– Мы даром тратим время, а вы от этого ничего не выиграете, – сказал Мариус. – Я пришел в надежде сохранить жизнь некоторым из моих людей, которых несомненно убьют, если разгорится бой.
– «Как трогательно!» – сказала однажды актриса священнику. А может, вашу совесть тревожит воспоминание о том человеке, которого вы убили в Буресе, уточка моя? Или просто похороны стали обходиться слишком дорого?
– Это мое дело, – Мариус пожал плечами, – и вам вместо того, чтобы вмешиваться в них, лучше понять свое положение. На десять миль в округе все телефонные провода перерезаны с того момента, как мы обнаружили вас. Поэтому быстро отправить сообщение в Лондон можно только на автомобиле. Местная полиция опасности не представляет. Даже инспектор Тил далеко отсюда, и для него приготовлена засада, в которую он непременно попадет. Дополнительно на ближайших к этому дому перекрестках я поставил своих людей в полицейской форме, которые не пропустят сюда ни одной машины и всем любопытствующим объяснят, почему стрельба. Раньше чем через час никто на помощь не придет – и если придет, это будет означать ваш арест, если вы будете еще живы. Не надейтесь провести меня во второй раз сказочкой, которой вы так успешно воспользовались вчера.
– А вы уверены, что это была сказочка?
– Если бы это было не так, я бы вас здесь не нашел. Неужели вы думаете, что я совсем незнаком с официальными методами расследования и поверю в столь быстрое ваше освобождение?
– И все-таки, – задумчиво произнес Святой, – мы ведь могли сюда попасть как приманка в полицейской ловушке – для вас!
Мариус улыбнулся. Если бы Святой однажды уже не видел этой улыбки, то никогда бы не поверил, что гигант может улыбаться. А улыбка, причем ужасно вежливая, была.
– С того момента, как инспектор Тил покинул Лондон, – сказал Мариус, – он все время находился в поле зрения моих агентов. Поэтому у меня есть все основания считать, что он до сих пор не знает, где вы. Темплер, на этот раз вам придется подумать о чем-нибудь более действенном, чем... гм... как это сказал ваш друг? Чем «приманка и наживка».
Саймон кивнул:
– Прелестная фраза.
– Так что вы можете выбирать между тем, чтобы передать нам Варгана, и тем, что мы возьмем его силой.
Святой улыбнулся:
– То есть орел – вы выиграли, решка – я проиграл, так?.. А если, предположим, монета встанет на ребро? Предположим, дитя мое, что вас арестуют? Здесь не Чикаго, понимаете ли. В Англии нельзя развязывать собственные маленькие войны даже в сельской местности. Крестьяне будут недовольны и начнут бросать в вас брокколи[8]. Я не знаю, что такое брокколи, но бросать начнут.
По лицу гиганта снова промелькнула ужасно вежливая улыбка.
– Вы меня не поняли. Моей стране нужен Варган и его изобретение. Чтобы заполучить его, я готов пожертвовать столькими людьми, сколькими потребуется. И мои люди отдадут жизни за свою родину, как они отдали бы на поле битвы.
– Ваша страна!
Святой хладнокровно закурил сигарету.
На взгляд стороннего наблюдателя, которому не были бы слышны слова, они обсуждали не более как условия партии в гольф, а не ситуацию, где определялись судьбы наций... Но лишь на минуту...
Эти два наэлектризованных слова разорвали оболочку внешнего спокойствия Святого. Голос его больше не напоминал насмешливое мурлыкание. В его тоне теперь звенела сталь, чувствовалась твердость и сарказм. Как будто он вложил в эти два слова сотню острых ножей и тысячу иголок и произнес их с холодностью порыва ветра с Северного полюса.
– Ваша страна!
– Именно это я и сказал.
– Разве у таких, как вы, есть своя страна? Есть ли на всей земле хоть один акр, который бы вы любили лишь потому, что это – ваш дом? Разве вы чему-нибудь преданы, кроме как разбухшим от золота паукам, чью паутину вы плетете? Есть ли народ, который вы могли бы назвать своим, – народ, который бы вы, ни минуты не колеблясь, не принесли бы в жертву, чтобы положить в свой карман тридцать сребреников? Разве вас что-нибудь в мире волнует, кроме грязных денег, Рэйт Мариус?
Впервые лицо Мариуса не осталось безучастным.
– Это моя страна, – твердо промолвил он.
Саймон рассмеялся:
– Придумайте другую ложь, Мариус. Эта не пройдет.
– И все-таки это моя страна. И она дала мне людей, чтобы выполнить задание...
– А вам не приходило в голову, – спросил Святой, – что мы тоже готовы умереть за свою страну и нас не пугает перспектива быть арестованными, если нас спасут?
– Я думал об этом.
– И не слишком ли вы полагаетесь на нашу честность? Что может нам помешать забыть об условиях перемирия и взять вас в заложники?
Мариус покачал головой:
– А что могло помешать мне прийти сюда с белым флагом, чтобы отвлечь ваше внимание, пока мои люди не заняли бы дом с тыльной стороны? Когда судьба страны поставлена на карту – не до условностей. К белому флагу относятся с уважением на полях сражений, а здесь – главное сражение войны.
Святой задумчиво покачивался на каблуках, сигарета свисала из угла рта, руки свободно опущены, но в каждой руке он держал смерть.
– Вы все еще наш заложник, красавчик, – сказал он, – и если вы затеяли какое-то вероломство...
– Что моя жизнь, – перебил Мариус. – Наш лидер, – он махнул рукой в сторону дороги, – не задумываясь принесет в жертву и ее, и множество других.
– Кто он?
– Его Высочество...
Саймон Темплер втянул воздух.
– Его Высочество наследный принц Рудольф...
– Черт побери! – воскликнул Святой.
– Не так давно вы спасли ему жизнь, – объяснил Мариус, – вот почему Его Высочество приказал дать вам этот шанс. Он также приказал принести извинения за ваше вчерашнее ранение. Хотя это случилось до того, как мы узнали, что вы – Святой.
– Боже милостивый! Держу пари, вы не выполнили бы распоряжений Его Высочества, если бы вам не были нужны его люди для своего грязного дела!
Мариус развел огромными руками:
– Это неважно. Я подчинился. И я жду вашего решения. У вас есть одна минута на обдумывание.
Саймон с подчеркнутой небрежностью выкинул окурок в окно и четко проговорил:
– Мы сейчас сообщим вам наше решение, если вы ответите на один вопрос.
– На какой?
– Когда вы похитили Варгана, вы же не смогли захватить с собой его аппаратуру...
