Вероника помотала головой.
- Я только сегодня вспомнила, когда услышала о попавшем в госпиталь механике.
- Надо немедленно сообщить об этом врачу, - посоветовал следователь. Я по своей линии доложу, а вы позвоните в поликлинику. Извините, что своими вопросами доставил вам неприятности - служба, - но, думаю, кое-что мы прояснили. И ещё раз прошу вас не торопиться с отъездом. До свидания.
Врабий поднялся и, пожав протянутую руку, направился к двери.
От Соболевской он пошел в штаб эскадрильи в надежде застать там председателя комиссии по расследованию летного происшествия. Но дежурный по штабу сообщил, что полковник Вихлянцев уехал в Хабаровск к командующему воздушной армии. "Торопится полковник, торопится, - с горечью подумал следователь. - Как бы он не наломал дров".
3
Полковник Вихлянцев ехал в Хабаровск к командующему воздушной армии в плохом настроении. Испортили ему ещё вчера. И не какой-то там начальник, а сероглазая пигалица, секретарь-машинистка Родионова, вчерашняя десятиклассница, не умеющая ещё сама нос вытирать. Категорически отказалась печатать заключение комиссии по катастрофе самолета, пилотируемого Соболевским, когда полковник стал диктовать о фактах исчезновения жены Родионова, появлении в гарнизоне Вероники, ставшей женой Соболевского, о гибели Соболевского, увязывая все это с аморальным поведением командира эскадрильи.
Девица вдруг бросила печатать и уставилась на полковника негодующим взглядом.
- Да вы что, с ума сошли? - спросила злым, писклявым голосом. - Чтобы Владимир Васильевич позволил себе шуры-муры?..
- А что, разве он несимпатичный мужчина? - с усмешкой спросил полковник.
- Очень даже симпатичный. И порядочный. А вы...
Она не находила слов для возмущения. И Вихлянцев помог ей:
- А я твоего симпатичного сердцееда в тюрягу посажу, чтоб, как шкодливый кот, сливки с чужих кувшинов не слизывал. На работу к себе он тебя взял?
- Ну вы и тип! - Девушка вскочила из-за машинки и выбежала из кабинета. Пришлось просить начальника штаба прислать другую машинистку...
А сегодня ещё одна солдатская подстилка нагрубила ему. В военторговской столовой. Подала не чай, а чуть тепленькую водицу, настоянную на банном венике. А когда он сделал замечание, фыркнула и насмешливо съязвила:
- Такой чаек вы нам из Москвы поставляете. Хороший, индийский, там сами пьете...
Да, времена. Раньше в гарнизонах его не так встречали. И в летной столовой бесплатно кормили, и подарки в дорогу совали. А тут... И все Родионов. Этакого несгибаемого, непреклонного офицера из себя корчит, которому ни полковники, ни генералы нипочем.
"С продовольствием у нас туго, - огорошил в первый же день приезда комиссии по расследованию катастрофы, - так что придется вам питаться в военторговской столовой. Там, кстати, кормят даже получше: покупают в городе продукты и выбор побогаче"...
Посмотрим как теперь он запоет. Улики, как говорят сотрудники уголовного розыска, неопровержимы: нарушение летных законов, приписки, низкая дисциплина; а главное - сам командир отдельной эскадрильи по горло увяз в любовных похождениях и довел подчиненного до самоубийства. Правда, командующий воздушной армией, судя по прежним разговорам, о Родионове тоже высокого мнения и может усомниться в выводах комиссии, потому надо приложить все дипломатическое мастерство, чтобы убедить его в причине катастрофы - для него же лучше списать чрезвычайное происшествие на одного человека. И Вихлянцев окажется на высоте: быстро разобрался во всех хитросплетениях, не бросил черное пятно на военно-воздушные силы, которые и без того правительство затюкало за участившиеся летные происшествия. Да и надоело торчать в этом гадюшнике, питаться непонятно на чем замешанными котлетами, от которых изжога мучает...
Генерал Дмитрюков, молодой, богатырского телосложения мужчина - как только в истребителе помещается, - тоже, похоже, был не в лучшем расположении духа, встретил полковника сугубо официально, кивнул на стул, не поднимаясь из-за стола.
- Слушаю вас, - сказал без особого внимания, заглянув в раскрытую папку, лежавшую перед ним, будто бумажки таили более важное и срочное дело, чем расследование причины катастрофы.
"Кто-то, что-то уже "накапал" из эскадрильи, - решил Вихлянцев. Возможно и сам Родионов опередил звонком, узнав, что полковник поехал к командующему". Но это ничуть не обескуражило председателя комиссии по расследованию, наоборот, ожесточило и придало решительности. Он твердо и убедительно стал докладывать исследования поднятого со дна моря самолета, анализы переговоров и записей регистрирующей аппаратуры, компрометирующие факты против подполковника Родионова. Генерал, отложив папку, внимательно слушал. И когда полковник кончил, к его удивлению, сказал с сожалением:
- Что ж, выводы ваши убедительны. Коль не подвела техника, другого и предположить трудно. Жаль Соболевского. А с Родионова спросим по всей строгости...
4
Подполковник Родионов собирался на службу. И если раньше делал это быстро, энергично, словно шел не на работу, а на увлекательное занятие, то теперь все из рук валилось, и он с трудом преодолевал желание плюнуть на все да укатить куда-нибудь подальше на речку, в уединенный уголок, где никто не найдет - все равно теперь сделают из него козла отпущения даже если разыщут Ольгу - за летное происшествие кому-то отвечать надо. Это уже многие подчиненные почувствовали, и некоторые стали избегать его. Те, кто поверил в сплетни, кто спешит определить себе место при отставке командира. Особенно Филатов. Он уже чувствует себя главой эскадрильи...
Как быстро меняются люди! Ведь были друзьями, праздники отмечали семейно. А Софья Борисовна просто лебезила перед ним и Ольгой. А теперь первая льет грязь и на неё и на Владимира Васильевича. В командирши рвется. Не дай Бог назначат Филатова. Уж коли друга не стыдится поменять на должность, что в таком разе значат для него подчиненные? К сожалению, немало таких, кто во имя карьеры не считается ни с честью, ни с совестью. Даже в Чечне Родионову довелось встретиться с такими.
... Тогда он был заместителем командира эскадрильи. А первым звеном командовал капитан Мишаев, представительной внешности офицер, обладатель зычного, поистине командирского баса, чем любил похваляться, и нередко на аэродроме перед полетами демонстрировал на построении свои способности. Подчиненные его недолюбливали и за глаза называли не иначе как Бурбоном. Поначалу Родионову было невдомек, за что тот получил такую кличку, потом понял...
