Чудинова Елена. Неферт

   – Но что ты здесь делаешь? – недоверчиво спросила Неферт, минуя шатающийся камень. – Ты смотришь на звезды?
   – Нужны мне твои звезды, – Инери сердито фыркнул в темноте. – Еще чего!
   – Тогда зачем ты сюда залез? – спросила Неферт уже враждебно.
   – А тебя ждал, – четко и раздельно проговорил Инери.
   – Вот еще глупости! Откуда ты мог знать, что я сюда залезу?
   – А ты уже четвертый раз сюда лезешь – каждый день, – по-прежнему неприязненно ответил Инери где-то совсем рядом. – С тех пор, как твой героический братец укатил. И воображаешь, что если он тебя один раз вытащил из колодца, то ты тут и до второго раза досидишься. Что, не так?
   Неферт задрожала от ярости. Первая фраза Инери, на которую она от удивления не обратила внимания, словно вновь – вместе с только что сказанным – прозвучала в ее ушах.
   – Как ты смеешь!! Ты – гадкий мальчишка… Нахт… Нахт бы тебе уши надрал! – Неферт задохнулась. – Вообще – откуда ты это знаешь?! Ты что – следил что ли за мной – как… как хеттский махор?!
   Гневная тирада Неферт замолкла в каменном отзвуке. В колодце сделалось тихо. Только слабое ощущение тепла около левого плеча говорило Неферт о том, что Инери сидит рядом с ней на тесном выступе.
   – Следил, – ответил наконец Инери очень тихо.

XVIII

   – А пошли сохнуть ко мне.
   – Не все ли равно, где сохнуть? – Неферт провела рукой по облепившему колени подолу.
   – Да нет, я просто подумал, – уронил Инери небрежно, – ты-то у меня в саду не бываешь, а я у тебя – сто раз.
   – И все сто – без приглашения? – ядовито поинтересовалась Неферт.
   – Если я где хочу быть, мне плевать, приглашали меня или нет. Ну так что? – не дожидаясь ответа, Инери разбежался с двух шагов и, запрыгнув на невысокую стену, протянул руку Неферт.
   Инери прекрасно понимал – и Неферт это видела, – что она полезет-таки вместе с ним: ее любопытство было задето.
   Самым лучшим было молча повернуться и уйти домой: то-то бы злился этот дерзкий мальчишка!
   Неферт ухватилась за руку Инери и через мгновение оказалась на стене.
   – Теперь вниз? – серые глаза Инери сделались какими-то уж слишком веселыми. Неферт не понравилось, что она подчинилась Инери так легко.
   – Нет, погоди, – заявила она насмешливо. – Лучше посидим здесь – не у меня, не у тебя.
   – Как хочешь, – ответил Инери, безмятежно улыбаясь, и уселся поудобнее. Неферт подумала, что ошиблась: Инери вовсе не пытался брать над ней верх – ведь он не настаивал.
   – А почему ты звала свою кошку, когда испугалась?
   – Во-первых – нипочему, а во-вторых – я не пугалась.
   – Ври больше, – Неферт не обиделась только потому, что Инери улыбнулся еще безобиднее. Казалось, он был в великолепном расположении духа: куда только делась его недавняя злоба?
   Нет, что-то заставило Неферт быть с этим мальчишкой настороже.
   Неферт смотрела на Инери, словно видела его в первый раз. Кладка стены была неровной – Инери расположился напротив Неферт чуть повыше, свесив одну ногу и сидя на другой. Его смуглое лицо было видно ей немного снизу: округлый подбородок, гордо очерченные багряные губы, крылья носа – и ярко-серые глаза, полузакрытые, затененные чересчур длинными для мальчика, похожими на опахала ресницами. Светлые пепельные волосы, унаследованные от бабки-моавитянки, крупными локонами спадали вдоль этого лица на еще не развернувшиеся, по-детски узкие плечи. Во всем теле Инери еще совсем не было мощи, но уже ощущалась разлитая в мышцах сила. И – гибкость. Гибкости пока было больше, чем силы.
   На Инери была только полотняная набедренная повязка. Скользя по обнаженному темному телу и светлым волосам, яркие лучи солнца, казалось, окутывали всего Инери золотым облаком.
   – А я в сто раз красивее, чем твой Нахт.
   – Ты какой-то ненормальный! Разве мужчинам можно такое о себе говорить?!
   – Правду можно говорить всем. Это даже добродетельно – спроси у взрослых.
   – Так и побегу спрашивать. И Нахт гораздо красивее!
   – Знаешь, ты, пожалуй, еще на меня посмотри.
   – Кажется, я уже на всю жизнь на тебя насмотрелась! – Неферт хотела спрыгнуть со стены.
   – Так почему ты звала кошку? – спросил Инери, быстро подавшись вперед и мягко схватив Неферт за руки.
   – Зачем тебе это знать? – Неферт попыталась высвободиться.
   – Затем же, зачем все остальное. Все, что относится к тебе.
   – Почему ты кидался в меня камнями?
   – Я скажу, – Инери еще сильнее обхватил руки Неферт. – Только все-таки спустимся ко мне в сад.

