Страница:
Медик с аптекарем тактично удалились. Г’Асдрубал, морщась от боли, протянул лапу и обнял жену.
– Перестань плакать, – нежно прошипел он, – никто меня сюда не тащил. Вспомни, мы решили вернуться в город вместе. Нам, конечно, было хорошо, но довольно скучно жить на Горе. Разве нет?! Так что же случилось в городе?
Мирра, не переставая всхлипывать и растирать по лицу слезы, пересказала все, что делала с момента, когда она оставила раненого Змея в зале.
– …Испох сбежал и теперь, наверное, бесчинствует в городе. А ты ранен, и это я во всем виновата! – закончила она.
Дракон задумчиво покачал головой.
– В другое время я бы знал, где сейчас находится пес, – проворчал он, – но проклятая линька напрочь отшибла половину моих способностей. В любом случае не думаю, что ты ухудшила наше положение – наоборот, может, увидев Испоха в Храме, божества Эреи наконец предпримут что-нибудь, чтобы отозвать свою собаку. Нам остается только ждать. На случай, если пес явится сюда, я велел сварить кое-какое зелье.
Дракон кивнул на тазик с вязким зеленым варевом.
– Ты говорил, что к вечеру твоя рана затянется! – заметила немного успокоившаяся Мирра.
– Видишь ли, раньше я не сталкивался с Призрачными Псами, – мрачно усмехнулся Г’Асдрубал. – Видно, раны от сверхъестественных когтей не поддаются обычному лечению…
Мирра снова расплакалась. Дракон принялся поглаживать ее по плечам пальцами огромной лапы. Так они просидели до вечера, впрочем, в винном складе не было окон и они не могли видеть, что солнце село. Догорели факелы, вставленные в металлические петли у входа в склад, но Мирра не пошла заменить их. Она сидела на ладони дракона, обхватив его обеими руками за запястье и прижавшись щекой к мягкой морщинистой коже с внутренней стороны лапы-руки. Потом пришла Бинош с двумя слугами, они принесли ужин и связку новых факелов. Пока слуги меняли и зажигали факелы, Бинош о чем-то вполголоса беседовала с драконом. Мирра не прислушивалась. Мысли ее причудливо меняли направления, перемещаясь от одного предмета к другому, и все они мало касались окружавшей ее реальности.
Бинош ушла. Тишина стала тягостной для Мирры, и, чтобы хоть что-то сказать, она спросила:
– В этот раз драконья кровь подействовала на меня иначе. Почему так? В прошлый раз я находилась в опьянении почти месяц, а сегодня оно прошло уже к вечеру.
– Ну, во-первых, тогда ты выпила гораздо больше, – охотно поддержал разговор Змей, – к тому же ты пила свежую драконью кровь в первый раз, а теперь твой организм успел к ней привыкнуть.
– Лучше бы я была пьяна, – заметила Мирра, – тогда бы не было так страшно…
Она не успела договорить. Факелы разом вспыхнули, а потом потускнели, став как вынутые из огня раскаленные угли. Роговые пластины на спине у дракона встали дыбом. В дверном проеме стояла бледная девушка, с пепельно-белыми волосами, в простом белом платье и таком же длинном плаще. Ни кровинки не было в бледных губах и на нежных щеках этого создания. И ни одного украшения не было на ее белом одеянии, только волосы надо лбом стягивал серебряный обруч с черной искрящейся звездой в центре.
Мирра никогда прежде не видела эту девушку, но сразу узнала, как и все, к кому незнакомка являлась до нее.
– Добрая Сестра! – прошептала Мирра и, вывернувшись из драконьей лапы, встала перед явившейся Смертью. Белая Дева медленно двинулась в глубь склада.
– Погоди! – Мирра вытянула перед собой левую руку, словно надеясь этим удержать Смерть на расстоянии, а правой потянула из ножен на поясе давешний кинжал. – Погоди, выслушай меня! Он не должен умереть! – Мирра на мгновение скосила глаза в сторону дракона, боясь повернуться и потерять из виду Смерть. – Я не позволю тебе забрать его. Если тебя нужна чья-то жизнь – бери мою! Если мало – я вырежу весь город…
– Не спеши, – прервала ее Смерть, и голос ее прошелестел, как порыв ветра, хотя не слышалось в нем ни шипенья, ни свиста, сопровождающего речь драконов. – Я пришла сюда не отбирать жизнь, а поблагодарить.
Смерть сделала еще один шаг в глубь комнаты. И Мирра выше подняла кинжал, готовя его для удара.
– Прости, я знаю, Смерть не врет, но дальше я тебя не пущу… пока жива…
– Что же. – Белая Дева подняла тонкую изящную руку и начертила пальцами знак в воздухе – Мирра закрыла глаза и молча рухнула на пол. Кинжал выпал из ее руки и покатился по дубовым половицам. И тотчас над упавшим телом возник огромный дракон, его не затвердевшая до конца чешуя блестела тускло, края свежей раны разошлись и страшно зияли, но от того не менее грозно звучал его боевой рык.
– Будь хоть ты разумен, Золотой Охотник, – все также тихо и немного укоризненно произнесла Смерть, – твоя возлюбленная просто спит, я не собираюсь отнимать жизнь ни у нее, ни у тебя. И я действительно никогда не лгу. Обманывать – прерогатива моей сестры – Жизни. Выслушай меня, а то мне придется уйти, так и не сказав того, что хотела.
Г’Асдрубал сомкнул пасть, но продолжал стоять, закрывая собой тело жены.
– Я благодарна твоей маленькой подружке за то, что вернула домой моего песика… и восстановила ход вещей. Чертог Ожидания полон душами, стремящимися занять свое место в моей Обители, а ведь многих из них я не ждала так скоро. Как бы то ни было, из моей страны назад не возвращаются. Зато здешние жители могут вздохнуть облегченно. Для них настает золотое время: десять лет я стану собирать в этих краях только дань милосердия, буду приходить лишь к старикам, уставшим от Жизни, да к неизлечимо больным страдальцам. К тому же твоя ведьма спела хорошую колыбельную, Испох заснул, а значит, на время люди могут позабыть о насильственной смерти. Скажи правительнице, – Добрая Сестра кивнула на распростертую на полу Мирру, – чтобы пользовалась случаем. А теперь подарок для тебя. – Смерть снова перевела взгляд печальных, бездонных глаз на дракона. – Твоя жена родит сына, и он будет драконом…
– Нет! – Глаза Г’Асдрубала зажглись зелеными солнцами. – Я не…
– Не бойся, она не умрет, – продолжала Белая Дева, – роды будут легкими, и мальчик родится здоровым. Вы проживете долгую жизнь, даже я не знаю счет ее дням. А теперь мне пора.
