Трехлетний опыт доказал, с одной стороны, всю тяжкую и острую нужду в таком пансионе - на что всегда имеются кандидаты, ждущие очереди поступить в «Яузлар», - а с другой стороны, все несовершенства его, вытекающие из нашей бедности и в особенности из неудобства помещения пансиона в частном, не приспособленном для этой цели доме.
М. г.! Деятельность ялтинского Попечительства о нуждающихся приезжих больных могла возникнуть и так расшириться только благодаря отзывчивости добрых сердец русских людей, - продолжать это дело, расширить и улучшить его, построить собственный дом для пансиона «Яузлар» на 45 - 50 больных, хорошо обставленный, специально приспособленный, - мы можем только при поддержке и помощи тех, кто сочувствует нашему делу и пожелает помочь нам. Не нам, маленькой кучке ялтинских людей, удовлетворить огромную нужду едущих к нам со всех концов России больных людей, нам одним не под силу выстроить «Яузлар» в 70 - 80 тысяч рублей.
А между тем строить нужно, необходимо. Тяжелобольные всё едут к нам, едут со всех концов России, из Архангельска, из глухих мест Сибири, они затрачивают последние крохи, им собирают на дорогу товарищи, друзья, субсидируют учебные заведения и учреждения, где они учатся или служат, приезжают в Ялту, как в последнюю инстанция, где решается для них вопрос о жизни и смерти, - приезжают жалкие, одинокие, измученные, иногда только затем, чтобы через неделю, через месяц лечь на чужое ялтинское кладбище.
Нам могут сказать - зачем посылают таких больных, зачем едут они? Стоит ли тратить деньги на мертвых людей и не производительнее ли оказывать поддержку живым, способным жить, - тем подающим надежду на выздоровление, которых принимают в официальные санатории?
Подающий надежду на выздоровление! Мы, ялтинские люди, знаем, как трудно это определить. Приехавший с невысокой температурой, с небольшими изменениями в легких, случается, сгорает в 3 - 4 месяца, с другой стороны - лежачий туберкулезный больной с высокой температурой и большим поражением легких не значит безнадежный больной. Ялтинское Благотворительное общество имеет в своем числе много членов, приехавших в Ялту в тяжелом положении, а теперь деятельных работников в Обществе и Попечительстве. Устроители «Яузлара» с чувством гордости и радости могут указать немало больных, поступивших в него, по мнению врачей, почти безнадежными, а теперь поправившихся и сделавшихся работоспособными.
И они все равно поедут тяжелобольные, поедут с последней надеждой в сердце, наперекор советам врачей и родных, если бы даже у них и хватило жестокости сказать: «Ты скоро умрешь в Ялте!»
Мы, местные люди, не можем проходить равнодушно мимо горя и страданий приезжающих в Ялту тяжелобольных, мы должны устроить пансион, санаторию, убежище, - назовите, как хотите, - где могли бы находить приют, хорошее помещение, постоянный медицинский надзор, правильно организованный уход туберкулезные больные, подающие большие и малые надежды на выздоровление, и мы зовем на помощь всех, кто понимает ужас одиночества и заброшенности на чужой стороне больного человека, кто желает и может помочь приютить и устроить в Ялте близкого, - больного, одинокого, измученного.
Благодаря пожертвованиям мы успели купить землю свыше десятины в прекрасной местности на окраине Ялты за 16000 рублей, приблизительно столько же осталось у нас на постройку; но этого слишком мало для того обширного и вполне приспособленного здания, которое мы хотим строить.
Пожертвования принимаются по такому адресу: Ялта. В Правление ялтинского Благотворительного общества на постройку «Яузлара». Пожертвования могут быть двух родов: 1-ое, на постройку здания вообще - пожертвования принимаются в любом размере. 2-ое, на постройку комнаты имени жертвователя - 2000 рублей.
Комитет по постройке «Яузлара».
Председатель Комитета Б. П. Ножников.
Члены
А. П. Чехов
А. Я. Бесчинский
Л. П. Княжевич
И. Н. Альтшуллер
М. Ф. Ставраки
П. А. Тамбурер
О. А. Снеткова
Секретарь П. П. Розанов.
РЕДАКТИРОВАННОЕ
С лишком сто лет прошло с тех пор, когда происходили события, описанные Пушкиным в его прелестной поэме «Полтава». Места описанных им действий группируются вокруг Полтавы, а потому и следы, оставшиеся после героев поэмы, нужно искать около Полтавы. Памятником победы Петра Великого над К«арлом» XII служит сама Полтава.
Памятником Петра Великого служат те его великие преобразования, плодами которых пользуется теперь Русская земля.
В Бендерах можно видеть три сени, углубленные в землю, и поросшие мохом ступени: место, где Карл XII* мужественно отражал натиск Турок. Мазепа не забыт только как изменник отечества. Церковь, проклиная его, долго напоминала людям об этом изменнике.
* В автографе: Карл XIII III.
Об Искре и Кочубее говорит нам могила их, приютившаяся в ограде в одной из украинских церквей. О Марии, променявшей из честолюбия своих родителей на Мазепу, никто не помнит и никто о ней не говорит; только изредка иногда украинский певец, воспевая старину, напоминает молодым козочкам об этой преступнице.
Марья Глупцова.
Е. М. ШАВРОВА. «СОФКА»
В. Г. КОРОЛЕНКО. «ЛЕС ШУМИТ»
I
М. г.! Деятельность ялтинского Попечительства о нуждающихся приезжих больных могла возникнуть и так расшириться только благодаря отзывчивости добрых сердец русских людей, - продолжать это дело, расширить и улучшить его, построить собственный дом для пансиона «Яузлар» на 45 - 50 больных, хорошо обставленный, специально приспособленный, - мы можем только при поддержке и помощи тех, кто сочувствует нашему делу и пожелает помочь нам. Не нам, маленькой кучке ялтинских людей, удовлетворить огромную нужду едущих к нам со всех концов России больных людей, нам одним не под силу выстроить «Яузлар» в 70 - 80 тысяч рублей.
А между тем строить нужно, необходимо. Тяжелобольные всё едут к нам, едут со всех концов России, из Архангельска, из глухих мест Сибири, они затрачивают последние крохи, им собирают на дорогу товарищи, друзья, субсидируют учебные заведения и учреждения, где они учатся или служат, приезжают в Ялту, как в последнюю инстанция, где решается для них вопрос о жизни и смерти, - приезжают жалкие, одинокие, измученные, иногда только затем, чтобы через неделю, через месяц лечь на чужое ялтинское кладбище.
Нам могут сказать - зачем посылают таких больных, зачем едут они? Стоит ли тратить деньги на мертвых людей и не производительнее ли оказывать поддержку живым, способным жить, - тем подающим надежду на выздоровление, которых принимают в официальные санатории?
