Страница:
Из квартиры я выпускала его, проявив максимальную осторожность. Убедилась, что на лестничной площадке никого нет, нет никого этажом выше и ниже, он выскользнул из двери так, чтобы нельзя было заметить его через глазок в двери соседа напротив, на лифте спустился с седьмого этажа.
Я не сразу отправилась спать, долго еще сидела, рассматривая браслет и кольцо моей матери. Единственные ее вещи, которые у меня были, если не считать фотографий. Она носила эти безделушки, она держала их в руках, любовалась ими…
Проснулась я среди ночи в холодном ноту и не сразу поняла, что меня разбудило. Потом сообразила: подсознательно ощущала нависшую над Бартеком опасность, только теперь отчетливо осознала ее. Как я вообще могла об этом не подумать?! Он вернется измученный и голодный, в доме тетки – ни крошки съедобного, зато в кухне остатки кофе и, самое страшное, бутылки коньяка. И он может отхлебнуть из бутылки, а я не знаю, не подмешала ли туда тетка своего мухомора! В буфете стоит несколько бутылок, их приносили в свое время пани Крыся и Райчик. В одной из них раствор с мухомором, и я отлично знала, в какой именно, эта бутылка ничем не отличалась от остальных, полиция не обнаружила яда и не забрала коньячную бутылку с ним, полиция реквизировала лишь поллитровку из-под уксуса, стоявшую в кухне на полке, а коньячные бутылки не тронула. Бартек может отпить глоток, и кто поручится, что не из той, с мухомором?!
У меня тряслись руки, я никак не могла набрать номер на телефонном диске, вызывая такси. В своем проклятом воображении я так явственно видела эту сцену, что от ужаса почти теряла сознание. Вот он входит в квартиру, смертельно уставший, открывает буфет, видит несколько коньячных бутылок, берется за первую попавшуюся, наливает в рюмку, выпивает… Может, делает это как раз вот в это мгновение!
Может, сразу вызвать и «скорую помощь»?
С трудом удержав себя от второго звонка, я на лифте спустилась вниз. Он так медленно полз, что от нетерпения я притопывала ногами. Выскочила из подъезда, и как раз подъехала машина такси. Водитель попался хороший, по ночному городу несся, как на рейде в Монте-Карло. Еще по дороге я приготовила деньги, сунула ему в руку, как только затормозил у дома тетки, и как полоумная кинулась в подъезд. Лифт, к счастью, стоял внизу, опять тащился, как черепаха, наверняка по лестнице я бы быстрее взбежала.
Дверь квартиры я отперла бесшумно, когда-то сама смазала замок. Бартека не было! Я поняла это по отсутствию в прихожей его куртки, он всегда автоматически, входя в квартиру, вешал ее в прихожей.
Огромное, ни с чем не сравнимое чувство облегчения! Значит, еще не пришел, значит, не хлебнул отравы. Скорее, скорее, первым делом вылить эту гадость, сделаю это немедленно, чтобы никогда больше не испытывать такого дикого страха. И кофе выброшу, и остатки чая, все выкину к чертям, тетка могла отравить все на свете…
Где-то, на краю сознания, мелькнула мысль, что полиция, по всей вероятности, брала пробы продуктов на анализ, иначе вряд ли оставила бы их в доме, но это неважно, плевать мне на их анализы, лучше не рисковать.
Немного успокоившись, я сделала шаг к буфету и вдруг остановилась. В квартире кто-то был. Не знаю, как я об этом догадалась, не было слышно ни звука. Просто всем своим существом ощутила: кто-то скрывается в спальне. Бартека не могло быть, тогда кто? Полицейский? Взломщик? А может, теткино привидение?
Если полицейский, решила я, скажу ему правду об отраве в коньячной бутылке, скажу, что внезапно вспомнила, приехала, чтобы вылить эту гадость, как бы кто еще не отравился. И вылью, а сама побыстрее выскочу из квартиры и перехвачу Бартека внизу. А если это какой бандит? Оглядевшись, я схватила первое, что подвернулось под руку: на будете в куче ненужного хлама валялась давным-давно отвалившаяся ножка от кресла. Лучше бы вооружиться, конечно, массивным подсвечником, но он стоял в прихожей на столике. А неизвестный в любой момент может выскочить.
И тут меня охватило бешенство. Да черт с ним, с этим неизвестным, кем бы он ни был! Забрался в спальню – пусть там и сидит, а я примчалась затем, чтобы вылить отраву, и в первую очередь займусь ею! А уже потом теткиным привидением или грабителем.
Отложив свое оружие, я повытаскивала из буфета бутылки с коньяком, поставила их рядком у раковины и принялась за дело. Начала с той, в которой была отрава.
– Сдурела? – услышала я за спиной злобный шепот. – Кончай, 6… добро переводить!
Я уже выливала третью бутылку и за бульканьем не услышала звука шагов. Обернулась.
Совершенно незнакомый тип. По виду – явный громила, небритый и грязный, хоть и довольно смазливый. В руке сжимал тот самый подсвечник, из прихожей. Я замерла от неожиданности, пялилась на него, а коньяк продолжал литься из бутылки, пока весь не вытек. Осталась теперь только одна полная. Испугалась я, конечно, но этот испуг был ничем по сравнению с ночным ужасом, когда я дрожала за жизнь Бартека.
Громила тоже молча смотрел на меня, но теперь в его глазах появилось другое выражение. Он хрипло пробормотал:
– Ну и краля!
– Как вы сюда… – сердито начала я, но он не дал мне закончить. Подсвечник с грохотом свалился на пол, громила накинулся на меня и, обхватив обеими руками, сделал попытку повалить на пол.
За те два года, как я ушла от тетки, мне многого удалось добиться. С какой-то необыкновенной жадностью старалась я наверстать упущенные годы, занималась всем, чего лишена была раньше. Научилась плавать и танцевать, активно занималась спортом – уже неплохо играла в теннис, каждое утро не ленилась ездить на Служевец, где с шести утра овладевала премудростями верховой езды. Получила водительские права. Занималась гимнастикой. Стала ловкой и сильной, и теперь, в минуту опасности, эти качества мне очень пригодились. Повалить меня на пол он не смог, ноги словно вросли в пол, а рукой я за что-то ухватилась. Сопротивлялась я яростно и, улучив момент, впилась зубами в его руку. Вскрикнув от боли, негодяй хотел стукнуть меня по голове кулаком, но я уклонилась, кулак лишь слегка задел волосы. Протянув руку назад, он схватил одну из опорожненных мною бутылок. Я последовала его примеру и, схватив последнюю полную, одновременно изо всей силы ударила его каблуком по коленной чашечке. От боли он на секунду выпустил меня, я отскочила к окну. Он замахнулся на меня своей бутылкой, я сделала то же самое. И опять опередила его на доли секунды. Моя бутылка оказалась нападающей, его защищалась. Бутылки столкнулись в воздухе и со звоном разбились. На голову громилы посыпались осколки стекла, коньяком залило лицо.
