Данилюк Семен. Бизнес - класс

   - Да и стоит ли нервничать из-за всяких... - Мамедов значительно не договорил.
   Коломнин помрачнел.
   - Проверять они меня, понимаешь, приехали! - Фархадов возбужденно отодвинул поглаживающую ладошку Ларисы. - Да что такое ваши жалкие пять миллионов? Тьфу! У меня капитализация компании под сто миллионов! А завтра, когда в трубу врежусь, возрастет десятикратно. Да я прямо сейчас трубку сниму, кого хошь. Хошь того же Аликперова, хошь Вяхирева. И - получу сколько надо кредит. Надо - десять? Будет десять. Надо больше, дадут больше. Потому что я Фархадов!
   - Наверное, дадут, - поверил Коломнин. - Любопытно только, что они за это запросят.
   И по смутившимся лицам увидел: попал в точку. Уже просили. Уже и условия выставлены. Судя по всему, - неприемлемые.
   - Особенно если узнают, что над "Нафтой" завис банковский долг. Ведь скоро три месяца как компания не выплачивает проценты. Если б Симан Ашотович вас не покрывал, мы бы приехали сюда гораздо раньше. И вместо того, чтоб помочь разобраться в причине задержки, вы с милой непосредственностью требуете еще столько же и обижаетесь, что мы позволяем себе задавать неудобные вопросы. Помогите разобраться и - попробуем вместе найти решение.
   - Разобраться?! - подскочил Мамедов. - Тогда езжайте в тайгу. Посмотрите буровые. Там работа! Там результат! Там все ответы! А в тепле сидеть да вопросики большому человеку задавать - чего проще?.. Я верно говорю, дядя Салман?
   Фархадов тяжело поднялся, подняв тем остальных:
   - Да. Хочешь посмотреть, езжай. Я организую вертолет. - Так я сам и покажу, - вызвался было Мамедов. Но под недовольным взглядом Фархадова отступил, как бы извиняясь за неуместную инициативу.
   - Ты мне здесь нужен, - объявил Фархадов. И Мамедов приятно заалел. Резуненко найдите. Пусть он провезет. Может, тогда поймешь, чего нефть стоит.
   - Может быть, - принял вызов Коломнин. - Раз нужно для дела, поеду. Но при условии.
   Фархадов поморщился от новой дерзости.
   - Банковским экономистам за это время должны быть представлены необходимые документы. Главное - вся кредиторская и дебиторская задолженность. Поймите же - мы обязаны разобраться в ситуации. Такая задача поставлена президентом банка.
   Фархадов поколебался, будто определяясь, не нанесена ли ему новая обида на этот раз недоверием Дашевского. - Ладно. Разрешаю. Это все с ним, - он ткнул в Мясоедова и неприязненным кивком распрощался с гостями.
   Хачатрян и Коломнин, оставив Богаченкова разбираться с улыбчивым, но удивительно обтекаемым финдиректором компании, в неприязненном молчании вышли из офиса на мороз. Здесь Коломнин круто развернулся.
   - Так что происходит, Симан?
   - Может, в банке поговорим? Там чай, кофе.
   - Впору водки выпить. Я спрашиваю, что за головоломки?! Всему есть мера. Наши должники вместо того, чтоб обсуждать возврат долга, требуют еще. И при этом впадают в истерику, когда им начинают задавать самые простые вопросы куда дели то, что взяли. Так что сие значит?
   - Это значит, что... - Симан поколебался. - Э! Чего уж там? Они сейчас в тяжелейшей финансовой яме, и если мы им не поможем выкарабкаться, то и денег своих не вернем.
   - Что значит не вернем? - сощурился Коломнин. - По документам одного имущества в залоге на восемь миллионов. Продадим и покроем убытки. Или?..
   Симан кивнул.
   - Залоги липовые, - уныло признался он. - Там цены раз в пять завышены. Если б я их не кредитовал, другие бы перехватили. На них тогда спрос был. Можно сказать, финишную ленту грудью рвали. Казалось, еще годик и - в трубу врежутся. А без залогов разве Центральный офис разрешил бы такой кредит выдать?