Подающий надежду на выздоровление! Мы, ялтинские люди, знаем, как трудно это определить. Приехавший с невысокой температурой, с небольшими изменениями в легких, случается, сгорает в 3 - 4 месяца, с другой стороны - лежачий туберкулезный больной с высокой температурой и большим поражением легких не значит безнадежный больной. Ялтинское Благотворительное общество имеет в своем числе много членов, приехавших в Ялту в тяжелом положении, а теперь деятельных работников в Обществе и Попечительстве. Устроители «Яузлара» с чувством гордости и радости могут указать немало больных, поступивших в него, по мнению врачей, почти безнадежными, а теперь поправившихся и сделавшихся работоспособными.
И они все равно поедут тяжелобольные, поедут с последней надеждой в сердце, наперекор советам врачей и родных, если бы даже у них и хватило жестокости сказать: «Ты скоро умрешь в Ялте!»
Мы, местные люди, не можем проходить равнодушно мимо горя и страданий приезжающих в Ялту тяжелобольных, мы должны устроить пансион, санаторию, убежище, - назовите, как хотите, - где могли бы находить приют, хорошее помещение, постоянный медицинский надзор, правильно организованный уход туберкулезные больные, подающие большие и малые надежды на выздоровление, и мы зовем на помощь всех, кто понимает ужас одиночества и заброшенности на чужой стороне больного человека, кто желает и может помочь приютить и устроить в Ялте близкого, - больного, одинокого, измученного.
Благодаря пожертвованиям мы успели купить землю свыше десятины в прекрасной местности на окраине Ялты за 16000 рублей, приблизительно столько же осталось у нас на постройку; но этого слишком мало для того обширного и вполне приспособленного здания, которое мы хотим строить.
Пожертвования принимаются по такому адресу: Ялта. В Правление ялтинского Благотворительного общества на постройку «Яузлара». Пожертвования могут быть двух родов: 1-ое, на постройку здания вообще - пожертвования принимаются в любом размере. 2-ое, на постройку комнаты имени жертвователя - 2000 рублей.
Комитет по постройке «Яузлара».
Председатель Комитета Б. П. Ножников.
Члены
А. П. Чехов
А. Я. Бесчинский
Л. П. Княжевич
И. Н. Альтшуллер
М. Ф. Ставраки
П. А. Тамбурер
О. А. Снеткова
Секретарь П. П. Розанов.
____________________
РЕДАКТИРОВАННОЕ
____________________
М. П. ЧЕХОВА. «КАКИЕ СЛЕДЫ ОСТАЛИСЬ
ПОСЛЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО, КАРЛА XII,
КОЧУБЕЯ И ИСКРЫ, МАЗЕПЫ И МАРИИ»
С лишком сто лет прошло с тех пор, когда происходили события, описанные Пушкиным в его прелестной поэме «Полтава». Места описанных им действий группируются вокруг Полтавы, а потому и следы, оставшиеся после героев поэмы, нужно искать около Полтавы. Памятником победы Петра Великого над К«арлом» XII служит сама Полтава.
Памятником Петра Великого служат те его великие преобразования, плодами которых пользуется теперь Русская земля.
В Бендерах можно видеть три сени, углубленные в землю, и поросшие мохом ступени: место, где Карл XII* мужественно отражал натиск Турок. Мазепа не забыт только как изменник отечества. Церковь, проклиная его, долго напоминала людям об этом изменнике.
____________________
* В автографе: Карл XIII III.
Об Искре и Кочубее говорит нам могила их, приютившаяся в ограде в одной из украинских церквей. О Марии, променявшей из честолюбия своих родителей на Мазепу, никто не помнит и никто о ней не говорит; только изредка иногда украинский певец, воспевая старину, напоминает молодым козочкам об этой преступнице.
Марья Глупцова.
Е. М. ШАВРОВА. «СОФКА»
(КИСЛОВОДСКАЯ ИДИЛЛИЯ)
Она сид[ела]ит [на снятом с лошади] на траве, на мужском седле и [капризно] покачива[лась]ется на нем. Тоненькая, узенькая, стройная, с волос[ы]ами [непокорной гривкой], лезу[т]щими на глаза, [выбились за ушами, щеки пылают, глаза] с пылающими щеками, с глазами, которые щурятся и блестят, - [и вся она,] в своей строгой черной амазонке, [кажется не то] похожа она и на переодет[ым]ого мальчик[ом]а [не то какой-то странной, необыкновенно узенькой,] и на фантастическ[ой]ую женщин[ой]у.
– Я устала говорить! - кричит она. - Князь, дайте мне пить!
– Софка! - слышится окрик.
Но она не обращает внимания.
– Князь, - повторяет она еще громче, - князь!
Кругом в различных, более или менее живописных позах расположились друзья и знакомые ее матери.
Правда, многих она знает не больше недели, иные познакомились только сегодня перед поездкой. Но это ничего не значит; на водах так скоро знакомятся! [А бойкость всегда нравится и привлекательна. Это Софка хорошо знает.]
Лежат на траве, прислонившись к седлам и на разостланных бурках.
Несколько военных, есть актер, два помещика, доктор на отдыхе и, наконец, люди неопределенных профессий, живущ[их]ие «своим капиталом», которых на водах всегда много.
Эти все больше наряжены горцами.
Софке все равно.
Ее радует, что она с мамой* и Адель Карловной приехала сюда, в горы, что с ней говорят, как с взрослой, любуются ею и даже как будто ухаживают все эти смешные усатые люди.
* Здесь и далее всюду исправлено: Мама на мама.
Ей весело, потому что трава в ущелье так зелена, что хочется примять ее, что камни там грозно нависли, и утесы хмурятся, и молодой серп месяца золотит зыбь маленькой горной речки…
Весело и от выпитого вина, и от прохлады вечера, а главное, весело оттого, что и в ней и для нее все еще так ново, свежо, [и неизвестно] странно. Софке не больше [пят]шестнадцат[ь]и лет. В этом году она как-то сразу из девочки [сделалась] превратилась в почти взросл[ой]ую [барышней]. Перемена произошла так внезапно, что Софка сама смущена и [довольна что] не верит глазам… И все как будто пер менилось вокруг нее…
Возле нее генерал [бодрящийся видимо.] - громадная гора жира и мяса в белом кителе, проевш[ий]ая два состояния* на своем веку и оканчивающ[ий]ая теперь третье.
* Чеховым цифрами (1, 2) изменен порядок слов: проевшая на своем веку два состояния.
Черные масляные глазки смеются, он любуется девочкой и не прочь подпоить ее немножко.
Софка видит, что [она] имеет успех между этими знакомыми мамы больше Адель Карловны и даже больше самой мамы.