У меня в кулаке оказалось зажатым горлышко разбившейся бутылки, и я изо всей силы всадила это горлышко ему в голову! Густая нечесаная шевелюра самортизировала удар, но я все-таки здорово его ранила. Брызнула кровь.
С бешеными проклятиями он ринулся на меня, ярость, коньяк и кровь заливали его лицо. Ни он, ни я не слышали, как в квартиру вошел Бартек. Увидела я его лишь тогда, когда громила отлетел к стене. Удар был нанесен с такой силой, что кухонная полка, в которую он врубился, свалилась ему на голову. Бартек кинулся ко мне, и это было его ошибкой: громила вскочил на ноги, стряхнул с себя обломки и осколки посуды и кинулся к выходу. Бартек бросился за ним.
Я помчалась следом, крича, чтобы оставил в покое бандита. Не знаю, послушался бы меня Бартек или нет, но исход битвы решил сам бандит, стремительно сбежав с поля боя. Когда мы с Бартеком выскочили на лестничную площадку, негодяй был уже далеко внизу. Он не топал, пытался бежать бесшумно, наверное, был в соответствующей обуви, но в предутренней тишине его шаги гулко разносились в пустом подъезде.
Заперев дверь, мы с Бартеком вернулись в кухню. Сначала молча глядели друг на друга, потом Бартек, не снимая куртки, похлопал себя по карману и шутливо заметил:
– Видишь, любимая, иногда и я бываю умным.
Подумал, тут ничего не найду, и на всякий случай прихватил вот это с собой. Оказывается, очень кстати.
И он извлек из внутреннего кармана куртки маленькую плоскую бутылку коньяка. Передал ее мне, а сам снял куртку и вышел в прихожую, чтобы повесить ее.
Я взяла в руки бутылку, и на меня вдруг напал припадок истерического смеха. Смеялась и смеялась, никак не могла остановиться.
– Что с тобой? – удивился Бартек, вернувшись.
– Вот уж и в самом деле тут ничего не найдешь! – сквозь смех произнесла я. – Наоборот, было много бутылок, да я вылила коньяк, а последнюю бутылку разбила об его голову.
– Но эту не будешь разбивать? – встревожился Бартек.
– Нет, не буду. С тобой все в порядке?
– Со мной? – удивился он. – Со мной-то все, меня он и пальцем не тронул, а вот с тобой…
И он оглядел следы побоища в кухне.
– Со мной тоже все в порядке. А глоточек спиртного и впрямь не помешает.
Мы с ним выпили по глоточку. Нам обоим нужно было прийти в себя. Помогло.
– И в самом деле, слишком много сюрпризов в последнее время, – сказал Бартек. – Откуда он здесь взялся, этот мерзавец?
– А ты что, знаешь его?
– Знаю, тот самый, из Константина.
Какой-то рок нас преследует, неужели так никогда и не удастся отделаться от того, что произошло?
Вынув из шкафчика запыленные стаканы, я тщательно вымыла их – не все же пить из горлышка – и разлила по стаканам остатки Бартекова коньяка.
Уже немного успокоившись, мы стали обсуждать последнее происшествие.
– Как эта скотина проникла сюда? – вслух раздумывал Бартек. – Или отмычкой открыл замки, или Райчик дал ему ключи. Ты как думаешь?
– Не знаю, и то, и то возможно. Во всяком случае, завтра же, нет, сегодня, сменю замки. Здешний дворник очень хорошо умеет их вставлять, куплю что-нибудь получше. А зачем он вообще сюда явился?
– Лучше скажи, зачем ты сюда явилась.
Вздохнув, я допила свой коньяк и призналась.
Все рассказала: как проснулась среди ночи, как испугалась за него, как сломя голову кинулась сюда.
Даже рассказывая, я вся дрожала. Бартек попытался меня успокоить, и ему это удалось. Любимая, сказал, только теперь я понял, как же ты замоталась со всей этой историей, если позабыла о теткиных мухоморах. А этот мерзавец явился наверняка для того, чтобы хорошенько обыскать квартиру, знал наверное, что тут еще много чего можно найти. Интересно, что вообще делает твоя полиция? Или у этих глин мозги вообще не варят? Неужели не вычислили его? Неужели до такой степени ничего так и не поняли?
Не знала я, о чем глины думают, а если по-честному, то ведь и сама всеми силами старалась им заморочить голову, может, они и в самом деле запутались.
Впрочем, неужели уж они такие беспомощные, что из-за ложных показаний одного свидетеля у них рушится вся концепция следствия? Да нет, вряд ли.
Тут я вспомнила, как выглядел бандит, грязный и небритый. Щетина трехдневной давности, если не больше, так что, возможно, полиция и ищет его, а он скрывается. Отращивает бороду, потом изменит внешность, его и не распознают. Может, он не знал, что полиция передала мне квартиру, думал, тут никого нет, пересидит несколько дней спокойно, потом скроется. Может, напрасно я опорожнила бутылки с коньяком?… Пусть бы угостился мухомором.
– До мухомора он мог и не добраться, – заметил Бартек. – Мог начать с неотравленных, трех бутылок ему хватило бы дня на два. Послушай, ты и в самом деле подозреваешь свою тетку в том, что она способна отравить все на свете?
– Я не подозреваю, я знаю.
Бартек долго смотрел на меня, потом произнес:
– Любимая, пора тебе начинать наконец нормальную жизнь. Ладно, наведи здесь порядок, раз уж ты так решила, у меня осталось на неделю работы, придется вкалывать и днем, и ночью, время поджимает. Мне дали неплохой аванс, по окончании получу хорошие деньги. И тогда я сам займусь квартирой, так что все тяжелое оставь мне. А пока будешь здесь крутиться, запирайся и на ключ, и на цепочку.
Я спросила, стоит ли мне рассказать полиции о взломщике. Он подумал, ответил не сразу.
– Все зависит от того, как ты объяснишь свое присутствие в этой квартире в четыре часа утра. Без всякой причины человек в такую рань по городу не носится.