Змей не успел опомниться, а Смерть уже стояла на пороге склада.
– Совсем забыла, – обернулась она и вновь начертала рукой странное знамение. Мощный дракон медленно опустился на пол рядом с женской фигуркой, глаза его закрылись, солнца потухли. Но бока продолжали мерно вздыматься, через некоторое время края страшной рваной раны плотно сошлись, а затем она и вовсе пропала, оставив после себя едва заметный, серебристо-белесый на золотом, след.
Когда утром Бинош пришла на склад проведать новую правительницу и ее дракона, она обнаружила обоих мирно спящими на деревянном полу между бочек с вином. Броня дракона была вновь цела, но это было и неудивительно, всем известно о способности ящеров к регенерации. Но вот отчего суеверные слуги, пришедшие вместе с женщиной, полезли за оберегами и стали осенять себя охранными знаками; факелы, те самые, что накануне установили в железные держатели, потухли, но продолжали разливать вокруг себя тусклое синеватое свечение. «Огни Мертвых!» – отплевываясь, шептали слуги. Никто из них не осмелился прикоснуться к странным светильникам, и те продолжали освещать склад до следующего вечера, пока бесстрашный Г’Асдрубал не снял их и не сжег на смертном костре вместе с телами погибших прошлым днем воинов.
Мирра, растормошенная Бинош, долгое время рассеянно озиралась, приходя в себя. Потом встревоженно вскочила, ища глазами дракона. Эрссер появился здоровый и улыбающийся. Он был в новом серебряном камзоле, с парадным мечом на перевязи.
– Приветствую славную правительницу! – чуть насмешливо провозгласил рыцарь.
Мирра схватила мужа за руку и потащила за одну из бочек.
– Змей… – зашептала она, пытаясь расстегнуть камзол у него на груди.
– Тише, тише, не сейчас же! – насмешливо отбивался Змей.
– Глупое чудовище! Я совсем не для того… – зашипела Мирра. Потом облегченно вздохнула, увидев тоненький белый шрам на месте раны. – Ты сумел залечить ее! Прекрасно, значит, мы можем уехать сегодня же…
– Куда это? – делано удивился Эрссер.
– Домой, на Гору, подальше от этого города!
– Ну уж нет. – Дракон обнял ее за плечи и нежно поцеловал. – Теперь я просто настаиваю, чтобы ты стала правительницей города! Да я себе брюхо надорвал, проталкивая тебя к трону! – и Эрссер похлопал себя по животу слева.
Очередной поцелуй лишил Мирру возможности возразить.
– Правительница сейчас будет готова! – крикнул Змей из-за бочек Бинош, и та, поклонившись, вышла за дверь. – Вот так, – заметил Эрссер, – пора брать власть в свои ручки.
– Я не могу, – заныла Мирра, – мне не нужен город, я стала испытывать стойкую неприязнь к людям…
– И напрасно, – оборвал ее муж, – это выглядит неблагородно с твоей стороны, ведь не далее как вчера несколько малознакомых солдат вынесли меня с поля боя, хотя вряд ли у кого-то из них слово «дракон» будит приятные воспоминания. – Пойди переоденься, – продолжал он, подталкивая Мирру к выходу из винного склада, – и объяви своему народу, что пес занял место в Обители Мертвых и больше не станет тревожить их.
Приятно ли быть правительницей большого города, вернее, даже большого княжества? Потому что границы Врана не кончались за городской стеной, а тянулись далеко на юго-восток и запад (и чуть меньше в других направлениях). Впрочем, к чему долго описывать то, что легко изобразить на карте?! И Мирра была вынуждена часами любоваться подробнейшей картой княжества, на которой были тщательно отмечены все деревни, крупные проселки, леса, болота и тому подобное. Она запомнила название каждого населенного пункта и каждой общины, проживающей на территории княжества. Затем Змей настоял, чтобы она заучила имена и родословные самых влиятельных семейств Врана, потом протяженность каждой из сухопутных границ и численность гарнизонов и еще Фермер знает какую кучу всевозможного дерьма, от которого у Мирры лопались мозги. А бумаги, что она теперь читала ежедневно, совсем не напоминали увлекательных манускриптов, которыми она так увлекалась в замке на Горе. Мирра уронила на стол очередной свиток и, тихонько завыв, несколько раз (правда, довольно осторожно) приложилась лбом о столешницу.
– Больше не могу! – простонала она.
Змей даже не повернулся от большого стрельчатого окна башни, в которое задумчиво наблюдал за облаками.
– А ты думала бремя власти – пустые слова? – спустя некоторое время спросил он.
– Эрссер, золотко, – голос Мирры звучал заискивающе, – ну что тебе стоит? Ты все знаешь и все умеешь, скажи, что мне сделать? Пограничным гарнизонам задолжали плату за полгода, в казначействе сундуки вместо денег набиты счетами, а если я подниму налоги, меня забросают камнями на улице! – Мирра сделала паузу, чтобы муж мог вставить свое веское слово. Но Змей молчал. – Ну Эрссер же, – тон Мирры стал раздраженно-требовательным, – скажи что-нибудь!
– Даже не думай взваливать это на меня. – Иногда пронять Змея было просто невозможно. – Ты – правительница, у тебя есть лорд-казначей, заставь старика выполнять свою работу, а не справится – откусишь ему голову. А с меня хватит и городского суда.
Месяц назад Мирре удалось разжалобить потерявшего бдительность мужа и назначить его Верховным судьей Врана. В последний день месяца дракон вынужден был надевать багряную мантию и заседать в судилище, куда «за справедливостью» стекались подданные со всего княжества. Что и говорить, судил Змей почти безупречно, он умудрялся за несколько часов расправиться с делами, споры по которым тянулись месяцы, если не годы. Весь фокус сводился к тому, что дракон перед слушанием вкушал кровь каждого из спорщиков, а потом оставалось только сверить показания сторон с их мыслями и… дело в шляпе. Бывали, конечно, и заковыристые случаи, но не часто, и пока Г’Асдрубалу хватало чувства юмора их разруливать. Труднее было объяснить необходимость сдавать перед судилищем кровь. Эрссер не собирался афишировать, что он дракон, да и свои способы установления истины тоже. Поэтому пришлось наскоро придумать клятву на крови, которую предлагали дать перед судом истцу и ответчику. Отказавшийся чиркнуть себя по пальцу и накапать крови в общую чашу считался заведомо виновным.
