Страница:
Каждое воскресенье отмечали чей-нибудь день рождения, бурно праздновали государственные праздники, ну и, конечно, посвящение вновь прибывших в «робинзоны» этого островка науки. Новички были явлением крайне редким, поэтому к встрече всегда очень торжественно готовились и устраивали шикарный праздник. Но в этот раз из-за траура гулянье пришлось отменить. Решили собраться просто, по-домашнему.
В дверь позвонили.
— Одну минуту! — крикнула Бережная, сделав последний штрих помадой и поправив волосы.
Перед Еленой Николаевной стояла симпатичная светловолосая девушка с очень выразительными глазами и длинными ресницами. Она мило улыбалась и как-то сразу к себе располагала.
— Здравствуйте, меня зовут Света, а вас Лена. Я уже знаю, — выпалила девушка на одном дыхании.
Они обменялись рукопожатием, с нескрываемым интересом разглядывая друг друга. Повидимому, обе остались довольны.
— Я пришла за вами. Буду вашим гидом, если не возражаете.
Елена мельком взглянула в зеркало, и женщины направились в общепит, который был в Зоне и рестораном, и столовой, и кафе с баром одновременно. Жители городка по праву называли его рестораном, ибо отделан он был по первому классу. Немало труда к этому приложили и сами «робинзоны»: одни вырезали по дереву, другие рисовали, третьи занимались лепкой, икебаной и другими видами народного творчества. В итоге дизайну могло позавидовать любое столичное заведение высшего разряда. Так было на всей территории зоны отдыха и жилого массива.
Дорога от дома заняла буквально две минуты, но за это время Света успела рассказать о Зоне все, что знала сама.
— Давайте подсядем к моему шефу, — предложила новая подружка, когда они вошли в зал. — Вон он сидит с женой за столиком у окна.
Подполковник (академик-биохимик), увидев вошедших женщин, уже и сам замахал руками, приглашая разделить компанию. Когда они подошли, он быстро встал и, поклонившись, представился:
— Цветиков Николай Николаевич. Моя жена и зам по науке — Галина Петровна. Мы читали ваши статьи — очень интересно. Вы уже в курсе, что у нас не со всеми можно открыто говорить о работе, но на нас этот запрет не распространяется. Мы будем работать в одной преисподней, и хотя в разных лабораториях, но научный контакт непосредственный.
Назвав свою лабораторию преисподней, подполковник не оговорился. В ней доводили до ума химическое оружие, новейшие виды которого проходили затем испытания в Афганистане. Но горный ветер капризен, и, как это часто бывало, от газовых атак страдали не только душманы, но и воины-интернационалисты. Десятки случайно оставшихся в живых наших ребят заживо гнили в закрытых отделениях советских госпиталей.
Однако в Зоне испытывали не только новое оружие, но и новые способы защиты. Но, как всегда, оружейники работали быстрее.
Бережная улыбнулась:
— Я очень рада.
— Так что же мы стоим? — спохватился Николай Николаевич. — Садитесь, пожалуйста.
Как только расселись по местам, появилась официантка.
— Добрый вечер. С приездом вас, — произнесла она, мило кивнув Бережной. — Приятного аппетита и хорошего вечера.
Постепенно зал заполнился. Все приветливо улыбались, кивали, украдкой и в открытую посматривая на новеньких.
— Хотите я пока расскажу вам, кто есть кто? — спросила Света.
— Конечно.
Женщины придвинулись поближе друг к другу. Пока Света перемывала всем косточки, появился Набелин и начал приветственную речь. Но девушка на это не отреагировала и шепотом продолжала:
— …Затем идут физики: профессора Павлов и Прохоров. Они милые старички, но с одним недостатком — любят выпить. Рядом с ними профессор Мизин, Черков и доктор Куданова.
Бережная посмотрела на Мизина и вздрогнула. Судя по выражению его лица, профессор уже давно смотрел на нее. Он приветливо улыбнулся.
Света продолжала:
— По центру — майор Зотов с проверяющим из Москвы…
«А майор ничего, хотя и не Аполлон», — подумала Елена, более внимательно взглянув на Зотова.
У Зотова был спокойный твердый взгляд, и во всем его облике чувствовались сила и уверенность. И хотя майор отнюдь не отличался атлетической фигурой и красивым лицом, как, например, Мизин или Саблин, но Елене он понравился сразу.
Света продолжала болтать не переставая, даже не заметив, что собеседница ее не слушает:
— …Дальше ядерщики: доктор наук Карнашов и наш директор — профессор Седой. Говорят, Седой участвовал в создании водородной бомбы и одно время работал с Сахаровым. Директор прекрасно о нем отзывается, и хотя Сахаров оказался изменником Родины, не боится называть его своим другом и учителем.
Бережная пожала плечами. Света, заметив ее движение и правильно истолковав его, тут же выпалила:
— В нашей самой свободной и демократической стране просто так уже никого не обвиняют.
Лена внимательно посмотрела на девушку, но не поняла, шутит она или нет.
Наконец Набелин закончил речь, и заиграла музыка. Многие пошли танцевать. Мизин оказался весьма проворным: он первым пригласил Елену на вальс.
— Мне кажется, вы понравились профессору, — прошептала Света, когда Елена опустилась в кресло. — Он у нас видный мужчина, и не женат.
Бережная махнула рукой:
— Все они одинаковые.
Женщины рассмеялись. Лена взяла Свету за руку, но в это время опять подошел Мизин и пригласил новенькую на очередной танец.
— Профессор, — возмутилась Света, — дайте Елене Николаевне отдохнуть, а то вы ее в первый же день замучаете.
— Ничего, — отшутился тот. — Зато после такой проверки уважаемого доктора можно будет смело зачислять в «робинзоны».
Вечер был в самом разгаре. Зотов тоже пытался пригласить Елену Николаевну, но его всякий раз опережал профессор. Наконец майору повезло. Он осторожно обнял женщину и с первого же прикосновения почувствовал, что это она — его половинка.
«Неужели, то самое?! Любовь!.. Как долго я тебя ждал», — подумал Дмитрий, едва касаясь партнерши.
Рядом с ним танцевали Саблин и Куданова. Они о чем-то оживленно болтали и смеялись.
«Интересно, — подумал Зотов, — Саблин делает это только из чисто служебных соображений? И они здорово похожи друг на друга!»
7
8
9
10
В дверь позвонили.
— Одну минуту! — крикнула Бережная, сделав последний штрих помадой и поправив волосы.
