де Камп Лайон Спрэг. Рука Зеи

   - Конечно! - отозвался тот и, выйдя из кабинета, провел их через внутренний дворик в лавку, торгующую всевозможной экипировкой, где их встретил первый кришнянин, которого Барнвельт сумел рассмотреть вблизи.
   Местный молодец просто-таки до чрезвычайности походил на обычного человека, хотя ярко-зеленые волосы, огромные остроконечные уши и антенны, растущие между бровей, придавали ему такой вид, будто он сошел со страниц какой-то земной детской книжки. Когда Барнвельт пригляделся к кришнянину попристальней, то начал подмечать и другие небольшие отличия: в цвете и форме зубов, ногтей, глаз и так далее. По сравнению с Барнвельтом кришнянин был низкорослым, но мускулистым и жилистым. Физиономия его украшалась шрамом, который по диагонали пересекал курносый нос.
   - Это Визгаш бад-Мурани, один из наших доверенных кришнян, - сказал Куштаньозо. - Он продаст вам всю необходимую экипировку. Визгаш, эти джентльмены собираются путешествовать в качестве ньямцев.
   - У меня есть как раз то, что вам нужно, джентльмены, - с акцентом заверил кришнянин чудным дребезжащим голосом и с редкостным достоинством направился к подставке, увешанной яркими отороченными мехом костюмами, в которые можно было одеть взвод Санта-Клаусов из земных супермаркетов.
   - Нет-нет! - вмешался Куштаньозо. - Я не имел в виду, что они собираются в Ньямадзю. Они едут в Квириб, а там они в таких нарядах просто спарятся!
   - На мою родину? - проговорил кришнянин. - Но там им не понадобятся костюмы!
   - Вы хотите сказать, что они там ходят голые? - забеспокоился Барнвельт, поскольку к нудизму относился отрицательно и вовсе не считал свои голенастые формы образчиком совершенства.
   - Да нет, разве когда купаются, - ответил Куштаньозо. - Он имеет в виду, что квирибцы не носят сшитых портным облегающих костюмов, как это принято у нас и жителей Гозаштанда. Они просто обертываются парой кусков ткани, скалывают их булавками и считают себя одетыми с ног до головы. Правда, если вы заберетесь еще дальше на юг, то повстречаете кришнян, которые и вовсе считают ношение одежды излишней роскошью.
   - Хотела бы я на вас посмотреть, если б вам под такого пришлось маскироваться! - сказала Элин Фоли Барнвельту.
   - Вы были бы разочарованы, - буркнул Барнвельт, заливаясь краской.
   - А откуда вы знаете, чего я ожидаю?
   - Я просто буду больше обычного похож на лошадь.
   "Ну и язва", - подумал при этом Барнвельт. Куштаньозо предостерег:
   - Держитесь от таких подальше: с ними вы за своих не сойдете. По-моему, лучше всего остановится на летних гозаштандских костюмах.
   - Сорок четвертый размер, третий рост, - добавил Барнвельт.
   Визгаш согласно выложил на прилавок обмундирование, состоящее из тесной курточки, штанов, больше похожих на широченные, словно юбка, удлиненные шорты, чего-то вроде старинных панталон, чтоб надевать под них, и вязаной шапочки, завязки которой полагалось обматывать вокруг головы на манер тюрбана.
   - Когда доберетесь туда, где потеплее, нижние штаны можете не надевать, - пояснил Визгаш. Уставившись на Тангалоа, он прибавил: - Боюсь, что вашего размера у меня нет. Придется попросить нашего портного...
   - А вот вроде что-то просторное, - сказал Барнвельт, роясь в куче одежды.
   - Охе, а я и забыл! Один стокилограммовый землянин заказывал, да помер, прежде чем мы успели отправить.
   Тангалоа напялил костюм, после чего Барнвельт заметил:
   - Твой видок, Джордж, заставил бы покатиться со смеху самого неисправимого мизантропа.
   - По крайней мере, у меня коленки не торчат, - огрызнулся страновед.
