— Ляля, мы в опасности, — неожиданно заключила она. Я поняла, что подруга не шутит. — Кое-кто очень многое дал бы за эту книжонку.
— — Но мы торговаться не будем, — предположила я.
— У нас отберут ее бесплатно и на всякий случай отрежут нам руки-ноги, чтоб меньше лазали по чужим домам.
— И кое-кому язык, чтобы не несли всякую чушь, — не удержалась я. — Что ты мелешь? Какие руки-ноги? Больно надо им пачкаться о нас!
Заберут дневник и…
— Мы — свидетели. Ляля, а свидетели должны молчать, — настаивала на нашей ликвидации подруга.
— Я и так согласна молчать, ты разве нет?
— А ты думаешь, они проведу! социологический опрос?
Я понимала, что Клава права. Мы залезли в чужие дела, и неизвестно, чем это для нас обернется. В моей голове мелькнула догадка:
— Клава, а ведь ночами кто-то ищет этот дневник, тебе не кажется?
— Ты проявляешь чудеса сообразительности. Само собой разумеется, что человек с фонариком ищет какую-то вещь в доме.
Мне стало жутко, когда я представила-, — что могло произойти, если бы Бандерас в ту ночь попытался заглянуть в тумбу, в которой сидела Клавдия. Мурашки побежали у меня по спине, вскарабкались на голову и заплясали на макушке.
— Твой Бандерас ищет то, что ты держишь сейчас в руках, — вывела меня из оцепенения подруга. Я поглядела на серый блокнот и быстро положила его на столик перед собой.
— Что будем делать, Клава?
— Подожди, я думаю. — Подружка с ожесточением догрызала мой новый карандаш. — А что, если сам хозяин дома ищет свой дневник?
— Так, судя по записям, ему лет шестьдесят, не меньше! — удивилась я.
— Что же, по-твоему, он не может нанять кого-нибудь для этой" цели?
— А зачем? Почему бы самому не заявиться? Или ты полагаешь, он счастлив, что его дом уже купили? Мол, живите, граждане, для вас строил, сам ни на что не претендую, дневничок вот только свой заберу. Так, что ли?
— Ерунда какая-то получается, — согласилась я. — Что же он, скрываясь, сам не мог его забрать?
— То-то и оно! — вздохнула Клава.
— Значит, это не он ищет блокнот.
— Значит, его убили, а теперь ищут его записи, — продолжила подруга.
— Значит, нас тоже убьют, так как теперь дневнику нас! — на этот раз пришла к неутешительному выводу я.
— Ляля, мы ходим по кругу, — серьезно заметила Клава.
— Что же нам делать?
— Для начала поесть, я голодна как зверь!
— Ладно, поедим. А потом все обсудим, согласилась я.
11
12
13
14
15
16
— — Но мы торговаться не будем, — предположила я.
— У нас отберут ее бесплатно и на всякий случай отрежут нам руки-ноги, чтоб меньше лазали по чужим домам.
— И кое-кому язык, чтобы не несли всякую чушь, — не удержалась я. — Что ты мелешь? Какие руки-ноги? Больно надо им пачкаться о нас!
Заберут дневник и…
— Мы — свидетели. Ляля, а свидетели должны молчать, — настаивала на нашей ликвидации подруга.
— Я и так согласна молчать, ты разве нет?
— А ты думаешь, они проведу! социологический опрос?
Я понимала, что Клава права. Мы залезли в чужие дела, и неизвестно, чем это для нас обернется. В моей голове мелькнула догадка:
— Клава, а ведь ночами кто-то ищет этот дневник, тебе не кажется?
— Ты проявляешь чудеса сообразительности. Само собой разумеется, что человек с фонариком ищет какую-то вещь в доме.
Мне стало жутко, когда я представила-, — что могло произойти, если бы Бандерас в ту ночь попытался заглянуть в тумбу, в которой сидела Клавдия. Мурашки побежали у меня по спине, вскарабкались на голову и заплясали на макушке.
— Твой Бандерас ищет то, что ты держишь сейчас в руках, — вывела меня из оцепенения подруга. Я поглядела на серый блокнот и быстро положила его на столик перед собой.
— Что будем делать, Клава?
— Подожди, я думаю. — Подружка с ожесточением догрызала мой новый карандаш. — А что, если сам хозяин дома ищет свой дневник?
— Так, судя по записям, ему лет шестьдесят, не меньше! — удивилась я.
— Что же, по-твоему, он не может нанять кого-нибудь для этой" цели?
— А зачем? Почему бы самому не заявиться? Или ты полагаешь, он счастлив, что его дом уже купили? Мол, живите, граждане, для вас строил, сам ни на что не претендую, дневничок вот только свой заберу. Так, что ли?
— Ерунда какая-то получается, — согласилась я. — Что же он, скрываясь, сам не мог его забрать?
— То-то и оно! — вздохнула Клава.
— Значит, это не он ищет блокнот.
— Значит, его убили, а теперь ищут его записи, — продолжила подруга.
— Значит, нас тоже убьют, так как теперь дневнику нас! — на этот раз пришла к неутешительному выводу я.
— Ляля, мы ходим по кругу, — серьезно заметила Клава.
— Что же нам делать?
— Для начала поесть, я голодна как зверь!
— Ладно, поедим. А потом все обсудим, согласилась я.
11
Наши умозаключения постепенно завели нас в тупик. Получалось, что главным злодеем является как раз мужчина моей мечты, а что-то в самой глубине моего сознания упорно противилось этому факту. И вдруг меня осенило!
— Клава, мы — бездарные дилетанты, — начала я. — Лезем в дебри частного сыска, даже не подозревая, где окажемся в итоге.
— Ты только сейчас это поняла? — равнодушно пожала плечами подруга.
— Да нет же, я о другом подумала. Может, стоит рассказать кому-нибудь о нашей находке?
— Жеке и Сереже?
— Да у них, наверное, дел невпроворот с этим замком! И вообще, нам нужна помощь профессионала.
— Иди расскажи в милиции о том, что незаконно присвоила себе ключ от приваловского дома и теперь рыщешь в нем по ночам в поисках острых ощущений. Таких дураков они там давно не видели. — Клава рассуждала на редкость логично.
— При чем тут милиция? Как будто нет других профессионалов. Помнишь, я рассказывала тебе о том адвокате, который участвовал в сделке купли-продажи этого дома? Ну эта кий толстячок-добрячок?
Клава явно не припоминала, о ком я говорю.
