Страница:
– Потому, что многие предметы нельзя изучать без посвящения, – лицо Птахмеса оставалось по-прежнему бесстрастным, но Неферт почему-то поняла, что ей тем не менее удается вызвать его на разговор.
– О, я понимаю, как я не догадалась сразу! Ведь вы изучаете такие опасные вещи, что их не должен знать никто, кроме жрецов… Такие, как Выход Днем…
– Это еще не самое секретное.
– И даже такие, как… яды?
Птахмес бросил на Неферт быстрый и недовольный взгляд.
– Да, и яды, – холодно произнес он. – Яды растений – и те, которые никакого отношения к растениям не имеют. Вторые у нас будет читать сам главный жрец Дома – достомудрый Себекхотеп.
– Какие же вы счастливые, что можете так часто видеть самого главного жреца, – заметила Неферт. – Простые верующие, вероятно, видят его только в Праздник Долины. Ведь он сам не принимает паломников и не беседует с ними?
– Отчего же? Принимает, и не так редко – хотя его занятость очень велика.
– А… когда можно увидеть главного жреца? – ложная и настоящая Неферт слились в единое существо, сердце которого отчаянно застучало в груди.
– Достомудрый Себекхотеп уехал по важному делу – он едва ли возвратится на этих десяти днях.
– Я хотела бы… рассказать сновидение главному жрецу. – Неферт вздохнула с невольным облегчением.
– Ты можешь это сделать, – Птахмес нахмурился. – Но ты много говоришь, госпожа, между тем как мы приблизились к преддверию храма. Обрати мысли к Дающему Советы.
Преддверие храма? Надвигающееся на детей четырехугольное здание еще было видно целиком – отделенное не одной сотней шагов. Неферт даже вздрогнула. Дорогу им преграждало здание, издали показавшееся примыкающим к храму, а на самом деле далеко от него отстоящее: только в напряжении разговора она могла не заметить, как оно выросло на пути.
Массивные ворота красного дерева, инкрустированные бронзой, занимали едва ли не всю его стену. Ворота были широко растворены. Внутри было темно – слишком темно для такого небольшого помещения.
Птахмес преклонил колени, жестом предлагая Неферт последовать его примеру.
– Смотри под ноги, госпожа, – шепнул он. – Дурной знак запнуться на этой лестнице.
В первое мгновение Неферт отшатнулась. То, что представлялось ей храмом, было лишь сводом, венчающим черные ступени подземного спуска.
XXXVIII
XXXIX
XL
XLI
XLII
XLIII
XLIV
XLV
XLVI
– О, я понимаю, как я не догадалась сразу! Ведь вы изучаете такие опасные вещи, что их не должен знать никто, кроме жрецов… Такие, как Выход Днем…
– Это еще не самое секретное.
– И даже такие, как… яды?
Птахмес бросил на Неферт быстрый и недовольный взгляд.
– Да, и яды, – холодно произнес он. – Яды растений – и те, которые никакого отношения к растениям не имеют. Вторые у нас будет читать сам главный жрец Дома – достомудрый Себекхотеп.
– Какие же вы счастливые, что можете так часто видеть самого главного жреца, – заметила Неферт. – Простые верующие, вероятно, видят его только в Праздник Долины. Ведь он сам не принимает паломников и не беседует с ними?
– Отчего же? Принимает, и не так редко – хотя его занятость очень велика.
– А… когда можно увидеть главного жреца? – ложная и настоящая Неферт слились в единое существо, сердце которого отчаянно застучало в груди.
– Достомудрый Себекхотеп уехал по важному делу – он едва ли возвратится на этих десяти днях.
– Я хотела бы… рассказать сновидение главному жрецу. – Неферт вздохнула с невольным облегчением.
– Ты можешь это сделать, – Птахмес нахмурился. – Но ты много говоришь, госпожа, между тем как мы приблизились к преддверию храма. Обрати мысли к Дающему Советы.
Преддверие храма? Надвигающееся на детей четырехугольное здание еще было видно целиком – отделенное не одной сотней шагов. Неферт даже вздрогнула. Дорогу им преграждало здание, издали показавшееся примыкающим к храму, а на самом деле далеко от него отстоящее: только в напряжении разговора она могла не заметить, как оно выросло на пути.
Массивные ворота красного дерева, инкрустированные бронзой, занимали едва ли не всю его стену. Ворота были широко растворены. Внутри было темно – слишком темно для такого небольшого помещения.
Птахмес преклонил колени, жестом предлагая Неферт последовать его примеру.
– Смотри под ноги, госпожа, – шепнул он. – Дурной знак запнуться на этой лестнице.
В первое мгновение Неферт отшатнулась. То, что представлялось ей храмом, было лишь сводом, венчающим черные ступени подземного спуска.
XXXVIII
Куда она идет с этим мальчишкой?
Неферт вспомнила странный взгляд, брошенный на нее, когда она заговорила о ядах.
Неужели…
Дневной свет за спиной померк. Черная каменная лестница расширилась, бесконечно уходя в глубь земли… Так ли спускается душа к тем воротам, у которых стоит Тот?
На черный полированный камень внизу ложится неподвижный, холодно-розовый отблеск света.
Этот свет впереди был как лучи розовой небывалой луны. Так не светится живое пламя!
Он же все понял, этот мальчишка-жрец! Бежать обратно?! Нет, пожалуй, отсюда уже не убежать.
Ей остается идти вперед – делая вид, что она не понимает опасности… До тех пор, пока…
Мальчик шел впереди Неферт, словно указывая дорогу, хотя дорога была только одна.
Розовый свет стал ярче. Ступени кончились, и открылся низкий широкий коридор, также выложенный черными плитами. Взрослый человек мог бы достать здесь рукой до потолка.
Но что это за свет? В стенах коридора сияли овалы исполинских розовых опалов. Они непонятным образом светились – и при их холодном свечении из стен выступали барельефы. Один из них обратил на себя внимание Неферт. Он изображал трех сидящих павианов. Первый закрывал лапами глаза, второй зажимал уши, третий – рот. Неферт поняла его смысл – здесь начинались тайны Дома Тота.
Тяжесть низкого потолка заставляла невольно наклонить голову. Над барельефами тянулись столбцы священных изречений.
– Здесь обитает Тот, – произнес Птахмес негромко.
…Каким высоким оказался храм, мрак которого разрежало множество огней в светильниках из полупрозрачного розового камня!
Храм был вдвое выше, чем его видимая снаружи часть… Четыре ряда черных квадратных колонн, обращенные к статуе Ибиса, за которой открывался вход в тайную часть, терялись в высоте сводов…
Молодой человек лет шестнадцати – настолько можно было разглядеть в неровном свете розовых огней нес в обеих руках по большой связке книг.