Перед Еленой Николаевной стояла симпатичная светловолосая девушка с очень выразительными глазами и длинными ресницами. Она мило улыбалась и как-то сразу к себе располагала.
— Здравствуйте, меня зовут Света, а вас Лена. Я уже знаю, — выпалила девушка на одном дыхании.
Они обменялись рукопожатием, с нескрываемым интересом разглядывая друг друга. Повидимому, обе остались довольны.
— Я пришла за вами. Буду вашим гидом, если не возражаете.
Елена мельком взглянула в зеркало, и женщины направились в общепит, который был в Зоне и рестораном, и столовой, и кафе с баром одновременно. Жители городка по праву называли его рестораном, ибо отделан он был по первому классу. Немало труда к этому приложили и сами «робинзоны»: одни вырезали по дереву, другие рисовали, третьи занимались лепкой, икебаной и другими видами народного творчества. В итоге дизайну могло позавидовать любое столичное заведение высшего разряда. Так было на всей территории зоны отдыха и жилого массива.
Дорога от дома заняла буквально две минуты, но за это время Света успела рассказать о Зоне все, что знала сама.
— Давайте подсядем к моему шефу, — предложила новая подружка, когда они вошли в зал. — Вон он сидит с женой за столиком у окна.
Подполковник (академик-биохимик), увидев вошедших женщин, уже и сам замахал руками, приглашая разделить компанию. Когда они подошли, он быстро встал и, поклонившись, представился:
— Цветиков Николай Николаевич. Моя жена и зам по науке — Галина Петровна. Мы читали ваши статьи — очень интересно. Вы уже в курсе, что у нас не со всеми можно открыто говорить о работе, но на нас этот запрет не распространяется. Мы будем работать в одной преисподней, и хотя в разных лабораториях, но научный контакт непосредственный.
Назвав свою лабораторию преисподней, подполковник не оговорился. В ней доводили до ума химическое оружие, новейшие виды которого проходили затем испытания в Афганистане. Но горный ветер капризен, и, как это часто бывало, от газовых атак страдали не только душманы, но и воины-интернационалисты. Десятки случайно оставшихся в живых наших ребят заживо гнили в закрытых отделениях советских госпиталей.
Однако в Зоне испытывали не только новое оружие, но и новые способы защиты. Но, как всегда, оружейники работали быстрее.
Бережная улыбнулась:
— Я очень рада.
— Так что же мы стоим? — спохватился Николай Николаевич. — Садитесь, пожалуйста.
Как только расселись по местам, появилась официантка.
— Добрый вечер. С приездом вас, — произнесла она, мило кивнув Бережной. — Приятного аппетита и хорошего вечера.
Постепенно зал заполнился. Все приветливо улыбались, кивали, украдкой и в открытую посматривая на новеньких.
— Хотите я пока расскажу вам, кто есть кто? — спросила Света.
— Конечно.
Женщины придвинулись поближе друг к другу. Пока Света перемывала всем косточки, появился Набелин и начал приветственную речь. Но девушка на это не отреагировала и шепотом продолжала:
— …Затем идут физики: профессора Павлов и Прохоров. Они милые старички, но с одним недостатком — любят выпить. Рядом с ними профессор Мизин, Черков и доктор Куданова.
Бережная посмотрела на Мизина и вздрогнула. Судя по выражению его лица, профессор уже давно смотрел на нее. Он приветливо улыбнулся.
Света продолжала:
— По центру — майор Зотов с проверяющим из Москвы…
«А майор ничего, хотя и не Аполлон», — подумала Елена, более внимательно взглянув на Зотова.
У Зотова был спокойный твердый взгляд, и во всем его облике чувствовались сила и уверенность. И хотя майор отнюдь не отличался атлетической фигурой и красивым лицом, как, например, Мизин или Саблин, но Елене он понравился сразу.
Света продолжала болтать не переставая, даже не заметив, что собеседница ее не слушает:
— …Дальше ядерщики: доктор наук Карнашов и наш директор — профессор Седой. Говорят, Седой участвовал в создании водородной бомбы и одно время работал с Сахаровым. Директор прекрасно о нем отзывается, и хотя Сахаров оказался изменником Родины, не боится называть его своим другом и учителем.
Бережная пожала плечами. Света, заметив ее движение и правильно истолковав его, тут же выпалила:
— В нашей самой свободной и демократической стране просто так уже никого не обвиняют.
Лена внимательно посмотрела на девушку, но не поняла, шутит она или нет.
Наконец Набелин закончил речь, и заиграла музыка. Многие пошли танцевать. Мизин оказался весьма проворным: он первым пригласил Елену на вальс.
— Мне кажется, вы понравились профессору, — прошептала Света, когда Елена опустилась в кресло. — Он у нас видный мужчина, и не женат.
Бережная махнула рукой:
— Все они одинаковые.
Женщины рассмеялись. Лена взяла Свету за руку, но в это время опять подошел Мизин и пригласил новенькую на очередной танец.
— Профессор, — возмутилась Света, — дайте Елене Николаевне отдохнуть, а то вы ее в первый же день замучаете.
— Ничего, — отшутился тот. — Зато после такой проверки уважаемого доктора можно будет смело зачислять в «робинзоны».
Вечер был в самом разгаре. Зотов тоже пытался пригласить Елену Николаевну, но его всякий раз опережал профессор. Наконец майору повезло. Он осторожно обнял женщину и с первого же прикосновения почувствовал, что это она — его половинка.
«Неужели, то самое?! Любовь!.. Как долго я тебя ждал», — подумал Дмитрий, едва касаясь партнерши.
Рядом с ним танцевали Саблин и Куданова. Они о чем-то оживленно болтали и смеялись.
«Интересно, — подумал Зотов, — Саблин делает это только из чисто служебных соображений? И они здорово похожи друг на друга!»
7
Когда на следующее утро Зотов вошел в зал ресторана, Саблин уже сидел за столиком и заказывал завтрак.
—Доброе утро, Дмитрий Николаевич, — приветствовал его полковник. — Что-то ты сегодня плохо выглядишь. Не спал?
—Спал, как мертвый.
—Не похоже. А может, тебя кошмары мучили или прекрасные Сирены? — подмигнул Петр Александрович, посмотрев в сторону Елены Николаевны.
—Может быть… — спокойно ответил майор, глядя Саблину прямо в глаза.
