Цветаева Марина. Тетрадь третья

 
   — А почему ты ей платье не раскрасил?
 
   — Так. Платье само по себе какое-то красочное, красивое.
 
   (Мёдон, 23-го ноября 1931 г., 6 л. 9 мес. 3 недели)
 
   (Рисунок в тонкой зеленой горизонт<альной> тетради — Dessin.)

ИЗ CARNET MEDICAL —

   лето 1934 г., Elancourt
 
   …Comme toutes ces choses, terribles d’en bas, sont inoffensives, voire — dr?les — vues un peu d’en haut (par la fen?tre d’un wagon!). ^[211]

* * *

   За границей еще не создана поэма тоски. Никто. Только я. (Тоски = силы (синоним), и тоски-силы (тоскующей силы).)

* * *

   …И между другими хатами —
   Одна — как ведьма лохматая
   (С папиросной коробки «Gitanes» — Celtiques не было — идя с Муром к Фр-там, за гвоздями.)

* * *

   …Что нужно кусту от меня,
   Чего бы уж не было — вдосталь…

* * *

   …А может быть — вспомни любовь! —
   Мы только хотим — что имеем?
   И каждое дай есть — не мне
   Дай, меня — дай…
   (не надо)
 
   И каждое не дано —

* * *

   …Мое лицо — с лицом земли

* * *

   Не угодила — гадинам
   (25-го сент<ября> 1934 г., почти день рождения)

* * *

   …По мановенью — моему
   Ходи | и двигайся
   Дыши |

* * *

   Люби и гневайся

* * *

   Мне родинка твоя —
   Дороже родины
   (Так. Никому. Никому бы и не сказала — п. ч.: 1) унизительно 2) ненавижу родинки (не у детей), — что-то самое плотское. Но так могла бы Федра — Ипполиту — но для нее (понятия) родины — не было. А в общем — хорошо. Формула.)

* * *

   — J’ai un panaris ? l’abdomen! ^[212]
 
   (Myp — своей учительнице, Окт<ябрь> 1934 г.)

* * *

   L’amant de Lady Chatterton. ^[213]
 
   Первое впечатление: с конца.
 
   Книга кончается неожиданно и неприятно-счастливо. Она или он должны были бы умереть от разрыва сердца. (Лучше — один, п. ч. оба — тоже счастье.) Тогда всё было бы оправдано и возвеличено до Эмпирей.
 
   Очень хороша первая и вторая встреча L<ady> Ch<atterley> и Лесничего, все первые две трети книги.
 
   Сцена с цветами (повсюду) сентиментальна и безвкусна. (Особенно смехотворно перечисление и местоназначение цветов: туда — незабудки, сюда — крокус, и т. д.) Уж если цветы — то лучше La Faute de L’Abb? Mouret ^[214]— с целым садом: целым — сада.
 
   Но, вообще, пошлость ассоциации.

* * *

   Хороша — она, плох (неудачен) — он: демоничен и байроничен, слишком духовен для такой физики, какой-то принципиальный любовный Геракл.
 
   Вроде пропагандиста.
 
   Все ощущения книги — верны, а большинство рассуждений героя — излишни.

* * *

   Такое ощущать она должна была бы от совсем простого — любого — хотя бы гондольера Джиованни. От бессловесного.
 
   Лесничий (бывший — коновалом, бывший — офицером) — пересложнен.
 
   Нехороша его словесная грубость: называть вещи своими именами, да еще все — и всеми. Я бы предпочла его словесно-почтительным, или вовсе бессловесным.

* * *

   Гениален в книге Лоренс, а не герой. Герой — глуп. (Значит — и Лоренс глуп.)

* * *

   Настоящие любовники не занимаются настроениями углекопов.

* * *

   Невероятен (по грубости) отец во встрече с Меллорсом. Непристоен до неправдоподобия.

* * *

   Хороша — безукоризненно — она. И infirmi?re. ^[215]И — даже жена. Все женщины.
 
   Мужчины — тени.
 
   Странная книга. Прекрасная по авторскому бесстрашию. Но есть тошнотворность, перегруженность сластью — пресыщающая — и отвращающая читателя.

* * *

   С третьей трети — тошнит.

* * *

   …С миром — в мире:
   На буксире!

