де Камп Лайон Спрэг. Стена змей

   - Сей соломиной несчастной щекочи ты своих девок! - заметил герой, вновь замахиваясь, но на сей раз не столь удачно. Ши отбил его клинок в сторону, и опять метнувшаяся вперед шпага кольнула Лемминкяйнена в плечо.
   - Видал? - сказал Ши.
   Лемминкяйнен что-то буркнул, но после очередной быстрой атаки острие шпаги уперлось ему аккурат в диафрагму - прежде чем он успел сделать даже попытку парировать.
   - А теперь что будет, если я нажму по сильней? - поинтересовался Ши.
   - Не хвались удачей, путник, - было это лишь везенье!
   - Да ну? Ладно, тогда попробуем еще разок.
   Дзипь-зип-тик-клац! - звенели клинки. На сей раз Лемминкяйнен, который хоть и совсем не выдохся, был хмур и чрезвычайно осмотрителен. Но не успели противники обменяться и парой выпадов, как он потерял равновесие, и Ши вновь упер шпагу прямо в широченную грудь перед собой, заметив при этом:
   - На сей раз, друг мой, это уже не случайность. Не два раза подряд!
   Лемминкяйнен сунул свой клинок в ножны и презрительно отмахнулся.
   - Супротив неприятеля без доспехов фокусы твои и впрямь несколько лишних минут жизни тебе подарят. Но воины Похъёлы черной на битву выходят в кольчугах. Ужели ты вздумал, будто булавка твоя хоть малейший вред им причинит?
   - Не знаю там, какого типа у них доспехи, но если они неплотно прикрывают суставы, этим твоим воинам не позавидуешь - мой клинок пролезет в любую щель.
   - Так и быть, беру тебя с собою в Похъёлу - но не видел я покуда достаточно, чтобы обмен на услуги мои магические равноценным оказался. Можешь быть моим слугою.
   Ши стрельнул взглядом в Бельфебу, которая тут же вмешалась в разговор:
   - Сэр Лемминкяйнен, мужчины в краях твоих - хвастуны невероятные, как я погляжу, хоть и деянья их реальные весьма от обещанных отличаются. Ежели проигрыш в состязании человека слугою делает, то как раз ты рискуешь моим слугою оказаться, ибо крайне любопытно мне, сумеешь ли ты или кто-нибудь из людей твоих превзойти меня в стрельбе из лука!
   Ши едва удержался от ухмылки. Психологии Бельфеба не училась, но прекрасно знала, как обращаться с хвастунами. Фокус заключался в том, чтобы перехвастать их в той области, где вы с гарантией добьетесь успеха.
   Лемминкяйнен косо посмотрел на Бельфебу и ответил:
   - Харольши, отменяю я свое предложение. Эта супруга твоя - мегера истинная, и нуждается не в чем ином, как в наказании примерном. Дожидайтесь возвращенья моего!
   Они уже совсем близко подошли к домам. Ши впервые заметил ряд изможденных оборванных рабов, которые с разинутыми ртами наблюдали за состязанием.
   - Самострел! - рявкнул на ходу Лемминкяйнен, когда они расступились перед ним.
   Вскоре он появился вновь - с самострелом под мышкой и пригоршней коротких стрел за поясом, Ши заметил, что лук у этого инструмента стальной а приклад обведен медной полоской и украшен серебряной насечкой. Что ни говори, довольно красивая штуковина, хоть и сугубо утилитарная.
   - Гарольд, - тихонько проговорила Бельфеба, - не настолько убеждена я теперь, что взаправду сумею сего плута превзойти. Мощный арбалет стальной в руках опытных куда более точным боем отличается!
   - Соберись, детка. Ты его сделаешь! - отозвался Ши, чувствуя себя не столь уверенно, насколько делал вид.
   Лемминкяйнен поинтересовался:
   - Желаешь ли ты мишень неподвижную, нахалка рыжая, или же заставим раба бежать бегом, дабы придать забаве большую увлекательность?
