Дайли Джанет. Отчаянная охота

   Через несколько секунд после того, как дамы уселись, в столовой появилась Тесса и принялась разливать по тарелкам суп.
   — Ты идешь куда-нибудь сегодня вечером, Джордана? — осведомилась мать.
   — Нет. — Девушка зачерпнула ложку супа и искоса взглянула на эту все еще очень привлекательную женщину. — А ты?
   Хотя вопрос был задан тихим голосом, в нем вполне отчетливо проступала язвительная насмешка.
   — Нет, я тоже останусь дома. Завтра мне предстоит очень трудный день… надо будет подготовить все для вечеринки Я хочу сегодня отправиться спать пораньше, — заявила Оливия Смит, не подав виду, что стрела Джорданы достигла цели. — Кстати, не могла бы ты завтра мне помочь с приготовлениями?
   — Конечно, — благонравно опустила глаза девушка.
   Дальнейший их разговор, не прекращавшийся в течение всего обеда, напоминал обмен булавочными уколами, и к концу его Джордана почувствовала себя утомленной.
   — Кофе мы будем пить в гостиной, Тесса, — отрывисто заявила Оливия, когда в столовой появилась горничная, неся поднос с кофейным прибором и десертом.
   После этого мать и дочь проследовали в другую, еще более роскошно обставленную комнату.
   Оливия Смит была настолько изысканной светской дамой, что в ее присутствии дочь постоянно чувствовала себя эдаким неуклюжим подростком. А постоянные подкалывания матери выводили ее из себя, как когда-то в детстве.
   — Сегодня ты была на редкость разговорчива, Джордана, — заметила мать. — К своему большому удовольствию, я убедилась, что ты все еще в состоянии поддерживать интеллигентный разговор о политике, театральной жизни и литературе.
   — Ты забываешь, Ливви, что в то время, как ты читаешь адаптированные издания романов, я стараюсь прочесть их в неурезанном, взрослом варианте. — Девушка давно уже не называла Оливию мамой.
   Ее выпад был оставлен незамеченным — Я в восторге от нашей беседы. Обыкновенно, когда я слушаю ваши с отцом охотничьи байки, у меня от скуки слезы на глаза наворачиваются.
   — Возможно, если бы ты попыталась вставить хоть словечко в наши с отцом разговоры, их предмет сделался бы иным, — заметила Джордана; ее всегда раздражала отстраненность, которую Оливия всякий раз демонстрировала за общим столом. — Мы с отцом были бы рады поговорить на какую-нибудь другую тему — «Мы с отцом, мы с отцом»! — передразнила мать, и в ее зеленых глазах промелькнул отблеск какого-то сильного чувства. — Я только это от тебя и слышу. Вы с ним проводите столько времени вместе, что я удивляюсь, как тебе до сих пор не пришла на ум мысль выйти за него замуж! — Тут она недобро рассмеялась, словно обращая свои слова в шутку, но на самом деле радуясь, что ей представилась возможность уязвить дочь.
   Слабая преграда, которая до сей поры сдерживала норов Джорданы, рухнула. Девушка буквально затряслась от ярости.
   — Как ты смеешь говорить такое?! — во весь голос закричала она. — У нас с отцом общие интересы. И мы любим друг друга. Да, я люблю своего отца, а ты пытаешься представить это так, будто речь идет о какой-то противозаконной и постыдной вещи! Но почему'?! Не оттого ли, что я, в отличие от тебя, способна любить кого-то? Ты ненавидишь меня за то, что я смогла развить в себе чувство привязанности к одному человеку? Одному-единственному? Тебе ведь одного мужчины мало — разве он способен удовлетворить твои аппетиты?
   Ослепленная яростью, Джордана сразу отреагировала на пощечину. Боль, однако, была настолько резкой и неожиданной, что у нее зашумело в голове, а на глазах выступили слезы. Она широко раскрыла глаза и встретилась с холодным, полным ненависти взглядом матери.
   — Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — приказала та дрожащим голосом.
   — Ну уж нет! Я слишком долго молчала Мне было двенадцать лет, когда я наконец поняла, что все твои так называемые друзья являются, по сути, твоими любовниками. Я знаю, конечно, что об этом говорить не пристало, поскольку это главный семейный секрет — так сказать, скелет шкафу, который имеется у всякой приличной семьи. Но мы — Кит, отец и я, Тесса, слуги, возможно даже, что и все наши друзья, — были об этом осведомлены.