– Понимаю ход ваших мыслей, – сказал гигант. – Вы думаете, что, даже если вы отдадите нам Варгана, ваши ученые смогут скопировать аппарат, хотя и не очень-то разберутся в его устройстве. Позвольте вас огорчить. Пока одни люди забирали Варгана, другие уничтожали его аппаратуру... с надлежащей эффективностью. Можете быть уверены: не осталось ничего, что могло бы действовать, даже если этим станет заниматься сам сэр Рональд Хейл. Сожалею, если огорчил вас...
– Вы вовсе не огорчили меня, Ангелочек. Напротив, вы сообщили мне самые приятные новости за последнее время. Если бы вы не были столь невыразимо омерзительны, я бы, пожалуй, обнял вашу бычью шею, Ангелочек, росинка вы моя! Полагаю, в этом вопросе я мог бы положиться на ваш профессионализм, но все-таки лучше знать наверняка...
С другого конца комнаты в разговор вмешался Роджер Конвей:
– Послушай, Святой, если наследный принц находится здесь, стоит лишь рассказать ему правду о Мариусе...
Мариус повернулся к нему и язвительно уточнил:
– Какую правду?
– Правду о вашем лжепатриотизме. Надо рассказать ему о том, что нам известно. Сказать, что вы обманываете его, преследуя свои отвратительные цели...
– И думаете, он вам поверит? – усмехнулся Мариус. – Вы, Конвей, просто ребенок! Даже вы не сможете отрицать, что я делаю все возможное, чтобы отдать изобретение Варгана в руки Его Высочества.
Святой покачал головой:
– Ангелочек прав, Роджер. Наследный принц получает икру и не станет интересоваться тем, отчего же умер осетр. Нет... У меня есть гораздо лучшее решение проблемы. – И он опять посмотрел на Мариуса. – Это действительно правда, дорогуша, что вся ситуация завязана на Варгане, он ее ключ?
– Точно.
– Варган для вас как сливки в кофе?
Гигант пожал плечами и ответил:
– Я не все ваши идиомы понимаю, но полагаю, выразился достаточно ясно.
– А вы думаете, многие их понимают? – сочувственно поинтересовался Роджер.
И вновь по губам Саймона Темплера скользнула улыбка, насмешливая, бесшабашная, – улыбка головореза и святого. Он подбоченился и четко проговорил:
– Если вам нужен Варган, попробуйте отнять его силой либо отправляйтесь домой и сосите мятные таблетки. Выбирайте, Ангелочек!
Мариус стоял неподвижно.
– В таком случае Его Высочество хотел, чтобы вы знали, что он снимает с себя всякую ответственность за последствия вашей глупости...
– Одну минуту!
Это сказал Норман Кент, пытавшийся, превозмогая боль, встать на здоровую ногу. Святой мгновенно оказался рядом и подхватил его:
– Осторожнее, старина!
Норман слабо улыбнулся:
– Я хочу встать, Саймон.
И он встал, опираясь на Святого, и посмотрел на Мариуса. Он был очень таинствен, суров и отчужден, когда начал говорить:
– Предположим, мы вам сообщим, что у нас нет Варгана?
– Я бы вам не поверил.
Вмешался Роджер Конвей:
– А зачем он нам нужен? Если бы мы только захотели уберечь его от вас, то давно уже передали бы властям. Но вы знаете, что мы не передавали. Какая же нам от него польза?
– У вас могут быть свои соображения. Например, выкуп. Ваше правительство хорошо заплатило бы за его безопасность...
Норман Кент разразился таким чистым смехом, что опроверг теорию Мариуса быстрее, чем любые слова.
– Подумайте еще, Мариус! Вы так нас и не поняли!.. Мы перехватили у вас Варгана, чтобы сохранить мир на земле и сберечь жизни нескольких миллионов, человек. Мы надеялись убедить его отказаться от изобретения. Но он сошел с ума и не желал ничего слушать. Поэтому сегодня вечером во имя мира на земле...
Он замолк и провел рукой по глазам.
Затем выпрямился, бесстрашно глядя куда-то вдаль, в его взгляде не было даже намека на колебание.
– Я пристрелил его как бешеную собаку, – сильным и чистым голосом произнес он.
– Вы...
Гардинг рванулся вперед, но Роджер Конвей мгновенно преградил ему дорогу.
– Во имя мира на земле, – повторил Норман Кент. – И... во имя счастья двух моих лучших друзей. Ты ведь поймешь меня, Саймон. Я сразу же понял, что ты никогда не позволишь Роджеру или мне это сделать. Пришлось решиться самому. И еще, Саймон, потому что Пат любит тебя и я не мог допустить, чтобы всю оставшуюся жизнь вы провели под угрозой виселицы. Понимаешь, я ее тоже люблю. Мне очень жаль...
– Вы убили Варгана? – недоверчиво спросил Мариус.
Норман кивнул. Он был совершенно спокоен.
За окном тени от деревьев в тихом саду становились длиннее.
– Я застал его пишущим что-то в блокноте. Он исписал множество страниц. Не знаю, что означают эти записи, я не эксперт, не ученый. Но на всякий случай я взял это с собой. Я бы сжег их, но не нашел спичек. Но сейчас я сожгу их у вас на глазах. И это будет конец всему. Святой, дай мне зажигалку...
Он рылся в кармане.
Роджер Конвей увидел, как правая рука Мариуса двинулась к карману, и, повернувшись, нацелил ствол пистолета в грудь великану.
– Не сейчас, Мариус! – процедил Роджер сквозь зубы. Когда Святой подошел, чтобы помочь Норману, он опустил один пистолет в карман пиджака. Теперь же одной рукой он поддерживал Нормана, а другой должен был достать зажигалку, поэтому положил пистолет на валик софы.
Он не заметил, что присутствующие в комнате теперь стоят таким образом, что Конвей не мог держать на мушке и Гардинга и Мариуса. Два простых движения, когда Норман Кент встал, а Мариус попытался достать оружие, катастрофически изменили обстановку. А Саймон не отреагировал. Он уже признавал, что сегодня медлителен, словно грузовой автомобиль. На какую-то долю секунды он ослабил всегдашнюю бдительность. И заметил ошибку слишком поздно.
Гардинг в два шага оказался около софы, схватил пистолет и отскочил назад, прижавшись спиной к стене:
– Брось пистолет, ты! Даю три секунды! Раз...
Конвей, чуть повернув голову, увидел, что Гардинг успеет выстрелить в него прежде, чем он шевельнет рукой. И у него не было сомнений в том, что тот выполнит угрозу. Угрюмая и непреклонная решительность Гардинга достаточно подтверждалась уже тем, что он рискнул захватить пистолет и одновременно стратегическое преимущество. И взгляд Гардинга сосредоточен и тверд.
