Чайлд Линкольн. Книга мертвых

   В дальнем углу комната переходила в огромный зал. В отраженном свете Нора смогла рассмотреть, что его стены также покрывают фрески, на этот раз с изображениями пирамид и Сфинкса – но не полуразрушенных, а словно бы только что построенных.
   – Мы приближаемся к старым Египетским галереям, – пояснил Маккоркл.
   Они вошли в зал, служивший хранилищем. Ряды полок были прикрыты прозрачными листами пластика, которые в свою очередь покрывал слой пыли.
   Маккоркл развернул чертежи и прищурился, пытаясь в полумраке отыскать на них нужное место.
   – Если мои расчеты верны, – сказал он, – вход в гробницу располагался там, где сейчас пристройка, в дальнем конце.
   Уичерли подошел к одному из стеллажей и отодвинул пластик. За ним Нора увидела ряды керамической посуды, позолоченные стулья и лежанки, подголовники, плетеные сосуды для воды и небольшие алебастровые, фаянсовые и глиняные фигурки.
   – Господи, ведь это одна из лучших коллекций ушебти⁴, которые мне когда-либо доводилось видеть! – воскликнул Уичерли, повернувшись к Норе. – Да здесь материала на две гробницы! – Он благоговейно взял в руки одну из фигурок и внимательно ее осмотрел. – Древнее царство, Вторая династия, правление фараона Хетепсекхемви.
   – Доктор Уичерли, согласно правилам обращения с объектами… – начал Маккоркл, и в его голосе прозвучало предостережение.
   – Все в порядке, – перебил его Мензис. – Доктор Уичерли – специалист по Древнему Египту. Я за него отвечаю.
   – Хорошо, – ответил Маккоркл в некотором смущении.
   Нора подумала, что этот маленький человечек, вероятно, уже привык считать коллекции своей собственностью. И в каком-то смысле он имел на это право, поскольку был одним из немногих, кто их когда-либо видел.
   Уичерли переходил от одного стеллажа к другому, глаза его алчно поблескивали.
   – Смотрите! Здесь есть даже коллекция артефактов эпохи неолита с верховьев Нила! Боже милостивый! Вы только взгляните на этот церемониальный тхатоф! – Он держал в руках вытесанный из серого камня нож примерно в фут длиной.
   Маккоркл бросил на Уичерли недовольный взгляд. Археолог с величайшей осторожностью вернул нож на место и задвинул пластик.
   У следующей обитой железом двери им пришлось задержаться: Маккоркл не сразу сумел ее открыть и долго подбирал ключи, прежде чем нашел нужный. Когда дверь, громко скрипя, отворилась, с петель посыпалась ржавчина.
   Глазам ученых открылось небольшое помещение, заставленное саркофагами из крашеного дерева. Некоторые из них не имели крышек, и внутри Нора увидела мумии – одни были запеленаты, другие не имели погребальных покровов.
   – Комната мумий, – произнес Маккоркл.
   Уичерли протиснулся вперед.
   – Боже! Да их здесь не меньше сотни! – Он отодвинул в сторону лист пластика, за которым скрывался большой деревянный саркофаг. – Смотрите!
   Нора подошла поближе. Льняные пелены с лица и груди сорваны, рот приоткрыт, черные сморщенные губы ввалились, словно мумия кричала, протестуя против насилия. В грудной клетке зияла дыра – не хватало грудины и нескольких ребер.
   Уичерли обернулся и посмотрел на Нору, глаза его блестели.
   – Видите? – спросил он почти с благоговением. – Эта мумия была ограблена. Они сорвали пелены, чтобы забрать спрятанные в них ценные амулеты. А на месте этой дыры было изображение жука-скарабея из золота и нефрита – символ возрождения. Древние египтяне считали, что золото – это плоть богов, потому что оно никогда не тускнеет.
   – Эту мумию можно положить в гробницу, – вмешался Мензис. – Идея – Норина идея – заключается в том, чтобы представить гробницу в момент ее разграбления.
   – Блестяще! – воскликнул Уичерли и одарил Нору своей ослепительной улыбкой.
   – Мне кажется, – подал голос Маккоркл, – что вход в гробницу был напротив вот той стены.
   Поставив сумку на пол, он стал отодвигать пластик, закрывающий стеллажи у дальней стены комнаты. Взглядам присутствующих открылись горшки, чаши и корзины, наполненные какими-то черными сморщенными предметами.
