Дан Виктор. Попутный катафалк

   – Где он играл?
   – В основном в «Сталкере», но появлялся время от времени во всех клубах и казино.
   – Это уже интересно.
   – Ничего интересного. Он умер за неделю до убийства. Все в один голос показали, что Вист и убитые не общались и даже не были знакомы.
   – На чем основана уверенность, что не были знакомы?
   – Вист играл в подпольных заведениях, а убитые работали в зале, где велась легальная игра. Они люди новые. Специалисты утверждают, что без длительной проверки никто не поставит охранника в подпольный зал. Причем сначала их замарают очень серьезно, чтобы посадить на крючок. Иначе можно засветить клиентов.
   – Убедительно!
   Они поднялись в рабочую комнату. Михаил сел за стол и попросил материалы. Павел открыл сейф и стал раскладывать на своем столе и стульях многочисленные папки с тесемками и скоросшиватели.
   – С чего начнем? – спросил Павел.
   – С фотографий. Бумага есть?
   – В левом верхнем ящике.
   Михаил достал несколько листов бумаги. На одном из них он нарисовал горизонтальную линию и нанес десяток точек.
   – Что это будет?
   – Временная ось. Буду наносить все события, которые произошли в городе до и после. Когда произошло убийство?
   – Десятого декабря?
   – Когда заказывали наркоту?
   – Не помню, сейчас посмотрю, – Павел порылся в папке с надписью «Тризна» и ответил. – Первого декабря.
   – Когда загнулся тот игрок?
   – Вист? Через два дня.
   – Кто давал заключение о смерти?
   – Не знаю? Тут ничего не написано.
   – Откуда стало известно о его смерти?
   – Агентурные сведения.
   – Милиция этим делом занималась?
   – Не знаю!
   – Вот тебе и первая ниточка.
   – Это похоже на Наполеона: «Пришел, увидел, победил».
   – Вижу, ты обиделся! Пойми, умер от наркотиков человек, который крутится в игорных домах, потом через неделю убивают охранников из подобного заведения.
   – Фесенко это направление отработал, просто я не сразу вспомнил. Сейчас найду, – Павел довольно сумбурно перелистывал папки.
   Он был заметно расстроен из-за уязвленного самолюбия. Наконец, он нашел нужную бумагу и подал Михаилу.
   – Есть показания свидетелей, заключение райотдела милиции, заключение врача, результаты вскрытия, анализы крови.
   – Заключение давал патологоанатом?
   – Нет, врач наркологического диспансера.
   – Где захоронен?
   – Кремирован в Быхоре. Быхор это хутор. Крематорий недалеко, поэтому так говорят.
   – Это я знаю. Ладно, потом прочитаю сам. Пока отмечаю это событие на оси. Так, где фотографии? А то я отвлекся.
   – У тебя на столе.
   Михаил посмотрел фотографии. Почитал описание и заключение экспертов и патологоанатома. Здоровенные парни: рост под 180, вес за сто килограммов, – были зарезаны как кабаны. Одним ударом в сердце. Никаких следов сопротивления. На фотографии ссадины и синяки на лицах. А вот и объяснение. Нет свежих следов сопротивления. Травмы лица получены примерно за неделю до убийства. Причем, Геннадий Комков обращался к хирургу-дантисту. У него была повреждены два нижних коренных зуба и челюсть. Об этом свидетельствовали металлические скобы.
   – Паша! А дантиста нашли, который ставил скобы на челюсть Комкова.
   – Нет. Свидетели в один голос утверждают, что по словам самого Комкова на него напали двое. Чем-то ударили по челюсти. Он упал и на время потерял сознание. Когда очнулся, оказался без куртки и кошелька. Все это есть в свидетельских показаниях. Они подтверждают заключение экспертизы о предполагаемой дате нанесения травм. Найти?
   – Пока не нужно. Заявление в милицию есть?
   – Нет. Случай нигде не зарегистрирован. Сотрудники Гопы никогда в милицию не обращаются.
   – Понятно.
   – А травма Сущенко. Что известно о ней?
   – Упал в гололед. Это также известно только из свидетельских показаний.
   – И ударился челюстью!
   – В тот день в городе зафиксировано 146 травм, из них 28 травм головы и лица. Выбитые зубы тоже были.
   – Понятно. Родственников допрашивали?
   – Конечно?
   – Где протоколы?
   – В этой папке, – Павел положил папку на край стола.
   – Почитаю позже.
