– После ваших льготных щей справитесь и с нашим обедом.
– Мы ели не только щи.
– Тогда предлагаю кофе.
– Спасибо! От кофе мы не откажемся.
Гопа поманил официанта, который находился достаточно далеко, чтобы не слышать разговор за столом, но глаз с хозяина не спускал.
– Два фирменных «капучино» для гостей. Мне подашь позже, как всегда.
Гопа продолжил пожирать огромный шашлык на ребрах с жареным картофелем и квашеной капустой.
Михаил ненавязчиво рассматривал Гопу и интерьер клубного ресторана. Перед ним сидел крупный мужчина с головой стриженной очень коротко, но не бритой. На розоватых, как кожа молодого поросенка, щеках торчала недельная щетина с сильной проседью. Откровенный и нарочитый стиль беглого зэка. Назвать его разъевшимся нельзя. В его возрасте так выглядел любой здоровый мужчина, любящий вкусно поесть.
На нем была белая рубашка без галстука в тонкую полоску и светло-серый свободный пуловер из гладкой плотной шерсти. Дорогие лакированные туфли черного цвета и такого же цвета брюки Михаил рассмотрел раньше. В таких случаях говорят «скромно, но со вкусом». На самом деле «скромно» от Армани стоило больших денег.
Принесли кофе. Михаил отпил глоток.
– О! Вкусно! И с коньяком.
– Фирменный рецепт. Нравится и женщинам.
– Коньяк хорошо маскирует яды.
– Хе! – коротко хмыкнул Гопа. – Травить вас еще рано, не знаю зачем пожаловали. Судя, по готовности шутить, настроены вы мирно.
– Вопрос простой, для Вас нейтральный.
– Ну и!
– У вас тут в клубе умер один из посетителей от передозировки наркотиков, некто по кличке Вист.
– Так это дело давно закрыто! – спокойно заметил Гопа.
– Придется открыть!
– С чего бы это? – Гопа спокойно прикончил шашлык и запил глотком томатного сока.
– Есть версия.
– Какая?
– Связь этой смерти с убийством Комкова и Сущенко.
– Чушь! – вырвалось у Гопы, но он моментально взял себя в руки и почти добродушно продолжил. – Ребята, хватит темнить. Что это я клещами тяну из вас по слову.
– Ваши люди…
– Не мои, а заведения, в котором частично мой капитал.
– Извините, сотрудники клуба доставили этого бедолагу в наркологический диспансер, забирали тело и отвозили в крематорий….
– Что из того! Он одинокий человек, жил в гостинице. Его смерть – удар по престижу клуба. С нашей стороны чистая благотворительность. Вы бы поступили иначе?
– Не знаю! Не бывал в такой ситуации.
– Так какая гипотеза?
– Вдруг это были Комков и Сущенко, а неизвестные друзья Виста не поверили в несчастный случай…
– Или самоубийство…
– Самоубийство?
– Не буду утверждать, но у меня есть свидетели, что накануне он сильно проигрался. Мне крупье докладывал.
– Итак, не поверили в несчастный случай или самоубийство и решили вопрос прояснить у ребят. Прояснение закончилось двумя трупами. То есть затемнилось еще больше….
– Интересная гипотеза, только сдается мне, что Вистом занимались другие ребята. Я в детали не вникал, мне докладывали, и я решал принципиальные вопросы, – вальяжность слетела с Гопы, он подобрался и заговорил энергично. – Сейчас проясним все с моими секьюрити, которые занимались этим конкретно.
Гопа взял в свою лапищу мобильный телефон и нажал автоматическими движениями несколько кнопок.
– Ты мне нужен. Как не можешь?! Я подойду сам, – и добавил, обращаясь к Михаилу. – Среди бела дня залез под душ. Вспотел на тренировке. Так будет быстрее…
И Гопа удалился из ресторана через служебный выход. Его капучино остался на столе нетронутым.
Следователи переглянулись. Михаил на мгновенье приложил палец к губам, давая понять Карпенко, что лучше не разговаривать. Михаил взглянул на часы, чтобы узнать, сколько отсутствовал Гопа.
Тот возвратился через семь минут. «Оперативно!» – отметил Михаил.
– Сидоренко и Замков! – сразу назвал фамилии Гопа. – Они работают завтра.
– Нам нужны их адреса и фотографии, до завтра мы ждать не можем.
– Ребята, что же вы сразу не сказали.
Гопа опять был спокоен. Он поколдовал над мобильным телефоном и сказал в трубку:
– Это ты? Мне нужны их фотографии и адреса. Что? Отдел кадров открывается тоже в четыре? А запасные ключи? – он добавил, обращаясь к Михаилу. – Есть ключи от комнаты, но нет от сейфа. Что будем делать?
– Когда мы получим данные?
– Сразу после четырех. Куда доставить?
– В приемную городского прокурора.
– Манюне?
– Да, ему!
– Еще по чашечке капучино.
– Спасибо, мы уходим. Благодарим за информацию, думаю, Вы сами заинтересованы в успехе следствия….
– Вы даже не представляете, до какой степени! – в голосе Гопы Михаил улавливал уже издевательские нотки. – Прощайте!
– До скорого свидания! – парировал Михаил.
Гопа улыбнулся и жестом приказал официанту заменить остывший капучино.
Манюня принял Михаила сразу:
– Каков результат?
– Гопа получил фору почти два часа. Фамилии он назвал, но адреса и фотографии будут только после четырех. У него есть возможность все отрепетировать, если он выдал нам подставных лиц.
– Но кто-то же из сотрудников знает правду!
– Они скажут, как ему нужно. Иначе теряет работу, а то и жизнь. Черт! Как я оплошал! Сотрудников еще нет, но швейцар был на месте. Мимо него несли Виста в больницу. Он должен был запомнить, кто сопровождал. С вашего разрешения, я опять наведаюсь в клуб, а Павел останется здесь.
– Да, действуй! Совсем забыл, Фесенко звонил и сказал, что на паспорте Виста сорвана фотография. Если фамилия и кличка выдуманы, то разыскать его будет весьма трудно. Одна надежда на фоторобот, только без людей Гопы составить его некому.
– А служащие крематория?
– Поедешь в крематорий, спросишь.
Михаил заторопился и покинул кабинет.
В вестибюле клуба его опять встретил швейцар.
– Что-нибудь забыли?
– Забыл у Вас кое-что спросить.
– Спрашивайте! От прокуратуры у нас нет секретов.
– Вы должны помнить, кто сопровождал в больницу наркомана, который потом умер.
– Помнится мне, что Толик Замков и Васек, забыл фамилию…. Да, вспомнил, Сидоренко. А разве Григорий Борисович не сказал?
– Сказал, да я не запомнил. Он еще обещал фотографии и адреса дать, поэтому пропустил мимо ушей.
– Не знаю, начальство меня не послушало. До сих пор не нашли, что убил Витька и Гену.
– Что не послушало? Выслушаю вас с удовольствием….
– Нас не очень поощряют на такие разговоры. Все талдычат о коммерческой тайне. Но если у вас есть время, то подождите меня в кафе напротив. Скоро время полдничать, я поставлю подмену и приду….
– А почему не едите в своем ресторане?
– Из зарплаты высчитывают, а у нас очень дорого.
– Жду вас в кафе.
– Пять минут, и я там буду.
Швейцар не обманул. Через пять минут он занял место за соседним столиком, но так чтобы их спины оказались рядом. Можно было разговаривать, слегка отвернув голову в сторону собеседника.
– Все меня зовут, Митрич, – представился швейцар, когда заказал блины с творогом и чай.
– Михаил Гречка. Слушаю вас….
– Даже не знаю с чего начать. Гена купил дубленку, а через два дня его стукнули и ограбили.
– Нам это уже известно.
