Страница:
Люсинда была моложе (лет на двести) и раза в полтора меньше брата (в драконьем обличье), имела не золотую, а серебристо-сиреневую (с темным гребнем) расцветку. В ее лице Мирра нашла себе новую закадычную подругу. У Люс на уме всегда был с десяток способов развлечься. Вдвоем они тайно летали в Сан-Аркан, где «зажигали» на дворцовом маскараде, и серьезно собирались обольстить арканского короля, но… были пойманы Г’Асдрубалом с поличным. Так что правитель Соединенного королевства вынужден был остаться верен своей королеве.
В «людском» обличье Люсинда гораздо меньше, чем брат, походила на человека. Ее кожа отдаленно напоминала змеиную, но была теплой и приятной на ощупь. На нежном, сиреневато-розовом лбу красовался отчетливый перламутрово-синий узор, похожий на Миррин, только видимый постоянно. Такой же темный узор вился и по плечам драконницы, от шеи до локтей. Изящные пальчики заканчивались хищными, но оттого не менее симпатичными коготками. Ну, а пронзительно-синие, с перламутровой поволокой глаза были и вовсе великолепны. Обычно, появляясь на людях, Люсинда наводила морок, так что постороннему взгляду ее экзотическая красота не была доступна, но и того, что оставалось на виду, вполне хватало, чтобы непрерывно пополнять список разбитых Люс мужских сердец.
Пятнадцать лет, если вдуматься, не такой большой срок, особенно если ты живешь с драконом и непрерывно путешествуешь с ним по далеким загадочным странам, и встречаешься с занятными людьми (и не только людьми), и занимаешься с ним любовью в самых необычных местах, и… У счастливой супруги были сотни подобных «и», и среди них пришла нежданная весть из Врана.
Эйнар умирал. Сердце у Мирры болезненно сжалось. После того раза, когда они сыграли свадьбу с Белым рыцарем, она больше не посещала Вран. (Он все же оставался городом несбывшихся надежд.) Попивая свежую драконью кровь, она и забыла, что не для всех в этом Мире время идет одинаково.
Вранский правитель умирал от старости. Он не был таким уж стариком (люди живут и до ста лет, и дольше), но жизнь ему досталась не из легких. Ни юношеский опыт общения с Арголом, ни заботы правителя в последние годы не прибавили здоровья.
Гонец, принесший в замок на Горе письмо от Бинош с просьбой немедленно приехать, был искренне опечален. Судя по всему, правитель Вранский сумел снискать любовь подданных. Мирре и Эрссеру пришлось потратить какое-то время на сборы, явиться во Вран в драконьем обличье Г’Асдрубал не мог, а весь путь на лошадях занял бы слишком много времени. Поэтому Змей «упаковал» пару лошадок, усадил уже привыкшую к воздушным путешествиям Мирру на загривок и взял курс на Вран. В безлюдной местности, в семи часах пути от города, они опустились на землю и пересели на лошадей. Вран изменился. Всю дорогу от ворот подковы лошадей выбивали дробь по булыжной мостовой, цитадель утопала в садах. Все это было очень похоже на то, каким мечтала увидеть город Мирра. Бинош вышла встретить их к самым воротам. Она не слишком изменилась со времени их последней встречи. Темные волосы не тронула седина, и морщины не избороздили лицо. Напротив, красота Бинош приобрела новые черты, этой зрелой женщине шло выражение спокойной властности, читавшееся на лице. Про таких говорят, что они с достоинством несут свое горе (или бремя). Глядя на Бинош, Мирра даже решила, что письмо было направлено поспешно и здоровью Эйнара непосредственно ничего не грозит. Видимо, поэтому она оказалась не совсем готова увидеть его на смертном одре. Жизнь покидала некогда могучее тело правителя. Нa загорелом лице не слишком заметны были старческие пятна, но густая Эйнарова шевелюра стала совершенно белой. Мирра опустилась на край кровати и сжала слабо дернувшуюся в попытке приветствия руку. Она хотела бодро поздороваться, но смогла выдавить только жалкую улыбку: губы предательски тряслись, и к горлу подступил ком.
– Жизнь странная штука! – тихо выговорил Эйнар. – Сколько бы ни жил, конец все равно кажется преждевременным, никак не успеваешь подготовиться, исправить ошибки…
– Ну что ты! – Мирра поборола подступающие слезы. – Какие у тебя ошибки? Ты Великий правитель, полководец, ученый! И… С чего ты взял, что это конец? Я спрошу Змея, наверняка есть какое-то лекарство…
– Старость не болезнь, – спокойно возразил Эйнар. – И я довольно долго боролся с ней, но… Впрочем, мне действительно грех жаловаться! Ты видела наш город? А моих детей?!
Мирра поспешно закивала, хотя повзрослевших сыновей Эйнара она еще не видела.
– Я пожил достаточно! И я хотел тебя увидеть, чтобы… – Эйнар на секунду замолчал, чтобы передохнуть (голос его звучал совсем слабо) или подобрать слова. Мирра напряженно ждала. – Не хотелось умирать не увидевшись, – изменил конец фразы Эйнар. – Все-таки мы друзья.
Мирра изо всей силы прикусила губу, но слезы уже закапали на покрывало.
– Не стоит плакать. – Эйнар попытался улыбнуться и сжать в ответ ее руку. – Твой муж с тобой? Скажи ему, что я сожалею, что тогда не послушал его совета, он поймет.
– Скажешь ему сам! – Мирра едва могла говорить сквозь рыдания.
– Не уверен… – Он выпустил Миррину руку, и она поспешно принялась утирать нос и щеки. Когда, через несколько мгновений, драконница вновь взглянула на друга, глаза его были закрыты, тело выпрямлено, грудь перестала дышать.
Правитель Вранский ушел из Мира так же, как жил с достоинством.
Эгоистично забыв о помощи и сочувствии подруге, Мирра весь день прорыдала на плече у Змея. На следующее утро она все же вспомнила о дружеском долге и направилась в покои к Бинош. Лицо той было таким же строгим, бледным и почти непроницаемым, однако даже не слишком ориентирующаяся в чужих чувствах Мирра сообразила, что отсутствие на нем следов слез означает крайнюю степень скорби, когда становится ясно, что слезами горю не поможешь. Ведьма даже вздрогнула от этого нахлынувшего понимания. Она хотела обнять подругу за плечи, но не решилась. Ее давешние рыдания по сравнению с таким горем показались какими-то… мелочными, что ли, даже вульгарными. Она просто присела рядом. Говорить о том, каким ударом для них обеих была смерть друга, не имело смысла. То, что им довелось пережить вместе, так просто не забывается.
– Когда похороны? – тихо спросила Мирра после долгого молчания.
– Через три дня… – Бинош поднялась, бесцельно прошлась по комнате. – Сегодня Совет соберется обсудить детали церемонии и изберет нового правителя!