   Не зря Манюня дал для ознакомления с делом двое суток. Даже в день приезда Михаил работал до восьми часов вечера с перерывами на обед и кофе. На следующий день, во вторник работать пришлось двенадцать часов, чтобы закончить ознакомление с материалами до утреннего доклада в среду. На утро Михаил оставил подведение итогов. Лучше это сделать на свежую голову. Раньше десяти совещания не будет. Манюня попросил уточнить время как раз в десять. Михаил не любил залеживаться в постели с утра. Это соответствовало привычкам сельской жизни. В шесть утра в рабочие дни он был уже на ногах. В выходные на час позже.
   В среду в семь утра он уже сидел за столом в гостинице и пытался систематизировать свои записи.
   Версии пока отсутствовали. На данном этапе нужно наметить следственные действия. В чужом расследовании всегда видны недоработки и пропуски. Михаил на этот счет не обольщался. Иногда тупиковые ходы просто не фиксировали. Свежий человек, как он, мог запросто потратить время на эти тупики.
   Он отобрал самое существенное на его взгляд:
   1. Посетить место преступления, добиться через Манюню соответствующего разрешения Гопшовского.
   2. Найти дантиста-хирурга.
   3. Поговорить с родителями.
   4. Поговорить с патологоанатомом по поводу травм убитых.
   5. Тризна.
   6. Врач нарколог.
   7. Кто занимался смертью Виста в милиции?
   8. Семья Виста.
   9. Крематорий.

Всё так зыбко

   Совещание у Мнюни состоялось в том же составе, что и в понедельник. Фесенко отмалчивался, но согласился поручить своим людям, разыскать врача нарколога и работников милиции, расследовавших смерть Виста. Еще проверить по картотеке у Тризны, нет ли там Виста.
   Павлу поручили найти врача дантиста с помощью объявления по телевизору. Нужно показать фотографию Комкова и попросить отозваться врача, который ставил ему скобы на челюсть третьего или четвертого декабря.
   На прощание Фесенко высказал свои сомнения:
   – Не понимаю, причем здесь смерть Виста и убийство этих парней.
   – Два совпадения. Первое, он игрок, а они работники казино. Второе, между событиями около недели времени, – оправдывался Михаил.
   – Если не знаешь, что делать, то и это годится. Сделаем, нам не трудно. Потратили больше времени впустую.
   Михаил слишком хорошо знал Фесенко, чтобы обижаться на него. Он не сомневался, что тот сделает все как нужно. У Анатолия Ивановича был один недостаток: не хватало воображения в нестандартных ситуациях.
   Михаил уже убедился, что ситуация с убийством охранников как раз такая.
   На сегодня Михаил для себя наметил посещение места преступления и места работы, а также беседу с родителями Комкова. Родители Сущенко жили далеко на севере области. Они приезжали на похороны. Разговор с ними людей Фесенко ничего не дал. Сына они не видели с лета.
   Мать Комкова жила в селе в пяти километрах на север от города. Новые границы городской территории уже включали этот населенный пункт. Разговор предвиделся мало приятным, но Михаил ошибся. Никаких истерик не было. Видать мать уже свыклась с потерей. У нее было еще двое: дочь и младший сын. Сын собирался весной в армию. Дочь была замужем.
   Крепкая женщина пятидесяти лет прятала седые волосы под черным траурным платком.
   Михаила интересовало, что знала мать об ограблении Геннадия.
   – Так меня уже спрашивали. Все рассказала.
   – Убийцу до сих пор не нашли. Я новый следователь. Меня назначили заново расследовать это дело.
   – Он два дня как купил эту дубленку. Приходит с работы с разбитым лицом в какой-то одежде с чужого плеча. Я спрашиваю: «А где дубленка?», а он отвечает, что его ударили. Забрали дубленку и деньги из кармана.
   – А эта одежда, в которой он пришел, осталась?
   – Осталась. Он ее не носил, у него была другая, еще не старая. А я одеваю эту, когда управляюсь по хозяйству с птицей и поросенком.
   – Можно на нее посмотреть.
   – Сейчас принесу из сарая, – мать Комкова вышла.
   Михаил принялся разглядывать комнату, где спали братья. Он не надеялся сделать какое-нибудь открытие, так как знал, что здесь поработали следователи Фесенко и эксперты. Удивительно, что их не заинтересовала чужая куртка. Возможно, что нет никакой связи между ограблением и убийством. Нет пока и доказательств, что такая связь отсутствует.
