Данилюк Семен. Бизнес - класс

   В результате Генеральная нефтяная компания лопнула столь же внезапно, как и образовалась.
   Сразу зашатался на своем посту и Гилялов, - неудач в этом мире не прощают.
   Зато резко возрос авторитет Ларисы Шараевой: теперь ее признали своей без всяких оговорок.
   Не прошло и недели после последних событий, как в Томильск примчался не кто иной, как президент компании "Руссойл" господин Бурлюк - собственной персоной. Но это был другой Бурлюк. Изо дня в день ходил он в "Нафту" как на работу. Безропотно с девяти до восемнадцати просиживал на стульчике в коридоре, - из приемной Калерия Михайловна выставила его без затей. При виде проходящей Ларисы Бурлюк поднимался. Она проходила, глядя сквозь него, слишком свежи были в памяти обстоятельства смерти Фархадова. Он вздыхал сокрушенно и вновь безропотно опускался на стул. И все-таки интересы бизнеса возобладали, и Лариса позволила Богаченкову уговорить себя сменить гнев на милость. Прямо в ее кабинете состоялось внеплановое собрание собственников "Руссойла" в составе: Коломнин - от "Нафты", Шараева - от "Хорнисс холдинг", Бурлюк - от собственной зарубежной компании. В результате голосования акционеры, в том числе и Бурлюк, единогласно обязали компанию "Руссойл" выполнить все требования "Нафты". В обмен на этот жест доброй воли Шараева согласилась оставить Бурлюка на посту президента "Руссойла" - при условии полного подчинения своей воле. Надлежащие заверения были тут же получены.
   А еще через несколько дней состоялось и долгожданное, судьбоносное, как назвали его в местной прессе, событие: врезка в магистральный трубопровод.
   Стало известно, что по указанию президента "Нафты" Шараевой группа аналитиков под руководством Богаченкова в условиях полной конфиденциальности разрабатывает бизнес-план дальнейшего развития компании.
   Все свидетельствовало о том, что "Нафта", и без того набирающая на глазах, готовится выйти на новые рубежи. Потому с особым нетерпением ожидалось Правление, назначенное на начало сентября. В повестке дня был один вопрос, доклад президента компании.
   Сама Лариса все эти дни, недели, месяцы проводила в бесконечных поездках и встречах, налаживая устойчивые связи. Мало врезаться в трубу. Нужно еще было врезаться в бизнес.
   И даже долгожданное заседание Правления, назначенное поначалу на десять часов утра, было передвинуто на пятнадцать, - прилет Шараевой из Москвы задерживался в связи с какой-то внезапной встречей.
   В ожидании программного выступления заждавшиеся члены Правления неприкаянно болтались по этажам. Работать никто не мог.
   - "Приземлилась", "Едет из аэропорта", - то и дело коротко роняла Калерия Михайловна. Привычная система координат восстановилась, и секретарша стала прежней: всезнающей и недоступной. В пятнадцать тридцать Калерия Михайловна пригласила собравшихся пройти в конференц-зал, где они и расселись за недавно прибретенным огромным овальным столом, заставленном минералкой. "Круглый стол королевы Ларисы", как к месту пошутил Коломнин- младший. Сам Дмитрий, скрывая волнение, вальяжно раскинулся в конце стола, то и дело непроизвольно косясь на приготовленную папку с золотым тиснением "Ведущий специалист".
   Через пять минут внутренняя дверь в конференц-зал распахнулась, и через нее, сопровождаемая двумя помощниками, вошла Шараева. Вид ее в сером приталенном костюме, деловом и женственном одновременно, был утомлен, - на запавших щеках установился лихорадочный румянец. Но помутневшие от привычного недосыпания глаза излучали лихорадочное нетерпение.
   Она шла вдоль стола, давая на ходу отрывистые указания и одновременно приветственно улыбаясь членам правления. За прошедшее время Лариса досконально освоила этот стиль общения, так шедший ей, - непререкаемый и доброжелательный одновременно.