   – Что это? – спросила Нора.
   Уичерли подошел поближе, чтобы рассмотреть как следует. После недолгого молчания он обернулся к своим спутникам:
   – Это сохранившаяся пища. Хлеб, части туши антилопы, фрукты и овощи, финики – все это хранилось для путешествия фараона в загробный мир.
   Вдруг за стеной послышался приближающийся шум, раздался громкий скрежет металла, затем все стихло.
   – Здесь проходит линия метро, соединяющая Центральный парк с западной частью города. Станция «Восемьдесят первая улица» совсем близко.
   – Нужно будет что-нибудь придумать, чтобы заглушить эти звуки, – задумчиво произнес Мензис. – Они испортят все впечатление.
   Маккоркл пробормотал нечто нечленораздельное, потом достал из сумки какой-то электронный прибор и направил его на стену. Повернул, опять направил. Затем достал кусочек мела и сделал на стене пометку. Извлек из нагрудного кармана другой прибор, приложил его к стене и стал медленно перемещать, считывая показания.
   Наконец он отступил на шаг назад и произнес:
   – Нашел. Помогите мне разобрать стеллажи.
   Они начали переносить артефакты на полки в другой части комнаты. Когда стена освободилась, Маккоркл клещами вынул из осыпающейся штукатурки кронштейны и отложил их в сторону.
   – Готовы для момента истины? – обратился он к присутствующим.
   Глаза его сияли – к нему вернулось хорошее настроение.
   Маккоркл достал из сумки молоток и длинный предмет, напоминающий железнодорожный костыль. Приставив костыль к стене, со всей силы стукнул по нему молотком, потом еще раз. Звуки ударов гулко отдавались в замкнутом пространстве, и со стен начали падать куски штукатурки, обнажая кирпичную кладку. Маккоркл продолжал стучать молотком, поднимая облака пыли… Вдруг костыль ушел в стену почти по самую шляпку. Маккоркл стал раскачивать его из стороны в сторону, нанося удары молотком сбоку. Через некоторое время ему удалось вынуть несколько кирпичей, на месте которых остался черный зияющий прямоугольник.
   Увидев это, Уичерли бросился вперед.
   – Не возражаете, если я воспользуюсь привилегией исследователя? – Он обернулся к своим спутникам с самой очаровательной улыбкой. – Никто не против?
   – Вы наш гость, – ответил Мензис.
   Маккоркл нахмурился, но промолчал. Уичерли взял электрический фонарик и посветил им, приблизив лицо к проему в стене. Повисла долгая тишина, нарушаемая лишь грохотом проходящего поезда метро.
   – Что вы там видите? – наконец спросил Мензис.
   – Диковинных животных, статуи и золото – блеск золота повсюду.
   – Что за черт! – пробурчал Маккоркл.
   Уичерли бросил на него быстрый взгляд:
   – Я пошутил. Эти слова произнес Говард Картер, когда впервые заглянул в гробницу фараона Тутанхамона.
   Маккоркл поджал губы:
   – Пожалуйста, отойдите немного в сторону, я расширю проем.
   С этими словами он вновь подошел к стене и несколькими точными ударами ослабил еще пару рядов кирпичей.
   Менее чем через десять минут в стене зияла дыра, достаточная, чтобы проникнуть внутрь. Маккоркл скрылся в проеме и через минуту вернулся назад.
   – Электричество не работает, как я и предполагал. Нам придется воспользоваться фонариками. Я должен идти первым. – Тут он бросил взгляд на Уичерли. – Таковы музейные правила. Там может находиться нечто представляющее опасность.
   – Например, мумия из Черной лагуны, – со смехом сказал Уичерли и посмотрел на Нору.
   Они осторожно вошли в проем в стене и тут же остановились, пристально глядя вперед. Лучи фонарей выхватили из темноты огромный каменный порог, а за ним – ведущие вниз ступени, сложенные из неровных плит известняка.
   Маккоркл приблизился к первой ступени, немного помедлил, потом с негромким нервным смешком спросил:
   – Готовы, леди и джентльмены?

Глава 9

   Капитан отдела по расследованию убийств Лора Хейворд молча стояла в своем кабинете, глядя на безобразные груды, возвышающиеся на ее столе, на стульях и даже на полу, – здесь были хаотично наваленные кипы бумаги и фотографий, мотки цветной бечевки, CD-диски, пожелтевшие бланки телексных сообщений, этикетки, конверты. Этот беспорядок, подумала она, был точным отражением состояния ее души.
