Страница:
Он взял сигарету из вежливости, хотя у него были свои, покрепче.
– А где вы живете? – Борис чиркнул колесиком зажигалки. – Впрочем, не важно, домой вам нельзя…
– Почему? Ах, да… Так что же делать?
– Возвращаться к нашим баранам. Обменяемся впечатлениями и вместе решим…
– Давайте. – Ольга привычным жестом поправила прическу. – Только чтобы не возникало недоразумений, начну я, ладно?
– Наши желания совпадают.
– Зовут меня Ольга, фамилия Иллерецкая. Мне двадцать восемь лет, и я окончила архитектурный институт. Родители эмигрировали в Канаду, пишут редко, я им – еще реже. Живу одна, в маленькой квартирке, она же мастерская. Курю, могу и выпить, но не люблю компаний. Выставку помог организовать известный художник Павел Петрович Родзянко, привлек спонсоров. Вот и все, честное слово.
– Все? – Борис взглянул на девушку сквозь облако сигаретного дыма.
– Да.
– И вы не были на даче покойного профессора Калужского во время перестрелки?
– Нет. Господи, как же мне убедить вас?! Градов с минуту молчал.
– Тогда это просто фантастическое совпадение, – сказал он наконец. – Понимаете, я видел вас там… Я стоял внизу с пистолетом, и вы натолкнулись на меня. Кажется, вы собирались меня вырубить. Стойка карате… или как это называется?
– Карате? Я никогда не занималась спортом, даже зарядку не делаю.
– Потом выскочил парень с автоматом, начал палить, – продолжал Борис. – Я выстрелил… И попал… Потом приехала милиция, и я потерял вас… Ольга, может ли сходство между двумя женщинами быть абсолютным, наиполнейшим, вплоть до родинки?
– Не знаю. – Огонек сигареты Иллерецкой описал в воздухе дугу, похожую на вопросительный знак. – Бывают же шоу двойников.
– Гм… Ну хорошо, допустим, хотя… Допустим, что я принял вас за другую. Я увидел вас по телевизору и решил, что вы – это она. Но вам-то от этого не легче! Те ребята тоже могли смотреть телевизор. Охотясь за ней, они вышли на вас. А люди они серьезные…
– Но кто они?… И кто вы?
– Кто они? – Борис отбросил окурок и достал свою сигарету. – Хотел бы я знать. То есть кое-что мне известно, а кое о чем я догадываюсь. Как и вы, я по уши влип в пренеприятную историю. Меня тоже принимают за другого.
– Смахивает на водевиль.
– Водевиль? Скорее кровавый бифштекс. Ладно, попробую рассказать, как сумею… Я Борис Градов…
– Градов? Борис Градов с «Золотого века»? Борис скорчил кислую гримасу.
– Вы слушаете эту дрянь?
– Когда работаю, приемник всегда включен. А я – то не могла вспомнить, откуда мне знаком ваш голос!
– Забудьте. Это в прошлом. Так вот, все завертелось, когда я купил компьютер…
Борис обстоятельно, стараясь не растекаться мыслию по древу, поведал девушке обо всем, что с ним стряслось с момента покупки компьютера до их встречи на выставке. Иллерецкая слушала с неослабным вниманием, а когда он закончил, воздержалась от комментариев типа «ну и ну» или «это невероятно». Она задала довольно неожиданный вопрос:
– Значит, вы убивали людей? Борис оторопел.
– Да… Я убил двоих. Пистолет у меня с собой. Показать?
– Покажите.
Борис глянул по сторонам – ни души. Он вытащил из кармана «ТТ» и вручил девушке. Ольга взвесила оружие на ладони.
– Я верю вам, – кивнула она.
Градов спрятал пистолет.
– Хорошо, что верите. Теперь насущная проблема: как нам быть? Прежде всего, нам нужна квартира.
– А квартира вашего друга?
– Там опасно. Рано или поздно они…
– Да, но у меня и того нет.
– Разве у вас нет друзей, которые могли бы…
– Пустить нас на постой? Есть, конечно. Но я ни за что не стану подвергать их риску. Вы и я – живые мишени. И если нам суждено умереть, зачем прихватывать с собой попутчиков?
Борис пристально посмотрел на Иллерецкую.
– Неплохо сказано.
– Так что, идем?
– Пошли. Но мне ужасно надоело метро. Деньги на такси у тебя есть? Тут недалеко, много не надо.
– Мы перешли на «ты»? – улыбнулась девушка.
– Почему бы и нет? Или две живые мишени не обойдутся без церемоний?
Иллерецкая снова улыбнулась.
– О'кей, ди-джей.
– Никогда не называй меня так.
– Договорились. А деньги есть.
Они поймали такси и вскоре подкатили к дому Андрея Мезенцева.
– Я пойду первым, – заявил Борис.
Ольга заглянула в его глаза и кивнула. С пистолетом в руке Борис поднялся по лестнице. Позвонил несколько раз, открыл дверь и быстро обошел комнаты, готовый стрелять при первом же подозрительном шорохе.
Убедившись, что все в порядке, он выглянул на площадку и позвал:
– Оля! Заходи!
Девушка взбежала по ступенькам.
– А здесь уютно, – заметила она, оглядевшись.
– Так же уютно, как у чертей на сковородке, – скривился Борис. – Только под нашей сковородкой еще не развели костер.
– Не паникуй. – Ольга прошла в кухню и занялась досмотром холодильника и шкафов. – Фу, везде одни консервы. Но я могла бы пожарить картошку.
– Ты умеешь?
– А что тут уметь? Бери нож…
– Погоди, – Борис подсел к столу, – мы потеряем лишний час, а значит, подарим его им.
– Ты собираешься предпринять что-то немедленно?
– Если бы я знал что…
Иллерецкая открыла банку консервов, окончательно похоронив идею о картошке.
– Проголодалась, – извиняющимся тоном сказала она. – Борис, а где твоя знаменитая дискета?
– Со мной. Она всегда со мной.
– Ты не пробовал подбирать пароль?
– Подбирать? – удивился Борис. – Знаешь, если миллиард обезьян будут колотить по клавишам пишущих машинок миллиард лет, одна из них напишет «Войну и мир». Жаль, что мы не можем столько ждать.
– Да, но нам не нужна «Война и мир», нужно только слово… В какой директории находился этот файл?
– «Египет».
– Так и попробуй слово «Египет».
Борис вытащил дискету из кармана рубашки, покрутил ее в руках.
– Ты думаешь, так просто? Тоже мне, секрет… Отставив банку, Иллерецкая водрузила локти на стол и подперла ладонями щеки.
– Но ведь надо попытаться. Любопытно, с какой целью профессор закрыл файл? Предполагал, что информацию могут похитить?