XIX

   – Больше всего из-за того, что я на тебя злился… – они сидели в заброшенной части сада, на толстом белом корне платана.
   – А почему ты на меня злился?
   – Потому, что ужасно хотел бы совсем не обращать на тебя внимания – и не мог. Ты меня словно заставляла о тебе думать. Я тебя за это просто ненавидел иногда… – Инери стиснул зубы. – И самое обидное – я знал, что меня-то ты заставляешь думать о себе, а сама даже об этом не догадываешься! А я бы умер на месте, если бы ты догадалась! Ни за что бы к тебе первый не подошел! Если совсем честно – я боялся… Вдруг тебе это все равно… Я даже кидался в тебя нарочно, чтобы ты не подумала…
   Над ними переплетались тенистые ветви, но Неферт отчего-то казалось, что окутывающее тело Инери золотое облако не исчезло вместе с солнцем. Оно переливалось в каждом плавном движении Инери – и к этому золотому теплу хотелось быть ближе.
   По сбивчивой речи Инери было видно, что он волновался. Но в его серых глазах – и Миура не усомнилась бы в том, что это были живые глаза, смотревшие на Неферт честно и прямо, – иногда насмешливо вспыхивала дерзкая уверенность в своей силе. Но в чем была эта сила?
   – Не говори ничего, Неферт, – Инери убеждающе переплел ее пальцы со своими. – Я ведь потом тебе всего не скажу… Я еще, может, и сейчас не все скажу, не знаю!
   Словом, я не хотел к тебе подходить.
   Как раз на этом дереве я и сидел, – Инери коротким кивком показал наверх. – И видел, как ты полезла в колодец. Я еще подумал – зачем? И хотел скорее слезть, вдруг ты в воду свалишься.
   И тут, – пальцы Инери сделались железными, – я увидел, как к тебе подошел другой.
   Я сам виноват! Так мне и надо – зачем я не подошел к тебе раньше, чем он!
   А ты влюбилась в него с первого взгляда – не спрашивай, откуда я это знаю.
   Ох, как я его ненавидел – хотя себя я ненавидел еще больше! А что я мог поделать?! Каждый раз, когда я его видел, я готов был тут же на него набросится, хоть бы и без оружия… Я бы его зубами грыз! Но ты ходила такая счастливая… Ведь ты бы меня возненавидела… Хотя мне иногда казалось, что лучше бы ты меня ненавидела – только бы обо мне думала… И все-таки – ну не мог я причинить ему никакого вреда! Ты его любила! А он уехал. Он уехал от тебя, он посмел от тебя уехать! За это я стал ненавидеть его еще сильнее. И знаешь – пусть только попробует к тебе вернуться. Я его к тебе не пущу! Я хотел, чтобы ты это знала.
   Неферт смотрела на Инери, широко раскрыв глаза: как же так получилось, что всего этого она могла не видеть раньше!
   – Но какое ты имеешь право вставать между мной и Нахтом? – спросила она.
   – Никакого. Но ты мне дашь такое право. Потому, что иначе не может быть, – ответил Инери очень твердо.
   Золотое тепло исходило от его пальцев. Неферт не хотелось высвобождать рук, уже обеих, потому что вторая рука тоже оказалась в руке Инери.
   – Так почему же все-таки ты звала кошку?
   – Что ты все время спрашиваешь о моей кошке? – что-то заставляло Неферт сопротивляться дальше. – Ты что, кошек не видел?
   – Таких, которые, когда хотят, становятся ростом с человека, – не приходилось, – Инери улыбнулся торжествующей быстрой улыбкой.
   – Ты… понял, какая это кошка?
   – Да. Ты мне расскажешь, правда? Ты мне все расскажешь?

