— Нужно быть очень хорошим магом, чтобы изобрести новое заклинание, особенно в мире, который содержит совсем мало магического. Для этого потребовались бы некоторые исследования. Исследования, которые вы время от времени проводили… лорд Белгард.
Белгард вынул из глаза монокль, протер его рукавом визитки и вставил на место.
— Не стану подтверждать это.
— Вы читаете много книг, относящихся к магии, не так ли, милорд?
— И что из того?
— К очень опасной магии.
— Иногда. Чисто академический интерес.
— Да? А зачем вы покупали кинжал в Хельвиане? Не стоит отрицать. Сыщики Тайрина определили принадлежность ножа по крохотному клейму владельца на самшитовой ручке. Для дешевого товара нехарактерно, но у ремесленников своя гордость. Торговец продал такие кинжалы нескольким людям, но запомнил ваш монокль. И опять я спрашиваю вас, милорд, зачем вы покупали это оружие?
Белгард вспыхнул от ярости.
— Просто купил один, вот и все.
— Значит, это вас видел граф Дамик на рынке в Хельвиане?
— Да. — Плечи Белгарда поникли.
— И он, большой ценитель оружия, спросил вас, почему вы тратите деньги на такую ерунду.
— Да, это его слова.
— И что вы ему ответили, милорд?
Белгард собрал остатки мужества.
— Я не удостоил его ответом, и черт меня побери, если удостою вас.
— Могло ли так произойти потому, что вы как раз раздумывали над заклинанием, упомянутым её высочеством, заклинанием убийства, которое помогло бы вам разделаться с Орином на празднике, и вы хотели проделать это обычным ножом, который трудно идентифицировать?
— Нет! У меня не было такого намерения.
— Вы вполне могли читать книгу Бальдора.
— Даже не видел её.
— Свидетелей, опровергающих или подтверждающих ваше заявление, у нас нет, милорд. Но в библиотеке Опасного содержатся записи о десятках книг по магии, которые вы брали.
— Ну и что? Многие интересуются магией, — фыркнул Белгард. — Даже горничные.
— Да, но не у всех есть мотив для убийства. А у вас был. Вы годами копили ненависть. Да и Орин был совершенно отвратителен — злодей, мерзавец и подлец. Уже не говоря о том, что имел связь с вашей женой…
— Ублюдок! — Белгард замахнулся на Такстона своей малаккской тростью; тот изящно уклонился, трость вылетела из руки графа и с грохотом упала на каменный пол.
— Извините, — тихо сказал Такстон.
— Да! — взвизгнул Белгард. — Да, я ненавидел его и убил бы, если б мне удалось хорошо подготовить заклинание. Это и впрямь заклинание, наводящее кинжал на цель, но вовсе не те детские забавы, которыми, как вам кажется, я занимался. Нет, я годами работал над ним. Оно должно было пробить все его защиты, всю броню. Оно действует на больших расстояниях. Я могу произнести его в своем мире и послать невидимый кинжал через замок в мир Орина. Это шедевр магии, и он бы сработал, если бы у меня было время поработать с ним. Но метать кинжал здесь? Чушь! Зачем? Я и не видел никогда эту вашу книгу. Плевать мне, как долго она была в замке. Я даже не подозревал о ней!
— И я так думаю, милорд, — отвечал ему Такстон, отходя от него. Он остановился перед Трентом, который стоял, держа жену за руку.
Принц усмехнулся:
— В этой мизансцене убийца должен во всем признаться. Правильно? Правильно. Что из этого следует? Вы смотрите сейчас на одного из лучших магов во всех мирах, если не будет слишком нескромно так говорить о себе. Мотив? Я бы убил сукина сына рано или поздно, на дуэли или по-другому, за оскорбление моей жены и попытку изнасилования в извращенной форме. Этот человек вел себя как бешеная собака, и его надо было избавить от столь мучительного существования ещё много лет назад. Немало несчастных служанок — а он особенно любил совсем молоденьких горничных — согласились бы со мной. И он не ограничивался просто изнасилованием или «принуждением к вступлению в извращенную связь», как это классифицируют, нет, он ещё добавлял к этому побои. Возможность? Я мог бы выпустить на него всех демонов, в любое время, независимо от того, чем он там защищался, и люди Тайрина нашли бы части его тела красиво разложенными по бильярдной комнате в его замке. Но Кармин стал бы презирать меня после этого. Так что, поскольку мы тут ищем убийцу, кто бы это ни был, я могу сказать, что, хвала богам, это не я. Да, я признаю намерение. Но я не убивал его. Кто-то меня опередил.
Такстон двинулся дальше по кругу.
— Пусть будет так. В книге регистрации посетителей есть ещё одно имя. Его почти не обсуждали, а может, и вообще не вносили в список подозреваемых. Почему бы это… лорд Эрл?
— Потому что ничто не связывает меня с убийством, — мягко ответил лорд Эрл.
— О, прошу прощения, милорд, но у вас репутация очень опытного мага.
— Ну, с Трентом мне не тягаться.
— Тем не менее. И, как известно, вы много времени проводите в библиотеке.
Эрл рассмеялся:
— Должен заметить, все это превращается в милую охоту на ведьм. Неужели меня подозревают только из-за моей начитанности? Вам не нравятся интеллектуалы, а?
— Очень хороший ответ, милорд, вы мастерски переводите тему разговора. Но так уж вышло, что это преступление тесно связано с книгами. Вы немало времени провели в закрытых фондах, где содержатся, как любит выражаться Осмирик, «жуткие и пагубные тома». Разве не так?
— Не я один — и Белгард, и Трент, и кто угодно. В конце концов, опасные книги очень интересны.
— Ещё бы, но так случилось, что вы обратили пристальное внимание на некую книгу по черной магии под названием «Цветы забвения». На самом деле эта книга о том, как убивать людей, не так ли? Книга убийственных заклинаний.
— Никогда её не видел, так что не могу сказать.
— Никогда не читали?
— Разумеется, не читал.
— Ясно. Но разве не интересно, что именно эта книга содержит заклинание летящего кинжала, очень похожее на заклинание заколдованного дротика?
— Неужели? Действительно интересно.
— Да. И применить его несложно. Если использующий его маг достаточно могуществен, он легко может объединить его с заклинанием дротика и заставить работать в Садовом мире.
— Да что вы говорите?
— Представьте. Кроме того, заклинание в книге «Цветы забвения» объясняет ещё один загадочный момент. Например, кто вытащил нож из тела и бросил его? Ответ: он сам себя вынул. Не хотите ли узнать как, милорд?
— Хотелось бы.