   Он тряхнул большой своей головой с такой силой, что она замоталась на тонкой шее, будто крупная родинка, едва держащаяся на тонком стебельке.
   - Там же все четко просчитывалось! Как только врезались в трубу, сразу шел возврат и - бешеные прибыли. Ведь разумный был риск! Кто ж мог подумать, что Тимура убьют? После его смерти компания перестала быть для нас прозрачной. - А Мясоедов? Мамедов?
   - Мясоедов, он еще при Тимуре появился. Тот его на контракты с поставщиками и покупателями посадил. Где чего скомбинировать - это он силен. Не отнимешь. А вот тащить на себе после смерти Тимура компанию, - слабак оказался. Но признать не хочет. Амбиций-то вагон! Тем более что и Фархадов за него держится. Для него - раз сын привел, стало быть, навечно. А финансовые потоки меж тем резко иссякли. - Но Мамедов! Этот-то из своих! Должен видеть!
   - А что Мамедов? Цепной пес при Фархадове! Что Салман сказал, то ему и истина. И всякого, кто против, сметает. Я пытался выяснить, куда деньги идут. Но...Мясоедов чуть что слюной брызжет. А Фархадов... Вы ж с ним виделись. Знаете, каково общаться.
   - Почему тогда не поставил в известность нас?
   - Да потому!.. Надеялся, что образуется. Я ведь как рассуждал? Фархадову труба нужна позарез. Мужик он сильный, в авторитете. Значит, своего все равно добьется. Кто ж мог думать, что смерть сына его так подкосит?
   И, избегая дальнейших неуютных расспросов, быстро засеменил к "Вольво".
   Коломнин, стремясь сбить вспыхнувший едва контролируемый гнев, перевел дыхание.
   Тут входная дверь распахнулась, и в проеме, едва не черканув плечами по косякам, появился Резуненко. Несмотря на мороз, голова его была непокрыта. А огромную косматую шапку вертел за ухо, так что она крутилась пропеллером возле его ноги, будто разыгравшийся коккер - спаниель.
   - Шофер, поросенок, куда-то пропал, - объявил он с порога. - А то бы хрен меня перехватили. Наверное, опять "левый" калым нашел. Уволить бы к черту! Хотя - если так пойдет, всех придется на выход! И самому - туда же. Резуненко скрежетнул зубами. Пригляделся наспешливо:
   - Стало быть, на экскурсию собрался?
   - Что значит на экскурсию? Предложили ознакомиться со спецификой работы месторождения. Понюхать, так сказать, как нефть пахнет.
   - Так нюхай! - Резуненко бесцеремонно ткнул ему под нос рукав собственного полушубка. - Ишь, нюхач выискался.
   Коломнин молча отодвинул от себя подставленный локоть. Пристально посмотрел на непонятно задиристого собеседника.
   - Похоже, времени у тебя до хрена, - определил Резуненко. - Поездку он затеял! Да не там! Здесь ты сейчас нужен. Потому что не там, а здесь начало всему. Если разбираться, то здесь. А уж после и покататься не грех.
   - После чего? Хочешь, чтоб банк предъявил побыстрей иск "Нафте"? догадался с усмешкой Коломнин. - Этого ведь добиваешься?
   - С чего взял?
   - Логика. За "Нафтой" перед тобой, как понял, долг. Самому взыскать не получится. А на плечах у банка, - присоединишься. Глядишь, и вернешь, Коломнин под недоумевающим взглядом Резуненко несколько смешался. - Потом, как понял, обидели тебя.
   - Да ты чего? Опешил, бедный мой Степан? - Резуненко собрался выругаться. Но что-то удержало. - Чтоб я Салман Курбадычу подлянку за спиной подложил? И потом, ты видел, сколько народу вчера было?..Видел, да? И за каждым минимум еще по сотне. Плюс семьи.
   - И что?