Я продолжила:
— Аркадий Яковлевич, у него еще контора возле вокзала?
— А он женат? — неожиданно спросила Клава.
— Клавдия, что у тебя в голове? Что за вопрос?
— По-моему, вполне типичный вопрос для свободной молодой женщины, — последовал резонный ответ.
— Я не в курсе, но могу поинтересоваться, — предложила я.
— Не умничай! — оборвала меня Клава. — Ты предлагаешь посвятить его в наше расследование? С ума сошла!
— Это ты сошла с ума, если до сих пор еще думаешь, что мы в состоянии распутать этот клубок сами!
— Ты полагаешь, ему можно доверять? — начинала сдавать позиции подруга.
— Риск — благородное дело! Собирайся!
— Куда?
Тут только я заметила, что все лицо у нее намазано тонким слоем майонеза. Периодически она проделывала такую лечебную процедуру для сухой кожи.
— Умойся и едем к этому адвокату!
Я созвонилась с Аркадием Яковлевичем и договорилась о встрече. Пришлось подождать около получаса, пока Клава приведет себя в порядок.
— Ее появление произвело должный эффект.
Подруга стояла на пороге в коричневой кожаной мини-юбке и в свитере-"лапше" кораллового цвета. — В ушах — крупные серебряные серьги с кораллами. Свои крашеные, с коньячным оттенком волосы она собрала в короткий хвостик на затылке. Завершали картину изящные полусапожки цвета красного дерева и такая же сумочка. Клава мягко улыбнулась коралловой улыбкой.
«Хороша!» — подумала я, и на ум почему-то пришла скороговорка: «Карл у Клары украл кораллы», ну и так далее. Потом я оглядела свои джинсы и куртку, вздохнула и двинулась к машине.
— В конце концов, меня этот Аркадий Яковлевич как мужчина совсем не интересует.
— Ну, девочки, я весь — внимание! — сказал он, когда мы утонули в мягких креслах цвета сгущенного молока.
Довольно сбивчиво мы изложили ему суть проблемы. Я до последнего боялась, что он примет нас за полоумных барышень, начитавшихся детективных романов Но заметив интерес, а порой даже и настороженность в его добрых карих глазах, я расслабилась У Клавы же расслабиться никак не получалось. Она заметно волновалась и все время одергивала юбку. Когда Аркадий Яковлевич закурил и предложил нам по сигаретке, она неожиданно согласилась и начала прикуривать сигарету со знанием дела.
— Клава, — не удержалась я, — с каких это пор ты куришь?
— С сегодняшнего дня, — зашипела на меня подруга.
— Да, история интригующая, но мне надо взглянуть на документ, так сказать, своими глазами, может быть, вы что-нибудь не заметили.
Аркадий Яковлевич откинулся на спинку кресла, выжидающе глядя на меня. Я согласно кивнула и повернулась к Клаве, которая уже копалась в своей сумке.
— Ну?!
— Ищу, ишу! Но не нахожу… Я сунула книжку в… А куда я ее сунула? — Клава беспомощно посмотрела на меня.
— А я откуда знаю? Может, ты ее опять потеряла? — предположила я.
— Мы ничего не теряем, просто далеко кладем, — ответила Клава.
— Значит, в другой раз, Аркадий Яковлевич.
— Договорились.
За окном стемнело, и наш новый приятель вдруг поинтересовался:
— А как насчет ужина, красавицы?
— Да не знаю, — замялась я, — у Клавдии собака не кормлена…
— Вот еще! — фыркнула Клава. — Сын придет и покормит. Он у меня мальчик ответственный.
Я поняла, что подруга решила действовать. Ну и пусть, к тому же Аркадий Яковлевич вызывал у меня расположение. Солидный человек с хорошей репутацией в юроде. Правда, он был лет на пятнадцать старше Клавы, но ведь не это главное?
Наш друг оказался интереснейшим собеседником, он принадлежал к тем мужчинам, рядом с которыми женщины сразу чувствуют себя маленькими беззащитными девочками. Клава, по-моему, окончательно подпала под его обаяние.
Мы решили, что я остаюсь ночевать у подруги.
Настя уже спала в своей комнате, а Филипп уехал с какой-то тусовкой к другу на дачу. Ночь грозила превратиться в концерт авторской песни, посвященный бесчисленным достоинствам Аркадия Яковлевича.
— Клава, мы — бездарные дилетанты, — начала я. — Лезем в дебри частного сыска, даже не подозревая, где окажемся в итоге.
— Ты только сейчас это поняла? — равнодушно пожала плечами подруга.
— Да нет же, я о другом подумала. Может, стоит рассказать кому-нибудь о нашей находке?
— Жеке и Сереже?
— Да у них, наверное, дел невпроворот с этим замком! И вообще, нам нужна помощь профессионала.
— Иди расскажи в милиции о том, что незаконно присвоила себе ключ от приваловского дома и теперь рыщешь в нем по ночам в поисках острых ощущений. Таких дураков они там давно не видели. — Клава рассуждала на редкость логично.
— При чем тут милиция? Как будто нет других профессионалов. Помнишь, я рассказывала тебе о том адвокате, который участвовал в сделке купли-продажи этого дома? Ну эта кий толстячок-добрячок?
Клава явно не припоминала, о ком я говорю.
Я продолжила:
— Аркадий Яковлевич, у него еще контора возле вокзала?
— А он женат? — неожиданно спросила Клава.
— Клавдия, что у тебя в голове? Что за вопрос?
— По-моему, вполне типичный вопрос для свободной молодой женщины, — последовал резонный ответ.
— Я не в курсе, но могу поинтересоваться, — предложила я.
— Не умничай! — оборвала меня Клава. — Ты предлагаешь посвятить его в наше расследование? С ума сошла!
— Это ты сошла с ума, если до сих пор еще думаешь, что мы в состоянии распутать этот клубок сами!
— Ты полагаешь, ему можно доверять? — начинала сдавать позиции подруга.
— Риск — благородное дело! Собирайся!
— Куда?
Тут только я заметила, что все лицо у нее намазано тонким слоем майонеза. Периодически она проделывала такую лечебную процедуру для сухой кожи.
— Умойся и едем к этому адвокату!
Я созвонилась с Аркадием Яковлевичем и договорилась о встрече. Пришлось подождать около получаса, пока Клава приведет себя в порядок.
— Ее появление произвело должный эффект.