   Я не могу понять одного — почему ты относилась к отцу подобным образом. А главное — отчего он позволил тебе так его унижать?!
   — У каждого явления, Джордана, всегда есть две стороны.
   Черноволосая женщина стала постепенно обретать былую сдержанность. Ее лицо снова превратилось в гладкую, не выдававшую ни чувств, ни мыслей маску. Правда, на виске у нее чуть дрожала маленькая голубая жилка.
   — Вносите же кофе, Тесса, — приказала Оливия застывшей в дверях служанке. — И не делайте круглые глаза. Можно подумать, что вам прежде не доводилось видеть наших маленьких семейных сцен…
   — Слушаю, мадам.
   Затянутая в форменное платье горничная внесла в гостиную поднос и прошла вперед с такой осторожностью, словно ступала по битому стеклу. Установив кофейник и чашки на полированной — с золотом — поверхности кофейного столика, она замерла рядом чуть ли не по стойке «смирно».
   — Что-нибудь еще, мадам?
   — Ничего.
   Махнув унизанной кольцами рукой, Оливия отпустила горничную и принялась сама разливать кофе После этого она уселась на вышитый дамасский пуфик и внимательно посмотрела на дочь.
   — Вот было бы чудо, если бы ты попыталась взглянуть на положение в семье моими глазами, Джордана!
   — Ты так долго изображала из себя мученицу, Ливви, что под конец и сама поверила в собственные фантазии.
   — Ты не понимаешь, что значит одиночество, — грустно сказала Оливия, протягивая дочери хрупкую кофейную чашку и блюдечко, украшенное изысканным розовым орнаментом. — Хорошо, хоть Кристофер понимает…
   — Он всегда был твоим любимчиком, — констатировала Джордана, впрочем, без малейшей ревности. — Сколько я помню, ты вечно над ним тряслась — кстати, не без пользы для себя. Ты использовала мальчика, чтобы усилить свое влияние на отца: ты ведь знала, как ему хотелось иметь сына, и все время настраивала Кита против него. Всякий отец мечтает научить своего наследника тому, что умеет сам, рассказать ему о том, как он понимает жизнь, привить ему уважение к семейному бизнесу. А для нашего отца самое главное на свете — охота.
   — Зато ты, Джордана, все время только этим и занималась. Уж не пыталась ли ты сыграть роль любящего сына? — осведомилась Оливия сладким до приторности голосом.
   — Нет! — Девушка резким движением поставила на столик чашку и блюдце. Она никак не ожидала, что слова матери так больно заденут ее. — Я не пытаюсь заменить ему сына! Я женщина и выгляжу как женщина! Я поступаю, как поступают женщины, у меня женский склад ума…
   Из-за того, что мне нравятся охота и спорт, нельзя еще делать вывод, что мне недостает женственности. Повторяю, я не замена сына, я просто друг своего отца. Один из тех немногих, что у него еще остались… И этим он тоже обязан тебе! Слишком часто ты обмалывала его с близкими ему людьми на глазах у всех.
   Джордана резко поднялась и двинулась прочь из комнаты.
   — Куда это ты направляешься? — нахмурилась мать.
   — К себе в комнату, — ответила девушка, не оборачиваясь. — В этой становится нечем дышать!
   — Ты так ничего и не поняла, Джордана, — прозвучало ей вслед. — Я всегда оставалась в одиночестве…

4

   Джордана намазала черной икрой крекер и сунула его в рот. Поставщик провизии внимательно наблюдал за тем, как она слизнула с пальца несколько отливавших перламутром серых зернышек.
   — Ну как? Вкусно?
   — Ммм… Очень.
   — Может быть, хотите попробовать другой сорт? — осведомился поставщик заискивающим тоном.
   — Ммм. Нет, благодарю вас. Икра превосходная.
   Джордана прошлась по комнатам, где суетились нанятые на вечер официанты, подготавливая все необходимое. Из гостиной доносились оживленные голоса, один из которых, похоже, принадлежал ее брату.
   — ..все наверняка пройдет удачно, — услышала она конец произнесенной им фразы.
   — Надеюсь, — последовал ответ матери. — Но ты ведь знаешь, как мне всегда тебя не хватает! Очень жаль, что в этот раз ты не мог помочь…
   — Уверен, что и без меня у тебя все получилось на высшем уровне.
   — Честно говоря, не представляю, что из всего этого выйдет. Отец пригласил на вечер кое-кого из своих друзей, — тяжело вздохнула мать.
   За этим наверняка должны были последовать язвительные комментарии, но Оливия сдержалась, заметив, что в комнату вошла Джордана.