После битвы с Испохом по городу, конечно, ходили слухи, что муж правительницы то ли дракон, то ли колдун, (не так-то просто заставить молчать половину солдат гарнизона, присутствовавших на поле, когда Змей совершил свое превращение). Но сплетни о человеке-драконе были уж слишком фантастичны, так что во Вране больше прижилась версия, что Эрссер очень сильный маг (раз правительница – ведьма, кем, как не колдуном, быть ее мужу?!), что придавало дополнительный авторитет его решениям.
Годы, последовавшие за исчезновением пса, были на редкость благополучными. Поля приносили невиданные урожаи, на пастбищах множились и тучнели стада, так что проведенное Миррой увеличение сборов прошло почти безболезненно. Собранные деньги правительница тут же пустила на строительство более короткой и прямой дороги до соседнего Готтара и Торгового тракта. Владельцы постоялых дворов, согласившиеся обживать новые пути, были освобождены казной от сборов на десять лет вперед, так что гостиницы вырастали вдоль трактов едва ли не быстрее, чем каменщики успевали устилать булыжником дорожное полотно. Рядом с постоялыми дворами выросли заставы: безопасность в дороге важна не меньше, чем каменный накат. Оценив удобства нового пути, во Вран потянулись караваны с севера и обоих побережий. Город рос вместе с состояниями торговцев. Мирра не преминула чуть поднять торговые пошлины. Деньги пошли на городскую лечебницу, а в планах был еще и университет. Но золота никогда не бывает достаточно, стоит закрыть одну прореху, как тут же где-то появляется новая: заплатили каменщикам, строившим посты на новых дорогах и укреплявшим заставы на границах, тут подошел и срок платить гарнизонам, а казна пуста, как карман пьяницы. Мирра уже совсем собралась снова (теперь уже в последний раз) воспользоваться Арголовым наследством, попытавшись запродать стоявшую на побережье башню, но тут на нее, ко всему в придачу, свалились совсем уж непредвиденные проблемы.
Жена дракона обнаружила, что беременна. О, она долго гнала от себя подозрения, ведь у людей и драконов не может быть общего потомства!.. Потом, когда нервное напряжение достигло предела, все же поделилась своими тревогами с мужем. Больше всего она боялась, что Г’Асдрубал обвинит ее в измене. Никак иначе такое зачатие объяснить было невозможно, в чудеса Мирра никогда не верила, и необъяснимая беременность просто сводила ее с ума.
Змея ее сообщение расстроило и встревожило, но совсем не так, как она предполагала.
– Я старался не допустить этого! – в сердцах проговорился Змей. Под напором расспросов, вперемешку с рыданиями жены, он наконец признался, что слегка ввел ее в заблуждение. – Ты не первая женщина, забеременевшая от дракона, – нехотя рассказывал Эрссер. – Но штука в том, что родиться в равной степени может и дракон, и человек, а определить, кто именно, невозможно до того момента, пока не станет слишком поздно. Если человек – все в порядке, но выносить и родить дракона человеческая женщина не в состоянии. Он просто разорвет утробу примерно месяце на третьем! Я не собираюсь рисковать! – Г’Асдрубал, метавшийся по комнате, зачем-то схватил Мирру за руку, словно собирался немедленно тащить ее куда-то. – Что бы там ни говорила Добрая Сестра, мы немедленно вызовем лекаря и избавимся от плода! Меня пока не прельщает идея стать вдовцом!
Мирра, которая ждала и опасалась совсем другого, сообразив, что ничего сверхъестественного с ней не случилось и что обвинять ее в супружеской неверности никто не намерен, напротив, успокоилась.
– Стоит ли так волноваться, дорогой? – заметила она, аккуратно ощупывая собственный живот. – По-моему, со мной все в порядке.
Мирра мысленно подсчитала, сколько времени прошло с момента, когда она впервые заметила отсутствие женского цикла. Выходило никак не меньше двух с половиной месяцев. Вряд ли драконий детеныш способен за несколько дней так прибавить в размере, чтобы разорвать ее внутренности. К тому же если такая опасность появится, Змей, конечно, что-нибудь придумает! И естественно, следовало обратить внимание на его непонятные слова о Доброй Сестре. Эрссеру пришлось рассказать о пророчестве Белой Девы, и это успокоило Мирру окончательно. Теперь она получала удовольствие от своего нового положения, Г’Асдрубал чуть ли пылинки с нее не сдувал. Он добровольно взвалил на себя большую часть забот (а точнее, практически все) по управлению княжеством, и Мирре оставалось только потирать руки, глядя, как ловко он улаживает финансовые и военные вопросы, тем более что дела устраивались от ее имени. Он даже начал строительство университета, идею которого никогда не одобрял и считал дорогой прихотью. Чего не сделаешь, чтобы не расстраивать женщину в положении?!
Примерно через месяц после этого разговора во Вран прибыла знаменитая прабабушка Г’Асдрубала. Явилась она, естественно, в человечьем обличье и выглядела как женщина лет тридцати, с чрезвычайно властными манерами. Леди Раймонда (старейшая в клане) по просьбе правнука приехала проследить за беременностью и родами своей младшей снохи. Мирра бабку откровенно побаивалась, и, как оказалось, не она одна. Прибывшая поддержать подругу и брата Люсинда, увидев прабабушку, резко стушевалась и подозрительно быстро вспомнила об оставленных за пределами Врана неотложных делах. Впрочем, Раймонда сноху своим присутствием не доставала, хотя и сообщила Змею, что намерена оставаться во Вране до рождения очередного праправнука. Вторым посетителем оказался… Хаэлнир. Мирра даже речи лишилась на некоторое время, когда Эрссер подвел к ней эльфа, чтобы представить. Хаэлнир ничуть не изменился за прошедшие годы (что неудивительно, поскольку эльфы бессмертны), а его фиалковые глаза бывшая пациентка узнала бы из тысячи.
– Позволь представить тебе лучшего из известных мне медиков! – радостно сообщил Эрссер. – Мой друг любезно согласился понаблюдать тебя до родов.
Хаэлнир церемонно поклонился. Мирра как раз находилась в стадии онемения. Поэтому сумела только вернуть поклон да глупо хлопала глазами на гостя.
– Мы знакомы с правительницей, – с улыбкой пояснил эльф. – Она и ее друзья как-то гостили в Хрустальном ущелье.
Ведьма не знала, радоваться или огорчаться тому, что эльф узнал в самоуверенной вранской правительнице дурнушку с бесцветными волосами, которую лечил больше двадцати лет назад.
– Так это у тебя она гостила после встречи с одним известным магом?! – догадался Змей. – Теперь понятно, откуда у нее такая тяга к эльфам!
Замечание мужа окончательно вогнало Мирру в краску. А ведь она полагала, что драконья кровь давно излечила ее от робости. И вот на тебе! Появляется Хаэлнир, и она краснеет, как глупая девчонка.