Подруга стояла на пороге в коричневой кожаной мини-юбке и в свитере-"лапше" кораллового цвета. — В ушах — крупные серебряные серьги с кораллами. Свои крашеные, с коньячным оттенком волосы она собрала в короткий хвостик на затылке. Завершали картину изящные полусапожки цвета красного дерева и такая же сумочка. Клава мягко улыбнулась коралловой улыбкой.
«Хороша!» — подумала я, и на ум почему-то пришла скороговорка: «Карл у Клары украл кораллы», ну и так далее. Потом я оглядела свои джинсы и куртку, вздохнула и двинулась к машине.
— В конце концов, меня этот Аркадий Яковлевич как мужчина совсем не интересует.
* * *
Он встретил нас, гостеприимно встав из-за стола В его кабинете пахло коричным печеньем и ванилью. Судя по всему, адвокат был сладкоежкой.— Ну, девочки, я весь — внимание! — сказал он, когда мы утонули в мягких креслах цвета сгущенного молока.
Довольно сбивчиво мы изложили ему суть проблемы. Я до последнего боялась, что он примет нас за полоумных барышень, начитавшихся детективных романов Но заметив интерес, а порой даже и настороженность в его добрых карих глазах, я расслабилась У Клавы же расслабиться никак не получалось. Она заметно волновалась и все время одергивала юбку. Когда Аркадий Яковлевич закурил и предложил нам по сигаретке, она неожиданно согласилась и начала прикуривать сигарету со знанием дела.
— Клава, — не удержалась я, — с каких это пор ты куришь?
— С сегодняшнего дня, — зашипела на меня подруга.
— Да, история интригующая, но мне надо взглянуть на документ, так сказать, своими глазами, может быть, вы что-нибудь не заметили.
Аркадий Яковлевич откинулся на спинку кресла, выжидающе глядя на меня. Я согласно кивнула и повернулась к Клаве, которая уже копалась в своей сумке.
— Ну?!
— Ищу, ишу! Но не нахожу… Я сунула книжку в… А куда я ее сунула? — Клава беспомощно посмотрела на меня.
— А я откуда знаю? Может, ты ее опять потеряла? — предположила я.
— Мы ничего не теряем, просто далеко кладем, — ответила Клава.
— Значит, в другой раз, Аркадий Яковлевич.
— Договорились.
За окном стемнело, и наш новый приятель вдруг поинтересовался:
— А как насчет ужина, красавицы?
— Да не знаю, — замялась я, — у Клавдии собака не кормлена…
— Вот еще! — фыркнула Клава. — Сын придет и покормит. Он у меня мальчик ответственный.
Я поняла, что подруга решила действовать. Ну и пусть, к тому же Аркадий Яковлевич вызывал у меня расположение. Солидный человек с хорошей репутацией в юроде. Правда, он был лет на пятнадцать старше Клавы, но ведь не это главное?
* * *
Домой из ресторана мы вернулись поздно.Наш друг оказался интереснейшим собеседником, он принадлежал к тем мужчинам, рядом с которыми женщины сразу чувствуют себя маленькими беззащитными девочками. Клава, по-моему, окончательно подпала под его обаяние.
Мы решили, что я остаюсь ночевать у подруги.
Настя уже спала в своей комнате, а Филипп уехал с какой-то тусовкой к другу на дачу. Ночь грозила превратиться в концерт авторской песни, посвященный бесчисленным достоинствам Аркадия Яковлевича.
12
Аркадий Яковлевич набрал номер своего клиента еще в машине, не дожидаясь момента, когда подъедет к дому. Времени было в обрез. Тот ответил после первого гудка:
— Слушаю вас.
— Приезжайте прямо сейчас ко мне, есть интересные сведения.
— К вам в офис?
— Нет, домой. Пишите адрес…
Обычно Аркадии Яковлевич не занимался решением проблем своих клиентов дома, но сегодня он сделал исключение, слишком важным было дело, на которое он потратил уйму времени и сил и за которое ему щедро платили.
Дома он едва успел переобуться в домашние туфли, как в дверь позвонили. Адвокат сразу отметил нетерпение в глазах гостя. При этом тот не выглядел суетливо, в каждом движении этого безусловно привлекательного мужчины сквозила уверенность. «Женщинам нравятся такие парни», — подумал Аркадий Яковлевич, невольно сравнивая его со своим сыном, они были примерно одного возраста. Гость тем временем выжидающе смотрел на адвоката. Тот поведал ему о сегодняшнем разговоре с дамами, живущими напротив дома на Майской, так кстати заинтересовавшимися объектом их расследования и даже обнаружившими дневник Луки.
— Он у вас? — молниеносно отреагировал гость.
— Нет, они потеряли его где-то у себя в доме, теперь не могут найти.
— Не проблема. — Он уже собрался уходить, но на пороге оглянулся и спросил:
— А эти ваши знакомые нам не помешают?
— Они совершенно безобидны, — заверил адвокат, — и потом, они могут стать бесценным источником сведений.
— Вам виднее. Но как знать…
После его ухода Аркадий Яковлевич почувствовал себя неважно, хотя день нельзя было назвать неудавшимся. Чтобы отвлечься, он достал из комода подарочный набор карт и начал раскладывать пасьянс, однако тревога лишь усилилась. Пасьянс не складывался, и его мучило ощущение-" что он перетасовал карты в колоде как-то не так, и теперь игра пойдет совсем по-другому, с неожиданными поворотами и опасностями.
И только что он сам ввел в эту игру две новые карты: двух дам.
— Слушаю вас.
— Приезжайте прямо сейчас ко мне, есть интересные сведения.
— К вам в офис?
— Нет, домой. Пишите адрес…
Обычно Аркадии Яковлевич не занимался решением проблем своих клиентов дома, но сегодня он сделал исключение, слишком важным было дело, на которое он потратил уйму времени и сил и за которое ему щедро платили.
Дома он едва успел переобуться в домашние туфли, как в дверь позвонили. Адвокат сразу отметил нетерпение в глазах гостя. При этом тот не выглядел суетливо, в каждом движении этого безусловно привлекательного мужчины сквозила уверенность. «Женщинам нравятся такие парни», — подумал Аркадий Яковлевич, невольно сравнивая его со своим сыном, они были примерно одного возраста. Гость тем временем выжидающе смотрел на адвоката. Тот поведал ему о сегодняшнем разговоре с дамами, живущими напротив дома на Майской, так кстати заинтересовавшимися объектом их расследования и даже обнаружившими дневник Луки.
— Он у вас? — молниеносно отреагировал гость.
— Нет, они потеряли его где-то у себя в доме, теперь не могут найти.