– А я уже придумала причину. И даже не очень совру. Среди ночи вспомнила об отраве и уже не могла заснуть. Решила, уж лучше поеду и вылью, чем мучиться, все равно не смогу заснуть.
– Что ж, правдоподобное объяснение. И расскажи им в подробностях о взломщике, опиши его внешность. Если не идиоты, поймут – тот же, что и в Константине орудовал. Хотя, кто их знает… Может, там его никто не видел? Ну да ладно, ты расскажи о взломщике, а у меня возникла одна идея…
Приготовление утки не доставило мне особого труда, если честно, я купила ее в уже готовом виде в баре «Корнер».
Мы с Янушем вопросительно смотрели на поручика Болека, ожидая продолжения, и он продолжил:
– Некто позвонил по телефону и попытался шепотом сделать важное сообщение. А иногда, для разнообразия, говорил в нос. Знаете, когда у человека сильный насморк, он говорит в нос? Вот и этот, похоже, зажал нос двумя пальцами и говорил. Чтобы не узнали по голосу.
– А почему он не ограничился только шепотом?
– Потому что мы его совсем не слышали, вот и пришлось анонимному информатору перейти на насморк.
– Так что это была за информация?
– Очень краткая. Он знает, кто пристукнул мужчину в ветеринарной клинике. Дал подробное описание внешности убийцы. Получается, Доминик. И еще: он отращивает бороду. Кася подтвердила.
– Излишне кратко, – поморщился Януш. – Пожалуйста, немного подробнее. Какая связь между Касей и Домиником?
– Доминик вломился в квартиру на Вилловой и напал на Касю. Не для того, чтобы убить, пытался изнасиловать. И Кася утверждает: он отращивает бороду.
– А когда это произошло?
– Ночью. Точнее, на рассвете.
Было совершенно ясно: пока Болек не разделается с уткой, будет отделываться короткими высказываниями в телеграфном стиле, связного рассказа из него не выудишь. Пришлось набраться терпения и ждать. К счастью, утка – не страус, кончилась довольно быстро. И Болек сообщил подробности:
– Позвонивший в полицию неизвестный утверждает, что библиотекаря прикончили потому, что тот пытался помешать грабителям. Да, мы так и не узнали, кто звонил, назвать себя он отказался. А потом позвонила Кася со своим сенсационным сообщением.
Тиран попросил ее приехать. Она сказала, что проснулась среди ночи от ужаса, внезапно вспомнив об отраве, спрятанной дорогой тетей в буфете. Она ее и в коньяк подлила. Вот Кася и сорвалась с постели и ночью помчалась в такси на Вилловую. Доминик уже был в квартире, напал на девушку, когда она в кухне выливала в раковину содержимое коньячных бутылок. Ясно, она о Доминике, как таковом, представления не имеет, просто описала бандита, напавшего на нее. Опознала Доминика по фотографии и сообщила, что бандит несколько дней не брился.
Ясно, отращивает бороду, чтобы изменить внешность.
Очень ценная информация! Девушка была взволнована, но показания давала четкие и ясные.
– А этот Доминик ее… ничего плохого ей не сделал? – забеспокоилась я.
– Нет, не смог. Она огрела его по голове уцелевшей бутылкой с коньяком и потом еще поранила: разбила об его голову оставшуюся полную бутылку коньяка и разбитым горлышком ранила в голову, он и сбежал – видит, не справиться с девкой. Бутылка, всем известно, очень подходящее оружие, а Кася девушка спортивная, не какое-нибудь лилейное создание. Доминик тоже не Геркулес, вот если бы на его месте оказался Райчик, девушке пришлось бы труднее… До того, как приехать к нам, Кася уже успела сменить замок в дверях квартиры.
– А кто вставлял ей новый замок? – не преминул поинтересоваться Януш. – Не сама же…
Болек понял смысл вопроса.
– Нет, не ее парень, тот так и не появлялся. Дворник. А Кася по нашим расспросам поняла, что ее ночной грабитель уже разыскивается нами, и предположила, что он, видимо, состоял в сговоре с Райчиком и от него получил ключи от теткиной квартиры. У Райчика, по ее словам, ключи наверняка были, ведь он был частым гостем тетки, она его чаем поила, он мог воспользоваться случаем, снять незаметно слепки с ключей и сделать дубликат.
– А в квартиру полез затем, чтобы ее хорошенько обыскать после того, как полиция сделала свое дело и ушла. Наверняка от Райчика знал, что хозяйка квартиры имела привычку прятать свои сокровища, – предположил Януш. – Теперь я, пожалуй, готов поверить в то, что именно Доминик похитил золото, которое отыскал в стене Райчик. Наверняка они уговорились с Райчиком, и он поджидал за дверью. Открыл дверь своим ключом или отмычкой, увидел два трупа, схватил ценности и смылся. Ни к чему не прикасался, вот поэтому Яцусь и не мог его вычислить.
– Вспомните, он ведь появился у дверей квартиры, когда в ней уже была полиция, – напомнила я. – Его Иола видела. Зачем тогда было ему приходить? Опасно ведь.
– Спрятал добычу и явился посмотреть, что происходит, – не очень уверенно предположил Януш.
Поручик Болек пожал плечами.
– Ты сам не веришь тому, что говоришь. Если грабанул золото, ему до лампочки, что там происходит. Да и не такой он дурак, чтобы не понимать, насколько рискованно появляться на месте преступления.
– Конечно, мне тоже представляется сомнительным такое объяснение, – согласился Януш. – А Тирану не следовало так быстро освобождать квартиру, надо было обыскать ее всю тщательно, каждый сантиметр. А вы сделали только поверхностный обыск…
– Кто же знал? Мы расследовали убийство, и тут нашей бригадой было сделано все необходимое. Естественно, мы прежде всего накинулись на свежий бардак, устроенный погибшим взломщиком, ведь это напрямую было связано с преступлением. И Яцусь действительно извлек из него кое-какие отпечатки пальчиков. А остальное нам ни к чему.
