Цыганок Ирина. Слабая ведьма

   Глядя, как вечерами подруга умело готовит ужин, как она в тысяче мелочей умеет проявить заботу об их общем друге, Мирра полагала, что Эйнар не может не оценить подобные проявления любви. Их брак с Бинош был почти неминуем, и Мирра не без страха думала о том, что вскоре ей не останется места в их жизни.
   То, что треть дома формально принадлежала ей, не имело никакого значения. Девушка не считала себя вправе претендовать на ту сумму, что получила от эльфов. Она не видела своей заслуги в том, что Аргол умер произнося над ней заклинание. Да и в любом случае, что бы с ней стало, не поддерживай ее всю дорогу Бинош и не явись Эйнар так своевременно на помощь? Лежать бы сейчас ее холодному телу на вершине Вороньей башни или того хуже… Так что по справедливости дом должен был достаться счастливой семейной паре. Они, конечно, по доброте душевной оставят ее в доме как приживалку… Каждый раз, когда приходили подобные мысли, бывшая ленна из Ледо давала себе слово подыскать наконец работу и начать самостоятельную жизнь, но покинуть «наезженную колею» ей было не так-то просто.
   Наконец настал день, когда им нечем стало оплатить налог на дом. Вечером, втроем усевшись за чистый обеденный стол, они в который раз пересчитали оставшиеся у них деньги. Даже если предположить, что ближайший месяц они научатся обходиться вовсе без еды, их жалкие гроши не составляли и трети требуемой суммы. Бинош, вздохнув, предложила продать один из своих эльфийских нарядов. На мгновение над столом повисла тишина, и Мирре показалось, что все ждут, когда она предложит отдать свое платье взамен платья Бинош. Носить-то его она все равно не могла. Девушка изо всех сил закусила губу, чтобы не выдать себя предательской дрожью. В голове родились полные мелочной зависти мысли: как-никак у арканки было целых два таких платья. (Не то чтобы эльфы чем-то отличали одну из двух подруг, просто у Бинош была точеная худенькая фигурка, а для Мирры леди Уриэль с трудом удалось подобрать одно подходящее платье. Даже похудевшая, та была куда плотнее любой из эльфей.) Так почему бы не расстаться с одним из своих нарядов?! И нечего смотреть на нее выжидающе!.. Мирра тут же устыдилась своих мыслей. Конечно же ни Бинош, ни Эйнар и думать не думали торговать ее подарком. Они просто ожидали услышать ее мнение по семейному вопросу. Мирра сглотнула подступивший откуда-то к горлу ком и постаралась улыбнуться.
   – Идея с платьем неплоха, только продавать будем не твое, а мое, – отвернувшись и стараясь, чтобы голос не дрогнул, произнесла она. – Все равно оно безнадежно мало мне! С этим все ясно. – Девушка хлопнула ладонями по столу, и поспешно поднялась. – Пойду принесу его, а вы пока подумайте, к кому из купцов лучше обратиться.
   Она заспешила вверх по лестнице. Предательские слезы жгли глаза, в носу невыносимо щипало. Запрокинула голову, но куда там, соленая вода ручьем полилась по щекам, и самое неприятное было в том, что друзья по ее красным глазам могли догадаться о ее безобразной жадности. И от этого стало еще обидней.
 
   Платье продали за поистине фантастическую сумму. Ее хватило не только на уплату налогов, можно было безбедно жить целый месяц, не утруждая себя работой. Но Эйнар настоял на том, чтобы они купили Мирре новое платье. И они купили платье, весьма мало напоминавшее ее эльфийский наряд, но довольно дорогое (совсем не по их достатку).
   Единственное его достоинство состояло в том, что оно подходило ей по размеру да еще было ее любимого болотно-зеленого цвета. В общем, шитый из рытого бархата наряд был обречен, как и его предшественник, лежать на дне сундука.
 
   Первый самостоятельный заработок Мирре организовала Бинош. Как-то, вернувшись с рчередного обхода лавок, она несмело подошла к подруге. (Прошло всего три дня, как та отнесла купцу свое эльфийское платье – последнее напоминание о волшебном городе! Наряды Бинош – не в счет!) Мирра ходила мрачнее тучи, раздражаясь от любого вопроса, так что все предпочитали лишний раз ее не трогать.
