Страница:
— А откуда
тызнаешь, чего хотят боги? — спросил Зопирион.
— Нам говорит жрец. А если он не знает, то как он может выполнять свои обязанности?
— Вполне возможно, они ищут личной власти или богатства, — произнес Алексит.
— Это все нечестивое греческое безбожие я не хочу иметь с ним ничего общего.
— Кто это безбожник? — удивился Алексит. — Ливийцы поклоняются бабуинам, и убившего бабуина приговаривают к смерти за безбожие.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — не унимался Асто. — Все, что говорит жрец, не может быть неправдой, иначе боги не позволили бы им жить.
— Иными словами, бог должен быть, потому что так говорят жрецы, а жрецы должны говорить правду, потому что боги вынуждают их к этому? — заключил Зопирион.
— Именно так.
— Алексит, мне кажется, что в логике нашего друга есть трещина, в которую я могу засунуть чуть ли не палец?
— Он принимает на веру то, что он хочет доказать. А аргументы замкнуты в кольцо. Я достаточно умен и обратил на это внимание.
— Вот как! Значит, можно спорить логически, как Критий: жрецы придумали богов для того, чтобы запугать простых людей и подчинить их волю.
Услышав такое богохульство, Асто закатил глаза к небу и пробормотал по-финикийски короткую молитву.
— Ваша логика — не более, чем игра слов. Но у меня есть вера, и это значительно лучше. Моя вера говорит мне, что есть боги, как утверждают жрецы. Здесь логика не нужна. Я знаю, что я прав. Вы, греки опутываете себя сетью слов, как те люди утром на агоре. Я не образованный человек, но я знаю, что половина ваших аргументов относятся не к реальному миру, а к греческому языку. Только потому, что у вас есть слово Тем, Чтобы Стать, вы думаете, что в реальном мире должно быть нечто ему соответствующее. Если вы выучите другие языки, то увидите, что такое соответствие не всегда имеет место быть.
— Мой дорогой! — обратился к нему Алексит. — Неужели ты думаешь, что эллины будут учить варварский язык, вроде твоего финикийского, со странными звуками, исходящими из горла?
— Для представителя столь самонадеянной нации это было бы весьма полезно. Я могу разговаривать с людьми вдоль всего побережья Внутреннего моря. Но из всех греков, с которыми мне довелось встречаться, чуть ли не один господин Зопирион говорит и на других языках тоже. В нашем ханаанском языке нет надуманных слов вроде «Феноменальной вселенной» или «Внутренне присущего бытия». Мы с легкостью обходимся и без них. Клянусь бронзовыми яйцами Мелькарта, хотел бы я посмотреть, получилось бы у Ифбаала продать в Сиракузах 50 амфор вашего Того, Чтобы Стать!
— Есть вещи, имеющие большее значение, нежели вульгарная торговля! — ответил Алексит.
— Например, перерезать соседям горло! Вы, эллины, обожаете это делать! — парировал Асто. — Каждый дурак с копьем в руках может пойти и убить. Но чтобы проложить торговые пути, необходимо мужество и ловкость. Если бы мы, деловые люди, не привозили в ваши гавани товары, что сталось бы с вами, умные философы, статные атлеты и храбрые варвары? Надели бы вонючие овечьи шкуры и зажили бы как луканы в хижинах из тростника и глины вместе со свиньями! Вот так!
После его страстной речи наступило гнетущее молчание. Зопирион подумал, что в этом крошечном человечке сокрыто больше энергии, чем можно было предположить, судя по застенчивым манерам и серому, мышиному внешнему виду.
Наконец молчание прервал Сеговак.
— А мне очень симпатичны боги господина Вибенны. Даже если они и не собираются помогать нам, то, по крайней мере, не отбрасывают нас в сторону. Конечно, если это не является частью их великого плана. Весьма удобно! Но все-таки родные кельтские боги мне нравятся больше всех. Возможно, они не так мудры, как боги господина Вибенны, не столь могущественны, как боги господина Асто, не столь мудреные, как боги господина Зопириона. Но с ними так уютно и спокойно. Их много, и каждый человек может запросто поладить с ними, если хотя бы иногда будет умасливать их, даст кусочек мяса или глоток пива и время от времени будет сжигать в его честь вора или раба. Так что, извините меня, я прочту короткую молитву старому Есусу, да отправлюсь на боковую.
— А я займусь наблюдениями за полетом птиц, — произнес Вибенна. — попытаюсь узнать, каково следующее действие всемогущей божественной воли.
В сумерках они встали на якорь в устье реки Пикс и провели ночь в городе с тем же названием.
— Я умираю от любопытства, что это за странная жена капитана Ифбаала! И почему он держит ее вдали от постороннего взгляда?! Обязательно загляну в каюту!
— А я нет. Путешествие по морю и так слишком рискованно. Не стоит придумывать новые неприятности.
— Да ты просто трусишь! Стой, посмотри-ка! Как я и говорил тебе…
Алексит вернулся к рассказу о своем плане постройки маяка — высокого, как гора в Сиракузах. Он был полон оптимизма и рассчитывал убедить сиракузского тирана — могущественного Дионисия — одобрить этот проект.
— Говорят, он нанимает на работу талантливых людей, таких как я! Знаешь, около десяти дней назад представитель Дионисия остановился в Велии и агитировал юношей. Он утверждал, что в Сиракузах их ждет слава и удача.
Зопирион смотрел на Алексита и чувствовал, что очарование последнего постепенно улетучивается. Этот человек болтал без умолку, большей частью о собственных неисчерпаемых добродетелях. К тому же у него была скверная привычка постоянно дотрагиваться до собеседника. Стоя около перил, он мягко нажимал рукой на руку Зопириона. Когда они сидели на палубе, он пододвинул ногу так, чтобы касаться ноги тарентийца, и тот был вынужден подняться и отойти в сторону.