   Возвратилась с курткой мать Комкова. Она держала в руках модный у молодежи года три назад китайский пуховик. Теперь пуховик годился только как рабочая одежда, хотя после химчистки и замены зиппера можно было появиться в нем на людях.
   – Не выбрасывайте куртку, возможно, она нам понадобится на время в качестве вещественного доказательства.
   – Доказательства чего?
   – Грабителей, отобравших дубленку, не нашли.
   – А бандитов, убивших сына, нашли? – в голосе матери звучало неодобрение. – Куртку, видать, ему дали на работе.
   – Вы мне подсказали одну вещь. Я заберу эту куртку, чтобы найти сотрудника, который ее одолжил. Вам оставлю акт об изъятии.
   – Берите без всякого акта.
   – Так положено!
   Михаил возвратился в город с курткой неизвестного доброхота в багажнике. Найти его будет новым заданием Карпенко.
   Ночные клубы открывались в четыре часа дня. После обеда в столовой Управления у Михаила оставалось время. Он направился к экспертам-медикам. Нужно было поговорить со специалистом, который обследовал тела убитых охранников. Михаил знал, что сегодня нужный человек находится на работе. Пока они совещались у Манюни, Ольга все выяснила по телефону.
   Незнакомый седой мужчина в хирургическом халате, но без шапочки вышел к Михаилу в вестибюль.
   – Добрый день! Следователь Гречка. Вам звонили из городской прокуратуры.
   – Добрый день! Игнатенко, рад встрече. Ольга меня предупредила. Однако я в недоумении. Все есть в моем заключении. Мне нечего добавить.
   – Согласен, заключение исчерпывающее. Но я хотел бы услышать ваше мнение о травмах недельной давности на лицах этих ребят. Чем они могли быть нанесены. В Вашем заключении только слова: «твердым не металлическим предметом».
   – Если бы это был кастет или труба, то мы имели бы рассечение кожи. Свидетели показали, что один из них упал в гололед. При ударе о ледяной нарост можно получить такую травму. Другого ударили грабители. Наиболее вероятно, что деревянной дубинкой. У бандитов сейчас в моде биты для бейсбола. Это пожалуй все, что я могу добавить к своему заключению.
   – Спасибо! Пожалуй, не стану Вас больше задерживать.
   – Напрасно Вы себя затрудняли. Все это я мог бы сказать по телефону.
   – У меня есть время. В таком случае предпочитаю личную встречу. Надеюсь, не слишком отвлек Вас от работы….
   – Все в порядке! Рад был познакомиться. До этого только слышал о Вас.
   Ехать в клуб было еще рано. Он возвратился в прокуратуру. Павел был на месте и что-то писал за столом на компьютере.
   – Что пишешь?
   – Отчет о встрече с дантистом.
   – Так быстро его нашел!
   – Да! За пару часов. Только не через телевидение. Там это долго. Пока получишь добро, подготовят сюжет. Объявят вечером. А у кого-то кабельное телевидение. Местное радио слушают все и везде, в том числе и на работе.
   – Ну и что интересного сказал дантист?
   – Интересно только то, что Комков соврал.
   – А именно?
   – Сказал, что разбил челюсть, поскользнувшись в ванне.
   – Это естественно. Он побоялся, что дантист сообщит в милицию. А так бытовая травма.
   – Почему он боялся?
   – По вашей же версии все работники Гопшовского избегают любых контактов с милицией. Он же не заявил о разбойном нападении.
   – Ты хорошо усвоил материалы следствия.
   – Стараюсь не уронить репутацию.
   – Что делать дальше?
   – Для тебя есть задание. В моем багажнике лежит куртка. Ее кто-то дал Комкову после ограбления, чтобы он добрался домой.
   – Где раздобыл?
   – У матери Комкова.
   – И что мне с ней делать?
   – Мы пойдем сейчас в «Найт Дримз». Ты там уже был неоднократно и все знаешь. Покажешь мне место преступления, а потом отвезу тебя в «Элита клаб». Обойдешь персонал и найдешь того, кто эту куртку дал Комкову.
   – Ты неточно формулируешь задание. Не найдешь, а попытаешься найти. Кроме того, многие там работают посменно.
   – Ценю твой юмор. Список персонала я видел в деле. И не говорил, что срок сегодня. К концу дня завтра против каждой фамилии должна стоять птичка. Реальная, а не липовая.
   – Теперь все ясно! Будет исполнено. Идем?
   – Идем! Список персонала захвати.