Я убрала со стола пустое блюдо из-под утки и грязные тарелки, поставила чистые и достала из холодильника десерт – салат из фруктов со взбитыми сливками. И все это делала автоматически, не видела ни салата, ни тарелок. Перед глазами предстала квартира на Вилловой с двумя трупами. Болек прав, зачем им было ее обыскивать? Мотивы, причины двойного убийства лежали как на ладони. А прочее…
Наследница убитой хозяйки квартиры пока пребывала в туманной дали, ее почти не подозревали. И нет такого закона, который обязывает отбирать имущество у наследника жертвы. Наследование имущества само по себе – не преступление, а тут и вовсе дело шло не о наследовании, а получении своего собственного. Кристина Пищевская уверяла, что все имущество, все ценности в квартире на Вилловой являются собственностью Каси, а у тетки они, можно сказать, находились во временном хранении. Вот пусть Кася теперь сама их и разыскивает. А если Райчик о ценностях знал, мог и Доминику о них сообщить, и теперь Доминик решил еще немного нажиться.
Вполне логичное предположение.
– А он что-то прихватил? – небрежно поинтересовалась я.
– Кто? – не понял Болек.
– Доминик.
– По словам Каси – ничего. Выскочил из квартиры, обеими руками обхватив окровавленную голову. Если до этого не сунул в карман чего-нибудь, но об этом Кася не знает. И девушка сказала Тирану прямо: если что найдет в квартире, принадлежавшее ее родителям, никому не покажет. Тиран не возражал – ее право.
– Меня очень интересует тот неизвестный, который позвонил, – сказал Януш. – Не он ли тот самый четвертый неизвестный?
– Думаю, он, – согласился с Янушем поручик Пегжа. – Мне кажется, дело обстоит следующим образом: в банду он вступил для того, чтобы принять участие в поисках кладов и разбогатеть. Убийство не по его части, это его отпугнуло, возможно, и с Домиником полаялся, а теперь боится всех – и нас, и Доминика. Поэтому к нам с повинной не идет, но и покрывать убийцу не хочет, вот и решил анонимно позвонить в полицию.
– А больше он ничего не сообщил?
– Ничего. Собственно, только описал внешность Доминика. А теперь, когда Кася рассказала нам о грабителе в квартире, знаем, что Доминик в Варшаве, никуда не смылся. Знать бы еще, где его малина!
– Между прочим, последние четыре дня мог спокойно жить на Вилловой.
– Вряд ли. Поскольку это нам тоже пришло в голову, мы порасспрашивали Касю. По ее словам, нет никаких следов того, что этот бандюга жил в квартире хоть день, просто копался в вещах, это она заметила.
– А на чердаке? – снова вмешалась я в разговор. – Чердак-то вы, надеюсь, наконец осмотрели?
Поручик Болек смущенно ответил:
– На кой нам чердак? Нет, его мы так и не обыскивали.
– Ну, знаете! – рассердилась я. – Известно, сами туго соображаете, но ведь я вам еще когда о чердаке говорила! Из-за вашего проклятого Тирана, ведь он меня подозревал. Ну, я тогда еще и рассказала именно вам, уважаемый, как бы я поступила на месте грабителя. Схватила бы найденное Райчиком золото, на лифте поднялась на чердак и там припрятала до поры до времени. Поднялась на лифте! Меня бы никто из соседей и не заметил. А чердак я сама лично обследовала, очень подходящее место для укрытия краденого. Кстати, и для малины тоже подходящее. Правда, нет там ванной, ну да некоторые прекрасно и без нее обходятся.
Не доев фруктовый десерт, Болек выскочил из-за стола и схватился за телефонную трубку. Подождав, когда, дав распоряжение, он вернулся к десерту, я напомнила ему о том, что полицейские могут обнаружить на чердаке и отпечатки моих пальцев, чтобы не сделали поспешного вывода о моей сопричастности к воровской шайке и сотрудничестве с Домиником.
С них станется… Так что пусть Тиран помнит об этом с самого начала, а не спохватывается в конце.
– Да ты не волнуйся, – успокоил меня Януш. – Я думаю, теперь уже поздно, обыскивать чердак следовало еще тогда, по горячим следам.
– Отвяжись! – раздраженно пробурчал поручик, очень недовольный собой. – Не было у нас никаких предпосылок. Ничто в осмотре места происшествия не указывало на связь с чердаком. Пани Иоанна может себе домысливать, ее право, но домыслы писательницы еще не являются доказательством. А вообще, сам знаешь, лучше позже, чем никогда.
И, представьте, уже на следующий же день выяснилось, что поручик Болек был абсолютно прав…
На чердаке следственная бригада со всей определенностью выявила многочисленные следы пребывания людских существ, отчетливо представшие перед полицейскими на толстом, многовековом слое пыли.
Яцусю самому было интересно, что он тут обнаружит, и парень энергично принялся за дело. Сушилка его не заинтересовала, реликты пиров и сиест, заявил самонадеянный щенок, никакого отношения к их делу не имеют. Коллеги немедленно воспользовались возможностью заловить прорицателя на допущенной промашке и тщательно обследовали сушилку. И ничего не обнаружили, кроме двух бездомных кошек!
Значительно больше интереса вызвали у Яцуся комнатки по другую сторону коридора.
– Ага! – радостно заявил чертов щенок, едва переступив порог первого помещения. – На этом ложе совсем недавно некто отдыхал, это я вам говорю! Спал и сны видел. Вон там бомж ночевал месяца два назад, а тут совсем свеженькие следы. Суток не прошло.
– С чего этот самонадеянный тип взял, что сутки назад? – недоверчиво пробурчал один из его коллег. – А может, двое суток?
– А вот об этом ты его спроси сам! – ответил второй. – У него нюх на такие вещи, и, сколько я его знаю, нюх никогда проклятого щенка не подводил. Как у собаки. Собака бы тебе тоже сразу сказала, когда именно тут валялось вонючее человеческое существо.
– А если существо не вонючее? Если оно принимало душ?
– Тогда тем более…
На чердаке работали знатоки своего дела, опытные специалисты. Прежде чем войти в подлежащее осмотру помещение, они все как следует посыпали порошком и обнаружили множество отпечатков, в основном пальцев. Порошка не жалели, а отпечатки тщательно исследовали и с легкостью отличали среди них мужские и дамские. В том числе и среди отпечатков подошв. Случается, конечно, когда мужчина влезает в дамские туфельки на высоких каблуках, чтобы ввести в заблуждение полицию, случается, что и дама ходит в мужских ботинках, но у полиции есть свои способы не попасться на такую удочку.