   - Неподвижная сгодится, - ответила Бельфеба. При этом на лице у нее было ясно написано, что в качестве движущейся цели ее устроил бы только сам Лемминкяйнен и никто иной.
   Герой указующе ткнул пальцем.
   - Видишь вон тот сучок на колу изгороди, что шагах в сорока от нас?
   - Вижу ясно. И этот сойдет, равно как и любой другой.
   Лемминкяйнен ухмыльнулся, взвел самострел и выпустил стрелу. Стальной наконечник с треском вонзился в шест в трех-четырех дюймах от сучка.
   Бельфеба натянула тетиву, отведя стрелу к самому уху, секунду целилась и выстрелила. Стрела лишь слегка задела шест и со свистом отскочила в высокую траву.
   Ухмылка Лемминкяйнена стала шире.
   - Ну что, еще по одной?
   На сей раз у него вышло даже лучше - короткая арбалетная стрела ударила в самую середину кола, на какой-то дюйм выше сучка. Но и стрела Бельфебы буквально через секунду уже подрагивала на том же расстоянии от цели - только ниже.
   Лемминкяйнен выпустил еще одну стрелу и тут же обрадовано заорал:
   - На сей раз тебе меня не превзойти! Похоже, он был прав - его стрела угодила аккурат в центр сучка.
   Бельфеба сосредоточенно нахмурилась. Она натянула тетиву, пару секунд подержала ее натянутой, затем опустила лук, вновь подняла его и тут же выпустила стрелу - одним-единственным движением. Стрела воткнулась в сучок вплотную к стреле Лемминкяйнена.
   - Похоже, вы оба знаете свое дело... - проговорил Ши. - Эй, а не попробовать ли вам по-другому?
   С этими словами он указал на большую ворону, которая пролетала над лугом, хлопая крыльями и хрипло каркая.
   Лемминкяйнен резко вздернул самострел и выстрелил. Стрела со свистом взмыла вверх и, казалось, попала точно в птицу. Вниз плавно опустилась пара черных перьев, но ворона, лишь качнувшись на лету, продолжала свой полет.
   Едва только она выровнялась, как в воздухе пропела одна из стрел Бельфебы, которая с глухим шлепком угодила точно в цель. Ворона начала беспорядочно падать. В ее сторону одна за другой унеслись еще три стрелы. Мимо пролетела лишь одна, так что несчастная птица шлепнулась на землю, пробитая сразу тремя перекрещенными в разных направлениях стрелами.
   Лемминкяйнен застыл с разинутым ртом. По толпе рабов, собравшихся вокруг, пробежал приглушенный ропот.
   - А теперь, сударь, желаю я получить назад мои стрелы, - невозмутимо заметила Бельфеба.
   Лемминкяйнен махнул рукой рабам, чтоб они занялись этой задачей. Потом он расцвел и постучал себя в грудь.
   - Я, веселый Лемминкяйнен, все ж герой получше статью! - объявил он. Потому как проявил искусство недюжинное сразу в двух состязаниях, а каждый из вас - только в одном. Но не подлежит отрицанию, что и вы оба в своем деле довольно искусны, и в обмен на содействие ваше готов я пропеть руны магические, кои вы желаете!
   3
   В сопровождении рабов, которые тащили узлы с одеждой, они направились к дому. Когда небольшая процессия приблизилась к дверям, на пороге появились две женщины - одна старая и морщинистая, а другая молоденькая и весьма фигуристая. Ши пришло в голову, что если ее чуть-чуть подкрасить и приодеть, выйдет настоящая красотка. В отношении женского пола Лемминкяйнен, судя по всему, отличался большой разборчивостью.
   - Эй вы, бабы, живо в кухню! - распорядился тот. - Несите поскорей еду! Слыхано ли дело, чтоб щедрость Каукомъели великого сомнению подвергалась?
   Не успели обе повернуться, чтобы выполнить распоряжение, как Бельфеба выступила вперед и протянула руку старшей.
   - Любезная дама, - обратилась она к ней, - простите великодушно, что сэр Лемминкяйнен представить нас друг другу не удосужился. Вне всякого сомненья, мысли его витали в более высоких сферах. Я - Бельфеба из Царства Фей, супруга сэра Гарольда Ши, здесь присутствующего.
