Dark Window. За гранью мира алая заря

   - Перо с тремя глазами приносит счастье. Без базара! Только редко встречается. Проще загнать братков поискать четырехлистный клевер, чем раздобыть такое перышко. А тут лежит оно на тропинке. Одинокое и совершенно бесхозное.
   То ли на беду, то ли на удачу несло по лесу сороку. Голодную - жуть! Червяков синицы склевали, жучков дятел перехватил, а комаров в тот день стрижи поели. Мухи тоже куда-то делись. Видно, не сезон. А жрать-то хочется. Желудок урчит, пищи просит. Зима ли, лето - ему все без разницы.
   - О! - заорала голодающая. - Легендарное перо. Эх, и чего меня задержаться выперло. Не иначе, как птица счастья над здешними местами пролетала. И рвани я сюда пораньше, непременно свой кусок бы отхватила. Не судьба, видать!
   А перо тем временем лапами так и вертит. Неудивительно. Красивое оно, зараза. Сорока половину своих перьев отдала бы, вырасти у нее три таких. Да только кто ж в самом обычном лесу будет чудеса над сороками задарма творить?
   - А не воткнуть ли мне его? - призадумалась белобокая. - Глядишь, и меня кто за птицу счастья посчитает. Тут-то жизнь моя к лучшему и изменится. Не может у птицы счастья поганой жизни быть, как у сороки.
   Сказано - сделано. Воткнула перо и в лужу на себя любуется. Издалека-то вид ничего, но сороке самой не сладко: чувствует, что перо инородное. Оно и колется, и под ногами путается. И на ветку сесть по нормальному не получается. А еще следить постоянно надо, как бы не оторвалось, да снова не потерялось. Да и летать затруднительно. Особенно, когда ветер. Тогда любой поворот в адовы муки превращается. Вроде сама-то повернула, а перо так и несется по прямой. Тут уж и сороку как развернет обратно, как вмажет о ближайшую сосну. Даром, что на птицу счастья похожа.
   От усталости и про голод забыла, и про опасности. Глянь, а под ней не лес уже, а деревня. Спланировала она к ближайшему курятнику, продралась сквозь дырявую крышу, перо ногами придерживая, да бухнулась прямо посреди сарая. Смотрит, красота. В одном корыте - отруби, в другом - зерно. По полу крошки хлебные раскиданы. Не жизнь, а масленица.
   Куры всполошились.
   - Ко-ко-кого это нам бог послал? - квохчут, суетятся.
   - А Птицу Щастья! - разевает клюв сорока.
   - Чего-го-го-то мы счастья пока не видим?
   - А на меня посмотрите! Какая птица, такое и щастье! Щас наемся, и будет ваше щастье сытое и довольное.
   За один присест отруби проглотила. За другой - зерно. Попрыгала, да крошки с полу подобрала все до единой.
   - Горе нам! Горе! - плачут куры. - Хозяева когда еще вернутся! Чем же нам питаться, да детушек малых кормить? Где оно, счастье-то?
   - Да не щемись, мелкота, - успокаивает их сорока. - Я ведь какая Птица Щастья? Улетная! Вот улечу, так сразу почувствуете, какими счастливыми стали.
   - Так ты уж как-нибудь это... поскорей бы, - молят куры.
   - Ладно, сявы, не стоните, - сорока по сторонам зыркает, съестное ищет.
   Как поняла, что больше тут ничего не обломится, обратно в щель, да в лес. А на другой день снова в общагу куриную завалилась. Деревня-то не маленькая была, курятников не пересчесть. Неделю целую и кормилась.
   А на восьмой день ветер сменился. Сорока крыльями и так, и эдак. Все позы перепробовала, а результата нет. Потому как перо ее назад тащит. Устала шалава белобокая, расслабилась, тут-то ее и занесло в чащу, на заветную полянку.
   Полянка-то не пустовала. Там лиса трапезу разложила. Сорока по привычке бух оземь, и ну к пище подкатываться.
   - Ой, кто это? - глаза у рыжей, что две тарелки.
   - А Птица Щастья! - и ну клювом пробовать. - Что, рыжая, не веришь?