* * *

   С миром — в споре:
   На отпоре!

* * *

   Мур: — Разное — утро и вечер. Вечером — всходишь точно на горку и смотришь.

* * *

   …Покаместь душу выдавят…
   А мне еще — завидуют!

* * *

   31-го дек<абря> 1934 г. — сороковой день. ^[216]
 
   Стояла на его могиле и думала: здесь его нет, и там его нет: здесь — слишком местно (тесно), там — слишком просторно (All ^[217]), здесь — слишком здесь, там — слишком там. Где — тогда?

* * *

   (О Днепре без порогов)
 
   — Я сама — Неясыть!

* * *

   Не сыта моя суть —
   Я сама — Неясыть!
   (Январь 1935 г.)

* * *

   — Я такой волчий медведь только потому что меня никто не любит.
 
   (Метро Mairie d’Issy — crie du c?ur ^[218]— 24-го янв<аря> 1935 г. Myp)

* * *

   11-го февр<аля> вторник — без четверти четыре — весть о тяжелом заболевании С. М. В<олконского> (сердце). Сейчас еду в П<оследние> Нов<ости> — узнавать, потом, м. б., к нему.
 
   (Померанцы с <фраза не окончена>

* * *

   Май 1935 г.
 
   Когда старая женщина говорит: — «Когда я была молодая» — даже этому не верят, точно молодость та же красота.

* * *

   Иногда нужно предпочесть, в стихах — общее место — острейшей подробности — ради потока. Т. е. фразу, период — эпитету, и поток — образу, к<отор>ый иногда, именно единственностью своей — тормозит.

* * *

   Что-то ранее нас — умерло…

* * *

   Ты меня поцелуешь — мертвую,
   Как тогда целовались — мысленно

* * *

   Любовь была зла. Никто меня милой
   Не звал — ты, соловей! —
   Я жизнь прожила — счастливая силой
   Своей, жилой своей!

* * *

   была зла. Кто, кто меня телом
   Покрыл — от —
   Я жизнь прожила — счастливая делом
   Своим, мелом своим!

* * *

   2 1
 
   (жаром — даром)
 
   …Я в рай добрела — вед?мая — (чарой?)
   Своей: лирой своей!

* * *

   (Всё здесь — от ударения, до смысловой настойчивости: звуковой навязчивости повторения (подтверждения). Мое дело — заполнить должным. Здесь как нигде дана звуковая канва (звуковой канат).)

* * *

   …Seule une femme pour porter le poids d’une ?me (j’aurais mis «mon ?me» — si ce n’?tait pas un ?quivalent). ^[219]

* * *

   «Поэзия» — «поэзия» —
   Да знаете ли вы

* * *

   Благородство (поведения в трудных случаях жизни) есть не то последствие, не то причина бесстрастия.
 
   Абсолютно-страстный человек не может быть абсолютно-благородным.
 
   (Записано в Госпитале Ville-Juif, 15-го июня.)

* * *

   Между годовалым ребенком (лицо!) и 80-летним им же — ни дня перерыву.

* * *

   — Он его тоже посмотрел… — сестра, показывая мне Мурин аппендицит (знаю, что appendix, но привыкла — так).

* * *

   (Для «Чорта»)
 
   Деление серебра на горсточки, горочки, стопочки.

* * *

   Серебряные стопочки отражаются в глубоком ломбере стола.
 
   (Знаю, что l’Hombre — jeu de l’Hombre ^[220]— и, кажется, одна — знаю, но здесь беру ломбер как материал: из-за глубины звука — и отражения.)
 
   Это — приписка 26-го мая 1938 г., переворачиваю страницу — и:
 
   «Ибо ломбер (l’Hombre) от долгого словесного (невежественного) и игрального употребления уже стал ЛОМБЕР — древесной и металлической породой».

* * *

   Н. П. Г<ронский>
 
   Зерна богатой барышни. — Губная помада. — Бритье (мячик). — Jouy-en-Josa<s> ^[221](нигде) — скалы, сосны, спящий город, арка, помост, кафэ.

* * *

   Возвращение route nationale ^[222]— с его громким ором (песнями: один — как целый хор).

* * *

   Шавильский желанный дуб. — И еще одно желанье. — Версальские леса, папоротник, вереск, листва, саблиэры.