Зопирион подозревал, что Алексит ищет любви мужчины. Несмотря на то, что греки не видели в подобных связях ничего предосудительного, Зопириона совсем не привлекали подобные отношения. Его предпочтения, как и предпочтения многих других, оставались всецело на стороне женщин. Он считал любовные отношения между мужчинами позерством аристократов, как и растягивание слов, вялые жесты и бритье лобка, принятые у богатых юнцов Тарента.
— О Алексит, боюсь, ты никогда не сделаешь карьеру философа, — заметил Зопирион.
— Почему так?
— По этой же причине некоторым женщинам в жизни не удастся заработать на жизнь проституцией. Ты просто раздаешь то, за что следует платить.
— Фу ты! Клянусь Герой, раз уж я тебе надоел, мне не составит особого труда найти того, кто лучше оценит глубину моих знаний!
Алексит слегка отстал, пристроился к старому хромому Вибенне и направил на него поток своих скачущих мыслей. Зопирион поспешил догнать Коринну. С каждым часом он в нем росло страстное стремление находиться рядом с девушкой.
На следующий день Зопирион снова опоздал на корабль, вступив в долгую дискуссию о местном водопроводе с жителем Пикса, за что вторично получил нагоняй от капитана Ифбаала. Вскоре корабль подставил паруса дующему с берега утреннему ветру. Когда они успели порядком отплыть от берега, Зопирион с удивлением услышал, как капитан Ифбаал кричит на Алексита.
— Эй, ты! Убирайся оттуда! Ты что, решил пошпионить?
— Да не заглядывал я в твою мерзкую каюту! Клянусь богом, я просто смотрел на море…
— Да я видел собственными глазами! Клянусь зубами Танит, я убью каждого, кто бросит на нее свой развращенный взгляд!
— Капитан, пожалуйста! — закричал по-финикийски его помощник. — Пожалуйста, не волнуйтесь вы так! Юноша посмотрел, но…
— Попридержи язык, Асто! А что касается тебя, молодой человек, если увижу тебя еще раз в этой части судна, высажу на следующей остановке!
— Тогда возвращай деньги!
— Попробуй, отними!
— Жулик! Расхититель гробниц! Наглец, жующий навоз!
Руки ссорящихся уже лежали на рукоятях ножей. В этот момент Асто, Зопирион и телохранитель Софрон вскочили между ними, успокаивая и уговаривая.
— Жаль, конечно, останавливать добрую схватку, но капитан нам нужен живым: он умеет управлять судном. Я захватил с собой кувшинчик вина, чтобы день прошел побыстрее: оно великолепно помогает скоротать время. Доставайте чаши, я налью вам. Не так много, ведь на качающейся палубе легко пролить, и тогда вино достанется рыбам. Ну, кто может спеть песню или рассказать интересную историю? Давайте вы, господин Гиппомедонт!
Певец принялся настраивать лиру, а Сеговак разливать вино. Алексит, быстро позабыв о недавней вспышке ярости, взял свою чашу. Капитан же просто отказался.
— Мне нужна ясная голова.
Певец коснулся пальцами струн и запел:
Царственная и восхитительная, о бессмертная Афродита!
Дитя Зевса, чарующая и прекрасная, я умоляю тебя
Пусть горе и мучения не сломят мой дух,
О богиня…
Гиппомедонт спел несколько песен, и Вибенна таинственно раскрыл несколько секретов искусства предсказаний.
— Основы нашей религии записаны в Священных книгах. Самой важной из них является Книга Молний. В ней описаны различные виды молний и грома, а также приведены толкования каждого из них. Всего существует одиннадцать видов молний, девять богов обладают силой посылать их. Три из них кроваво-красного цвета посылает Тиний, небесный отец. Первая из его трех молний предупреждает людей. Ее он посылает, когда захочет. Вторая полна опасностей. Тиний посылает ее только по просьбе младших богов. Третья приносит небесный разрушительный огонь. Она настолько опасна, что Тиний должен получить разрешение старших богов для того, чтобы послать ее. Молниями обладают и другие боги и богини, например, Юнона.
— В Книге Молний небо разделено на шестнадцать частей. Толкователь молний должен стоять лицом к югу: справа и слева от него будут располагаться по восемь небесных секторов. Он дает толкование молнии судя по направлению, откуда она появляется и месту, в котором она ударяет в землю. Если молния бьет слева, это к счастью. А если справа…
После него Асто начал рассказывать финикийские легенды. Поведал о поединке бога Мелькарта с демонессой Масисабалой.
— … и он бросился в лес преследовать чудовище, чей хвост серебряным ручьем извивался на мертвых листьях. И там, на поляне, около костра приподнявшись на хвосте, стояла женщина с телом дракона. С неба светила кроваво-красная луна, а алые языки женщины-дракона, раздвоенные подобно остроге, извивались и светились в отблесках пламени костра…
А на десерт Алексит угостил путешественников загадками и парадоксами. Когда наступил черед Зопириона, он прочитал строфы из греческой эпической поэмы.
— Что это? Новая прихоть варваров? — спросил Вибенна.
— А что же еще, — ответил Софрон. — клянусь Гераклом, это не по-эллински!
— Это обычай египтян, — заметил Асто. — Но я слышал, что афинские гетеры переняли его, чтобы завлекать своих любовников.
— Бороды украшали лица моего отца и деда. Значит, и мне ходить с бородой. Послушай, сынок, пусть твое лицо останется таким, каким бог создал его, — произнес отец двенадцатилетнего мальчугана.
— Алексит не может пережить, что становится взрослым, — сказал Зопирион.
— Ой, он порезался, — воскликнул мальчик.
— Ну, что я тебе говорил? — заметил его отец. — Вот что бывает, когда идешь против природы.
Позже организовали игру в мяч. В самом начале Зопирион неудачно упал и повредил колено.
— Ты ушибся, милый Зопирион. Чем тебе помочь? — когда юноша, прихрамывая, покидал поле, закричала Коринна.