   - Почему ж не верю? Верю, - улыбнулась пушисточка. - Как есть счастье. Был у меня завтрак, а сейчас обед по полной программе. С холодными закусками, да десертом.
   Тут и съела пернатую. Одно павлинье перо на полянке осталось. Нового хозяина ждет.
   26
   - Вот тебе и весь сказ...
   Глаза Соджобо вспыхнули рядом с Марушей. Они напоминали два выпуклых стекла, за которыми бушевала лава разъяренного вулкана. В какой-то момент Маруше показалось, что лава превратилась в рыжую лису со злым взглядом и ободком окровавленных перьев вокруг пасти, откуда торчали острые зубы крокодила.
   - Мораль проста, пташка верхнего уровня, - прохрипел Соджобо. - Не лепи на самопал крутую фирму. Умные вмиг раскусят обман. И не похвалят, а пожалеют. А те, кто купятся, будут в полном отпаде. Но подумай, их ли восхищения ты добивалась?
   - Как здесь тихо, - поразилась Маруша, когда голос ворона умолк.
   - Неудивительно, - хмыкнул длинноклювый. - Сюда не смеют залетать ни Вайю, ни Варуна.
   - Ты это о ком?
   - Неважно! Теперь твоя очередь, - напомнил Соджобо.
   Маруша бросила быстрый взгляд на восток. Только чернильное небо, да темные верхушки елок.
   - Все глядим, все надеемся, - заклекотал ворон. - Для тебя ночь протянута в бесконечность. Есть только один способ оборвать ее. И он тебе известен.
   Маруша обернулась на запад.
   - Старый Соджобо, мудрый Соджобо, - с искоркой иронии протянула она. Наверное, он и не думал дожить до дней, когда солнце встанет не с той стороны.
   - Они пришли СНОВА? - и без того большие глазища стали поистине гигантскими. - Не может быть!
   Скрежетнув когтями, ворон вперился взглядом в сторону, куда падает солнце, но увидел только бесстрастную черноту ночи.
   - Ма-а-азги мне пудрить?!!! - рассерженно повернулся он к птичке.
   А той уже не было рядом. Суматошно взмахивая крылышками, она улепетывала со страшной поляны. Соджобо расправил крылья, намереваясь броситься вслед, но передумал. Вместо стремительной погони он просто распушил веер.
   - Только шесть с половиной, - разнеслось по поляне. - Значит, у нее есть шанс. Тем интереснее.
   Ворон закрыл свое сокровище и громогласно каркнул, впервые раскрыв клюв:
   - Я-Ма-Бу-Ши!
   Кусты на западе вспыхнули тысячами безумных глаз, наполненных мечущимся багрянцем. С тихим свистом едва различимые силуэты пронеслись по поляне и истаяли во тьме. Соджобо неспешно последовал за ними.
   - О седьмом пере у меня надолго сохранятся приятные воспоминания, - травы качнулись и спрятали навсегда последние слова длинноклювого ворона.
   27
   Строения вырастали и слева, и справа. Но нигде не могла спрятаться бедная Маруша, нигде не могла отыскать спасение. Метнулась птичка к покосившемуся храму, но возле темной дыры пробитого купола уже сидел угрюмый ворон. Перелетела к заброшенной хижине, глянь, и на ее крыше примостилась мрачная птица. Куда ни кинься, везде черное братство успевало первым. И на холмах, и на колодцах, и на пригнувшихся кустах одинокие вороны встречали Марушу холодными взглядами. Хоть возвращайся назад, в поле. Хоть ныряй в Реку Забвения или опрокидывайся в Лог Пересмешника. Все легче, все понятнее.
   Одинокая сараюшка, приткнувшаяся к покосившемуся забору, доверия не вызывала. Но лишь на ней не виднелось ни одной черной птицы. Да и размышлять времени уже не было. Извернувшись, Маруша нырнула под изъеденный белесой паутиной грибка скат крыши и тут же врезалась в теплое тельце, покрытое перьями.
   "Ворон!" - промелькнула в голове ужасная мысль. Маруша сжалась, ожидая оглушительного удара клювом. Но тельце лишь испуганно задрожало. Чувство опасности утихло. Изготовлять клюв к бою и царапать сырые бревна когтями не требовалось. Поэтому путешественница решила мирно разведать обстановку.
