Страница:
У Исламбека были свои связи с «Золотым полумесяцем», а после провала Мао Ли пять лет назад Шах практически стал основным звеном при проведении сделок между советской оппозицией и Востоком. Единственное, что его беспокоило все это время, — непонятная история с профессором Никифоровым, а если точнее, то как она закончилась для самого Исламбека. ЦРУ больше не тревожило, а КГБ относился с прежней «отеческой» заботой. Теперь же Шаху предстояло решить, на чьей стороне он будет продолжать свои игры. Естественно, что политика Андропова его не устраивала, и, по большому счету, мафиозо сам сидел на бочке с порохом и уже подумывал о перемене места жительства и гражданства. Если же к власти придет демократическая оппозиция, как они сами себя называют, то для Исламбека откроются невиданные перспективы. Причем на сей раз они будут закреплены законом. Он станет флагманом в отношениях с Востоком при новом начальстве, он будет держать в своих руках все связующие звенья золотой цепи. Над этим стоило подумать и ради этого стоило рискнуть.
Естественно, что Исламбек не собирался с бухты-барахты окунаться в рутинное дерьмо. Для начала он решил, по обычаю предков, надавать уйму обещаний, слегка подкрепить их кредитами, а затем выждать и посмотреть, чем все это кончится. Если в ближайшее время Андропов исчезнет со сцены и на его место сядет демократ, то Исламбек, пожалуй, начнет открывать свои тайные коридоры.
Была и еще одна веская причина согласиться на сотрудничество. Через верные каналы до Исламбека дошли слухи, что Запад ищет на Востоке выход к быковской оппозиции и готов оказать ей крупную финансовую помощь. Шах понимал, что если не он, то найдется другой, ибо свято место пусто не бывает.
3
4
5
Естественно, что Исламбек не собирался с бухты-барахты окунаться в рутинное дерьмо. Для начала он решил, по обычаю предков, надавать уйму обещаний, слегка подкрепить их кредитами, а затем выждать и посмотреть, чем все это кончится. Если в ближайшее время Андропов исчезнет со сцены и на его место сядет демократ, то Исламбек, пожалуй, начнет открывать свои тайные коридоры.
Была и еще одна веская причина согласиться на сотрудничество. Через верные каналы до Исламбека дошли слухи, что Запад ищет на Востоке выход к быковской оппозиции и готов оказать ей крупную финансовую помощь. Шах понимал, что если не он, то найдется другой, ибо свято место пусто не бывает.
3
Корнеев приехал на квартиру к Зотову в восемь утра. Оба майора были рады встрече и крепко обнялись, тиская друг друга и громко хлопая по плечам.
— Ты неплохо устроился, — произнес Валентин, пройдя в комнату хозяйским шагом и даже не осмотрев ее, из чего Дмитрий заключил, что его друг здесь не в первый раз.
— Что будем пить?
— Кофейный ликерчик вон из того барчика. Я тут два дня у тебя ошивался, — пояснил Валентин. — Устанавливал аппаратуру обнаружения, оперативной связи, глушилки и прочее.
— Я так и понял. За встречу!
— Вздрогнули!..
Друзья давно не виделись. В школе КГБ их называли Дон-Кихот и Санчо Панса. Но несмотря на эти прозвища оба они были людьми серьезными и обладали отменным здоровьем, выносливостью и силой.
— С утра тоже неплохо идет, — крякнул Зотов, разливая еще по одной. — Ну, обо мне ты, наверное, все знаешь, так что тебе и ответ держать.
Корнеев улыбнулся:
— Это я сделаю вечером, когда ты придешь к нам на пироги. А сейчас поговорим о делах насущных.
Дмитрий кивнул. Они допили ликер и удобно уселись в кресла.
— Ты уже в курсе, что будешь работать в моей группе. Кроме нас в нее входят еще три человека. Точно сказать не могу, но уверен, что каждый из них — независимый информатор Орлова, ведь недаром он набирал людей из разных подразделений. И ты, может быть, тоже…
— Пока мне генерал таких установок не давал.
— Я тебе верю, но ты мне можешь ничего не говорить. Не в детском саду работаем.
— Он настолько недоверчив?
— Старик, ты явно расслабился в своей Зоне. Это всегда было стилем нашей работы. Кроме того, в ходе расследования все мы неизбежно столкнемся с высшим партийно-государственным и военным руководством. Эти ребята весьма серьезны и размениваться на мелочи не будут. У них хватает сил, чтобы подкупить, запугать, убрать и т. д. Поэтому неудивительно, что каждый член группы обязан держать под контролем остальных. Подкупят одного, запугают второго, уберут третьего, но всегда найдется четвертый, который своевременно доложит кому следует.
Зотов усмехнулся:
— Вообще-то цифра «четыре» очень коварна и опасна. Все мы привыкли считать до трех, не обращая внимания на четверку, но именно она наносит предательский удар в спину, когда мы поворачиваемся лицом к единице, чтобы начать отсчет сначала.
— Ты всегда был философом. — Валентин хлопнул друга по плечу. — Но мы отвлеклись от главного. Так вот, наша группа входит в спецподразделение, подчиняющееся только Орлову и Андропову. Наша задача — раскрыть каналы связи советской партийно-государственной верхушки с правящими кругами и спецслужбами потенциального противника. Наш с тобой канал — афганский. Андропов решил перетрясти всех этих зажиревших на государственной службе баранов из ЦК, МИДа, МВД, МО, ВПК и даже нашего родного КГБ.
— Давно пора. Стой! — спохватился Дмитрий. — Надо включить аппаратуру.
— Не волнуйся, она работает в постоянном режиме. Чуть позже я покажу тебе, где стоит оборудование. Кстати, я принес небольшой подарочек. — Корнеев вытащил из дипломата прибор, похожий на маленький транзисторный приемник: — С помощью него можешь определить, в каком месте находится подслушивающая аппаратура. Тебе надо только нажать вот на эту кнопку, вытащить вот эту антенну и смотреть на вот этот индикатор, показывающий расстояние в метрах. Кроме того, если нажать вот на эту кнопку, то по мере приближения к жучкам звуковой сигнал усилится. Уверенно берет до ста метров.
Зотов взял прибор и начал рассматривать.
— Немецкая вещичка?