— Не проблема. — Он уже собрался уходить, но на пороге оглянулся и спросил:
— А эти ваши знакомые нам не помешают?
— Они совершенно безобидны, — заверил адвокат, — и потом, они могут стать бесценным источником сведений.
— Вам виднее. Но как знать…
После его ухода Аркадий Яковлевич почувствовал себя неважно, хотя день нельзя было назвать неудавшимся. Чтобы отвлечься, он достал из комода подарочный набор карт и начал раскладывать пасьянс, однако тревога лишь усилилась. Пасьянс не складывался, и его мучило ощущение-" что он перетасовал карты в колоде как-то не так, и теперь игра пойдет совсем по-другому, с неожиданными поворотами и опасностями.
И только что он сам ввел в эту игру две новые карты: двух дам.
13
Измучив меня вопросами типа: «Ты думаешь, я произвела впечатление на Аркадия Яковлевича?» и «Как ты думаешь, он не стар для меня?», Клава наконец заснула, а я еще долго ворочалась на диване и никак не могла погрузиться в сон. Ситуация осложнялась тем, что Клава уложила меня к стенке под окно и мне, человеку, страдающему клаустрофобией, было неуютно. Кроме того, такой эмоциональной натуре, как я, требовалось время, чтобы случившееся за день перестало занимать мои мысли. Клавдия мирно посапывала где-то у меня в ногах, так как легли мы валетом.
Я наотрез отказалась спать в одиночестве в комнате, в которой не было решеток на окнах. Известно, что ночью все кажется гораздо таинственнее и страшнее.
Вот с такими мыслями я лежала на Клавкином диване у окна, считала до ста и пробовала все другие известные мне методы борьбы с бессонницей. Поэтому и не заметила, как уснула. Но длился мой сон недолго, что-то разбудило меня посреди ночи. Электронные часы показывали три пятнадцать. Ксенофонт рычал, сидя на полу аккурат в центре круга света, падающего от фонаря во дворе. Короткая шерсть ершиком встала вдоль всей спины. Он был похож на дикобраза, его явно что-то беспокоило. Но собака молчала.
Странно… Клава спала по-прежнему крепко.
Я сначала разозлилась на кота, прервавшего мой сон, но потом мне стало по-настоящему жутко.
Почудилось, будто я слышу чьи-то шаги. Они были рядом, но не в этой комнате. О ужас! Это шаги во дворе. Я медленно поползла под одеяло, которого никак не хватало, чтобы натянуть его на голову. Шаги звучали совсем отчетливо, как будто кто-то подошел к окну. Но ведь у окна стоит диван со спящей Клавой и мной? Я зажмурила глаза и протяжно завыла:
— Ма-а-ма!
— Что? — проснулась подруга. — Что случилось?
Мне было так страшно, что даже присутствие уже бодрствующей Клавы не успокаивало. Я села в постели, стараясь не смотреть в глубь комнаты, словно боялась, что половицы сейчас поднимутся, и оттуда в сизой дымке с окровавленными зубами и горящими глазами выйдет вурдалак.
В фильмах ужасов вся нечисть обычно так и просачивается в дом, где прячется обезумевшая от страха героиня. Вампиры и зомби протягивают к ней свои мерзкие руки, покрытые слизью, легко проламывая стены. «А мы ведь недалеко от кладбища!» — мелькнула мысль в моей голове. Я отвернулась к окну и.., заорала нечеловеческим голосом так, что Ксенофонт подпрыгнул на месте и заметался по комнате, взлетел по занавеске на карниз и сорвался на голову ничего не соображающей Клавке, которая неожиданно заревела басом, как пароходная сирена. С той стороны окна, прижавшись носом к стеклу, на меня полными ужаса глазами смотрел Бандерас.
Я моргнула, лицо исчезло. Клава продолжала орать уже слегка осипшим голосом. Я зажала ей рот ладонью:
— Хватит, соседи подумают, что включили сигнал гражданской обороны.
Клава послушно кивнула и на секунду замолчала. Потом она спросила:
— Что случилось?
Я рассказала ей в двух словах о мужчине за окном.
— Пойдем! — решительно сказала она.
— За ним? С ума сошла? — в ужасе пролепетала я.
— Пойдем проверим все окна и двери и разбудим Лорда, на всякий случай.
Мы нашли дога в коридоре, храпящим в углу на старом шерстяном пальто. Клава стояла над ним, скрестив руки на груди, и от возмущения не находила слов. Она слегка пнула пса в бок носком тапочки, Лорд заворчал во сне, затем открыл еще сонные глаза и зевнул во всю пасть.
— Какая огромная! — не удержалась я.
— Что? — очнулась Клава.
— Пасть, говорю, огромная, прямо капкан на волка. Не устаю удивляться.
— Толку от этой пасти — только жрет, а как защитить хозяйку и хозяйский дом, так только кот на страже.
Собака, словно понимая ее, поднялась на огромные лапы и виновато заскулила.
— Встал? Иди в комнату, будешь спать около моей кровати! — скомандовала Клава.
Лорд, покачиваясь, побрел в комнату.
Наконец, мы снова улеглись. Клава, свернувшись клубочком, засвистела носом. Я повернулась на правый бок и уткнулась взглядом в цветочки на Клавкином пододеяльнике. Вот черт, что же Бандерас делал под окном? Неужели он видел нас в доме? Значит, следит? А зачем? А что, если мы видели что-нибудь, чего не должны были? Я напрягла память, стараясь вспомнить, что мы могли там увидеть. Кроме мужского силуэта в дверном проеме и Клавы в тумбе, ничего в голову не лезло. Предположить же, что Бандерас появился ночью из романтических соображений, я не могла, он ведь меня никогда не видел, иначе, конечно же, увлекся бы. А вдруг я ошиблась, и это был не он? Я решила ничего пока не говорить Клаве: засмеет, скажет, что я уже вышла из того возраста, когда поклонники бросают камешки в окошко. Но помечтать хотелось! Я иду по улице в сногсшибательном платье, за мной неторопливо едет серебристый «БМВ», притормаживает, я оборачиваюсь с улыбкой, а машина вдруг резко трогается с места и несется прямо на меня. Ужасная тяжесть сдавливает мою грудь, я пытаюсь вдохнуть и.., просыпаюсь. Лорд, желая компенсировать то, что его потревожили посреди ночи, решил устроиться с комфортом, залез ко мне, придавив меня своим мускулистым телом.
Мама! Это слово неприятно резануло ее слух.
