согласие, кабинет решил полностью одобрить содержавшиеся в них предложения.
Премьер-министр -- Идену, Каир 24 февраля 1941 года
"Начальники штабов дали свою санкцию на проведение операций, о которых
говорится в Ваших телеграммах из Каира и Афин, и сегодня вечером я поставил
весь этот вопрос на обсуждение военного кабинета, на заседании которого
присутствовал и Мензис. Было принято единогласное решение в желательном для
Вас духе, но Мензис должен, конечно, снестись по телеграфу со своим
правительством. Мы также предполагаем, что Вы урегулировали с новозеландским
правительством вопрос о его войсках. Трудностей с той или другой стороны
ожидать не приходится. Поэтому, хотя мы и не питаем никаких иллюзий, мы все
посылаем Вам приказ: "Вперед, на полных парах".
* * *
До сих пор мы не предпринимали никаких шагов, помимо сосредоточения
максимально возможных стратегических резервов в дельте Нила, разработки
планов и подготовки судов для переброски нашей армии в Грецию. В случае
изменения ситуации в силу перемены политического курса Греции или каких-либо
других событий мы были бы в чрезвычайно благоприятном положении, которое
позволило бы нам справиться с любыми случайностями. Нам было приятно после
исключительно большого напряжения, в котором мы находились, получить
возможность удовлетворительно завершить операции в Абиссинии, Сомали и
Эритрее и существенно пополнить наш "маневренный кулак" в Египте. Хотя мы не
могли разгадать или предсказать ни намерения противника, ни позицию друзей и
нейтральных стран, у нас, казалось, имелась возможность выбирать из
нескольких важных вариантов. Будущее оставалось неясным, но пока еще не
высадилась ни одна дивизия, хотя в то же время не было потеряно ни одного
дня, который мог быть использован для подготовки.
Вплоть до декабря 1940 года мы занимали в отношении итальянцев в
восточной части Африки чисто оборонительную позицию. 2 декабря генерал
Уэйвелл созвал в Каире совещание, на котором наметил новую линию поведения.
Он еще не предусматривал проникновения регулярных войск далеко в глубь
Абиссинии, но итальянские войска, занявшие 4 июля 1940 года Кассалу и
Галабат в Судане, должны были быть изгнаны оттуда. По окончании этих
небольших наступательных операций Уэйвелл вначале предполагал отвести оттуда
большую часть войск для операций на Среднем Востоке, поставив перед местными
патриотами, которые должны были действовать под руководством английских
офицеров, задачу создания невыносимых условий для итальянцев в Абиссинии и
окончательного освобождения страны.
Операции по очистке Судана начались в январе под руководством генерала
Платта. Первая фаза операций прошла чрезвычайно успешно. Платт имел в своем
распоряжении англо-индийскую 5-ю дивизию, в помощь которой была направлена в
январе англо-индийская 4-я дивизия, доставленная из Западной пустыни, где
она сыграла свою роль в победоносных декабрьских боях. Эти войска
поддерживались шестью авиационными эскадрильями. 19 января под угрозой атаки
и после воздушного налета две итальянские дивизии эвакуировали Кассалу.
Вскоре после этого они эвакуировались также из Галабата и покинули Судан.
Наши войска без серьезных затруднений продолжали преследовать их от Кассалы,
пока они не достигли сильно укрепленных позиций в Кирене, в гористой
местности. В этом пункте твердо обосновались и прочно удерживали свои
позиции две дивизии противника, переброшенные из метрополии. Несколько атак,
предпринятых нашими войсками в начале февраля, не увенчались успехом, и
Платт решил, что для захвата этих позиций ему придется примириться с
неизбежным промедлением, связанным с мероприятиями по подготовке
наступления.
Тем временем работа по организации восстания в Абиссинии продолжалась.
Центром восстания была небольшая часть под командованием бригадного генерала
Сэнфорда, состоявшая из одного суданского батальона и нескольких специально
подобранных английских офицеров и сержантов, из числа которых высокую
награду впоследствии заслужил полковник Уингейт. По мере того как росли их
успехи, они получали помощь от все возраставшего числа патриотов. 20 января
император вернулся в свою страну. Постепенно большая часть территории
западного района Годжама была очищена от врага.
* * *
В ноябре 1940 года в Кении побывал Смэтс, который настаивал, чтобы мы
начали наступление на итальянский порт Кисмайо.
Верховный комиссар Южной Африки сообщил нам, что генерал Смэтс выразил
разочарование по поводу того, что экспедиция против Кисмайо, которая, как он
надеялся, состоится в январе, по-видимому, откладывается до мая, несмотря на
отправку третьей бригады из Южно-Африканского Союза. На заседании комитета
обороны 25 ноября 1940 года я спросил, почему начавшаяся операция против
Кисмайо отложена до мая. Сэр Джон Дилл ответил, что он получил телеграмму от
Уэйвелла, в которой сообщалось, что для обсуждения планов на ближайшее
полугодие он вскоре созовет совещание командиров, на котором будет
присутствовать и генерал Кэннингхэм.
Этот ответ не удовлетворил никого из нас, и комитет предложил
начальникам штабов потребовать от генерала Уэйвелла полного объяснения по
этому поводу и затем представить соответствующий доклад премьер-министру.
Я получил глубокое облегчение от телеграммы Уэйвелла, датированной 2
февраля 1941 года, в которой сообщалось:
"В Кении я одобрил предложение попытаться захватить Кисмайо примерно в
середине февраля. У противника сильные позиции, а наши действия затрудняются
нехваткой предметов снабжения, но я полагаю, что такая попытка будет иметь
достаточно шансов на успех... Я дал Платту и Кэннингхэму инструкции в
течение ближайших двух месяцев приложить максимальные усилия в кампании
против Итальянской Восточной Африки".
Таким образом, мы добились сдвигов. Результаты операции доказали, что
командование на месте сильно преувеличивало ее трудности и что мы правильно
поступили, настаивая на ее ускорении.
В феврале генерал Кэннингхэм начал наступление крупными силами.
Итальянские войска в составе шести бригад и шести групп туземных войск
удерживали позиции на реке Джуба, близ устья которой находится порт Кисмайо.