Адель Карловна подруга мамы. Софка помнит ее еще [тогда] с того времени, когда [была крошкой] ходила в короткой юбочке, [и всегда голыми загорелыми] с голыми ру[ч]ками и но[жк]гами, темными от загара. И тогда также они* переезжали с вод на воды, [и] то за границу, [и] то в Крым, и здесь живали. И Софке кажется, что иначе жить невозможно.
* Цифрами: 1, 2 изменен порядок слов: и тогда они также.
Адель Карловна и мама мало изменились с тех пор. Знакомые постоянно менялись, они же все оставались такими же высокими, полными и красивыми дамами.
[Их принимают часто за сестер.
Но Софка предпочитает маму. У [нее] мамы такие большие томные глаза и утомленное бледное лицо, и она так хорошо одевается, гораздо лучше Адель Карловны, которая любит все яркое.
Мама часто ссорится с Адель Карловной, и они говорят друг другу ужасные вещи, - но Софка знает, что это ненадолго и что они опять помирятся.]
Софка так уверена в превосходстве мамы и Адель Карловны, особенно мамы, что очень [часто] удивлена и недоумевает, почему е[й]ю, Софкой, с некоторых пор так восхищаются. Мама часто теперь недовольна Софкой и реже берет ее с собой. Но Софка не задумывается, ей некогда и всегда хочется думать о чем-нибудь веселом.
[И теперь она с затаенной радостью следит из-за своих густых [загибающихся кверху] ресниц, как все бросаются исполнять ее желание.]
Один держит стакан, князь наливает вино, и все наперерыв лезут чокаться с ней и пить за ее здоровье.
– Не барышня - а шампанское! - восклицает полковник Иванов[, привычным жестом опрокидывая свой стакан в горло]. - И Софка улыбается ему и чувству[я]ет, что [это высшая похвала в его устах.] она и в самом деле похожа на шампанское.
И все они с удовольствием и радостью наблюдают Софку. Она забавляет этих взрослых людей, как редкий зверек, которого и подразнить и погладить одинаково приятно.
Князь, богатый грузин, совсем еще мальчик, [богатой грузинской фамилии, и] недавно выпущенный в офицеры. Он такой [сам] хорошенький, такой гладкий, свежий [и крепонъкой], и все на нем так [и блестит на нем новизной и свежестью, что он ярко* выделяется между всеми остальными военными] ярко, ново и свежо, что его трудно не заметить, в какой бы он ни был толпе. Он мало обращает внимания на дам, несмотря на заигрывание Адель Карловны и томные взгляды мамы [Софки - Марии Ивановны].
* Первоначально далее было: он резко
Он приехал кутить, и старается добросовестно выполнить все, что [требуется] нужно для этого. С азартом входит он* в роль - хмурится, напевает осетинские песни и пьет с суровым видом знатока и [закаленного в боях] вояки, закаленного в боях.
* Первоначально: Он с азартом входит
Он кутит.
[Нужно проделать всю пантомиму, все, чтобы уверить себя и других, что они отчаянно кутят и очень, очень веселятся].
Все [располагаются в непринужденных позах на траве, и] пьют, рассказывают друг другу веселые анекдоты и пьют. [- Потом нужно расстегнуться, надеть фуражку на затылок и опять пить.]
[Варить] Делают* шашлык и е[сть]дят его без [помощи] ножей и вилок, [а рвать мясо] прямо руками, как [это делают] истые горцы. И всем это нравится, и все думают, что это нужно. Князек берет бутылку кахетинского и говорит, что выпьет залпом без передышки. Ему не верят, потом все смотрят. Он [с]хват[ыв]ает бутылку в обе[ими] рук[ам]и, запрокидывает назад голову и [начинает быстро пить] пьет. [Он] Широко расстави[л]в ноги, [в узких рейтузах и все больше] он наклоняется назад все больше и больше, а бутылка под[ы]нимается все выше и выше. Наконец [он] торжественно, с налитым кровью лицом, он показывает пустую бутылку и, нахмурившись, [лихим] сделав лихой жест[ом, хочет перебросить], бросает ее через плечо. Жест не удается, и князек [мрачно бросается] садится на землю возле [Марьи Ивановны.] мамы.
* Первоначально: Делать
Та сейчас начинает что-то говорить ему, взглядывая на него своими прекрасными глазами. Ее желтоватое, цыганско[го]е [типа] лицо с длинным носом и бле[кл]дными губами улыбается.
[Князек ей, видимо, нравится.]
– Давайте петь! - кричит Адель Карловна. [- все хором и генерал тоже.]
[Адель Карловна совершенно] Она лежит на белой бурке и курит. Белая папаха и башлык придают ей воинственный вид. Возле нее расположились поклонники. Между ними есть и [очень смелые и] видавшие виды, как, например, полковник Иванов, есть [также] и робкие юноши вроде корнета [Закаспийского] Степанова, который [телячьими глазами взирает] по-телячьи глядит на нее и немеет от восторга.
Софка довольна, что сейчас будут петь. Она вскакивает с места и начинает предлагать, что петь.
Нужно такое, чтобы все знали, что-нибудь цыганское: «Милая», или «Ночи», или «Месяц плывет», - это наверное все знают, - да, да, это лучше всего!
И все поют. Немного нестройно, но зато все уверены, что петь следует, и потому [чувствуют удовлетворение.] довольны.
Тучный генерал [особенно] усердно выводит басовые ноты и качается в такт, хотя и не знает, что поют.
Актер принимает позы, прижимает для чего-то руку с большим бирюзовым перстнем к полосатой жилетке и косится на дам. Полковник Иванов изящно дирижирует бутылкой.
[Приехавшая раньше] Сидящая поодаль компания, приехавшая раньше, состоящая почти из одних барышень и дам, чопорно поджимается и спешит уехать.
– Итак, Софочка, вы не хотите нам рассказать, отчего вы убежали из института? - спрашивает генерал.
Софка смеется, ее тоненький нос морщится, [и] глаза лукаво щурятся… [от лукавства.]
– Вам очень хочется знать? Мама не любит, когда я рассказываю, да и ничего нет тут интересного. Ну, ушла потому, что мне там тесно [было и меня притесняли], а я люблю свободу!
И Софка, очень довольная [своей] последней фразой, которую она часто слышит от мамы, старается скорее замять [этот] неприятный для ее самолюбия разговор.
– Петр Петрович, продекламируйте нам что-нибудь, пожалуйста! - говорит она актеру и теребит его за рукав. - Ну - пожалуйста!
[Рассказы тоже входят в репертуар веселья, и Софка это знает. -]
Все просят.
Актер становится в позу. [Мария Ивановна] Мама внезапно проникается своими материнскими обязанностями и указыва[я]ет глазами на Софку, прос[ит]я* этим выбрать для рассказа что-нибудь менее пикантное, [из его рассказов.]