   - Теперь займемся оружием и доспехами, - объявил Куштаньозо.
   - Сюда, - пригласил Визгаш. - Если вы мне растолкуете, что задумали...
   - Наблюдать людей и обычаи, - поспешно ответил Барнвельт. - Обычное страноведческое исследование.
   - Вы собираетесь изучать такие вещи, как кришнянская история и археология?
   - Да, а еще экологию, социодинамику и религию.
   - Хорошо, а почему бы тогда не начать с посещения руин к западу от Коу? Это совсем недалеко - большие руины с надписями, которые никто не может прочитать. Никто не знает, кто их построил.
   - Давайте прямо завтра все вместе поедем туда на пикник, - предложила Элин Фоли. - Это будет воскресенье, и мы сможем взять большую лодку нашей конторы.
   Барнвельт с Тангалоа вопросительно переглянулись.
   - Хорошая мысль, - сказал Куштаньозо. - Сам я поехать не могу, но для вас обоих это будет прекрасной возможностью потренироваться в кришнянском поведении. Полагаю, что Визгаш отправится с вами в качестве гида.
   Барнвельт подозревал, что Куштаньозо попросту пытается вежливо сбыть их с рук, но возражений никаких не видел. Когда все детали предстоящего пикника были утрясены, он с помощью Визгаша выбрал себе нижнюю рубашку из тонкой кольчуги, меч и кинжал. Тангалоа от клинка отказался.
   - Ну уж нет! - заявил он при этом. - Я человек цивилизованный и не собираюсь навьючиваться всяким примитивным металлоломом. К тому же там, куда мы направляемся, если я не сумею уладить дело простыми уговорами, оружие нам все равно вряд ли поможет.
   - Что-нибудь еще? - поинтересовался Визгаш. - У меня тут есть несколько прелестных... э-э... амулетиков в виде балхибского бога Бакха. Их можно носить везде, кроме Верхней Герры, где это считается государственным преступлением. И всякие кришнянские книги: словари, путеводители...
   - А это что такое? - полюбопытствовал Барнвельт, развязывая шнурок, который стягивал две деревянные крышки. Между ними была вложена книга в виде длинной сплошной ленты из местной бумаги, сложенной зигзагом. - Прямо кодекс майя!
   - Навигационный справочник, изданный в Маджбуре, - отозвался Визгаш. Здесь есть таблицы, показывающие эволюции всех трех лун, созвездий и приливно-отливных течений, а также указатель счастливых и несчастливых дней.
   - Беру.
   Они расплатились, договорились с мисс Фоли о времени языкового урока и направились в парикмахерскую приобретать маскарадные личины.
   На лодочной станции службы безопасности перевозок дежурил какой-то хвостатый тип с Колофтских болот, весь заросший волосами и страшный, как смертный грех. Элин Фоли вручила ему записку от коменданта Кеннеди и поинтересовалась:
   - Ничего в последнее время не слышно о разбойниках на Пичиде, а, Еревац?
   - Нет, - ответствовал Еревац. - С та великая битва - нет. Моя там быть. Треснуть разбойник по башка, вот как...
   - Он готов рассказывать эту историю любому, только б слушали, шепнула Элин Фоли. - Возьмем вон ту лодку.
   Она указала на гребную лодку со вставленными в борта полукруглыми дугами, которые образовывали над корпусом ряд тонких арок.
   - А почему не эту? - спросил Тангалоа, поглядывая на моторку.
   - Господи, а вдруг она попадет в руки кришнянам? Это только на самый крайний случай.
   Барнвельт ступил в лодку и подал руку мисс Фоли. Визгаш влез следом, придерживая ножны. Когда к содержимому лодки добавил свой вес Тангалоа, та ощутимо просела. Еревац подал им корзину с провизией, отвязал конец и отпихнул их от мостков багром.
   Как только их вынесло на открытую воду, Тангалоа заметил:
   - Я, конечно, в местной метеорологии не спец, но осмелюсь предположить, что вот-вот пойдет до...