– А, да. – Мирра вспомнила, что должность Вранского князя была не наследственной, а выборной.
– И кто станет правителем? – Мирра осведомилась просто так, чтобы поддержать разговор на «отвлеченную тему». Но Бинош неожиданно окинула ее неприязненным взглядом.
– Совет назовет имя нашего старшего сына, – с вызовом ответила она.
– Но ему же едва исполнилось шестнадцать! – удивилась Мирра.
– А тебе бы хотелось услышать другое имя?! – зло накинулась на нее старая подруга. – Ты за этим приехала сюда?
Мирра удивленно приподняла брови, не понимая, чем вызвана такая вспышка. Бинош сама послала ей письмо, да и не предполагала она, что едет на похороны…
– Ты ведь всегда хотела этого – править! Людьми, городом, Миром… Но теперь это мой город, мой, понимаешь?! Мой и моих детей! Теперь ты не имеешь к этому никакого отношения!
Ведьма встала, продолжая удивленно смотреть на подругу. «Она думает, я претендую на титул правительницы!» – осенило ее. Мысль эта была настолько дикой, что, несмотря на трагизм момента, Мирре захотелось рассмеяться. Когда-то у нее действительно были планы, вернее мечты… Впрочем, все это было до того, как чудесный золотой дракон похитил ее сердце и ее саму из Вранской башни.
«Бедная Бинош совсем лишилась рассудка от горя», – с сожалением подумала она, тихонько продвигаясь в сторону выхода из покоев. Дверь скрипнула. Бинош замолчала. В комнату чинно вошел высокий сероглазый юноша. Жесткие пепельные волосы выглядели слегка растрепанными.
– Что тебе, Андреас? – сразу успокаиваясь, спросила мать.
– Вас просят на Совет, матушка. – Андреас слегка поклонился матери и ее подруге.
– Наш старший сын, Андреас! – запоздало представила Бинош. Мирра протянула руку, с интересом рассматривая юношу. Он был очень похож на отца, те же глаза, та же манера держаться, даже грустная улыбка, которой он ответил на ее приветствие.
– Нам пора идти…
– Конечно, конечно. – Гостья поспешно покинула комнату и отправилась в отведенные ей покои. Эрссера в комнате не было. Мирра уселась в кресло у камина, подобрав под себя ноги. Конечно, раздражительность Бинош была вызвана потерей любимого мужа, и все же их разговор оставил в душе неприятный осадок. Обвинения подруги были беспочвенны. И еще они чем-то напомнили ей разговор пятнадцатилетней давности, тогда Бинош тоже четко провела разграничение на «твое» и «мое». Мирра тряхнула головой: обижаться на раздавленную горем женщину было, по меньшей мере, неразумно. Она встала и вышла прогуляться по крытой галерее, идущей по верху замковой стены.
– Леди Мирра! – Обернувшись на оклик, она обнаружила спешащего к ней высокого седого мужчину. Время не слишком изменило лорда-казначея, черты его лица казались немного затертыми временем, как профили на золотых монетах, но подобно благородному металлу он продолжал стойко сопротивляться его течению. – С последнего визита вы расцвели еще больше! – Министр галантно поцеловал ей руку.
Мирра искренне выразила радость по поводу здорового вида самого лорда-казначея.
– Да, пока на здоровье не жалуюсь, – подтвердил тот. – Но, когда «уходят» твои друзья и знакомые, поневоле начинаешь задумываться о собственной бренности… – Министр грустно вздохнул. – Скорбные времена настали!
Женщина согласно кивнула.
– Это, знаете ли, чувствительный удар для всего города, – продолжал казначей. – Нелегко найти замену такому правителю. (Гостья снова закивала.) Надеюсь, его сын окажется достойным преемником. Мы назначили ему двух регентов. Хотя Совет предпочел бы кого-то более опытного, но… В общем, кандидатов было не так много. А вы ведь когда-то живо интересовались проблемами города? – Министр с новым интересом взглянул на Мирру. – Помните наши обсуждения?.. В вас была финансовая жилка, не спорьте!
Мирра улыбнулась, припоминая дни молодости.
– Послушайте-ка! Теперь, когда вы вернулись… Мы всегда отдавали предпочтение династической преемственности, но по закону последнее слово в выборе правителя принадлежит Совету. Формально решение еще не оглашено. Я могу переговорить с магистратами. В основном это новые люди, но правитель так часто вспоминал о вас, и, знаете ли, эти годы мы занимались большей частью воплощением тех самых ваших проектов! Если ваш муж не против (Вран ведь и ему не вовсе чужой!)…
– Нет, нет… – испуганно запротестовала правительница. Она начала понимать, что опасения Бинош небеспочвенны. – У нас с мужем другие планы!
Министр ушел немного расстроенным. Мирра от всей души надеялась, что он не станет ни с кем делиться своими недавними мыслями, а то вдова и впрямь решит, что она приехала интриговать против нее.
Но вечером, глядя из окна на погружающийся в ласковые летние сумерки Вран, Мирра помимо воли стала представлять, что могло бы быть, если бы она вдруг согласилась. Змей подошел неслышно и, обняв жену, встал рядом. Закат был потрясающе красив.
– Знаешь, – задумчиво произнесла драконница, – тогда, после битвы, я также смотрела на город и ощущала себя почти всесильной. И мечтала об этом городе (глупо, правда?), как стану править в нем, все переделаю на свой лад… Я тогда все еще была под впечатлением от визита к эльфам, думала, что устрою из Врана второй Андор-Афель. Но здесь и так красиво!
Эрссер поцеловал ее в висок, что можно было расценивать как согласие.
– Давай уедем поскорее! Сразу после похорон, – ни с того ни с сего попросила она.
– Разве ты не хочешь какое-то время побыть со старой подругой? Вы не виделись пятнадцать лет… Остались и еще знакомые, которые помнят тебя.
– Да. – Мирра вспомнила недавний разговор с лордом-казначеем. – Но все равно, давай уедем.
Змей внимательно посмотрел на жену.
– Хорошо, – согласился он.
Похороны были пышными. Печально звучали большие медные трубы-рога на стенах цитадели. Воины с трудом сдерживали народ по сторонам улицы, когда траурная процессия с телом правителя медленно проплывала к месту кремации. Обложенный хворостом помост стоял прямо посреди центральной площади и был окружен четырьмя высоченными мачтами, на которых реяли личный штандарт правителя, флаг города и траурные черные стяги. Мирра и Эрссер старались держаться на втором плане. Перед выносом тела их посетила Бинош, извинилась за то, что была излишне резка во время последней беседы. Подруги обнялись, но примирение вышло не слишком искренним.
– Прости, с того времени, как Эйнар заболел, я просто схожу… сходила с ума. И я-думала, что буду с ним до последней минуты… – Бинош чуть развела руками. – Скажи, он говорил с тобой? Что он сказал, перед тем как умер?