– Птахмес, – негромко обратился он к провожатому Неферт, – кто сегодня дежурит?
– Мехи.
– А, этого никогда не найдешь, – проговорил юноша с досадой. – Мне нужны ключи от кабинета самого… Он же мне голову оторвет, если учебники не будут разобраны по-порядку.
– А там открыто, кажется, Усерехт, – шепнул Птахмес.
– Тогда ладно, – молодой человек скрылся в боковом приделе храма. Испытывая непонятное разочарование, Неферт сделала несколько шагов к
статуе бога.
Разве к божеству приближаются в смятении и злобе?
Какой ответ может дать ей бог, если она не знает толком сама, о чем хотела бы спрашивать Ибисоголового?
Она должна увидеть главного жреца его Дома.
Она увидит жреца. Но что дальше?
А еще сон, который надо придумать для этого разговора…
Сон?! Интересно посмотреть, какие глаза будут у этого отравителя, если Неферт попросит его истолковать сон, в значении которого жрецу будет весьма трудно усомниться?..
Сон о фараоне.
Неферт торжествующе улыбнулась.
– Да, – Неферт твердо посмотрела в глаза юному жрецу. – Он воистину дал мне благой совет.
Неферт вспомнила странный взгляд, брошенный на нее, когда она заговорила о ядах.
Неужели…
Дневной свет за спиной померк. Черная каменная лестница расширилась, бесконечно уходя в глубь земли… Так ли спускается душа к тем воротам, у которых стоит Тот?
На черный полированный камень внизу ложится неподвижный, холодно-розовый отблеск света.
Этот свет впереди был как лучи розовой небывалой луны. Так не светится живое пламя!
Он же все понял, этот мальчишка-жрец! Бежать обратно?! Нет, пожалуй, отсюда уже не убежать.
Ей остается идти вперед – делая вид, что она не понимает опасности… До тех пор, пока…
Мальчик шел впереди Неферт, словно указывая дорогу, хотя дорога была только одна.
Розовый свет стал ярче. Ступени кончились, и открылся низкий широкий коридор, также выложенный черными плитами. Взрослый человек мог бы достать здесь рукой до потолка.
Но что это за свет? В стенах коридора сияли овалы исполинских розовых опалов. Они непонятным образом светились – и при их холодном свечении из стен выступали барельефы. Один из них обратил на себя внимание Неферт. Он изображал трех сидящих павианов. Первый закрывал лапами глаза, второй зажимал уши, третий – рот. Неферт поняла его смысл – здесь начинались тайны Дома Тота.
Тяжесть низкого потолка заставляла невольно наклонить голову. Над барельефами тянулись столбцы священных изречений.
– Здесь обитает Тот, – произнес Птахмес негромко.
…Каким высоким оказался храм, мрак которого разрежало множество огней в светильниках из полупрозрачного розового камня!
Храм был вдвое выше, чем его видимая снаружи часть… Четыре ряда черных квадратных колонн, обращенные к статуе Ибиса, за которой открывался вход в тайную часть, терялись в высоте сводов…
Молодой человек лет шестнадцати – настолько можно было разглядеть в неровном свете розовых огней нес в обеих руках по большой связке книг.
– Птахмес, – негромко обратился он к провожатому Неферт, – кто сегодня дежурит?
– Мехи.
– А, этого никогда не найдешь, – проговорил юноша с досадой. – Мне нужны ключи от кабинета самого… Он же мне голову оторвет, если учебники не будут разобраны по-порядку.
– А там открыто, кажется, Усерехт, – шепнул Птахмес.
– Тогда ладно, – молодой человек скрылся в боковом приделе храма. Испытывая непонятное разочарование, Неферт сделала несколько шагов к
статуе бога.
Разве к божеству приближаются в смятении и злобе?
Какой ответ может дать ей бог, если она не знает толком сама, о чем хотела бы спрашивать Ибисоголового?
Она должна увидеть главного жреца его Дома.
Она увидит жреца. Но что дальше?
А еще сон, который надо придумать для этого разговора…
Сон?! Интересно посмотреть, какие глаза будут у этого отравителя, если Неферт попросит его истолковать сон, в значении которого жрецу будет весьма трудно усомниться?..
Сон о фараоне.
Неферт торжествующе улыбнулась.
– Да, – Неферт твердо посмотрела в глаза юному жрецу. – Он воистину дал мне благой совет.
XXXIX
Обратный путь показался короче. Птахмес, сделавшийся отчего-то чуть более дружелюбным, сам вызвался проводить Неферт до ворот. Неферт самым вежливым образом выразила признательность за руководство (перед тем, как покинуть храм, юный жрец, показывая и объясняя, обошел с ней все открытые для посетителей помещения). При этом Неферт с трудом превозмогла отвратительное ощущение неловкости, охватившее ее при ярком свете солнечного дня в обществе Птахмеса. Подумать только – как могла она так позорно испугаться там, внизу, этого мальчишки, который даже и не думал заманивать ее в западню!
Ох, как стыдно…
Но ничего! Зато она ни за что не испугается главного жреца, когда столкнется с ним лицом к лицу!
Неферт провела кончиками пальцев по пылающим щекам. По крайней мере этот Птахмес ничего не заметил.
– А твой сон наверное стоит того, чтобы идти с ним к самому Себекхотепу? – доброжелательно спросил он, выходя за ворота вместе с Неферт.
– Я уверена, что мой сон лучше всего поймет главный жрец, – Неферт усмехнулась. – Позволь мне еще раз поблагодарить тебя за время, которое ты мне уделил.
– Слугам бога не жаль времени для ищущих его милости, – Птахмес снова принял надменный вид. – Прощай, госпожа.
– Прощай!
– Ибис, чибис, долгонос! – закричал с другой стороны улицы мальчишка с письменным прибором за спиной, удлиняя при этом свой собственный нос растопыренными пальцами обеих рук. – Ибис, ибис!!
Птахмес, помогающий Неферт сесть в носилки, казалось, ничего не услышал. Но обернувшись через несколько мгновений, удаляющаяся Неферт увидела, как он, сохраняя невозмутимую мину, вытащил откуда-то из складок жреческого одеяния горсть камушков и начал бросаться в крикуна.
Ох, как стыдно…
Но ничего! Зато она ни за что не испугается главного жреца, когда столкнется с ним лицом к лицу!
Неферт провела кончиками пальцев по пылающим щекам. По крайней мере этот Птахмес ничего не заметил.
– А твой сон наверное стоит того, чтобы идти с ним к самому Себекхотепу? – доброжелательно спросил он, выходя за ворота вместе с Неферт.