   - Это ничего, что я так, без приглашения? - учтиво осведомилась она.
   - Ничего, - ответил тонкий подростковый голосок.
   - Я тут немного передохну, - в эту фразу Маруша постаралась вложить больше утверждения, чем вопроса.
   - Ладно, - безвольно согласилась неизвестная птица.
   Зловещее карканье разнеслось над самой крышей. Остроклювые вороны искали ускользнувшую беглянку. Маруша напряглась. Оставаться у выхода было слишком опасно. Может, ее хвост торчал сейчас из-под крыши явным ориентиром? Собравшись с духом, птичка начала протискиваться внутрь. Невидимый жилец распластался по стенке и пропустил неожиданную гостью. А та уже пробралась на низенький чердачок и по-хозяйски осматривалась по сторонам. Лунный свет, падающий сквозь дырявую крышу, рисовал на полу угловатые фигуры. В одну из них и забрался обитатель здешних мест. Видимо, чтобы Маруша могла его лучше рассмотреть.
   Ничего потрясающего. Птенец птенцом, который крылья расправить не может из-за груза комплексов и страха. Маленький клювик, который не из каждой щелки выцепит жучка-паучка. Круглые глазенки, наполненные ужасом и скорбным ожиданием. Худющие лапки и недоразвитые крылья. Тело на удивление выглядело довольно упитанным. Впрочем, птицы, намеренно отказавшиеся от полета, редко могут похвастать стройной фигурой.
   На чердаке было весьма уютно. Маруша быстро успокоилась и позабыла про грозных бойцов, ведущих непрестанные поиски. Она внимательно оглядела птенца неизвестной породы. Маруша готова была поспорить на килограммовую гирю к каждой лапке, что раньше таких птиц ей встречать не доводилось. Цыпленок, да и только. Но цыплята по чердакам не лазают.
   - Ты откуда такой? - сердито спросила она. Расслабляться не стоило. Тихоня тихоней, а ну как погонит он ее с чердака прямо в когтистые лапы.
   - От мамы, - тихо пояснил птенец.
   - И давно? - не то, чтобы Марушу это интересовало, просто в гостях принято разговаривать.
   - Семь лет.
   - Ого, - не сдержалась Маруша. - Да ты, видать, у нас самостоятельный.
   - Да, - едва заметно кивнул птенец. - Самостоятельный я прямо с тех пор. Самолетательным никак не получаюсь.
   Маруша помочь ему не могла, поэтому ловко перевела тему:
   - А здесь зачем?
   - Брата ищу, - голова птенца понуро склонилась.
   - Значит, у тебя и брат есть? - Маруша чувствовала, что скоро отдохнет, и тогда ненужный разговор можно будет оборвать.
   - Где-то есть, - вздохнул птенец. - Да только нам теперь никогда не встретиться.
   - Вот оно как, - понимающе кивнула Маруша. Она почти не слушала птенца. Ей требовалась только передышка, а потом - фрр-р-р-р крылышками - и ни один ворон не догонит. А на заре она доберется до Заоблачной Страны.
   - Да, - снова кивнул птенец и нахохлился. Чердак окутало молчание. Тягостное. Нехорошее. Под которое не то что не отдыхается, а и не дышится совсем.
   - Ну а чего не встретиться-то? - разорвала тишину птичка.
   - Тебе интересно? - удивился птенец, и вдруг его голос радостно зазвенел. - Тебе ВЗАПРАВДУ интересно?
   "Ага, больно оно мне надо, - пронеслось в голове, - еще и тебя выслушивать после мертвых поэтов, да длинноклювого".
   Но сказать правду она не смогла.
   - Давай уж, - настойчиво согласилась птичка, - рассказывай.
   28
   - Близнецы всегда похожи внешне, но характеры могут разниться до невозможности, - начал птенец. - Было нас у мамы двое. Я - Сак, и братец мой Сук. Ты не поверишь, но родились мы бескрылыми. И в человеческом обличии прожили до семи лет.