– Перед этим Гену искал парень. Здоровый такой, боксер. И еще студент. Он у нас часто играл в рулетку, потом перестал. Говорит, женюсь. На другой день студент приходит к Витьку. Уже в дубленке, точно такой, какая была у Гены. Спрашиваю, откуда. Говорит, отец с Севера привез. Он поднялся к Витьку. Тогда я не знал еще, что Гену ограбили. Вскоре вижу, что и Витек побитый. Говорит в ванной упал. Через неделю узнаю, что Гену и Витька кто-то зарезал. А парень опять приходил, их спрашивал. А как узнал, что убитые, сразу ушел. Может, для отвода глаз интересовался.
– Какой он из себя, студент этот? – Михаила охватило сильнейшее волнение.
Он с трудом его скрывал.
– Чуть пониже Вас, но, пожалуй, шире в плечах. Если приварит, то мало не покажется. Вспомнил, Борис его зовут.
– В каком институте учится?
– А Бог его знает. В городе их всего три.
– Спасибо, пожалуй, мне пора, – заторопился Михаил.
– Как мой рассказ? Или не интересно, как моему начальству.
– Трудно сказать сразу, но парня этого мы обязательно найдем.
– Кажись, он в общежитии живет.
– Спасибо, меня ждет мое начальство.
Михаил лихорадочно соображал. Боксер, значит, мог нанести травмы кулаком. Этот факт охранники единодушно скрывали, за что и поплатились жизнью. Удар ножом был Михаилу знаком. Он его тоже когда-то отрабатывал. Его можно было нанести коварно, имитируя дружеские объятия. Вдруг этот парень служил в спецназе ВДВ.
Идеальная кандидатура на преступника и мотивы есть. Два месяца мороки, а швейцар выдал за пять минут готовенького. Для ребят Фесенко вычислить этого студента два часа работы.
Фесенко выслушал Михаила молча, потом сказал:
– Ты не находишь, что это подходит на сто процентов под мою версию?
– Нахожу! Напряги ребят, чтобы нашли мне этого боксера.
– Постараемся сегодня! У меня принцип: потерянный час – фора преступнику.
– Меня найдете в прокуратуре. Как только появятся фотографии охранников, которые сопровождали Виста, нужно будет побывать у капитана и диспансере.
– Не все сразу. Думаю, эта версия умерла окончательно. За два часа Гопа выдрессирует всех.
– И капитана?
– И капитана! Но капитан скажет, что не видел сопровождающих, а имел дело только с врачом. Могу биться об заклад. Коньяк, я считай, выиграл. Не хватает шампанского. Не пить же пиво с коньяком.
– Мне не до пари. Поручу проверку Карпенко. Ищите студента. В крематорий поеду сам.
Гопа выполнил обещание в срок. Михаилу заготовили для такого случая еще с десяток фотографий других мужчин, чтобы опознание проводилось по правилам. Карпенко получил такую же пачку фотографий и адреса охранников: Сидоренко и Замкова. Он должен сначала побеседовать с ними и только потом с врачом и капитаном.
В надвигающихся сумерках Михаил на предельной скорости, какую только позволяли дорожные знаки, спешил в крематорий. Небо было абсолютно безоблачным и сумерки медленно и незаметно переходили в ночь. Сплошной снежный покров отражал закат. Взошла полная луна. Глаза успевали привыкнуть к темноте, дорога и обочины просматривались прекрасно. Михаил подъехал к крематорию, ни разу не включив фары. Во дворе крематория он увидел катафалк и несколько легковых машин.
Он поднялся на ступеньки. Дверь была открыта. В ритуальном зале шла церемония прощания с покойником.
Он поискал глазами служащих крематория и увидел одного из них у стены. Тот безучастно ждал окончание прощальной речи. Михаил медленно обошел толпу родственников и молча предъявил удостоверение служащему. Тот не удивился и пригласил жестом следовать за ним.
В служебной комнате рядом с ритуальным залом стояли три рабочих стола. Служащий уселся за стол и указал Михаилу стул напротив.
– Чем могу служить прокуратуре?
– Первого декабря вам на сожжение привозили наркомана…
– Покойника, – перебил служащий.
– Естественно, покойника. Мне нужно знать, кто тогда работал и кто у Вас за старшего.
– Старший проводит ритуал прощания, а того покойника принимал я.
– Прошло два месяца!
– Хоть два года. Не каждый месяц такое бывает. Документы у них были в полном порядке. Всего два человека, сопровождали. Он жил без семьи в гостинице.
– Откуда Вы это знаете?
– Так любопытно, когда двое провожающих в форме охранников.
– Вот пачка фотографий, вы выберете тех, кто вашему мнению тогда был.
Служащий безошибочно отобрал две: Сидоренко и Замкова.
– А вы не могли бы описать покойника.
– Это трудно, мы на них не смотрим, чтобы ночью не снились.
– Но это, по вашим же словам, был примечательный случай.
– Худощавый не молодой мужчина.
– Вы могли бы поучаствовать в составлении фоторобота.
– А зачем? С ним что-то не так.
– У нас подозрение, что он жил по фальшивому паспорту, выдавал себя за другого.
– Я был бы рад помочь, но видел его мельком, а нижняя часть лица была закрыта покрывалом.
– Жаль! Мне осталось поговорить со старшим.
– Вы только потратите время. Он выходит на десять минут, когда покойник уже подготовлен и ближе чем на три-четыре метра к нему не приближается.
– Пожалуй, Вы правы! Вы готовы подписать свои показания
– Конечно!
– Если понадобится, мы подъедем или вызовем Вас в прокуратуру.
– Нет вопросов.
– Тогда я запишу ваш адрес и фамилию.
Людям можно верить
Эпилог
– Мы ели не только щи.
– Тогда предлагаю кофе.
– Спасибо! От кофе мы не откажемся.
Гопа поманил официанта, который находился достаточно далеко, чтобы не слышать разговор за столом, но глаз с хозяина не спускал.
– Два фирменных «капучино» для гостей. Мне подашь позже, как всегда.
Гопа продолжил пожирать огромный шашлык на ребрах с жареным картофелем и квашеной капустой.
Михаил ненавязчиво рассматривал Гопу и интерьер клубного ресторана. Перед ним сидел крупный мужчина с головой стриженной очень коротко, но не бритой. На розоватых, как кожа молодого поросенка, щеках торчала недельная щетина с сильной проседью. Откровенный и нарочитый стиль беглого зэка. Назвать его разъевшимся нельзя. В его возрасте так выглядел любой здоровый мужчина, любящий вкусно поесть.
На нем была белая рубашка без галстука в тонкую полоску и светло-серый свободный пуловер из гладкой плотной шерсти. Дорогие лакированные туфли черного цвета и такого же цвета брюки Михаил рассмотрел раньше. В таких случаях говорят «скромно, но со вкусом». На самом деле «скромно» от Армани стоило больших денег.
Принесли кофе. Михаил отпил глоток.
– О! Вкусно! И с коньяком.
– Фирменный рецепт. Нравится и женщинам.
– Коньяк хорошо маскирует яды.
– Хе! – коротко хмыкнул Гопа. – Травить вас еще рано, не знаю зачем пожаловали. Судя, по готовности шутить, настроены вы мирно.
– Вопрос простой, для Вас нейтральный.
– Ну и!
– У вас тут в клубе умер один из посетителей от передозировки наркотиков, некто по кличке Вист.
– Так это дело давно закрыто! – спокойно заметил Гопа.
– Придется открыть!
– С чего бы это? – Гопа спокойно прикончил шашлык и запил глотком томатного сока.
– Есть версия.
– Какая?
– Связь этой смерти с убийством Комкова и Сущенко.
– Чушь! – вырвалось у Гопы, но он моментально взял себя в руки и почти добродушно продолжил. – Ребята, хватит темнить. Что это я клещами тяну из вас по слову.
– Ваши люди…
– Не мои, а заведения, в котором частично мой капитал.
– Извините, сотрудники клуба доставили этого бедолагу в наркологический диспансер, забирали тело и отвозили в крематорий….
– Что из того! Он одинокий человек, жил в гостинице. Его смерть – удар по престижу клуба. С нашей стороны чистая благотворительность. Вы бы поступили иначе?
– Не знаю! Не бывал в такой ситуации.
– Так какая гипотеза?