   Михаил когда-то посетил «Найт Дримз». Они с Тризной искали по ночным заведениям одного мелкого торговца наркотиками. Теперь клуб трудно было узнать. Добавилось много анодированного под золото алюминия и зеркал в отделке стен и колонн по вкусу новых владельцев клуба. Молодых комсомольских деятелей и их партийных покровителей вытеснили из игрового бизнеса матерые бандиты. Хотя не исключено, что бандиты сидят на коротком поводке у более матерых кадров бывшего КГБ.
   Павел привел Михаила в небольшую комнату с двуспальной кроватью. Там был еще небольшой обеденный стол с двумя стульями, тумбочка у кровати и узкий платяной шкаф. Михаил видел все это на фотографиях. На фото помещение казалось просторнее.
   – Здесь нашли Комкова, – Павел показал на пол у стола. – Труп Сущенко был в этом шкафу.
   – Получается, что сначала убийца прикончил Сущенко и запрятал в шкаф. Потом убил Комкова, когда тот сидел на стуле.
   – Возможно, Сущенко он также убил на этом стуле и только потом запрятал.
   – Похоже. Стол был накрыт для ужина. Убийца назначил им встречу обоим с разрывом в полчаса или больше.
   – Не думаю, что больше.
   – Что это за помещение? Похоже на гостиничный номер.
   – Это и есть гостиница на шесть номеров для важных гостей заведения. Или желающих уединиться с дамой.
   – И все это официально оформлено?
   – Все виды деятельности прописаны в Уставе клуба, где требуется, оформлены лицензии. У Гопы своя юридическая служба.
   Михаил высадил Карпенко у входа «Элита клаб», достал из багажника и вручил куртку. Павел не захотел носить ее в руках, поэтому отлучился в гастроном, купить полиэтиленовый пакет достаточной вместимости. Вскоре он вернулся с черным пакетом с надписью «Босс».
   Павел с объемистым пакетом вошел в клуб, а Михаил поехал в управление на встречу с Фесенко и его людьми.
   Фесенко вызвал в свой кабинет сотрудников, занятых расследованием убийства охранников. Пока их разыскивала секретарь Фесенко, Михаил осмотрел кабинет. Фесенко ничего здесь не тронул. Все осталось как в бытность Манюни. Не было даже косметического ремонта. Анатолий Иванович демонстрировал полное равнодушие к интерьеру своего рабочего места.
   Только вместо Тамары Борисовны в секретарях была молодая девушка, мечтающая о карьере юриста. Тамара Борисовна ушла на пенсию нянчить внука.
   Вошли сотрудники. Их было двое. Михаил их не знал. Новое пополнение с осени из выпускников юридического факультета в областном центре.
   – Кто из вас доложит? – спросил Фесенко, поочередно поглядывая на ребят.
   – Разрешите мне, – проявил инициативу кареглазый крепыш.
   – Давай, Олег! Доложи нам о своих походах к хазарам, то бишь, к наркологам.
   – А с Тризной встречались? – проявил нетерпение Михаил.
   – Обижаете, уважаемый руководитель следствия, – парировал Фесенко.
   – Так мне говорить? – нерешительно спросил Олег.
   – Давно пора! – улыбнулся Фесенко.
   – Сначала мы проверили картотеку Тризны. Там он, то есть Вист или Александр Антонович Вислюк, значится как кокаинист. Причем отмечено, что особой зависимости у него нет. Время от времени расслаблялся. О пристрастии к морфию никаких сведений.
   – Ясно! Дальше.
   – Нарколог утверждает, что его привезли работники клуба для оказания помощи. Но он ничего не мог поделать. Вист умер в клинике. Вызвали милицию и составили протокол. Нарколог выписал заключение о смерти.
   – Чем Вист обкололся? – вопросы задавал Фесенко.
   Михаил ждал, пока хозяин кабинета не представит ему слово.
   – Морфий. Врач нам показывал пробирку с кровью, которую он брал для анализа. Он до сих пор ее хранит, как он сказал, на всякий пожарный случай.
   – Кто был из милиции?
   – Капитан Костенко, заместитель начальника районного отделения.
   – Собственной персоной?
   – Да, один.
   – Вы с ним беседовали.
   – Да. Его рассказ совпадает с тем, что говорил врач.
   – Вы спросили, почему он не поручил это дело сотрудникам.
   – Да, спросили. Он сказал, что все были заняты, а дело важное и безотлагательное.
   – Вызов записан в журнале райотдела?
   – Мы не проверяли слова капитана.
   – Да хоть самого генерала! Чтобы проверили и завтра до десяти утра мне доложили.
