Страница:
Левандовский прибыл через час. Когда он вставлял ключ в замочную скважину, Борис тихо позвал:
– Илья Владимирович! Ученый вздрогнул.
– Кто, кто… – забормотал он. – О! Это вы…
– Я, – подтвердил Борис. – А это Таня и Оля, мои ассистентки-сестрички.
– Но что вам нужно?
– Вы не пригласите нас к себе?
Левандовский поколебался, но уступил. Если он и должен опасаться этих людей, все равно уже поздно: он перед дверью квартиры, и ключ в замке.
Дверь за собой он запирал тщательно, на два оборота и задвижку.
– Итак, молодые люди, чем могу служить?
– Мы ищем стилет, украденный из египетского музея, – сказал Борис.
– А почему вас интересует стилет? – недружелюбно спросил Левандовский.
– Мы намерены вернуть его в музей. – Борис отметил, что на упоминание о краже Левандовский не среагировал.
– Похвальная забота о египетском музее… Молодые люди, я ни о чем не стану вас расспрашивать, уверен, ответы у вас наготове. Но мне тяжело говорить о стилете. Я хочу поскорее забыть весь этот кошмар. Я не верю в мистику, но на стилете проклятие. Двое из тех, кто касался его, Костров и Калужский, уже мертвы.
– Костров?
– Михаил Костров, которого застрелили на даче. Это он привез стилет из Египта. Не думаю, что он замешан в краже. Костров был коллекционером, я иногда консультировал его. Он оставил стилет мне, попросил оценить.
– И вы оценили?
Левандовский замялся. Он помнил о просьбе сотрудника ФСБ Мищенко не слишком заострять внимание на стилете в разговорах, но ведь речь шла не о любых разговорах, а о разговорах с милицией, представителями властей. А коль скоро его посетители знают о краже, им и без Левандовского не составит труда заглянуть в музейный каталог. Возможно, они уже сделали это, и разыгрывать неведение ученому-египтологу было бы глупо.
– Страховая стоимость экспоната, – сказал он, – пятьдесят тысяч долларов.
– Ого! Как же стилет мог попасть к Кострову, если он, по вашему мнению, в краже не замешан?
– Не знаю. Он говорил, что купил его в Каире за сорок фунтов. У него теперь не спросишь.
– И вы отдали стилет профессору Калужскому. Зачем?
– Я отдал его, чтобы… чтобы…
– Чтобы профессор подключился к расшифровке криптограммы, не так ли? – помог Борис.
– Раз вам и это известно, не вижу смысла отрицать. Да, я обнаружил криптограмму, сумел частично расшифровать. А так как ее смысл относился не к моей области, я отдал стилет Калужскому вместе с подробными схемами расшифровки, чтобы он довел работу до конца. Но если профессор и достиг каких-то результатов, боюсь, мы об этом уже никогда не узнаем. Профессор убит, квартира ограблена…
– Илья Владимирович, – сказала Таня после минутного молчания, – скажите, когда вы отдавали стилет профессору, вы уже имели представление о его ценности?
– Разумеется
– И посвятили Калужского?
– Да. Я просил его беречь стилет как зеницу ока.
– Не сомневаюсь, что профессор ответственно отнесся к вашей просьбе. Скорее всего, он хранил стилет в каком-то тайнике.
– Я думал об этом, – кивнул Левандовский. – Но человек прячет вещь не для того, чтобы ее легко нашли, верно? Впрочем…
– Что? – Борис вскинул голову.
– Я вспомнил одну историю, но если она к чему-то и ведет, так к тому, что стилет никогда не будет найден.
– Расскажите, пожалуйста.
– Извольте… Вы убедитесь в том, что если тут я прав, то поиски бесполезны. Года два назад я по ряду причин вынужден был попросить Калужского принять на временное хранение редчайшую римскую монету. Когда я пришел за ней, он достал ее… знаете откуда? Снял крышку с системного блока компьютера – монета лежала внутри… И вот там, возле всякой электроники, достаточно места, чтобы спрятать и стилет. А по словам Антона, сына профессора, компьютер украден в числе прочих вещей, так что если стилет…
– Вот оно что. Черт возьми! – Градов скрипнул зубами.
– Да. Вы мне чем-то симпатичны, хочется вам верить. Но действительно ли ваша цель – вернуть стилет музею или вы гоняетесь за долларами, шансов у вас немного, вот что я хочу сказать.
19
20
21
– Илья Владимирович! Ученый вздрогнул.
– Кто, кто… – забормотал он. – О! Это вы…
– Я, – подтвердил Борис. – А это Таня и Оля, мои ассистентки-сестрички.
– Но что вам нужно?
– Вы не пригласите нас к себе?
Левандовский поколебался, но уступил. Если он и должен опасаться этих людей, все равно уже поздно: он перед дверью квартиры, и ключ в замке.
Дверь за собой он запирал тщательно, на два оборота и задвижку.
– Итак, молодые люди, чем могу служить?
– Мы ищем стилет, украденный из египетского музея, – сказал Борис.
– А почему вас интересует стилет? – недружелюбно спросил Левандовский.
– Мы намерены вернуть его в музей. – Борис отметил, что на упоминание о краже Левандовский не среагировал.
– Похвальная забота о египетском музее… Молодые люди, я ни о чем не стану вас расспрашивать, уверен, ответы у вас наготове. Но мне тяжело говорить о стилете. Я хочу поскорее забыть весь этот кошмар. Я не верю в мистику, но на стилете проклятие. Двое из тех, кто касался его, Костров и Калужский, уже мертвы.
– Костров?
– Михаил Костров, которого застрелили на даче. Это он привез стилет из Египта. Не думаю, что он замешан в краже. Костров был коллекционером, я иногда консультировал его. Он оставил стилет мне, попросил оценить.
– И вы оценили?
Левандовский замялся. Он помнил о просьбе сотрудника ФСБ Мищенко не слишком заострять внимание на стилете в разговорах, но ведь речь шла не о любых разговорах, а о разговорах с милицией, представителями властей. А коль скоро его посетители знают о краже, им и без Левандовского не составит труда заглянуть в музейный каталог. Возможно, они уже сделали это, и разыгрывать неведение ученому-египтологу было бы глупо.
– Страховая стоимость экспоната, – сказал он, – пятьдесят тысяч долларов.
– Ого! Как же стилет мог попасть к Кострову, если он, по вашему мнению, в краже не замешан?
– Не знаю. Он говорил, что купил его в Каире за сорок фунтов. У него теперь не спросишь.
– И вы отдали стилет профессору Калужскому. Зачем?
– Я отдал его, чтобы… чтобы…
– Чтобы профессор подключился к расшифровке криптограммы, не так ли? – помог Борис.