   В тот день рождения отец вручил нам один подарок на двоих. Лук и стрелы. Наверное, он думал, что мы сможем играть им вместе. Ага, он бы еще больше в поле работал. Итак, видел нас только по выходным, где ж ему догадаться...
   Да не, мы бы сыгрались. Однако Сук вечно любил делить. Сначала себе он забрал стрелы, а мне сунул лук. Я сидел и грустил. О, если бы мне достались стрелы! Я тут же превратил бы их в солдат. Из колчана высовывалась одна потолще, подлиннее. Ее наконечник отливал не жестяным блеском, а бронзой. Вот бы замечательный генерал получился! А из лука можно сделать только корабль. Я его и сделал. Сук аж зубами от злости скрипел, но не дал мне ни единой стрелы. Сам-то он не знал, куда их приспособить. Разве что выстроил границу и кричал, чтобы я ни в коем случае не смел переступать через этот смешной заборчик. А мне и не хотелось. Я думал как бы заполучить несколько стрел и хотя бы разок пульнуть из лука. Я даже знал, куда. У леса рос толстенный бук. И с десяти шагов я бы не промазал, но я хотел попробовать с пятидесяти! Как Робин Гуд, знаешь такого? Нет? А Вильгельма Телля? Тоже не слыхала? Вот странно. Впрочем, что ж требовать от птицы. Если бы эта славная парочка встретилась на твоем пути, то сейчас ты не слушала бы меня, а металась по небесам вместе с остальными.
   - Слабо было сделать стрелы самому? - спросила Маруша.
   - Я тоже догадался! - обрадовался птенец. - Но не сразу. И уж лучше бы эта мысль никогда не приходила мне в голову. На следующий день у меня был и лук, и целая туча стрел. А Сук вдруг понял, что стрелы ему уже до смерти надоели. Он не умел придумывать игры. Он видел в стрелах только стрелы, а уж никак не солдат, не перильца моста, не стаю остроклювых птиц, и не автомобили. Раньше я превращал в гоночные машинки цветные карандаши, хоть мне всегда доставалось за это. Но в тот день я просто стрелял в старый бук, а Сук злился, накапливая обиду.
   На третий день он подошел ко мне, врезал в глаз и отобрал и лук, и стрелы. Ты бы ведь тоже не стерпела, а? Вот я и вцепился ему в волосы. Как он завизжал! А как вскрикнул я, когда он швырнул мне в глаза прибрежный песок! И тут появилась мать.
   - Господи! - возопила она. - Да сколько это может продолжаться-то?! Ну ни дня без драки не вытерпят. Была б моя воля, превратила бы я вас в птиц, да посадила бы в клетки, чтобы никогда, никогда не встретиться вам друг с другом.
   И песок из глаз исчез! Только счастье мне это не принесло. Потому что вместо рук хлопали по бокам два крыла, а вместо брата - пустота. Сидел я на этом поле...
   - Два крыла? - удивилась Маруша. - С чего это ты в птицу перекинулся?
   - В жизни любого человека случаются три дня, когда его желания исполняются. Но никто не знает даты их прихода. Вот и пропадают дни впустую, потому что обыденные желания мелки и невзрачны, а исполнение их неприметно. Настоящее чудо не всякий может пожелать. Кто ж знал, что у матери наступил как раз такой день. Не пойму только одного, почему я не в клетке? Впрочем, с некоторых пор мне кажется, что поле без конца и края и есть моя клетка. Ведь покинуть я его не могу, пока не отыщу брата. А брата мне не найти, так пожелала мать. С тех пор жизнь моя скучна. Отоспишься, перехватишь пару жучков, выглянешь наружу. Все та же темная ночь, вокруг бесконечное поле, а в душе тоскливо скребут чьи-то когти.
   29
   - Печально, - загрустила Маруша. - Вот теперь думаю, чем бы тебе помочь...
   - Не ломай голову, - сказал птенец. - Спасибо, что выслушала. Теперь у меня есть новые силы, чтобы продолжать поиски.
   - Ты забыл о проклятии? Если встретиться вам не суждено, значит, встреча не состоится, хоть ты заищись.