* * *

   «Старушки». Иду к «старушкам».

* * *

   — Иду домой: своих кормить.
 
   Рынок, кожаная кошелка.

* * *

   — Ты еще немножко слишком громок.

* * *

   Дружба с С. М.

* * *

   Игранье моей головой — отрастающей.
 
   — Как Вы похожи на волка!
 
   — Глупости! Я похожа на Вильгельма.
 
   — Нет! нет! Именно на волка, особенно — нос.
 
   — Если я — на волка, то Вы на Марью Царевну, с картинки Репина — помните? Волк увозит Царевну.
 
   — Иван-Царевич увозит!
 
   — Нет, Волк.

* * *

   Он: — А Вы заметили, что у Вас с Марьей-Царевной — одни инициалы?
 
   — Я не Марья-Царевна, а Марья Моревна — помните: — «Я поеду воевать, а ты сиди дома и занимайся хозяйством».
 
   — Это я — займись хозяйством? Впрочем, я великолепный хозяин, спросите маму. Вы сколько варите pot-au-feu? ^[223]
 
   — Часа полтора.
 
   (Он, торжествуя) — А я — три.
 
   …Но Вам Марья не идет. Вы Марина Моревна — от моря.
 
   — Просто скажите — морское чудище.

* * *

   В другой раз, на саблиэре, в вереске
 
   — Какие волчьи волосы! Совершенно — волчий мех!
 
   — Глупости. Это — седины.
 
   — Что-о? Седины, это матрона — что-то торжественное — Рим или Новгород. А это просто волчья шерсть. А сверху — золото.
 
   — Еще скажите — волчий хвост! Помните, у Жуковского — в золотой сетке! ^[224]

* * *

   (Хотела писать его — живого. Не довелось. И только всего осталось:
 
   — Погляди как в час прибоя
   Лес играет сам с собою.
   — Так и ты со мной играл. ^[225])

* * *

   (Конец Carnet m?dical)

ДРУГАЯ ЗАПИСНАЯ КНИЖКА:
УЖАСНАЯ: ГРЯЗНЕЕ ГРЯЗНОГО, КАРАНДАШНАЯ, СОВЕРШЕННО-НЕЧИТАЕМАЯ

   Жажду уничтожить.
 
   Что такое мужская дружба? Любовь есть жажда — потери себя в другом, дружба — обретения себя в другом. Над дружбой всегда третье — то, ради чего — по Гронскому:
 
   — Восток был отперт на простор ^[226]
   и — Нашего полку прибыло.
 
   (Над любовью (душой ее) — всегда третий, бывший или будущий, угроза, смерть.)
 
   А любовь — тупик. Выход — смерть. (Дружба — бессмертье.)
 
   Если бы я в ноябре 1934 г. любила Н. П. Г<ронского> я в ноябре Х-вого года его — разлюбила: забыла.

* * *

   <Вклеенная газетная вырезка:>
 
   — В Египте найден дневник школьника, относящийся ко II веку до Р. Х. В нем подчеркнуты слова Гомера, что богини часто выбирают мужей среди смертных людей.
 
   (П<оследние> Н<овости> — 26-го июня 1938 г. — Оправдание тщательности моих записей. Ибо наверное и тогда были войны — и всякие великие события. А школьник — читал и выписывал. Писал — и подчеркивал. Этот школьник для меня покрывает всю мою современность. Этот школьник II-го века до Р. Х. — мой современник. Ибо он так же жил прошлым — как я. Гомером — как я. И нам скоро обоим будет — столько же лет. (Нисколько — лет.))

* * *

   А так — отрешенно, чисто и кровно (там — кроваво!) я буду помнить его вечно, болеть будет вечно. Моя боль — о нем, а не о себе без него.
 
   Приезжайте в П<ариж>. ^[227]Расскажу. То, чего никогда не прочтете — даже в моей рукописи о нем, живом, даже в нашей переписке, где он считался с детской ревностью моей дочери, а я — не хотела быть ему слишком всем. Переписка с обеих сторон чрезвычайно бережная. Он считался с моей семьей, я — с его юношеством, — и оба с временем и местом. Мы же должны были скоро, скоро встретиться и всё друг другу сказать!
 
   Я бы Вам не рассказала, я бы Вам показала его.