* Первоначально далее было: взглядом
Актер ищет чего-то в пространстве и вдруг разражается чем-то очень непонятным и возвышенным. Он то кричит и разводит руками, то говорит совсем шепотом. Потом, видя, что всем скучно и что Адель Карловна [даже уединилась с одним из поклонников и] и один из ее поклонников завел[а]и свой разговор, он [быстро оканчивает и] начинает [нечто более игривое] читать что-то другое, в стихах. Все смеются, и Софка тоже, хотя [плохо] не понимает, что тут собственно смешно.
Потом все опять пьют и [снова оживляются] и снова пьют и без конца хохочут. Адель Карловн[а]е [хочет] приходит охота взлезть на высокий серый камень. Она подымается по горке, цепляется за кустарники руками, путается в амазонке и наконец сердито кричит вниз:
– Господа, какие вы невежи и лентяи, - помогите же мне!
Господа помогают.
[Раздается хохот, визг. Особенно старается полковник Иванов.
Пока продолжается эта занимательная игра, Марья Ивановна] А в это время мама старается овладеть князьком. [Он сумрачно с] С отяжелевшей от вина головой сидит он ниже ее на пригорке, охватив колена руками, и мрачно глядит исподлобья.
Лицо [ее слегка порозовело, омертвевшие очертания лица оживились. Она изредка кладет свои длинные пальцы, унизанные кольцами, на руку князя и наклоняясь что-то убедительно говорит ему.] мамы розово, глаза глубокие, страстные устремлены на [хорошенькое лицо] князя…
– Поймите, нужно пользоваться жизнью пока живем, брать все, [все] что она может дать… [- и любить как можно больше, как можно сильнее. - В этом только счастие, в этом весь смысл жизни, только в этом, поверьте,] - слышится Софке ее тягучий страстный шепот.
[Ее мать] Всем красивым молодым людям ее мать говорит всегда одно и то же [самое], и Софке почему-то это кажется* верхом изящества. Ей хотелось бы [как и во всем] и в этом [подражать] походить на мам[е]у, но почему-то совестно.
* Цифрами 1, 2 изменен порядок слов; кажется это
[Генерал отяжелел и осовел от вина. Адель Карловна легкомысленно занялась корнетами и забыла о нем. Ему завидно, он сердится, брюзжит и собирается уезжать.
Настроение Софки тоже изменилось. Стало не то что грустно, а просто нашло какое-то недоумение на нее - и сковало ее.]
Месяц скры[л]вается за каменную стену утеса. Речка продолжа[ла]ет шуметь, но ее уже не [было] видно [больше], и легкий, [нежный] свежий ветерок [задул]* подувает из ущелья. [- Зато] На темн[ом]еющем небе [начали выступать] одна за другой показываются яркие [южные] звезды.
* Первоначально было вписано: дует
[Адель Карловна теперь дразнила корнета, все собрались возле нее, и она громко хохотала.
Генерал пыхтел, сердился и, наконец, подозвал свой фаэтон тройкой и уехал, ни с кем не простившись.
Князек снова пил, и опять все чему-то смеялись и говорили вздор.]
Делать теперь уже решительно [было] нечего. Все переделали, и все успело наскучить. Пили, пели, врали глупости, ели шашлык и опять пили, и все это надоело, и потому [стали] пора собираться.
[Из] В темнот[ы]е разд[авалось]ается ржанье лошадей; проводники, лошади, всадники - все [смешалось] мешается в темн[ый]ую движущ[ийся]уюся [клубок] массу.
[Не узнавали друг друга, отыскивали лошадей. Адель Карловну общими*] усилиями усаживали на лошадь, и опять поднялся гам. Не узнают друг друга, отыскивают лошадей… Шум, визг, сердитые голоса…
* Правка не доведена до конца.
[Софка отыскала свою маленькую гнедую лошадку под красным бархатным седлом.] - Князь держ[ал]ит [ее] Софкину лошадь под уздцы [и, что-то нежно бормоча про себя, обнимал ее за шею и, прижимаясь к ней], нежно цел[овал]ует ее в ноздри и голову и что-то бормочет. Лошадь смирно сто[яла]ит [под этими ласками] и только изредка переступа[ла]ет с ноги на ногу.
– Позвольте, - и человек в длинной черкеске [подошел к] вырастает из земли перед Софк[е]ой.
И прежде чем она успе[ла]вает опомниться, он ловко [схватил] хватает ее на руки, [посадил] сажает на лошадь, и в ту же минуту она [почувствовала] чувствует, как его усатое лицо [близко придвинулось к ней] касается ее лица и как он [грубо поцеловал] целует ее прямо в губы. [Она только удивилась, так внезапно это произошло, и не могла] Происходит это так внезапно, что она не может понять, действительно ли это [было], или ей показалось только. Неприятное брезгливое чувство [брезгливости поднялось в ней, ей] овладевает ею, хо[телосъ]чется ей ударить [его] нахала хлыстом, но его уже [не было] нет возле, и она не зна[ла]ет, кто он.
А князь все цел[овал]ует лошадь, целует без конца, и [а] черные силуэты всадников уже переезжа[ли]ют речку.
– Князь, пора! где вы, князь? Едемте! - [звала Марья Ивановна, забывая теперь совершенно о существовании Софки.] зовет* мама.
* Первоначально было вписано: кричи«т»
– Марья Ивановна, я ревную, что это в самом деле? [вы] Всё князь да князь! - Князь, голубчик, не откликайтесь!
– Что же, давайте перегоняться!
– Ну нет, силы не равные! [потому что ваша и моя лошадь - большая разница. Потому что ваша лошадь это…]
– Нагайку давай, Ассан!
[- Адель Карловна, это измена, я ее кавалер, а она изменяет! - «Сердце красавицы!» - напевает актер.]
[Слышится) Смех, шум каменьев, плеск воды в свежеющем воздухе. Эхо отчетливо повторяет все это, и гул стоит между каменными стенами балки.
Князь [сел] садится на своего иноходца, смешную мохнатую лошаденку.
Софка дер[нула]гает за повод [гнедого, который запрял ушами и насторожился]. Едут.
[Все, что сейчас с ней было, ошеломило Софку, недоумение еще больше сковало ее.] Софка ошеломлена и в недоумении. Ребенком она привыкла к непрошенным поцелуям. Но тогда целовали все[, и она не обижалась, - и целовали] и при всех. Но сегодня?
Проводник чей-нибудь или один из «них», гостей мамы?
«Как гадко, противно. И сказать некому[, и еще самою будут бранить], - засмеют и бранить будут».
Ей хочется плакать.