   Конец фразы заглушил раскат грома, а щелканье первых крупных капель сделало дальнейшие комментарии излишними.
   Визгаш вытащил из носового отсека тент, и совместными усилиями они натянули его на дуги.
   - Самое сырое лето с тех пор, как я вылупился, - заметил кришнянин.
   - Боюсь, что кто сядет на руль, тот здорово вымокнет, - сказал Тангалоа.
   - Пускай Визгаш, - предложил Барнвельт, - Он знает, куда плыть.
   Недовольно бурча, кришнянин завернулся в плащ и взялся за румпель, пока земляне разбирали весла.
   Тангалоа снял с пальца перстень с камерой и сунул его в карман, заметив при этом:
   - Все это очень напоминает мне один пикничок, на котором я присутствовал в Австралии.
   - Это какая-то местность на вашей планете? - поинтересовался Визгаш.
   - Точно. Я там несколько лет прожил - по правде говоря, даже в школу ходил.
   - На том пикнике тоже дождь шел?
   - Нет, но знаете, какие у них там в Австралии муравьи: вот такие здоровенные, жала на обоих концах...
   - А что такое муравей?
   Пока земляне растолковывали, что такое муравей, дождь перестал и на зеленоватом небосводе, затянутом низкими тучами, вновь засиял Рокир. Тент опять убрали. Они уже достаточно прилично спустились вниз по Пичиде, и лодочная станция пропала из виду. Вскоре они достигли конца бетонной стены, которая шла вдоль северного берега реки и защищала Новуресифи от всяких неприятных неожиданностей.
   Тангалоа попросил:
   - Расскажите нам о Квирибе, сеньор Визгаш, раз уж вы оттуда родом.
   - Держитесь оттуда подальше, - продребезжал Визгаш. - Э-э... как это говорится - паршивая страна. Правление женщин развалило ее вконец. Я сбежал оттуда много лет назад и возвращаться не собираюсь.
   Южный берег меж тем становился все ниже, покуда между водой и небом не осталась лишь темно-зеленая полоска камышей с понатыканными то тут, то там диковинного вида кришнянскими деревьями.
   - Это Колофтские болота, где обитают дикие сородичи Ереваца, пояснила Элин Фоли.
   Тангалоа оглядел свои руки, словно опасаясь волдырей, и заметил:
   - А против течения грести будет уже не так весело.
   - Будем возвращаться у самого берега, там течение слабое, - успокоил его кришнянин.
   Вдруг острая, словно конек крыши, борозда, образованная неким скользящим под водой существом, стремительно взрезала речную гладь перед самым носом лодки и растаяла вдали.
   - Нам до самого Коу грести? - поинтересовался Барнвельт.
   - Нет, - откликнулся Визгаш, - стоянка чуток не доезжая Коу, на южном берегу.
   Из прибрежных зарослей с пронзительными криками и хлопаньем перепончатых крыльев поднялась пара акебатов, они кругами набрали высоту и улетели к югу. Визгаш то и дело прихлопывал веревками румпеля каких-то мелких летучих тварей.
   - Что хорошо, - заметила мисс Фоли, - так это, что насекомые нас не беспокоят. Видно, мы сильно отличаемся по запаху от бедняги Визгаша.
   - Наверное, мне надо переехать на вашу планету, чтоб они меня тоже не кусали, - отозвался страдалец. - А вон и стоянка.
   Камыши вдоль южного берега реки уступили место пологим бурым откосам в два-три человеческих роста.
   - А как бы узнать время? - спросил Барнвельт. - Куштаньозо не разрешил нам взять часы.
   Визгаш отстегнул с руки браслет, защелкнул его снова и поднял за длинную тонкую цепочку.
   - Сейчас без четверти девять дня: по вашему времени где-то час после полудня. Правда, поскольку наши дни и часы не совпадают, я не уверен в точности такого перевода. Солнце сквозь эту дырочку освещает метки внутри, как сквозь бойницу крепостной башни в романе "Аббек и Данжи". Может, купите такие, когда вернемся в Новуресифи?
