Быстрова Ирина. Всему свое время

   Я разувалась в прихожей, мыла руки, потом причесывалась перед зеркалом – и все это время они стояли в проеме двери в гостиную и молча наблюдали за мной. Наконец я более или менее привела себя в порядок.
   – Есть будешь? – спокойно спросила Ирка.
   Как будто я просто в гости к ней приехала. Будто ничего и не произошло.
   – Не знаю, – пробормотала я.
   – Значит, будешь. – Светка за локоть потащила меня в кухню. – Мы все жрать хотим до безобразия. Этот чертов адвокат… – Она осеклась.
   – Я слышала, как он пришел.
   – Потому и спряталась наверху? – поинтересовалась Ирка, разламывая на куски курицу гриль.
   Я молча кивнула.
   – Это надо в микроволновку, – потыкав в мясо указательным пальцем, сказала Светка. – Остыло.
   Ирка выложила мясо на стеклянное блюдо и поставила в микроволновку. Достала из пакета пластиковый контейнер, открыла и поставила на стол.
   – Не возражаете, если будем накладывать прямо отсюда?
   – А что это? – Я принюхалась.
   Как будто я была голодна.
   – Баклажаны, – ответила Ирка. – По-гречески. Когда брала в прошлый раз, было вкусно.
   Светка подошла к микроволновке, дождалась, когда она прозвонит, и вынула блюдо с курицей.
   – Ура! – объявила она, ставя блюдо на стол.
   Села у окна, пододвинула к себе пустую тарелку и принялась накладывать себе овощи.
   – Рассказывай.
   – Пусть сначала поест, – вмешалась Ирка.
   – Пусть ест и рассказывает, – с набитым ртом проговорила Светик. – Начиная с того, как взялась крушить столовый сервиз.
   – Что? – вздрогнула я. – Откуда вы…
   – Петя звонил, – сказала Ирка, разламывая крылышко. – Два дня назад. Доложил, что ты все там разнесла и отбыла в неизвестном направлении, прихватив с собой вещички.
   – Тогда вы все уже знаете.
   – Не все. – Светка прожевала овощи, запив их соком. – Мы не знаем главного – что сподвигло тебя на, скандал? – уставилась на меня зелеными глазищами.
   – Да, – подхватила Ирка, – и где ты пряталась это время?
   – У Ларисы.
   – Я ж тебе говорила, – Ирка повернулась к Светику, – там была какая-то Лариса.
   Светка кивнула и опять уставилась на меня:
   – Ну?
   – Я же пошла работать, – нехотя начала я.
   – Как же, помним, – проворчала Светка.
   – Ну вот…
   Я рассказывала медленно. То забегая вперед, то возвращаясь к какой-нибудь детали. Не думала, что рассказ о нескольких неделях моей жизни может занять столько времени. Мы прикончили курицу и овощи, Ирка поставила чайник, а я все рассказывала и рассказывала. О том, какой веселой мне показалась работа в РЭУ, как дети недоумевали по этому поводу, о том, как Петя… тогда ночью… и как меня после этого… Как на исповеди. Никогда ведь с ними так не откровенничала. Вообще не понимаю тех женщин, которые направо и налево болтают о своих семейных и постельных проблемах. Но сегодня было совсем другое. Сегодня это выглядело естественным. И мне хотелось выложить все. Чтоб облегчить свою душу. Переложить часть забот на других. С Ларисой это не получилось – не тот она человек, чтоб выслушивать чужие страдания, а девчонки – совсем другое дело. Эгоистично, знаю. Но я столько лет не была эгоисткой, что, наверное, сейчас могу позволить себе маленькую слабость.
   Когда я умолкла, кухню затопила тишина. Девчонки смотрели на меня и молчали. Минуту, две…
   – Спать! – неожиданно сказала Ирка. – Всем спать. Все обсуждения – завтра. – Поднялась и пошла в спальню.
   – Не рановато? – Светка взглянула на часы. – Десять.
   – Книжку почитаешь, – отозвалась из спальни Ирка, – а я лично на ногах не держусь. Да и у Маруси по их времени уже час ночи.