– Не обязательно. Может быть, он сделал какое-то открытие, от которого прыгал до потолка, и не хотел, чтобы до поры до времени в файл кто-то заглядывал. Да и вряд ли профессор рассчитывал вечно хранить файл на винчестере. Потом он перенес бы его на дискету, чтобы как-то воспользоваться им, вот и позаботился заранее. Мало ли что. Коллеги там, соперничество, научный приоритет.
– Зачем твоему Беку научное открытие? Нет, тут что-то другое.
Борис поднялся и направился в комнату. Иллерецкая последовала за ним. Включив компьютер, Борис вставил дискету и ввел с клавиатуры слово «Египет» в английской орфографии, потом в русской.
– Неправильно, – вздохнула девушка.
– Разумеется.
– Попробуй его фамилию.
– Подожди, как это будет… – Борис взял авторучку и нацарапал на старой газете «KALUZHSKY», затем набрал на клавиатуре. – Не получается. Теперь по-русски… Снова ноль. Да нет, Оля, ерунда все это. Ты хорошо разбираешься в компьютерных делах?
– Увлекалась одно время в институте, но многое забыла. Да и устарели порядком мои знания.
– Скажи, а пароль можно как-нибудь обойти? Существует в принципе такой способ?
Иллерецкая размышляла с полминуты.
– Ну, думаю, если только… Ведь число знаков в пароле, а значит, и число их комбинаций ограниченно, так? И если перебрать все…
– Миллиард обезьян миллиард лет?
– Да, вручную. А на суперкомпьютере со специальной программой? А может, и другие способы есть. Но не у нас с тобой. Наверное, если бы дискета попала к людям, у которых…
Ее прервал звонок в дверь. Ольга и Борис на мгновение окаменели. Рука Градова потянулась к пистолету.
– Кто это? – шепнула Ольга.
– Мезенцев отдал мне свой ключ. Не знаю, есть ли у него запасной. Вдруг он возвратился раньше? Я спрошу.
– А если это не он?
Градов выхватил дискету из дисковода, сунул в карман джинсов Иллерецкой.
– Быстро на кухню, открой окно. Справа – пожарная лестница. В случае чего сразу делай ноги. Место встречи – у памятника Маяковскому, каждый день в десять утра. Ночуй где хочешь, хоть в парке, хоть на вокзале, но не дома. Все поняла?
– Я без тебя не уйду.
– Со мной все будет в порядке. Бегом на кухню!
Звонок повторился – долгий, настойчивый. Затем прозвучали три коротких звонка, три длинных и снова три коротких. Сигнал бедствия, SOS?!
Подтолкнув девушку в сторону кухни, Борис выбрался в прихожую, прижимаясь к стене, – еще засадят автоматную очередь через дверь. Едва ли люди Бека станут его убивать, но ведь неизвестно, кто там за дверью.
– Кто?! – выкрикнул Борис фальцетом.
К его крайнему изумлению, послышался женский голос.
– Мне нужно видеть Ольгу Иллерецкую. Я знаю, что она здесь.
– А зачем вам Ольга?
– Вы поймете, как только откроете дверь.
– Я не открою.
– Это я убила киллера в Варсонофьевском. А вы спасли меня на даче Калужского, спрятали в сарае. Потом заходили туда перед приездом милиции. Вы сказали «я сматываю удочки»…
– Верно! – выпалил Борис. – Это вы…
– Открывайте же!
– Вы одна? – Борису пришло в голову, что девушку могли схватить боевики Бека и теперь используют как отмычку. А не хитрость ли все это, не с ними ли она, не их ли шпионка? Нет, тогда не убежала бы от Бориса на даче.
– Если я скажу, что одна, вы поверите? Не заставляйте меня торчать на площадке!
«Действительно, – подумал Борис, – любые ее слова – не доказательство. Не спуститься ли во двор по пожарной лестнице? Обогнуть дом, разведать обстановку у подъезда… Но пожарная лестница хороша для бегства, да и то если они не поставили возле нее пост. Пользоваться ею для рекогносцировки рискованно, увидят соседи – вызовут милицию. Только этого не хватает для полного счастья».
Борис бесшумно открыл замок и отступил в комнату. Стискивая рукоятку нацеленного на дверь пистолета, он крикнул:
– Входите!
Дверь распахнулась. В прихожую вошла девушка с большой сумкой. Она была одна, и Борис опустил пистолет.
Он был подготовлен к тому, что увидит, и все же не мог не поразиться абсолютному сходству вошедшей с Ольгой Иллерецкой.
В проеме кухонной двери появилась Ольга.
– Здравствуй, сестра, – сказала гостья.
– Это невозможно, – прошептала в изумлении Ольга. – Да, вот теперь я понимаю тебя, Борис…
– Меня зовут Таня, – представилась девушка, запирая дверь. – А вы Борис, очень приятно.
– Таня Иллерецкая?
– Ну… – Девушка замялась. – В каком-то смысле.
– Что это значит?
– Я устала, хочу отдохнуть. – Она поставила на пол сумку, в которой что-то глухо звякнуло, прошла в комнату и села на диван.
– Но Таня… – пробормотала Ольга, еще не оправившаяся от потрясения. – У меня нет и не может быть никаких сестер. Борис рассказал мне, как перепутал нас, и я предполагала, что мы… похожи, да, очень похожи, но это… Вы – зеркальное отражение.
– Более того, – сказала Таня, – у нас одинаковые отпечатки пальцев.
– Что?!
– Отпечатки пальцев, прикус зубов, рисунок радужной оболочки глаз, не говоря уж о группе крови.
Ольга упала в кресло, с трудом выудила сигарету из пачки.
– Таня, объясните хоть что-нибудь… Я вижу, что мы, как один человек, но…
– Я не человек.
– То есть?.. – изумилась Иллерецкая.
– Я результат эксперимента профессора Колесникова. Не смотрите на меня так! Чуть позже вы поймете, а пока дайте поесть.
16
– А где вы живете? – Борис чиркнул колесиком зажигалки. – Впрочем, не важно, домой вам нельзя…
– Почему? Ах, да… Так что же делать?
– Возвращаться к нашим баранам. Обменяемся впечатлениями и вместе решим…
– Давайте. – Ольга привычным жестом поправила прическу. – Только чтобы не возникало недоразумений, начну я, ладно?
– Наши желания совпадают.
– Зовут меня Ольга, фамилия Иллерецкая. Мне двадцать восемь лет, и я окончила архитектурный институт. Родители эмигрировали в Канаду, пишут редко, я им – еще реже. Живу одна, в маленькой квартирке, она же мастерская. Курю, могу и выпить, но не люблю компаний. Выставку помог организовать известный художник Павел Петрович Родзянко, привлек спонсоров. Вот и все, честное слово.
– Все? – Борис взглянул на девушку сквозь облако сигаретного дыма.
– Да.
– И вы не были на даче покойного профессора Калужского во время перестрелки?
– Нет. Господи, как же мне убедить вас?! Градов с минуту молчал.