XX

   – И ты рассказала?
   – Да. Ведь тут ты мне ничего не запрещала, Миура!
   – Собственно, ты не спрашивала. Но ты чего-то недоговариваешь. Ты ведь хотела привести его ко мне, не так ли?
   – Хотела.
   – …
   – Говори, говори… И желательно – дословно.
   – Я думала, что он страшно обрадуется… А он просто взвился от злости… А сказал он вот что: «Нет! Я знаю, зачем ты меня к ней потащишь, – чтобы спросить, надо ли тебе со мной знаться! А я не хочу, чтобы ты таскала меня к волшебным кошкам, чтобы с ними обсуждать! Я хочу, чтобы ты сама решила, нужен ли я тебе, ясно?»
   – Яснее ясного. Он безумно в себе неуверен, и у него есть на то причины. Только проверки, против которой он устраивает весь этот боевой танец, все равно не избежать…
   – Какой проверки?
   – О, я и сама еще не знаю, в каком облике это придет. Не станем забегать вперед.
   – Миура… А ты ведь не думаешь… Честное слово, я сама не знала! Мне казалось, что Нахт…
   – Но у меня-то как раз было другое мнение.
   – Понимаешь, Миура… Здесь все совсем по-другому. Ведь Инери я могла о тебе рассказать. А Нахт – даже если бы он не любил тебя раньше – все равно я ничего бы не рассказала ему! Потому, что он бы тогда ни слову не поверил! И я чувствую – было бы очень неправильно, если бы Нахт тебя увидел случайно, как Инери…
   – Не увидел бы.
   – Я так и думала. Инери мне ближе, Миура, он какой-то родной. Мы с ним больше похожи!
   – Ты нашла довольно подходящее слово. Видишь ли, в определенном смысле Инери тоже доводится тебе братом.