   Старуха стиснула руку Бельфебы. Глаза ее наполнились слезами, и она что-то невнятно пробормотала, засим она повернулась и поспешно заковыляла вглубь дома. Красотка учтиво присела:
   - Известна я как Кюллики, дева саарская, супруга Лемминкяйнена, произнесла она, - а это его мать. Добро пожаловать!
   Лемминкяйнен поглядел на нее с довольно кислым видом.
   - Все б трепаться этим бабам! - заметил он. - Входите же, гости из Охайолы, располагайтесь и рассказывайте о чародействе, кое вам потребно. Необходимы мне имена и статусы общественные тех, кого вы желаете вызвать сюда: кто были их прародители, где они могут пребывать ныне - в общем, все, что про них известно. А кроме того, хоть умения ваши магические и не сравнимы со столь совершенным чародейским искусством, как мое, неплохо будет, если вы и свои заклятья к моим добавите; ибо нет смысла скрывать, что задача сия не из простых - переносить людей из одного мира в другой.
   Ши наморщил лоб.
   - Об одном из них могу рассказать более чем подробно. Уолтер Симмс Байярд, доктор философии, выпускник Колумбийского университета, получил диплом в... гм-м... тысяча девятьсот сороковом году. Родом из... м-м... Место рождения Атлантик-Сити, Нью-Джерси, по-моему. Отец... Освальд Байярд, бизнесмен. Содержал универсальный магазин в Атлантик-Сити. Умер пару лет назад.
   Лемминкяйнен заметил:
   - Странное звучанье и произношенье трудное у имен, кои поминаешь ты, о Харол! А что мать этого Пайарта? Потребны мне мельчайшие подробности родословной его и подноготной.
   Ши выложил ту малую толику сведений, которой располагал о матери Байярда: жила она в Нью-Йорке с другим своим сыном, и, к счастью, с ним Ши был шапочно знаком.
   Лемминкяйнен прикрыл глаза, словно пытаясь что-то припомнить, и вскоре спросил:
   - А другой, коего ты тоже желаешь перенести в Страну Героев?
   Ши почесал затылок.
   - С этим сложней. Единственно, что я про него знаю, - это что он детектив полиции, что его зовут Пит и что он дышит ртом. Наверное, аденоиды или что-нибудь в этом духе. Очень недоверчивый тип и далеко не красавец.
   Лемминкяйнен покачал головой:
   - Хоть и общеизвестно, что величайший я из волшебников, могущество мое не в силах воздействовать на того, кто изображен столь скудно.
   В разговор вмешалась Бельфеба:
   - А почему бы не попробовать спервоначалу перенести Уолтера? Вдруг по счастливости случайной в Занаду, где оба ныне пребывают, выведал он про этого Пита довольно, чтоб Лемминкяйнен сумел наложить на него чары?
   - Правильно, детка, отличная мысль. Начнем с Байярда, Лемминкяйнен, а Пита оставим на потом.
   В этот момент женщины вернулись с кухни вместе с еще одной, которая отличалась от них грубой одеждой и свойственными рабыне подобострастием и забитостью. Они принесли большие деревянные блюда. На каждом лежали огромный ломоть ржаного хлеба, пара ломтей свинины и треугольный кусок сыра размером с кулак Ши. Другая рабыня притащила огромные кружки с пивом.
   - Предлагаю слегка перекусить, дабы поднять аппетит перед ужином, - сказал Лемминкяйнен.
   Ши вытаращил глаза. Бельфебе он тихонько прошептал:
   - Интересно, что тогда здешняя публика называет настоящей едой!
   На что Лемминкяйнен отозвался:
   - Должны поглотить мы целые горы еды, дабы укрепить наши души пред вылазкою подобной!
   Старуха мать всплакнула:
   - Не езжай, сынок! Нету защиты у тебя верной противу смерти!