Она годилась ему в матери, но питала к нему далеко не материнские чувства. Валерия подумала, что окружающие, вероятно, обсуждают их существенную разницу в возрасте. Настроение было испорчено. Она не стала отключать будильник, и его пронзительный писк застал ее уже на пути в ванную.
Я наотрез отказалась спать в одиночестве в комнате, в которой не было решеток на окнах. Известно, что ночью все кажется гораздо таинственнее и страшнее.
Вот с такими мыслями я лежала на Клавкином диване у окна, считала до ста и пробовала все другие известные мне методы борьбы с бессонницей. Поэтому и не заметила, как уснула. Но длился мой сон недолго, что-то разбудило меня посреди ночи. Электронные часы показывали три пятнадцать. Ксенофонт рычал, сидя на полу аккурат в центре круга света, падающего от фонаря во дворе. Короткая шерсть ершиком встала вдоль всей спины. Он был похож на дикобраза, его явно что-то беспокоило. Но собака молчала.
Странно… Клава спала по-прежнему крепко.
Я сначала разозлилась на кота, прервавшего мой сон, но потом мне стало по-настоящему жутко.
Почудилось, будто я слышу чьи-то шаги. Они были рядом, но не в этой комнате. О ужас! Это шаги во дворе. Я медленно поползла под одеяло, которого никак не хватало, чтобы натянуть его на голову. Шаги звучали совсем отчетливо, как будто кто-то подошел к окну. Но ведь у окна стоит диван со спящей Клавой и мной? Я зажмурила глаза и протяжно завыла:
— Ма-а-ма!
— Что? — проснулась подруга. — Что случилось?
Мне было так страшно, что даже присутствие уже бодрствующей Клавы не успокаивало. Я села в постели, стараясь не смотреть в глубь комнаты, словно боялась, что половицы сейчас поднимутся, и оттуда в сизой дымке с окровавленными зубами и горящими глазами выйдет вурдалак.
В фильмах ужасов вся нечисть обычно так и просачивается в дом, где прячется обезумевшая от страха героиня. Вампиры и зомби протягивают к ней свои мерзкие руки, покрытые слизью, легко проламывая стены. «А мы ведь недалеко от кладбища!» — мелькнула мысль в моей голове. Я отвернулась к окну и.., заорала нечеловеческим голосом так, что Ксенофонт подпрыгнул на месте и заметался по комнате, взлетел по занавеске на карниз и сорвался на голову ничего не соображающей Клавке, которая неожиданно заревела басом, как пароходная сирена. С той стороны окна, прижавшись носом к стеклу, на меня полными ужаса глазами смотрел Бандерас.
Я моргнула, лицо исчезло. Клава продолжала орать уже слегка осипшим голосом. Я зажала ей рот ладонью:
— Хватит, соседи подумают, что включили сигнал гражданской обороны.
Клава послушно кивнула и на секунду замолчала. Потом она спросила:
— Что случилось?
Я рассказала ей в двух словах о мужчине за окном.
— Пойдем! — решительно сказала она.
— За ним? С ума сошла? — в ужасе пролепетала я.
— Пойдем проверим все окна и двери и разбудим Лорда, на всякий случай.
Мы нашли дога в коридоре, храпящим в углу на старом шерстяном пальто. Клава стояла над ним, скрестив руки на груди, и от возмущения не находила слов. Она слегка пнула пса в бок носком тапочки, Лорд заворчал во сне, затем открыл еще сонные глаза и зевнул во всю пасть.
— Какая огромная! — не удержалась я.
— Что? — очнулась Клава.
— Пасть, говорю, огромная, прямо капкан на волка. Не устаю удивляться.
— Толку от этой пасти — только жрет, а как защитить хозяйку и хозяйский дом, так только кот на страже.
Собака, словно понимая ее, поднялась на огромные лапы и виновато заскулила.
— Встал? Иди в комнату, будешь спать около моей кровати! — скомандовала Клава.
Лорд, покачиваясь, побрел в комнату.
Наконец, мы снова улеглись. Клава, свернувшись клубочком, засвистела носом. Я повернулась на правый бок и уткнулась взглядом в цветочки на Клавкином пододеяльнике. Вот черт, что же Бандерас делал под окном? Неужели он видел нас в доме? Значит, следит? А зачем? А что, если мы видели что-нибудь, чего не должны были? Я напрягла память, стараясь вспомнить, что мы могли там увидеть. Кроме мужского силуэта в дверном проеме и Клавы в тумбе, ничего в голову не лезло. Предположить же, что Бандерас появился ночью из романтических соображений, я не могла, он ведь меня никогда не видел, иначе, конечно же, увлекся бы. А вдруг я ошиблась, и это был не он? Я решила ничего пока не говорить Клаве: засмеет, скажет, что я уже вышла из того возраста, когда поклонники бросают камешки в окошко. Но помечтать хотелось! Я иду по улице в сногсшибательном платье, за мной неторопливо едет серебристый «БМВ», притормаживает, я оборачиваюсь с улыбкой, а машина вдруг резко трогается с места и несется прямо на меня. Ужасная тяжесть сдавливает мою грудь, я пытаюсь вдохнуть и.., просыпаюсь. Лорд, желая компенсировать то, что его потревожили посреди ночи, решил устроиться с комфортом, залез ко мне, придавив меня своим мускулистым телом.
* * *
Привалова проснулась за несколько минут до звонка будильника и посмотрела на спящего рядом Анатолия. Во сне он казался еще моложе Она не удержалась и, осторожно убрав прядь темных волос с его лица, легонько прикоснулась губами к виску, — Ну, мама.., я еще немножко посплю, не мешай, — пробормотал он сквозь сон.Мама! Это слово неприятно резануло ее слух.
Она годилась ему в матери, но питала к нему далеко не материнские чувства. Валерия подумала, что окружающие, вероятно, обсуждают их существенную разницу в возрасте. Настроение было испорчено. Она не стала отключать будильник, и его пронзительный писк застал ее уже на пути в ванную.
14
Прогноз погоды оставался неутешительным: дожди, дожди и их неприятные последствия. Только что в новостях сообщили о размытом железнодорожном полотне на подступах к Туапсе. Как следствие, не заставили себя ждать сели, сошедшие с гор. У нас на Северном Кавказе это обычное явление. Но воспринимать это нормально глазами среднестатистического обывателя удается лишь тогда, когда сам не зависишь от природных катаклизмов. У меня же запланирована поездка в Сочи. Послезавтра моя бывшая однокурсница и подруга юности Вика и ее муж Санек отмечают десятилетие своей совместной жизни, так называемую «розовую свадьбу». А поскольку проживают они в Сочи, то и празднуют там.