– Раз вам и это известно, не вижу смысла отрицать. Да, я обнаружил криптограмму, сумел частично расшифровать. А так как ее смысл относился не к моей области, я отдал стилет Калужскому вместе с подробными схемами расшифровки, чтобы он довел работу до конца. Но если профессор и достиг каких-то результатов, боюсь, мы об этом уже никогда не узнаем. Профессор убит, квартира ограблена…
– Илья Владимирович, – сказала Таня после минутного молчания, – скажите, когда вы отдавали стилет профессору, вы уже имели представление о его ценности?
– Разумеется
– И посвятили Калужского?
– Да. Я просил его беречь стилет как зеницу ока.
– Не сомневаюсь, что профессор ответственно отнесся к вашей просьбе. Скорее всего, он хранил стилет в каком-то тайнике.
– Я думал об этом, – кивнул Левандовский. – Но человек прячет вещь не для того, чтобы ее легко нашли, верно? Впрочем…
– Что? – Борис вскинул голову.
– Я вспомнил одну историю, но если она к чему-то и ведет, так к тому, что стилет никогда не будет найден.
– Расскажите, пожалуйста.
– Извольте… Вы убедитесь в том, что если тут я прав, то поиски бесполезны. Года два назад я по ряду причин вынужден был попросить Калужского принять на временное хранение редчайшую римскую монету. Когда я пришел за ней, он достал ее… знаете откуда? Снял крышку с системного блока компьютера – монета лежала внутри… И вот там, возле всякой электроники, достаточно места, чтобы спрятать и стилет. А по словам Антона, сына профессора, компьютер украден в числе прочих вещей, так что если стилет…
– Вот оно что. Черт возьми! – Градов скрипнул зубами.
– Да. Вы мне чем-то симпатичны, хочется вам верить. Но действительно ли ваша цель – вернуть стилет музею или вы гоняетесь за долларами, шансов у вас немного, вот что я хочу сказать.
19
На улице Борис торжественно объявил:
– Компьютер Калужского стоит у меня дома.
– Я догадалась, – кивнула Иллерецкая.
– Я должен проверить.
– Почему ты? Вместе начали, вместе и закончим.
– Нет. Мне не нравится, что вы, – он имел в виду обеих девушек, – разгуливаете по Москве, что вместе, что по отдельности. А ко мне домой вам и подавно нельзя. За квартирой присматривают ребята Бека, нашего дона Корлеоне.
– И как же вы с ними справитесь? – полюбопытствовала Таня.
– Ну… Придумаю что-нибудь. Но вы…
Борис не успел договорить. Не успел потому, что внезапно взвился в воздух и приземлился посреди газона, в нескольких метрах от тротуара. Сидя на траве, Градов озирался, ошалело хлопая глазами. Девушки стояли в прежних позах на тех же местах. Кроме них, поблизости не было ни души.
– Что… Кто это сделал? – Борис поднялся на ноги.
– Это сделала я, – улыбнулась Таня. – Одним движением, не напрягаясь. А могла бы превратить вас в мешок с костями.
– Здорово! – Борис смутился.
– Это я к тому, – продолжала Таня, – что не буду лишней при беседе с ребятами Бека.
– Принимается. Но Оле там делать нечего. Пусть подождет на станции метро.
– Я не стану ждать на станции метро, – возразила Иллерецкая, лукаво взглянув на Бориса. – Чего мне бояться с такими защитниками?
– Гм… – Так как доводов у Бориса не нашлось, вопрос был исчерпан.
Они вышли из метро неподалеку от дома Бориса. Совершенно одинаковые девушки (хорошо хоть одеты по-разному) привлекали внимание прохожих, чего Борис и опасался, тем более что одна из них была довольно известной.
– Стоп, – скомандовал он. – Вот из-за этого угла виден мой подъезд. Они где-то поблизости.
– Стойте здесь, а я прогуляюсь.
Прежде чем Ольга и Борис осмыслили сказанное Таней, она исчезла за углом. Спустя полминуты девушка вернулась.
– Там двое кожаных, – доложила она. – Курят в садике напротив четвертого отсюда подъезда.
– Это мой подъезд. – Борис кивнул.
– И третий сидит в «Опель-Вектре». Я заглянула в машину, у него там сотовый телефон. У этих, наверно, тоже.
– Какие идеи?
– Двоих беру на себя, но третий, в машине…
– Вот именно. – Градов задумался. – Нет, Таня, возьми как раз третьего. А мы с Олей разберемся с остальными. План таков…
Он в нескольких словах объяснил задачу. Девушки одобрительно закивали.
Небрежной походкой Таня приблизилась к «Вектре» и наклонилась к открытому окну со стороны водителя.
– Не угостите сигаретой?
Парень посмотрел на Таню, глумливо ухмыльнулся и полез в карман, размышляя, как бы поостроумнее ответить. Так ничего и не придумав, он протянул Тане распечатанную пачку. Она молниеносно перехватила руку парня и вывернула ее так, что тот подскочил от боли, ударившись головой о потолок. И тотчас же палец Тани вонзился в известную ей точку на виске боевика. Не издав ни звука, парень повалился на руль.
Двое других, видевшие машину издали, сообразили: что-то там неладно. Они одновременно шагнули в направлении «Вектры» и тут же остановились перед дулами «скорпионов».
– Тихо, – приказал Борис. – Хотите жить, прилягте на травку.
Боевики послушно улеглись на траву. Подоспевшая Таня отключила их тем же способом.
– Сколько у нас времени? – Борис забрал у Иллерецкой оружие и бросил оба автомата обратно в сумку.
– Минут двадцать отдохнут, – заверила Таня.
– Быстрее наверх, – скомандовал Борис.
Войдя в квартиру, он минут пять искал отвертку, потом у него не заладилось с откручиванием болтов на корпусе системного блока. Наконец он отложил отвертку и снял крышку.
– Тут ничего нет! – воскликнула Иллерецкая.
Но Таня, стоявшая ближе к столу, взяла крышку из рук Бориса и перевернула. К слегка шероховатой поверхности металла был прикреплен лентами пластыря завернутый в папиросную бумагу продолговатый предмет. Таня отлепила пластырь от крышки. Борис принял у нее находку, развернул бумагу. Сверкнула полированная бронза. Три пары глаз созерцали стилет. Борис вынул и вновь вставил внутреннее лезвие со сфинксом и рукотворной птицей.
– Какая красота, – прошептала Ольга. – Неужели это придется уничтожить?
– Время, – напомнила Таня.
Борис сунул стилет в карман куртки, и они поспешно покинули квартиру.
Их ждал сюрприз. Полулежа на сиденье, водитель «Вектры» хрипел в сотовый телефон:
– Генрих Рудольфович, Генрих Рудольфович…
– Алло! – донесся из трубки раздраженный голос. – Алло, Иван! Говори, я слушаю…
– Ах ты, гад! – рассвирепел Борис, рывком распахнул дверцу и долбанул боевика пистолетом по голове. Тот сник, выронив трубку.