– Тогда это просто фантастическое совпадение, – сказал он наконец. – Понимаете, я видел вас там… Я стоял внизу с пистолетом, и вы натолкнулись на меня. Кажется, вы собирались меня вырубить. Стойка карате… или как это называется?
– Карате? Я никогда не занималась спортом, даже зарядку не делаю.
– Потом выскочил парень с автоматом, начал палить, – продолжал Борис. – Я выстрелил… И попал… Потом приехала милиция, и я потерял вас… Ольга, может ли сходство между двумя женщинами быть абсолютным, наиполнейшим, вплоть до родинки?
– Не знаю. – Огонек сигареты Иллерецкой описал в воздухе дугу, похожую на вопросительный знак. – Бывают же шоу двойников.
– Гм… Ну хорошо, допустим, хотя… Допустим, что я принял вас за другую. Я увидел вас по телевизору и решил, что вы – это она. Но вам-то от этого не легче! Те ребята тоже могли смотреть телевизор. Охотясь за ней, они вышли на вас. А люди они серьезные…
– Но кто они?… И кто вы?
– Кто они? – Борис отбросил окурок и достал свою сигарету. – Хотел бы я знать. То есть кое-что мне известно, а кое о чем я догадываюсь. Как и вы, я по уши влип в пренеприятную историю. Меня тоже принимают за другого.
– Смахивает на водевиль.
– Водевиль? Скорее кровавый бифштекс. Ладно, попробую рассказать, как сумею… Я Борис Градов…
– Градов? Борис Градов с «Золотого века»? Борис скорчил кислую гримасу.
– Вы слушаете эту дрянь?
– Когда работаю, приемник всегда включен. А я – то не могла вспомнить, откуда мне знаком ваш голос!
– Забудьте. Это в прошлом. Так вот, все завертелось, когда я купил компьютер…
Борис обстоятельно, стараясь не растекаться мыслию по древу, поведал девушке обо всем, что с ним стряслось с момента покупки компьютера до их встречи на выставке. Иллерецкая слушала с неослабным вниманием, а когда он закончил, воздержалась от комментариев типа «ну и ну» или «это невероятно». Она задала довольно неожиданный вопрос:
– Значит, вы убивали людей? Борис оторопел.
– Да… Я убил двоих. Пистолет у меня с собой. Показать?
– Покажите.
Борис глянул по сторонам – ни души. Он вытащил из кармана «ТТ» и вручил девушке. Ольга взвесила оружие на ладони.
– Я верю вам, – кивнула она.
Градов спрятал пистолет.
– Хорошо, что верите. Теперь насущная проблема: как нам быть? Прежде всего, нам нужна квартира.
– А квартира вашего друга?
– Там опасно. Рано или поздно они…
– Да, но у меня и того нет.
– Разве у вас нет друзей, которые могли бы…
– Пустить нас на постой? Есть, конечно. Но я ни за что не стану подвергать их риску. Вы и я – живые мишени. И если нам суждено умереть, зачем прихватывать с собой попутчиков?
Борис пристально посмотрел на Иллерецкую.
– Неплохо сказано.
– Так что, идем?
– Пошли. Но мне ужасно надоело метро. Деньги на такси у тебя есть? Тут недалеко, много не надо.
– Мы перешли на «ты»? – улыбнулась девушка.
– Почему бы и нет? Или две живые мишени не обойдутся без церемоний?
Иллерецкая снова улыбнулась.
– О'кей, ди-джей.
– Никогда не называй меня так.
– Договорились. А деньги есть.
Они поймали такси и вскоре подкатили к дому Андрея Мезенцева.
– Я пойду первым, – заявил Борис.
Ольга заглянула в его глаза и кивнула. С пистолетом в руке Борис поднялся по лестнице. Позвонил несколько раз, открыл дверь и быстро обошел комнаты, готовый стрелять при первом же подозрительном шорохе.
Убедившись, что все в порядке, он выглянул на площадку и позвал:
– Оля! Заходи!
Девушка взбежала по ступенькам.
– А здесь уютно, – заметила она, оглядевшись.
– Так же уютно, как у чертей на сковородке, – скривился Борис. – Только под нашей сковородкой еще не развели костер.
– Не паникуй. – Ольга прошла в кухню и занялась досмотром холодильника и шкафов. – Фу, везде одни консервы. Но я могла бы пожарить картошку.
– Ты умеешь?
– А что тут уметь? Бери нож…
– Погоди, – Борис подсел к столу, – мы потеряем лишний час, а значит, подарим его им.
– Ты собираешься предпринять что-то немедленно?
– Если бы я знал что…
Иллерецкая открыла банку консервов, окончательно похоронив идею о картошке.
– Проголодалась, – извиняющимся тоном сказала она. – Борис, а где твоя знаменитая дискета?
– Со мной. Она всегда со мной.
– Ты не пробовал подбирать пароль?
– Подбирать? – удивился Борис. – Знаешь, если миллиард обезьян будут колотить по клавишам пишущих машинок миллиард лет, одна из них напишет «Войну и мир». Жаль, что мы не можем столько ждать.
– Да, но нам не нужна «Война и мир», нужно только слово… В какой директории находился этот файл?
– «Египет».
– Так и попробуй слово «Египет».
Борис вытащил дискету из кармана рубашки, покрутил ее в руках.
– Ты думаешь, так просто? Тоже мне, секрет… Отставив банку, Иллерецкая водрузила локти на стол и подперла ладонями щеки.
– Но ведь надо попытаться. Любопытно, с какой целью профессор закрыл файл? Предполагал, что информацию могут похитить?
– Не обязательно. Может быть, он сделал какое-то открытие, от которого прыгал до потолка, и не хотел, чтобы до поры до времени в файл кто-то заглядывал. Да и вряд ли профессор рассчитывал вечно хранить файл на винчестере. Потом он перенес бы его на дискету, чтобы как-то воспользоваться им, вот и позаботился заранее. Мало ли что. Коллеги там, соперничество, научный приоритет.
– Зачем твоему Беку научное открытие? Нет, тут что-то другое.
Борис поднялся и направился в комнату. Иллерецкая последовала за ним. Включив компьютер, Борис вставил дискету и ввел с клавиатуры слово «Египет» в английской орфографии, потом в русской.
– Неправильно, – вздохнула девушка.
– Разумеется.
– Попробуй его фамилию.
– Подожди, как это будет… – Борис взял авторучку и нацарапал на старой газете «KALUZHSKY», затем набрал на клавиатуре. – Не получается. Теперь по-русски… Снова ноль. Да нет, Оля, ерунда все это. Ты хорошо разбираешься в компьютерных делах?
– Увлекалась одно время в институте, но многое забыла. Да и устарели порядком мои знания.
– Скажи, а пароль можно как-нибудь обойти? Существует в принципе такой способ?
Иллерецкая размышляла с полминуты.
