- Нутром почуял, дело керосиновое... - Пятенков умолк, отдышался и заговорил снова: - Думаю, надо быстрей скрестись до больницы, пока окончательно дуба не дал. Чуток прошелся - совсем ноги отказали, в кювет повело - завалился. Маленочек в пионерском галстуке подсунулся, лопочет: "Помочь вам, дедушка, подняться?" - "Беги, - говорю, - внучек, к докторам. Скажи, что железнодорожный пенсионер Максим Маркович Пятенков загибается, неизвестную отраву по нечаянности заглотнул". Только, значит, малой помчался - у меня мозги отключились...
- Где та бутылка, из которой пили? - спросил Бирюков.
- Да в рюкзаке должна быть, а где рюкзак - не знаю. Когда медицинская помощь подкатила, я уже в беспамятстве находился.
- Симптомы типичны для отравления гранозаном, - шепнул Бирюкову Медников.
- Где его рюкзак может оказаться? - спросил Антон.
- Сейчас узнаю.
Медников вышел из палаты. Вскоре он вернулся со стареньким рюкзаком. Распутав узел завязки, Бирюков заглянул в мешок. Среди прочих стандартных бутылок выделялась темная бутылка из-под "Плиски" с жирным фиолетовым прямоугольником ресторанного штампа на этикетке. Бирюков осторожно взял бутылку за горлышко и показал ее Пятенкову:
- Эта?..
- Эта, будь она проклята.
Антон отвернул пробку и почувствовал острый неприятный запах. Медников, принюхавшись, сказал:
- Гранозан.
Бирюков сразу завернул пробку, обратился к Пятенкову:
- Как же, Максим Маркович, вы так неосторожно выпили?
Старик всхлипнул:
- Да вот считай из-за своей наблюдательности опростоволосился... Аккурат из такой бутылешки меня угощал в пятницу Сан Силич Головчанский у себя на даче. Приятный коньячок-то был, приглянулся мне. Потому на дармовщинку и позарился...
- Место, где нашли бутылку, помните?
- Помню, я человек наблюдательный... Значит, как от дачи Тумановых на дорогу к райцентру выйдешь, метров через сто, может, поболее... шиповник растет. За тем шиповником и валялась эта поганка... Там еще фарфоровая чашка разбитая валяется...
Через полчаса на проселочной дороге недалеко от кооператива "Иня" остановилась желтая машина милиции. Из нее вышли двое понятых, Антон Бирюков, следователь Лимакин и эксперт-криминалист Семенов. День уже клонился к концу. Над дачными домиками и тихой рекой, подковой огибающей кооперативный участок, синело безоблачное небо. От березок тянулись по траве длинные вечерние тени. Легкий ветерок печально лопотал в начинающих увядать листьях.
Шиповник оказалось найти не так уж сложно. От дачи Туманова до него было около двухсот метров, а от дороги - не больше пяти шагов. Под кустом Антон увидел осколки фарфоровой чайной чашки. Эксперт-криминалист щелкнул фотоаппаратом и стал собирать кусочки фарфора в полиэтиленовый пакет. Пока он выискивал мельчайшие осколочки, Бирюков с Лимакиным внимательно осмотрели куст со всех сторон. В траве белел смятый в комочек небольшой листок подмокшей бумаги. Антон поднял его и осторожно развернул. Это оказался заверенный печатью рецепт на получение в аптеке таблеток реланиума, выписанный на имя Головчанской С. Г. Подошедший к Бирюкову следователь удивленно стал рассматривать находку. Антон подсказал:
- Обратите внимание - выписан в пятницу, то есть в последний день жизни Головчанского.
- Что из этого?
- Софья Георгиевна еще до смерти мужа пользовалась успокаивающими таблетками. Значит, уже тогда у нее шалили нервы.
Следователь задумался:
- Почему рецепт вместо аптеки попал сюда? Не попытка ли навести на ложный след?..
- Все может быть... - Бирюков помолчал. - У меня складывается мнение, будто Пятенков глотнул остатки из той бутылки, из которой отравился Головчанский. Помнишь, ресторанный штамп на этикетке? Если верить Туманову, Александр Васильевич именно в ресторане покупал коньяк...
- Алексанян тоже покупал "Плиску" в ресторане. Нет ли здесь фокуса с подменой бутылок?
- Хачик у Стрункиной выпил купленную бутылку, а вот кто эту сюда бросил - вопрос. Ответим на него - найдем преступника.
- Ты, смотрю, полностью отрицаешь версию Голубева, что Головчанский отравился сам?
- Отрицаю. Кто-то был с Александром Васильевичем на даче Туманова. И этот "кто-то", заметая следы, унес отравленную бутылку с места преступления.
- Разве он дальше унести не мог?
- Думать над этим надо...
- Но рецепт зачем с бутылкой выбрасывать? Неосторожность или умысел? Может, его специально подбросили?
Бирюков показал пальцем на рецептный листок:
- Видишь, подмочен... Ливень был до субботнего утра. После ни дождинки не упало.
- А если Головчанский, допустим, разругался с женой и в пятницу, когда шел с вокзала в кооператив, по злости скомкал рецепт и выбросил?
- Александр Васильевич уезжал в отпуск. Зачем ему было увозить рецепт жены, по которому не получено лекарство? Потом... именно сюда бросили бутылку... Словом, Петя, спираль закручивается...
Следователь досадливо поморщился:
- Будем, Игнатьевич, ее раскручивать. Больше, по-моему, здесь искать нечего. Надо писать протокол с понятыми.
12. Час от часу не легче
Новый день принес новые заботы.
Невропатолог, выписавший Софье Георгиевне рецепт на реланиум, более трех лет лечил Головчанскую и относил ее к той категории пациентов, которые не столько болеют на самом деле, сколько внушают себе всевозможные болячки и при малейшем изменении настроения сломя голову бегут к врачу. Он вспомнил, что Головчанская была у него на приеме в прошлую пятницу, очень хвалила реланиум и попросила выписать ей хотя бы одну упаковку. В понедельник утром она снова пришла и сказала, будто бы потеряла рецепт. Врач позвонил в аптеку. Головчанская действительно не получала там лекарство. Пришлось выписать рецепт заново. При этом врач заметил, что Софья Георгиевна находилась в депрессии, однако о смерти мужа ни словом не обмолвилась, а вот в предыдущие посещения она могла жаловаться по целому часу из-за каждого пустяка.
Когда Антон Бирюков после разговора с невропатологом вернулся в отдел, подполковник Гладышев только-только начал экстренное совещание участковых инспекторов, собранных в оперативном порядке. Загадочная смерть Головчанского и пышно организованные похороны вызвали у жителей райцентра бурные пересуды. Поэтому начальник райотдела решил предупредить участковых, чтобы они тактично пресекали не в меру разбухающие сплетни и в то же время прислушивались, не мелькнет ли где в разговорах ниточка, ведущая к раскрытию преступления.