   - Может, и купим.
   Барнвельт уложил весла на борта и неуклюже полез вперед.
   В воде у самого берега возвышался простейший причал - частокол из коротких разномастных бревен, засыпанный мелкими камнями. К нему огромными висячими замками были прикованы две лодки явно кришнянской постройки. Через прорытый в обрывистом береге спуск к причалу сбегала узкая грязная дорожка. Как только плавсредство службы безопасности ткнулось носом в сваи, в воду с плеском скользнули две какие-то небольшие чешуйчатые твари.
   Когда путешественники вылезли на причал и привязали лодку, Визгаш повел их вверх по дорожке, которая поворачивала влево, в сторону Коу. Вдали вдруг послышалось рычание, и всевозможные попискивания, шорохи и чириканье мелких обитателей придорожной растительности разом смолкли.
   - Все в порядке, - приободрил спутников Визгаш. - Они редко подходят близко к деревне.
   - Теперь не жалеешь, что не купил меч, а, Джордж? - сказал Барнвельт. - Лично я без своего чувствовал бы себя, как адвокат без портфеля.
   - С такими защитниками, как вы с Визгашем, я чувствую себя просто замечательно. Держи-ка корзину.
   Барнвельт безропотно подхватил корзину с провизией, в чем-то завидуя нахальству Тангалоа, который всегда без зазрения совести мог переложить тяжелую ношу на плечи кому-нибудь другому. Жара и кочковатая тропа вскоре окончательно отбили у них охоту болтать на ходу.
   - За мной! - бросил наконец Визгаш, продираясь сквозь кусты по левой стороне дороги.
   Путешественники последовали за ним. Поскольку местность в чем-то походила на открытую саванну, продвигаться было не очень тяжело. Через несколько минут они вышли на свободное пространство, усеянное, словно моренный ландшафт, обломками камней и валунами. Приглядевшись, Барнвельт заметил, что большинство камней имеют неестественную правильную форму и размеры и расположены ровными рядами или полукружьями.
   - Наверх, вон туда, - распорядился Визгаш. Они полезли на какую-то коническую груду - остатки круглой башни, которая давно рухнула, рассыпавшись на куски, но по-прежнему позволяла охватить местность одним взглядом. Руины тянулись до самой реки. "Крепость или укрепленный лагерь", - предположил Барнвельт.
   - Смотрите, - провозгласил Визгаш, указывая на остатки статуи раза в три побольше натурального человеческого роста. Уцелел только пьедестал с одной ногой, в то время как среди каменных обломков, раскиданных у основания, Барнвельт углядел голову, часть руки и другие детали изваяния. Ему припомнилось:
   Рассказывал мне странник, что в пустыне,
   В песках, две каменных ноги стоят
   Без туловища с давних пор поныне.
   У ног - разбитый лик, чей властный взгляд
   Исполнен столь насмешливой гордыни,
   Что можно восхититься мастерством,
   Которое в таких сердцах читало,
   Запечатлев живое в неживом.
   И письмена взывают с пьедестала.
   - Чего это вы там бормочете? - спросила Элин Фоли.
   - Простите, - опомнился Барнвельт. - Мне просто пришло на ум...
   И он продекламировал сонет целиком.
   - А это случайно не этих английских чуваков Келли с Шитсом? - влез в разговор Тангалоа. - В смысле, которые "Микадо" написали? [...Келли с Шитсом. - Эрудит Тангалоа все перепутал. Во-первых, имелись в виду, конечно, английские поэты-романтики Шелли и Китс, а во-вторых, они никогда не творили вместе. Комическую оперу "Микадо" написали другие "английские чуваки" - либреттист Джильберт и композитор Сулливан. Процитированное Барнвельтом стихотворение "Оэимандия" - "Рассказывал мне странник, что в пустыне..." (пер. В. Микушевича) - принадлежит перу Шелли. Барнвельт довольно часто цитирует произведения английских поэтов. Примечания к этим цитатам даются в основном в случае использования заимствованных переводов.]