   - Заищусь, - сурово ответил птенец. - Если проклятие будет вечно, значит, и мои поиски тоже. Как только я прекращу искать, силы, наложившие проклятие, победят. Я признаю свое поражение, и жить будет незачем.
   - Ну и проищешь всю жизнь.
   - Угу, - мрачно согласился птенец. - Все двести лет.
   - Не свисти, - усмехнулась птичка. - Цыплята столько не живут.
   - А если я - орел?! - закипятился птенец. - А если я летаю на край света и там купаюсь в озере с живой водой, раз за разом обретая молодость?
   - Орел, ага, - ехидно закивала Маруша.
   - Ты ведь тоже недовольна, когда тебя принимают за воробья. Так почему и я не могу быть самым настоящим орлом?
   - Да ну, - не поверила Маруша. - Будь проще, займись чем-нибудь и не думай о недостижимом.
   - Найти брата - это мечта, - глаза птенца наполнились блеском звезд. - Чем бы я ни занялся, прекратив поиски, оно обернется ерундой. Жизнь без мечты смысла не имеет. Значит, не имеют смысла и все дела, ее наполняющие. Любое дело должно продвигать к мечте, как бы тебя ни отговаривали те, кто ее не понимает. Ведь и ты летишь куда-то и мечтаешь о чем-то. Готов поспорить, что направления твоего дела и твоей мечты совпадают.
   - О-о-о! - горестно простонала Маруша. - Скоро заря, а я никак не успеваю. Может скажешь, как мне залететь за горизонт?
   - Не знаю, - смутился птенец. - Горизонты всегда далеки. Хотя... Я не думаю, что это тебе сильно поможет... Но самый близкий горизонт, когда смотришь вверх из оврага.
   - Попробую, - Маруша решила не отказываться ни от малейшего шанса. Теперь бы только ускользнуть от этих проклятущих воронов.
   - Вороны - могучие птицы. Им многое дано. Воронами созданы овраги, ущелья и горы. Им они и подвластны. Нет никого, кто победил бы в открытом бою воронов, когда они сражаются на своей территории.
   - Вот-вот, - проворчала Маруша. - Какой уж тут овраг, когда мечешься, мечешься и ни секунды на то, чтобы прикинуть верное направление.
   - Не грусти, - сказал птенец. - Видишь, лестница вниз. Спускайся туда. В правом углу подвала отыщешь крысиный лаз. Если б крысы умели летать, небо принадлежало бы только им. Во всем мире нет зверя умнее. Их дорога спрятана от вороньих глаз и выводит как раз к оврагу.
   - Спасибо! - благодарно прощебетала Маруша. - Если я увижу твоего брата, то непременно отправлю его навстречу тебе.
   - Замечательно! - обрадовался птенец. - Тогда поспеши. До первых лучей солнца осталось совсем немного времени.
   Маруша кинула на птенца прощальный взор. Глаза его странно блестели.
   - А кто наложил на тебя проклятье? - внезапно спросил он.
   - Какое проклятье? - испугалась Маруша. Только проклятий ей еще не доставало.
   - Из-за которого ты летишь в Вирию, - спокойно объяснил птенец. - Разве можно лететь в Заоблачную Страну по доброй воле?
   - Я же лечу! - возмутилась Маруша. - Никто меня не заставлял. И уж обошлась без всяких там проклятий.
   - Никто?
   - Никто!
   - И ты в пути уже не первую ночь?
   - Естественно!
   - Разве ты не устала?
   - А если и устала, что с того?
   - Просто интересно, хотела бы ты оказаться сейчас в своем гнездышке?
   - А ты думал! - вырвалось у Маруши, и перед глазами встала умиротворенная картинка спящей родни.
   - Так проснись!
   - Че-е-е-го?
   - Проснуться всегда легче, чем лететь в Заоблачную Страну. Почему бы тебе просто не проснуться? Тебя ведь никто не заставляет лететь дальше.
   - Проснуться, - призадумалась Маруша. - Странно, кот говорил мне об этом. Неужели я просто окажусь в своем гнезде, а рядом будут все-все-все?
   - Попробуй, - предложил птенец. - Если бы я мог проснуться, то сделал бы это немедленно.