Командир эскадрильи, непосредственный начальник Родионова, стал прибаливать. И прошел слух, что скоро его переведут из Чечни. Значит, командиром эскадрильи назначат Родионова. А на его место... могут претендовать двое - капитан Мишаев и капитан Вавилов. Оба - первоклассные, смелые летчики, третий год командуют звеньями. Но у Вавилова было преимущество - подчиненные его уважали. И характер у него был сдержанный, ум острый, рассудительный. Многие в эскадрилье отдавали ему предпочтение и считали назначение его бесспорным.
И вдруг после одного боевого вылета из фотолаборатории пропали фотопленки бомбового удара по селу, где по разведданным было обнаружено скопление боевиков, а по утверждению некоторых газет бомбы упали на мирных граждан. Представители федерального бюро расследования занялись этим делом. Буквально на другой день им подбросили анонимку: поищите у Вавилова, он недавно встречался с журналистами и, видимо, кое-что припас для них.
Действительно Вавилов неделю назад давал интервью журналистам, и действительно в его чемодане нашли злополучные пленки.
Вавилов был потрясен и обескуражен - как могли попасть в его вещи похищенные пленки, кто их подсунул? Клялся, что в глаза их не видел.
Оперативник, ведший расследование, оказался не глупым человеком, не клюнул на приманку, заподозрив сразу подвох. Стали изучать анонимку. И как автор ни старался изменить почерк, установить его не составило большого труда: им оказался Мишаев, сам похитивший из фотолаборатории пленку и подсунувший её своему коллеге и другу...
Очень похож на того Мишаева и Филатов. Его показания председателю комиссии по расследованию летного происшествия буквально ошеломили Родионова - и в приписках налета одного комэска обвинил, и в том, что Владимир Васильевич мог из ревности придушить жену подтвердил, и в связи с Вероникой не усомнился... Два месяца назад он взял у Владимира Васильевича взаймы триста тысяч. Денежного содержания летчикам с тех пор не выплачивали, но вчера Филатов вдруг вернул долг и с таким видом, будто после случившегося не желает иметь с ним никаких дел...
Да, видеть настороженные, бегающие глазки подчиненных, стремящихся побыстрее отделаться от подмочившего свою репутацию командира, а возможно и убийцы, было обидно и больно. Но ничего не поделаешь, надо идти, выполнять свой долг, пока тебя не отстранили, нести достойно свой крест.
Он уже оделся, когда в дверь позвонили. Владимир Васильевич открыл, Перед ним стояла Софья Борисовна - Филатовы жили на одной лестничной площадке - с гирей в руках. Протянула ему небрежно:
- Заберите свои вещи, - сказала, будто через губу плюнула.
- Как она к вам попала? - обрадовался и удивился Владимир Васильевич.
- Ольга мне предложила вместо гнета осенью, когда я капусту шинковала.
- Спасибо, - Родионов взял гирю, и Софья Борисовна, не сказав ни слова, круто повернулась и скрылась за дверью.
Владимир Васильевич чуть ли не рассмеялся: майорша хотела досадить ему, даже не подозревая, что гирю эту, "орудие убийства", сняла не только с шеи утопленницы, но и с его сердца. Он вернулся в квартиру и позвонил в гостиницу, следователю, надеясь ещё застать его. Но дежурная сказала, что капитан только что ушел.
"В штабе встречусь и сообщю ему о гире", - все ещё улыбаясь поведению Софьи Борисовны, Родионов закрыл дверь и торопливо стал спускаться по лестнице. - А вдруг следователь усомнится, посчитает, что я сговорился с Софьей Борисовной?" - обожгла неожиданная мысль; и улыбка мгновенно слетела с его лица.
В столовой он ел без аппетита, и в штаб шел уже не тем твердым, спорым шагом, который влек его, бывало, на совсем ещё недавно любимую службу. На душе было муторно и тягостно в предчувствии ещё более неприятных объяснений с полковником Вихлянцевым, с капитаном Врабием, а потом и с генералом Дмитрюковым. Не трудно догадаться, какой вывод сделает комиссия о причинах катастрофы. Согласится ли с полковником командующий? Человек он волевой и принципиальный, прошел войну в Афганистане и знает цену каждого подчиненного. Правда, последние неурядицы, отвратительное снабжение топливом, запчастями, питанием, не говоря уже о денежном содержании, немало помотали ему нервов и здорово испортили характер - малейшие неурядицы выводят его из себя, он срывается на крик, чего раньше никогда не допускал. Похоже, как и Родионову, служба стала ему не в радость...
С капитаном Врабием Владимир Васильевич встретился в коридоре штаба, и вопреки предчувствию, следователь поздоровался с ним тепло. А когда услышал о гире, даже обрадовался.
- Это уже кое-что! - многозначно поднял вверх палец. - Говорите, Софья Борисовна принесла? Удивительно. Удивительно...
Родионов догадывался, что удивляет следователя: как это такая практичная женщина, носом чувствующая сложившуюся в эскадрилье ситуацию, особенно атмосферу вокруг Родионова, дала промашку. Видимо, желание быстрее вытравить из памяти прежние отношения затмили рассудок, и она не оценила, какую роль играет в судьбе конкурента мужа злополучная гиря.
- Вы сейчас очень заняты? - спросил следователь.
- Да нет. Какие теперь дела...
- Вот и хорошо. Не будем откладывать в долгий ящик, глянем, если вы не возражаете, на вашу спасительницу.
Они вернулись на квартиру Родионова, и следователь крутил гирю так и этак, осматривая мельчайшие крапинки. Даже понюхал.
- А, знаете, - сказал с улыбкой, она до сих пор пахнет квашеной капустой.
Потом Врабий, попросив подполковника подождать его, позвонил в квартиру Филатова. О чем он разговаривал с Софьей Борисовной, Родионов мог только догадываться. Вернулся следователь минут через пятнадцать, ещё более повеселевший, с ироничной усмешкой на губах.
- Занятная, занятная бабенка, - так охарактеризовал он свои впечатления.
Веселое настроение следователя разогнало тучи в душе Родионова. Он воспрянул духом, поверив, что гроза минует его. Однако едва переступил порог штаба, как дежурный сообщил ему, что его вызывает командующий воздушной армией. Хорошего от этого вызова похоже ожидать не стоило.
Родионов позвонил в гараж, где его по утрам поджидал личный шофер. Но начальник гаража сказал, что машину забрал майор Филатов.
"Не спросив моего разрешения? - удивился командир эскадрильи. - Это уже что-то новенькое. Такого самовольства ранее заместитель никогда себе не позволял. Может, за мной послал, а шофер куда-то заехал на минутку?"
