де Камп Лайон Спрэг. Стена змей

   - Н-не знаю, как-то об этом не задумывался. А что он затевает?
   - Только сейчас вызнала я его замысел! В том он, чтоб от обещанья своего уклониться и того чародейства не чинить, коим собираетесь вы друга, своего сюда доставить из краев дальних. После заклятья подобного завсегда слаб он и немощен, как видеть вы сегодня удосужились.
   - Да это же...-начал было Ши, протягивая руку за шпагой, но тут вмешалась Бельфеба:
   - Погоди-ка, Гарольд, кроется тут наверняка и еще кое-что, что не столь лежит на поверхности, и мыслится мне, что проку тут больше будет от ума быстрого, нежели от силы грубой.
   Она повернулась к Кюллики:
   - Зачем поведала ты нам историю эту? Едва ли так уж тебя заботит, будет Пит наш вызволен или же нет!
   В темноте они отчетливо услышали, как девушка скрипнула зубами.
   - Потому как у птицы размышлений моих есть и крыло другое! - взорвалась она.
   - Заместо того чтоб в Похъёлу отправиться, собирается он на озера с чертовкой этой бесстыжей, что никакой одежды не носит!
   - То бишь с Данизой. И что ты предлагаешь нам предпринять?
   - Уходить, - ответила Кюллики. - Прямо на рассвете. Забрать его в Похъёлу. Это куда меньшее зло.
   Ши подумал о бочкообразной груди и огромных ручищах Лемминкяйнена.
   - Что-то я пока не представляю, каким именно образом мы сумеем заставить его сделать то, чего он делать не хочет, - произнес Ши.
   Кюллики накрыла его руку своей ладонью.
   - Не знаешь ты моего господина. Этой ночью беспомощней он олененка новорожденного - из-за приступа, колдовством его вызванного. Есть у меня веревка. Свяжите его, покуда он слаб, и волоките куда угодно!
   - По-моему, есть у нее ключ, что затворить способен все наши беды, сказала Бельфеба. - Ежели свяжем мы Лемминкяйнена немедля, то сумеем держать его связанным до той поры, покуда не сотворит он заклятье, кое Пита сюда перенесет. А после опять будет слишком слаб он, чтоб думать о мщении.
   - Неплохо придумано, детка, - сказал Ши, соскакивая на пол и протягивая руку за штанами. - Хорошо, пошли. Но, по-моему, стоит прихватить в помощь и Уолтера.
   "Прихватить" Уолтера оказалось не таким простым делом, как представлялось на первый взгляд. Отсыпаясь после своей затянувшейся экскурсии в Занаду, он дрых как убитый, и когда его стали трясти, только блаженно чмокал губами. Правда, из-под медвежьих шкур показалась голова Данизы, которая обвела склонившуюся над ней троицу кроткими волоокими глазами и не произнесла ни слова, даже когда Кюллики зашипела на нее, как кошка. Ши окончательно решил, что Даниза принадлежит к редкостному типу весьма сексапильных, но молчаливых красавиц.
   Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Байярд настолько пришел в себя, чтобы составить компанию Ши. В покоях Лемминкяйнена тусклый свет свечи, которую несла Кюллики, выхватил из темноты героя, по диагонали распластавшегося на постели. Был он полностью одет и храпел, словно работающая лесопилка. Он даже не пошевелился, когда Ши осторожно приподнял его ногу, чтобы пропустить петлю сыромятной веревки, и только изредка менял ритм храпа, пока они перекатывали его туда-сюда, заматывая, словно кокон.
   Кюллики заметила:
   - Матери его это вряд ли придется по вкусу, карге старой. Заботит ее лишь одно: чтоб постоянно был он у нее под рукой. Все волосья бы ей повыдергивала!
   - За чем же дело стало? - зевнул Ши. - Ну ладно, пошли, детка, попробуем немного вздремнуть. Когда этот кабан очухается, будет уже не до сна.
   Он оказался более чем прав: прошло от силы минут десять, как ему пришлось опять вскакивать с постели и вслед за Байярдом мчаться в соседнюю комнату, из которой доносился чудовищный рев. По силе его можно было сравнить разве что с паровым органом - герой и впрямь исправно исполнил роль будильника.