— Как это некстати! Но все будет хорошо. У меня были ушибы и похуже. Софрон, поручаю тебе занять мое место в игре.
Телохранитель заворчал было, но Коринна вступилась:
— Да, иди и играй!
Софрон послушно положил на землю копье и принялся раздеваться. Зопирион, прихрамывая и опершись на плечо Коринны, пошел с ней по пляжу к воде, чтобы смыть пот и грязь.
— Я бы тоже искупалась. К тому же все заняты игрой. Ты обещаешь, что не будешь приставать ко мне или делать скабрезные замечания?
— Обещаю.
Несмотря на все благие намерения, при виде купающейся Коринны у Зопириона поднялось его мужское достоинство, и юноше пришлось закончить купание, встав к девушке спиной. Одевшись, тарентиец взглянул на игровое поле. По нему в облаке пыли с криками и воплями носились обнаженные мужчины с клюшками в руках.
— Я всегда был никчемным спортсменом: я нескладный, как осел на крыше. Однако мой желудок напоминает, что наступило время завтрака. Почему бы не взять немного еды и не отправиться вдвоем на маленький пикничок?
— Мы должны вытащить из игры Софрона.
— А почему бы не оставить его там? Он так счастлив!
— Нет, он должен быть рядом со мной. Отец дал нам четкие указания.
— Он даже не заметит, что мы ушли.
— Послушай, дорогой Зопирион. Возможно, Софрон не очень умен, но он честный и преданный. Здесь вряд ли найдется еще несколько человек, о которых можно сказать тоже самое. Допустим, мы ускользнем без него. Когда он вернется в Мессану, отец сразу же спросит: «Следил ли ты верно и преданно за моей дочерью?» И несчастный глупец ответит: «Да, но однажды в Леосе она от меня сбежала». И тогда всех нас буквально сотрут в порошок. Я люблю отца и не хочу его тревожить. К тому же я два раза была замужем и уже не могу не обращать внимания на мужчин. Вам всем хочется поразвлечься. Однако, когда дело сделано, вы уходите, не заботясь о женщине, которой придется расплачиваться за ваше удовольствие. В наше безбожное время вряд ли кто-нибудь поверит в сказки о том, как Зевс навестил девушку, приняв обличье лебедя или золотого дождя.
— Клянусь божественным тетрактом, я не притронусь к тебе даже пальцем! Все-таки я — пифагореец!
— Это ты пока говоришь. Но я-то лучше знаю. Несмотря на то, что ты все время вел себя целомудренно, как Меланион, когда мы окажемся в зарослях асфоделя, тебе захочется поцеловать меня. Всего один безобидный поцелуй. А потом может случиться все, что угодно.
Зопирион молча смотрел на нее, потому что именно это и занимало его мысли в последнее время.
— К тому же я и сама не из мрамора, ты ведь знаешь, — опустив глаза прошептала Коринна.
Подавив вздох, он схватил ее за руку.
— Коринна…
— Да?
Природная застенчивость взяла было верх, но юноше удалось, слегка заикаясь, произнести:
— Я л-люблю тебя!
Коринна пристально посмотрела на него.
— Ты мне тоже нравишься, Зопирион. Даже больше, чем я могу позволить себе произнести вслух. Если ты сказал именно то, что хотел, то поговори с моим отцом, когда встретишься с ним в Мессану.
— Именно это я и хотел сказать. Но могут возникнуть трудности.
— Ну, конечно, их всегда много.
— Я все-таки на одну часть перс.
— Дорогой Зопирион! Не надо постоянно вспоминать о своей персидской крови. Выходит так, что ты постоянно защищаешься. Тебе ведь не нужно принимать афинское гражданство. После моего брака с финикийцем отец вряд ли свыкнется с мыслью о чужеземце. Сейчас меня больше заботит брачный договор и все что с этим связано. И мой ребенок.
Зопирион махнул рукой.
— Так или иначе со временем это можно утрясти. К тому же я тоже должен получить разрешение своего отца.
— Давай не будем говорить о любви до тех пор, пока не начнем предпринимать практические шаги в этом направлении. Согласен?
— Мне казалось, я — человек логики, но из-за тебя я превратился в человека с полотняными мозгами, вроде Алексита.
— Ты согласен? Мне нужен прямой ответ.
— Да, с радостью.
А потом они устроили пикник. Между влюбленными сидел Софрон, обгладывал ножку дичи и безучастно слушал рассуждения Зопириона об акведуках и фортификации.
Следующая стоянка была в Темпсе, где путешественники задержались на день, чтобы взять груз медной руды. Корабль был загружен полностью. Пришлось встать на якорь подальше от берега. Попасть на судно или на берег можно, только воспользовавшись шлюпкой. Утром восемнадцатого числа на борту собрались все, за исключением капитана: дела коммерции задержали его на суше. Наконец, с берега отплыла шлюпка, на корме которой суетился Ифбаал.
Зопирион, скользя взглядом по палубе, с тревогой заметил, как Алексит, припадая к земле, крадется к двери в крошечную каюту и теребит кожаный лоскут, служивший щеколдой. Предчувствуя очередную ссору, Зопирион хотел было закричать и остановить его, но побоялся привлечь внимание Ифбаала. К тому же он терпеть не мог вмешиваться в чужие дела. На мгновение он застыл в нерешительности с широко раскрытым ртом. Всего несколько громких ударов сердца — казалось, прошла вечность, — и он собрался с мыслями.
— Эй, Алексит, убирайся оттуда, — закричал он как раз в тот момент, когда голова капитана Ифбаала показалась над палубой.
Одного взгляда хватило капитану, чтобы понять ситуацию. С ревом он перекинулся через борт, сбросил крутку, выхватил кинжал и бросился на Алексита. Одним прыжком Ифбаал сократил вдвое расстояние между ними, и только тогда нарушитель поднял глаза и увидел прямо перед собой всклокоченную бороду финикийца, горящие яростью глаза и пену на искривленных губах.