Извинившись за вынужденное опоздание, Бирюков сел на свое привычное место у стола подполковника. По мере того как инспекторы докладывали обстановку на участках, Антон убеждался в том, что наиболее широко распространился по райцентру слух, будто начальника ПМК Сельстрой отравили Тумановы. В одних разговорах "это сделал Олег из-за ревности", в других "жена Олега, непонятно из-за чего". Такая обывательская "вирсия" логически объяснялась: труп Головчанского был обнаружен на даче Тумановых, отсюда и все шишки посыпались на них. Но Бирюкова очень беспокоил вопрос: не распространяет ли подобный слушок кто-то умышленно? Антон дотошно пытался выяснить у инспекторов, из какого источника вытекают суды-пересуды о Тумановых, но участковые только пожимали плечами. Все, с кем доводилось им беседовать, ссылались на то, что якобы слышали об этом или в магазинных очередях, или в райцентровских клубах перед началом киносеансов.
Гладышев еще раз уточнил инспекторам задачу и закончил совещание. Когда участковые вышли, он невесело сообщил Бирюкову:
- Из управления звонили. Упрекают, что медленно ведем расследование.
- Пусть приедут, подскажут, каким образом ускорить, - с обидой ответил Антон. - С чего это вдруг управление стало упрекать нас в медлительности?
- Софья Георгиевна пожаловалась начальнику Облсельстроя, будто милиция и прокуратура бездельничают. Тот начальник обратился к нашему начальнику, ну и генерал, понятно, взял дело под свой контроль...
- Настораживает меня эта жалоба Софьи Георгиевны. Не она ли трезвонит во все колокола о Тумановых?
- Или у самой, как говорится, рыльце в пушку, или подзуживает ее кто-то, не пойму, - сказал Гладышев. - Следователь перед совещанием забегал. Химическая экспертиза показала, что коньяк в бутылке, найденной Пятенковым, отравлен гранозаном с наполнителем розового цвета, а на склад Райсельхозхимии, насколько выяснил Лимакин, уже более года поступает только серовато-белый порошок гранозана.
- Час от часу не легче, - усмехнулся Антон.
- Да... Поехал Петр сейчас в эту "Химию" выяснять, где розовый гранозан можно обнаружить. Голубев тебе помогает?..
- Поручил ему опросить подростков из кооператива. Может, они что-нибудь видели.
- Сам в ближайшее время чем думаешь заняться?
Бирюков посмотрел на часы:
- Надя Туманова скоро должна подойти. Попробую обстоятельно с ней поговорить.
- С экспертом-криминалистом сегодня не виделся?
- Нет еще.
- Пусто у него. На бутылке, из которой чуть было не отравился Пятенков, кроме отпечатков пальцев старика, ничего нет. На осколках фарфоровой чашки - тоже. Вероятно, ливень их прополоскал. Единственное, что криминалист, проведя серию экспериментов, предполагает: чашка разбита не о землю, а обо что-то твердое, вроде как о деревянный пол. Хотя под столом на даче Тумановых и обнаружены крошки фарфора, но вполне может статься, что эта чашечка никакого отношения к бутылке не имеет. Просто выбросил кто-то осколки...
- Поблизости от того места, где мы их подобрали, ничего "вроде деревянного пола" нет. Битую же посуду, чтобы выбросить, как правило, далеко не уносят, - задумчиво сказал Антон. - Любопытно, Николай Сергеевич, почему Головчанский, выпив отравленный коньяк, скончался, а Пятенков остался жив?" "Скорая помощь" его спасла, что ли?
- Разговаривал я об этом с Медниковым. Борис объяснил. Пятенков глотнул отравленного коньяка значительно меньше, чем Головчанский, и быстро сообразил сунуть пальцы в рот. Если бы старик не вызвал искусственно рвоту, завтра бы его уже, возможно, хоронили. Ну а к тому же Головчанскому неоткуда было вызвать "Скорую"...
Надя Туманова постучала в дверь кабинета начальника уголовного розыска точно в назначенное время. Перешагнув порог, она так оробела, что Бирюкову пришлось больше четверти часа вести разговор на отвлеченную тему, чтобы установить хотя бы мало-мальский контакт, при котором допрашиваемые не пытаются в каждом вопросе ведущего дознание разгадать скрытый подвох. Туманова шла на контакт-неохотно. Отвечала тихим голосом, рассеянно. Симпатичное лицо ее казалось страшно усталым, а пальцы рук безостановочно, словно пересчитывая, скользили вверх-вниз по черным пуговицам на скромном сереньком жакете. Постепенно нервозность Тумановой как будто поутихла, однако, стоило только Антону заикнуться о Головчанском, Надя побледнела и с непонятным для Антона отчаянием выкрикнула:
- Не отравляла я его! Клянусь чем угодно, не отравляла!
- Разве я сказал, что вы отравительница? - спокойно спросил Бирюков. - Давайте выясним: почему Головчанский оказался у вас на даче и с кем он там ночевал?
Туманова растерянно посмотрела на Бирюкова:
- Я не могу сказать... Я не знаю...
- У вас была на даче фарфоровая чайная чашка?
- Кажется, была.
- Почему "кажется"? Была или нет?
- Ну, была.
- Куда она исчезла?
- Не знаю.
- Мы нашли осколки рядом с той бутылкой, из которой отравился Головчанский.
- Не отравляла я его! - опять с отчаянием повторила Туманова и, уткнувшись лицом в ладони, заплакала.
Антон налил в стакан воды, подал Тумановой. Надя судорожно сделала несколько глотков, поставила стакан на стол. Всхлипывая, достала из жакетного кармашка аккуратно сложенный платочек и стала вытирать слезы. Что-то подозрительное почувствовал Бирюков в Надином отчаянии. Вспомнился ее обморок. И сразу возник вопрос: "Не от испуга ли она тогда упала, увидев из окна, как мы с Олегом подъехали к дому?"
- Дело очень серьезное, - заговорил Антон. - Списать его в архив нам никто не позволит. Это значит, что так или иначе тайное станет явным. Поэтому, Надя, не скрывайте ничего и не пытайтесь лгать. Это бесполезно. Мы имеем привычку проверять показания, уточнять, анализировать...
Туманова взглянула на Антона и сразу опустила глаза. Чуть помолчав, еле слышно спросила:
- В чем меня обвиняете?
- Обвинять рано, вначале надо разобраться.
- В чем?
- Например, чего вы так сильно испугались, когда в субботу мы с Олегом подъехали к вашему дому?
- Я, по-моему, тогда уже говорила, что упала с табуретки...
- И от падения случился обморок?
- Да.
- Понятно. Но вот в тот раз вы говорили, что потеряли ключ и оставили дачу открытой. После якобы ключ нашелся. Это действительно так?