— Дело в том, что заклинание летящего кинжала предполагает возвращение оружия к владельцу после того, как дело сделано. Очень изящно. Орудие убийства не найти. Кинжал незаметно летит в цель, поражает её, проворачивается, чтобы нанести ещё большую рану, выскакивает и так же незаметно возвращается обратно. Но в случае с виконтом колдовство сработало не полностью. Ваше высочество, не могли бы вы дать пояснения?
— Конечно, мистер Такстон, — отвечала Доркас. — Когда, что бывает довольно часто, объединяется несколько заклинаний, части заклинаний могут взаимно отменять друг друга. Похоже, подобное произошло и в этом случае. Кинжал извлек сам себя из тела жертвы, но в этот момент магия дала сбой, и кинжал просто упал на землю, освободив духа, исполнявшего заклинание, от необходимости возвращать оружие владельцу.
Эрл холодно разглядывал Такстона.
— Почему вы решили, что мне ничего не известно о нестыковке заклинаний?
— Прошу прощения, милорд. Просто пытаюсь быть точным.
— В любом случае это ничего не меняет, — сказал Эрл, — потому что я не читал книгу и не пользовался заклинанием.
— Давайте вернемся к этому позже. Незадолго до того, как я нашел кинжал, я чуть не налетел на вас. Не его ли вы разыскивали?
— Представьте, нет.
— Вы решили, что заклинание не сработало, когда кинжал к вам не вернулся. Он должен был упасть у ваших ног. Даже несмотря на то, что такой кинжал опознать очень трудно, вы бы почувствовали себя в большей безопасности, если бы смогли подобрать его, пока он опять не стал видимым. Так?
— Нет.
— Но вы не смогли его найти. Он ещё оставался невидимым. Сначала вы не поняли, что случилось. Когда вы последовали за Орином к выходу из сада, вы вообще не могли понять, сработало ли заклинание, верно?
— Я просто решил уйти с приема, только и всего.
— Вы увидели, как Орин поднялся и вышел, но вы не видели ни кинжала, ни следов на спине виконта; вне себя от беспокойства вы последовали за братом и обнаружили его в нише и меня рядом. Вы поняли, что добились успеха, но не могли понять, почему нет кинжала. Наверное, потом вы сообразили, что нож выбрался из раны, но упал, и, когда я чуть не налетел на вас, вы его искали. И нашли бы, если бы мне не повезло и я не увидел его первым. Может быть, и вы его видели, но решили не привлекать к себе внимания. Насколько это соответствует истине, милорд?
— Нисколько не соответствует.
— Тогда зачем, милорд, вы касались спины своего брата?
— Когда?
— Незадолго до того, как он был убит кинжалом.
— Не помню.
— Зато леди Рильма помнит очень ясно.
— Она не в себе, как обычно.
— Все же я ей верю. Вы также коснулись спины принцессы Доркас, незадолго до того, как выпустили второй кинжал в неё. Разве это не так, милорд?
— Нет! Это ложь!
— «Где пальцем я коснулся», — произнес Такстон. — Часть заклинания. Смертоносного заклинания. Мне кажется, что заклинание лорда Белгарда намного более совершенно. И касаться никого не надо. Совершенно иная система наведения. Верно, милорд?
— Совершенно верно, — ответил Белгард.
— Ваше заклинание, лорд Эрл, в техническом смысле более отсталое, вы взяли его из очень старой книги. Оно действовало на расстоянии не более пятидесяти ярдов. Но в Садовом мире это было неважно. Здесь немало потайных мест. Например, в кустах сирени по ту сторону пруда.
— Ложь! Он лжет! Это сфабриковано!
— В любом случае, — продолжал Такстон, — вы пытались убить принцессу просто потому, что она знала, вы — убийца. Мы не станем докапываться, как она узнала. Скажем, у неё было сильное подозрение, о котором вы догадались. Вам надо было избавиться от неё, но тут вам опять не повезло. В решающий момент у неё за спиной оказался Дамик, и нож попал в него. Он ведь был вашим другом.
— Да.
— И вы убили его, сами того не желая.
— Вы сумасшедший, Тайрин! Все, с меня хватит!
— Давайте на секунду вернемся к книге. В смысле магии вы были менее искусны, чем Белгард, но интриги вам удавались куда лучше. Белгард брал книги под залог. Вы нет. Вы не хотели, чтобы в библиотеке остались какие-нибудь сведения о вас. И вы читали все прямо на месте.
— Ну и что?
— Но книги хранились в закрытом фонде, и, чтобы получить их, вам надо было выписать заявку, на которой указываются заглавие, автор и номер заказа. У нас есть такая заявка на «Цветы забвения», написанная вашей рукой.
— Чепуха. Они возвращаются ко мне, когда я получаю книгу, и я их тут же выбрасываю.
— Да, это верно. Но тут вы дали промашку. Этой полоской бумаги вы воспользовались как закладкой и вернули её вместе с книгой. Она у нас, милорд.
— Это ничего не доказывает! У вас нет ничего, кроме косвенных доказательств! Это неслыханно, и я более такое обращение терпеть не намерен.
— Но у нас есть свидетель.
— Что? Что вы сказали?
— Свидетель, который слышал, как вы, сидя в кустах сирени, распевали: «Лети и попади туда, где пальцем я коснулся» — заклинание для дротика. Это молодой слуга, который там курил украдкой, и, конечно, он затаился, как мог, чтобы не быть наказанным за то, что прохлаждается в рабочее время. А когда вы выходили из зарослей сирени, он вас увидел. Так он утверждает.
Эрл смертельно побледнел, потом краска постепенно вернулась на его лицо, и лорд тяжело вздохнул.
— Да, это я сделал. Я составил заклинание. Оно поначалу не действовало, и я пошел за Орином, чтобы понять, что, черт побери, не так; увидел всю картину и понял, что мое заклинание сработало.
— И вы пришли в ужас от того, что сделали, не так ли?
— Да, в первый момент. Вид человека, павшего от моей руки, потряс меня. Но мерзавец заслуживал смерти. Все это знают.
— Но почему вы убили его, милорд? Мы этого не знали и не знаем до сих пор. Каков был мотив?
— Я сделал это для моего сына, — улыбнулся Эрл.
— Вашего сына?