– Генрих Рудольфович, – заговорил Градов, завладев трубкой. – Вы слышите меня?
– Кто это?
– Борис Градов.
Из груди крестного отца вырвался шумный вздох.
– Что происходит?
– Ваши люди не функционируют, – объяснил Борис. – Мои оказались покрепче. Я предупреждал вас или нет? Делайте же наконец выводы!
Он швырнул трубку на сиденье.
– Можно взять их машину, – сказала Иллерецкая.
– Рискованно, – обронил Градов. – Пошли в метро.
– Компьютер Калужского стоит у меня дома.
– Я догадалась, – кивнула Иллерецкая.
– Я должен проверить.
– Почему ты? Вместе начали, вместе и закончим.
– Нет. Мне не нравится, что вы, – он имел в виду обеих девушек, – разгуливаете по Москве, что вместе, что по отдельности. А ко мне домой вам и подавно нельзя. За квартирой присматривают ребята Бека, нашего дона Корлеоне.
– И как же вы с ними справитесь? – полюбопытствовала Таня.
– Ну… Придумаю что-нибудь. Но вы…
Борис не успел договорить. Не успел потому, что внезапно взвился в воздух и приземлился посреди газона, в нескольких метрах от тротуара. Сидя на траве, Градов озирался, ошалело хлопая глазами. Девушки стояли в прежних позах на тех же местах. Кроме них, поблизости не было ни души.
– Что… Кто это сделал? – Борис поднялся на ноги.
– Это сделала я, – улыбнулась Таня. – Одним движением, не напрягаясь. А могла бы превратить вас в мешок с костями.
– Здорово! – Борис смутился.
– Это я к тому, – продолжала Таня, – что не буду лишней при беседе с ребятами Бека.
– Принимается. Но Оле там делать нечего. Пусть подождет на станции метро.
– Я не стану ждать на станции метро, – возразила Иллерецкая, лукаво взглянув на Бориса. – Чего мне бояться с такими защитниками?
– Гм… – Так как доводов у Бориса не нашлось, вопрос был исчерпан.
Они вышли из метро неподалеку от дома Бориса. Совершенно одинаковые девушки (хорошо хоть одеты по-разному) привлекали внимание прохожих, чего Борис и опасался, тем более что одна из них была довольно известной.
– Стоп, – скомандовал он. – Вот из-за этого угла виден мой подъезд. Они где-то поблизости.
– Стойте здесь, а я прогуляюсь.
Прежде чем Ольга и Борис осмыслили сказанное Таней, она исчезла за углом. Спустя полминуты девушка вернулась.
– Там двое кожаных, – доложила она. – Курят в садике напротив четвертого отсюда подъезда.
– Это мой подъезд. – Борис кивнул.
– И третий сидит в «Опель-Вектре». Я заглянула в машину, у него там сотовый телефон. У этих, наверно, тоже.
– Какие идеи?
– Двоих беру на себя, но третий, в машине…
– Вот именно. – Градов задумался. – Нет, Таня, возьми как раз третьего. А мы с Олей разберемся с остальными. План таков…
Он в нескольких словах объяснил задачу. Девушки одобрительно закивали.
Небрежной походкой Таня приблизилась к «Вектре» и наклонилась к открытому окну со стороны водителя.
– Не угостите сигаретой?
Парень посмотрел на Таню, глумливо ухмыльнулся и полез в карман, размышляя, как бы поостроумнее ответить. Так ничего и не придумав, он протянул Тане распечатанную пачку. Она молниеносно перехватила руку парня и вывернула ее так, что тот подскочил от боли, ударившись головой о потолок. И тотчас же палец Тани вонзился в известную ей точку на виске боевика. Не издав ни звука, парень повалился на руль.
Двое других, видевшие машину издали, сообразили: что-то там неладно. Они одновременно шагнули в направлении «Вектры» и тут же остановились перед дулами «скорпионов».
– Тихо, – приказал Борис. – Хотите жить, прилягте на травку.
Боевики послушно улеглись на траву. Подоспевшая Таня отключила их тем же способом.
– Сколько у нас времени? – Борис забрал у Иллерецкой оружие и бросил оба автомата обратно в сумку.
– Минут двадцать отдохнут, – заверила Таня.
– Быстрее наверх, – скомандовал Борис.
Войдя в квартиру, он минут пять искал отвертку, потом у него не заладилось с откручиванием болтов на корпусе системного блока. Наконец он отложил отвертку и снял крышку.
– Тут ничего нет! – воскликнула Иллерецкая.
Но Таня, стоявшая ближе к столу, взяла крышку из рук Бориса и перевернула. К слегка шероховатой поверхности металла был прикреплен лентами пластыря завернутый в папиросную бумагу продолговатый предмет. Таня отлепила пластырь от крышки. Борис принял у нее находку, развернул бумагу. Сверкнула полированная бронза. Три пары глаз созерцали стилет. Борис вынул и вновь вставил внутреннее лезвие со сфинксом и рукотворной птицей.
– Какая красота, – прошептала Ольга. – Неужели это придется уничтожить?
– Время, – напомнила Таня.
Борис сунул стилет в карман куртки, и они поспешно покинули квартиру.
Их ждал сюрприз. Полулежа на сиденье, водитель «Вектры» хрипел в сотовый телефон:
– Генрих Рудольфович, Генрих Рудольфович…
– Алло! – донесся из трубки раздраженный голос. – Алло, Иван! Говори, я слушаю…
– Ах ты, гад! – рассвирепел Борис, рывком распахнул дверцу и долбанул боевика пистолетом по голове. Тот сник, выронив трубку.
– Генрих Рудольфович, – заговорил Градов, завладев трубкой. – Вы слышите меня?
– Кто это?
– Борис Градов.
Из груди крестного отца вырвался шумный вздох.
– Что происходит?
– Ваши люди не функционируют, – объяснил Борис. – Мои оказались покрепче. Я предупреждал вас или нет? Делайте же наконец выводы!
Он швырнул трубку на сиденье.
– Можно взять их машину, – сказала Иллерецкая.
– Рискованно, – обронил Градов. – Пошли в метро.
20
Все трое расположились вокруг стола в квартире Андрея Мезенцева. Перед ними лежал разобранный стилет. Борис вертел в руках внутреннее лезвие.
– И что теперь? – Он бросил полоску металла на стол.
– Мой сольный номер, – ответила Таня. – Ваша помощь не понадобится, но мне нужна машина.
– С такими способностями, – заметила Иллерецкая, – ты добудешь машину за пять минут.