- Действительно... Карман у плаща прохудился.
- Почему, отправляясь в пятницу на дачу, вы надели плащ? День был прекрасный, теплый... Дождь только в субботу ночью начался, а вы уже с пятницы плащ надели.
Туманова скомкала в руках платочек, рассеянным взглядом уставилась в окно и неуверенно проговорила:
- Я беременна. Меня и в теплую погоду часто морозит.
- Понятно. Но карман плаща на самом деле прохудился?
- Если ключ за подкладку упал, конечно.
- А если мы сейчас это проверим?..
- Зачем?
- Я ведь вам уже сказал, что мы имеем привычку проверять показания.
- Не надо - я не в плаще была на даче, - еле слышно выдавила из себя Туманова и еще тише добавила: - Я не виновата, честное слово, не виновата...
"Неужели на нее так сильно подействовали провокационные звонки?" подумал Антон и тут же спросил:
- Кто вас пугает по телефону?
- Головчанская... Софья Георгиевна...
- Что она говорит?
- Что я отравила ее мужа... Мне лучше повеситься... - Туманова опять уткнулась лицом в ладони и затряслась, словно в лихорадке. Бирюков снова предложил Наде стакан с водой, но она оттолкнула его руку. Вода плеснулась на пол. Вроде испугавшись внезапной резкости, Надя вдруг уставилась на Антона отрешенным взглядом и как будто сама себя спросила: - Разве может женщина отравить отца своего ребенка?..
- Что? - машинально вырвалось у Бирюкова.
- Я от Александра Васильевича беременна. - Лицо Тумановой стало пунцовым. Надя до побеления пальцев сжала платочек и, глядя на Антона умоляющими глазами, заторопилась: - Ради всего святого, помогите мне! Умоляю, помогите!..
"Помешалась она, что ли?" - с внезапной тревогой подумал Антон, но вслух проговорил:
- Не отчаивайтесь, Надя... Давайте разберемся спокойно...
- Вы не поверите мне! А потом, боже мой!.. Будет суд... Такое позорище!.. Клянусь, я виновата в одном: хотела иметь не детдомовского, а своего собственного ребенка. Поймите, своего!.. Это необъяснимо... Нет, вам ни за что меня не понять!..
- Надя, успокойтесь, - перебил Бирюков. - Расскажите все по порядку и подробно. Уверяю, что пойму вас.
Туманова закрутила головой:
- Нет, нет!.. Я натворила такое, что вы или просмеете мои оправдания, или немедленно арестуете.
- Арест не шутка. Попробуем без него обойтись. Не паникуйте, рассказывайте только правду.
Туманова вытерла платочком покрасневшие глаза.
- Я всю правду вам расскажу...
Все началось с того, что в последний год Олег настойчиво стал уговаривать Надю усыновить чужого ребенка. Они с Олегом даже съездили в новосибирский Дом малютки, но там, к несчастью, был карантин. О пот ездке узнал Александр Васильевич Головчанский и однажды, вроде в шутку, посоветовал Наде "обойтись без усыновления", мол, не все мужчины одинаковы. Надя искренне обиделась, однако Головчанский месяц спустя уже без всяких шуток настойчиво стал уговаривать ее "отдохнуть вдвоем на природе хотя бы один вечерок". И тут Наде стукнула в голову шальная мысль: "А что, если?.. Вдруг на самом деле появится ребеночек, да не какой-нибудь там детдомовский от неизвестных, сомнительных родителей, а своя собственная кровиночка. Конечно, Олегу ребенок все равно будет неродным, но ведь Олег-то никогда в жизни об этом не узнает".
Головчанский сам вел машину. Они уехали от райцентра чуть ли не в Кемеровскую область. Остановились над обрывистым берегом Ини, в густой березовой роще...
Через полтора месяца Туманова почувствовала, что забеременела, и с радостью объявила об этом мужу. Тот сильно удивился, перестал с Надей разговаривать и целую неделю ходил злым. Надя испугалась, что Олег пронюхал о Головчанском. Но через неделю все наладилось. Олег попросил у Нади прощения за то, что так долго "трепал нервы". При этом ласково сказал: "Умница ты, Надюша. Вот и усыновлять не надо, свой теперь будет".
- Почему же Олег целую неделю ходил злым? - поинтересовался Бирюков, когда Туманова, вытирая вновь навернувшиеся слезы, умолкла.
- Не знаю, - всхлипнула Надя. - Наверное, вначале не поверил мне и обиделся. Олег вообще-то обидчивый, когда чувствует ложь.
- Последний раз давно виделись с Головчанским?
- Он на моих глазах умер...
Бирюкову стоило больших усилий, чтобы очень спокойно сказать:
- Вот теперь, Надя, если хотите, чтобы я вам помог, не утаивайте ни малейшей мелочи.
- Я и так не утаиваю...
В пятницу, когда Олег уехал на открытие охоты, Туманова пошла на дачу - надо было убрать кое-что из овощей. Сначала занялась помидорами. Потом выдернула из грядки лук, увязала его для хранения на зиму в вязанку. Пока занималась этой работой да переносила овощи в погреб, заметно стемнело.
Предстоящая суббота была свободной от дежурства, и Надя осталась ночевать на даче, чтобы завтра с утра пораньше заняться засолкой помидоров. Поужинав на скорую руку, она уже собралась лечь спать, но тут внезапно заявился Головчанский. Был он какой-то нервный, выставил на стол немного початую бутылку коньяка и предложил обмыть отпуск. Туманова пить отказалась, стала выпроваживать Александра Васильевича. Головчанский вначале отшучивался, но, когда понял, что его выставляют за дверь всерьез, зло спросил: "Хочешь, чтобы Олег узнал, чьего дитятю будет растить?" "Александр Васильевич, это ж подлость с вашей стороны!" - возмутилась Надя. "А сделать мужа рогоносцем - благородство?.. - Головчанский отвинтил с бутылки пробку, налил полную чашку коньяка, крупными глотками выпил и с пьяной угрозой сказал: - Решай, лапушка, или последняя ночь со мной, или завтра Олег все будет знать..."
"Последняя" ночь для Нади Тумановой была кошмарной. Головчанский жаловался на жену-мегеру, отнявшую у него все радости жизни, ругал хапугу Хачика Алексаняна за то, что тот перед самым отпуском натворил ему неприятностей по работе, а Надя слушала эти излияния, как в дурном сне. В ее мозгу лихорадочно билась одна и та же мысль: "Надо любыми путями уговорить Олега уехать из райцентра! Немедленно уехать куда угодно".