Вопрос моего отсутствия даже не обсуждался.
Мы часто навещали друг друга: я — летом, а они приезжали в Краснодар на Рождество. Так как повод для нынешнего визита был достаточно серьезным, в ответ на мои причитания о проблемах с поездами, Викуся справедливо напомнила о том, что самолеты пока еще, летают, и это позволит мне даже сэкономить время. Ну, это еще спорно.
По мне, так лучше экономить нервы, но Викусю я расстраивать не хотела, а потому заверила ее, что сегодня же возьму билет на самолет и сообщу время прилета.
Очереди в авиакассе не было. Довольно представительная дама-кассир, судя по всему, осознавала важность своей миссии. Она не спеша оформила мне билет, выписала ;кучу каких-то квитанций и забрала уйму денег за столь непродолжительный полет на такое близкое расстояние.
Я вздохнула и побрела к своей машине с таким чувством безысходности, какое, наверное, испытывает подсудимый после оглашения приговора.
Уже усевшись за руль, я вспомнила, что Клавдия просила меня заехать к четырем. Я как раз успеваю к этому времени.
В центре было на удивление: много милицейских машин. Они сновали туда-сюда, завывая и перемигиваясь. Первое,: что приходило на ум, это очередная встреча иди проводы какого-нибудь важного столичного гостя. Но в таких случаях машины едут в одном направлении, «вежливо» предлагая водителям освободить проезжую часть.
Сейчас же никто никому ничего не предлагал. Наверное, какой-то опасный рецидивист сбежал во время его перевоза из одного места содержания в другое. Такое у нас в городе уже как-то случалось, тогда мы смогли немало удивить российскую общественность беспрецедентными мерами охраны населения от таких субъектов.
Загорелся зеленый, и я наконец-то покинула шумный перекресток. Рука сама потянулась к старенькой магнитоле «Айва», и я настроилась на местную радиоволну. Верочка Шпиль взахлеб рассказывала о произошедшем час назад ограблении местного краеведческого музея. Подробностей она, естественно, не знала, но и самого факта было достаточно, чтобы голосок ее звучал радостно и бодро. Громкие события — повод встрепенуться! Я не причисляла себя к завсегдатаям музейных залов, но с постоянной экспозицией была более-менее знакома. Непонятно, что там понадобилось красть? Какой-нибудь скифский акинак? Но такие по сей день откапывают в многочисленных курганах, рассыпанных по нашим станицам. Или скелет суслика, захороненного в том же кургане тысячу лет назад? Хотя нет, я не совсем права. В нашем музее несомненно есть раритеты, просто я не сильна в знании старины глубокой.
Из-за пробок, возникших в результате активизировавшейся милиции, к подруге я добралась на полчаса позже, чем обещала.
Вопрос моего отсутствия даже не обсуждался.
Мы часто навещали друг друга: я — летом, а они приезжали в Краснодар на Рождество. Так как повод для нынешнего визита был достаточно серьезным, в ответ на мои причитания о проблемах с поездами, Викуся справедливо напомнила о том, что самолеты пока еще, летают, и это позволит мне даже сэкономить время. Ну, это еще спорно.
По мне, так лучше экономить нервы, но Викусю я расстраивать не хотела, а потому заверила ее, что сегодня же возьму билет на самолет и сообщу время прилета.
Очереди в авиакассе не было. Довольно представительная дама-кассир, судя по всему, осознавала важность своей миссии. Она не спеша оформила мне билет, выписала ;кучу каких-то квитанций и забрала уйму денег за столь непродолжительный полет на такое близкое расстояние.
Я вздохнула и побрела к своей машине с таким чувством безысходности, какое, наверное, испытывает подсудимый после оглашения приговора.
Уже усевшись за руль, я вспомнила, что Клавдия просила меня заехать к четырем. Я как раз успеваю к этому времени.
В центре было на удивление: много милицейских машин. Они сновали туда-сюда, завывая и перемигиваясь. Первое,: что приходило на ум, это очередная встреча иди проводы какого-нибудь важного столичного гостя. Но в таких случаях машины едут в одном направлении, «вежливо» предлагая водителям освободить проезжую часть.
Сейчас же никто никому ничего не предлагал. Наверное, какой-то опасный рецидивист сбежал во время его перевоза из одного места содержания в другое. Такое у нас в городе уже как-то случалось, тогда мы смогли немало удивить российскую общественность беспрецедентными мерами охраны населения от таких субъектов.
Загорелся зеленый, и я наконец-то покинула шумный перекресток. Рука сама потянулась к старенькой магнитоле «Айва», и я настроилась на местную радиоволну. Верочка Шпиль взахлеб рассказывала о произошедшем час назад ограблении местного краеведческого музея. Подробностей она, естественно, не знала, но и самого факта было достаточно, чтобы голосок ее звучал радостно и бодро. Громкие события — повод встрепенуться! Я не причисляла себя к завсегдатаям музейных залов, но с постоянной экспозицией была более-менее знакома. Непонятно, что там понадобилось красть? Какой-нибудь скифский акинак? Но такие по сей день откапывают в многочисленных курганах, рассыпанных по нашим станицам. Или скелет суслика, захороненного в том же кургане тысячу лет назад? Хотя нет, я не совсем права. В нашем музее несомненно есть раритеты, просто я не сильна в знании старины глубокой.
Из-за пробок, возникших в результате активизировавшейся милиции, к подруге я добралась на полчаса позже, чем обещала.
15
— Клава! Ты дома? — Я просунула голову в дверь и, не услышав ответа, протиснулась целиком.
В коридоре никого, в кухне — тоже. Подруга сидела в спальне перед туалетным столиком, растягивая кожу на лице. Я молча застыла в дверях и с интересом наблюдала, как Клава вскочила и, задрав халат, озабоченно изучала свою талию и живот.
— Собираешься устроиться в стриптиз-бар или выступать с танцем живота? — не выдержала я.
— Господи, кто здесь? — Клава охнула от неожиданности и обернулась. — Ляля! Зачем ты меня пугаешь? Подкралась как привидение, совсем неслышно.
— Это что-то новенькое, Я думала, они бряцают кандалами и завывают.
— Завывает Лорд, когда не может достать кота на дереве, а привидения стонут, вот так… — Клава показала, как по ее мнению, стонут призраки На мой взгляд, собака Баскервилей не перещеголяла бы мою подружку своим утробным воем.