– Рады приветствовать вас во Вране, – наконец выдавила она, мысленно обещая прищемить Змею хвост за то, что не предупредил ее о визите.
Хаэлнир поселился в гостевой башне, той самой, где в свое время жили Мирра, Эйнар и Бинош. Последняя, после избрания Мирры правительницей, наотрез отказалась оставаться в цитадели и переехала вместе с сыновьями в Нижний город – во Вране это был район, примыкающий к замку. Во всех других городах, где крепости традиционно стояли на вершине холмов, такие районы носят название Верхних, что порой вводит в заблуждение неопытных путешественников, заказывающих места во вранских гостиницах Верхнего города и к своему удивлению, оказывающихся чуть ли не на выселках.
Помимо медицинских осмотров, Хаэлнир значительную часть времени проводил на строительстве университета, которым заинтересовался (к радости Мирры, мечтавшей, что ей удастся убедить кого-нибудь из эльфов возглавить это учебное заведение).
– Откуда ты его знаешь? – набросилась Мирра с расспросами на мужа в первый же день после приезда эльфа.
– О, Хаэлнир мой должник! – загадочно сообщил Змей. – Как-то я спас ему жизнь.
Услышать эту историю Мирре удалось только спустя три дня, да и то ценой непрерывных приставаний к мужу и нескольких значительных уступок, сделанных ему по части планов устройства города. (Так, Мирра дала обещание не привязываться к Хаэлниру с просьбой возглавить университет и отложить на время строительство водопровода в Верхнем городе.)
– Мою глупую сестрицу как-то угораздило втрескаться в эльфа, – после долгих уламываний рассказал Змей. – Ну, тебе это должно быть понятно… – Эрссер увернулся от брошенной в него подушки. – Они приятно проводили время, и тут Халу как раз пришло разрешение из Совета жениться на Уриэль. У них там с этим очень строго: не выполнишь рекомендации Совета – следующего разрешения можешь вообще не дождаться. Так что Хаэлнир сообщил обо всем моей сестричке и собрался лететь, исполнять долг перед родом. Но тут у Люсинды в кои-то веки взыграла ревность, и она вознамерилась сожрать несчастного эльфа. По счастью, я проходил рядом и вырвал Хала буквально из драконьей пасти. С тех пор мы имели возможность оказать друг другу еще пару мелких услуг, так что наши отношения можно назвать дружескими.
– А Люсинда? – Хозяйка не на шутку обеспокоилась: драконница могла в любой момент навестить их, как-то она среагирует на эльфа?
– Ну, она, конечно, дулась некоторое время. Но потом ее привязанность перешла на другой объект, так что теперь они с Хаэлниром общаются вполне цивилизованно.
Действительно, когда недели за две до родов в городе появилась Люсинда, они с Хаэлниром встретились совершенно мирно. Роды, кстати сказать, прошли успешно и не оставили у Мирры особых воспоминаний. Вероятно потому, что с самого начала схваток она была погружена в магический полусон. Отчетливо ей запомнился только момент, когда Хаэлнир, принимавший роды, положил ей на руки крупного краснолицего младенца, торжественно сообщив, что родился сын. Мать едва успела разглядеть закутанное в белые пеленки личико, как явилась леди Раймонда и аккуратно изъяла у нее из рук кричащий верток, после чего роженицу окончательно сморил сон. Очнулась она через сутки. Голова была ясной, боли в теле не чувствовалось. На краю кровати с младенцем на руках сидел Эрссер.
– Доброе утро, дорогая, – промурлыкал Змей, покачивая сына.
Мирра осторожно потянулась – никаких болевых ощущений. А ведь Бинош рассказывала ей… Впрочем, у бедняжки не было эльфа-акушера, а может, роды драконов всегда проходят так легко.
– Дай мне его подержать, – попросила она и с некоторой опаской осторожно приняла на руки собственное дитя. Мальчик, как и предполагалось, выглядел вполне по-человечески. Да по-другому и не могло быть, иначе ей бы его просто не выносить.
– Ошибаешься, – восторженно зашептал ей на ухо Г’Асдрубал, – наш сын настоящий дракон! Посмотри внимательно…
Только сейчас Мирра заметила, что кожа мальчика покрыта мягкими прозрачными, почти незаметными глазу чешуйками.
– У него и рожки будут! – Змей указал на едва заметные выпуклости чуть выше линии роста волос. Мирра посчитала их простыми складочками на коже (личико младенца было забавно сморщенным), но разочаровывать мужа не стала.
– Надо придумать ему имя, – задумчиво произнесла она. Сама Мирра до родов даже не пыталась подобрать имя будущему ребенку, полагая, что с этим прекрасно справятся Эрссер и его семья в лице главы клана.
– Нет, нет, – замотал головой Змей. – Давать имена драконам – прерогатива матерей.
– Но я же не знаю, как у вас принято называть детей, может, есть какие-то правила…
– Никаких правил, – заверил Эрссер, – драконы выше этого! Так что называй сына хоть ГВХЦЧ, только прежде подумай, как будешь выговаривать его имя. Когда придумаешь – шепни имя ребенку на ухо, потом скажешь его мне, а на тринадцатый день объявим о нем Миру.
– Хорошо, – согласилась Мирра, – потом не жалуйся!
– Эрсторген, – объявила она мужу на следующий день.
Змей, потягивающий драгоценное федское вино из высокого кубка, поперхнулся.
– Что не так?! – возмутилась Мирра. – Я же предупреждала, что не сильна в драконьих именах! Сам говорил, что имя может быть любое! Чем плох Эрсторген?!
– Ничем. Прекрасное имя, – поспешно заверил ее муж, – но почему именно ЭТО?
– А что?! Эре – на драконьем – воздух, Торген – удар меча. Вместе получается – «Разящий в воздухе». Разве не так звали прародителя драконов?!
– Так, – подтвердил Эрссер. – Я просто удивился твоим познаниям в драконьем языке.
Мирра успокоилась и еще раз взглянула на младенца, уснувшего у нее на руках. Эрсторген, кроме брони из полупрозрачных бледно-розовых чешуек на коже, внешне ничем не отличался от обычного мальчика. И волосы у малыша были вполне человечьи, рыжие, как у матери. Однако ожидаемого прилива материнских чувств Мирра не ощутила. Нет сомнений, она относилась в сыну с нежностью, любила его, но своей неотъемлемой частью отнюдь не считала. Напротив, уже сейчас, на третий день после родов, она подумывала, что неплохо бы нанять кормилицу и няньку для мальчика, чтобы она могла вернуться к своим привычным делам. Подумала и тотчас устыдилась этих мыслей.