Против этих войск генерал Кэннингхэм двинул 10 февраля четыре бригадные
группы. 14 февраля Кисмайо был взят без сопротивления. К северу от порта, за
рекой, у Джилиба, находились основные позиции противника. 22-го числа наши
войска атаковали их с обоих флангов и с тыла. Был достигнут значительный
успех. Противник был полностью разгромлен, потеряв свыше 30 тысяч человек
убитыми, пленными и рассеявшимися в кустарнике. Авиация противника была
сильно потрепана южноафриканскими самолетами и не принимала участия в боях.
Теперь уже ничто не мешало продвижению наших войск по направлению к
Могадишо, главному морскому порту Итальянского Сомали, находившемуся в 200
милях севернее. Наши моторизованные части вступили в него 25 февраля и нашли
там огромное количество материалов и продовольствия, а также свыше 400 тысяч
галлонов драгоценного бензина. На аэродроме порта лежали обломки 21
уничтоженного самолета. Генерал Кэннингхэм справедливо рассудил, что у
противника уже не осталось сил сопротивляться его дальнейшему продвижению.
Он располагал достаточным количеством войск, несмотря на то, что
южноафриканская 1-я дивизия, за исключением одной бригады, была задержана
для проведения других операций. Единственной проблемой в данном случае
являлось расстояние. Решающими факторами были транспорт и снабжение.
Кэннингхэм получил от генерала Уэйвелла разрешение избрать следующим
объектом своего наступления Джиджигу, находившуюся на расстоянии не менее
740 миль от Могадишо. После передышки, продолжавшейся не более трех дней, 1
марта наступление было возобновлено. Наши войска, отбрасывая войска
противника, оказывавшие им лишь незначительное сопротивление, и встречая
лишь небольшие помехи со стороны вражеской авиации, чьи аэродромы
подвергались частым налетам, 17 марта достигли Джиджиги. Это были
превосходные операции.
Тем временем кампания в Абиссинии развертывалась. Кирена оказывала
упорное сопротивление. Эту позицию невозможно было обойти с флангов, могло
быть осуществлено только фронтальное наступление. Чтобы накопить силы для
этой операции и развернуть обе свои дивизии, Платт мог использовать только
одну дорогу, которая была полностью на виду у противника. Железнодорожная
головная станция находилась на расстоянии 150 миль от этого пункта, поэтому
его приготовления затянулись на несколько недель. Всякая возможность
застигнуть противника врасплох исключалась. Огромную роль в проведении этой
операции играла авиация, в том числе действовавшая из Адена. В течение
первой фазы этой кампании итальянские летчики проявляли значительную
инициативу, но вскоре после прибытия самолетов "харрикейн" для пополнения
южноафриканской эскадрильи истребителей наша авиация достигла превосходства
в воздухе. В период подготовки к финальному сражению за Кирену итальянская
армия подвергалась непрерывным атакам с воздуха и на суше. Вскоре противник
прекратил попытки помешать передвижениям наших войск, и, когда начались бои,
поддержка, которую авиация оказывала нашим войскам, значительно помогла их
продвижению вперед и вызвала упадок боевого духа в войсках противника. Эта
битва носила очень упорный характер и обошлась нам в три тысячи убитых и
раненых. После первых трех дней боев, с 15 по 17 марта, наступило затишье,
использованное для перегруппировки сил. 20 марта генерал Уэйвелл
телеграфировал, что бои были чрезвычайно тяжелыми. Противник неоднократно
совершал ожесточенные контратаки, и хотя он нес тяжелые потери и добился
успеха только в одном случае, все же еще не было признаков того, что его
сопротивление будет скоро сломлено. Итальянцы, по-видимому, делали отчаянные
попытки спасти эту крепость, и их авиация проявляла большую активность. Нам
в Лондоне казалось, что наши силы приблизительно равны силам противника, и
мы поставили вопрос о подкреплениях. Однако эти подкрепления не
понадобились. 25 марта наступление возобновилось, а через два дня оборона
итальянцев была прорвана и Кирена пала. Наши войска быстро продвигались
вперед, преследуя противника по пятам. 1 апреля пала Асмара, а 8-го сдалась
Масауа, где было захвачено в плен 10 тысяч человек.
Победа в Кирене была одержана в основном силами англо-индийских 4-й и
5-й дивизий.
Я поспешил послать генералам Кэннингхэму и Платту и их доблестным
войскам мои личные сердечные поздравления и поздравления правительства его
величества по поводу "своевременного и блестящего завершения этой памятной
кампании, потребовавшей большого напряжения сил".
Были также завершены и другие операции по очистке этой зоны. В момент
вступления в войну Италия располагала в Красном море флотом в составе 9
эсминцев, 8 подводных лодок и нескольких небольших кораблей. Все эти суда
теперь были уничтожены морским флотом и морской авиацией. К 11 апреля
президент Рузвельт имел возможность заявить, что Красное море и Аденский
залив уже не являются "боевыми зонами" и что они поэтому открыты для
американских судов.
Остатки итальянских войск в Эритрее отступили через горы на 230 миль к
югу и укрепились на позиции Амба-Алаги. Генерал Платт преследовал их по
пятам. Индийская 4-я дивизия и большая часть поддерживавшей наши войска
авиации были переброшены в Египет для проведения операций, к описанию
которых я теперь перехожу. Платт с оставшимися у него частями вступил в бой
с войсками противника. 6 апреля генерал Кэннингхэм достиг Аддис-Абебы. Он
бросил южноафриканскую бригаду вперед, на север, через Дессие, и она
столкнулась с тыловыми частями итальянской армии у Амба-Алаги. Итальянской
армии были, таким образом, отрезаны пути к отступлению, и, так как с севера
на нее наступал генерал Платт, а с воздуха она подвергалась пулеметному
обстрелу и бомбардировкам, да к тому же в тылу ее беспокоили партизаны,
сопротивление ее уже не могло долго продолжаться. В начале апреля суданский
батальон Уингейта и туземные части совместно с иррегулярными войсками,
перешедшими на сторону императора, вытеснили находившиеся в Годжаме войска
противника численностью 12 тысяч человек. Половина этих войск была взята в
плен, а остальные бежали на север, к Гондару. 5 мая император возвратился в
свою столицу.