   – Ладно. – Светка потянулась и тоже встала. – Иди, Маруся, в душ, а я тут посуду приберу.
   Я заснула быстро. Провалилась в сон, как в глубокую яму. Но помню последнюю мысль, посетившую меня перед самым этим провалом: теперь все будет хорошо, я правильно сделала, что приехала сюда.
   Проснулась довольно поздно – на часах было уже восемь. Даже странно. Я же должна была вскочить ни свет ни заря, потому что в Новосибирске давно уже утро. Но, видать, так умаялась, что проспала дольше обычного. Я повернулась на другой бок и увидела, как сквозь тюлевые занавески светит яркое солнце. Последние теплые деньки. На носу октябрь, а с ним дожди и холода.
   Из-за двери донеслись голоса. Неужели девчонки уже встали? Они обе хронические совы. Раньше десяти их поднять невозможно. Но ведь сегодня рабочий день, вдруг вспомнила я, а значит, Ирка убежит сейчас на работу. Надо бы попрощаться. Я села на кровати, отбросила одеяло и потянулась. В животе заурчало. Я проголодалась. Это же, наверное, хороший знак? Я встала, накинула халат и подошла к двери.
   – Звони адвокату, – услышала я Светкин голос.
   – Зачем? – ответила ей Ирка.
   – Пусть скажет, что делать.
   – Он же не наш адвокат, – возразила Ирка. – Ты что, забыла? Его Петя нанял. Он и будет действовать в первую очередь в Петиных интересах.
   – Он Петю терпеть не может, – сказала Светик, – это же невооруженным глазом видно.
   – Ну и что? – не унималась Ирка. – Для адвоката это ровным счетом ничего не значит. Думаешь, они в своих клиентах всегда души не чают?
   Адвокат. Как же я забыла о нем? Вчера была в таком состоянии, что даже не поинтересовалась, а что, собственно, он сказал им.
   – А что он сказал? – Я отворила дверь и шагнула в гостиную.
   В прихожей перед зеркалом Ирка красила губы. Светик стояла рядом и внимательно смотрела на нее. При моем появлении обе синхронно повернулись ко мне.
   – Доброе утро. – Ирка закрыла помаду и положила в косметичку.
   – Ой, да, – спохватилась я, – доброе утро.
   – Привет, – кивнула Светка. – Как спала?
   – Очень хорошо, – ответила я и повторила: – Что он сказал?
   Они переглянулись. У меня сжалось сердце.
   – Развод, да? – прошептала я.
   – Да перестань ты, Маня, – решительно сказала Светка, беря меня за локоть. – Это только доверенность. Все еще можно изменить. Короче, иди умывайся. Неумытой-то как думать о серьезных вещах, да? – Она говорила со мной как с маленькой девочкой.
   – Да, хорошо, – пробормотала я, опустив голову.
   – Ладно, – сказала Ирка, – вы тут хозяйничайте. Сходите куда-нибудь, проветритесь. Продукты, кстати, можете купить. А я на работу. Если что – звоните. Йес?
   – Йес, – ответила Светик и повела меня в ванную.
   Я услышала, как хлопнула входная дверь. Ирка ушла. Мы остались вдвоем.
   – Чай? Кофе? – спросила Светик, затолкав меня в ванную.
   – Кофе.
   – Черный? С молоком? Варить? Растворимый? – деловито осведомилась она.
   – Растворимый с молоком.
   – Ага, понятно. – Светик мотнула головой и оставила меня одну.
   Когда я, умытая и немножко очухавшаяся после сна, вышла из ванной, Светка сидела за кухонным столом.
   – Тосты, ветчина, сыр, масло. – Она тыкала пальцем то в одно, то в другое. – Или, может, тебе омлет поджарить?
   – Нет, нет, – запротестовала я. – Я мало ем с утра.
   – А я много, – сообщила Светик, беря кусок ветчины и ломоть черного хлеба.
   – Когда срок? – спросила я, усаживаясь напротив нее.
   – Что? – Светик чуть не уронила нож.