Позвонил Филатову. Тот четко ответил:
- Майор Филатов слушает.
- Виктор Гаврилович, ты куда мою машину спровадил? - полушутя полусерьезно спросил Родионов.
- Извини, Владимир Васильевич, полковнику Вихлянцеву надо было срочно в штаб армии. А других, сами знаете... одни в ремонте, другие в разъезде.
- Ты хотя бы предупредил.
Майор стал оправдываться, как наивный мальчик.
- Я думал - тебе не потребуется.
"Да и какой ты теперь командир, когда над тобой висят такие обвинения, - мысленно дополнил оправдание майора Родионов. - Рано списал меня со счетов и поставил себя на место командира отдельной эскадрильи... А может, и не рано"...
Ехать в штаб все равно надо было. Глянул на часы. До рейсового автобуса более трех часов. А в гараже и грузовых, пригодных к выезду, не осталось. Придется просить старшего лейтенанта Кононова - у него собственные "Жигули". Не укатил ли он на рыбалку? Полетов нет, работа комиссии по расследованию летного происшествия нарушила не только служебный план, но и распорядок дня. Летчики, авиаспециалисты и солдаты болтаются без дела, занимаются кто чем хочет.
Позвонил в гостиницу. К счастью, Кононов оказался на месте и с радостью вызвался свозить командира в город.
- Заодно, если не возражаете, на обратном пути заскочим к одному моему знакомому, - трогая машину, сказал старший лейтенант. - Вчера приехал ко мне со своей подругой в гости. Собирался ночевать. Выпили честь по чести, поболтали о житье-бытье. И то ли я сболтнул лишнего, то ли чем-то обидел его, но пока ходил к следователю, они укатили. Нехорошо получилось.
"Мне бы твои печали", - мысленно усмехнулся Родионов. Его серьезно беспокоило другое: как встретит командующий и какой вывод сделает после доклада Вихлянцева. А что председатель комиссии сделал вывод не в его пользу, он не сомневался.
Генерала Дмитрюкова Владимир Васильевич хорошо распознал ещё в Чечне, когда тот командовал полком. Властный с подчиненными и заискивающий перед начальством он умело лавировал между служебными рифами, стараясь быть на виду, выставляя напоказ свои успехи и находя убедительные оправдания неудачам. Да, Сергей Сергеевич был умен, хитер и ловок; легко ориентировался в любой обстановке и улавливал настроение начальства. У него в Чечне было столько же боевых вылетов как и у лучших, наиболее активных летчиков. Но какие это были вылеты! То что на его самолете не было ни одной царапины от снарядов, говорило само за себя. Он вылетал туда, где, по существу, не было никакого противовоздушного прикрытия, где по разведданным сосредотачивались боевики, чтобы влиться в основные отряды. И больше одного захода на цель никогда не делал: выпустил ракеты или сбросил бомбы и - на свой аэродром. И от подчиненных требовал того же, демонстративно подчеркивая, что дорожит их жизнью. Так поначалу многие и считали, пока не произошел случай с летчиками Мишаевым и Вавиловым. Все ждали сурового наказания провинившегося. Однако комполка поступил иначе - перевел Мишаева в другую часть, даже не объявив ему выговора. И как выяснилось позже, перевели с повышением. В изрядном подпитии Дмитрюков как-то пояснил свое решение:
- А зачем на наш лучший в армии полк бросать грязное пятно? Я готов был на генеральскую должность его выдвинуть, только, чтобы тихо избавиться. Не за тем я вас берег, чтобы один мерзавец измазал все. А Мишаев мог: он пригрозил, что, если я отдам его под суд офицерской чести или решу уволить, он расскажет знакомому корреспонденту как мы тут воюем и ославит на весь мир... Черт с ним, пусть послужит у соседей. Рано или поздно он и там сломает себе шею...
И в других щекотливых ситуациях Дмитрюков поступал не по совести, а по расчету...
Как поступит он теперь, с Родионовым? Снять с должности или уволить из армии подполковника - тоже грандиозный скандал, от которого командующему авторитета не прибавится. И вступать с полковником Вихлянцевым в сговор, списывать катастрофу на отказ техники или на ошибку летчика он вряд ли станет: не тот человек представитель штаба ВВС, на которого можно во всем положиться. Хотя рыбак рыбака...
Не прошло ещё и полугода как Дмитрюков стал генералом. Новое звание и положение очень ему импонирует. Он будто вырос на целую голову, смотрит на подчиненных сверху вниз, как Гулливер на лилипутов. А то, что полки не снабжаются топливом, самолеты стоят на приколе, летчики теряют боевые навыки, похоже, его не очень волнует: когда приезжает в подведомственные ему части, первым делом просит устроить хорошую рыбалку - страстное его увлечение. И от результатов рыбалки, как шутят летчики, зависят результаты состояния боеготовности полка...
Родионов никогда перед ним не заискивал, не проявлял подобострастия, и Дмитрюков ни разу не пытался его сломить; относился к нему с уважением, ровно и объективно оценивал командирские и летные способности. Возможно Родионов нравился ему волевыми качествами, возможно генерал чувствовал себя перед ним в долгу за тот боевой вылет в Чечне, чуть не стоивший командиру полка жизни.
Задание было пустяковое: произвести разведку горного аула, где по агентурным данным должен был приземлиться вертолет с наемниками из Азербайджана. Дмитрюков принял решение послать пару, и к удивлению многих вызвался лететь сам. Ведущим. Ведомым взял Родионова.
Это было ещё до начала широкомасштабной войны в Чечне, когда у Дудаева имелись и истребители и ракеты всех мастей от американских "Стингеров" до советских "Ос" и "Мух". Но война уже стояла на пороге Чечни: дудаевские отряды нападали на российские военные склады, захватывали боевую технику, в открытую игнорировали российское правительство и его военных представителей. Российское правительство в свою очередь подталкивало оппозицию к более решительным действиям против генерала-президента, помогало сколачивать боевые отряды. Кое-где уже происходили вооруженные столкновения. Еще больше усилий в разжигании войны на Кавказе прилагали иностранные военные стратеги, желая окончательно поставить Россию под свою зависимость. В Чечню хлынули добровольцы из арабских стран, из Пакистана, Афганистана, и даже с Украины...
Маршрут полета Дмитрюков выбрал самый безопасный - по безлюдным, нехоженым долинам и ущельям, вдали от базирования воинских частей. Командир полка шел впереди, ловко лавируя меж горами; Родионов держался справа, повторяя маневры ведущего.