– Я уверена, что мой сон лучше всего поймет главный жрец, – Неферт усмехнулась. – Позволь мне еще раз поблагодарить тебя за время, которое ты мне уделил.
– Слугам бога не жаль времени для ищущих его милости, – Птахмес снова принял надменный вид. – Прощай, госпожа.
– Прощай!
– Ибис, чибис, долгонос! – закричал с другой стороны улицы мальчишка с письменным прибором за спиной, удлиняя при этом свой собственный нос растопыренными пальцами обеих рук. – Ибис, ибис!!
Птахмес, помогающий Неферт сесть в носилки, казалось, ничего не услышал. Но обернувшись через несколько мгновений, удаляющаяся Неферт увидела, как он, сохраняя невозмутимую мину, вытащил откуда-то из складок жреческого одеяния горсть камушков и начал бросаться в крикуна.
XL
– Боги да благословят тебя, дитя мое, – обратилась к Неферт мать, к которой она, не сняв еще нарядных одеяний и парика, зашла по возвращении из храма. – Попробуй угадать, какой сюрприз тебя дожидался дома?
– Отец прислал что-нибудь из Хенну? – спросила Неферт. (Имхотеп более месяца находился в каменоломнях.)
– Нет, не угадала! – что-то поискав среди флаконов и шкатулок на туалетном столике, госпожа Мерит взяла в руки небольшой свиточек папируса. – Это письмо для тебя.
– От… Нахта?
– Нет! – госпожа Мерит торжествующе улыбнулась. – Это приглашение во дворец!
– В Большой Дом? – Неферт побледнела. – На пир? Вместе с тобой и отцом?
– Да нет же. Это приглашение только тебе.
– Как же так может быть? – Неферт боялась поверить своим ушам.
– А при чем здесь мы с отцом? – лукаво улыбнулась госпожа Мерит. – Ведь фараон Джафененра – да будет он жив, здрав и невредим! – еще мальчик: разве он не может принимать своих гостей? Чтобы вместе играть, и бегать, и плавать и все прочее. Это очень большая честь для нашего дома – играть с фараоном приглашают только самых знатных детей, – госпожа Мерит улыбнулась. – Едва ли я ошибаюсь в причине этого приглашения…
Неферт уже не слушала – вне себя от волнения. Она встретится с Царем Царей!.. Она будет с ним разговаривать… Быть может, им удастся поговорить наедине!
И тогда… Тогда она наяву скажет ему те слова, которые сотни раз говорила в мечтах – во время недавней болезни:
«Я умру вместе с тобой».
– Отец прислал что-нибудь из Хенну? – спросила Неферт. (Имхотеп более месяца находился в каменоломнях.)
– Нет, не угадала! – что-то поискав среди флаконов и шкатулок на туалетном столике, госпожа Мерит взяла в руки небольшой свиточек папируса. – Это письмо для тебя.
– От… Нахта?
– Нет! – госпожа Мерит торжествующе улыбнулась. – Это приглашение во дворец!
– В Большой Дом? – Неферт побледнела. – На пир? Вместе с тобой и отцом?
– Да нет же. Это приглашение только тебе.
– Как же так может быть? – Неферт боялась поверить своим ушам.
– А при чем здесь мы с отцом? – лукаво улыбнулась госпожа Мерит. – Ведь фараон Джафененра – да будет он жив, здрав и невредим! – еще мальчик: разве он не может принимать своих гостей? Чтобы вместе играть, и бегать, и плавать и все прочее. Это очень большая честь для нашего дома – играть с фараоном приглашают только самых знатных детей, – госпожа Мерит улыбнулась. – Едва ли я ошибаюсь в причине этого приглашения…
Неферт уже не слушала – вне себя от волнения. Она встретится с Царем Царей!.. Она будет с ним разговаривать… Быть может, им удастся поговорить наедине!
И тогда… Тогда она наяву скажет ему те слова, которые сотни раз говорила в мечтах – во время недавней болезни:
«Я умру вместе с тобой».
XLI
– Вы будете с нами плавать?
Неферт менее всего была расположена развлекаться вместе с обступившими ее детьми. Тем не менее она вежливо улыбнулась мальчику, подбежавшему к ней первым.
– Меня зовут Йохи, – продолжал мальчик, – а это моя сестра Иффи, – он кивнул на одетую в розовую, как лепестки мальвы, столу девочку лет восьми, обнимавшую одной рукой шею газели. У Иффи и газели были очень похожи глаза.
Неферт улыбнулась уже с симпатией: этот подвижный, с веселыми светлокарими глазами мальчик и вправду походил на ежика – то ли чуть коротковатым носом, то ли очень короткой, под парик, стрижкой. Прозвище к нему шло.
– Меня зовут Неферт.
– А это Хеви, Тети и Камес. Хочешь посмотреть крокодила?
– Живого?
– Да, конечно. Священного.
– Хочу.
– Побежали!
Пробегая вместе с другими детьми по узорчатым дорожкам из разноцветного песка, Неферт успевала разглядывать дворцовый сад. Никогда в жизни ей не доводилось видеть такого великолепного сада! Деревья, растения и цветы были рассажены так искусно, что почти весь – огромный! – сад был окутан устойчивой и прохладной тенью. То там, то здесь, в особенно затененных уголках, взгляду неожиданно открывались деревянные или каменные площадки, на которых были расстелены пестрые циновки, расставлены столики и кресла… Эти уголки были словно комнаты с цветущими стенами – гранатовыми или жасминовыми… В одном из них Неферт мельком увидела двух сидевших в кресле взрослых девушек, занятых разговором.
Иногда дорожки пересекались узкими, змеящимися каналами с перекинутыми через них резными мостиками. Из-за густой тени вода в каналах казалась черно-зеленой. По ней плавали пестренькие коричневые уточки, изумрудноголовые селезни и огромные белые лебеди.
Павлины распускали свои мерцающие хвосты. Шелковистые газели высовывали пугливые морды из виноградной листвы…
…Заглядевшаяся по сторонам Неферт отстала было от остальных детей, которые мчались по саду, весело крича и перепрыгивая через цветочные грядки. Эти дети привыкли здесь играть – ведь в отличие от нее, они уже давно проводят время с фараоном.
Но когда же наконец появится сам Джафененра?! Когда она его увидит?
– Вот крокодил! Посмотрите, Неферт!
– Да где? – Неферт непонимающе посмотрела на большой бассейн, дно которого было выложено кобальтово-яркими плитами. Ничего похожего на огромную крокодилью тушу в бассейне не лежало. – Здесь нет никакого крокодила!