– И попаду в милицию, что особенно обидно на финальном этапе.
– Погодите, – вспомнил Борис. – У меня же есть машина.
– У тебя есть машина? – удивилась Таня.
– Наверное да…
– То есть?
– Она принадлежала моим родителям. Они погибли, давно… Машина совсем старая, «таврия», ржавая консервная банка. Вряд ли она на ходу, догнивает на пустыре возле чьих-то гаражей. Вероятно, ее давно раскурочили мальчишки.
– Давайте съездим и посмотрим, – предложила Ольга. – Может, не так все безнадежно, придумаем что-нибудь. Но сначала надо ее увидеть.
– Что ж, попробую найти. Только вот перекусим. А как поступим со стилетом?
– Оболочка останется у вас, – сказала Таня. – Ее необходимо вернуть в музей. А внутреннее лезвие я возьму с собой. Помните, мой пропуск? Еще мне понадобятся два длинных изолированных провода, немного денег на телефонные звонки и один «скорпион». А второй может пригодиться вам.
– Не дай бог, – пробурчал Борис. – Провода я сейчас поищу в шурум-буруме Андрея.
Час спустя они ехали в метро. Добравшись до конечной станции, долго брели по кривым улицам. Бориса вел скорее инстинкт, нежели память. После длительных блужданий они вышли-таки к стоянке с рядами гаражей. Невдалеке от высокой сетчатой ограды снаружи ютилась накрытая брезентом машина.
– Вот она, старушка, – улыбнулся Борис. Он стащил брезент, и все трое молча уставились на чудо техники.
– М-да, – проговорила наконец Таня. – Если она поедет, я сниму шляпу перед гением конструкторов, создавших это нетленное творение.
– Ни бензина, ни аккумулятора, – посетовал Борис. – И ключи давно потеряны.
– Без ключей обойдемся, – отозвалась Таня. – А вот остальное…
– Вон у гаражей возятся мужики, – указала рукой Иллерецкая. – Если у них купить…
– Купить? – удивился Борис. – На какие шиши? Это же дорого, у нас столько нет.
– Подождите меня здесь.
Ольга направилась к воротам стоянки, зашла за ограду. Борис и Таня с любопытством наблюдали, как она разговаривает с пожилым импозантным мужчиной, чью представительную внешность не портила замасленная роба. Вскоре Ольга вынесла из гаража большую канистру; мужчина тащил следом аккумулятор.
– Порядок! – крикнула Ольга. – Сейчас заведем. Поставив аккумулятор на землю, мужчина покачал головой.
– Вы хотите завести ВОТ ЭТО? Ну, знаете…
– А вы попробуйте, – улыбнулась ему Ольга. Мужчина открыл капот, покопался в двигателе.
– Надо свечи сменить, – сказал он. – Сейчас принесу, у друга есть. И баллоны подкачать надо. И масло залить, авантюристы!
Он удалился.
– Как тебе удалось? – С восхищением Борис посмотрел на Ольгу. – Или он твой знакомый?
– Нет. Это потом. Слушай, к этой машине все равно прицепится автоинспекция. Последний техосмотр был, наверное, в эпоху Юрия Долгорукого.
– Там, где я проеду, едва ли кто прицепится, – сказала Таня.
Мужчина в робе возвратился с инструментами, канистрой масла и свечами. Он установил аккумулятор, залил в бак бензин, подкачал колеса, а также произвел еще с десяток операций, какие Борису и в голову бы не пришли.
– Давайте ключи, – потребовал он. Борис развел руками.
– У вас и ключей нет? Ну, авантюристы.
– Это я сама, – проговорила Таня.
Она взяла отвертку, села за руль, что-то откручивала под приборной доской, соединяла какие-то провода. Мотор чихнул и заурчал. Таня сделала круг по пустырю.
– Едет, – сообщила она, приоткрыв дверцу. – Садитесь.
Ольга уселась на заднее сиденье, увлекая за собой Бориса. Мужчина в робе схватился за ручку захлопнувшейся дверцы.
– Эй, а как же…
– Газуй, – сказала Ольга.
Таня не заставила себя упрашивать.
– Оля, что за волшебство? – спросил Борис минуту спустя. – Что ты пообещала этому мужику? Иллерецкая весело рассмеялась.
– Я пообещала ему нас.
– Как это?
– Исключая тебя за непригодностью. Час эротических фантазий в обществе двух симпатичных близняшек.
Ведомая Таней машина выписала на дороге крутой зигзаг. Борис выразительно взглянул на Ольгу и расхохотался. Опомнившись, Таня присоединилась к ним. Какой-то прохожий проводил взглядом ободранную машину, из которой доносились раскаты веселого смеха.
Рядом со станцией метро, возле телефона, Таня затормозила.
– Все, выходите. Дальше я сама. Она вытащила из сумки один из «скорпионов» и засунула под сиденье. Борис не торопился покидать машину.
– Таня, ведь это так опасно. Мы могли бы помочь тебе.
– Не беспокойтесь за меня. Я вернусь, и очень скоро.
– Сегодня?
– Да, сегодня ночью. Самое позднее – к утру.
– Пожалуйста, возвращайся.
– Я же сказала, что вернусь.
– Постой. А если нам придется срочно покинуть квартиру Мезенцева? Ты вернешься и напорешься там на засаду. Надо придумать условный сигнал. Давайте так. У Андрея есть настольная лампа с зеленым абажуром, я поставлю ее на окно и включу. Если горит зеленая лампа, значит, все в порядке. А с какой бы скоростью нам ни пришлось улепетывать по пожарной лестнице, убрать лампу с окна я успею.
– Где мы встретимся, если не в квартире?
– Ох, – вздохнул Борис. – Где же мы ночевать-то будем? У тебя хоть машина. Ладно, встретимся в центре… завтра, в восемь утра у станции метро «Александровский сад», найдешь?
– Найду. Я жила в изоляции, но не на Луне.
– Резервный вариант – там же в два часа дня. И в десять вечера. Впрочем, не надо в десять вечера. Если мы не придем в два, значит, не придем.
– Борис, – негромко сказала Ольга.
– Что Борис? Я вовсе не имел в виду – совсем никогда и никуда не придем, – не очень искренне оправдался Градов. – Просто по-разному может повернуться. Тогда… Тогда будем искать друг друга. Через срочные объявления, например. Текст такой: «Куплю полную дискографию Джона Квислинга».
– Кто такой Джон Квислинг? – спросила Таня.
– Никто. Моя выдумка, чтобы посторонние не обращались по объявлению.
– Я верю, что обойдется без мистера Квислинга, – произнесла Таня едва слышно, и у Бориса слезы навернулись на глаза. – До свидания.
Борис и Ольга вышли из машины. Таня смотрела им вслед, пока их не поглотил людской поток у дверей станции.