   Лемминкяйнен с набитым ртом ответствовал:
   - Нет уж, дело решенное. Хоть герои отваги моей редко в помощи сторонней нуждаются, все же верно гласит пословица: беззащитна та спина, за коей брат не стоит. А чужестранцы сии из Охайолы далекой весьма мне будут полезны!
   - Но клялся ты, что дома останешься, - тихо сказала Кюллики.
   - Было это до того, как повстречал я иноземцев со странным мечом и странным луком!
   Старуха разрыдалась, утирая слезы подолом.
   - Никому ты там не нужен! Устроят они ловушки волшебные по всему пути твоему, едва только про твое прибытие вызнают, и ни чужестранцы твои, ни силушка твоя собственная не охранят тебя от погибели неминучей!
   Лемминкяйнен с набитым ртом расхохотался, обсыпав весь стол сырными крошками.
   - Страх - удел одних лишь женщин... да и то не всех, - не без труда проговорил он, одаряя Бельфебу восхищенным взглядом. Ши принялся гадать, не поспешил ли он, убедив этого самца принять их услуги.
   - А теперь тащи-ка мне рубаху праздничную, поелику без задержки желаю я на деле показать этим гадюкам в Похъёле, как торжества в Стране Героев справлять следует!
   С этими словами он поднялся и направился вокруг стола к Кюллики, занеся руку за спину. Пока Ши гадал, не собирается ли он отвесить ей затрещину и как ему самому поступить, если Лемминкяйнен это действительно сделает, красотка сама избавила его от возможного вмешательства, поспешно попятившись и бросившись вон из комнаты. Лемминкяйнен вернулся, сел на место, надолго приник к пивной кружке и утер губы кулачищем.
   - Ты готов, о Хароляйнен, заклинать друзей пропавших? - поинтересовался он у Ши. - Надобно поразмыслить мне малость, дабы стих мой тек гладко.
   - Мне тоже, - откликнулся Ши, доставая из кармана лист бумаги и карандаш, и принялся подбирать подходящие случаю силлогизмы. Приходилось принимать во внимание тот факт, что одним из основополагающих компонентов финской магии являлась поэзия, причем далеко не лаконичная. Бельфеба незаметно подвинулась к тому концу лавки, где сидела мать Лемминкяйнена, и вполголоса завела с ней беседу. Судя по всему, ей тоже удалось достигнуть каких-то результатов, поскольку вскоре вид у пожилой леди был уже не столь мрачный.
   Через несколько минут Кюллики вернулась с чистой белой рубахой и чем-то вроде кожаной куртки, сплошь расшитой перекрывающими друг друга металлическими пластинками, похожими на рыбью чешую. Все это обмундирование она положила на скамью рядом с Лемминкяйненом. Герой наградил ее тем, что силком усадил рядом с собою.
   - А теперь обязана ты выслушать одно из величайших моих заклинаний, объявил он, - кои слагаю я скоро и верно. Готов ли ты, Харол?
   - Почти, - сказал Ши. Лемминкяйнен откинулся назад, прикрыл глаза и высоким тенорком затянул:
   - О далекий Вольтер Пайарт,
   В Занаду застрявший дальнем,
   Я знаком с отцом твоим, о Вольтер,
   Люди звали его Освальт...
   Какой-то особой мелодии здесь не было - или, вернее, у каждой строки был свой собственный мотив.
   - Освальт из Атлантик-Сити,
   Линдой-матерью рожденный,
   Что из Джексонов в Нью-Йорке.
   Видишь, всех твоих я знаю...
   Он монотонно долдонил все дальше и дальше, а Ши тем временем постарался сосредоточиться на своих силлогизмах, хотя где-то глубоко в голове у него уже прочно угнездилось убеждение в том, что этот заносчивый коротышка - настоящий профессионал. Память у него оказалась просто феноменальной, поскольку он не упустил ни малейшей по дробности из биографии и связей Байярда, хоть и слышал их всего лишь один раз.
   Лемминкяйнен напевал все быстрее и быстрее и наконец, до предела возвысив голос, закончил:
   - Приходи, о Вольтер Пайарт,
   Брось дела свои у Кублы,
   Загляни и в Калевалу.
