Чайлд Линкольн. Книга мертвых

   – Именно так, – вмешался де Мео. – Каждый акт контролируется двумя двухпроцессорными компьютерами «Пауэр-Мак Джи-пять», соединенными с третьим «Джи-пять», который одновременно является дублирующим и выполняет роль ведущего регулятора.
   Липпер закатил глаза: де Мео только что слово в слово произнес то, что должен был сказать он сам.
   – Где будут располагаться эти компьютеры? – спросил Мензис.
   – Мы хотели протянуть кабель сквозь стену…
   – Послушайте, – подал голос Уичерли. – Никто не имеет права сверлить стены этой гробницы.
   Де Мео повернулся к нему:
   – Видите ли, дело в том, что давным-давно их уже просверлили, причем в пяти местах! Отверстия потом были зацементированы, но мне удалось найти их и очистить. – Де Мео сложил на груди мускулистые руки с видом ребенка, только что швырнувшего песком в лицо более слабому противнику.
   – Что находится в дальнем конце? – спросил Мензис.
   – Хранилище, – сообщил де Мео. – В настоящее время оно пустует. Мы собираемся переоборудовать его в диспетчерскую.
   Липпер откашлялся, не собираясь дольше терпеть вмешательство своего помощника:
   – Во втором акте посетители увидят цифровое изображение грабителей, строящих мостки через колодец, чтобы вскрыть следующую замурованную дверь. В этот момент напротив колодца опустится экран – естественно, так, что посетители ничего не заметят, и благодаря установленному в дальнем конце голографическому прожектору на нем появятся изображения преступников, как они с горящими факелами идут по проходу, а потом вскрывают и выбивают внутреннюю дверь и вваливаются в погребальную камеру. Идея заключается в том, чтобы зрители представили себя членами воровской шайки. Они последуют за грабителями во внутреннюю гробницу, где начнется третий акт.
   – Лара Крофт отдыхает! – воскликнул де Мео, оглядывая присутствующих и радуясь собственному остроумию.
   Все вошли в погребальную камеру, где Липпер вновь остановился.
   – Прежде чем что-либо увидеть, посетители услышат звуки – падение камней, крики. Войдя в погребальную камеру, они наткнутся на ограждение – вот здесь. И тут развернется основное действие. Вначале – темнота, наполненная испуганными, возбужденными голосами. Затем вновь раздадутся удары и звуки падения. Потом внезапная вспышка, за ней вторая – зажигаются факелы, и при их свете все видят покрытые потом, испуганные и алчные лица жрецов. И золото! Повсюду блеск золота! – Он повернулся к Уичерли. – Именно так, как вы написали в сценарии.
   – Превосходно!
   – После того как зажгутся факелы, начнет сверкать молния, выхватывая из темноты различные части погребальной камеры. Грабители сталкивают и разбивают каменную крышку саркофага. Потом они поднимают крышку внутреннего саркофага, отлитую из золота, – и один из них запрыгивает внутрь и срывает с мумии погребальные бинты. После этого они с торжествующим воплем достают скарабея и разбивают его об пол, уничтожая, таким образом, его сверхъестественную силу.
   – Это кульминационный момент, – возбужденно вставил Мензис. – Мне бы хотелось, чтобы здесь раздался раскат грома и вспыхнула молния.
   – И вы это получите, – успокоил его де Мео. – У нас имеются звуковые системы «Долби сурраунд» и «Пролоджик два», а также четыре стробоскопа «Шове мега два» мощностью семьсот пятьдесят ватт с множеством прожекторов – все управляется полностью автоматизированной двадцатичетырехканальной световой консолью ЦМК. – И он обвел присутствующих гордым взглядом, словно действительно понимал, о чем говорит, а не воспроизводил слово в слово текст, написанный его боссом.
   Липпер уже почти не мог его выносить. Подождав несколько секунд, он продолжил свою речь:
   – После грома и молнии вновь включаются голографические проекторы, и мы видим самого Сенефа, вылезающего из саркофага, и жрецов, в ужасе отпрянувших назад. Это картина, которую они мысленно представляют себе, – так, по крайней мере, написано в сценарии.
   – Вам не кажется, что все это будет выглядеть слишком неестественно? – нахмурившись, спросила Нора. – Как дешевый фокус?
