Страница:
Я подбежал к Рилу. Из груди брата торчала рукоятка ножа, и нож этот был мой, тот самый, который Рил случайно запустил в малинник, а я поленился поискать. Братишка тяжело дышал, и на губах у него то и дело вздувались розовые пузыри.
— Потерпи, Рилсед, только не умирай!
— А, это ты, Рик, — прошептал Рилсед. — Уходи отсюда, тут злые орки, они убьют тебя тоже. Зря ты не послушал меня и не подобрал нож, теперь скажут, что это ты меня убил.
— Ты не умрешь, Рил! Замок недалеко, я побегу очень быстро и приведу кого-нибудь на помощь.
— Не бросай меня, Рик, я уже умираю. Прощай!
Рилсед вздохнул в последний раз, из уголка его рта вытекла тоненькая струйка крови. Больше он не дышал.
— Рил! Рил! Не умирай! Рил!
Ночь я провел в лесу, пытаясь согреть коченеющее тело брата. Утром пришли хмурые наемники во главе с лордом Деймором и в сопровождении сбежавшего накануне орка. Я бросился на орка как безумный, пытаясь пронзить мечом, но орк проворно отскочил за широкие спины охранников и завопил:
— Бешеный! Он на всех кидается. Он убил другого мальчишку, он убил двух орков! Он и меня убьет! Бешеный!
У меня отобрали меч, применив довольно грубый и болезненный прием.
— Ты бы с ним поделикатнее, Крисан, — проронил лорд Деймор, не глядя в мою сторону. — Принц все-таки. Еще руку сломаешь!
— Да я ему за нашего Малыша голову готов оторвать! — зло проворчал Крисан.
«Правильно, надо мне голову оторвать! — думал я. — Как я мог оставить брата одного? Зачем я затащил его в лес, так далеко от замка? Лучше бы меня убили вместо него! Только почему Крисан называет Рила Малышом? Это же меня так прозвали!»
Вскоре я понял, что все принимают меня за Рилседа и считают, что это я убил своего брата. Наемники были готовы плюнуть мне в лицо, служанки в замке смотрели на меня, как на чудовище, а придворные опускали глаза и шушукались. Мне казалось, что все происходит не по-настоящему, что это просто страшный сон и я скоро проснусь в своей постели рядом со сладко спящим Рилом, растолкаю его и скажу: «Знаешь, а ты мне в кошмарном сне приснился! Хочешь расскажу?»
Срочно собрали Королевский совет. Я стоял один посреди огромного Тронного зала, съежившись под грозным взглядом отца, и чувствовал, что давно пора проснуться.
— Принц Рилсед, ты обвиняешься в убийстве своего брата принца Рикланда, наследника престола! — грозно провозгласил отец. — Что ты скажешь в свое оправдание?
Я молчал. Я не проронил ни слова с того самого мгновения, как Рил испустил последний вздох. Мне казалось, что я уже никогда не смогу заговорить.
— Принц Рилсед, мы ждем! — Казалось, отец готов убить меня взглядом.
— Я Рикланд, — выдавил я, с трудом разлепив запекшиеся губы.
— Рикланд убит! — взвизгнул лорд Готрид. — Кенрат. сотник Королевской армии орков, принес мне обруч наследника престола. Вот он. — Готрид с поклоном протянул мой обруч отцу. — Кенрат говорит, что обруч был на убитом.
— Чем ты докажешь, что ты Рикланд? — гневно обратился ко мне отец.
— У меня знак, — еле слышно прошептал я. О знаке Проклятия знали все, но распространяться на эту тему было не принято.
— Это ничего не доказывает! — тут же встрял дядюшка. — В истории известны случаи, когда убивали наследника. Знак Проклятия тут же появлялся у его младшего брата. Значит, знак должен был появиться у Рилседа, как только Рикланд умер!
— Подойди ко мне, принц! — ледяным тоном подозвал меня отец. — Покажи мне руку. Нет, ладонь. — Отец лишь мельком взглянул на мою грязную ладошку и уверенно заявил: — Это Рикланд!
— Как вы узнали, ваше величество? — удивился Готрид.
— Такие мозоли бывают только от ежедневных упражнений с мечом. Нет никаких сомнений, что это Рикланд. Но почему? Почему ты убил брата, Рикланд? Корона и так достанется тебе, брат не был тебе помехой! — Теперь отец выглядел больше озадаченным, чем грозным.
— Я не убивал Рила, только орков!
— Ты признаешь, что убил орков. Значит, один из ножей твой, а ко второму ты не имеешь отношения? — накинулся на меня лорд Готрид.
— Второй я потерял…
— Ты лжешь! — взвизгнул дядюшка. — У нас есть свидетель, который видел, как ты убил брата!
— Приведите свидетеля! — глухо проговорил отец. В его глазах, устремленных на меня сквозь прорези черной маски, читалась смертельная усталость.
Вошел орк, убивший Рила. Я ринулся к нему с кулаками. Убить его во что бы то ни стало было единственным моим желанием в тот момент. Ведь если не отомстить за Рила, его душа никогда не попадет в Лучший мир… Как безоружный семилетний мальчишка убьет здоровенного орка, я не задумывался. Я знал только, что должен его убить, и плевать мне было, что станет со мной потом!
В двух шагах от орка меня перехватил лорд Деймор. «Тихо, Малыш, успокойся, — зашептал он мне на ухо, уводя к стене, где стояли придворные. — Ты же знаешь, что в Тронном зале не дерутся. Стой тихо, все будет хорошо!» Вырваться из железных объятий начальника охраны было невозможно, и я затих, уткнувшись носом в его расшитую серебром кожаную куртку. Тем временем орк в центре зала беспардонно лгал отцу:
— Я был в лесу. Да, я и два солдата из моей сотни были в лесу. Шли в трактир, значит. Лорд Готрид отпустил… за хорошую службу и денег еще дал. Ну, мы шли и искали… нет, увидели двух принцев. Потом этот крикнул нам уходить. Да, он хотел прогнать нас. Он сказал — орки уроды. Да, вонючие уроды, так он сказал. Но мы не уходили. Да, спрятались в кустах. Мы видели, как этот взял нож и бросил. Да, бросил прямо в другого. Мы все видели, я и мои солдаты. Они бы то же самое рассказали, но их убил этот бешеный. Он убил бы и меня, но я убежал. Да, убежал, только сначала взял обруч. Да, обруч… чтобы принести лорду Готриду. Он…
— Все, спасибо, Кенрат, можешь идти, — остановил его лорд. — Вы слышали, ваше величество, свидетель видел все собственными глазами!