Саблин понимающе развел руками:
— Повезло, а вот у меня облом по всем статьям. Первый раз в жизни мне отказали. Ваша Куданова — не лесбиянка случайно?
Дмитрий удивленно посмотрел на полковника. Натура Кудановой была всем известна, и в неудачу столь привлекательного кавалера не верилось.
—Нет, — наконец вымолвил он. — Просто предпочитает своих подопытных. Мы как-то засняли ее видеокамерой с двумя «экземплярами» из числа бросовых: они пялили ее по очереди прямо на операционном столе. Ты же знаешь, что пожизненные придурки гиперсексуальны и шайбы у них не в пример нашим.
—У нее бешенство матки?
—Просто сучка.
—Знает о компромате?
—Нет, зачем же? Пленка лежит в моем сейфе. Что же касается ее связей — это сугубо личное дело, тем более что в какой-то степени это ей даже помогает в работе.
Полковник повел бровями и усмехнулся:
— Поэтому я выспался сегодня на славу и, ты знаешь, когда проснулся, то отчетливо осознал, что убийство — чистая случайность, а все твои подозрения писаны вилами по воде. Не обижайся, Дмитрий, но я, пожалуй, закрою дело.
Зотов внимательно смотрел на куратора. Полковник выглядел бодрым, уверенным, полным энергии и решимости.
«Что ж, этого следовало ожидать, — подумал Зотов. — Конечно же, он получил установку из Москвы замять расследование. Это может мне помешать».
— О чем задумался, майор?
Саблин с аппетитом уминал пудинг из манной каши с вишневым вареньем, запивал его молоком и выглядел вполне счастливым.
«Да-а, — печально рассуждал Зотов. — Сытый голодного не разумеет». Вслух же ответил:
— Вчера на торжественном вечере, если ты помнишь, мы договорились еще раз осмотреть место происшествия и весь второй блок. Не раздумал?
— Можно. Хотя я и так знаю его как свои пять пальцев. Не первый раз у вас в гостях. Кстати, мой личный код уже внесли в главный компьютер?
— Конечно. С сегодняшнего дня ты имеешь право входить в любое помещение лаборатории независимо от категории.
Покончив с завтраком, офицеры направились в бункер.
Бродя по отсекам второго блока, Зотов не мог отделаться от мысли, что за ними наблюдают, но не телекамеры, а что-то другое, чей-то живой глаз.
— А что ты скажешь о Мизине как о человеке? — неожиданно спросил Саблин.
Зотов некоторое время молчал, а затем медленно произнес:
— Я его, мягко говоря, недолюбливаю, но нелюбовь эта чисто субъективная и к делу относиться не может. Он мне не нравится, бывают же антиподы. Вроде бы внешне все хорошо: разговариваем, улыбаемся, работаем вместе, а внутри сплошная неприязнь, причем обоюдная. Нет, я против него ничего не имею. Он отличный работник, и в Зоне его все любят и уважают, но лично я отношусь к нему с недоверием. Есть в нем что-то неестественное, фальшивое. Хотя женщины от него прямо-таки без ума, так и липнут, как мухи.
«Ты ему просто завидуешь», — усмехнулся полковник, но сказал:
— Я по службе нередко сталкивался с различными жуликами, пройдохами, откровенными мерзавцами и убийцами, и все они казались прекрасными людьми и пользовались огромной популярностью у женщин. Я все время спрашивал себя, где же хваленое женское чутье, а однажды даже усомнился: может, это именно зло притягивает женщин, как магнит.
Зотов вздохнул. Полковник же продолжал:
— Хорошо, когда этот антипод не твой непосредственный начальник.
Офицеры понимающе переглянулись.
— А что скажешь о Черкове?
Дмитрий пожал плечами:
— Я к нему тоже особой любви не испытываю, но на убийство, мне кажется, он не способен. Да и пьянь приличная, хотя как специалист претензий не вызывает, скорее, наоборот. Мне иногда кажется, что умные мысли посещают его голову именно в пьяном угаре.
— Каждому свое. У тебя тут многие пьют?
— Достаточно. Но на работе это не сказывается.
— Ты такой же демократ, как и Седой.
Зотов усмехнулся:
— Иначе нельзя. Во-первых, условия работы — сам понимаешь. А во-вторых, все эти люди науки — народ очень нежный, капризный, требующий особого внимания и понимания. Они порой как дети малые…
— Ничего себе дети, — перебил его Саблин, — так распотрошить офицера КГБ!
— Ну-у, — майор развел руками, — в семье не без урода.
Они свернули в следующий коридор.
— Гадюшник на месте, — удовлетворенно констатировал Саблин, указывая на дверь с нарисованной головой кобры. — Зайдем?
Зотов набрал личный код. Дверь бесшумно открылась, майор первым прошел в небольшую комнату и включил свет. Вдоль всех четырех стен стояли просторные стеклянные секции, в которых лежали, ползали, а когда включился свет, зашипели мерзкие и опасные обитатели. Посредине помещения находился рабочий стол с инструментами и приспособлениями для взятия яда и ухаживания за змеями.
Дмитрий непроизвольно содрогнулся и посмотрел на полковника. Саблин спокойно созерцал террариум. Вдруг зрачки глаз у Саблина резко расширились, и Зотов инстинктивно обернулся. Огромная гюрза изготовилась для броска. Сноровка не подвела Дмитрия, и резким движением от отбросил змею к стене. Саблин тут же двумя выстрелами из пистолета размозжил ей голову.
— Ну и реакция у тебя, майор, — проговорил он, вытирая со лба пот. — Откуда только вылезла эта тварь?
Зотов показал приоткрытую крышку одной из секций.
— Терпеть не могу змей, — выдавил он из себя. — А реакция моя тут не при чем, просто повезло.
— В смысле?
— Гюрза очень опасна. Скорость ее броска даже фотоаппарат заснять не может — смазано получается. Но у нее есть один недостаток: длина броска змеи равна одной трети ее собственного тела. Эта бестия просто не смогла достать до моей ноги, и я успел ее откинуть.
— Понятно, — протянул Саблин. — На будущее учтем.
— Надо выяснить, кто здесь был в последний раз.
Полковник согласно кивнул. Он поднял змею и брезгливо бросил в контейнер для отходов.
Выйдя из террариума, офицеры увидели идущего к ним Мизина. Он широко улыбнулся:
— Змеюшками решили полюбоваться?
— Решили. А вы куда направляетесь, если не секрет? — осведомился Саблин, красноречиво посмотрев на Зотова.