На секунду Мирру охватило искушение сказать Бинош что-нибудь обидное, но мстить несчастной женщине за простую невежливость было недостойно.
– Сказал, что умирает счастливым, в своем городе, окруженный любимыми женой и детьми! – Мирра постаралась отразить общий смысл их беседы, ведь она не знала, что слова Эйнара окажутся последними, и разговор вышел сумбурным.
– Ты останешься в городе после похорон? – спросила Бинош, и Мирре послышалось напряжение в ее голосе.
– Нет, – сухо отозвалась она, – у нас дела дома! – и первой вышла из комнаты.
Сразу после того, как пепел правителя был собран в урну и она заняла свое место в каменной усыпальнице «Эйнара Вранского», Мирра и Эрссер покинули город, вежливо отказавшись от участия в тризне. Их никто не удерживал.
Прошел еще год.
– Просто «Анатомический театр» какой-то, – скривился Змей, разглядывая себя в огромное медное зеркало, – и страшно чешется!
Дракон изогнулся и принялся, как собака, чесать себе бок задней лапой. Мирра рассмеялась:
– Интересно, а в человеческом облике ты будешь такой же прозрачный!
Дракон игриво выдул в ее сторону огненный шарик. Мирра притворно ахнула и отскочила.
– Ладно, злой дракон, пойду продавать твою старую шкуру. – Мирра поправила диадему на голове. – Думаю, оружейники отвалят нам за нее не меньше тысячи астов. [15]
– Купи побольше жирненьких бычков!.. И книг! – крикнул ей вслед Змей, поворачиваясь перед зеркалом, словно модница, примеряющая новый наряд.
– Так все-таки книг или бычков?! – на ходу обернулась Мирра, но дракон был слишком занят собой и не ответил. – Значит, побольше платьев! – Мстительно заметила она и сбежала по лестнице на первый этаж. На маленьком заднем дворе двое слуг упаковывали в плотную ткань золотую драконью шкуру. Солнце дробилось в округлых золотых чешуйках. За доспехи из драконьей кожи в отдаленных государствах платили алмазами по весу. Но, право, они того стоили, ни один клинок, и даже снаряд, пущенный из катапульты, не мог пробить брони, сделанной из чешуи дракона.
Раньше Мирра недоумевала, каким образом рыцари умудряются поражать этих неуязвимых чудовищ, чтобы потом снять с них шкуру. Немногие из людей знали, что драконы… линяют.
Женщина проверила, хорошо ли затянута подпруга у лошади. Рядом седлали коней шесть человек из специально нанятой охраны. В обычное время ни замок, ни его обитатели не нуждались в иной защите, кроме когтей (и клыков) дракона. Но после линьки Змей месяцев на семь становился уязвимым. Его новая, неокрепшая кожа была не прочнее человеческой, да и магические способности в период линьки значительно слабели.
Вот почему сброшенную драконью шкуру Мирра везла продавать в Грат не в компании мужа, а в сопровождении хорошо вооруженных стражников. Мирра проверила и собственный, специально для нее откованный меч, закрепленный на седле. Все эти годы по настоянию Змея она тренировалась в обращении с оружием.
– Магия магией, но нет ничего лучше хорошо закаленного железа! Или крепкого драконьего зуба! – говаривал Г’Асдрубал и заставлял жену с мечом в руках отбиваться от наседающих на нее иллюзорных бойцов. Воин из Мирры получался аховый, к тому же она была ужасно ленива и все норовила развеять «противника» с помощью колдовства. Дракон шипел и плевался огнем глядя на ее неуклюжие выпады, но все же шестнадцать лет тренировок – это шестнадцать лет тренировок, за такое время можно и бревно выучить сражаться. И Мирра выучилась.
Сначала подъемная платформа опустила вниз стражников и их лошадей, предварительно связанных специальным заклинанием. Затем путешествие вниз совершили дама и грузовая повозка.
До Грата было два дня пути (с телегами). Стражники заняли свои места вокруг зачехленной повозки, и возглавляемая Миррой кавалькада тронулась в путь. Часа через три после полудня проселок влился в большой Торговый тракт, колеса телеги покатились по дороге из укатанного гравия. Ближе к Грату тракт и вовсе был выложен красноватым булыжником. Но ночевку назначили до заката на большом постоялом дворе: Мирра не хотела рисковать – груз, который они везли, был достаточно ценен, чтобы даже здесь, в хорошо обжитой и спокойной местности нашлись лихие люди, готовые на все ради баснословной добычи.
С рассветом они снова оседлали лошадей, запрягли пару в телегу и продолжили путь. Угловые башни и стены Мелузы показались задолго до темноты. Мирре пришлось отвести глаза стражникам на воротах, чтобы избежать досмотра телеги. В городе, в гостинице, расположенной не в центре, но и не на окраине (это уютное место называлось «Тихая гавань»), она должна была встретиться с покупателем. Г’Асдрубал уже три сотни лет пользовался услугами Гратской торговой компании, чтобы, не привлекая к себе излишнего внимания, раз в четверть столетия сбывать собственную шкуру. За все эти годы агенты компании ни разу не подвели его, люди они были выдержанные и умели хранить чужие секреты (особенно если это приносило прибыль). Устроив лошадей и груз на ночь, Мирра заглянула в гостиничный трактир. Агент мог этим вечером еще и не ждать ее, но проверить стоило. Полноватый малый лет тридцати, с круглым неприметным лицом, в камзоле цветов компании, сидел прямо за стойкой бара. Что ж, компания всегда считала, что на сделку лучше явиться раньше, чем позже. Возможно, в этом и была причина ее многовекового процветания. Мирра приблизилась к стойке для заказа и между делом продемонстрировала торговцу перстень с печатью Змея. Спустя полчаса они уже сидели в его номере и обсуждали условия сделки.
– Цена обычная, – сообщила Мирра, – но из части шкуры должна быть изготовлена кольчуга, стоимость изготовления вычтете из основной суммы.
Агент кивнул, одновременно делая записи на листе пергамента.
– Кольчуга должна быть определенного размера! – деловито уточнил он.
– Да, на меня.
Торговец бросил на Мирру удивленный взгляд. Все признаки были за то, что перед ним сидела драконница. Зачем ей понадобилась броня помимо собственной шкуры? Но агент благоразумно промолчал: излишнее любопытство отпугивает клиентов! Они обсудили еще некоторые аспекты сделки: компания не только скупала у дракона шкуры, опытные торговцы знали, что можно предложить оставить здесь же часть выплаченных денег.
Наконец дела были улажены. Агенты компании (за дополнительную плату) обязались организовать перегон стада в сотню голов скота к Драконьей Горе. Заказанные Г’Асдрубалом книги уже были приготовлены к отправке и хранились здесь же, в гостинице. Женщина приняла из рук торговца туго набитый золотыми кошелек. Пообещав прислать следующим утром оружейника для снятия мерок, агент торговой компании с поклоном удалился.