   Лемминкяйнен катался по полу, изрыгая проклятия и силясь освободиться от пут, а Кюллики, даже не пытаясь скрыть презрительную усмешку на своем смазливом личике, с не меньшей быстротой сыпала издевками. Внезапно герой сделал передышку, скривился и монотонно затянул:
   - Не мечтайте, что уважу
   Ныне ваши пожеланья,
   Коль глумиться вы решили!
   Я еще увижу всех вас,
   Кроме Танисы прекрасной,
   В глубочайших безднах Маны!
   Скоро все вы в царство Хийси
   Полетите, кувыркаясь!
   Вздумали сдержать веревкой
   Каукомъели-чародея?
   Гляньте только: с моих членов
   Путы жалкие спадают!
   Ши пригляделся: а ведь и впрямь! Веревки на ногах Лемминкяйнена действительно заметно ослабли. Ши принялся лихорадочно выдумывать противодействующее заклинание.
   - Эй, кончай! - крикнул Байярд, обращаясь, судя по всему, к некоей точке в паре футов позади Лемминкяйнена.
   - Чего кончай? - оторопел Ши.
   - Развязывать его!
   - Но если его чары...
   - Сам ты чары! Это я про старуху!
   - Какую еще старуху? - оторопел Ши.
   - По-моему, это мать Лемминкяйнена. Ты что, слепой?
   - Наверное. Ты хочешь сказать, что она там, невидимая, его развязывает?
   - Вот именно, но только никакая она не невидимая!
   Веревка виток за витком сама собой сползала со ступней, лодыжек и коленей героя. Вскоре торжествующе ухмыляющийся Лемминкяйнен изловчился и вскочил на ноги.
   - Да останови же ее, ради бога! - воззвал Ши.
   - А? Ах да, сейчас!
   Байярд подступил почти вплотную к Лемминкяйнену и обеими руками вцепился в пустоту. Послышался истошный визг, и в паре футов от героя материализовалась мать Лемминкяйнена, которая из-под спадавших на глаза перепутанных волос злобно таращилась на Байярда, крепко ухватившего ее за руки. Кюллики с не меньшим бешенством уставилась на нее в ответ.
   - Спокойно, спокойно, - умиротворяюще проговорил Ши. - Мы вовсе не собираемся обижать вашего сына, леди. Только хотим убедиться, что он действительно намерен выполнить свою часть сделки.
   - Гибельна ваша сделка! Намерены вы погубить его! - каркнула старуха.
   - А ты из него, заместо героя, слабака готова сделать, что за женскую юбку держится! - огрызнулась Кюллики.
   - Что верно, то верно, - сказал Ши. - Честно говоря, я сильно в тебе разочарован, Кауко.
   Торжествующую улыбку Лемминкяйнена сменило насупленное выражение.
   - Это ты о чем? - грозно вопросил он.
   - Я-то думал, ты действительно величайший герой Калевалы, а ты взял и попросту струсил идти в Похъёлу!
   Лемминкяйнен нечленораздельно взревел, после чего сбавил тон до обычного рыка:
   - Это я-то струсил?! Клянусь Юмалой, освободи меня только от пут, и башку я тебе оторву - узришь тогда, сколь я испуган!
   - Не выйдет, пупсик. Вот доставишь Пита из Занаду, тогда и поговорим о возможных изменениях в наших планах.
   На физиономии героя опять возникло плутовское выражение.
   - А ежели доставлю я детектива вашего шустрого из Занаду, готов ли ты, о Пайарт, отдать мне Танису прекрасную?
   - Я далеко не уверен... - начал было Байярд, но его тут же перебил Ши:
   - Вот уж фиг тебе. Ничего такого в первоначальных условиях договора не было. Либо приступай, либо мы тебя больше знать не знаем!
   - Ладно тогда! Но от сих пут должны освободить вы меня, дабы заклинанья мои чудодейственные текли гладко.
   Ши наклонился к Кюллики.