   – Фигуры будут объемными. К тому же голографические изображения немного напоминают призраков – они становятся прозрачными, если за ними установить мощный источник света. Мы тщательно отрегулируем освещение, чтобы добиться такого эффекта. Используем видео и компьютерную графику. Итак, Сенеф поднимается и указывает пальцем на грабителей. Под грохот грома и вспышки молнии он начинает рассказывать о своей жизни: о том, что он сделал, каким был классным регентом и визирем для Тутмоса. И конечно, дальше идет учебный материал.
   – Кстати, – опять встрял де Мео, – в саркофаге спрятаны аппараты нагнетания тумана «Джем гласиэйтор» мощностью пятьсот ватт. Производительность – две тысячи кубических футов в минуту.
   – В моем сценарии ничего нет про искусственный туман, – возразил Уичерли. – Он может повредить роспись на стенах.
   – В системе «Джем» используются только экологически чистые жидкости, – заверил его Липпер. – Сто процентов гарантии, что они не окажут никакого химического воздействия.
   Нора Келли вновь нахмурилась:
   – Простите, что задаю этот вопрос, но неужели подобная театральность столь уж необходима?
   – Послушайте, Нора, – обратился к ней Мензис, – начнем с того, что это была ваша идея.
   – Я представляла себе нечто более скромное, без стробоскопов и искусственного тумана.
   Мензис хихикнул:
   – Если уж мы пошли по этому пути, Нора, нужно сделать все как следует. Поверьте мне, это будет незабываемое шоу и к тому же очень познавательное. Отличный способ скормить vulgus mobile⁷ немного знаний таким образом, что они даже этого не заметят.
   Нора в сомнении покачала головой, но ничего не сказала. Липпер продолжил свой рассказ:
   – Когда Сенеф начинает говорить, жрецы в ужасе падают на пол. Затем он возвращается в саркофаг, грабители исчезают, голографический экран поднимается, включается свет – и вот гробница опять становится такой, какой была до ограбления, – музейным экспонатом. Ограждение убирают, и посетители осматривают гробницу, словно ничего и не произошло.
   Мензис поднял палец:
   – Кроме того, что они узнали, кто такой Сенеф, и получили незабываемые впечатления. Теперь вопрос на миллион долларов: вы сможете уложиться в срок?
   – Мы привлекли столько людей, сколько смогли. Электрики работают не покладая рук. Думаю, через четыре дня мы закончим установку оборудования и подготовим все для испытаний.
   – Это было бы очень хорошо.
   – А потом займемся отладкой.
   Мензис удивленно вскинул голову:
   – Отладкой?
   – Это самое главное. Как правило, отладка занимает в два раза больше времени, чем сама установка.
   – Восемь дней?
   Липпер кивнул, ощутив неловкость под внезапно помрачневшим взглядом Мензиса.
   – Четыре плюс восемь – получается двенадцать. То есть до торжественного открытия остается всего два дня. Нельзя ли как-то закончить отладку за пять дней?
   Что-то в тоне Мензиса подсказало Липперу, что это скорее приказ, чем вопрос. Он нервно сглотнул – сроки и так были почти нереальными, – но вслух произнес:
   – Мы постараемся.
   – Отлично. Давайте теперь немного поговорим об открытии. Доктор Келли предложила воспроизвести первоначальное открытие выставки в тысяча восемьсот семьдесят втором году, и я полностью ее поддерживаю. Сначала коктейль, потом немного оперы, после чего гостей проводят в гробницу на светозвуковое шоу, и в завершение – обед.
   – Сколько примерно человек будет присутствовать? – спросил Липпер.
   – Шестьсот.
   – Вряд ли мы сможем запустить в гробницу шестьсот человек одновременно, – с сомнением произнес Липпер. – Я рассчитывал на группы из двухсот человек, притом что шоу длится двадцать минут. Что ж, в день открытия можно увеличить группы – скажем, до трехсот человек.
   – Превосходно, – заявил Мензис. – Мы разделим гостей на две группы. В первую, разумеется, войдут приглашенные из списка «А»: мэр, губернатор, сенаторы и конгрессмены, руководство музея, попечители, звезды кино. Два посещения гробницы – и за час мы разделаемся со всей толпой. – Он перевел взгляд с Липпера на де Мео. – Я очень рассчитываю на вас обоих. Не должно быть никаких ошибок. Все зависит от того, сумеете ли вы вовремя закончить подготовку шоу. Четыре плюс пять – итого девять дней.