   – Тут один торговец, Оттон, тот, у которого мы берем муку, знаешь?.. – Девушка кивнула, не отрываясь от мытья огромной чугунной сковороды. – У него еще хлебные склады на пристани. Так вот, он говорит, его мыши одолели, житья, мол, не стало – мешки грызут, амбары загадили…
   Мирра лишь пожала плечами: ей-то что за дело до Оттоновых трудностей!
   – Ты могла бы помочь ему своими заклинаниями, – продолжала Бинош. В ответ снова пожатие плечами: счего бы ей помогать какому-то торговцу?
   – Он обещал заплатить пять сард…
   Пять золотых сард за один день работы! Да не за день даже, за одно заклинание! Мирра бросила натирать сковородку и вытерла руки о передник. Пять золотых сард – столько Эйнар иногда зарабатывал за целую неделю.
   – А вдруг у меня не получится? – спросила она, поднимая глаза на Бинош и забывая о том, что взяла за правило демонстрировать полное безразличие к Миру.
   – Так и что! – Бинош весело потерла руки. – Попробовать-то ничего не мешает.
   – Действительно! – обрадовалась Мирра, это было что-то новенькое, не унылая серая жизнь стряпухи. – Эйнар ругаться будет, – добавила она, уже зная, что никакие упреки ее не остановят.
   Было далеко за полдень, и купец не ждал их раньше следующего утра, но девушкам не терпелось. Они взяли в комнате Эйнара колдовскую книгу. Ведьма заранее нашла и заложила страницу со знакомым заклинанием, изгнавшим грызунов и прочую пакость из их дома. Никаких дополнительных компонентов, вроде лягушачьих лапок или утренней росы, к заклинанию не требовалось. Мирра аккуратно уложила книгу в холщовую сумку на длинной ручке и повесила ее через плечо. Пригладила щеткой волосы.
   – Может, наденешь новое платье? Все-таки ты вроде как колдунья… – предложила Бинош. Мирра было снова метнулась наверх, но на середине лестницы притормозила.
   – Не стоит, – спускаясь назад, заметила она. – Вдруг не получится, а я, как дура, в выходном платье!
   Бинош согласилась. Заперев наскоро входную дверь (вообще-то на Огуречной улице обворовывали нечасто, квартал был довольно тихий), они почти бегом припустили к мучной лавке. Оттуда, уже более медленно, в сопровождении хозяина, двинулись к порту. От волнения Мирра всю дорогу прижимала к груди сумку с книгой.
   Склад оказался низким каменным зданием, построенным прямо на берегу. Вероятно, такая близость к пристани объяснялась тем, что так удобнее было отгружать муку морякам, уходившим в плавание и предпочитавшим затовариваться тут же, а не везти мешки с провизией из города. Внутри длинного темного помещения все было присыпано слоем белой мучной пыли. Кроме, собственно, муки здесь хранились и мешки с морскими галетами, и овес, и даже масло в темных, скользких снаружи бутылях.
   Мирра в нерешительности остановилась посреди склада. Она как-то не подумала о том, чтобы обставить поторжественней магический обряд, а ведь пыхтевший рядом торговец (Оттон страдал одышкой) и несколько его приказчиков явно ожидали какого-то зрелища. Хвала Фермеру, Бинош быстро оценила ситуацию.
   – Госпожа ведьма просит всех удалиться из помещения, – громко объявила она и начала подталкивать Оттона в спину к выходу со склада, – магия не терпит чужих глаз! И не вздумайте подсматривать в окна – превратитесь в лягушек!
   Оттон и его работники нехотя покинули склад.
   – Только не спалите тут все! – предупредил напоследок торговец, про себя решивший, что он все же поставит одного из приказчиков понаблюдать у окна – мало ли что собираются творить там эти молодые ведьмы!
   Заговорщицы остались в амбаре одни.
   – Ну, начинай! – подбодрила подругу Бинош.
   Мирра достала из сумки книгу с заклинанием и оглянулась в поисках стола или подставки.
   – Давай подержу. – Подруга подставила руки, и Мирра аккуратно открыла книгу на заложенной странице, пробежала глазами по первым строчкам… – Ну, что же ты, читай!
   Та даже переминалась с ноги на ногу от нетерпения.
   – Я читаю, – почему-то шепотом откликнулась Мирра.
   – А чего не вслух?
   – Не знаю, боязно…
   – Ну ты даешь! – возмутилась подруга. – Когда тебя к Арголу тащили, значит, было не боязно, а тут вдруг?! Читай давай, а то им скоро наскучит ждать.