* * *

   «Трагических обстоятельств» не было. Он был счастлив. Его все любили. Он готовил свою книгу и ни в кого не был влюблен. Он только что был у матери, только что посадил ее на автобус (Мама! осторожней!) и вез своему старому морскому другу — в Мёдон — чужой морской бинокль. Мы с Г<ронским> под поезд с чужими Цейесами не бросаемся.

* * *

   «Eux que le d?part d’une femme ou la fuite du temps inspire…»
   (Aragon, crieur public).
   «Les prodiges ne sont plus dans les eglises, ils sont dans la rue…»
   — Ils ?taient quelquefois dans les champs… Sur mer aussi…
   (J?sus, Jeanne d’Arc) ^[228]

* * *

   …Во всю величину залива

* * *

   В ответ на слезы мне «Колхозы»,
   В ответ на чувства мне «Челюскин»
   (Б. П. и я — Писательский Съезд 1934 г. июнь)

* * *

   …Дорогой Б<орис>, я теперь поняла: поэту нужна красавица, т. е. без конца воспеваемое и никогда не сказуемое, ибо — пустота et se pr?te ? toutes les formes. ^[229]Такой же абсолют — в мире зрительном, как поэт — в мире незримом. Остальное всё у него уже есть.
 
   У тебя, напр., уже есть вся я, без всякой моей любви направленная на тебя, тебе экстериоризировать меня — не нужно, п. ч. я все-таки окажусь внутри тебя, а не вне, т. е. тобою, а не «мною», а тебе нужно любить — другое: чужое любить.
 
   И я дура была, что любила тебя столько лет напролом.
 
   Но мое дело — другое, Борис. Женщине — да еще малокрасивой, с печатью особости, как я, и не совсем уже молодой — унизительно любить красавца, это слишком похоже на шалости старых американок. Я бы хотела бы — не могла. Раз в жизни, или два? — я любила необычайно красивого человека, но тут же возвела его в ангелы.
 
   Ты был очень добр ко мне в нашу последнюю встречу (невстречу), а я — очень глупа.
 
   Логически: что ты мог другого, как не звать меня <фраза не окончена>. Раз ты сам не только в ней живешь, но в нее рвешься. Ты давал мне лучшее, что у тебя есть. Но под всеми твоими навязанными в любовь бабами — была другая правда: и ты со мной был — по одну сторону спорящего стола.
 
   Я защищала право человека на уединение — не в комнате, для писательской работы, а — в мире, и с этого места не сойду.
 
   Ты мне предлагал faire sans dire, ^[230]я же всегда за — dire, ^[231]к<отор>ое и есть faire: ^[232]задира этого дела!
 
   Вы мне, — массы, я — страждущие единицы. Если массы вправе самоутверждаться — то почему же не вправе — единица? Ведь «les petites b?tes ne mangent pas les grandes» ^[233]— и я не о капиталах говорю.
 
   Я вправе, живя раз и час, не знать, что такое К<олхо>зы, так же как К<олхо>зы не знают — что такое — я. Равенство — так равенство.
 
   Мне интересно всё, что было интересно Паскалю и не интересно всё, что было ему не интересно. Я не виновата, что я так правдива, ничего не стоило бы на вопрос: — Вы интересуетесь будущим народа? ответить: — О, да. А я ответила: нет, п. ч. искренно не интересуюсь никаким и ничьим будущим, к<отор>ое для меня пустое (и угрожающее!) место.
 
   Странная вещь: что ты меня не любишь — мне всё равно, а вот — только вспомню твои К<олхо>зы — и слезы. (И сейчас плачу.)
 
   Однажды, когда при мне про Микель-Анджело сказали биф<ш>текс и мясник, я так же сразу заплакала — от нестерпимого унижения, что мне (кто я, чтобы…) приходится «защищать» Микель-Анджело.
 
   Мне стыдно защищать перед тобой право человека на одиночество, п. ч. все ст?ющие были одиноки, а я — самый меньший из них.
 
   Мне стыдно защищать Микель-Анджело (одиночество) — оттого я и плачу.
 
   Ты скажешь: гражданские чувства М<икель->А<нджело>. У меня тоже были гражданские — т. е. героические — чувства, — чувство героя — т. е. гибели. — Не моя вина, что я не выношу идиллии, к к<отор>ой всё идет. Воспевать к<олхо>зы и з<аво>ды — то же самое, что счастливую любовь. Я не могу.