— Ага. Наши тоже делают, но раз в десять слабее и в пять больше по размерам и по весу. Да и зачем нам корячиться, когда удобнее купить у проклятых капиталистов.
— Тоже верно. Ну так что там насчет Афгана?
— Это один из каналов. Он возник вскоре после начала войны, когда через действующую армию, а также через советские учреждения и организации в Афганистане развернулась весьма активная торговля с душманами, а затем с Пакистаном и Ираном советским оружием, техникой, боеприпасами, продовольствием, медикаментами и другим товаром — кто чем мог. Рассчитывались с нами валютой, бытовой электроникой. В дальнейшем с нашей стороны по этому «южному коридору» стали уходить из страны драгоценные металлы: золото, платина, а также драгоценные и полудрагоценные камни. С той стороны к нам хлынули опий, гашиш и прочие слабые наркотики, в основном в сигаретах. Ты же знаешь, что наркота в нашей Средней Азии производилась всегда, но с 80-го года она пошла из стран «Золотого полумесяца» через Афган в таких количествах и по такой низкой цене, что сбыт ее резко расширился, а доходы наркомафии фантастически возросли. Потребление наркотиков в Союзе увеличилось не только из-за общего ухудшения социальной ситуации, но и, в частности, из-за того, что многие воины-афганцы за время службы пристрастились к наркоте[19]. Понимаешь, старик, в этой взаимовыгодной торговле с душманами и Пакистаном участвуют многие генералы и старшие офицеры из командования 40-й армии, руководство компартий Узбекистана, Таджикистана и отчасти Туркмении, многие советские учреждения в Афгане, Госкомитет по экономическим связям, а также КГБ и МИД.
— Так какого же черта мы ждем, если все знаем? — проворчал Зотов.
— Сейчас 83-й, а не 37-й. Нужны веские доказательства, а большинство из них пока только косвенные. И вот нашей-то группе и предстоит собрать прямые улики и соединить их в единую цепочку, чтобы наконец взяться за них всерьез. Истина, что война выгодна лишь генералам, справедлива не только у проклятых капиталистов. В результате темных игр в Афганистане фактически возник договор между враждующими сторонами «не убивать друг друга насмерть», поскольку бесконечное затягивание войны означает колоссальные доходы как для нашей верхушки, так и для пакистанских генералов и душманских лидеров. То, что такое соглашение есть, подтверждают многие факты. Смотри, что получается. За всю войну мы не провели ни одной крупной операции против баз противника на пакистанской или иранской территории. Ничем не помогли внутренней оппозиции в этих странах, в том числе пуштунским племенам, которые в 81-м начали свою войну против пакистанского правительства и особенно душманских лагерей на территории северо-западной пограничной провинции Пакистана. То же с повстанцам Белуджистана в 80-81-м. Наконец, сейчас, когда идут массовые выступления Движения за восстановление демократии в Пакистане и режим Зия-уль-Хака еле держится, малейшее вмешательство с нашей стороны могло бы переломить ситуацию. В Афганистане же фактически установлено перемирие, которое, безусловно, поможет властям Пакистана решить свои внутренние проблемы.
Валентин налил еще рюмку ликера и, смочив пересохшее горло, продолжил:
— Не оказано никакой помощи Индии, хотя крупные военные поставки ей могли бы привести в 81-м к войне с Пакистаном, что означало бы скорый разгром оппозиции в Афганистане. Кроме того, во многом благодаря позиции советского командования произошло разложение афганской армии и сорвалась ее военная реформа. А ведь радикально настроенная часть афганского офицерства и примыкающие к нему круги в НДПА смогли бы выиграть войну собственными силами вне зависимости от позиции нашей стороны.
Дмитрий внимательно слушал. То, что говорил Валентин, в корне отличалось от того, что ему доводилось слышать прежде на политзанятиях, не говоря уже о средствах массовой информации.
— Одно из направлений политики Андропова, — продолжал Корнеев, — это курс на решительное подавление советской наркомафии, а также вскрытие коррупции в наших учреждениях в Афганистане, быстрое завершение войны путем нескольких мощных ударов по душманам с последующим выводом войск и предоставление чести добить оппозицию самой афганской армии. Именно с расследованием «афганского канала» связаны были визит Андропова в Ташкент в конце прошлого года и последовавшая за ним «скоропостижная смерть» Первого секретаря ЦККП Узбекистана Рашидова, а также отправка этой весной в Узбекистан следственной группы Гдляна — Иванова. Сам понимаешь, что такое развитие событий не может устроить ни нашу партократию, ни пакистанскую верхушку, ни, наконец, внешнеполитические ведомства США, поскольку это лишило бы американцев множества политических, не говоря уже о чисто карьерных, выгод от продолжения войны. Поэтому нам нужно быть чрезвычайно осторожными. Не делать скоропалительных выводов, сотни раз все взвешивать, прежде чем докладывать начальству, ибо при неправильном раскладе сил наш удар может рикошетом вернуться к нам, не задев противника. Понимаешь, о чем я? Зотов кивнул.
— Как я уже сказал, — снова заговорил Валентин, — наше подразделение состоит из нескольких групп, ведущих параллельное расследование по нескольким направлениям, но, как мне кажется, да и не только мне, наши пути в скором времени пересекутся, сходясь на одних и тех же людях в верхних эшелонах власти. Ими могут оказаться кто угодно, даже те, кому ты раньше полностью доверял. Из этого, конечно, не следует, что мы должны подозревать всех и вся, но осторожность должна стать нормой. Извини, что я тебе тут все разжевываю, как ребенку, но это приказ Орлова.
— Ничего-ничего, — улыбнулся Дмитрий, — это полезно.
Он разлил по рюмкам остатки ликера и протянул одну Корнееву:
— Как Катюша?
— Нормально. Она у меня отличная бабенка. Я иногда спрашиваю себя: за какие такие заслуги Господь сделал мне удивительный подарок?
— И что отвечаешь?
— Что я, наверное, сам хороший.
Они рассмеялись.
— И вот еще что. — Валентин полез в дипломат. — Это удостоверение на твою фамилию, подписанное лично Андроповым и дающее тебе чрезвычайные права и широкие полномочия. Практически оно дает тебе право распоряжаться всеми, кроме твоих непосредственных начальников. Но пользоваться ты им должен в крайнем случае. Если станешь тыкать на каждом углу, то моментально засветишься и выйдешь из игры. Не исключено, что уже мертвым.