   — Простите, что помешала, как жаль, что мне приходится прерывать твои излияния, Ливви, — произнесла она с иронией, намекая на внезапно повисшую в комнате мертвую тишину. Ее продолговатые глаза со вспыхивавшими в них зелеными искорками скрестились с полыхнувшим огнем взглядом матери.
   — Привет, Джордана, — Кристофер поспешил разредить атмосферу.
   — Здравствуй, Кит, — взгляд Джорданы сразу потеплел. — Вчера я к тебе заходила.
   — Майк говорил мне. Я пришел через полчаса после твоего ухода.
   Высокий, стройный и изящный, Кит обладал густыми черными волосами своей матери От отца же он унаследовал темные проницательные глаза, окаймленные длинными, загибающимися кверху ресницами. Его точеное тонкое лицо поражало классическими, едва ли не идеальными чертами. Годы, правда, наложили на них отпечаток, лишив излишней мягкости и чувствительности и добавив известную долю цинизма. Как бы то ни было, он был чрезвычайно привлекательным мужчиной — Джордана, во всяком случае, не встречала никого красивее.
   Внезапно ее внимание привлек шорох упаковочной бумаги. По коридору шествовала Тесса с пакетом в руках.
   Из пакета выглядывал кусочек изумрудно-зеленого шелка.
   — Ливви, неужели опять новое платье?! — В голосе Джорданы проступила привычная злая ирония: у ее матери имелся огромный шкаф, набитый платьями, причем большинство нарядов она надевала раз или два.
   — Именно! Это платье сделано по эскизу Кристофера специально для сегодняшней вечеринки. — Оливия, как обычно, пропустила иронию мимо ушей. — Кстати, тебе тоже было бы неплохо пройти к себе и переодеться, Джордана.
   — У меня еще полно времени, — пожала плечами дочь. — Я ведь не трачу на одевание столько времени, как ты!
   Это была совершеннейшая правда — Джордана еще раз вгляделась в лицо матери, на котором благодаря заботам косметологов не было ни малейших следов прожитых лет.
   Оливия уже приготовилась ответить дочери колкостью, но Кит успокаивающим жестом положил ладонь ей на плечо.
   — Почему бы тебе не пойти к себе и не отдохнуть немного, мама? Ты должна выглядеть сегодня лучше всех!
   Я прослежу, чтобы прислуга сделала все, как надо, — пообещал он. — У тебя был Длинный день, полный забот, и ты заслужила хотя бы несколько минут покоя.
   — Ты прав, дорогой! — Во взгляде Оливии, обращенном к сыну, появилась несвойственная ей мягкость — Отличная мысль. Спасибо тебе за заботу.
   Сжав зубы, Джордана молча наблюдала за тем, как мать, словно королева, выплыла из гостиной. Потом, взглянув на брата, она осуждающе покачала головой.
   — Вечно ты ее защищаешь, будто она ребенок, которого надо оберегать от всяческих трудностей! Но почему?
   Она ведь взрослая женщина — и к тому же с острыми зубами.
   — Интересно, ты способна испытывать к кому-нибудь сострадание, Джордана?
   — Сострадание? К ней?! — Девушка почувствовала, что сейчас взорвется, и поспешила взять себя в руки. — Ну почему мы с тобой вечно спорим и ругаемся? Разве нельзя поговорить спокойно?
   — Просто мы с тобой абсолютно разные люди. — Кристофер был спокоен, как скала — он вообще редко позволял чувствам взять над собой верх. — Как бы мы ни были привязаны друг к Другу, мирно существовать вместе мы не можем. Когда ты наконец поймешь, что у наших родителей точно такие же проблемы?
   Джордана пожала плечами Ей всегда казалось чрезмерным его стремление войти в положение родителей — и прежде всего, разумеется, матери.
   — Мне кажется, они сами способны разобраться со своими проблемами. А я сейчас хотела бы принять ванну и переодеться перед началом вечера.
   Выбравшись из ванны, Джордана накинула короткий купальный халат, затянула на талии пояс и присела к туалетному столику, вынимая из прически заколки и распуская волосы. Но стоило ей только взять в руки баночку с увлажняющим кремом, как в дверь постучали — Кто там? — с изрядной долей раздражения спросила Джордана.
   — Это я, — отозвался ее брат. — Не возражаешь, если я войду?
   Секунду помедлив, Джордана вздохнула:
   — Входи.
   Дверь в спальню распахнулась и захлопнулась снова.
