- Гость один обещается?
- Прошлое лето с женщиной приезжал. В этом году не знаю, с кем приедет.
- Хороший человек?
- Очень хороший, очень. - Старуха многозначительно подняла указательный палец. - Большой начальник!.. Красивый мужчина, с женщиной ласковый был, нас с Геворком, как родных, уважал.
- Женщина кто, жена?
- Не знаю, Сергей Акимович, не знаю. Если жена, то первый год живут. На втором году мужья так уже не радуются женам, как Саша радовался.
- Сашей его зовут?
- Сашей, Сашей... Александром Васильевичем...
- А женщину?..
- Женщину... Любушкой называл. Красивая молодая женщина, веселая.
- Богато гости жили?
- Богато! В Симферополь, в Ялту, в Евпаторию на такси катались. Рассказывали, в театры там ходили, в дорогих ресторанах кушали. А почему не кушать? У большого начальника - большие деньги...
Хлопнула калитка. В ограду вошел седой, похожий на состарившегося борца мужчина в светлом костюме с тремя рядами орденских колодочек на пиджаке. Он подошел к беседке и угрожающе нахмурился:
- Кто моей Сильвии сердце разбивает?.. Ты, участковый? Думаешь, дорогой, если на десять лет моложе старого Геворка, то Сильвия тебя полюбит?.. - И захохотал, протянул участковому крепкую смуглую руку. Здравствуй, дорогой Сергей Акимович! Почему так долго не приходил проведывать стариков? Зазнался?..
- Здравствуй, Геворк Тигранович, - отвечая на рукопожатие, сказал участковый. - Ты все такой же. Годы тебя не старят.
Алексанян сел рядом с Пороховым. Повернулся к жене, подмигнул:
- Надо угощать гостя, а?..
- Надо, надо, - согласилась та и засеменила из беседки к дому.
Участковый вздохнул:
- Как жизнь, Геворк Тигранович?
- Говорят, как зебра, Сергей Акимович, бело-черными полосками. Последний сезон в пансионате дорабатываю. Ухожу на отдых. Устал, понимаешь, заведовать хозяйством. Одно надо, другое надо, третье надо! Бросаю все. За садом начну ухаживать, фрукты на рынок понесу.
- Не усидишь ведь в саду.
- Усижу, дорогой! - Алексанян сверкнул в улыбке белыми зубами. Говори прямо, Сергей Акимович, по делу пришел или захотелось душевно поговорить со стариками, стакан домашнего вина выпить?
Порохов носовым платком промокнул лоб:
- Мимо проходил... Вижу, Сильвия Оганесовна сливы собирает. Передохнуть присел. О прошлогоднем госте разговорились...
- О госте? О каком госте?
- Об Александре Васильевиче Головчанском.
- Э-э-э! Хороший человек, веселый! Скоро опять приедет.
- Слышал, он уже у тебя...
- Где такой слух поймал?
- Да, говорят, телеграмму он из Николаевки жене отбил, что долетел сюда благополучно.
Алексанян поднес к губам палец:
- По секрету: телеграмму я отправил... Понимаешь, Саша меня попросил, письмо прислал. В том письме была вложена готовая телеграмма...
Участковый опять приложил платок ко лбу. Равнодушно сказал:
- Обманываешь, Геворк Тигранович.
- Сергей Акимович! - воскликнул Алексанян. - Зачем порядочному человеку обманывать старого друга?.. Я принесу тебе конверт с письмом!
- Неси.
Алексанян поднялся со скамейки, вышел из беседки и скоро вернулся с распечатанным почтовым конвертом. Подавая его участковому, обиженно сказал:
- Читай, если на слово не веришь...
Участковый вздохнул, неторопливо вытащил из конверта небольшой исписанный листок.
"Родной Геворк Тигранович! Путевку в пансионат раздобыл, но приеду на недельку позднее. К этому письму прилагаю написанную телеграмму. Отнеси, пожалуйста, ее в Николаевке на почту вечером 1 сентября, в субботу. Не спутай число и время - вечером! Это надо сделать, чтобы не беспокоились домашние, так как мне обязательно надо на несколько дней вместо Крыма заглянуть в другое место. Будь другом, выполни мою просьбу, не подведи. В долгу не останусь. Приеду опять с Лапушкой. Она тоже низко кланяется вам с Сильвией Оганесовной".
Письмо было подписано размашистым длинным росчерком, начинавшимся буквами "Гол...".
Порохов пристально оглядел листок со всех сторон, словно хотел обнаружить на нем что-то тайное. Посмотрев на Алексаняна, спросил:
- "Лапушка" кто?
- Жена.
- Какая она из себя?
- Приезжала светлая, уехала загоревшая.
- Волосы, глаза какие?
- Красивые волосы, белые. Глаза?.. Глаза, дорогой, не рассмотрел. Вечерами встречались, после работы. Гости, понимаешь, во времянке жили. Алексанян показал на летнюю пристройку. - Хорошо жили. Саша говорил, что это жена. Зачем мне глаза ее было рассматривать?
- Гусар он, твой гость, - нахмуренно проговорил участковый. - Когда с женами отдыхать едут, домой "успокоительных" телеграмм не отбивают. Как "Лапушку" зовут?
- Лапушкой.
- Нет у русских такого имени. Может, Любушкой?..
Алексанян тряхнул седыми кудрями:
- Лапушкой Саша ее называл, больше никак. А Любушкой моя Сильвия называла...
- Как ты с ним познакомился, Геворк Тигранович?
- Хачик, когда весной улетал в Сибирь, сказал, что его начальник летом приедет. Пожалуйста! Знаешь армянский обычай - встречай гостя как родного... - Алексанян придвинулся к участковому, понизил голос: - Плохое случилось, Сергей Акимович? Не скрывай от старого друга.
- Ищут твоего друга. Пропал он.
- Что ты, дорогой, говори-и-ишь? - тревожно округлив глаза, шепотом протянул Алексанян. - Куда пропал? Когда?..
- В том и вопрос. Хачик давно его знает?
- Три лета у Александра Васильевича работает. Рассказывал, очень хороший начальник, душевный. Ох, Хачик, мудрец Хачик... Думаешь, мой сын с плохим человеком подружился?..
- Человек сам по себе может быть и неплохим - гусарство к добру не приводит.
- Что теперь делать?
- Позовем понятых. - Участковый вложил письмо в конверт. - Оформим вот это протоколом, и я заберу. После официально запишем твои показания.
- От своих слов, Сергей Акимович, не откажусь. Зачем звать понятых? Зачем писать протокол?
- Порядок такой, Геворк Тигранович...