   – Ты же в положении, верно?
   – Э-э… – Светик растерялась. – А как это ты?.. У меня же всего ничего…
   У нее действительно ничего еще не было заметно. Поправилась – это да, но ведь мы не виделись столько лет, могла просто измениться с годами. Живот у нее еще не торчал, но вот в глазах был тот самый блеск, который всегда отличает беременных. Как будто им известно что-то, что пониманию простых смертных совершенно недоступно. В общем, я всегда их вижу.
   – Не знаю, – пожала плечами и взяла тост. – Я как-то всегда угадываю. Так когда тебе рожать?
   – Конец февраля.
   – Здорово! – улыбнулась я. – К весне ребеночек. Знаешь уже кто?
   – Не-а, – ответила Светка. – Пока нет.
   – А что папаша? – осторожно спросила я.
   Не замужем – Трудно будет. Хоть и в Германии. А какая разница, если рядом нет подмоги?
   – Да вроде рад, – задумчиво ответила Светка. – Хотя кто этих мужиков разберет.
   – Но тебе без разницы?
   – Абсолютно. – Она ухмыльнулась. – Если слиняет – его проблемы.
   Светке тридцать семь. Решила, видно, не искушать судьбу и родить, раз Бог дал. А Ирка? Неужели никогда?..
   Светка будет сумасшедшей мамашей. Эти, которые рожают первого ребенка далеко за тридцать, ведут себя просто ненормально. Трясутся над ребятишками, от себя не отпускают ни на шаг. Боятся. Я, конечно, тоже наседкой была, когда малышня появилась, но не через край.
   Боже – меня вдруг как пронзило – что же я наделала?! Как же я могла? Леночку с Антошкой… бросить!
   – Ой! – выдохнула я. – Ой!
   – Что? – вздрогнула Светка. – Что такое?
   – Дура я, дура! – запричитала я. Слезы хлынули из глаз.
   – Да что случилось? – Светка бросила ветчину и хлеб на тарелку, вскочила и подбежала ко мне. – Маруся, ну, что такое?
   – Я не мать! – рыдала я. – Мачеха, не мать!
   – Вот блин! – застонала Светка.

Алена

   Всю следующую неделю никаких намеков на то, что отношения наши вышли за рамки служебных, Алекс себе не позволял. На работе мы вежливо раскланивались, обмениваясь ничего не значащими фразами, иногда болтали о перспективах развития и прочих банковских премудростях – и все. И все же я чувствовала, что за этим что-то кроется. Вы скажете: боже мой, какая чепуха! Ну провели вместе пару часов в выходной. Так ведь он проявил обычную галантность – немножко поучил бестолковую девушку искусству фотографии. Просто добрый человек – ничего более. Ага! Давайте-ка вспомним, когда нам в последний раз такие «просто добрые» в мужском обличье попадались? Ну-ка, ну-ка! Вот именно. Так давно, что уж в памяти и след простыл. Это – из области чисто практических наблюдений. А из области эфемерных… Я видела, что нравлюсь ему.
   Как женщина узнает, что нравится? Интуитивно. Ведь из мужиков никогда не вытянуть прямого признания. Вот и пришлось ей, бедолаге, на протяжении веков научиться определять это самой. Долгая учеба женщине пошла впрок, и теперь она угадывает зарождающуюся страсть на раз-два. Вот заходит в автобус и уже четко знает, кто ее клиент.
   Так и я. Всеми своими нервными окончаниями чувствовала, что Алекс на меня, что называется, запал. И это будоражило кровь. Однако он вел себя очень осторожно. Что ж, я его понимала – в нашем гадючнике стоит только потерять бдительность, и это может обернуться настоящей катастрофой. А все оттого, что коллектив в основном бабский. Мужиков у нас процентов двадцать-двадцать пять, погоды они в нашем каждодневном климате не делают. Бабы же жутко охочи до всяких подробностей из личной жизни. Нет, надо держать их в неведении столько, сколько удастся.