   Кристофер пересек комнату и остановился за ее спиной.
   Медленно втирая крем в кожу, девушка смотрела на его отражение в зеркале, опасаясь, что он снова затеет разговор, от которого ей удалось так ловко отвертеться.
   — Я тебя надолго не задержу Просто хотел поблагодарить за подарок, — сказал между тем брат Губы Джорданы сами собой расплылись в улыбке.
   — Не стоит благодарить. Надеюсь, он тебе понравился?
   — Очень даже. Особенно я оценил, что ты переступила через собственные пристрастия.
   — А мне понравилось, как ты обставил и отделал свою квартиру. — Джордана провела щеточкой по пушистым рыжеватым бровям. — Скажи, а чем занимается Майк?
   — Он работает инженером в процветающей строительной фирме.
   Темные глаза Кристофера внимательно наблюдали за реакцией сестры. Казалось, он ждал от нее дальнейших расспросов, но Джордана не знала, что еще сказать.
   — Похоже, он очень милый парень, — наконец выдавила она из себя.
   — Рад, что он тебе понравился… — Кристофер снова сделал паузу, но потом сам же и нарушил молчание. — Когда вы с отцом отправляетесь в следующую экспедицию?
   — Трудно сказать. Пока что мы оформили разрешение на отстрел диких баранов в Айдахо, но охотничий сезон открывается только в сентябре. Отец, правда, что-то говорил о возможности поехать порыбачить в августе…
   Но, я думаю, все свое свободное время он отдаст тренировкам, чтобы войти в форму перед охотой в Айдахо.
   — Слушай, а ты никогда не думала о том, чтобы обзавестись семьей и жить своим домом? — Во взгляде Кита не было и намека на насмешку. Казалось, он со всей серьезностью ждал от сестры ответа на этот вопрос. — Неужели тебе еще не надоело странствовать по белу свету, убивая несчастных животных?
   — С какой стати? Только потому, что тебя вдруг укусила какая-то муха и ты решил отделиться? Нет, мой дорогой, я пока не собираюсь следовать твоему примеру.
   Мне нравится то, чем я занимаюсь. И, кстати, занятие это называется охотой и не имеет никакого отношения к убийству!
   — Это вопрос семантики. А конечный результат один и тот же — мертвое животное.
   Уголки рта Кита поползли вниз, придавая его лицу выражение брезгливости, в глазах полыхнули темные огоньки, и Джордана принялась в который раз терпеливо разъяснять брату свою точку зрения.
   — Если бы в этой стране не было охотников, дикие звери расплодились бы сверх меры. Они бы причиняли тяжкий урон посевам, вытаптывали сельскохозяйственные угодья, а потом все-таки вымерли бы от бескормицы.
   Число диких животных необходимо контролировать. Охота в этом смысле — вещь куда более гуманная, нежели смерть от голода или эпидемий — Ладно, с этим я готов согласиться. Я не понимаю другого: как ты можешь получать от охоты удовольствие?
   — Мне прежде всего нравится сам процесс. Я люблю находиться среди дикой природы, вдали от людей. Очень интересно наблюдать животных в их естественных условиях обитания — это совсем не то, что смотреть на них в зоопарке. Видел ли ты когда-нибудь, как над горной кручей парит орел, повинуясь воздушному потоку? Или как играет поутру молодой самец-олень, вскидывая свои совсем еще молодые рожки? А кроме того, меня вдохновляет азарт борьбы! Ты не представляешь себе, какой трепет пронизывает человека, когда он выходит на поединок со зверем. Ведь у животного органы восприятия и инстинкты развиты в Десятки раз сильнее, чем у охотника. И человек должен противопоставить им свой ум и мастерство.
   — Нет, вы ее только послушайте! — Кристофер захлопал в ладоши, и в глазах его заплясали веселые бесенята. — Какое красноречие!
   — Прекрати! — вспыхнув, Джордана бросила в сторону брата смущенный взгляд — Ладно, — согласился тот. — Давай сменим тему.
   Скажи мне лучше, кто будет твоим кавалером на сегодняшнем приеме?
   — Нет у меня кавалера! — буркнула она, накладывая коричневый и бежевый тона на веки.
   — Это почему же? — Тонкие брови Кристофера в удивлении изогнулись. — Помнится, вокруг тебя всегда увивалось множество красавцев, так что было из кого выбрать.
   — Я решила держаться от мужчин подальше. У меня нет ни малейшего желания соревноваться с Ливви из-за пальмы первенства такого рода. — И снова в голосе Джорданы проступили напитанные ядом нотки, от нее повеяло арктическим холодом.