16. На мертвой точке
Каждое уголовное дело имеет свои особенности. Вместе с тем в преимущественном большинстве преступлений есть что-то общее, позволяющее работникам следствия оттолкнуться от сходных точек и, сравнивая аналогии, уверенно выходить на след преступника. Смерть Головчанского была затянута такой плотной завесой, что многодневные усилия розыска почти ни к чему не приводили. В том, что это не самоубийство, а именно преступление, Антон Бирюков не сомневался. Сложился у Антона и определенный круг подозреваемых. Однако, как показывали факты, Головчанский настолько запутался в любовных похождениях и служебных махинациях, что трудно было сделать вывод, кому Александр Васильевич насолил больше всего.
Именно об этом и шел в кабинете начальника райотдела разговор между подполковником Гладышевым и Антоном Бирюковым. Наибольшие подозрения падали на Олега и Надю Тумановых, отношения которых с Головчанским переплелись так крепко, что мотивов для сведения счетов у них было предостаточно. Настораживало в такой версии лишь одно: почему Тумановы это сделали на своей даче?..
- Может, как раз в том и заключается их "козырь"? - спросил подполковник.
- Нет, Николай Сергеевич, - ответил Бирюков. - На такую рискованную "игру" могли отважиться авантюристы по складу характера. Ни Олег, ни Надя на авантюристов не похожи. Да и не вижу я, в таком случае, необходимости для Нади признаваться, что отец ожидаемого ею ребенка - Головчанский. Ведь со смертью Александра Васильевича все концы обрубались... Олег, по-моему, тоже не способен на месть.
- А не мог он, допустим, угрозой заставить жену расправиться со своим соперником?..
Бирюков побарабанил пальцами по столу:
- В этом случае вообще нет необходимости для Нади признаваться в проступке. Наоборот, она должна скрывать измену самым тщательным образом.
- Д-да... - Подполковник задумался. - Как, на твой взгляд, Софья Георгиевна Головчанская?
- Женщина нервная и во многом загадочная. Сильно ревновала мужа, но в беседе со мною старалась это скрыть. О Тумановых отозвалась прекрасно, а через несколько дней стала их обвинять...
- Может, кто-то надоумил. Или, скажем, из распространившихся по райцентру сплетен услышала...
- Сплетен действительно много, - согласился Антон. - У меня такое впечатление, будто умышленно их раздувают. Порою думаю, не сама ли Софья Георгиевна это делает?..
- В ее оправдание что можешь сказать?
- Потерять мужа для Софьи Георгиевны означало потерять беспечную жизнь. Расчет на то, как она заявила по телефону Огнянниковой, что "с таким богатством не пропадет", - штука сомнительная...
- Ревность, знаешь, не считается ни с какими доводами рассудка.
- В состоянии аффекта, Николай Сергеевич, некоторые ревнивые люди способны наделать больших бед. Однако в данном случае не аффектом пахнет. Здесь, похоже, спланированное преступление, потому и концы к его разгадке так трудно найти.
- Спланировать могли только Тумановы.
Бирюков не успел ответить. Внезапно появившийся возбужденный Слава Голубев прямо от порога выпалил:
- Головчанского отравила женщина!
- Волга впадает в Каспийское море, - улыбнулся Антон.
Подполковник тоже не сдержал улыбки:
- Так и перепугать можно. Докладывай без паники, спокойно...
Слава присел на стул. Оказывается, ему удалось отыскать мальчишек с улицы Заводской, которые с пятницы на субботу оставались на ночную рыбалку неподалеку от кооператива "Иня". С вечера они наловили пескарей, поставили удочки-закидушки и разожгли костер. В полночь стал накрапывать дождь, а потом разразился настоящий ливень. Примерно час мальчишки храбро сидели у костра, но когда огонь стал гаснуть от усиливающегося ливня, сообразили, что в дачном кооперативе есть недостроенные домики, где под крышей можно переждать непогоду, и всей гурьбой стриганули наперегонки к кооперативу. Когда они подбегали к даче Тумановых, оттуда крадучись вышла женщина в черном платье или плаще - мальчишки не разглядели. Вроде бы замкнув ключом дверь и обувшись на крыльце, она под проливным дождем побежала к райцентру.
Мальчишки укрылись в недостроенном домике и стали наблюдать за дачей Тумановых. К их удивлению, под утро из дачи выскочила еще одна, вроде как перепуганная, женщина в чем-то белом, с сумкой в правой руке. Она тоже побежала к дороге, ведущей в райцентр. Это не только еще сильнее заинтриговало мальчишек, но и перепугало их. Подростки решили, что надо, пока не поздно, уносить ноги подобру-поздорову.
Подполковник Гладышев повернулся к Бирюкову:
- Женщина в черном, женщина в белом... как у Коллинза. Что скажешь, начальник розыска?
- Что я могу сказать... - Антон недолго помолчал. - Если подростки не сочиняют, то мне теперь понятно, почему в кухне Тумановых не осталось следов. Женщина, выходит, разулась на крыльце...
- С одежды вода могла накапать, - возразил подполковник.
- Над крыльцом Тумановых есть надежный карниз, помните?.. Разумеется, прежде, чем открыть дверь и войти в кухню, женщина долго стояла под этим карнизом, прислушиваясь: спят ли находящиеся на даче? Вода за это время обтекла, а если какие-то капли и капнули на пол, то Надя Туманова могла не обратить на них внимания. И еще одна деталь... Туманова говорит, что она дверь дачи ключом не закрывала. Это как будто подтверждают и подростки. Мол, вторая женщина сразу побежала к дороге. А вот первая - вроде бы закрыла. Значит, у нее был ключ...
- Тот, что Олег отдал Головчанскому?
- Возможно, тот.
Подполковник задумался:
- Неужели Софья Георгиевна выудила из кармана Александра Васильевича ключик и выследила своего непутевого супруга?.. Теперь прикинем другую версию. - Гладышев щелкнул пальцами. - Ответь мне: в черном или в белом была Надя Туманова?
- То есть первой или второй она вышла из дачи?
- Да. Ты, вероятно, сошлешься на то, что Надя очень убедительно рассказала о симптомах отравления Головчанского. Я возражу: будучи медсестрой, она может быть прекрасно осведомлена о том, как действует гранозан. А поскольку знала, какой порошок насыпала в коньяк, то заранее предвидела эти самые симптомы...
- Нет, в защиту Нади я приведу другое, - сказал Антон. - Надя точно указала место, куда бросила коньячную бутылку и осколки разбившейся чашки. Если она ушла с дачи первой, то откуда ей знать, что вторая женщина, ночевавшая с Головчанским, унесла вещественные доказательства?
- Логично. Значит, Софья Георгиевна была в черном?
- Утверждать, что именно Софья Георгиевна, не могу.
Подполковник закрыл глаза, поморщился:
- Опять мы застряли на мертвой точке.
- Может, Тося Стрункина?.. - робко намекнул Голубев.