Еще день Мирра потратила на менее значительные покупки, она опустошила пару текстильных и ювелирных лавок, накупив нарядов и украшений для себя и в подарок Люсинде. Купила пару сувениров для Змея и множество мелких подарков для замковой прислуги. Вечером новый багаж был уложен в телегу, и с рассветом второго дня после прибытия в город жена дракона и ее охрана уже двинулись в обратный путь.
День стоял солнечный, покупки и мешочек с золотыми приятно грели душу, кудрявые легкомысленные облачка плыли в небе, подгоняемые свежим утренним ветерком.
Мирре всегда нравился отрезок пути от Грата до Драконьей Горы, особенно в это время года. В балках все еще журчали ручьи (пересыхающие к середине лета), на склонах оврагов по обеим сторонам дороги буйно разрослись дикая малина и шиповник, на дне качались заросли осоки, иван-чая и белой болотницы. На пологих холмах весело зеленели рощи, местами подбираясь к самому тракту и отбрасывая на дорогу кружевные тени. Впереди как раз показался такой лесок, когда золотой дракон, свернувшийся вокруг ее запястья (вскоре после свадьбы Мирра обнаружила, что ее диадема легко трансформируется и в другие украшения, например, в браслет или пояс), больно тяпнул ее за основание большого пальца. От неожиданности Мирра чуть не выпустила повод. Дракон предостерегающе скалил брильянтовые зубы, он всегда предупреждал ее об опасности и пока ни разу не поднял тревоги попусту.
Путешественница поспешно огляделась по сторонам и сделала отряду знак остановиться. Вокруг был все тот же мирный пейзаж, теперь, когда стих топот копыт, тишина нарушалась только пением птиц да стрекотанием кузнечиков в траве. Впереди на горизонте виднелись соломенные крыши ближней деревни. Но ведьма уже и сама почувствовала опасность – она притаилась в придорожных зарослях и, возможно, уже целилась в них стрелами из арбалетов. Мирру невольно прошиб пот. Она достала из-за спины собственный арбалет. Изящную вещицу изготовили по заказу Эрссера эльфы. Хитрый механизм после каждого выстрела автоматически растягивал тугую тетиву, оставалось только заряжать короткие стальные стрелы. Болт из такого арбалета легко пробивал любую броню, кроме, конечно, драконьей.
Мирра поравнялась с возницей на телеге.
– Сейчас мы тронемся, и ты не обращай на нас внимания, гони до самой деревни! – приказала она. – А вы окружите повозку и, если что… – Женщина продемонстрировала стражникам заряженный арбалет. Четверо, достав мечи, окружили телегу, двое встали по сторонам от хозяйки. Все они удивленно крутили головами, но ничего подозрительного, что так напугало их госпожу, не видели. Тем не менее подчинились приказу и по знаку сорвались с места в галоп, стараясь в то же время не опережать груженую повозку. Полоса леса стремительно приближалась, и вот уже вырвавшаяся вперед с одним из сопровождающих Мирра почти миновала ее, когда позади раздался треск. Длинный ствол березы, ломая ветки, упал на дорогу прямо перед телегой. Крона едва доставала до середины тракта, и возница сделал попытку объехать препятствие, но тут с небольшим опозданием заскрипел, падая, ствол с другой стороны, и дорога оказалась перекрыта окончательно. Из придорожных оврагов полезли люди в зеленых плащах и камзолах. Из-за упавших деревьев не слишком хорошо было видно, что творится у повозки, отгороженной кронами, но пятеро охранников вот-вот должны были вступить в бой. Странно, но еще ни одна стрела не рассекла воздух.
Между тем уже и позади Мирры на дорогу вышло трое разбойников (или кем там они были). Лошадь ее заплясала на месте, а она все никак не могла решиться: скакать ей за помощью к виднеющемуся вдалеке жилью или перебраться через завал и прийти на выручку наемной охране. Особого страха ведьма не испытывала, полагая, что пока находится в седле и при оружии, удрать она в любом случае успеет. Но бросать своих людей в окружении разбойников ей претило. С другой стороны, возможно, было бы полезнее, приведи она своевременно помощь. Пока Мирра взвешивала все «за» и «против», из перелеска на дорогу выехали еще пять всадников. Она приняла бы их за простых путников, но одеты они были в точности, как их пешие коллеги. Да и на помощь «Прекрасной Даме» они не спешили. Кони их двигались медленным шагом, обнаженные мечи они держали поперек седел. Мирра заставила свою лошадь сделать круг на месте. Позади завала, судя по звукам, шла довольно вялая схватка на мечах. В то же время ее и охранника медленно окружали восемь вооруженных бандитов. Такое соотношение сил ей не нравилось, о чем Мирра как раз собралась сообщить подъехавшему вплотную стражнику, но тот заговорил первым:
– Не нужно сопротивляться, и вам ничего не сделают! – дружелюбным тоном сообщил он и попытался схватить под уздцы Миррину кобылу.
Женщина удивленно уставилась на своего спутника, не совсем понимая, что тот хотел сказать. За нее решила лошадь. Она взвилась на дыбы, вырывая узду из рук охранника. Мирра едва удержалась в седле, зажатый в ее руке арбалет выстрелил, и стальной болт, словно нож в масло, вошел в защищенную кольчугой грудь наемника. Парень несколько мгновений непонимающе смотрел на темное отверстие в районе сердца, затем медленно (или это так казалось) повалился с седла под ноги коню. Пятеро всадников, спохватившись, всадили шпоры в бока собственных скакунов. Больше Мирра не раздумывала, ее шустрая гнедая кобыла рванула с места в карьер. Наездница припала к лошадиной шее и прошептала заклинание. Желтая вспышка света на секунду ослепила несущихся ей навстречу врагов и заставила их раздаться в стороны, освобождая узкий проход, в который тут же устремилась лошадь беглянки. Мирра пребольно ободрала о шпоры и упряжь грабителей обе ноги, зато они успели проскочить мимо. Всадники развернули своих коней. И снова, вопреки ожиданиям, в спину убегавшей не полетели стрелы. Зато у нее появилось сразу пять преследователей. Теперь разумнее всего было попытаться увеличить отрыв и гнать по дороге до деревни, но Мирра все еще не решила, что же ей делать с повозкой и с охраной этой самой повозки. Драконья кровь требовала драки, и Мирра, наплевав на доводы разума, свернула с тракта. Ее кобыла, перескочив придорожную канаву, понеслась по некошеному лугу. Сзади глухо ударяли в землю копытами тяжелые кони преследователей. Дальше ею двигали древние драконьи инстинкты. «Перекладывая» лошадь со стороны на сторону, Мирра через плечо выпустила в разбойников одну за другой пять стрел. Все они были заговоренными, и ни одна не прошла мимо цели. Трое грабителей выпали из седла, одного конь вяло волочил по траве за ногу, пятый так и умер верхом и теперь сидел, завалившись на шею лошади. Мирра в очередной раз перезарядила арбалет.