* * *

   (Набросок письма карандашом, в книжку, на скворешной лестнице, в Фавьере, пока Мур спал. Письмо было лучше, но Б. П. конечно его не сберег.)

* * *

   (Одновременно — другому: последнему, к<оторо>му я нравилась — пишу это в те же дни (июньские — четыре года спустя))
 
   …Главное, чего не забудьте:
 
   я в Вас не влюблена, я по Вас и без Вас не томлюсь, мое «скучаю» значит: рада была бы здесь с Вами ходить и беседовать. И еще — привыкла.
 
   У меня к Вам — братское чувство, одной семьи. Ни малейшей ревности — женись Вы завтра, я за Вас была бы счастлива, а за себя — спокойна, что никогда уже не смогу Вам сделать никакого зла.
 
   Мне в жизни нужна не влюбленность, а понимание и помощь.
 
   Будь я совершенно свободна, я бы Вам сказала то же самое, я бы никогда не соединила своей судьбы с Вами — и ни с кем уже.
 
   Поэтому — умоляю: забудьте обо мне как о женщине — во мне ее так мало.
 
   Если мне тогда хотелось к Вам прислониться — то с той же нежностью как к каштану — при чем тут пол? И не сделала я этого только потому что Вы не каштан.

* * *

   (NB! После этого сразу и навсегда перестал писать и «любить».)

* * *

   Я могу раскрыть руки — только от безмерности души моей, от невозможности встретить ровню — или хотя бы ровесника всех моих возрастов, соотечественника всех моих климатов, включая в это объятье и всех молодых женщин, которых Вы будете любить.
 
   И Вас — любя!
 
   Не: Вас — любя!

* * *

   Получить меня легче чем понять.

* * *

   Мур — 21-го июля 1935 г.
 
   — Он любит свою жену — точно она из сахара. Или из стекла.

* * *

   (В ответ на мои стихи:
 
   Небо — синей знамени,
   Сосны — пучки пламени…)
   — Синее знамя? Синих знамен нет. Только у кан?ков.
 
   Пучки пламени? Но ведь сосны — зеленые. Я так не вижу, и никто не видит. У Вас белая горячка: синее знамя, красные сосны, зеленый змей, белый слон.

* * *

   Как? Вы не любите красивой природы? Вы — сумасшедшая! Ведь все любят пальмы, синее море, горностай, белых шпицев.
 
   Для кого Вы пишете? Для одной себя, Вы одна только можете понять, п. ч. Вы сама это написали!

* * *

   …От столького — увяла
   Душа — роско-шест-ва.
   Поэту нужно — мало,
   Его легко сыта
   Душа

* * *

   Мур: — Поэт — кто поет.

* * *

   (Тому же — до письма о каштане)
 
   …Нынче приезжал овощник — красавец, и жена его — красотка, и ребенок — красавец. И я подумала о Вас, пожелала Вам — такой жены, говорящей: — Moi, je ne d?cide rien. C’est mon mari qui d?cide, moi — je suis. ^[234]И такого ребенка, еще ничего не говорящего.
 
   П. ч. это дает мир, а не дружба со мною.
 
   Я этого мира — никому не дала.
 
   Будь я даже на все 20 л. моложе, я бы Вам этого мира никогда не дала, и не по строптивости, а по невозможности — в полной чистоте сердца — сказать первому встречному — с радостью, и даже с гордостью: Moi — je le suis.
 
   (Мое suis — есмь!)
 
   П. ч. над каждой любимой головой я видела — высшее: хотя бы голову — облака, и за это высшее всегда — внутри себя — отдавала все земные головы, свою включая.
 
   Со мной — счастья — нет.

* * *

   Маршрут в Lavandou. ^[235]
 
   Спуститься до римского колодца и — мимо куч сухого тростника — тропинка виноградником — глубиной тростников. — Мост. — По тропинке мимо домика — полем до проволоки — направо.

* * *

   (Конец ужасной прах?вой записной книжки.)

* * *

   (Костяк блок-нота)
 
   Мать — это обнимать, понимать, унимать, поднимать.