– Как это нет! – пару раз прыгнув на месте, Йохи без разбега слетел в воду. – А это разве не крокодил?
Пошарив в воде, он схватил и прижал к груди что-то, сквозь брызги сперва показавшееся Неферт большой рыбой.
– Давайте возьмем его на реку! – крикнул Камес.
– Возьмем, пусть поплавает! – не обращая никакого внимания на свои мокрые сандалии и одежду, Йохи подошел к Неферт с крокодилом на руках. Серый крокодил имел слегка недовольный вид и то и дело разевал длинную пасть со множеством крошечных зубов.
– Его зовут Джед-Амен-инф-анх, – застенчиво объяснила Иффи. – Он скоро вырастет, он уже очень вырос.
– А можно его погладить? – спросила Неферт.
– Осторожнее, он может прицапнуть. Он священный.
– Эй, вы, там уже учитель плаванья пришел, – крикнул, подходя, еще один мальчик.
– Тогда пошли плавать!
– Неферт, а Вы плавать умеете? – спросила девочка по имени Тети, одетая в красное и изящная, но какая-то вертлявая, с первого взгляда вызвавшая у Неферт раздражение.
– Умею, – холодно ответила она.
Дети поспешили вниз – с крокодилом, которого тащил Йохи.
…Нил за дворцовым садом выглядел очень необычно. Здесь не было прибрежных зарослей, да и самого берега, собственно говоря, тоже. Ступени и площадки деревянных террас, крашеных в темно-зеленый, красный и синий цвета, начинаясь задолго до воды, далеко нависали над голубым течением, образуя кое-где пристани для нарядных лодок. Над некоторыми площадками были натянуты разноцветные ткани, и здесь бросающие прохладную тень. Под ними стояли маленькие стульчики, скамейки и кресла.
Неферт с досадой поймала себя на том, что отвлеклась на какое-то время от своих тайных мыслей. Они, конечно, милы, все эти дети, особенно Иффи и Йохи, но они обыкновенные, самые обыкновенные, и Неферт не могло бы быть особенно интересно с ними, даже если бы ее не ждала встреча с фараоном. Судя по всему, все знают, когда он должен появиться, и спрашивать об этом значило бы попасть в глупое положение.
Хеви и Тети, на ходу разбрасывая по мосткам лишнюю одежду, уже прыгали в воду, где молодой пловец-нубиец показывал, как плыть с какими-то особенными взмахами рук. Две служанки расставляли на столиках под навесом тарелки с финиками и медовыми пирожками, кувшины с питьем. Третья, маленькая негритянка, проворно прибрала разбросанную детьми одежду.
– Сейчас будем нырять, – сообщил Неферт Йохи, надкусывая уже ухваченный им со столика сладкий пирожок. (Джед-Амен-инф-анх, которого он только что выпустил из рук, с трудом и неудовольствием полз к воде по дощатому полу.) – Видите, Сети вытащил палочки.
– А зачем?
– Кто больше соберет. Ну, со дна. Они каменные. Я один раз десять штук насобирал. Представляете?
Неферт вдруг ужасно захотелось в воду. По примеру остальных сбросив все, кроме короткой легкой рубашки, она подбежала к краю площадки и, вскинув руки над головой так, как только что показывал нубиец Сети, бросилась в Нил.
Неферт менее всего была расположена развлекаться вместе с обступившими ее детьми. Тем не менее она вежливо улыбнулась мальчику, подбежавшему к ней первым.
– Меня зовут Йохи, – продолжал мальчик, – а это моя сестра Иффи, – он кивнул на одетую в розовую, как лепестки мальвы, столу девочку лет восьми, обнимавшую одной рукой шею газели. У Иффи и газели были очень похожи глаза.
Неферт улыбнулась уже с симпатией: этот подвижный, с веселыми светлокарими глазами мальчик и вправду походил на ежика – то ли чуть коротковатым носом, то ли очень короткой, под парик, стрижкой. Прозвище к нему шло.
– Меня зовут Неферт.
– А это Хеви, Тети и Камес. Хочешь посмотреть крокодила?
– Живого?
– Да, конечно. Священного.
– Хочу.
– Побежали!
Пробегая вместе с другими детьми по узорчатым дорожкам из разноцветного песка, Неферт успевала разглядывать дворцовый сад. Никогда в жизни ей не доводилось видеть такого великолепного сада! Деревья, растения и цветы были рассажены так искусно, что почти весь – огромный! – сад был окутан устойчивой и прохладной тенью. То там, то здесь, в особенно затененных уголках, взгляду неожиданно открывались деревянные или каменные площадки, на которых были расстелены пестрые циновки, расставлены столики и кресла… Эти уголки были словно комнаты с цветущими стенами – гранатовыми или жасминовыми… В одном из них Неферт мельком увидела двух сидевших в кресле взрослых девушек, занятых разговором.
Иногда дорожки пересекались узкими, змеящимися каналами с перекинутыми через них резными мостиками. Из-за густой тени вода в каналах казалась черно-зеленой. По ней плавали пестренькие коричневые уточки, изумрудноголовые селезни и огромные белые лебеди.
Павлины распускали свои мерцающие хвосты. Шелковистые газели высовывали пугливые морды из виноградной листвы…
…Заглядевшаяся по сторонам Неферт отстала было от остальных детей, которые мчались по саду, весело крича и перепрыгивая через цветочные грядки. Эти дети привыкли здесь играть – ведь в отличие от нее, они уже давно проводят время с фараоном.
Но когда же наконец появится сам Джафененра?! Когда она его увидит?
– Вот крокодил! Посмотрите, Неферт!
– Да где? – Неферт непонимающе посмотрела на большой бассейн, дно которого было выложено кобальтово-яркими плитами. Ничего похожего на огромную крокодилью тушу в бассейне не лежало. – Здесь нет никакого крокодила!
– Как это нет! – пару раз прыгнув на месте, Йохи без разбега слетел в воду. – А это разве не крокодил?
Пошарив в воде, он схватил и прижал к груди что-то, сквозь брызги сперва показавшееся Неферт большой рыбой.
– Давайте возьмем его на реку! – крикнул Камес.
– Возьмем, пусть поплавает! – не обращая никакого внимания на свои мокрые сандалии и одежду, Йохи подошел к Неферт с крокодилом на руках. Серый крокодил имел слегка недовольный вид и то и дело разевал длинную пасть со множеством крошечных зубов.
– Его зовут Джед-Амен-инф-анх, – застенчиво объяснила Иффи. – Он скоро вырастет, он уже очень вырос.
– А можно его погладить? – спросила Неферт.
– Осторожнее, он может прицапнуть. Он священный.