XXI

   – Да уж, новости так новости… Всем новостям… – Суб-Ареф сосредоточенно углубился в папирус.
   – Но расскажите же, досточимый Суб-Ареф, – госпожа Мерит пальцем показала служанке подложить гостю гусятины. – Я сгораю от любопытства!
   – Да и рассказывать не хочется, что говорят, – Суб-Ареф искоса глядел в папирус. – Как впечатляюще здесь построен этот нравоучительный оборот!
   – Друг мой, одолжите меня любезностью взять эту книгу и спокойно прочесть ее дома, – вмешался Имхотеп, – но не лишайте последних новостей старого каменотеса, и без того вконец одичавшего в разъездах.
   – Я не могу взять папирус с собой! – сварливо возопил Суб-Ареф. (Неферт заметила улыбку, тут же исчезнувшую в резких вертикальных складках отцовского рта.) – Как же я его возьму?! У меня весь дом набит папирусами, которые лежат безо всякого порядка, так, что я и без того в них путаюсь! А если я куда-нибудь заткну чужой? Как я его потом найду? Я попаду в крайне неловкое положение!
   – Но все же, что нового Вы припасли? – мелодично спросила госпожа Мерит.
   – Что нового, что нового? Фараона нашего травят, вот и вся новость!
   – Что Вы такое говорите, Суб-Ареф?! – воскликнул Имхотеп в негодовании.
   – Я говорю? Все Фивы говорят! Травят ядом фараона, да будет он жив, здрав и невредим – впрочем, боюсь, что недолго.
   – Не может быть, кто?!
   – Неферт, ты кончила есть?
   – Нет! Папочка, а сегодня в саду так распустилась магнолия…
   – Да кто как не наши носатые. Верховные жрецы Тота.
   – Суб-Ареф, Вы утверждаете что-то немыслимое. Неужели такой знаток придворной жизни может не знать, что по основным ритуальным канонам Сын Амона не съест ни кусочка непроверенного блюда?
   – Это отведыватели-то? Досточтимый Имхотеп, меня поражает Ваша наивность, впрочем свидетельствующая о редкой в наше развращенное время сердечной чистоте. Для чего же существуют яды длительного действия? Отведыватель съест в день по ложке, фараон – в день по тарелке. И если фараон через год отправится к блаженным нивам, то кто обратит внимание на то, что через пять лет помрет и отведыватель, вдобавок – отставной? А они, ходят слухи, уж другой год его притравливают.
   – Но с какой стати – жрецы Тота?
   – Да кому же еще? Вспомните только, как их прижимали при блаженной памяти покойнике! И вот ситуация: права по-прежнему птичьи – уж извините за каламбур! – а силки ослабли!
   – Не могу согласиться! Безусловно, слуг Ибисоголового основательно прижимали… Но сын покойного фараона далеко не беззащитен: он унаследовал железно организованный административный аппарат божественного отца. Каким образом могут беспрепятственно подступаться к Царю Царей представители практически отстраненного от дел ведомства?..
   – Ну, знаете, у них такие связи…
   – Клянусь Бесом, почему я не сириянка? – спросила госпожа Мерит, перебирая тонкими пальцами длинное ожерелье, зеленые нефритовые зерна которого изящно чередовались с золотыми шариками. – Только в Египте мужчины способны свести к политике любой разговор…

XXII

   – Можно тебя кое о чем спросить, Миура?
   – Спрашивай, отчего же нет. Отвечу ли я – это несколько иное дело.
   – Правда ли, что фараона – да будет он жив, здрав и невредим – отравляют ядом? Сегодня об этом говорили за обедом.
   – Откуда мне это знать? Думаю, что болтовня, хотя меня не слишком заботит благополучие Сына Амона. – Кошка выпустила когти. – Кстати, кто это сказал?
   – Суб-Ареф.
   – А… ну этого полбой не корми – дай только разнести по всему городу самую нелепую сплетню…
   – Ты думаешь, это неправда? – Неферт облегченно вздохнула.
   – Скорее всего – глупости.
   – Тогда еще вопрос… Миура, ты говорила, что я – единственная в Та-Кемете девочка, помнишь?
   – Да, разумеется.
   – Ведь это значит – надо быть кем-то совсем особенным, чтобы о тебе знать, так?
   – Так.
   – Но тогда почему о тебе знает Суб-Ареф?
   – Суб-Ареф? – Миура замурлыкала. – Что за глупость пришла тебе в голову? Суб-Ареф обо мне не знает.
   – Но я же своими ушами слышала! – в негодовании вскричала Неферт. – Он даже не удивился, что ты говоришь! Он сказал, что учился с тобой в школе!
   – Это правда. Славные были денечки… – Миура мечтательно потянулась. – Суб-Ареф, конечно, изрядная скотина, но я отношусь к нему неплохо. Но не стану тебя запутывать дальше. Суб-Ареф в жизни не отдавал себе отчета в том, что в его приятельских отношениях со мной есть хоть что-то из ряда вон выходящее. Для него нет никакой разницы, имеет он дело со мной или врачом Юффу, тоже, кстати, нашим одноклассником. А теперь запомни: каждый видит в жизни только то, что способен заметить. Чудеса творятся средь бела дня и у всех на глазах – только вот зрение у людей очень различно. У большинства – глаза только способны скользить по волшебному, не выделяя его из обычного хода жизни. Так же и самый ход их жизни проходит мимо троп, ведущих в иные миры. Все устроено на редкость благоразумно.
   – Ну, тут уж я наверное не такая! Я бы ни за что не миновала не заметив… Уж я бы вошла!
   – Так ли? Скажи мне, сколько раз ты лазила в колодец, минуя шатающийся камень?
   – При чем тут камень? – Камень был при чем еще до ответа Миуры: сидя на нагретой солнцем циновке, Неферт ощутила вдруг пробежавший по спине колодезный холод.
   – Ты знаешь, почему звезды живут днем в колодцах?
   – Нет.
   – Потому что мир, в который можно попасть из них, всегда окутан ночью.
   – А куда можно попасть из колодцев, Миура? В Царство Мертвых?
   – Я сказала – близко. Мир, в который можно попасть из колодцев, – это вовсе не Царство Мертвых.
   – Но что это за мир? Что там, Миура?
   – Переходы. Только пустые переходы между Живым и Мертвым Царствами.
   – Пустые каменные переходы?
   – Да.
   – Совсем пустые? Там нет ничьих духов?
   – Нет. Там живет только пустота.
   – Но тогда это не так страшно…
   – Глупая змейка. Нет ничего более жуткого, чем жилища пустоты.
   – Но… из колодца можно попасть в Царство Мертвых? Как-нибудь… случайно.
   – Нет. Переходы все время вьются рядом с ним, но никогда в него не ведут.
   – Миура… Но что произойдет со мной, если я там побываю?..
   – А разве я предлагаю тебе туда отправляться?
   – Предлагаешь! Хотя бы тем, что сказала о шатающемся камне! Ведь за ним – ход, да? И ты знаешь, что я туда непременно полезу!
   – Коли так – тогда и посмотришь, что с тобой случится.
   – А Инери… Он тоже со мной полезет! Мы туда попадем вместе!
   – Инери? Ну что же – предложи ему эту прогулку. – Кошка зевнула.