– И что теперь? – Он бросил полоску металла на стол.
– Мой сольный номер, – ответила Таня. – Ваша помощь не понадобится, но мне нужна машина.
– С такими способностями, – заметила Иллерецкая, – ты добудешь машину за пять минут.
– И попаду в милицию, что особенно обидно на финальном этапе.
– Погодите, – вспомнил Борис. – У меня же есть машина.
– У тебя есть машина? – удивилась Таня.
– Наверное да…
– То есть?
– Она принадлежала моим родителям. Они погибли, давно… Машина совсем старая, «таврия», ржавая консервная банка. Вряд ли она на ходу, догнивает на пустыре возле чьих-то гаражей. Вероятно, ее давно раскурочили мальчишки.
– Давайте съездим и посмотрим, – предложила Ольга. – Может, не так все безнадежно, придумаем что-нибудь. Но сначала надо ее увидеть.
– Что ж, попробую найти. Только вот перекусим. А как поступим со стилетом?
– Оболочка останется у вас, – сказала Таня. – Ее необходимо вернуть в музей. А внутреннее лезвие я возьму с собой. Помните, мой пропуск? Еще мне понадобятся два длинных изолированных провода, немного денег на телефонные звонки и один «скорпион». А второй может пригодиться вам.
– Не дай бог, – пробурчал Борис. – Провода я сейчас поищу в шурум-буруме Андрея.
Час спустя они ехали в метро. Добравшись до конечной станции, долго брели по кривым улицам. Бориса вел скорее инстинкт, нежели память. После длительных блужданий они вышли-таки к стоянке с рядами гаражей. Невдалеке от высокой сетчатой ограды снаружи ютилась накрытая брезентом машина.
– Вот она, старушка, – улыбнулся Борис. Он стащил брезент, и все трое молча уставились на чудо техники.
– М-да, – проговорила наконец Таня. – Если она поедет, я сниму шляпу перед гением конструкторов, создавших это нетленное творение.
– Ни бензина, ни аккумулятора, – посетовал Борис. – И ключи давно потеряны.
– Без ключей обойдемся, – отозвалась Таня. – А вот остальное…
– Вон у гаражей возятся мужики, – указала рукой Иллерецкая. – Если у них купить…
– Купить? – удивился Борис. – На какие шиши? Это же дорого, у нас столько нет.
– Подождите меня здесь.
Ольга направилась к воротам стоянки, зашла за ограду. Борис и Таня с любопытством наблюдали, как она разговаривает с пожилым импозантным мужчиной, чью представительную внешность не портила замасленная роба. Вскоре Ольга вынесла из гаража большую канистру; мужчина тащил следом аккумулятор.
– Порядок! – крикнула Ольга. – Сейчас заведем. Поставив аккумулятор на землю, мужчина покачал головой.
– Вы хотите завести ВОТ ЭТО? Ну, знаете…
– А вы попробуйте, – улыбнулась ему Ольга. Мужчина открыл капот, покопался в двигателе.
– Надо свечи сменить, – сказал он. – Сейчас принесу, у друга есть. И баллоны подкачать надо. И масло залить, авантюристы!
Он удалился.
– Как тебе удалось? – С восхищением Борис посмотрел на Ольгу. – Или он твой знакомый?
– Нет. Это потом. Слушай, к этой машине все равно прицепится автоинспекция. Последний техосмотр был, наверное, в эпоху Юрия Долгорукого.
– Там, где я проеду, едва ли кто прицепится, – сказала Таня.
Мужчина в робе возвратился с инструментами, канистрой масла и свечами. Он установил аккумулятор, залил в бак бензин, подкачал колеса, а также произвел еще с десяток операций, какие Борису и в голову бы не пришли.
– Давайте ключи, – потребовал он. Борис развел руками.
– У вас и ключей нет? Ну, авантюристы.
– Это я сама, – проговорила Таня.
Она взяла отвертку, села за руль, что-то откручивала под приборной доской, соединяла какие-то провода. Мотор чихнул и заурчал. Таня сделала круг по пустырю.
– Едет, – сообщила она, приоткрыв дверцу. – Садитесь.
Ольга уселась на заднее сиденье, увлекая за собой Бориса. Мужчина в робе схватился за ручку захлопнувшейся дверцы.
– Эй, а как же…
– Газуй, – сказала Ольга.
Таня не заставила себя упрашивать.
– Оля, что за волшебство? – спросил Борис минуту спустя. – Что ты пообещала этому мужику? Иллерецкая весело рассмеялась.
– Я пообещала ему нас.
– Как это?
– Исключая тебя за непригодностью. Час эротических фантазий в обществе двух симпатичных близняшек.
Ведомая Таней машина выписала на дороге крутой зигзаг. Борис выразительно взглянул на Ольгу и расхохотался. Опомнившись, Таня присоединилась к ним. Какой-то прохожий проводил взглядом ободранную машину, из которой доносились раскаты веселого смеха.
Рядом со станцией метро, возле телефона, Таня затормозила.
– Все, выходите. Дальше я сама. Она вытащила из сумки один из «скорпионов» и засунула под сиденье. Борис не торопился покидать машину.
– Таня, ведь это так опасно. Мы могли бы помочь тебе.
– Не беспокойтесь за меня. Я вернусь, и очень скоро.
– Сегодня?
– Да, сегодня ночью. Самое позднее – к утру.
– Пожалуйста, возвращайся.
– Я же сказала, что вернусь.
– Постой. А если нам придется срочно покинуть квартиру Мезенцева? Ты вернешься и напорешься там на засаду. Надо придумать условный сигнал. Давайте так. У Андрея есть настольная лампа с зеленым абажуром, я поставлю ее на окно и включу. Если горит зеленая лампа, значит, все в порядке. А с какой бы скоростью нам ни пришлось улепетывать по пожарной лестнице, убрать лампу с окна я успею.
– Где мы встретимся, если не в квартире?
– Ох, – вздохнул Борис. – Где же мы ночевать-то будем? У тебя хоть машина. Ладно, встретимся в центре… завтра, в восемь утра у станции метро «Александровский сад», найдешь?
– Найду. Я жила в изоляции, но не на Луне.
– Резервный вариант – там же в два часа дня. И в десять вечера. Впрочем, не надо в десять вечера. Если мы не придем в два, значит, не придем.
– Борис, – негромко сказала Ольга.
– Что Борис? Я вовсе не имел в виду – совсем никогда и никуда не придем, – не очень искренне оправдался Градов. – Просто по-разному может повернуться. Тогда… Тогда будем искать друг друга. Через срочные объявления, например. Текст такой: «Куплю полную дискографию Джона Квислинга».
– Кто такой Джон Квислинг? – спросила Таня.