— Да. У Орина не было детей, не было наследника, которому достался бы титул пэра. Но недавно я услышал, как он жаловался, что жена его бесплодна. После того как Рильма напала на него, у него появился удобный повод развестись с ней. Такая перспектива меня напугала. Вообще-то я всегда удивлялся, почему он не избавился от неё раньше. Наконец, после нескольких лет мучительного беспокойства, я решил действовать, пока не стало слишком поздно, пока у него не появился законный сын. После смерти Орина титул виконта перешел бы ко мне, а значит, к моему старшему сыну после моей смерти. Это все, что я мог бы оставить сыну в наследство. Как все здесь знают, я потерял почти все свое и так не слишком большое состояние на неразумных вложениях, когда мы вели дела вместе с Дамиком. Звание пэра могло бы стать для сына неплохим наследством — оно дало бы ему явные преимущества перед остальными. Вот почему я сделал то, что сделал. Никакого эгоизма.
— Но вы ведь были готовы и даже сделали попытку убить совсем постороннего человека — принцессу, — заметил ему Такстон.
— Да. Я чувствовал, что она знает. Если бы меня обвинили, конечно, ни мне, ни моему сыну звания пэра уже не видать.
— Ясно.
Тайрин уже вызвал двоих стражников.
— Милорд, вам придется пройти с нами, — сказал он.
— Да, конечно.
Такстон тронул Эрла за плечо.
— Извините, милорд. Вот что… Вы знаете, вы были совершенно правы. Все обвинения против вас — косвенные. Хороший адвокат запросто вытащил бы вас.
— Что же меня подвело?
— Ваше собственное признание, милорд.
— Да? А юный слуга?
Такстон, извиняясь, пожал плечами.
— Это был блеф, милорд. Просто блеф. Да и вся процедура — полный блеф. У нас не было серьезных обвинений против кого-либо. Улики против вас были самые серьезные, но все равно косвенные. Мы устроили небольшое представление в надежде, что виновный не выдержит и признается. Ни по какой другой причине мы не стали бы подвергать Трента, Белгарда и леди Рильму такой пытке.
— И я раскололся, — с вымученной улыбкой сказал Эрл. — Очень умно, мистер Такстон. Очень. Вас следует поздравить.
— Благодарю вас, милорд. — Такстон склонил голову.
Лорда увели.
Потрясенные аристократы покинули зал в полном молчании.
Далтон смотрел на приятеля просто с благоговением.
— Такстон, старичок, — сказал он, подойдя поближе. — Никогда больше не буду заставлять тебя играть в гольф. Теперь только теннис.
Твилери
Белгард вынул из глаза монокль, протер его рукавом визитки и вставил на место.
— Не стану подтверждать это.
— Вы читаете много книг, относящихся к магии, не так ли, милорд?
— И что из того?
— К очень опасной магии.
— Иногда. Чисто академический интерес.
— Да? А зачем вы покупали кинжал в Хельвиане? Не стоит отрицать. Сыщики Тайрина определили принадлежность ножа по крохотному клейму владельца на самшитовой ручке. Для дешевого товара нехарактерно, но у ремесленников своя гордость. Торговец продал такие кинжалы нескольким людям, но запомнил ваш монокль. И опять я спрашиваю вас, милорд, зачем вы покупали это оружие?
Белгард вспыхнул от ярости.
— Просто купил один, вот и все.
— Значит, это вас видел граф Дамик на рынке в Хельвиане?
— Да. — Плечи Белгарда поникли.
— И он, большой ценитель оружия, спросил вас, почему вы тратите деньги на такую ерунду.
— Да, это его слова.
— И что вы ему ответили, милорд?
Белгард собрал остатки мужества.
— Я не удостоил его ответом, и черт меня побери, если удостою вас.
— Могло ли так произойти потому, что вы как раз раздумывали над заклинанием, упомянутым её высочеством, заклинанием убийства, которое помогло бы вам разделаться с Орином на празднике, и вы хотели проделать это обычным ножом, который трудно идентифицировать?
— Нет! У меня не было такого намерения.
— Вы вполне могли читать книгу Бальдора.
— Даже не видел её.
— Свидетелей, опровергающих или подтверждающих ваше заявление, у нас нет, милорд. Но в библиотеке Опасного содержатся записи о десятках книг по магии, которые вы брали.
— Ну и что? Многие интересуются магией, — фыркнул Белгард. — Даже горничные.
— Да, но не у всех есть мотив для убийства. А у вас был. Вы годами копили ненависть. Да и Орин был совершенно отвратителен — злодей, мерзавец и подлец. Уже не говоря о том, что имел связь с вашей женой…
— Ублюдок! — Белгард замахнулся на Такстона своей малаккской тростью; тот изящно уклонился, трость вылетела из руки графа и с грохотом упала на каменный пол.
— Извините, — тихо сказал Такстон.
— Да! — взвизгнул Белгард. — Да, я ненавидел его и убил бы, если б мне удалось хорошо подготовить заклинание. Это и впрямь заклинание, наводящее кинжал на цель, но вовсе не те детские забавы, которыми, как вам кажется, я занимался. Нет, я годами работал над ним. Оно должно было пробить все его защиты, всю броню. Оно действует на больших расстояниях. Я могу произнести его в своем мире и послать невидимый кинжал через замок в мир Орина. Это шедевр магии, и он бы сработал, если бы у меня было время поработать с ним. Но метать кинжал здесь? Чушь! Зачем? Я и не видел никогда эту вашу книгу. Плевать мне, как долго она была в замке. Я даже не подозревал о ней!
— И я так думаю, милорд, — отвечал ему Такстон, отходя от него. Он остановился перед Трентом, который стоял, держа жену за руку.
Принц усмехнулся:
— В этой мизансцене убийца должен во всем признаться. Правильно? Правильно. Что из этого следует? Вы смотрите сейчас на одного из лучших магов во всех мирах, если не будет слишком нескромно так говорить о себе. Мотив? Я бы убил сукина сына рано или поздно, на дуэли или по-другому, за оскорбление моей жены и попытку изнасилования в извращенной форме. Этот человек вел себя как бешеная собака, и его надо было избавить от столь мучительного существования ещё много лет назад. Немало несчастных служанок — а он особенно любил совсем молоденьких горничных — согласились бы со мной. И он не ограничивался просто изнасилованием или «принуждением к вступлению в извращенную связь», как это классифицируют, нет, он ещё добавлял к этому побои. Возможность? Я мог бы выпустить на него всех демонов, в любое время, независимо от того, чем он там защищался, и люди Тайрина нашли бы части его тела красиво разложенными по бильярдной комнате в его замке. Но Кармин стал бы презирать меня после этого. Так что, поскольку мы тут ищем убийцу, кто бы это ни был, я могу сказать, что, хвала богам, это не я. Да, я признаю намерение. Но я не убивал его. Кто-то меня опередил.
Такстон двинулся дальше по кругу.
— Пусть будет так. В книге регистрации посетителей есть ещё одно имя. Его почти не обсуждали, а может, и вообще не вносили в список подозреваемых. Почему бы это… лорд Эрл?