   Прежде чем Барнвельт успел поправить коллегу, вмешался Визгаш:
   - Вам обязательно следует ознакомиться с величайшей поэмой нашего стихотворца Калли, посвященной руинам вроде этих. Называется она "Горестные размышления..."
   - А как насчет заморить червячка? - встрял Тангалоа. - Гребля пробудила во мне зверский аппетит.
   - Называется она, - твердо повторил Визгаш, - "Горестные размышления, порожденные вкушеньем трапезы средь замшелых руин Маринжида, сожженного балхибцами в год Аввала сорок девятого цикла после Карара".
   - При столь основательном заглавии, - заметил Тангалоа, - наверняка нет нужды...
   Но кришнянин тут же разразился раскатистыми, гортанными гозаштандскими стихами, делая при этом размашистые делсартийские жесты. [Делсартийские жесты - жесты, похожие на упражнения эстетической гимнастики Франка Делсарта.] Барнвельт обнаружил, что способен уловить от силы одно слово из пяти.
   Тангалоа обратился к Элин Фоли:
   - Вот чего мы добились, отправившись в компании с этой парочкой помешанных на поэзии! Если вы не против немного прогуляться, пока они тут токуют, я наверняка разыщу несколько более гостеприимный...
   В этот самый момент Визгаш завершил декламацию со словами:
   - Я могу продолжать еще час, но думаю, что вы ухватили основную идею.
   После этого он вызвался выступить в качестве шеф-повара и отправился на поиски дров. Сооруженная им кучка веточек выглядела далеко не многообещающе, но вдобавок он сорвал еще и несколько каких-то сорняков со стручками. Стручки он разломал и вытряс на горку щепок мелкую желтую пыльцу.
   - Это ясувар. Этот порошок у нас применяют в фейерверках, - пояснил он.
   Потом он вытащил какой-то крошечный цилиндрик с поршеньком, который плотно в него вставлялся и был снабжен массивным набалдашником. В цилиндрик Визгаш насыпал щепотку трута из маленькой коробочки, вставил в его открытый конец поршенек и резко ударил ладонью по набалдашнику, загоняя поршенек внутрь.
   - Мне это нравится больше механических кремневых зажигалок вроде той, что вы купили, - сказал он. - Реже выходит из строя.
   Вытащив поршенек, он высыпал тлеющий трут на костер. Рдеющие крошки подожгли желтый порошок, который тут же с треском вспыхнул и запалил остальное.
   Элин Фоли тем временем выкладывала содержимое корзины. Помимо всего прочего, Визгаш сам извлек оттуда какой-то сверток, обернутый вощеной бумагой. Когда бумага была развернута, на свет божий показались четыре суставчатые твари, похожие то ли на рачков, то ли на здоровенных пауков.
   - Это, - объявил Визгаш, - очень большой деликатес.
   Барнвельт судорожно сглотнул и почувствовал на себе насмешливый взгляд Тангалоа. На Самоа жрут, что ни попадя; но ему, Барнвельту, в жизни не достигнуть той неразборчивости в еде, которая отличает истинного путешественника. Однако ему удалось, по крайней мере, не скривиться и сохранить более-менее отсутствующее выражение лица: может, и почище чего есть придется. Если бы эта особенность исследований чужих планет пришла ему в голову раньше, он бы с куда большим пылом противился уговорам.
   - Какая прелесть, - проговорил он с натужной улыбкой. - Их долго готовить?
   - Пять-десять минут, - отозвался Визгаш. Жуков он зажал между двумя проволочными решетками и принялся подрумянивать над огнем, отчего те тут же съежились и стали распространять острую вонь.
   Где-то в стороне дороги из кустов с хриплыми криками вдруг вырвалось с дюжину каких-то летучих существ. Барнвельт бесцельно проследил, как они улетели прочь, гадая, не спугнул ли их какой-нибудь рыскающий в округе хищник. Звуки, производимые мелкими обитателями кустов и травы, вроде снова примолкли.