Вывел Надю из дремы Головчанский. Посмотрев на часы со светящимся циферблатом, Александр Васильевич поднялся и, одеваясь, сказал, что ему надо поспеть на вокзал к семичасовой утренней электричке. Надя спросила, который час. Было без пяти минут шесть. Она тоже оделась и стала ждать, когда наконец Головчанский уйдет. Но Александр Васильевич уходить не торопился. Он вдруг вспомнил, что позабыл вчера выкупить жене лекарство. Достал из кармана висящего на стуле пиджака рецепт и попросил Надю передать его Софье Георгиевне. "Вы с ума сошли, - прошептала Надя. - Мне стыдно вашей жене в глаза смотреть". - "А ты не смотри, лапушка. К тому же, стыд не дым, глаза не ест". Головчанский положил рецепт на кухонный столик, потер ладонями опухшее лицо. Посмотрев на недопитую бутылку, усмехнулся: "Или я вчера был невменяем, или домовой пробку отвинтил". Надя не придала этим словам значения, хотя точно помнила, что Головчанский вчера завинчивал пробку.
За окном шел дождь. "Как в такую погоду сухим к вокзалу добраться?" будто сам себя спросил Головчанский. Потом налил чуть не полную чашку коньяка, завинтил бутылку пробкой, залпом выпил и, облокотившись на стол, задумался.
"Уходи, подлец, скорее уходи!" - мысленно умоляла Туманова. Однако Головчанский все сидел и сидел. Минут через десять его вроде бы стало подташнивать, но он, судя по лицу, мучительным усилием сдержал рвоту. Резко поднявшись, качнулся. Недолго постоял. Пошел было из кухни в комнату за пиджаком и вдруг повалился на стену. Прижавшись к стене плечом, уставился на Надю мутными расширенными глазами. Тяжело дыша, проговорил заплетающимся языком: "Лапушка... ты чего в бутылку... подсыпала?.." Это были последние слова Головчанского. Будто парализованный, он вроде бы хотел добраться до кровати, но едва только отшатнулся от стены - ничком рухнул на пол...
Дальнейшее Надя Туманова помнила смутно... Она долго искала ключ от двери, а тот, как обычно, оказался на гвоздике, вбитом в дверной косяк. Первое желание - вызвать "Скорую"! - сменилось мыслью: "А чем объяснить, что Головчанский оказался на даче?!" Она сунула бутылку в хозяйственную сумку. Скомкала и бросила туда рецепт. Схватила чашку, но та выскользнула из рук, упала и разбилась. Надя собрала осколки фарфора в сумку и, не закрыв дверь на замок, бросилась к райцентру.
Дождь лил как из ведра. В кооперативе не было видно ни души. Выбежав на проселочную дорогу, Туманова заметила густой куст шиповника и вытряхнула за ним содержимое сумки...
- Больше ничего не знаю, - тихо закончила Надя. - Когда в субботу вы с Олегом вышли из машины, у меня сердце чуть не остановилось. Решила конец, арестовывать приехали...
"Вот уж действительно час от часу не легче", - подумал Антон. Надя казалась искренней до предела, но не верилось, что Головчанский, наливая коньяк из одной и той же бутылки, провел ночь без малейших признаков отравления, а утром, опохмелившись, скончался чуть ли не моментально. Бирюков поинтересовался мнением Тумановой, однако та ничего определенного сказать не могла. Дверь дачи всю ночь находилась на замке. Окно в кухне вообще не открывается. Словом, складывалась пресловуто-детективная ситуация.
- Сколько у вас ключей от дачи? - спросил Антон.
- У меня... и у Олега... Был еще запасной, но затерялся, - тихо сказала Туманова.
- Может, Олег его кому-то отдал... Скажем, тот же Головчанский попросил...
- Зачем?
- Чтобы переночевать. Кстати, вы с Александром Васильевичем раньше на даче встречались?
Туманова испуганно расширила глаза:
- Нет, я не сумасшедшая. Честное-пречестное слово, всю правду рассказала. Не верите?
- Верю, но не могу понять: кто и как подменил бутылку?
- Никто ее не подменял. Посудите, если бы кто-то входил в кухню, то следы на полу остались бы... Дождь ведь проливной хлестал...
- Следов, значит, не было?
- Нет, я не заметила. И бутылка вроде та же самая, со штампом на наклейке... Точно на том же месте стояла...
- Но пробку-то с нее кто-то свернул. Хорошо помните, что Головчанский вечером закрывал бутылку?
- Помню... Меня арестуют?
- За что?
- Ну... Головчанский... при мне умер.
- Вы ведь говорите, что в его смерти не виноваты.
- А чем я это докажу?
Бирюков, раздумывая, побарабанил пальцами по столу:
- Доказывать придется нам...
13. Стрункин вносит пояснение
Слава Голубев сидел на краешке подоконника и сосредоточенно слушал Бирюкова, рассказывающего о только что состоявшемся разговоре с Надей Тумановой. Когда Антон закончил, Слава хлопнул ладонью по колену:
- И ты поверил в такую байку?
- В нашей работе, Славочка, прежде чем поверить, надо проверить.
- Обязательно проверим! Не Олег ли Туманов на почве ревности свел счеты со своим любимым начальником, а?..
- Еще что-нибудь скажешь?
- Скажу. Надю из числа подозреваемых исключать нельзя. Вот почему... Головчанский был единственным свидетелем ее грехопадения, и она решила его ликвидировать. Только сорвалось у нее что-то. Видимо, рассчитывала, что Александр Васильевич, хлебнув отравы, со всех ног помчится на вокзал и по дороге свихнется, а он раньше богу душу отдал. Ну, как версия, а?
- Жаль, что у нас в отделе нет должности оперативника по версиям, усмехнулся Антон. - Это было бы твое коронное место - прямо на ходу придумываешь... Ну а у самого-то что нового?
Голубев поскучнел:
- Пока ноль без палочки. Всех пацанов из дачных домиков опросил спали ночью, ничего не видели. Правда, один сказал, будто вечером в пятницу мальчишки с Заводской улицы жгли костер на берегу Ини, за кооперативом. Вроде хотели остаться на ночную рыбалку. Сейчас побегу на Заводскую, там у меня много друзей из подрастающего поколения.
Голубев соскользнул с подоконника и в дверях чуть не столкнулся с заглянувшим в кабинет высоким плечистым мужчиной.
- Иван Тимофеевич! - будто обрадовался Слава. - Здравствуйте!
- Здорово, - как давнему знакомому, ответил мужчина. - Где тут начальник угрозыска?
Голубев указал на Бирюкова:
- Вот этот молодой человек приятной наружности. Ко мне, Иван Тимофеевич, вопросы есть?
- Мне начальника надо.
- Тогда до свидания.
- Будь здоров. - Мужчина спокойно подошел к стулу, уселся и, кинув взгляд на дверь, за которой исчез Голубев, спросил Бирюкова: - Что за мальчуган?
- Старший оперуполномоченный по делам несовершеннолетних, - ответил Бирюков.
- Сам-то он совершеннолетний?
- Вполне. Два года на погранзаставе отслужил.