– Вдруг это были Комков и Сущенко, а неизвестные друзья Виста не поверили в несчастный случай…
– Или самоубийство…
– Самоубийство?
– Не буду утверждать, но у меня есть свидетели, что накануне он сильно проигрался. Мне крупье докладывал.
– Итак, не поверили в несчастный случай или самоубийство и решили вопрос прояснить у ребят. Прояснение закончилось двумя трупами. То есть затемнилось еще больше….
– Интересная гипотеза, только сдается мне, что Вистом занимались другие ребята. Я в детали не вникал, мне докладывали, и я решал принципиальные вопросы, – вальяжность слетела с Гопы, он подобрался и заговорил энергично. – Сейчас проясним все с моими секьюрити, которые занимались этим конкретно.
Гопа взял в свою лапищу мобильный телефон и нажал автоматическими движениями несколько кнопок.
– Ты мне нужен. Как не можешь?! Я подойду сам, – и добавил, обращаясь к Михаилу. – Среди бела дня залез под душ. Вспотел на тренировке. Так будет быстрее…
И Гопа удалился из ресторана через служебный выход. Его капучино остался на столе нетронутым.
Следователи переглянулись. Михаил на мгновенье приложил палец к губам, давая понять Карпенко, что лучше не разговаривать. Михаил взглянул на часы, чтобы узнать, сколько отсутствовал Гопа.
Тот возвратился через семь минут. «Оперативно!» – отметил Михаил.
– Сидоренко и Замков! – сразу назвал фамилии Гопа. – Они работают завтра.
– Нам нужны их адреса и фотографии, до завтра мы ждать не можем.
– Ребята, что же вы сразу не сказали.
Гопа опять был спокоен. Он поколдовал над мобильным телефоном и сказал в трубку:
– Это ты? Мне нужны их фотографии и адреса. Что? Отдел кадров открывается тоже в четыре? А запасные ключи? – он добавил, обращаясь к Михаилу. – Есть ключи от комнаты, но нет от сейфа. Что будем делать?
– Когда мы получим данные?
– Сразу после четырех. Куда доставить?
– В приемную городского прокурора.
– Манюне?
– Да, ему!
– Еще по чашечке капучино.
– Спасибо, мы уходим. Благодарим за информацию, думаю, Вы сами заинтересованы в успехе следствия….
– Вы даже не представляете, до какой степени! – в голосе Гопы Михаил улавливал уже издевательские нотки. – Прощайте!
– До скорого свидания! – парировал Михаил.
Гопа улыбнулся и жестом приказал официанту заменить остывший капучино.
Манюня принял Михаила сразу:
– Каков результат?
– Гопа получил фору почти два часа. Фамилии он назвал, но адреса и фотографии будут только после четырех. У него есть возможность все отрепетировать, если он выдал нам подставных лиц.
– Но кто-то же из сотрудников знает правду!
– Они скажут, как ему нужно. Иначе теряет работу, а то и жизнь. Черт! Как я оплошал! Сотрудников еще нет, но швейцар был на месте. Мимо него несли Виста в больницу. Он должен был запомнить, кто сопровождал. С вашего разрешения, я опять наведаюсь в клуб, а Павел останется здесь.
– Да, действуй! Совсем забыл, Фесенко звонил и сказал, что на паспорте Виста сорвана фотография. Если фамилия и кличка выдуманы, то разыскать его будет весьма трудно. Одна надежда на фоторобот, только без людей Гопы составить его некому.
– А служащие крематория?
– Поедешь в крематорий, спросишь.
Михаил заторопился и покинул кабинет.
В вестибюле клуба его опять встретил швейцар.
– Что-нибудь забыли?
– Забыл у Вас кое-что спросить.
– Спрашивайте! От прокуратуры у нас нет секретов.
– Вы должны помнить, кто сопровождал в больницу наркомана, который потом умер.
– Помнится мне, что Толик Замков и Васек, забыл фамилию…. Да, вспомнил, Сидоренко. А разве Григорий Борисович не сказал?
– Сказал, да я не запомнил. Он еще обещал фотографии и адреса дать, поэтому пропустил мимо ушей.
– Не знаю, начальство меня не послушало. До сих пор не нашли, что убил Витька и Гену.
– Что не послушало? Выслушаю вас с удовольствием….
– Нас не очень поощряют на такие разговоры. Все талдычат о коммерческой тайне. Но если у вас есть время, то подождите меня в кафе напротив. Скоро время полдничать, я поставлю подмену и приду….
– А почему не едите в своем ресторане?
– Из зарплаты высчитывают, а у нас очень дорого.
– Жду вас в кафе.
– Пять минут, и я там буду.
Швейцар не обманул. Через пять минут он занял место за соседним столиком, но так чтобы их спины оказались рядом. Можно было разговаривать, слегка отвернув голову в сторону собеседника.
– Все меня зовут, Митрич, – представился швейцар, когда заказал блины с творогом и чай.
– Михаил Гречка. Слушаю вас….
– Даже не знаю с чего начать. Гена купил дубленку, а через два дня его стукнули и ограбили.
– Нам это уже известно.
– Перед этим Гену искал парень. Здоровый такой, боксер. И еще студент. Он у нас часто играл в рулетку, потом перестал. Говорит, женюсь. На другой день студент приходит к Витьку. Уже в дубленке, точно такой, какая была у Гены. Спрашиваю, откуда. Говорит, отец с Севера привез. Он поднялся к Витьку. Тогда я не знал еще, что Гену ограбили. Вскоре вижу, что и Витек побитый. Говорит в ванной упал. Через неделю узнаю, что Гену и Витька кто-то зарезал. А парень опять приходил, их спрашивал. А как узнал, что убитые, сразу ушел. Может, для отвода глаз интересовался.
– Какой он из себя, студент этот? – Михаила охватило сильнейшее волнение.
Он с трудом его скрывал.
– Чуть пониже Вас, но, пожалуй, шире в плечах. Если приварит, то мало не покажется. Вспомнил, Борис его зовут.
– В каком институте учится?
– А Бог его знает. В городе их всего три.
– Спасибо, пожалуй, мне пора, – заторопился Михаил.
– Как мой рассказ? Или не интересно, как моему начальству.
– Трудно сказать сразу, но парня этого мы обязательно найдем.
– Кажись, он в общежитии живет.
– Спасибо, меня ждет мое начальство.
Михаил лихорадочно соображал. Боксер, значит, мог нанести травмы кулаком. Этот факт охранники единодушно скрывали, за что и поплатились жизнью. Удар ножом был Михаилу знаком. Он его тоже когда-то отрабатывал. Его можно было нанести коварно, имитируя дружеские объятия. Вдруг этот парень служил в спецназе ВДВ.
Идеальная кандидатура на преступника и мотивы есть. Два месяца мороки, а швейцар выдал за пять минут готовенького. Для ребят Фесенко вычислить этого студента два часа работы.
Фесенко выслушал Михаила молча, потом сказал:
– Ты не находишь, что это подходит на сто процентов под мою версию?
– Нахожу! Напряги ребят, чтобы нашли мне этого боксера.
– Постараемся сегодня! У меня принцип: потерянный час – фора преступнику.
– Меня найдете в прокуратуре. Как только появятся фотографии охранников, которые сопровождали Виста, нужно будет побывать у капитана и диспансере.
– Не все сразу. Думаю, эта версия умерла окончательно. За два часа Гопа выдрессирует всех.
– И капитана?
– И капитана! Но капитан скажет, что не видел сопровождающих, а имел дело только с врачом. Могу биться об заклад. Коньяк, я считай, выиграл. Не хватает шампанского. Не пить же пиво с коньяком.
– Мне не до пари. Поручу проверку Карпенко. Ищите студента. В крематорий поеду сам.
Гопа выполнил обещание в срок. Михаилу заготовили для такого случая еще с десяток фотографий других мужчин, чтобы опознание проводилось по правилам. Карпенко получил такую же пачку фотографий и адреса охранников: Сидоренко и Замкова. Он должен сначала побеседовать с ними и только потом с врачом и капитаном.