Внезапно я понял, что, если орк сейчас уйдет, то убью я его впоследствии или нет, отец все равно будет считать, что это я убил Рила. Я вырвался из рук лорда Деймора, преградил дорогу орку, выходившему из Тронного зала, и торопливо прокричал:
— Я, принц Рикланд, вызываю тебя, орк Кенрат, на священный поединок один на один перед лицом богов за то, что ты все врешь! Пусть боги рассудят нас, а люди будут свидетелями — я не убивал Рила, вы, грязные орки, сами убили его!
Все в Тронном зале оторопели. Первым пришел в себя отец.
— Вызов недействителен! — заявил он. — Рикланд— ребенок, он не может вызывать на Божий суд!
— Почему же? — усмехнулся лорд Готрид. — У него есть боевое оружие, значит, он воин! Закон гласит: «Вызвать на Божий суд может любой, носящий оружие, независимо от возраста, расы и происхождения!»
— Но он же погибнет! Он еще мал! Он не может драться с опытным воином! — послышались возгласы придворных.
Меня выставили из Тронного зала. Пришлось ждать окончания Королевского совета за дверью, прислушиваясь к невнятным голосам внутри. Потом из зала вышел лорд Деймор, вернул мне мой обруч и меч и сочувственно потрепал по плечу:
— Ну и вляпался же ты, Малыш! Завтра на рассвете Божий суд! И какая вошь тебя укусила? Помалкивал бы себе, а с орком этим вонючим мы бы потом разобрались по-своему!
Ночь я провел в Малых парадных апартаментах, где обычно ночевали знатные гости, когда приезжали в замок, В детской мне спать не позволили, решили, что мое общество небезопасно для кузена Имверта. Весь вечер и половину ночи ко мне наведывались наемники. Поскольку считалось, что я нахожусь под арестом, и пускать ко мне друзей было строго-настрого запрещено, охранявший мою комнату стражник немало заработал за эту ночь, а я за несколько часов узнал столько секретных приемов, сколько, пожалуй, не знает ни один смертный.
Ночью мне приснилась смерть брата. Все было абсолютно так же, как на самом деле, за исключением одного, — перед смертью Рил сказал мне: «Кенрат не видит правым глазом!»
Утром рассвета не было. Быть может, где-то он и был, но над Черным замком сгустились серые тучи, из которых, не переставая, струились холодные и острые стрелы ливня. По правилам Божьего суда сражаться надо было в одних штанах, даже без сапог, и я стоял босой на вымощенном булыжником дворе замка, по щиколотку в ледяной воде, а студеные струи дождя хлестали меня по обнаженной спине. От холода и возбуждения у меня стучали зубы.
— Дрожишь, щенок? — оскалил желтые клыки Кенрат.
Я посмотрел на орка исподлобья, уничтожающим взглядом, но ничего не ответил. Очень надо слова на эту будущую падаль тратить! Ему-то что, у него шкура толще моей зимней куртки, а под ней жира, как у борова. Он, наверное, холода вообще не чувствует. Ну ничего, я ему эту шкуру мечом продырявлю!
Отца нигде не было, даже на балкон королевских апартаментов не вынесли его кресло. Только в окне спальни слегка пошевелилась портьера, но это, наверное, Карлен поплотнее закрыл окно, чтобы шум собравшейся во дворе толпы не тревожил королевский сон. Отцу не было до меня дела. «Если я погибну, он даже не пожалеет обо мне, как не пожалел о Риле», — со вздохом подумал я. Зато, несмотря на ливень, пришло много придворных, Королевская гвардия в полном составе, за исключением стоявших в карауле стражников, да в стороне толпилось несколько орков.
К тому времени, когда появился лорд Готрид и дал сигнал начинать поединок, я успел продрогнуть до костей. У меня даже из носа потекло. Правда, этого никто не заметил, дождь лил как из ведра, и с носа капало у всех.
Кенрат бросился на меня, как разъяренный зверь. Я не ожидал от орка, с его короткими кривыми ногами, такой ловкости и слегка растерялся. Это позволило орку почти вплотную прижать меня к шипящему под струями дождя, но почему-то не гаснущему огненному кругу. Еще немного, и я заступил бы за круг и был бы обязан сдаться на милость победителя, но в последний момент я как будто проснулся. До меня наконец дошло: все, что происходит вокруг — не сон, а кошмарная действительность, и что если этот гнусный орк сейчас убьет меня, то вряд ли я смогу отомстить за брата. Я стряхнул с себя остатки оцепенения, время потекло неторопливо, и Кенрат как будто замер на месте, а я легко проскочил между его кривыми ногами и, оказавшись за спиной, от души пнул его ногой по мягкому месту. Бить мечом в спину я уже тогда считал верхом низости. Будь я посильнее, орк вылетел бы за священный круг и поединок был бы закончен. Моя выходка вызвала смех и одобрительные возгласы наемников, на правах охраны оттеснивших во второй ряд придворных и тем более орков.
Похвала как будто придала мне силы. Я атаковал Кенрата то с одной стороны, то с другой, надеясь заставить орка думать только о собственной защите. С точки зрения опытного воина — никуда не годная тактика, но откуда мне было знать точку зрения опытного воина, ведь это был мой первый настоящий бой. Кенрат, без особого труда отбивая сыпавшиеся на него со всех сторон удары, спокойно выжидал, когда я выдохнусь, чтобы самому перейти в наступление, но тут он просчитался. Я мог целый день скакать с мечом, не чувствуя усталости, и орк дождался только того, что я понял: боги не сделают Кенрата менее умелым для того, чтобы помочь мне победить, и, пожалуй, не поразят ударом молнии в макушку. Я собрался окончательно и начал не просто наскакивать на него, пытаясь достать мечом, а еще и немного думать. Сначала я вспомнил, что откуда-то знаю — Кенрат не видит правым глазом. Я обошел орка сзади и атаковал справа. Тот дико взвыл, когда мой меч разрубил толстую шкуру на его правой ноге, выругался и, прихрамывая, устремился на меня. «Так, Малыш! Покажи этому грязному свинорылому уроду, на что ты способен! — вопили наемники. — Тьфу, принц сопливый, неженка безрукая! Кто же так бьет?! Таким ударом не убить и кролика! С этого дня будешь дрова колоть, пока не научишься рубить как следует!» Под такие дружеские пожелания я уворачивался от кривой сабли орка, иногда колол его острием меча в правый бок или с размаху рубил по кривой ляжке, и медленно, но верно начинал понимать, что не проткнуть мне, маленькому, толстой шкуры вместе с жиром так, чтобы поразить Кенрата насмерть. А орк рассвирепел окончательно. Он больше не стоял как вкопанный, а гонялся за мной, осыпая грязной орочьей бранью. В другое время я бы от души повеселился, но после смерти брата мне было не до смеха.