   Просто невероятно, как быстро может измениться твоя жизнь! Всего ничего прошло с момента, как я вернулась на работу, а перед вами совершенно другой человек. Куда девались тоска из глаз и плачущие нотки из голоса? Ушли в небытие. А на смену им явилась надежда, что вот оно, наконец-то! Любовь? Не знаю. Не думаю, что можно поставить себе диагноз в самом начале пути. Должно пройти время, чтобы я с уверенностью смогла сказать: да, любовь, любовь, черт возьми!
   Казалось бы, налицо все симптомы. Дрожь в коленках, ком в горле, мысли только о нем и о НАС – вот только одно сомнение мучает меня: а возможна ли любовь с первого взгляда после тридцати? Честно сказать, я всегда думала, что нет. Поэтому и торопилась ухватить ее, пока молода, ну, то есть пока еще вписывалась в категорию «двадцатилетних». Знала: вот стукнет мне тридцать, и прямо на следующий же день я проснусь старой развалиной, которой не только любовь с первого взгляда не светит, но вообще все яркие чувства вплоть до желания безудержно хохотать по пустякам и восхищаться всякой ерундой вроде птичек на ветках и солнышка в небе.
   И" кто знает, может, я сама по себе ничего к этому фантастическому мужику по имени Алекс и не испытываю, а просто реагирую на его интерес к моей персоне? Так тоже бывает. Со мной, во всяком случае, подобное происходило не раз. Знакомишься с мужиком, он тут же при виде тебя начинает слюни пускать, и ты – хоть он тебе и никак – вдруг ощущаешь внутри какую-то дрожь, то ли тщеславие твое нежится в лучах его внимания, то ли еще что. Я всегда считала такие чувства недостойными и быстренько пресекала их. Но вот сейчас… даже если это так… ну и пусть. Хочу побаловать себя.
   Однако не всегда наши желания воплощаются в жизнь. Понятно, скажете вы, человек предполагает, а Бог располагает. Какое уж там! Все значительно прозаичнее. И вот на доске объявлений появляется приказ по банку: «Направить Лазарева Алексея Николаевича в командировку…» Сроком на две недели. В Петербург. На курсы.
   – За что это ему такая милость? – удивилась Анька.
   Мне это тоже показалось странным. В нашем банке было принято обучать только тех, кто стоял поближе к руководству. Начальников отделов, их замов – не ниже. Алекс же в эту категорию не вписывался.
   – Пойдет на повышение, не иначе, – задумчиво произнесла Анька. – Все же единственный мужик в кредитном отделе.
   – Да, похоже на то, – поддакнула я.
   – Вот видишь, – Анька понизила голос, – мы вытянули правильную карту.
   А я об этом как-то не думала. И радоваться за Алекса не могла – ведь он уезжал, а как же я?
   Но скучать мне без него особо и не пришлось. Пока Алекс прохлаждался в городе на Неве, я была занята под завязку. Руководство затеяло новую рекламную акцию, моей задачей было претворить ее в жизнь. Возвращалась домой не раньше десяти, падала в постель, перехватив наскоро что-нибудь из холодильника, и забывалась беспокойным сном до следующего, такого же сумасшедшего дня.
   – Бедняга, – сочувствовала мне Анька.
   «Сколько тебе еще осталось мучиться?» – написал мне Алекс в первый же день после своего приезда. Он видел, как я носилась по банку с перекошенным лицом, и не стал подходить. Я даже слегка расстроилась поначалу, но потом этот вот е-мейл…
   «Думаю, еще с недельку», – быстро набрала я. «Ну ладно», – ответил он.
   И ровно через неделю, под конец рабочего дня, мой мобильник пискнул, сообщив, что пришла эсэмэска. Я взяла телефончик. «Номер засекречен», – светилось на дисплее. Интересно. Я открыла сообщение и прочитала: «Какие планы на завтра? Может, повторим кофе?». Подняла голову и увидела через стеклянную перегородку Алекса, державшего в руке сотовый. Сердце скакнуло вверх, потом рухнуло вниз, кровь прилила к щекам. «О'кей», – торопливо набрала я. Завтра! С ума сойти!