   Слышишь, что тебе пою я,
   Не откладывай на завтра!
   Должен быть ты здесь немедля!
   На последних словах голос Лемминкяйнена почти сорвался на визг; сам он вскочил и принялся водить руками над головой, явно делая магические пассы.
   Фумп!
   По всей комнате заходил ходуном потревоженный воздух, задребезжали деревянные блюда на столе, и пред взорами собравшихся восстал д-р Уолтер Симмс Байярд из Гарейденского института, дипломированный психолог и философ.
   Восстал он, правда, не стоя на своих двоих. Скрестив ноги по-турецки, он восседал на полу, а на коленях у него, слившись с ним в страстном поцелуе, возлежала одна из гурий Занаду. Одежды на ней было не больше, чем на королеве бурлеска в кульминационный момент представления.
   Оторвавшись от губ девушки, Байярд изумленно огляделся.
   Лемминкяйнен провозгласил:
   - Надеюсь, теперь всем ясно, что и впрямь я величайший из чародеев! Не только выколдовал мужа сего из иного мира, но и служанку его заодно! О Вольтерпайарт, следует тебе теперь уступить ее мне - в награду за мои услуги!
   Как только Байярд выпустил девушку и оба стали подниматься с пола, Бельфеба ухватила Ши за рукав.
   - Погляди-ка на Кюллики, - шепнула она. - Не кажется ли тебе, будто она кое-кому глаза собралась выцарапать?
   - Сейчас это у нее пройдет, - отозвался Ши. - А потом, насколько я знаю Уолтера, вряд ли ему придутся по вкусу светлые мысли Лемминкяйнена - как, впрочем, и мне самому.
   - Вовсе не про то я, Гарольд, - голос ее стал еще тише. - Это правда, что в континууме сем, ежели ты про кого-то все знаешь, то завсегда можешь его заколдовать?
   - Эге, да ты совершенно права, детка! Как-то я про это не подумал. Надо нам приглядывать за Уолтером как следует.
   4
   Физиономия Байярда постепенно приобретала цвет переспелой клубники.
   - Послушай-ка, Гарольд, - начал он, - все эти твои фокусы...
   - Знаю, - перебил его Ши, - ты просто еще не успел акклиматизироваться. Бельфеба хихикнула, а Лемминкяйнен загоготал.
   - Ладно, проехали - у нас нет времени выяснять отношения, - продолжал Ши. - Знакомься, это Лемминкяйнен, герой с большой буквы "Г".
   - Здравствуйте, - вымолвил Байярд не без некоторого высокомерия, протягивая руку.
   Коренастый крепыш, который только что приветливо ухмылялся до ушей, словно и не заметив протянутую руку, моментально нырнул под лавку за самострелом. Ши пришел к выводу, что обмениваться рукопожатиями в данном континууме наверняка не принято.
   Очевидно, Байярду подобная мысль в голову не пришла. Он насупился, покрепче обхватил за плечи свою гурию и объявил:
   - Это мисс Даниза, а это миссис Ши и мистер Гарольд Ши. А теперь, Гарольд, если ты объяснишь мне, где у этого норвежского дурдома выход, я немедленно им воспользуюсь, Я тебя, конечно, не виню, что ты вытащил меня сюда, но твоей страсти к приключениям я решительно не разделяю.
   - Это не норвежский дурдом, а финский, - уточнил Ши, ухмыльнувшись. - И, по-моему, спешить домой тебе пока не стоит. Сомневаюсь, что ты будешь особо хорошо выглядеть, если явишься в Гарейденский институт с этой своей мисс Данизой и без фараона Пита. Так, по крайней мере, считаем мы с Бельфебой. Кстати, надеюсь, его там еще не посадили на кол?
   Байярд явно несколько смягчился, особенно когда гурия, и без того уютно устроившаяся, прильнула к нему еще теснее.