* * *
Во время операций, проведенных с начала января, была захвачена в плен
или уничтожена большая часть войск противника, первоначальная численность
которых превышала 220 тысяч человек. Несколько тысяч вражеских солдат
оставались еще в горных цитаделях Абиссинии.
* * *
Пожалуй, будет уместным досказать здесь историю уничтожения Итальянской
империи и итальянских войск в Восточной Африке, происходившего на фоне
множества более значительных событий в других местах. Юго-западные районы
Абиссинии были очищены частью африканской 11-й дивизии, действовавшей из
Аддис-Абебы, и 12-й дивизией, продвигавшейся к северу от границы Кении.
Осуществив целый ряд операций, сильно затруднявшихся неблагоприятными
условиями местности и плохой погодой, они к началу июля очистили всю эту
территорию от войск противника численностью 40 тысяч человек. В течение лета
из Конго прибыли африканские войска под командованием бельгийских офицеров,
проделавшие двухтысячемильный поход через всю Африку, чтобы принять участие
в финальной стадии боев. Они захватили 15 тысяч пленных. Оставался только
Гондар. Но к этому времени уже наступил период дождей, и последний удар
пришлось отложить до его окончания. Кольцо начало замыкаться в конце
сентября, и когда 27 ноября наступила развязка, нами было взято в плен 11
500 итальянцев и 12 тысяч солдат туземных войск и захвачено 48 полевых
орудий.
Так окончилась мечта Муссолини о создании Африканской империи путем
захватов и колонизации в духе Древнего Рима.
До сих пор мы еще не взяли на себя каких-либо обязательств в отношении
действий в Греции, если не считать широких приготовлений, которые мы
непрерывно осуществляли в Египте, и тех переговоров и соглашений с Афинами,
о которых уже говорилось выше. Эти приготовления могли быть нами прекращены
в любой момент, и во всяком случае сосредоточение в дельте Нила
стратегических резервов в составе четырех дивизий уже само по себе было
полезным делом. Греки настолько отошли от условий афинского соглашения, что
при желании мы могли бы просить их освободить нас от него. Опасность
угрожала нам со всех сторон, но до начала марта я особенно не тревожился и в
основном чувствовал себя свободным, имея в своем распоряжении "маневренный
кулак".
Теперь настал момент, когда необходимо было принять окончательное
решение, посылать ли в Грецию Нильскую армию. Этот серьезный шаг требовался
не только для того, чтобы помочь Греции в ее опасном и мучительном
положении, но и для того, чтобы создать против неминуемого наступления
немцев Балканский фронт, объединяющий Югославию, Грецию и Турцию. Это могло
оказать на Советскую Россию влияние, которое мы не в состоянии были оценить
заранее. Реакция России, безусловно, имела бы огромное значение, если бы
советские вожди отдали себе отчет в том, что им готовит судьба. Судьбу
Балкан не могли решить те войска, которые были в состоянии предоставить мы
сами. Наши скромные надежды сводились к тому, чтобы побудить Балканские
страны к объединенным действиям. Нам казалось, что если бы по мановению
нашей руки Югославия, Греция и Турция стали действовать совместно, то Гитлер
либо временно оставил бы Балканы в покое, либо настолько бы увяз в схватке с
нашими объединенными силами, что на этом театре войны возник бы важный
фронт. В тот момент мы не знали, что он уже был поглощен своими планами
гигантского вторжения в Россию. Если бы это нам было известно, мы
почувствовали бы больше уверенности в успехе нашей политики. Мы поняли бы,
что Гитлер рисковал очутиться между двух стульев и легко мог нанести ущерб
своему главному предприятию ради успеха предварительной операции на
Балканах. Так оно и случилось, но в то время мы не могли этого знать.
Некоторые могут считать, что наши расчеты были правильными; во всяком
случае, они были более правильными, чем мы полагали в то время. Нашей целью
было воодушевить и объединить Югославию, Грецию и Турцию. Наш долг состоял в
том, чтобы по мере возможности помочь грекам. Для всего этого позиции наших
четырех дивизий в дельте Нила были вполне подходящими.
* * *
4 марта адмирал Кэннингхэм недвусмысленно указал нам на тот большой
риск, которому будут подвергаться наши войска и авиация при переброске их в
Грецию по Средиземному морю. Для этой переброски понадобилось бы в течение
двух месяцев беспрерывно отправлять туда конвои с солдатами, материалами и
автомашинами. В особенности большую нагрузку должны были при этом нести
эсминцы, а истребительная авиация и зенитная артиллерия в течение некоторого
времени оставались бы слишком слабыми. Если бы немцы начали воздушное
наступление с болгарских баз, нам пришлось бы ожидать больших потерь в
составе этих конвоев как в море, так и в портах назначения. Мы также не
могли упускать из виду возможных операций против нас со стороны итальянского
флота. С ним могли бы бороться наши линкоры, базирующиеся на залив Суда на
Крите, но только за счет сокращения числа эсминцев, эскортирующих наши
караваны, причем линия, по которой доставлялось снабжение в Киренаику,
фактически осталась бы незащищенной. Все это в свою очередь создало бы более
напряженное положение на Мальте. Уязвимость Суэцкого канала для магнитных и
акустических мин вызывала у нас большую тревогу как раз в тот момент, когда
начинались эти крупные передвижения войск и конвоев. Адмирал заявил, что все
планы наступления, включая и комбинированные операции против острова Родос,
должны быть отложены. Он указывал, что его ресурсы будут напряжены до
предела, но выражал уверенность в правильности избранного нами курса и
считал, что нам следует пойти на риск. Для всех нас отсрочка операций против
Родоса явилась большим разочарованием. Мы понимали, насколько велико
значение этого острова. Родос, а также и Скарпанто с их превосходными
аэродромами, находящимися так близко от Крита, являлись ключевыми позициями.
В последующие годы мы не раз разрабатывали планы наступления на Родос, но
нам так и не удалось согласовать их с общим ходом событий.