– Два...
Стоит Роджеру попытаться? Конечно, в него влепят пулю. Но может, дать шанс Святому достать пистолет? Но ведь Мариус тоже готов выхватить оружие...
– Три!
Роджер Конвей выпустил из рук пистолет точно так же, как несколько минут назад это сделал Гардинг, и так же, как Гардинг, он испытывал чувство горького унижения.
– Толкни его ко мне ногой!
Конвей повиновался; Гардинг подобрал его и развел руки, в каждой по пистолету, держа под прицелом всех людей в комнате.
– Гордость Британской секретной службы! – пробормотал Святой, и мягкость его голоса лишь подчеркнула жгучее презрение.
– Перемирие окончено, – сурово сказал Гардинг. – Вы на моем месте поступили бы так же. Давайте сюда эти бумаги!
Святой осторожно опустил Нормана Кента, и тот прислонился, полустоя-полусидя, к высокой спинке кушетки. Саймон напрягся, готовясь получить последний и самый тяжелый удар.
Вдруг на него упала тень, он оглянулся и увидел, что число присутствующих увеличилось на одного человека.
В проеме окна стоял высокий, в сером костюме мужчина с военной выправкой. Стоял совершенно свободно и спокойно... Глупо, конечно, считать, что человек может выделяться среди других людей благодаря какой-то тайне воспитания, но этот человек не мог быть иным, нежели был...
– Мариус! – обратился он.
И Мариус повернулся.
– Ваше Высочество, назад! Ради Бога...
Это предупреждение он выпалил на незнакомом языке, но человек в сером ответил по-английски:
– Опасности нет. Я пришел узнать, почему вы задержались, превысив отпущенное вам время.
Он спокойно вошел в комнату, лишь брови его слегка приподнялись, когда он бросил беспечный взор на Гардинга с двумя пистолетами в руках.
И тут Святой услышал звук за дверью в холл, которая оставалась все еще открытой.
Немыслимым прыжком он подскочил к двери и захлопнул ее. Затем одним титаническим усилием повалил поперек тяжелый книжный шкаф, стоявший у стены. Через мгновение к шкафу присоединился стол. Тогда Саймон Темплер, тяжело дыша, привалился спиной к баррикаде, вызывающе вскинул голову и сказал:
– Так вы еще один «человек власти»[9], Ваше Высочество!
Принц провел по усам пальцем с прекрасным маникюром.
– Я дал Мариусу определенное время, чтобы передать мое предложение. Когда это время истекло, я предположил, что вы нарушили перемирие и захватили его, поэтому приказал моим людям ворваться в дом. Повезло, они захватили в плен леди...
Саймон побледнел...
– Я сказал «повезло», потому что она была вооружена и могла кого-нибудь убить или, по крайней мере, поднять тревогу, если бы не застали ее врасплох. Так или иначе, но ей вреда не причинили. Я упомянул об этом, чтобы вы поняли: вторжение не столь уж непродуманно, как вы полагаете. Вы – Саймон Темплер?
– Да.
Принц протянул руку:
– Знаю, что обязан вам жизнью, хотел познакомиться с вами, но не предполагал, что наша встреча произойдет при столь неблагоприятных обстоятельствах. Тем не менее Мариус должен был вам передать: я не забыл, чем вам обязан.
Святой не сдвинулся с места.
– Я спас вашу жизнь, принц Рудольф, – произнес он голосом, в котором слышался свист хлыста, – потому что лично против вас я ничего не имел. Но сейчас я кое-что против вас имею и, возможно, лишу жизни, прежде чем этот день кончится.
Принц деликатно пожал плечами.
– По крайней мере, – заметил он, – вы могли бы попросить вашего друга убрать оружие, пока мы обсуждаем эту проблему. Оно меня нервирует.
Капитан Джералд Гардинг поудобнее прислонился к стене и направил на принца одно из своих нервирующих орудий.
– Я не друг Темплера, а сотрудник Британской секретной службы, посланный сюда, чтобы захватить Варгана. Я не успел спасти его, но, похоже, приехал достаточно своевременно, чтобы спасти не менее ценное. Вы опоздали, Ваше Высочество!
Глава 19
– «Как трогательно!» – сказала однажды актриса священнику. А может, вашу совесть тревожит воспоминание о том человеке, которого вы убили в Буресе, уточка моя? Или просто похороны стали обходиться слишком дорого?
– Это мое дело, – Мариус пожал плечами, – и вам вместо того, чтобы вмешиваться в них, лучше понять свое положение. На десять миль в округе все телефонные провода перерезаны с того момента, как мы обнаружили вас. Поэтому быстро отправить сообщение в Лондон можно только на автомобиле. Местная полиция опасности не представляет. Даже инспектор Тил далеко отсюда, и для него приготовлена засада, в которую он непременно попадет. Дополнительно на ближайших к этому дому перекрестках я поставил своих людей в полицейской форме, которые не пропустят сюда ни одной машины и всем любопытствующим объяснят, почему стрельба. Раньше чем через час никто на помощь не придет – и если придет, это будет означать ваш арест, если вы будете еще живы. Не надейтесь провести меня во второй раз сказочкой, которой вы так успешно воспользовались вчера.
– А вы уверены, что это была сказочка?
– Если бы это было не так, я бы вас здесь не нашел. Неужели вы думаете, что я совсем незнаком с официальными методами расследования и поверю в столь быстрое ваше освобождение?
– И все-таки, – задумчиво произнес Святой, – мы ведь могли сюда попасть как приманка в полицейской ловушке – для вас!
Мариус улыбнулся. Если бы Святой однажды уже не видел этой улыбки, то никогда бы не поверил, что гигант может улыбаться. А улыбка, причем ужасно вежливая, была.
– С того момента, как инспектор Тил покинул Лондон, – сказал Мариус, – он все время находился в поле зрения моих агентов. Поэтому у меня есть все основания считать, что он до сих пор не знает, где вы. Темплер, на этот раз вам придется подумать о чем-нибудь более действенном, чем... гм... как это сказал ваш друг? Чем «приманка и наживка».
Саймон кивнул:
– Прелестная фраза.
– Так что вы можете выбирать между тем, чтобы передать нам Варгана, и тем, что мы возьмем его силой.
Святой улыбнулся:
– То есть орел – вы выиграли, решка – я проиграл, так?.. А если, предположим, монета встанет на ребро? Предположим, дитя мое, что вас арестуют? Здесь не Чикаго, понимаете ли. В Англии нельзя развязывать собственные маленькие войны даже в сельской местности. Крестьяне будут недовольны и начнут бросать в вас брокколи[8]. Я не знаю, что такое брокколи, но бросать начнут.