В надвигающихся сумерках Михаил на предельной скорости, какую только позволяли дорожные знаки, спешил в крематорий. Небо было абсолютно безоблачным и сумерки медленно и незаметно переходили в ночь. Сплошной снежный покров отражал закат. Взошла полная луна. Глаза успевали привыкнуть к темноте, дорога и обочины просматривались прекрасно. Михаил подъехал к крематорию, ни разу не включив фары. Во дворе крематория он увидел катафалк и несколько легковых машин.
Он поднялся на ступеньки. Дверь была открыта. В ритуальном зале шла церемония прощания с покойником.
Он поискал глазами служащих крематория и увидел одного из них у стены. Тот безучастно ждал окончание прощальной речи. Михаил медленно обошел толпу родственников и молча предъявил удостоверение служащему. Тот не удивился и пригласил жестом следовать за ним.
В служебной комнате рядом с ритуальным залом стояли три рабочих стола. Служащий уселся за стол и указал Михаилу стул напротив.
– Чем могу служить прокуратуре?
– Первого декабря вам на сожжение привозили наркомана…
– Покойника, – перебил служащий.
– Естественно, покойника. Мне нужно знать, кто тогда работал и кто у Вас за старшего.
– Старший проводит ритуал прощания, а того покойника принимал я.
– Прошло два месяца!
– Хоть два года. Не каждый месяц такое бывает. Документы у них были в полном порядке. Всего два человека, сопровождали. Он жил без семьи в гостинице.
– Откуда Вы это знаете?
– Так любопытно, когда двое провожающих в форме охранников.
– Вот пачка фотографий, вы выберете тех, кто вашему мнению тогда был.
Служащий безошибочно отобрал две: Сидоренко и Замкова.
– А вы не могли бы описать покойника.
– Это трудно, мы на них не смотрим, чтобы ночью не снились.
– Но это, по вашим же словам, был примечательный случай.
– Худощавый не молодой мужчина.
– Вы могли бы поучаствовать в составлении фоторобота.
– А зачем? С ним что-то не так.
– У нас подозрение, что он жил по фальшивому паспорту, выдавал себя за другого.
– Я был бы рад помочь, но видел его мельком, а нижняя часть лица была закрыта покрывалом.
– Жаль! Мне осталось поговорить со старшим.
– Вы только потратите время. Он выходит на десять минут, когда покойник уже подготовлен и ближе чем на три-четыре метра к нему не приближается.
– Пожалуй, Вы правы! Вы готовы подписать свои показания
– Конечно!
– Если понадобится, мы подъедем или вызовем Вас в прокуратуру.
– Нет вопросов.
– Тогда я запишу ваш адрес и фамилию.
Людям можно верить
Карпенко ждал его в рабочей комнате с сообщением, которое не удивило Михаила. Хорошо, что он не заключил с Сафоновым пари на шампанское. Капитан сказал, что вообще не видел сопровождающих пострадавшего, а врач уверенно показал на нужные фотографии.
Все же червь сомнения грыз Михаила. Вдруг это спектакль организованный Гопой. Хотя маловероятно, врач, заместитель начальника райотдела – слишком неподходящие актеры даже для такого влиятельного режиссера, как Гопа. Только служащие крематория пешки, которых и запугать легко и осуществить угрозу тоже. Приедет «бригада» на джипе и утром от них останется только пепел.
Зазвонил мобильный Михаила. Манюня приглашал в кабинет. Там уже сидел Фесенко с довольным видом.
Николай Петрович молча подал Михаилу фотографию молодого парня с боксерским носом, на обороте которой была надпись карандашом: Борис Алексеевич Коваль, студент третьего курса политехнического института, первый разряд по боксу в супер-тяжелом весе, адрес ул. Аксенова, 16 (общежитие), комната 45.
– Можно мне им заняться? – прямо спросил Михаил.
– Не советую без оперативников. Он может быть опасным, – предупредил Манюня.
– Не думаю! Мы с Павлом справимся. Что-то мне подсказывает, что он безвредный.
– Оружие есть?
– С некоторых пор ношу пистолет и наручники, – ответил Михаил.
– Тогда вперед! Доложите. А лучше везите его прямо ко мне. Интуиция мне подсказывает, что лучше его пока припрятать. Уж больно точно тебя на него навели. С этим Митричем беседовали раз десять. Анатолий Иванович, я не преувеличил?
– Пожалуй, нет! Созрел со временем, – ответил Фесенко
– Как раз тогда, когда мы подергали за кое-что Гопу. Не верю я в такие совпадения. А как ты Михаил?
– Поговорим с парнем, и все станет ясно.
– Желаю удачи. Анатолий Иванович поддерживай связь, ты и твои люди могут понадобиться. Как ты любишь говорить: потерял время – дал фору преступнику.
– Потерял час….
Михаил с Карпенко подъехали к общежитию через пять минут. В комнате они застали только сокурсника Коваля.
– Где Борис? – нарочито панибратски спросил Михаил.
– Он живет сейчас в основном у невесты, уже подали заявление. Скоро свадьба.
– Нам он нужен как раз по этому поводу. Где живет невеста?
– У Татьяны гостинка в «черемушках». Знаю телефон соседки, адрес точно не скажу, а комната 401, как то был на дне рождения.
– Дай нам телефон, пожалуйста.
– Пишите, – Олег ткнул пальцем в обои над тумбочкой. – 41-14-77, записали?
– Спасибо! Мы позвоним прямо от тебя, – Михаил достал мобильный.
Он набрал телефон справочной службы УВД.
– Мне нужен адрес, где установлен телефон 41-14-77.
Михаил дождался ответа: Улица Комарова, 25, комната 402.
– Поехали, вот будет сюрприз Борису.
– Привет от меня, ему и Татьяне.
– Обязательно передадим, Олег.
– Вы меня знаете?
– Слыхали от Бориса.
На самом деле они узнали его имя десять минут назад от коменданта общежития.
Михаил сунул пистолет за пояс и постучал в комнату 401.
– Кто там? – раздался женский голос.
– Соседи с третьего этажа, – ответил Михаил.
– Сейчас открою!
Ждать пришлось не меньше минуты. Карпенко уже начал терять терпение. Все объяснялось просто. Борис был в постели, Татьяна завязывала пояс на халате, когда следователи решительно вошли в квартиру, не дожидаясь разрешения.
– Следователь прокуратуры, Гречка! Вы Борис Коваль?
– Да! В чем дело?
– Одевайтесь, поедете с нами.
– Куда? В прокуратуру.
– Зачем?
– Нужно побеседовать!
– Давайте здесь поговорим.
– Вас хотят послушать еще кое-кто, а им несподручно забираться на четвертый этаж без лифта.
– Я арестован? Есть ордер?
– Пока нет. Но если Вы хотите видеть ордер, то он будет через пятнадцать минут. Тогда вынужден буду отвезти Вас в следственный изолятор.
– Хорошо, сейчас оденусь. Отвернитесь!
– Ты не барышня и мы не дамы. Одевайся живее.
Борис вылез из постели в плавках и стал неторопливо одеваться, поглядывая на Михаила и Карпенко. Михаил отметил атлетическую фигуру Бориса. Не мешало бы согнать пять-семь килограмм.
– Я готов, – промолвил Борис, одевая дубленку. – Таня не волнуйся. Все обойдется.
Он чмокнул невесту в щеку. Они вышли в коридор. Бледная Татьяна с дрожащими губами долго не закрывала дверь.
– Красивая вещь, сколько стоит? – спросил Михаил, когда они прошли несколько пролетов. Карпенко шел впереди, потом Борис. Замыкающим был Михаил.
– Триста пятьдесят баксов.
– Где покупал?
– На барахолке, в порту.
– Откуда у бедного студента деньги?
– Допрос уже начался?
– Нет, только прелюдия к допросу. Чисто личное любопытство, давно мечтаю о такой вещи.
– Отец дал деньги, работает на Севере.
– Кто он по профессии?
– Строитель.
Они вышли на улицу. К машине Михаила нужно было пройти метров пятнадцать за угол. Борис вдруг сделал резкий шаг вперед и вправо и ударом правой отправил Карпенко на землю. Тут же развернулся к Михаилу и сделал обманное движение корпусом.