   Проходя мимо Коломнина, она торжествующе прикрыла глаза. И он, один из немногих знавший о цели сегодняшних ее переговоров, понял, - "виктория".
   В последние месяцы Коломнина крутило в потоке событий. Прежде он сам направлял их. Теперь, когда компания набрала ход, все стратегические вопросы замкнула на себя Лариса, и Коломнин все больше ощущал себя фаворитом при всевластной государыне. Судя по заискивающе-насмешливым жестам, таковым воспринимали его и окружающие. Это ранило. От приглашений в поездки он стал отказываться, представляя, как будут смотреть на него руководители других организаций. Поэтому все чаще на переговорах подменял его Богаченков, столь же деятельный и энергичный, как и Шараева. Правда, сама Лариса всячески тормошила Коломнина, стремясь возродить интерес к делу. Все новые идеи и планы она, как и прежде, обсуждала с ним. Планы эти переполняли ее. Порой, забывшись, она принималась проговаривать их прямо в постели. А он слушал, добросовестно пытаясь заново воспламениться. Но ничего не находил в душе, кроме опустошенности. Казалось, всю отведенную ему природой энергию выплеснул он на спасение тонущей "Нафты". Своего места в "Нафте", гордо вышедшей на океанские просторы, он не находил.
   Лариса замечала эту апатию и страдала, не зная, что предпринять. В конце концов оба решили, что происходящее - естественный результат усталости Коломнина на фоне пережитой изнуряющей схватки, и месячное свадебное путешествие все вернет на прежние места. Приглашения на бракосочетание госпожи Шараевой и господина Коломнина были разосланы еще на прошлой неделе.
   - Господа правление! - на ходу произнесла Лариса и нетерпеливым жестом отогнала помощников. Она подошла к своему креслу во главе стола, но не села. А напротив, придвинув его вплотную, встала сзади, облокотясь на высоченную спинку и как бы спрятавшись за нее. Сделала она это вроде непроизвольно, для удобства. Но именно теперь, глядя на соломенную шевелюру, не оттененную привычным деловым костюмом, сидящие мужчины заново увидели, как молода и чертовски привлекательна их руководительница.
   Невольное оживление просквозило по залу. И Лариса сдержала довольную улыбку.
   - Позвольте начать! Полагаю, сегодняшнее правление для всех нас имеет судьбоносное значение. Мы с вами приступаем к промышленной эксплуатации одного из самых перспективных месторождений России. Упущу цифры. В этой аудитории повторять их бессмысленно. Буду говорить о проблемах. Не так давно нами получена квота на вывоз нашего газоконденсата за границу и реализацию через собственного дистрибьютора - компанию "Руссойл". Таким образом, мы можем поздравить друг друга с вхождением в сонм российских энергетических экспортеров, - жестом оборвала хлопки. - Но увы! Выделенная квота ничтожно мала даже для наших сегодняшних возможностей. Чертовски мала! - послышался лопающийся звук, - Лариса в сердцах прихлопнула кожаную спинку кресла. - А ведь мы только начинаем расширяться. А стало быть, завтра попросту задохнемся без реализации. Потому для нас принципиально важно, чтобы в цепочке "добыча" "реализация" появилось третье, срединное звено - "переработка". Получив это звено, мы сможем акцентироваться не на торговле сырьем, как поступает большинство, а на продаже собственных нефтепродуктов. То, о чем мечтал родоначальник компании Салман Курбадович Фархадов.
   И Лариса, а вслед за ней и остальные, ностальгически посмотрела на огромный, полтора на два метра, парадный портрет Фархадова на стене.
   - Короче, мною принято решение, - Лариса не удержалась от эффектной паузы, - купить Белогоцкий нефтеперерабатывающий завод!
   - Это ж какие деньжищи! - среди озадаченной тишины прохрипел кто-то.
   - Немалые. Причем деньги на покупку - далеко не все. У завода изношенные мощности. Глубина переработки ничтожна. Стало быть, потребуется реконструкция. Да, таких денег у нас сегодня нет! - подтвердила Лариса. - Но и ждать, пока они накопятся, мы не можем! Тех, кто в бизнесе ждет, безжалостно обгоняют. Стало быть, настала пора менять структуру собственности "Нафты".