* * *
Сообщение Идена о результатах его переговоров с турками не было
утешительным. Они не хуже нас понимали всю опасность своего положения, но,
как и греки, были убеждены, что помощь, которую мы могли им предложить, была
бы слишком недостаточна, чтобы оказать сколько-нибудь существенное влияние в
настоящем сражении.
Иден -- премьер-министру 28 февраля 1941 года
"Сегодня утром начальник имперского генерального штаба и я имели
чрезвычайно откровенную и дружескую беседу с председателем совета, министром
иностранных дел и маршалом Чакмаком...
Результат этих переговоров сводится к тому, что Турция во всяком случае
обязуется вступить в войну в будущем. Если она подвергнется нападению, она,
конечно, сделает это немедленно. Но если немцы дадут ей время
перевооружиться, она воспользуется этим и вступит в войну в благоприятный
для нашего общего дела момент, когда использование ее сил сможет дать
реальные результаты".
Теперь я должен приступить к описанию наших попыток предостеречь
югославское правительство. Вся оборона Салоник зависела от вступления
Югославии в войну, и нам абсолютно необходимо было знать, каковы ее
намерения. 2 марта наш посол в Белграде Кэмпбелл встретился с Иденом в
Афинах. Он сообщил, что Югославия боится Германии и что в стране происходят
внутренние политические неурядицы. Однако не исключено, что, если бы
югославскому правительству были известны наши планы помощи Греции, оно
согласилось бы оказать ей поддержку. Иден и греки опасались, как бы об этих
планах не стало известно противнику. 5 марта министр иностранных дел послал
Кэмпбелла обратно в Белград с конфиденциальным письмом регенту. В этом
письме он обрисовал опасность, грозившую Югославии со стороны Германии, и
сообщил, что Греция и Турция намерены воевать, если Германия нападет на них.
В этом случае Югославия должна присоединиться к нам. Посол должен был
сообщить регенту устно, что англичане решили в возможно ближайший срок
предоставить Греции максимальную помощь сухопутными и воздушными силами, и
что, если бы югославское правительство смогло направить в Афины офицера
генерального штаба, он мог бы принять участие в переговорах. Защита Салоник
будет зависеть от позиции Югославии. Если она уступит Германии, легко
понять, каковы будут последствия этого. Вместо этого ей настоятельно
предлагалось присоединиться к нам и воевать бок о бок с английскими
войсками. В Греции мы намерены действовать энергично, и у нас имеются
серьезные шансы удержать линию фронта.
* * *
1 марта началось вступление германских войск в Болгарию. Болгарская
армия отмобилизовалась и заняла позиции вдоль греческой границы. Все
германские войска продвигались к югу, причем болгары оказывали им всемерную
поддержку. На следующий день Иден и генерал Дилл вернулись из Анкары в
Афины, и военные переговоры возобновились. В связи с этим Иден послал мне
очень важное сообщение.
Иден и начальник имперского генерального штаба -- премьер-министру
5 марта 1941 года
"... В прошлый раз генерал Папагос упорно настаивал на том, что
единственно правильным с военной точки зрения решением является отвод всех
войск, находящихся в Македонии, к линии Алиакмона. Мы ожидали, что этот
отвод войск к линии Алиакмона уже начался. Однако оказалось, что к нему даже
еще не приступали, причем Папагос утверждал, будто бы мы договорились, что
решение, принятое на нашем последнем совещании, будет зависеть от ответа
югославов относительно их позиции...
В настоящее время Папагос предлагает удерживать линию укреплений близ
македонской границы силами четырех дивизий -- хотя он и считает, что они не
смогут долго продержаться, -- а на Албанском фронте попросту оставаться там,
где его войска находятся в настоящее время.
В результате мы очутились перед альтернативой: а) принять план
Папагоса, к которому он постоянно возвращался и который состоит в том, чтобы
попытаться постепенно, небольшими частями перебросить наши войска к
македонской границе; б) принять предложенные нам для алиакмонской линии три
греческие дивизии, что составит примерно от 16 до 23 батальонов вместо 35,
обещанных нам во время нашего прошлого визита, и сосредоточить наши войска
за этой линией; в) полностью отказаться от нашего предложения об оказании
военной помощи.
Мы не без опасений согласились остановиться на решении "б", но с тем
условием, что командование и организация всей линии Алиакмона будут поручены
генералу Вильсону, как только он будет в состоянии принять на себя эту
задачу. Это решение и было принято нами".
Теперь наша точка зрения в Лондоне значительно изменилась. Начальники
штабов отметили различные факторы, неблагоприятные для нашей балканской
политики и в особенности говорившие против посылки армии в Грецию. В первую
очередь они подчеркнули основные изменения в обстановке: угнетенное
состояние духа верховного главнокомандующего Греции; невыполнение греками
обещания, данного ими за двенадцать дней до этого, отвести свои войска к
линии, которую мы должны были удерживать, если бы Югославия отказалась
вступить в войну; то обстоятельство, что нам должны были помогать удерживать
эту линию 35 батальонов греческих войск, а в настоящий момент их число
сократилось до 23, если не меньше, причем все это были вновь сформированные
части, еще не получившие боевого опыта и не имевшие достаточно артиллерии.
В заключение они заявили, что "риск, связанный с этой операцией,
значительно увеличился". Однако они все же не считали, что могут ставить под
сомнение рекомендации военных экспертов, находящихся на месте, которые ни в
коей мере не считали положение безнадежным.
* * *
В воскресенье вечером в Чекерсе, поразмыслив в одиночестве над докладом
начальников штабов и характером дискуссии, развернувшейся во время утреннего
заседания военного кабинета, я направил Идену, уже вернувшемуся к этому
времени из Афин в Каир, послание, которое я привожу ниже.