— Все ясно.
— Ну, тогда вперед!..
— Ты неплохо устроился, — произнес Валентин, пройдя в комнату хозяйским шагом и даже не осмотрев ее, из чего Дмитрий заключил, что его друг здесь не в первый раз.
— Что будем пить?
— Кофейный ликерчик вон из того барчика. Я тут два дня у тебя ошивался, — пояснил Валентин. — Устанавливал аппаратуру обнаружения, оперативной связи, глушилки и прочее.
— Я так и понял. За встречу!
— Вздрогнули!..
Друзья давно не виделись. В школе КГБ их называли Дон-Кихот и Санчо Панса. Но несмотря на эти прозвища оба они были людьми серьезными и обладали отменным здоровьем, выносливостью и силой.
— С утра тоже неплохо идет, — крякнул Зотов, разливая еще по одной. — Ну, обо мне ты, наверное, все знаешь, так что тебе и ответ держать.
Корнеев улыбнулся:
— Это я сделаю вечером, когда ты придешь к нам на пироги. А сейчас поговорим о делах насущных.
Дмитрий кивнул. Они допили ликер и удобно уселись в кресла.
— Ты уже в курсе, что будешь работать в моей группе. Кроме нас в нее входят еще три человека. Точно сказать не могу, но уверен, что каждый из них — независимый информатор Орлова, ведь недаром он набирал людей из разных подразделений. И ты, может быть, тоже…
— Пока мне генерал таких установок не давал.
— Я тебе верю, но ты мне можешь ничего не говорить. Не в детском саду работаем.
— Он настолько недоверчив?
— Старик, ты явно расслабился в своей Зоне. Это всегда было стилем нашей работы. Кроме того, в ходе расследования все мы неизбежно столкнемся с высшим партийно-государственным и военным руководством. Эти ребята весьма серьезны и размениваться на мелочи не будут. У них хватает сил, чтобы подкупить, запугать, убрать и т. д. Поэтому неудивительно, что каждый член группы обязан держать под контролем остальных. Подкупят одного, запугают второго, уберут третьего, но всегда найдется четвертый, который своевременно доложит кому следует.
Зотов усмехнулся:
— Вообще-то цифра «четыре» очень коварна и опасна. Все мы привыкли считать до трех, не обращая внимания на четверку, но именно она наносит предательский удар в спину, когда мы поворачиваемся лицом к единице, чтобы начать отсчет сначала.
— Ты всегда был философом. — Валентин хлопнул друга по плечу. — Но мы отвлеклись от главного. Так вот, наша группа входит в спецподразделение, подчиняющееся только Орлову и Андропову. Наша задача — раскрыть каналы связи советской партийно-государственной верхушки с правящими кругами и спецслужбами потенциального противника. Наш с тобой канал — афганский. Андропов решил перетрясти всех этих зажиревших на государственной службе баранов из ЦК, МИДа, МВД, МО, ВПК и даже нашего родного КГБ.
— Давно пора. Стой! — спохватился Дмитрий. — Надо включить аппаратуру.
— Не волнуйся, она работает в постоянном режиме. Чуть позже я покажу тебе, где стоит оборудование. Кстати, я принес небольшой подарочек. — Корнеев вытащил из дипломата прибор, похожий на маленький транзисторный приемник: — С помощью него можешь определить, в каком месте находится подслушивающая аппаратура. Тебе надо только нажать вот на эту кнопку, вытащить вот эту антенну и смотреть на вот этот индикатор, показывающий расстояние в метрах. Кроме того, если нажать вот на эту кнопку, то по мере приближения к жучкам звуковой сигнал усилится. Уверенно берет до ста метров.
Зотов взял прибор и начал рассматривать.
— Немецкая вещичка?
— Ага. Наши тоже делают, но раз в десять слабее и в пять больше по размерам и по весу. Да и зачем нам корячиться, когда удобнее купить у проклятых капиталистов.
— Тоже верно. Ну так что там насчет Афгана?
— Это один из каналов. Он возник вскоре после начала войны, когда через действующую армию, а также через советские учреждения и организации в Афганистане развернулась весьма активная торговля с душманами, а затем с Пакистаном и Ираном советским оружием, техникой, боеприпасами, продовольствием, медикаментами и другим товаром — кто чем мог. Рассчитывались с нами валютой, бытовой электроникой. В дальнейшем с нашей стороны по этому «южному коридору» стали уходить из страны драгоценные металлы: золото, платина, а также драгоценные и полудрагоценные камни. С той стороны к нам хлынули опий, гашиш и прочие слабые наркотики, в основном в сигаретах. Ты же знаешь, что наркота в нашей Средней Азии производилась всегда, но с 80-го года она пошла из стран «Золотого полумесяца» через Афган в таких количествах и по такой низкой цене, что сбыт ее резко расширился, а доходы наркомафии фантастически возросли. Потребление наркотиков в Союзе увеличилось не только из-за общего ухудшения социальной ситуации, но и, в частности, из-за того, что многие воины-афганцы за время службы пристрастились к наркоте[19]. Понимаешь, старик, в этой взаимовыгодной торговле с душманами и Пакистаном участвуют многие генералы и старшие офицеры из командования 40-й армии, руководство компартий Узбекистана, Таджикистана и отчасти Туркмении, многие советские учреждения в Афгане, Госкомитет по экономическим связям, а также КГБ и МИД.
— Так какого же черта мы ждем, если все знаем? — проворчал Зотов.
— Сейчас 83-й, а не 37-й. Нужны веские доказательства, а большинство из них пока только косвенные. И вот нашей-то группе и предстоит собрать прямые улики и соединить их в единую цепочку, чтобы наконец взяться за них всерьез. Истина, что война выгодна лишь генералам, справедлива не только у проклятых капиталистов. В результате темных игр в Афганистане фактически возник договор между враждующими сторонами «не убивать друг друга насмерть», поскольку бесконечное затягивание войны означает колоссальные доходы как для нашей верхушки, так и для пакистанских генералов и душманских лидеров. То, что такое соглашение есть, подтверждают многие факты. Смотри, что получается. За всю войну мы не провели ни одной крупной операции против баз противника на пакистанской или иранской территории. Ничем не помогли внутренней оппозиции в этих странах, в том числе пуштунским племенам, которые в 81-м начали свою войну против пакистанского правительства и особенно душманских лагерей на территории северо-западной пограничной провинции Пакистана. То же с повстанцам Белуджистана в 80-81-м. Наконец, сейчас, когда идут массовые выступления Движения за восстановление демократии в Пакистане и режим Зия-уль-Хака еле держится, малейшее вмешательство с нашей стороны могло бы переломить ситуацию. В Афганистане же фактически установлено перемирие, которое, безусловно, поможет властям Пакистана решить свои внутренние проблемы.