— Потому что ничто не связывает меня с убийством, — мягко ответил лорд Эрл.
— О, прошу прощения, милорд, но у вас репутация очень опытного мага.
— Ну, с Трентом мне не тягаться.
— Тем не менее. И, как известно, вы много времени проводите в библиотеке.
Эрл рассмеялся:
— Должен заметить, все это превращается в милую охоту на ведьм. Неужели меня подозревают только из-за моей начитанности? Вам не нравятся интеллектуалы, а?
— Очень хороший ответ, милорд, вы мастерски переводите тему разговора. Но так уж вышло, что это преступление тесно связано с книгами. Вы немало времени провели в закрытых фондах, где содержатся, как любит выражаться Осмирик, «жуткие и пагубные тома». Разве не так?
— Не я один — и Белгард, и Трент, и кто угодно. В конце концов, опасные книги очень интересны.
— Ещё бы, но так случилось, что вы обратили пристальное внимание на некую книгу по черной магии под названием «Цветы забвения». На самом деле эта книга о том, как убивать людей, не так ли? Книга убийственных заклинаний.
— Никогда её не видел, так что не могу сказать.
— Никогда не читали?
— Разумеется, не читал.
— Ясно. Но разве не интересно, что именно эта книга содержит заклинание летящего кинжала, очень похожее на заклинание заколдованного дротика?
— Неужели? Действительно интересно.
— Да. И применить его несложно. Если использующий его маг достаточно могуществен, он легко может объединить его с заклинанием дротика и заставить работать в Садовом мире.
— Да что вы говорите?
— Представьте. Кроме того, заклинание в книге «Цветы забвения» объясняет ещё один загадочный момент. Например, кто вытащил нож из тела и бросил его? Ответ: он сам себя вынул. Не хотите ли узнать как, милорд?
— Хотелось бы.
— Дело в том, что заклинание летящего кинжала предполагает возвращение оружия к владельцу после того, как дело сделано. Очень изящно. Орудие убийства не найти. Кинжал незаметно летит в цель, поражает её, проворачивается, чтобы нанести ещё большую рану, выскакивает и так же незаметно возвращается обратно. Но в случае с виконтом колдовство сработало не полностью. Ваше высочество, не могли бы вы дать пояснения?
— Конечно, мистер Такстон, — отвечала Доркас. — Когда, что бывает довольно часто, объединяется несколько заклинаний, части заклинаний могут взаимно отменять друг друга. Похоже, подобное произошло и в этом случае. Кинжал извлек сам себя из тела жертвы, но в этот момент магия дала сбой, и кинжал просто упал на землю, освободив духа, исполнявшего заклинание, от необходимости возвращать оружие владельцу.
Эрл холодно разглядывал Такстона.
— Почему вы решили, что мне ничего не известно о нестыковке заклинаний?
— Прошу прощения, милорд. Просто пытаюсь быть точным.
— В любом случае это ничего не меняет, — сказал Эрл, — потому что я не читал книгу и не пользовался заклинанием.
— Давайте вернемся к этому позже. Незадолго до того, как я нашел кинжал, я чуть не налетел на вас. Не его ли вы разыскивали?
— Представьте, нет.
— Вы решили, что заклинание не сработало, когда кинжал к вам не вернулся. Он должен был упасть у ваших ног. Даже несмотря на то, что такой кинжал опознать очень трудно, вы бы почувствовали себя в большей безопасности, если бы смогли подобрать его, пока он опять не стал видимым. Так?
— Нет.
— Но вы не смогли его найти. Он ещё оставался невидимым. Сначала вы не поняли, что случилось. Когда вы последовали за Орином к выходу из сада, вы вообще не могли понять, сработало ли заклинание, верно?
— Я просто решил уйти с приема, только и всего.
— Вы увидели, как Орин поднялся и вышел, но вы не видели ни кинжала, ни следов на спине виконта; вне себя от беспокойства вы последовали за братом и обнаружили его в нише и меня рядом. Вы поняли, что добились успеха, но не могли понять, почему нет кинжала. Наверное, потом вы сообразили, что нож выбрался из раны, но упал, и, когда я чуть не налетел на вас, вы его искали. И нашли бы, если бы мне не повезло и я не увидел его первым. Может быть, и вы его видели, но решили не привлекать к себе внимания. Насколько это соответствует истине, милорд?
— Нисколько не соответствует.
— Тогда зачем, милорд, вы касались спины своего брата?
— Когда?
— Незадолго до того, как он был убит кинжалом.
— Не помню.
— Зато леди Рильма помнит очень ясно.
— Она не в себе, как обычно.
— Все же я ей верю. Вы также коснулись спины принцессы Доркас, незадолго до того, как выпустили второй кинжал в неё. Разве это не так, милорд?
— Нет! Это ложь!
— «Где пальцем я коснулся», — произнес Такстон. — Часть заклинания. Смертоносного заклинания. Мне кажется, что заклинание лорда Белгарда намного более совершенно. И касаться никого не надо. Совершенно иная система наведения. Верно, милорд?
— Совершенно верно, — ответил Белгард.
— Ваше заклинание, лорд Эрл, в техническом смысле более отсталое, вы взяли его из очень старой книги. Оно действовало на расстоянии не более пятидесяти ярдов. Но в Садовом мире это было неважно. Здесь немало потайных мест. Например, в кустах сирени по ту сторону пруда.
— Ложь! Он лжет! Это сфабриковано!
— В любом случае, — продолжал Такстон, — вы пытались убить принцессу просто потому, что она знала, вы — убийца. Мы не станем докапываться, как она узнала. Скажем, у неё было сильное подозрение, о котором вы догадались. Вам надо было избавиться от неё, но тут вам опять не повезло. В решающий момент у неё за спиной оказался Дамик, и нож попал в него. Он ведь был вашим другом.
— Да.
— И вы убили его, сами того не желая.
— Вы сумасшедший, Тайрин! Все, с меня хватит!
— Давайте на секунду вернемся к книге. В смысле магии вы были менее искусны, чем Белгард, но интриги вам удавались куда лучше. Белгард брал книги под залог. Вы нет. Вы не хотели, чтобы в библиотеке остались какие-нибудь сведения о вас. И вы читали все прямо на месте.
— Ну и что?
— Но книги хранились в закрытом фонде, и, чтобы получить их, вам надо было выписать заявку, на которой указываются заглавие, автор и номер заказа. У нас есть такая заявка на «Цветы забвения», написанная вашей рукой.
— Чепуха. Они возвращаются ко мне, когда я получаю книгу, и я их тут же выбрасываю.