— Сюда же. Мне надо взять порцию яда, — безмятежно ответил Сергей Иванович.
— Когда вы тут были в последний раз? — вступил в разговор майор.
— Вчера вечером, перед уходом домой.
«Да он артист, — пронеслось в голове у Зотова. — Подтверждает теорию, что преступник всегда возвращается на место преступления».
— И после вас никто не заходил?
— Не знаю. Вряд ли.
— Дело в том, — произнес медленно Дмитрий, — что одна из крышек секции была открыта. Лишь случайность спасла мне жизнь.
— Не может быть!
Профессор широко открыл глаза и испуганно смотрел то на майора, то на полковника.
— Чего не может быть? — уточнил Зотов.
— Я вчера брал только одну гюрзу и точно помню, что плотно закрыл крышку.
Офицеры переглянулись.
— В следующий раз будьте внимательнее, — попросил Дмитрий.
— Но этого не может быть! Я всегда очень внимателен! — Мизин беспомощно развел руками.
— Ты думаешь, это не случайно? — спросил Саблин, когда они вышли из отсека.
— Не знаю. Слишком много случайностей — всегда подозрительно.
—Доброе утро, Дмитрий Николаевич, — приветствовал его полковник. — Что-то ты сегодня плохо выглядишь. Не спал?
—Спал, как мертвый.
—Не похоже. А может, тебя кошмары мучили или прекрасные Сирены? — подмигнул Петр Александрович, посмотрев в сторону Елены Николаевны.
—Может быть… — спокойно ответил майор, глядя Саблину прямо в глаза.
Саблин понимающе развел руками:
— Повезло, а вот у меня облом по всем статьям. Первый раз в жизни мне отказали. Ваша Куданова — не лесбиянка случайно?
Дмитрий удивленно посмотрел на полковника. Натура Кудановой была всем известна, и в неудачу столь привлекательного кавалера не верилось.
—Нет, — наконец вымолвил он. — Просто предпочитает своих подопытных. Мы как-то засняли ее видеокамерой с двумя «экземплярами» из числа бросовых: они пялили ее по очереди прямо на операционном столе. Ты же знаешь, что пожизненные придурки гиперсексуальны и шайбы у них не в пример нашим.
—У нее бешенство матки?
—Просто сучка.
—Знает о компромате?
—Нет, зачем же? Пленка лежит в моем сейфе. Что же касается ее связей — это сугубо личное дело, тем более что в какой-то степени это ей даже помогает в работе.
Полковник повел бровями и усмехнулся:
— Поэтому я выспался сегодня на славу и, ты знаешь, когда проснулся, то отчетливо осознал, что убийство — чистая случайность, а все твои подозрения писаны вилами по воде. Не обижайся, Дмитрий, но я, пожалуй, закрою дело.
Зотов внимательно смотрел на куратора. Полковник выглядел бодрым, уверенным, полным энергии и решимости.
«Что ж, этого следовало ожидать, — подумал Зотов. — Конечно же, он получил установку из Москвы замять расследование. Это может мне помешать».
— О чем задумался, майор?
Саблин с аппетитом уминал пудинг из манной каши с вишневым вареньем, запивал его молоком и выглядел вполне счастливым.
«Да-а, — печально рассуждал Зотов. — Сытый голодного не разумеет». Вслух же ответил:
— Вчера на торжественном вечере, если ты помнишь, мы договорились еще раз осмотреть место происшествия и весь второй блок. Не раздумал?
— Можно. Хотя я и так знаю его как свои пять пальцев. Не первый раз у вас в гостях. Кстати, мой личный код уже внесли в главный компьютер?
— Конечно. С сегодняшнего дня ты имеешь право входить в любое помещение лаборатории независимо от категории.
Покончив с завтраком, офицеры направились в бункер.
Бродя по отсекам второго блока, Зотов не мог отделаться от мысли, что за ними наблюдают, но не телекамеры, а что-то другое, чей-то живой глаз.
— А что ты скажешь о Мизине как о человеке? — неожиданно спросил Саблин.
Зотов некоторое время молчал, а затем медленно произнес:
— Я его, мягко говоря, недолюбливаю, но нелюбовь эта чисто субъективная и к делу относиться не может. Он мне не нравится, бывают же антиподы. Вроде бы внешне все хорошо: разговариваем, улыбаемся, работаем вместе, а внутри сплошная неприязнь, причем обоюдная. Нет, я против него ничего не имею. Он отличный работник, и в Зоне его все любят и уважают, но лично я отношусь к нему с недоверием. Есть в нем что-то неестественное, фальшивое. Хотя женщины от него прямо-таки без ума, так и липнут, как мухи.
«Ты ему просто завидуешь», — усмехнулся полковник, но сказал:
— Я по службе нередко сталкивался с различными жуликами, пройдохами, откровенными мерзавцами и убийцами, и все они казались прекрасными людьми и пользовались огромной популярностью у женщин. Я все время спрашивал себя, где же хваленое женское чутье, а однажды даже усомнился: может, это именно зло притягивает женщин, как магнит.
Зотов вздохнул. Полковник же продолжал:
— Хорошо, когда этот антипод не твой непосредственный начальник.
Офицеры понимающе переглянулись.
— А что скажешь о Черкове?
Дмитрий пожал плечами:
— Я к нему тоже особой любви не испытываю, но на убийство, мне кажется, он не способен. Да и пьянь приличная, хотя как специалист претензий не вызывает, скорее, наоборот. Мне иногда кажется, что умные мысли посещают его голову именно в пьяном угаре.
— Каждому свое. У тебя тут многие пьют?
— Достаточно. Но на работе это не сказывается.
— Ты такой же демократ, как и Седой.
Зотов усмехнулся:
— Иначе нельзя. Во-первых, условия работы — сам понимаешь. А во-вторых, все эти люди науки — народ очень нежный, капризный, требующий особого внимания и понимания. Они порой как дети малые…
— Ничего себе дети, — перебил его Саблин, — так распотрошить офицера КГБ!
— Ну-у, — майор развел руками, — в семье не без урода.
Они свернули в следующий коридор.
— Гадюшник на месте, — удовлетворенно констатировал Саблин, указывая на дверь с нарисованной головой кобры. — Зайдем?
Зотов набрал личный код. Дверь бесшумно открылась, майор первым прошел в небольшую комнату и включил свет. Вдоль всех четырех стен стояли просторные стеклянные секции, в которых лежали, ползали, а когда включился свет, зашипели мерзкие и опасные обитатели. Посредине помещения находился рабочий стол с инструментами и приспособлениями для взятия яда и ухаживания за змеями.