– Эй, вы, там уже учитель плаванья пришел, – крикнул, подходя, еще один мальчик.
– Тогда пошли плавать!
– Неферт, а Вы плавать умеете? – спросила девочка по имени Тети, одетая в красное и изящная, но какая-то вертлявая, с первого взгляда вызвавшая у Неферт раздражение.
– Умею, – холодно ответила она.
Дети поспешили вниз – с крокодилом, которого тащил Йохи.
…Нил за дворцовым садом выглядел очень необычно. Здесь не было прибрежных зарослей, да и самого берега, собственно говоря, тоже. Ступени и площадки деревянных террас, крашеных в темно-зеленый, красный и синий цвета, начинаясь задолго до воды, далеко нависали над голубым течением, образуя кое-где пристани для нарядных лодок. Над некоторыми площадками были натянуты разноцветные ткани, и здесь бросающие прохладную тень. Под ними стояли маленькие стульчики, скамейки и кресла.
Неферт с досадой поймала себя на том, что отвлеклась на какое-то время от своих тайных мыслей. Они, конечно, милы, все эти дети, особенно Иффи и Йохи, но они обыкновенные, самые обыкновенные, и Неферт не могло бы быть особенно интересно с ними, даже если бы ее не ждала встреча с фараоном. Судя по всему, все знают, когда он должен появиться, и спрашивать об этом значило бы попасть в глупое положение.
Хеви и Тети, на ходу разбрасывая по мосткам лишнюю одежду, уже прыгали в воду, где молодой пловец-нубиец показывал, как плыть с какими-то особенными взмахами рук. Две служанки расставляли на столиках под навесом тарелки с финиками и медовыми пирожками, кувшины с питьем. Третья, маленькая негритянка, проворно прибрала разбросанную детьми одежду.
– Сейчас будем нырять, – сообщил Неферт Йохи, надкусывая уже ухваченный им со столика сладкий пирожок. (Джед-Амен-инф-анх, которого он только что выпустил из рук, с трудом и неудовольствием полз к воде по дощатому полу.) – Видите, Сети вытащил палочки.
– А зачем?
– Кто больше соберет. Ну, со дна. Они каменные. Я один раз десять штук насобирал. Представляете?
Неферт вдруг ужасно захотелось в воду. По примеру остальных сбросив все, кроме короткой легкой рубашки, она подбежала к краю площадки и, вскинув руки над головой так, как только что показывал нубиец Сети, бросилась в Нил.
XLII
Захлопнувшись над Неферт, радостно-холодная голубая вода тут же сделалась мутно-зеленоватой. Неферт из всех сил устремилась вниз, развлекаясь подводной свободой тела и змеиным струением собственных волос…
Глаза привыкли к воде. Вот же они, палочки – там и здесь в темном иле дна среди водорослей…
Одна, вторая, третья! Все! Воздуха не хватает. Наверх! Как приятно вода выталкивает тело наружу – туда, где в первое мгновение ничего не видно, но зато такими громкими кажутся смех, плеск и крики!
Первым, что Неферт увидела вынырнув, была Иффи, печально сидевшая на темно-красном коврике.
– А почему ты не ныряешь? – крикнула ей Неферт, подплывая с зажатыми в кулаке палочками.
– Я боюсь, – ответила Иффи, взглянув на Неферт огромными, полными слез глазами. – Я боюсь нырять.
– Хочешь, я тебя научу?
– Не получится. Я знаю, как нужно, только у меня никак не получается оторваться от мостков. Я все за них держусь и держусь.
– Вот как? Тебе надо за что-то держаться, чтобы не бояться, – проговорила Неферт, вылезая на мостики. – Знаешь что, давай прыгнем вместе! Ты тогда будешь держаться за мою руку!
– Ну, если за руку, – Иффи еще колебалась.
– Ну давай же!
– Ладно… Ой!
На этот раз Неферт не удалось собрать ни одной палочки. С Иффи, отчаянно вцепившейся в руку Неферт и – даже в воде это было видно! – зажмурившейся, дна даже не удалось достигнуть.
И все же Неферт приятно было увидеть, какой сияющей улыбкой озарилось лицо Иффи, когда их выпустила вода.
– Как это у Вас вышло, Неферт? – крикнул прыгнувший в воду Йохи сквозь веер голубых брызгов. – Я ведь ее тоже столько раз звал вместе! А она боялась! А с Вами не испугалась!
– А я ничего с Неферт не боюсь, – заявила Иффи.
Неферт засмеялась и ударила ладонью по воде – окатив даже мостки.
Глаза привыкли к воде. Вот же они, палочки – там и здесь в темном иле дна среди водорослей…
Одна, вторая, третья! Все! Воздуха не хватает. Наверх! Как приятно вода выталкивает тело наружу – туда, где в первое мгновение ничего не видно, но зато такими громкими кажутся смех, плеск и крики!
Первым, что Неферт увидела вынырнув, была Иффи, печально сидевшая на темно-красном коврике.
– А почему ты не ныряешь? – крикнула ей Неферт, подплывая с зажатыми в кулаке палочками.
– Я боюсь, – ответила Иффи, взглянув на Неферт огромными, полными слез глазами. – Я боюсь нырять.
– Хочешь, я тебя научу?
– Не получится. Я знаю, как нужно, только у меня никак не получается оторваться от мостков. Я все за них держусь и держусь.
– Вот как? Тебе надо за что-то держаться, чтобы не бояться, – проговорила Неферт, вылезая на мостики. – Знаешь что, давай прыгнем вместе! Ты тогда будешь держаться за мою руку!
– Ну, если за руку, – Иффи еще колебалась.
– Ну давай же!
– Ладно… Ой!
На этот раз Неферт не удалось собрать ни одной палочки. С Иффи, отчаянно вцепившейся в руку Неферт и – даже в воде это было видно! – зажмурившейся, дна даже не удалось достигнуть.
И все же Неферт приятно было увидеть, какой сияющей улыбкой озарилось лицо Иффи, когда их выпустила вода.
– Как это у Вас вышло, Неферт? – крикнул прыгнувший в воду Йохи сквозь веер голубых брызгов. – Я ведь ее тоже столько раз звал вместе! А она боялась! А с Вами не испугалась!
– А я ничего с Неферт не боюсь, – заявила Иффи.
Неферт засмеялась и ударила ладонью по воде – окатив даже мостки.
XLIII
Как приятно было после купанья, сидя на циновке прямо над плывущей внизу водой, пить легкое вино и грызть золотистые финики.
– Йохи, видел? – Камес кивнул на человека в придворной одежде, делающего с берега какие-то знаки.