Валентин налил еще рюмку ликера и, смочив пересохшее горло, продолжил:
— Не оказано никакой помощи Индии, хотя крупные военные поставки ей могли бы привести в 81-м к войне с Пакистаном, что означало бы скорый разгром оппозиции в Афганистане. Кроме того, во многом благодаря позиции советского командования произошло разложение афганской армии и сорвалась ее военная реформа. А ведь радикально настроенная часть афганского офицерства и примыкающие к нему круги в НДПА смогли бы выиграть войну собственными силами вне зависимости от позиции нашей стороны.
Дмитрий внимательно слушал. То, что говорил Валентин, в корне отличалось от того, что ему доводилось слышать прежде на политзанятиях, не говоря уже о средствах массовой информации.
— Одно из направлений политики Андропова, — продолжал Корнеев, — это курс на решительное подавление советской наркомафии, а также вскрытие коррупции в наших учреждениях в Афганистане, быстрое завершение войны путем нескольких мощных ударов по душманам с последующим выводом войск и предоставление чести добить оппозицию самой афганской армии. Именно с расследованием «афганского канала» связаны были визит Андропова в Ташкент в конце прошлого года и последовавшая за ним «скоропостижная смерть» Первого секретаря ЦККП Узбекистана Рашидова, а также отправка этой весной в Узбекистан следственной группы Гдляна — Иванова. Сам понимаешь, что такое развитие событий не может устроить ни нашу партократию, ни пакистанскую верхушку, ни, наконец, внешнеполитические ведомства США, поскольку это лишило бы американцев множества политических, не говоря уже о чисто карьерных, выгод от продолжения войны. Поэтому нам нужно быть чрезвычайно осторожными. Не делать скоропалительных выводов, сотни раз все взвешивать, прежде чем докладывать начальству, ибо при неправильном раскладе сил наш удар может рикошетом вернуться к нам, не задев противника. Понимаешь, о чем я? Зотов кивнул.
— Как я уже сказал, — снова заговорил Валентин, — наше подразделение состоит из нескольких групп, ведущих параллельное расследование по нескольким направлениям, но, как мне кажется, да и не только мне, наши пути в скором времени пересекутся, сходясь на одних и тех же людях в верхних эшелонах власти. Ими могут оказаться кто угодно, даже те, кому ты раньше полностью доверял. Из этого, конечно, не следует, что мы должны подозревать всех и вся, но осторожность должна стать нормой. Извини, что я тебе тут все разжевываю, как ребенку, но это приказ Орлова.
— Ничего-ничего, — улыбнулся Дмитрий, — это полезно.
Он разлил по рюмкам остатки ликера и протянул одну Корнееву:
— Как Катюша?
— Нормально. Она у меня отличная бабенка. Я иногда спрашиваю себя: за какие такие заслуги Господь сделал мне удивительный подарок?
— И что отвечаешь?
— Что я, наверное, сам хороший.
Они рассмеялись.
— И вот еще что. — Валентин полез в дипломат. — Это удостоверение на твою фамилию, подписанное лично Андроповым и дающее тебе чрезвычайные права и широкие полномочия. Практически оно дает тебе право распоряжаться всеми, кроме твоих непосредственных начальников. Но пользоваться ты им должен в крайнем случае. Если станешь тыкать на каждом углу, то моментально засветишься и выйдешь из игры. Не исключено, что уже мертвым.
— Все ясно.
— Ну, тогда вперед!..
4
В небольшом холле тихо играла музыка. На столе стояли выпивка и обильная закуска. Две обнаженные девицы сидели на тахте, о чем-то переговаривались и посмеивались, глядя на дверь в сауну. Когда она с шумом раскрылась, девицы как по команде вспорхнули с тахты, уступив место вывалившемуся в холл потному, довольному, в меру упитанному и лысоватому мужчине.
Александр Федорович Подвольный за сорок пять лет прошел трудную дорогу от рядового райкомовского аппаратчика до члена ЦК. Еще в молодости он выбрал единственно правильный для себя путь к светлому будущему — вперед и без остановок, но не по прямой, а с черного хода и только вверх. «Светлый путь» не подвел. Покоряя одну вершину, Александр Федорович уже намечал следующую, лелея надежду в скором времени добраться и до «Пика коммунизма». Плох тот член партии, который не мечтает стать главным членом.
Появился прислужник:
— Александр Федорович, к вам женщина. Она отказалась назваться.
— Надеюсь, мою жену ты знаешь? — усмехнулся Подвольный.
— Так точно. Это не она.
Хозяин недовольно поморщился и приказал девицам исчезнуть в сауне. Когда же впустили незваную гостью, лицо его побледнело, и в глазах отразился испуг.
— Как ты здесь оказалась? — растерянно спросил он, накидывая на себя простыню. — «Хвоста» нет?
— Нервным ты стал в последнее время. У выхода мои люди.
— Те, что ушли вместе с тобой?
Женщина кивнула. Подвольный натянуто улыбнулся:
— Их необходимо уничтожить и передать следственной группе Быкова. Это слишком серьезное ЧП, чтобы его можно было замять.
— Я это поняла, как только нас засекли. Надеюсь, вы найдете, кого подставить вместо меня?
— Грешно разбрасываться верными людьми, но это проблема генерала. Я всегда был и буду на твоей стороне.
Неожиданно дверь в сауну открылась, и одуревшие от жары девицы вывалились в холл. Подвольный, только сейчас вспомнив о них, махнул им рукой, и они уползли, оставив хозяина наедине с незнакомкой.
— А ты неплохо выглядишь, — пробубнил Александр Федорович, разливая по рюмкам коньяк. — Из красно-фиолетовой мымры ты, Вера Александровна, превратилась в соблазнительную блондинку.