   – Со мной проблем не будет, – заявил де Мео, улыбаясь и излучая уверенность – прямо не мальчик на побегушках и укладчик кабеля, а посол по особым поручениям.
   Взгляд пронзительных синих глаз вновь устремился на специалиста по компьютерным эффектам.
   – А вы что скажете, мистер Липпер?
   – Сумеем.
   – Рад это слышать. Надеюсь, вы будете информировать меня о том, как продвигается работа?
   Липпер и де Мео кивнули.
   Мензис взглянул на часы:
   – Извините, Нора, но мне нужно успеть на поезд. Я позвоню вам позже.
   Мензис и остальные ушли, вновь оставив Липпера наедине с де Мео. Липпер посмотрел на часы.
   – Что ж, де Мео, я, пожалуй, тоже пойду. Хоть сегодня для разнообразия лягу в постель раньше четырех утра.
   – А как же Даркмуд? – спросил де Мео. – Ты обещал собрать воинов к полуночи.
   – Черт! – простонал Липпер.
   Нет уж, сегодня им придется штурмовать Сумеречный замок без него.

Глава 17

   Когда Марго Грин проснулась, в окна клиники Февершем уже светило яркое послеполуденное солнце. С больничной кровати ей было видно, как огромные, напитанные влагой облака лениво плывут по синему небу. Откуда-то с реки Гудзон доносились крики водных птиц.
   Марго зевнула, потянулась и села в постели. Взглянула на часы – без четверти четыре. Скоро придет медсестра с послеобеденной чашкой мятного чая.
   На столике возле ее кровати лежали старые выпуски «Естественной истории», недочитанный роман Толстого, портативный аудиоплеер, ноутбук и номер «Нью-Йорк таймс». Взяв в руки газету, она открыла ее на странице с кроссвордом: может, удастся закончить его прежде, чем Филлис принесет чай.
   Теперь, когда ее состояние перестало внушать опасения, процесс выздоровления в клинике приобрел упорядоченность, и она с удивлением поняла, что с нетерпением ждет четырех часов, когда можно будет поболтать с Филлис. Марго мало кто навещал – только мать и капитан Лора Хейворд, и ей очень не хватало общения, почти так же, как работы.
   Взяв карандаш, Марго занялась кроссвордом, но это оказалась одна из головоломок, публикуемых в воскресных приложениях, – с малопонятными определениями и туманными намеками, – а она была еще слишком слаба для серьезных умственных усилий. Через несколько минут Марго отложила кроссворд, и ее мысли вернулись к последнему визиту Хейворд и неприятным воспоминаниям, которые он пробудил.
   Она очень смутно помнила все, что было связано с нападением, и это ее беспокоило. В памяти остались лишь не связанные между собой обрывки, из которых невозможно было составить целостную картину, – так бывает после кошмарного сна. В тот день она зашла на выставку «Священные образы», желая еще раз проверить экспозицию индейских масок. Уже находясь рядом с ней, она почувствовала чье-то присутствие: в выставочном зале кто-то прятался. Этот кто-то следил за ней. Сначала крался следом, а потом напал. Она смутно помнила, как обернулась и, пытаясь защититься, замахнулась ножом для резки картона. Ранила ли она того, кто ее преследовал? Нападение злоумышленника было молниеносным: Марго почувствовала обжигающую боль в спине – и пришла в себя уже в больнице.
   Она сложила газету и бросила ее на стол. Нападавший говорил ей что-то, но она ничего не помнила, и это угнетало больше всего. Его слова пропали, исчезли в темноте. Однако, как ни странно, она запомнила его глаза – они словно врезались в ее сознание, – и его отвратительный холодный смех.
   Марго заворочалась в постели, недоумевая, почему Филлис до сих пор не приходит, и продолжая размышлять о визите Хейворд. Та задала массу вопросов об агенте Пендергасте и его брате – человеке с необычным именем Диоген. Все это казалось странным: Марго не встречалась с Пендергастом уже несколько лет и вообще не знала, что у того есть брат.
   Наконец дверь палаты открылась, и вошла Филлис. Однако в руках у нее не было подноса с чаем, а ее лицо, обычно дружелюбное, имело официальное и озабоченное выражение.
   – Марго, к вам посетитель, – сказала она.
   Марго не успела никак отреагировать – в дверях появилась знакомая фигура хранителя отдела антропологии доктора Хьюго Мензиса, одетого с обычной для него небрежной элегантностью. Его густые седые волосы были зачесаны назад, яркие синие глаза быстро обежали палату и остановились на пациентке.