   В шесть я стремительно стартовала со своего рабочего места. Впервые за последние три недели я могла уйти домой вовремя, и я собиралась это сделать, потому что дома был бардак, который следовало ликвидировать. Ведь завтра явится Алекс! Я выскочила на улицу и обнаружила, что, пока собиралась, пошел дождь.
   – Черт! – Я полезла в сумку за зонтиком.
   Входная дверь за моей спиной скрипнула, я обернулась, все еще пытаясь расстегнуть сумку. На пороге стоял Алекс.
   – Дождь? – удивился он.
   – И не говори, – отозвалась я.
   А может, он меня подвезет? Все же ливень… Хотя, по правде сказать, дождик крапал вяленький.
   – Брат твой, – внезапно молвил Алекс.
   – Что? – не поняла я.
   – "Твой брат приехал, – махнул рукой Алекс.
   Я проследила взглядом за его рукой и застыла. Петя. Рядом со своей старенькой «ауди». Стоял под дождем и смотрел на меня.
   – О! – только и смогла выдавить я.
   – Что-то он невесел, – заметил Алекс, доставая из кармана ключи от машины.
   – Бизнес… Наверное, что-нибудь… – неопределенно ответила я, мысленно ругая Петю последними словами.
   – Бизнес? – Алекс с сомнением взглянул на Петю Я его понимала. Петя на бизнесмена не тянул.
   – Какой бизнес? – спросил Алекс.
   – Ну… – замялась я.
   Вы будете смеяться, но я не знала, каким бизнесом занимается Петя. Запчасти? Стройматериалы? Сантехника? Я напрягла свою память. А вообще, вдавался ли он когда-нибудь в такие детали? И спрашивала ли я его об этом? Я ничего не могла припомнить. Алекс доброжелательно смотрел на меня.
   – Компьютеры, – наконец выдохнула я. – Оптовые поставки.
   – А, – кивнул Алекс. – Ну ладно, до завтра.
   – До завтра, – эхом повторила я.
   Завтра он придет ко мне в гости. Это что-то!
   Я шагнула из-под навеса под дождь. Петя обошел машину и предупредительно распахнул дверцу со стороны пассажира.
   – Спасибо, – пробормотала я и нырнула в салон.
   Как неудачно, что мы вышли из здания одновременно с Алексом. Теперь Петя знает, что мы работаем вместе. И с чего это, кстати, он решил заехать за мной? Раньше такого не практиковалось. Не нравится мне все это. Но я решила, что заводиться не буду. Сделала пару глубоких вдохов, пока Петя усаживался на свое место, и с улыбкой взглянула на него. В конце концов, я же сама предложила ему остаться друзьями. Хотя после того разговора долго размышляла об этом, и размышления мои были невеселыми. Вряд ли мое пожелание насчет дружбы можно будет реализовать безболезненно с таким субъектом, как Петя. И с учетом тех обстоятельств, при которых это пожелание прозвучало.
   Отвергнутый мужчина – это мина замедленного действия. Если бы с течением времени отношения просто сошли на нет – это одно, а получить щелчок по носу в виде неотразимого Алекса и отказаться из-за этого от своих претензий в отношении меня – совсем другое. Что думал об этом Петя, для меня оставалось загадкой. Он заходил ко мне несколько раз. Дважды натыкался на Аньку, трижды упирался лбом в запертую дверь – в это время я торчала на работе. Повезло ему всего два раза. Я была дома, и была одна. Он проходил, пил предложенный мной чай, спрашивал, как дела, я отвечала. Односложно, не вдаваясь в подробности. Он молча еще минут двадцать ерзал на стуле и отбывал. Я с облегчением переводила дух. Но беспокойство не оставляло меня. Чем же это все закончится?
   Я украдкой разглядывала Петю. Он вел машину и молчал. Какие мыслишки крутились в эту минуту в его голове, для меня оставалось загадкой.
   – Мне нужно заехать в магазин, – сказала я, когда мы повернули на мою улицу.
   Он кивнул и притормозил у супермаркета.
   – Что купить? – спросил, выключив мотор.