Куданова улыбнулась:
— Ты тоже без меня неплохо развлекаешься.
Подвальный пожал плечами:
— Это так — чтобы кровь не застаивалась.
Куданова притянула его к себе:
— Ну а со мной не хочешь развлечься?
— Только об этом и мечтаю…
…Вера Александровна встала с тахты и осушила рюмку коньяка.
— Рассказывай, что в столице нового, — потребовала она, подсаживаясь поближе к Подвольному.
— Если все рассказывать — ночи не хватит.
— Не отмазывайся, Шурик. Как дела у брата?
— Нормально. Во всяком случае, после твоих фокусов осложнений нет. Вы удачно все списали на этого… Профессора.
— Черкова.
— Ага.
Куданова криво усмехнулась:
— А как дела у моего друга Зотова?
— С Зоны убрали. Сейчас он в отпуске, а там, судя по слухам, отправится к чукчам в местное управление.
Вера Александровна расхохоталась, истерично мотая головой. Подвольный с тенью неприязни посмотрел на нее и, встав с тахты, начал уплетать шпроты. Он боялся ее и всеми силами пытался скрыть свой страх.
— Что мне делать дальше? — спросила Куданова, успокоившись.
— В Москве тебе оставаться нельзя. Поедешь в Крым. Там доделаешь то, что не успела в Зоне. Нам нужны люди в самое ближайшее время. Крымская лаборатория открылась на нашей секретной базе всего месяц назад, так что работы у тебя будет хоть отбавляй. Но до сентября надо успеть наладить конвейер. Этих двоих оставишь Быкову и не забудь про коды.
— Оставлю, — сказала Вера Александровна и, вздохнув, добавила: — Когда все это кончится?
— Скоро, очень скоро, но для этого нужно еще поработать.
Александр Федорович Подвольный за сорок пять лет прошел трудную дорогу от рядового райкомовского аппаратчика до члена ЦК. Еще в молодости он выбрал единственно правильный для себя путь к светлому будущему — вперед и без остановок, но не по прямой, а с черного хода и только вверх. «Светлый путь» не подвел. Покоряя одну вершину, Александр Федорович уже намечал следующую, лелея надежду в скором времени добраться и до «Пика коммунизма». Плох тот член партии, который не мечтает стать главным членом.
Появился прислужник:
— Александр Федорович, к вам женщина. Она отказалась назваться.
— Надеюсь, мою жену ты знаешь? — усмехнулся Подвольный.
— Так точно. Это не она.
Хозяин недовольно поморщился и приказал девицам исчезнуть в сауне. Когда же впустили незваную гостью, лицо его побледнело, и в глазах отразился испуг.
— Как ты здесь оказалась? — растерянно спросил он, накидывая на себя простыню. — «Хвоста» нет?
— Нервным ты стал в последнее время. У выхода мои люди.
— Те, что ушли вместе с тобой?
Женщина кивнула. Подвольный натянуто улыбнулся:
— Их необходимо уничтожить и передать следственной группе Быкова. Это слишком серьезное ЧП, чтобы его можно было замять.
— Я это поняла, как только нас засекли. Надеюсь, вы найдете, кого подставить вместо меня?
— Грешно разбрасываться верными людьми, но это проблема генерала. Я всегда был и буду на твоей стороне.
Неожиданно дверь в сауну открылась, и одуревшие от жары девицы вывалились в холл. Подвольный, только сейчас вспомнив о них, махнул им рукой, и они уползли, оставив хозяина наедине с незнакомкой.
— А ты неплохо выглядишь, — пробубнил Александр Федорович, разливая по рюмкам коньяк. — Из красно-фиолетовой мымры ты, Вера Александровна, превратилась в соблазнительную блондинку.
Куданова улыбнулась:
— Ты тоже без меня неплохо развлекаешься.
Подвальный пожал плечами:
— Это так — чтобы кровь не застаивалась.
Куданова притянула его к себе:
— Ну а со мной не хочешь развлечься?
— Только об этом и мечтаю…
…Вера Александровна встала с тахты и осушила рюмку коньяка.
— Рассказывай, что в столице нового, — потребовала она, подсаживаясь поближе к Подвольному.
— Если все рассказывать — ночи не хватит.
— Не отмазывайся, Шурик. Как дела у брата?
— Нормально. Во всяком случае, после твоих фокусов осложнений нет. Вы удачно все списали на этого… Профессора.
— Черкова.
— Ага.
Куданова криво усмехнулась:
— А как дела у моего друга Зотова?
— С Зоны убрали. Сейчас он в отпуске, а там, судя по слухам, отправится к чукчам в местное управление.
Вера Александровна расхохоталась, истерично мотая головой. Подвольный с тенью неприязни посмотрел на нее и, встав с тахты, начал уплетать шпроты. Он боялся ее и всеми силами пытался скрыть свой страх.
— Что мне делать дальше? — спросила Куданова, успокоившись.
— В Москве тебе оставаться нельзя. Поедешь в Крым. Там доделаешь то, что не успела в Зоне. Нам нужны люди в самое ближайшее время. Крымская лаборатория открылась на нашей секретной базе всего месяц назад, так что работы у тебя будет хоть отбавляй. Но до сентября надо успеть наладить конвейер. Этих двоих оставишь Быкову и не забудь про коды.
— Оставлю, — сказала Вера Александровна и, вздохнув, добавила: — Когда все это кончится?
— Скоро, очень скоро, но для этого нужно еще поработать.
5
Давно Зотов не ел таких вкусных домашних пирогов. Катя умела их готовить просто великолепно, как, пожалуй, и все, за что бралась, вкладывая в свое творчество женское очарование, заботу и ласку. Дмитрий разомлел, находясь в атмосфере любви и взаимопонимания дружной семьи Корнеевых, и даже позавидовал другу. Он подумал о Лене: увидит ли он ее когда-нибудь?
После ужина Дмитрий и Валентин прошли в кабинет. Корнеев коллекционировал старинное холодное оружие и не мог удержаться, чтобы не похвастаться перед другом пополнением. После того как Зотов с видом знатока по достоинству оценил два кинжала, саблю и меч, которые он еще не видел, его внимание привлекла лежавшая на столе папка. Валентин перехватил взгляд друга и пояснил:
— Соседа моего стукнули. Следователь знакомым оказался и принес почитать заключение, перед тем как закрыть дело.