   - Господи, чего он там только не вытворял! Начать хотя бы с того, что первым делом попытался разогнать весь тот кордебалет - сам, наверное, помнишь. Он и впрямь самый настоящий добродетельный пресвитерианин, в церковном хоре поет. Когда я его последний раз видел, он пытался растолковать одной из девиц доктрину первородного греха. Кстати, тут не найдется какой-нибудь твердой пищи? Я уже сыт по горло тем липким месивом, которым нас пичкали в Занаду.
   Лемминкяйнен до той поры безуспешно боролся с зевотой, так широко разевая рот, что можно было запросто заглянуть ему в гланды или даже глубже. Заслышав последнюю фразу Байярда, он захлопнул челюсти.
   - Правда ваша, гости дорогие: утомленный волшебством своим могучим, совершенно позабыл я обязанности хозяйские. Кюллики! Матушка! Несите скорее ужин!
   Он пересчитал гостей по пальцам.
   - Дюжины-другой уток будет довольно. Вольтерпайарт, гляжу я, что служанка твоя одета как раз для бани. Не желает ли она попариться?
   - Нет, - отрезал Байярд. - Но наверняка будет не прочь одолжить кое-какую одежду, если у вас есть лишняя. Верно, дорогая?
   Даниза молча кивнула, и пока Лемминкяйнен громовым голосом требовал одежду, Байярд подвел ее к скамье и усадил. Ши заметил, что место он выбрал как можно дальше от Лемминкяйнена.
   - Не желаю показаться занудой, Гарольд, - сказал Байярд, - но мне действительно не взять в толк, что была за нужда втягивать меня в ваши похождения.
   Ши разъяснил ему магические причины фланговой атаки на Занаду.
   - Но у нас до сих пор нет Пита, полицейского, и если мы все хотим хоть когда-нибудь вернуться в Огайо, лучше нам этим заняться. Что ты про него знаешь? Он ведь ирландец?
   - Отнюдь! Я достаточно долго с ним общался и выяснял, что, несмотря на принадлежность к пресвитерианской церкви, настоящая его фамилия Бродский и что он не больше ирландец, чем Джавахарлал Неру. Он просто хочет, чтобы все его принимали за ирландца: отпускает ирландские шуточки, распевает ирландские песни... Из-за этого полипа или чего еще там у него в носу результат малость не дотягивает до стандартов Метрополитен-оперы.
   В дверях показалась Кюллики. Она принесла с собой аромат жареной утятины и длинное, свободное платье, которое она скорее швырнула, нежели вручила Данизе. Лемминкяйнен заворожено наблюдал, как та его натягивает. Потом опять зевнул и заметил:
   - Скудна басня, кою поведали вы про этого вашего Пийта пропавшего!
   - Ну что ж, - отозвался Байярд, - попробуем еще разок. Звание детектива второго класса наш друг получил за успешную работу над делом Дюпона. Лично я как минимум десять раз про это слышал. Трудится в участке на Медисон-стрит. Мать зовут Мария, а отца, каменщика, тоже звали Пит. Отец хотел, чтобы сын, когда вырастет, пошел в бармены, а сам Пит мечтал стать профессиональным футболистом. Это пригодится?
   Лемминкяйнен уныло помотал головой:
   - Только такой знаток волшебства, как я, рискнет учинить колдовство со сведениями столь скудными! И даже мне медитировать придется до самого утра, ибо истощен я трудами дневными.
   - А почему не прямо сейчас? - сказал Байярд, обращаясь к Ши. - Мне хотелось бы посмотреть, как это делается. Может, и у меня самого получилось бы!
   Ши покачал головой:
   - Не выйдет, Уолтер, честно. Ты ведь до сих пор не знаешь даже азов магии. Здесь есть совершенно определенные правила, но в отличие от всего, с чем тебе до сих пор приходилось сталкиваться, следуют они совсем иной логике. Более того - я не советовал бы тебе даже просто торчать рядом с Лемминкяйненом, пока он будет разыскивать Пита. Ты выработал достаточно серьезный магический потенциал, пока тебя тащили из Занаду. Так что если Лемминкяйнен и впрямь перенесет сюда Пита, а ты будешь болтаться поблизости, то тебя может случайно забросить обратно в Занаду - по слабой линии, которая создается заклинанием на момент перемещения. Помнишь, что тогда с нами вышло, дорогая?