   Мирра прокашлялась и громко, прерывающимся голосом прочла заклинание.
   Они с Бинош прислушались. Ничего особенного не произошло. Да и не должно было произойти, если уж на то пошло, дома тоже не было ни грохота, ни светопреставления, просто ушли паразиты – и все.
   – Прочту еще раз! – Мирра вопросительно взглянула на Бинош.
   – Давай!
   Мирра от начала до конца повторила заклинание, а потом (уже совсем уверенно) прочла его в третий раз.
   – Ну, все, – захлопывая книгу, объявила она. – Если мыши еще здесь, то я не знаю…
   Они действительно не знали. Днем на складе, куда постоянно заходили люди, шумели, гремели бутылями, мыши не осмеливались показываться из своих щелей. Их время наступало ночью. Мирра и Бинош вышли из темного амбара, щурясь на солнце и отряхивая успевшую осесть на платьях пыль. Книга снова была аккуратно упакована в холстину.
   – Что же, Оттон, с тебя пять сард! – потребовала Бинош.
   – Как бы не так, – нагло улыбнулся торговец, – постояли на складе, пошептали там что-то и думают, я им и денежки сразу?! Как бы не так! – повторил он. – Вот проверим, как там у меня с мышами…
   – Ах ты жирный боров! – Возмущенная торговка пирожками едва не вцепилась в редеющую шевелюру купца. – Решил надуть нас? Погоди же, госпожа ведьма проклянет твои товары, и никто не станет брать их…
   Мирра изо всех сила потащила приятельницу за собой, прочь из порта. Она еще слишком хорошо помнила, как ее пытались забить камнями на улице Сан-Аркана только за одно подозрение в том, что она ведьма. А тут лучшая подруга не только объявила ее колдуньей, но еще и грозит купцу! Того и гляди, начнутся неприятности!
   – Тише, тише! – шипела она, волоча упирающуюся подругу. – Чего ты так разошлась! Может, у меня еще ничего и не получилось!
   – Жадный ублюдок! – Бинош, сдавшись, перестала поминутно оборачиваться на оставшегося у склада купца и зашагала рядом с Миррой. – Надо было взять деньги вперед! Ну, погоди же! – Она подняла сжатый кулак и погрозила воображаемому Оттону в воздухе. – Стану брать муку у Кирсена, через переулок, нечего наживаться за наш счет обманщику!
   Вечером пришел усталый Эйнар. Как всегда, он сразу догадался, что за время его отсутствия что-то произошло, хотя Мирра и Бинош ни словом не упомянули о визите к купцу и только незаметно (как они думали) переглядывались. Пришлось все рассказать. Эйнар не на шутку рассердился, он так долго ругал их обеих, что обе действительно прониклись раскаянием и пообещали никогда больше не связываться с колдовством.
   На следующий день пристыженная Бинош отправилась за мукой и маслом для выпечки к Кирсену, лавка которого была в два раза дальше, чем удобно расположенный магазинчик Отгона.
   А еще через день в дверь их дома осторожно постучали. За дверью оказался Оттон. Не успела Мирра испугаться (мало ли зачем пришел купец), как продавец муки, почтительнейшим образом кланяясь, положил на кухонный стол пять золотых монет.
   – Прошу прощения, госпожа ведьма, что засомневался в вашем мастерстве – сами знаете, сколько сейчас мошенников развелось! Но ваша работа – высший класс! Не только у меня в амбаре, но и на сто метров вокруг ни одного мышонка, ни одного мучного жучка не осталось. Зря вы, кстати, так сильно колдонули, соседи-то мои за изгнание нечисти не платили! Ну, да ладно, я с них сам как-нибудь плату взыщу! А вам, госпожа ведьма, еще раз огромная благодарность! Деньги тоже все здесь. – Торговец махнул шляпой в сторону тускло поблескивающих на столе монет. – Вы уж не сердитесь, и проклятие-то, того… не надо, одним словом! Я и муку вам могу, со скидкой…
   Мирра ошарашенно переводила взгляд с торговца на лежащие на столе деньги.
   – Спасибо! – растерянно произнесла она. Но тут же в разговор вмешалась до того тоже онемевшая от удивления Бинош.
   – Ладно, ладно! Иди уж, – грубовато заметила она, – госпожа ведьма пока что не сердится.
   Купец попятился к дверям.
   – Да, не забудь – муку со скидкой!