   - Ему можно доверять? - спросил он. Голова ее вздернулась вверх.
   - Глупец! Супруг мой завсегда слово держит... Но... но может заколдовать он Пайарта, дабы девицею его завладеть!
   Ши подступил к Лемминкяйнену и принялся развязывать узлы.
   - Она права, Уолтер. А потом, есть опасность, что в ходе заклинания тебя может забросить обратно в Занаду. Лучше держись отсюда подальше - как можно дальше от этого дома. Я не знаю, на какую дистанцию распространяется действие подобного колдовства, но не думаю, что на очень большую.
   Байярд направился к дверям. Когда последняя петля упала с рук Лемминкяйнена, он воздел их над головой, присел и задумчиво наморщил лоб. Наконец он произнес:
   - Готов ли ты, Харольд? Ладно, тогда приступим..
   Запрокинув голову, он затянул:
   - В Занаду, о Пьетар Протеки,
   Ты не слишком засиделся?...
   Монотонное пение все продолжалось, а Ши тем временем спокойно углубился в силлогизмы. Лемминкяйнен забирал все выше и выше, и когда его голос был уже готов сорваться на визг, в дверях показалась Даниза с вопросительным выражением на прекрасном отсутствующем лице.
   - Не видали ли вы господина моего? - поинтересовалась она.
   - ...И пребудь же ныне с нами! - на самой высокой ноте закончил Лемминкяйнен в этот самый момент.
   Произошло сильное колебание воздуха; мгновение лишь облако ярких искр висело там, где только что стояла гурия. А когда они рассеялись, на ее месте присутствующие узрели плотного типа в изрядно помятом коричневом костюме американского покроя.
   5
   - Эт-то еще что за хреновина?! - вопросил Пит, но тут глаза его остановились на Гарольде Ши. - Ши! Ты арестован! За похищение человека и сопротивление представителю власти!
   - А я-то думал, мы давно уже все утрясли, - миролюбиво отозвался Ши.
   - Да что ты? Думаешь, коли упрятал меня в эту идиотскую сказочную страну, так можешь теперь как сыр в масле кататься? Так вот: этим ты только достукался еще до одной статьи - нарушение норм приличия во время театрализованных представлений! Как тебе это нравится? Лучше тебе пройти со мной!
   - Пройти куда? - невинно осведомился Ши.
   - А? - Пит Бродский оглядел обстановку комнаты и уставился на обмякшего Лемминкяйнена,
   - Что это, к чертям собачьим, за дыра?
   - Калевала.
   - А эта где? В Канаде?
   Ши дал необходимые пояснения, добавив:
   - А вот и моя жена, которую я якобы то ли похитил, то ли убил. Дорогая, это детектив Бродский. Пит, это Бельфеба. Разве она похожа на труп?
   - Так вы и впрямь та самая дамочка, что таинственно исчезла с пикника в Огайо? - спросил Бродский.
   - Истинно та самая, - ответствовала Бельфеба, - и супруг мой к сей пропаже никакого не имел отношения.
   - А кроме того, - добавил Ши, - ты не на своем участке. Тут у тебя нету никаких полномочий.
   - Да ты, гляжу, законник! Но я тебя малость просвещу: как раз на этот случай и есть закон о преследовании по горячим следам. Фактически я вел такое преследование аккурат с того самого момента, как еще в Огайо ты вздумал рвать когти. Где тут ближайший американский консул?
   - Спроси лучше у Лемминкяйнена. Он тут местный начальник.
   - У этого кабана-то? А по-английски он говорит?
   Ши улыбнулся:
   - Ты и в Занаду вроде общался без проблем. А сейчас говоришь по-фински, даже сам того не подозревая.
   - Ладно. Послушайте, мистер... Понурый Лемминкяйнен, который до сих пор ни на что не обращал внимания, поднял голову.
   - Изыди, несчастный, я в печали, - уныло молвил он. - О, своими собственными стараниями лишился я объятий Танисы прекрасной!
   Он сверкнул глазами на Ши.
   - О вестник беды! Будь со мной моя сила, поквитался бы я с тобою!