- Стрункину, по-моему, надо вообще исключить из числа подозреваемых, - сказал Бирюков. - Складывается у меня недоброе предчувствие, что сотворила преступление женщина, которую мы еще не знаем.
- А эта, бывшая машинистка... Огнянникова как? - спросил подполковник.
- Красивая... и... для двадцатипятилетнего возраста очень даже не глупая женщина. Умеет показать себя с выгодной стороны, прекрасно собою владеет. Ни разу не вспылила, не увильнула от ответа, хотя некоторые вопросы были щекотливые...
- Об отношениях с Головчанским что говорит?
- Уверяет, что никаких отношений с Александром Васильевичем не поддерживала. И в это можно поверить. Последнее время к ней зачастил Хачик Алексанян, который понапрасну обувь топтать не станет.
- Не Хачик ли замутил воду? - снова вклинился Голубев. - Сегодня на улице встретились. Остановил меня как задушевный друг. Спрашивает: "Правда, что Александра Васильевича отравила жена Туманова?" - "Кто вам такое сказал?" - "Женщины в ПМК говорят". Ну я, понятно, посоветовал меньше слушать сплетни да готовиться к ответственности за хищение государственных денежных средств...
- Отделу БХСС уже дано задание разобраться с этим хищением самым серьезным образом, чтобы навсегда отучить Алексаняна заниматься подобными делами, - сказал подполковник Гладышев. Он хотел еще что-то добавить, но в кабинет вошел следователь Лимакин. Форменный пиджак и брюки следователя были серыми от пыли.
- Где так вымазался? - выпалил Слава Голубев.
- По району колесил, розовый гранозан искал.
- Нашел?
- Сейчас, отдышусь...
Рассказанное следователем никого не обрадовало.
Кладовщик Райсельхозхимии оказался памятливым. Когда Лимакин завел с ним разговор насчет розового гранозана, он вспомнил, что в начале марта на склад поступало несколько банок с таким гранозаном. Все их забрал молоденький агроном. "Почти мальчишечка, наверно, первый год после института". Долго сомневался: гранозан, не гранозан? Даже этикеткам на банках не верил, потому как ядохимикат для него показался необычного цвета. Но вот из какого хозяйства этот агроном, кладовщик, сколько ни старался, так и не вспомнил. Лимакин внимательно проверил журнал выдачи ядохимикатов - цвет выдаваемого гранозана там не указывался, а в первой декаде марта этот препарат получали более десяти хозяйств. Пришлось Лимакину переписать их и прямо со склада Райсельхозхимии на попутной машине уехать в ближайший колхоз "Гранит". Потом следователь объехал на попутках еще три хозяйства и только в совхозе "Победитель", где рабочие ПМК Сельстрой заканчивают строительство животноводческого комплекса, наконец-то отыскал "молоденького агронома". Поначалу агроном ни о каком гранозане говорить не хотел, но, когда Лимакин предупредил, что по поводу небрежного обращения в совхозе с ядохимикатами будет возбуждено уголовное дело и ему, агроному, придется нести судебную ответственность, чистосердечно признался, что еще в марте месяце "примерно с пол-литровую баночку" розового гранозана у него выпросил Александр Васильевич Головчанский...
Из кабинета начальника райотдела Антон Бирюков вышел вместе с Голубевым и Лимакиным. Все трое зашли в кабинет Бирюкова. Молча сели. Настроение у всех было тягостное. Слава Голубев предложил:
- Надо немедленно задерживать Софью Георгиевну по подозрению, и она признается...
- Ох, какой ты быстрый, - усмехнулся Антон. - Задержание - не забава. Давай думать: к кому от Головчанского мог попасть розовый гранозан?
- Ясно к кому - жене! Софья Георгиевна агроном по образованию, знает, для каких целей эта ядовитая штука применяется. У Головчанских есть дачный участок. Второй год его обрабатывают. Решили гранозанчиком протравить овощные семена, чтобы урожай побольше вырастить. Правильно я мыслю?..
- Правильно, - согласился Бирюков. - Поэтому посмотри-ка в кооперативе, у кого овощи хорошо растут. Поинтересуйся, каким способом это достигнуто. Понял меня, мыслитель?
- Так точно!
Лимакин достал из кармана пачку сигарет, хотел было закурить, но передумал. Устало заговорил:
- Из "Победителя" звонил прокурору. Семен Трофимович получил взбучку от вышестоящего начальства. Софья Георгиевна уже и в областную прокуратуру нажаловалась. Не понимаю, чего она хочет добиться своими жалобами?
- Ничего не хочет, - с огорчением сказал Бирюков. - Обычная обывательская запальчивость. Софье Георгиевне ведь неизвестно, какой грязный клубок заплел ее муж. В ее понятии так: скончался Александр Васильевич на даче Тумановых - Тумановы убийцы. А прокуратура и уголовный розыск непонятно кого ищут.
- Но, согласись, улики против Нади и Олега очень серьезные. Может, и вправду мы прошлогодний снег ищем?..
Бирюков щелкнул шариковой авторучкой, принялся обводить на перекидном календаре число.
- Не знаю, Петя... Может, действительно в дебри лезем понапрасну, но что хочешь со мной делай, не могу я представить Тумановых в роли убийц. На мой взгляд, это тот самый случай, когда порядочные люди, не являющиеся, по существу, преступниками в полном смысле этого слова, втягиваются в роковую орбиту откровенным подонком.
- Считаешь, Головчанский их втянул?
- Да.
- Семен Трофимович мне сказал, что Облсельстрой прислал в прокуратуру прекрасную характеристику на Головчанского.
- Что в Облсельстрое знают о Головчанском как о человеке? Он для них - начальник ПМК. А о начальниках судят цифровыми категориями: выполнил план на столько-то процентов, экономия средств такая-то, производительность труда ежегодно растет, новая техника внедряется. А то, что Александр Васильевич, еще будучи главным инженером, "химичил" с рацпредложениями, а став начальником ПМК, начал брать тысячами из государственной кассы как из собственного кармана, - это Облсельстрою неизвестно.
- Ты возненавидел Головчанского?
- Нет, Петя. Головчанский - потерпевший. Наша задача - найти его убийцу и посадить на скамью подсудимых. Но вот в чем дело... Чем больше я узнаю об Александре Васильевиче, тем больше склоняюсь к мысли, что основным преступником является сам потерпевший...
Зазвонил телефон. Бирюков ответил. После короткого разговора положил трубку и посмотрел на Лимакина:
- Олег Туманов хочет говорить со мной с глазу на глаз. Сейчас придет...
17. "Явка с повинной"
Со времени последней встречи с Бирюковым Туманов изменился еще больше. Добродушное, чуть продолговатое лицо Олега стало теперь вытянутым, скуластым, а под воспаленными до красноты глазами чернели такие плотные круги, словно Олег не спал несколько суток подряд. Он неуверенно уселся на стул прямо перед столом Антона и вдруг заявил:
- В общем, пришел с повинной... Я отравил Головчанского.