* * *

   — Очень старый листок, карандашный, Берлин 1922 г. лето —

* * *

   …Думаю о расставании. Что во мне расстается — и с чем? Мной владело — и без ведома, во всяком случае без участия того, что владело. Здесь потеря равна освобождению, но освобождаешься ли по воле от того, что завладело тобою помимовольно.
 
   Можно выходить только из-под чьей-нб. воли. Там где воли чужой (ведома!) не было, там и освобождения нет.
 
   Луч. Но у него одна дорога. Да, и эта дорога сейчас как раз моя, и не могу я ради свободы свернуть направо или налево.
 
   — М. б. сам повернет? — согласно солнцу. Ибо только прожекторы прыгают, у луча — закон.

* * *

   (NB! Темно, но достаточно ясно.)

* * *

   …Главный мой грех — если уж по чести — непогрешимость. (Сознание ее!)

* * *

   Богом становишься через радость, человеком через страдание. Это не значит, что боги не страдают и не радуются — человеки.

* * *

   Мур — март-май 1929 г. (4 года) — Из Алиных записей.
 
   — Какая сегодня у нас погода раскрашенная!

* * *

   — Сейчас будет грох.

* * *

   — Когда у кошки вырастут руки, она будет мыться губкой?

* * *

   …Глазки — голубые, нос маленький, крючком, уши — серые, собачиные, ротик — красный, щеки — огромные, страшный подбородок, малиновые брови…

* * *

   — Хулиган ищет свою пару чулков.

* * *

   — На свинью надета хря-хря-хря.

* * *

   — Погода совсем новая.

* * *

   Достать с н?-пола

* * *

   — Радз<евич>, ты не ешь апельсин, он соленый!

* * *

   Раньше — январь 1929 г.
 
   — Я не ты.

* * *

   — Я засучиваю рукава, чтобы лучше держать barnrn. — Мура пришел к папе с визитом. — Папа, вставай, лентюга! — Снять салфицу (раньше: фатицу). — А у Бомаршэ (Bon March? ^[236]) — есть колеса? — Папа, в какую сторону садится поезд? — А у тебя есть одышка, малокровье? (NB! Вопрос — всем гостям.)

* * *

   Февраль.
 
   — Шахматы —
 
   — Конь съел собаку. Пешка съела королеву и убежала. Пешка проглотила королеву.
 
   — Владик, ^[237]когда я буду твоей женой, я буду тебя кормить. — Книга меня руручит. — Медвяк (медведь). — Баю, баю, я козляю. — Я не шагаин, это Лев — шаг?ин (хозяин). — Из кодпапусты (из-под капусты). — Как говорят когда едят? Поглаборадить? — Скрипщик. Л?рщик. Умерел, умурул. — Если синее и желтое — получается грязь. — Я вчера взял ножницы и нацелился, а его нет нигде. — А кошки любят ангелов? — А микетка любит Жанну д’Арк? — Нет, она других микэтов любит. — Мать течырех Петров (сказка Андерсена: Мать четырех ветр?в). — Фылинский глаз на небе сверкает. Фылинский глаз, зоологический сад. (Вариант: после сверкает: — Директор — зоологический сад.) Кто-то: — Здоровый мороз! Мур: — Мама! Мороз выздоровел! — В комнате Евразины ^[238](вроде — образины). — Когда люди спят, петушки им подпевают.

* * *

   — Немножко раньше, 1-го февраля, день рождения (4 года) — Алина запись.
 
   — С утра нашел на столе d?coupages — La belle au bois dormant и La biche au bois ^[239]и фартучек (ненависть!), а в кармане тетрадка и карандашик. Надел новый костюм. После сна пришел Владик с огромной лошадью, страшно грохочущей. Потом А<лександра> З<ахаровна> и Лелик. Л<елик> принес громадную корзину с яблоками, апельсинами и бананами и играл с Муром в d?coupages. Когда ушел Л<елик>, пришла Вес?нна со сводными картинками и мячиком. В сказке про Кащея — на вопрос как он кричал — ответил: — Как? сейчас узнаю. Сейчас вспомню. Сейчас скажу. Как слон мычит.

* * *

   Две ёлки (Алина запись).
 