– Никто. Моя выдумка, чтобы посторонние не обращались по объявлению.
– Я верю, что обойдется без мистера Квислинга, – произнесла Таня едва слышно, и у Бориса слезы навернулись на глаза. – До свидания.
Борис и Ольга вышли из машины. Таня смотрела им вслед, пока их не поглотил людской поток у дверей станции.
21
Она набрала номер Колесникова. Профессор тотчас же поднял трубку.
– Алло.
– Петр Иванович, это я…
– Таня?! Где ты, откуда ты звонишь?
Колесников нажал кнопку устройства, подключенного к его аппарату. Сразу ожили чуткие приборы в кабинете Курбатова. Генерал, сидя за столом, внимательно слушал разговор.
– Петр Иванович, стилет у меня.
– Поздравляю, – сквозь зубы пробормотал Курбатов, неслышимый Тане, а профессор сказал:
– Нам, наверное, нужно поговорить лично. Не бойся, я…
– Назначаю встречу. В двадцать часов ждите меня в «Террариуме». На переговорах должен присутствовать и генерал Курбатов, вы оба. Вам, профессор, я больше доверяю, зато Курбатов вправе принимать ответственные решения.
– Я передам генералу.
– Теперь, чтобы вы не думали, что меня можно взять голыми руками, в доказательство я привезу вам внутреннее лезвие стилета. Вы знаете, что информация читается только при сопоставлении обоих лезвий, и можете заключить: раз внутреннее у вас, внешнее опасности не представляет, и меня неплохо бы без промедления ликвидировать.
– Таня!
– Так вот, не торопитесь…
К Курбатову подошел техник, до того молча работавший с приборами в кабинете генерала.
– Алексей Дмитриевич, установлено, откуда она звонит.
Курбатов кивнул на карту Москвы, и техник воткнул в нее булавку. Один из оперативников наклонился к генералу.
– Прикажете выслать группу?
– Не надо, – отмахнулся Курбатов. – Вряд ли успеем, да и смысла нет. Пантера приедет сама.
– … Потому что внутреннее лезвие я сфотографировала, – продолжала Таня, – и эти снимки вместе с внешним лезвием находятся у человека, получившего от меня инструкции. Если я не вернусь к полуночи, он начнет действовать.
– Как именно? – спросил Колесников. Таня рассмеялась.
– Хотите его перехватить? Не выйдет. Я еду в «Террариум», господин профессор. – Она повесила трубку.
Услышав гудки, Курбатов переключил линию из режима прослушивания в режим диалога и произнес:
– Петр Иванович, срочно ко мне.
В «Террариуме» велись большие работы по реконструкции. Переоборудовались лаборатории, корпуса оснащались дополнительными системами безопасности, везде, где только можно, устанавливались телекамеры. Это не было размахиванием кулаками после драки. Мероприятия проводились согласно плану, хотя и начались чуть раньше графика. Когда на объекте находился всего один экспериментальный экземпляр дэйна, да и тот, как считалось, под абсолютным контролем, в подобных вещах не возникало надобности. Теперь объект готовили к старту новой фазы проекта «Коршун». Предусматривалось появление множества дэйнов следующего поколения, что требовало и нового оборудования, и увеличения численности персонала, и само собой, повышенной бдительности.
Когда появился профессор, Курбатов открыл ящичек с ампулами.
– Выбирай, Петр Иванович. Какие?
– Сначала вот это, – указал Колесников. – Она потеряет сознание. Когда очнется, вкатим ей кубика полтора витриамина, и она выложит все.
– Ты уверен? Она ведь не обычный человек.
– Алексей Дмитриевич, витриамину безразлично, каким путем она появилась на свет.
* * *
Дребезжащая машина Тани подкатила к внешнему посту. Здесь ее не остановили, но за ней увязались два переполненных охранниками джипа.
– Привет, ребята! Почетный эскорт? – Девушка помахала охранникам рукой.
У ворот «Террариума» стояли еще два джипа. Машину Тани окружили парни с автоматами. Генерал Курбатов ждал поодаль, у контрольно-пропускного пункта, с дымящейся сигаретой в руке.
– Здравствуйте, генерал! – приветствовала его Таня. – Вот то, что я обещала вам.
Лезвие стилета сверкнуло в лучах клонящегося к горизонту солнца.
– Выходи из машины, – сказал Курбатов. – Тебя ждет профессор.
– Одну минуту, генерал! – Таня подняла правую руку. – Сюрприз. Вы помните, что означают эти проволочки на моих пальцах?
– Ты блефуешь! Ты взорвала машину возле дачи, у тебя больше нет «Весельчака».
Но парни с автоматами на всякий случай отошли подальше.
– Ошибаетесь, генерал, – возразила Таня. – У меня было четыре брикета взрывчатки. Лысенко хватило одного, остальные здесь. Пришлось только собрать новый детонатор, но по части технического творчества у меня все в порядке, не забыли?
Курбатов на мгновение растерялся, но тут же, устыдившись, зычно закричал:
– Ну и взрывайся! Мы пригласили тебя, чтобы дать тебе… что захочешь. Но если ты такая дура, счастливого пути на небеса. А со стилетом мы как-нибудь и без тебя разберемся. Вот так.
– Минутку, генерал. На небеса я не хочу, это просто страховка от ваших подлостей. Но не вы меня пригласили, а я назначила встречу, и я выставляю условия. Прежде чем я их сообщу, посоветуйтесь со знающими людьми – что будет, если я здесь, перед воротами, взорву три брикета «Весельчака»?
Генерал сплюнул под ноги и ушел в глубь территории. Вернулся он мрачнее тучи. Специалистов-взрывотехников сейчас в «Террариуме» не было, но мнение более или менее подкованных сотрудников гласило: взрыв трех брикетов в указанной точке может вызвать детонацию запасов Р-182, складированных не только в подземелье. А может и не вызвать – пятьдесят на пятьдесят, но тут и одного из ста много.
– Ладно, твоя взяла, – проворчал Курбатов. – О чем ты просишь?
– Требую, генерал! Откройте ворота.
Курбатов повернул рычажок, и створки ворот разъехались в стороны. Таня на малой скорости направила машину к зданию компьютерного центра. У дверей она вышла, держа в руке сумку, куда уходили изолированные провода.
– А теперь, генерал, уберите от греха всю охрану. Отоприте дверь и вызовите сюда профессора Колесникова. Взрыва не бойтесь, я не камикадзе. Если мы договоримся, мирно разойдемся.
Скрепя сердце генерал выполнил приказы Тани. В помещении компьютерного центра они сели на вращающиеся стулья у пультов – Таня, Колесников и Курбатов.
– Зря ты это, Танюша, – пробормотал профессор. – Мы хотели с тобой по-человечески.