Погода благоприятствовала - облака висели сплошной пеленой, окутывая горные вершины, что способствовало маскировке. Внизу и на склонах гор местами лежал снег. Истребители шли на малой скорости, то снижаясь над долинами, то взмывая ввысь над утесами и седловинами, будто врываясь в мрачные тоннели, от которых сквозило холодом и страхом - в таких тоннелях запросто наскочить на появившуюся внезапно скалу, увернуться от которой даже на "малой" истребительской скорости не под силу самому опытному асу.
Едва перевалили Сунженский хребет, как облака внезапно оборвались, они словно одеялом укрывали северный склон. Но и до аула Чир-Чик, где каждое утро ровно в одиннадцать ноль-ноль приземлялся вертолет, оставалось семь минут лету. И никто им за это время не помешал.
Вот и Чир-Чик, небольшой аульчик, приютившийся у подножия горы на берегу безымянной речушки. У глинобитных пирамидальных сакль - сады, уже без листвы, виноградники. И не только вертолета - живой души не видно. А время уже одиннадцать ноль пять, вертолет должен быть на месте. И спрятать его, если даже радары засекли русские самолеты и предупредили прилетевших, за пять минут никак не могли.
Переговоры по радио Дмитрюков и Родионов не вели - чтобы не засекли дудаевские пеленгаторы. Однако безжизненным кажущийся аул обеспокоил обоих летчиков. Как Родионов и предположил, командир решил сделать ещё один заход и получше рассмотреть местность. Еще больше гася скорость, набрал высоту две тысячи метров. Родионов, чтобы не сковывать маневр ведущего, немного приотстал.
Но и второй заход ничего не дал. Правда, у одной сакли удалось увидеть человека. Значит, аул не безлюден.
Пошли на третий заход. И вдруг впереди вспыхнул огонек и понесся навстречу истребителю Дмитрюкова. Ракета!
Ее заметил и полковник. Но так был ошеломлен внезапным пуском, что вместо того, чтобы дать противоракетный залп, стал круто валить самолет вправо, в сторону Родионова, давая тем самым возможность противнику одной ракетой поразить оба истребителя.
Родионов нажал на гашетку пуска тепловых снарядов.
Все произошло в доли секунды. Но именно этой доли хватило, чтобы тепловой снаряд, рванувшийся вперед, увлек за собой луч самонаводящейся смертоносной ракеты. Впереди внизу полыхнул взрыв...
Вертолет с выгружающимися добровольцами они нечаянно обнаружили в соседнем ауле...
Когда приземлились на своем аэродроме, Дмитрюков ещё бледный и взволнованный, благодарно пожал руку Родионову.
- Вот гады! Где они прятались?.. А ты молодцом...
Он не извинился за свою растерянность, за ошибку, не сказал, что именно ведомый спас обоим жизнь. Да Родионову и не нужны были его извинения. Главное, чтобы понял, что к боевым действиям подготовлен плохо...
Но то было четыре года назад. И за эти годы многое изменилось. Не только положение в стране, изменилась и психология людей - даже военные, летчики, отличавшиеся ранее выдержкой, честностью, принципиальностью, стали раздражительными, неуверенными в себе, а иные и меркантильными, заботящимися лишь о личном благе. Не миновала сия эпидемия и генерала...
Как он встретит Родионова, что скажет? Что объяснение будет трудным, командир эскадрильи не сомневался...
"Жигули" мчались по безлюдной асфальтированной дороге меж сопок, изредка обгоняя грузовики и ещё реже встречая частников - безденежье и дороговизна бензина поставила и машины на прикол. Только новые русские да большие начальники нынче позволяют себе раскатывать на иномарках по дорогам России, не испытывая никакой нужды.
- Где ты достаешь бензин? - прервал затянувшееся молчание Родионов. Кононов, чувствуя, что командир сосредоточенно обдумывает предстоящий разговор с генералом, не мешал ему; молча и аккуратно вел машину. Вопрос командира оживил его. Он глянул на подполковника с лукавой веселинкой в глазах, ответил насмешливо:
- На рыбу красную, на икру меняю, Владимир Васильевич.
- А где рыбу, икру достаешь?
- Это уже другой вопрос. - Помолчал. - Если летчик не летает, чем ему заняться? Одни в карты играют, другие, как медведи, лежа на боку лапу сосут; третьи ищут, где подработать. Вот и я всю осень прошлого года с нанайцами на путине провел. Кое-что подзаработал. Да и папаша, слава Богу, подбрасывает иногда. Он по коммерческой части промышляет. Так вот и живем. Иначе не знаю, как выкручивался бы. - Снова помолчал. - А правду говорят, что Соболевский сам... преднамеренно в море нырнул?
- А ты как думаешь? - глянул ему в глаза Родионов. Вопрос не удивил сплетни давно гуляют по гарнизону. Как относятся к ним его подчиненные, которые ещё вчера верили, и он знал наверняка - уважали его. А теперь? Добрая молва, говорят, под спудом лежит, а плохая - впереди бежит. Ее не обойдешь, не объедешь. И не всякий устоит перед ней...
- Я думаю, чушь собачья, - сказал со злостью Кононов. - И все это бабы, сволочное отродье. Завидовали Олегу и Веронике вот и сочиняют всякие небылицы.
- А что ты слышал о найденном трупе?
- Так то вообще бред сумасшедшего. Меня вызывал следователь, и он, по-моему, не считает, что это ваша жена... Ее ещё не удалось разыскать?
- Пока, к сожалению, нет. Похоже, она в Японию укатила.
- Вот бабы! - воскликнул Кононов. - Еще сто лет не женюсь. Только трахать их буду. Трахать!
- Считаешь, накажешь их этим? - усмехнулся Родионов. - А слышал анекдот про злую жену, от которой хотел избавиться муж?
- Нет. Расскажите.
- Так вот, была у одного мужчины жена-язва. Житья ему не давала, придиралась по пустякам, устраивала скандалы по всякому поводу и без повода. Соседи жалели его. Один друг посоветовал: "Да затрахай ты её до смерти. Купи пантокрин, выпей капель тридцать и паши всю ночь". Послушал мужчина друга, сделал, как тот советовал. Под утро взмолилась жена: "Хватит, не могу больше я". А мужчина не слезает. Сам уже весь мокрый, еле держится, но продолжает свое дело. Чувствует, обмякла жена, перестала шевелиться. Обрадовался - конец мученьям. Свалился с жены и уснул мертвецким сном. Просыпается, чувствует аромат жареного и пареного. Глянул на стол, а он ломится от яств и бутылка коньяка стоит. Жена веселая, радостная вокруг хлопочет. Муж удивился: "У нас что, праздник?" "Какой праздник, - смеется жена. - Ты ко мне по-человечески, и я к тебе со всей душой".