   - Визгаш, - проговорил он, - а вы уверены, что в округе действительно нет никаких бандитов?
   - Уже несколько лет, как нет, - подтвердил кришнянин, переворачивая решетку над огнем и подбрасывая в пламя дополнительные щепочки. - А что такое? - добавил он резко.
   Тангалоа, нацеливая "Хаяши" на обломки руин, предложил:
   - Давай сходим к реке, Дирк. На том конце вроде древняя кладка сохранилась.
   - Скоро уже будет готово! - заявил Визгаш тоном протеста.
   - Мы недалеко, - заверил Тангалоа. - Позовите нас, когда почти совсем прожарится.
   - Но... - начал было Визгаш в нерешительной манере человека, с трудом облекающего мысли в слова. Но Тангалоа уже устремился к реке. Барнвельт последовал его примеру. Вдоль скал на северной стороне руин они направились к краю нависавшего над водой обрыва. Возле самой крепостной стены стояла здоровенная плита, наполовину ушедшая в землю и пьяно покосившаяся, покрытая спереди полустертыми письменами.
   Тангалоа отснял несколько сантиметров пленки, приговаривая:
   - Вот через пару часов, когда солнце как следует проявит эти письмена...
   Барнвельт обернулся в сторону костра и замер. Визгаш стоял на ногах и махал рукой.
   - По-моему, он нас зо... - начал было Барнвельт и тут же понял, что кришнянин, скорее всего, подзывает кого-то с противоположной от дороги стороны.
   - Эй! - воскликнул Барнвельт. - Посмотри-ка, Джордж!
   - Куда?
   - Что это там движется вон в той рощице?
   - Вон там? А-а, наверное, какие-нибудь местные дружки нашего...
   Группа людей, которая вышла из рощицы, торопливо двигалась к костру. Визгаш им что-то сказал. Барнвельт слышал его голос, но в стремительном потоке кришнянских слов разобраться не сумел.
   - Вид у них не очень-то дружелюбный, - заметил Барнвельт. - Похоже, нам придется либо драться, либо удирать.
   - Чепуха, малыш. Ты просто неисправимый романтик...
   Все пришельцы, а с ними и Визгаш, бегом бросились к двоим землянам, сжимая в руках мечи, кроме одного, который держал лук со стрелами.
   - Мамочки! - ахнул Тангалоа. - Похоже, и впрямь запахло жареным!
   Он торопливо подобрал пару камней величиной с теннисный мячик.
   Барнвельт прислонился спиной к стене и выхватил меч. Хоть клинок и вылетел из ножен с подбадривающим "ф-фить!", Дирку пришло в голову, что чтение исторического приключенческого романа про неустрашимого героя, который с архаичным инвентарем в руках выбирается из самых немыслимых передряг, по всем статьям куда более бодрящее занятие, нежели попытки играть эту роль самолично.
   Также его поразило, что во всей этой ситуации было решительно что-то не то. Пока Визгаш вызывал своих друзей из кустов, Элин Фоли стояла с другой стороны костра. Она по-прежнему находилась там, не выказывая ни тревоги, ни удивления, когда они пронеслись мимо, уделив ей не больше внимания, чем один прохожий другому в давке переполненного метро. Потом она неспешной походкой двинулась вслед за ними к реке.
   - Брось меч! - крикнул Визгаш. - А ты камни! Тогда вас никто не тронет!
   - Это у вас называется пикник? - поинтересовался Барнвельт.
   - Бросайте оружие, я сказал! Иначе мы убьем вас!
   Восемь кришнян - девять, считая Визгаша, - остановились на безопасном от клинка Барнвельта расстоянии. В конце концов, и он, и его спутник заметно превосходили своей статью местных жителей.
   - А если бросим? - мягко промурлыкал Тангалоа.
   - Сами увидите. Вам придется пойти с этими людьми, но вреда они вам не причинят.
   - Пожалуйста, подчинитесь, - попросила Элин Фоли из-за спин кришнян. Так будет лучше.
