Чейз Джеймс Хэдли. Это мужское дело ("Игра без правил")

   — Куда ты ходил, Гарри?
   — Воды попить. Ты не хочешь?
   — Нет, мне не хочется. Ты, может быть, еще поспишь?
   — Не спится, жара, как в парной.
   — Но ведь вставать еще рано. Который час?
   — Около пяти. Пойду поработаю. Лежать невмоготу.
   — Что случилось, Гарри? Опять что-нибудь не так?
   — Ну, вот еще… Все в порядке, спи.
   Я оделся, сварил себе кофе и, пройдя в комнату наверху, стал наблюдать за почтовой конторой. У меня сильно билось сердце. Дело сделано, что будет дальше? Было уже половина шестого. Прошло уже полчаса, как должна была подняться тревога.
   Я видел, как Гаррис подметал тротуар перед входом. Он двигался медленно и неторопливо, казалось, , что у него в запасе целая вечность, и поэтому он не спешит. Без десяти шесть внутри зазвонил телефон. Гаррис прислонил метлу к стене и заспешил внутрь. Ручеек пота потек у меня за воротник. Я придвинулся ближе к окну. На лице Гарриса были ужас и смятение: значит, ограбление совершилось. Я увидел, как он опять прошел к будке, и в это время опять зазвонил телефон.
   Было уже шесть часов, и я пошел открывать гараж. Я бы дорого дал, чтобы узнать, что именно произошло. Распахнув дверь, я сделал несколько шагов по мостовой в надежде, что появится Гаррис, и, я его окликну. Но он не вышел, и я неохотно, время от времени посматривая на голубое небо, вернулся назад в гараж.
   Около четверти седьмого в гараж заехал первый покупатель бензина. Откручивая колпачок крана, я кивнул шоферу:
   — Жара будет, — сказал я.
   — Да, ну и пекло! Я ночь не спал.
   — Я тоже…
   Темно-синяя машина проскользнула мимо гаража к почте.
   — Приятель, что тут надо дорожной полиции? Два полицейских офицера прошли в контору, а один остался за рулем.
   — Может, кто потерял пенс по дороге, — проворчал мой покупатель. — Это все, что может полиция. Тратить дармовой бензин и совать свой нос куда не следует.
   — Пожалуй, вам лучше уехать, а то они могут задержать вас за нарушение правил. Этот проклятый знак… — мне захотелось поскорее от него избавиться.
   — Ты прав, старина. До завтра!
   Я подождал, пока он уехал, и вернулся на свой наблюдательный пункт наверху. Сквозь занавески можно было спокойно наблюдать за происходящим, хотя смотреть особо было не на что. Полицейская машина оставалась рядом с конторой около получаса, затем один из офицеров уселся в машину, и она уехала.
   — Гарри! — позвала меня Анни из спальни.
   — Да, Анни.
   — Что там такое? Кажется, приехала полиция?
   — Понятия не имею.
   Анни вышла на площадку и свесилась вниз через перила.
   — Как ты думаешь, что там произошло?
   — Не знаю. Может быть, проверяют чью-нибудь жалобу? Анни посмотрела на меня с сомнением.
   — Может…
   — Ты уже приготовила завтрак?
   — Пока нет.
   — Ничего. Пока обойдусь. Пойду проверю тормоза у нового автобуса. Это надо было сделать еще неделю назад, а я лодырничал.
   — Может быть, там что-то серьезное? Я рассмеялся:
   — Ну, далось тебе это! Лучше о завтраке подумай. Казалось, мое безразличие успокоило ее. Анни отправилась на кухню. А к почтовой конторе подъехало три полицейских автомобиля. Двое полицейских остались у дверей, а остальные прошли на почту. Один из них был в форме сержанта, а еще один нес большую черную коробку и треногу.
   Придут ли они в гараж? Скорее всего, нет. Ведь кража произошла в другом месте. Там полицейские и начнут свои поиски. Рассуждая таким образом, я подогнал автобус к воротам и занялся регулировкой тормозов. Время от времени я поглядывал на улицу. Но смотреть на двух полицейских у ворот было неинтересно, а ничего другого не происходило. Около половины восьмого вниз спустилась Анни.