- Я только сегодня вспомнила, когда услышала о попавшем в госпиталь механике.
- Надо немедленно сообщить об этом врачу, - посоветовал следователь. Я по своей линии доложу, а вы позвоните в поликлинику. Извините, что своими вопросами доставил вам неприятности - служба, - но, думаю, кое-что мы прояснили. И ещё раз прошу вас не торопиться с отъездом. До свидания.
Врабий поднялся и, пожав протянутую руку, направился к двери.
От Соболевской он пошел в штаб эскадрильи в надежде застать там председателя комиссии по расследованию летного происшествия. Но дежурный по штабу сообщил, что полковник Вихлянцев уехал в Хабаровск к командующему воздушной армии. "Торопится полковник, торопится, - с горечью подумал следователь. - Как бы он не наломал дров".
3
Полковник Вихлянцев ехал в Хабаровск к командующему воздушной армии в плохом настроении. Испортили ему ещё вчера. И не какой-то там начальник, а сероглазая пигалица, секретарь-машинистка Родионова, вчерашняя десятиклассница, не умеющая ещё сама нос вытирать. Категорически отказалась печатать заключение комиссии по катастрофе самолета, пилотируемого Соболевским, когда полковник стал диктовать о фактах исчезновения жены Родионова, появлении в гарнизоне Вероники, ставшей женой Соболевского, о гибели Соболевского, увязывая все это с аморальным поведением командира эскадрильи.
Девица вдруг бросила печатать и уставилась на полковника негодующим взглядом.
- Да вы что, с ума сошли? - спросила злым, писклявым голосом. - Чтобы Владимир Васильевич позволил себе шуры-муры?..
- А что, разве он несимпатичный мужчина? - с усмешкой спросил полковник.
- Очень даже симпатичный. И порядочный. А вы...
Она не находила слов для возмущения. И Вихлянцев помог ей:
- А я твоего симпатичного сердцееда в тюрягу посажу, чтоб, как шкодливый кот, сливки с чужих кувшинов не слизывал. На работу к себе он тебя взял?
- Ну вы и тип! - Девушка вскочила из-за машинки и выбежала из кабинета. Пришлось просить начальника штаба прислать другую машинистку...
А сегодня ещё одна солдатская подстилка нагрубила ему. В военторговской столовой. Подала не чай, а чуть тепленькую водицу, настоянную на банном венике. А когда он сделал замечание, фыркнула и насмешливо съязвила:
- Такой чаек вы нам из Москвы поставляете. Хороший, индийский, там сами пьете...
Да, времена. Раньше в гарнизонах его не так встречали. И в летной столовой бесплатно кормили, и подарки в дорогу совали. А тут... И все Родионов. Этакого несгибаемого, непреклонного офицера из себя корчит, которому ни полковники, ни генералы нипочем.
"С продовольствием у нас туго, - огорошил в первый же день приезда комиссии по расследованию катастрофы, - так что придется вам питаться в военторговской столовой. Там, кстати, кормят даже получше: покупают в городе продукты и выбор побогаче"...
Посмотрим как теперь он запоет. Улики, как говорят сотрудники уголовного розыска, неопровержимы: нарушение летных законов, приписки, низкая дисциплина; а главное - сам командир отдельной эскадрильи по горло увяз в любовных похождениях и довел подчиненного до самоубийства. Правда, командующий воздушной армией, судя по прежним разговорам, о Родионове тоже высокого мнения и может усомниться в выводах комиссии, потому надо приложить все дипломатическое мастерство, чтобы убедить его в причине катастрофы - для него же лучше списать чрезвычайное происшествие на одного человека. И Вихлянцев окажется на высоте: быстро разобрался во всех хитросплетениях, не бросил черное пятно на военно-воздушные силы, которые и без того правительство затюкало за участившиеся летные происшествия. Да и надоело торчать в этом гадюшнике, питаться непонятно на чем замешанными котлетами, от которых изжога мучает...
Генерал Дмитрюков, молодой, богатырского телосложения мужчина - как только в истребителе помещается, - тоже, похоже, был не в лучшем расположении духа, встретил полковника сугубо официально, кивнул на стул, не поднимаясь из-за стола.
- Слушаю вас, - сказал без особого внимания, заглянув в раскрытую папку, лежавшую перед ним, будто бумажки таили более важное и срочное дело, чем расследование причины катастрофы.
"Кто-то, что-то уже "накапал" из эскадрильи, - решил Вихлянцев. Возможно и сам Родионов опередил звонком, узнав, что полковник поехал к командующему". Но это ничуть не обескуражило председателя комиссии по расследованию, наоборот, ожесточило и придало решительности. Он твердо и убедительно стал докладывать исследования поднятого со дна моря самолета, анализы переговоров и записей регистрирующей аппаратуры, компрометирующие факты против подполковника Родионова. Генерал, отложив папку, внимательно слушал. И когда полковник кончил, к его удивлению, сказал с сожалением:
- Что ж, выводы ваши убедительны. Коль не подвела техника, другого и предположить трудно. Жаль Соболевского. А с Родионова спросим по всей строгости...
4
Подполковник Родионов собирался на службу. И если раньше делал это быстро, энергично, словно шел не на работу, а на увлекательное занятие, то теперь все из рук валилось, и он с трудом преодолевал желание плюнуть на все да укатить куда-нибудь подальше на речку, в уединенный уголок, где никто не найдет - все равно теперь сделают из него козла отпущения даже если разыщут Ольгу - за летное происшествие кому-то отвечать надо. Это уже многие подчиненные почувствовали, и некоторые стали избегать его. Те, кто поверил в сплетни, кто спешит определить себе место при отставке командира. Особенно Филатов. Он уже чувствует себя главой эскадрильи...
Как быстро меняются люди! Ведь были друзьями, праздники отмечали семейно. А Софья Борисовна просто лебезила перед ним и Ольгой. А теперь первая льет грязь и на неё и на Владимира Васильевича. В командирши рвется. Не дай Бог назначат Филатова. Уж коли друга не стыдится поменять на должность, что в таком разе значат для него подчиненные? К сожалению, немало таких, кто во имя карьеры не считается ни с честью, ни с совестью. Даже в Чечне Родионову довелось встретиться с такими.
... Тогда он был заместителем командира эскадрильи. А первым звеном командовал капитан Мишаев, представительной внешности офицер, обладатель зычного, поистине командирского баса, чем любил похваляться, и нередко на аэродроме перед полетами демонстрировал на построении свои способности. Подчиненные его недолюбливали и за глаза называли не иначе как Бурбоном. Поначалу Родионову было невдомек, за что тот получил такую кличку, потом понял...