   Зал предвкушающе загудел.
   - Как вы знаете, на сегодня сто процентов акций нашего открытого акционерного общества принадлежит моей дочери. Я как опекун принимаю решение: часть акций передать другим лицам. За собой мы оставляем пока пятьдесят процентов плюс одна акция. Десять процентов я передаю, - Лариса помолчала, Сергею Викторовичу Коломнину!
   Коломнин непритворно вскинулся, - ни о чем подобном разговора меж ними не было. И - начал пунцоветь.
   - Это собственно не дар! А лишь ничтожная цена за оказанные услуги, торопливо произнесла Лариса. - Всем вам известно, что само существование компании было спасено в огромной мере благодаря усилиям Сергея Викторовича.
   Коломнин хотел возразить. Но его уже похлопывали по плечам ближайшие соседи, другие потянулись с рукопожатиями. И он понял, что всякое негодование будет выглядеть неудачливым жеманством, - для присутствующих Коломнин и Шараева давно означали единую семью, и каждый про себя просто прибавил эти десять к предыдущим.
   Лариса кашлянула и тем тотчас восстановила тишину.
   - Еще порядка десяти процентов будут со временем переданы ведущим менеджерам компании, - сидящие принялись переглядываться со скрытой ревностью: мысленно начался дележ. - А теперь главное: в Москве среди прочих у меня состоялась встреча с президентом крупнейшей российской нефтяной компании "Паркойл". Как вы помните, в свое время "Паркойл" предоставил "Нафте-М" товарный кредит на сумму сорок миллионов долларов. Мне был задан вопрос, готова ли компания вернуть долг. Я со своей стороны напомнила, что формально новая компания не является правопреемницей прежней "Нафты", а значит, не несет ответственности по ее обязательствам.
   Правление одобрительно закивало: необходимость сбросить с себя тяжкое ярмо казалась очевидной.
   - Но кредит этот давался под честное слово Салмана Курбадовича! И я подтвердила, что долг непременно будет возвращен.
   Вздох разочарования был ей ответом. Лариса улыбнулась: ей нравилось раскачивать ситуацию.
   - Однако предложила нашу схему расчета. Президент "Паркойла" взял тайм-аут и сегодня утром на повторной встрече принял наше предложение. Отныне долг перед "Паркойлом" конвертируется в двадцать пять процентов акций "Нафты", которые я ему передаю. Таким образом, у нас появилось то, чего так остро не хватало нашей молодой компании - мощный стратегический партнер. И более того! - теперь Ларисе приходилось кричать, чтоб перекрыть общее возбуждение. "Паркойл" берет на себя авансовые платежи по покупке завода!
   Кто-то в порыве захлопал в ладоши. Кто-то подхватил, от полноты чувств вскочив на ноги. И вот уже конференц-зал, стоя, загремел аплодисментами.
   Лариса стояла раскрасневшаяся, радостная, торжествующая. Упоение успехом смыло усталость, и ее васильковые глаза заполыхали, как прежде, так что у восхищенного Коломнина защемило сердце.
   - Но и этим наше сотрудничество с "Паркойлом" не исчерпывается! выкрикнула Лариса. - Отныне все поставки буровых труб на месторождение будет осуществлять дочерняя компания "Паркойла".
   Общий гул стих и раскололся на отдельные звуки.
   - Как это? - послышался недоумевающий голос Коломнина. - У нас уже есть такой поставщик - господин Резуненко.
   - Речь идет о крупнейшей специализированной российской фирме. Мы вступаем в новую эру, Сергей Викторович.
   - Да причем тут?!.. Контракт на поставку труб у нас подписан с Резуненко.
   - Если на то пошло, хочу напомнить: контракт подписан прежней фирмой.
   - Прежней, - согласился Коломнин. - Но нами. Я не понял, Лариса?
   Выкрики тотчас утихли. Теперь собравшиеся сладко вслушивались в первый в истории "Нафты" семейный производственный скандал. Общее настроение уловила и Лариса, - от нее ждали решительности.