Алексит вскочил на ноги и попытался было убежать, лавируя между стоящими на палубе людьми. Все присутствующие тоже вскочили, кто-то громко советовал, кто-то криками помогал поймать беглеца, или преследователя, или обоих. Но те бежали слишком быстро. Упустив Алексита при первом броске, Ифбаал зигзагами носился по палубе за убегающим юношей.
Около перил, как раз в том месте, где Ифбаал прыгнул на палубу, Алексит повернулся. Сорвав взятый внаем плащ, он скомкал его и попытался бросить в голову Ифбаала, но тот отбросил плащ в сторону. Попытка задержать разъяренного финикийца не увенчалась успехом. Капитан подскочил к Алекситу, но тот схватил его за запястье руки с зажатым в ней ножом. Какое-то мгновение продолжалась яростная борьба. Ифбаал пытался высвободить руку, но Алексит прилагал все усилия, чтобы смертоносное лезвие не коснулось его тела. Наконец, борющиеся мужчины опрокинулись через перила и полетели за борт. Треск ломающихся досок и плеск воды вывел из замешательства людей на палубе.
Зопирион, все еще прихрамывающий после вчерашней игры, вместе с остальными бросился к краю палубы. Шлюпка, пришвартованная к борту корабля, была разбита, обломки плавали на поверхности воды. Лодочник, пронзительно крича, пытался удержаться на оставшейся целой части. Вода вокруг нее пенилась и бурлила.
Наконец, всплески затихли. Появилась голова Алексита. Схватившись руками за планшир шлюпки, тяжело дыша и отплевываясь, он стал карабкаться на борт.
— Где Ифбаал? — закричал Зопирион.
Не произнося ни слова Алексит указал в воду. Люди на борту «Муттумалейна» разразились криками, предлагая немедленно что-нибудь предпринять. Зопирион сбросил плащ, тунику, сандалии и нагишом бросился за борт. В зелено-золотистой мерцающей толще воды между песчаным морским дном и черным корпусом, заросшим морскими водорослями и белыми, похожими на клыки, скоплениями ракушек, Зопирион увидел Ифбаала.
Капитан без движения лежал на белом песке, его тело слегка покачивалось от игры волн.
Зопириону пришлось подняться на поверхность, чтобы набрать в легкие воздух. Он поплыл вверх слишком круто, ударился головой о корпус судна и оцарапал руку о раковину, прилипшую к борту. От этого удара юношу выбросило из-под корабля. Оказавшись на поверхности, он выплюнул воду и несколько раз глубоко вздохнул, не обращая внимания на крики стоящих на палубе людей. Набрав в легкие воздух, Зопирион снова нырнул. На этот раз он поймал рукой лодыжку Ифбаала и потащил капитана на поверхность. Подплывший раб Коринны подхватил его сбоку. С палубы сбросили веревку, и подняли на корабль сначала бездыханное тело капитана, а потом и двух пловцов.
Ифбаала положили на перила, чтобы вода смогла выйти из легких, и пытались оживить его всеми возможными способами: делали искусственное дыхание, массировали тело, пытались поить вином. Алексит стоял поодаль и отжимал свою одежду.
— Мне кажется, вы зря теряете время, — произнес он. — Падая, он ударился головой о лодку.
Тело оставалось холодным и безжизненным. Пассажиры, отступив на шаг, замолчали, видимо, собираясь произнести молитвы и заклинания.
— Он мертв! — протяжно закричал Асто — помощник капитана — и заплакал. — Он был жестоким хозяином и немного сумасшедшим. Но это был самый храбрый и искусный капитан во всей Мотии. Он превосходно торговал, и равного ему мы не скоро увидим. Ты во всем виноват! — взглянул он на Алексита.
Алексит деловито прятал свою наготу под плащ, взятый внаем у капитана.
— Это дерьмо для ворон! Если бы не эти секреты и тайны вокруг каюты, ничего не случилось бы. Ифбаал сам виноват! Обязательно нашелся бы человек, который попытался туда проникнуть. Так что там, в конце-то концов? — перебросив полу плаща через плечо, произнес он.
— Иди да посмотри, — сказал Асто.
— Ну-у, я не знаю, на самом деле мне это совсем не интересно….
— Иди! Ты начал это, ты и завершай! Теперь Ифбаалу все равно.
Под взглядами людей, собравшихся на палубе, Алексит подошел к каюте и осторожно принялся развязывать кожаные веревки, будто ожидая увидеть перед собой льва. Наконец, заглянул в дверной проем.
— Ну, я и эфиоп! — пробормотал он.
Несчастный побледнел и, изменившись в лице, повернулся к наблюдавшим за его действиями людям.
— Ну, что там? — крикнул Зопирион. Коринна помогала ему высушить одежду.
— Там ничего! Совершенно пусто!
— Что это? Черная магия? — заметив, что несколько человек сделали жесты, будто защищаясь от сглаза, спросил Алексит. — Или прекрасная женщина не более чем плод больного воображения Ифбаала?
Юноша шагнул вперед, волоча по земле плащ. Люди отшатывались от него, боясь прикоснуться.
— Все верно. Давно, еще до того, как я начал плавать с Ифбаалом, он женился на египтянке, — пояснил Асто. — Однажды на Луканском берегу она покинула корабль, чтобы искупаться в уединенной заводи. Но какие-то негодяи набросились на нее. Изнасиловав, они перерезали ей горло и бросили. Так и нашел Ифбаал свою жену. А после этого, — Асто махнул рукой, — он начал медленно сходить с ума. Но за все это время он никому не причинил вреда, мы уважали иллюзии капитана. Ты не имел никакого права выводить его из себя. Теперь я капитан корабля, и ты будешь должным образом наказан.
Велиец, почувствовав опасность, рванулся было к борту, но Асто скомандовал по-финикийски: несколько матросов тут же бросились к Алекситу и скрутили его.
— Теперь держись! — заметил Зопирион и обратился к Асто: — Что ты собираешься с ним сделать?