   — Там все-таки что-то произошло, — показала Анни на полицейских.
   — Возможно, но нас это не касается.
   — Как ты думаешь, что это могло быть? Может быть, кто-нибудь ограбил кассу?
   — Не знаю. Мне хотелось бы проверить тормоза до прихода Тима.
   Я снова стал возиться с автобусом, скрывшись между колесами.
   — А ты не мог бы спросить у Гарриса?
   — Спрошу, если увижу. А чего ты так волнуешься? Последовало продолжительное молчание. Из-под автобуса я видел ее стройные волнующие ножки и как под платьем красиво расширялись ее бедра.
   — Я не волнуюсь, я боюсь.
   — Ну, перестань, Анни. Не отвлекай меня.
   Анни ушла, а я работал до восьми. Я уже все закончил, когда появился Тим, толкая перед собой велосипед. К этому времени рядом с моим гаражом уже стояла небольшая толпа, рассматривая почту. Появились репортеры, защелкали своими камерами фотографы.
   — Привет, Тим. Кажется, там что-то стряслось? — я приветствовал его, протирая руки паклей.
   — Произошло ограбление, мистер Коллинз! — ответил Тим, глядя на меня глазами еще более округлившимися, чем обычно.
   — Почтовый фургон?
   — Никто точно не знает, что утащили. Даже газетчикам неизвестно — я одного спрашивал.
   — Ну и бог с ним. Пройдем в контору, Тим, мне необходимо с тобой серьезно поговорить.
   Удивленно посмотрев на меня, Тим нехотя оторвался от интересного зрелища и поплелся следом за мной. В конторе я сел и закурил, чтобы скрыть возбуждение. Тим был опасен. Мне не хотелось с ним расставаться, но он видел их всех и Дикса в том числе.
   От него надо было избавиться как можно быстрее, пока не пришла полиция.
   — Понимаешь, Тим, наши дела идут все хуже и хуже, и мне надо экономить, чтобы не вылететь в трубу. Прости, но у меня больше нет для тебя работы. Я не могу позволить иметь себе рабочего.
   У Тима заполыхало лицо:
   — Я ждал этого, мистер Коллинз. Я чувствовал, что это должно скоро произойти. Кажется, работы действительно нет совсем.
   Я стряхнул пепел с сигареты и, не глядя на него, продолжал:
   — Ты можешь уйти сегодня, сейчас. Я тебе заплачу за две недели вперед.
   — Я отработаю еще неделю, мистер Коллинз. Я не оставлю вас в беде.
   — Я справлюсь без тебя, Тим. И мне будет спокойнее, если ты сразу начнешь искать место, а не терять даром здесь время.
   — Я отработаю у вас еще одну неделю. Мне легко найти новое место, мистер Коллинз.
   — Не надо, Тим. У меня нет больше работы. Тебе надо уйти сегодня.
   Я не мог заставить себя взглянуть Тиму в глаза. Парень явно начинал нервничать.
   — Но я не сделал ничего плохого, не так ли?
   — Перестань, Тим. Просто мне надо привыкать работать без помощника как можно быстрее. А тебе лучше идти сейчас домой. Я дам тебе отличные рекомендации.
   По-прежнему не глядя на него, я вытащил кошелек и отсчитал девять фунтов. — Вот твоя плата, парень, а теперь прощай!
   — Я не могу принять это! — заявил он негодующе. — Я возьму только то, что мне причитается.
   Это меня удивило: я не ожидал от него подобной спеси.
   — Хорошо, как хочешь…
   — Я уже начал раздражаться, что никак не могу от него отделаться. Вдруг спустится Анни?
   Тим взял четыре шиллинга и соверен, а остальное положил на стол. Он опять не проявил ни малейшего желания уходить. Молчание затягивалось.
   — Ну, Тим, всего хорошего, мне самому неприятно с тобой расставаться. Иди, Тим.
   — Я бы хотел проститься с миссис Коллинз. Я это предвидел и правильно сделал.