В «людском» обличье Люсинда гораздо меньше, чем брат, походила на человека. Ее кожа отдаленно напоминала змеиную, но была теплой и приятной на ощупь. На нежном, сиреневато-розовом лбу красовался отчетливый перламутрово-синий узор, похожий на Миррин, только видимый постоянно. Такой же темный узор вился и по плечам драконницы, от шеи до локтей. Изящные пальчики заканчивались хищными, но оттого не менее симпатичными коготками. Ну, а пронзительно-синие, с перламутровой поволокой глаза были и вовсе великолепны. Обычно, появляясь на людях, Люсинда наводила морок, так что постороннему взгляду ее экзотическая красота не была доступна, но и того, что оставалось на виду, вполне хватало, чтобы непрерывно пополнять список разбитых Люс мужских сердец.
Пятнадцать лет, если вдуматься, не такой большой срок, особенно если ты живешь с драконом и непрерывно путешествуешь с ним по далеким загадочным странам, и встречаешься с занятными людьми (и не только людьми), и занимаешься с ним любовью в самых необычных местах, и… У счастливой супруги были сотни подобных «и», и среди них пришла нежданная весть из Врана.
Эйнар умирал. Сердце у Мирры болезненно сжалось. После того раза, когда они сыграли свадьбу с Белым рыцарем, она больше не посещала Вран. (Он все же оставался городом несбывшихся надежд.) Попивая свежую драконью кровь, она и забыла, что не для всех в этом Мире время идет одинаково.
Вранский правитель умирал от старости. Он не был таким уж стариком (люди живут и до ста лет, и дольше), но жизнь ему досталась не из легких. Ни юношеский опыт общения с Арголом, ни заботы правителя в последние годы не прибавили здоровья.
Гонец, принесший в замок на Горе письмо от Бинош с просьбой немедленно приехать, был искренне опечален. Судя по всему, правитель Вранский сумел снискать любовь подданных. Мирре и Эрссеру пришлось потратить какое-то время на сборы, явиться во Вран в драконьем обличье Г’Асдрубал не мог, а весь путь на лошадях занял бы слишком много времени. Поэтому Змей «упаковал» пару лошадок, усадил уже привыкшую к воздушным путешествиям Мирру на загривок и взял курс на Вран. В безлюдной местности, в семи часах пути от города, они опустились на землю и пересели на лошадей. Вран изменился. Всю дорогу от ворот подковы лошадей выбивали дробь по булыжной мостовой, цитадель утопала в садах. Все это было очень похоже на то, каким мечтала увидеть город Мирра. Бинош вышла встретить их к самым воротам. Она не слишком изменилась со времени их последней встречи. Темные волосы не тронула седина, и морщины не избороздили лицо. Напротив, красота Бинош приобрела новые черты, этой зрелой женщине шло выражение спокойной властности, читавшееся на лице. Про таких говорят, что они с достоинством несут свое горе (или бремя). Глядя на Бинош, Мирра даже решила, что письмо было направлено поспешно и здоровью Эйнара непосредственно ничего не грозит. Видимо, поэтому она оказалась не совсем готова увидеть его на смертном одре. Жизнь покидала некогда могучее тело правителя. Нa загорелом лице не слишком заметны были старческие пятна, но густая Эйнарова шевелюра стала совершенно белой. Мирра опустилась на край кровати и сжала слабо дернувшуюся в попытке приветствия руку. Она хотела бодро поздороваться, но смогла выдавить только жалкую улыбку: губы предательски тряслись, и к горлу подступил ком.
– Жизнь странная штука! – тихо выговорил Эйнар. – Сколько бы ни жил, конец все равно кажется преждевременным, никак не успеваешь подготовиться, исправить ошибки…
– Ну что ты! – Мирра поборола подступающие слезы. – Какие у тебя ошибки? Ты Великий правитель, полководец, ученый! И… С чего ты взял, что это конец? Я спрошу Змея, наверняка есть какое-то лекарство…
– Старость не болезнь, – спокойно возразил Эйнар. – И я довольно долго боролся с ней, но… Впрочем, мне действительно грех жаловаться! Ты видела наш город? А моих детей?!
Мирра поспешно закивала, хотя повзрослевших сыновей Эйнара она еще не видела.
– Я пожил достаточно! И я хотел тебя увидеть, чтобы… – Эйнар на секунду замолчал, чтобы передохнуть (голос его звучал совсем слабо) или подобрать слова. Мирра напряженно ждала. – Не хотелось умирать не увидевшись, – изменил конец фразы Эйнар. – Все-таки мы друзья.
Мирра изо всей силы прикусила губу, но слезы уже закапали на покрывало.
– Не стоит плакать. – Эйнар попытался улыбнуться и сжать в ответ ее руку. – Твой муж с тобой? Скажи ему, что я сожалею, что тогда не послушал его совета, он поймет.
– Скажешь ему сам! – Мирра едва могла говорить сквозь рыдания.
– Не уверен… – Он выпустил Миррину руку, и она поспешно принялась утирать нос и щеки. Когда, через несколько мгновений, драконница вновь взглянула на друга, глаза его были закрыты, тело выпрямлено, грудь перестала дышать.
Правитель Вранский ушел из Мира так же, как жил с достоинством.
Эгоистично забыв о помощи и сочувствии подруге, Мирра весь день прорыдала на плече у Змея. На следующее утро она все же вспомнила о дружеском долге и направилась в покои к Бинош. Лицо той было таким же строгим, бледным и почти непроницаемым, однако даже не слишком ориентирующаяся в чужих чувствах Мирра сообразила, что отсутствие на нем следов слез означает крайнюю степень скорби, когда становится ясно, что слезами горю не поможешь. Ведьма даже вздрогнула от этого нахлынувшего понимания. Она хотела обнять подругу за плечи, но не решилась. Ее давешние рыдания по сравнению с таким горем показались какими-то… мелочными, что ли, даже вульгарными. Она просто присела рядом. Говорить о том, каким ударом для них обеих была смерть друга, не имело смысла. То, что им довелось пережить вместе, так просто не забывается.
– Когда похороны? – тихо спросила Мирра после долгого молчания.
– Через три дня… – Бинош поднялась, бесцельно прошлась по комнате. – Сегодня Совет соберется обсудить детали церемонии и изберет нового правителя!
– А, да. – Мирра вспомнила, что должность Вранского князя была не наследственной, а выборной.
– И кто станет правителем? – Мирра осведомилась просто так, чтобы поддержать разговор на «отвлеченную тему». Но Бинош неожиданно окинула ее неприязненным взглядом.