— Нашли убийцу?
— Да его и не искали. Прочти, если хочешь.
Дмитрий взял папку и уселся в кресло. Дело и равда оказалось простым. Каширин, сосед Корнеева, как обычно, ехал утром на работу в своем «Москвиче», и его сбил МАЗ, перевозивший минеральную воду из Ессентуков в Москву. Заключение ГАИ было однозначным: отказ тормозов, машину вынесло на перекресток, и многотонный рефрижератор раздавил «Москвич» Каширина. Шофер МАЗа, некий Сабиров, также скончался на месте происшествия, но от сердечного приступа — не выдержали нервы.
— Действительно банально, — согласился Зотов, кладя папку на место. — И печально. Лишний раз убеждаешься, что от случайностей никто не застрахован.
— Ты веришь в случайность?
Дмитрий поморщился и внимательно посмотрел на друга. Он вспомнил о недавней «головной боли» он понял, что Валентин неспроста начал этот разговор. И папочка на самом видном месте оказалась не случайно.
— Я тебя слушаю, — ответил Зотов.
Валентин некоторое время молчал, видимо, еще раз прокручивая вопросы и возможные ответы, а затем начал медленно излагать свое заключение:
— Шорин, это следователь РУВД по делу моего соседа, сказал мне, по дружбе, что начальство прямо намекнуло ему, что дело нужно закончить побыстрее и не раздувать его.
— Знакомо, — усмехнулся Дмитрий.
— Тем более. Ну а меня подобные дела вообще всегда настораживают. И я решил кое-что выяснить по своим каналам. Оказывается, Сабиров год назад вышел из мест заключения. Само по себе это ничего не значит, если б не одно обстоятельство. Он сидел пять лет в колонии строгого режима, но последний год пробыл в некоем отряде 545-С. Все мои попытки узнать, что это за отряд, закончились неудачей. Я натолкнулся на сверхсекретность, доступ к информации имеет крайне ограниченный круг людей из старших офицеров.
— А что говорит Орлов?
— Чтобы я не лез не в свое дело.
Зотов снисходительно ухмыльнулся, понимающе покачав головой:
— Пожалуй, я кое-чем смогу тебе помочь, но это между нами.
— Обижаешь. — Валентин встал и тщательно закрыл дверь в комнату. — Подслушивающих устройств здесь тоже нет.
Дмитрий продолжил:
— Короче, в 545-ю входят специально отобранные и подготовленные головорезы, прошедшие психотропную обработку и запрограммированные на «особые» задания. Твой Сабиров оказался одним из них, что, кстати, и объясняет его «сердечный приступ». Он самоликвидировался, добросовестно выполнив задание.
Корнеев задумчиво кивал, уставившись в одну точку. Потом спросил:
— Как ты думаешь, он был один?
Зотов пожал плечами:
— Обычно это одиночки, но не исключено, что егоь подстраховывали или наводили по времени. Ведь в деле сказано, что рефрижератор не петлял по городу и не шел за «Москвичом», а это значит, что за Кашириным ехал наводчик, связанный по рации с МАЗом. Неплохо бы снова допросить свидетелей.
Валентин одобрительно поцокал языком, а потом сказал:
— Меня насторожили не только торопливость следствия и странная лагерная команда, но и еще кое-что. Ты только не смейся и постарайся меня понять.
Он сделал паузу, а Зотов успокаивающе кивнул.
— Дело в том, — продолжал Валентин, — что за месяц до убийства Каширин заглянул ко мне и рассказал пространные вещи, которым я тогда не придал особого значения. У него была собака — натасканная овчарка, просто умница. Жену Наташку пес любил не меньше, чем хозяина. Вплоть до июня. В мае же Наташа съездила под Ялту в санаторий. Так вот, после ее возвращения собака словно взбесилась. Она стала рычать на хозяйку, не подпускать ее близко к Каширину, в общем, сам понимаешь… Семейная жизнь пошла наперекосяк. Славка даже версию выдвинул, что жена изменила ему на юге, а собаки очень хорошо чувствуют измену, и теперь верный пес мстит за него. По его просьбе я навел справки в санатории, но Наташа оказалась верной женой, хоть за ней и ухлестывали местные кавалеры. Усыпить овчарку у Каширина рука не поднималась, но в начале июня пес исчез. Жена ни при чем — я проверял. Ну а через две недели — этот «несчастный случай». Теперь с некоторой долей уверенности можно сказать, что его убили, я имею в виду хозяина. Но вот зачем? Он простой инженер, никакой секретной информацией не располагал. Может быть, случайно о чем-то узнал? Есть тут у меня кое-какие мысли, но пока слишком все туманно.
— Поделись. Может, вдвоем что-нибудь придумаем. — Дмитрий вспомнил свои сомнения и терзания месяц назад и понял, как необходимы сейчас его другу помощь и моральная поддержка.
Корнеев улыбнулся:
— Не сомневаюсь. В общем, ничего определенного сказать не могу, но чувствую всем своим нутром, что дело тут не в Славке, а в его жене. И смотри, что получается. Наташка — неплохая баба, и я всегда к ней очень хорошо относился. Разумом я понимаю, что она не способна на плохое, но вот что-то подсказывает, что здесь нечисто, что ее втянули в какие-то грязные игры и она сама об этом не догадывается. А тут еще покушение на Андропова…
Зотов удивленно уставился на друга, не понимая, какая тут может быть связь и о каком покушении тот говорит. Валентин пояснил:
— На последнем совещании Орлов дал понять, что до Комитета дошли слухи о готовящемся заговоре против Андропова. Может быть, это лишний повод для репрессий, но, с другой стороны, у генсека действительно очень много врагов из числа сильных мира сего. Наташа же работает в Кремле на телефонной станции. Соображаешь?
— Ты мне сейчас напоминаешь меня самого месяц назад, — улыбнулся Дмитрий. — Она отдыхала в комитетском санатории или в санатории ЦК?
— Ни то, ни другое — в санатории Министерства обороны. Она особо ничем не страдала, и путевка была общеоздоровительной.