   — Она сейчас занята, Тим. Но ты ведь можешь запросто зайти к нам в другой раз, — я деланно засмеялся. — Не на век же мы прощаемся.
   Я понял, что выставить его будет не так-то легко. У него была прямо-таки собачья привязанность к Анни. У парня заблестели глаза, и в них появилось даже что-то похожее на гнев. — А миссис Коллинз знает о моем увольнении? Тим мне надоел, и мне надо было быстрее закончить с этим делом.
   — Знает, Тим, знает. И по правде сказать, это, была ее идея. И поэтому прошу тебя ее больше не расстраивать. Ей тоже неприятно, она тоже к тебе привязалась. Понятно?
   Тим покраснел, как помидор.
   — Если вам понадобится моя помощь…
   — Удачи тебе, парень!
   — До свидания! — Тим еще больше покраснел. Я видел, как он взял свой пиджачок и повел велосипед за руль из гаража.
   Когда он уже вышел, то обернулся и сказал через плечо:
   — И вам удачи, мистер Коллинз!
   Я подумал, что эта самая удача мне чертовски нужна. Жалкое и тоскливое лицо Тима заставило и меня самого затосковать. Мы с ним долго работали вместе, и я привык к мальчишке, но у меня не было выбора.
   Я наблюдал за Тимом, пока он не сел на велосипед и не скрылся. Теперь надо было все объяснить Анни. Я стал подниматься к ней на кухню, но она сама вышла ко мне на, площадку. Солнечный лучик падал ей прямо на лицо, и я удивился, какой бледной и встревоженной выглядела моя жена.
   — Ты была права, Анни. Там действительно произошло нападение.
   — Слава богу, что при этом не оказалось Билла. Ему, оказывается, повезло, что его вызвали домой.
   — Да… — и мы молча стали смотреть друг на друга.
   — Беда одна не ходит. Только что был Тим. У него заболел отец и ему пришлось уйти домой.
   — Что-то серьезное?
   — Да, серьезный приступ. Он сразу же уехал. Полагаю, что его долго не будет. Думаю, что мне надо совсем закрыть гараж: с этой толпой не будет никакого толка.
   — Ты прав, Гарри, — сказала она и ушла.
   Анни ушла, а я остался с целой горой лжи: полиция, Тим, Билл, Анни.
   Как тут не обалдеть от такого вранья и не запутаться в этой паутине лжи.
   — Мистер Коллинз? — я даже вздрогнул от неожиданности. В дверях стоял высокий человек в потертом костюме, с багровым лицом и в старой шляпе.
   — Да, это я, — поднялся я ему навстречу. — Простите, что не заметил, как вы вошли.
   — Ну, не беда. Я просто репортер. Моя фамилия Нортон. Не знаете ли вы каких-нибудь фактов относительно почтового ограбления? Ведь ваш гараж как раз напротив конторы.
   У меня вспотела спина:
   — Какого ограбления? — «удивился» я.
   — Разве вы не знаете? Нападение на почтовый фургон в половине четвертого ночи, во время следования его в аэропорт Норфолк. Это же сенсация! Грабители улизнули с грузом промышленных алмазов. Один из охранников убит.
   — Убит?!
   — Да. Была жуткая драка. Пострадали двое из бандитов, а один из охраны убит.
   — Один из охранников убит, — глупо повторял я, не соображая что говорю. У меня вдруг пропал голос, и я почти шептал.
   — Я подумал, что раз вы живете напротив, то могли что-то заметить.
   — Я не заметил ничего подозрительного, — ответил я глухо. Убит охранник! Если бы я не отправил Билла, то это мог быть он.
   — Мне кажется, мистер Коллинз, что бандиты некоторое время наблюдали за конторой. Фургон выехал в неурочное время, но они его ждали. Они, вероятно, знали, когда он отправился. Не видали ли вы кого-нибудь или машину, периодически появляющихся на Игл-стрит?
   — Нет, я ничего не знаю.
   Просто не понимаю, как мне удалось усидеть на месте и вообще говорить. Я оказался замешанным не только в ограблении, но и в убийстве.
   — Понимаете, — настаивал Нортон, — вы все еще уверены, что ничего не заметили? Ничего необычного около половины четвертого утра?