— О господи, повесить убийцу, и все тут! — ответил Асто.
— Подожди! Возможно, этот человек совсем не герой, но его нельзя обвинить в совершении преступления.
— Я выношу ему приговор. Я теперь капитан, а на корабле мои приказы — закон.
— Но только не в эллинской гавани. — Боковым зрением Зопирион заметил, что Сеговак с невозмутимым видом достает из багажа свой меч, а телохранитель Коринны схватился за копье. — Послушай, дружище! Давай не будем спорить об этом. Мы все заинтересованы в том, чтобы твой первый рейс прошел без сучка и без задоринки.
— И что тогда? Какое наказание ты предлагаешь?
— Давай посидим и спокойно обсудим. Если мы придем к выводу, что было совершено преступление, мы передадим дело в руки магистрата Темпсы, и дадим свидетельские показания. Так как темпситы не знакомы лично с участниками преступления, то, возможно, рассудят более справедливо, чем кто-либо из присутствующих.
Асто собирался было возразить, но, бросив взгляд на оружие, решил этого не делать. Матросы привязали Алексита к мачте. Асто и трое из пассажиров все утро обсуждали случившееся. Скрученный веревками виновник происшествия стоял с несчастным видом. Несколько раз Асто порывался наказать его, но, в конце концов, был вынужден согласиться с аргументами собеседников.
— Если бы он на самом деле собирался обесчестить жену капитана, тогда другое дело, — заметил Зопирион. — Но ведь жены-то не было!
В результате долгих споров стороны пришли к следующему мнению: Алексит совершил непростительную ошибку, сделав попытку заглянуть в каюту. Но это вряд ли можно рассматривать как преступление. Кроме того, нельзя порицать Алексита за попытку защититься от сумасшедшего, бросившегося на него с ножом Ифбаал погиб по причине гнева одного из богов или в результате таинственного хода Судьбы. Моряки даже освободили Алексита от необходимости оплатить надгробный памятник несчастному капитану.
— Вы хотите перевезти его тело в Мотию? — спросил у Асто Зопирион.
— Нам говорит жрец. А если он не знает, то как он может выполнять свои обязанности?
— Вполне возможно, они ищут личной власти или богатства, — произнес Алексит.
— Это все нечестивое греческое безбожие я не хочу иметь с ним ничего общего.
— Кто это безбожник? — удивился Алексит. — Ливийцы поклоняются бабуинам, и убившего бабуина приговаривают к смерти за безбожие.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — не унимался Асто. — Все, что говорит жрец, не может быть неправдой, иначе боги не позволили бы им жить.
— Иными словами, бог должен быть, потому что так говорят жрецы, а жрецы должны говорить правду, потому что боги вынуждают их к этому? — заключил Зопирион.
— Именно так.
— Алексит, мне кажется, что в логике нашего друга есть трещина, в которую я могу засунуть чуть ли не палец?
— Он принимает на веру то, что он хочет доказать. А аргументы замкнуты в кольцо. Я достаточно умен и обратил на это внимание.
— Вот как! Значит, можно спорить логически, как Критий: жрецы придумали богов для того, чтобы запугать простых людей и подчинить их волю.
Услышав такое богохульство, Асто закатил глаза к небу и пробормотал по-финикийски короткую молитву.
— Ваша логика — не более, чем игра слов. Но у меня есть вера, и это значительно лучше. Моя вера говорит мне, что есть боги, как утверждают жрецы. Здесь логика не нужна. Я знаю, что я прав. Вы, греки опутываете себя сетью слов, как те люди утром на агоре. Я не образованный человек, но я знаю, что половина ваших аргументов относятся не к реальному миру, а к греческому языку. Только потому, что у вас есть слово Тем, Чтобы Стать, вы думаете, что в реальном мире должно быть нечто ему соответствующее. Если вы выучите другие языки, то увидите, что такое соответствие не всегда имеет место быть.
— Мой дорогой! — обратился к нему Алексит. — Неужели ты думаешь, что эллины будут учить варварский язык, вроде твоего финикийского, со странными звуками, исходящими из горла?
— Для представителя столь самонадеянной нации это было бы весьма полезно. Я могу разговаривать с людьми вдоль всего побережья Внутреннего моря. Но из всех греков, с которыми мне довелось встречаться, чуть ли не один господин Зопирион говорит и на других языках тоже. В нашем ханаанском языке нет надуманных слов вроде «Феноменальной вселенной» или «Внутренне присущего бытия». Мы с легкостью обходимся и без них. Клянусь бронзовыми яйцами Мелькарта, хотел бы я посмотреть, получилось бы у Ифбаала продать в Сиракузах 50 амфор вашего Того, Чтобы Стать!
— Есть вещи, имеющие большее значение, нежели вульгарная торговля! — ответил Алексит.
— Например, перерезать соседям горло! Вы, эллины, обожаете это делать! — парировал Асто. — Каждый дурак с копьем в руках может пойти и убить. Но чтобы проложить торговые пути, необходимо мужество и ловкость. Если бы мы, деловые люди, не привозили в ваши гавани товары, что сталось бы с вами, умные философы, статные атлеты и храбрые варвары? Надели бы вонючие овечьи шкуры и зажили бы как луканы в хижинах из тростника и глины вместе со свиньями! Вот так!
После его страстной речи наступило гнетущее молчание. Зопирион подумал, что в этом крошечном человечке сокрыто больше энергии, чем можно было предположить, судя по застенчивым манерам и серому, мышиному внешнему виду.
Наконец молчание прервал Сеговак.