   — Черт бы тебя побрал, сестренка! — в сердцах произнес Кристофер, и его лицо потемнело от гнева — Когда ты только перестанешь винить ее во всех смертных грехах?
   — А когда ты перестанешь за нее заступаться? — мгновенно отразила его выпад девушка. — Мы оба отлично осведомлены о ее любовных похождениях И они отнюдь не достояние истории. Это — ее прошлое, настоящее и будущее! Она не способна измениться — я давно уже этого от нее не жду. Единственное, что я могу в данном случае сделать, — не идти по ее стопам. И надеюсь…
   — А у тебя и не получится — перебил ее Кристофер. — Я знаю, у тебя было несколько легких интрижек, но твой выбор партнеров всегда оставлял желать лучшего.
   А ведь у тебя такое роскошное тело, что глупо делать вид, будто оно не требует своего.
   — Я умею контролировать свои желания! — со всей решительностью заявила она.
   — Твоя проблема совсем не в том, умеешь ты обуздывать свои чувства или нет.
   — Неужели? — Джордана с вызовом вздернула подбородок. — Ну что ж, поскольку ты, судя по всему, отлично разбираешься в таких делах, может быть, скажешь, в чем она?
   — Мне кажется, ты полагаешь, что секс — это нечто постыдное. Возможно, именно по этой причине ты всегда была так неразборчива в мужчинах. А на самом деле секс — великая вещь! Особенно когда занимаешься им с человеком, которого любишь. И после этого никогда не бывает стыдно, а лишь чувствуешь необыкновенное удовлетворение.
   — Ну, раз ты такой великий специалист, в следующий раз буду обращаться к тебе за помощью. Где уж мне самой подобрать достойного партнера!
   Кристофер нахмурился, по краям его рта пролегли две глубокие морщинки.
   — Возможно, ты лучше меня поймешь, если я попытаюсь сравнить занятия любовью с охотой. Ведь на охоте ты не тратишь зря время, выслеживая мелких и непримечательных представителей фауны. Ты, несомненно, выбираешь самых лучших — крупных, сильных, смелых. Насколько я помню, такие звери на вашем, охотничьем, языке именуются «призовыми»? — Кит сделал паузу.
   Свойственное ему ровное расположение духа стало постепенно к нему возвращаться. — У каждого живого существа имеется пара, Джордана. А если ты опустишь руки и решишь вообще отказаться от всякой сексуальности, со временем она начнет тебе мстить и сделает тебя несчастнейшим существом.
   Джордана не решалась поднять глаза на брата и молча вертела в руке кисточку из своего косметического набора. То, что говорил Кит, определенно имело смысл… Но если она признает его правоту, что станет с ее убеждениями?
   Молчание затягивалось, и она наконец подняла глаза.
   Однако в зеркале отразилось одно только ее лицо! Озадаченная исчезновением Кита, Джордана обернулась и обнаружила, что он стоит к ней спиной, нагнувшись над кроватью. Джордана не могла разобрать, что именно там лежит, поскольку брат загораживал обзор, но наконец он повернулся к ней и улыбнулся с лукавым видом.
   — Иди сюда. У меня кое-что для тебя есть Джордана подошла, и в то же мгновение Кристофер извлек из полиэтиленового пакета и продемонстрировал ей длинное черное платье.
   — Это я придумал специально для тебя.
   Прежде всего в глаза Джордане бросилась простота дизайна. От линии талии вверх шли две лямки — более широкие там, где они должны были закрывать грудь, и совсем узенькие у плеч. Спина при этом оставалась совсем открытой, и Джордана, покачав головой, заметила:
   — Что и говорить, смело.
   — Эта вещь идеально тебе подходит, — авторитетно заявил Кристофер. — Платье подчеркнет стройность твоей фигуры и сливочный цвет кожи. Разрезы на юбке не будут стеснять движений, а твоей самой характерной чертой являются как раз свобода и грациозность. Кстати, это вовсе не слишком смело, скорее — соблазнительно.
   — Но я в жизни не носила черных вечерних платьев! — запротестовала было Джордана; ей всегда казалось, что это любимый цвет матери.
   — И напрасно. Черный цвет как нельзя лучше выявит огненный оттенок твоих волос. Уж поверь мне, в этом платье ты будешь просто ослепительна! Пора уже, согласись, подчеркнуть те качества, которые столь выгодно отличают тебя от прочих женщин.