   Я посмотрел вниз на свой письменный стол.
   — Но я действительно ничего подозрительного не слышал и никого поблизости не видел.
   — Ну, тогда здесь ничем не поможешь. Мне казалось, что если вы живете напротив, то могли что-то заметить. Ну, хорошо. Большая часть моей работы состоит в том, чтобы задавать вопросы и не получать на них ответы. Мне лучше поговорить с вашими соседями, может, они что-нибудь видели? Извините, что отнял у вас столько времени. Если хоть что-то вспомните, то позвоните мне, хорошо? — и он положил на стол свою визитную карточку. Мы на вас рассчитываем и просим позвонить, если что будет. Постарайтесь что-нибудь вспомнить. Договорились?
   Я ничего ему не ответил. Я сидел за столом и молча смотрел на толпу, собравшуюся у конторы.
   — А что это за паренек, который только что отсюда уехал? Он здесь работает? Может, он что знает или видел? Я едва сдержался, но вежливо ответил:
   — Нет, он здесь не работает.
   — Нет? А мне показалось, что работает. Значит, я ошибся.
   — Мы держим гараж вместе с женой.
   — Можно мне с ней поговорить?
   — Она ничего не видела, мистер Нортон. Она бы мне сказала. И, потом, она занята.
   — Хорошо, поговорите с ней сами. Здесь никогда не знаешь, где что найдешь. Вы позвоните мне, если она чего вспомнит. Всего хорошего, мистер Коллинз.
   — До свидания! — попрощался я.
   Я видел, как он медленно шел по гаражу. Он был явно неудовлетворен нашей беседой и о чем-то размышлял. Нортон вдруг хлопнул себя по лбу и вернулся.
   — Ну, я же говорил, что здесь есть какая-то зацепка. Вы ведь были другом охранника Метса? Я вспомнил, что один из служащих говорил мне об этом.
   Я смотрел на него, ничего не понимая. У меня похолодело внутри от предчувствия чего-то непоправимого и страшного.
   — Что вы имеете в виду?
   — Охранник, который был убит, — терпеливо объяснил Нортон, — его звали Билл Мете. Вы ведь были с ним друзьями…

Глава 14

   Я долго сидел, уставившись на Нортона. У меня было такое ощущение, что меня ударили по голове. Говорить или двигаться я просто не мог. — Разве вы не знали этого? — спросил Нортон. — Простите, но я думал, что вам уже сообщили. Для вас это, конечно, удар. Я медленно приподнялся:
   — Что вы сказали?
   — Простите, — повторил Нортон, и по его лицу я понял, что он принял меня за сумасшедшего. — Я думал, что вы об этом знаете. Билл Мете, охранник, убит при ограблении.
   Я обошел стол, схватил его за лацканы пиджака и сильно встряхнул:
   — Вы врете, Билла не было на работе.
   — Эй, опомнитесь! — у Нортона выпучились глаза, и он залился краской. — Спокойнее, мистер Коллинз.
   — Ложь! — заорал я и вновь стал трясти Нортона. — Билл уехал на север В субботу он уехал из Лондона. Это не он убит, здесь ошибка!
   — Уберите руки! — возмутился Нортон.
   — Не смейте больше приходить сюда и молоть всякую чушь!
   И я отбросил Нортона с такой силой, что он ударился головой о балку.
   — Вы соображаете, что делаете?
   — Вон отсюда!
   — Ну, коли вам так нравится, то это был не Мете, — и Нортон ушел недовольный, не оглядываясь, через гараж к выходу.