Премьер-министр -- Идену, Каир 6 марта 1941 года
"Обстановка действительно изменилась к худшему. Начальники штабов
представили серьезные соображения, которые излагаются в моем следующем
сообщении. Учитывая невыполнение Папагосом обещания, данного Вам при
переговорах 22 февраля, очевидные трудности, связанные с отводом его войск с
линии фронта в Албании, представленный Уэйвеллом график возможных
Премьер-министр -- Идену, Каир 24 февраля 1941 года
"Начальники штабов дали свою санкцию на проведение операций, о которых
говорится в Ваших телеграммах из Каира и Афин, и сегодня вечером я поставил
весь этот вопрос на обсуждение военного кабинета, на заседании которого
присутствовал и Мензис. Было принято единогласное решение в желательном для
Вас духе, но Мензис должен, конечно, снестись по телеграфу со своим
правительством. Мы также предполагаем, что Вы урегулировали с новозеландским
правительством вопрос о его войсках. Трудностей с той или другой стороны
ожидать не приходится. Поэтому, хотя мы и не питаем никаких иллюзий, мы все
посылаем Вам приказ: "Вперед, на полных парах".
* * *
До сих пор мы не предпринимали никаких шагов, помимо сосредоточения
максимально возможных стратегических резервов в дельте Нила, разработки
планов и подготовки судов для переброски нашей армии в Грецию. В случае
изменения ситуации в силу перемены политического курса Греции или каких-либо
других событий мы были бы в чрезвычайно благоприятном положении, которое
позволило бы нам справиться с любыми случайностями. Нам было приятно после
исключительно большого напряжения, в котором мы находились, получить
возможность удовлетворительно завершить операции в Абиссинии, Сомали и
Эритрее и существенно пополнить наш "маневренный кулак" в Египте. Хотя мы не
могли разгадать или предсказать ни намерения противника, ни позицию друзей и
нейтральных стран, у нас, казалось, имелась возможность выбирать из
нескольких важных вариантов. Будущее оставалось неясным, но пока еще не
высадилась ни одна дивизия, хотя в то же время не было потеряно ни одного
дня, который мог быть использован для подготовки.
Вплоть до декабря 1940 года мы занимали в отношении итальянцев в
восточной части Африки чисто оборонительную позицию. 2 декабря генерал
Уэйвелл созвал в Каире совещание, на котором наметил новую линию поведения.
Он еще не предусматривал проникновения регулярных войск далеко в глубь
Абиссинии, но итальянские войска, занявшие 4 июля 1940 года Кассалу и
Галабат в Судане, должны были быть изгнаны оттуда. По окончании этих
небольших наступательных операций Уэйвелл вначале предполагал отвести оттуда
большую часть войск для операций на Среднем Востоке, поставив перед местными
патриотами, которые должны были действовать под руководством английских
офицеров, задачу создания невыносимых условий для итальянцев в Абиссинии и
окончательного освобождения страны.
Операции по очистке Судана начались в январе под руководством генерала
Платта. Первая фаза операций прошла чрезвычайно успешно. Платт имел в своем
распоряжении англо-индийскую 5-ю дивизию, в помощь которой была направлена в
январе англо-индийская 4-я дивизия, доставленная из Западной пустыни, где
она сыграла свою роль в победоносных декабрьских боях. Эти войска
поддерживались шестью авиационными эскадрильями. 19 января под угрозой атаки
и после воздушного налета две итальянские дивизии эвакуировали Кассалу.
Вскоре после этого они эвакуировались также из Галабата и покинули Судан.
Наши войска без серьезных затруднений продолжали преследовать их от Кассалы,
пока они не достигли сильно укрепленных позиций в Кирене, в гористой
местности. В этом пункте твердо обосновались и прочно удерживали свои
позиции две дивизии противника, переброшенные из метрополии. Несколько атак,
предпринятых нашими войсками в начале февраля, не увенчались успехом, и
Платт решил, что для захвата этих позиций ему придется примириться с
неизбежным промедлением, связанным с мероприятиями по подготовке
наступления.
Тем временем работа по организации восстания в Абиссинии продолжалась.
Центром восстания была небольшая часть под командованием бригадного генерала
Сэнфорда, состоявшая из одного суданского батальона и нескольких специально
подобранных английских офицеров и сержантов, из числа которых высокую
награду впоследствии заслужил полковник Уингейт. По мере того как росли их
успехи, они получали помощь от все возраставшего числа патриотов. 20 января
император вернулся в свою страну. Постепенно большая часть территории
западного района Годжама была очищена от врага.
* * *
В ноябре 1940 года в Кении побывал Смэтс, который настаивал, чтобы мы
начали наступление на итальянский порт Кисмайо.
Верховный комиссар Южной Африки сообщил нам, что генерал Смэтс выразил
разочарование по поводу того, что экспедиция против Кисмайо, которая, как он
надеялся, состоится в январе, по-видимому, откладывается до мая, несмотря на
отправку третьей бригады из Южно-Африканского Союза. На заседании комитета
обороны 25 ноября 1940 года я спросил, почему начавшаяся операция против
Кисмайо отложена до мая. Сэр Джон Дилл ответил, что он получил телеграмму от
Уэйвелла, в которой сообщалось, что для обсуждения планов на ближайшее
полугодие он вскоре созовет совещание командиров, на котором будет
присутствовать и генерал Кэннингхэм.
Этот ответ не удовлетворил никого из нас, и комитет предложил
начальникам штабов потребовать от генерала Уэйвелла полного объяснения по
этому поводу и затем представить соответствующий доклад премьер-министру.
Я получил глубокое облегчение от телеграммы Уэйвелла, датированной 2
февраля 1941 года, в которой сообщалось:
"В Кении я одобрил предложение попытаться захватить Кисмайо примерно в
середине февраля. У противника сильные позиции, а наши действия затрудняются
нехваткой предметов снабжения, но я полагаю, что такая попытка будет иметь
достаточно шансов на успех... Я дал Платту и Кэннингхэму инструкции в
течение ближайших двух месяцев приложить максимальные усилия в кампании
против Итальянской Восточной Африки".
Таким образом, мы добились сдвигов. Результаты операции доказали, что
командование на месте сильно преувеличивало ее трудности и что мы правильно
поступили, настаивая на ее ускорении.
В феврале генерал Кэннингхэм начал наступление крупными силами.
Итальянские войска в составе шести бригад и шести групп туземных войск
удерживали позиции на реке Джуба, близ устья которой находится порт Кисмайо.