- Ты что городишь, Олег?! - сорвалось у Антона.
- Уже неделю не сплю. Если сейчас не арестуете, повешусь или сойду с ума. Не могу больше...
- Посмотри мне в глаза...
Туманов нехотя поднял взгляд и уставился на Бирюкова замутненными расширенными зрачками.
- Ты пьян, Олег?
- Всего полстакана водки для храбрости...
Бирюков нахмурился:
- С пьяными разговоров не веду.
На лице Туманова появилась виноватая улыбка:
- Разве с полстакана опьянеешь? У меня трезвая голова. Прошу, арестуйте. Честное слово, не могу больше...
- Рассказывай, что надумал.
Туманов опустил голову и глуховатым голосом заговорил. Бирюков сосредоточился. Довольно быстро он понял, что Олег слово в слово, будто зазубренный урок, пересказывает показания своей жены. Только все это излагалось как бы в другом ракурсе, с точки зрения его, Олега. Больше того, Туманов даже не утаил, как ездил с Огнянниковой в Новосибирск к врачу и как тот объявил ему "приговор". Все в показаниях Олега было логично до самого последнего момента, когда он якобы заподозрил, что Головчанский намеренно до отправления электрички выпроваживает его с вокзала на охоту. Дойдя до этого места, Туманов мельком взглянул на Антона и опять потупился:
- В общем, на охоту я не ездил. Дальше все - как Надя вам рассказывала.
- Выходит, ты с Надиных слов говоришь? - быстро спросил Антон.
- Почему с Надиных?.. - Туманов тревожно насторожился. - Я откровенно говорю.
- Откуда, Олег, тебе известно, о чем мне Надя рассказывала?
На щеках Туманова заходили желваки:
- Она во всем мне призналась.
- Как после этого ты к ней относишься?
- Как прежде. Надя не виновата, что у нас не было детей.
- Почему же хотел ее отравить?
- Я не ее... - Туманов растерялся. - Я только Александра Васильевича хотел, по ревности...
- Но ведь Надя тоже могла выпить с Головчанским отравленного коньяка...
- Она, как стала беременной, совершенно не пьет. Мы очень долго ждали ребенка, - обреченно проговорил Туманов.
- А дождавшись, ты решил все угробить?
- Ревность...
- Ну и чем же ты отравил Головчанского?
Нервно сжимая ладони, Туманов долго молчал. Заговорил он лишь после того, когда Бирюков повторил вопрос.
- Порошок такой есть для протравки семян. Нынче весной Александр Васильевич у агронома в совхозе "Победитель" пол-литровую стеклянную банку насыпал, чтобы на дачном участке овощи лучше росли. Мне немного дал этого порошка, рассказал, как его применять, и предупредил, что это сильный яд. В пятницу я вспомнил об этом яде...
Внимательно слушая Туманова, Бирюков невольно отметил, что в показаниях Олега есть несомненная доля истины. Тут же возникла досада. Антон пока не мог понять отчего: то ли оттого, что ошибся в первоначальных выводах об Олеге, то ли из-за того, что Олег своей "явкой с повинной" перечеркивал вроде бы наметившуюся другую версию. Появилось желание немедленно запротоколировать показания, однако внутренний голос сразу возразил: "Не пори горячку! Предъявить обвинение никогда не поздно. Иди от обратного - постарайся уличить Туманова в неискренности". И Антон спросил:
- Какого цвета был ядовитый порошок?
- Розового, - быстро ответил Туманов.
- Давно стал ревновать Надю?
- В пятницу такая мысль появилась.
- Что ж ты берег тот порошок с весны до осени?
Туманов долго думал. Наконец сказал:
- В машине он у меня, в бумагу завернутый, лежал.
- А как же семена? Не обрабатывал этим порошком весной?
- Нет... Побоялся отраву в почву внести...
- И как ты подсыпал порошок в коньяк? Расскажи подробно.
Туманов вялым движением руки поправил спутанные волосы:
- Тихо открыл ключом дверь, вошел в кухню. Отвернул пробку с бутылки, но и... понятно, как.
- Обратно пробку завернул?
- Ну. Все, как было, сделал и тихо вышел.
"А Надя сказала, что пробка была не завинчена", - мгновенно отметил про себя Бирюков и, словно между прочим, уточнил:
- Хорошо помнишь, что завернул?
- Конечно.
- Дождь сильный был?
- Ночью?
- Да, когда ты в кухню входил.
- Проливной, как из ведра.
- Разувался на крыльце?
Туманов скривил в усмешке губы:
- Не хватало еще разуваться - не в чужую ведь дачу входил, да и не до этого мне было...
"Лжет, откровенно лжет", - даже как-то обрадовался Бирюков и сказал:
- Олег, ты присутствовал при осмотре места происшествия. Следов-то в кухне не было. Ты что, Христос, чтобы, не касаясь ногами пола, ходить?
- Как это не было?! - На лице Туманова появилось удивление. - По всему крыльцу и...
- Правильно, - согласился Антон. - Те следы мы видели - это ты заходил на дачу перед тем, как приехать в милицию. Но у кухонного стола было чистенько. Почему, спрашивается, если на улице дождь лил как из ведра?..
- Наверно, высохли, - неуверенно сказал Туманов.
- Вода может высохнуть - грязь останется.
- Думаете, обманываю?.. - растерянно спросил Туманов. - Тогда ни за что не найдете преступника. Я преступник. Правда я!..
Внезапная догадка осенила Бирюкова. Антон вышел из-за стола, сел рядом с Тумановым и спросил:
- Хочешь, Олег, скажу, почему ты надумал взять вину на себя?.. Туманов промолчал, и Антон вынужден был сразу ответить: - Ты испугался, что в убийстве Головчанского следователь обвинит Надю. Не так?..
Лицо Туманова побагровело.
- А чем Надя докажет свою невиновность? - резко выпалил он и тотчас вроде бы растерялся. - Я не могу! Честно, не могу! Устал от звонков Софьи Георгиевны. Ома все-все знает. И о моей беде, и о Наде, и обо всем, обо всем!..
- Откуда Софье Георгиевне это "все-все" известно?
- У нее спросите!
- Спрошу. Но скажи откровенно: кто, кроме тебя и Огнянниковой, знал о твоей, как ты говоришь, "беде"?
Туманов внезапно сник:
- Не знаю... Может, Анна разболтала. Лично я даже Наде не говорил, оттого Надя и... пошла на поводу у Головчанского.
- Что за человек Огнянникова, Олег?
- Поговорите с ней - узнаете.
- Уже говорил. Производит хорошее впечатление.
- Это Анна умеет - произвести впечатление.
- Почему она замуж не выходит? - спросил Антон. - Такие женщины обычно не засиживаются.