– Сейчас… Только пирожок доем, – проворчал Йохи, начиная жевать вдвое медленнее.
Смысл этого оставался непонятным для Неферт, которую, впрочем, отвлекла Тети.
– А Вы умеете играть на систре?
– Нет, я не училась. – Это было неправдой. Неферт училась играть на систре, но можно сказать – не научилась, во всяком случае, ее игра вызывала ужас у госпожи Мерит. Выбранная тема разговора отнюдь не увеличила симпатий Неферт к Тети.
– Ой, Джед-Амен-инф-анх уплывает! – испуганно закричала Иффи.
Хеви и Камес наперегонки бросились в воду.
– Как же можно не учиться играть на систре? – продолжила Тети несмотря на то, что Неферт очень заинтересовалась погоней за крокодилом. – Ведь это такой пробел в образовании девушки! А почему Вас не обучали? А на лютне Вас обучали? На лютне Вы играете?
– А где Йохи? – спросила Неферт, обращаясь к Иффи.
– Ушел во дворец.
– А зачем?
– Так ведь послы из Куша, – просто ответила та. – Джафененра даст им аудиенцию.
– А что там будет делать Йохи?
Иффи взглянула на Неферт растерянно. В расширившихся глазах Тети вспыхнул подозрительный восторг.
– А что Вам не понятно? – спросила она.
– Зачем Йохи быть на приеме, который дает Джафененра? – сказала Неферт, неприятно ощущая, что разговор подвел ее к какой-то ловушке.
– Эй, идите сюда! – закричала Тети Камесу и Хеви, втаскивающим крокодила на плот. – Слушайте же! Только послушайте! Неферт спросила: «Зачем Йохи быть на приеме, который дает Джафененра»!!
Мальчики покатились от смеху. Тети, хлопая в ладоши, залилась, как пронзительный колокольчик.
– Замолчите! Замолчите сейчас же! – гневно сверкнув глазами, воскликнула Иффи. – Ну и что, что Неферт перепутала! Она ведь могла не знать моего брата в лицо раньше! На нем ведь не написано, что он бог! А смеяться и радоваться чужой ошибке невоспитанно и стыдно! Ясно?
Под навесом сделалось очень тихо.
– Йохи, видел? – Камес кивнул на человека в придворной одежде, делающего с берега какие-то знаки.
– Сейчас… Только пирожок доем, – проворчал Йохи, начиная жевать вдвое медленнее.
Смысл этого оставался непонятным для Неферт, которую, впрочем, отвлекла Тети.
– А Вы умеете играть на систре?
– Нет, я не училась. – Это было неправдой. Неферт училась играть на систре, но можно сказать – не научилась, во всяком случае, ее игра вызывала ужас у госпожи Мерит. Выбранная тема разговора отнюдь не увеличила симпатий Неферт к Тети.
– Ой, Джед-Амен-инф-анх уплывает! – испуганно закричала Иффи.
Хеви и Камес наперегонки бросились в воду.
– Как же можно не учиться играть на систре? – продолжила Тети несмотря на то, что Неферт очень заинтересовалась погоней за крокодилом. – Ведь это такой пробел в образовании девушки! А почему Вас не обучали? А на лютне Вас обучали? На лютне Вы играете?
– А где Йохи? – спросила Неферт, обращаясь к Иффи.
– Ушел во дворец.
– А зачем?
– Так ведь послы из Куша, – просто ответила та. – Джафененра даст им аудиенцию.
– А что там будет делать Йохи?
Иффи взглянула на Неферт растерянно. В расширившихся глазах Тети вспыхнул подозрительный восторг.
– А что Вам не понятно? – спросила она.
– Зачем Йохи быть на приеме, который дает Джафененра? – сказала Неферт, неприятно ощущая, что разговор подвел ее к какой-то ловушке.
– Эй, идите сюда! – закричала Тети Камесу и Хеви, втаскивающим крокодила на плот. – Слушайте же! Только послушайте! Неферт спросила: «Зачем Йохи быть на приеме, который дает Джафененра»!!
Мальчики покатились от смеху. Тети, хлопая в ладоши, залилась, как пронзительный колокольчик.
– Замолчите! Замолчите сейчас же! – гневно сверкнув глазами, воскликнула Иффи. – Ну и что, что Неферт перепутала! Она ведь могла не знать моего брата в лицо раньше! На нем ведь не написано, что он бог! А смеяться и радоваться чужой ошибке невоспитанно и стыдно! Ясно?
Под навесом сделалось очень тихо.
XLIV
– Может быть, не стоит бить весь туалетный прибор? – Кошка приблизилась к Неферт, с большой осторожностью выступая лапами между осколков.
– Миура… – вдруг устав от собственного бешенства, Неферт тихо опустилась в кресле. – Я тебя почти ненавидела все это время.
– Интересно, за что? Я хотела сказать – за что на сей раз?
– Ты меня бросила в беде.
– В беде? А разве она была?
– …Кажется… нет.
– Судя по твоему виду, тебя это огорчает. Бедняжка, подумать только! Живой и здоровый фараон вместо умирающего! Есть от чего прийти в неистовство!
– Лучше ты так не говори.
– Ну знаешь, змейка… Сначала ты вымещала разочарование на ни в чем не повинной стене, а теперь пробуешь шипеть на меня… Уж коли на то пошло, предъявляй свои претензии к Суб-Арефу.
– К Суб-Арефу?! При чем тут Суб-Ареф? Не хочешь же ты сказать, что это он мне все подстроил?!
– О, нет! Полагаю, что Суб-Ареф был бы немало удивлен, если б узнал, что твои интересы могут хоть как-то пересекаться с его интригами.
– И здесь интриги Суб-Арефа?! Как же так?
– Гор и Изида, Суб-Ареф еще в школе плел интриги, как пальмовую циновочку! Словно сейчас помню, как для того, чтобы вывести на чистую воду, что про мышь, которую принес в класс Яхмес, учителю донес Хени, он оговорил себя сам в порче прописного папируса, который на самом деле… Впрочем, неважно. Итак, твоего фараона вообще никто не травил, а уж если бы кто и стал это делать, то во всяком случае не жрецы Тота.
– Почему не жрецы Тота?
– А им это решительно ни к чему. Дела слуг Ибисоголового на самом деле сроду не обстояли так плохо, как это представляется такому далекому от закулисных дел наблюдателю, как твой отец… А последнее время они и вовсе пошли в гору. Именно поэтому, когда дело дошло до ирригационных подрядов, Суб-Ареф…
– До чего?