   - Ты муравейник когда-нибудь разорял? В детстве, в пионерлагере разорял?.. "Нафта" для нас всех - тот же муравейник. Он жив, мы живы. Не разорять ее, спасать надо.
   Было очевидно, что возмущение Резуненко вполне искреннее.
   - И все-таки я должен сам посмотреть, - объявил Коломнин, интонацией как бы извиняясь за допущенную невольно бестактность.
   - Да на хрена?! Не терпится побыть лохом! Неделю за здорово живешь потеряешь, пока тебя в тайге "разводить" будут.
   - Что значит "разводить"?
   - Да как всех лохов. Ну, привезу я тебя. Покажу буровую. Увидишь ее снаружи. Что поймешь? На парадах вон перед всем миром ракетные установки возят. Тоже все видят. А много понимают?
   - Не вовсе же я лох. В чем-то разбираюсь. И убедиться, как налажена система учета, надеюсь, сумею.
   - Ни черта не сумееешь. Я тебе без всякой поездки скажу: воруют. А только внешне - все тип-топ.
   - Так не бывает. Существуют же журналы, компьютерный контроль.
   Резуненко помотал головой:
   - Ты и впрямь как дитя малое. Чего там контроль? Ты приехал, - шайбу поменяли. Сечение изменилось. Смотришь по показателям - душа радуется. Уехал: ту шайбу вывернули, старую ввернули, - пошел опять "левый" конденсат. Да и с компьютером - натренировались. На что другое, а на это русских мозог с запасом хватает.
   - Но существуют же датчики на количество оборотов!
   - Ишь ты, натаскался чуток, - удивился Резуненко. - А если неучтенное извлечение? Скважина, к примеру, в фонтанном режиме. Как учтешь? А газовые, они всегда фонтанируют.
   С удовольствием профессионала убедился, что окончательно смутил собеседника.
   - Это я к тому, чтоб самомнение сбить. На самом деле по жизни воруют на месторождении, кто ни попадя. В полном соответствии с штатным расписанием: прорабы цистернами, бригадиры машинами, рабочие ведрами. Могли б в подолах, в подолах бы уносили. Кто во что горазд. Потому и ущучить трудно, что все. Но можно, если знаючи. Только сейчас здесь вы нужны. Не там! Здесь надобно перекрывать. Там - ручейки. Здесь - поток. Я б на твоем месте, пока документы не предъявили бы, никуда не сдвинулся. Резуненко вгляделся в насупившегося собеседника. Что-то определил. - Ох, и твердолобый ты, как погляжу, бесцеремонно определил он. - Прям как я. Хотя такие иногда как раз стены и прошибают. Ладно, раз уж Салман приказал, - завтра с утра взлетаем. За недельку, глядишь, и научишься скважину от "вертушки" отличать.
   Но пробыть в тайге целую неделю Коломнину в этот раз оказалось не суждено. На четвертый день по мобильному телефону ему дозвонились из секретариата банка и передали указание немедленно явиться к Дашевскому.
   - Так он же мне сам две недели дал, - удивился Коломнин. - Сказал хоть, для чего?
   - Нам президент не докладывает. Но велено - немедленно, - неприязненно ответили ему. Самая попытка обсуждать указания руководства в секретариате воспринималась как плохой тон.
   Через три часа Коломнин - небритый, закопченый, в выглядывающей из-под полушубка тельняшке ввалился в кабинет управляющего банковским филиалом.
   - Вас бы в таком виде к Фархадову, - вмиг бы общий язык нашли, констатировал Хачатрян, с невольной брезгливостью наблюдая за мокрыми пятнами, оставленными на персидском ковре огромными, подшитыми валенками. И, будто торопясь загладить неприветливость, поспешно спросил. - Как съездили?
   Коломнин откинулся в кресле. - Хорошо, но мало. Какие люди, просторы! Дело масштабное. Но и воруют масштабно, - строго оборвал он себя, заметив, как разом воодушевился Хачатрян.
   Намек Симан понял. И потому сокрушенно вздохнул:
   - Будете сообщать Дашевскому?