   Вмешалась Кюллики:
   - У того много силы, кто ест как следует! Подобное напоминание, судя по всему, Лемминкяйнена несколько ободрило.
   - Так почто ж ты время тратишь на пустую болтовню, когда животы нам подвело? - вопросил он, и Кюллики немедля выкатилась вон. Мать героя бросилась вдогонку.
   Ши вышел на улицу, чтобы разыскать Байярда и объяснить ему ситуацию с Данизой. Весть о ее исчезновении явно не причинила психологу невыносимых страданий.
   - Это была превосходная возможность поупражнять либидо, - заметил он, - но боюсь, что со временем она бы мне безумно наскучила. Личности с ее строением интеллекта часто убеждены, что физическая красота способна обеспечить им почет и уважение безо всяких дополнительных усилий.
   С этими словами он преспокойно отправился вслед за Ши в дом, где уже был готов завтрак.
   Лемминкяйнен предпочел завтракать у себя в спальне, а остальные устроились в зале с Питом Бродским, который буквально набросился на жареное мясо, сыр и пиво, а когда насытился, удовлетворенно рыгнул напоследок.
   - Видать, парни, я с вами и взаправду маленько обмишурился, - сказал он, вытирая губы грязным платком. - Вроде вы ребята правильные, просто малость со странностями - усек, о чем я? Ну а теперь выкладывай все от и до.
   Ши как можно подробней объяснил, что произошло в континууме "Неистового Роланда" Ариосто и почему Вацлав Полячек с доктором Ридом Чалмерсом до сих пор пребывают там.
   - Но, - закончил он самым что ни на есть добродетельным тоном, - вас с Уолтером Байярдом мы никак не могли бросить в Занаду.
   - Я въехал, - отозвался Бродский. - Ты сообразил, что лучше тебе самому вытащить нас из этого наркоманского притона, не то тебя с ходу заметут. Ладно, вроде все
   по-честному. И чё нам светит дальше?
   Ши рассказал о намеченном походе в Похъёлу. Бродский помрачнел.
   - Выходит, надо обязательно переться туда и ворошить это осиное гнездо? Лично мне это особо не климатит. Разве нельзя попросту свалить обратно в Огайо? Насчет обвинений не переживай - я шепну за тебя словечко в участке.
   Ши помотал головой:
   - Только не мне. Особенно после того, как я подначил Лемминкяйнена насчет его способности держать слово. Послушай, ты угодил туда, где действует магия, а это тебе не шуточки! Когда чего-нибудь получаешь, а в ответ обещаешь что-то взамен, лучше и не думай отвертеться от обещания - иначе не то что с носом, без носа останешься!
   - Ты хочешь сказать, что если мы вздумаем их кинуть, то нам с Байярдом опять светит это чертово стрип-шоу с медом?
   - Совсем не исключено. Бродский тряхнул головой:
   - Тогда делать нечего. Так уж, видно, мне на небесах предопределено. Когда отчаливаем?
   - Скорее всего завтра. Лемминкяйнен в полном отрубе после того, как доставил вас из Занаду, и раньше утра не очухается.
   - Ясно, - сказал Бродский. - А что будем делать сегодня? Просто в потолок плевать?
   Ши повернулся и посмотрел за окно.
   - Пожалуй, что так, - ответил он. - Кажется, дождь собирается.
   День тянулся нескончаемо долго. Кюллики и мать Лемминкяйнена неустанно носились туда-сюда, таская лежащему в лежку герою подносы с едой. Время от времени кое-что перепадало и на общий стол в зале, за которым Бродский с Уолтером Байярдом завели бесконечные разговоры о предопределении, первородном грехе и картезианстве. Через некоторое время Ши с Бельфебой удалились в уголок, оставив их за беседой, тем более что ни Кюллики, ни мать Лемминкяйнена особой общительностью не отличались. Дело уже было к вечеру, и низкое небо стало заметно темнеть, хотя факелов и свечей еще не зажигали, когда к ним подошли Бродский с Байярдом.