– Ну, думаю, если только… Ведь число знаков в пароле, а значит, и число их комбинаций ограниченно, так? И если перебрать все…
– Миллиард обезьян миллиард лет?
– Да, вручную. А на суперкомпьютере со специальной программой? А может, и другие способы есть. Но не у нас с тобой. Наверное, если бы дискета попала к людям, у которых…
Ее прервал звонок в дверь. Ольга и Борис на мгновение окаменели. Рука Градова потянулась к пистолету.
– Кто это? – шепнула Ольга.
– Мезенцев отдал мне свой ключ. Не знаю, есть ли у него запасной. Вдруг он возвратился раньше? Я спрошу.
– А если это не он?
Градов выхватил дискету из дисковода, сунул в карман джинсов Иллерецкой.
– Быстро на кухню, открой окно. Справа – пожарная лестница. В случае чего сразу делай ноги. Место встречи – у памятника Маяковскому, каждый день в десять утра. Ночуй где хочешь, хоть в парке, хоть на вокзале, но не дома. Все поняла?
– Я без тебя не уйду.
– Со мной все будет в порядке. Бегом на кухню!
Звонок повторился – долгий, настойчивый. Затем прозвучали три коротких звонка, три длинных и снова три коротких. Сигнал бедствия, SOS?!
Подтолкнув девушку в сторону кухни, Борис выбрался в прихожую, прижимаясь к стене, – еще засадят автоматную очередь через дверь. Едва ли люди Бека станут его убивать, но ведь неизвестно, кто там за дверью.
– Кто?! – выкрикнул Борис фальцетом.
К его крайнему изумлению, послышался женский голос.
– Мне нужно видеть Ольгу Иллерецкую. Я знаю, что она здесь.
– А зачем вам Ольга?
– Вы поймете, как только откроете дверь.
– Я не открою.
– Это я убила киллера в Варсонофьевском. А вы спасли меня на даче Калужского, спрятали в сарае. Потом заходили туда перед приездом милиции. Вы сказали «я сматываю удочки»…
– Верно! – выпалил Борис. – Это вы…
– Открывайте же!
– Вы одна? – Борису пришло в голову, что девушку могли схватить боевики Бека и теперь используют как отмычку. А не хитрость ли все это, не с ними ли она, не их ли шпионка? Нет, тогда не убежала бы от Бориса на даче.
– Если я скажу, что одна, вы поверите? Не заставляйте меня торчать на площадке!
«Действительно, – подумал Борис, – любые ее слова – не доказательство. Не спуститься ли во двор по пожарной лестнице? Обогнуть дом, разведать обстановку у подъезда… Но пожарная лестница хороша для бегства, да и то если они не поставили возле нее пост. Пользоваться ею для рекогносцировки рискованно, увидят соседи – вызовут милицию. Только этого не хватает для полного счастья».
Борис бесшумно открыл замок и отступил в комнату. Стискивая рукоятку нацеленного на дверь пистолета, он крикнул:
– Входите!
Дверь распахнулась. В прихожую вошла девушка с большой сумкой. Она была одна, и Борис опустил пистолет.
Он был подготовлен к тому, что увидит, и все же не мог не поразиться абсолютному сходству вошедшей с Ольгой Иллерецкой.
В проеме кухонной двери появилась Ольга.
– Здравствуй, сестра, – сказала гостья.
– Это невозможно, – прошептала в изумлении Ольга. – Да, вот теперь я понимаю тебя, Борис…
– Меня зовут Таня, – представилась девушка, запирая дверь. – А вы Борис, очень приятно.
– Таня Иллерецкая?
– Ну… – Девушка замялась. – В каком-то смысле.
– Что это значит?
– Я устала, хочу отдохнуть. – Она поставила на пол сумку, в которой что-то глухо звякнуло, прошла в комнату и села на диван.
– Но Таня… – пробормотала Ольга, еще не оправившаяся от потрясения. – У меня нет и не может быть никаких сестер. Борис рассказал мне, как перепутал нас, и я предполагала, что мы… похожи, да, очень похожи, но это… Вы – зеркальное отражение.
– Более того, – сказала Таня, – у нас одинаковые отпечатки пальцев.
– Что?!
– Отпечатки пальцев, прикус зубов, рисунок радужной оболочки глаз, не говоря уж о группе крови.
Ольга упала в кресло, с трудом выудила сигарету из пачки.
– Таня, объясните хоть что-нибудь… Я вижу, что мы, как один человек, но…
– Я не человек.
– То есть?.. – изумилась Иллерецкая.
– Я результат эксперимента профессора Колесникова. Не смотрите на меня так! Чуть позже вы поймете, а пока дайте поесть.
16
– О себе я расскажу вам все, – говорила Таня, с аппетитом уплетая импортные копченые сосиски. – О вас, Оля, я тоже знаю немало, а вот о вас, Борис, – ничего. Я так же не знаю, почему на даче началась перестрелка кто и зачем нападал.
– Но ведь вы, – произнес Борис, – оказались там не случайно?
– Нет, не случайно. Но перестрелка…
– Они приезжали за мной, – проговорил Градов. – Понятия не имею, как вычислили. Это мафия, они гоняются за дискетой с секретным файлом, которая попала ко мне благодаря… Тьфу, какие тут благодарности! В общем, из-за моего дурацкого поведения. Они уверены, что мне известен пароль к файлу. Я сперва думал их разубедить, но потом понял, что, если поверят, убьют сразу.
– А что это за файл? – заинтересовалась Таня. Борис беспомощно пожал плечами.
– Я надеялся выяснить это у вас.
– Значит, за вами ведется большая охота. – Лицо Тани омрачилось. – И они могут явиться сюда?
– Да, в любую минуту. Это квартира моего друга. Хорошо, если они еще не знают о ней, но не исключено, что уже едут.
Таня всплеснула руками.
– А я рассчитывала немного отдохнуть.
– Увы, напрасно.
Таня принесла из прихожей свою сумку, расстегнула молнию.
– Зато у нас есть чем их встретить.
Борис заглянул в сумку и громко присвистнул.
– Ого!
– Чешские автоматы «скорпион», – пояснила Таня, вытаскивая один из автоматов. – Наследство вашей дачной мафии. Патронов, правда, маловато. Оля, вы умеете обращаться с этими штуками?
– Боже упаси.
– Это очень просто. Смотрите. Вот перевод с одиночных выстрелов на очередь, сюда давите пальцем… и все, стреляете.
– В самом деле, просто. – Иллерецкая взяла в руки оружие, прицелилась в стену.
– Но лучше было бы сменить квартиру. Предложения есть?
Ольга и Борис переглянулись, каждый отрицательно покачал головой.
– Жаль. Ну ничего не поделаешь.
– Таня, вы взяли это оружие, – Борис указал на автомат, – не просто же на всякий случай. Значит, и вам приходится от кого-то отбиваться?
– Да, как и вам обоим.