   - Но кто тогда полетит в Заоблачную Страну? - спросила Маруша.
   - Тогда это будут уже не твои проблемы, - сказал птенец. - Если хочешь проснуться, просто вылети в окно. Окончание кошмаров всегда прячется за окнами. Ну а если все еще тянет в далекие страны... Что ж, про крысиный путь я тебе уже сказал.
   Маруша посмотрела на призывно раскрытые ставни.
   За ними была свобода. Избавление от трудного пути. Сладостное расставание с дикой усталостью.
   Потом ее взгляд уперся в темный квадрат, в котором смутно виднелись ступеньки.
   Там был путь, которым бегают крысы. Возможно, уводящий в заоблачные дали. И перемены вселенского масштаба, когда бескрылые будут скинуты с насильно захваченного трона.
   И снова окно, как дверь домой, как успокоение, как блаженная дрема.
   И черный квадрат, как продолжение пути. Который стережет Тот, Кто Сидит На Качелях и его многочисленные слуги.
   Мрачное карканье разорвало тишину. Даже если горизонт близко, кто пропустит к нему Марушу?
   А за окном пряталась заря. Не вторая, не третья, не четвертая. Первая и самая настоящая. Открой глаза, маленькая птичка, и таинственная дорога смажется, утратит краски и объем. Из строгого повествования жестокая сказка ночи превратится в кучу несовместимых фрагментов, перетекающих друг в друга, нарушая всю логику мира. В котором Серебряный Птенец должен умереть.
   А на дороге, уходящей в черный квадрат, лежат две ему оставшиеся зари. Каждая из которых означает надежду.
   Чтобы не передумать, Маруша лихо сиганула во тьму. Коготки тихонько зацокали по отполированному дереву ступеней. Если добраться до зари не суждено, что ж... Маруша хотя бы увидит тот путь, которому следуют крысы.
   Крысиный лаз оказался вполне приличным туннелем с утоптанным дном и сухими стенками. Видимо, крысы держали свои коммуникации в полном порядке, хотя длиннохвостыми поблизости не пахло. Сначала исчез потолок, но над головой оказалась арка сплетенных трав, которую пронизывали серебряные струны лунных лучей. Маруша подумала, что обманутые вороны уже улетели, но многоголосое карканье развеяло ее надежды. Черные истребители продолжали патрулировать район, выискивая затаившуюся добычу. Птичка резво перебирала лапками, поглядывая сквозь просветы на луну. Иногда ее на мгновение закрывала тень, и Маруша испуганно вжималась в землю, чтобы тут же продолжить свой нескончаемый путь к Заоблачной Стране.
   "Странно, - думалось ей. - Для меня поле уже позади. А Сак сидит перед ним и тоже мечтает перебраться, но уже на другую сторону. Город, откуда я прилетела, кажется ему недостижимой сказкой. А моя мечта впереди, там, куда Сак никогда не оборачивается, чтобы не увидеть пустоту".
   Земля под ногами оборвалась. Маруша расправила крылья, но, усталые, они отказались держать бедную птичку. Крылья едва цеплялись за воздушные потоки, позволяя не падать камнем, и Маруша снижалась крутой спиралью. Сверху нависал орел, сотканный из теней. Со сторон летели черные стрелы воронов. Потом они неожиданно сшиблись в общий огромный черный ком, взорвавшийся растрепанными перьями. И сверху оказалась пустота, пронизываемая лучами ущербной луны. Внизу, в сырой мгле оврага, тихо журчал ручей.
   Подул ветер и понес маленькое тело, объятое взъерошенными перышками в неизвестность. Призрачным кораблем из сумрака выплыл противоположный склон оврага и бросил навстречу птичке ворох спутанных веток. Маруша решительно рванулась к холодным небесам. Сквозь боль, сквозь страдания, пронизывающие каждый взмах крыла. Волнистый берег приближался. На влажной грани камня, вылезшего из бурой глины, плясали лунные блики. Колыхались согнутые дугой колосья неведомых злаков, топорщились ветки кустов, корни которых отчаянно цеплялись за вертикаль крутого обрыва. Злыми слезами блестели капли росы. Маруша отчетливо видела тонкую черту, делящую мир на небо и землю. Таким близким горизонт не был еще никогда.