- Прошлое лето с женщиной приезжал. В этом году не знаю, с кем приедет.
- Хороший человек?
- Очень хороший, очень. - Старуха многозначительно подняла указательный палец. - Большой начальник!.. Красивый мужчина, с женщиной ласковый был, нас с Геворком, как родных, уважал.
- Женщина кто, жена?
- Не знаю, Сергей Акимович, не знаю. Если жена, то первый год живут. На втором году мужья так уже не радуются женам, как Саша радовался.
- Сашей его зовут?
- Сашей, Сашей... Александром Васильевичем...
- А женщину?..
- Женщину... Любушкой называл. Красивая молодая женщина, веселая.
- Богато гости жили?
- Богато! В Симферополь, в Ялту, в Евпаторию на такси катались. Рассказывали, в театры там ходили, в дорогих ресторанах кушали. А почему не кушать? У большого начальника - большие деньги...
Хлопнула калитка. В ограду вошел седой, похожий на состарившегося борца мужчина в светлом костюме с тремя рядами орденских колодочек на пиджаке. Он подошел к беседке и угрожающе нахмурился:
- Кто моей Сильвии сердце разбивает?.. Ты, участковый? Думаешь, дорогой, если на десять лет моложе старого Геворка, то Сильвия тебя полюбит?.. - И захохотал, протянул участковому крепкую смуглую руку. Здравствуй, дорогой Сергей Акимович! Почему так долго не приходил проведывать стариков? Зазнался?..
- Здравствуй, Геворк Тигранович, - отвечая на рукопожатие, сказал участковый. - Ты все такой же. Годы тебя не старят.
Алексанян сел рядом с Пороховым. Повернулся к жене, подмигнул:
- Надо угощать гостя, а?..
- Надо, надо, - согласилась та и засеменила из беседки к дому.
Участковый вздохнул:
- Как жизнь, Геворк Тигранович?
- Говорят, как зебра, Сергей Акимович, бело-черными полосками. Последний сезон в пансионате дорабатываю. Ухожу на отдых. Устал, понимаешь, заведовать хозяйством. Одно надо, другое надо, третье надо! Бросаю все. За садом начну ухаживать, фрукты на рынок понесу.
- Не усидишь ведь в саду.
- Усижу, дорогой! - Алексанян сверкнул в улыбке белыми зубами. Говори прямо, Сергей Акимович, по делу пришел или захотелось душевно поговорить со стариками, стакан домашнего вина выпить?
Порохов носовым платком промокнул лоб:
- Мимо проходил... Вижу, Сильвия Оганесовна сливы собирает. Передохнуть присел. О прошлогоднем госте разговорились...
- О госте? О каком госте?
- Об Александре Васильевиче Головчанском.
- Э-э-э! Хороший человек, веселый! Скоро опять приедет.
- Слышал, он уже у тебя...
- Где такой слух поймал?
- Да, говорят, телеграмму он из Николаевки жене отбил, что долетел сюда благополучно.
Алексанян поднес к губам палец:
- По секрету: телеграмму я отправил... Понимаешь, Саша меня попросил, письмо прислал. В том письме была вложена готовая телеграмма...
Участковый опять приложил платок ко лбу. Равнодушно сказал:
- Обманываешь, Геворк Тигранович.
- Сергей Акимович! - воскликнул Алексанян. - Зачем порядочному человеку обманывать старого друга?.. Я принесу тебе конверт с письмом!
- Неси.
Алексанян поднялся со скамейки, вышел из беседки и скоро вернулся с распечатанным почтовым конвертом. Подавая его участковому, обиженно сказал:
- Читай, если на слово не веришь...
Участковый вздохнул, неторопливо вытащил из конверта небольшой исписанный листок.
"Родной Геворк Тигранович! Путевку в пансионат раздобыл, но приеду на недельку позднее. К этому письму прилагаю написанную телеграмму. Отнеси, пожалуйста, ее в Николаевке на почту вечером 1 сентября, в субботу. Не спутай число и время - вечером! Это надо сделать, чтобы не беспокоились домашние, так как мне обязательно надо на несколько дней вместо Крыма заглянуть в другое место. Будь другом, выполни мою просьбу, не подведи. В долгу не останусь. Приеду опять с Лапушкой. Она тоже низко кланяется вам с Сильвией Оганесовной".
Письмо было подписано размашистым длинным росчерком, начинавшимся буквами "Гол...".
Порохов пристально оглядел листок со всех сторон, словно хотел обнаружить на нем что-то тайное. Посмотрев на Алексаняна, спросил:
- "Лапушка" кто?
- Жена.
- Какая она из себя?
- Приезжала светлая, уехала загоревшая.
- Волосы, глаза какие?
- Красивые волосы, белые. Глаза?.. Глаза, дорогой, не рассмотрел. Вечерами встречались, после работы. Гости, понимаешь, во времянке жили. Алексанян показал на летнюю пристройку. - Хорошо жили. Саша говорил, что это жена. Зачем мне глаза ее было рассматривать?
- Гусар он, твой гость, - нахмуренно проговорил участковый. - Когда с женами отдыхать едут, домой "успокоительных" телеграмм не отбивают. Как "Лапушку" зовут?
- Лапушкой.
- Нет у русских такого имени. Может, Любушкой?..
Алексанян тряхнул седыми кудрями:
- Лапушкой Саша ее называл, больше никак. А Любушкой моя Сильвия называла...
- Как ты с ним познакомился, Геворк Тигранович?
- Хачик, когда весной улетал в Сибирь, сказал, что его начальник летом приедет. Пожалуйста! Знаешь армянский обычай - встречай гостя как родного... - Алексанян придвинулся к участковому, понизил голос: - Плохое случилось, Сергей Акимович? Не скрывай от старого друга.
- Ищут твоего друга. Пропал он.
- Что ты, дорогой, говори-и-ишь? - тревожно округлив глаза, шепотом протянул Алексанян. - Куда пропал? Когда?..
- В том и вопрос. Хачик давно его знает?
- Три лета у Александра Васильевича работает. Рассказывал, очень хороший начальник, душевный. Ох, Хачик, мудрец Хачик... Думаешь, мой сын с плохим человеком подружился?..
- Человек сам по себе может быть и неплохим - гусарство к добру не приводит.
- Что теперь делать?
- Позовем понятых. - Участковый вложил письмо в конверт. - Оформим вот это протоколом, и я заберу. После официально запишем твои показания.
- От своих слов, Сергей Акимович, не откажусь. Зачем звать понятых? Зачем писать протокол?
- Порядок такой, Геворк Тигранович...
