет (теперь от него шарахались машины, двинувшиеся было на зеленый перпендикулярно улочке), левая гусеница замерла на миг, он развернулся градусов на двадцать. Оплошавший белый микроавтобус пошел юзом, врезался в торцы траков… Даже сюда донесся скрежет металла. Микроавтобус, вихляя, припустил прочь – с жуткой вмятиной в боку, выбитыми напрочь стеклами. Данил оцепенело смотрел, как танк, окутанный чадными клубами черного дыма, дернулся еще левее, тронулся с места, как росла по обе стороны площади пробка, мешанина из машин, остановившихся и тех, что попытались выйти из потока на полном ходу, но застряли, втыкаясь друг в друга, усыпая асфальт битым стеклом.
Такого он еще в Шантарске не видел, даже того шутника из ДОСААФ, купившего списанный БТР и попытавшегося рассекать на нем по городу, гаишники моментально отловили на окраине и конфисковали «коробочку»…
Над дверью взвыла сирена, сам собой включился динамик и металлически загремел записанный на пленку голос коменданта:
– Общая тревога, общая тревога! Всем спуститься в подвал согласно «Красному варианту», согласно «Красному варианту»! Общая тревога!
У Каретникова зачем-то очутился в руке пистолет. Данил, опомнившись, рванулся к столу и нажал красную кнопку. На его этаже рявкнула своя, особая сирена. Он уже видел, что танк, громыхая и лязгая, надвигается прямо на особняк, идет к нему по четкой прямой, козырек переднего люка поднят, оттуда торчит оскалившаяся в идиотской ухмылке голова в черном шлемофоне, а в идеально круглой дыре, образовавшейся после снятия башни, высятся, словно нелепые бюсты, с полдюжины торсов в черных кожанках. Они орали, свистели, в полном восторге и хмельной безнаказанности; за ревом дизеля, конечно, не слышно было ни звука, но по их азартно-возбужденным лицам все ясно и так, да и знакомые морды говорят сами за себя…
Данил усмехнулся:
– Помните, что такое катахреза?
– Да. Сочетание логически несовместимых понятий.
– Вот у вас и получается катахреза, – сказал Данил. – Либо Логун, а с ним и Липатов попались на обманку, либо Липатов м а л о з н а е т. Не совмещается.
– Да, верно. Голова забита сегодняшним взрывом… Куда вы его дели?
– В «кремлевку», – ухмыльнулся Данил. – Пулю Николаша уже вынул с присущим ему мастерством, глядишь, через сутки попробуем кое-какую химию, после которой трудно врать…
– А он у вас не сдохнет? – напрямую спросил Каретников. – Дело тонкое…
– Ну, я в Николашу верю, – сказал Данил… – Максим, вы догадываетесь что ложится на ваши хрупкие плечи вдобавок ко всем заботам?
– Еще бы, – уныло сказал Каретников. – Разработка местного управления ФКГЗ, кошке ясно… Но…
– Это не погоня за мифическим кладом, – сказал Данил. – Это вполне закономерные контрразведывательные мероприятия. Коли уж к нам приклеились ребятки из оттуда, мы просто обязаны принять должные меры…
– Я понимаю. Будет сделано.
– Как по-вашему, он не врет насчет тактики «одинокого волка»?
– По-моему, нет, – сказал Каретников. – Тактика выгоднейшая. Местное управление обязано не удивляться любым их курбетам – все покрывается магическими словами «оперативная разработка». А люди, используемые вслепую, гораздо надежнее, если вдуматься. Боевик с автоматом может дрогнуть, испугаться, передумать, напиться, проболтаться… Зато непосвященный солдатик, которому показали на вас пальцем и рявкнули: «фойер!», без всяких колебаний сделает из вас сито в мелкую дырочку и будет ждать медали.
– Вот и у меня мысли идут тем же зигзагом… – проворчал Данил. – В конце-то концов, есть клад или нет, кровь из нас пьют давно и всерьез. И все же… Это не а п п а р а т.
– Да уж, – кивнул Каретников. – Вы, извините, некоторых нюансов не замечаете, потому что четверть века проболтались западнее Урала, а я как был чалдоном, так и остался. Это типично московский стиль: самоуверенная, развязная и заносчивая столичная шпана, свято полагающая, что здесь обитают папуасы, с которыми можно не церемониться.