– Совет назовет имя нашего старшего сына, – с вызовом ответила она.
– Но ему же едва исполнилось шестнадцать! – удивилась Мирра.
– А тебе бы хотелось услышать другое имя?! – зло накинулась на нее старая подруга. – Ты за этим приехала сюда?
Мирра удивленно приподняла брови, не понимая, чем вызвана такая вспышка. Бинош сама послала ей письмо, да и не предполагала она, что едет на похороны…
– Ты ведь всегда хотела этого – править! Людьми, городом, Миром… Но теперь это мой город, мой, понимаешь?! Мой и моих детей! Теперь ты не имеешь к этому никакого отношения!
Ведьма встала, продолжая удивленно смотреть на подругу. «Она думает, я претендую на титул правительницы!» – осенило ее. Мысль эта была настолько дикой, что, несмотря на трагизм момента, Мирре захотелось рассмеяться. Когда-то у нее действительно были планы, вернее мечты… Впрочем, все это было до того, как чудесный золотой дракон похитил ее сердце и ее саму из Вранской башни.
«Бедная Бинош совсем лишилась рассудка от горя», – с сожалением подумала она, тихонько продвигаясь в сторону выхода из покоев. Дверь скрипнула. Бинош замолчала. В комнату чинно вошел высокий сероглазый юноша. Жесткие пепельные волосы выглядели слегка растрепанными.
– Что тебе, Андреас? – сразу успокаиваясь, спросила мать.
– Вас просят на Совет, матушка. – Андреас слегка поклонился матери и ее подруге.
– Наш старший сын, Андреас! – запоздало представила Бинош. Мирра протянула руку, с интересом рассматривая юношу. Он был очень похож на отца, те же глаза, та же манера держаться, даже грустная улыбка, которой он ответил на ее приветствие.
– Нам пора идти…
– Конечно, конечно. – Гостья поспешно покинула комнату и отправилась в отведенные ей покои. Эрссера в комнате не было. Мирра уселась в кресло у камина, подобрав под себя ноги. Конечно, раздражительность Бинош была вызвана потерей любимого мужа, и все же их разговор оставил в душе неприятный осадок. Обвинения подруги были беспочвенны. И еще они чем-то напомнили ей разговор пятнадцатилетней давности, тогда Бинош тоже четко провела разграничение на «твое» и «мое». Мирра тряхнула головой: обижаться на раздавленную горем женщину было, по меньшей мере, неразумно. Она встала и вышла прогуляться по крытой галерее, идущей по верху замковой стены.
– Леди Мирра! – Обернувшись на оклик, она обнаружила спешащего к ней высокого седого мужчину. Время не слишком изменило лорда-казначея, черты его лица казались немного затертыми временем, как профили на золотых монетах, но подобно благородному металлу он продолжал стойко сопротивляться его течению. – С последнего визита вы расцвели еще больше! – Министр галантно поцеловал ей руку.
Мирра искренне выразила радость по поводу здорового вида самого лорда-казначея.
– Да, пока на здоровье не жалуюсь, – подтвердил тот. – Но, когда «уходят» твои друзья и знакомые, поневоле начинаешь задумываться о собственной бренности… – Министр грустно вздохнул. – Скорбные времена настали!
Женщина согласно кивнула.
– Это, знаете ли, чувствительный удар для всего города, – продолжал казначей. – Нелегко найти замену такому правителю. (Гостья снова закивала.) Надеюсь, его сын окажется достойным преемником. Мы назначили ему двух регентов. Хотя Совет предпочел бы кого-то более опытного, но… В общем, кандидатов было не так много. А вы ведь когда-то живо интересовались проблемами города? – Министр с новым интересом взглянул на Мирру. – Помните наши обсуждения?.. В вас была финансовая жилка, не спорьте!
Мирра улыбнулась, припоминая дни молодости.
– Послушайте-ка! Теперь, когда вы вернулись… Мы всегда отдавали предпочтение династической преемственности, но по закону последнее слово в выборе правителя принадлежит Совету. Формально решение еще не оглашено. Я могу переговорить с магистратами. В основном это новые люди, но правитель так часто вспоминал о вас, и, знаете ли, эти годы мы занимались большей частью воплощением тех самых ваших проектов! Если ваш муж не против (Вран ведь и ему не вовсе чужой!)…
– Нет, нет… – испуганно запротестовала правительница. Она начала понимать, что опасения Бинош небеспочвенны. – У нас с мужем другие планы!
Министр ушел немного расстроенным. Мирра от всей души надеялась, что он не станет ни с кем делиться своими недавними мыслями, а то вдова и впрямь решит, что она приехала интриговать против нее.
Но вечером, глядя из окна на погружающийся в ласковые летние сумерки Вран, Мирра помимо воли стала представлять, что могло бы быть, если бы она вдруг согласилась. Змей подошел неслышно и, обняв жену, встал рядом. Закат был потрясающе красив.
– Знаешь, – задумчиво произнесла драконница, – тогда, после битвы, я также смотрела на город и ощущала себя почти всесильной. И мечтала об этом городе (глупо, правда?), как стану править в нем, все переделаю на свой лад… Я тогда все еще была под впечатлением от визита к эльфам, думала, что устрою из Врана второй Андор-Афель. Но здесь и так красиво!
Эрссер поцеловал ее в висок, что можно было расценивать как согласие.
– Давай уедем поскорее! Сразу после похорон, – ни с того ни с сего попросила она.
– Разве ты не хочешь какое-то время побыть со старой подругой? Вы не виделись пятнадцать лет… Остались и еще знакомые, которые помнят тебя.
– Да. – Мирра вспомнила недавний разговор с лордом-казначеем. – Но все равно, давай уедем.
Змей внимательно посмотрел на жену.
– Хорошо, – согласился он.
Похороны были пышными. Печально звучали большие медные трубы-рога на стенах цитадели. Воины с трудом сдерживали народ по сторонам улицы, когда траурная процессия с телом правителя медленно проплывала к месту кремации. Обложенный хворостом помост стоял прямо посреди центральной площади и был окружен четырьмя высоченными мачтами, на которых реяли личный штандарт правителя, флаг города и траурные черные стяги. Мирра и Эрссер старались держаться на втором плане. Перед выносом тела их посетила Бинош, извинилась за то, что была излишне резка во время последней беседы. Подруги обнялись, но примирение вышло не слишком искренним.
– Прости, с того времени, как Эйнар заболел, я просто схожу… сходила с ума. И я-думала, что буду с ним до последней минуты… – Бинош чуть развела руками. – Скажи, он говорил с тобой? Что он сказал, перед тем как умер?
На секунду Мирру охватило искушение сказать Бинош что-нибудь обидное, но мстить несчастной женщине за простую невежливость было недостойно.