По лицу гиганта снова промелькнула ужасно вежливая улыбка.
– Вы меня не поняли. Моей стране нужен Варган и его изобретение. Чтобы заполучить его, я готов пожертвовать столькими людьми, сколькими потребуется. И мои люди отдадут жизни за свою родину, как они отдали бы на поле битвы.
– Ваша страна!
Святой хладнокровно закурил сигарету.
На взгляд стороннего наблюдателя, которому не были бы слышны слова, они обсуждали не более как условия партии в гольф, а не ситуацию, где определялись судьбы наций... Но лишь на минуту...
Эти два наэлектризованных слова разорвали оболочку внешнего спокойствия Святого. Голос его больше не напоминал насмешливое мурлыкание. В его тоне теперь звенела сталь, чувствовалась твердость и сарказм. Как будто он вложил в эти два слова сотню острых ножей и тысячу иголок и произнес их с холодностью порыва ветра с Северного полюса.
– Ваша страна!
– Именно это я и сказал.
– Разве у таких, как вы, есть своя страна? Есть ли на всей земле хоть один акр, который бы вы любили лишь потому, что это – ваш дом? Разве вы чему-нибудь преданы, кроме как разбухшим от золота паукам, чью паутину вы плетете? Есть ли народ, который вы могли бы назвать своим, – народ, который бы вы, ни минуты не колеблясь, не принесли бы в жертву, чтобы положить в свой карман тридцать сребреников? Разве вас что-нибудь в мире волнует, кроме грязных денег, Рэйт Мариус?
Впервые лицо Мариуса не осталось безучастным.
– Это моя страна, – твердо промолвил он.
Саймон рассмеялся:
– Придумайте другую ложь, Мариус. Эта не пройдет.
– И все-таки это моя страна. И она дала мне людей, чтобы выполнить задание...
– А вам не приходило в голову, – спросил Святой, – что мы тоже готовы умереть за свою страну и нас не пугает перспектива быть арестованными, если нас спасут?
– Я думал об этом.
– И не слишком ли вы полагаетесь на нашу честность? Что может нам помешать забыть об условиях перемирия и взять вас в заложники?
Мариус покачал головой:
– А что могло помешать мне прийти сюда с белым флагом, чтобы отвлечь ваше внимание, пока мои люди не заняли бы дом с тыльной стороны? Когда судьба страны поставлена на карту – не до условностей. К белому флагу относятся с уважением на полях сражений, а здесь – главное сражение войны.
Святой задумчиво покачивался на каблуках, сигарета свисала из угла рта, руки свободно опущены, но в каждой руке он держал смерть.
– Вы все еще наш заложник, красавчик, – сказал он, – и если вы затеяли какое-то вероломство...
– Что моя жизнь, – перебил Мариус. – Наш лидер, – он махнул рукой в сторону дороги, – не задумываясь принесет в жертву и ее, и множество других.
– Кто он?
– Его Высочество...
Саймон Темплер втянул воздух.
– Его Высочество наследный принц Рудольф...
– Черт побери! – воскликнул Святой.
– Не так давно вы спасли ему жизнь, – объяснил Мариус, – вот почему Его Высочество приказал дать вам этот шанс. Он также приказал принести извинения за ваше вчерашнее ранение. Хотя это случилось до того, как мы узнали, что вы – Святой.
– Боже милостивый! Держу пари, вы не выполнили бы распоряжений Его Высочества, если бы вам не были нужны его люди для своего грязного дела!
Мариус развел огромными руками:
– Это неважно. Я подчинился. И я жду вашего решения. У вас есть одна минута на обдумывание.
Саймон с подчеркнутой небрежностью выкинул окурок в окно и четко проговорил:
– Мы сейчас сообщим вам наше решение, если вы ответите на один вопрос.
– На какой?
– Когда вы похитили Варгана, вы же не смогли захватить с собой его аппаратуру...
– Понимаю ход ваших мыслей, – сказал гигант. – Вы думаете, что, даже если вы отдадите нам Варгана, ваши ученые смогут скопировать аппарат, хотя и не очень-то разберутся в его устройстве. Позвольте вас огорчить. Пока одни люди забирали Варгана, другие уничтожали его аппаратуру... с надлежащей эффективностью. Можете быть уверены: не осталось ничего, что могло бы действовать, даже если этим станет заниматься сам сэр Рональд Хейл. Сожалею, если огорчил вас...
– Вы вовсе не огорчили меня, Ангелочек. Напротив, вы сообщили мне самые приятные новости за последнее время. Если бы вы не были столь невыразимо омерзительны, я бы, пожалуй, обнял вашу бычью шею, Ангелочек, росинка вы моя! Полагаю, в этом вопросе я мог бы положиться на ваш профессионализм, но все-таки лучше знать наверняка...
С другого конца комнаты в разговор вмешался Роджер Конвей:
– Послушай, Святой, если наследный принц находится здесь, стоит лишь рассказать ему правду о Мариусе...
Мариус повернулся к нему и язвительно уточнил:
– Какую правду?
– Правду о вашем лжепатриотизме. Надо рассказать ему о том, что нам известно. Сказать, что вы обманываете его, преследуя свои отвратительные цели...
– И думаете, он вам поверит? – усмехнулся Мариус. – Вы, Конвей, просто ребенок! Даже вы не сможете отрицать, что я делаю все возможное, чтобы отдать изобретение Варгана в руки Его Высочества.
Святой покачал головой:
– Ангелочек прав, Роджер. Наследный принц получает икру и не станет интересоваться тем, отчего же умер осетр. Нет... У меня есть гораздо лучшее решение проблемы. – И он опять посмотрел на Мариуса. – Это действительно правда, дорогуша, что вся ситуация завязана на Варгане, он ее ключ?
– Точно.
– Варган для вас как сливки в кофе?
Гигант пожал плечами и ответил:
– Я не все ваши идиомы понимаю, но полагаю, выразился достаточно ясно.
– А вы думаете, многие их понимают? – сочувственно поинтересовался Роджер.
И вновь по губам Саймона Темплера скользнула улыбка, насмешливая, бесшабашная, – улыбка головореза и святого. Он подбоченился и четко проговорил:
– Если вам нужен Варган, попробуйте отнять его силой либо отправляйтесь домой и сосите мятные таблетки. Выбирайте, Ангелочек!
Мариус стоял неподвижно.
– В таком случае Его Высочество хотел, чтобы вы знали, что он снимает с себя всякую ответственность за последствия вашей глупости...
– Одну минуту!
Это сказал Норман Кент, пытавшийся, превозмогая боль, встать на здоровую ногу. Святой мгновенно оказался рядом и подхватил его:
– Осторожнее, старина!