   Замечательно выстроенные ею доказательства вины специального агента Пендергаста – для чего и понадобились все эти мотки цветной бечевки, фотографии и этикетки – рухнули. А ведь все казалось таким логичным. Свидетельств немного, но они были ясными, последовательными и в высшей степени убедительными. Пятнышко крови, крохотные частицы ткани, несколько волосков, завязанный особым способом узел, последовательность собственников орудий убийства. Анализ ДНК не подвел, точно так же как и результаты судебно-медицинской экспертизы и вскрытия. Все они указывали на Пендергаста. Дело против него представлялось абсолютно ясным. Может быть, слишком ясным. В этом, если говорить коротко, и заключалась проблема.
   В дверь осторожно постучали, и, обернувшись, Лора увидела в проеме высокую фигуру капитана Глена Синглтона. Это был мужчина под пятьдесят, с уверенными энергичными движениями опытного пловца, удлиненным лицом и орлиным профилем. Угольно-черный костюм казался слишком дорогим и слишком хорошо сшитым для офицера полицейского управления Нью-Йорка. К тому же каждые две недели Глен оставлял сто двадцать долларов парикмахеру в фойе «Карлайла», доводившему его короткую стрижку до совершенства. Но это свидетельствовало лишь о привередливости Синглтона, а не о его коррумпированности. Несмотря на свою приверженность моде, он был очень хорошим полицейским, одним из лучших в управлении.
   – Лора, можно войти? – Он улыбнулся, обнажив ряд превосходных, очень дорогих зубов.
   – Конечно. Зачем вы спрашиваете?
   – На вчерашнем корпоративном вечере нам вас не хватало. У вас неприятности?
   – Неприятности? Нет, все в порядке.
   – В самом деле? Тогда я не понимаю, почему вы не воспользовались возможностью бесплатно поесть, попить и повеселиться.
   – Не знаю. Наверное, у меня просто не было настроения.
   Оба замолчали, и в наступившей неловкой тишине Синглтон начал оглядываться в поисках свободного стула.
   – Прошу прощения за беспорядок. Я как раз занималась… – Лора замолчала.
   – Чем?
   Она пожала плечами.
   – Именно этого я и боялся. – Синглтон заколебался, словно принимая решение, потом закрыл дверь и подошел к столу. – Это не похоже на вас, Лора, – сказал он тихо.
   «Так вот как это всегда начинается», – подумала она.
   – Я ваш друг и не собираюсь ходить вокруг да около, – продолжал Синглтон. – Я очень хорошо понимаю, чем вы «как раз занимались», и поверьте, вы навлечете на себя серьезные неприятности.
   Хейворд молча ждала продолжения.
   – Вы вели это дело так, как описывают в учебниках. Вы сделали все просто великолепно. Так почему же теперь вы себя мучаете? – Синглтон в недоумении развел руками.
   Лора внимательно смотрела на него, стараясь сдержать вспышку гнева, причиной которого был не он, а скорее она сама.
   – Почему? Да потому, что в тюрьме находится невиновный. Агент Пендергаст не убивал Торренса Гамильтона, как не убивал Чарльза Дюшана и Майкла Декера. Его брат Диоген – вот кто настоящий убийца.
   Синглтон вздохнул:
   – Послушайте, никто не сомневается, что Диоген украл коллекцию алмазов, принадлежавшую музею, и похитил Виолу. Имеются показания д’Агосты, того гематолога Каплана и самой Маскелене, которые это подтверждают. Однако из этого не следует, что убийца – он. У вас нет никаких доказательств. С другой стороны, вы проделали отличную работу и доказали, что эти убийства совершил Пендергаст. Почему бы вам не оставить все как есть?
   – Я сделала то, что должна была сделать, – в этом-то все дело. Меня направили по ложному следу, а Пендергаста подставили.
   Синглтон нахмурился:
   – За свою карьеру я видел много сфабрикованных дел, но, чтобы они сработали, требуется невероятная ловкость.
   – Д’Агоста с самого начала говорил мне, что Диоген собирался подставить своего брата. Пока Пендергаст находился на лечении в Италии, он собрал все необходимые вещественные доказательства: кровь, волосы, волокна ткани – все. Д’Агоста настаивал, что Диоген жив, что именно он похитил Виолу и стоял за кражей алмазов. В этом он оказался прав, и это заставляет меня думать, что он был прав и во всем остальном.