– Перестань плакать, – нежно прошипел он, – никто меня сюда не тащил. Вспомни, мы решили вернуться в город вместе. Нам, конечно, было хорошо, но довольно скучно жить на Горе. Разве нет?! Так что же случилось в городе?
Мирра, не переставая всхлипывать и растирать по лицу слезы, пересказала все, что делала с момента, когда она оставила раненого Змея в зале.
– …Испох сбежал и теперь, наверное, бесчинствует в городе. А ты ранен, и это я во всем виновата! – закончила она.
Дракон задумчиво покачал головой.
– В другое время я бы знал, где сейчас находится пес, – проворчал он, – но проклятая линька напрочь отшибла половину моих способностей. В любом случае не думаю, что ты ухудшила наше положение – наоборот, может, увидев Испоха в Храме, божества Эреи наконец предпримут что-нибудь, чтобы отозвать свою собаку. Нам остается только ждать. На случай, если пес явится сюда, я велел сварить кое-какое зелье.
Дракон кивнул на тазик с вязким зеленым варевом.
– Ты говорил, что к вечеру твоя рана затянется! – заметила немного успокоившаяся Мирра.
– Видишь ли, раньше я не сталкивался с Призрачными Псами, – мрачно усмехнулся Г’Асдрубал. – Видно, раны от сверхъестественных когтей не поддаются обычному лечению…
Мирра снова расплакалась. Дракон принялся поглаживать ее по плечам пальцами огромной лапы. Так они просидели до вечера, впрочем, в винном складе не было окон и они не могли видеть, что солнце село. Догорели факелы, вставленные в металлические петли у входа в склад, но Мирра не пошла заменить их. Она сидела на ладони дракона, обхватив его обеими руками за запястье и прижавшись щекой к мягкой морщинистой коже с внутренней стороны лапы-руки. Потом пришла Бинош с двумя слугами, они принесли ужин и связку новых факелов. Пока слуги меняли и зажигали факелы, Бинош о чем-то вполголоса беседовала с драконом. Мирра не прислушивалась. Мысли ее причудливо меняли направления, перемещаясь от одного предмета к другому, и все они мало касались окружавшей ее реальности.
Бинош ушла. Тишина стала тягостной для Мирры, и, чтобы хоть что-то сказать, она спросила:
– В этот раз драконья кровь подействовала на меня иначе. Почему так? В прошлый раз я находилась в опьянении почти месяц, а сегодня оно прошло уже к вечеру.
– Ну, во-первых, тогда ты выпила гораздо больше, – охотно поддержал разговор Змей, – к тому же ты пила свежую драконью кровь в первый раз, а теперь твой организм успел к ней привыкнуть.
– Лучше бы я была пьяна, – заметила Мирра, – тогда бы не было так страшно…
Она не успела договорить. Факелы разом вспыхнули, а потом потускнели, став как вынутые из огня раскаленные угли. Роговые пластины на спине у дракона встали дыбом. В дверном проеме стояла бледная девушка, с пепельно-белыми волосами, в простом белом платье и таком же длинном плаще. Ни кровинки не было в бледных губах и на нежных щеках этого создания. И ни одного украшения не было на ее белом одеянии, только волосы надо лбом стягивал серебряный обруч с черной искрящейся звездой в центре.
Мирра никогда прежде не видела эту девушку, но сразу узнала, как и все, к кому незнакомка являлась до нее.
– Добрая Сестра! – прошептала Мирра и, вывернувшись из драконьей лапы, встала перед явившейся Смертью. Белая Дева медленно двинулась в глубь склада.
– Погоди! – Мирра вытянула перед собой левую руку, словно надеясь этим удержать Смерть на расстоянии, а правой потянула из ножен на поясе давешний кинжал. – Погоди, выслушай меня! Он не должен умереть! – Мирра на мгновение скосила глаза в сторону дракона, боясь повернуться и потерять из виду Смерть. – Я не позволю тебе забрать его. Если тебя нужна чья-то жизнь – бери мою! Если мало – я вырежу весь город…
– Не спеши, – прервала ее Смерть, и голос ее прошелестел, как порыв ветра, хотя не слышалось в нем ни шипенья, ни свиста, сопровождающего речь драконов. – Я пришла сюда не отбирать жизнь, а поблагодарить.
Смерть сделала еще один шаг в глубь комнаты. И Мирра выше подняла кинжал, готовя его для удара.
– Прости, я знаю, Смерть не врет, но дальше я тебя не пущу… пока жива…
– Что же. – Белая Дева подняла тонкую изящную руку и начертила пальцами знак в воздухе – Мирра закрыла глаза и молча рухнула на пол. Кинжал выпал из ее руки и покатился по дубовым половицам. И тотчас над упавшим телом возник огромный дракон, его не затвердевшая до конца чешуя блестела тускло, края свежей раны разошлись и страшно зияли, но от того не менее грозно звучал его боевой рык.
– Будь хоть ты разумен, Золотой Охотник, – все также тихо и немного укоризненно произнесла Смерть, – твоя возлюбленная просто спит, я не собираюсь отнимать жизнь ни у нее, ни у тебя. И я действительно никогда не лгу. Обманывать – прерогатива моей сестры – Жизни. Выслушай меня, а то мне придется уйти, так и не сказав того, что хотела.
Г’Асдрубал сомкнул пасть, но продолжал стоять, закрывая собой тело жены.
– Я благодарна твоей маленькой подружке за то, что вернула домой моего песика… и восстановила ход вещей. Чертог Ожидания полон душами, стремящимися занять свое место в моей Обители, а ведь многих из них я не ждала так скоро. Как бы то ни было, из моей страны назад не возвращаются. Зато здешние жители могут вздохнуть облегченно. Для них настает золотое время: десять лет я стану собирать в этих краях только дань милосердия, буду приходить лишь к старикам, уставшим от Жизни, да к неизлечимо больным страдальцам. К тому же твоя ведьма спела хорошую колыбельную, Испох заснул, а значит, на время люди могут позабыть о насильственной смерти. Скажи правительнице, – Добрая Сестра кивнула на распростертую на полу Мирру, – чтобы пользовалась случаем. А теперь подарок для тебя. – Смерть снова перевела взгляд печальных, бездонных глаз на дракона. – Твоя жена родит сына, и он будет драконом…
– Нет! – Глаза Г’Асдрубала зажглись зелеными солнцами. – Я не…
– Не бойся, она не умрет, – продолжала Белая Дева, – роды будут легкими, и мальчик родится здоровым. Вы проживете долгую жизнь, даже я не знаю счет ее дням. А теперь мне пора.