– До ирригационных подрядов. Как ты не понимаешь, писцы находятся в тесном экономическом взаимодействии со жрецами Тота… Одно ведомство! Сильные жрецы невыгодны писцам. То есть, разумеется, старшим писцам, мелочь как раз заинтересована…
– Но ведь об отравлении говорил не только Суб-Ареф! А люди на базаре, а служанки!..
– Те, кто кричал на базаре первыми, делали это не бесплатно. Вот вторые и третьи – те уже трудились на Суб-Арефа даром.
– Миура… И ты это знала?!
– Что же я, не знаю Суб-Арефа? Еще когда он только начал выделывать свои штуки за обедом, я поняла, куда все клонится.
– Ты все знала и ничего не сказала мне?! – Неферт рассвирепела. – Я плакала, я не спала по ночам, я так мучалась, что он умирает, что я не могу его спасти!!
– Если ты припоминаешь, я еще нарочно тебя запутывала.
– Зачем?
– Чтобы научить тебя творить. Ты видела, как работают служанки-ткачихи?
– Д-да…
– Так же работала эти недели ты. Челнок твоей мысли сновал по невидимой раме, и нити сплетались, создавая то, чего не было прежде.
– Я не понимаю.
– Чего же тут не понять? Его не было – божественного львенка, слушающего, как через сердце проходит ток смерти: могучего и беспомощного, бледного и прекрасного мальчика, готового до последнего вздоха сжимать знак власти… Он есть – его сотворила ты.
– Но если он есть – где он, Миура?
– Не знаю. Но рано или поздно это узнаешь ты. Удел творящих – встречать произведения своего духа. Как правило, врасплох. И можешь мне поверить – эта встреча будет для тебя не простым испытанием.
– Но… когда же я его встречу?
– Лет через тысячу, но я могу и ошибиться на несколько столетий в ту или иную сторону. Я ведь тоже не оракул.
– Так долго?
– Долго – если станешь ждать. Так что лучше забыть пока об этой истории.
– Миура… – вдруг устав от собственного бешенства, Неферт тихо опустилась в кресле. – Я тебя почти ненавидела все это время.
– Интересно, за что? Я хотела сказать – за что на сей раз?
– Ты меня бросила в беде.
– В беде? А разве она была?
– …Кажется… нет.
– Судя по твоему виду, тебя это огорчает. Бедняжка, подумать только! Живой и здоровый фараон вместо умирающего! Есть от чего прийти в неистовство!
– Лучше ты так не говори.
– Ну знаешь, змейка… Сначала ты вымещала разочарование на ни в чем не повинной стене, а теперь пробуешь шипеть на меня… Уж коли на то пошло, предъявляй свои претензии к Суб-Арефу.
– К Суб-Арефу?! При чем тут Суб-Ареф? Не хочешь же ты сказать, что это он мне все подстроил?!
– О, нет! Полагаю, что Суб-Ареф был бы немало удивлен, если б узнал, что твои интересы могут хоть как-то пересекаться с его интригами.
– И здесь интриги Суб-Арефа?! Как же так?
– Гор и Изида, Суб-Ареф еще в школе плел интриги, как пальмовую циновочку! Словно сейчас помню, как для того, чтобы вывести на чистую воду, что про мышь, которую принес в класс Яхмес, учителю донес Хени, он оговорил себя сам в порче прописного папируса, который на самом деле… Впрочем, неважно. Итак, твоего фараона вообще никто не травил, а уж если бы кто и стал это делать, то во всяком случае не жрецы Тота.
– Почему не жрецы Тота?
– А им это решительно ни к чему. Дела слуг Ибисоголового на самом деле сроду не обстояли так плохо, как это представляется такому далекому от закулисных дел наблюдателю, как твой отец… А последнее время они и вовсе пошли в гору. Именно поэтому, когда дело дошло до ирригационных подрядов, Суб-Ареф…
– До чего?
– До ирригационных подрядов. Как ты не понимаешь, писцы находятся в тесном экономическом взаимодействии со жрецами Тота… Одно ведомство! Сильные жрецы невыгодны писцам. То есть, разумеется, старшим писцам, мелочь как раз заинтересована…
– Но ведь об отравлении говорил не только Суб-Ареф! А люди на базаре, а служанки!..
– Те, кто кричал на базаре первыми, делали это не бесплатно. Вот вторые и третьи – те уже трудились на Суб-Арефа даром.
– Миура… И ты это знала?!
– Что же я, не знаю Суб-Арефа? Еще когда он только начал выделывать свои штуки за обедом, я поняла, куда все клонится.
– Ты все знала и ничего не сказала мне?! – Неферт рассвирепела. – Я плакала, я не спала по ночам, я так мучалась, что он умирает, что я не могу его спасти!!
– Если ты припоминаешь, я еще нарочно тебя запутывала.
– Зачем?
– Чтобы научить тебя творить. Ты видела, как работают служанки-ткачихи?
– Д-да…
– Так же работала эти недели ты. Челнок твоей мысли сновал по невидимой раме, и нити сплетались, создавая то, чего не было прежде.
– Я не понимаю.
– Чего же тут не понять? Его не было – божественного львенка, слушающего, как через сердце проходит ток смерти: могучего и беспомощного, бледного и прекрасного мальчика, готового до последнего вздоха сжимать знак власти… Он есть – его сотворила ты.
– Но если он есть – где он, Миура?
– Не знаю. Но рано или поздно это узнаешь ты. Удел творящих – встречать произведения своего духа. Как правило, врасплох. И можешь мне поверить – эта встреча будет для тебя не простым испытанием.
– Но… когда же я его встречу?
– Лет через тысячу, но я могу и ошибиться на несколько столетий в ту или иную сторону. Я ведь тоже не оракул.
– Так долго?
– Долго – если станешь ждать. Так что лучше забыть пока об этой истории.
XLV
«Единственная девочка в Та-Кемете»…
Неферт медленно шла по саду, казавшемуся таким милым и диким по сравнению с роскошью дворцовых садов, к которым она успела привыкнуть за те несколько раз, что была в гостях у фараона Джафененры…
Да, Йохи, он же – Царь Царей и сын Амона Джафененра, очень славный мальчик, совершенно не виноватый в том, что оказался не тем…
И маленькая царевна Иффи, так горячо полюбившая Неферт с первой встречи…
«С улыбкой вкуси их яств, что будут более горьки для тебя, чем дикий мед…»
Из какой это книги?
Единственная девочка… Как ликовала ее гордость над этими словами! А ведь единственная – это значит еще и одинокая…
Ей никогда не веселиться с другими детьми по-настоящему, только притворяться веселой! Нет, она все равно принимает свою судьбу… Тысячу раз принимает!
Но как все же жаль, что Инери…
Но зачем она опять вспоминает Инери?