   1) Наша, в Сочельник. Гости: Весанна, ^[240]Лель, Владик, М<ария> С<ергеевна> и К<онстантин> Б<олеславович>. ^[241]Подарки принес Дед Мороз в мешке: стройка от папы, карандаши от меня, барабан от Радз<евича>, зайца, машину и козлов от Весанны. Деду Морозу орал: — «Мура умный! Мура хороший! Я себя хорошо вел!» Очень понравился барабан. От мамы получил столик.
 
   2) У Б<огенгард>тов. ^[242]После длиннейшей дороги в поезде, метро и трамвае — особнячок. Встречают радостно, меряют Мура с Сережей, Мур больше. Гости (дети) — две французских девочки, два русских мальчика и мы. Елочка маленькая, в горшке, служит уже вторую зиму. Подарки — волчек, музыка джаз-банд и мячик (мне — чашку) и две корзинки со сладостями. Еще козел.

* * *

   Март 1929 г.
 
   — Когда я бегу, у меня сзади мешок с корабликом.
 
   Мама: — Если ты будешь есть колбасу, а другой будет смотреть — что нужно сделать?
 
   Мур: — Дать ему по морде. (В другой раз — на тот же вопрос:) — Дать ему картошку.
 
   — Много воды поправляет кашель. —
 
   Мур рисует. Аля спрашивает: — А что это за кружки — румянец?
 
   — Нет, это сиянец.

* * *

   Белая лошадь сидела на снеге,
   Она скользкая без сиденья.
   А Бобик вышел из подворотни.
   В подвале река с супругом.

* * *

   Май 1929 г.
 
   — Я не хочу, чтобы священники были бритые, а чтобы с волосами!

* * *

   (Адам и Ева) — Мадам Гиэна.

* * *

   Мурина первая франц<узская> фраза (июль 1929 г.)
 
   — Donne bonbon gamin s’il vous pla?t. ^[243]

* * *

   Солдат-убивальщик.

* * *

   Мне хочется с папой венчаться.

* * *

   — Петр Петрович, Вы — шина мясная (Michelin). ^[244]

* * *

   — Аля гадкая очень, сломала свою лошадку.
 
   — А рифма где?
 
   — Какая арихва??

* * *

   Мур на море (Понтайяк)
 
   — Савва, соблазни пожалуйста нашу собаку!
 
   — Эх ты, старый букан!
 
   — Мур упал с поезда, большого, длинного, нехорошего, у Мура нога болит (это — ночью, и после этого хромает).
 
   — Моталь-Матвевна, уходите с дороги, старая змея!
 
   — Марьяша (К<арсави>на, 18 лет) — моя подруга любимая.
 
   — Мороженое — вещь очень вредная для больших.
 
   — Савва, нате Вам печеные окурки!
 
   — Какая тетя уродистая!

* * *

   (Конец Алиным записям.)

* * *

   Еще Алины записи — на дне коробки
 
   26-го сент<ября> 1927 г. (Муру 2 г. 7 мес. 26 дней)
 
   — Полотенца, пошло вон!
 
   — Почему?
 
   — Пошла, пошла в угол, полотенца, ты грязная и глупая!

* * *

   — Аля, не сиди на сундуке!
 
   — Почему?
 
   — На сундуке неинтересно, пускай лучше Мура сядет!

* * *

   — Пускай Аля лучше суп ест! Он не оцень кусный, он сладкий такой!

* * *

   Визит С. М. (27-го ноября 1927 г., Муру 2 г. 9 мес., 27 дн<ей>)
 
   Мур, на вопрос о стихах (знает ли он какие-нибудь стихи)
 
   Старый барабанщик шляпу снял,
   Немец это видел сказал:
   — Вы моя надежда, я твой идеал, —
   Ах, зачем, зачем я шляпу снял?!
 
   — а на вопрос С. М. о песне — и затем самоё песню:
 
   — Спой мне песню, как девица
   […]
   Спой мне песню, как синица
   Тихо за морем жила

* * *

   — «Была синица, была еще синица, еще синица — много. Они все пошли гулять. Шли, шли, прибежали разбойники. Убежали — разбойники. У синицы была морда, глазки, волосы, ручки, башмаки».

* * *

   19-го ноября 1927 г. — разговор с Гризо (? совершенно не помню, м. б. так Аля звала Владика, я никакого Гризо не знала)