   - Слышь, дело есть, - начал детектив. - Мы тут с этим Байярдом, мы тут подумали, и нас внезапно осенило. Ты ведь разбираешься во всех этих магических штучках, точно? Тогда почему бы тебе не накласть на этого фона-барона какие-нибудь чары, чтоб он и думать забыл про этот притон в Похъёле - чтоб раз, и как отрезало? Тогда он без всяких там яких попросту забросит нас в родные места. Ну как?
   Ши призадумался.
   - Не знаю. Как бы он не отплатил нам той же монетой. Чародей он далеко не из последних и играет на своем поле, где он знает все правила, а я нет. А потом, я тебе уже объяснял, что может случиться, если попытаешься нарушить магическое соглашение.
   - Но послушай, - вмешался Байярд, - мы ведь не предлагаем ничего неэтичного, даже с точки зрения магии! Все, что требуется, - это заклинание, которое заставит его воспринимать вещи с нашей точки зрения. Ему доверили осуществить великое деяние по нашему спасению, которое все эти герои из романов ценят гораздо выше всего прочего, насколько я себе это представляю. В качестве более материального вознаграждения можно оставить ему что-нибудь из наших артефактов. Твой меч или лук Бельфебы, к примеру.
   Ши повернулся к жене:
   - Что скажешь, детка?
   - Не слишком-то мне это по вкусу, но не вижу я ни единого аргумента супротив доктрины подобной. Поступай как знаешь, Гарольд.
   - Ну что ж, по-моему, делать хоть что-то всяк лучше, чем не делать вообще ничего. - Он встал. - Ладно, попробую.
   Действуя вокруг да около, он ухитрился выяснить у матери Лемминкяйнена немало подробностей подноготной героя, памятуя о том, что одним из основных требований магии Калевалы являлось доскональное знакомство С человеком или предметом, который ты пытаешься заколдовать. Задача была сравнима с попытками выудить кусок мыла, упавший в кипяток: хозяйка дома тарахтела с пулеметной быстротой, и вскоре Ши обнаружил, что по части памяти ему с Лемминкяйненом не сравниться, поскольку самому ему пару раз пришлось перекрывать ее словесный поток просьбами повторить.
   Процесс продолжился за очередным обильным пиршеством; когда с едой было покончено, Ши удалился в уголок у очага с большой кружкой пива и принялся сочинять текст магического песнопения - четырехстопным ямбом, по образцу Лемминкяйнена. Этот стихотворный размер был ему не особо знаком, и он постоянно забывал отдельные строчки, отчего в конце концов раздобыл уголек и попытался нацарапать некоторые ключевые слова прямо на полу. Когда остальные стали отходить ко сну, дело было почти сделано. Байярд уже вовсю храпел из-под горы шкур, когда Ши, наконец удовлетворенный, запасся факелом, направился к двери спальни героя и негромко продекламировал свое сочинение.
   Когда он закончил, в глазах у него на мгновенье словно что-то вспыхнуло, и он почувствовал легкое головокружение. Причиной могло быть и пиво, но все же Ши пришел к заключению, что колдовство сработало, и на ватных ногах направился в свою спальню, чуть не промахнувшись мимо держателя, когда вставлял в него факел.
   Бельфеба села на постели, до подбородка завернувшись в меховое одеяло; выражение лица у нее было далеко не приветливое.
   - Ку-ку, дорогая, - поприветствовал ее Ши. Негромко икнув, он уселся на постель и принялся стаскивать сапоги.
   - Убирайтесь вон, сударь! - приказала Бельфеба. - Я честная жена!
   - А-а? - удивился Ши. - А кто же в этом сомневается? И на кой черт вся эта пожарная тревога?
   Он протянул к ней руку, но Бельфеба ловко увернулась, забилась поглубже в угол и во весь голос завопила:
   - Гарольд! Уолтер! На помощь, ко мне пристают!
   Ши ошалело уставился на нее. Чего это она уворачивается? Что он такого сделал? И почему она кричит "Гарольд!", когда вот он, рядом?
   Прежде чем он успел сказать хоть что-нибудь вразумительное, за спиной у него послышался голос Байярда:
   - Опять он за свое! Хватай его и вяжи, а уж потом Гарольд придумает, что с ним делать!