Норман слабо улыбнулся:
– Я хочу встать, Саймон.
И он встал, опираясь на Святого, и посмотрел на Мариуса. Он был очень таинствен, суров и отчужден, когда начал говорить:
– Предположим, мы вам сообщим, что у нас нет Варгана?
– Я бы вам не поверил.
Вмешался Роджер Конвей:
– А зачем он нам нужен? Если бы мы только захотели уберечь его от вас, то давно уже передали бы властям. Но вы знаете, что мы не передавали. Какая же нам от него польза?
– У вас могут быть свои соображения. Например, выкуп. Ваше правительство хорошо заплатило бы за его безопасность...
Норман Кент разразился таким чистым смехом, что опроверг теорию Мариуса быстрее, чем любые слова.
– Подумайте еще, Мариус! Вы так нас и не поняли!.. Мы перехватили у вас Варгана, чтобы сохранить мир на земле и сберечь жизни нескольких миллионов, человек. Мы надеялись убедить его отказаться от изобретения. Но он сошел с ума и не желал ничего слушать. Поэтому сегодня вечером во имя мира на земле...
Он замолк и провел рукой по глазам.
Затем выпрямился, бесстрашно глядя куда-то вдаль, в его взгляде не было даже намека на колебание.
– Я пристрелил его как бешеную собаку, – сильным и чистым голосом произнес он.
– Вы...
Гардинг рванулся вперед, но Роджер Конвей мгновенно преградил ему дорогу.
– Во имя мира на земле, – повторил Норман Кент. – И... во имя счастья двух моих лучших друзей. Ты ведь поймешь меня, Саймон. Я сразу же понял, что ты никогда не позволишь Роджеру или мне это сделать. Пришлось решиться самому. И еще, Саймон, потому что Пат любит тебя и я не мог допустить, чтобы всю оставшуюся жизнь вы провели под угрозой виселицы. Понимаешь, я ее тоже люблю. Мне очень жаль...
– Вы убили Варгана? – недоверчиво спросил Мариус.
Норман кивнул. Он был совершенно спокоен.
За окном тени от деревьев в тихом саду становились длиннее.
– Я застал его пишущим что-то в блокноте. Он исписал множество страниц. Не знаю, что означают эти записи, я не эксперт, не ученый. Но на всякий случай я взял это с собой. Я бы сжег их, но не нашел спичек. Но сейчас я сожгу их у вас на глазах. И это будет конец всему. Святой, дай мне зажигалку...
Он рылся в кармане.
Роджер Конвей увидел, как правая рука Мариуса двинулась к карману, и, повернувшись, нацелил ствол пистолета в грудь великану.
– Не сейчас, Мариус! – процедил Роджер сквозь зубы. Когда Святой подошел, чтобы помочь Норману, он опустил один пистолет в карман пиджака. Теперь же одной рукой он поддерживал Нормана, а другой должен был достать зажигалку, поэтому положил пистолет на валик софы.
Он не заметил, что присутствующие в комнате теперь стоят таким образом, что Конвей не мог держать на мушке и Гардинга и Мариуса. Два простых движения, когда Норман Кент встал, а Мариус попытался достать оружие, катастрофически изменили обстановку. А Саймон не отреагировал. Он уже признавал, что сегодня медлителен, словно грузовой автомобиль. На какую-то долю секунды он ослабил всегдашнюю бдительность. И заметил ошибку слишком поздно.
Гардинг в два шага оказался около софы, схватил пистолет и отскочил назад, прижавшись спиной к стене:
– Брось пистолет, ты! Даю три секунды! Раз...
Конвей, чуть повернув голову, увидел, что Гардинг успеет выстрелить в него прежде, чем он шевельнет рукой. И у него не было сомнений в том, что тот выполнит угрозу. Угрюмая и непреклонная решительность Гардинга достаточно подтверждалась уже тем, что он рискнул захватить пистолет и одновременно стратегическое преимущество. И взгляд Гардинга сосредоточен и тверд.
– Два...
Стоит Роджеру попытаться? Конечно, в него влепят пулю. Но может, дать шанс Святому достать пистолет? Но ведь Мариус тоже готов выхватить оружие...
– Три!
Роджер Конвей выпустил из рук пистолет точно так же, как несколько минут назад это сделал Гардинг, и так же, как Гардинг, он испытывал чувство горького унижения.
– Толкни его ко мне ногой!
Конвей повиновался; Гардинг подобрал его и развел руки, в каждой по пистолету, держа под прицелом всех людей в комнате.
– Гордость Британской секретной службы! – пробормотал Святой, и мягкость его голоса лишь подчеркнула жгучее презрение.
– Перемирие окончено, – сурово сказал Гардинг. – Вы на моем месте поступили бы так же. Давайте сюда эти бумаги!
Святой осторожно опустил Нормана Кента, и тот прислонился, полустоя-полусидя, к высокой спинке кушетки. Саймон напрягся, готовясь получить последний и самый тяжелый удар.
Вдруг на него упала тень, он оглянулся и увидел, что число присутствующих увеличилось на одного человека.
В проеме окна стоял высокий, в сером костюме мужчина с военной выправкой. Стоял совершенно свободно и спокойно... Глупо, конечно, считать, что человек может выделяться среди других людей благодаря какой-то тайне воспитания, но этот человек не мог быть иным, нежели был...
– Мариус! – обратился он.
И Мариус повернулся.
– Ваше Высочество, назад! Ради Бога...
Это предупреждение он выпалил на незнакомом языке, но человек в сером ответил по-английски:
– Опасности нет. Я пришел узнать, почему вы задержались, превысив отпущенное вам время.
Он спокойно вошел в комнату, лишь брови его слегка приподнялись, когда он бросил беспечный взор на Гардинга с двумя пистолетами в руках.
И тут Святой услышал звук за дверью в холл, которая оставалась все еще открытой.
Немыслимым прыжком он подскочил к двери и захлопнул ее. Затем одним титаническим усилием повалил поперек тяжелый книжный шкаф, стоявший у стены. Через мгновение к шкафу присоединился стол. Тогда Саймон Темплер, тяжело дыша, привалился спиной к баррикаде, вызывающе вскинул голову и сказал:
– Так вы еще один «человек власти»[9], Ваше Высочество!
Принц провел по усам пальцем с прекрасным маникюром.
– Я дал Мариусу определенное время, чтобы передать мое предложение. Когда это время истекло, я предположил, что вы нарушили перемирие и захватили его, поэтому приказал моим людям ворваться в дом. Повезло, они захватили в плен леди...
Саймон побледнел...