16. На мертвой точке
Каждое уголовное дело имеет свои особенности. Вместе с тем в преимущественном большинстве преступлений есть что-то общее, позволяющее работникам следствия оттолкнуться от сходных точек и, сравнивая аналогии, уверенно выходить на след преступника. Смерть Головчанского была затянута такой плотной завесой, что многодневные усилия розыска почти ни к чему не приводили. В том, что это не самоубийство, а именно преступление, Антон Бирюков не сомневался. Сложился у Антона и определенный круг подозреваемых. Однако, как показывали факты, Головчанский настолько запутался в любовных похождениях и служебных махинациях, что трудно было сделать вывод, кому Александр Васильевич насолил больше всего.
Именно об этом и шел в кабинете начальника райотдела разговор между подполковником Гладышевым и Антоном Бирюковым. Наибольшие подозрения падали на Олега и Надю Тумановых, отношения которых с Головчанским переплелись так крепко, что мотивов для сведения счетов у них было предостаточно. Настораживало в такой версии лишь одно: почему Тумановы это сделали на своей даче?..
- Может, как раз в том и заключается их "козырь"? - спросил подполковник.
- Нет, Николай Сергеевич, - ответил Бирюков. - На такую рискованную "игру" могли отважиться авантюристы по складу характера. Ни Олег, ни Надя на авантюристов не похожи. Да и не вижу я, в таком случае, необходимости для Нади признаваться, что отец ожидаемого ею ребенка - Головчанский. Ведь со смертью Александра Васильевича все концы обрубались... Олег, по-моему, тоже не способен на месть.
- А не мог он, допустим, угрозой заставить жену расправиться со своим соперником?..
Бирюков побарабанил пальцами по столу:
- В этом случае вообще нет необходимости для Нади признаваться в проступке. Наоборот, она должна скрывать измену самым тщательным образом.
- Д-да... - Подполковник задумался. - Как, на твой взгляд, Софья Георгиевна Головчанская?
- Женщина нервная и во многом загадочная. Сильно ревновала мужа, но в беседе со мною старалась это скрыть. О Тумановых отозвалась прекрасно, а через несколько дней стала их обвинять...
- Может, кто-то надоумил. Или, скажем, из распространившихся по райцентру сплетен услышала...
- Сплетен действительно много, - согласился Антон. - У меня такое впечатление, будто умышленно их раздувают. Порою думаю, не сама ли Софья Георгиевна это делает?..
- В ее оправдание что можешь сказать?
- Потерять мужа для Софьи Георгиевны означало потерять беспечную жизнь. Расчет на то, как она заявила по телефону Огнянниковой, что "с таким богатством не пропадет", - штука сомнительная...
- Ревность, знаешь, не считается ни с какими доводами рассудка.
- В состоянии аффекта, Николай Сергеевич, некоторые ревнивые люди способны наделать больших бед. Однако в данном случае не аффектом пахнет. Здесь, похоже, спланированное преступление, потому и концы к его разгадке так трудно найти.
- Спланировать могли только Тумановы.
Бирюков не успел ответить. Внезапно появившийся возбужденный Слава Голубев прямо от порога выпалил:
- Головчанского отравила женщина!
- Волга впадает в Каспийское море, - улыбнулся Антон.
Подполковник тоже не сдержал улыбки:
- Так и перепугать можно. Докладывай без паники, спокойно...
Слава присел на стул. Оказывается, ему удалось отыскать мальчишек с улицы Заводской, которые с пятницы на субботу оставались на ночную рыбалку неподалеку от кооператива "Иня". С вечера они наловили пескарей, поставили удочки-закидушки и разожгли костер. В полночь стал накрапывать дождь, а потом разразился настоящий ливень. Примерно час мальчишки храбро сидели у костра, но когда огонь стал гаснуть от усиливающегося ливня, сообразили, что в дачном кооперативе есть недостроенные домики, где под крышей можно переждать непогоду, и всей гурьбой стриганули наперегонки к кооперативу. Когда они подбегали к даче Тумановых, оттуда крадучись вышла женщина в черном платье или плаще - мальчишки не разглядели. Вроде бы замкнув ключом дверь и обувшись на крыльце, она под проливным дождем побежала к райцентру.
Мальчишки укрылись в недостроенном домике и стали наблюдать за дачей Тумановых. К их удивлению, под утро из дачи выскочила еще одна, вроде как перепуганная, женщина в чем-то белом, с сумкой в правой руке. Она тоже побежала к дороге, ведущей в райцентр. Это не только еще сильнее заинтриговало мальчишек, но и перепугало их. Подростки решили, что надо, пока не поздно, уносить ноги подобру-поздорову.
Подполковник Гладышев повернулся к Бирюкову:
- Женщина в черном, женщина в белом... как у Коллинза. Что скажешь, начальник розыска?
- Что я могу сказать... - Антон недолго помолчал. - Если подростки не сочиняют, то мне теперь понятно, почему в кухне Тумановых не осталось следов. Женщина, выходит, разулась на крыльце...
- С одежды вода могла накапать, - возразил подполковник.
- Над крыльцом Тумановых есть надежный карниз, помните?.. Разумеется, прежде, чем открыть дверь и войти в кухню, женщина долго стояла под этим карнизом, прислушиваясь: спят ли находящиеся на даче? Вода за это время обтекла, а если какие-то капли и капнули на пол, то Надя Туманова могла не обратить на них внимания. И еще одна деталь... Туманова говорит, что она дверь дачи ключом не закрывала. Это как будто подтверждают и подростки. Мол, вторая женщина сразу побежала к дороге. А вот первая - вроде бы закрыла. Значит, у нее был ключ...
- Тот, что Олег отдал Головчанскому?
- Возможно, тот.
Подполковник задумался:
- Неужели Софья Георгиевна выудила из кармана Александра Васильевича ключик и выследила своего непутевого супруга?.. Теперь прикинем другую версию. - Гладышев щелкнул пальцами. - Ответь мне: в черном или в белом была Надя Туманова?
- То есть первой или второй она вышла из дачи?
- Да. Ты, вероятно, сошлешься на то, что Надя очень убедительно рассказала о симптомах отравления Головчанского. Я возражу: будучи медсестрой, она может быть прекрасно осведомлена о том, как действует гранозан. А поскольку знала, какой порошок насыпала в коньяк, то заранее предвидела эти самые симптомы...
- Нет, в защиту Нади я приведу другое, - сказал Антон. - Надя точно указала место, куда бросила коньячную бутылку и осколки разбившейся чашки. Если она ушла с дачи первой, то откуда ей знать, что вторая женщина, ночевавшая с Головчанским, унесла вещественные доказательства?
- Логично. Значит, Софья Георгиевна была в черном?
- Утверждать, что именно Софья Георгиевна, не могу.
Подполковник закрыл глаза, поморщился:
- Опять мы застряли на мертвой точке.
- Может, Тося Стрункина?.. - робко намекнул Голубев.