Княз[ь]ек едет рядом и[, повернувшись к ней, почти стоя в стременах, без умолку рассказывает ей про свою любовь; чистую, высокую, святую к одной проезжей петербургской grande dame. Князь] изо всех сил старается увер[яет]ить Софку, что она одна может понять его и что ему страстно хочется все, все высказать ей о своей [особенной] необыкновенной, им одним изведанной, неземной любви.
[- Вы поймите, она так хороша, так необыкновенно, чудно хороша, что не любить ее нельзя. Да вы видели ее, она жила на горе с своими детьми. Для нее я готов на все, на что хотите. И я мучаюсь, что не могу ничем доказать, как люблю ее, и сознаю что ей это вовсе не нужно.
И голос князя дрожит и прерывается.]
– Когда я увидел [ее в первый раз, то] вас, я понял, что не жил до этого. Что-то особенное со мной произошло* [сделалось, и я был счастлив только, когда был возле нее. Что я для нее? Ничтожный мальчишка, ненужный и неинтересный! а она все-таки не пренебрегала мной, не гнала прочь, а утешала, говоря, что все это со временем пройдет.
* Цифрами изменен порядок слов: Со мной произошло что-то особенное
– Она уехала, - продолжал он, - и, конечно, уже теперь забыла, что я существую, а] Мне тяжело, и вот я пью, и езжу сюда, в горы, с этой пьяной компанией, и мне не легче…
[Софка слушала его и забывала свое горе, так необыкновенно сильна казалась ей любовь князя. Она немного гордилась даже, что он поверял ей свои тайны, хотя он, может быть, те же слова шептал, обнимая ее лошадь. Она также не обиделась, когда он упомянул о пьяной компании. Ведь это была правда, и больше ничего.] Голос князя дрожит и прерывается.
– Я поеду за [ней] вами в Петербург, [и грозные звуки слышатся в его голосе, молодом и звенящем.] - бормочет он. - Не пустят, все равно уеду! [потому что] Я не могу, не могу так жить! Поймите, ну нельзя мне так жить. Ну, сопьюсь, застрелюсь, все равно, - но терпеть я больше не [могу!] в состоянии!
И он [снова] начинает рассказывать Софке, какие у нее глаза [у его княгини], и как он любит ее, и как ему будет тяжела разлука… [и опять в его голосе слышатся глухие рыдания.]
Софка слуша[ла]ет молча и вдруг неожиданно начинает [за-]плака[ла]ть, вся содрогаясь своим худеньким телом. Ей ста[ло так]новится жал[ко]ь этого хорошенького мальчика, жаль себя, жаль еще чего-то, чего она не могла бы [никому] объяснить словами, но что особенно больно муч[ало]ает ее в эту светлую ночь и заставля[ло]ет плакать.
Они е[хали]дут близко друг [от] к друг[а]у по пыльной дороге.
Теперь совсем вызвездило.
Звезд - миллионы; [смотрели на них с высоты;] изредка одна звезда срыва[лась]ется и, описав яркую линию, исчеза[ла]ет куда-то с темного неба.
Князь цел[овал]ует руку Софке, благодарил* ее и все говори[л]т о своей любви. [И все было так искренно и казалось так просто и трогательно.] говорит, говорит, говорит…
* Правка не доведена до конца - нужно: благодарит
А кругом расстила[лась]ется серая волнистая степь, а там вдали сквозь молочный туман проступа[ли]ют очертания зданий, высоких тополей. Сверка[ли]ют огоньки станицы.
[- Вы милая, хорошая, вы поняли, я люблю вас, - повторял князь.]
– Еще одна, - [сказала] говорит Софка, влажными глазами следя за падающей звездой.
Она сид[ела]ит [на снятом с лошади] на траве, на мужском седле и [капризно] покачива[лась]ется на нем. Тоненькая, узенькая, стройная, с волос[ы]ами [непокорной гривкой], лезу[т]щими на глаза, [выбились за ушами, щеки пылают, глаза] с пылающими щеками, с глазами, которые щурятся и блестят, - [и вся она,] в своей строгой черной амазонке, [кажется не то] похожа она и на переодет[ым]ого мальчик[ом]а [не то какой-то странной, необыкновенно узенькой,] и на фантастическ[ой]ую женщин[ой]у.
– Я устала говорить! - кричит она. - Князь, дайте мне пить!
– Софка! - слышится окрик.
Но она не обращает внимания.
– Князь, - повторяет она еще громче, - князь!
Кругом в различных, более или менее живописных позах расположились друзья и знакомые ее матери.
Правда, многих она знает не больше недели, иные познакомились только сегодня перед поездкой. Но это ничего не значит; на водах так скоро знакомятся! [А бойкость всегда нравится и привлекательна. Это Софка хорошо знает.]
Лежат на траве, прислонившись к седлам и на разостланных бурках.
Несколько военных, есть актер, два помещика, доктор на отдыхе и, наконец, люди неопределенных профессий, живущ[их]ие «своим капиталом», которых на водах всегда много.
Эти все больше наряжены горцами.
Софке все равно.
Ее радует, что она с мамой* и Адель Карловной приехала сюда, в горы, что с ней говорят, как с взрослой, любуются ею и даже как будто ухаживают все эти смешные усатые люди.
____________________
* Здесь и далее всюду исправлено: Мама на мама.
Ей весело, потому что трава в ущелье так зелена, что хочется примять ее, что камни там грозно нависли, и утесы хмурятся, и молодой серп месяца золотит зыбь маленькой горной речки…
Весело и от выпитого вина, и от прохлады вечера, а главное, весело оттого, что и в ней и для нее все еще так ново, свежо, [и неизвестно] странно. Софке не больше [пят]шестнадцат[ь]и лет. В этом году она как-то сразу из девочки [сделалась] превратилась в почти взросл[ой]ую [барышней]. Перемена произошла так внезапно, что Софка сама смущена и [довольна что] не верит глазам… И все как будто пер менилось вокруг нее…
Возле нее генерал [бодрящийся видимо.] - громадная гора жира и мяса в белом кителе, проевш[ий]ая два состояния* на своем веку и оканчивающ[ий]ая теперь третье.
____________________
* Чеховым цифрами (1, 2) изменен порядок слов: проевшая на своем веку два состояния.
Черные масляные глазки смеются, он любуется девочкой и не прочь подпоить ее немножко.
Софка видит, что [она] имеет успех между этими знакомыми мамы больше Адель Карловны и даже больше самой мамы.
Адель Карловна подруга мамы. Софка помнит ее еще [тогда] с того времени, когда [была крошкой] ходила в короткой юбочке, [и всегда голыми загорелыми] с голыми ру[ч]ками и но[жк]гами, темными от загара. И тогда также они* переезжали с вод на воды, [и] то за границу, [и] то в Крым, и здесь живали. И Софке кажется, что иначе жить невозможно.