– Сказал, что умирает счастливым, в своем городе, окруженный любимыми женой и детьми! – Мирра постаралась отразить общий смысл их беседы, ведь она не знала, что слова Эйнара окажутся последними, и разговор вышел сумбурным.
– Ты останешься в городе после похорон? – спросила Бинош, и Мирре послышалось напряжение в ее голосе.
– Нет, – сухо отозвалась она, – у нас дела дома! – и первой вышла из комнаты.
Сразу после того, как пепел правителя был собран в урну и она заняла свое место в каменной усыпальнице «Эйнара Вранского», Мирра и Эрссер покинули город, вежливо отказавшись от участия в тризне. Их никто не удерживал.
Прошел еще год.
– Просто «Анатомический театр» какой-то, – скривился Змей, разглядывая себя в огромное медное зеркало, – и страшно чешется!
Дракон изогнулся и принялся, как собака, чесать себе бок задней лапой. Мирра рассмеялась:
– Интересно, а в человеческом облике ты будешь такой же прозрачный!
Дракон игриво выдул в ее сторону огненный шарик. Мирра притворно ахнула и отскочила.
– Ладно, злой дракон, пойду продавать твою старую шкуру. – Мирра поправила диадему на голове. – Думаю, оружейники отвалят нам за нее не меньше тысячи астов. [15]
– Купи побольше жирненьких бычков!.. И книг! – крикнул ей вслед Змей, поворачиваясь перед зеркалом, словно модница, примеряющая новый наряд.
– Так все-таки книг или бычков?! – на ходу обернулась Мирра, но дракон был слишком занят собой и не ответил. – Значит, побольше платьев! – Мстительно заметила она и сбежала по лестнице на первый этаж. На маленьком заднем дворе двое слуг упаковывали в плотную ткань золотую драконью шкуру. Солнце дробилось в округлых золотых чешуйках. За доспехи из драконьей кожи в отдаленных государствах платили алмазами по весу. Но, право, они того стоили, ни один клинок, и даже снаряд, пущенный из катапульты, не мог пробить брони, сделанной из чешуи дракона.
Раньше Мирра недоумевала, каким образом рыцари умудряются поражать этих неуязвимых чудовищ, чтобы потом снять с них шкуру. Немногие из людей знали, что драконы… линяют.
Женщина проверила, хорошо ли затянута подпруга у лошади. Рядом седлали коней шесть человек из специально нанятой охраны. В обычное время ни замок, ни его обитатели не нуждались в иной защите, кроме когтей (и клыков) дракона. Но после линьки Змей месяцев на семь становился уязвимым. Его новая, неокрепшая кожа была не прочнее человеческой, да и магические способности в период линьки значительно слабели.
Вот почему сброшенную драконью шкуру Мирра везла продавать в Грат не в компании мужа, а в сопровождении хорошо вооруженных стражников. Мирра проверила и собственный, специально для нее откованный меч, закрепленный на седле. Все эти годы по настоянию Змея она тренировалась в обращении с оружием.
– Магия магией, но нет ничего лучше хорошо закаленного железа! Или крепкого драконьего зуба! – говаривал Г’Асдрубал и заставлял жену с мечом в руках отбиваться от наседающих на нее иллюзорных бойцов. Воин из Мирры получался аховый, к тому же она была ужасно ленива и все норовила развеять «противника» с помощью колдовства. Дракон шипел и плевался огнем глядя на ее неуклюжие выпады, но все же шестнадцать лет тренировок – это шестнадцать лет тренировок, за такое время можно и бревно выучить сражаться. И Мирра выучилась.
Сначала подъемная платформа опустила вниз стражников и их лошадей, предварительно связанных специальным заклинанием. Затем путешествие вниз совершили дама и грузовая повозка.
До Грата было два дня пути (с телегами). Стражники заняли свои места вокруг зачехленной повозки, и возглавляемая Миррой кавалькада тронулась в путь. Часа через три после полудня проселок влился в большой Торговый тракт, колеса телеги покатились по дороге из укатанного гравия. Ближе к Грату тракт и вовсе был выложен красноватым булыжником. Но ночевку назначили до заката на большом постоялом дворе: Мирра не хотела рисковать – груз, который они везли, был достаточно ценен, чтобы даже здесь, в хорошо обжитой и спокойной местности нашлись лихие люди, готовые на все ради баснословной добычи.
С рассветом они снова оседлали лошадей, запрягли пару в телегу и продолжили путь. Угловые башни и стены Мелузы показались задолго до темноты. Мирре пришлось отвести глаза стражникам на воротах, чтобы избежать досмотра телеги. В городе, в гостинице, расположенной не в центре, но и не на окраине (это уютное место называлось «Тихая гавань»), она должна была встретиться с покупателем. Г’Асдрубал уже три сотни лет пользовался услугами Гратской торговой компании, чтобы, не привлекая к себе излишнего внимания, раз в четверть столетия сбывать собственную шкуру. За все эти годы агенты компании ни разу не подвели его, люди они были выдержанные и умели хранить чужие секреты (особенно если это приносило прибыль). Устроив лошадей и груз на ночь, Мирра заглянула в гостиничный трактир. Агент мог этим вечером еще и не ждать ее, но проверить стоило. Полноватый малый лет тридцати, с круглым неприметным лицом, в камзоле цветов компании, сидел прямо за стойкой бара. Что ж, компания всегда считала, что на сделку лучше явиться раньше, чем позже. Возможно, в этом и была причина ее многовекового процветания. Мирра приблизилась к стойке для заказа и между делом продемонстрировала торговцу перстень с печатью Змея. Спустя полчаса они уже сидели в его номере и обсуждали условия сделки.
– Цена обычная, – сообщила Мирра, – но из части шкуры должна быть изготовлена кольчуга, стоимость изготовления вычтете из основной суммы.
Агент кивнул, одновременно делая записи на листе пергамента.
– Кольчуга должна быть определенного размера! – деловито уточнил он.
– Да, на меня.
Торговец бросил на Мирру удивленный взгляд. Все признаки были за то, что перед ним сидела драконница. Зачем ей понадобилась броня помимо собственной шкуры? Но агент благоразумно промолчал: излишнее любопытство отпугивает клиентов! Они обсудили еще некоторые аспекты сделки: компания не только скупала у дракона шкуры, опытные торговцы знали, что можно предложить оставить здесь же часть выплаченных денег.
Наконец дела были улажены. Агенты компании (за дополнительную плату) обязались организовать перегон стада в сотню голов скота к Драконьей Горе. Заказанные Г’Асдрубалом книги уже были приготовлены к отправке и хранились здесь же, в гостинице. Женщина приняла из рук торговца туго набитый золотыми кошелек. Пообещав прислать следующим утром оружейника для снятия мерок, агент торговой компании с поклоном удалился.