- Стрункину, по-моему, надо вообще исключить из числа подозреваемых, - сказал Бирюков. - Складывается у меня недоброе предчувствие, что сотворила преступление женщина, которую мы еще не знаем.
- А эта, бывшая машинистка... Огнянникова как? - спросил подполковник.
- Красивая... и... для двадцатипятилетнего возраста очень даже не глупая женщина. Умеет показать себя с выгодной стороны, прекрасно собою владеет. Ни разу не вспылила, не увильнула от ответа, хотя некоторые вопросы были щекотливые...
- Об отношениях с Головчанским что говорит?
- Уверяет, что никаких отношений с Александром Васильевичем не поддерживала. И в это можно поверить. Последнее время к ней зачастил Хачик Алексанян, который понапрасну обувь топтать не станет.
- Не Хачик ли замутил воду? - снова вклинился Голубев. - Сегодня на улице встретились. Остановил меня как задушевный друг. Спрашивает: "Правда, что Александра Васильевича отравила жена Туманова?" - "Кто вам такое сказал?" - "Женщины в ПМК говорят". Ну я, понятно, посоветовал меньше слушать сплетни да готовиться к ответственности за хищение государственных денежных средств...
- Отделу БХСС уже дано задание разобраться с этим хищением самым серьезным образом, чтобы навсегда отучить Алексаняна заниматься подобными делами, - сказал подполковник Гладышев. Он хотел еще что-то добавить, но в кабинет вошел следователь Лимакин. Форменный пиджак и брюки следователя были серыми от пыли.
- Где так вымазался? - выпалил Слава Голубев.
- По району колесил, розовый гранозан искал.
- Нашел?
- Сейчас, отдышусь...
Рассказанное следователем никого не обрадовало.
Кладовщик Райсельхозхимии оказался памятливым. Когда Лимакин завел с ним разговор насчет розового гранозана, он вспомнил, что в начале марта на склад поступало несколько банок с таким гранозаном. Все их забрал молоденький агроном. "Почти мальчишечка, наверно, первый год после института". Долго сомневался: гранозан, не гранозан? Даже этикеткам на банках не верил, потому как ядохимикат для него показался необычного цвета. Но вот из какого хозяйства этот агроном, кладовщик, сколько ни старался, так и не вспомнил. Лимакин внимательно проверил журнал выдачи ядохимикатов - цвет выдаваемого гранозана там не указывался, а в первой декаде марта этот препарат получали более десяти хозяйств. Пришлось Лимакину переписать их и прямо со склада Райсельхозхимии на попутной машине уехать в ближайший колхоз "Гранит". Потом следователь объехал на попутках еще три хозяйства и только в совхозе "Победитель", где рабочие ПМК Сельстрой заканчивают строительство животноводческого комплекса, наконец-то отыскал "молоденького агронома". Поначалу агроном ни о каком гранозане говорить не хотел, но, когда Лимакин предупредил, что по поводу небрежного обращения в совхозе с ядохимикатами будет возбуждено уголовное дело и ему, агроному, придется нести судебную ответственность, чистосердечно признался, что еще в марте месяце "примерно с пол-литровую баночку" розового гранозана у него выпросил Александр Васильевич Головчанский...
Из кабинета начальника райотдела Антон Бирюков вышел вместе с Голубевым и Лимакиным. Все трое зашли в кабинет Бирюкова. Молча сели. Настроение у всех было тягостное. Слава Голубев предложил:
- Надо немедленно задерживать Софью Георгиевну по подозрению, и она признается...
- Ох, какой ты быстрый, - усмехнулся Антон. - Задержание - не забава. Давай думать: к кому от Головчанского мог попасть розовый гранозан?
- Ясно к кому - жене! Софья Георгиевна агроном по образованию, знает, для каких целей эта ядовитая штука применяется. У Головчанских есть дачный участок. Второй год его обрабатывают. Решили гранозанчиком протравить овощные семена, чтобы урожай побольше вырастить. Правильно я мыслю?..
- Правильно, - согласился Бирюков. - Поэтому посмотри-ка в кооперативе, у кого овощи хорошо растут. Поинтересуйся, каким способом это достигнуто. Понял меня, мыслитель?
- Так точно!
Лимакин достал из кармана пачку сигарет, хотел было закурить, но передумал. Устало заговорил:
- Из "Победителя" звонил прокурору. Семен Трофимович получил взбучку от вышестоящего начальства. Софья Георгиевна уже и в областную прокуратуру нажаловалась. Не понимаю, чего она хочет добиться своими жалобами?
- Ничего не хочет, - с огорчением сказал Бирюков. - Обычная обывательская запальчивость. Софье Георгиевне ведь неизвестно, какой грязный клубок заплел ее муж. В ее понятии так: скончался Александр Васильевич на даче Тумановых - Тумановы убийцы. А прокуратура и уголовный розыск непонятно кого ищут.
- Но, согласись, улики против Нади и Олега очень серьезные. Может, и вправду мы прошлогодний снег ищем?..
Бирюков щелкнул шариковой авторучкой, принялся обводить на перекидном календаре число.
- Не знаю, Петя... Может, действительно в дебри лезем понапрасну, но что хочешь со мной делай, не могу я представить Тумановых в роли убийц. На мой взгляд, это тот самый случай, когда порядочные люди, не являющиеся, по существу, преступниками в полном смысле этого слова, втягиваются в роковую орбиту откровенным подонком.
- Считаешь, Головчанский их втянул?
- Да.
- Семен Трофимович мне сказал, что Облсельстрой прислал в прокуратуру прекрасную характеристику на Головчанского.
- Что в Облсельстрое знают о Головчанском как о человеке? Он для них - начальник ПМК. А о начальниках судят цифровыми категориями: выполнил план на столько-то процентов, экономия средств такая-то, производительность труда ежегодно растет, новая техника внедряется. А то, что Александр Васильевич, еще будучи главным инженером, "химичил" с рацпредложениями, а став начальником ПМК, начал брать тысячами из государственной кассы как из собственного кармана, - это Облсельстрою неизвестно.
- Ты возненавидел Головчанского?
- Нет, Петя. Головчанский - потерпевший. Наша задача - найти его убийцу и посадить на скамью подсудимых. Но вот в чем дело... Чем больше я узнаю об Александре Васильевиче, тем больше склоняюсь к мысли, что основным преступником является сам потерпевший...
Зазвонил телефон. Бирюков ответил. После короткого разговора положил трубку и посмотрел на Лимакина:
- Олег Туманов хочет говорить со мной с глазу на глаз. Сейчас придет...
17. "Явка с повинной"
Со времени последней встречи с Бирюковым Туманов изменился еще больше. Добродушное, чуть продолговатое лицо Олега стало теперь вытянутым, скуластым, а под воспаленными до красноты глазами чернели такие плотные круги, словно Олег не спал несколько суток подряд. Он неуверенно уселся на стул прямо перед столом Антона и вдруг заявил:
- В общем, пришел с повинной... Я отравил Головчанского.