Командир эскадрильи, непосредственный начальник Родионова, стал прибаливать. И прошел слух, что скоро его переведут из Чечни. Значит, командиром эскадрильи назначат Родионова. А на его место... могут претендовать двое - капитан Мишаев и капитан Вавилов. Оба - первоклассные, смелые летчики, третий год командуют звеньями. Но у Вавилова было преимущество - подчиненные его уважали. И характер у него был сдержанный, ум острый, рассудительный. Многие в эскадрилье отдавали ему предпочтение и считали назначение его бесспорным.
И вдруг после одного боевого вылета из фотолаборатории пропали фотопленки бомбового удара по селу, где по разведданным было обнаружено скопление боевиков, а по утверждению некоторых газет бомбы упали на мирных граждан. Представители федерального бюро расследования занялись этим делом. Буквально на другой день им подбросили анонимку: поищите у Вавилова, он недавно встречался с журналистами и, видимо, кое-что припас для них.
Действительно Вавилов неделю назад давал интервью журналистам, и действительно в его чемодане нашли злополучные пленки.
Вавилов был потрясен и обескуражен - как могли попасть в его вещи похищенные пленки, кто их подсунул? Клялся, что в глаза их не видел.
Оперативник, ведший расследование, оказался не глупым человеком, не клюнул на приманку, заподозрив сразу подвох. Стали изучать анонимку. И как автор ни старался изменить почерк, установить его не составило большого труда: им оказался Мишаев, сам похитивший из фотолаборатории пленку и подсунувший её своему коллеге и другу...
Очень похож на того Мишаева и Филатов. Его показания председателю комиссии по расследованию летного происшествия буквально ошеломили Родионова - и в приписках налета одного комэска обвинил, и в том, что Владимир Васильевич мог из ревности придушить жену подтвердил, и в связи с Вероникой не усомнился... Два месяца назад он взял у Владимира Васильевича взаймы триста тысяч. Денежного содержания летчикам с тех пор не выплачивали, но вчера Филатов вдруг вернул долг и с таким видом, будто после случившегося не желает иметь с ним никаких дел...
Да, видеть настороженные, бегающие глазки подчиненных, стремящихся побыстрее отделаться от подмочившего свою репутацию командира, а возможно и убийцы, было обидно и больно. Но ничего не поделаешь, надо идти, выполнять свой долг, пока тебя не отстранили, нести достойно свой крест.
Он уже оделся, когда в дверь позвонили. Владимир Васильевич открыл, Перед ним стояла Софья Борисовна - Филатовы жили на одной лестничной площадке - с гирей в руках. Протянула ему небрежно:
- Заберите свои вещи, - сказала, будто через губу плюнула.
- Как она к вам попала? - обрадовался и удивился Владимир Васильевич.
- Ольга мне предложила вместо гнета осенью, когда я капусту шинковала.
- Спасибо, - Родионов взял гирю, и Софья Борисовна, не сказав ни слова, круто повернулась и скрылась за дверью.
Владимир Васильевич чуть ли не рассмеялся: майорша хотела досадить ему, даже не подозревая, что гирю эту, "орудие убийства", сняла не только с шеи утопленницы, но и с его сердца. Он вернулся в квартиру и позвонил в гостиницу, следователю, надеясь ещё застать его. Но дежурная сказала, что капитан только что ушел.
"В штабе встречусь и сообщю ему о гире", - все ещё улыбаясь поведению Софьи Борисовны, Родионов закрыл дверь и торопливо стал спускаться по лестнице. - А вдруг следователь усомнится, посчитает, что я сговорился с Софьей Борисовной?" - обожгла неожиданная мысль; и улыбка мгновенно слетела с его лица.
В столовой он ел без аппетита, и в штаб шел уже не тем твердым, спорым шагом, который влек его, бывало, на совсем ещё недавно любимую службу. На душе было муторно и тягостно в предчувствии ещё более неприятных объяснений с полковником Вихлянцевым, с капитаном Врабием, а потом и с генералом Дмитрюковым. Не трудно догадаться, какой вывод сделает комиссия о причинах катастрофы. Согласится ли с полковником командующий? Человек он волевой и принципиальный, прошел войну в Афганистане и знает цену каждого подчиненного. Правда, последние неурядицы, отвратительное снабжение топливом, запчастями, питанием, не говоря уже о денежном содержании, немало помотали ему нервов и здорово испортили характер - малейшие неурядицы выводят его из себя, он срывается на крик, чего раньше никогда не допускал. Похоже, как и Родионову, служба стала ему не в радость...
С капитаном Врабием Владимир Васильевич встретился в коридоре штаба, и вопреки предчувствию, следователь поздоровался с ним тепло. А когда услышал о гире, даже обрадовался.
- Это уже кое-что! - многозначно поднял вверх палец. - Говорите, Софья Борисовна принесла? Удивительно. Удивительно...
Родионов догадывался, что удивляет следователя: как это такая практичная женщина, носом чувствующая сложившуюся в эскадрилье ситуацию, особенно атмосферу вокруг Родионова, дала промашку. Видимо, желание быстрее вытравить из памяти прежние отношения затмили рассудок, и она не оценила, какую роль играет в судьбе конкурента мужа злополучная гиря.
- Вы сейчас очень заняты? - спросил следователь.
- Да нет. Какие теперь дела...
- Вот и хорошо. Не будем откладывать в долгий ящик, глянем, если вы не возражаете, на вашу спасительницу.
Они вернулись на квартиру Родионова, и следователь крутил гирю так и этак, осматривая мельчайшие крапинки. Даже понюхал.
- А, знаете, - сказал с улыбкой, она до сих пор пахнет квашеной капустой.
Потом Врабий, попросив подполковника подождать его, позвонил в квартиру Филатова. О чем он разговаривал с Софьей Борисовной, Родионов мог только догадываться. Вернулся следователь минут через пятнадцать, ещё более повеселевший, с ироничной усмешкой на губах.
- Занятная, занятная бабенка, - так охарактеризовал он свои впечатления.
Веселое настроение следователя разогнало тучи в душе Родионова. Он воспрянул духом, поверив, что гроза минует его. Однако едва переступил порог штаба, как дежурный сообщил ему, что его вызывает командующий воздушной армией. Хорошего от этого вызова похоже ожидать не стоило.
Родионов позвонил в гараж, где его по утрам поджидал личный шофер. Но начальник гаража сказал, что машину забрал майор Филатов.
"Не спросив моего разрешения? - удивился командир эскадрильи. - Это уже что-то новенькое. Такого самовольства ранее заместитель никогда себе не позволял. Может, за мной послал, а шофер куда-то заехал на минутку?"