Змей не успел опомниться, а Смерть уже стояла на пороге склада.
– Совсем забыла, – обернулась она и вновь начертала рукой странное знамение. Мощный дракон медленно опустился на пол рядом с женской фигуркой, глаза его закрылись, солнца потухли. Но бока продолжали мерно вздыматься, через некоторое время края страшной рваной раны плотно сошлись, а затем она и вовсе пропала, оставив после себя едва заметный, серебристо-белесый на золотом, след.
Когда утром Бинош пришла на склад проведать новую правительницу и ее дракона, она обнаружила обоих мирно спящими на деревянном полу между бочек с вином. Броня дракона была вновь цела, но это было и неудивительно, всем известно о способности ящеров к регенерации. Но вот отчего суеверные слуги, пришедшие вместе с женщиной, полезли за оберегами и стали осенять себя охранными знаками; факелы, те самые, что накануне установили в железные держатели, потухли, но продолжали разливать вокруг себя тусклое синеватое свечение. «Огни Мертвых!» – отплевываясь, шептали слуги. Никто из них не осмелился прикоснуться к странным светильникам, и те продолжали освещать склад до следующего вечера, пока бесстрашный Г’Асдрубал не снял их и не сжег на смертном костре вместе с телами погибших прошлым днем воинов.
Мирра, растормошенная Бинош, долгое время рассеянно озиралась, приходя в себя. Потом встревоженно вскочила, ища глазами дракона. Эрссер появился здоровый и улыбающийся. Он был в новом серебряном камзоле, с парадным мечом на перевязи.
– Приветствую славную правительницу! – чуть насмешливо провозгласил рыцарь.
Мирра схватила мужа за руку и потащила за одну из бочек.
– Змей… – зашептала она, пытаясь расстегнуть камзол у него на груди.
– Тише, тише, не сейчас же! – насмешливо отбивался Змей.
– Глупое чудовище! Я совсем не для того… – зашипела Мирра. Потом облегченно вздохнула, увидев тоненький белый шрам на месте раны. – Ты сумел залечить ее! Прекрасно, значит, мы можем уехать сегодня же…
– Куда это? – делано удивился Эрссер.
– Домой, на Гору, подальше от этого города!
– Ну уж нет. – Дракон обнял ее за плечи и нежно поцеловал. – Теперь я просто настаиваю, чтобы ты стала правительницей города! Да я себе брюхо надорвал, проталкивая тебя к трону! – и Эрссер похлопал себя по животу слева.
Очередной поцелуй лишил Мирру возможности возразить.
– Правительница сейчас будет готова! – крикнул Змей из-за бочек Бинош, и та, поклонившись, вышла за дверь. – Вот так, – заметил Эрссер, – пора брать власть в свои ручки.
– Я не могу, – заныла Мирра, – мне не нужен город, я стала испытывать стойкую неприязнь к людям…
– И напрасно, – оборвал ее муж, – это выглядит неблагородно с твоей стороны, ведь не далее как вчера несколько малознакомых солдат вынесли меня с поля боя, хотя вряд ли у кого-то из них слово «дракон» будит приятные воспоминания. – Пойди переоденься, – продолжал он, подталкивая Мирру к выходу из винного склада, – и объяви своему народу, что пес занял место в Обители Мертвых и больше не станет тревожить их.
Приятно ли быть правительницей большого города, вернее, даже большого княжества? Потому что границы Врана не кончались за городской стеной, а тянулись далеко на юго-восток и запад (и чуть меньше в других направлениях). Впрочем, к чему долго описывать то, что легко изобразить на карте?! И Мирра была вынуждена часами любоваться подробнейшей картой княжества, на которой были тщательно отмечены все деревни, крупные проселки, леса, болота и тому подобное. Она запомнила название каждого населенного пункта и каждой общины, проживающей на территории княжества. Затем Змей настоял, чтобы она заучила имена и родословные самых влиятельных семейств Врана, потом протяженность каждой из сухопутных границ и численность гарнизонов и еще Фермер знает какую кучу всевозможного дерьма, от которого у Мирры лопались мозги. А бумаги, что она теперь читала ежедневно, совсем не напоминали увлекательных манускриптов, которыми она так увлекалась в замке на Горе. Мирра уронила на стол очередной свиток и, тихонько завыв, несколько раз (правда, довольно осторожно) приложилась лбом о столешницу.
– Больше не могу! – простонала она.
Змей даже не повернулся от большого стрельчатого окна башни, в которое задумчиво наблюдал за облаками.
– А ты думала бремя власти – пустые слова? – спустя некоторое время спросил он.
– Эрссер, золотко, – голос Мирры звучал заискивающе, – ну что тебе стоит? Ты все знаешь и все умеешь, скажи, что мне сделать? Пограничным гарнизонам задолжали плату за полгода, в казначействе сундуки вместо денег набиты счетами, а если я подниму налоги, меня забросают камнями на улице! – Мирра сделала паузу, чтобы муж мог вставить свое веское слово. Но Змей молчал. – Ну Эрссер же, – тон Мирры стал раздраженно-требовательным, – скажи что-нибудь!
– Даже не думай взваливать это на меня. – Иногда пронять Змея было просто невозможно. – Ты – правительница, у тебя есть лорд-казначей, заставь старика выполнять свою работу, а не справится – откусишь ему голову. А с меня хватит и городского суда.
Месяц назад Мирре удалось разжалобить потерявшего бдительность мужа и назначить его Верховным судьей Врана. В последний день месяца дракон вынужден был надевать багряную мантию и заседать в судилище, куда «за справедливостью» стекались подданные со всего княжества. Что и говорить, судил Змей почти безупречно, он умудрялся за несколько часов расправиться с делами, споры по которым тянулись месяцы, если не годы. Весь фокус сводился к тому, что дракон перед слушанием вкушал кровь каждого из спорщиков, а потом оставалось только сверить показания сторон с их мыслями и… дело в шляпе. Бывали, конечно, и заковыристые случаи, но не часто, и пока Г’Асдрубалу хватало чувства юмора их разруливать. Труднее было объяснить необходимость сдавать перед судилищем кровь. Эрссер не собирался афишировать, что он дракон, да и свои способы установления истины тоже. Поэтому пришлось наскоро придумать клятву на крови, которую предлагали дать перед судом истцу и ответчику. Отказавшийся чиркнуть себя по пальцу и накапать крови в общую чашу считался заведомо виновным.