   – Ты удовлетворен? – спросил Фесенко, обращаясь к Михаилу.
   – В основном! Кто доставил пострадавшего? Кто забирал тело из морга? Кто хоронил, то есть отвозил в крематорий? Адрес места жительства Виста?
   – Что вы на это скажите? – обратился Фесенко к следователям.
   – Вист проживал в гостинице «Спартак» в номере 313. Мы проверили. Он жил там с лета. Сейчас там никаких следов.
   – У него были же какие-то личные вещи?
   – Директор гостиницы, вспомнил, что в день смерти он выписался из номера и все забрал с собой. Даже показывал копию счета. Горничная рассказала, что у него было мало вещей. Потому он сдавал бельё в стирку часто.
   ­ Что еще вы скажете?
   – Пока все!
   – Я так понял, что на остальные вопросы Михаила у вас ответов нет. Поэтому завтра в тот же срок нужно установить, кто привозил пострадавшего и кто забирал тело. Ясно. Повторите, как поняли задание.
   Олег перечислил вопросы, которые им предстояло выяснить до десяти утра завтра.
   – Забыл одно дело! При регистрации в гостинице Вист указывал данные паспорта. Узнайте, где был выдан паспорт, адрес прописки и все эти данные проверьте через паспортный стол, Фесенко поднялся и вышел из-за стола, давая понять, что совещание закончилось.
   Михаил вернулся в прокуратуру. Павла еще не было. Михаил подождал его полчаса, скоротав время в буфете за кофе, и поехал в гостиницу. Вопрос не срочный, Павел доложит утром на совещании.

Крепкие кулаки

   На совещании Михаил доложил результаты, полученные за вчерашний день. Павел опросил больше половины персонала клуба, но все заявляли, что ничего не знают и никогда не видели подобной куртки. Была бы она яркого цвета, а то неброский бутылочный.
   Фесенко дополнил сообщение Михаила новыми сведениями. Паспорт Виста фальшивый, адрес прописки тоже. Привозили Виста в наркологический диспансер люди из ночного клуба, забирали труп тоже, прямо из реанимации. Два человека в форме охранников. Одни и те же.
   – Что будем делать? – обратился Манюня к присутствующим, когда выслушал сообщения.
   – Искать людей, которые привозили Виста в диспансер и забирали труп, а также тех, кто отвозил в крематорий, – предложил Михаил.
   – Мы не тем занимаемся! – не согласился Фесенко. – Зациклились на каком-то наркомане. Они мрут, как мухи. Лучше разобраться с дубленкой. Предположим, этот Комков случайно увидел в другом клубе человека, который его грабанул. Тот испугался разоблачения и его зарезал.
   – А как быть с Сущенко? – задал вопрос Манюня.
   – Комков мог вызвать Сущенко на подмогу.
   – Но Сущенко он прикончил первым.
   – Это наша гипотеза, так как мы нашли труп в шкафу. Как развивались события в действительности, никто не знает. Возможно, убийца перехватил Сущенко в коридоре, убил там и попытался спрятать в шкаф. А Комков уже лежал убитый у стола. Возможно, он собирался спрятать в шкаф и Комкова, но потом отказался от этой идеи. Шкаф тесный, а ребята тяжелые.
   – Звучит правдоподобно, – согласился Манюня.
   – Есть и другая правдоподобная гипотеза, – не сдавался Михаил. – Друзья Виста заподозрили убийство. Они пригласили охранников, которые возили Виста в диспансер для беседы. Когда они получили (или не получили) информацию, то прикончили по одному. Кто может возразить против того, что Вистом занимались Комков и Сущенко.
   – Я могу! – заговорил Карпенко. – Они новые люди в заведении.
   – Во-первых, с Вистом мог быть просто несчастный случай. Человек впервые попробовал морфий и по неопытности обкололся. Тогда нет никакого криминала. Можно привлечь и новичков.
   – Но они в разных сменах.
   – А кто это проверял? Сущенко снимает комнату рядом с клубом. Позвать его – десять минут, чтобы не оголять клуб.
   – Итак, у нас есть две гипотезы. Обе одинаково правдоподобны, но гипотезу Михаила легче проверить. Ищите охранников, которые занимались Вистом.
   – Эту информацию никто не выдаст без Гопы, – заметил Фесенко.
   – Я договорюсь с ним о встрече с Михаилом, – согласился с доводом Фесенко Манюня.
   – Только не говорите, о чем я собираюсь его спрашивать, – предупредил Михаил.
   – Естественно. Не нужно давать ему возможность подготовиться.