Мои удары не приносили особого вреда, а только все больше и больше злили орка. Я вспомнил, как легко убил первого орка в лесу, и попытался полоснуть Кенрата по горлу, но, подойдя к орку вплотную, чуть было не поплатился жизнью. Пришлось упасть прямо в лужу, чтобы не лишиться головы. Вставая, я слышал хриплые крики орков, подбадривавших своего сотника, и в голове моей крутилась мысль, что смертью одного Кенрата не отомстить за Рила. Орки все одинаковые. Любой из них убил бы моего братишку не задумываясь, и я не успокоюсь, пока не перебью их всех. Всех до одного!
Я вскочил на ноги почти мгновенно, и кривая сабля Кенрата, просвистев мимо меня, рассекла воду в луже, подняв тучу брызг. А я уже был за его спиной, и на этот раз у меня был план. Я дождался, когда враг снова ринется на меня, отскочил влево, выйдя из поля зрения единственного его зрячего глаза, и тут же плашмя бросился ему под ноги. Произошло то, на что я и надеялся, — орк споткнулся и начал падать. Его огромная туша валилась прямо на меня, грозя раздавить в лепешку, но я успел откатиться в сторону. Орк падал медленно-медленно. Он не видел меня своим слепым глазом и не замечал моего меча, который я, распластавшись на земле, поднял острием вверх и нацелил прямо в его сердце. Возможно, он и понял, где я, но только когда рухнул на острие меча.
Орки, наемники, придворные что-то кричали, но я не слышал. Я ожесточенно дергал рукоятку меча, намертво застрявшего между ребрами Кенрата, и срывающимся от обиды голосом кричал его бездыханному телу: «Отдай меч, гад! Кому говорю, отдай мой меч, вонючий ублюдок!»
После этого поединка я был полностью оправдан. Никто никогда больше не обвинял меня в смерти брата, хотя отец все-таки не пожелал прогнать орков из замка за смерть Рила. Зато почему-то наказал ни в чем не повинного Филиана.
Глава 24
— Потерпи, Рилсед, только не умирай!
— А, это ты, Рик, — прошептал Рилсед. — Уходи отсюда, тут злые орки, они убьют тебя тоже. Зря ты не послушал меня и не подобрал нож, теперь скажут, что это ты меня убил.
— Ты не умрешь, Рил! Замок недалеко, я побегу очень быстро и приведу кого-нибудь на помощь.
— Не бросай меня, Рик, я уже умираю. Прощай!
Рилсед вздохнул в последний раз, из уголка его рта вытекла тоненькая струйка крови. Больше он не дышал.
— Рил! Рил! Не умирай! Рил!
Ночь я провел в лесу, пытаясь согреть коченеющее тело брата. Утром пришли хмурые наемники во главе с лордом Деймором и в сопровождении сбежавшего накануне орка. Я бросился на орка как безумный, пытаясь пронзить мечом, но орк проворно отскочил за широкие спины охранников и завопил:
— Бешеный! Он на всех кидается. Он убил другого мальчишку, он убил двух орков! Он и меня убьет! Бешеный!
У меня отобрали меч, применив довольно грубый и болезненный прием.
— Ты бы с ним поделикатнее, Крисан, — проронил лорд Деймор, не глядя в мою сторону. — Принц все-таки. Еще руку сломаешь!
— Да я ему за нашего Малыша голову готов оторвать! — зло проворчал Крисан.
«Правильно, надо мне голову оторвать! — думал я. — Как я мог оставить брата одного? Зачем я затащил его в лес, так далеко от замка? Лучше бы меня убили вместо него! Только почему Крисан называет Рила Малышом? Это же меня так прозвали!»
Вскоре я понял, что все принимают меня за Рилседа и считают, что это я убил своего брата. Наемники были готовы плюнуть мне в лицо, служанки в замке смотрели на меня, как на чудовище, а придворные опускали глаза и шушукались. Мне казалось, что все происходит не по-настоящему, что это просто страшный сон и я скоро проснусь в своей постели рядом со сладко спящим Рилом, растолкаю его и скажу: «Знаешь, а ты мне в кошмарном сне приснился! Хочешь расскажу?»
Срочно собрали Королевский совет. Я стоял один посреди огромного Тронного зала, съежившись под грозным взглядом отца, и чувствовал, что давно пора проснуться.
— Принц Рилсед, ты обвиняешься в убийстве своего брата принца Рикланда, наследника престола! — грозно провозгласил отец. — Что ты скажешь в свое оправдание?
Я молчал. Я не проронил ни слова с того самого мгновения, как Рил испустил последний вздох. Мне казалось, что я уже никогда не смогу заговорить.
— Принц Рилсед, мы ждем! — Казалось, отец готов убить меня взглядом.
— Я Рикланд, — выдавил я, с трудом разлепив запекшиеся губы.
— Рикланд убит! — взвизгнул лорд Готрид. — Кенрат. сотник Королевской армии орков, принес мне обруч наследника престола. Вот он. — Готрид с поклоном протянул мой обруч отцу. — Кенрат говорит, что обруч был на убитом.
— Чем ты докажешь, что ты Рикланд? — гневно обратился ко мне отец.
— У меня знак, — еле слышно прошептал я. О знаке Проклятия знали все, но распространяться на эту тему было не принято.
— Это ничего не доказывает! — тут же встрял дядюшка. — В истории известны случаи, когда убивали наследника. Знак Проклятия тут же появлялся у его младшего брата. Значит, знак должен был появиться у Рилседа, как только Рикланд умер!
— Подойди ко мне, принц! — ледяным тоном подозвал меня отец. — Покажи мне руку. Нет, ладонь. — Отец лишь мельком взглянул на мою грязную ладошку и уверенно заявил: — Это Рикланд!
— Как вы узнали, ваше величество? — удивился Готрид.
— Такие мозоли бывают только от ежедневных упражнений с мечом. Нет никаких сомнений, что это Рикланд. Но почему? Почему ты убил брата, Рикланд? Корона и так достанется тебе, брат не был тебе помехой! — Теперь отец выглядел больше озадаченным, чем грозным.
— Я не убивал Рила, только орков!
— Ты признаешь, что убил орков. Значит, один из ножей твой, а ко второму ты не имеешь отношения? — накинулся на меня лорд Готрид.
— Второй я потерял…
— Ты лжешь! — взвизгнул дядюшка. — У нас есть свидетель, который видел, как ты убил брата!