– Самое нелепое положение у меня, – пожаловалась Тане Иллерецкая. – В меня стреляли только потому, что спутали с вами.
– Нет, не поэтому. Хотели убить вас, именно вас.
– О господи! Но за что?
Таня окинула взглядом комнату.
– Кассетный магнитофон найдется?
Из-под стола Градов вытащил пузатую магнитолу.
– Будем слушать музыку? Что предпочитаете – «Супер-трэмп», Эллу Фиццжералд, Баха? Таня вынула из кармана кассету.
– Начнем с этого, чтобы вам было легче усвоить остальное. Запись сделана в Лондоне совсем недавно, двадцать девятого апреля сего года. Беседуют офицер британской разведки Джек Слейд и археолог Дэвид Сэйл. Сведения о содержании этой кассеты я получила из базы данных, из какой – объясню позже.
– Чем дальше в лес, тем больше дров, – нараспев продекламировал Борис. – Британская разведка!
– Беседа на английском языке, – сказала Ольга, – будет для меня трудновата.
– Я буду останавливать и переводить. – Таня вложила кассету в магнитолу, щелкнула кнопкой воспроизведения.
– Не надо меня убеждать, – прозвучал хорошо поставленный голос. – Рассказывайте, а выводы я сделаю сам. Таня перевела и добавила:
– Это говорит Слейд, как ясно из дальнейшего. Вот теперь внимательно. С ответа Сэйла.
Сэйл. Этого я и боюсь. Что же, слушайте. Как вам уже известно от мистера Фаулза, моя специальность – египтология. В этой области нелегко открыть что-то новое, поэтому вы поймете мою радость, когда в каирской лавчонке я приобрел папирус – вероятно, эпохи Тутмоса…
Слейд. Папирус с текстом?
Сэйл (удивленно). Разумеется.
Слейд. Простите мне дилетантские вопросы, их будет еще много. Продолжайте, пожалуйста.
Сэйл. Текст был написан не встречавшейся ранее разновидностью тайнописи. В процессе работы с ним я понял, что имею дело с акромантическим шифром…
Слейд. Что это такое?
Сэйл. Акромантические шифры? Применявшиеся в древности системы неявного сокрытия информации. Строго говоря, это даже не шифр. Скрываемая информация с помощью символического языка, погружаемого в оболочку акромантической конструкции…
Слейд (с иронией). Спасибо, я понял.
Сэйл. Извините. Проще не получается.
Слейд. Не важно.
Сэйл. Вообще-то известно довольно много акромантических текстов, и большинство из них переведены. Но на моем папирусе было нечто совершенно новое. Мне удалось найти ключ, но надпись на папирусе оказалась слишком короткой для исчерпывающего криптографического анализа. Вот если бы в моем распоряжении имелись и другие аналогичные тексты! Проблему помог решить Билл Гловер, мой ассистент. Он связался с археологом-любителем Ричардом Харви, и тот выслал нам в Каир статью из номера «Археологического журнала» 1925 года. В статье, подписанной сэром Джулианом Прендергастом, рассказывалось о найденной в Долине царей гробнице. Об этой гробнице я подробно скажу позже, а сейчас важно то, что утверждал в статье Прендергаст. Он утверждал, что обнаружил каменную плиту с высеченными на ней иероглифами. По ряду признаков я определил, что это, возможно, аналог моего случая.
Слейд. Он обнаружил плиту с похожим текстом?
Сэйл. Это произошло следующим образом. Прендергаст и его помощник Тьери вошли в гробницу и обнаружили, что она разграблена, видимо, еще в древности. Плита с иероглифами загораживала тайник, нишу в стене, откуда Прендергаст и Тьери извлекли бронзовый стилет. Их арабские рабочие, очевидно, решив, что в гробнице могут храниться ценности в других тайниках, проникли туда ночью. Сработала ловушка, и свод гробницы обрушился. Прендергаст и Тьери не стали возобновлять раскопки – то ли из-за нехватки средств, то ли из-за трудоемкости. Стилет они передали в археологический музей в Каире. Вот статья, прочтите…
Слейд. У меня будет время для изучения ваших материалов.
Сэйл. Да, конечно. Итак, я начал раскопки в месте, указанном Прендергастом, и нашел плиту. Теперь мне хватало данных для полного перевода текстов плиты и папируса. Папирус нас интересовать не должен, там содержались сведения о поставках в Египет пленных нубийцев, ливийцев и семитов в качестве рабов. А вот плита…
Слейд (после паузы). Что плита?
Сэйл. Плита и стилет – они взаимосвязаны. На плите был высечен… выражаясь современным языком, дайджест информации, заключенной в стилете. Согласно этому тексту, стилет имел два лезвия – одно было вложено в другое, как в футляр, – покрытых акромантическими знаками и рисунками. Сопоставив особым образом тексты обоих лезвий, можно было прочесть описание технологического процесса…
Слейд. Какого процесса?
Сэйл. Воскрешения фараона.
Слейд (после очень долгой паузы). И с этим вы пришли ко мне? Мой отдел не занимается воскрешением фараонов.
Сэйл. Правильнее называть эта, наверное, генетическим восстановлением.
Слейд. Вроде клонирования? Вы имеете в виду генетическое копирование живых организмов? То, что сделал профессор Йен Уилмат из Рослинского института со знаменитой овечкой Долли?
Сэйл. Нет-нет. Совершенно иной принцип.
Слейд. Тот или иной, но не хотите ли вы сказать, что древние египтяне осуществляли генетическое копирование людей?
Сэйл. Совершенно верно.
Слейд. Очень интересно… для историков. Но я по-прежнему не понимаю, зачем вы пришли.
Сэйл. Все дело в методе. Я много читал о клонировании и знаю, что эти исследования в общем не новы, а сенсационными их сделала пресса. Эксперименты на лягушках успешно проводились еще в шестидесятых годах. Нет и серьезных преград для клонирования человека.
Слейд (нетерпеливо). Мне это известно.
Сэйл. Но существует ряд трудностей, которые сводят практическое значение клонирования к нулю. Во-первых, требуется суррогатная мать, в которую имплантируется эмбрион, благополучно развивающийся лишь в одном из двух с половиной сотен случаев. И едва ли процент брака возможно радикально снизить. Во-вторых, для выращивания взрослого клона нужно почти столько же времени, сколько занимает и взросление исходного организма. Клон растет быстрее, как бы стремясь догнать оригинал, но не намного. Иными словами, клон гонится за оригиналом, но тот всегда впереди. И в-третьих, создание тождественного генотипа – если речь идет о людях – отнюдь не гарантирует тождественных интеллектуальных и психических качеств клона, тем более превосходящих.
Слейд. По-вашему, египтяне умели обходить эти трудности?
Сэйл. Если верить надписи на плите, да. И не только египтяне. Что-то подобное, по-видимому, практиковалось и в более древней шумерской культуре. Но это не были клоны. Для удобства назовем их… Ну, скажем, репликантами.