– Я сказал «повезло», потому что она была вооружена и могла кого-нибудь убить или, по крайней мере, поднять тревогу, если бы не застали ее врасплох. Так или иначе, но ей вреда не причинили. Я упомянул об этом, чтобы вы поняли: вторжение не столь уж непродуманно, как вы полагаете. Вы – Саймон Темплер?
– Да.
Принц протянул руку:
– Знаю, что обязан вам жизнью, хотел познакомиться с вами, но не предполагал, что наша встреча произойдет при столь неблагоприятных обстоятельствах. Тем не менее Мариус должен был вам передать: я не забыл, чем вам обязан.
Святой не сдвинулся с места.
– Я спас вашу жизнь, принц Рудольф, – произнес он голосом, в котором слышался свист хлыста, – потому что лично против вас я ничего не имел. Но сейчас я кое-что против вас имею и, возможно, лишу жизни, прежде чем этот день кончится.
Принц деликатно пожал плечами.
– По крайней мере, – заметил он, – вы могли бы попросить вашего друга убрать оружие, пока мы обсуждаем эту проблему. Оно меня нервирует.
Капитан Джералд Гардинг поудобнее прислонился к стене и направил на принца одно из своих нервирующих орудий.
– Я не друг Темплера, а сотрудник Британской секретной службы, посланный сюда, чтобы захватить Варгана. Я не успел спасти его, но, похоже, приехал достаточно своевременно, чтобы спасти не менее ценное. Вы опоздали, Ваше Высочество!
Глава 19
Как Саймон Темплер отправился к своей леди, а Норман Кент откликнулся на трубный призыв
На мгновение воцарилась полная тишина, а потом Мариус начал быстро говорить что-то на своем родном языке.
Принц слушал, его глаза сужались. Но кроме этого ни в выражении лица, ни в позе ничто не изменилось. Этот человек обладал уникальной способностью владеть эмоциями.
Саймон не пытался прервать Мариуса, подробно пересказывающего события. Кто-то ведь должен объяснить ситуацию, а поскольку Мариус взял на себя эту задачу, пусть. Пауза даст столь необходимую передышку. Святой расслабился, прислонившись к баррикаде, достал портсигар и начал постукивать кончиком сигареты по его крышке.
Принц повернулся к нему и заговорил елейным, мягким голосом:
– Начинаю понимать. Этот человек взял вас в плен, но вы пришли к соглашению, что в действиях против меня вы объединитесь. Правильно?
– Каким умом обладает Ваше Высочество! – пробормотал Святой.
– И он нарушил перемирие, не предупредив вас.
– Боюсь, что так. Думаю, его обуяло что-то вроде биржевой лихорадки, когда он увидел эти бумаги. Так или иначе, он забыл дух Итона.
– И вы можете на него повлиять?
– Никак.
– Но бумаги у вашего друга? – Принц указал на Нормана Кента.
– А его друг в моих руках, – весело сказал Гардинг. – Так что же будем делать?
В этот момент он стоял отдельно от всех, контролируя ситуацию, и они все смотрели на него. Он был молод, этот мальчик, но храбр! И Святой понял: Гардинг не мог не нарушить уговор, в то время как человек постарше заколебался бы.
И вдруг Гардинг перестал быть в центре внимания, потому что в следующий момент все внимание привлек к себе Норман Кент, сделав жест рукой со словами:
– Я хотел бы кое-что сказать по этому поводу. – Его голос всегда был размеренным и низким. Сейчас он был тише обычного, но каждый слог звучал как горн. – Бумаги у меня, а я в руках капитана Гардинга. Это верно. Но одну вещь вы все упустили.
– Что же?
Спросил это принц, но ответил Норман Кент всем. Он взглянул в окно на солнечный свет, деревья, зеленую траву, живую изгородь, у которой, словно кровавые раны, краснели клумбы георгин, и все увидели, что он улыбается. А потом он ответил:
– Ничего нельзя выиграть, ничем не жертвуя! – просто сказал он и взглянул на Святого. – Саймон, верь мне. С тех" пор как мы вместе, я, не задавая вопросов, выполнял все твои приказания. Мы, естественно, шли за тобой потому, что ты лидер по природе, и кое-чему мы у тебя научились. Я знаю, как ты обошел Мариуса вчера на Брук-стрит, – совершив то единственное, чего не должен был делать. И я знаю, как Роджер поступил точно так же и помог нам справиться с Тилом, – совершив то единственное, чего он не должен был делать. Сейчас моя очередь. Думаю, сегодня я очень умный. Знаю, как надо поступить. По-своему. Потому что сейчас и здесь я могу сделать то, чего никто не может. Ты следишь за ходом моей мысли?
И темные глаза Нормана, горевшие странным фанатическим огнем, встретились с чистыми светло-голубыми глазами Святого. На секунду воцарилось молчание... Потом...
– Продолжай, – сказал Святой.
Норман Кент улыбнулся:
– Это просто. Вы все понимаете ситуацию, не так ли?.. Вы, принц, и вы, Мариус, заложники у нас; но у вас в заложниках дама, которая всем нам очень дорога. Само по себе это походит на тупик, даже если бы здесь не находился капитан Гардинг со своими пистолетами.
– Вы великолепно все изложили, – сказал принц.
– С другой стороны, капитан Гардинг, который в данный момент контролирует ситуацию, тоже попал в переплет. В нашей трехсторонней схватке – он самая слабая сторона. Да, он захватил нашего друга в заложники и надеется, что это ему поможет. Лично я в этом очень сомневаюсь. С дамой, о которой шла речь, он никогда не встречался, она для него лишь имя, а он должен исполнять свой долг. Более "того, он уже показал нам пример того, как его чувство долга превалирует над всеми другими побуждениями. Поэтому мы в крайне затруднительном положении. Как англичане, мы обязаны принять его сторону в борьбе против вас. Как просто люди, мы скорее умрем, чем подвергнем опасности даму, которая в ваших руках. Уже эти два мотива очень осложняют ситуацию, но существуют еще и третий. Как друзья Святого, у которого есть свои идеалы, мы объединились, чтобы осуществить то, что вы и капитан Гардинг хотели бы любой ценой предотвратить.
– Более убедительных выводов сделать невозможно, – согласился принц.
Норман Кент снова улыбнулся:
– Стало быть, вы понимаете: тупик существует лишь потому, что мы все пытаемся выиграть, ничем не жертвуя. А ответ прост – данная ситуация не позволяет выиграть без жертв, хотя существует множество вариантов договора, при которых пострадает только наша гордость. Но мы не любим капитулянтов.
Он достал из кармана три листка бумаги, исписанные аккуратным мелким почерком, тщательно их сложил и протянул Гардингу:
– Можете взять это, капитан.
– Норман! Черт побери... – Святой двинулся к нему – губы сжаты в тонкую линию, глаза холодны, как небо Арктики.