Дмитрий непроизвольно содрогнулся и посмотрел на полковника. Саблин спокойно созерцал террариум. Вдруг зрачки глаз у Саблина резко расширились, и Зотов инстинктивно обернулся. Огромная гюрза изготовилась для броска. Сноровка не подвела Дмитрия, и резким движением от отбросил змею к стене. Саблин тут же двумя выстрелами из пистолета размозжил ей голову.
— Ну и реакция у тебя, майор, — проговорил он, вытирая со лба пот. — Откуда только вылезла эта тварь?
Зотов показал приоткрытую крышку одной из секций.
— Терпеть не могу змей, — выдавил он из себя. — А реакция моя тут не при чем, просто повезло.
— В смысле?
— Гюрза очень опасна. Скорость ее броска даже фотоаппарат заснять не может — смазано получается. Но у нее есть один недостаток: длина броска змеи равна одной трети ее собственного тела. Эта бестия просто не смогла достать до моей ноги, и я успел ее откинуть.
— Понятно, — протянул Саблин. — На будущее учтем.
— Надо выяснить, кто здесь был в последний раз.
Полковник согласно кивнул. Он поднял змею и брезгливо бросил в контейнер для отходов.
Выйдя из террариума, офицеры увидели идущего к ним Мизина. Он широко улыбнулся:
— Змеюшками решили полюбоваться?
— Решили. А вы куда направляетесь, если не секрет? — осведомился Саблин, красноречиво посмотрев на Зотова.
— Сюда же. Мне надо взять порцию яда, — безмятежно ответил Сергей Иванович.
— Когда вы тут были в последний раз? — вступил в разговор майор.
— Вчера вечером, перед уходом домой.
«Да он артист, — пронеслось в голове у Зотова. — Подтверждает теорию, что преступник всегда возвращается на место преступления».
— И после вас никто не заходил?
— Не знаю. Вряд ли.
— Дело в том, — произнес медленно Дмитрий, — что одна из крышек секции была открыта. Лишь случайность спасла мне жизнь.
— Не может быть!
Профессор широко открыл глаза и испуганно смотрел то на майора, то на полковника.
— Чего не может быть? — уточнил Зотов.
— Я вчера брал только одну гюрзу и точно помню, что плотно закрыл крышку.
Офицеры переглянулись.
— В следующий раз будьте внимательнее, — попросил Дмитрий.
— Но этого не может быть! Я всегда очень внимателен! — Мизин беспомощно развел руками.
— Ты думаешь, это не случайно? — спросил Саблин, когда они вышли из отсека.
— Не знаю. Слишком много случайностей — всегда подозрительно.
8
Так как с начальниками Зоны и Особого отдела Елена познакомилась еще вчера, а с Зотовым даже очень близко, то свой первый рабочий день она начала с посещения директора Института.
Профессору Седому было пятьдесят два года. Он был невысоким, сухоньким и крепким, с большой лысиной. Добродушное лицо с печальными глазами полностью отражало его натуру. За глаза профессора называли ласково и уважительно дедом, и только четыре человека в Зоне знали, какие страшные опыты проводит в своей лаборатории этот добряк.
Профессор наговорил Лене уйму комплиментов, пожелал удачи, а ко всему прочему дал новую тему. Правда, он тут же предупредил, что тема не горит и взяться за нее Бережная может после того, как полностью освоится в лаборатории и когда выйдет из отпуска ассистентка. Елена, в свою очередь, заверила, что полностью готова к работе и рвется в бой. На этом они и расстались, весьма довольные друг другом.
В четвертом блоке Елена получила от дежурного офицера личный код, заложенный в память компьютера и позволяющий открывать все двери данного блока. Офицер попросил побыстрее запомнить порядок цифр и букв и не ошибаться, нажимая на кнопки замка, дабы не поднимать лишний раз тревоги.
Только после обеда Лена попала на свое рабочее место. Она поразилась его техническому оснащению и обеспечению, хотя и работала в Москве в ведущем институте. Остаток дня ушел на знакомство с лабораторией.
Во время ужина за столик к Елене и Светлане подсел Зотов:
— Девчата, не возражаете, если я вас провожу?
— А не много ли на одного? — весело спросила Света.
Дмитрий притворно надулся:
— Неужели я так плохо выгляжу? Придется записаться на твою аэробику.
— Напросился, — проговорила Света, скривив не довольную гримасу.
После ужина сначала проводили Свету.
— Она такая болтушка, — понизив голос, произнесла Елена, кивнула вслед удаляющейся девушке и, улыбнувшись, спросила: — Не боишься за свою секретность?
— Не принимай ее такой, какой видишь. Она мой лучший осведомитель, а болтливость — удачная маска.
— Так ты мне ее специально подсунул?
— Конечно, нет, иначе не стал бы о ней рассказывать.
И тут же отругал себя за свой язык. Правильно говорил инструктор в школе: «Любимая женщина и секреты — понятия несовместимые».
Не торопясь, они подошли к дому Елены.
— Может, еще погуляем? — предложила она. — Такой прекрасный вечер!
Дмитрий обнял ее:
— Дорогая, я до сих пор не могу отойти от сегодняшней ночи. Если они и дальше будут такими, я стану самым счастливым человеком на свете!
— Это во многом зависит от тебя.
Через несколько минут они уже были у Елены.
— Мне так хорошо с тобой, — прошептала она.
— Мне тоже. Я счастлив, что мы встретились.
— А с другими тебе так же было хорошо?
— Что ты! С тобой я на вершине блаженства! — пылко ответил Дмитрий, подумав при этом, что большинство женщин почему-то рано или поздно задают этот дурацкий вопрос. Впрочем, как и мужчины.
Он поцеловал ее, обняв за гибкую талию. Вот уже второй день Зотова мучил вопрос: имеет ли он право подвергать опасности Елену? Ведь она первая может пострадать, если он приведет свой план в действие.