   – Д’Агоста крупно облажался! – презрительно произнес Синглтон. – Он обманул мое доверие. И ваше. Я не сомневаюсь, что дисциплинарная комиссия утвердит решение о его увольнении из полиции. Разве вы хотите играть на стороне такой «звезды»?
   – Я лишь хочу установить истину. Пендергаст оказался в тюрьме из-за меня, и только я могу это исправить.
   – Единственный способ сделать это – доказать, что убийцей является кто-то другой. У вас есть хоть какие-то улики против Диогена?
   Хейворд нахмурилась.
   – Марго Грин описала напавшего на нее человека, и он…
   – На Марго Грин напали в полутемной комнате. Ее показания никто не примет в расчет. – Синглтон немного помолчал и заговорил уже мягче: – Послушайте, Лора, давайте не будем друг друга обманывать. Я знаю, каково вам сейчас. Вступать в отношения с сотрудником полиции нелегко. А разрывать такие отношения еще труднее. И поскольку в этом деле фигурирует д’Агоста, я прекрасно понимаю…
   – Я и д’Агоста – очень старая история, – перебила его Лора. – И мне не нравятся эти инсинуации. Как, кстати, не понравился и ваш визит ко мне.
   Синглтон снял кипу бумаг со стула для посетителей, положил ее на пол и уселся, опустив голову и уперев локти в колени. Наконец он вздохнул и поднял глаза.
   – Лора, вы самая молодая женщина-капитан в отделе по расследованию убийств за всю историю полицейского управления Нью-Йорка. И вы стоите двух парней, имеющих такую же должность. Комиссар Рокер вас любит. И майор вас любит. Ваши подчиненные вас любят. В один прекрасный день вы сами станете комиссаром – я в этом не сомневаюсь. Я пришел сюда не потому, что меня кто-то об этом попросил. Я пришел по собственной инициативе – сказать, что вы опоздали. Делом Пендергаста занимается ФБР. Они считают, что он убил Декера, и не собираются отказываться от своей точки зрения. У вас есть лишь подозрения и больше ничего… Не стоит из-за этого ломать свою карьеру. Потому что именно это и случится, если вы пойдете против ФБР – и проиграете.
   Лора твердо посмотрела на него и набрала в легкие побольше воздуха:
   – Ну что ж, значит, так тому и быть.

Глава 10

   Члены маленькой группы спустились по ведущей к гробнице Сенефа лестнице, оставив следы на пыльных ступенях, словно на свежевыпавшем снегу.
   Уичерли остановился и посветил фонариком.
   – Ага. Это то, что древние египтяне называли Первым переходом бога по пути солнца. – Он обернулся к Норе и Мензису. – Я еще не надоел вам со своей болтовней?
   – Ну что вы! Это очень интересно, – запротестовал Мензис. – Небольшая экскурсия нам только на пользу.
   Зубы Уичерли блеснули в тусклом свете.
   – Проблема заключается в том, что значение этих древних захоронений все еще остается загадкой для современного человека. Хотя время их создания довольно легко установить. Вот это, например, вполне типичная гробница периода Нового царства, предположительно конец Восемнадцатой династии.
   – В самую точку, – подтвердил Мензис. – Сенеф был визирем и регентом Тутмоса Четвертого.
   – Благодарю вас. – Уичерли выслушал комплимент с видимым удовольствием. – Большинство гробниц периода Нового царства состоят из трех частей – внешней, средней и внутренней гробницы – и имеют в общей сложности двенадцать камер, символизирующих проход бога солнца через царство мертвых за двенадцать ночных часов. Фараона хоронили на закате, и его душа сопровождала бога солнца, когда он в своей барке совершал полное опасностей путешествие по загробному миру, чтобы во всем блеске возродиться утром.
   Уичерли посветил вперед, и луч фонарика выхватил из темноты еще одну дверь, расположенную в дальнем конце помещения.
   – Лестница заваливается булыжником, а за ней находится следующая замурованная дверь.
   Они спустились еще на несколько ступеней и наконец оказались перед массивной дверью с изображением огромного глаза Гора. Уичерли направил фонарик на глаз и окружающие его иероглифы.
   – Вы можете их прочитать? – спросил Мензис.