- Вон как... - Мужчина поднес ко рту кулак, кашлянул. - Стрункин моя фамилия. Зовут Иваном Тимофеевичем. Пришел внести пояснение. В общем, с Тоськой мы помирились, а поскольку гражданин Головчанский, как ходят слухи, помер, то у меня теперь к жинке претензий не будет.
- Где та бутылка, из которой пили? - спросил Бирюков.
- Да в рюкзаке должна быть, а где рюкзак - не знаю. Когда медицинская помощь подкатила, я уже в беспамятстве находился.
- Симптомы типичны для отравления гранозаном, - шепнул Бирюкову Медников.
- Где его рюкзак может оказаться? - спросил Антон.
- Сейчас узнаю.
Медников вышел из палаты. Вскоре он вернулся со стареньким рюкзаком. Распутав узел завязки, Бирюков заглянул в мешок. Среди прочих стандартных бутылок выделялась темная бутылка из-под "Плиски" с жирным фиолетовым прямоугольником ресторанного штампа на этикетке. Бирюков осторожно взял бутылку за горлышко и показал ее Пятенкову:
- Эта?..
- Эта, будь она проклята.
Антон отвернул пробку и почувствовал острый неприятный запах. Медников, принюхавшись, сказал:
- Гранозан.
Бирюков сразу завернул пробку, обратился к Пятенкову:
- Как же, Максим Маркович, вы так неосторожно выпили?
Старик всхлипнул:
- Да вот считай из-за своей наблюдательности опростоволосился... Аккурат из такой бутылешки меня угощал в пятницу Сан Силич Головчанский у себя на даче. Приятный коньячок-то был, приглянулся мне. Потому на дармовщинку и позарился...
- Место, где нашли бутылку, помните?
- Помню, я человек наблюдательный... Значит, как от дачи Тумановых на дорогу к райцентру выйдешь, метров через сто, может, поболее... шиповник растет. За тем шиповником и валялась эта поганка... Там еще фарфоровая чашка разбитая валяется...
Через полчаса на проселочной дороге недалеко от кооператива "Иня" остановилась желтая машина милиции. Из нее вышли двое понятых, Антон Бирюков, следователь Лимакин и эксперт-криминалист Семенов. День уже клонился к концу. Над дачными домиками и тихой рекой, подковой огибающей кооперативный участок, синело безоблачное небо. От березок тянулись по траве длинные вечерние тени. Легкий ветерок печально лопотал в начинающих увядать листьях.
Шиповник оказалось найти не так уж сложно. От дачи Туманова до него было около двухсот метров, а от дороги - не больше пяти шагов. Под кустом Антон увидел осколки фарфоровой чайной чашки. Эксперт-криминалист щелкнул фотоаппаратом и стал собирать кусочки фарфора в полиэтиленовый пакет. Пока он выискивал мельчайшие осколочки, Бирюков с Лимакиным внимательно осмотрели куст со всех сторон. В траве белел смятый в комочек небольшой листок подмокшей бумаги. Антон поднял его и осторожно развернул. Это оказался заверенный печатью рецепт на получение в аптеке таблеток реланиума, выписанный на имя Головчанской С. Г. Подошедший к Бирюкову следователь удивленно стал рассматривать находку. Антон подсказал:
- Обратите внимание - выписан в пятницу, то есть в последний день жизни Головчанского.
- Что из этого?
- Софья Георгиевна еще до смерти мужа пользовалась успокаивающими таблетками. Значит, уже тогда у нее шалили нервы.
Следователь задумался:
- Почему рецепт вместо аптеки попал сюда? Не попытка ли навести на ложный след?..
- Все может быть... - Бирюков помолчал. - У меня складывается мнение, будто Пятенков глотнул остатки из той бутылки, из которой отравился Головчанский. Помнишь, ресторанный штамп на этикетке? Если верить Туманову, Александр Васильевич именно в ресторане покупал коньяк...
- Алексанян тоже покупал "Плиску" в ресторане. Нет ли здесь фокуса с подменой бутылок?
- Хачик у Стрункиной выпил купленную бутылку, а вот кто эту сюда бросил - вопрос. Ответим на него - найдем преступника.
- Ты, смотрю, полностью отрицаешь версию Голубева, что Головчанский отравился сам?
- Отрицаю. Кто-то был с Александром Васильевичем на даче Туманова. И этот "кто-то", заметая следы, унес отравленную бутылку с места преступления.
- Разве он дальше унести не мог?
- Думать над этим надо...
- Но рецепт зачем с бутылкой выбрасывать? Неосторожность или умысел? Может, его специально подбросили?
Бирюков показал пальцем на рецептный листок:
- Видишь, подмочен... Ливень был до субботнего утра. После ни дождинки не упало.
- А если Головчанский, допустим, разругался с женой и в пятницу, когда шел с вокзала в кооператив, по злости скомкал рецепт и выбросил?
- Александр Васильевич уезжал в отпуск. Зачем ему было увозить рецепт жены, по которому не получено лекарство? Потом... именно сюда бросили бутылку... Словом, Петя, спираль закручивается...
Следователь досадливо поморщился:
- Будем, Игнатьевич, ее раскручивать. Больше, по-моему, здесь искать нечего. Надо писать протокол с понятыми.
12. Час от часу не легче
Новый день принес новые заботы.
Невропатолог, выписавший Софье Георгиевне рецепт на реланиум, более трех лет лечил Головчанскую и относил ее к той категории пациентов, которые не столько болеют на самом деле, сколько внушают себе всевозможные болячки и при малейшем изменении настроения сломя голову бегут к врачу. Он вспомнил, что Головчанская была у него на приеме в прошлую пятницу, очень хвалила реланиум и попросила выписать ей хотя бы одну упаковку. В понедельник утром она снова пришла и сказала, будто бы потеряла рецепт. Врач позвонил в аптеку. Головчанская действительно не получала там лекарство. Пришлось выписать рецепт заново. При этом врач заметил, что Софья Георгиевна находилась в депрессии, однако о смерти мужа ни словом не обмолвилась, а вот в предыдущие посещения она могла жаловаться по целому часу из-за каждого пустяка.
Когда Антон Бирюков после разговора с невропатологом вернулся в отдел, подполковник Гладышев только-только начал экстренное совещание участковых инспекторов, собранных в оперативном порядке. Загадочная смерть Головчанского и пышно организованные похороны вызвали у жителей райцентра бурные пересуды. Поэтому начальник райотдела решил предупредить участковых, чтобы они тактично пресекали не в меру разбухающие сплетни и в то же время прислушивались, не мелькнет ли где в разговорах ниточка, ведущая к раскрытию преступления.