— Да, это верно. Но тут вы дали промашку. Этой полоской бумаги вы воспользовались как закладкой и вернули её вместе с книгой. Она у нас, милорд.
— Это ничего не доказывает! У вас нет ничего, кроме косвенных доказательств! Это неслыханно, и я более такое обращение терпеть не намерен.
— Но у нас есть свидетель.
— Что? Что вы сказали?
— Свидетель, который слышал, как вы, сидя в кустах сирени, распевали: «Лети и попади туда, где пальцем я коснулся» — заклинание для дротика. Это молодой слуга, который там курил украдкой, и, конечно, он затаился, как мог, чтобы не быть наказанным за то, что прохлаждается в рабочее время. А когда вы выходили из зарослей сирени, он вас увидел. Так он утверждает.
Эрл смертельно побледнел, потом краска постепенно вернулась на его лицо, и лорд тяжело вздохнул.
— Да, это я сделал. Я составил заклинание. Оно поначалу не действовало, и я пошел за Орином, чтобы понять, что, черт побери, не так; увидел всю картину и понял, что мое заклинание сработало.
— И вы пришли в ужас от того, что сделали, не так ли?
— Да, в первый момент. Вид человека, павшего от моей руки, потряс меня. Но мерзавец заслуживал смерти. Все это знают.
— Но почему вы убили его, милорд? Мы этого не знали и не знаем до сих пор. Каков был мотив?
— Я сделал это для моего сына, — улыбнулся Эрл.
— Вашего сына?
— Да. У Орина не было детей, не было наследника, которому достался бы титул пэра. Но недавно я услышал, как он жаловался, что жена его бесплодна. После того как Рильма напала на него, у него появился удобный повод развестись с ней. Такая перспектива меня напугала. Вообще-то я всегда удивлялся, почему он не избавился от неё раньше. Наконец, после нескольких лет мучительного беспокойства, я решил действовать, пока не стало слишком поздно, пока у него не появился законный сын. После смерти Орина титул виконта перешел бы ко мне, а значит, к моему старшему сыну после моей смерти. Это все, что я мог бы оставить сыну в наследство. Как все здесь знают, я потерял почти все свое и так не слишком большое состояние на неразумных вложениях, когда мы вели дела вместе с Дамиком. Звание пэра могло бы стать для сына неплохим наследством — оно дало бы ему явные преимущества перед остальными. Вот почему я сделал то, что сделал. Никакого эгоизма.
— Но вы ведь были готовы и даже сделали попытку убить совсем постороннего человека — принцессу, — заметил ему Такстон.
— Да. Я чувствовал, что она знает. Если бы меня обвинили, конечно, ни мне, ни моему сыну звания пэра уже не видать.
— Ясно.
Тайрин уже вызвал двоих стражников.
— Милорд, вам придется пройти с нами, — сказал он.
— Да, конечно.
Такстон тронул Эрла за плечо.
— Извините, милорд. Вот что… Вы знаете, вы были совершенно правы. Все обвинения против вас — косвенные. Хороший адвокат запросто вытащил бы вас.
— Что же меня подвело?
— Ваше собственное признание, милорд.
— Да? А юный слуга?
Такстон, извиняясь, пожал плечами.
— Это был блеф, милорд. Просто блеф. Да и вся процедура — полный блеф. У нас не было серьезных обвинений против кого-либо. Улики против вас были самые серьезные, но все равно косвенные. Мы устроили небольшое представление в надежде, что виновный не выдержит и признается. Ни по какой другой причине мы не стали бы подвергать Трента, Белгарда и леди Рильму такой пытке.
— И я раскололся, — с вымученной улыбкой сказал Эрл. — Очень умно, мистер Такстон. Очень. Вас следует поздравить.
— Благодарю вас, милорд. — Такстон склонил голову.
Лорда увели.
Потрясенные аристократы покинули зал в полном молчании.
Далтон смотрел на приятеля просто с благоговением.
— Такстон, старичок, — сказал он, подойдя поближе. — Никогда больше не буду заставлять тебя играть в гольф. Теперь только теннис.
Твилери
Клер Твил, высокий, хорошо сложенный мужчина, носил сшитые на заказ костюмы — они великолепно подчеркивали каждый его мускул. Сегодняшний костюм не являлся исключением, сшитый из дорогого серого твида, он великолепно облегал мужественную фигуру. Твил стоял у камина, потягивая шерри и наблюдая, как Хелен Дарданиан ставит на граммофон очередную пластинку.
— Любишь струнные квартеты? — поинтересовался он.
— Особенно если они не квинтеты и не трио, — отвечала она, опуская иголку, сделанную из шипа кактуса, на пластинку. Зазвучало адажио — медленное и печальное.
— Не слишком романтично, — заметил он.
— У меня вообще не романтичное настроение, — отвечала она. — Ведь я пленница.
— Это временно.
— У тебя осталось всего двадцать минут.
— В последнюю минуту я что-нибудь придумаю. У меня всегда так. Иди, посиди у огня.
Она подошла и, осторожно подобрав модную темно-красную юбку до середины колена, присела на банкетку в стиле Людовика Четырнадцатого. Её глаза лучились небесной синевой, лицо, в обрамлении длинных светлых волос, поражало возвышенной, классической красотой, а ноги были длинные, красивой формы, словно выточены умелым мастером.
Он сел рядом с ней и, вручив ей бокал вина, поднял свой кубок.
— Давай выпьем за мои вечные муки.
Она подняла свой.
— Как говорится, иди ты к черту!
Он усмехнулся и выпил. Она тоже сделала глоток.
— Должна сказать, ты держишься неплохо.
— Если приходится уйти, лучше сделать это красиво. Никаких слез. Не позволяй им тащить тебя. Шагай гордо.
— Думаешь, у тебя получится?
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Посмотрим.
— Как-нибудь можно этого избежать?
— Демоны свои сделки не пересматривают.
— Мне кажется, это жутко. Представляю, какой ужас ты испытываешь.
— Да, если задуматься, можно испугаться. Но я подписал соглашение. В нем были указаны определенные условия — права и обязанности. Теперь пришло время выполнить мою часть контракта. Не могу сказать, что мне не было весело, пока он действовал.
— Но такой ценой…
— Она обусловлена величиной владений.
— Которые они как раз и займут, когда тебя не станет.
— Пусть. Это будет уже не моя проблема.
— Конечно, а как быть остальным людям? Они займут если не весь Некрополис, то большую его часть.
— Джон Карни, наверное, сумеет их сдержать. По крайней мере на время. — Он выпрямился. — Но давай о нем не будем. Давай поговорим о нас с тобой. Времени осталось слишком мало.