Против этих войск генерал Кэннингхэм двинул 10 февраля четыре бригадные
группы. 14 февраля Кисмайо был взят без сопротивления. К северу от порта, за
рекой, у Джилиба, находились основные позиции противника. 22-го числа наши
войска атаковали их с обоих флангов и с тыла. Был достигнут значительный
успех. Противник был полностью разгромлен, потеряв свыше 30 тысяч человек
убитыми, пленными и рассеявшимися в кустарнике. Авиация противника была
сильно потрепана южноафриканскими самолетами и не принимала участия в боях.
Теперь уже ничто не мешало продвижению наших войск по направлению к
Могадишо, главному морскому порту Итальянского Сомали, находившемуся в 200
милях севернее. Наши моторизованные части вступили в него 25 февраля и нашли
там огромное количество материалов и продовольствия, а также свыше 400 тысяч
галлонов драгоценного бензина. На аэродроме порта лежали обломки 21
уничтоженного самолета. Генерал Кэннингхэм справедливо рассудил, что у
противника уже не осталось сил сопротивляться его дальнейшему продвижению.
Он располагал достаточным количеством войск, несмотря на то, что
южноафриканская 1-я дивизия, за исключением одной бригады, была задержана
для проведения других операций. Единственной проблемой в данном случае
являлось расстояние. Решающими факторами были транспорт и снабжение.
Кэннингхэм получил от генерала Уэйвелла разрешение избрать следующим
объектом своего наступления Джиджигу, находившуюся на расстоянии не менее
740 миль от Могадишо. После передышки, продолжавшейся не более трех дней, 1
марта наступление было возобновлено. Наши войска, отбрасывая войска
противника, оказывавшие им лишь незначительное сопротивление, и встречая
лишь небольшие помехи со стороны вражеской авиации, чьи аэродромы
подвергались частым налетам, 17 марта достигли Джиджиги. Это были
превосходные операции.
Тем временем кампания в Абиссинии развертывалась. Кирена оказывала
упорное сопротивление. Эту позицию невозможно было обойти с флангов, могло
быть осуществлено только фронтальное наступление. Чтобы накопить силы для
этой операции и развернуть обе свои дивизии, Платт мог использовать только
одну дорогу, которая была полностью на виду у противника. Железнодорожная
головная станция находилась на расстоянии 150 миль от этого пункта, поэтому
его приготовления затянулись на несколько недель. Всякая возможность
застигнуть противника врасплох исключалась. Огромную роль в проведении этой
операции играла авиация, в том числе действовавшая из Адена. В течение
первой фазы этой кампании итальянские летчики проявляли значительную
инициативу, но вскоре после прибытия самолетов "харрикейн" для пополнения
южноафриканской эскадрильи истребителей наша авиация достигла превосходства
в воздухе. В период подготовки к финальному сражению за Кирену итальянская
армия подвергалась непрерывным атакам с воздуха и на суше. Вскоре противник
прекратил попытки помешать передвижениям наших войск, и, когда начались бои,
поддержка, которую авиация оказывала нашим войскам, значительно помогла их
продвижению вперед и вызвала упадок боевого духа в войсках противника. Эта
битва носила очень упорный характер и обошлась нам в три тысячи убитых и
раненых. После первых трех дней боев, с 15 по 17 марта, наступило затишье,
использованное для перегруппировки сил. 20 марта генерал Уэйвелл
телеграфировал, что бои были чрезвычайно тяжелыми. Противник неоднократно
совершал ожесточенные контратаки, и хотя он нес тяжелые потери и добился
успеха только в одном случае, все же еще не было признаков того, что его
сопротивление будет скоро сломлено. Итальянцы, по-видимому, делали отчаянные
попытки спасти эту крепость, и их авиация проявляла большую активность. Нам
в Лондоне казалось, что наши силы приблизительно равны силам противника, и
мы поставили вопрос о подкреплениях. Однако эти подкрепления не
понадобились. 25 марта наступление возобновилось, а через два дня оборона
итальянцев была прорвана и Кирена пала. Наши войска быстро продвигались
вперед, преследуя противника по пятам. 1 апреля пала Асмара, а 8-го сдалась
Масауа, где было захвачено в плен 10 тысяч человек.
Победа в Кирене была одержана в основном силами англо-индийских 4-й и
5-й дивизий.
Я поспешил послать генералам Кэннингхэму и Платту и их доблестным
войскам мои личные сердечные поздравления и поздравления правительства его
величества по поводу "своевременного и блестящего завершения этой памятной
кампании, потребовавшей большого напряжения сил".
Были также завершены и другие операции по очистке этой зоны. В момент
вступления в войну Италия располагала в Красном море флотом в составе 9
эсминцев, 8 подводных лодок и нескольких небольших кораблей. Все эти суда
теперь были уничтожены морским флотом и морской авиацией. К 11 апреля
президент Рузвельт имел возможность заявить, что Красное море и Аденский
залив уже не являются "боевыми зонами" и что они поэтому открыты для
американских судов.
Остатки итальянских войск в Эритрее отступили через горы на 230 миль к
югу и укрепились на позиции Амба-Алаги. Генерал Платт преследовал их по
пятам. Индийская 4-я дивизия и большая часть поддерживавшей наши войска
авиации были переброшены в Египет для проведения операций, к описанию
которых я теперь перехожу. Платт с оставшимися у него частями вступил в бой
с войсками противника. 6 апреля генерал Кэннингхэм достиг Аддис-Абебы. Он
бросил южноафриканскую бригаду вперед, на север, через Дессие, и она
столкнулась с тыловыми частями итальянской армии у Амба-Алаги. Итальянской
армии были, таким образом, отрезаны пути к отступлению, и, так как с севера
на нее наступал генерал Платт, а с воздуха она подвергалась пулеметному
обстрелу и бомбардировкам, да к тому же в тылу ее беспокоили партизаны,
сопротивление ее уже не могло долго продолжаться. В начале апреля суданский
батальон Уингейта и туземные части совместно с иррегулярными войсками,
перешедшими на сторону императора, вытеснили находившиеся в Годжаме войска
противника численностью 12 тысяч человек. Половина этих войск была взята в
плен, а остальные бежали на север, к Гондару. 5 мая император возвратился в
свою столицу.