Извинившись за вынужденное опоздание, Бирюков сел на свое привычное место у стола подполковника. По мере того как инспекторы докладывали обстановку на участках, Антон убеждался в том, что наиболее широко распространился по райцентру слух, будто начальника ПМК Сельстрой отравили Тумановы. В одних разговорах "это сделал Олег из-за ревности", в других "жена Олега, непонятно из-за чего". Такая обывательская "вирсия" логически объяснялась: труп Головчанского был обнаружен на даче Тумановых, отсюда и все шишки посыпались на них. Но Бирюкова очень беспокоил вопрос: не распространяет ли подобный слушок кто-то умышленно? Антон дотошно пытался выяснить у инспекторов, из какого источника вытекают суды-пересуды о Тумановых, но участковые только пожимали плечами. Все, с кем доводилось им беседовать, ссылались на то, что якобы слышали об этом или в магазинных очередях, или в райцентровских клубах перед началом киносеансов.
Гладышев еще раз уточнил инспекторам задачу и закончил совещание. Когда участковые вышли, он невесело сообщил Бирюкову:
- Из управления звонили. Упрекают, что медленно ведем расследование.
- Пусть приедут, подскажут, каким образом ускорить, - с обидой ответил Антон. - С чего это вдруг управление стало упрекать нас в медлительности?
- Софья Георгиевна пожаловалась начальнику Облсельстроя, будто милиция и прокуратура бездельничают. Тот начальник обратился к нашему начальнику, ну и генерал, понятно, взял дело под свой контроль...
- Настораживает меня эта жалоба Софьи Георгиевны. Не она ли трезвонит во все колокола о Тумановых?
- Или у самой, как говорится, рыльце в пушку, или подзуживает ее кто-то, не пойму, - сказал Гладышев. - Следователь перед совещанием забегал. Химическая экспертиза показала, что коньяк в бутылке, найденной Пятенковым, отравлен гранозаном с наполнителем розового цвета, а на склад Райсельхозхимии, насколько выяснил Лимакин, уже более года поступает только серовато-белый порошок гранозана.
- Час от часу не легче, - усмехнулся Антон.
- Да... Поехал Петр сейчас в эту "Химию" выяснять, где розовый гранозан можно обнаружить. Голубев тебе помогает?..
- Поручил ему опросить подростков из кооператива. Может, они что-нибудь видели.
- Сам в ближайшее время чем думаешь заняться?
Бирюков посмотрел на часы:
- Надя Туманова скоро должна подойти. Попробую обстоятельно с ней поговорить.
- С экспертом-криминалистом сегодня не виделся?
- Нет еще.
- Пусто у него. На бутылке, из которой чуть было не отравился Пятенков, кроме отпечатков пальцев старика, ничего нет. На осколках фарфоровой чашки - тоже. Вероятно, ливень их прополоскал. Единственное, что криминалист, проведя серию экспериментов, предполагает: чашка разбита не о землю, а обо что-то твердое, вроде как о деревянный пол. Хотя под столом на даче Тумановых и обнаружены крошки фарфора, но вполне может статься, что эта чашечка никакого отношения к бутылке не имеет. Просто выбросил кто-то осколки...
- Поблизости от того места, где мы их подобрали, ничего "вроде деревянного пола" нет. Битую же посуду, чтобы выбросить, как правило, далеко не уносят, - задумчиво сказал Антон. - Любопытно, Николай Сергеевич, почему Головчанский, выпив отравленный коньяк, скончался, а Пятенков остался жив?" "Скорая помощь" его спасла, что ли?
- Разговаривал я об этом с Медниковым. Борис объяснил. Пятенков глотнул отравленного коньяка значительно меньше, чем Головчанский, и быстро сообразил сунуть пальцы в рот. Если бы старик не вызвал искусственно рвоту, завтра бы его уже, возможно, хоронили. Ну а к тому же Головчанскому неоткуда было вызвать "Скорую"...
Надя Туманова постучала в дверь кабинета начальника уголовного розыска точно в назначенное время. Перешагнув порог, она так оробела, что Бирюкову пришлось больше четверти часа вести разговор на отвлеченную тему, чтобы установить хотя бы мало-мальский контакт, при котором допрашиваемые не пытаются в каждом вопросе ведущего дознание разгадать скрытый подвох. Туманова шла на контакт-неохотно. Отвечала тихим голосом, рассеянно. Симпатичное лицо ее казалось страшно усталым, а пальцы рук безостановочно, словно пересчитывая, скользили вверх-вниз по черным пуговицам на скромном сереньком жакете. Постепенно нервозность Тумановой как будто поутихла, однако, стоило только Антону заикнуться о Головчанском, Надя побледнела и с непонятным для Антона отчаянием выкрикнула:
- Не отравляла я его! Клянусь чем угодно, не отравляла!
- Разве я сказал, что вы отравительница? - спокойно спросил Бирюков. - Давайте выясним: почему Головчанский оказался у вас на даче и с кем он там ночевал?
Туманова растерянно посмотрела на Бирюкова:
- Я не могу сказать... Я не знаю...
- У вас была на даче фарфоровая чайная чашка?
- Кажется, была.
- Почему "кажется"? Была или нет?
- Ну, была.
- Куда она исчезла?
- Не знаю.
- Мы нашли осколки рядом с той бутылкой, из которой отравился Головчанский.
- Не отравляла я его! - опять с отчаянием повторила Туманова и, уткнувшись лицом в ладони, заплакала.
Антон налил в стакан воды, подал Тумановой. Надя судорожно сделала несколько глотков, поставила стакан на стол. Всхлипывая, достала из жакетного кармашка аккуратно сложенный платочек и стала вытирать слезы. Что-то подозрительное почувствовал Бирюков в Надином отчаянии. Вспомнился ее обморок. И сразу возник вопрос: "Не от испуга ли она тогда упала, увидев из окна, как мы с Олегом подъехали к дому?"
- Дело очень серьезное, - заговорил Антон. - Списать его в архив нам никто не позволит. Это значит, что так или иначе тайное станет явным. Поэтому, Надя, не скрывайте ничего и не пытайтесь лгать. Это бесполезно. Мы имеем привычку проверять показания, уточнять, анализировать...
Туманова взглянула на Антона и сразу опустила глаза. Чуть помолчав, еле слышно спросила:
- В чем меня обвиняете?
- Обвинять рано, вначале надо разобраться.
- В чем?
- Например, чего вы так сильно испугались, когда в субботу мы с Олегом подъехали к вашему дому?
- Я, по-моему, тогда уже говорила, что упала с табуретки...
- И от падения случился обморок?
- Да.
- Понятно. Но вот в тот раз вы говорили, что потеряли ключ и оставили дачу открытой. После якобы ключ нашелся. Это действительно так?
- Действительно... Карман у плаща прохудился.
- Почему, отправляясь в пятницу на дачу, вы надели плащ? День был прекрасный, теплый... Дождь только в субботу ночью начался, а вы уже с пятницы плащ надели.