XXIII

   – Знаешь, Неферт… Я тогда сказал тебе: «если хочешь со мной дружить…» А потом сам здорово удивился.
   – Чему?
   – Да просто тому, что раньше не произносил этого слова.
   – У тебя нет друзей? – Неферт невольно сжалась. – А другие мальчишки, с которыми ты все время водишься? Ты же любишь играть с ними в шары, и в камешки, и бегать к реке… Я знаю, что любишь, не ври.
   – Люблю. Только понимаешь – мне всегда было все равно, с кем играть в шары и купаться. Я всегда знал, что я… ну, другой, не такой, как все мальчишки, – Инери усмехнулся. – Они думают, что я такой же, но я-то знаю, что нет. У меня нет друзей – мне они не нужны.
   – Инери, а что такое – приятели?
   – Приятели… – Инери задумался. – Приятели – это те, с кем ведешь себя как с друзьями, но при этом не бываешь настоящим. Но только они-то об этом не знают.
   Как странно перекликаются слова Инери со словами Нахта! И при этом – как отличались от них! «Инери в определенном смысле тоже доводится тебе братом». Еще одна загадка Миуры! Как понять эти слова? Неферт знала одно: Инери был ей братом совсем по-другому, чем Нахт.
   – Ты знаешь, что Миура – очень страшная кошка?
   – Я думал об этом – когда ты все рассказала. Ты ведь не думаешь, что я поэтому к ней не захотел идти, нет?
   – Конечно, не думаю. Есть другое – тоже очень страшное: я знаю, что туда-то ты со мной пойдешь. Потому что туда непременно надо пойти, не знаю зачем, но надо. Миура сказала, что это очень жутко.
   – Что жутко?
   – Пустые переходы между Живым и Мертвым Царствами.
   – Я не люблю мертвых.
   – Миура говорит, что это неправильно. Знаешь, в один из таких переходов можно пробраться через этот колодец. Ведь мы около него с тобой встретились, Инери!
   – С Нахтом тоже, – глаза Инери подернулись изморозью. – А его эта твоя кошка отправила бы с тобой в колодец?
   – Нет.
   – Тогда я пойду… Слушай, а что нам для этого понадобится? Веревки?
   – Нет, я думаю. Светильник, конечно. Знаешь, такой…