Позвонил Филатову. Тот четко ответил:
- Майор Филатов слушает.
- Виктор Гаврилович, ты куда мою машину спровадил? - полушутя полусерьезно спросил Родионов.
- Извини, Владимир Васильевич, полковнику Вихлянцеву надо было срочно в штаб армии. А других, сами знаете... одни в ремонте, другие в разъезде.
- Ты хотя бы предупредил.
Майор стал оправдываться, как наивный мальчик.
- Я думал - тебе не потребуется.
"Да и какой ты теперь командир, когда над тобой висят такие обвинения, - мысленно дополнил оправдание майора Родионов. - Рано списал меня со счетов и поставил себя на место командира отдельной эскадрильи... А может, и не рано"...
Ехать в штаб все равно надо было. Глянул на часы. До рейсового автобуса более трех часов. А в гараже и грузовых, пригодных к выезду, не осталось. Придется просить старшего лейтенанта Кононова - у него собственные "Жигули". Не укатил ли он на рыбалку? Полетов нет, работа комиссии по расследованию летного происшествия нарушила не только служебный план, но и распорядок дня. Летчики, авиаспециалисты и солдаты болтаются без дела, занимаются кто чем хочет.
Позвонил в гостиницу. К счастью, Кононов оказался на месте и с радостью вызвался свозить командира в город.
- Заодно, если не возражаете, на обратном пути заскочим к одному моему знакомому, - трогая машину, сказал старший лейтенант. - Вчера приехал ко мне со своей подругой в гости. Собирался ночевать. Выпили честь по чести, поболтали о житье-бытье. И то ли я сболтнул лишнего, то ли чем-то обидел его, но пока ходил к следователю, они укатили. Нехорошо получилось.
"Мне бы твои печали", - мысленно усмехнулся Родионов. Его серьезно беспокоило другое: как встретит командующий и какой вывод сделает после доклада Вихлянцева. А что председатель комиссии сделал вывод не в его пользу, он не сомневался.
Генерала Дмитрюкова Владимир Васильевич хорошо распознал ещё в Чечне, когда тот командовал полком. Властный с подчиненными и заискивающий перед начальством он умело лавировал между служебными рифами, стараясь быть на виду, выставляя напоказ свои успехи и находя убедительные оправдания неудачам. Да, Сергей Сергеевич был умен, хитер и ловок; легко ориентировался в любой обстановке и улавливал настроение начальства. У него в Чечне было столько же боевых вылетов как и у лучших, наиболее активных летчиков. Но какие это были вылеты! То что на его самолете не было ни одной царапины от снарядов, говорило само за себя. Он вылетал туда, где, по существу, не было никакого противовоздушного прикрытия, где по разведданным сосредотачивались боевики, чтобы влиться в основные отряды. И больше одного захода на цель никогда не делал: выпустил ракеты или сбросил бомбы и - на свой аэродром. И от подчиненных требовал того же, демонстративно подчеркивая, что дорожит их жизнью. Так поначалу многие и считали, пока не произошел случай с летчиками Мишаевым и Вавиловым. Все ждали сурового наказания провинившегося. Однако комполка поступил иначе - перевел Мишаева в другую часть, даже не объявив ему выговора. И как выяснилось позже, перевели с повышением. В изрядном подпитии Дмитрюков как-то пояснил свое решение:
- А зачем на наш лучший в армии полк бросать грязное пятно? Я готов был на генеральскую должность его выдвинуть, только, чтобы тихо избавиться. Не за тем я вас берег, чтобы один мерзавец измазал все. А Мишаев мог: он пригрозил, что, если я отдам его под суд офицерской чести или решу уволить, он расскажет знакомому корреспонденту как мы тут воюем и ославит на весь мир... Черт с ним, пусть послужит у соседей. Рано или поздно он и там сломает себе шею...
И в других щекотливых ситуациях Дмитрюков поступал не по совести, а по расчету...
Как поступит он теперь, с Родионовым? Снять с должности или уволить из армии подполковника - тоже грандиозный скандал, от которого командующему авторитета не прибавится. И вступать с полковником Вихлянцевым в сговор, списывать катастрофу на отказ техники или на ошибку летчика он вряд ли станет: не тот человек представитель штаба ВВС, на которого можно во всем положиться. Хотя рыбак рыбака...
Не прошло ещё и полугода как Дмитрюков стал генералом. Новое звание и положение очень ему импонирует. Он будто вырос на целую голову, смотрит на подчиненных сверху вниз, как Гулливер на лилипутов. А то, что полки не снабжаются топливом, самолеты стоят на приколе, летчики теряют боевые навыки, похоже, его не очень волнует: когда приезжает в подведомственные ему части, первым делом просит устроить хорошую рыбалку - страстное его увлечение. И от результатов рыбалки, как шутят летчики, зависят результаты состояния боеготовности полка...
Родионов никогда перед ним не заискивал, не проявлял подобострастия, и Дмитрюков ни разу не пытался его сломить; относился к нему с уважением, ровно и объективно оценивал командирские и летные способности. Возможно Родионов нравился ему волевыми качествами, возможно генерал чувствовал себя перед ним в долгу за тот боевой вылет в Чечне, чуть не стоивший командиру полка жизни.
Задание было пустяковое: произвести разведку горного аула, где по агентурным данным должен был приземлиться вертолет с наемниками из Азербайджана. Дмитрюков принял решение послать пару, и к удивлению многих вызвался лететь сам. Ведущим. Ведомым взял Родионова.
Это было ещё до начала широкомасштабной войны в Чечне, когда у Дудаева имелись и истребители и ракеты всех мастей от американских "Стингеров" до советских "Ос" и "Мух". Но война уже стояла на пороге Чечни: дудаевские отряды нападали на российские военные склады, захватывали боевую технику, в открытую игнорировали российское правительство и его военных представителей. Российское правительство в свою очередь подталкивало оппозицию к более решительным действиям против генерала-президента, помогало сколачивать боевые отряды. Кое-где уже происходили вооруженные столкновения. Еще больше усилий в разжигании войны на Кавказе прилагали иностранные военные стратеги, желая окончательно поставить Россию под свою зависимость. В Чечню хлынули добровольцы из арабских стран, из Пакистана, Афганистана, и даже с Украины...
Маршрут полета Дмитрюков выбрал самый безопасный - по безлюдным, нехоженым долинам и ущельям, вдали от базирования воинских частей. Командир полка шел впереди, ловко лавируя меж горами; Родионов держался справа, повторяя маневры ведущего.