— А что о нас?
— У нас с тобой есть будущее?
— Будущего у тебя осталось… ровно девятнадцать минут.
— Как я говорил, в последнюю минуту ко мне приходят неожиданные решения. Раньше ведь нас что-то связывало. Скажи, есть ли шанс все вернуть?
Она покачала головой.
— О чем ты думал?
— О нас. Когда мы были вместе. Когда мы любили друг друга.
— Ты мне нравился, Клер. Я тобой восхищалась. Очень. У тебя все было: красота, богатство, ум, власть. Даже чувство юмора. Иногда ты бывал нежным. О чем ещё может мечтать женщина?
— И все же?
Она смотрела в огонь.
— Все же чего-то недостает.
— Ну, идеал трудно найти.
Она рассмеялась.
— Как я сказала, это нелепо, правда? Как-то бессмысленно все. Наверное, я должна была тебя любить.
— А разве ты не любила, Хелен? — серьезно спросил он. — Год назад?
— Мне кажется… Клер, это все были слова.Восхищение, привязанность, любовь… Мне никогда не удавалось точно выразить смысл. Они все, по-моему, перетекают друг в друга и теряют значение.
— Нет, любовь — это что-то уникальное. Её нельзя разделить на составляющие. Она — нечто однородное, неделимое. У неё, философски говоря, есть особые свойства.
— Разве она идет от разума?
— Нет, конечно, нет, но ум тоже участвует.
— Что с тобой, Клер? Ты думаешь, любовь может изменить твою судьбу? Спасти тебя?
— Может быть. Может, и нет. Но что превращает ад в рай? Не власть, а любовь. Что адский огонь и сера по сравнению с пламенем любви?
— Ты серьезно?
— Конечно… Физические страдания ничего не значат, их можно перетерпеть. Но вечно сожалеть о том, что я никогда не любил и меня никогда не любили? Это непереносимая пытка. Она пристально смотрела на него.
— Клер, я не знаю, что сказать.
Он вынул из руки Хелен бокал, поставил на стол рядом со своим и обнял её. Поцелуй вышел долгим и страстным.
Наконец она чуть отстранилась и вздохнула.
— Клер, мне кажется, я не смогу тебе помочь.
— Только не чувствуй себя обязанной. Так ничего не получится.
— Я иначе не могу. Я чувствую себя обязанной.
— Хелен, выходи за меня замуж.
— Замуж?
— Да. Стань моей женой. Останься со мной навсегда.
— Клер, я не хочу в ад вслед за тобой.
— Ты туда не попадешь. Они не возьмут тебя. Твоя красота — оскорбление для них. Не красота тела, а красота души.
— Клер, это…
— Милая, скажи «да».
— Милый… семнадцать минут.
— Не думай об этом. Верховный судья уже в пути. Он будет здесь через десять минут. Но, думаю, денги дадут мне отсрочку.
— Как это все странно.
— Они любят эффекты. Им нравится кидать жениха в адское пламя, вырвав его из объятий невесты.
— Господи, Клер, это же кошмар.
Он ещё раз поцеловал её, и на этот раз их поцелуй длился ещё дольше. Она повернулась и прижалась к нему, положив правую ногу ему на колени. Он страстно поглаживал её бедро.
— Я выйду за тебя, Клер, если ты считаешь, что это поможет. Господи, хоть это я могу сделать.
— Не делай это только из таких соображений.
— Что значат мои соображения?
Он мягко отстранил её и поднялся.
— Это он, не так ли?
— Кто? — спросила она.
— Карни. Ты все ещё любишь его.
— Даже не думаю о нем, — нахмурилась она.
— Прости, Хелен, но на твое решение ничто не должно влиять.
— Клер, я же сказала, что выйду за тебя.
— Я верю тебе. Но…
Из дальних комнат особняка послышался громкий треск. Пол дрогнул. Снаружи раздались выстрелы и крики.
— Господи, что это?
— Посиди здесь, — сказал он, быстрым шагом выходя из комнаты.
Закрыв за собой дверь, он пробежал по широкому коридору и понесся по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки.
На первом этаже, ориентируясь по слуху, он прошел через огромный дом до бального зала, откуда слышался шум.
Серый «Леланд» вломился в дом через высокие окна, снеся заодно часть стены. В комнате оказались покореженный бампер и передняя половина кузова. С водительского сиденья выбирался Джон Карни. Его окружало нечто вроде неяркой, переливающейся ауры. Твил присвистнул от изумления:
— Джон! Как мило, что ты заглянул.
— С Новым годом! Да пребудет с тобой благословение Брана.
Твил запрокинул голову и захохотал.
Карни отыскал под передним сиденьем бутылку и вылил содержимое в рот. Допив, с разочарованием заглянул внутрь:
— Ни капельки. Кончилось. Больше ничего. Больше никогда. Нектар догов.
— Догов?
— На вкус, как моча дога. Но идет мягко. — Он запустил бутылкой в стену. — «Приветствую тебя, брат!»
Твил хихикнул:
— Джон, да ты пьян.
— Да, пьян. Но сплю я или не сплю? Вот в чем вопрос.
— Мне кажется, ты совсем не спишь. Чему обязан столь неожиданным визитом?
— Писать хочу. У тебя есть удобства?
— Ну да. Дальше по коридору…
— Погоди-ка. Помоги мне её вытащить.
— Кто там у тебя?
— Шеф!
Человек с автоматом в руке просунул голову в пролом в стене.
— Шеф, он разбил ворота! Какой-то ненормальный! Он продрался через сад, испортил газон — мы не могли его остановить. Наши дурацкие автоматы почему-то не стреляли!
— Иди, я разберусь.
Карни пытался вытащить из машины Велму, которая не совсем пришла в себя. Твил стал помогать ему. Они поставили её на ноги, потом Твил взвалил её себе на спину.
— Рад видеть тебя, Велма. — Он похлопал её по упругой ягодице.
— Ты же говорил мне, что тебе нужна Велма, — заметил ему Карни. — Вот я и привез.
— Молодец, что отыскал её. Давай поднимемся наверх. Там Хелен. Устроим пирушку.
— Никогда не отказываюсь от пирушек. А где, кстати, денги?
— Да тут где-то. Что происходит, Джон? Ты в гости заехал, по делу или хочешь продать мне страховку?
— Пришла пора, усатый друг, подумать о делах… о том, что с денгами тебя связало…
— Они требуют уплаты долга.
— А-а, так я и думал. Когда?
— В полночь. Договор был подписан ровно двадцать четыре года назад.
Карни посмотрел на часы.
— Стоят. Который час?
— Не так много осталось. Но выпить разок — хватит.