   - Само собой.
   - Тогда меня, должно быть, под горячую руку выгонят. Только денег таким путем все равно не вернем.
   - А каким вернем?
   - Все тем же. Надо дать еще - на завершение строительства.
   - Чего-о?!
   - Надо дать! - повторил Хачатрян. - Конечно, сначала разобраться.
   - Да как же за две недели разобраться в том, в чем ты за два года не сумел?..
   - У вас совсем другая ситуация! - Хачатрян придвинулся. - Меня Фархадов привык за мальчика держать. А с вами-то так не получится. И деньги ему позарез нужны. Так что - покочевряжется да все и покажет. А сообщать ли Дашевскому и что именно, через две недели и определимся. Две недели теперь ведь ничего не изменят, а?
   - Пожалуй, - вынужден был согласиться Коломнин. Конечно, ни о каких новых деньгах и речи быть не могло. Но нависла угроза невозврата уже выданных. Заигравшийся Хачатрян в одном прав: Дашевский в гневе был склонен к импульсивным, непросчитанным решениям. А потому, прежде чем бить тревогу, требовалось до конца все выяснить самому.
   - Так и быть! Я пока не буду ни о чем докладывать. Но твоя задача добиться, чтобы Богаченкову были представлены все документы. Все! - жестко уточнил Коломнин, ничуть не сомневаясь, что у Хачатряна есть свои, тайные методы воздействия на Мясоедова. - Тогда по возвращении будем разговаривать. В противном случае... Это как на пожаре. Можно тушить пожар, а можно, не обращая внимания на горящее здание, вытаскивать из огня все, что подвернется под руку. Понятно, да?
   Хачатрян хмуро кивнул.
   В тот же день, последним рейсом, не найдя даже способа попрощаться с Ларисой, Коломнин вылетел в Москву.
   Женевский межсобойчик
   В Домодедово прилетел он среди ночи. Коротко поразмыслив, решил домой не ехать, а прикорнуть в одном из кресел среди бесчисленных, задержанных непогодой пассажиров. ("Домой", - с сарказмом передразнил он самого себя: как раз дома у него больше не было). Прикорнуть, втиснувшись меж двумя похрапывающими женщинами, он сумел, заснуть - нет.
   Так что в восемь пятнадцать утра Коломнин вошел в приемную президента банка, тщательно потирая уши, чтобы снять невольную сонливость. Приехав пораньше, он рассчитывал до приезда Дашевского выяснить причину вызова у всезнающей секретарши. Само собой, несмотря на ранний час, она оказалась на месте. Но при виде Коломнина повела себя самым неожиданным образом. - Господи! Да где вы ходите? - возмутилась она вместо приветствия. - И телефон отключен. Лев Борисович дважды спрашивал.
   - Так он уже подъехал?
   - С восьми ждет. Я же передавала секретарше Хачатряна. Вот подлинно - если руководитель бестолковый, то и сотрудники такие же! Заходите немедленно.
   Из страстного ее монолога Коломнин уловил две вещи: что акции Хачатряна в глазах Дашевского резко упали и что экстренный вызов не связан с "Нафтой".
   - А! Пожаловал! Заставляешь ждать, - нависший над документами Дашевский пружинисто подскочил, заботливо заглянул в глаза вошедшему. - Что "Нафта"?
   - Вы хотите, чтоб я за несколько дней?...
   - Да нет, конечно. Чтоб Хачатряново дерьмо разгрести, и месяца мало. Но это после, - Дашевский быстро потер руки, словно прикидывая, с чего начать. Звонко хлопнул себя по покатому лбу.- Да, я тебе тут поспособствовал - нового зама приискал. Теперь хоть будет, кому подстраховать, когда в командировки уезжаешь.
   - Зама?!
   - Помнишь, ты мне все парнишку нахваливал?
   - Маковей?