   - Это хорошо, когда первый вице-президент вникает в экономические вопросы, - принялась чеканить она, взглядом пытаясь осадить не к месту заупрямившегося жениха. - Но, может быть, мы организуем ликбез в другое время и в другой обстановке?
   - В другой обстановке - пожалуйста. Но - немедленно, - Коломнин тоже закусил удила. Кожа на скулах его натянулась. Глаза недобро сузились.
   - Что ж, - Лариса поколебалась. Но она слишком хорошо знала его таким, как сейчас, чтобы продолжить публичную пикировку. - В таком случае, господа, предлагаю прерваться минут на пятнадцать. У членов Правления будет время переварить новую информацию и подготовить вопросы.
   - В чем дело, Сережа?! - она едва дождалась, пока последний из выходящих прикроет за собой дверь. - Не мог найти другого места?! Что о нас люди подумают?
   - Почему я не знал?!
   - Я не успела: ведь только прилетела. Ты же со мной летать брезгуешь. Гордыня замучила. И потом - на самом деле тут нечего обсуждать. Это было условием "Паркойла". Не ломать же договоренности из-за подобной?...
   - Мелочи, да?! - закончил за нее Коломнин. - Резуненко - наш друг.
   - Компаньон.
   - Пусть так. Но тогда - вернейший из компаньонов. Все эти месяцы он был с нами плечом к плечу!
   - Сережа! Ты-то знаешь, чей сын сидит на этой чертовой "дочке".
   - Я знаю другое - и ты знаешь! - что такое для Резуненко разрыв этого договора. Он же на него все поставил! Вложился до копейки. Сделал предоплаты. Если мы теперь откажемся, для него это крах! Полный! Он разорен.
   - Не мучь ты меня. Мне самой до боли жаль Витю. Но что я могу поделать? Я пыталась как могла торговаться. Но - предложение было практически безальтернативным.
   - "Практически"! Значит, были и другие? - ухватился Коломнин.
   - Не было! - огрызнулась Лариса. - Считай, не было. "Ойл" требовал тридцать три процента. Отступив здесь, я уронила их до двадцати пяти.
   - Значит, альтернатива все-таки была?
   - Соображай, что говоришь! - взбеленилась Лариса. - Восемь процентов ценнейшего месторождения!
   - И какой-то друг.
   - Лих ты судить, Коломнин! Думаешь, если тебе твои десять процентов за здорово живешь достались, так они уж ничего и не стоят?! - еще не договорив, она обомлела от невольно вырвавшихся слов. - Прости, Сереженька. Ради Бога, прости! Я не то хотела...
   - Что ж, - Коломнин скрежетнул зубами. - Все логично. Но тогда опять же нет проблем: отдай "Паркойлу" восемь из моих. И пусть контракт останется за Резуненко.
   - Ребенок! Где-то тертый мужик, а где-то... - Лариса недоуменно затрясла головой. - Твои десять процентов - это не только твои. Но и мои. Это наши! Нашей династии, если хочешь. А с чужими я не то, что за восемь процентов, я за каждую акцию драться буду. Если, конечно, не хотим компанию по ветру пустить.
   - Стало быть, Резуненко обречен?
   - О чем ты говоришь? Как сможем, смягчим. Придумаем что-нибудь. Где-то поможем деньгами. Предложим должность. Но есть вещи, через которые не переступить. Мы вошли в большой бизнес. И не мы им. Он владеет нами. И определяет ход событий. Ты должен понять это.
   - Должен, - подтвердил Коломнин. - Наверное. Но не понимаю. - Зато я понимаю. Ты просто разлюбил меня. - Я?! Лори моя, Лори. Знаешь, о чем тоскую? Правильно - о прошедшей зиме. О Тайланде. О номере в гостинице. О задрипанной квартирке на Юго-Западе. Когда не было меж нами всего этого, - он крутнул пальцем.- Ведь достаточно было просто отойти в сторону, предоставив действовать другим. И жили бы мы сейчас с тобой в Москве. Наверное, счастливо. Потому что не нужно было тогда все это ни мне, ни тебе. Так нет, сам, своими руками из огня вытащил. И не вытащить не мог. Вот ведь парадокс и напасть. А примак, он и при нефтяной королеве - примак. В следующий раз схлопочу, если вовремя не подам тапочки. Помнишь, есть такая сказка про дракона, сидящего на золоте. Рыцари то и дело пытаются убить его, чтоб освободить людей от его власти. Но - дракон вечно жив. Знаешь, почему?