– А я с вами – нет. Я не человек, забыли? Я – опыт номер семь. Номера восемь не будет.
– Что ты задумала? – забеспокоился профессор.
– Открывайте сейф.
– Я не знаю комбинации.
– Ничего, генерал знает. Курбатов вскочил со стула.
– Не открою. Я согласен на переговоры, а это грабеж! Таня взирала на него с ледяной улыбкой.
– Конечно, – подтвердила она. – У меня в сумке, кроме взрывчатки, еще кое-что есть. – Таня достала «скорпион». – Сначала я прострелю вам руки, генерал, потом ноги, потом всажу вам пулю в живот, а потом прихвачу профессора заложником и уеду. Его я убью в другом месте. Такой вариант меня устроит, мне есть где скрыться. Вопрос: устроит ли он вас? Выбирайте.
– Будь ты проклята, – прохрипел генерал. Таня выстрелила. Курбатов схватился за левую руку пониже локтевого сгиба.
– Открывайте сейф.
Генерал, выругавшись сквозь зубы, набрал комбинацию. Дверца бесшумно открылась.
– Разбейте кубок.
– Что?! Да ты…
Второй выстрел разнес кубок вдребезги, на мельчайшие осколки.
– Теперь сожгите все бумаги из папок. А вы, профессор, запускайте компьютеры.
– Генерал, – в ужасе прошептал Колесников, – она хочет уничтожить всю информацию по «Коршуну», а потом убьет нас. Она задумала погубить проект.
– Вы правы, профессор, – кивнула Таня. – Задумала погубить. Но генералу Курбатову ничто не угрожает, если он выполнит мой приказ. Мы уедем вместе, и я отпущу его. После краха проекта у нас не останется взаимных претензий. Генерал не станет меня преследовать – какой смысл? Я не заинтересована в разоблачениях, мне достаточно гибели «Коршуна». Мы даже сможем совместно работать. С моими способностями и пробивной мощью генерала мы создадим русский «Майкрософт». Высокие прибыли обеспечены. А эту штуку, – Таня взмахнула лезвием стилета, – в плавильную печку, и фотографии в огонь.
Курбатов не был наивным человеком. Он понимал, что нужен Тане как заложник, чтобы выехать из «Террариума», и этим ограничится срок его жизни. То есть он считал, что так она думает… Посмотрим, важно уцелеть сейчас. Если он станет упорствовать, девчонка без колебаний прикончит его и поищет других заложников.
Вытащив из сейфа верхнюю папку, генерал вытряхнул документы на пол, чиркнул зажигалкой.
– Что же ты делаешь? – со стоном вырвалось у профессора. – А как же я?
– Сожалею, господин Колесников, – сказала Таня. – Вас придется ликвидировать. Информация, хранящаяся в вашем мозгу, опасна для человечества.
– Нет! – закричал профессор, в мольбе протягивая к Тане руки. – Я обещаю, я клянусь… Ты говорила, русский «Майкрософт»… Я принесу пользу как консультант, мы будем выпускать и медицинское оборудование. А файлы «Коршуна» я сотру, сию минуту.
Колесников принялся включать компьютеры. Около сейфа заполыхал костер из документов, генерал щедро подбрасывал в него бумаги.
– Я сожалею, – повторила Таня. – У меня нет выхода. Она прицелилась в грудь профессора, глядя ему прямо в глаза.
– Не-е-е-ет! – От жуткого воя Колесникова языки пламени, казалось, взметнулись еще выше.
– Прощайте, профессор, – прошептала Таня. Колесников со всей отчетливостью понял: жизнь его кончена.
– Я умру не один, – всхлипнул он. – И вы со мной…
– Алло.
– Петр Иванович, это я…
– Таня?! Где ты, откуда ты звонишь?
Колесников нажал кнопку устройства, подключенного к его аппарату. Сразу ожили чуткие приборы в кабинете Курбатова. Генерал, сидя за столом, внимательно слушал разговор.
– Петр Иванович, стилет у меня.
– Поздравляю, – сквозь зубы пробормотал Курбатов, неслышимый Тане, а профессор сказал:
– Нам, наверное, нужно поговорить лично. Не бойся, я…
– Назначаю встречу. В двадцать часов ждите меня в «Террариуме». На переговорах должен присутствовать и генерал Курбатов, вы оба. Вам, профессор, я больше доверяю, зато Курбатов вправе принимать ответственные решения.
– Я передам генералу.
– Теперь, чтобы вы не думали, что меня можно взять голыми руками, в доказательство я привезу вам внутреннее лезвие стилета. Вы знаете, что информация читается только при сопоставлении обоих лезвий, и можете заключить: раз внутреннее у вас, внешнее опасности не представляет, и меня неплохо бы без промедления ликвидировать.
– Таня!
– Так вот, не торопитесь…
К Курбатову подошел техник, до того молча работавший с приборами в кабинете генерала.
– Алексей Дмитриевич, установлено, откуда она звонит.
Курбатов кивнул на карту Москвы, и техник воткнул в нее булавку. Один из оперативников наклонился к генералу.
– Прикажете выслать группу?
– Не надо, – отмахнулся Курбатов. – Вряд ли успеем, да и смысла нет. Пантера приедет сама.
– … Потому что внутреннее лезвие я сфотографировала, – продолжала Таня, – и эти снимки вместе с внешним лезвием находятся у человека, получившего от меня инструкции. Если я не вернусь к полуночи, он начнет действовать.
– Как именно? – спросил Колесников. Таня рассмеялась.
– Хотите его перехватить? Не выйдет. Я еду в «Террариум», господин профессор. – Она повесила трубку.
Услышав гудки, Курбатов переключил линию из режима прослушивания в режим диалога и произнес:
– Петр Иванович, срочно ко мне.
В «Террариуме» велись большие работы по реконструкции. Переоборудовались лаборатории, корпуса оснащались дополнительными системами безопасности, везде, где только можно, устанавливались телекамеры. Это не было размахиванием кулаками после драки. Мероприятия проводились согласно плану, хотя и начались чуть раньше графика. Когда на объекте находился всего один экспериментальный экземпляр дэйна, да и тот, как считалось, под абсолютным контролем, в подобных вещах не возникало надобности. Теперь объект готовили к старту новой фазы проекта «Коршун». Предусматривалось появление множества дэйнов следующего поколения, что требовало и нового оборудования, и увеличения численности персонала, и само собой, повышенной бдительности.
Когда появился профессор, Курбатов открыл ящичек с ампулами.
– Выбирай, Петр Иванович. Какие?
– Сначала вот это, – указал Колесников. – Она потеряет сознание. Когда очнется, вкатим ей кубика полтора витриамина, и она выложит все.
– Ты уверен? Она ведь не обычный человек.
– Алексей Дмитриевич, витриамину безразлично, каким путем она появилась на свет.