Я не сразу отправилась спать, долго еще сидела, рассматривая браслет и кольцо моей матери. Единственные ее вещи, которые у меня были, если не считать фотографий. Она носила эти безделушки, она держала их в руках, любовалась ими…
Проснулась я среди ночи в холодном ноту и не сразу поняла, что меня разбудило. Потом сообразила: подсознательно ощущала нависшую над Бартеком опасность, только теперь отчетливо осознала ее. Как я вообще могла об этом не подумать?! Он вернется измученный и голодный, в доме тетки – ни крошки съедобного, зато в кухне остатки кофе и, самое страшное, бутылки коньяка. И он может отхлебнуть из бутылки, а я не знаю, не подмешала ли туда тетка своего мухомора! В буфете стоит несколько бутылок, их приносили в свое время пани Крыся и Райчик. В одной из них раствор с мухомором, и я отлично знала, в какой именно, эта бутылка ничем не отличалась от остальных, полиция не обнаружила яда и не забрала коньячную бутылку с ним, полиция реквизировала лишь поллитровку из-под уксуса, стоявшую в кухне на полке, а коньячные бутылки не тронула. Бартек может отпить глоток, и кто поручится, что не из той, с мухомором?!
У меня тряслись руки, я никак не могла набрать номер на телефонном диске, вызывая такси. В своем проклятом воображении я так явственно видела эту сцену, что от ужаса почти теряла сознание. Вот он входит в квартиру, смертельно уставший, открывает буфет, видит несколько коньячных бутылок, берется за первую попавшуюся, наливает в рюмку, выпивает… Может, делает это как раз вот в это мгновение!
Может, сразу вызвать и «скорую помощь»?
С трудом удержав себя от второго звонка, я на лифте спустилась вниз. Он так медленно полз, что от нетерпения я притопывала ногами. Выскочила из подъезда, и как раз подъехала машина такси. Водитель попался хороший, по ночному городу несся, как на рейде в Монте-Карло. Еще по дороге я приготовила деньги, сунула ему в руку, как только затормозил у дома тетки, и как полоумная кинулась в подъезд. Лифт, к счастью, стоял внизу, опять тащился, как черепаха, наверняка по лестнице я бы быстрее взбежала.
Дверь квартиры я отперла бесшумно, когда-то сама смазала замок. Бартека не было! Я поняла это по отсутствию в прихожей его куртки, он всегда автоматически, входя в квартиру, вешал ее в прихожей.
Огромное, ни с чем не сравнимое чувство облегчения! Значит, еще не пришел, значит, не хлебнул отравы. Скорее, скорее, первым делом вылить эту гадость, сделаю это немедленно, чтобы никогда больше не испытывать такого дикого страха. И кофе выброшу, и остатки чая, все выкину к чертям, тетка могла отравить все на свете…
Где-то, на краю сознания, мелькнула мысль, что полиция, по всей вероятности, брала пробы продуктов на анализ, иначе вряд ли оставила бы их в доме, но это неважно, плевать мне на их анализы, лучше не рисковать.
Немного успокоившись, я сделала шаг к буфету и вдруг остановилась. В квартире кто-то был. Не знаю, как я об этом догадалась, не было слышно ни звука. Просто всем своим существом ощутила: кто-то скрывается в спальне. Бартека не могло быть, тогда кто? Полицейский? Взломщик? А может, теткино привидение?
Если полицейский, решила я, скажу ему правду об отраве в коньячной бутылке, скажу, что внезапно вспомнила, приехала, чтобы вылить эту гадость, как бы кто еще не отравился. И вылью, а сама побыстрее выскочу из квартиры и перехвачу Бартека внизу. А если это какой бандит? Оглядевшись, я схватила первое, что подвернулось под руку: на будете в куче ненужного хлама валялась давным-давно отвалившаяся ножка от кресла. Лучше бы вооружиться, конечно, массивным подсвечником, но он стоял в прихожей на столике. А неизвестный в любой момент может выскочить.
И тут меня охватило бешенство. Да черт с ним, с этим неизвестным, кем бы он ни был! Забрался в спальню – пусть там и сидит, а я примчалась затем, чтобы вылить отраву, и в первую очередь займусь ею! А уже потом теткиным привидением или грабителем.
Отложив свое оружие, я повытаскивала из буфета бутылки с коньяком, поставила их рядком у раковины и принялась за дело. Начала с той, в которой была отрава.
– Сдурела? – услышала я за спиной злобный шепот. – Кончай, 6… добро переводить!
Я уже выливала третью бутылку и за бульканьем не услышала звука шагов. Обернулась.
Совершенно незнакомый тип. По виду – явный громила, небритый и грязный, хоть и довольно смазливый. В руке сжимал тот самый подсвечник, из прихожей. Я замерла от неожиданности, пялилась на него, а коньяк продолжал литься из бутылки, пока весь не вытек. Осталась теперь только одна полная. Испугалась я, конечно, но этот испуг был ничем по сравнению с ночным ужасом, когда я дрожала за жизнь Бартека.
Громила тоже молча смотрел на меня, но теперь в его глазах появилось другое выражение. Он хрипло пробормотал:
– Ну и краля!
– Как вы сюда… – сердито начала я, но он не дал мне закончить. Подсвечник с грохотом свалился на пол, громила накинулся на меня и, обхватив обеими руками, сделал попытку повалить на пол.
За те два года, как я ушла от тетки, мне многого удалось добиться. С какой-то необыкновенной жадностью старалась я наверстать упущенные годы, занималась всем, чего лишена была раньше. Научилась плавать и танцевать, активно занималась спортом – уже неплохо играла в теннис, каждое утро не ленилась ездить на Служевец, где с шести утра овладевала премудростями верховой езды. Получила водительские права. Занималась гимнастикой. Стала ловкой и сильной, и теперь, в минуту опасности, эти качества мне очень пригодились. Повалить меня на пол он не смог, ноги словно вросли в пол, а рукой я за что-то ухватилась. Сопротивлялась я яростно и, улучив момент, впилась зубами в его руку. Вскрикнув от боли, негодяй хотел стукнуть меня по голове кулаком, но я уклонилась, кулак лишь слегка задел волосы. Протянув руку назад, он схватил одну из опорожненных мною бутылок. Я последовала его примеру и, схватив последнюю полную, одновременно изо всей силы ударила его каблуком по коленной чашечке. От боли он на секунду выпустил меня, я отскочила к окну. Он замахнулся на меня своей бутылкой, я сделала то же самое. И опять опередила его на доли секунды. Моя бутылка оказалась нападающей, его защищалась. Бутылки столкнулись в воздухе и со звоном разбились. На голову громилы посыпались осколки стекла, коньяком залило лицо.