Туманова скомкала в руках платочек, рассеянным взглядом уставилась в окно и неуверенно проговорила:
- Я беременна. Меня и в теплую погоду часто морозит.
- Понятно. Но карман плаща на самом деле прохудился?
- Если ключ за подкладку упал, конечно.
- А если мы сейчас это проверим?..
- Зачем?
- Я ведь вам уже сказал, что мы имеем привычку проверять показания.
- Не надо - я не в плаще была на даче, - еле слышно выдавила из себя Туманова и еще тише добавила: - Я не виновата, честное слово, не виновата...
"Неужели на нее так сильно подействовали провокационные звонки?" подумал Антон и тут же спросил:
- Кто вас пугает по телефону?
- Головчанская... Софья Георгиевна...
- Что она говорит?
- Что я отравила ее мужа... Мне лучше повеситься... - Туманова опять уткнулась лицом в ладони и затряслась, словно в лихорадке. Бирюков снова предложил Наде стакан с водой, но она оттолкнула его руку. Вода плеснулась на пол. Вроде испугавшись внезапной резкости, Надя вдруг уставилась на Антона отрешенным взглядом и как будто сама себя спросила: - Разве может женщина отравить отца своего ребенка?..
- Что? - машинально вырвалось у Бирюкова.
- Я от Александра Васильевича беременна. - Лицо Тумановой стало пунцовым. Надя до побеления пальцев сжала платочек и, глядя на Антона умоляющими глазами, заторопилась: - Ради всего святого, помогите мне! Умоляю, помогите!..
"Помешалась она, что ли?" - с внезапной тревогой подумал Антон, но вслух проговорил:
- Не отчаивайтесь, Надя... Давайте разберемся спокойно...
- Вы не поверите мне! А потом, боже мой!.. Будет суд... Такое позорище!.. Клянусь, я виновата в одном: хотела иметь не детдомовского, а своего собственного ребенка. Поймите, своего!.. Это необъяснимо... Нет, вам ни за что меня не понять!..
- Надя, успокойтесь, - перебил Бирюков. - Расскажите все по порядку и подробно. Уверяю, что пойму вас.
Туманова закрутила головой:
- Нет, нет!.. Я натворила такое, что вы или просмеете мои оправдания, или немедленно арестуете.
- Арест не шутка. Попробуем без него обойтись. Не паникуйте, рассказывайте только правду.
Туманова вытерла платочком покрасневшие глаза.
- Я всю правду вам расскажу...
Все началось с того, что в последний год Олег настойчиво стал уговаривать Надю усыновить чужого ребенка. Они с Олегом даже съездили в новосибирский Дом малютки, но там, к несчастью, был карантин. О пот ездке узнал Александр Васильевич Головчанский и однажды, вроде в шутку, посоветовал Наде "обойтись без усыновления", мол, не все мужчины одинаковы. Надя искренне обиделась, однако Головчанский месяц спустя уже без всяких шуток настойчиво стал уговаривать ее "отдохнуть вдвоем на природе хотя бы один вечерок". И тут Наде стукнула в голову шальная мысль: "А что, если?.. Вдруг на самом деле появится ребеночек, да не какой-нибудь там детдомовский от неизвестных, сомнительных родителей, а своя собственная кровиночка. Конечно, Олегу ребенок все равно будет неродным, но ведь Олег-то никогда в жизни об этом не узнает".
Головчанский сам вел машину. Они уехали от райцентра чуть ли не в Кемеровскую область. Остановились над обрывистым берегом Ини, в густой березовой роще...
Через полтора месяца Туманова почувствовала, что забеременела, и с радостью объявила об этом мужу. Тот сильно удивился, перестал с Надей разговаривать и целую неделю ходил злым. Надя испугалась, что Олег пронюхал о Головчанском. Но через неделю все наладилось. Олег попросил у Нади прощения за то, что так долго "трепал нервы". При этом ласково сказал: "Умница ты, Надюша. Вот и усыновлять не надо, свой теперь будет".
- Почему же Олег целую неделю ходил злым? - поинтересовался Бирюков, когда Туманова, вытирая вновь навернувшиеся слезы, умолкла.
- Не знаю, - всхлипнула Надя. - Наверное, вначале не поверил мне и обиделся. Олег вообще-то обидчивый, когда чувствует ложь.
- Последний раз давно виделись с Головчанским?
- Он на моих глазах умер...
Бирюкову стоило больших усилий, чтобы очень спокойно сказать:
- Вот теперь, Надя, если хотите, чтобы я вам помог, не утаивайте ни малейшей мелочи.
- Я и так не утаиваю...
В пятницу, когда Олег уехал на открытие охоты, Туманова пошла на дачу - надо было убрать кое-что из овощей. Сначала занялась помидорами. Потом выдернула из грядки лук, увязала его для хранения на зиму в вязанку. Пока занималась этой работой да переносила овощи в погреб, заметно стемнело.
Предстоящая суббота была свободной от дежурства, и Надя осталась ночевать на даче, чтобы завтра с утра пораньше заняться засолкой помидоров. Поужинав на скорую руку, она уже собралась лечь спать, но тут внезапно заявился Головчанский. Был он какой-то нервный, выставил на стол немного початую бутылку коньяка и предложил обмыть отпуск. Туманова пить отказалась, стала выпроваживать Александра Васильевича. Головчанский вначале отшучивался, но, когда понял, что его выставляют за дверь всерьез, зло спросил: "Хочешь, чтобы Олег узнал, чьего дитятю будет растить?" "Александр Васильевич, это ж подлость с вашей стороны!" - возмутилась Надя. "А сделать мужа рогоносцем - благородство?.. - Головчанский отвинтил с бутылки пробку, налил полную чашку коньяка, крупными глотками выпил и с пьяной угрозой сказал: - Решай, лапушка, или последняя ночь со мной, или завтра Олег все будет знать..."
"Последняя" ночь для Нади Тумановой была кошмарной. Головчанский жаловался на жену-мегеру, отнявшую у него все радости жизни, ругал хапугу Хачика Алексаняна за то, что тот перед самым отпуском натворил ему неприятностей по работе, а Надя слушала эти излияния, как в дурном сне. В ее мозгу лихорадочно билась одна и та же мысль: "Надо любыми путями уговорить Олега уехать из райцентра! Немедленно уехать куда угодно".
Вывел Надю из дремы Головчанский. Посмотрев на часы со светящимся циферблатом, Александр Васильевич поднялся и, одеваясь, сказал, что ему надо поспеть на вокзал к семичасовой утренней электричке. Надя спросила, который час. Было без пяти минут шесть. Она тоже оделась и стала ждать, когда наконец Головчанский уйдет. Но Александр Васильевич уходить не торопился. Он вдруг вспомнил, что позабыл вчера выкупить жене лекарство. Достал из кармана висящего на стуле пиджака рецепт и попросил Надю передать его Софье Георгиевне. "Вы с ума сошли, - прошептала Надя. - Мне стыдно вашей жене в глаза смотреть". - "А ты не смотри, лапушка. К тому же, стыд не дым, глаза не ест". Головчанский положил рецепт на кухонный столик, потер ладонями опухшее лицо. Посмотрев на недопитую бутылку, усмехнулся: "Или я вчера был невменяем, или домовой пробку отвинтил". Надя не придала этим словам значения, хотя точно помнила, что Головчанский вчера завинчивал пробку.