   - Знаю, конечно. Победивший дракона сам в него и превращается. Хочешь сказать?..
   - Если только дракоша. Из самых что ни на есть очаровательных.
   - Чего ты добиваешься? Чтоб я все бросила? - выдавила Лариса.
   - Избави Бог! Если б и решилась, ты бы мне этого до конца дней не простила. И конец оказался бы близок! - он невесело засмеялся. - Ты бизнес-леди. И это тебе, увы, идет. А вот из меня Графа Монте-Кристо положительно не получилось.
   - Остановись, Сереженька. Какой-то у нас ненормальный, ернический тон. Допустим, ты перегорел. Допустим, тебе все это обрыдло. Тогда уходи из компании. Займись чем-то другим. Ты же роскошный специалист. Найдешь себя. Главное, чтоб остаться вместе. Поженимся. Будем просто жить семьей. У каждого свое дело. Разве так не бывает?
   - Бывает, конечно, - признал очевидное Коломнин. - Но ты же сама понимаешь: здесь совсем другое. Ты прочно села на иглу.
   - Но я люблю тебя. Я правду говорю! - вскрикнула она. - Поверь, между нами нет больше даже тени.
   - Надеюсь. Но теперь проросло вот это, - он ткнул в сторону карты месторождения. - Одна, но пламенная, так сказать, страсть. И тут уж ничего не поделать. А я, как ты знаешь, ревнив. И не смогу делить тебя. Да если бы хоть делить!..Пойду я, пожалуй, Лара.
   Он нежно провел ладонью по горячей, влажной щеке ее.
   - Сереженька мой! Но нельзя же так, вдруг, - обхватив ладонь, она принялась целовать ее.
   - Ну что ты, Лоричка? Что ты? Ты же умница. Сама давно все поняла. По-другому не выйдет. Это жизнь. Сводит - разводит. Пусти. Ты же не хочешь, чтоб мужчина при тебе плакал, - он тихонько высвободил руку, слизнул соленые капельки.
   - Чем же теперь займешься? Не управдомом же.
   - Высоко поднимаете. Вернусь на прополку. Работа не пыльная: ниточки разгребать, корешки подрубать.
   Усмехнулся невесело встревоженному ее взгляду. Рывком поднялся.
   - Удачи тебе, дракошечка.
   Она пошла следом, колеблясь кинуться сзади и остановить. Но не останавливала.
   Дверь конферен-зала раскрылась. И скопившиеся в приемной нетерпеливо обратили глаза на идущего по проходу с отсутствующим видом Коломнина. Они расступались перед ним, злорадно представляя взбучку, какую получил только что зарвавшийся фаворит.
   Лишь набычившийся Богаченков и перепуганный Дмитрий шагнули, преграждая дорогу:
   - Сергей Викторович!...- Отец! Неужто... все? - А как же?..
   - Оставайтесь. Вы ей нужны, - отреагировал Коломнин на незаданный вопрос. Не останавливаясь, отстранил Богаченкова, потрепал по щеке сына и - прошел дальше.
   Да еще сообразительная Калерия Михайловна первой поняла смысл происшедшего и стремительно подошла к привалившейся к косяку Ларисе.
   - Вернуть? - она властно обхватила ее запястье и с силой сжала. - Лариса! Что ж ты молчишь? Вернуть, да?!
   Лариса недоуменно посмотрела на забывшуюся секретаршу, заставив ее отступить. Облизнула пересохшие губы:
   - Распорядитесь, чтоб заходили. Правление продолжается.
   (К О Н Е Ц)