— А мне очень симпатичны боги господина Вибенны. Даже если они и не собираются помогать нам, то, по крайней мере, не отбрасывают нас в сторону. Конечно, если это не является частью их великого плана. Весьма удобно! Но все-таки родные кельтские боги мне нравятся больше всех. Возможно, они не так мудры, как боги господина Вибенны, не столь могущественны, как боги господина Асто, не столь мудреные, как боги господина Зопириона. Но с ними так уютно и спокойно. Их много, и каждый человек может запросто поладить с ними, если хотя бы иногда будет умасливать их, даст кусочек мяса или глоток пива и время от времени будет сжигать в его честь вора или раба. Так что, извините меня, я прочту короткую молитву старому Есусу, да отправлюсь на боковую.
— А я займусь наблюдениями за полетом птиц, — произнес Вибенна. — попытаюсь узнать, каково следующее действие всемогущей божественной воли.
В сумерках они встали на якорь в устье реки Пикс и провели ночь в городе с тем же названием.
— Я умираю от любопытства, что это за странная жена капитана Ифбаала! И почему он держит ее вдали от постороннего взгляда?! Обязательно загляну в каюту!
— А я нет. Путешествие по морю и так слишком рискованно. Не стоит придумывать новые неприятности.
— Да ты просто трусишь! Стой, посмотри-ка! Как я и говорил тебе…
Алексит вернулся к рассказу о своем плане постройки маяка — высокого, как гора в Сиракузах. Он был полон оптимизма и рассчитывал убедить сиракузского тирана — могущественного Дионисия — одобрить этот проект.
— Говорят, он нанимает на работу талантливых людей, таких как я! Знаешь, около десяти дней назад представитель Дионисия остановился в Велии и агитировал юношей. Он утверждал, что в Сиракузах их ждет слава и удача.
Зопирион смотрел на Алексита и чувствовал, что очарование последнего постепенно улетучивается. Этот человек болтал без умолку, большей частью о собственных неисчерпаемых добродетелях. К тому же у него была скверная привычка постоянно дотрагиваться до собеседника. Стоя около перил, он мягко нажимал рукой на руку Зопириона. Когда они сидели на палубе, он пододвинул ногу так, чтобы касаться ноги тарентийца, и тот был вынужден подняться и отойти в сторону.
Зопирион подозревал, что Алексит ищет любви мужчины. Несмотря на то, что греки не видели в подобных связях ничего предосудительного, Зопириона совсем не привлекали подобные отношения. Его предпочтения, как и предпочтения многих других, оставались всецело на стороне женщин. Он считал любовные отношения между мужчинами позерством аристократов, как и растягивание слов, вялые жесты и бритье лобка, принятые у богатых юнцов Тарента.
— О Алексит, боюсь, ты никогда не сделаешь карьеру философа, — заметил Зопирион.
— Почему так?
— По этой же причине некоторым женщинам в жизни не удастся заработать на жизнь проституцией. Ты просто раздаешь то, за что следует платить.
— Фу ты! Клянусь Герой, раз уж я тебе надоел, мне не составит особого труда найти того, кто лучше оценит глубину моих знаний!
Алексит слегка отстал, пристроился к старому хромому Вибенне и направил на него поток своих скачущих мыслей. Зопирион поспешил догнать Коринну. С каждым часом он в нем росло страстное стремление находиться рядом с девушкой.
На следующий день Зопирион снова опоздал на корабль, вступив в долгую дискуссию о местном водопроводе с жителем Пикса, за что вторично получил нагоняй от капитана Ифбаала. Вскоре корабль подставил паруса дующему с берега утреннему ветру. Когда они успели порядком отплыть от берега, Зопирион с удивлением услышал, как капитан Ифбаал кричит на Алексита.
— Эй, ты! Убирайся оттуда! Ты что, решил пошпионить?
— Да не заглядывал я в твою мерзкую каюту! Клянусь богом, я просто смотрел на море…
— Да я видел собственными глазами! Клянусь зубами Танит, я убью каждого, кто бросит на нее свой развращенный взгляд!
— Капитан, пожалуйста! — закричал по-финикийски его помощник. — Пожалуйста, не волнуйтесь вы так! Юноша посмотрел, но…
— Попридержи язык, Асто! А что касается тебя, молодой человек, если увижу тебя еще раз в этой части судна, высажу на следующей остановке!
— Тогда возвращай деньги!
— Попробуй, отними!
— Жулик! Расхититель гробниц! Наглец, жующий навоз!
Руки ссорящихся уже лежали на рукоятях ножей. В этот момент Асто, Зопирион и телохранитель Софрон вскочили между ними, успокаивая и уговаривая.
— Жаль, конечно, останавливать добрую схватку, но капитан нам нужен живым: он умеет управлять судном. Я захватил с собой кувшинчик вина, чтобы день прошел побыстрее: оно великолепно помогает скоротать время. Доставайте чаши, я налью вам. Не так много, ведь на качающейся палубе легко пролить, и тогда вино достанется рыбам. Ну, кто может спеть песню или рассказать интересную историю? Давайте вы, господин Гиппомедонт!
Певец принялся настраивать лиру, а Сеговак разливать вино. Алексит, быстро позабыв о недавней вспышке ярости, взял свою чашу. Капитан же просто отказался.
— Мне нужна ясная голова.
Певец коснулся пальцами струн и запел:
Царственная и восхитительная, о бессмертная Афродита!
Дитя Зевса, чарующая и прекрасная, я умоляю тебя
Пусть горе и мучения не сломят мой дух,
О богиня…
Гиппомедонт спел несколько песен, и Вибенна таинственно раскрыл несколько секретов искусства предсказаний.
— Основы нашей религии записаны в Священных книгах. Самой важной из них является Книга Молний. В ней описаны различные виды молний и грома, а также приведены толкования каждого из них. Всего существует одиннадцать видов молний, девять богов обладают силой посылать их. Три из них кроваво-красного цвета посылает Тиний, небесный отец. Первая из его трех молний предупреждает людей. Ее он посылает, когда захочет. Вторая полна опасностей. Тиний посылает ее только по просьбе младших богов. Третья приносит небесный разрушительный огонь. Она настолько опасна, что Тиний должен получить разрешение старших богов для того, чтобы послать ее. Молниями обладают и другие боги и богини, например, Юнона.