* * *
Во время операций, проведенных с начала января, была захвачена в плен
или уничтожена большая часть войск противника, первоначальная численность
которых превышала 220 тысяч человек. Несколько тысяч вражеских солдат
оставались еще в горных цитаделях Абиссинии.
* * *
Пожалуй, будет уместным досказать здесь историю уничтожения Итальянской
империи и итальянских войск в Восточной Африке, происходившего на фоне
множества более значительных событий в других местах. Юго-западные районы
Абиссинии были очищены частью африканской 11-й дивизии, действовавшей из
Аддис-Абебы, и 12-й дивизией, продвигавшейся к северу от границы Кении.
Осуществив целый ряд операций, сильно затруднявшихся неблагоприятными
условиями местности и плохой погодой, они к началу июля очистили всю эту
территорию от войск противника численностью 40 тысяч человек. В течение лета
из Конго прибыли африканские войска под командованием бельгийских офицеров,
проделавшие двухтысячемильный поход через всю Африку, чтобы принять участие
в финальной стадии боев. Они захватили 15 тысяч пленных. Оставался только
Гондар. Но к этому времени уже наступил период дождей, и последний удар
пришлось отложить до его окончания. Кольцо начало замыкаться в конце
сентября, и когда 27 ноября наступила развязка, нами было взято в плен 11
500 итальянцев и 12 тысяч солдат туземных войск и захвачено 48 полевых
орудий.
Так окончилась мечта Муссолини о создании Африканской империи путем
захватов и колонизации в духе Древнего Рима.
До сих пор мы еще не взяли на себя каких-либо обязательств в отношении
действий в Греции, если не считать широких приготовлений, которые мы
непрерывно осуществляли в Египте, и тех переговоров и соглашений с Афинами,
о которых уже говорилось выше. Эти приготовления могли быть нами прекращены
в любой момент, и во всяком случае сосредоточение в дельте Нила
стратегических резервов в составе четырех дивизий уже само по себе было
полезным делом. Греки настолько отошли от условий афинского соглашения, что
при желании мы могли бы просить их освободить нас от него. Опасность
угрожала нам со всех сторон, но до начала марта я особенно не тревожился и в
основном чувствовал себя свободным, имея в своем распоряжении "маневренный
кулак".
Теперь настал момент, когда необходимо было принять окончательное
решение, посылать ли в Грецию Нильскую армию. Этот серьезный шаг требовался
не только для того, чтобы помочь Греции в ее опасном и мучительном
положении, но и для того, чтобы создать против неминуемого наступления
немцев Балканский фронт, объединяющий Югославию, Грецию и Турцию. Это могло
оказать на Советскую Россию влияние, которое мы не в состоянии были оценить
заранее. Реакция России, безусловно, имела бы огромное значение, если бы
советские вожди отдали себе отчет в том, что им готовит судьба. Судьбу
Балкан не могли решить те войска, которые были в состоянии предоставить мы
сами. Наши скромные надежды сводились к тому, чтобы побудить Балканские
страны к объединенным действиям. Нам казалось, что если бы по мановению
нашей руки Югославия, Греция и Турция стали действовать совместно, то Гитлер
либо временно оставил бы Балканы в покое, либо настолько бы увяз в схватке с
нашими объединенными силами, что на этом театре войны возник бы важный
фронт. В тот момент мы не знали, что он уже был поглощен своими планами
гигантского вторжения в Россию. Если бы это нам было известно, мы
почувствовали бы больше уверенности в успехе нашей политики. Мы поняли бы,
что Гитлер рисковал очутиться между двух стульев и легко мог нанести ущерб
своему главному предприятию ради успеха предварительной операции на
Балканах. Так оно и случилось, но в то время мы не могли этого знать.
Некоторые могут считать, что наши расчеты были правильными; во всяком
случае, они были более правильными, чем мы полагали в то время. Нашей целью
было воодушевить и объединить Югославию, Грецию и Турцию. Наш долг состоял в
том, чтобы по мере возможности помочь грекам. Для всего этого позиции наших
четырех дивизий в дельте Нила были вполне подходящими.
* * *
4 марта адмирал Кэннингхэм недвусмысленно указал нам на тот большой
риск, которому будут подвергаться наши войска и авиация при переброске их в
Грецию по Средиземному морю. Для этой переброски понадобилось бы в течение
двух месяцев беспрерывно отправлять туда конвои с солдатами, материалами и
автомашинами. В особенности большую нагрузку должны были при этом нести
эсминцы, а истребительная авиация и зенитная артиллерия в течение некоторого
времени оставались бы слишком слабыми. Если бы немцы начали воздушное
наступление с болгарских баз, нам пришлось бы ожидать больших потерь в
составе этих конвоев как в море, так и в портах назначения. Мы также не
могли упускать из виду возможных операций против нас со стороны итальянского
флота. С ним могли бы бороться наши линкоры, базирующиеся на залив Суда на
Крите, но только за счет сокращения числа эсминцев, эскортирующих наши
караваны, причем линия, по которой доставлялось снабжение в Киренаику,
фактически осталась бы незащищенной. Все это в свою очередь создало бы более
напряженное положение на Мальте. Уязвимость Суэцкого канала для магнитных и
акустических мин вызывала у нас большую тревогу как раз в тот момент, когда
начинались эти крупные передвижения войск и конвоев. Адмирал заявил, что все
планы наступления, включая и комбинированные операции против острова Родос,
должны быть отложены. Он указывал, что его ресурсы будут напряжены до
предела, но выражал уверенность в правильности избранного нами курса и
считал, что нам следует пойти на риск. Для всех нас отсрочка операций против
Родоса явилась большим разочарованием. Мы понимали, насколько велико
значение этого острова. Родос, а также и Скарпанто с их превосходными
аэродромами, находящимися так близко от Крита, являлись ключевыми позициями.
В последующие годы мы не раз разрабатывали планы наступления на Родос, но
нам так и не удалось согласовать их с общим ходом событий.