Михаил не поддался на обман и подсечкой отправил Бориса на землю, выхватил пистолет.
– Стреляю без предупреждения! Лицом вниз, руки за голову.
Борис нехотя повиновался. Михаил надел Борису наручники и приказал подняться с земли. Павел тоже уже стоял на ногах, держась за щеку и сплевывая кровь.
– Этот гад разбил мне губы. Не уверен, что зубы целы.
– Отвезем этого типа, и покажешься зубному. Поехали!
– Да нет уж! Хочу послушать. К зубному можно и завтра с утра.
Манюня встретил их вопросом:
– Что случилось? Оказал сопротивление?
– Нервный он очень. Но, кажется, успокоился, когда увидел вывеску на здании. Я прав? – спросил Бориса Михаил.
Борис согласно кивнул.
– Тогда сниму наручники. Только веди себя спокойно, а то сломаю тебе что-нибудь, и с боксом распрощаешься.
– Уже распрощался.
– Что так?
– Надоел мордобой!
– Трудно поверить, еще десять минут назад было не так.
– Запаниковал, думал вы от Гопы.
– А Вы уверены, что сейчас не так?
Борис посмотрел в глаза Манюни и выдал:
– В городе знают, что наш городской прокурор ни под кого не подкладывается.
– Ха-ха-ха! Вот это комплимент! За него не грех и чаем угостить. Ольга, нам всем чай! Может, кто будет кофе? – развеселился Манюня.
– Мне кофе, только не горячий, – попросил Карпенко.
Он все еще смотрел на Бориса с нескрываемой злостью. Он не понимал Манюню. Его сотруднику только что заехали по зубам, а он веселится и шутит с задержанным. Он был не знаком с манерой Манюни вести допрос.
– Пока мы почаевничаем, подойдет Фесенко. Тогда и поговорим о деле, – продолжил Манюня.
Ольга разнесла чай с печеньем. Борис, не стесняясь, прихватил на свое блюдце почти полпачки. Кто знает, когда накормят следующий раз.
Вошел Фесенко и очень удивился веселому чаепитию. Взял с подноса свою чашку и спросил.
– Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?
– Объяснит вот этот молодой человек, когда допьет свой чай, – ответил Манюня.
Борис спрятал остатки печенья в карман брюк, залпом допил остывший чай и спросил:
– Что объяснять?
– Расскажи, как ты замочил Сущенко и Комкова, – нарушая субординацию почти выкрикнул Карпенко.
Манюня посмотрел на Карпенко красноречивым взглядом и далее вел допрос сам.
– Никого я не мочил, а этих даже не знаю.
Манюня протянул снимки.
– А-а-а, эти! Гена и Витек. Только я их не убивал. Узнал, что их зарезали от Митрича, швейцара «Элит клаб».
– Когда Вы познакомились с Митричем?
– Два года назад. Играл иногда в рулетку. Когда стал встречаться с Татьяной, пришлось бросить это баловство.
– Зачем Вы опять пошли в «Элит клаб»?
– Искал этих, Гену, Витька и еще Виста по всем ночным заведениям, а Митрич сказал, что они работают в «Элит клаб».
– Виста? Вы знали Виста?
– Да я с этой троицей в один день познакомился.
– Зачем Вам нужны были Вист и эти охранники?
– Хотел забрать у них свою куртку, только не знал, у кого из них она находится.
– Николай Петрович, есть предложение, – вмешался Фесенко. – Пусть расскажет все по порядку с момента, когда и где первый раз встретился с ними.
– Не возражаю. Когда это произошло? – согласился Манюня.
– В начале декабря, в понедельник. Сильно похолодало. Решил съездить домой за дубленкой.
– В Зарябинки? – уточнил Манюня.
Лист с данными о семье Бориса уже лежал перед его глазами.
– Да! И тут началось такое, что вы мне не поверите….
– Проверим и поверим, если сказал правду, – вмешался Фесенко.
– Начну с начала. Стою на выезде из города и ловлю попутку на Зарябинки. Останавливается УАЗ. Я замерз изрядно, потому вскочил в него не глядя. А это катафалк с гробом….
Борис пытался рассказывать с юмором, но вскоре шуточные интонации и выражения выветрились из его речи. Историю с таксистом Борис, мягко говоря, упростил. О мордобое при встречах с Геной и Витьком пришлось рассказать. Борису показали фотографии с последствиями его бесед с ними.
Михаил делал пометки в блокноте. Он записывал возникающие вопросы.
Борис закончил свой рассказ эпизодом встречи с Митричем, когда тот сообщил ему об убийстве охранников.
– Сделаем небольшой перерыв, – предложил Манюня. – Павел Петрович, побудьте с Ковалем в приемной. Нам нужно кое-что обсудить. Да, Коваль из приемной может позвонить своей невесте, чтобы ее успокоить. Только лишнего ничего не говорить. Если невеста спросит, когда освободим, можно сказать что сегодня.
– А он не сбежит? – Карпенко невольно взялся за челюсть.
– Куда ему бежать? Он пока только свидетель.
Когда Борис и Карпенко вышли в приемную, Фесенко произнес недоверчиво:
– Нагородил тут парень много. Выходит, Вист жив, а Гопа об этом не знает. Сомневаюсь, что….
– Не сомневайтесь. Он не знает также, что Коваль случайный свидетель. Иначе он не навел бы нас на него, – перебил Михаил. – Итак, Митрич докладывал о контактах Коваля с охранниками, но Гопа, уверенный в смерти Виста, никак не связывал эти два факта.
– Получается, Коваля нужно прятать и защищать, если все, что он рассказал, правда.
– Сейчас проверим, – Фесенко достал мобильный телефон и позвонил куда-то, когда ответили, произнес в трубку. – Валерий Иванович, срочно установи, был ли звонок из крематория в город на телефон 41-14-77 в начале декабря. Мне нужно знать время начала и конца разговора. Жду.
– Тут много чего нужно проверять, – заговорил Манюня. – Пока повременим, чтобы не вспугнуть Гопу. Если Коваль видел Виста, то нужно срочно делать фоторобот.
– Вист мог изменить внешность, – напомнил Михаил.
– Зато фоторобот поможет установить личность по картотеке. Мы не знаем, кто скрывается за кличкой Вист и фамилией Вислюк.
– Если мы отпустим Коваля, то Гопа сделает вывод, что мы не клюнули на его приманку и продолжаем раскапывать смерть Виста. Он-то знает, кто сопровождал «покойника» в крематорий, – рассуждал Фесенко.
– Интересно, почему они не убили его сразу? – поинтересовался мнением присутствующих Манюня.
– Покойник слишком заметен и тяжел. А так вывели за угол, посадили в катафалк с пустым гробом. Никто не заподозрит, что один из провождающих, и есть покойник, – предложил объяснение Михаил.
– Получается, документы на покойника оформили заочно, – сделал вывод Манюня. – Мрачная история. Роль капитана и врача предстоит выяснить очень тщательно. Но после того как разберемся с Вистом.
Зазвонил мобильный телефон Фесенко.
– Валерий Иванович? Слушаю! Так, пишу…. Записал. Спасибо! – Фесенко спрятал мобилку в карман и сообщил присутствующим. – Проверил в Телекоме. Все совпадает! Значит, история правдивая. Думаю, он поработал кулаками больше, чем в том признался, но это малоинтересные для нас детали. Давайте наметим план действий.
– С планом все ясно, – произнес Манюня. – Делаем фоторобот Виста. Прячем Коваля и его невесту. Даем в прессу утечку, что задержан подозреваемый в убийстве охранников. Ищем Виста, а дальше посмотрим. Михаила можно отпускать к жене. Думаю, он на нас не обидится.
– А чего ему обижаться. Сливки снял и можно отдыхать. Нам остается черствый хлеб жевать и черную работу делать, – заговорил Фесенко. – Повержен, но восхищен. Готов хоть сейчас уступить свое место Михаилу.