У меня в кулаке оказалось зажатым горлышко разбившейся бутылки, и я изо всей силы всадила это горлышко ему в голову! Густая нечесаная шевелюра самортизировала удар, но я все-таки здорово его ранила. Брызнула кровь.
С бешеными проклятиями он ринулся на меня, ярость, коньяк и кровь заливали его лицо. Ни он, ни я не слышали, как в квартиру вошел Бартек. Увидела я его лишь тогда, когда громила отлетел к стене. Удар был нанесен с такой силой, что кухонная полка, в которую он врубился, свалилась ему на голову. Бартек кинулся ко мне, и это было его ошибкой: громила вскочил на ноги, стряхнул с себя обломки и осколки посуды и кинулся к выходу. Бартек бросился за ним.
Я помчалась следом, крича, чтобы оставил в покое бандита. Не знаю, послушался бы меня Бартек или нет, но исход битвы решил сам бандит, стремительно сбежав с поля боя. Когда мы с Бартеком выскочили на лестничную площадку, негодяй был уже далеко внизу. Он не топал, пытался бежать бесшумно, наверное, был в соответствующей обуви, но в предутренней тишине его шаги гулко разносились в пустом подъезде.
Заперев дверь, мы с Бартеком вернулись в кухню. Сначала молча глядели друг на друга, потом Бартек, не снимая куртки, похлопал себя по карману и шутливо заметил:
– Видишь, любимая, иногда и я бываю умным.
Подумал, тут ничего не найду, и на всякий случай прихватил вот это с собой. Оказывается, очень кстати.
И он извлек из внутреннего кармана куртки маленькую плоскую бутылку коньяка. Передал ее мне, а сам снял куртку и вышел в прихожую, чтобы повесить ее.
Я взяла в руки бутылку, и на меня вдруг напал припадок истерического смеха. Смеялась и смеялась, никак не могла остановиться.
– Что с тобой? – удивился Бартек, вернувшись.
– Вот уж и в самом деле тут ничего не найдешь! – сквозь смех произнесла я. – Наоборот, было много бутылок, да я вылила коньяк, а последнюю бутылку разбила об его голову.
– Но эту не будешь разбивать? – встревожился Бартек.
– Нет, не буду. С тобой все в порядке?
– Со мной? – удивился он. – Со мной-то все, меня он и пальцем не тронул, а вот с тобой…
И он оглядел следы побоища в кухне.
– Со мной тоже все в порядке. А глоточек спиртного и впрямь не помешает.
Мы с ним выпили по глоточку. Нам обоим нужно было прийти в себя. Помогло.
– И в самом деле, слишком много сюрпризов в последнее время, – сказал Бартек. – Откуда он здесь взялся, этот мерзавец?
– А ты что, знаешь его?
– Знаю, тот самый, из Константина.
Какой-то рок нас преследует, неужели так никогда и не удастся отделаться от того, что произошло?
Вынув из шкафчика запыленные стаканы, я тщательно вымыла их – не все же пить из горлышка – и разлила по стаканам остатки Бартекова коньяка.
Уже немного успокоившись, мы стали обсуждать последнее происшествие.
– Как эта скотина проникла сюда? – вслух раздумывал Бартек. – Или отмычкой открыл замки, или Райчик дал ему ключи. Ты как думаешь?
– Не знаю, и то, и то возможно. Во всяком случае, завтра же, нет, сегодня, сменю замки. Здешний дворник очень хорошо умеет их вставлять, куплю что-нибудь получше. А зачем он вообще сюда явился?
– Лучше скажи, зачем ты сюда явилась.
Вздохнув, я допила свой коньяк и призналась.
Все рассказала: как проснулась среди ночи, как испугалась за него, как сломя голову кинулась сюда.
Даже рассказывая, я вся дрожала. Бартек попытался меня успокоить, и ему это удалось. Любимая, сказал, только теперь я понял, как же ты замоталась со всей этой историей, если позабыла о теткиных мухоморах. А этот мерзавец явился наверняка для того, чтобы хорошенько обыскать квартиру, знал наверное, что тут еще много чего можно найти. Интересно, что вообще делает твоя полиция? Или у этих глин мозги вообще не варят? Неужели не вычислили его? Неужели до такой степени ничего так и не поняли?
Не знала я, о чем глины думают, а если по-честному, то ведь и сама всеми силами старалась им заморочить голову, может, они и в самом деле запутались.
Впрочем, неужели уж они такие беспомощные, что из-за ложных показаний одного свидетеля у них рушится вся концепция следствия? Да нет, вряд ли.
Тут я вспомнила, как выглядел бандит, грязный и небритый. Щетина трехдневной давности, если не больше, так что, возможно, полиция и ищет его, а он скрывается. Отращивает бороду, потом изменит внешность, его и не распознают. Может, он не знал, что полиция передала мне квартиру, думал, тут никого нет, пересидит несколько дней спокойно, потом скроется. Может, напрасно я опорожнила бутылки с коньяком?… Пусть бы угостился мухомором.
– До мухомора он мог и не добраться, – заметил Бартек. – Мог начать с неотравленных, трех бутылок ему хватило бы дня на два. Послушай, ты и в самом деле подозреваешь свою тетку в том, что она способна отравить все на свете?
– Я не подозреваю, я знаю.
Бартек долго смотрел на меня, потом произнес:
– Любимая, пора тебе начинать наконец нормальную жизнь. Ладно, наведи здесь порядок, раз уж ты так решила, у меня осталось на неделю работы, придется вкалывать и днем, и ночью, время поджимает. Мне дали неплохой аванс, по окончании получу хорошие деньги. И тогда я сам займусь квартирой, так что все тяжелое оставь мне. А пока будешь здесь крутиться, запирайся и на ключ, и на цепочку.
Я спросила, стоит ли мне рассказать полиции о взломщике. Он подумал, ответил не сразу.
– Все зависит от того, как ты объяснишь свое присутствие в этой квартире в четыре часа утра. Без всякой причины человек в такую рань по городу не носится.
– А я уже придумала причину. И даже не очень совру. Среди ночи вспомнила об отраве и уже не могла заснуть. Решила, уж лучше поеду и вылью, чем мучиться, все равно не смогу заснуть.
– Что ж, правдоподобное объяснение. И расскажи им в подробностях о взломщике, опиши его внешность. Если не идиоты, поймут – тот же, что и в Константине орудовал. Хотя, кто их знает… Может, там его никто не видел? Ну да ладно, ты расскажи о взломщике, а у меня возникла одна идея…
* * *
– Анонимный звонок, – торжественно сообщил Болек, трудясь над уткой с яблоками.Приготовление утки не доставило мне особого труда, если честно, я купила ее в уже готовом виде в баре «Корнер».