   - И впрямь толковый малый оказался. Были они у меня вчера с Ознобихиным. Без году неделя в твоей службе, а уже разрулил ситуацию по проблемному кредиту. Не поленился, нашел встречную задолженность перед другим нашим клиентом, а у того земельный участок в Питере. Через него все и разойдемся. Вот что такое нестандартный подход. Это тебе не замшелый Лавренцов. - Да ему едва двадцать пять, Лев Борисович. И опыта - чуть!
   - Так оно и к лучшему. Меньше опыта, больше импровизации. Эх, дружище Сереженька! - Дашевский в своей задушевной манере проникновенно подхватил Коломнина под локоток и увлек к креслу, в которое самолично и усадил. - Рано или поздно всех нас молодежь заменит. Так кто ж кроме нас с тобой смену подготовит, а? Что до Лавренцова, переведи начальником информационного центра, - пусть там допердывает до пенсии. Зарплату сохраним. Так что он тебе еще и спасибочки скажет. Как мыслишь?
   Что ж, мобильный зам и впрямь был остро нужен. А Лавренцов - и это было очевидно всему банку - совершенно не тянул. Правда, на его место он давно примерял кандидатуру Панкратьева, но после последней истории со взяткой крепко засомневался. Смущала несколько неожиданная напористость юного выдвиженца, но не с президентом же банка обсуждать эти проблемы. Коломнин неопределенно кивнул.
   - Вот и славненько, вот и мудренько, - Дашевский облегченно засмеялся. - И еще, к слову. В банке, как ты знаешь, начинаются открытые конкурсы на замещение вакансий по всем должностям. Демократическая процедура. В свете, так сказать, веяний. Хоть и формальность, но - решили всех подчистую. Чтоб без блата. Я сам первым защищаться стану. Не знаю, утвердят ли.
   Коломнин непроизвольно хмыкнул,- представил себе безумца, решившегося проголосовать против переаттестации президента.
   - Зря резвишься, - как всегда, внезапно рассердился Дашевский. - Это тебе не игрушки. Знаешь же, сколько народу против тебя настроено. Я, конечно, поддержу. Но - приготовь подробную концепцию, предложения по реорганизации служб. Чтоб соответствовать. Недели через две заслушаем.
   - Вы что, из-за этого меня из Томильска выдернули?
   - Из-за чего надо, из-за того и вызвал. Хамит еще президенту. В Томильск вернуться успеешь. Есть дела посрочнее.
   Дашевский подскочил к монитору, склонился:
   - Полчаса ни с кем не соединять.
   Подсел, чем подчеркнул доверительность предстоящей беседы. По неуютной своей привычке заглянул в глаза, едва не протаранив Коломнина острым, словно карабельный таран, носом:
   - Что у нас нового по Островому?
   - По Островому?! - от неожиданности Коломнин смешался. Темы этой президент банка старался избегать, а если поминал, то не иначе как затем, чтоб съязвить по поводу паскудной, по его определению, работы Коломнинского управления.
   За два года до того внезапно рухнул АМО - небольшой банчок, задолжавший "Авангарду" порядка трех миллионов долларов. Главной причиной краха стало воровство бывшего его президента Василия Острового. Наделав долгов, Островой подписал три платежки на общую сумму девять миллионов долларов, по которым деньги оказались переведены в Швейцарию на его личный счет. И вечером того же дня отбыл следом.
   Опростоволосившиеся владельцы банка засуетились и даже подали иск к дезертировавшему президенту в суд Женевского каньона, успев заблокировать на его счету украденные средства. Но вернуть их без длительной судебной тяжбы было невозможно. Меж тем пробоина оказалась слишком велика для малюсенького банчка, и через короткое время АМО принялся стремительно тонуть.
   Коломнин, узнавший о происшедшем ранее прочих кредиторов, бросился изучать баланс банка. Увы! Ничего хоть сколь-нибудь ценного он там не обнаружил. К тому же в отношении АМО вот-вот должны были начать дело о банкротстве. И тогда по закону даже то немногое, что можно было продать, растворилось бы в общей конкурсной массе.