Еще день Мирра потратила на менее значительные покупки, она опустошила пару текстильных и ювелирных лавок, накупив нарядов и украшений для себя и в подарок Люсинде. Купила пару сувениров для Змея и множество мелких подарков для замковой прислуги. Вечером новый багаж был уложен в телегу, и с рассветом второго дня после прибытия в город жена дракона и ее охрана уже двинулись в обратный путь.
День стоял солнечный, покупки и мешочек с золотыми приятно грели душу, кудрявые легкомысленные облачка плыли в небе, подгоняемые свежим утренним ветерком.
Мирре всегда нравился отрезок пути от Грата до Драконьей Горы, особенно в это время года. В балках все еще журчали ручьи (пересыхающие к середине лета), на склонах оврагов по обеим сторонам дороги буйно разрослись дикая малина и шиповник, на дне качались заросли осоки, иван-чая и белой болотницы. На пологих холмах весело зеленели рощи, местами подбираясь к самому тракту и отбрасывая на дорогу кружевные тени. Впереди как раз показался такой лесок, когда золотой дракон, свернувшийся вокруг ее запястья (вскоре после свадьбы Мирра обнаружила, что ее диадема легко трансформируется и в другие украшения, например, в браслет или пояс), больно тяпнул ее за основание большого пальца. От неожиданности Мирра чуть не выпустила повод. Дракон предостерегающе скалил брильянтовые зубы, он всегда предупреждал ее об опасности и пока ни разу не поднял тревоги попусту.
Путешественница поспешно огляделась по сторонам и сделала отряду знак остановиться. Вокруг был все тот же мирный пейзаж, теперь, когда стих топот копыт, тишина нарушалась только пением птиц да стрекотанием кузнечиков в траве. Впереди на горизонте виднелись соломенные крыши ближней деревни. Но ведьма уже и сама почувствовала опасность – она притаилась в придорожных зарослях и, возможно, уже целилась в них стрелами из арбалетов. Мирру невольно прошиб пот. Она достала из-за спины собственный арбалет. Изящную вещицу изготовили по заказу Эрссера эльфы. Хитрый механизм после каждого выстрела автоматически растягивал тугую тетиву, оставалось только заряжать короткие стальные стрелы. Болт из такого арбалета легко пробивал любую броню, кроме, конечно, драконьей.
Мирра поравнялась с возницей на телеге.
– Сейчас мы тронемся, и ты не обращай на нас внимания, гони до самой деревни! – приказала она. – А вы окружите повозку и, если что… – Женщина продемонстрировала стражникам заряженный арбалет. Четверо, достав мечи, окружили телегу, двое встали по сторонам от хозяйки. Все они удивленно крутили головами, но ничего подозрительного, что так напугало их госпожу, не видели. Тем не менее подчинились приказу и по знаку сорвались с места в галоп, стараясь в то же время не опережать груженую повозку. Полоса леса стремительно приближалась, и вот уже вырвавшаяся вперед с одним из сопровождающих Мирра почти миновала ее, когда позади раздался треск. Длинный ствол березы, ломая ветки, упал на дорогу прямо перед телегой. Крона едва доставала до середины тракта, и возница сделал попытку объехать препятствие, но тут с небольшим опозданием заскрипел, падая, ствол с другой стороны, и дорога оказалась перекрыта окончательно. Из придорожных оврагов полезли люди в зеленых плащах и камзолах. Из-за упавших деревьев не слишком хорошо было видно, что творится у повозки, отгороженной кронами, но пятеро охранников вот-вот должны были вступить в бой. Странно, но еще ни одна стрела не рассекла воздух.
Между тем уже и позади Мирры на дорогу вышло трое разбойников (или кем там они были). Лошадь ее заплясала на месте, а она все никак не могла решиться: скакать ей за помощью к виднеющемуся вдалеке жилью или перебраться через завал и прийти на выручку наемной охране. Особого страха ведьма не испытывала, полагая, что пока находится в седле и при оружии, удрать она в любом случае успеет. Но бросать своих людей в окружении разбойников ей претило. С другой стороны, возможно, было бы полезнее, приведи она своевременно помощь. Пока Мирра взвешивала все «за» и «против», из перелеска на дорогу выехали еще пять всадников. Она приняла бы их за простых путников, но одеты они были в точности, как их пешие коллеги. Да и на помощь «Прекрасной Даме» они не спешили. Кони их двигались медленным шагом, обнаженные мечи они держали поперек седел. Мирра заставила свою лошадь сделать круг на месте. Позади завала, судя по звукам, шла довольно вялая схватка на мечах. В то же время ее и охранника медленно окружали восемь вооруженных бандитов. Такое соотношение сил ей не нравилось, о чем Мирра как раз собралась сообщить подъехавшему вплотную стражнику, но тот заговорил первым:
– Не нужно сопротивляться, и вам ничего не сделают! – дружелюбным тоном сообщил он и попытался схватить под уздцы Миррину кобылу.
Женщина удивленно уставилась на своего спутника, не совсем понимая, что тот хотел сказать. За нее решила лошадь. Она взвилась на дыбы, вырывая узду из рук охранника. Мирра едва удержалась в седле, зажатый в ее руке арбалет выстрелил, и стальной болт, словно нож в масло, вошел в защищенную кольчугой грудь наемника. Парень несколько мгновений непонимающе смотрел на темное отверстие в районе сердца, затем медленно (или это так казалось) повалился с седла под ноги коню. Пятеро всадников, спохватившись, всадили шпоры в бока собственных скакунов. Больше Мирра не раздумывала, ее шустрая гнедая кобыла рванула с места в карьер. Наездница припала к лошадиной шее и прошептала заклинание. Желтая вспышка света на секунду ослепила несущихся ей навстречу врагов и заставила их раздаться в стороны, освобождая узкий проход, в который тут же устремилась лошадь беглянки. Мирра пребольно ободрала о шпоры и упряжь грабителей обе ноги, зато они успели проскочить мимо. Всадники развернули своих коней. И снова, вопреки ожиданиям, в спину убегавшей не полетели стрелы. Зато у нее появилось сразу пять преследователей. Теперь разумнее всего было попытаться увеличить отрыв и гнать по дороге до деревни, но Мирра все еще не решила, что же ей делать с повозкой и с охраной этой самой повозки. Драконья кровь требовала драки, и Мирра, наплевав на доводы разума, свернула с тракта. Ее кобыла, перескочив придорожную канаву, понеслась по некошеному лугу. Сзади глухо ударяли в землю копытами тяжелые кони преследователей. Дальше ею двигали древние драконьи инстинкты. «Перекладывая» лошадь со стороны на сторону, Мирра через плечо выпустила в разбойников одну за другой пять стрел. Все они были заговоренными, и ни одна не прошла мимо цели. Трое грабителей выпали из седла, одного конь вяло волочил по траве за ногу, пятый так и умер верхом и теперь сидел, завалившись на шею лошади. Мирра в очередной раз перезарядила арбалет.