– Оставьте «шовинизьму», – сказал Данил. – Между прочим, действует эта шпана вполне профессионально. Единственный провал у них потому и произошел, что связались с нашими папуасами, и «махновцами»…
– Все равно. Я о п а х а н е. Собственно, его психологический портрет можно составить уже сейчас. Облечен властью и располагает определенными средствами. Но серьезных аналитиков при нем нет, одни оперативники. Сам, можно утверждать со всей непреложностью, в прошлом к спецслужбам отношения не имел. Византийская хитрость политикана.
– По таким приметам искать его в столице – дело дохлое, – сказал Данил. – Их там навалом… византийцев. И если…
Зазвонил телефон – его личный номер, выходивший на город в обход Митрадоры.
– Ну вот, пожалуйста, – сказал он, повесив трубку через минуту. – Это Дервиш.
– Межгород?
– Нет. Он в аэропорту. Только что прилетел. Какой там найдется подходящий рейс?
Каретников поднял глаза к потолку, пошевелил губами:
– Дехлевийский.
– Ага, – сказал Данил. – Значит, он шел через Туркестан, Дехлеви – это бывший… Ну да. Видите, а вы отрицали «иранский след».
– Я просто не нашел доказательств… Высылать машину?
– Нет, он возьмет такси. Слежки нет. Толковый малый, доберется сам. Очень интересно… Коли уж предположить…
– Слышите?
– Что? – не понял Данил.
– Какому дураку пришло в голову гнать технику через…
Каретников вскочил, бросился к окну. Данил подошел следом.
Грохот и лязг надвигались. Метрах в четырехстах отсюда заканчивалась улица, нацеленная, словно подзорная труба, на площадь в форме треугольника с обрезанной вершиной (на месте вершины и располагался особняк). С машинами происходило что-то странное – две выскочили на тротуар, другие останавливались. Из одной даже выпрыгнули люди и припустили прочь…
Потом показался танк, казавшийся еще ниже из-за отсутствия башни, темно-зеленый, широкий. Уродуя асфальт, он прополз по осевой на красный свет (теперь от него шарахались машины, двинувшиеся было на зеленый перпендикулярно улочке), левая гусеница замерла на миг, он развернулся градусов на двадцать. Оплошавший белый микроавтобус пошел юзом, врезался в торцы траков… Даже сюда донесся скрежет металла. Микроавтобус, вихляя, припустил прочь – с жуткой вмятиной в боку, выбитыми напрочь стеклами. Данил оцепенело смотрел, как танк, окутанный чадными клубами черного дыма, дернулся еще левее, тронулся с места, как росла по обе стороны площади пробка, мешанина из машин, остановившихся и тех, что попытались выйти из потока на полном ходу, но застряли, втыкаясь друг в друга, усыпая асфальт битым стеклом.
Такого он еще в Шантарске не видел, даже того шутника из ДОСААФ, купившего списанный БТР и попытавшегося рассекать на нем по городу, гаишники моментально отловили на окраине и конфисковали «коробочку»…
Над дверью взвыла сирена, сам собой включился динамик и металлически загремел записанный на пленку голос коменданта:
– Общая тревога, общая тревога! Всем спуститься в подвал согласно «Красному варианту», согласно «Красному варианту»! Общая тревога!
У Каретникова зачем-то очутился в руке пистолет. Данил, опомнившись, рванулся к столу и нажал красную кнопку. На его этаже рявкнула своя, особая сирена. Он уже видел, что танк, громыхая и лязгая, надвигается прямо на особняк, идет к нему по четкой прямой, козырек переднего люка поднят, оттуда торчит оскалившаяся в идиотской ухмылке голова в черном шлемофоне, а в идеально круглой дыре, образовавшейся после снятия башни, высятся, словно нелепые бюсты, с полдюжины торсов в черных кожанках. Они орали, свистели, в полном восторге и хмельной безнаказанности; за ревом дизеля, конечно, не слышно было ни звука, но по их азартно-возбужденным лицам все ясно и так, да и знакомые морды говорят сами за себя…