   Недолго думая, Коломнин сделал единственное, что успевал в таком цейтноте: договорился с владельцами и оформил задним числом договор, по которому банк АМО уступил банку "Авангард" в счет долга свои права требования к господину Островому. И теперь оставался последний способ вернуть безнадежно, казалось, потерянные деньги, - выбить их из пустившегося в бега банкира.
   Вслед за тем Коломнин съездил в Генеральную прокуратуру и договорился о возбуждении уголовного дела против Острового по факту крупного мошенничества. Дело было поручено старшему следователю по особо важным делам Геннадию Волевому. С Волевым Коломнину приходилось сталкиваться и раньше при расследовании уголовных дел, когда сам Коломнин работал в Управлении по борьбе с экономическими преступлениями МВД, а Волевой - следователем Московской прокуратуры. Взаимодействовали они с удовольствием: оба злые, дотошные, напористые. Потом жизнь разбросала: Коломнин вышел в отставку и поступил сначала в банк "Светоч", а после внезапного его краха в 1998 году, по рекомендации Ознобихина, - в "Авангард", Волевой - перешел в Генпрокуратуру. За дело Волевой взялся с азартом - как и многие другие, устал смотреть, как внаглую, безнаказанно растаскивают по мышиным углам то, что создавалось десятилетиями, - обескровливая страну. Перспектива затравить и отправить под суд крупного мошенника, укрывающегося за рубежом, его увлекла. Да и Коломнин загорелся. Для него здесь счастливо объединились интересы государства, на которое он проработал свыше пятнадцати лет, и нынешнего хозяина - банка.
   Коломнин организовал визит Волевого к Дашевскому, во время которого стороны договорились о постоянном сотрудничестве: банк финансирует затраты на международный розыск, без чего нищая прокуратура не смогла бы даже командировать следователя за рубеж; а прокурорская сторона, хоть и негласно, постоянно информирует банк о всяком достигнутом результате. При этом Дашевский и Волевой пожали руки в подтверждение того, что любое серьезное решение будет приниматься только по согласованию с другой стороной и, ни в коем случае, не в ущерб ей.
   Поначалу Дашевский горячо интересовался ходом следствия. Но все оказалось чрезвычайно непросто. Объявление в международный розыск через Интерпол, бесконечные согласования и утрясания с полицией других стран, где предположительно скрывался Островой, отнимали время, время и время. И хоть благодаря цепкости Волевого кольцо вокруг Острового сжималось, но и теперь спустя два года - никто не мог бы сказать, чем все это закончится. Во всяком случае США для принятия решения о депортации затребовали такой пакет документов, что впору было открывать второе уголовное дело. Островой впрочем рисковать не стал и попросту перепорхнул в Венесуэлу, гражданином которой нечаянно оказался. Выругавшись, Волевой принялся за новые запросы. Не многим лучше обстояло дело и с гражданским иском. Банковские юристы, до того любившие помянуть недобрым словом неповоротливость российской юстиции, теперь, впервые столкнувшись с швейцарским правосудием, начисто исчерпали запас ненормативной лексики. Швейцарские адвокаты, представлявшие Острового, с милой непринужденностью раз за разом находили поводы для оттяжки слушаний. Ничтожные - по мнению российской стороны. Но - безусловно важные, по мнению суда. Так что слушания переносились и переносились. И всякий раз - на три-шесть месяцев.
   А еще текли банковские деньги. И когда расходы приблизились к цифре сто тысяч долларов, оптимизм Дашевского рассеялся окончательно. И сам этот случай поминал он теперь на планерках в основном как пример бездарной траты банковских средств - ради удовлетворения личных амбиций некоторых горе-руководителей. Коломнин терпел, но - не отступался.
   Правда, забрезжил наконец и свет в конце тоннеля. Настырный Волевой слетал в командировку в Венесуэлу и сумел как-то убедить местные власти начать процесс депортации. Но это опять же требовало терпения и времени. И веры в конечный результат. Чего у Дашевского больше не было. Так что прозвучавший неожиданный вопрос неотвратимо влек за собой приказ прекратить всякие действия по этому материалу, а убытки списать. Коломнин изготовился отчаянно защищаться.