Слейд. И как это выглядело?
Сэйл. Судя по всему, процесс был очень простым, без участия суррогатной матери. Это происходило, образно говоря, в пробирке, в примитивно оборудованных лабораториях. Конечно, это было величайшим секретом жрецов. Репликанты развивались невероятно быстро и за десять-двенадцать лет догоняли взрослых людей по физическому развитию, а по умственному значительно превосходили их. Затем бурный рост прекращался, и репликант мог жить обычной жизнью.
Слейд. Вы прочли это на плите?
Сэйл. Да. Вот полный перевод текста с указанием ключей расшифровки. Любой египтолог…
Слейд. Да-да, я понял. Но технология находилась в стилете?
Сэйл. Да. И тут мы приближаемся к цели моего визита. Я отправился в археологический музей в Каире, чтобы попросить стилет для исследования. Я видел его раньше и был убежден: никому не приходило в голову, что рисунки на внешнем лезвии – часть акромантической криптограммы. Но меня ждало разочарование. Стилет в музейной витрине оказался лишь копией.
Слейд. Почему?
Сэйл. Музей был ограблен. Потом похищенные экспонаты попали к людям, не знавшим об ограблении музея и, похоже, не подозревавшим об истинной ценности раритетов. Дирекция музея совместно с полицией приняла решение скрыть факт ограбления от прессы, чтобы выловить экспонаты, когда их начнут продавать. Подробностей я не знаю, это вопрос к полиции, но наиболее известные экспонаты, такие как стилет, заменили копиями. Пока поиски ни к чему не привели.
Слейд. Понятно. Вы хотите, чтобы я отправился в Каир и нашел стилет?
Сэйл. Мистер Слейд, окажись открытие в Великобритании, оно будет использовано на благо моей страны. Но представьте себе, что стилет попадет к ученому, который сумеет расшифровать криптограмму – я же сумел! – а от него к безответственным людям, диктаторам, мафии, террористам? Что вы скажете, если в один прекрасный день они ухитрятся скопировать перспективного британского политика, потом похитят его, заменят – и премьер-министром Англии станет воспитанный врагами нашей страны репликант!
Слейд. У вас богатое воображение. Текст на плите мог иметь религиозно-мистический смысл.
Сэйл. Прямых доказательств моей правоты нет. Не угодно ли ознакомиться с косвенными?
Слейд. Слушаю.
Сэйл. Начну со статьи Прендергаста и моих раскопок. Вход в гробницу располагался не в северной стене, как обычно, а в западной. Это свидетельствует о том, что руководившие постройкой жрецы пытались защитить гробницу от грабителей. В то же время на саркофаге и в других местах стерто имя умершего фараона. Согласно египетским верованиям, уничтожение имени покойного обрекает его душу на вечные страдания. Зачем, спрашивается, жрецам заботиться о сохранности гробницы столь ненавидимого фараона? Прендергаст объясняет нестыковку противоборством групп жрецов, сторонников и противников фараона.
Слейд. А как объясняете ее вы?
Сэйл. Я никакой нестыковки не усматриваю. Напротив, все логично. Стереть имя МЕРТВОГО – значит, проклясть его, но столь же кощунственно написать на саркофаге, обители смерти, имя ЖИВОГО! А фараон, которому предстояло воскрешение в виде репликанта, считался лишь временно усопшим. Следовательно, и погребение было своеобразным. Сначала имя значилось на саркофаге, потому что без этого невозможно проведение религиозных ритуалов, а затем его стерли – символическое действо, означающее возвращение фараона к земной жизни.
Слейд. Любопытно…
Сэйл. Далее, конструкция ловушки – обрушивалась вся гробница. Кощунство, но важнее было навсегда уберечь тайну от всех, кроме будущих посвященных жрецов, которым и предназначался стилет. Если не им, так никому…
Слейд. Тогда получается, что безымянный фараон не был воссоздан – а лишь похоронен вместе с информацией о том, как это сделать в дальнейшем?
Сэйл. Очевидно так. Вряд ли мы когда-либо узнаем точно. Прошло три с половиной тысячи лет.
Слейд. Значит, у вас нет даже косвенного доказательства, что создание репликантов осуществлялось на практике. В стилете могли быть изложены всего лишь идеи, теории.
Сэйл. В саркофагах, представших взору Эмиля Бругша в тысяча восемьсот восемьдесят первом году, находятся хорошо сохранившиеся мумии, различимы даже черты лиц. Несомненно сходство лиц фараонов Рамсеса II и Сети I. Ученые считали Рамсеса сыном Сети, но они не знали того, что знаю я. Я изучил фотографии мумий и уверился не в сходстве, а в полном тождестве, которое легко может быть доказано с помощью антропометрических измерений.
Слейд. Но эти два фараона правили все же под разными именами.
Сэйл. Да, но повторяю: сейчас невозможно установить подробности политической и религиозной ситуации тех времен. Не стану гадать, какими конкретными соображениями диктовалось то или иное решение жрецов, почему выгодно было возвести на трон Рамсеса как сына Сети. Кстати, Рамсес прожил девяносто лет – случай для той эпохи редкостный! Не исключено, что под этим именем правили несколько последовательно воссозданных Рамсесов. Но это в Египте. А вот два династических списка шумерских царей. (Шуршание бумаги на аудиозаписи, пауза) Первый составили сами шумеры, второй написан на греческом языке вавилонским жрецом Беросом в III веке до Рождества Христова. Ассириологи никогда не принимали эти списки всерьез, и было отчего. Смотрите, согласно первому списку, восемь царей правили в сумме двести сорок одна тысяча триста лет, а по Беросу – десять царей правили четыреста пятьдесят шесть тысяч лет. Первая династия господствовала двадцать четыре тысячи пятьсот лет. Это возможно только в том случае, если каждый царь воплощался в ряде генетических копий.
– Но ведь вы, – произнес Борис, – оказались там не случайно?
– Нет, не случайно. Но перестрелка…
– Они приезжали за мной, – проговорил Градов. – Понятия не имею, как вычислили. Это мафия, они гоняются за дискетой с секретным файлом, которая попала ко мне благодаря… Тьфу, какие тут благодарности! В общем, из-за моего дурацкого поведения. Они уверены, что мне известен пароль к файлу. Я сперва думал их разубедить, но потом понял, что, если поверят, убьют сразу.
– А что это за файл? – заинтересовалась Таня. Борис беспомощно пожал плечами.
– Я надеялся выяснить это у вас.
– Значит, за вами ведется большая охота. – Лицо Тани омрачилось. – И они могут явиться сюда?
– Да, в любую минуту. Это квартира моего друга. Хорошо, если они еще не знают о ней, но не исключено, что уже едут.
Таня всплеснула руками.
– А я рассчитывала немного отдохнуть.
– Увы, напрасно.