   Дверь аккуратно закрылась. Девушки несколько секунд смотрели друг на друга, а потом одновременно бросились к столу. Торговец не обманул, на столешнице лежали пять довольно истертых, но самых настоящих золотых королевских сард. (Их в Мелузе предпочитали собственной серебряной монете.) Бинош протянула было руку: потрогать, пересчитать… Но тут же отдернула ее, вопросительно взглянув на Мирру.
   – Бери, бери, – улыбнулась та.
   – Нет! – Лицо Бинош тоже расплылось в улыбке. – Это твои первые колдовские деньги, сама и бери!
   Добытчица осторожно одну за другой собрала со стола монеты, взвесила их на ладони:
   – Тяжелые.
   – Ну, еще бы!
   Это не были первые золотые монеты, побывавшие в руках у девушек. В конце концов, уходя из эльфийского городка, каждая из них получила солидный кошелек. Но это были первые деньги, полученные вот так просто, за здорово живешь! И вправду, какая же это работа – прочесть пару заклинаний.
   – Недаром Аргол деньги лопатой греб! – заметила Бинош, когда они, взявшись за руки, словно дети, кружились по гостиной. Упоминание задело некую болезненно натянутую струну в сердце Мирры, отчего в груди родился отголосок старой боли, но она вскоре забыла о нем. Все же приятно чувствовать себя востребованной ведьмой, а не жалким приложением к сковородке.
   Вернувшийся с работы Эйнар пытался охладить пыл своих разошедшихся подруг, но даже он не смог переспорить двух навалившихся на него женщин: обещания «не колдовать!» были забыты. Мирра твердо решила зарабатывать на жизнь магией, а Бинни подрядилась доставлять ей клиентов.
   – Мы всех местных колдунов за пояс заткнем! – провозгласила она. Но сама ведьма совсем не так была уверена в собственных силах.
   – Помог бы ты нам, Эйнар, – жалостливым тоном попросила она.
   Бывший ученик мага отнекивался как мог. Он даже неделю не разговаривал с обеими девушками и пригрозил, что совсем уйдет из дома, где его начинает тошнить от магии. Но в действительности после гибели Аргола ничье колдовство больше не оказывало на него такого болезненного воздействия, да и смотреть, как Мирра перевирает рецепты простейших заклинаний, не было никаких сил.
   Спустя две недели Эйнар сдался и счел за меньшее из зол взять на себя руководство бурной магической деятельностью. Бинош умела искать клиентов почище любого зазывалы. Очень скоро за домом на Огуречной улице закрепилось название «Колдовская лаборатория». Столь солидной вывески они удостоились, конечно, стараниями своего друга, тот умел всему дать научное обоснование.
   Взяв дело в свои руки, он запретил Мирре как попало тратить свою магическую энергию и сам принялся отбирать колдовские заказы. Колдовала ведьма редко (не чаще двух-трех раз в месяц), зато всегда без осечек. Слава ее медленно, но верно расползалась по Мелузе. Цена заказа раз за разом росла, и у друзей наконец-то завелись деньги. Конкуренты им тоже не досаждали, видно, не принимали в расчет столь редко практикующую колдунью.
   Бинош между тем не стала забрасывать свою стряпню, и теперь ее дела тоже неожиданно пошли в гору. Покупатели находили, что ее выпечка имеет неотразимо волшебный вкус, так что к концу первого года ведьмовства у них была не только престижная магическая лаборатория, но и весьма популярная, хотя и маленькая, кондитерская.
   Все-таки достаток, пусть даже и скромный, чудесная вещь. Мирра не испытывала эйфории от собственных успехов, да и не превратились они в городских богатеев, но все же к середине второго года была отложена сумма, необходимая для поездки на остров Хенн, где обитал знаменитый (в этой части Мира) белый маг – Эхтор Мудрый. Эхтор давно не практиковал, посвятив себя написанию трактатов по колдовству. Но Эйнар рассчитывал если и не получить от него помощь в снятии браслетов с рук девушки, то хотя бы узнать что-нибудь о природе запирающего их заклятия. В конце лета (в торговле все равно было сезонное затишье) они втроем посетили Хенн. Миррина память пополнилась впечатлениями от прогулок над чудовищными пропастями и от лицезрения великолепного Хеннского водопада, маг тоже произвел впечатление, но помочь снять заклятие не смог. Мирра вернулась в Мелузу все в тех же ненавистных украшениях. Потом были еще несколько месяцев плодотворной работы и поездка в Нохъельский храм, стоящий в нескольких десятках миль от их города. Жрецы храма поклонялись Двум Сестрам и совершали странные магические ритуалы (Эйнар говорил, таких больше нигде не встретишь). Но и они были бессильны против магии браслетов.