И зачем ей сейчас гулять именно там, где их сад граничит с садом казначея?
– Неферт!
Неферт в испуге отступила назад: перед ней стоял Инери, так неожиданно спрыгнувший со стены.
Неферт медленно шла по саду, казавшемуся таким милым и диким по сравнению с роскошью дворцовых садов, к которым она успела привыкнуть за те несколько раз, что была в гостях у фараона Джафененры…
Да, Йохи, он же – Царь Царей и сын Амона Джафененра, очень славный мальчик, совершенно не виноватый в том, что оказался не тем…
И маленькая царевна Иффи, так горячо полюбившая Неферт с первой встречи…
«С улыбкой вкуси их яств, что будут более горьки для тебя, чем дикий мед…»
Из какой это книги?
Единственная девочка… Как ликовала ее гордость над этими словами! А ведь единственная – это значит еще и одинокая…
Ей никогда не веселиться с другими детьми по-настоящему, только притворяться веселой! Нет, она все равно принимает свою судьбу… Тысячу раз принимает!
Но как все же жаль, что Инери…
Но зачем она опять вспоминает Инери?
И зачем ей сейчас гулять именно там, где их сад граничит с садом казначея?
– Неферт!
Неферт в испуге отступила назад: перед ней стоял Инери, так неожиданно спрыгнувший со стены.
XLVI
Неферт заметила, что Инери вытянулся и стал чуть шире в плечах. Кроме того, в нем изменилось еще что-то… Что? Но зато так не изменились светлые пепельные локоны, один из которых он таким знакомым плавным жестом правой руки (левая рука его была почему-то сжата в кулак) отбросил с плеча за спину. Не изменились и полураскрытые от волнения багряные губы… Инери не спешил заговорить. Он стоял всего в шаге от Неферт. Всего в одном шаге.
Это был шаг от Миуры. Это был шаг к людям.
«Он не выдержал испытания. Он останется человеком – теперь ему неоткуда взять силы победить этот страх…»
Шаг от Миуры, шаг от себя самой…
Лицо Инери стало расплываться, словно погруженное в воду – Неферт боялась шевельнуть ресницами, чтобы слезы не хлынули по щекам.
– Я только хотел отдать тебе одну вещь.
– …Какую вещь?
Инери молча разжал кулак. Не может быть!! Освобожденные слезы запрыгали по лицу Неферт: видимый так четко, знакомый до каждой слабой трещинки, на раскрытой ладони Инери лежал камешек красной яшмы.
– Инери… Ты там был?
– Ты оставила его на круглом столбике, похожем на алтарь.
– Ты там был… Но ведь это невозможно… Ведь это невозможно, ты не мог, просто не мог этого сделать… Я знаю, что не мог! – в смятении прокричала Неферт.
– Не мог, – Инери упрямо нагнул голову. – Я думал об этой дыре. Я ни за что бы не полез туда, ни за что!
– Но ты там был?..
– Да. Понимаешь… Не сразу… Через некоторое время после того, как мы расстались… Мне очень сложно это объяснить… Ведь я видел тебя в саду, я видел тебя в носилках на улице. И несмотря на это мне стало казаться… день ото дня все сильней… Что я бросил тебя одну там, в этих пустых переходах… Понимаешь, я тебя видел каждый день! Ты кормила рыбок – с тобой было все в порядке! И все-таки я все время думал, что оставил тебя там, что ты сейчас там, одна…
Я знал, что для меня ты всегда будешь там – пока я не приду за тобой. И не мог, чтобы ты была без меня там, где так жутко…
– И поэтому ты смог…
– Да. Я смог туда шагнуть потому, что шел за тобой. Только поэтому. И когда я спустился, что-то изменилось. Я стал холодным, как те камни, и сердце в груди сделалось из этого камня… И я шел спокойно. Я сам стал жутью и холодом, мраком и пустотой. Я вдруг стал свободным, очень свободным. Я видел твой камень – он лежал, как ты его оставила. Я сразу его узнал. Я обрадовался, словно встретил тебя. И я понял, что мысль о том, что ты плачешь одна в пустых переходах, никогда больше не станет меня мучить… Пусть я не буду с тобой – теперь я все равно навсегда останусь очень счастливым. Возьми свой камень.
Это был шаг от Миуры. Это был шаг к людям.
«Он не выдержал испытания. Он останется человеком – теперь ему неоткуда взять силы победить этот страх…»
Шаг от Миуры, шаг от себя самой…
Лицо Инери стало расплываться, словно погруженное в воду – Неферт боялась шевельнуть ресницами, чтобы слезы не хлынули по щекам.
– Я только хотел отдать тебе одну вещь.
– …Какую вещь?
Инери молча разжал кулак. Не может быть!! Освобожденные слезы запрыгали по лицу Неферт: видимый так четко, знакомый до каждой слабой трещинки, на раскрытой ладони Инери лежал камешек красной яшмы.
– Инери… Ты там был?
– Ты оставила его на круглом столбике, похожем на алтарь.
– Ты там был… Но ведь это невозможно… Ведь это невозможно, ты не мог, просто не мог этого сделать… Я знаю, что не мог! – в смятении прокричала Неферт.
– Не мог, – Инери упрямо нагнул голову. – Я думал об этой дыре. Я ни за что бы не полез туда, ни за что!
– Но ты там был?..
– Да. Понимаешь… Не сразу… Через некоторое время после того, как мы расстались… Мне очень сложно это объяснить… Ведь я видел тебя в саду, я видел тебя в носилках на улице. И несмотря на это мне стало казаться… день ото дня все сильней… Что я бросил тебя одну там, в этих пустых переходах… Понимаешь, я тебя видел каждый день! Ты кормила рыбок – с тобой было все в порядке! И все-таки я все время думал, что оставил тебя там, что ты сейчас там, одна…
Я знал, что для меня ты всегда будешь там – пока я не приду за тобой. И не мог, чтобы ты была без меня там, где так жутко…
– И поэтому ты смог…
– Да. Я смог туда шагнуть потому, что шел за тобой. Только поэтому. И когда я спустился, что-то изменилось. Я стал холодным, как те камни, и сердце в груди сделалось из этого камня… И я шел спокойно. Я сам стал жутью и холодом, мраком и пустотой. Я вдруг стал свободным, очень свободным. Я видел твой камень – он лежал, как ты его оставила. Я сразу его узнал. Я обрадовался, словно встретил тебя. И я понял, что мысль о том, что ты плачешь одна в пустых переходах, никогда больше не станет меня мучить… Пусть я не буду с тобой – теперь я все равно навсегда останусь очень счастливым. Возьми свой камень.