Но Норман Кент смотрел на него без страха.
– Ты же согласился, что я улажу это дело, Саймон.
– Я никогда не соглашался сдаваться. Скорее...
– Но это не капитуляция, – сказал Норман Кент. – Это победа!
Гардинг был рядом с ним. Норман повернулся, держа листки в руке, пристально посмотрел на Роджера Конвея и медленно произнес:
– Роджер, полагаю, ты меня поймешь. Берите эти бумаги, Гардинг!
Гардинг сунул один из пистолетов в карман и схватил записки...
И тут Святой понял.
Как и сказал Норман, Гардинг был один среди врагов. И на мгновение у него оказался только один пистолет, чтобы удерживать ситуацию под контролем. Пистолет целился в Роджера Конвея, стоявшего ближе всех. Но для того чтобы взять бумаги, Гардинг должен был посмотреть в ту сторону, где находились Норман Кент и Святой. Хоть на мгновение.
Гардинг схватил бумаги, рука Нормана не опустилась, а рванулась вперед. Мгновенно его пальцы сомкнулись на запястье капитана, и он неожиданно изо всех оставшихся сил рванул руку Гардинга на себя.
Пистолет в руке Гардинга выстрелил, но пуля ушла в потолок, не причинив никому вреда. Роджер Конвей все понял. Он в прыжке достал левую руку Гардинга и молниеносно вырвал пистолет. Принц сразу же оказался у него на мушке, а Джералд Гардинг потерял равновесие, споткнулся и налетел на удар левой Святого.
Все это произошло в доли секунды, ни принц, ни Мариус не успели понять, что происходит, и воспользоваться ситуацией.
А уж потом пистолет Роджера остановил движение руки Мариуса к карману, начатое слишком поздно; и Норман Кент, бледный как полотно, мучительно страдая от затраченных усилий, беспомощно откинулся на изголовье софы. Джералд Гардинг бревном лежал на полу, а Святой доставал из его кармана пистолет и подбирал с пола бумаги.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно сказал Роджер Конвей.
– Дай мне эти бумаги, Саймон, – произнес Норман Кент, стиснув зубы.
Саймон, держа бумаги в руке, колебался:
– Но...
– Сейчас же! – повелительно прозвенел голос Нормана. – Ты верил мне до сих пор, и я тебя не подводил. Поверь мне и теперь. – Он почти вырвал бумаги и сунул к себе в карман. Потом снова протянул руку. – И этот пистолет, пожалуйста!
Саймон подчинился. И сразу же перестал быть лидером. Возможно, самым главным в том, что он сделал, и был отказ от лидерства, отказ без всякой зависти.
На Нормана Кента снизошло наитие.
– Это первое, – сказал Норман. – И еще есть две вещи.
Принц не двигался. Ничто в эти полные событий секунды не поколебало его самообладания. Он все еще стоял на том самом месте, где очутился, войдя в комнату, – свободно, совершенно спокойно и бесстрастно, поглаживая полоску усов. Учтивый и невозмутимый, он ждал без малейшего видимого признака нетерпения, пока суматоха уляжется и новая диспозиция прояснится. И только когда это произошло, он, слегка улыбаясь, заговорил:
– Джентльмены, вы меня не разочаровали. Я много о вас слышал и кое-что увидел. То немногое, что я увидел, дает основания считать, что слышанное мной – не преувеличение. Если вы когда-нибудь захотите отказаться от своей криминальной карьеры, я был бы счастлив, если бы вы работали на меня.
– Спасибо, – коротко поблагодарил Норман. – Но это не преступление. С нашей точки зрения, это много-много безобиднее того, что вы делаете. Ну, не будем тратить время. Принц, вы согласны с тем, что ситуация упростилась?
Принц кивнул:
– Вижу, вы упростили ее.
– И вы говорите, что, если мы отдадим вам эти бумаги, – Норман Кент коснулся своего кармана, – мы можем отсюда уйти беспрепятственно?
– Обещаю вам это.
– Можно ли в этом быть уверенным?
Тонкие брови принца надменно приподнялись.
На мгновение воцарилась полная тишина, а потом Мариус начал быстро говорить что-то на своем родном языке.
Принц слушал, его глаза сужались. Но кроме этого ни в выражении лица, ни в позе ничто не изменилось. Этот человек обладал уникальной способностью владеть эмоциями.
Саймон не пытался прервать Мариуса, подробно пересказывающего события. Кто-то ведь должен объяснить ситуацию, а поскольку Мариус взял на себя эту задачу, пусть. Пауза даст столь необходимую передышку. Святой расслабился, прислонившись к баррикаде, достал портсигар и начал постукивать кончиком сигареты по его крышке.
Принц повернулся к нему и заговорил елейным, мягким голосом:
– Начинаю понимать. Этот человек взял вас в плен, но вы пришли к соглашению, что в действиях против меня вы объединитесь. Правильно?
– Каким умом обладает Ваше Высочество! – пробормотал Святой.
– И он нарушил перемирие, не предупредив вас.
– Боюсь, что так. Думаю, его обуяло что-то вроде биржевой лихорадки, когда он увидел эти бумаги. Так или иначе, он забыл дух Итона.
– И вы можете на него повлиять?
– Никак.
– Но бумаги у вашего друга? – Принц указал на Нормана Кента.
– А его друг в моих руках, – весело сказал Гардинг. – Так что же будем делать?
В этот момент он стоял отдельно от всех, контролируя ситуацию, и они все смотрели на него. Он был молод, этот мальчик, но храбр! И Святой понял: Гардинг не мог не нарушить уговор, в то время как человек постарше заколебался бы.
И вдруг Гардинг перестал быть в центре внимания, потому что в следующий момент все внимание привлек к себе Норман Кент, сделав жест рукой со словами:
– Я хотел бы кое-что сказать по этому поводу. – Его голос всегда был размеренным и низким. Сейчас он был тише обычного, но каждый слог звучал как горн. – Бумаги у меня, а я в руках капитана Гардинга. Это верно. Но одну вещь вы все упустили.
– Что же?
Спросил это принц, но ответил Норман Кент всем. Он взглянул в окно на солнечный свет, деревья, зеленую траву, живую изгородь, у которой, словно кровавые раны, краснели клумбы георгин, и все увидели, что он улыбается. А потом он ответил:
– Ничего нельзя выиграть, ничем не жертвуя! – просто сказал он и взглянул на Святого. – Саймон, верь мне. С тех" пор как мы вместе, я, не задавая вопросов, выполнял все твои приказания. Мы, естественно, шли за тобой потому, что ты лидер по природе, и кое-чему мы у тебя научились. Я знаю, как ты обошел Мариуса вчера на Брук-стрит, – совершив то единственное, чего не должен был делать. И я знаю, как Роджер поступил точно так же и помог нам справиться с Тилом, – совершив то единственное, чего он не должен был делать. Сейчас моя очередь. Думаю, сегодня я очень умный. Знаю, как надо поступить. По-своему. Потому что сейчас и здесь я могу сделать то, чего никто не может. Ты следишь за ходом моей мысли?