Погода благоприятствовала - облака висели сплошной пеленой, окутывая горные вершины, что способствовало маскировке. Внизу и на склонах гор местами лежал снег. Истребители шли на малой скорости, то снижаясь над долинами, то взмывая ввысь над утесами и седловинами, будто врываясь в мрачные тоннели, от которых сквозило холодом и страхом - в таких тоннелях запросто наскочить на появившуюся внезапно скалу, увернуться от которой даже на "малой" истребительской скорости не под силу самому опытному асу.
Едва перевалили Сунженский хребет, как облака внезапно оборвались, они словно одеялом укрывали северный склон. Но и до аула Чир-Чик, где каждое утро ровно в одиннадцать ноль-ноль приземлялся вертолет, оставалось семь минут лету. И никто им за это время не помешал.
Вот и Чир-Чик, небольшой аульчик, приютившийся у подножия горы на берегу безымянной речушки. У глинобитных пирамидальных сакль - сады, уже без листвы, виноградники. И не только вертолета - живой души не видно. А время уже одиннадцать ноль пять, вертолет должен быть на месте. И спрятать его, если даже радары засекли русские самолеты и предупредили прилетевших, за пять минут никак не могли.
Переговоры по радио Дмитрюков и Родионов не вели - чтобы не засекли дудаевские пеленгаторы. Однако безжизненным кажущийся аул обеспокоил обоих летчиков. Как Родионов и предположил, командир решил сделать ещё один заход и получше рассмотреть местность. Еще больше гася скорость, набрал высоту две тысячи метров. Родионов, чтобы не сковывать маневр ведущего, немного приотстал.
Но и второй заход ничего не дал. Правда, у одной сакли удалось увидеть человека. Значит, аул не безлюден.
Пошли на третий заход. И вдруг впереди вспыхнул огонек и понесся навстречу истребителю Дмитрюкова. Ракета!
Ее заметил и полковник. Но так был ошеломлен внезапным пуском, что вместо того, чтобы дать противоракетный залп, стал круто валить самолет вправо, в сторону Родионова, давая тем самым возможность противнику одной ракетой поразить оба истребителя.
Родионов нажал на гашетку пуска тепловых снарядов.
Все произошло в доли секунды. Но именно этой доли хватило, чтобы тепловой снаряд, рванувшийся вперед, увлек за собой луч самонаводящейся смертоносной ракеты. Впереди внизу полыхнул взрыв...
Вертолет с выгружающимися добровольцами они нечаянно обнаружили в соседнем ауле...
Когда приземлились на своем аэродроме, Дмитрюков ещё бледный и взволнованный, благодарно пожал руку Родионову.
- Вот гады! Где они прятались?.. А ты молодцом...
Он не извинился за свою растерянность, за ошибку, не сказал, что именно ведомый спас обоим жизнь. Да Родионову и не нужны были его извинения. Главное, чтобы понял, что к боевым действиям подготовлен плохо...
Но то было четыре года назад. И за эти годы многое изменилось. Не только положение в стране, изменилась и психология людей - даже военные, летчики, отличавшиеся ранее выдержкой, честностью, принципиальностью, стали раздражительными, неуверенными в себе, а иные и меркантильными, заботящимися лишь о личном благе. Не миновала сия эпидемия и генерала...
Как он встретит Родионова, что скажет? Что объяснение будет трудным, командир эскадрильи не сомневался...
"Жигули" мчались по безлюдной асфальтированной дороге меж сопок, изредка обгоняя грузовики и ещё реже встречая частников - безденежье и дороговизна бензина поставила и машины на прикол. Только новые русские да большие начальники нынче позволяют себе раскатывать на иномарках по дорогам России, не испытывая никакой нужды.
- Где ты достаешь бензин? - прервал затянувшееся молчание Родионов. Кононов, чувствуя, что командир сосредоточенно обдумывает предстоящий разговор с генералом, не мешал ему; молча и аккуратно вел машину. Вопрос командира оживил его. Он глянул на подполковника с лукавой веселинкой в глазах, ответил насмешливо:
- На рыбу красную, на икру меняю, Владимир Васильевич.
- А где рыбу, икру достаешь?
- Это уже другой вопрос. - Помолчал. - Если летчик не летает, чем ему заняться? Одни в карты играют, другие, как медведи, лежа на боку лапу сосут; третьи ищут, где подработать. Вот и я всю осень прошлого года с нанайцами на путине провел. Кое-что подзаработал. Да и папаша, слава Богу, подбрасывает иногда. Он по коммерческой части промышляет. Так вот и живем. Иначе не знаю, как выкручивался бы. - Снова помолчал. - А правду говорят, что Соболевский сам... преднамеренно в море нырнул?
- А ты как думаешь? - глянул ему в глаза Родионов. Вопрос не удивил сплетни давно гуляют по гарнизону. Как относятся к ним его подчиненные, которые ещё вчера верили, и он знал наверняка - уважали его. А теперь? Добрая молва, говорят, под спудом лежит, а плохая - впереди бежит. Ее не обойдешь, не объедешь. И не всякий устоит перед ней...
- Я думаю, чушь собачья, - сказал со злостью Кононов. - И все это бабы, сволочное отродье. Завидовали Олегу и Веронике вот и сочиняют всякие небылицы.
- А что ты слышал о найденном трупе?
- Так то вообще бред сумасшедшего. Меня вызывал следователь, и он, по-моему, не считает, что это ваша жена... Ее ещё не удалось разыскать?
- Пока, к сожалению, нет. Похоже, она в Японию укатила.
- Вот бабы! - воскликнул Кононов. - Еще сто лет не женюсь. Только трахать их буду. Трахать!
- Считаешь, накажешь их этим? - усмехнулся Родионов. - А слышал анекдот про злую жену, от которой хотел избавиться муж?
- Нет. Расскажите.
- Так вот, была у одного мужчины жена-язва. Житья ему не давала, придиралась по пустякам, устраивала скандалы по всякому поводу и без повода. Соседи жалели его. Один друг посоветовал: "Да затрахай ты её до смерти. Купи пантокрин, выпей капель тридцать и паши всю ночь". Послушал мужчина друга, сделал, как тот советовал. Под утро взмолилась жена: "Хватит, не могу больше я". А мужчина не слезает. Сам уже весь мокрый, еле держится, но продолжает свое дело. Чувствует, обмякла жена, перестала шевелиться. Обрадовался - конец мученьям. Свалился с жены и уснул мертвецким сном. Просыпается, чувствует аромат жареного и пареного. Глянул на стол, а он ломится от яств и бутылка коньяка стоит. Жена веселая, радостная вокруг хлопочет. Муж удивился: "У нас что, праздник?" "Какой праздник, - смеется жена. - Ты ко мне по-человечески, и я к тебе со всей душой".