– Жертву я не принимаю! – ответил Михаил. – Ешьте свой черствый хлеб сами. У нас в районе его не меньше. Можем даже пригласить на сливки, если начальство отпустит к нам Анатолия Ивановича. Правда, район не город – сливок маловато. В переносном смысле. А натуральными сливками, угостим до отвала.
– Анатолий Иванович нас пивом угостит, – ехидно напомнил Манюня.
– Разве мы коньяк не заработали? – не сдавался Фесенко.
– Закончим дело, с меня коньяк. Причем приглашаю в Христофоровку.
– В Христофоровку интересно поехать в конце мая, – заметил Фесенко.
– А сколько той зимы!
Все же червь сомнения грыз Михаила. Вдруг это спектакль организованный Гопой. Хотя маловероятно, врач, заместитель начальника райотдела – слишком неподходящие актеры даже для такого влиятельного режиссера, как Гопа. Только служащие крематория пешки, которых и запугать легко и осуществить угрозу тоже. Приедет «бригада» на джипе и утром от них останется только пепел.
Зазвонил мобильный Михаила. Манюня приглашал в кабинет. Там уже сидел Фесенко с довольным видом.
Николай Петрович молча подал Михаилу фотографию молодого парня с боксерским носом, на обороте которой была надпись карандашом: Борис Алексеевич Коваль, студент третьего курса политехнического института, первый разряд по боксу в супер-тяжелом весе, адрес ул. Аксенова, 16 (общежитие), комната 45.
– Можно мне им заняться? – прямо спросил Михаил.
– Не советую без оперативников. Он может быть опасным, – предупредил Манюня.
– Не думаю! Мы с Павлом справимся. Что-то мне подсказывает, что он безвредный.
– Оружие есть?
– С некоторых пор ношу пистолет и наручники, – ответил Михаил.
– Тогда вперед! Доложите. А лучше везите его прямо ко мне. Интуиция мне подсказывает, что лучше его пока припрятать. Уж больно точно тебя на него навели. С этим Митричем беседовали раз десять. Анатолий Иванович, я не преувеличил?
– Пожалуй, нет! Созрел со временем, – ответил Фесенко
– Как раз тогда, когда мы подергали за кое-что Гопу. Не верю я в такие совпадения. А как ты Михаил?
– Поговорим с парнем, и все станет ясно.
– Желаю удачи. Анатолий Иванович поддерживай связь, ты и твои люди могут понадобиться. Как ты любишь говорить: потерял время – дал фору преступнику.
– Потерял час….
Михаил с Карпенко подъехали к общежитию через пять минут. В комнате они застали только сокурсника Коваля.
– Где Борис? – нарочито панибратски спросил Михаил.
– Он живет сейчас в основном у невесты, уже подали заявление. Скоро свадьба.
– Нам он нужен как раз по этому поводу. Где живет невеста?
– У Татьяны гостинка в «черемушках». Знаю телефон соседки, адрес точно не скажу, а комната 401, как то был на дне рождения.
– Дай нам телефон, пожалуйста.
– Пишите, – Олег ткнул пальцем в обои над тумбочкой. – 41-14-77, записали?
– Спасибо! Мы позвоним прямо от тебя, – Михаил достал мобильный.
Он набрал телефон справочной службы УВД.
– Мне нужен адрес, где установлен телефон 41-14-77.
Михаил дождался ответа: Улица Комарова, 25, комната 402.
– Поехали, вот будет сюрприз Борису.
– Привет от меня, ему и Татьяне.
– Обязательно передадим, Олег.
– Вы меня знаете?
– Слыхали от Бориса.
На самом деле они узнали его имя десять минут назад от коменданта общежития.
Михаил сунул пистолет за пояс и постучал в комнату 401.
– Кто там? – раздался женский голос.
– Соседи с третьего этажа, – ответил Михаил.
– Сейчас открою!
Ждать пришлось не меньше минуты. Карпенко уже начал терять терпение. Все объяснялось просто. Борис был в постели, Татьяна завязывала пояс на халате, когда следователи решительно вошли в квартиру, не дожидаясь разрешения.
– Следователь прокуратуры, Гречка! Вы Борис Коваль?
– Да! В чем дело?
– Одевайтесь, поедете с нами.
– Куда? В прокуратуру.
– Зачем?
– Нужно побеседовать!
– Давайте здесь поговорим.
– Вас хотят послушать еще кое-кто, а им несподручно забираться на четвертый этаж без лифта.
– Я арестован? Есть ордер?
– Пока нет. Но если Вы хотите видеть ордер, то он будет через пятнадцать минут. Тогда вынужден буду отвезти Вас в следственный изолятор.
– Хорошо, сейчас оденусь. Отвернитесь!
– Ты не барышня и мы не дамы. Одевайся живее.
Борис вылез из постели в плавках и стал неторопливо одеваться, поглядывая на Михаила и Карпенко. Михаил отметил атлетическую фигуру Бориса. Не мешало бы согнать пять-семь килограмм.
– Я готов, – промолвил Борис, одевая дубленку. – Таня не волнуйся. Все обойдется.
Он чмокнул невесту в щеку. Они вышли в коридор. Бледная Татьяна с дрожащими губами долго не закрывала дверь.
– Красивая вещь, сколько стоит? – спросил Михаил, когда они прошли несколько пролетов. Карпенко шел впереди, потом Борис. Замыкающим был Михаил.
– Триста пятьдесят баксов.
– Где покупал?
– На барахолке, в порту.
– Откуда у бедного студента деньги?
– Допрос уже начался?
– Нет, только прелюдия к допросу. Чисто личное любопытство, давно мечтаю о такой вещи.
– Отец дал деньги, работает на Севере.
– Кто он по профессии?
– Строитель.
Они вышли на улицу. К машине Михаила нужно было пройти метров пятнадцать за угол. Борис вдруг сделал резкий шаг вперед и вправо и ударом правой отправил Карпенко на землю. Тут же развернулся к Михаилу и сделал обманное движение корпусом.
Михаил не поддался на обман и подсечкой отправил Бориса на землю, выхватил пистолет.
– Стреляю без предупреждения! Лицом вниз, руки за голову.
Борис нехотя повиновался. Михаил надел Борису наручники и приказал подняться с земли. Павел тоже уже стоял на ногах, держась за щеку и сплевывая кровь.
– Этот гад разбил мне губы. Не уверен, что зубы целы.
– Отвезем этого типа, и покажешься зубному. Поехали!
– Да нет уж! Хочу послушать. К зубному можно и завтра с утра.
Манюня встретил их вопросом:
– Что случилось? Оказал сопротивление?
– Нервный он очень. Но, кажется, успокоился, когда увидел вывеску на здании. Я прав? – спросил Бориса Михаил.
Борис согласно кивнул.
– Тогда сниму наручники. Только веди себя спокойно, а то сломаю тебе что-нибудь, и с боксом распрощаешься.
– Уже распрощался.
– Что так?
– Надоел мордобой!
– Трудно поверить, еще десять минут назад было не так.
– Запаниковал, думал вы от Гопы.
– А Вы уверены, что сейчас не так?
Борис посмотрел в глаза Манюни и выдал:
– В городе знают, что наш городской прокурор ни под кого не подкладывается.
– Ха-ха-ха! Вот это комплимент! За него не грех и чаем угостить. Ольга, нам всем чай! Может, кто будет кофе? – развеселился Манюня.
– Мне кофе, только не горячий, – попросил Карпенко.
Он все еще смотрел на Бориса с нескрываемой злостью. Он не понимал Манюню. Его сотруднику только что заехали по зубам, а он веселится и шутит с задержанным. Он был не знаком с манерой Манюни вести допрос.
– Пока мы почаевничаем, подойдет Фесенко. Тогда и поговорим о деле, – продолжил Манюня.
Ольга разнесла чай с печеньем. Борис, не стесняясь, прихватил на свое блюдце почти полпачки. Кто знает, когда накормят следующий раз.
Вошел Фесенко и очень удивился веселому чаепитию. Взял с подноса свою чашку и спросил.
– Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?