   Манюня поднял трубку и дал задание Ольге:
   – Соедини меня с Гопшовским по мобильному. Зайди, дам тебе номер.
   Манюня полистал ведомственный телефонный справочник, записал номер в отрывном блокноте и передал Ольге листок через Карпенко.
   – Все свободны, кроме Михаила. Спасибо!
   Когда Фесенко и Карпенко покинули кабинет, Манюня обратился к Михаилу:
   – Небольшой инструктаж, пока Ольга набирает номер. Пойдешь с Карпенко, одному нельзя. Гопа мастер провокаций. Постарайтесь избежать ссор или конфликтов. Только вопросы и фиксация ответов. Он пользуется своими депутатскими полномочиями, как бандит кастетом.
   – Ясно!
   – Если откажется отвечать, то это тоже результат. Вызовем в прокуратуру официально….
   В этот момент Ольга сообщила, что переключает телефон на Манюню.
   – Григорий Борисович, добрый день! Беспокоит Манюня. У меня неофициальная просьба принять на четверть часа моих людей. Повод ты знаешь. Не твоя ли газета критикует прокуратуру за бессилие в следствии по делу об убийстве Комкова и Сущенко. Ничего нового, только новый руководитель следственной бригады. Гречка Михаил Егорович. Настаивает на разговоре с тобой. Я не могу отказать, да и в твоих интересах тоже. Согласен, что дело пора закрывать. Возможно, мы так и сделаем в ближайшее время. Еще несколько мелких вопросов и можно закончить. Мы не хотим критики и обвинений в небрежности с другой стороны. Ты меня понимаешь…. Вопросы на месте. Это твое право. Тогда договорились. В два часа дня в «Элита клаб». Спасибо за сотрудничество.
   – Согласился? – уточнил Михаил.
   – Да. Только не дает гарантий, что будет отвечать на вопросы. Но выслушает их внимательно.
   – Иногда отсутствие ответа красноречивее, чем ответ. Спасибо ему и за это.
   – На всякий случай Карпенко ни слова. Он человек новый. Пусть только сопровождает тебя. Эффект неожиданности должен быть полным. Результат доложи сразу.
   До встречи с Гопшовским оставалось больше двух часов. Даже с перерывом на обед оставалось много свободного времени. Михаил вместе с Карпенко отправились к Фесенко. На фальшивом паспорте должна быть подлинная фотография Виста. Нужно было срочно разыскать паспорт Виста и сделать копию с фотографии. Возможно, в картотеке Тризны также есть фотография Виста, раз он там присутствует. Михаил до этого только сейчас додумался. Можно было бы обсудить вопрос на совещании, теперь приходилось ехать в Управление.
   – Вы что-то здесь потеряли? – встретил их не очень доброжелательной шуткой Фесенко.
   – Забыли одну вещь! Нужно срочно добыть паспорт Виста и сделать копию фотографии, – Михаил показал, что шутке не обиделся.
   – Опоздали! Уже распорядился.
   – А фотография в картотеке Тризны?
   – Там нет фотографии, он не считался злостным наркоманом.
   – До двух часов фотография будет?
   – А что будет в два часа?
   – Моя встреча с Гопшовским. Присоединиться не хотите?
   – Нецелесообразно. Иначе Манюня пригласил бы и меня. Вы плохо знаете Гопшовского.
   – Только понаслышке.
   – Скоро узнаете. Короче, если будет результат по Висту, найду вас сразу же.
   – Тогда мы в столовку, раз уж мы в Управлении.
   В вестибюле клуба Михаила и Карпенко встретил швейцар, округлый мужичок с окладистой бородой. В ливрее с галунами и аксельбантами он выглядел очень импозантно.
   – Заведение закрыто, открываем через два часа.
   – Мы из прокуратуры. Нас ждет Гопа, – проявил инициативу Карпенко.
   – Не Гопа, а Григорий Борисович!
   – Извините моего помощника, Григорий Борисович Гопшовский назначил нам встречу на два часа. Проведите, пожалуйста, нас к нему.
   – Направо дверь ресторана, он сейчас обедает.
   В пустом ресторанном зале в дальнем углу противоположном от входа и окон за столом обедал дородный мужчина.
   Гопа пригласил посетителей жестом за свой стол.
   – Присоединяйтесь! Вот меню. Выбирайте по вкусу, угощаю.
   – Спасибо! Мы уже пообедали у себя в Управлении
   Говорил только Михаил. Карпенко сделал правильные выводы после деликатного замечания Михаила.