— Приведите свидетеля! — глухо проговорил отец. В его глазах, устремленных на меня сквозь прорези черной маски, читалась смертельная усталость.
Вошел орк, убивший Рила. Я ринулся к нему с кулаками. Убить его во что бы то ни стало было единственным моим желанием в тот момент. Ведь если не отомстить за Рила, его душа никогда не попадет в Лучший мир… Как безоружный семилетний мальчишка убьет здоровенного орка, я не задумывался. Я знал только, что должен его убить, и плевать мне было, что станет со мной потом!
В двух шагах от орка меня перехватил лорд Деймор. «Тихо, Малыш, успокойся, — зашептал он мне на ухо, уводя к стене, где стояли придворные. — Ты же знаешь, что в Тронном зале не дерутся. Стой тихо, все будет хорошо!» Вырваться из железных объятий начальника охраны было невозможно, и я затих, уткнувшись носом в его расшитую серебром кожаную куртку. Тем временем орк в центре зала беспардонно лгал отцу:
— Я был в лесу. Да, я и два солдата из моей сотни были в лесу. Шли в трактир, значит. Лорд Готрид отпустил… за хорошую службу и денег еще дал. Ну, мы шли и искали… нет, увидели двух принцев. Потом этот крикнул нам уходить. Да, он хотел прогнать нас. Он сказал — орки уроды. Да, вонючие уроды, так он сказал. Но мы не уходили. Да, спрятались в кустах. Мы видели, как этот взял нож и бросил. Да, бросил прямо в другого. Мы все видели, я и мои солдаты. Они бы то же самое рассказали, но их убил этот бешеный. Он убил бы и меня, но я убежал. Да, убежал, только сначала взял обруч. Да, обруч… чтобы принести лорду Готриду. Он…
— Все, спасибо, Кенрат, можешь идти, — остановил его лорд. — Вы слышали, ваше величество, свидетель видел все собственными глазами!
Внезапно я понял, что, если орк сейчас уйдет, то убью я его впоследствии или нет, отец все равно будет считать, что это я убил Рила. Я вырвался из рук лорда Деймора, преградил дорогу орку, выходившему из Тронного зала, и торопливо прокричал:
— Я, принц Рикланд, вызываю тебя, орк Кенрат, на священный поединок один на один перед лицом богов за то, что ты все врешь! Пусть боги рассудят нас, а люди будут свидетелями — я не убивал Рила, вы, грязные орки, сами убили его!
Все в Тронном зале оторопели. Первым пришел в себя отец.
— Вызов недействителен! — заявил он. — Рикланд— ребенок, он не может вызывать на Божий суд!
— Почему же? — усмехнулся лорд Готрид. — У него есть боевое оружие, значит, он воин! Закон гласит: «Вызвать на Божий суд может любой, носящий оружие, независимо от возраста, расы и происхождения!»
— Но он же погибнет! Он еще мал! Он не может драться с опытным воином! — послышались возгласы придворных.
Меня выставили из Тронного зала. Пришлось ждать окончания Королевского совета за дверью, прислушиваясь к невнятным голосам внутри. Потом из зала вышел лорд Деймор, вернул мне мой обруч и меч и сочувственно потрепал по плечу:
— Ну и вляпался же ты, Малыш! Завтра на рассвете Божий суд! И какая вошь тебя укусила? Помалкивал бы себе, а с орком этим вонючим мы бы потом разобрались по-своему!
Ночь я провел в Малых парадных апартаментах, где обычно ночевали знатные гости, когда приезжали в замок, В детской мне спать не позволили, решили, что мое общество небезопасно для кузена Имверта. Весь вечер и половину ночи ко мне наведывались наемники. Поскольку считалось, что я нахожусь под арестом, и пускать ко мне друзей было строго-настрого запрещено, охранявший мою комнату стражник немало заработал за эту ночь, а я за несколько часов узнал столько секретных приемов, сколько, пожалуй, не знает ни один смертный.
Ночью мне приснилась смерть брата. Все было абсолютно так же, как на самом деле, за исключением одного, — перед смертью Рил сказал мне: «Кенрат не видит правым глазом!»
Утром рассвета не было. Быть может, где-то он и был, но над Черным замком сгустились серые тучи, из которых, не переставая, струились холодные и острые стрелы ливня. По правилам Божьего суда сражаться надо было в одних штанах, даже без сапог, и я стоял босой на вымощенном булыжником дворе замка, по щиколотку в ледяной воде, а студеные струи дождя хлестали меня по обнаженной спине. От холода и возбуждения у меня стучали зубы.
— Дрожишь, щенок? — оскалил желтые клыки Кенрат.
Я посмотрел на орка исподлобья, уничтожающим взглядом, но ничего не ответил. Очень надо слова на эту будущую падаль тратить! Ему-то что, у него шкура толще моей зимней куртки, а под ней жира, как у борова. Он, наверное, холода вообще не чувствует. Ну ничего, я ему эту шкуру мечом продырявлю!
Отца нигде не было, даже на балкон королевских апартаментов не вынесли его кресло. Только в окне спальни слегка пошевелилась портьера, но это, наверное, Карлен поплотнее закрыл окно, чтобы шум собравшейся во дворе толпы не тревожил королевский сон. Отцу не было до меня дела. «Если я погибну, он даже не пожалеет обо мне, как не пожалел о Риле», — со вздохом подумал я. Зато, несмотря на ливень, пришло много придворных, Королевская гвардия в полном составе, за исключением стоявших в карауле стражников, да в стороне толпилось несколько орков.
К тому времени, когда появился лорд Готрид и дал сигнал начинать поединок, я успел продрогнуть до костей. У меня даже из носа потекло. Правда, этого никто не заметил, дождь лил как из ведра, и с носа капало у всех.
Кенрат бросился на меня, как разъяренный зверь. Я не ожидал от орка, с его короткими кривыми ногами, такой ловкости и слегка растерялся. Это позволило орку почти вплотную прижать меня к шипящему под струями дождя, но почему-то не гаснущему огненному кругу. Еще немного, и я заступил бы за круг и был бы обязан сдаться на милость победителя, но в последний момент я как будто проснулся. До меня наконец дошло: все, что происходит вокруг — не сон, а кошмарная действительность, и что если этот гнусный орк сейчас убьет меня, то вряд ли я смогу отомстить за брата. Я стряхнул с себя остатки оцепенения, время потекло неторопливо, и Кенрат как будто замер на месте, а я легко проскочил между его кривыми ногами и, оказавшись за спиной, от души пнул его ногой по мягкому месту. Бить мечом в спину я уже тогда считал верхом низости. Будь я посильнее, орк вылетел бы за священный круг и поединок был бы закончен. Моя выходка вызвала смех и одобрительные возгласы наемников, на правах охраны оттеснивших во второй ряд придворных и тем более орков.