   - Даю вам последнюю возможность, - пригрозил Визгаш. - Если тут кого-то ранят, в том будет ваша вина.
   - Элин, а вы-то какое ко всему этому имеете отношение? - крикнул Барнвельт.
   - Я... я...
   - Маньой чи! - рявкнул Визгаш своим дребезжащим голосом, переключаясь с португальского на родной гозаштандоу.
   Однако вместо того, чтобы наброситься всем скопом, после чего наверняка все бы сразу и закончилось, его спутники нерешительно двинулись вперед, поглядывая друг на друга и словно выжидая, кто нанесет первый удар.
   Тангалоа с похвальным проворством запустил в них камнем.
   - Мохой раф! - гаркнул Визгаш.
   Бац! Камень стукнул лучника по физиономии в тот самый момент, когда он доставал из-за плеча стрелу. Заливаясь кровью, лучник повалился на спину.
   Барнвельт, перепуганный, но полный решимости, вспомнил старую банальность относительно лучшего способа обороны и стремительно выбросил руку в неистовом attaque-en-marchant, целясь в ближайшего кришнянина. Элин Фоли истошно завизжала.
   Тангалоа швырнул второй камень в Визгаша, которому удалось увернуться, и быстро нагнулся за следующим.
   Барнвельт перехватил неприятельский клинок вихревым prise и заставил противника отступить. Кришнянин споткнулся о камень и растянулся во весь рост. Пока он пытался сесть, Барнвельт глубоко воткнул меч ему в туловище.
   В этот самый момент Барнвельт почувствовал в левом боку, ближе к спине, жгучую боль и услышал треск рвущейся ткани. Он резко обернулся. Прямо на него наседала целая шеренга неприятелей, один из которых и ткнул его сзади. Следующий тычок Барнвельт парировал и почти сразу же отбил второй клинок, который обрушился на него с другой стороны. Он прекрасно понимал, что даже более опытному фехтовальщику против двоих долго не устоять.
   Тангалоа бросил еще один камень и одним махом взлетел на гребень стены. К нему тут же бросились трое кришнян и через пару секунд проткнули бы его насквозь.
   - Бежим! - взревел Тангалоа, падая со стены на уходящий вниз склон.
   Два кришнянина непосредственно угрожали Барнвельту, а остальные бестолково сгрудились чуть в стороне. Поскольку Элин Фоли, судя по всему, относилась к противоположному лагерю, ее можно было со спокойной совестью бросить. Один кришнянин расположился прямо между Барнвельтом и стеной, другой наседал справа. Барнвельт бросился вперед в corps a corps и в тот самый момент, когда тело противника тесно прижалось к нему, изо всех сил врезал ему кулаком слева, метясь пониже. Как только кришнянин согнулся пополам, Барнвельт отпихнул его вбок и вскочил на гребень стены - как раз в тот самый момент, когда стремительный взмах другого меча сорвал у него с головы шапочку. Тангалоа успел добежать до середины склона, а справа от Барнвельта несколько кришнян уже лезли на стену вдогонку. Барнвельт спрыгнул со стены и гигантскими скачками понесся вниз, глубоко утопая в мягкой земле при каждом шаге. Тангалоа впереди него с треском вломился в прибрежные камыши, топча сапогами хрупкие стебли, и бросился в реку.
   Барнвельт понимал, что слишком перегружен амуницией для занятий плаванием, но ведь и кришняне не стали бы стоять и смотреть, как он стаскивает сапоги. Он ткнул мечом в ближайшего, отшвырнул перевязь с ножнами и плюхнулся в воду вслед за коллегой, который уже торопливо выгребал на стремнину, словно вырядившийся в человеческий костюм тюлень.
   Ф-фиу - плюм! Что-то вонзилось в воду совсем рядом с Барнвельтом. Торопливый взгляд назад показал, что кто-то из кришнян подобрал лук того типа, которого Тангалоа вырубил первым камнем, и стрелял с гребня стены. Элин Фоли безучастно смотрела на Визгаша, который метался по берегу, размахивая мечом и отдавая распоряжения.