После битвы с Испохом по городу, конечно, ходили слухи, что муж правительницы то ли дракон, то ли колдун, (не так-то просто заставить молчать половину солдат гарнизона, присутствовавших на поле, когда Змей совершил свое превращение). Но сплетни о человеке-драконе были уж слишком фантастичны, так что во Вране больше прижилась версия, что Эрссер очень сильный маг (раз правительница – ведьма, кем, как не колдуном, быть ее мужу?!), что придавало дополнительный авторитет его решениям.
Годы, последовавшие за исчезновением пса, были на редкость благополучными. Поля приносили невиданные урожаи, на пастбищах множились и тучнели стада, так что проведенное Миррой увеличение сборов прошло почти безболезненно. Собранные деньги правительница тут же пустила на строительство более короткой и прямой дороги до соседнего Готтара и Торгового тракта. Владельцы постоялых дворов, согласившиеся обживать новые пути, были освобождены казной от сборов на десять лет вперед, так что гостиницы вырастали вдоль трактов едва ли не быстрее, чем каменщики успевали устилать булыжником дорожное полотно. Рядом с постоялыми дворами выросли заставы: безопасность в дороге важна не меньше, чем каменный накат. Оценив удобства нового пути, во Вран потянулись караваны с севера и обоих побережий. Город рос вместе с состояниями торговцев. Мирра не преминула чуть поднять торговые пошлины. Деньги пошли на городскую лечебницу, а в планах был еще и университет. Но золота никогда не бывает достаточно, стоит закрыть одну прореху, как тут же где-то появляется новая: заплатили каменщикам, строившим посты на новых дорогах и укреплявшим заставы на границах, тут подошел и срок платить гарнизонам, а казна пуста, как карман пьяницы. Мирра уже совсем собралась снова (теперь уже в последний раз) воспользоваться Арголовым наследством, попытавшись запродать стоявшую на побережье башню, но тут на нее, ко всему в придачу, свалились совсем уж непредвиденные проблемы.
Жена дракона обнаружила, что беременна. О, она долго гнала от себя подозрения, ведь у людей и драконов не может быть общего потомства!.. Потом, когда нервное напряжение достигло предела, все же поделилась своими тревогами с мужем. Больше всего она боялась, что Г’Асдрубал обвинит ее в измене. Никак иначе такое зачатие объяснить было невозможно, в чудеса Мирра никогда не верила, и необъяснимая беременность просто сводила ее с ума.
Змея ее сообщение расстроило и встревожило, но совсем не так, как она предполагала.
– Я старался не допустить этого! – в сердцах проговорился Змей. Под напором расспросов, вперемешку с рыданиями жены, он наконец признался, что слегка ввел ее в заблуждение. – Ты не первая женщина, забеременевшая от дракона, – нехотя рассказывал Эрссер. – Но штука в том, что родиться в равной степени может и дракон, и человек, а определить, кто именно, невозможно до того момента, пока не станет слишком поздно. Если человек – все в порядке, но выносить и родить дракона человеческая женщина не в состоянии. Он просто разорвет утробу примерно месяце на третьем! Я не собираюсь рисковать! – Г’Асдрубал, метавшийся по комнате, зачем-то схватил Мирру за руку, словно собирался немедленно тащить ее куда-то. – Что бы там ни говорила Добрая Сестра, мы немедленно вызовем лекаря и избавимся от плода! Меня пока не прельщает идея стать вдовцом!
Мирра, которая ждала и опасалась совсем другого, сообразив, что ничего сверхъестественного с ней не случилось и что обвинять ее в супружеской неверности никто не намерен, напротив, успокоилась.
– Стоит ли так волноваться, дорогой? – заметила она, аккуратно ощупывая собственный живот. – По-моему, со мной все в порядке.
Мирра мысленно подсчитала, сколько времени прошло с момента, когда она впервые заметила отсутствие женского цикла. Выходило никак не меньше двух с половиной месяцев. Вряд ли драконий детеныш способен за несколько дней так прибавить в размере, чтобы разорвать ее внутренности. К тому же если такая опасность появится, Змей, конечно, что-нибудь придумает! И естественно, следовало обратить внимание на его непонятные слова о Доброй Сестре. Эрссеру пришлось рассказать о пророчестве Белой Девы, и это успокоило Мирру окончательно. Теперь она получала удовольствие от своего нового положения, Г’Асдрубал чуть ли пылинки с нее не сдувал. Он добровольно взвалил на себя большую часть забот (а точнее, практически все) по управлению княжеством, и Мирре оставалось только потирать руки, глядя, как ловко он улаживает финансовые и военные вопросы, тем более что дела устраивались от ее имени. Он даже начал строительство университета, идею которого никогда не одобрял и считал дорогой прихотью. Чего не сделаешь, чтобы не расстраивать женщину в положении?!
Примерно через месяц после этого разговора во Вран прибыла знаменитая прабабушка Г’Асдрубала. Явилась она, естественно, в человечьем обличье и выглядела как женщина лет тридцати, с чрезвычайно властными манерами. Леди Раймонда (старейшая в клане) по просьбе правнука приехала проследить за беременностью и родами своей младшей снохи. Мирра бабку откровенно побаивалась, и, как оказалось, не она одна. Прибывшая поддержать подругу и брата Люсинда, увидев прабабушку, резко стушевалась и подозрительно быстро вспомнила об оставленных за пределами Врана неотложных делах. Впрочем, Раймонда сноху своим присутствием не доставала, хотя и сообщила Змею, что намерена оставаться во Вране до рождения очередного праправнука. Вторым посетителем оказался… Хаэлнир. Мирра даже речи лишилась на некоторое время, когда Эрссер подвел к ней эльфа, чтобы представить. Хаэлнир ничуть не изменился за прошедшие годы (что неудивительно, поскольку эльфы бессмертны), а его фиалковые глаза бывшая пациентка узнала бы из тысячи.
– Позволь представить тебе лучшего из известных мне медиков! – радостно сообщил Эрссер. – Мой друг любезно согласился понаблюдать тебя до родов.
Хаэлнир церемонно поклонился. Мирра как раз находилась в стадии онемения. Поэтому сумела только вернуть поклон да глупо хлопала глазами на гостя.
– Мы знакомы с правительницей, – с улыбкой пояснил эльф. – Она и ее друзья как-то гостили в Хрустальном ущелье.
Ведьма не знала, радоваться или огорчаться тому, что эльф узнал в самоуверенной вранской правительнице дурнушку с бесцветными волосами, которую лечил больше двадцати лет назад.
– Так это у тебя она гостила после встречи с одним известным магом?! – догадался Змей. – Теперь понятно, откуда у нее такая тяга к эльфам!
Замечание мужа окончательно вогнало Мирру в краску. А ведь она полагала, что драконья кровь давно излечила ее от робости. И вот на тебе! Появляется Хаэлнир, и она краснеет, как глупая девчонка.