Привлеченный необычными звуками, в комнату вбежал дог и с недоумением уставился на хозяйку.
— Еще зрители будут? — спросила Клава пса с раздражением. — Ты бы и Ксенофонта прихватил!
Лорд повернул голову: на подоконнике, ощетинившись, сидел кот.
— А у тебя настоящий талант, — сказала я. — Тебе можно карьеру на радио сделать, знаешь, в передаче «Театр у микрофона».
— Сто лет уже нет такой передачи, — огрызнулась Клава. — Сейчас на радио крутят Децла вперемешку с Земфирой и романтическими песнями зонального значения.
— А что, бывают такие песни? — недоверчиво спросила я.
— Ага, на зоне, — ответила подруга.
— Да ну тебя! Скажи мне, что это ты перед зеркалом крутилась?
— Худеть начинаю. Скоро купальный сезон, а я в купальник не влезаю.
— В какой?
— Помнишь, который я на прошлой неделе в том магазинчике со смешным названием мерила?
— Да ты же в свитере была и в брюках! Ты что, и потом будешь его так носить?
— А правда, я и забыла Сейчас примерю без всего, — обрадовалась Клава, — один момент! — Она бросилась в другую комнату.
Длилось переодевание недолго.
— Внимание"! Я выхожу!
Клавка показалась в дверном проеме, прошла скользящим шагом, виляя бедрами, как ходят манекенщицы по подиуму, и остановилась в центре комнаты, кокетливо отставив одну ногу в сторону и подняв руки вверх.
— Ну как?
— Что, как? Где это ты так приложилась? Синяк какой шикарный, просто стильно выглядишь!
В одной цветовой гамме с купальником. Ты его до моря не своди, выйдешь — все ахнут!
— Ляля, я серьезно спрашиваю, как купальник сидит?
— Сидит? Да он, душенька моя, висит!
— Как висит?
— Как повесила на свои тощие плечики, так и висит!
Проблема похудания всегда очень волновала подругу. В связи с этим мне вспомнилась одна история. Однажды приятельница Клавдии подарила ей дорогие таблетки, тем самым непрозрачно намекнув, что той не помешало бы сбросить пару-тройку килограммов Ну больная была женщина! Клава тут же приступила к испытанию нового средства и, приняв утром пару пилюль, оставила их на низкой тумбочке в прихожей. Этим ловко воспользовался Лорд, влекомый, видимо, тонким ароматом какой-то экзотической травки, входящей в состав препарата. Подруга, придя домой, упаковку, естественно, не обнаружила, отчего, правда, не сильно расстроилась, так как комплексом неполноценности не страдала. Каково же было изумление домочадцев, когда через пару недель Лорд предстал перед всеми в виде скелета, способного составить конкуренцию скелету динозавра из зоологического музея. Зрелище было впечатляющее! Вызванный ветеринар сказал, что собаки лучше пока не появляться на выставке, так как у догов не должны торчать все ребра. Честно говоря. Лорда к выставке никто готовить не собирался, но и этого ветеринара больше в дом не позвали. Подумаешь, ребра! Зато теперь было ясно, что таблетки стоит пить.
— Ты в зеркало-то давно смотрелась? — продолжала я, хотя знала, что она делала это только что. — Оно у тебя не полнит? Знаешь, бывают такие дефектные, как в комнате смеха?
— Спасибо, Ляля, Уж этого я от тебя не ожидала. Дефектной меня еще никто не называл!
— Да я не про тебя, то есть дефектная — не ты, ты была бы дефективная. А я про зеркало.
— Зеркало у меня старинное, от дедушки досталось.
— От энкавэдэшника? А ему оно от кого досталось?
Подруга проигнорировала мой вопрос, а я вдруг вспомнила, что еще не начинала собирать вещи в дорогу.
— Клав, я поеду. Завтра будешь меня провожать?
— А как же? — ответила подруга и добавила:
— Если не подвернется ничего более захватывающего.
Дома я обнаружила, что паспорт с билетом остался лежать у Клавки на столе. Придете? завтра заехать к ней. Вот и хорошо, никуда не денется и как миленькая поедет меня провожать.
В коридоре никого, в кухне — тоже. Подруга сидела в спальне перед туалетным столиком, растягивая кожу на лице. Я молча застыла в дверях и с интересом наблюдала, как Клава вскочила и, задрав халат, озабоченно изучала свою талию и живот.
— Собираешься устроиться в стриптиз-бар или выступать с танцем живота? — не выдержала я.
— Господи, кто здесь? — Клава охнула от неожиданности и обернулась. — Ляля! Зачем ты меня пугаешь? Подкралась как привидение, совсем неслышно.
— Это что-то новенькое, Я думала, они бряцают кандалами и завывают.
— Завывает Лорд, когда не может достать кота на дереве, а привидения стонут, вот так… — Клава показала, как по ее мнению, стонут призраки На мой взгляд, собака Баскервилей не перещеголяла бы мою подружку своим утробным воем.
Привлеченный необычными звуками, в комнату вбежал дог и с недоумением уставился на хозяйку.
— Еще зрители будут? — спросила Клава пса с раздражением. — Ты бы и Ксенофонта прихватил!
Лорд повернул голову: на подоконнике, ощетинившись, сидел кот.
— А у тебя настоящий талант, — сказала я. — Тебе можно карьеру на радио сделать, знаешь, в передаче «Театр у микрофона».
— Сто лет уже нет такой передачи, — огрызнулась Клава. — Сейчас на радио крутят Децла вперемешку с Земфирой и романтическими песнями зонального значения.
— А что, бывают такие песни? — недоверчиво спросила я.
— Ага, на зоне, — ответила подруга.
— Да ну тебя! Скажи мне, что это ты перед зеркалом крутилась?
— Худеть начинаю. Скоро купальный сезон, а я в купальник не влезаю.
— В какой?
— Помнишь, который я на прошлой неделе в том магазинчике со смешным названием мерила?
— Да ты же в свитере была и в брюках! Ты что, и потом будешь его так носить?
— А правда, я и забыла Сейчас примерю без всего, — обрадовалась Клава, — один момент! — Она бросилась в другую комнату.
Длилось переодевание недолго.
— Внимание"! Я выхожу!
Клавка показалась в дверном проеме, прошла скользящим шагом, виляя бедрами, как ходят манекенщицы по подиуму, и остановилась в центре комнаты, кокетливо отставив одну ногу в сторону и подняв руки вверх.