   Ветер запротестовал, бросился навстречу, но опоздал. Маруша вознеслась над мрачной пропастью, бесследно поглотившей рассыпавшееся в пух и перья воинство Соджобо. Лес рос неподалеку. Настоящий! Громадный, нескончаемый, словно поле, малый осколочек которого уже не пугал Марушу. Под раскрытыми крыльями покачивались скособоченные метелки непонятных растений, источавшие странный, волнующий, сладковатый запах. Сзади спешил ветер, подталкивая очередную стаю мертвых птиц к зловещему подвигу. Многочисленную, словно седое предгрозовое облако. Всего на несколько взмахов крыла обгоняла безжалостную погоню маленькая птичка. Нити коварного тумана уже проскальзывали то слева, то справа. От напряжения слезились глаза. И Маруша заплакала во второй раз. Сквозь слезы деревья казались ей бушующими волнами далекого черного океана.
   Летящая в Вирию рухнула в заросли и побежала по мокрому полю. Запах был нестерпим, но подняться вверх и быть заклеванной мертвыми собратьями казалось немыслимым. Да и до леса было крылом подать. Елки дружелюбно протягивали лапы навстречу, обещая укрыть и защитить. Приторно-сладковатый запах пропитал всю округу, перед ним погасла даже свежесть хвои, словно раскидистые лапы были нарисованными, ненастоящими.
   А когда Маруша пронеслась мимо первых деревьев, запах исчез. Под лучами восходящего солнца мгновенно согретый мир вспыхнул невероятным разноцветьем и буйством красок.
   30
   Маруша то мерно взмахивала крыльями, набирая скорость, то расправляла перья веером, притормаживая в поисках потока, на который можно опереться и парить в свободном полете. Воздух свободы казался струйкой живительной влаги ручья, затерянного в глубинах лесной чащи, куда бескрылым не пробраться никогда и ни за что.
   Она обогнала усталость, боль и страх. Она добралась до потаенных мест к третьей заре.
   Кроваво-красная ковровая дорожка с бахромой золотистых кисточек по краям протянулась по веткам деревьев. Извилистой змеей она пронзала весь лес. Маруша хотела улизнуть в сторону, но красная лента неизменно оказывалась на пути, приглашая опуститься на пружинистую поверхность. Робея, Маруша не смела принять приглашение.
   - Пррриземляйся, - застрекотала Сорока-Белобока и сама прыгнула из кедровой развилки на яркую ткань. Стук черного хвоста наполнил лес торжественной барабанной дробью.
   Сладостная волна восторга прокатилась в груди Маруши. Обитательница Далекой Страны заметила скромную птичку и даже звала к себе. Дыхание перехватило от волнения, крылья повело вразнобой. Чуть не врезавшись в шелушащийся ствол сосны, Маруша неуклюже плюхнулась на матерчатую полосу. Мягкая ткань ласково прогнулась.
   - Вперрррред! Вперрррред! - стрекотала сорока. - Министррррры скорррро соберррррутся.
   - Какие министры? - удивилась Маруша.
   - Министрррррры птичего корррролевства, - протрещала сорока. Торррропись! Торрррропись!
   И юрко упорхнула в густые заросли.
   Теперь Маруша не смела сойти с красной дороги. Кто бы еще объяснил, куда она приведет?
   - Во дворец, - пророкотал глухой бас. Рядом с Марушей обнаружился гигантский филин. Перед орлом, оставленным в Ночи Легостая, он показался бы букашкой. Но выстрой из таких птичек, как Маруша, пирамиду, и в глаза филину смогла бы взглянуть разве что пятнадцатая.
   В горле образовался неприятный комок, словно там родился маленький, но уже противный шар, шевеливший щупальцами. Путешественница сдавленно кашлянула, но комок, похоже, обосновался там надолго.
   - Разве тебе не говорили, - листья на ближайших ветках благоговейно трепетали от мощного голоса, - что вестница, прилетевшая третьей зарей, изменит мир настолько, что птицы станут наравне с бескрылыми?