— Понятно. Могу подкинуть версию. Например, в санатории Каширину запрограммировали. Это, хотя и косвенно, подтверждает поведение овчарки. Мы в свое время проводили опыты и выяснили, что некоторые животные, в том числе и собаки, в восьмидесяти процентах случаев очень хорошо чувствуют зомби и относятся к ним либо враждебно, либо настороженно и с опаской. Вполне естественно, что после Ялты за Кашириной установили наблюдение, ну а когда твои люди начали рыться в санатории, то опасной стала не только собака, почуявшая неладное, но и ее хозяин. Проверяя верность жены, Каширин, скорее всего, подписал себе смертный приговор, и ты, как ни печально, приложил к этому руку. Но ты не виноват.
Валентин какое-то время молча переваривал информацию, затем произнес:
— Ты должен был ехать в Среднюю Азию, но теперь полетишь в Ялту. Азия никуда не денется.
— Ты хочешь, чтобы я перевернул весь санаторий Минобороны в поисках спецаппаратуры для кодирования зомби?
— Попал в самую точку.
— Но учти, для некоторых видов кодирования аппаратура вообще не нужна: достаточно наркотика и гипнотизера.
— А это мы узнаем у Наташи, если, конечно, из ее памяти не стерли сам процесс.
— Это невозможно. По данным современной психологии, из человеческой памяти вообще ничего не стирается. То, что человек забывает, просто уходит в подсознание и хранится до самой смерти. «Стереть» можно только хирургической операцией типа лоботомии, но тогда радикально меняется психика. Кроме того, Наташа может и не знать сам процесс кодирования, а вот программу из нее извлечь можно. Что же касается используемой аппаратуры, то достаточно просмотреть ее медицинскую карту. Тогда будет примерно ясно, где и как нужно искать. Если, конечно, медкарту не подменили.
— Да-а, — протянул Корнеев. — Завтра же напишу рапорт генералу. Думаю, он разрешит нам инкогнито продолжить дело Каширина после его официального закрытия и провести тайное зондирование Наташи. Есть у меня один знакомый психотерапевт, или, как сейчас модно, гипнотизер-экстрасенс.
— Твой экстрасенс нам поможет только в том случае, если Каширину кодировали обычным способом. Если же применили метод профессора Мизина, то без Зоны не обойтись.
— Крутой профессор?
— В общем, да. Между прочим, перед моим отъездом он дал мне адрес одного московского медиума — некоего Аристарха Ивановича Суздальского. Слышал о таком?
Валентин покачал головой:
— Имя и фамилия запоминающиеся, но в таком сочетании я их слышу впервые. Адрес в центре?
— Да, но Мизин предупредил, что Суздальский чрезвычайно скрытен и принимает исключительно по рекомендациям.
— Не удивительно. Надеюсь, у тебя есть рекомендательное письмо?
— Устный пароль, — улыбнулся Дмитрий.
— И что ты хочешь узнать у него?
— Где Куданова.
— А-а, — протянул Корнеев. — Я читал твой рапорт. В общем, то, что она жива, — вопрос спорный, но я верю в твою интуицию.
После ужина Дмитрий и Валентин прошли в кабинет. Корнеев коллекционировал старинное холодное оружие и не мог удержаться, чтобы не похвастаться перед другом пополнением. После того как Зотов с видом знатока по достоинству оценил два кинжала, саблю и меч, которые он еще не видел, его внимание привлекла лежавшая на столе папка. Валентин перехватил взгляд друга и пояснил:
— Соседа моего стукнули. Следователь знакомым оказался и принес почитать заключение, перед тем как закрыть дело.
— Нашли убийцу?
— Да его и не искали. Прочти, если хочешь.
Дмитрий взял папку и уселся в кресло. Дело и равда оказалось простым. Каширин, сосед Корнеева, как обычно, ехал утром на работу в своем «Москвиче», и его сбил МАЗ, перевозивший минеральную воду из Ессентуков в Москву. Заключение ГАИ было однозначным: отказ тормозов, машину вынесло на перекресток, и многотонный рефрижератор раздавил «Москвич» Каширина. Шофер МАЗа, некий Сабиров, также скончался на месте происшествия, но от сердечного приступа — не выдержали нервы.
— Действительно банально, — согласился Зотов, кладя папку на место. — И печально. Лишний раз убеждаешься, что от случайностей никто не застрахован.
— Ты веришь в случайность?
Дмитрий поморщился и внимательно посмотрел на друга. Он вспомнил о недавней «головной боли» он понял, что Валентин неспроста начал этот разговор. И папочка на самом видном месте оказалась не случайно.
— Я тебя слушаю, — ответил Зотов.
Валентин некоторое время молчал, видимо, еще раз прокручивая вопросы и возможные ответы, а затем начал медленно излагать свое заключение:
— Шорин, это следователь РУВД по делу моего соседа, сказал мне, по дружбе, что начальство прямо намекнуло ему, что дело нужно закончить побыстрее и не раздувать его.
— Знакомо, — усмехнулся Дмитрий.
— Тем более. Ну а меня подобные дела вообще всегда настораживают. И я решил кое-что выяснить по своим каналам. Оказывается, Сабиров год назад вышел из мест заключения. Само по себе это ничего не значит, если б не одно обстоятельство. Он сидел пять лет в колонии строгого режима, но последний год пробыл в некоем отряде 545-С. Все мои попытки узнать, что это за отряд, закончились неудачей. Я натолкнулся на сверхсекретность, доступ к информации имеет крайне ограниченный круг людей из старших офицеров.
— А что говорит Орлов?
— Чтобы я не лез не в свое дело.
Зотов снисходительно ухмыльнулся, понимающе покачав головой:
— Пожалуй, я кое-чем смогу тебе помочь, но это между нами.
— Обижаешь. — Валентин встал и тщательно закрыл дверь в комнату. — Подслушивающих устройств здесь тоже нет.
Дмитрий продолжил:
— Короче, в 545-ю входят специально отобранные и подготовленные головорезы, прошедшие психотропную обработку и запрограммированные на «особые» задания. Твой Сабиров оказался одним из них, что, кстати, и объясняет его «сердечный приступ». Он самоликвидировался, добросовестно выполнив задание.
Корнеев задумчиво кивал, уставившись в одну точку. Потом спросил:
— Как ты думаешь, он был один?