Она понравилась ему с первого взгляда, да в нее и невозможно было не влюбиться. Он был благодарен ей вдвойне: за то, что наконец-то испытал это волнующее чувство, и за то, что оно оказалось взаимным. И теперь он должен был рисковать любимой, но ради чего? Ради справедливости или ради собственных амбиций? Мол, вот он какой, единственный, кто разгадал коварный замысел и сумевший доказать это. А если бы Лена была обычной сотрудницей, переживал бы он такие же душевные муки, какие испытывает теперь? Конечно, нет! Для него это была бы очередная подсадная утка — не больше, не меньше, и ответственность за нее он нес бы такую же, как и за всех остальных. Но теперь майору приходилось решать извечный гамлетовский вопрос. И он решился…
— Слушай, хочу тебе кое-что сказать.
— Я вся внимание…
Закрыв глаза, Елена приготовилась слушать, и по ее лицу было видно, что она ждет слов любви
— Завтра Седой сообщит Мизину и его группе, что ты нашла способ зондирования мозга наших «экземпляров» и расшифровки программ.
— Ты с ума сошел! Я хоть и знаю это теоретически, но на практике никогда не занималась ни зондированием, ни сканирования программ.
— А тебе и не придется. Понимаешь, того молоденького лейтенанта, что погиб перед вашим приездом, в действительности убили. Чтобы вычислить преступника, необходимо запустить утку.
— Это я что ли, утка?
— Нет, — улыбнулся Дмитрий. — Ты моя лебедушка. Утка же — это то, что скажет Седой, а тебе надо будет лишь подтвердить его слова… Если, конечно, кто-нибудь спросит. В этом случае ты должна немедленно обо всем рассказать мне.
— Конечно, спросят. Мизин первый же прибежит.
— Будь осторожна со всеми. О твоей предыдущей работе, точнее, последней теме никто из здешних не знает. Пусть все считают, что ты работала именно над лидированием мозга.
Лена задумалась, невольно вспомнив Сан Саныча, и загрустила от того, что ее любовь снова пытаются использовать. И не важно, зачем — важен сам факт.
— Слушай, майор, — наконец заговорила она. — Ты лег со мной в постель как с женщиной или как с выгодным агентом?
Зотов натужно рассмеялся:
— Так вот что тебя больше волнует! А я думал, ты будешь интересоваться своей безопасностью.
Лена сдвинула брови.
— Извини, но этот план я придумал еще до твоего приезда в Зону, ведь я был знаком с твоим личным делом, — продолжал оправдываться Дмитрий. — Когда же увидел тебя, то понял, какую женщину мне подарил Господь Бог! Я ждал тебя всю жизнь!
— А еще говорят, что женщины коварны. — Она шутливо стукнула Дмитрия в грудь и положила свою ему на плечо, — Хоть ты и мерзавец, но я, кажется, тоже влюбилась и сделаю ради тебя все, о чем ты просишь.
Профессору Седому было пятьдесят два года. Он был невысоким, сухоньким и крепким, с большой лысиной. Добродушное лицо с печальными глазами полностью отражало его натуру. За глаза профессора называли ласково и уважительно дедом, и только четыре человека в Зоне знали, какие страшные опыты проводит в своей лаборатории этот добряк.
Профессор наговорил Лене уйму комплиментов, пожелал удачи, а ко всему прочему дал новую тему. Правда, он тут же предупредил, что тема не горит и взяться за нее Бережная может после того, как полностью освоится в лаборатории и когда выйдет из отпуска ассистентка. Елена, в свою очередь, заверила, что полностью готова к работе и рвется в бой. На этом они и расстались, весьма довольные друг другом.
В четвертом блоке Елена получила от дежурного офицера личный код, заложенный в память компьютера и позволяющий открывать все двери данного блока. Офицер попросил побыстрее запомнить порядок цифр и букв и не ошибаться, нажимая на кнопки замка, дабы не поднимать лишний раз тревоги.
Только после обеда Лена попала на свое рабочее место. Она поразилась его техническому оснащению и обеспечению, хотя и работала в Москве в ведущем институте. Остаток дня ушел на знакомство с лабораторией.
Во время ужина за столик к Елене и Светлане подсел Зотов:
— Девчата, не возражаете, если я вас провожу?
— А не много ли на одного? — весело спросила Света.
Дмитрий притворно надулся:
— Неужели я так плохо выгляжу? Придется записаться на твою аэробику.
— Напросился, — проговорила Света, скривив не довольную гримасу.
После ужина сначала проводили Свету.
— Она такая болтушка, — понизив голос, произнесла Елена, кивнула вслед удаляющейся девушке и, улыбнувшись, спросила: — Не боишься за свою секретность?
— Не принимай ее такой, какой видишь. Она мой лучший осведомитель, а болтливость — удачная маска.
— Так ты мне ее специально подсунул?
— Конечно, нет, иначе не стал бы о ней рассказывать.
И тут же отругал себя за свой язык. Правильно говорил инструктор в школе: «Любимая женщина и секреты — понятия несовместимые».
Не торопясь, они подошли к дому Елены.
— Может, еще погуляем? — предложила она. — Такой прекрасный вечер!
Дмитрий обнял ее:
— Дорогая, я до сих пор не могу отойти от сегодняшней ночи. Если они и дальше будут такими, я стану самым счастливым человеком на свете!
— Это во многом зависит от тебя.
Через несколько минут они уже были у Елены.
— Мне так хорошо с тобой, — прошептала она.
— Мне тоже. Я счастлив, что мы встретились.
— А с другими тебе так же было хорошо?
— Что ты! С тобой я на вершине блаженства! — пылко ответил Дмитрий, подумав при этом, что большинство женщин почему-то рано или поздно задают этот дурацкий вопрос. Впрочем, как и мужчины.
Он поцеловал ее, обняв за гибкую талию. Вот уже второй день Зотова мучил вопрос: имеет ли он право подвергать опасности Елену? Ведь она первая может пострадать, если он приведет свой план в действие.
Она понравилась ему с первого взгляда, да в нее и невозможно было не влюбиться. Он был благодарен ей вдвойне: за то, что наконец-то испытал это волнующее чувство, и за то, что оно оказалось взаимным. И теперь он должен был рисковать любимой, но ради чего? Ради справедливости или ради собственных амбиций? Мол, вот он какой, единственный, кто разгадал коварный замысел и сумевший доказать это. А если бы Лена была обычной сотрудницей, переживал бы он такие же душевные муки, какие испытывает теперь? Конечно, нет! Для него это была бы очередная подсадная утка — не больше, не меньше, и ответственность за нее он нес бы такую же, как и за всех остальных. Но теперь майору приходилось решать извечный гамлетовский вопрос. И он решился…
— Слушай, хочу тебе кое-что сказать.