— В Книге Молний небо разделено на шестнадцать частей. Толкователь молний должен стоять лицом к югу: справа и слева от него будут располагаться по восемь небесных секторов. Он дает толкование молнии судя по направлению, откуда она появляется и месту, в котором она ударяет в землю. Если молния бьет слева, это к счастью. А если справа…
После него Асто начал рассказывать финикийские легенды. Поведал о поединке бога Мелькарта с демонессой Масисабалой.
— … и он бросился в лес преследовать чудовище, чей хвост серебряным ручьем извивался на мертвых листьях. И там, на поляне, около костра приподнявшись на хвосте, стояла женщина с телом дракона. С неба светила кроваво-красная луна, а алые языки женщины-дракона, раздвоенные подобно остроге, извивались и светились в отблесках пламени костра…
А на десерт Алексит угостил путешественников загадками и парадоксами. Когда наступил черед Зопириона, он прочитал строфы из греческой эпической поэмы.
В Леосе они остановились на сутки, чтобы пополнить запасы вина. После этого целый день все ходили умиротворенные. Пассажиры и моряки кто как мог убивали время. Собравшись на пляже, они наблюдали, как Алексит и Сеговак бреют друг другу подбородки, весело насмехаясь над поклонником варваров.
Так отдыхал многостойкий в беде Одиссей богоравный,
Сном и усталостью тяжкой смиренный. Паллада Афина
Путь свой направила в землю и в город мужей феакийских.
Жили в прежнее время они в Гиперее пространной
Невдалеке от циклопов, свирепых мужей и надменных,
Силою их превышавших и грабивших их беспрестанно.
Поднял феаков тогда и увел Навсифой боговидный
В Схерию, вдаль от людей… [41]
— Что это? Новая прихоть варваров? — спросил Вибенна.
— А что же еще, — ответил Софрон. — клянусь Гераклом, это не по-эллински!
— Это обычай египтян, — заметил Асто. — Но я слышал, что афинские гетеры переняли его, чтобы завлекать своих любовников.
— Бороды украшали лица моего отца и деда. Значит, и мне ходить с бородой. Послушай, сынок, пусть твое лицо останется таким, каким бог создал его, — произнес отец двенадцатилетнего мальчугана.
— Алексит не может пережить, что становится взрослым, — сказал Зопирион.
— Ой, он порезался, — воскликнул мальчик.
— Ну, что я тебе говорил? — заметил его отец. — Вот что бывает, когда идешь против природы.
Позже организовали игру в мяч. В самом начале Зопирион неудачно упал и повредил колено.
— Ты ушибся, милый Зопирион. Чем тебе помочь? — когда юноша, прихрамывая, покидал поле, закричала Коринна.
— Как это некстати! Но все будет хорошо. У меня были ушибы и похуже. Софрон, поручаю тебе занять мое место в игре.
Телохранитель заворчал было, но Коринна вступилась:
— Да, иди и играй!
Софрон послушно положил на землю копье и принялся раздеваться. Зопирион, прихрамывая и опершись на плечо Коринны, пошел с ней по пляжу к воде, чтобы смыть пот и грязь.
— Я бы тоже искупалась. К тому же все заняты игрой. Ты обещаешь, что не будешь приставать ко мне или делать скабрезные замечания?
— Обещаю.
Несмотря на все благие намерения, при виде купающейся Коринны у Зопириона поднялось его мужское достоинство, и юноше пришлось закончить купание, встав к девушке спиной. Одевшись, тарентиец взглянул на игровое поле. По нему в облаке пыли с криками и воплями носились обнаженные мужчины с клюшками в руках.
— Я всегда был никчемным спортсменом: я нескладный, как осел на крыше. Однако мой желудок напоминает, что наступило время завтрака. Почему бы не взять немного еды и не отправиться вдвоем на маленький пикничок?
— Мы должны вытащить из игры Софрона.
— А почему бы не оставить его там? Он так счастлив!
— Нет, он должен быть рядом со мной. Отец дал нам четкие указания.
— Он даже не заметит, что мы ушли.
— Послушай, дорогой Зопирион. Возможно, Софрон не очень умен, но он честный и преданный. Здесь вряд ли найдется еще несколько человек, о которых можно сказать тоже самое. Допустим, мы ускользнем без него. Когда он вернется в Мессану, отец сразу же спросит: «Следил ли ты верно и преданно за моей дочерью?» И несчастный глупец ответит: «Да, но однажды в Леосе она от меня сбежала». И тогда всех нас буквально сотрут в порошок. Я люблю отца и не хочу его тревожить. К тому же я два раза была замужем и уже не могу не обращать внимания на мужчин. Вам всем хочется поразвлечься. Однако, когда дело сделано, вы уходите, не заботясь о женщине, которой придется расплачиваться за ваше удовольствие. В наше безбожное время вряд ли кто-нибудь поверит в сказки о том, как Зевс навестил девушку, приняв обличье лебедя или золотого дождя.
— Клянусь божественным тетрактом, я не притронусь к тебе даже пальцем! Все-таки я — пифагореец!
— Это ты пока говоришь. Но я-то лучше знаю. Несмотря на то, что ты все время вел себя целомудренно, как Меланион, когда мы окажемся в зарослях асфоделя, тебе захочется поцеловать меня. Всего один безобидный поцелуй. А потом может случиться все, что угодно.
Зопирион молча смотрел на нее, потому что именно это и занимало его мысли в последнее время.
— К тому же я и сама не из мрамора, ты ведь знаешь, — опустив глаза прошептала Коринна.
Подавив вздох, он схватил ее за руку.
— Коринна…
— Да?
Природная застенчивость взяла было верх, но юноше удалось, слегка заикаясь, произнести:
— Я л-люблю тебя!
Коринна пристально посмотрела на него.
— Ты мне тоже нравишься, Зопирион. Даже больше, чем я могу позволить себе произнести вслух. Если ты сказал именно то, что хотел, то поговори с моим отцом, когда встретишься с ним в Мессану.