   Уичерли усмехнулся:
   – У меня это очень неплохо получается. Перед нами проклятие. – Он исподтишка подмигнул Норе. – «Да сожрет Аммут сердце всякого, кто переступит этот порог».
   Повисшую после этих слов тишину нарушил Маккоркл.
   – И все? – спросил он с коротким нервным смешком.
   – Расхитителю гробниц, – ответил Уичерли, – вполне хватило бы. Это было самое страшное проклятие для древнего египтянина.
   – Кто такой Аммут? – поинтересовалась Нора.
   – Пожиратель проклятых. – Уичерли посветил фонариком на роспись на дальней стене, где было изображено существо с головой крокодила, телом леопарда и непропорционально большой задней частью бегемота. Припав к песку, чудовище широко раскрыло пасть, готовясь сожрать несколько лежащих перед ним человеческих сердец. – Дурные слова и поступки утяжеляли сердце, и после смерти Анубис взвешивал его на весах, сравнивая с пером Мата. Если сердце весило больше пера, Тот, бог с головой бабуина, бросал его на съедение монстру Аммуту. Аммут ходил испражняться в западные пески – там-то и находили свой конец люди, не желавшие вести праведную жизнь. Они просто превращались в кучку дерьма, поджаривающуюся на солнце в Западной пустыне.
   – Благодарю вас, доктор. Это даже больше, чем я хотел услышать, – остановил его Маккоркл.
   – Для древнего египтянина ограбление гробницы фараона было чудовищным святотатством. И тем, кто все же отваживался в нее войти, проклятие казалось вполне реальным. Чтобы лишить мертвого фараона его магической силы, грабители не только уносили из гробницы ценные вещи, но и ломали и крушили все, что в ней находилось. Только так можно было уничтожить злые чары.
   – Нора, это надо будет использовать для нашей выставки, – пробормотал Мензис.
   После недолгого колебания Маккоркл шагнул через порог, остальные последовали за ним.
   – Второй переход бога, – сказал Уичерли, светя лучом фонарика. – Стены сплошь покрыты цитатами из «Реунупертембру» – египетской Книги мертвых.
   – Как интересно! – воскликнул Мензис. – Прочитайте нам что-нибудь.
   Уичерли начал негромко читать:
   – «Регент Сенеф, чье слово – истина, заклинает: „Хвала и благодарение тебе, о Ра! Тебе, подобному золоту! Тебе, освещающему два царства с самого своего рождения! Твоя мать принесла тебя на руках, и ты осветил путь, по которому следует Диск. О Великий Свет, проплывающий по Ну, ты даешь жизнь многим поколениям, питая их из глубинных источников твоих вод“». Это заклинание покойного Сенефа, обращенное к богу солнца Ра. Текст вполне характерен для Книги мертвых.
   – Я слышала о Книге мертвых, – сказала Нора, – но знаю о ней очень немного.
   – В основе ее лежат заклинания, заговоры и магические формулы. Они помогали умершим преодолеть путь через загробное царство и выйти на Тростниковое поле – древнеегипетский эквивалент Неба. Ночь после погребения фараона его подданные проводили в тревожном ожидании: ведь если бы с ним что-то случилось в царстве мертвых и он не возродился бы утром, солнце больше никогда бы не взошло. Мертвому царю необходимо было знать заклятия, тайные имена змей и прочие колдовские вещи, чтобы благополучно завершить путешествие. Потому-то все это и написано на стенах гробницы: Книга мертвых была набором подсказок для покойников, желающих обрести вечную жизнь.
   Уичерли засмеялся и осветил фонариком четыре ряда иероглифов, нанесенных на стену красной и белой краской. Остальные подошли поближе, поднимая клубы серой пыли.
   – Это Первые врата мертвых, – продолжал Уичерли. – Здесь изображен фараон, садящийся в барку бога солнца и направляющийся в загробное царство, где его приветствует толпа мертвых. Достигнув Четвертых ворот, они оказываются в ужасной пустыне Сокот, и барка тут же волшебным образом превращается в змею, которая переносит их через раскаленные пески… А вот очень драматический момент: в полночь душа бога Ра соединяется с его телом – мумифицированными останками.
   – Простите, что перебиваю вас, доктор, – вмешался Маккоркл, – но нам нужно осмотреть еще восемь комнат.
   – Да, конечно. Извините, пожалуйста.
   Они направились к дальнему концу камеры. Там, за глубоким проемом, оказались круто уходящие вверх и исчезающие в темноте ступени.