   – Марго! – воскликнул он, быстро приблизившись к ее кровати, и его благородное лицо озарила улыбка. – Как я рад вас видеть!
   – Я тоже, доктор Мензис, – ответила она.
   Ее удивление при виде посетителя уступило место смущению: для встречи с боссом она выглядела не лучшим образом.
   Мензис, почувствовав неловкость больной, постарался ее успокоить. Поблагодарив Филлис, он подождал, пока сестра скроется за дверью, и присел у кровати Марго.
   – Какая прекрасная палата! – воскликнул он. – И какой изумительный вид на Гудзон! Здесь волшебное освещение, которое уступает только Венеции. Вот почему река привлекает так много художников.
   – Персонал больницы очень внимателен ко мне.
   – Еще бы! Знаете, дорогая, я очень беспокоился о вас, как, впрочем, и весь отдел антропологии. Мы ждем не дождемся вашего возвращения.
   – Я тоже.
   – Ваше местонахождение было практически государственной тайной. До вчерашнего дня я даже не подозревал о существовании этой больницы. По правде говоря, чтобы проникнуть сюда, мне пришлось очаровать половину сотрудников. – Он улыбнулся.
   Марго улыбнулась в ответ. Мензису нельзя было отказать в обаянии. Ей очень повезло с боссом. В то время как другое музейное начальство вело себя с подчиненными как феодалы с вассалами, Мензис был исключением – дружелюбный, восприимчивый к чужим идеям, всегда готовый прийти на помощь. Марго не могла дождаться, когда ее выпишут, это была чистая правда. «Музееведение» – периодическое издание, которое она редактировала, – без нее осталось совсем заброшенным. Вот если бы она только не уставала так быстро…
   Сознание Марго стало туманиться. Усилием воли вернув его к действительности, она взглянула на Мензиса и увидела, что тот смотрит на нее с озабоченным видом.
   – Простите, – сказала она, – я все еще немного слаба.
   – Вполне естественно. Может быть, именно потому эта штука все еще вам необходима? – Он кивнул на капельницу у кровати.
   – Доктор сказал, что это всего лишь мера предосторожности. В настоящее время я получаю достаточно жидкости.
   – Хорошо, очень хорошо. Потеря крови стала тяжелым потрясением для вашего организма. Вы потеряли очень много крови, Марго. А ведь ее не зря называют живой жидкостью, вы согласны?
   Она вздрогнула, по ее жилам словно прошел электрический ток. Слабость и оцепенение как рукой сняло.
   – Что вы сказали? – спросила она.
   – Я спросил: вы знаете, когда вас выпишут?
   Марго успокоилась:
   – Врачи очень довольны моими успехами. Через неделю-другую я смогу покинуть клинику.
   – Но потом, наверное, вам еще какое-то время придется пробыть дома, чтобы окончательно окрепнуть?
   – Да. Доктор Винокур – это мой лечащий врач – сказал, что для полного восстановления сил мне нужно будет отдохнуть еще месяц, прежде чем выйти на работу.
   – Он наверняка знает, что говорит.
   Тихий голос Мензиса действовал на нее усыпляюще, и Марго невольно зевнула.
   – Ой! – воскликнула она смущенно. – Простите!
   – Ну что вы! Я совершенно не хочу вас утомлять и скоро уйду. Вы, наверное, устали?
   – Да, немного. – Она слабо улыбнулась.
   – Вы хорошо спите?
   – Да.
   – Прекрасно. А то я боялся, что вас мучают кошмары. – Мензис оглянулся и посмотрел на раскрытую дверь и видневшийся за ней коридор.
   – Нет, почти не мучают.
   – Молодец! Вы храбрая девочка.
   Марго вновь вздрогнула. Голос Мензиса неуловимо изменился: теперь он казался одновременно чужим и пугающе знакомым.
   – Доктор Мензис, – заговорила она, пытаясь приподняться.
   – Нет-нет, лежите отдыхайте. – Взяв ее за плечи, он мягко, но решительно заставил опять лечь на подушку. – Я был очень рад услышать, что у вас хороший сон. Не всякий человек способен в короткое время забыть о таком потрясении.
   – Не могу сказать, что я о нем забыла, – сказала Марго. – Просто не очень хорошо помню подробности того, что произошло, – в этом все дело.
   Мензис ободряюще похлопал ее по руке:
   – Может, оно и к лучшему.