   У меня как сумасшедшее билось сердце, и, глядя ему вслед, я никак не мог успокоиться. Это не мог быть Билл! Он был у своих стариков за много миль отсюда, и он не мог вернуться к отъезду своего фургона. Этот дурак-репортер просто перепутал фамилии. Кто-то ему сказал, что охранником на этом фургоне должен был ехать Билл, а он перепутал…
   Я вытер лицо носовым платком. Не стоило мне так вести себя с этим репортером — слишком недружелюбно. Незачем было восстанавливать против себя прессу. Я даже пошел вслед за Нортоном, чтобы извиниться, но его уже не было. Он меня здорово напугал, но первый шок уже прошел. Билл, конечно, не пострадал, а что касается убитого охранника…
   И в это время мой взгляд остановился на «ягуаре», стоявшем у стены. Я вспомнил о двух чемоданах, находившихся в нем, и у меня внутри все похолодело. Я забыл про них, совсем забыл. Если полиция обнаружит чемоданы, то у них будет повод для моего ареста. И если они поймут, что это краденое, то мне припишут соучастие в убийстве. Джо сказал, что Глория заберет машину. А если нет? Хватит ли у нее мужества явиться сюда, где столько полиции и репортеров, щелкающих фотоаппаратами направо и налево. Уж они-то не упустят такой лакомый кусочек.
   Я не колебался ни секунды. Необходимо сразу же отделаться от чемоданов. Я лишь не мог решить, как увезти их: на автобусе или в «ягуаре». Но, пожалуй, отъезд в «ягуаре» будет более подозрителен. Быстро закрыв дверь гаража, я открыл багажник и достал один из чемоданов. Он был большим и нести его было тяжело. Я спрятал его в автобусе и пошел за вторым. Я чуть было не надорвался, пока донес его до автобуса. Он был слишком тяжел, чтобы носить его в одиночку, но в конце концов я затащил в автобус и его. Я стал весь мокрый и задыхался, но времени на отдых не оставалось.
   Я подошел к лестнице и подозвал жену:
   — Анни, я хочу проверить тормоза. Проеду квартал. Двери гаража я запер.
   — Хорошо, Гарри.
   И я поехал. Толпа уже начала рассеиваться, но двое полицейских по-прежнему оставались на посту. Когда я выезжал, они наблюдали за мной. До тех пор, пока я не завернул за угол, я не мог спокойно дышать. Я проехал по Оксфорд-стрит и Осборну. Улица была пустынной, и за мной никто не следил. Неподалеку от Мирфилда, рядом со станцией метро, находилась свалка, и там я решил выбросить эти страшные чемоданы. В это время дня, да еще в воскресенье, там никого не бывает.
   Я потратил на поездку около четверти часа и, как я предвидел, там никого не оказалось, но из предосторожности я немного поездил вокруг. Потом я вытащил чемоданы и протер их тряпкой, чтобы уничтожить отпечатки пальцев. После этого надел шоферские перчатки и столкнул чемоданы вниз. Я наблюдал, как они кувыркались по кучам мусора, пока не скрылись в груде тряпья. Я не обманывал себя: их скоро обнаружат, но уже не в моем гараже и уже не свяжут их со мной., Вскоре я вернулся на Игл-стрит: было около половины девятого. Потребовалось всего полчаса, чтобы избавиться от этих проклятых чемоданов. Уже въезжая в гараж, я заметил, как один из полицейских резко повернулся и пошел в контору. Закрывая двери гаража, я заметил Анни, стоящую на ступеньках.
   — Гарри, иди скорее наверх!
   Тревога в ее голосе потрясла меня. Я завернул последний болт и заспешил наверх. Анни уже поднялась в квартиру. Я нашел ее в гостиной. Она, видимо, плакала до моего прихода, и один лишь взгляд на нее испугал меня.
   — В чем дело?
   — Ты слышал о Билле?
   — Билл!.. — у меня появилась противная дрожь в ногах. — Что ты имеешь в виду?
   — Они… они его убили, Гарри.
   — Не может быть — его там не было. Это опять тот репортер…
   — Билл!.. — у меня появилась противная дрожь в ногах. — Я медленно опустился на стул.
   — С чего ты взяла? Это ошибка.
   — Мне сказали полицейские.
   Сердце у меня замерло, а затем бешено застучало вновь.
   — Полиция? Они были здесь?
   — Приходили, — устало и безразлично сказала Анни. — Они пришли сразу после того, как ты уехал. Они хотели поговорить с тобой и расспросить тебя о Билле.
   — Но Билл не мог возвратиться так рано. Это ошибка. Я сам усадил его в вагон поезда.