Таня принесла из прихожей свою сумку, расстегнула молнию.
– Зато у нас есть чем их встретить.
Борис заглянул в сумку и громко присвистнул.
– Ого!
– Чешские автоматы «скорпион», – пояснила Таня, вытаскивая один из автоматов. – Наследство вашей дачной мафии. Патронов, правда, маловато. Оля, вы умеете обращаться с этими штуками?
– Боже упаси.
– Это очень просто. Смотрите. Вот перевод с одиночных выстрелов на очередь, сюда давите пальцем… и все, стреляете.
– В самом деле, просто. – Иллерецкая взяла в руки оружие, прицелилась в стену.
– Но лучше было бы сменить квартиру. Предложения есть?
Ольга и Борис переглянулись, каждый отрицательно покачал головой.
– Жаль. Ну ничего не поделаешь.
– Таня, вы взяли это оружие, – Борис указал на автомат, – не просто же на всякий случай. Значит, и вам приходится от кого-то отбиваться?
– Да, как и вам обоим.
– Самое нелепое положение у меня, – пожаловалась Тане Иллерецкая. – В меня стреляли только потому, что спутали с вами.
– Нет, не поэтому. Хотели убить вас, именно вас.
– О господи! Но за что?
Таня окинула взглядом комнату.
– Кассетный магнитофон найдется?
Из-под стола Градов вытащил пузатую магнитолу.
– Будем слушать музыку? Что предпочитаете – «Супер-трэмп», Эллу Фиццжералд, Баха? Таня вынула из кармана кассету.
– Начнем с этого, чтобы вам было легче усвоить остальное. Запись сделана в Лондоне совсем недавно, двадцать девятого апреля сего года. Беседуют офицер британской разведки Джек Слейд и археолог Дэвид Сэйл. Сведения о содержании этой кассеты я получила из базы данных, из какой – объясню позже.
– Чем дальше в лес, тем больше дров, – нараспев продекламировал Борис. – Британская разведка!
– Беседа на английском языке, – сказала Ольга, – будет для меня трудновата.
– Я буду останавливать и переводить. – Таня вложила кассету в магнитолу, щелкнула кнопкой воспроизведения.
– Не надо меня убеждать, – прозвучал хорошо поставленный голос. – Рассказывайте, а выводы я сделаю сам. Таня перевела и добавила:
– Это говорит Слейд, как ясно из дальнейшего. Вот теперь внимательно. С ответа Сэйла.
Сэйл. Этого я и боюсь. Что же, слушайте. Как вам уже известно от мистера Фаулза, моя специальность – египтология. В этой области нелегко открыть что-то новое, поэтому вы поймете мою радость, когда в каирской лавчонке я приобрел папирус – вероятно, эпохи Тутмоса…
Слейд. Папирус с текстом?
Сэйл (удивленно). Разумеется.
Слейд. Простите мне дилетантские вопросы, их будет еще много. Продолжайте, пожалуйста.
Сэйл. Текст был написан не встречавшейся ранее разновидностью тайнописи. В процессе работы с ним я понял, что имею дело с акромантическим шифром…
Слейд. Что это такое?
Сэйл. Акромантические шифры? Применявшиеся в древности системы неявного сокрытия информации. Строго говоря, это даже не шифр. Скрываемая информация с помощью символического языка, погружаемого в оболочку акромантической конструкции…
Слейд (с иронией). Спасибо, я понял.
Сэйл. Извините. Проще не получается.
Слейд. Не важно.
Сэйл. Вообще-то известно довольно много акромантических текстов, и большинство из них переведены. Но на моем папирусе было нечто совершенно новое. Мне удалось найти ключ, но надпись на папирусе оказалась слишком короткой для исчерпывающего криптографического анализа. Вот если бы в моем распоряжении имелись и другие аналогичные тексты! Проблему помог решить Билл Гловер, мой ассистент. Он связался с археологом-любителем Ричардом Харви, и тот выслал нам в Каир статью из номера «Археологического журнала» 1925 года. В статье, подписанной сэром Джулианом Прендергастом, рассказывалось о найденной в Долине царей гробнице. Об этой гробнице я подробно скажу позже, а сейчас важно то, что утверждал в статье Прендергаст. Он утверждал, что обнаружил каменную плиту с высеченными на ней иероглифами. По ряду признаков я определил, что это, возможно, аналог моего случая.
Слейд. Он обнаружил плиту с похожим текстом?
Сэйл. Это произошло следующим образом. Прендергаст и его помощник Тьери вошли в гробницу и обнаружили, что она разграблена, видимо, еще в древности. Плита с иероглифами загораживала тайник, нишу в стене, откуда Прендергаст и Тьери извлекли бронзовый стилет. Их арабские рабочие, очевидно, решив, что в гробнице могут храниться ценности в других тайниках, проникли туда ночью. Сработала ловушка, и свод гробницы обрушился. Прендергаст и Тьери не стали возобновлять раскопки – то ли из-за нехватки средств, то ли из-за трудоемкости. Стилет они передали в археологический музей в Каире. Вот статья, прочтите…
Слейд. У меня будет время для изучения ваших материалов.
Сэйл. Да, конечно. Итак, я начал раскопки в месте, указанном Прендергастом, и нашел плиту. Теперь мне хватало данных для полного перевода текстов плиты и папируса. Папирус нас интересовать не должен, там содержались сведения о поставках в Египет пленных нубийцев, ливийцев и семитов в качестве рабов. А вот плита…
Слейд (после паузы). Что плита?
Сэйл. Плита и стилет – они взаимосвязаны. На плите был высечен… выражаясь современным языком, дайджест информации, заключенной в стилете. Согласно этому тексту, стилет имел два лезвия – одно было вложено в другое, как в футляр, – покрытых акромантическими знаками и рисунками. Сопоставив особым образом тексты обоих лезвий, можно было прочесть описание технологического процесса…
Слейд. Какого процесса?
Сэйл. Воскрешения фараона.
Слейд (после очень долгой паузы). И с этим вы пришли ко мне? Мой отдел не занимается воскрешением фараонов.
Сэйл. Правильнее называть эта, наверное, генетическим восстановлением.
Слейд. Вроде клонирования? Вы имеете в виду генетическое копирование живых организмов? То, что сделал профессор Йен Уилмат из Рослинского института со знаменитой овечкой Долли?
Сэйл. Нет-нет. Совершенно иной принцип.
Слейд. Тот или иной, но не хотите ли вы сказать, что древние египтяне осуществляли генетическое копирование людей?
Сэйл. Совершенно верно.
Слейд. Очень интересно… для историков. Но я по-прежнему не понимаю, зачем вы пришли.
Сэйл. Все дело в методе. Я много читал о клонировании и знаю, что эти исследования в общем не новы, а сенсационными их сделала пресса. Эксперименты на лягушках успешно проводились еще в шестидесятых годах. Нет и серьезных преград для клонирования человека.