– Рады приветствовать вас во Вране, – наконец выдавила она, мысленно обещая прищемить Змею хвост за то, что не предупредил ее о визите.
Хаэлнир поселился в гостевой башне, той самой, где в свое время жили Мирра, Эйнар и Бинош. Последняя, после избрания Мирры правительницей, наотрез отказалась оставаться в цитадели и переехала вместе с сыновьями в Нижний город – во Вране это был район, примыкающий к замку. Во всех других городах, где крепости традиционно стояли на вершине холмов, такие районы носят название Верхних, что порой вводит в заблуждение неопытных путешественников, заказывающих места во вранских гостиницах Верхнего города и к своему удивлению, оказывающихся чуть ли не на выселках.
Помимо медицинских осмотров, Хаэлнир значительную часть времени проводил на строительстве университета, которым заинтересовался (к радости Мирры, мечтавшей, что ей удастся убедить кого-нибудь из эльфов возглавить это учебное заведение).
– Откуда ты его знаешь? – набросилась Мирра с расспросами на мужа в первый же день после приезда эльфа.
– О, Хаэлнир мой должник! – загадочно сообщил Змей. – Как-то я спас ему жизнь.
Услышать эту историю Мирре удалось только спустя три дня, да и то ценой непрерывных приставаний к мужу и нескольких значительных уступок, сделанных ему по части планов устройства города. (Так, Мирра дала обещание не привязываться к Хаэлниру с просьбой возглавить университет и отложить на время строительство водопровода в Верхнем городе.)
– Мою глупую сестрицу как-то угораздило втрескаться в эльфа, – после долгих уламываний рассказал Змей. – Ну, тебе это должно быть понятно… – Эрссер увернулся от брошенной в него подушки. – Они приятно проводили время, и тут Халу как раз пришло разрешение из Совета жениться на Уриэль. У них там с этим очень строго: не выполнишь рекомендации Совета – следующего разрешения можешь вообще не дождаться. Так что Хаэлнир сообщил обо всем моей сестричке и собрался лететь, исполнять долг перед родом. Но тут у Люсинды в кои-то веки взыграла ревность, и она вознамерилась сожрать несчастного эльфа. По счастью, я проходил рядом и вырвал Хала буквально из драконьей пасти. С тех пор мы имели возможность оказать друг другу еще пару мелких услуг, так что наши отношения можно назвать дружескими.
– А Люсинда? – Хозяйка не на шутку обеспокоилась: драконница могла в любой момент навестить их, как-то она среагирует на эльфа?
– Ну, она, конечно, дулась некоторое время. Но потом ее привязанность перешла на другой объект, так что теперь они с Хаэлниром общаются вполне цивилизованно.
Действительно, когда недели за две до родов в городе появилась Люсинда, они с Хаэлниром встретились совершенно мирно. Роды, кстати сказать, прошли успешно и не оставили у Мирры особых воспоминаний. Вероятно потому, что с самого начала схваток она была погружена в магический полусон. Отчетливо ей запомнился только момент, когда Хаэлнир, принимавший роды, положил ей на руки крупного краснолицего младенца, торжественно сообщив, что родился сын. Мать едва успела разглядеть закутанное в белые пеленки личико, как явилась леди Раймонда и аккуратно изъяла у нее из рук кричащий верток, после чего роженицу окончательно сморил сон. Очнулась она через сутки. Голова была ясной, боли в теле не чувствовалось. На краю кровати с младенцем на руках сидел Эрссер.
– Доброе утро, дорогая, – промурлыкал Змей, покачивая сына.
Мирра осторожно потянулась – никаких болевых ощущений. А ведь Бинош рассказывала ей… Впрочем, у бедняжки не было эльфа-акушера, а может, роды драконов всегда проходят так легко.
– Дай мне его подержать, – попросила она и с некоторой опаской осторожно приняла на руки собственное дитя. Мальчик, как и предполагалось, выглядел вполне по-человечески. Да по-другому и не могло быть, иначе ей бы его просто не выносить.
– Ошибаешься, – восторженно зашептал ей на ухо Г’Асдрубал, – наш сын настоящий дракон! Посмотри внимательно…
Только сейчас Мирра заметила, что кожа мальчика покрыта мягкими прозрачными, почти незаметными глазу чешуйками.
– У него и рожки будут! – Змей указал на едва заметные выпуклости чуть выше линии роста волос. Мирра посчитала их простыми складочками на коже (личико младенца было забавно сморщенным), но разочаровывать мужа не стала.
– Надо придумать ему имя, – задумчиво произнесла она. Сама Мирра до родов даже не пыталась подобрать имя будущему ребенку, полагая, что с этим прекрасно справятся Эрссер и его семья в лице главы клана.
– Нет, нет, – замотал головой Змей. – Давать имена драконам – прерогатива матерей.
– Но я же не знаю, как у вас принято называть детей, может, есть какие-то правила…
– Никаких правил, – заверил Эрссер, – драконы выше этого! Так что называй сына хоть ГВХЦЧ, только прежде подумай, как будешь выговаривать его имя. Когда придумаешь – шепни имя ребенку на ухо, потом скажешь его мне, а на тринадцатый день объявим о нем Миру.
– Хорошо, – согласилась Мирра, – потом не жалуйся!
– Эрсторген, – объявила она мужу на следующий день.
Змей, потягивающий драгоценное федское вино из высокого кубка, поперхнулся.
– Что не так?! – возмутилась Мирра. – Я же предупреждала, что не сильна в драконьих именах! Сам говорил, что имя может быть любое! Чем плох Эрсторген?!
– Ничем. Прекрасное имя, – поспешно заверил ее муж, – но почему именно ЭТО?
– А что?! Эре – на драконьем – воздух, Торген – удар меча. Вместе получается – «Разящий в воздухе». Разве не так звали прародителя драконов?!
– Так, – подтвердил Эрссер. – Я просто удивился твоим познаниям в драконьем языке.
Мирра успокоилась и еще раз взглянула на младенца, уснувшего у нее на руках. Эрсторген, кроме брони из полупрозрачных бледно-розовых чешуек на коже, внешне ничем не отличался от обычного мальчика. И волосы у малыша были вполне человечьи, рыжие, как у матери. Однако ожидаемого прилива материнских чувств Мирра не ощутила. Нет сомнений, она относилась в сыну с нежностью, любила его, но своей неотъемлемой частью отнюдь не считала. Напротив, уже сейчас, на третий день после родов, она подумывала, что неплохо бы нанять кормилицу и няньку для мальчика, чтобы она могла вернуться к своим привычным делам. Подумала и тотчас устыдилась этих мыслей.