— Я вся внимание…
Закрыв глаза, Елена приготовилась слушать, и по ее лицу было видно, что она ждет слов любви
— Завтра Седой сообщит Мизину и его группе, что ты нашла способ зондирования мозга наших «экземпляров» и расшифровки программ.
— Ты с ума сошел! Я хоть и знаю это теоретически, но на практике никогда не занималась ни зондированием, ни сканирования программ.
— А тебе и не придется. Понимаешь, того молоденького лейтенанта, что погиб перед вашим приездом, в действительности убили. Чтобы вычислить преступника, необходимо запустить утку.
— Это я что ли, утка?
— Нет, — улыбнулся Дмитрий. — Ты моя лебедушка. Утка же — это то, что скажет Седой, а тебе надо будет лишь подтвердить его слова… Если, конечно, кто-нибудь спросит. В этом случае ты должна немедленно обо всем рассказать мне.
— Конечно, спросят. Мизин первый же прибежит.
— Будь осторожна со всеми. О твоей предыдущей работе, точнее, последней теме никто из здешних не знает. Пусть все считают, что ты работала именно над лидированием мозга.
Лена задумалась, невольно вспомнив Сан Саныча, и загрустила от того, что ее любовь снова пытаются использовать. И не важно, зачем — важен сам факт.
— Слушай, майор, — наконец заговорила она. — Ты лег со мной в постель как с женщиной или как с выгодным агентом?
Зотов натужно рассмеялся:
— Так вот что тебя больше волнует! А я думал, ты будешь интересоваться своей безопасностью.
Лена сдвинула брови.
— Извини, но этот план я придумал еще до твоего приезда в Зону, ведь я был знаком с твоим личным делом, — продолжал оправдываться Дмитрий. — Когда же увидел тебя, то понял, какую женщину мне подарил Господь Бог! Я ждал тебя всю жизнь!
— А еще говорят, что женщины коварны. — Она шутливо стукнула Дмитрия в грудь и положила свою ему на плечо, — Хоть ты и мерзавец, но я, кажется, тоже влюбилась и сделаю ради тебя все, о чем ты просишь.
9
Ровно в девять утра Зотов и Саблин вошли в рабочий кабинет. Майор выглядел хмурым, уставшим и слегка рассеянным. Всю ночь ему снились кошмары, но что именно — он не запомнил.
— Ну что, майор, закрываем дело или как?..
— Или как… — мрачно ответил Дмитрий. — Сегодня я получу данные об осмотре кабельных линий, а завтра проведем зондирование «экземпляров». И тогда будет ясно, что нам делать.
— Постой: — Саблин вытаращил глаза. — Ты хочешь сказать, что у тебя есть способ зондирования?
— Не у меня, а у Бережной. Ты думаешь, она просто так сюда прилетела?
— Нет, этого я как раз не думаю. Почему же тогда я ничего не знал, когда готовил ее к Зоне?
Зотов пожал плечами:
— А разве ты должен был знать?
Полковника это взбесило. Но больше всего его раздражало то, с каким видом с ним разговаривал этот наглый майоришка. Он понимал, что вопреки его желанию ход расследования идет мимо него. Полковника, как пешку, поставили перед свершившимся фактом, и это совсем не устраивало Саблина.
— Дмитрий Николаевич, — произнес он спокойно, но твердо. — Я как ответственное лицо и старший по званию прошу вас докладывать обо всем в мельчайших подробностях и, прежде чем что-либо предпринимать, советоваться со мной.
— Простите, товарищ полковник, но мне кажется, я так и делаю.
— Это я на будущее.
Неловкую паузу прервал телефонный звонок.
— Зотов слушает… Да-да, профессор, я просил вас позвонить. Сообщите, пожалуйста, Мизину и его группе, что Москва дала разрешение на зондирование «экземпляров» из последней партии. Эксперимент будет проводить доктор Бережная. Начинаем завтра. Пусть проверят аппаратуру.
«Ну все, — подумал майор, положив трубку. — Теперь убийце остается либо вывести из строя оборудование, либо убрать Лену, либо уничтожить „экземпляры“, если, конечно, моя версия верна».
Саблин напряженно наблюдал за Зотовым.
— Если ты прав, убийца должен что-то предпринять, — произнес он, закуривая и снова переходя на «ты».
— Я тоже так думаю. Мои люди уже наблюдают за Мизиным, Бережной, лабораторией и «экземплярами».
— А Куданова и Черков?
— У меня не хватает людей, чтобы вести за ними круглосуточное наблюдение, а скрытые камеры в лаборатории еще только устанавливают.
— Может быть, тогда не будем торопиться с зондированием?
— Тянуть тоже нельзя. Надо действовать по горячим следам, раз уже представилась такая возможность.
— Не возражаю, — вздохнул полковник, — раз Москва согласна.
— Случилось. Я только что узнал, что завтра утром Бережная будет зондировать «экземпляры».
— Ты спятил? Это еще никому не удавалось.
— Она нашла какой-то новый способ. Ты представляешь, что будет, если они наткнутся на нашу программу?!
— Проклятие! Они вычислят нас всех. Это будет полный крах. А ты уверен, что это не крючок, на который Зотов хочет нас поймать?
— Не думаю. Ведь о том, что Бережная будет работать в Зоне по какой-то своей программе, я узнал еще месяц назад.
— О, Господи, как это все некстати! Из-за этого молокососа лейтенанта мы все накроемся.
— Не паникуй и успокойся. Надо все продумать. Я проверил: Зотов установил наблюдение только за Мизиным, Бережной и лабораторией. Так что у нас пока развязаны руки. Надо действовать…
— Но как, черт возьми?!
— Не ори. Если ты не возьмешь себя в руки, ты выдашь нас еще раньше. Тебе много осталось возиться с нашей партией?
— Пару сеансов. В ту ночь, когда меня застукал Макарин, так и не удалось ничего сделать. Сейчас тем более опасно: за всеми следят. Я не знаю, как и когда смогу закончить. Мне никогда не было страшно, но сейчас я боюсь. Я чувствую, что этот проклятый майор достанет меня. Может, ему еще одну змею подбросить?
— Успокойся, все будет о'кей. Завершим работу и смотаемся отсюда. Сегодня же надо будет стереть нашу программу. Конечно, это будет провалом операции, но пусть лучше провалится она, чем мы.
— Но как я ее сотру, если ты сам говоришь, что за лабораторией следят?
— То, что тебе известно о профессоре, это стопроцентно?