Похвала как будто придала мне силы. Я атаковал Кенрата то с одной стороны, то с другой, надеясь заставить орка думать только о собственной защите. С точки зрения опытного воина — никуда не годная тактика, но откуда мне было знать точку зрения опытного воина, ведь это был мой первый настоящий бой. Кенрат, без особого труда отбивая сыпавшиеся на него со всех сторон удары, спокойно выжидал, когда я выдохнусь, чтобы самому перейти в наступление, но тут он просчитался. Я мог целый день скакать с мечом, не чувствуя усталости, и орк дождался только того, что я понял: боги не сделают Кенрата менее умелым для того, чтобы помочь мне победить, и, пожалуй, не поразят ударом молнии в макушку. Я собрался окончательно и начал не просто наскакивать на него, пытаясь достать мечом, а еще и немного думать. Сначала я вспомнил, что откуда-то знаю — Кенрат не видит правым глазом. Я обошел орка сзади и атаковал справа. Тот дико взвыл, когда мой меч разрубил толстую шкуру на его правой ноге, выругался и, прихрамывая, устремился на меня. «Так, Малыш! Покажи этому грязному свинорылому уроду, на что ты способен! — вопили наемники. — Тьфу, принц сопливый, неженка безрукая! Кто же так бьет?! Таким ударом не убить и кролика! С этого дня будешь дрова колоть, пока не научишься рубить как следует!» Под такие дружеские пожелания я уворачивался от кривой сабли орка, иногда колол его острием меча в правый бок или с размаху рубил по кривой ляжке, и медленно, но верно начинал понимать, что не проткнуть мне, маленькому, толстой шкуры вместе с жиром так, чтобы поразить Кенрата насмерть. А орк рассвирепел окончательно. Он больше не стоял как вкопанный, а гонялся за мной, осыпая грязной орочьей бранью. В другое время я бы от души повеселился, но после смерти брата мне было не до смеха.
Мои удары не приносили особого вреда, а только все больше и больше злили орка. Я вспомнил, как легко убил первого орка в лесу, и попытался полоснуть Кенрата по горлу, но, подойдя к орку вплотную, чуть было не поплатился жизнью. Пришлось упасть прямо в лужу, чтобы не лишиться головы. Вставая, я слышал хриплые крики орков, подбадривавших своего сотника, и в голове моей крутилась мысль, что смертью одного Кенрата не отомстить за Рила. Орки все одинаковые. Любой из них убил бы моего братишку не задумываясь, и я не успокоюсь, пока не перебью их всех. Всех до одного!
Я вскочил на ноги почти мгновенно, и кривая сабля Кенрата, просвистев мимо меня, рассекла воду в луже, подняв тучу брызг. А я уже был за его спиной, и на этот раз у меня был план. Я дождался, когда враг снова ринется на меня, отскочил влево, выйдя из поля зрения единственного его зрячего глаза, и тут же плашмя бросился ему под ноги. Произошло то, на что я и надеялся, — орк споткнулся и начал падать. Его огромная туша валилась прямо на меня, грозя раздавить в лепешку, но я успел откатиться в сторону. Орк падал медленно-медленно. Он не видел меня своим слепым глазом и не замечал моего меча, который я, распластавшись на земле, поднял острием вверх и нацелил прямо в его сердце. Возможно, он и понял, где я, но только когда рухнул на острие меча.
Орки, наемники, придворные что-то кричали, но я не слышал. Я ожесточенно дергал рукоятку меча, намертво застрявшего между ребрами Кенрата, и срывающимся от обиды голосом кричал его бездыханному телу: «Отдай меч, гад! Кому говорю, отдай мой меч, вонючий ублюдок!»
После этого поединка я был полностью оправдан. Никто никогда больше не обвинял меня в смерти брата, хотя отец все-таки не пожелал прогнать орков из замка за смерть Рила. Зато почему-то наказал ни в чем не повинного Филиана.
Глава 24
ПОБЕГ
«Пора выбираться отсюда», — подумал я, когда действие магии черного колдуна ослабло настолько, что я смог кое-как передвигаться по отведенным мне апартаментам — пять шагов в ширину, восемь в длину, с трех сторон толстая решетка, с четвертой — черная стена с кольцами для цепей, на полу — охапка сухого мха и вонючее ведро, вот, собственно, и вся обстановка. Не знаю, что за заклинание наложил на меня колдун, но двигаться было невероятно тяжело, будто я превратился в каменную статую, которой вдруг приспичило походить. Казалось, что от моих шагов должен содрогаться весь замок, а звук от них должен быть похож на громовые раскаты, но вместо этого раздавалось какое-то стариковское шарканье.
— Эй вы, грязные орки! — крикнул я, доковыляв до запертой на огромный замок дверцы камеры. — Хотите дожить до старости? Тогда отпирайте, иначе я разнесу к демонам весь этот свинарник и вышибу из вас мозги!
Это заявление привело орков в крайне веселое расположение духа, а Комендант королевской темницы Морил по прозвищу Крыса принялся объяснять мне, что я напрасно потрачу время и силы, потому что еще во времена Роксанда Второго Красивого на замки и решетки темницы было наложено заклятие, чтобы темный эльф, заключенный здесь же, не смог сбежать. Признаться, я и сам слышал, что из темниц Черного замка сбежать невозможно, даже легенд о том, что кто-то когда-то это сделал, не было.
— Ну дайте хотя бы выпить человеку, — уже более миролюбиво попросил я.
— Не положено! — рявкнул орк в моих доспехах.
— Вино — за деньги, — тут же поправил его Морил, видно, вспомнив о своих собственных интересах.
Я пошарил в карманах. Они были идеально пусты, ни колец, ни жезла с картой, ни даже элементарного огнива. Золотого обруча на голове тоже, естественно, не было.
— Дайте хотя бы воды, помру ведь! — пообещал я.
— Дать, что ли? — спросил Крыса у орка, который, как видно, был здесь за главного.
— Обойдется, — прорычал тот. — К нему только подойди, он сразу за горло, ключи отберет и наружу! Я бы к нему не подошел близко, разве что к мертвому! Ты что, Бешеного не знаешь!
Этот орк был не такой уж и тупой, и я понял, что придется поломать голову, прежде чем я выберусь отсюда.