   - По последним данным Волевого, Островой по-прежнему в Венесуэле.
   - Плевать я хотел на Волевого. Островой - в Швейцарии! - объявил Дашевский.
   - В Швейцарии?! - Коломнин осекся. - Почему именно в Швейцарии? Да и как пролетел? Он же в розыске по Интерполу!
   - Розыски, фигозыски! Ментовская болтовня и - пустой перевод банковских денежек. По поддельному паспорту. Вчера он вышел на Андрея Янко. Знаком с таким? - Конечно. Генеральный управляющий "Авангард финанс групп". Встречались как-то.
   - Да. Наша дочерняя компания - форпост в Швейцарии. Островой хочет встретиться с кем-то из руководителей банка.
   - Наверняка будет просить о мировой! Загнал, стало быть, его Волевой.
   - Банк его загнал. Банк! И наши вбуханные деньги. Как думаешь поступить?
   - Так что тут думать? Немедленно сообщу Волевому. Он выйдет на швейцарцев. Завтра же арестуют. Не позже чем через неделю будет сидеть в Бутырке... Что-то не так?
   - Все не так, - выпуклые глаза Дашевского были исполнены демонстративного разочарования. В них читалось неприкрытое: " Ничего хорошего я о тебе, по правде, давно не думаю. Но - чтоб настолько?". - Ну, засунете вы его в тюрьму. Дальше что?
   - Обработаем.
   - Обработаем! - передразнил Дашевский. - Точно говорят: мент, он на всю жизнь мент. Тебе б куда-нибудь в молотобойню. Соображай! Сколько в прокуратуре заявлений набралось от других кредиторов? Не слышу?!
   - Еще на пятнадцать миллионов.
   - То-то. А у него на все про все девять лимонов арестовано. И кто сказал, что нам наши денежки выдадут, а других с носом оставят?
   - У нас есть договор с прокуратурой.
   Дашевский расхохотался.
   - Да как только Островой окажется под замком, прокуратура и думать о всяких договоренностях забудет. И с удовольствием начнет "разводить" кредиторов.
   - Я давно знаю Волевого. Он человек слова.
   - О чем ты, Сергей?! - Дашевский с некоторым даже сочувствием заглянул в лицо подчиненному. - Кто такой этот Волевой? Обычный цепной пес!
   Последние слова, как показалось Коломнину, он произнес с особым чувством, как бы перебрасывая их и на самого собеседника: "Знай свое место!".
   - И не ему решать. А среди кредиторов есть не слабые людишки. Так что кому выйти на генпрокурора, чтоб похлопотать за свои денежки, найдется. И получится, как в беге, когда один "зайцем" тянет на себе всю дистанцию, а на финише первыми становятся другие. За его спиной отсидевшиеся. Так вот: я в бизнесе "зайцем" быть не желаю.
   Дашевский в своей манере сделал неожиданную паузу, провоцируя тем ответную реакцию. Но Коломнин, понявший, к чему тот клонит, упрямо молчал.
   - Завтра вылетаешь в Швейцарию, - жестко объявил Дашевский. - Визу по моему указанию уже оформили. Доверенность на ведение переговоров и подписание любых соглашений от имени банка - тоже. Янко организует встречу с Островым. Подлинники документов по АМО у тебя?
   - Да, в сейфе, - неохотно подтвердил Коломнин. В свое время он категорически отказался передать их следствию. И даже пригрозил уничтожить в случае попытки выемки. Не передал как раз в силу того, на что намекал перед тем Дашевский: слишком велик был риск, что драгоценные доказательства окажутся "выкуплены" у кого-то из прокурорских начальников, имеющих доступ к делу.
   - Захватишь с собой. Сколько нам на сегодня должен Островой?
   - С учетом набежавших процентов и расходов - свыше девяти миллионов!
   - Это он АМО столько должен. А мы в этом деле потеряли три.