- Ты что городишь, Олег?! - сорвалось у Антона.
- Уже неделю не сплю. Если сейчас не арестуете, повешусь или сойду с ума. Не могу больше...
- Посмотри мне в глаза...
Туманов нехотя поднял взгляд и уставился на Бирюкова замутненными расширенными зрачками.
- Ты пьян, Олег?
- Всего полстакана водки для храбрости...
Бирюков нахмурился:
- С пьяными разговоров не веду.
На лице Туманова появилась виноватая улыбка:
- Разве с полстакана опьянеешь? У меня трезвая голова. Прошу, арестуйте. Честное слово, не могу больше...
- Рассказывай, что надумал.
Туманов опустил голову и глуховатым голосом заговорил. Бирюков сосредоточился. Довольно быстро он понял, что Олег слово в слово, будто зазубренный урок, пересказывает показания своей жены. Только все это излагалось как бы в другом ракурсе, с точки зрения его, Олега. Больше того, Туманов даже не утаил, как ездил с Огнянниковой в Новосибирск к врачу и как тот объявил ему "приговор". Все в показаниях Олега было логично до самого последнего момента, когда он якобы заподозрил, что Головчанский намеренно до отправления электрички выпроваживает его с вокзала на охоту. Дойдя до этого места, Туманов мельком взглянул на Антона и опять потупился:
- В общем, на охоту я не ездил. Дальше все - как Надя вам рассказывала.
- Выходит, ты с Надиных слов говоришь? - быстро спросил Антон.
- Почему с Надиных?.. - Туманов тревожно насторожился. - Я откровенно говорю.
- Откуда, Олег, тебе известно, о чем мне Надя рассказывала?
На щеках Туманова заходили желваки:
- Она во всем мне призналась.
- Как после этого ты к ней относишься?
- Как прежде. Надя не виновата, что у нас не было детей.
- Почему же хотел ее отравить?
- Я не ее... - Туманов растерялся. - Я только Александра Васильевича хотел, по ревности...
- Но ведь Надя тоже могла выпить с Головчанским отравленного коньяка...
- Она, как стала беременной, совершенно не пьет. Мы очень долго ждали ребенка, - обреченно проговорил Туманов.
- А дождавшись, ты решил все угробить?
- Ревность...
- Ну и чем же ты отравил Головчанского?
Нервно сжимая ладони, Туманов долго молчал. Заговорил он лишь после того, когда Бирюков повторил вопрос.
- Порошок такой есть для протравки семян. Нынче весной Александр Васильевич у агронома в совхозе "Победитель" пол-литровую стеклянную банку насыпал, чтобы на дачном участке овощи лучше росли. Мне немного дал этого порошка, рассказал, как его применять, и предупредил, что это сильный яд. В пятницу я вспомнил об этом яде...
Внимательно слушая Туманова, Бирюков невольно отметил, что в показаниях Олега есть несомненная доля истины. Тут же возникла досада. Антон пока не мог понять отчего: то ли оттого, что ошибся в первоначальных выводах об Олеге, то ли из-за того, что Олег своей "явкой с повинной" перечеркивал вроде бы наметившуюся другую версию. Появилось желание немедленно запротоколировать показания, однако внутренний голос сразу возразил: "Не пори горячку! Предъявить обвинение никогда не поздно. Иди от обратного - постарайся уличить Туманова в неискренности". И Антон спросил:
- Какого цвета был ядовитый порошок?
- Розового, - быстро ответил Туманов.
- Давно стал ревновать Надю?
- В пятницу такая мысль появилась.
- Что ж ты берег тот порошок с весны до осени?
Туманов долго думал. Наконец сказал:
- В машине он у меня, в бумагу завернутый, лежал.
- А как же семена? Не обрабатывал этим порошком весной?
- Нет... Побоялся отраву в почву внести...
- И как ты подсыпал порошок в коньяк? Расскажи подробно.
Туманов вялым движением руки поправил спутанные волосы:
- Тихо открыл ключом дверь, вошел в кухню. Отвернул пробку с бутылки, но и... понятно, как.
- Обратно пробку завернул?
- Ну. Все, как было, сделал и тихо вышел.
"А Надя сказала, что пробка была не завинчена", - мгновенно отметил про себя Бирюков и, словно между прочим, уточнил:
- Хорошо помнишь, что завернул?
- Конечно.
- Дождь сильный был?
- Ночью?
- Да, когда ты в кухню входил.
- Проливной, как из ведра.
- Разувался на крыльце?
Туманов скривил в усмешке губы:
- Не хватало еще разуваться - не в чужую ведь дачу входил, да и не до этого мне было...
"Лжет, откровенно лжет", - даже как-то обрадовался Бирюков и сказал:
- Олег, ты присутствовал при осмотре места происшествия. Следов-то в кухне не было. Ты что, Христос, чтобы, не касаясь ногами пола, ходить?
- Как это не было?! - На лице Туманова появилось удивление. - По всему крыльцу и...
- Правильно, - согласился Антон. - Те следы мы видели - это ты заходил на дачу перед тем, как приехать в милицию. Но у кухонного стола было чистенько. Почему, спрашивается, если на улице дождь лил как из ведра?..
- Наверно, высохли, - неуверенно сказал Туманов.
- Вода может высохнуть - грязь останется.
- Думаете, обманываю?.. - растерянно спросил Туманов. - Тогда ни за что не найдете преступника. Я преступник. Правда я!..
Внезапная догадка осенила Бирюкова. Антон вышел из-за стола, сел рядом с Тумановым и спросил:
- Хочешь, Олег, скажу, почему ты надумал взять вину на себя?.. Туманов промолчал, и Антон вынужден был сразу ответить: - Ты испугался, что в убийстве Головчанского следователь обвинит Надю. Не так?..
Лицо Туманова побагровело.
- А чем Надя докажет свою невиновность? - резко выпалил он и тотчас вроде бы растерялся. - Я не могу! Честно, не могу! Устал от звонков Софьи Георгиевны. Ома все-все знает. И о моей беде, и о Наде, и обо всем, обо всем!..
- Откуда Софье Георгиевне это "все-все" известно?
- У нее спросите!
- Спрошу. Но скажи откровенно: кто, кроме тебя и Огнянниковой, знал о твоей, как ты говоришь, "беде"?
Туманов внезапно сник:
- Не знаю... Может, Анна разболтала. Лично я даже Наде не говорил, оттого Надя и... пошла на поводу у Головчанского.
- Что за человек Огнянникова, Олег?
- Поговорите с ней - узнаете.
- Уже говорил. Производит хорошее впечатление.
- Это Анна умеет - произвести впечатление.
- Почему она замуж не выходит? - спросил Антон. - Такие женщины обычно не засиживаются.