   Черт. А вот этого не надо. С этим нужно кончать, причем немедленно.
   – Я сама, – решительно проговорила я и открыла дверцу.
   – Как знаешь, – буркнул мне в спину Петя.
   Он славный парень, уговаривала я себя, пока бродила по супермаркету и бросала в тележку продукты. Просто нелепый и невезучий в личной жизни. Он не виноват, что у меня высокие запросы, не виноват он и в том, что на моем пути встретился Алекс. Надо на полную мощность включить свою снисходительность и с ее помощью вырулить из этой пиковой ситуации. Конечно, теперь никакого секса. Только позволить ему лицезреть меня и помогать. Иногда.
   Я покинула магазин доброй, великодушной и терпеливой.
   – Зайдешь? – ласково спросила, когда Петя подвез меня к подъезду.
   Он вытаращил на меня тусклые глаза:
   – Конечно, зайду. Иначе зачем мне было забирать тебя с работы?
   Так, стоп, это еще что за номер? Я растерянно подхватила пакеты с продуктами и вылезла из машины. Петя щелкнул брелком сигнализации и протянул руку:
   – Давай.
   Я отдала пакеты и направилась к подъезду. Происходящее не укладывалось в голове. Как будто мы женаты, мелькнула мысль. И как будто – тут же явилась другая – я в чем-то провинилась. Надо бы поставить его на место, но ведь не на улице же, не у двери подъезда. Вот поднимемся в квартиру, и я ему…
   Что? Учиню скандал? Не умею. Скандалы – не мой профиль. Да, я энергичная и решительная, но сказать мужику: «Пошел вон!» – язык не повернется. И Бог не дал практики. Так случалось, что я расставалась с мужчинами мирно. Отношения угасали сами собой, не было повода швыряться тарелками, выкрикивая обидные слова. Впервые передо мной стояла задача избавиться от надоевшего кавалера силовыми методами, и от подобной перспективы я не испытывала радостного возбуждения.
   Я отперла дверь, вошла в квартиру, следом за мной проскользнул Петя. Дверь захлопнулась. Я включила свет, поставила сумку на трюмо. Петя скинул мокасины и прошел в кухню. Я побрела за ним. «Нельзя откладывать», – думала я. Ну, что трудного просто сказать: «Петя, все кончено»? Но мне даже представить это было сложно, не говоря уж о том, чтобы произнести вслух.
   Петя сноровисто распихивал продукты по надлежащим местам. Все он здесь знал. И я сама ему это позволила. Что со мной тогда случилось? Как я попалась в эту ловушку? И как теперь мне из нее выбраться?
   – Ужинать будешь? – заторможенно спросила я.
   – Да, – ответил Петя.
   Я повернулась и пошла переодеваться. Закрыла за собой дверь в спальню и, пока стягивала костюм и блузку, со страхом прислушивалась к звукам, доносящимся извне. А ну как он пожелает сексуальных утех? Придется отбиваться, а я не чувствовала себя в силах дать достойный отпор. Но Петя не пришел. Слышно было, как он включил телевизор, потом зашумел чайник – он любил перед едой выпить чаю. Я натянула шорты с футболкой и вышла. Петя наливал себе в кружку кипятку.
   – Вареники будешь?
   – Буду, – кивнул Петя.
   – С картошкой.
   – Хорошо.
   Петя любил простую еду. Вареники, пельмени, котлеты, борщи. Ничего этого я не готовила. Все покупала в отделе полуфабрикатов. Но ему, похоже, было все равно. Конечно, дома-то наверняка вообще пустой холодильник. Боже, о чем я думаю? Мне бы прикинуть, какую избрать тактику для обуздания Петиных претензий, а я о котлетах и Петином пустом холодильнике…
   – А, кстати, – вдруг вспомнила я, – ты чем занимаешься?
   – Что? – Петя с недоумением смотрел на меня.
   – Бизнес твой, – продолжала я, – на чем ты делаешь деньги?
   – А-а, – Петя поболтал ложкой в чашке, – всякие изделия из дерева. Доски, планки, плинтусы…
   – Ясно, – прервала его я.