Слейд (нетерпеливо). Мне это известно.
Сэйл. Но существует ряд трудностей, которые сводят практическое значение клонирования к нулю. Во-первых, требуется суррогатная мать, в которую имплантируется эмбрион, благополучно развивающийся лишь в одном из двух с половиной сотен случаев. И едва ли процент брака возможно радикально снизить. Во-вторых, для выращивания взрослого клона нужно почти столько же времени, сколько занимает и взросление исходного организма. Клон растет быстрее, как бы стремясь догнать оригинал, но не намного. Иными словами, клон гонится за оригиналом, но тот всегда впереди. И в-третьих, создание тождественного генотипа – если речь идет о людях – отнюдь не гарантирует тождественных интеллектуальных и психических качеств клона, тем более превосходящих.
Слейд. По-вашему, египтяне умели обходить эти трудности?
Сэйл. Если верить надписи на плите, да. И не только египтяне. Что-то подобное, по-видимому, практиковалось и в более древней шумерской культуре. Но это не были клоны. Для удобства назовем их… Ну, скажем, репликантами.
Слейд. И как это выглядело?
Сэйл. Судя по всему, процесс был очень простым, без участия суррогатной матери. Это происходило, образно говоря, в пробирке, в примитивно оборудованных лабораториях. Конечно, это было величайшим секретом жрецов. Репликанты развивались невероятно быстро и за десять-двенадцать лет догоняли взрослых людей по физическому развитию, а по умственному значительно превосходили их. Затем бурный рост прекращался, и репликант мог жить обычной жизнью.
Слейд. Вы прочли это на плите?
Сэйл. Да. Вот полный перевод текста с указанием ключей расшифровки. Любой египтолог…
Слейд. Да-да, я понял. Но технология находилась в стилете?
Сэйл. Да. И тут мы приближаемся к цели моего визита. Я отправился в археологический музей в Каире, чтобы попросить стилет для исследования. Я видел его раньше и был убежден: никому не приходило в голову, что рисунки на внешнем лезвии – часть акромантической криптограммы. Но меня ждало разочарование. Стилет в музейной витрине оказался лишь копией.
Слейд. Почему?
Сэйл. Музей был ограблен. Потом похищенные экспонаты попали к людям, не знавшим об ограблении музея и, похоже, не подозревавшим об истинной ценности раритетов. Дирекция музея совместно с полицией приняла решение скрыть факт ограбления от прессы, чтобы выловить экспонаты, когда их начнут продавать. Подробностей я не знаю, это вопрос к полиции, но наиболее известные экспонаты, такие как стилет, заменили копиями. Пока поиски ни к чему не привели.
Слейд. Понятно. Вы хотите, чтобы я отправился в Каир и нашел стилет?
Сэйл. Мистер Слейд, окажись открытие в Великобритании, оно будет использовано на благо моей страны. Но представьте себе, что стилет попадет к ученому, который сумеет расшифровать криптограмму – я же сумел! – а от него к безответственным людям, диктаторам, мафии, террористам? Что вы скажете, если в один прекрасный день они ухитрятся скопировать перспективного британского политика, потом похитят его, заменят – и премьер-министром Англии станет воспитанный врагами нашей страны репликант!
Слейд. У вас богатое воображение. Текст на плите мог иметь религиозно-мистический смысл.
Сэйл. Прямых доказательств моей правоты нет. Не угодно ли ознакомиться с косвенными?
Слейд. Слушаю.
Сэйл. Начну со статьи Прендергаста и моих раскопок. Вход в гробницу располагался не в северной стене, как обычно, а в западной. Это свидетельствует о том, что руководившие постройкой жрецы пытались защитить гробницу от грабителей. В то же время на саркофаге и в других местах стерто имя умершего фараона. Согласно египетским верованиям, уничтожение имени покойного обрекает его душу на вечные страдания. Зачем, спрашивается, жрецам заботиться о сохранности гробницы столь ненавидимого фараона? Прендергаст объясняет нестыковку противоборством групп жрецов, сторонников и противников фараона.
Слейд. А как объясняете ее вы?
Сэйл. Я никакой нестыковки не усматриваю. Напротив, все логично. Стереть имя МЕРТВОГО – значит, проклясть его, но столь же кощунственно написать на саркофаге, обители смерти, имя ЖИВОГО! А фараон, которому предстояло воскрешение в виде репликанта, считался лишь временно усопшим. Следовательно, и погребение было своеобразным. Сначала имя значилось на саркофаге, потому что без этого невозможно проведение религиозных ритуалов, а затем его стерли – символическое действо, означающее возвращение фараона к земной жизни.
Слейд. Любопытно…
Сэйл. Далее, конструкция ловушки – обрушивалась вся гробница. Кощунство, но важнее было навсегда уберечь тайну от всех, кроме будущих посвященных жрецов, которым и предназначался стилет. Если не им, так никому…
Слейд. Тогда получается, что безымянный фараон не был воссоздан – а лишь похоронен вместе с информацией о том, как это сделать в дальнейшем?
Сэйл. Очевидно так. Вряд ли мы когда-либо узнаем точно. Прошло три с половиной тысячи лет.
Слейд. Значит, у вас нет даже косвенного доказательства, что создание репликантов осуществлялось на практике. В стилете могли быть изложены всего лишь идеи, теории.
Сэйл. В саркофагах, представших взору Эмиля Бругша в тысяча восемьсот восемьдесят первом году, находятся хорошо сохранившиеся мумии, различимы даже черты лиц. Несомненно сходство лиц фараонов Рамсеса II и Сети I. Ученые считали Рамсеса сыном Сети, но они не знали того, что знаю я. Я изучил фотографии мумий и уверился не в сходстве, а в полном тождестве, которое легко может быть доказано с помощью антропометрических измерений.
Слейд. Но эти два фараона правили все же под разными именами.
Сэйл. Да, но повторяю: сейчас невозможно установить подробности политической и религиозной ситуации тех времен. Не стану гадать, какими конкретными соображениями диктовалось то или иное решение жрецов, почему выгодно было возвести на трон Рамсеса как сына Сети. Кстати, Рамсес прожил девяносто лет – случай для той эпохи редкостный! Не исключено, что под этим именем правили несколько последовательно воссозданных Рамсесов. Но это в Египте. А вот два династических списка шумерских царей. (Шуршание бумаги на аудиозаписи, пауза) Первый составили сами шумеры, второй написан на греческом языке вавилонским жрецом Беросом в III веке до Рождества Христова. Ассириологи никогда не принимали эти списки всерьез, и было отчего. Смотрите, согласно первому списку, восемь царей правили в сумме двести сорок одна тысяча триста лет, а по Беросу – десять царей правили четыреста пятьдесят шесть тысяч лет. Первая династия господствовала двадцать четыре тысячи пятьсот лет. Это возможно только в том случае, если каждый царь воплощался в ряде генетических копий.