XXIV

   – Может, там и нет никакого хода.
   – Ну, знаешь…
   Шатающийся камень, наконец поддавшийся усилиям четырех рук, бултыхнул в воду с такой силой, что окатил Инери и Неферт с головы до ног.
   – Ну что, нету? Видишь, дыра!
   – Погоди, не лезь! – Инери оттеснил Неферт. – Вдруг там змеи какие…
   – Не может быть там никаких змей, там же ничего нет!
   – Почем я знаю, – проворчал Инери, уже наполовину засунув голову в дыру.
   – Зато я знаю, – Неферт тут же осеклась: слишком тихо стало вдруг молчание Инери, слишком спокойно он высвободил голову из дыры и слишком медленно повернулся в темноте к ней.
   – Да… Там ничего нет.
   – Ну да, я же говорила… Полезли?
   – Нет, – Инери говорил совершенно спокойно, но голос его сделался каким-то неживым. – Мы туда не пойдем – ни ты, ни я.
   – Что ты такое говоришь?!
   – Ты не понимаешь… – Инери заговорил сбивчиво и быстро, как говорят в лихорадке. – Там пусто… Ты ничего не понимаешь… Там совсем пусто.
   – Ты трус! Пусти меня, я полезу одна!
   – Скорее мы оба помрем здесь в колодце… от старости, – Инери загородил спиной дыру. Неферт на какое-то мгновение поняла, что ему страшно ощущать эту дыру спиной…
   – Ты все равно так долго не простоишь!.. Пусти!
   – Простою, – Неферт слышала, что Инери начинает бить дрожь. – Простою столько, сколько надо, а тебя не пущу… Лезь наверх!
   Ни за что! Если бы только не слышать того, как страшно Инери загораживать спиной пустоту… Ему очень страшно… Ну и что? Вот что – ей жаль его…
   …Инери стоял перед Неферт около нагретого солнцем колодца. Неферт увидела, что у него белые, совсем белые губы.
   – Скажи еще раз, что я трус, – Инери резко вздохнул. – Если ты еще раз это скажешь – я прыгну отсюда в воду! Не веришь? Тогда скажи!
   Инери поставил ногу на камень. Неферт поняла, что Инери на самом деле прыгнет, если она еще раз назовет его трусом.
   И все-таки что-то было кончено.
   Может быть, даже не потому, что Инери так неожиданно испугался, а потому, что она испытала к нему жалость?
   – Имей в виду – я тебя не пущу больше в этот колодец. Я буду смотреть. Я ненавижу твою кошку за то, что она тебя туда хотела отправить! Ненавижу! Я буду смотреть, чтобы ты туда больше не залезала!
   «Как будто я не знаю, когда ты в школе», – подумала Неферт. Ей было больно оттого, что сейчас она теряла Инери, уже успевшего стать словно частью ее самой. Как ни странно, ее разбирал какой-то веселый, злой смех.