   Конечно, компьютеры – это было бы слишком интеллектуально для Пети.
   Вскипела вода. Я бросила в кастрюлю вареники и убавила огонь.
   – А зачем тебе? – поинтересовался Петя.
   – Так просто, – пожала плечами.
   – Думаю заняться еще керамической плиткой, – сообщил Петя.
   Да хоть строительством ледовых дворцов – мне-то что за дело?
   – Последний раз, когда ездил в Москву… – начал Петя.
   Договорить ему не удалось. Густой пассаж из «Лебединого озера» заполонил все пространство. Я усмехнулась. У Пети не хватает фантазии даже на то, чтобы выбрать для звонка что-нибудь менее банальное, чем лебединые страсти.
   – Да! – рявкнул он в трубку.
   Выслушал то, что ему ответили, и ледяным тоном сказал:
   – Ну, привет.
   И затем через пару секунд:
   – Как дела? Ты что, всерьез это спрашиваешь?
   Невидимый собеседник, видимо, не пользовался Петиной симпатией.
   – У тебя хватает наглости спрашивать, как у меня дела, после всего, что произошло?! – Петин голос опасно завибрировал.
   Я помешивала вареники.
   – «Прости меня», – противным голосом передразнил звонившего Петя. – Нормально. Ты думаешь, этим можно отделаться?
   Больше не буду брать эти вареники. Вон начинка вывалилась.
   – Твоя голова где была, когда ты… – Петя накалялся все сильнее и сильнее.
   Что же там у него случилось? Партнеры брыкаются или кто-то кинул его? Надо бы ему намекнуть, что мне абсолютно неинтересно выслушивать его ругань у себя в квартире.
   – И что дальше? – Петя вскочил и закружился по кухне.
   Хотя, если я собираюсь вычеркнуть Петю из своей жизни, зачем мне тратить лишние силы на то, чтобы разъяснять ему, что прилично, а что не прилично?
   – Думать будешь? – язвительно спросил Петя. – Ну-ну, думай. Только думай побыстрее, иначе будет поздно.
   А вот так и ведет он свой бизнес. Берет за глотку, и плевать ему на все. Я раньше удивлялась, как это тюфяк Петя – и удачливый бизнесмен? Ларчик-то открывался просто. Толстокожесть – имя тому ключику. Тонкокожим не место в деловом мире. Н-да, любопытно…
   – А я уже все для себя решил, – чуть сбавив тон, сказал Петя, подошел к столу, взял кружку и отхлебнул чаю.
   Пора вынимать вареники. Я открыла шкафчик и достала шумовку.
   – Значит, так. Тебе на все про все две недели. Что хочешь делай. Думай, не думай – твои дела. Но если через две недели ты еще будешь торчать там, пеняй на себя!
   Видно, Петин собеседник попытался возразить ему что-то, потому как Петя опять взвился:
   – Ни хрена подобного не будет! Я сказал – все! Две недели. – И щелкнул крышкой телефона, прерывая разговор.
   – Знаешь что, – не выдержала я, – ты последил бы за собой. Нечего орать тут и выражаться…
   – Дура!!! – вдруг заорал Петя и, размахнувшись, швырнул мобильный телефон.
   Телефон пролетел через всю кухню и, упав на паркет в прихожей, разлетелся вдребезги.
   – Что?! – остолбенела я. – Кто дура? Я?!
   – Да не ты! – махнул рукой Петя. – Эта дура сама не понимает, что натворила.
   – Кто? – забыв про вареники, уставилась я на него.
   – «Прости меня», – загундосил Петя. – Нет, ну какого черта! Думает, ей все с рук сойдет. Плохо же она меня знает.
   Значит, звонила женщина. Что же такого нужно сделать, чтобы довести Петю до такого состояния?
   – Кто звонил? – осторожно спросила я.
   – Что? – Петя непонимающе уставился на меня.
   – Кто, спрашиваю, звонил? – медленно повторила я.
   – Берет уходит, – как будто не слыша меня, сказал Петя, – посуду всю переколотила. С чего это?