* * *
Сообщение Идена о результатах его переговоров с турками не было
утешительным. Они не хуже нас понимали всю опасность своего положения, но,
как и греки, были убеждены, что помощь, которую мы могли им предложить, была
бы слишком недостаточна, чтобы оказать сколько-нибудь существенное влияние в
настоящем сражении.
Иден -- премьер-министру 28 февраля 1941 года
"Сегодня утром начальник имперского генерального штаба и я имели
чрезвычайно откровенную и дружескую беседу с председателем совета, министром
иностранных дел и маршалом Чакмаком...
Результат этих переговоров сводится к тому, что Турция во всяком случае
обязуется вступить в войну в будущем. Если она подвергнется нападению, она,
конечно, сделает это немедленно. Но если немцы дадут ей время
перевооружиться, она воспользуется этим и вступит в войну в благоприятный
для нашего общего дела момент, когда использование ее сил сможет дать
реальные результаты".
Теперь я должен приступить к описанию наших попыток предостеречь
югославское правительство. Вся оборона Салоник зависела от вступления
Югославии в войну, и нам абсолютно необходимо было знать, каковы ее
намерения. 2 марта наш посол в Белграде Кэмпбелл встретился с Иденом в
Афинах. Он сообщил, что Югославия боится Германии и что в стране происходят
внутренние политические неурядицы. Однако не исключено, что, если бы
югославскому правительству были известны наши планы помощи Греции, оно
согласилось бы оказать ей поддержку. Иден и греки опасались, как бы об этих
планах не стало известно противнику. 5 марта министр иностранных дел послал
Кэмпбелла обратно в Белград с конфиденциальным письмом регенту. В этом
письме он обрисовал опасность, грозившую Югославии со стороны Германии, и
сообщил, что Греция и Турция намерены воевать, если Германия нападет на них.
В этом случае Югославия должна присоединиться к нам. Посол должен был
сообщить регенту устно, что англичане решили в возможно ближайший срок
предоставить Греции максимальную помощь сухопутными и воздушными силами, и
что, если бы югославское правительство смогло направить в Афины офицера
генерального штаба, он мог бы принять участие в переговорах. Защита Салоник
будет зависеть от позиции Югославии. Если она уступит Германии, легко
понять, каковы будут последствия этого. Вместо этого ей настоятельно
предлагалось присоединиться к нам и воевать бок о бок с английскими
войсками. В Греции мы намерены действовать энергично, и у нас имеются
серьезные шансы удержать линию фронта.
* * *
1 марта началось вступление германских войск в Болгарию. Болгарская
армия отмобилизовалась и заняла позиции вдоль греческой границы. Все
германские войска продвигались к югу, причем болгары оказывали им всемерную
поддержку. На следующий день Иден и генерал Дилл вернулись из Анкары в
Афины, и военные переговоры возобновились. В связи с этим Иден послал мне
очень важное сообщение.
Иден и начальник имперского генерального штаба -- премьер-министру
5 марта 1941 года
"... В прошлый раз генерал Папагос упорно настаивал на том, что
единственно правильным с военной точки зрения решением является отвод всех
войск, находящихся в Македонии, к линии Алиакмона. Мы ожидали, что этот
отвод войск к линии Алиакмона уже начался. Однако оказалось, что к нему даже
еще не приступали, причем Папагос утверждал, будто бы мы договорились, что
решение, принятое на нашем последнем совещании, будет зависеть от ответа
югославов относительно их позиции...
В настоящее время Папагос предлагает удерживать линию укреплений близ
македонской границы силами четырех дивизий -- хотя он и считает, что они не
смогут долго продержаться, -- а на Албанском фронте попросту оставаться там,
где его войска находятся в настоящее время.
В результате мы очутились перед альтернативой: а) принять план
Папагоса, к которому он постоянно возвращался и который состоит в том, чтобы
попытаться постепенно, небольшими частями перебросить наши войска к
македонской границе; б) принять предложенные нам для алиакмонской линии три
греческие дивизии, что составит примерно от 16 до 23 батальонов вместо 35,
обещанных нам во время нашего прошлого визита, и сосредоточить наши войска
за этой линией; в) полностью отказаться от нашего предложения об оказании
военной помощи.
Мы не без опасений согласились остановиться на решении "б", но с тем
условием, что командование и организация всей линии Алиакмона будут поручены
генералу Вильсону, как только он будет в состоянии принять на себя эту
задачу. Это решение и было принято нами".
Теперь наша точка зрения в Лондоне значительно изменилась. Начальники
штабов отметили различные факторы, неблагоприятные для нашей балканской
политики и в особенности говорившие против посылки армии в Грецию. В первую
очередь они подчеркнули основные изменения в обстановке: угнетенное
состояние духа верховного главнокомандующего Греции; невыполнение греками
обещания, данного ими за двенадцать дней до этого, отвести свои войска к
линии, которую мы должны были удерживать, если бы Югославия отказалась
вступить в войну; то обстоятельство, что нам должны были помогать удерживать
эту линию 35 батальонов греческих войск, а в настоящий момент их число
сократилось до 23, если не меньше, причем все это были вновь сформированные
части, еще не получившие боевого опыта и не имевшие достаточно артиллерии.
В заключение они заявили, что "риск, связанный с этой операцией,
значительно увеличился". Однако они все же не считали, что могут ставить под
сомнение рекомендации военных экспертов, находящихся на месте, которые ни в
коей мере не считали положение безнадежным.
* * *
В воскресенье вечером в Чекерсе, поразмыслив в одиночестве над докладом
начальников штабов и характером дискуссии, развернувшейся во время утреннего
заседания военного кабинета, я направил Идену, уже вернувшемуся к этому
времени из Афин в Каир, послание, которое я привожу ниже.
Премьер-министр -- Идену, Каир 6 марта 1941 года
"Обстановка действительно изменилась к худшему. Начальники штабов
представили серьезные соображения, которые излагаются в моем следующем
сообщении. Учитывая невыполнение Папагосом обещания, данного Вам при
переговорах 22 февраля, очевидные трудности, связанные с отводом его войск с
линии фронта в Албании, представленный Уэйвеллом график возможных