   — Ах, Гарри! Думаешь, я стала бы говорить об этом, если бы это была неправда? Они убили Билла. Он мертв!
   Я ошалело уставился на Анни. У меня потемнело в глазах. Но я взял себя в руки и надавил пальцами на веки. Головокружение прошло.
   — Скажи мне, Гарри. Что ты сделал для этого ограбления? Я должна это знать!
   Билл убит. Если бы я рассказал ему о своих подозрениях, то он остался бы жив. Анни что-то говорила, но я ее не слышал. У меня ныло сердце. Билла убили! Несмотря на все мои попытки и планы, они его достали.
   — Гарри!!!
   Я вздрогнул и поднял глаза на Анни.
   — Оставь меня, Анни. Оставь меня, мне надо подумать. Все потом. Помолчи.
   — Я обязана поговорить с тобой! — закричала она. — Ты что, не понял? Сюда приходила полиция! Они задавали мне вопросы, и я им говорила правду, потому что поверила тебе. Но теперь я не уверена, что это была правда. Понимаешь. Я могла сказать им что-то такое, что может тебе повредить. Ты должен выслушать меня.
   — Что ты им сказала? — я увидел ее побледневшее лицо. — Что ты им сказала?
   — Я сказала, что ты ходил туда прошлой ночью и относил чашку чая Гаррису. Они сначала хотели знать все о Билле, про этот телефонный звонок от врача, а затем спросили, не заходил ли ты в почтовую контору. И я сказала…
   Я отступил на шаг от Анни.
   — Гарри, ты ведь носил ему чай? Ведь ты за этим туда ходил, я это видела.
   — Нет, я не давал ему чай. Я не видел его.
   — Но ты говорил, что носил ему чай.
   — Разве? Я не помню, чтобы так говорил. Я не дал ему чай: я его поискал, но не нашел.
   Я не думал, что говорю. Все, о чем я мог думать, заключалось в словах «Билл мертв, и ты в этом виноват». Если бы я с самого начала предупредил его, а не думал лишь о себе и о своей шкуре, он бы остался жив. Анни в гневе сжала кулачки и воскликнула:
   — Гарри! Ты меня обманываешь! Скажи правду хотя бы мне! Скажи мне ее, Гарри! Ты знаешь, что я тебя люблю и все для тебя сделаю. Что ты делал в конторе прошлой ночью?
   Первый шок уже прошел, и я почувствовал, как во мне поднимается волна холодной, убийственной ярости против Дикса и его гнусной компании. Даже если это будет мое последнее дело в жизни, все равно я найду и убью его!
   , — Гарри!
   Я так взглянул на Анни, что она отступила назад.
   — Не смотри на меня так. Что с тобой? О чем ты сейчас думаешь? Скажи мне.
   Я спокойно сказал:
   — Да, как раз теперь пора сказать тебе правду. Вчера я был на почтовой станции для того, чтобы вывести из строя сигнализацию почтового фургона, на котором ездил Билл, если хочешь знать.
   Анни закрыла глаза, подняла руки к груди и застыла, потрясенная и неподвижная. Потом она внимательно посмотрела на меня.
   — Зачем ты это сделал?
   — Потому что у меня не хватило мужества отказаться, Анни. Вот почему я это сделал.
   — Значит, это ограбление совершил Дикс со своими дружками?
   — Да.
   — И эта девица с ними?
   — Да.
   — Как ты мог!
   — Я не сдержал своего слова, Анни. Когда ты уехала к матери, я пошел к ней. Дикс меня выследил. Если бы я отказался выполнить его требование и не повредил бы сигнализацию, он показал бы тебе доказательства моей неверности. А это очень некрасивые и грязные доказательства. У меня не нашлось бы сил смотреть тебе в глаза, если бы ты увидела это. Потому я и исполнил его приказ.
   Крепко сжав свои кулачки, Анни присела, упершись в край стола.
   — Я полагал, что избавил Билла от опасности. Я бы не сделал этого, если бы знал, что могу причинить ему вред.
   — Значит, его мать здорова?
   — Да. Я солгал, чтобы Билл покинул Лондон. До сих пор не знаю, почему он вернулся: ведь я сам посадил его в поезд.