Зотов пожал плечами:
— Обычно это одиночки, но не исключено, что егоь подстраховывали или наводили по времени. Ведь в деле сказано, что рефрижератор не петлял по городу и не шел за «Москвичом», а это значит, что за Кашириным ехал наводчик, связанный по рации с МАЗом. Неплохо бы снова допросить свидетелей.
Валентин одобрительно поцокал языком, а потом сказал:
— Меня насторожили не только торопливость следствия и странная лагерная команда, но и еще кое-что. Ты только не смейся и постарайся меня понять.
Он сделал паузу, а Зотов успокаивающе кивнул.
— Дело в том, — продолжал Валентин, — что за месяц до убийства Каширин заглянул ко мне и рассказал пространные вещи, которым я тогда не придал особого значения. У него была собака — натасканная овчарка, просто умница. Жену Наташку пес любил не меньше, чем хозяина. Вплоть до июня. В мае же Наташа съездила под Ялту в санаторий. Так вот, после ее возвращения собака словно взбесилась. Она стала рычать на хозяйку, не подпускать ее близко к Каширину, в общем, сам понимаешь… Семейная жизнь пошла наперекосяк. Славка даже версию выдвинул, что жена изменила ему на юге, а собаки очень хорошо чувствуют измену, и теперь верный пес мстит за него. По его просьбе я навел справки в санатории, но Наташа оказалась верной женой, хоть за ней и ухлестывали местные кавалеры. Усыпить овчарку у Каширина рука не поднималась, но в начале июня пес исчез. Жена ни при чем — я проверял. Ну а через две недели — этот «несчастный случай». Теперь с некоторой долей уверенности можно сказать, что его убили, я имею в виду хозяина. Но вот зачем? Он простой инженер, никакой секретной информацией не располагал. Может быть, случайно о чем-то узнал? Есть тут у меня кое-какие мысли, но пока слишком все туманно.
— Поделись. Может, вдвоем что-нибудь придумаем. — Дмитрий вспомнил свои сомнения и терзания месяц назад и понял, как необходимы сейчас его другу помощь и моральная поддержка.
Корнеев улыбнулся:
— Не сомневаюсь. В общем, ничего определенного сказать не могу, но чувствую всем своим нутром, что дело тут не в Славке, а в его жене. И смотри, что получается. Наташка — неплохая баба, и я всегда к ней очень хорошо относился. Разумом я понимаю, что она не способна на плохое, но вот что-то подсказывает, что здесь нечисто, что ее втянули в какие-то грязные игры и она сама об этом не догадывается. А тут еще покушение на Андропова…
Зотов удивленно уставился на друга, не понимая, какая тут может быть связь и о каком покушении тот говорит. Валентин пояснил:
— На последнем совещании Орлов дал понять, что до Комитета дошли слухи о готовящемся заговоре против Андропова. Может быть, это лишний повод для репрессий, но, с другой стороны, у генсека действительно очень много врагов из числа сильных мира сего. Наташа же работает в Кремле на телефонной станции. Соображаешь?
— Ты мне сейчас напоминаешь меня самого месяц назад, — улыбнулся Дмитрий. — Она отдыхала в комитетском санатории или в санатории ЦК?
— Ни то, ни другое — в санатории Министерства обороны. Она особо ничем не страдала, и путевка была общеоздоровительной.
— Понятно. Могу подкинуть версию. Например, в санатории Каширину запрограммировали. Это, хотя и косвенно, подтверждает поведение овчарки. Мы в свое время проводили опыты и выяснили, что некоторые животные, в том числе и собаки, в восьмидесяти процентах случаев очень хорошо чувствуют зомби и относятся к ним либо враждебно, либо настороженно и с опаской. Вполне естественно, что после Ялты за Кашириной установили наблюдение, ну а когда твои люди начали рыться в санатории, то опасной стала не только собака, почуявшая неладное, но и ее хозяин. Проверяя верность жены, Каширин, скорее всего, подписал себе смертный приговор, и ты, как ни печально, приложил к этому руку. Но ты не виноват.
Валентин какое-то время молча переваривал информацию, затем произнес:
— Ты должен был ехать в Среднюю Азию, но теперь полетишь в Ялту. Азия никуда не денется.
— Ты хочешь, чтобы я перевернул весь санаторий Минобороны в поисках спецаппаратуры для кодирования зомби?
— Попал в самую точку.
— Но учти, для некоторых видов кодирования аппаратура вообще не нужна: достаточно наркотика и гипнотизера.
— А это мы узнаем у Наташи, если, конечно, из ее памяти не стерли сам процесс.
— Это невозможно. По данным современной психологии, из человеческой памяти вообще ничего не стирается. То, что человек забывает, просто уходит в подсознание и хранится до самой смерти. «Стереть» можно только хирургической операцией типа лоботомии, но тогда радикально меняется психика. Кроме того, Наташа может и не знать сам процесс кодирования, а вот программу из нее извлечь можно. Что же касается используемой аппаратуры, то достаточно просмотреть ее медицинскую карту. Тогда будет примерно ясно, где и как нужно искать. Если, конечно, медкарту не подменили.
— Да-а, — протянул Корнеев. — Завтра же напишу рапорт генералу. Думаю, он разрешит нам инкогнито продолжить дело Каширина после его официального закрытия и провести тайное зондирование Наташи. Есть у меня один знакомый психотерапевт, или, как сейчас модно, гипнотизер-экстрасенс.
— Твой экстрасенс нам поможет только в том случае, если Каширину кодировали обычным способом. Если же применили метод профессора Мизина, то без Зоны не обойтись.
— Крутой профессор?
— В общем, да. Между прочим, перед моим отъездом он дал мне адрес одного московского медиума — некоего Аристарха Ивановича Суздальского. Слышал о таком?
Валентин покачал головой:
— Имя и фамилия запоминающиеся, но в таком сочетании я их слышу впервые. Адрес в центре?
— Да, но Мизин предупредил, что Суздальский чрезвычайно скрытен и принимает исключительно по рекомендациям.
— Не удивительно. Надеюсь, у тебя есть рекомендательное письмо?
— Устный пароль, — улыбнулся Дмитрий.
— И что ты хочешь узнать у него?
— Где Куданова.
— А-а, — протянул Корнеев. — Я читал твой рапорт. В общем, то, что она жива, — вопрос спорный, но я верю в твою интуицию.