– Объяснит вот этот молодой человек, когда допьет свой чай, – ответил Манюня.
Борис спрятал остатки печенья в карман брюк, залпом допил остывший чай и спросил:
– Что объяснять?
– Расскажи, как ты замочил Сущенко и Комкова, – нарушая субординацию почти выкрикнул Карпенко.
Манюня посмотрел на Карпенко красноречивым взглядом и далее вел допрос сам.
– Никого я не мочил, а этих даже не знаю.
Манюня протянул снимки.
– А-а-а, эти! Гена и Витек. Только я их не убивал. Узнал, что их зарезали от Митрича, швейцара «Элит клаб».
– Когда Вы познакомились с Митричем?
– Два года назад. Играл иногда в рулетку. Когда стал встречаться с Татьяной, пришлось бросить это баловство.
– Зачем Вы опять пошли в «Элит клаб»?
– Искал этих, Гену, Витька и еще Виста по всем ночным заведениям, а Митрич сказал, что они работают в «Элит клаб».
– Виста? Вы знали Виста?
– Да я с этой троицей в один день познакомился.
– Зачем Вам нужны были Вист и эти охранники?
– Хотел забрать у них свою куртку, только не знал, у кого из них она находится.
– Николай Петрович, есть предложение, – вмешался Фесенко. – Пусть расскажет все по порядку с момента, когда и где первый раз встретился с ними.
– Не возражаю. Когда это произошло? – согласился Манюня.
– В начале декабря, в понедельник. Сильно похолодало. Решил съездить домой за дубленкой.
– В Зарябинки? – уточнил Манюня.
Лист с данными о семье Бориса уже лежал перед его глазами.
– Да! И тут началось такое, что вы мне не поверите….
– Проверим и поверим, если сказал правду, – вмешался Фесенко.
– Начну с начала. Стою на выезде из города и ловлю попутку на Зарябинки. Останавливается УАЗ. Я замерз изрядно, потому вскочил в него не глядя. А это катафалк с гробом….
Борис пытался рассказывать с юмором, но вскоре шуточные интонации и выражения выветрились из его речи. Историю с таксистом Борис, мягко говоря, упростил. О мордобое при встречах с Геной и Витьком пришлось рассказать. Борису показали фотографии с последствиями его бесед с ними.
Михаил делал пометки в блокноте. Он записывал возникающие вопросы.
Борис закончил свой рассказ эпизодом встречи с Митричем, когда тот сообщил ему об убийстве охранников.
– Сделаем небольшой перерыв, – предложил Манюня. – Павел Петрович, побудьте с Ковалем в приемной. Нам нужно кое-что обсудить. Да, Коваль из приемной может позвонить своей невесте, чтобы ее успокоить. Только лишнего ничего не говорить. Если невеста спросит, когда освободим, можно сказать что сегодня.
– А он не сбежит? – Карпенко невольно взялся за челюсть.
– Куда ему бежать? Он пока только свидетель.
Когда Борис и Карпенко вышли в приемную, Фесенко произнес недоверчиво:
– Нагородил тут парень много. Выходит, Вист жив, а Гопа об этом не знает. Сомневаюсь, что….
– Не сомневайтесь. Он не знает также, что Коваль случайный свидетель. Иначе он не навел бы нас на него, – перебил Михаил. – Итак, Митрич докладывал о контактах Коваля с охранниками, но Гопа, уверенный в смерти Виста, никак не связывал эти два факта.
– Получается, Коваля нужно прятать и защищать, если все, что он рассказал, правда.
– Сейчас проверим, – Фесенко достал мобильный телефон и позвонил куда-то, когда ответили, произнес в трубку. – Валерий Иванович, срочно установи, был ли звонок из крематория в город на телефон 41-14-77 в начале декабря. Мне нужно знать время начала и конца разговора. Жду.
– Тут много чего нужно проверять, – заговорил Манюня. – Пока повременим, чтобы не вспугнуть Гопу. Если Коваль видел Виста, то нужно срочно делать фоторобот.
– Вист мог изменить внешность, – напомнил Михаил.
– Зато фоторобот поможет установить личность по картотеке. Мы не знаем, кто скрывается за кличкой Вист и фамилией Вислюк.
– Если мы отпустим Коваля, то Гопа сделает вывод, что мы не клюнули на его приманку и продолжаем раскапывать смерть Виста. Он-то знает, кто сопровождал «покойника» в крематорий, – рассуждал Фесенко.
– Интересно, почему они не убили его сразу? – поинтересовался мнением присутствующих Манюня.
– Покойник слишком заметен и тяжел. А так вывели за угол, посадили в катафалк с пустым гробом. Никто не заподозрит, что один из провождающих, и есть покойник, – предложил объяснение Михаил.
– Получается, документы на покойника оформили заочно, – сделал вывод Манюня. – Мрачная история. Роль капитана и врача предстоит выяснить очень тщательно. Но после того как разберемся с Вистом.
Зазвонил мобильный телефон Фесенко.
– Валерий Иванович? Слушаю! Так, пишу…. Записал. Спасибо! – Фесенко спрятал мобилку в карман и сообщил присутствующим. – Проверил в Телекоме. Все совпадает! Значит, история правдивая. Думаю, он поработал кулаками больше, чем в том признался, но это малоинтересные для нас детали. Давайте наметим план действий.
– С планом все ясно, – произнес Манюня. – Делаем фоторобот Виста. Прячем Коваля и его невесту. Даем в прессу утечку, что задержан подозреваемый в убийстве охранников. Ищем Виста, а дальше посмотрим. Михаила можно отпускать к жене. Думаю, он на нас не обидится.
– А чего ему обижаться. Сливки снял и можно отдыхать. Нам остается черствый хлеб жевать и черную работу делать, – заговорил Фесенко. – Повержен, но восхищен. Готов хоть сейчас уступить свое место Михаилу.
– Жертву я не принимаю! – ответил Михаил. – Ешьте свой черствый хлеб сами. У нас в районе его не меньше. Можем даже пригласить на сливки, если начальство отпустит к нам Анатолия Ивановича. Правда, район не город – сливок маловато. В переносном смысле. А натуральными сливками, угостим до отвала.
– Анатолий Иванович нас пивом угостит, – ехидно напомнил Манюня.
– Разве мы коньяк не заработали? – не сдавался Фесенко.
– Закончим дело, с меня коньяк. Причем приглашаю в Христофоровку.
– В Христофоровку интересно поехать в конце мая, – заметил Фесенко.
– А сколько той зимы!
Эпилог
В середине мая Манюня позвонил Михаилу:
– Здравствуй, Миша!
– Добрый день! Рад Вас слышать.
– Мы с Еленой приглашаем тебя с Анастасией в гости на выходные. Будут Фесенки и Карпенки, такая вот конференция супружеских пар. В программе рыбалка и обещанный коньяк. От Анатолия Ивановича пиво. Можете взять дочку, скучать ей не придется
– Спасибо! Приедем непременно.
– Надеюсь, план сельхозработ, не пострадает. По нашим знаю, что сейчас затишье. Сбор ранних овощей, что под пленкой, только недели через две-три
– Абсолютно верно! А как идет дело? В прессе мало информации.
– Откровенное замалчивание.
– Виста нашли?
– Нашли и уже похоронили. После первого допроса повесился в одиночной камере СИЗО. На своих подштаниках.
– Повесился или повесили?
– По логике – повесили, но эксперты ничего не нашли. Приедете, расскажу подробно.
– Не хватит терпения, разбирает любопытство.
– Тогда коротко. Его фамилия не Вислюк, а Висляк. Имя и отчество сохранил прежние. Профессиональный убийца. Но сидел за карточные аферы. У нас затаился после очередного заказного убийства. Проигрался начисто и решил поставить на свою жизнь. Говорил, что раньше ставил на жизнь дважды, и это его спасало. Крупье созвонился с Гопой и спросил, как быть. Тот разрешил принять ставку. На этот раз не повезло.