   Потом были проезжие колдуны и местные мелузельские знахарки. С каждым таким визитом Мирра все больше убеждалась, что Эйнар был самым сведущим из всех встреченных ею магов (Аргол не в счет). Наконец ей надоело выбрасывать деньги на ветер и она наотрез отказалась на очередное предложение посетить какую-то там ведунью. И то сказать, даже такая слабая ведьма, как она, и то была посильнее и «пообразованнее» большинства колдунов, что они посетили. Так что освобождение от браслетов было отложено до лучших времен. Когда эти времена наступят – никто не знал, а Мирра так полагала, что вообще никогда, но об этом лучше было не задумываться.
   Прошло еще четыре года. Спокойных. Чем-то напоминавших их арканское времяпровождение. Мирра приколдовывала пару раз в месяц, старательно откладывая деньги на черный день, то есть на день, когда Эйнар и Бинош наконец решат пожениться, а ей придется съехать с квартиры в прямом и переносном смысле. Однако Эйнар все не спешил делать предложение. Ведьма видела этому только одно объяснение: будучи учеником колдуна, он, видимо, давал какие-то зароки, ну, всем же известно, что настоящие колдуны не вступают в брак… К Бинош между тем посватался Оттон-младший, сын того самого торговца-мучника, их первого клиента. Парень был недурен собой, а папаша его владел солидным капитальцем, но Бинош наотрез отказала бедняге. К слову сказать, Оттон-младший был не единственным поклонником бывшей горничной. Это в Сан-Аркане горожане предпочитали высоких пышногрудых блондинок, а здесь изящная, темноглазая брюнетка Бинош пользовалась бешеной популярностью у мужского населения.
   Мирра же что у себя дома, что здесь особой красотой не блистала, поэтому если у нее и появлялись временами поклонники, то только из числа знакомых Бинош, рассчитывающих таким образом подобраться поближе к ее подруге.
   И кажется, именно желая погадать себе на жениха, та притащила в дом гадальные фишки. Вечерком в комнате они в предвкушении новой забавы открыли расписанную псевдомагическими знаками коробочку. Никто из них всерьез не собирался заниматься прорицанием, просто любая девушка хоть раз в жизни обязательно гадает на жениха. К фишкам прилагалась инструкция по толкованию, изучив которую, они принялись метать костяные пластинки, увлеченно комментируя результаты. Под конец комментарии целиком взяла на себя Мирра: фишки ложились самым замысловатым образом, и, чтобы истолковать их неудобоваримые сочетания, требовалось недюжинное воображение. А вот с этим у «ведьмы» всегда было все в порядке!
   Подобным образом они развлекались несколько вечеров, и Мирра от широты души нагадала подруге свадьбу с Эйнаром (почему бы не доставить Бинни удовольствие), естественно, кучу детей и богатство, а под конец даже титул правительницы некоего княжества. Далеко не все, о чем болтала Мирра, выпадало на фишках в действительности. Очень часто пластинки предрекали смерть или неожиданный удар судьбы. Но кто же в здравом уме и твердой памяти будет из развлечения предсказывать себе или друзьям гибель? Потом к их девишникам присоединилась молоденькая соседка: отец собирался выдать ее замуж, и Стилла (так звали девушку) очень переживала, что избранник отца придется ей не по вкусу. Мирра, как обычно, не слишком придерживаясь толкователя, нагадала соседке мужа средних лет (не стоило внушать девушке излишних надежд на жениха-красавца), зато с достатком и к тому же иностранца, и еще добавила от себя, что ту ожидает увлекательное путешествие, правда неизвестно когда и куда. Стилла осталась довольна предсказанием.