   С этими словами он сунул другую руку во внутренний карман пиджака.
   Внезапно Марго почувствовала необъяснимую тревогу. Наверное, все дело в усталости. Как бы Мензис ей ни нравился и как бы она ни была благодарна ему за визит, ей пора отдохнуть.
   – В конце концов, кому нужны такие воспоминания? Неясный шум в пустом выставочном зале. Ощущение того, что тебя преследуют. Шаги невидимого человека, грохот падающей мебели – и внезапная темнота.
   Марго охватила паника, она уставилась на Мензиса, не в силах уловить смысл его слов. А антрополог продолжал говорить тихим, успокаивающим голосом:
   – Смех, раздающийся из черноты. А потом удар ножа… Нет, Марго, такие воспоминания не нужны никому.
   И тут Мензис рассмеялся. Но это был не его голос. Этот голос принадлежал совсем другому человеку. Как и отвратительный холодный смех…
   Внезапно навалившаяся на нее сонливость уступила место смертельному страху. Нет! Этого не может быть!..
   Мензис сидел на стуле и пристально смотрел на нее, словно оценивая эффект сказанного. Потом вдруг подмигнул ей. Марго подалась назад и открыла рот, собираясь закричать. Но в этот момент на нее навалилась свинцовая усталость, сковавшая все ее члены и не дающая произнести ни слова. Внезапно она поняла, что это состояние нельзя назвать естественным, что с ней творится что-то неладное.
   Мензис отпустил ее руку, и в этот момент она с ужасом увидела в другой его руке крохотный шприц, наполненный прозрачной жидкостью, игла которого проткнула трубку капельницы у ее запястья. На ее глазах Мензис вытащил шприц и сунул его в карман.
   – Моя дорогая Марго, – сказал он незнакомым голосом, откидываясь на спинку стула, – неужели вы действительно надеялись больше никогда меня не увидеть?
   Паника и отчаянное желание выжить наполнили все ее существо, однако она была совершенно бессильна против химического вещества, которое, растекаясь по венам, лишало ее возможности двигаться и говорить. Мензис быстро поднялся на ноги и, приложив палец к губам, прошептал:
   – Пора спать, Марго…
   Навалившаяся темнота заволокла зрение и мысли, и она больше не чувствовала ни страха, ни шока, ни изумления – даже обычный вздох давался с большим трудом. Неподвижно лежа на кровати, Марго видела, как Мензис повернулся и вышел из палаты; слышала, как он негромко позвал сестру. Но вскоре и его голос потонул в глухом шуме, наполнившем ее голову. В глазах у нее потемнело, сознание погрузилось в черноту вечной ночи, и дальше она уже ничего не помнила.

Глава 18

   Через четыре дня после совещания с Мензисом светозвуковая аппаратура для шоу была наконец установлена и можно было приступать к отладке. В этот вечер они прокладывали последние участки кабеля и завершали подключение. Джей Липпер скрючился у отверстия, проделанного у самого пола Зала колесниц, прислушиваясь к доносящимся оттуда разнообразным звукам: шепоту, сопению и приглушенным ругательствам. Они работали уже третью ночь подряд, и Липпер устал как собака. Долго он так не выдержит. Выставка подчинила себе всю его жизнь. Союзники из «Страны Даркмуд», забыв о нем, продолжали играть. Они уже перешли на следующий уровень, а то и на два, и Джей безнадежно от них отстал.
   – Поймал? – раздался из отверстия в стене сдавленный голос.
   Посмотрев вниз, Липпер увидел торчащий из черноты конец оптоволоконного кабеля.
   – Да, – ответил он, схватил его, потянул к себе и стал ждать, пока подойдет де Мео.
   Вскоре плотная фигура помощника появилась в проходе. Свет падал сзади, поэтому лицо его рассмотреть не представлялось возможным: видны были лишь очертания крупного тела де Мео с мотком кабеля на массивном плече да слышалось его тяжелое дыхание. Помощник протянул ему конец кабеля, и Липпер воткнул его в гнездо на задней панели лежащего на соседнем столе ноутбука. Позже, когда все экспонаты расставят по местам, компьютер будет спрятан за позолоченным и покрытым росписью сундуком, а пока он стоял на виду – там, где до него легко добраться.
   Де Мео отряхнул пыль с колен, широко улыбнулся и протянул руку:
   – Держи пять, брат. Мы сделали это!