   - С ума все тут, что ли, посходили? - вопросил Ши и тут же почувствовал, как в руку ему вцепился Бродский. Он вырвал ее и собрался врезать детективу как следует, но тот увернулся, ловко мотнув головой. И вдруг воцарилась тьма.
   Очнулся Ши с дикой головной болью и противным вкусом во рту. Да, с пивом он вчера явно перебрал, а в довершение прочего был еще и связан - куда более основательно, чем Лемминкяйнен прошлой ночью. Только занимался рассвет; откуда-то снаружи доносилось металлическое звяканье - видимо, рабы уже приступили к работе по дому. Две кучи медвежьих шкур рядом с ним на полу представляли собой, очевидно, Бродского с Байярдом.
   - Эй, ребята! - позвал он. - Что тут приключилось?
   Храп под одной из куч утих, и возникла голова Бродского.
   - Ну вот что, болван. Один раз тебя уже вырубили. И если ты немедля не заткнешься, получишь добавки!
   Ши задохнулся от злобы. Судя по боли в голове, Бродский и впрямь здорово его приложил - не исключено, что и дубинкой. Чтобы не подвергнуться подобной экзекуции вторично, Ши предпочел смолчать, но он искренне не мог понять, почему все на него так взъелись - разве что Лемминкяйнен ухитрился наложить на него некие чары, пока он пытался заколдовать его самого. Наверняка так оно и вышло, решил Ши и, валяясь спеленатым на полу, принялся выдумывать ответное заклятие, сообразуясь с традициями Калевалы. За этим занятием его опять сморила дремота.
   Пробудил его громовой хохот.
   Уже совсем рассвело. Все обитатели дома столпились вокруг него, включая и Бельфебу с озабоченным выражением на лице, а хохотал не кто иной, как Лемминкяйнен, который буквально складывался пополам, икая от смеха. У Байярда был просто удивленный вид.
   В конце концов хозяин дома отдышался настолько, чтобы выговорить:
   - Тащи-ка мне воды бадью, Кюллики - хо, хо, хо! - сейчас вернем мы сему сыну Охайолы облик должный!
   Кюллики принесла затребованную бадью. Лемминкяйнен прошептал над ней какое-то заклинание и выплеснул ее содержимое прямо в физиономию Ши.
   - Гарольд! - вскричала Бельфеба. Бросившись к распростертому на полу Ши, она принялась покрывать его мокрую и всклокоченную голову поцелуями.
   - Извелась я от тревоги, когда не пришел ко мне ты ночью нынешней! Следовало догадаться мне, что угодил ты в некую ловушку!
   - Развяжите меня, - буркнул Ши. - Это в каком смысле я к тебе не пришел? Как же, по-твоему, я во все это вляпался?
   - Heт, только теперь я это поняла! - воскликнула девушка. - А тогда наружность у тебя была точь-в-точь как у Лемминкяйнена. Ужель испытать ты меня решил?
   - Во-во, - поддакнул Бродский. - Извиняй, Ши, что шмякнул тебе по башке дубинкой, но откуда, к чертям собачьим, нам было знать?..
   Ши потянул затекшие руки и поскреб щетинистый подбородок. Наконец-то до него дошло. Выходит, в результате собственного колдовства этой ночью он обрел точный облик Лемминкяйнена, а выяснилась ошибка только сейчас.
   - Я хотел испробовать одно чародейство, - сказал он, - но, по-моему, что-то не срослось.
   - Был ты истинным близнецом Лемминкяйнена великого, - подтвердил герой. Знай же, о пришелец из Охайолы, что законы магические гласят: когда волшебные чары плетутся ошибочно, что угодно облик свой поменять способно! Впредь и не мысли с истинным знатоком равняться, покуда искусством магическим не овладеешь получше!
   Он обернулся.
   - Матушка! Кюллики! Подавайте на стол, ибо пора нам в дорогу!
   Бельфеба обратилась к Ши:
   - Гарольд, отнесись к предостереженью сему повнимательней! Реченье о том, что ежели неточность допустишь ты в заклятии, то вещи давно знакомые наружность могут поменять, хорошенько запомнить следует!