____________________
* Цифрами: 1, 2 изменен порядок слов: и тогда они также.
Адель Карловна и мама мало изменились с тех пор. Знакомые постоянно менялись, они же все оставались такими же высокими, полными и красивыми дамами.
[Их принимают часто за сестер.
Но Софка предпочитает маму. У [нее] мамы такие большие томные глаза и утомленное бледное лицо, и она так хорошо одевается, гораздо лучше Адель Карловны, которая любит все яркое.
Мама часто ссорится с Адель Карловной, и они говорят друг другу ужасные вещи, - но Софка знает, что это ненадолго и что они опять помирятся.]
Софка так уверена в превосходстве мамы и Адель Карловны, особенно мамы, что очень [часто] удивлена и недоумевает, почему е[й]ю, Софкой, с некоторых пор так восхищаются. Мама часто теперь недовольна Софкой и реже берет ее с собой. Но Софка не задумывается, ей некогда и всегда хочется думать о чем-нибудь веселом.
[И теперь она с затаенной радостью следит из-за своих густых [загибающихся кверху] ресниц, как все бросаются исполнять ее желание.]
Один держит стакан, князь наливает вино, и все наперерыв лезут чокаться с ней и пить за ее здоровье.
– Не барышня - а шампанское! - восклицает полковник Иванов[, привычным жестом опрокидывая свой стакан в горло]. - И Софка улыбается ему и чувству[я]ет, что [это высшая похвала в его устах.] она и в самом деле похожа на шампанское.
И все они с удовольствием и радостью наблюдают Софку. Она забавляет этих взрослых людей, как редкий зверек, которого и подразнить и погладить одинаково приятно.
Князь, богатый грузин, совсем еще мальчик, [богатой грузинской фамилии, и] недавно выпущенный в офицеры. Он такой [сам] хорошенький, такой гладкий, свежий [и крепонъкой], и все на нем так [и блестит на нем новизной и свежестью, что он ярко* выделяется между всеми остальными военными] ярко, ново и свежо, что его трудно не заметить, в какой бы он ни был толпе. Он мало обращает внимания на дам, несмотря на заигрывание Адель Карловны и томные взгляды мамы [Софки - Марии Ивановны].
____________________
* Первоначально далее было: он резко
Он приехал кутить, и старается добросовестно выполнить все, что [требуется] нужно для этого. С азартом входит он* в роль - хмурится, напевает осетинские песни и пьет с суровым видом знатока и [закаленного в боях] вояки, закаленного в боях.
____________________
* Первоначально: Он с азартом входит
Он кутит.
[Нужно проделать всю пантомиму, все, чтобы уверить себя и других, что они отчаянно кутят и очень, очень веселятся].
Все [располагаются в непринужденных позах на траве, и] пьют, рассказывают друг другу веселые анекдоты и пьют. [- Потом нужно расстегнуться, надеть фуражку на затылок и опять пить.]
[Варить] Делают* шашлык и е[сть]дят его без [помощи] ножей и вилок, [а рвать мясо] прямо руками, как [это делают] истые горцы. И всем это нравится, и все думают, что это нужно. Князек берет бутылку кахетинского и говорит, что выпьет залпом без передышки. Ему не верят, потом все смотрят. Он [с]хват[ыв]ает бутылку в обе[ими] рук[ам]и, запрокидывает назад голову и [начинает быстро пить] пьет. [Он] Широко расстави[л]в ноги, [в узких рейтузах и все больше] он наклоняется назад все больше и больше, а бутылка под[ы]нимается все выше и выше. Наконец [он] торжественно, с налитым кровью лицом, он показывает пустую бутылку и, нахмурившись, [лихим] сделав лихой жест[ом, хочет перебросить], бросает ее через плечо. Жест не удается, и князек [мрачно бросается] садится на землю возле [Марьи Ивановны.] мамы.
____________________
* Первоначально: Делать
Та сейчас начинает что-то говорить ему, взглядывая на него своими прекрасными глазами. Ее желтоватое, цыганско[го]е [типа] лицо с длинным носом и бле[кл]дными губами улыбается.
[Князек ей, видимо, нравится.]
– Давайте петь! - кричит Адель Карловна. [- все хором и генерал тоже.]
[Адель Карловна совершенно] Она лежит на белой бурке и курит. Белая папаха и башлык придают ей воинственный вид. Возле нее расположились поклонники. Между ними есть и [очень смелые и] видавшие виды, как, например, полковник Иванов, есть [также] и робкие юноши вроде корнета [Закаспийского] Степанова, который [телячьими глазами взирает] по-телячьи глядит на нее и немеет от восторга.
Софка довольна, что сейчас будут петь. Она вскакивает с места и начинает предлагать, что петь.
Нужно такое, чтобы все знали, что-нибудь цыганское: «Милая», или «Ночи», или «Месяц плывет», - это наверное все знают, - да, да, это лучше всего!
И все поют. Немного нестройно, но зато все уверены, что петь следует, и потому [чувствуют удовлетворение.] довольны.
Тучный генерал [особенно] усердно выводит басовые ноты и качается в такт, хотя и не знает, что поют.
Актер принимает позы, прижимает для чего-то руку с большим бирюзовым перстнем к полосатой жилетке и косится на дам. Полковник Иванов изящно дирижирует бутылкой.
[Приехавшая раньше] Сидящая поодаль компания, приехавшая раньше, состоящая почти из одних барышень и дам, чопорно поджимается и спешит уехать.
– Итак, Софочка, вы не хотите нам рассказать, отчего вы убежали из института? - спрашивает генерал.
Софка смеется, ее тоненький нос морщится, [и] глаза лукаво щурятся… [от лукавства.]
– Вам очень хочется знать? Мама не любит, когда я рассказываю, да и ничего нет тут интересного. Ну, ушла потому, что мне там тесно [было и меня притесняли], а я люблю свободу!
И Софка, очень довольная [своей] последней фразой, которую она часто слышит от мамы, старается скорее замять [этот] неприятный для ее самолюбия разговор.
– Петр Петрович, продекламируйте нам что-нибудь, пожалуйста! - говорит она актеру и теребит его за рукав. - Ну - пожалуйста!
[Рассказы тоже входят в репертуар веселья, и Софка это знает. -]
Все просят.
Актер становится в позу. [Мария Ивановна] Мама внезапно проникается своими материнскими обязанностями и указыва[я]ет глазами на Софку, прос[ит]я* этим выбрать для рассказа что-нибудь менее пикантное, [из его рассказов.]