Я еще раз обошел камеру. Окон не было, решетка — от пола до потолка, толстая, частая и заколдованная, — не погнуть и не протиснуться. У соседей — Филиана и какого-то разбойничьего вида типа, сидевшего на полу соседней камеры и ковырявшего в зубах небольшим ножом, то же самое. Кажется, решетку эту, разделяющую темницу на одиночные камеры, приказал сделать Роксанд. По-моему, он рассказывал мне об этом, но меня тогда не интересовало устройство темниц.
До меня вдруг дошло, что мне уже далеко не безразлично, что со мной будет дальше, а, судя по разговорам орков, счастливое будущее мне не светило и времени, чтобы это будущее предотвратить, почти совсем не оставалось. Как долго черный колдун может варить свое поганое зелье? Час, два? Правда, Энди рассказывал, что какую-то дрянь они с колдуном варили целую неделю… И что будет, когда он наконец его сварит? Может, придет, отопрет камеру, чтобы напоить меня им, и я смогу убежать. Вряд ли. Кто-кто, а черный колдун не страдает отсутствием здравого смысла. Скорее всего он издали долбанет по мне заклинанием. Нет, надо срочно выбраться отсюда или умереть, но не дожидаться прихода колдуна. Интересно, что сделают оркам, если я умру? Казнят или наградят? А что, если не умереть, а просто притвориться — раздобыть веревку или нож и со словами: «Лучше смерть, чем позор!» инсценировать самоубийство? Интересно, поверят? Орк в серебряных доспехах сказал, что подойдет ко мне только мертвому.
— Эй, приятель, одолжи нож, — обратился я к разбойнику из соседней камеры.
— А в рот тебе не плюнуть? — не очень любезно ответил тот.
— Нет, спасибо, — хмыкнул я, — пить, конечно, хочется, но не до такой степени. А вот нож мне бы очень пригодился.
Орки дружно заржали, а мой невоспитанный сосед зло проговорил:
— Не раскатывай губы на этот нож, сопляк паршивый! Может, ты меня и не помнишь, но я здесь по твоей милости! Я жил в Лихолесье не хуже твоего папаши короля, пока ты со своими головорезами не перебил почти всех моих людей. За меня даже выкуп заплатить некому. А за этот нож я дал Крысе десять золотых, но раз уж он так тебе нужен, ты получишь его — под ребро, как только уснешь!
— А, так ты атаман той трусливой разбойничьей шайки! Ну, тогда я могу спать спокойно, — когда проснусь, найду нож в паре шагов от себя. Такой, как ты, с двух шагов и в сосну не попадет…
— Не буди во мне зверя, щ-щ-щенок! — процедил сквозь зубы разбойник.
— Боишься, разбужу кролика? — криво ухмыльнулся я.
Тут разбойник рассвирепел окончательно и метнул нож. Крики орков: «Дурак, он же его поймает!» заглушили мой предсмертный вскрик, получившийся вполне натурально. Еще бы, действие проклятой магии еще не прошло, а схватить нож рукой, ощущающей себя негнущейся дубиной с сучками вместо пальцев, я не сумел, и нож вонзился меж ребер. Что ж, похоже, самоубийство инсценировать не придется… Я мешком рухнул на пол, пытаясь повернуться так, чтобы со стороны орков казалось, будто нож торчит из сердца.
Я лежал, стараясь не двигаться и дышать как можно тише. Это оказалось невероятно трудно. Я не особенно терпелив и почти не в состоянии лежать смирно, когда меня мучает боль. К тому же меня начали донимать вши, обитавшие, по-видимому, в подстилке на полу и с радостью сменившие ее на мое давно немытое тело. Но все мои мечты о том, как бы почесаться, мгновенно улетучились, когда, привлеченные запахом крови, вокруг меня начали собираться крысы. Я с отчаяньем подумал, что моя идея оказалась не самой удачной, тем более что орки заходить в камеру не спешили. Вместо этого они принялись долго и нудно обсуждать, стоит ли бежать к черному колдуну и докладывать о моей смерти или лучше дождаться, пока он сам спустится в темницу и увидит все своими глазами.
— Пойди скажи Повелителю, Грурк, — прозвучал грубый голос. Мне опять приходилось различать орков только по голосам.
— Колдун не велел беспокоить! — отпирался Грурк. — Он зелье варит.
— Какое зелье, когда Бешеный мертв! Не нужно больше зелья! Повелитель его поднимет и без зелья. Мертвые ему подчиняются.
— А вдруг он еще жив?
— Не похоже. Пойди посмотри.
— Не пойду, пусть Крыса идет.
— Вы что?! — взвизгнул Морил. — Вы охрана, вы и смотрите, а я не обязан. Я вам камеру открою, а дальше вы уж сами.
— Да он же тебя не тронет, — начал уговаривать орк. — Он же только нас, орков, ненавидит.
— А вдруг тронет! С этим Рикландом ничего нельзя знать заранее. Он то золото направо и налево раздает, а то убивает кого ни попадя. Лучше уж от него подальше держаться.
Орки еще некоторое время поспорили, послали Крысу за вином, выпили, еще поспорили, но потом все-таки договорились между собой. Дверь противно скрипнула, раздались торопливые шаги, и меня обдало смрадным дыханием наклонившегося надо мной орка. Я резко выдернул нож из собственного горящего болью бока и полоснул по не защищенной доспехами шее. В лицо ударила горячая струя орочьей крови, и облаченная в доспехи туша рухнула прямо на меня.
Я с отвращением оттолкнул тело орка, выхватил его саблю и, зажимая рукой струю крови из собственной раны, выскочил из-за решетки, налетел на недобитого мной в детстве одноглазого Грурка и одним движением смахнул голову с его покатых, как у всех орков, плеч.
— Быстро ключи! — крикнул я крысоподобному тюремщику. Надо было выпустить Филиана.
Если уж я начинаю кого-нибудь освобождать, то делаю это от души. Вслед за Филианом я отпустил на волю еще двух стариков, находившихся в темнице, наверно, с прошлого века и уже забывших, за какую провинность, лорда, проигравшего Имверту в кости больше, чем смог заплатить, и ждущего, когда это сделают за него друзья, и охотника-полуэльфа, который утверждал, что угодил в темницу за то, что пришел в Черный замок за сыном, похищенным шесть лет назад черным колдуном. От Детки я знал, что у полуэльфов не бывает детей, и был уверен, что охотник врет, но у меня явно начался острый приступ великодушия. Я даже разбойничьего атамана, пытавшегося меня убить, выпустил.
Темный эльф был прикован в самой дальней и мрачной камере. Он не болтался на цепях, как тогда, когда я впервые увидел его в детстве, а глядел на меня, улыбаясь одними уголками тонких губ.