И темные глаза Нормана, горевшие странным фанатическим огнем, встретились с чистыми светло-голубыми глазами Святого. На секунду воцарилось молчание... Потом...
– Продолжай, – сказал Святой.
Норман Кент улыбнулся:
– Это просто. Вы все понимаете ситуацию, не так ли?.. Вы, принц, и вы, Мариус, заложники у нас; но у вас в заложниках дама, которая всем нам очень дорога. Само по себе это походит на тупик, даже если бы здесь не находился капитан Гардинг со своими пистолетами.
– Вы великолепно все изложили, – сказал принц.
– С другой стороны, капитан Гардинг, который в данный момент контролирует ситуацию, тоже попал в переплет. В нашей трехсторонней схватке – он самая слабая сторона. Да, он захватил нашего друга в заложники и надеется, что это ему поможет. Лично я в этом очень сомневаюсь. С дамой, о которой шла речь, он никогда не встречался, она для него лишь имя, а он должен исполнять свой долг. Более "того, он уже показал нам пример того, как его чувство долга превалирует над всеми другими побуждениями. Поэтому мы в крайне затруднительном положении. Как англичане, мы обязаны принять его сторону в борьбе против вас. Как просто люди, мы скорее умрем, чем подвергнем опасности даму, которая в ваших руках. Уже эти два мотива очень осложняют ситуацию, но существуют еще и третий. Как друзья Святого, у которого есть свои идеалы, мы объединились, чтобы осуществить то, что вы и капитан Гардинг хотели бы любой ценой предотвратить.
– Более убедительных выводов сделать невозможно, – согласился принц.
Норман Кент снова улыбнулся:
– Стало быть, вы понимаете: тупик существует лишь потому, что мы все пытаемся выиграть, ничем не жертвуя. А ответ прост – данная ситуация не позволяет выиграть без жертв, хотя существует множество вариантов договора, при которых пострадает только наша гордость. Но мы не любим капитулянтов.
Он достал из кармана три листка бумаги, исписанные аккуратным мелким почерком, тщательно их сложил и протянул Гардингу:
– Можете взять это, капитан.
– Норман! Черт побери... – Святой двинулся к нему – губы сжаты в тонкую линию, глаза холодны, как небо Арктики.
Но Норман Кент смотрел на него без страха.
– Ты же согласился, что я улажу это дело, Саймон.
– Я никогда не соглашался сдаваться. Скорее...
– Но это не капитуляция, – сказал Норман Кент. – Это победа!
Гардинг был рядом с ним. Норман повернулся, держа листки в руке, пристально посмотрел на Роджера Конвея и медленно произнес:
– Роджер, полагаю, ты меня поймешь. Берите эти бумаги, Гардинг!
Гардинг сунул один из пистолетов в карман и схватил записки...
И тут Святой понял.
Как и сказал Норман, Гардинг был один среди врагов. И на мгновение у него оказался только один пистолет, чтобы удерживать ситуацию под контролем. Пистолет целился в Роджера Конвея, стоявшего ближе всех. Но для того чтобы взять бумаги, Гардинг должен был посмотреть в ту сторону, где находились Норман Кент и Святой. Хоть на мгновение.
Гардинг схватил бумаги, рука Нормана не опустилась, а рванулась вперед. Мгновенно его пальцы сомкнулись на запястье капитана, и он неожиданно изо всех оставшихся сил рванул руку Гардинга на себя.
Пистолет в руке Гардинга выстрелил, но пуля ушла в потолок, не причинив никому вреда. Роджер Конвей все понял. Он в прыжке достал левую руку Гардинга и молниеносно вырвал пистолет. Принц сразу же оказался у него на мушке, а Джералд Гардинг потерял равновесие, споткнулся и налетел на удар левой Святого.
Все это произошло в доли секунды, ни принц, ни Мариус не успели понять, что происходит, и воспользоваться ситуацией.
А уж потом пистолет Роджера остановил движение руки Мариуса к карману, начатое слишком поздно; и Норман Кент, бледный как полотно, мучительно страдая от затраченных усилий, беспомощно откинулся на изголовье софы. Джералд Гардинг бревном лежал на полу, а Святой доставал из его кармана пистолет и подбирал с пола бумаги.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно сказал Роджер Конвей.
– Дай мне эти бумаги, Саймон, – произнес Норман Кент, стиснув зубы.
Саймон, держа бумаги в руке, колебался:
– Но...
– Сейчас же! – повелительно прозвенел голос Нормана. – Ты верил мне до сих пор, и я тебя не подводил. Поверь мне и теперь. – Он почти вырвал бумаги и сунул к себе в карман. Потом снова протянул руку. – И этот пистолет, пожалуйста!
Саймон подчинился. И сразу же перестал быть лидером. Возможно, самым главным в том, что он сделал, и был отказ от лидерства, отказ без всякой зависти.
На Нормана Кента снизошло наитие.
– Это первое, – сказал Норман. – И еще есть две вещи.
Принц не двигался. Ничто в эти полные событий секунды не поколебало его самообладания. Он все еще стоял на том самом месте, где очутился, войдя в комнату, – свободно, совершенно спокойно и бесстрастно, поглаживая полоску усов. Учтивый и невозмутимый, он ждал без малейшего видимого признака нетерпения, пока суматоха уляжется и новая диспозиция прояснится. И только когда это произошло, он, слегка улыбаясь, заговорил:
– Джентльмены, вы меня не разочаровали. Я много о вас слышал и кое-что увидел. То немногое, что я увидел, дает основания считать, что слышанное мной – не преувеличение. Если вы когда-нибудь захотите отказаться от своей криминальной карьеры, я был бы счастлив, если бы вы работали на меня.
– Спасибо, – коротко поблагодарил Норман. – Но это не преступление. С нашей точки зрения, это много-много безобиднее того, что вы делаете. Ну, не будем тратить время. Принц, вы согласны с тем, что ситуация упростилась?
Принц кивнул:
– Вижу, вы упростили ее.
– И вы говорите, что, если мы отдадим вам эти бумаги, – Норман Кент коснулся своего кармана, – мы можем отсюда уйти беспрепятственно?
– Обещаю вам это.
– Можно ли в этом быть уверенным?
Тонкие брови принца надменно приподнялись.