   - Угу, законы магии здесь несколько иные. Знать бы мне про это вчера!
   Все расселись вокруг стола. Лемминкяйнен непрерывно острил, высмеивая случившийся с Ши казус и хвастаясь, что он сделает с обитателями Похъёлы, когда до них доберется. Про Данизу и вообще про прекрасный пол он, как видно, и думать забыл.
   Вид у его матери был все более и более печальный. Наконец она вымолвила:
   - Если ты ради себя самого не хочешь, так хоть ради меня выслушай! Ужель готов ты оставить мать свою одну-одинешеньку и без всякой защиты?
   - А столь ли потребна тебе защита? - отозвался герой. - Но, коли так уж страшно тебе одной оставаться, изволь! Вот тебе Пайарт, вот Пийт - так и быть, побудут они с тобою, хоть даже от обоих и на треть не будет столь же проку, как от меня, героя!
   - Гарольд... - начал Байярд, которого тут же перебил Бродский:
   - Эй, а мы разве не с вами? Лемминкяйнен решительно помотал головой:
   - Не вижу в сем ни малейшего смыслу. Задача грядущая лишь для героев истинных. Харольд клинком искусно играет, а дева стрелы из лука мечет, хоть обоим и далеко до меня самого, как до неба. Но вам-то, жабам охайолским, - вам чего в дело такое соваться?
   - Слышь, ты, деревня! - начал было Бродский, угрожающе поднимаясь из-за стола.
   - Выйдем-ка в тамбур, и сразу все поймешь! Мне плевать - будь ты хоть сам Финн Маккул!
   Байярд примирительно поднял руку.
   - Минуточку, Пит, - сказал он. - Наверное, он все-таки прав. Те виды деятельности, в которых мы преуспели в Огайо, в данном континууме не пользуются большим спросом, и от нас будет больше проку, если мы останемся охранять базу - то бишь здесь.
   Он бросил взгляд на Кюллики.
   - А потом, мне пришло в голову, что ты мог бы воспользоваться случаем. Сомневаюсь, чтобы местные жители когда-либо слышали о предопределении и первородном грехе.
   - А ты башка! - уважительно отозвался Бродский, опускаясь на место. - Если с умом повести дело, глядишь, пару-тройку новообращенных зацепим!
   Лемминкяйнен был уже на ногах и направлялся к дверям. С колышка на стене он снял длинный сыромятный аркан и направился на луг, где вокруг дуба по-прежнему терся все тот же копытный квартет. Завидев Лемминкяйнена, животные двинулись было прочь, но герой быстро раскрутил аркан и ловко набросил его на рог огромного оленя. Затем, бормоча нечто вроде: "Ну-ну, Лось Хийси!" - и быстро перебирая натянутую веревку, он приблизился к зверю вплотную и набросил петлю ему на шею. Олень попятился; Лемминкяйнен безо всякого напряжения дернул, и тот повалился на колени.
   Пит Бродский вытаращил глаза.
   - Батюшки! - приглушенно ахнул он. - Видать, повезло мне, что не сцепился с эдаким боровом!
   Лемминкяйнен двинулся обратно через луг, ведя за собой оленя, словно комнатную собачонку. Внезапно он остановился и замер. Ши проследил направление его взгляда и увидел, что какой-то человек, для раба слишком богато наряженный, стоит в дверях дома и о чем-то беседует с Кюллики. Когда они подошли ближе, стало ясно, что ростом незнакомец примерно с Лемминкяйнена, но шире его в плечах, а борода у него длинная и седая, как у Санта-Клауса. Лучась улыбкой, он повернулся к герою. Оба упали друг другу в объятия, каждый мощно похлопал другого по спине, после чего они немного отодвинулись, держа друг друга за плечи. Незнакомец продекламировал:
   - О веселый Лемминкяйнен!
   Верно ли, что путь ты держишь
   Во туманны земли Турьи,
   Чтоб с подмогой чужеземцев
   Ильпотар-каргу прищучить?