Дальше, как мы и думали. Уболтал охранников, что уколется при выезде за город. Когда появился попутчик, созрел план спасения. Охранников он припугнул тем, что Гопа им не простит свидетеля, и посулил по две тысячи долларов, но не сразу, а через месяц. Пожалел, что уколол Борису только две дозы. Пожадничал. Две остальные решил сохранить и продать. Вист с наклеенной бородой и усами продолжал играть, но в «Элита клаб» не появлялся. Он намерен был расплатиться с охранниками, и был уверен, что те никогда не скажут Гопе.
– Почему он не сбежал? У охранников не было ресурсов, чтобы найти его даже в соседнем районе.
– Этому есть причина. Когда Вист лег в гроб, то вдруг ударился в воспоминания о своей жизни и рассказал Комкову такое, что тому достаточно было сообщить пару фактов, кому следует, и Вист не прожил бы недели. Он ведь убивал одних бандитов по заказам других бандитов, в основном главарей бандитских группировок. Когда Борис разобрался с охранниками, те отыскали Виста и потребовали деньги сразу. Он решил их убить. У него осталось мало мест, где можно было спрятаться и отсидеться. Мы его нашли у дальних родственников в Желтых Водах.
– А остальные фигуранты?
– Капитан тихо ушел из МВД. Дал показания, что доверился врачу, которого знал давно как честного человека. Врач пришел лично и рассказал, что сейчас у него в реанимации умер наркоман от передозировки наркотиков. Что привезли слишком поздно, уже ничего нельзя было сделать. Капитан поверил и оформил все бумаги заочно, о чем жалеет и поэтому просит его уволить из МВД в связи с тем, что его поступок свидетельствует о неполном соответствии. Читаешь, и плакать хочется, какой благородный человек покидает нашу тяжелую службу.
– А как же врач-нарколог? Его нашли? – напомнил Михаил еще одного соучастника или свидетеля.
– Врач исчез в неизвестном направлении. Розыск пока ничего не дал. Возможно, его нет в живых. Этот капитан остался единственный из участников события.
– Чем он занимается?
– Теперь помогает жене, у которой продуктовый магазин на рынке.
– А Гопа?
– Прикинулся больным. Врачи нарисовали ему диагноз: микро-инсульт. Выехал на длительное лечение в Испанию. А бандиты-депутаты из горсовета проголосовали против лишения Гопшовского депутатских полномочий и привлечения к суду. Они считают, что причастность его к убийству или покушению на убийство не доказана. Более того, они считают, что это прокуратура своими преследованиями нанесла непоправимый ущерб его здоровью.
– Депутаты своим решением подменяют суд.
– Мы на этом не остановимся. Вопрос передан нами в областную прокуратуру и областной совет.
– Получается, мы не знаем, за кого голосуем на выборах.
– Мы знаем, а народ не знает. Такие, как капитан и другие, подорвали наш авторитет настолько, что избиратели не верят нам, а верят посулам бандитов улучшить жизнь народа.
– Не весело!
– Такая у нас невеселая работа.
– И это Анатолий Иванович называет: снять сливки.
– А по мне, так с отъездом Гопшовского атмосфера намного очистилась.
– Вы думаете, у него в городе не осталось преемников.
– Но и мы остались, значит поборемся.
– Поборемся!
– В тебе я не сомневаюсь. Не забудь о нашем приглашении, очень надеемся увидеться. До скорой встречи!
После этих слов осталось попрощаться.
– Здравствуй, Миша!
– Добрый день! Рад Вас слышать.
– Мы с Еленой приглашаем тебя с Анастасией в гости на выходные. Будут Фесенки и Карпенки, такая вот конференция супружеских пар. В программе рыбалка и обещанный коньяк. От Анатолия Ивановича пиво. Можете взять дочку, скучать ей не придется
– Спасибо! Приедем непременно.
– Надеюсь, план сельхозработ, не пострадает. По нашим знаю, что сейчас затишье. Сбор ранних овощей, что под пленкой, только недели через две-три
– Абсолютно верно! А как идет дело? В прессе мало информации.
– Откровенное замалчивание.
– Виста нашли?
– Нашли и уже похоронили. После первого допроса повесился в одиночной камере СИЗО. На своих подштаниках.
– Повесился или повесили?
– По логике – повесили, но эксперты ничего не нашли. Приедете, расскажу подробно.
– Не хватит терпения, разбирает любопытство.
– Тогда коротко. Его фамилия не Вислюк, а Висляк. Имя и отчество сохранил прежние. Профессиональный убийца. Но сидел за карточные аферы. У нас затаился после очередного заказного убийства. Проигрался начисто и решил поставить на свою жизнь. Говорил, что раньше ставил на жизнь дважды, и это его спасало. Крупье созвонился с Гопой и спросил, как быть. Тот разрешил принять ставку. На этот раз не повезло.
Дальше, как мы и думали. Уболтал охранников, что уколется при выезде за город. Когда появился попутчик, созрел план спасения. Охранников он припугнул тем, что Гопа им не простит свидетеля, и посулил по две тысячи долларов, но не сразу, а через месяц. Пожалел, что уколол Борису только две дозы. Пожадничал. Две остальные решил сохранить и продать. Вист с наклеенной бородой и усами продолжал играть, но в «Элита клаб» не появлялся. Он намерен был расплатиться с охранниками, и был уверен, что те никогда не скажут Гопе.
– Почему он не сбежал? У охранников не было ресурсов, чтобы найти его даже в соседнем районе.
– Этому есть причина. Когда Вист лег в гроб, то вдруг ударился в воспоминания о своей жизни и рассказал Комкову такое, что тому достаточно было сообщить пару фактов, кому следует, и Вист не прожил бы недели. Он ведь убивал одних бандитов по заказам других бандитов, в основном главарей бандитских группировок. Когда Борис разобрался с охранниками, те отыскали Виста и потребовали деньги сразу. Он решил их убить. У него осталось мало мест, где можно было спрятаться и отсидеться. Мы его нашли у дальних родственников в Желтых Водах.
– А остальные фигуранты?
– Капитан тихо ушел из МВД. Дал показания, что доверился врачу, которого знал давно как честного человека. Врач пришел лично и рассказал, что сейчас у него в реанимации умер наркоман от передозировки наркотиков. Что привезли слишком поздно, уже ничего нельзя было сделать. Капитан поверил и оформил все бумаги заочно, о чем жалеет и поэтому просит его уволить из МВД в связи с тем, что его поступок свидетельствует о неполном соответствии. Читаешь, и плакать хочется, какой благородный человек покидает нашу тяжелую службу.
– А как же врач-нарколог? Его нашли? – напомнил Михаил еще одного соучастника или свидетеля.
– Врач исчез в неизвестном направлении. Розыск пока ничего не дал. Возможно, его нет в живых. Этот капитан остался единственный из участников события.
– Чем он занимается?
– Теперь помогает жене, у которой продуктовый магазин на рынке.
– А Гопа?
– Прикинулся больным. Врачи нарисовали ему диагноз: микро-инсульт. Выехал на длительное лечение в Испанию. А бандиты-депутаты из горсовета проголосовали против лишения Гопшовского депутатских полномочий и привлечения к суду. Они считают, что причастность его к убийству или покушению на убийство не доказана. Более того, они считают, что это прокуратура своими преследованиями нанесла непоправимый ущерб его здоровью.
– Депутаты своим решением подменяют суд.
– Мы на этом не остановимся. Вопрос передан нами в областную прокуратуру и областной совет.
– Получается, мы не знаем, за кого голосуем на выборах.
– Мы знаем, а народ не знает. Такие, как капитан и другие, подорвали наш авторитет настолько, что избиратели не верят нам, а верят посулам бандитов улучшить жизнь народа.
– Не весело!
– Такая у нас невеселая работа.
– И это Анатолий Иванович называет: снять сливки.
– А по мне, так с отъездом Гопшовского атмосфера намного очистилась.
– Вы думаете, у него в городе не осталось преемников.
– Но и мы остались, значит поборемся.
– Поборемся!
– В тебе я не сомневаюсь. Не забудь о нашем приглашении, очень надеемся увидеться. До скорой встречи!
После этих слов осталось попрощаться.