   - Помню прекрасно, - откликнулась Бельфеба, - Но давайте более не будем переливать из пустого в порожнее, ибо ужин нам несут!
   На сей раз процессия состояла из семи рабов. Каждый тащил деревянный поднос, на котором громоздилась гора хлеба в окружении трех жареных уток - за исключением подноса, который подали Лемминкяйнену. Он их получил шесть.
   Когда герой прикончил последнюю утку - считая заодно и прихваченную из порции Ши, поскольку тот был уже просто не в состоянии ее одолеть, - то потянулся, опять зевнул и вымолвил:
   - Тебе, Харол, друг и помощник веселого Лемминкяйнена, ныне отдельная спальня предоставлена будет. Не отведешь ли сам туда Пельфепи? Что же до остальных гостей, что позднее прибыли, выданы им будут лучшие медвежьи шкуры, кои положить советую к очагу поближе. Идем, Кюллики, проводи меня до постели, ибо не способен я сейчас без посторонней помощи двигаться.
   Наблюдая, как он направляется в спальные покои - пошатываясь и едва переставляя ноги, Ши подумал, что заклинание отняло у этого крепыша много сил, хотя не мог при этом не признать, что Лемминкяйнен охотно выполняет принятые на себя обязательства - даже несмотря на то, что его вирши явно оставляли желать лучшего.
   Один из рабов с факелом проводил их с Бельфебой в дальний конец залы, где располагалась отведенная им отдельная спальня. Если по объему она и была побольше вагонного купе, то совсем ненамного, а в качестве подушек обоим пришлось использовать узлы с одеждой...
   - Это еще что такое? - воскликнул Ши, садясь на постели и внимательно прислушиваясь.
   Бельфеба, не поднимаясь, хихикнула.
   - Это, о сильнейший и прелестнейший господин мой, судя по всему, герой наш со своей дражайшей супругою забаве предаются, коя и нам известна, - а именно бранятся со служанкою. Чу! Только что обозвала она его икрой лягушачьей!
   Ши уставился на перегородку, отделявшую их от комнаты, в которую удалился Лемминкяйнен.
   - Ну что ж, надеюсь, они скоро угомонятся, - заключил он. - С твоим охотничьим слухом ты по крайней мере можешь разобрать, о чем они спорят, и получаешь удовольствие от этого представления, но лично я не слышу ничего, кроме какого-то бессмысленного бубнежа.
   Перебранка и впрямь вскоре утихла. Но теперь под оленьими шкурами, которые служили в качестве одеял, было слишком жарко, а без них - холодно. Соломенный тюфяк все больше напоминал рельефную карту Гималаев, а кроме того, Ши так и не научился спать в помещении без единого окна - хоть щели в стенах и обеспечивали достаточную вентиляцию.
   Кто-то заскребся у двери.
   Ши минуту прислушивался, после чего перевернулся на другой бок.
   Скребущие звуки послышались опять, и на сей раз стало ясно, что это некий сигнал: одно поскребывание... два... три.
   Ши перочинным ножом сложился на узенькой постели и приоткрыл дверь. В глубине залы тускло дотлевали угли очага, бросая красноватые отблески на две бесформенные кучи, которыми наверняка были закутанные в шкуры Байярд с Данизой. Света оказалось достаточно, чтобы Ши различил фигуру молодой красотки, Кюллики, притаившейся у входа в спальню. Приложив палец к губам, она дала ему знак молчать.
   При мысли о возможной опасности у Ши на мгновение екнуло сердце, но Кюллики не оставила ему времени для размышлений: полностью открыв сдвижную дверь, она протиснулась мимо него к Бельфебе, легонько толкнула ее, чтобы разбудить, и присела на краешек постели. Когда оба присоединились ней, она наклонилась к ним ближе и театральным шепотом провозгласила:
   - Зреет измена!
   - Так-так, - отозвался Ши. - И какая же?
   - Супруг мой, герой Каукомъели! Кто перед ним устоять может?