   – Этот проход тоже заваливали булыжником, – сказал Уичерли, – чтобы обезопасить гробницу от воров.
   – Будьте осторожны, – пробормотал Маккоркл, поднимавшийся первым.
   Уичерли обернулся к Норе и протянул ей руку с безупречным маникюром:
   – Позвольте вам помочь.
   – Думаю, я вполне смогу справиться сама, – ответила она.
   Такая старомодная учтивость позабавила девушку. Увидев, как осторожно ступает Уичерли в своих еще недавно начищенных до блеска, а теперь покрытых пылью ботинках, Нора решила, что у него гораздо больше шансов поскользнуться и свернуть себе шею.
   – Осторожно! – крикнул Уичерли Маккорклу. – Если эта гробница сооружена по обычному образцу, вверху должен быть колодец.
   – Колодец? – удивился Маккоркл.
   – Глубокая шахта, служившая ловушкой для непрошеных гостей. Кроме того, в колодце скапливалась вода, что предотвращало затопление гробницы в периоды, когда вся Долина царей покрывалась водой. Хотя такое, надо сказать, случалась нечасто.
   – Даже если колодец и цел, через него наверняка перекинут мост, – предположил Мензис. – Не забывайте, что здесь когда-то была выставка.
   Все осторожно двинулись дальше, и вот лучи фонариков осветили шаткий деревянный мостик, переброшенный через шахту глубиной по меньшей мере пятнадцать футов. Маккоркл, знаком приказав своим спутникам остановиться, внимательно осмотрел его, светя себе фонариком, потом сделал осторожный шаг вперед. Внезапно раздавшийся громкий треск заставил Нору вздрогнуть. Маккоркл в страхе схватился за перила. Но к счастью, это был всего лишь звук усаживающегося дерева – мостик выдержал.
   – Он все еще вполне надежен, – сделал вывод Маккоркл. – Идите по одному.
   Нора осторожно прошла по узкому мостку.
   – Невозможно поверить, что когда-то это было частью экспозиции. Как удалось вырыть такой колодец под фундаментом музея?
   – Должно быть, была пробита подстилающая порода, – раздался сзади голос Мензиса. – Надо будет все выяснить.
   За мостом оказался еще один порог.
   – Теперь перед нами средняя гробница, – сказал Уичерли. – Здесь была еще одна замурованная дверь. Какие прекрасные фрески! Вот изображение встречи Сенефа с богами и еще несколько строк из Книги мертвых.
   – Опять проклятия? – спросила Нора, глядя на глаз Гора, нарисованный прямо над когда-то замурованной дверью.
   Уичерли посветил фонариком:
   – Гм. Такой надписи я никогда раньше не видел. «Место, которое запечатано. Тот, кто ложится в закрытое место, возрождается душой Ба, находящейся в нем. Тот, кто входит в это место, лишается души Ба. Да решит глаз Гора, остаться мне невредимым или быть проклятым, о великий бог Осирис!»
   – Звучит как проклятие, – сказал Маккоркл.
   – Думаю, это всего лишь неизвестные строки из Книги мертвых. Чертова книга насчитывает почти двести глав, и еще никому не удалось прочесть ее целиком.
   Средняя гробница представляла собой просторный зал со сводчатым потолком и шестью огромными каменными колоннами, густо покрытыми иероглифами и фресками. Норе показалось невероятным, что помещение такого размера и так богато украшенное могло быть более полувека скрыто от всех в недрах музея.
   Уичерли отвернулся. Луч его фонарика один за другим выхватывал из темноты участки росписи, покрывающей стены.
   – Это очень необычная камера – Зал колесниц, древние называли ее Залом защиты от врагов. Здесь хранилось военное снаряжение, которое могло понадобиться фараону в загробной жизни: колесница, лук со стрелами, лошади, мечи, кинжалы, дубинки и шесты, шлем и кожаные доспехи.
   Луч фонарика замер на фризе с изображением сотен сваленных в кучу обезглавленных тел. Рядом виднелись ряды голов. Земля вокруг была залита кровью. Древний художник не забыл и о такой реалистичной детали, как вывалившиеся языки.
   Миновав множество переходов, они оказались в комнате, которая казалась несколько меньше остальных. С одной стороны стену украшала фреска со сценой взвешивания сердец, уже встречавшаяся им ранее, но гораздо большего размера. Рядом располагалось внушающее ужас изображение Аммута.