Твил и покачивающийся Карни вышли из бальной залы.
В холле они встретили Фиоретто Роберто Сперанцу, Бобби, как всегда щегольски одетого и энергичного. Его нос был слегка красноват, но в общем Сперанца производил впечатление трезвого.
— Ваша честь! — поприветствовал его Карни.
— Хочу сказать тебе, что эти денги — кошмар, — заявил тот. — Приходишь к ним на вечеринку, а когда возвращаешься домой, то так радуешься, что жив остался, и прямо даже приятно, что был там. Но к делу, ребята.
Карни пробасил:
— Как можно так с мэром метропоп… мет-ролоп… очень большого города.
— Мальчик, да ты сегодня надрался, — сказал мэр Сперанца. — Ты сюда сам приехал или тебя течением принесло? Ты же на ногах не стоишь.
— И собираюсь… прос-с-стите, ещё больше на них не стоять.
— Ты прямо как огнедышащий дракон! Так и быть, я тебя угощу, но это приличное заведение, и когда они будут закрываться, придется уйти.
— Я не из тех девушек.
— Да, что касается девушек, — сказал Бобби, тихонько постукивая по ягодицам Велмы своей тростью. — Это Велма?
— У неё деревянная нога, только поэтому она прямо и стояла, — отвечал Карни.
— Клер, а теперь серьезно, — сказал Бобби. — Когда меня выпустят из этой увешанной коврами выгребной ямы?
— Бобби, не могу сказать, — отвечал Твил, обнимая Велму. — Денги и меня удерживают.
— Они что, собираются нажиться на тебе? Ну так зажарь побольше этих свиней.
— Боюсь, они сами тут всех зажарят, — отозвался Твил. — Что тебе сказать, Бобби? Ничего не могу поделать.
— Они тут держат уже половину городского совета. Ещё немного, соберется кворум, и можно будет посылать за пиццей.
— Бобби, этот город никогда не был твоим.
— Да, я знаю. Но, черт возьми, быть мэром тоже кое-что значит.
— Разве тебя не приглашали перерезать ленточку, когда открывали новый завод по переработке мусора?
— Да, до сих пор не могу забыть, но я серьезно…
— Это их город, Бобби, — сказал Твил уходя.
— Любишь струнные квартеты? — поинтересовался он.
— Особенно если они не квинтеты и не трио, — отвечала она, опуская иголку, сделанную из шипа кактуса, на пластинку. Зазвучало адажио — медленное и печальное.
— Не слишком романтично, — заметил он.
— У меня вообще не романтичное настроение, — отвечала она. — Ведь я пленница.
— Это временно.
— У тебя осталось всего двадцать минут.
— В последнюю минуту я что-нибудь придумаю. У меня всегда так. Иди, посиди у огня.
Она подошла и, осторожно подобрав модную темно-красную юбку до середины колена, присела на банкетку в стиле Людовика Четырнадцатого. Её глаза лучились небесной синевой, лицо, в обрамлении длинных светлых волос, поражало возвышенной, классической красотой, а ноги были длинные, красивой формы, словно выточены умелым мастером.
Он сел рядом с ней и, вручив ей бокал вина, поднял свой кубок.
— Давай выпьем за мои вечные муки.
Она подняла свой.
— Как говорится, иди ты к черту!
Он усмехнулся и выпил. Она тоже сделала глоток.
— Должна сказать, ты держишься неплохо.
— Если приходится уйти, лучше сделать это красиво. Никаких слез. Не позволяй им тащить тебя. Шагай гордо.
— Думаешь, у тебя получится?
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Посмотрим.
— Как-нибудь можно этого избежать?
— Демоны свои сделки не пересматривают.
— Мне кажется, это жутко. Представляю, какой ужас ты испытываешь.
— Да, если задуматься, можно испугаться. Но я подписал соглашение. В нем были указаны определенные условия — права и обязанности. Теперь пришло время выполнить мою часть контракта. Не могу сказать, что мне не было весело, пока он действовал.
— Но такой ценой…
— Она обусловлена величиной владений.
— Которые они как раз и займут, когда тебя не станет.
— Пусть. Это будет уже не моя проблема.
— Конечно, а как быть остальным людям? Они займут если не весь Некрополис, то большую его часть.
— Джон Карни, наверное, сумеет их сдержать. По крайней мере на время. — Он выпрямился. — Но давай о нем не будем. Давай поговорим о нас с тобой. Времени осталось слишком мало.
— А что о нас?
— У нас с тобой есть будущее?
— Будущего у тебя осталось… ровно девятнадцать минут.
— Как я говорил, в последнюю минуту ко мне приходят неожиданные решения. Раньше ведь нас что-то связывало. Скажи, есть ли шанс все вернуть?
Она покачала головой.
— О чем ты думал?
— О нас. Когда мы были вместе. Когда мы любили друг друга.
— Ты мне нравился, Клер. Я тобой восхищалась. Очень. У тебя все было: красота, богатство, ум, власть. Даже чувство юмора. Иногда ты бывал нежным. О чем ещё может мечтать женщина?
— И все же?
Она смотрела в огонь.
— Все же чего-то недостает.
— Ну, идеал трудно найти.
Она рассмеялась.
— Как я сказала, это нелепо, правда? Как-то бессмысленно все. Наверное, я должна была тебя любить.
— А разве ты не любила, Хелен? — серьезно спросил он. — Год назад?
— Мне кажется… Клер, это все были слова.Восхищение, привязанность, любовь… Мне никогда не удавалось точно выразить смысл. Они все, по-моему, перетекают друг в друга и теряют значение.
— Нет, любовь — это что-то уникальное. Её нельзя разделить на составляющие. Она — нечто однородное, неделимое. У неё, философски говоря, есть особые свойства.
— Разве она идет от разума?
— Нет, конечно, нет, но ум тоже участвует.
— Что с тобой, Клер? Ты думаешь, любовь может изменить твою судьбу? Спасти тебя?
— Может быть. Может, и нет. Но что превращает ад в рай? Не власть, а любовь. Что адский огонь и сера по сравнению с пламенем любви?
— Ты серьезно?
— Конечно… Физические страдания ничего не значат, их можно перетерпеть. Но вечно сожалеть о том, что я никогда не любил и меня никогда не любили? Это непереносимая пытка. Она пристально смотрела на него.
— Клер, я не знаю, что сказать.
Он вынул из руки Хелен бокал, поставил на стол рядом со своим и обнял её. Поцелуй вышел долгим и страстным.
Наконец она чуть отстранилась и вздохнула.
— Клер, мне кажется, я не смогу тебе помочь.