XXV

   Пламя светильника выхватило из желтоватого камня черный проем в форме окна. Неферт заглянула в него: тьма по другую сторону была неожиданно просторна и глубока. Это Неферт каким-то непонятным образом почувствовала – разглядеть что-либо было невозможно, так как маленький огонь, позволявший видеть низкие и узкие стены хода, по которому она, то и дело нагибаясь, шла уже довольно долго, оказался в этом мраке беспомощным, словно светлячок.
   Может быть, Царство Мертвых – там?
   Неферт пошла дальше, ступая еще тише.
   Слабые лучи света наткнулись на круглое соединение стен. Тупик! Неужели к нему вели все сплетения ходов?! Это было так невероятно, что Неферт невольно протянула вперед свободную руку, чтобы потрогать преградивший ей дорогу камень.
   Слегка поскользнувшись одной ногой, она успела отпрянуть назад.
   Прямо под ее ногами чернела круглая дыра.
   Какой ужас! Она чуть не провалилась в эту яму! Хотя, пожалуй, она в нее бы не упала. Дыра такая узкая! Даже если нарочно в нее лезть, и то было бы довольно трудно протискиваться…
   А ведь такая тесная дыра и есть единственный путь дальше!
   Светильник качнулся в руке Неферт. Догадка не оставляла никаких сомнений.
   Лезть туда, вниз? Но ведь в ней же можно застрять!
   Нет, ни за что! Надо вернуться!
   Вернуться… Встретить Миуру… И она скажет то, что сказала тогда об Инери! И она перестанет быть единственной девочкой Та-Кемета… Она сделается как все!
   Нет, ни за что!
   Неферт захотелось зареветь от отчаяния. Невозможно страшно было идти вперед. Невозможно стыдно было возвращаться назад…
   А светильник?
   Ведь с ним никак не протиснешься в эту щель!
   Дальше придется пробираться в темноте.
   Неферт решительно сделала несколько шагов назад и поставила огонек на каменное окно. Его очень не хотелось выпускать из рук.
   Подумаешь, еще один колодец! Только yже первого, вот и вся разница!
   Неферт села на край ямы. Опущенные вниз ноги не нашли опоры.
   Неужели она уже такая широкая в бедрах? Змеи движутся, извиваясь всем телом. Ага, так-то! А плечи надо подтянуть друг к дружке под подбородком. Ох, какой холодный – все лицо будет исцарапано!
   Страх куда-то исчез.
   Ноги во что-то уперлись. Неферт продолжала двигаться вниз, постепенно приседая. Неожиданно стало свободнее. Каменная нора расширялась ко дну, в котором сидела теперь Неферт. А дальше? Привыкнув уже угадывать пустоты в камне, Неферт вытянула ноги вперед… Так и есть! Переламываясь в колене, нора шла дальше горизонтально… Теперь надо ползти вперед.
   Но как же?.. Ведь это только мертвые совершают путь ногами вперед! Но ведь она – живая! Если она будет двигаться, как мертвая, из этого может получиться какая-нибудь нехорошая, совсем нехорошая путаница!
   В таких местах ее явно не стоит допускать!
   Ползти в горизонтальном положении можно только вперед головой!
   Что если как-нибудь перевернуться в этом каменном колене?
   Неферт прижала колени к подбородку. Сразу стало теснее – надо нагнуться вперед – чтобы колени коснулись пола… Как трудно двигаться! Вот лицо уже в двух ладонях от пола… Надо отвести ноги назад и чуть вверх… тогда лаз окажется прямо перед ее глазами! Двигаться стало медленнее и труднее… Почти невозможно… Невозможно!
   В следующее мгновение ледяной ужас поглотил все существо Неферт: в сырых объятиях обхватившего ее камня невозможно было пошевелиться.

XXVI

   Инери! Инери! «Я тебя никуда не пущу!» Как стоял он перед ней, с побелевшими губами, там, где везде солнце, яркое, как золото – и сквозь густую листву, и через узкое окошко в полумрак спальни, и в пруду, где играют рыбки!
   Там, где жизнь!
   Объятия камня – это смерть, страшнее которой нет ничего!
   Ох, какие они тесные! Словно давят все сильнее… Они не разомкнутся, чтобы выпустить ее туда, где жизнь.
   Откуда она это знает? Она знает это.
   Если все-таки можно спастись – надо хотеть не назад, к жизни и солнцу, а вперед – прочь от них, туда, где ждет неизвестное!
   Забыть о солнце и жизни, забыть сейчас сад!
   Только то, что впереди, властно сейчас вырвать ее из каменных объятий!
   Неферт рванулась изо всех сил.
   Ее тело вошло в лаз, как пущенная из лука стрела.
   Еще мгновение, и она стояла уже, выпрямившись в полный рост: ничто, совсем ничто не сковывало ее движений, даже не надо было пригибаться, даже можно было поднять руки над головой, вот только сначала утереть ладонью лицо, которое все измазано в чем-то вязком и теплом!..
   Пространство, в котором очутилась Неферт, было очень большим.

XXVII

   Неужели глаза приноровились к темноте после вызволения из каменного плена?