   Потом увлечение гадальными фишками как-то сошло на нет. Однако спустя несколько месяцев молодая соседка действительно вышла за зажиточного торговца из Пельно. Тот хотел завести морскую торговлю с Игриским княжеством и потому взял молодую жену в поездку на острова. Эти события, почти в точности совпавшие с навороженной чепухой, с новой силой возродили в подругах интерес к гаданиям. Они теперь чуть что бросались спрашивать совета у табличек. Мирра перегадала себе и приятельнице на всех возможных (и невозможных) женихов в округе, и пару раз ей самой даже выпала скорая свадьба (один раз с тем самым сыном мучника – отвергнутым поклонником подруги), однако собственная судьба никак не хотела соответствовать предсказаниям. Зато с завидным постоянством сбывалось то, что она предсказывала другим. С легкой руки Стиллы у Бинош появились постоянные клиентки. Не реже одного раза в неделю они прибегали узнать, как сложатся их дела (в основном на любовном фронте). И ведьма гадала за небольшую плату, ведь как-никак у них было магическое заведение.
   Работать ведьмой, по мнению Мирры, было куда интереснее, чем стоять за прилавком аптеки или печь пирожки. Но только-только начинающая гадалка стала ощущать вкус к этой новой, приятной стороне жизни, как Боги нанесли первый предупреждающий удар.
   Мирра долго не обращала внимания на легкое недомогание и неприятное головокружение, когда стоит только ослабить внимание и резко повести глазами, как мир начинает съезжать куда-то в сторону и подергиваться песчаной дымкой (песчаной потому, что перед глазами начинали мельтешить черные точки). Но как-то, натягивая ботинки, девушка ощутила резкий толчок внутри черепа и, не удержав равновесия, упала на пол. Она бы и это списала на неудобную позу или усталость, но рядом оказался видевший всю сцену Эйнар. Он долго щупал ей пульс, потом рассматривал на свет ее глаза, потом… запретил прикасаться к гадальным фишкам или магическим книгам. Мирра возмутилась, она не собиралась возвращаться к серому существованию, но еще через несколько дней в ее моче появилась кровь. Симптомы были слишком знакомы!
 
   В сотый раз бывший ученик мага мысленно выругал себя: и ведь кому, как не ему знать, что колдовство до Добра не доводит. Но он последнее время был слишком занят обустройством быта, задумал, видите ли, остепениться, завести семью! Эйнар мрачно уставился в стену своей комнаты: не случилось рядом искусных в медицине эльфов, не у кого было спросить совета… Впрочем, к чему чужие советы? Он уже догадался, что за болезнь возвращается к Мирре, знал и чем ее лечат, вот только достать еще один флакон драконьей крови было, мягко говоря, трудновато.
   Мирра собиралась вести себя мужественно, но это у нее плохо получалось. Она бестолково бродила по дому, временами замирая с тупо остановившимся взглядом. Все мысли вертелись вокруг одного: сколько времени понадобится, чтобы болезнь свалила ее окончательно. Почти также вел себя Эйнар, с той только разницей, что он не бродил сомнамбулой по дому, а подолгу пропадал у себя в комнате, над колдовскими книгами. Только у Бинош не было времени и возможности предаваться отчаянию, ее кондитерская, теперь ставшая их основным источником дохода, требовала постоянного внимания. Но, конечно, не обращать внимания на проблему подруги она не могла. (Ничуть не меньше ее тревожило состояние Эйнара.)
   – Ну, все, довольно! – не выдержала Бинош в один из кислых вечеров. – Нечего скорбеть раньше времени! Нужна драконья кровь? Так в чем проблема? Нужно пойти и достать ее. Что ты молчишь, Эйнар?
   – Совет хороший. – Голос против его воли прозвучал раздраженно. – Один вопрос: куда пойти? Драконью кровь не купишь так запросто, в лавке…
   – А на черном рынке в Люцинаре?
   Во взгляде, который бросил Эйнар, удивление было смешано с изрядной долей восхищения. Эта девушка порой поражала его. Откуда, к примеру, ей знать о черном рынке? Люцинар, самый северный из людских городов на этой стороне Континента, не стоял на перекрестке торговых путей, однако именно здесь размещался известный подпольный рынок запретных товаров. На нем можно было купить все: от рабов (а ведь работорговля была запрещена еще во времена Удо Рыжего) до контрабандных вин из Сан-Аркана. Торговали здесь и замуррскими ^[6] жеребцами, и товарами с Черного континента ^[7] (а ведь опять же известно, что там люди не живут!), и всевозможными магическими штучками, вроде драконьей крови. Цены, правда, на этом рынке были убийственные, и все же Бинош говорила дело – в Люцинаре можно было попытать счастья!
   Лицо Эйнара на минуту прояснилось, но тут же вновь стало хмурым.