   — Но он все-таки вернулся, Гарри.
   — Анни, я не жду, что ты меня простишь, но мне очень тяжело. Глория для меня ничто, это лишь тело и ничего больше. Все это было как наваждение.
   Анни встала, подошла к окну и прижалась к стеклу головой.
   — Что ты собираешься делать, Гарри?
   — Я хочу разыскать Дикса. Тебе, пожалуй, лучше уехать к матери…
   При этих словах она вздрогнула и повернулась ко мне.
   — Почему ты хочешь найти Дикса? Пусть его ищет полиция. Тебе надо подумать о себе. Ты что, не понимаешь, насколько это серьезно?
   — Ты имеешь в виду, что меня арестуют? Это я понимаю. Но сначала я разыщу Дикса.
   В это время Анни заметила какое-то движение на улице и посмотрела в окно.
   — Сюда возвращаются полицейские. Я присоединился к ней, но успел увидеть только двух полицейских в форме, входивших в гараж.
   — Успокойся, дорогая, — мне захотелось обнять Анни, но я не посмел. — Не бойся. Я только спущусь и поговорю с ними.
   Я прошел через комнату и стал спускаться по лестнице, не оглядываясь на Анни. Полицейские как раз стояли перед входом, когда я распахнул дверь.
   — Мистер Коллинз?
   — Да, вы не ошиблись.
   — Я сержант Холлис из розыскной службы, а это констебль Дэвис. Я веду расследование ограбления почтового фургона Думаю, что вы можете помочь следствию. Я уже знаю, что вы были другом охранника Метса, убитого сегодня утром.
   Я внимательно посмотрел на них: рослые, в одинаковых мешковатых костюмах, чуть грузные ребята. Сержант был помоложе. На его резко очерченном лице не выражалось ничего. Глаза были настороженные, но спокойные.
   — Да, я был его другом.
   — Мистер Коллинз, вам придется пройти с нами в участок Старший полицейский офицер хочет с вами побеседовать. Мне вдруг все стало безразличным.
   — Мне нельзя надолго отлучаться из гаража. Может, он сам сможет сюда подъехать?
   — У вас есть помощник?
   Я колебался. Идти с ними мне вовсе не хотелось, но ведь они могли меня и не спрашивать, а потащить насильно в участок Не стоит их настораживать.
   — Хорошо, за всем присмотрит жена.
   — У нас машина. Вас потом привезут, это ведь ненадолго.
   — Хорошо, я только предупрежу жену.
   Я посмотрел на них:
   — Может, вы хотите пройти со мной? Сержант позволил себе безразличную улыбку.
   — В этом нет необходимости, мистер Коллинз. Когда я поднимался в квартиру, то думал, что если бы полиция меня подозревала, то они арестовали бы меня сразу. Анни ожидала меня на площадке.
   — Полицейские хотят, чтобы я отправился с ними в участок, — сказал я, понизив голос. — Я скоро вернусь.
   Анни смотрела на меня испуганными глазами. Чтобы ее успокоить, я выдавил из себя некое подобие улыбки.
   — Они привезут меня потом обратно. Анни молча схватила меня за рукав, завела в столовую и прикрыла за нами дверь.
   — Они тебя подозревают?
   — Не думаю. Тогда они поднялись бы за мной. Не беспокойся, я скоро вернусь.
   — Гарри, мы должны быть вместе! Я не оставлю тебя одного! То, что случилось, для меня ничего не значит. Нам предстоит борьба.
   Мне показалось, что я ослышался:
   — Но я причинил тебе столько горя!
   — Не надо об этом. Я так боюсь за тебя! Подумай, что ты скажешь там. Я буду молиться за тебя!
   Я крепко обнял ее и поцеловал в ледяные губы.
   — Никого у меня нет в мире, кроме тебя, Анни. Я люблю лишь тебя и всегда любил только тебя.
   Анни нежно прижалась ко мне, держа мою руку в своей.
   — Все обойдется, девочка, — я снова обнял ее и слегка подтолкнул к двери, — я скоро вернусь. Я быстро спустился вниз.