За окном шел дождь. "Как в такую погоду сухим к вокзалу добраться?" будто сам себя спросил Головчанский. Потом налил чуть не полную чашку коньяка, завинтил бутылку пробкой, залпом выпил и, облокотившись на стол, задумался.
"Уходи, подлец, скорее уходи!" - мысленно умоляла Туманова. Однако Головчанский все сидел и сидел. Минут через десять его вроде бы стало подташнивать, но он, судя по лицу, мучительным усилием сдержал рвоту. Резко поднявшись, качнулся. Недолго постоял. Пошел было из кухни в комнату за пиджаком и вдруг повалился на стену. Прижавшись к стене плечом, уставился на Надю мутными расширенными глазами. Тяжело дыша, проговорил заплетающимся языком: "Лапушка... ты чего в бутылку... подсыпала?.." Это были последние слова Головчанского. Будто парализованный, он вроде бы хотел добраться до кровати, но едва только отшатнулся от стены - ничком рухнул на пол...
Дальнейшее Надя Туманова помнила смутно... Она долго искала ключ от двери, а тот, как обычно, оказался на гвоздике, вбитом в дверной косяк. Первое желание - вызвать "Скорую"! - сменилось мыслью: "А чем объяснить, что Головчанский оказался на даче?!" Она сунула бутылку в хозяйственную сумку. Скомкала и бросила туда рецепт. Схватила чашку, но та выскользнула из рук, упала и разбилась. Надя собрала осколки фарфора в сумку и, не закрыв дверь на замок, бросилась к райцентру.
Дождь лил как из ведра. В кооперативе не было видно ни души. Выбежав на проселочную дорогу, Туманова заметила густой куст шиповника и вытряхнула за ним содержимое сумки...
- Больше ничего не знаю, - тихо закончила Надя. - Когда в субботу вы с Олегом вышли из машины, у меня сердце чуть не остановилось. Решила конец, арестовывать приехали...
"Вот уж действительно час от часу не легче", - подумал Антон. Надя казалась искренней до предела, но не верилось, что Головчанский, наливая коньяк из одной и той же бутылки, провел ночь без малейших признаков отравления, а утром, опохмелившись, скончался чуть ли не моментально. Бирюков поинтересовался мнением Тумановой, однако та ничего определенного сказать не могла. Дверь дачи всю ночь находилась на замке. Окно в кухне вообще не открывается. Словом, складывалась пресловуто-детективная ситуация.
- Сколько у вас ключей от дачи? - спросил Антон.
- У меня... и у Олега... Был еще запасной, но затерялся, - тихо сказала Туманова.
- Может, Олег его кому-то отдал... Скажем, тот же Головчанский попросил...
- Зачем?
- Чтобы переночевать. Кстати, вы с Александром Васильевичем раньше на даче встречались?
Туманова испуганно расширила глаза:
- Нет, я не сумасшедшая. Честное-пречестное слово, всю правду рассказала. Не верите?
- Верю, но не могу понять: кто и как подменил бутылку?
- Никто ее не подменял. Посудите, если бы кто-то входил в кухню, то следы на полу остались бы... Дождь ведь проливной хлестал...
- Следов, значит, не было?
- Нет, я не заметила. И бутылка вроде та же самая, со штампом на наклейке... Точно на том же месте стояла...
- Но пробку-то с нее кто-то свернул. Хорошо помните, что Головчанский вечером закрывал бутылку?
- Помню... Меня арестуют?
- За что?
- Ну... Головчанский... при мне умер.
- Вы ведь говорите, что в его смерти не виноваты.
- А чем я это докажу?
Бирюков, раздумывая, побарабанил пальцами по столу:
- Доказывать придется нам...
13. Стрункин вносит пояснение
Слава Голубев сидел на краешке подоконника и сосредоточенно слушал Бирюкова, рассказывающего о только что состоявшемся разговоре с Надей Тумановой. Когда Антон закончил, Слава хлопнул ладонью по колену:
- И ты поверил в такую байку?
- В нашей работе, Славочка, прежде чем поверить, надо проверить.
- Обязательно проверим! Не Олег ли Туманов на почве ревности свел счеты со своим любимым начальником, а?..
- Еще что-нибудь скажешь?
- Скажу. Надю из числа подозреваемых исключать нельзя. Вот почему... Головчанский был единственным свидетелем ее грехопадения, и она решила его ликвидировать. Только сорвалось у нее что-то. Видимо, рассчитывала, что Александр Васильевич, хлебнув отравы, со всех ног помчится на вокзал и по дороге свихнется, а он раньше богу душу отдал. Ну, как версия, а?
- Жаль, что у нас в отделе нет должности оперативника по версиям, усмехнулся Антон. - Это было бы твое коронное место - прямо на ходу придумываешь... Ну а у самого-то что нового?
Голубев поскучнел:
- Пока ноль без палочки. Всех пацанов из дачных домиков опросил спали ночью, ничего не видели. Правда, один сказал, будто вечером в пятницу мальчишки с Заводской улицы жгли костер на берегу Ини, за кооперативом. Вроде хотели остаться на ночную рыбалку. Сейчас побегу на Заводскую, там у меня много друзей из подрастающего поколения.
Голубев соскользнул с подоконника и в дверях чуть не столкнулся с заглянувшим в кабинет высоким плечистым мужчиной.
- Иван Тимофеевич! - будто обрадовался Слава. - Здравствуйте!
- Здорово, - как давнему знакомому, ответил мужчина. - Где тут начальник угрозыска?
Голубев указал на Бирюкова:
- Вот этот молодой человек приятной наружности. Ко мне, Иван Тимофеевич, вопросы есть?
- Мне начальника надо.
- Тогда до свидания.
- Будь здоров. - Мужчина спокойно подошел к стулу, уселся и, кинув взгляд на дверь, за которой исчез Голубев, спросил Бирюкова: - Что за мальчуган?
- Старший оперуполномоченный по делам несовершеннолетних, - ответил Бирюков.
- Сам-то он совершеннолетний?
- Вполне. Два года на погранзаставе отслужил.
- Вон как... - Мужчина поднес ко рту кулак, кашлянул. - Стрункин моя фамилия. Зовут Иваном Тимофеевичем. Пришел внести пояснение. В общем, с Тоськой мы помирились, а поскольку гражданин Головчанский, как ходят слухи, помер, то у меня теперь к жинке претензий не будет.