____________________
* Первоначально далее было: взглядом
Актер ищет чего-то в пространстве и вдруг разражается чем-то очень непонятным и возвышенным. Он то кричит и разводит руками, то говорит совсем шепотом. Потом, видя, что всем скучно и что Адель Карловна [даже уединилась с одним из поклонников и] и один из ее поклонников завел[а]и свой разговор, он [быстро оканчивает и] начинает [нечто более игривое] читать что-то другое, в стихах. Все смеются, и Софка тоже, хотя [плохо] не понимает, что тут собственно смешно.
Потом все опять пьют и [снова оживляются] и снова пьют и без конца хохочут. Адель Карловн[а]е [хочет] приходит охота взлезть на высокий серый камень. Она подымается по горке, цепляется за кустарники руками, путается в амазонке и наконец сердито кричит вниз:
– Господа, какие вы невежи и лентяи, - помогите же мне!
Господа помогают.
[Раздается хохот, визг. Особенно старается полковник Иванов.
Пока продолжается эта занимательная игра, Марья Ивановна] А в это время мама старается овладеть князьком. [Он сумрачно с] С отяжелевшей от вина головой сидит он ниже ее на пригорке, охватив колена руками, и мрачно глядит исподлобья.
Лицо [ее слегка порозовело, омертвевшие очертания лица оживились. Она изредка кладет свои длинные пальцы, унизанные кольцами, на руку князя и наклоняясь что-то убедительно говорит ему.] мамы розово, глаза глубокие, страстные устремлены на [хорошенькое лицо] князя…
– Поймите, нужно пользоваться жизнью пока живем, брать все, [все] что она может дать… [- и любить как можно больше, как можно сильнее. - В этом только счастие, в этом весь смысл жизни, только в этом, поверьте,] - слышится Софке ее тягучий страстный шепот.
[Ее мать] Всем красивым молодым людям ее мать говорит всегда одно и то же [самое], и Софке почему-то это кажется* верхом изящества. Ей хотелось бы [как и во всем] и в этом [подражать] походить на мам[е]у, но почему-то совестно.
____________________
* Цифрами 1, 2 изменен порядок слов; кажется это
[Генерал отяжелел и осовел от вина. Адель Карловна легкомысленно занялась корнетами и забыла о нем. Ему завидно, он сердится, брюзжит и собирается уезжать.
Настроение Софки тоже изменилось. Стало не то что грустно, а просто нашло какое-то недоумение на нее - и сковало ее.]
Месяц скры[л]вается за каменную стену утеса. Речка продолжа[ла]ет шуметь, но ее уже не [было] видно [больше], и легкий, [нежный] свежий ветерок [задул]* подувает из ущелья. [- Зато] На темн[ом]еющем небе [начали выступать] одна за другой показываются яркие [южные] звезды.
____________________
* Первоначально было вписано: дует
[Адель Карловна теперь дразнила корнета, все собрались возле нее, и она громко хохотала.
Генерал пыхтел, сердился и, наконец, подозвал свой фаэтон тройкой и уехал, ни с кем не простившись.
Князек снова пил, и опять все чему-то смеялись и говорили вздор.]
Делать теперь уже решительно [было] нечего. Все переделали, и все успело наскучить. Пили, пели, врали глупости, ели шашлык и опять пили, и все это надоело, и потому [стали] пора собираться.
[Из] В темнот[ы]е разд[авалось]ается ржанье лошадей; проводники, лошади, всадники - все [смешалось] мешается в темн[ый]ую движущ[ийся]уюся [клубок] массу.
[Не узнавали друг друга, отыскивали лошадей. Адель Карловну общими*] усилиями усаживали на лошадь, и опять поднялся гам. Не узнают друг друга, отыскивают лошадей… Шум, визг, сердитые голоса…
____________________
* Правка не доведена до конца.
[Софка отыскала свою маленькую гнедую лошадку под красным бархатным седлом.] - Князь держ[ал]ит [ее] Софкину лошадь под уздцы [и, что-то нежно бормоча про себя, обнимал ее за шею и, прижимаясь к ней], нежно цел[овал]ует ее в ноздри и голову и что-то бормочет. Лошадь смирно сто[яла]ит [под этими ласками] и только изредка переступа[ла]ет с ноги на ногу.
– Позвольте, - и человек в длинной черкеске [подошел к] вырастает из земли перед Софк[е]ой.
И прежде чем она успе[ла]вает опомниться, он ловко [схватил] хватает ее на руки, [посадил] сажает на лошадь, и в ту же минуту она [почувствовала] чувствует, как его усатое лицо [близко придвинулось к ней] касается ее лица и как он [грубо поцеловал] целует ее прямо в губы. [Она только удивилась, так внезапно это произошло, и не могла] Происходит это так внезапно, что она не может понять, действительно ли это [было], или ей показалось только. Неприятное брезгливое чувство [брезгливости поднялось в ней, ей] овладевает ею, хо[телосъ]чется ей ударить [его] нахала хлыстом, но его уже [не было] нет возле, и она не зна[ла]ет, кто он.
А князь все цел[овал]ует лошадь, целует без конца, и [а] черные силуэты всадников уже переезжа[ли]ют речку.
– Князь, пора! где вы, князь? Едемте! - [звала Марья Ивановна, забывая теперь совершенно о существовании Софки.] зовет* мама.
____________________
* Первоначально было вписано: кричи«т»
– Марья Ивановна, я ревную, что это в самом деле? [вы] Всё князь да князь! - Князь, голубчик, не откликайтесь!
– Что же, давайте перегоняться!
– Ну нет, силы не равные! [потому что ваша и моя лошадь - большая разница. Потому что ваша лошадь это…]
– Нагайку давай, Ассан!
[- Адель Карловна, это измена, я ее кавалер, а она изменяет! - «Сердце красавицы!» - напевает актер.]
[Слышится) Смех, шум каменьев, плеск воды в свежеющем воздухе. Эхо отчетливо повторяет все это, и гул стоит между каменными стенами балки.
Князь [сел] садится на своего иноходца, смешную мохнатую лошаденку.
Софка дер[нула]гает за повод [гнедого, который запрял ушами и насторожился]. Едут.
[Все, что сейчас с ней было, ошеломило Софку, недоумение еще больше сковало ее.] Софка ошеломлена и в недоумении. Ребенком она привыкла к непрошенным поцелуям. Но тогда целовали все[, и она не обижалась, - и целовали] и при всех. Но сегодня?
Проводник чей-нибудь или один из «них», гостей мамы?
«Как гадко, противно. И сказать некому[, и еще самою будут бранить], - засмеют и бранить будут».
Ей хочется плакать.
Княз[ь]ек едет рядом и[, повернувшись к ней, почти стоя в стременах, без умолку рассказывает ей про свою любовь; чистую, высокую, святую к одной проезжей петербургской grande dame. Князь] изо всех сил старается увер[яет]ить Софку, что она одна может понять его и что ему страстно хочется все, все высказать ей о своей [особенной] необыкновенной, им одним изведанной, неземной любви.