— Только не чувствуй себя обязанной. Так ничего не получится.
— Я иначе не могу. Я чувствую себя обязанной.
— Хелен, выходи за меня замуж.
— Замуж?
— Да. Стань моей женой. Останься со мной навсегда.
— Клер, я не хочу в ад вслед за тобой.
— Ты туда не попадешь. Они не возьмут тебя. Твоя красота — оскорбление для них. Не красота тела, а красота души.
— Клер, это…
— Милая, скажи «да».
— Милый… семнадцать минут.
— Не думай об этом. Верховный судья уже в пути. Он будет здесь через десять минут. Но, думаю, денги дадут мне отсрочку.
— Как это все странно.
— Они любят эффекты. Им нравится кидать жениха в адское пламя, вырвав его из объятий невесты.
— Господи, Клер, это же кошмар.
Он ещё раз поцеловал её, и на этот раз их поцелуй длился ещё дольше. Она повернулась и прижалась к нему, положив правую ногу ему на колени. Он страстно поглаживал её бедро.
— Я выйду за тебя, Клер, если ты считаешь, что это поможет. Господи, хоть это я могу сделать.
— Не делай это только из таких соображений.
— Что значат мои соображения?
Он мягко отстранил её и поднялся.
— Это он, не так ли?
— Кто? — спросила она.
— Карни. Ты все ещё любишь его.
— Даже не думаю о нем, — нахмурилась она.
— Прости, Хелен, но на твое решение ничто не должно влиять.
— Клер, я же сказала, что выйду за тебя.
— Я верю тебе. Но…
Из дальних комнат особняка послышался громкий треск. Пол дрогнул. Снаружи раздались выстрелы и крики.
— Господи, что это?
— Посиди здесь, — сказал он, быстрым шагом выходя из комнаты.
Закрыв за собой дверь, он пробежал по широкому коридору и понесся по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки.
На первом этаже, ориентируясь по слуху, он прошел через огромный дом до бального зала, откуда слышался шум.
Серый «Леланд» вломился в дом через высокие окна, снеся заодно часть стены. В комнате оказались покореженный бампер и передняя половина кузова. С водительского сиденья выбирался Джон Карни. Его окружало нечто вроде неяркой, переливающейся ауры. Твил присвистнул от изумления:
— Джон! Как мило, что ты заглянул.
— С Новым годом! Да пребудет с тобой благословение Брана.
Твил запрокинул голову и захохотал.
Карни отыскал под передним сиденьем бутылку и вылил содержимое в рот. Допив, с разочарованием заглянул внутрь:
— Ни капельки. Кончилось. Больше ничего. Больше никогда. Нектар догов.
— Догов?
— На вкус, как моча дога. Но идет мягко. — Он запустил бутылкой в стену. — «Приветствую тебя, брат!»
Твил хихикнул:
— Джон, да ты пьян.
— Да, пьян. Но сплю я или не сплю? Вот в чем вопрос.
— Мне кажется, ты совсем не спишь. Чему обязан столь неожиданным визитом?
— Писать хочу. У тебя есть удобства?
— Ну да. Дальше по коридору…
— Погоди-ка. Помоги мне её вытащить.
— Кто там у тебя?
— Шеф!
Человек с автоматом в руке просунул голову в пролом в стене.
— Шеф, он разбил ворота! Какой-то ненормальный! Он продрался через сад, испортил газон — мы не могли его остановить. Наши дурацкие автоматы почему-то не стреляли!
— Иди, я разберусь.
Карни пытался вытащить из машины Велму, которая не совсем пришла в себя. Твил стал помогать ему. Они поставили её на ноги, потом Твил взвалил её себе на спину.
— Рад видеть тебя, Велма. — Он похлопал её по упругой ягодице.
— Ты же говорил мне, что тебе нужна Велма, — заметил ему Карни. — Вот я и привез.
— Молодец, что отыскал её. Давай поднимемся наверх. Там Хелен. Устроим пирушку.
— Никогда не отказываюсь от пирушек. А где, кстати, денги?
— Да тут где-то. Что происходит, Джон? Ты в гости заехал, по делу или хочешь продать мне страховку?
— Пришла пора, усатый друг, подумать о делах… о том, что с денгами тебя связало…
— Они требуют уплаты долга.
— А-а, так я и думал. Когда?
— В полночь. Договор был подписан ровно двадцать четыре года назад.
Карни посмотрел на часы.
— Стоят. Который час?
— Не так много осталось. Но выпить разок — хватит.
Твил и покачивающийся Карни вышли из бальной залы.
В холле они встретили Фиоретто Роберто Сперанцу, Бобби, как всегда щегольски одетого и энергичного. Его нос был слегка красноват, но в общем Сперанца производил впечатление трезвого.
— Ваша честь! — поприветствовал его Карни.
— Хочу сказать тебе, что эти денги — кошмар, — заявил тот. — Приходишь к ним на вечеринку, а когда возвращаешься домой, то так радуешься, что жив остался, и прямо даже приятно, что был там. Но к делу, ребята.
Карни пробасил:
— Как можно так с мэром метропоп… мет-ролоп… очень большого города.
— Мальчик, да ты сегодня надрался, — сказал мэр Сперанца. — Ты сюда сам приехал или тебя течением принесло? Ты же на ногах не стоишь.
— И собираюсь… прос-с-стите, ещё больше на них не стоять.
— Ты прямо как огнедышащий дракон! Так и быть, я тебя угощу, но это приличное заведение, и когда они будут закрываться, придется уйти.
— Я не из тех девушек.
— Да, что касается девушек, — сказал Бобби, тихонько постукивая по ягодицам Велмы своей тростью. — Это Велма?
— У неё деревянная нога, только поэтому она прямо и стояла, — отвечал Карни.
— Клер, а теперь серьезно, — сказал Бобби. — Когда меня выпустят из этой увешанной коврами выгребной ямы?
— Бобби, не могу сказать, — отвечал Твил, обнимая Велму. — Денги и меня удерживают.
— Они что, собираются нажиться на тебе? Ну так зажарь побольше этих свиней.
— Боюсь, они сами тут всех зажарят, — отозвался Твил. — Что тебе сказать, Бобби? Ничего не могу поделать.
— Они тут держат уже половину городского совета. Ещё немного, соберется кворум, и можно будет посылать за пиццей.
— Бобби, этот город никогда не был твоим.
— Да, я знаю. Но, черт возьми, быть мэром тоже кое-что значит.
— Разве тебя не приглашали перерезать ленточку, когда открывали новый завод по переработке мусора?
— Да, до сих пор не могу забыть, но я серьезно…
— Это их город, Бобби, — сказал Твил уходя.