Мы с Янушем вопросительно смотрели на поручика Болека, ожидая продолжения, и он продолжил:
– Некто позвонил по телефону и попытался шепотом сделать важное сообщение. А иногда, для разнообразия, говорил в нос. Знаете, когда у человека сильный насморк, он говорит в нос? Вот и этот, похоже, зажал нос двумя пальцами и говорил. Чтобы не узнали по голосу.
– А почему он не ограничился только шепотом?
– Потому что мы его совсем не слышали, вот и пришлось анонимному информатору перейти на насморк.
– Так что это была за информация?
– Очень краткая. Он знает, кто пристукнул мужчину в ветеринарной клинике. Дал подробное описание внешности убийцы. Получается, Доминик. И еще: он отращивает бороду. Кася подтвердила.
– Излишне кратко, – поморщился Януш. – Пожалуйста, немного подробнее. Какая связь между Касей и Домиником?
– Доминик вломился в квартиру на Вилловой и напал на Касю. Не для того, чтобы убить, пытался изнасиловать. И Кася утверждает: он отращивает бороду.
– А когда это произошло?
– Ночью. Точнее, на рассвете.
Было совершенно ясно: пока Болек не разделается с уткой, будет отделываться короткими высказываниями в телеграфном стиле, связного рассказа из него не выудишь. Пришлось набраться терпения и ждать. К счастью, утка – не страус, кончилась довольно быстро. И Болек сообщил подробности:
– Позвонивший в полицию неизвестный утверждает, что библиотекаря прикончили потому, что тот пытался помешать грабителям. Да, мы так и не узнали, кто звонил, назвать себя он отказался. А потом позвонила Кася со своим сенсационным сообщением.
Тиран попросил ее приехать. Она сказала, что проснулась среди ночи от ужаса, внезапно вспомнив об отраве, спрятанной дорогой тетей в буфете. Она ее и в коньяк подлила. Вот Кася и сорвалась с постели и ночью помчалась в такси на Вилловую. Доминик уже был в квартире, напал на девушку, когда она в кухне выливала в раковину содержимое коньячных бутылок. Ясно, она о Доминике, как таковом, представления не имеет, просто описала бандита, напавшего на нее. Опознала Доминика по фотографии и сообщила, что бандит несколько дней не брился.
Ясно, отращивает бороду, чтобы изменить внешность.
Очень ценная информация! Девушка была взволнована, но показания давала четкие и ясные.
– А этот Доминик ее… ничего плохого ей не сделал? – забеспокоилась я.
– Нет, не смог. Она огрела его по голове уцелевшей бутылкой с коньяком и потом еще поранила: разбила об его голову оставшуюся полную бутылку коньяка и разбитым горлышком ранила в голову, он и сбежал – видит, не справиться с девкой. Бутылка, всем известно, очень подходящее оружие, а Кася девушка спортивная, не какое-нибудь лилейное создание. Доминик тоже не Геркулес, вот если бы на его месте оказался Райчик, девушке пришлось бы труднее… До того, как приехать к нам, Кася уже успела сменить замок в дверях квартиры.
– А кто вставлял ей новый замок? – не преминул поинтересоваться Януш. – Не сама же…
Болек понял смысл вопроса.
– Нет, не ее парень, тот так и не появлялся. Дворник. А Кася по нашим расспросам поняла, что ее ночной грабитель уже разыскивается нами, и предположила, что он, видимо, состоял в сговоре с Райчиком и от него получил ключи от теткиной квартиры. У Райчика, по ее словам, ключи наверняка были, ведь он был частым гостем тетки, она его чаем поила, он мог воспользоваться случаем, снять незаметно слепки с ключей и сделать дубликат.
– А в квартиру полез затем, чтобы ее хорошенько обыскать после того, как полиция сделала свое дело и ушла. Наверняка от Райчика знал, что хозяйка квартиры имела привычку прятать свои сокровища, – предположил Януш. – Теперь я, пожалуй, готов поверить в то, что именно Доминик похитил золото, которое отыскал в стене Райчик. Наверняка они уговорились с Райчиком, и он поджидал за дверью. Открыл дверь своим ключом или отмычкой, увидел два трупа, схватил ценности и смылся. Ни к чему не прикасался, вот поэтому Яцусь и не мог его вычислить.
– Вспомните, он ведь появился у дверей квартиры, когда в ней уже была полиция, – напомнила я. – Его Иола видела. Зачем тогда было ему приходить? Опасно ведь.
– Спрятал добычу и явился посмотреть, что происходит, – не очень уверенно предположил Януш.
Поручик Болек пожал плечами.
– Ты сам не веришь тому, что говоришь. Если грабанул золото, ему до лампочки, что там происходит. Да и не такой он дурак, чтобы не понимать, насколько рискованно появляться на месте преступления.
– Конечно, мне тоже представляется сомнительным такое объяснение, – согласился Януш. – А Тирану не следовало так быстро освобождать квартиру, надо было обыскать ее всю тщательно, каждый сантиметр. А вы сделали только поверхностный обыск…
– Кто же знал? Мы расследовали убийство, и тут нашей бригадой было сделано все необходимое. Естественно, мы прежде всего накинулись на свежий бардак, устроенный погибшим взломщиком, ведь это напрямую было связано с преступлением. И Яцусь действительно извлек из него кое-какие отпечатки пальчиков. А остальное нам ни к чему.
Я убрала со стола пустое блюдо из-под утки и грязные тарелки, поставила чистые и достала из холодильника десерт – салат из фруктов со взбитыми сливками. И все это делала автоматически, не видела ни салата, ни тарелок. Перед глазами предстала квартира на Вилловой с двумя трупами. Болек прав, зачем им было ее обыскивать? Мотивы, причины двойного убийства лежали как на ладони. А прочее…
Наследница убитой хозяйки квартиры пока пребывала в туманной дали, ее почти не подозревали. И нет такого закона, который обязывает отбирать имущество у наследника жертвы. Наследование имущества само по себе – не преступление, а тут и вовсе дело шло не о наследовании, а получении своего собственного. Кристина Пищевская уверяла, что все имущество, все ценности в квартире на Вилловой являются собственностью Каси, а у тетки они, можно сказать, находились во временном хранении. Вот пусть Кася теперь сама их и разыскивает. А если Райчик о ценностях знал, мог и Доминику о них сообщить, и теперь Доминик решил еще немного нажиться.