— Я ждал тебя двести лет, принц Рикланд, — прошелестел его голос— Ты пришел освободить меня?
— Я пришел освободить себя, ну и всех остальных за компанию, раз уж так получилось. Не оставаться же тебе здесь одному. — Я ударил орочьей саблей по цепям, сковывавшим руки эльфа. Не тут-то было, сабля отскочила и на ней появилась зазубрина.
— На оковы наложено заклятие, — подсказал эльф. — Ты должен вспомнить нужное слово.
— Ты в своем уме? Да я в жизни ни одного заклинания не то что запомнить, выговорить не мог!
— Не заклинание, а слово. Ты должен его знать! Быстрее! — взмолился эльф. — Скоро смена караула.
— Да ладно! — Я пренебрежительно махнул рукой. — Убью еще пару-другую орков, жалко, что ли? — и задумался. Что же Роксанд рассказывал мне про оковы темного эльфа?
Роксанд веселился. Отец выставил меня с бала в честь моего шестнадцатилетия, и я, смывая с лица нарисованную на нем сажей кошмарную маску, рассказывал призраку, как мы с Брикусом и Энди пугали девиц, предназначенных отцом мне в невесты. Почему отцу приспичило меня женить до совершеннолетия, я понять не мог. Не иначе как это была очередная выдумка дядюшки Готрида, во всяком случае, лордов с дочерьми наприглашал именно он.
Весь день я ходил унылый, как рыба, пока Брикус не предложил мне наглядно продемонстрировать дорогим гостям все ужасы Черного замка, о которых в Фаргорде ходило множество обоснованных и необоснованных слухов. Чего только не рассказывали люди про мой родной замок. Мол, и призраки там на каждом углу, и живые мертвецы на живых людей среди бела дня кидаются, и демоны периодически из Бездны на огонек заглядывают, а уж о ежедневных жертвоприношениях, причем жертвы исключительно грудные младенцы или девственницы, и говорить нечего. Вот мы и решили инсценировать несколько таких россказней, чтобы ни один желающий своей дочери семейного счастья не захотел оставить ее в страшном замке, да еще супругой ужасного Рикланда.
В общем, представление мы устроили что надо, начиная с встретившего гостей у входа безголового орка, оживленного Энди, и заканчивая кровавым жертвоприношением девственницы, которая на самом деле была переодетым Брикусом. За это представление меня, собственно говоря, и выгнали с бала.
— Эй вы, грязные орки! — крикнул я, доковыляв до запертой на огромный замок дверцы камеры. — Хотите дожить до старости? Тогда отпирайте, иначе я разнесу к демонам весь этот свинарник и вышибу из вас мозги!
Это заявление привело орков в крайне веселое расположение духа, а Комендант королевской темницы Морил по прозвищу Крыса принялся объяснять мне, что я напрасно потрачу время и силы, потому что еще во времена Роксанда Второго Красивого на замки и решетки темницы было наложено заклятие, чтобы темный эльф, заключенный здесь же, не смог сбежать. Признаться, я и сам слышал, что из темниц Черного замка сбежать невозможно, даже легенд о том, что кто-то когда-то это сделал, не было.
— Ну дайте хотя бы выпить человеку, — уже более миролюбиво попросил я.
— Не положено! — рявкнул орк в моих доспехах.
— Вино — за деньги, — тут же поправил его Морил, видно, вспомнив о своих собственных интересах.
Я пошарил в карманах. Они были идеально пусты, ни колец, ни жезла с картой, ни даже элементарного огнива. Золотого обруча на голове тоже, естественно, не было.
— Дайте хотя бы воды, помру ведь! — пообещал я.
— Дать, что ли? — спросил Крыса у орка, который, как видно, был здесь за главного.
— Обойдется, — прорычал тот. — К нему только подойди, он сразу за горло, ключи отберет и наружу! Я бы к нему не подошел близко, разве что к мертвому! Ты что, Бешеного не знаешь!
Этот орк был не такой уж и тупой, и я понял, что придется поломать голову, прежде чем я выберусь отсюда.
Я еще раз обошел камеру. Окон не было, решетка — от пола до потолка, толстая, частая и заколдованная, — не погнуть и не протиснуться. У соседей — Филиана и какого-то разбойничьего вида типа, сидевшего на полу соседней камеры и ковырявшего в зубах небольшим ножом, то же самое. Кажется, решетку эту, разделяющую темницу на одиночные камеры, приказал сделать Роксанд. По-моему, он рассказывал мне об этом, но меня тогда не интересовало устройство темниц.
До меня вдруг дошло, что мне уже далеко не безразлично, что со мной будет дальше, а, судя по разговорам орков, счастливое будущее мне не светило и времени, чтобы это будущее предотвратить, почти совсем не оставалось. Как долго черный колдун может варить свое поганое зелье? Час, два? Правда, Энди рассказывал, что какую-то дрянь они с колдуном варили целую неделю… И что будет, когда он наконец его сварит? Может, придет, отопрет камеру, чтобы напоить меня им, и я смогу убежать. Вряд ли. Кто-кто, а черный колдун не страдает отсутствием здравого смысла. Скорее всего он издали долбанет по мне заклинанием. Нет, надо срочно выбраться отсюда или умереть, но не дожидаться прихода колдуна. Интересно, что сделают оркам, если я умру? Казнят или наградят? А что, если не умереть, а просто притвориться — раздобыть веревку или нож и со словами: «Лучше смерть, чем позор!» инсценировать самоубийство? Интересно, поверят? Орк в серебряных доспехах сказал, что подойдет ко мне только мертвому.
— Эй, приятель, одолжи нож, — обратился я к разбойнику из соседней камеры.
— А в рот тебе не плюнуть? — не очень любезно ответил тот.
— Нет, спасибо, — хмыкнул я, — пить, конечно, хочется, но не до такой степени. А вот нож мне бы очень пригодился.
Орки дружно заржали, а мой невоспитанный сосед зло проговорил:
— Не раскатывай губы на этот нож, сопляк паршивый! Может, ты меня и не помнишь, но я здесь по твоей милости! Я жил в Лихолесье не хуже твоего папаши короля, пока ты со своими головорезами не перебил почти всех моих людей. За меня даже выкуп заплатить некому. А за этот нож я дал Крысе десять золотых, но раз уж он так тебе нужен, ты получишь его — под ребро, как только уснешь!
— А, так ты атаман той трусливой разбойничьей шайки! Ну, тогда я могу спать спокойно, — когда проснусь, найду нож в паре шагов от себя. Такой, как ты, с двух шагов и в сосну не попадет…
— Не буди во мне зверя, щ-щ-щенок! — процедил сквозь зубы разбойник.