   Джордана одарила брата взглядом, в котором сочетались удивление, восторг и ожидание подвоха с его стороны.
   — Это что, попытка напомнить мне о моей угнетенной сексуальности?
   — Это первый шаг к тому, чтобы освободить ее из-под гнета, — ответил Кристофер без малейшего смущения. — Итак, наденешь ты его сегодня вечером или нет?
   — Да! — решилась наконец Джордана, а потом ее вдруг осенило:
   — Постой-ка, ведь ты сконструировал вечернее платье и для Лив, именно в нем она сегодня явится перед гостями! Ты, стало быть, использовал нас обеих?
   Мы будем выступать в качестве манекенщиц и рекламировать твои способности кутюрье? Ливви будет отражать твою точку зрения на зрелую красоту, а я буду являть собой образ роковой женщины более юного поколения?
   Надеешься, значит, разом убить двух зайцев — и повеселиться от души, и спонсора найти, если повезет? — спросила она, впрочем, совершенно беззлобно.
   Кит пожал плечами, и на его лице появилась циничная улыбка.
   — Так всегда делается. Ладно, пойду узнаю, все ли готово.
   Джордана проводила его задумчивым взглядом. Она не могла отделаться от чувства, что, в сущности, очень плохо знает своего брата. Это открывшееся ей новое качество вызывало одновременно и уважение, и некоторое разочарование…
   Наскоро покончив с макияжем, Джордана наконец надела платье, встала перед зеркалом и ахнула Удивительная простота этого наряда составляла суть его пикантности и неповторимости. Лямки из трикотажа плотно облегали ее груди, подчеркивая их безупречную форму и размер. На талин платье было присборено, но дальше струилось легчайшим свободным каскадом, который при малейшем движении ластился к ногам или летел вокруг бедер.
   Черная, с лоском, материя оказалась наилучшим фоном для ее гладких и белых, как слоновая кость, плеч, подчеркивала огненный отблеск в волосах, появлявшийся всякий раз, когда на них падал свет. Джордана не стала стягивать волосы в прическу, но лишь закрепила по бокам двумя гребнями, чтобы пряди не падали на лицо. Ювелирные украшения она решила свести к минимуму — надела лишь серьги в виде простых золотых колец, которые больше всего любила.
   Когда Джордана вышла в холл, до приезда гостей оставалось еще добрых пятнадцать минут Вместо того чтобы двинуться в комнаты, где должен был состояться прием, она решила зайти к отцу, чтобы выяснить, не нужна ли ее помощь Проходя мимо спальни матери, она обнаружила, что дверь распахнута настежь, а оттуда доносятся голоса родителей. Джордана остановилась рядом — не для того, чтобы подслушать разговор, а для того, чтобы подождать отца.
   — Какое на тебе красивое платье, Оливия! — говорил между тем отец. — Оно придает еще больше блеска твоим зеленым глазам. Это ведь новое платье, если не ошибаюсь?
   Джордана отметила про себя, что в этих, казалось бы, дежурных комплиментах присутствовала неистребимая саркастическая нота В течение последних нескольких лет Флетчер Смит общался с женой исключительно в таком тоне.
   — Да, новое. Его сшили по эскизу Кристофера! — с вызовом в голосе заявила Оливия.
   — Ах да, я совсем забыл, что мой сын — закройщик, — с непередаваемой иронией и горечью сказал Флетчер Джордана вздрогнула Она знала, конечно, что между отцом и сыном существуют разногласия, но и представить себе не могла, что отец относился к Кристоферу с таким презрением.
   — Довольно, Флетчер! — Оливия мгновенно встала на защиту сына. — Кристофер — талантливый дизайнер одежды, настоящий кутюрье. В один прекрасный день он сделается знаменитостью!
   — Помоги нам всем, Боже, если такой день и вправду настанет…
   — Признайся, Флетчер, что в данной ситуации ты думаешь только о себе. Тебя беспокоит, что о тебе подумают или скажут другие. Ты боишься, как бы занятие сына дурно не отразилось на твоей репутации настоящего мужчины!
   — Кит — твой сын, Ливви. Твое творение с ног до головы, — резко бросил Флетчер.
   — Хорошо, можешь меня винить, — вздохнула Оливия. — Я уже свыклась с тем, что все на свете делаю не правильно. Очевидно, я виновата даже в том, что Джордана превратилась в кровожадную авантюристку, неразлучную с оружием Не удивлюсь, если ты станешь отрицать всякую свою к этому причастность!