— Да, он маньяк. Эту информацию специально не передавали Зотову, чтобы ее можно было использовать при шантаже, вербовке или…
— Вот «или» мы как раз и сделаем. Я тут кое-что придумал…
— Ну что, майор, закрываем дело или как?..
— Или как… — мрачно ответил Дмитрий. — Сегодня я получу данные об осмотре кабельных линий, а завтра проведем зондирование «экземпляров». И тогда будет ясно, что нам делать.
— Постой: — Саблин вытаращил глаза. — Ты хочешь сказать, что у тебя есть способ зондирования?
— Не у меня, а у Бережной. Ты думаешь, она просто так сюда прилетела?
— Нет, этого я как раз не думаю. Почему же тогда я ничего не знал, когда готовил ее к Зоне?
Зотов пожал плечами:
— А разве ты должен был знать?
Полковника это взбесило. Но больше всего его раздражало то, с каким видом с ним разговаривал этот наглый майоришка. Он понимал, что вопреки его желанию ход расследования идет мимо него. Полковника, как пешку, поставили перед свершившимся фактом, и это совсем не устраивало Саблина.
— Дмитрий Николаевич, — произнес он спокойно, но твердо. — Я как ответственное лицо и старший по званию прошу вас докладывать обо всем в мельчайших подробностях и, прежде чем что-либо предпринимать, советоваться со мной.
— Простите, товарищ полковник, но мне кажется, я так и делаю.
— Это я на будущее.
Неловкую паузу прервал телефонный звонок.
— Зотов слушает… Да-да, профессор, я просил вас позвонить. Сообщите, пожалуйста, Мизину и его группе, что Москва дала разрешение на зондирование «экземпляров» из последней партии. Эксперимент будет проводить доктор Бережная. Начинаем завтра. Пусть проверят аппаратуру.
«Ну все, — подумал майор, положив трубку. — Теперь убийце остается либо вывести из строя оборудование, либо убрать Лену, либо уничтожить „экземпляры“, если, конечно, моя версия верна».
Саблин напряженно наблюдал за Зотовым.
— Если ты прав, убийца должен что-то предпринять, — произнес он, закуривая и снова переходя на «ты».
— Я тоже так думаю. Мои люди уже наблюдают за Мизиным, Бережной, лабораторией и «экземплярами».
— А Куданова и Черков?
— У меня не хватает людей, чтобы вести за ними круглосуточное наблюдение, а скрытые камеры в лаборатории еще только устанавливают.
— Может быть, тогда не будем торопиться с зондированием?
— Тянуть тоже нельзя. Надо действовать по горячим следам, раз уже представилась такая возможность.
— Не возражаю, — вздохнул полковник, — раз Москва согласна.
* * *
— Зачем ты меня вызвал? Что-нибудь случилось?— Случилось. Я только что узнал, что завтра утром Бережная будет зондировать «экземпляры».
— Ты спятил? Это еще никому не удавалось.
— Она нашла какой-то новый способ. Ты представляешь, что будет, если они наткнутся на нашу программу?!
— Проклятие! Они вычислят нас всех. Это будет полный крах. А ты уверен, что это не крючок, на который Зотов хочет нас поймать?
— Не думаю. Ведь о том, что Бережная будет работать в Зоне по какой-то своей программе, я узнал еще месяц назад.
— О, Господи, как это все некстати! Из-за этого молокососа лейтенанта мы все накроемся.
— Не паникуй и успокойся. Надо все продумать. Я проверил: Зотов установил наблюдение только за Мизиным, Бережной и лабораторией. Так что у нас пока развязаны руки. Надо действовать…
— Но как, черт возьми?!
— Не ори. Если ты не возьмешь себя в руки, ты выдашь нас еще раньше. Тебе много осталось возиться с нашей партией?
— Пару сеансов. В ту ночь, когда меня застукал Макарин, так и не удалось ничего сделать. Сейчас тем более опасно: за всеми следят. Я не знаю, как и когда смогу закончить. Мне никогда не было страшно, но сейчас я боюсь. Я чувствую, что этот проклятый майор достанет меня. Может, ему еще одну змею подбросить?
— Успокойся, все будет о'кей. Завершим работу и смотаемся отсюда. Сегодня же надо будет стереть нашу программу. Конечно, это будет провалом операции, но пусть лучше провалится она, чем мы.
— Но как я ее сотру, если ты сам говоришь, что за лабораторией следят?
— То, что тебе известно о профессоре, это стопроцентно?
— Да, он маньяк. Эту информацию специально не передавали Зотову, чтобы ее можно было использовать при шантаже, вербовке или…
— Вот «или» мы как раз и сделаем. Я тут кое-что придумал…
10
После обеда Зотов получил отчет о работе технической группы. Проверив не один десяток километров разных кабелей и проводов, комиссия пришла к выводу, что никаких нарушений не было.
«Ну что ж, — решил майор, — отрицательный результат — тоже результат. Во всяком случае, теперь ясно, в каком направлении искать дальше».
Вечером Саблин и Зотов засели на квартире майора в ожидании сообщений от постов наблюдения. Не успели офицеры перевести дух, как затрещал телефон.
— Зотов слушает… Понял… Действуйте по плану. — Он бросил трубку и повернулся к полковнику: — Мизин только что пришел к Бережной. Вперед! — Дмитрий схватил переносную рацию и выбежал из квартиры.
Через минуту офицеры, ступая как можно тише, поднимались по лестнице. Квартира Бережной находилась на последнем, третьем этаже. Подойдя к двери, они прислушались. Все было тихо. За квартирой велось наблюдение из дома напротив, и там же была установлена аппаратура прослушивания.
«Ну что ж, — решил майор, — отрицательный результат — тоже результат. Во всяком случае, теперь ясно, в каком направлении искать дальше».
Вечером Саблин и Зотов засели на квартире майора в ожидании сообщений от постов наблюдения. Не успели офицеры перевести дух, как затрещал телефон.
— Зотов слушает… Понял… Действуйте по плану. — Он бросил трубку и повернулся к полковнику: — Мизин только что пришел к Бережной. Вперед! — Дмитрий схватил переносную рацию и выбежал из квартиры.
Через минуту офицеры, ступая как можно тише, поднимались по лестнице. Квартира Бережной находилась на последнем, третьем этаже. Подойдя к двери, они прислушались. Все было тихо. За квартирой велось наблюдение из дома напротив, и там же была установлена аппаратура прослушивания.