— Боишься, разбужу кролика? — криво ухмыльнулся я.
Тут разбойник рассвирепел окончательно и метнул нож. Крики орков: «Дурак, он же его поймает!» заглушили мой предсмертный вскрик, получившийся вполне натурально. Еще бы, действие проклятой магии еще не прошло, а схватить нож рукой, ощущающей себя негнущейся дубиной с сучками вместо пальцев, я не сумел, и нож вонзился меж ребер. Что ж, похоже, самоубийство инсценировать не придется… Я мешком рухнул на пол, пытаясь повернуться так, чтобы со стороны орков казалось, будто нож торчит из сердца.
Я лежал, стараясь не двигаться и дышать как можно тише. Это оказалось невероятно трудно. Я не особенно терпелив и почти не в состоянии лежать смирно, когда меня мучает боль. К тому же меня начали донимать вши, обитавшие, по-видимому, в подстилке на полу и с радостью сменившие ее на мое давно немытое тело. Но все мои мечты о том, как бы почесаться, мгновенно улетучились, когда, привлеченные запахом крови, вокруг меня начали собираться крысы. Я с отчаяньем подумал, что моя идея оказалась не самой удачной, тем более что орки заходить в камеру не спешили. Вместо этого они принялись долго и нудно обсуждать, стоит ли бежать к черному колдуну и докладывать о моей смерти или лучше дождаться, пока он сам спустится в темницу и увидит все своими глазами.
— Пойди скажи Повелителю, Грурк, — прозвучал грубый голос. Мне опять приходилось различать орков только по голосам.
— Колдун не велел беспокоить! — отпирался Грурк. — Он зелье варит.
— Какое зелье, когда Бешеный мертв! Не нужно больше зелья! Повелитель его поднимет и без зелья. Мертвые ему подчиняются.
— А вдруг он еще жив?
— Не похоже. Пойди посмотри.
— Не пойду, пусть Крыса идет.
— Вы что?! — взвизгнул Морил. — Вы охрана, вы и смотрите, а я не обязан. Я вам камеру открою, а дальше вы уж сами.
— Да он же тебя не тронет, — начал уговаривать орк. — Он же только нас, орков, ненавидит.
— А вдруг тронет! С этим Рикландом ничего нельзя знать заранее. Он то золото направо и налево раздает, а то убивает кого ни попадя. Лучше уж от него подальше держаться.
Орки еще некоторое время поспорили, послали Крысу за вином, выпили, еще поспорили, но потом все-таки договорились между собой. Дверь противно скрипнула, раздались торопливые шаги, и меня обдало смрадным дыханием наклонившегося надо мной орка. Я резко выдернул нож из собственного горящего болью бока и полоснул по не защищенной доспехами шее. В лицо ударила горячая струя орочьей крови, и облаченная в доспехи туша рухнула прямо на меня.
Я с отвращением оттолкнул тело орка, выхватил его саблю и, зажимая рукой струю крови из собственной раны, выскочил из-за решетки, налетел на недобитого мной в детстве одноглазого Грурка и одним движением смахнул голову с его покатых, как у всех орков, плеч.
— Быстро ключи! — крикнул я крысоподобному тюремщику. Надо было выпустить Филиана.
Если уж я начинаю кого-нибудь освобождать, то делаю это от души. Вслед за Филианом я отпустил на волю еще двух стариков, находившихся в темнице, наверно, с прошлого века и уже забывших, за какую провинность, лорда, проигравшего Имверту в кости больше, чем смог заплатить, и ждущего, когда это сделают за него друзья, и охотника-полуэльфа, который утверждал, что угодил в темницу за то, что пришел в Черный замок за сыном, похищенным шесть лет назад черным колдуном. От Детки я знал, что у полуэльфов не бывает детей, и был уверен, что охотник врет, но у меня явно начался острый приступ великодушия. Я даже разбойничьего атамана, пытавшегося меня убить, выпустил.
Темный эльф был прикован в самой дальней и мрачной камере. Он не болтался на цепях, как тогда, когда я впервые увидел его в детстве, а глядел на меня, улыбаясь одними уголками тонких губ.
— Я ждал тебя двести лет, принц Рикланд, — прошелестел его голос— Ты пришел освободить меня?
— Я пришел освободить себя, ну и всех остальных за компанию, раз уж так получилось. Не оставаться же тебе здесь одному. — Я ударил орочьей саблей по цепям, сковывавшим руки эльфа. Не тут-то было, сабля отскочила и на ней появилась зазубрина.
— На оковы наложено заклятие, — подсказал эльф. — Ты должен вспомнить нужное слово.
— Ты в своем уме? Да я в жизни ни одного заклинания не то что запомнить, выговорить не мог!
— Не заклинание, а слово. Ты должен его знать! Быстрее! — взмолился эльф. — Скоро смена караула.
— Да ладно! — Я пренебрежительно махнул рукой. — Убью еще пару-другую орков, жалко, что ли? — и задумался. Что же Роксанд рассказывал мне про оковы темного эльфа?
Роксанд веселился. Отец выставил меня с бала в честь моего шестнадцатилетия, и я, смывая с лица нарисованную на нем сажей кошмарную маску, рассказывал призраку, как мы с Брикусом и Энди пугали девиц, предназначенных отцом мне в невесты. Почему отцу приспичило меня женить до совершеннолетия, я понять не мог. Не иначе как это была очередная выдумка дядюшки Готрида, во всяком случае, лордов с дочерьми наприглашал именно он.
Весь день я ходил унылый, как рыба, пока Брикус не предложил мне наглядно продемонстрировать дорогим гостям все ужасы Черного замка, о которых в Фаргорде ходило множество обоснованных и необоснованных слухов. Чего только не рассказывали люди про мой родной замок. Мол, и призраки там на каждом углу, и живые мертвецы на живых людей среди бела дня кидаются, и демоны периодически из Бездны на огонек заглядывают, а уж о ежедневных жертвоприношениях, причем жертвы исключительно грудные младенцы или девственницы, и говорить нечего. Вот мы и решили инсценировать несколько таких россказней, чтобы ни один желающий своей дочери семейного счастья не захотел оставить ее в страшном замке, да еще супругой ужасного Рикланда.
В общем, представление мы устроили что надо, начиная с встретившего гостей у входа безголового орка, оживленного Энди, и заканчивая кровавым жертвоприношением девственницы, которая на самом деле была переодетым Брикусом. За это представление меня, собственно говоря, и выгнали с бала.