[- Вы поймите, она так хороша, так необыкновенно, чудно хороша, что не любить ее нельзя. Да вы видели ее, она жила на горе с своими детьми. Для нее я готов на все, на что хотите. И я мучаюсь, что не могу ничем доказать, как люблю ее, и сознаю что ей это вовсе не нужно.
И голос князя дрожит и прерывается.]
– Когда я увидел [ее в первый раз, то] вас, я понял, что не жил до этого. Что-то особенное со мной произошло* [сделалось, и я был счастлив только, когда был возле нее. Что я для нее? Ничтожный мальчишка, ненужный и неинтересный! а она все-таки не пренебрегала мной, не гнала прочь, а утешала, говоря, что все это со временем пройдет.
____________________
* Цифрами изменен порядок слов: Со мной произошло что-то особенное
– Она уехала, - продолжал он, - и, конечно, уже теперь забыла, что я существую, а] Мне тяжело, и вот я пью, и езжу сюда, в горы, с этой пьяной компанией, и мне не легче…
[Софка слушала его и забывала свое горе, так необыкновенно сильна казалась ей любовь князя. Она немного гордилась даже, что он поверял ей свои тайны, хотя он, может быть, те же слова шептал, обнимая ее лошадь. Она также не обиделась, когда он упомянул о пьяной компании. Ведь это была правда, и больше ничего.] Голос князя дрожит и прерывается.
– Я поеду за [ней] вами в Петербург, [и грозные звуки слышатся в его голосе, молодом и звенящем.] - бормочет он. - Не пустят, все равно уеду! [потому что] Я не могу, не могу так жить! Поймите, ну нельзя мне так жить. Ну, сопьюсь, застрелюсь, все равно, - но терпеть я больше не [могу!] в состоянии!
И он [снова] начинает рассказывать Софке, какие у нее глаза [у его княгини], и как он любит ее, и как ему будет тяжела разлука… [и опять в его голосе слышатся глухие рыдания.]
Софка слуша[ла]ет молча и вдруг неожиданно начинает [за-]плака[ла]ть, вся содрогаясь своим худеньким телом. Ей ста[ло так]новится жал[ко]ь этого хорошенького мальчика, жаль себя, жаль еще чего-то, чего она не могла бы [никому] объяснить словами, но что особенно больно муч[ало]ает ее в эту светлую ночь и заставля[ло]ет плакать.
Они е[хали]дут близко друг [от] к друг[а]у по пыльной дороге.
Теперь совсем вызвездило.
Звезд - миллионы; [смотрели на них с высоты;] изредка одна звезда срыва[лась]ется и, описав яркую линию, исчеза[ла]ет куда-то с темного неба.
Князь цел[овал]ует руку Софке, благодарил* ее и все говори[л]т о своей любви. [И все было так искренно и казалось так просто и трогательно.] говорит, говорит, говорит…
____________________
* Правка не доведена до конца - нужно: благодарит
А кругом расстила[лась]ется серая волнистая степь, а там вдали сквозь молочный туман проступа[ли]ют очертания зданий, высоких тополей. Сверка[ли]ют огоньки станицы.
[- Вы милая, хорошая, вы поняли, я люблю вас, - повторял князь.]
– Еще одна, - [сказала] говорит Софка, влажными глазами следя за падающей звездой.
В. Г. КОРОЛЕНКО. «ЛЕС ШУМИТ»
(ПОЛЕССКАЯ ЛЕГЕНДА)
Было и быльем поросло.
Было и быльем поросло.
I
[Лес шумел…
В этом лесу всегда стоял шум - ровный, протяжный, как отголосок дальнего звона, спокойный и смутный, как тихая песня без слов, как неясное воспоминание о прошедшем. В нем всегда стоял шум, потому что это был старый, дремучий бор, которого не касались еще пила и топор лесного барышника.] Высокие столетние сосны с красными могучими стволами стояли хмурою ратью, плотно сомкнувшись вверху зелеными вершинами. Внизу было тихо, пахло смолой; сквозь полог сосновых игол, которыми была усыпана почва, пробились яркие папоротники, пышно раскинувшиеся причудливою бахромой и стоявшие недвижимо, не шелохнув листом. В сырых уголках тянулись высокими стеблями зеленые травы; белая кашка склонялась отяжелевшими головками, как будто в тихой истоме. А вверху, без конца и перерыва, тянул лесной шум, точно смутные вздохи старого бора.
[Но теперь эти вздохи становились все глубже, сильнее.] Я ехал лесною тропой, и, хотя неба мне не было видно, но по тому, как хмурился лес, я чувствовал, что над ним тихо подымается тяжелая туча. Время было не раннее. [Между стволов кое-где пробивался еще косой луч заката, но в чащах расползались уже мглистые сумерки. К вечеру собиралась гроза.]
На сегодня нужно было уже отложить всякую мысль об охоте; в пору было только добраться перед грозой до ночлега. Мой конь постукивал копытом в обнажившиеся корни, храпел и настораживал уши, прислушиваясь к гулко щелкающему лесному эхо. [Он сам прибавлял шагу к знакомой лесной сторожке.]
В этом лесу всегда стоял шум - ровный, протяжный, как отголосок дальнего звона, спокойный и смутный, как тихая песня без слов, как неясное воспоминание о прошедшем. В нем всегда стоял шум, потому что это был старый, дремучий бор, которого не касались еще пила и топор лесного барышника.] Высокие столетние сосны с красными могучими стволами стояли хмурою ратью, плотно сомкнувшись вверху зелеными вершинами. Внизу было тихо, пахло смолой; сквозь полог сосновых игол, которыми была усыпана почва, пробились яркие папоротники, пышно раскинувшиеся причудливою бахромой и стоявшие недвижимо, не шелохнув листом. В сырых уголках тянулись высокими стеблями зеленые травы; белая кашка склонялась отяжелевшими головками, как будто в тихой истоме. А вверху, без конца и перерыва, тянул лесной шум, точно смутные вздохи старого бора.
[Но теперь эти вздохи становились все глубже, сильнее.] Я ехал лесною тропой, и, хотя неба мне не было видно, но по тому, как хмурился лес, я чувствовал, что над ним тихо подымается тяжелая туча. Время было не раннее. [Между стволов кое-где пробивался еще косой луч заката, но в чащах расползались уже мглистые сумерки. К вечеру собиралась гроза.]
На сегодня нужно было уже отложить всякую мысль об охоте; в пору было только добраться перед грозой до ночлега. Мой конь постукивал копытом в обнажившиеся корни, храпел и настораживал уши, прислушиваясь к гулко щелкающему лесному эхо. [Он сам прибавлял шагу к знакомой лесной сторожке.]