* * *
Дребезжащая машина Тани подкатила к внешнему посту. Здесь ее не остановили, но за ней увязались два переполненных охранниками джипа.
– Привет, ребята! Почетный эскорт? – Девушка помахала охранникам рукой.
У ворот «Террариума» стояли еще два джипа. Машину Тани окружили парни с автоматами. Генерал Курбатов ждал поодаль, у контрольно-пропускного пункта, с дымящейся сигаретой в руке.
– Здравствуйте, генерал! – приветствовала его Таня. – Вот то, что я обещала вам.
Лезвие стилета сверкнуло в лучах клонящегося к горизонту солнца.
– Выходи из машины, – сказал Курбатов. – Тебя ждет профессор.
– Одну минуту, генерал! – Таня подняла правую руку. – Сюрприз. Вы помните, что означают эти проволочки на моих пальцах?
– Ты блефуешь! Ты взорвала машину возле дачи, у тебя больше нет «Весельчака».
Но парни с автоматами на всякий случай отошли подальше.
– Ошибаетесь, генерал, – возразила Таня. – У меня было четыре брикета взрывчатки. Лысенко хватило одного, остальные здесь. Пришлось только собрать новый детонатор, но по части технического творчества у меня все в порядке, не забыли?
Курбатов на мгновение растерялся, но тут же, устыдившись, зычно закричал:
– Ну и взрывайся! Мы пригласили тебя, чтобы дать тебе… что захочешь. Но если ты такая дура, счастливого пути на небеса. А со стилетом мы как-нибудь и без тебя разберемся. Вот так.
– Минутку, генерал. На небеса я не хочу, это просто страховка от ваших подлостей. Но не вы меня пригласили, а я назначила встречу, и я выставляю условия. Прежде чем я их сообщу, посоветуйтесь со знающими людьми – что будет, если я здесь, перед воротами, взорву три брикета «Весельчака»?
Генерал сплюнул под ноги и ушел в глубь территории. Вернулся он мрачнее тучи. Специалистов-взрывотехников сейчас в «Террариуме» не было, но мнение более или менее подкованных сотрудников гласило: взрыв трех брикетов в указанной точке может вызвать детонацию запасов Р-182, складированных не только в подземелье. А может и не вызвать – пятьдесят на пятьдесят, но тут и одного из ста много.
– Ладно, твоя взяла, – проворчал Курбатов. – О чем ты просишь?
– Требую, генерал! Откройте ворота.
Курбатов повернул рычажок, и створки ворот разъехались в стороны. Таня на малой скорости направила машину к зданию компьютерного центра. У дверей она вышла, держа в руке сумку, куда уходили изолированные провода.
– А теперь, генерал, уберите от греха всю охрану. Отоприте дверь и вызовите сюда профессора Колесникова. Взрыва не бойтесь, я не камикадзе. Если мы договоримся, мирно разойдемся.
Скрепя сердце генерал выполнил приказы Тани. В помещении компьютерного центра они сели на вращающиеся стулья у пультов – Таня, Колесников и Курбатов.
– Зря ты это, Танюша, – пробормотал профессор. – Мы хотели с тобой по-человечески.
– А я с вами – нет. Я не человек, забыли? Я – опыт номер семь. Номера восемь не будет.
– Что ты задумала? – забеспокоился профессор.
– Открывайте сейф.
– Я не знаю комбинации.
– Ничего, генерал знает. Курбатов вскочил со стула.
– Не открою. Я согласен на переговоры, а это грабеж! Таня взирала на него с ледяной улыбкой.
– Конечно, – подтвердила она. – У меня в сумке, кроме взрывчатки, еще кое-что есть. – Таня достала «скорпион». – Сначала я прострелю вам руки, генерал, потом ноги, потом всажу вам пулю в живот, а потом прихвачу профессора заложником и уеду. Его я убью в другом месте. Такой вариант меня устроит, мне есть где скрыться. Вопрос: устроит ли он вас? Выбирайте.
– Будь ты проклята, – прохрипел генерал. Таня выстрелила. Курбатов схватился за левую руку пониже локтевого сгиба.
– Открывайте сейф.
Генерал, выругавшись сквозь зубы, набрал комбинацию. Дверца бесшумно открылась.
– Разбейте кубок.
– Что?! Да ты…
Второй выстрел разнес кубок вдребезги, на мельчайшие осколки.
– Теперь сожгите все бумаги из папок. А вы, профессор, запускайте компьютеры.
– Генерал, – в ужасе прошептал Колесников, – она хочет уничтожить всю информацию по «Коршуну», а потом убьет нас. Она задумала погубить проект.
– Вы правы, профессор, – кивнула Таня. – Задумала погубить. Но генералу Курбатову ничто не угрожает, если он выполнит мой приказ. Мы уедем вместе, и я отпущу его. После краха проекта у нас не останется взаимных претензий. Генерал не станет меня преследовать – какой смысл? Я не заинтересована в разоблачениях, мне достаточно гибели «Коршуна». Мы даже сможем совместно работать. С моими способностями и пробивной мощью генерала мы создадим русский «Майкрософт». Высокие прибыли обеспечены. А эту штуку, – Таня взмахнула лезвием стилета, – в плавильную печку, и фотографии в огонь.
Курбатов не был наивным человеком. Он понимал, что нужен Тане как заложник, чтобы выехать из «Террариума», и этим ограничится срок его жизни. То есть он считал, что так она думает… Посмотрим, важно уцелеть сейчас. Если он станет упорствовать, девчонка без колебаний прикончит его и поищет других заложников.
Вытащив из сейфа верхнюю папку, генерал вытряхнул документы на пол, чиркнул зажигалкой.
– Что же ты делаешь? – со стоном вырвалось у профессора. – А как же я?
– Сожалею, господин Колесников, – сказала Таня. – Вас придется ликвидировать. Информация, хранящаяся в вашем мозгу, опасна для человечества.
– Нет! – закричал профессор, в мольбе протягивая к Тане руки. – Я обещаю, я клянусь… Ты говорила, русский «Майкрософт»… Я принесу пользу как консультант, мы будем выпускать и медицинское оборудование. А файлы «Коршуна» я сотру, сию минуту.
Колесников принялся включать компьютеры. Около сейфа заполыхал костер из документов, генерал щедро подбрасывал в него бумаги.
– Я сожалею, – повторила Таня. – У меня нет выхода. Она прицелилась в грудь профессора, глядя ему прямо в глаза.
– Не-е-е-ет! – От жуткого воя Колесникова языки пламени, казалось, взметнулись еще выше.
– Прощайте, профессор, – прошептала Таня. Колесников со всей отчетливостью понял: жизнь его кончена.
– Я умру не один, – всхлипнул он. – И вы со мной…