— Ну как?
— Что, как? Где это ты так приложилась? Синяк какой шикарный, просто стильно выглядишь!
В одной цветовой гамме с купальником. Ты его до моря не своди, выйдешь — все ахнут!
— Ляля, я серьезно спрашиваю, как купальник сидит?
— Сидит? Да он, душенька моя, висит!
— Как висит?
— Как повесила на свои тощие плечики, так и висит!
Проблема похудания всегда очень волновала подругу. В связи с этим мне вспомнилась одна история. Однажды приятельница Клавдии подарила ей дорогие таблетки, тем самым непрозрачно намекнув, что той не помешало бы сбросить пару-тройку килограммов Ну больная была женщина! Клава тут же приступила к испытанию нового средства и, приняв утром пару пилюль, оставила их на низкой тумбочке в прихожей. Этим ловко воспользовался Лорд, влекомый, видимо, тонким ароматом какой-то экзотической травки, входящей в состав препарата. Подруга, придя домой, упаковку, естественно, не обнаружила, отчего, правда, не сильно расстроилась, так как комплексом неполноценности не страдала. Каково же было изумление домочадцев, когда через пару недель Лорд предстал перед всеми в виде скелета, способного составить конкуренцию скелету динозавра из зоологического музея. Зрелище было впечатляющее! Вызванный ветеринар сказал, что собаки лучше пока не появляться на выставке, так как у догов не должны торчать все ребра. Честно говоря. Лорда к выставке никто готовить не собирался, но и этого ветеринара больше в дом не позвали. Подумаешь, ребра! Зато теперь было ясно, что таблетки стоит пить.
— Ты в зеркало-то давно смотрелась? — продолжала я, хотя знала, что она делала это только что. — Оно у тебя не полнит? Знаешь, бывают такие дефектные, как в комнате смеха?
— Спасибо, Ляля, Уж этого я от тебя не ожидала. Дефектной меня еще никто не называл!
— Да я не про тебя, то есть дефектная — не ты, ты была бы дефективная. А я про зеркало.
— Зеркало у меня старинное, от дедушки досталось.
— От энкавэдэшника? А ему оно от кого досталось?
Подруга проигнорировала мой вопрос, а я вдруг вспомнила, что еще не начинала собирать вещи в дорогу.
— Клав, я поеду. Завтра будешь меня провожать?
— А как же? — ответила подруга и добавила:
— Если не подвернется ничего более захватывающего.
Дома я обнаружила, что паспорт с билетом остался лежать у Клавки на столе. Придете? завтра заехать к ней. Вот и хорошо, никуда не денется и как миленькая поедет меня провожать.
16
— Все! — сказала я. — Чувствую себя так, словно ухожу в бой. Давай прощаться.
— Ляля, не смеши меня. Тебе лететь всего каких-то сорок пять минут, а ты тут такую панику подняла.
— Ты совершенно не хочешь меня понимать!
Ты вообще представляешь себе, что такое безотчетный иррациональный страх?
— Прекрасно представляю. Это следствие детских неврозов, — умничала Клава. — Помнишь, мужика по телику показывали, который кетчупа боится? Доказывается, на него маменька кастрюльку с томатом опрокинула, когда он еще пребывал в беззубом мокроштанном периоде своей жизни.
Я этого мужика не видела и потому поинтересовалась:
— И что, бутылочки с кетчупом на полках супермаркета его тоже пугают?
— Еще бы! А вдруг он прямо оттуда на "его выпрыгнет, подлюка! А-а-а-а!!!
— Клава! Прекрати идиотничать! Я ведь действительно боюсь, даже думать о чем-то другом не могу.
— И не надо! Бойся! Знаешь, есть такой метод лечения фобий — психодрама? Не надо испытывать страх перед страхом. Наоборот, прочувствуй все нюансы своего ужаса. Вот самолет падает, запах гари, дым, крики… И ты все это видишь, если сама сразу не умерла, но уже на земле и еще живая…
— — Ясное дело, живая, раз не умерла. Хотя такое редко бывает, чтобы кто-то уцелел.
— Ну а ты представь! 14 вот вокруг расчлененные тела, и ты тоже, например, уже без чего-то…
— Ну, знаешь ли! — возмутилась я.
Но Клава, казалось, меня уже не слышала.
Она так выразительно описывала пострадавший от авиакатастрофы ландшафт, куски обшивки самолета, застрявшие в кронах деревьев, мигалки пожарных машин и завывание сирен «скорой помощи», что я невольно подумала: «Подруга не лишена садистских наклонностей». И так складно у нее все получалось, сам Артур Хейли мог бы поучиться образности высказывания.
— Ляля, не смеши меня. Тебе лететь всего каких-то сорок пять минут, а ты тут такую панику подняла.
— Ты совершенно не хочешь меня понимать!
Ты вообще представляешь себе, что такое безотчетный иррациональный страх?
— Прекрасно представляю. Это следствие детских неврозов, — умничала Клава. — Помнишь, мужика по телику показывали, который кетчупа боится? Доказывается, на него маменька кастрюльку с томатом опрокинула, когда он еще пребывал в беззубом мокроштанном периоде своей жизни.
Я этого мужика не видела и потому поинтересовалась:
— И что, бутылочки с кетчупом на полках супермаркета его тоже пугают?
— Еще бы! А вдруг он прямо оттуда на "его выпрыгнет, подлюка! А-а-а-а!!!
— Клава! Прекрати идиотничать! Я ведь действительно боюсь, даже думать о чем-то другом не могу.
— И не надо! Бойся! Знаешь, есть такой метод лечения фобий — психодрама? Не надо испытывать страх перед страхом. Наоборот, прочувствуй все нюансы своего ужаса. Вот самолет падает, запах гари, дым, крики… И ты все это видишь, если сама сразу не умерла, но уже на земле и еще живая…
— — Ясное дело, живая, раз не умерла. Хотя такое редко бывает, чтобы кто-то уцелел.
— Ну а ты представь! 14 вот вокруг расчлененные тела, и ты тоже, например, уже без чего-то…
— Ну, знаешь ли! — возмутилась я.
Но Клава, казалось, меня уже не слышала.
Она так выразительно описывала пострадавший от авиакатастрофы ландшафт, куски обшивки самолета, застрявшие в кронах деревьев, мигалки пожарных машин и завывание сирен «скорой помощи», что я невольно подумала: «Подруга не лишена садистских наклонностей». И так складно у нее все получалось, сам Артур Хейли мог бы поучиться образности высказывания.