   Липпер сделал вид, что не заметил протянутой руки, и с трудом сдержал раздражение. Как надоел ему этот болван! Два музейных электрика, несмотря на уговоры, в полночь ушли домой, и в результате Липперу пришлось самому ползать на четвереньках, помогая де Мео.
   – До конца еще далеко, – хмуро произнес он.
   Рука де Мео неловко повисла.
   – Да, но, по крайней мере, кабель проложен, программы установлены, и все идет по графику. Лучше и быть не может, ведь правда, Джей?
   Липпер включил компьютер и выбрал последовательность начальной загрузки. Он отчаянно надеялся, что компьютер увидит сеть и все удаленные устройства, но в глубине души знал, что этого не произойдет. Такие вещи никогда не получаются с первого раза, к тому же чертовой сетью занимался де Мео, а значит, ожидать можно было чего угодно.
   Компьютер завершил загрузку, и Липпер с замирающим сердцем начал отправлять специальные сигналы на сетевые адреса, чтобы проверить, какие из двух дюжин периферийных устройств доступны, а с какими еще придется повозиться. Можно считать везением, если при первой загрузке компьютер увидит хотя бы половину, – ничего не поделаешь, такова специфика этого бизнеса.
   Липпер последовательно кликал по сетевым соединениям, и его охватывало все большее изумление. Казалось, все было на месте. Он просмотрел список. Невероятно, но факт: все сетевые устройства видны и готовы к работе. Вся периферия, вся светозвуковая аппаратура реагировала на обращение и казалась безупречно синхронизированной. Создавалось впечатление, что кто-то уже проверил соединения и устранил неполадки.
   Липпер вновь прошелся по списку – результат был тем же.
   Изумление уступило место сдержанному ликованию: он не мог припомнить ни одного случая, когда бы такая сложная сеть заработала с первого раза. И не только сеть: вся работа над этим проектом была необычайно успешной, все выходило словно по волшебству. Конечно, на нее ушло несколько дней, показавшихся ему бесконечными, но на самом деле это обычно занимало больше времени – гораздо больше. Липпер глубоко вздохнул.
   – Ну и как? – спросил де Мео, нависая сзади, чтобы рассмотреть значки на маленьком экране, и Липпер почувствовал исходящий от него запах лука.
   – Неплохо, – ответил Джей и отодвинулся.
   – Класс! – завопил помощник, и его возглас разнесся по всей гробнице, а у Липпера чуть не лопнули барабанные перепонки. – Я молодец! Настоящий сетевой монстр! – Де Мео неуклюже запрыгал по камере, молотя воздух кулаками, потом обернулся к Липперу. – Давай устроим пробный прогон.
   – У меня есть идея получше. Почему бы тебе не сходить купить нам пиццу?
   Де Мео удивленно посмотрел на него:
   – Как, прямо сейчас? Ты что, не хочешь провести альфа-тестирование?
   Конечно же, Липпер хотел протестировать систему. Но только не в присутствии помощника, который дышал ему в затылок, орал на ухо и вообще вел себя как осел. Липпер хотел насладиться плодом своего труда в тишине, полностью сосредоточившись. Ему было просто необходимо отдохнуть от де Мео.
   – Мы проведем тестирование после пиццы. Даю слово. – Он посмотрел на помощника, обдумывающего его предложение.
   – Хорошо, – сказал тот. – Тебе какую?
   – Неаполитанскую. И большую бутылку холодного чая.
   – А я возьму гавайскую двойную с ананасом, обжаренным в меду беконом и чесноком. И два «Доктора Пеппера».
   Де Мео, как обычно, говорил так, словно Липперу было очень интересно, что именно он выберет. Джей вынул из кармана две двадцатидолларовые купюры и протянул их помощнику:
   – Спасибо, брат.
   Липпер смотрел, как де Мео медленно поднимается по каменным ступеням. Вскоре он скрылся в темноте, и звук его удаляющихся шагов постепенно смолк.
   Наконец-то Липпер мог насладиться благословенной тишиной! А на обратном пути де Мео, возможно, попадет под автобус.
   С этой приятной мыслью Джей повернулся к монитору. Щелкнув поочередно по иконкам всех периферийных устройств, он убедился, что все они функционируют, и вновь удивился безотказной слаженности сети: словно кто-то уже провел настройку вместо них. Ему пришлось признать, что де Мео, несмотря на свои идиотские шутки, справился с работой, и справился великолепно.