Вполне логичное предположение.
– А он что-то прихватил? – небрежно поинтересовалась я.
– Кто? – не понял Болек.
– Доминик.
– По словам Каси – ничего. Выскочил из квартиры, обеими руками обхватив окровавленную голову. Если до этого не сунул в карман чего-нибудь, но об этом Кася не знает. И девушка сказала Тирану прямо: если что найдет в квартире, принадлежавшее ее родителям, никому не покажет. Тиран не возражал – ее право.
– Меня очень интересует тот неизвестный, который позвонил, – сказал Януш. – Не он ли тот самый четвертый неизвестный?
– Думаю, он, – согласился с Янушем поручик Пегжа. – Мне кажется, дело обстоит следующим образом: в банду он вступил для того, чтобы принять участие в поисках кладов и разбогатеть. Убийство не по его части, это его отпугнуло, возможно, и с Домиником полаялся, а теперь боится всех – и нас, и Доминика. Поэтому к нам с повинной не идет, но и покрывать убийцу не хочет, вот и решил анонимно позвонить в полицию.
– А больше он ничего не сообщил?
– Ничего. Собственно, только описал внешность Доминика. А теперь, когда Кася рассказала нам о грабителе в квартире, знаем, что Доминик в Варшаве, никуда не смылся. Знать бы еще, где его малина!
– Между прочим, последние четыре дня мог спокойно жить на Вилловой.
– Вряд ли. Поскольку это нам тоже пришло в голову, мы порасспрашивали Касю. По ее словам, нет никаких следов того, что этот бандюга жил в квартире хоть день, просто копался в вещах, это она заметила.
– А на чердаке? – снова вмешалась я в разговор. – Чердак-то вы, надеюсь, наконец осмотрели?
Поручик Болек смущенно ответил:
– На кой нам чердак? Нет, его мы так и не обыскивали.
– Ну, знаете! – рассердилась я. – Известно, сами туго соображаете, но ведь я вам еще когда о чердаке говорила! Из-за вашего проклятого Тирана, ведь он меня подозревал. Ну, я тогда еще и рассказала именно вам, уважаемый, как бы я поступила на месте грабителя. Схватила бы найденное Райчиком золото, на лифте поднялась на чердак и там припрятала до поры до времени. Поднялась на лифте! Меня бы никто из соседей и не заметил. А чердак я сама лично обследовала, очень подходящее место для укрытия краденого. Кстати, и для малины тоже подходящее. Правда, нет там ванной, ну да некоторые прекрасно и без нее обходятся.
Не доев фруктовый десерт, Болек выскочил из-за стола и схватился за телефонную трубку. Подождав, когда, дав распоряжение, он вернулся к десерту, я напомнила ему о том, что полицейские могут обнаружить на чердаке и отпечатки моих пальцев, чтобы не сделали поспешного вывода о моей сопричастности к воровской шайке и сотрудничестве с Домиником.
С них станется… Так что пусть Тиран помнит об этом с самого начала, а не спохватывается в конце.
– Да ты не волнуйся, – успокоил меня Януш. – Я думаю, теперь уже поздно, обыскивать чердак следовало еще тогда, по горячим следам.
– Отвяжись! – раздраженно пробурчал поручик, очень недовольный собой. – Не было у нас никаких предпосылок. Ничто в осмотре места происшествия не указывало на связь с чердаком. Пани Иоанна может себе домысливать, ее право, но домыслы писательницы еще не являются доказательством. А вообще, сам знаешь, лучше позже, чем никогда.
И, представьте, уже на следующий же день выяснилось, что поручик Болек был абсолютно прав…
* * *
Естественно, Яцусь оказался в составе следственной бригады, которая поздним вечером прибыла на чердак дома на Вилловой. Оказался, хотя это не входило в его обязанности. Просто кто-то невзначай «проговорился» о готовящейся операции, и чертов щенок добровольно вызвался поучаствовать. Члены бригады встретили Яцуся с распростертыми объятиями. По двум причинам. Во-первых, вся варшавская полиция знала о сверхъестественных способностях Яцуся, во-вторых, коллеги уже давно держали пари на крупные суммы, что нахальный прорицатель вот-вот споткнется и допустит промашку. Коллеги и сами не знали, чего бы им больше хотелось. В участии ясновидящего особенно были заинтересованы те, что поставили крупные суммы на его промашку, – надо же человеку дать шанс промахнуться.На чердаке следственная бригада со всей определенностью выявила многочисленные следы пребывания людских существ, отчетливо представшие перед полицейскими на толстом, многовековом слое пыли.
Яцусю самому было интересно, что он тут обнаружит, и парень энергично принялся за дело. Сушилка его не заинтересовала, реликты пиров и сиест, заявил самонадеянный щенок, никакого отношения к их делу не имеют. Коллеги немедленно воспользовались возможностью заловить прорицателя на допущенной промашке и тщательно обследовали сушилку. И ничего не обнаружили, кроме двух бездомных кошек!
Значительно больше интереса вызвали у Яцуся комнатки по другую сторону коридора.
– Ага! – радостно заявил чертов щенок, едва переступив порог первого помещения. – На этом ложе совсем недавно некто отдыхал, это я вам говорю! Спал и сны видел. Вон там бомж ночевал месяца два назад, а тут совсем свеженькие следы. Суток не прошло.
– С чего этот самонадеянный тип взял, что сутки назад? – недоверчиво пробурчал один из его коллег. – А может, двое суток?
– А вот об этом ты его спроси сам! – ответил второй. – У него нюх на такие вещи, и, сколько я его знаю, нюх никогда проклятого щенка не подводил. Как у собаки. Собака бы тебе тоже сразу сказала, когда именно тут валялось вонючее человеческое существо.
– А если существо не вонючее? Если оно принимало душ?
– Тогда тем более…
На чердаке работали знатоки своего дела, опытные специалисты. Прежде чем войти в подлежащее осмотру помещение, они все как следует посыпали порошком и обнаружили множество отпечатков, в основном пальцев. Порошка не жалели, а отпечатки тщательно исследовали и с легкостью отличали среди них мужские и дамские. В том числе и среди отпечатков подошв. Случается, конечно, когда мужчина влезает в дамские туфельки на высоких каблуках, чтобы ввести в заблуждение полицию, случается, что и дама ходит в мужских ботинках, но у полиции есть свои способы не попасться на такую удочку.