— Именно это я и хотел сказать. Но могут возникнуть трудности.
— Ну, конечно, их всегда много.
— Я все-таки на одну часть перс.
— Дорогой Зопирион! Не надо постоянно вспоминать о своей персидской крови. Выходит так, что ты постоянно защищаешься. Тебе ведь не нужно принимать афинское гражданство. После моего брака с финикийцем отец вряд ли свыкнется с мыслью о чужеземце. Сейчас меня больше заботит брачный договор и все что с этим связано. И мой ребенок.
Зопирион махнул рукой.
— Так или иначе со временем это можно утрясти. К тому же я тоже должен получить разрешение своего отца.
— Давай не будем говорить о любви до тех пор, пока не начнем предпринимать практические шаги в этом направлении. Согласен?
— Мне казалось, я — человек логики, но из-за тебя я превратился в человека с полотняными мозгами, вроде Алексита.
— Ты согласен? Мне нужен прямой ответ.
— Да, с радостью.
А потом они устроили пикник. Между влюбленными сидел Софрон, обгладывал ножку дичи и безучастно слушал рассуждения Зопириона об акведуках и фортификации.
Следующая стоянка была в Темпсе, где путешественники задержались на день, чтобы взять груз медной руды. Корабль был загружен полностью. Пришлось встать на якорь подальше от берега. Попасть на судно или на берег можно, только воспользовавшись шлюпкой. Утром восемнадцатого числа на борту собрались все, за исключением капитана: дела коммерции задержали его на суше. Наконец, с берега отплыла шлюпка, на корме которой суетился Ифбаал.
Зопирион, скользя взглядом по палубе, с тревогой заметил, как Алексит, припадая к земле, крадется к двери в крошечную каюту и теребит кожаный лоскут, служивший щеколдой. Предчувствуя очередную ссору, Зопирион хотел было закричать и остановить его, но побоялся привлечь внимание Ифбаала. К тому же он терпеть не мог вмешиваться в чужие дела. На мгновение он застыл в нерешительности с широко раскрытым ртом. Всего несколько громких ударов сердца — казалось, прошла вечность, — и он собрался с мыслями.
— Эй, Алексит, убирайся оттуда, — закричал он как раз в тот момент, когда голова капитана Ифбаала показалась над палубой.
Одного взгляда хватило капитану, чтобы понять ситуацию. С ревом он перекинулся через борт, сбросил крутку, выхватил кинжал и бросился на Алексита. Одним прыжком Ифбаал сократил вдвое расстояние между ними, и только тогда нарушитель поднял глаза и увидел прямо перед собой всклокоченную бороду финикийца, горящие яростью глаза и пену на искривленных губах.
Алексит вскочил на ноги и попытался было убежать, лавируя между стоящими на палубе людьми. Все присутствующие тоже вскочили, кто-то громко советовал, кто-то криками помогал поймать беглеца, или преследователя, или обоих. Но те бежали слишком быстро. Упустив Алексита при первом броске, Ифбаал зигзагами носился по палубе за убегающим юношей.
Около перил, как раз в том месте, где Ифбаал прыгнул на палубу, Алексит повернулся. Сорвав взятый внаем плащ, он скомкал его и попытался бросить в голову Ифбаала, но тот отбросил плащ в сторону. Попытка задержать разъяренного финикийца не увенчалась успехом. Капитан подскочил к Алекситу, но тот схватил его за запястье руки с зажатым в ней ножом. Какое-то мгновение продолжалась яростная борьба. Ифбаал пытался высвободить руку, но Алексит прилагал все усилия, чтобы смертоносное лезвие не коснулось его тела. Наконец, борющиеся мужчины опрокинулись через перила и полетели за борт. Треск ломающихся досок и плеск воды вывел из замешательства людей на палубе.
Зопирион, все еще прихрамывающий после вчерашней игры, вместе с остальными бросился к краю палубы. Шлюпка, пришвартованная к борту корабля, была разбита, обломки плавали на поверхности воды. Лодочник, пронзительно крича, пытался удержаться на оставшейся целой части. Вода вокруг нее пенилась и бурлила.
Наконец, всплески затихли. Появилась голова Алексита. Схватившись руками за планшир шлюпки, тяжело дыша и отплевываясь, он стал карабкаться на борт.
— Где Ифбаал? — закричал Зопирион.
Не произнося ни слова Алексит указал в воду. Люди на борту «Муттумалейна» разразились криками, предлагая немедленно что-нибудь предпринять. Зопирион сбросил плащ, тунику, сандалии и нагишом бросился за борт. В зелено-золотистой мерцающей толще воды между песчаным морским дном и черным корпусом, заросшим морскими водорослями и белыми, похожими на клыки, скоплениями ракушек, Зопирион увидел Ифбаала.
Капитан без движения лежал на белом песке, его тело слегка покачивалось от игры волн.
Зопириону пришлось подняться на поверхность, чтобы набрать в легкие воздух. Он поплыл вверх слишком круто, ударился головой о корпус судна и оцарапал руку о раковину, прилипшую к борту. От этого удара юношу выбросило из-под корабля. Оказавшись на поверхности, он выплюнул воду и несколько раз глубоко вздохнул, не обращая внимания на крики стоящих на палубе людей. Набрав в легкие воздух, Зопирион снова нырнул. На этот раз он поймал рукой лодыжку Ифбаала и потащил капитана на поверхность. Подплывший раб Коринны подхватил его сбоку. С палубы сбросили веревку, и подняли на корабль сначала бездыханное тело капитана, а потом и двух пловцов.
Ифбаала положили на перила, чтобы вода смогла выйти из легких, и пытались оживить его всеми возможными способами: делали искусственное дыхание, массировали тело, пытались поить вином. Алексит стоял поодаль и отжимал свою одежду.
— Мне кажется, вы зря теряете время, — произнес он. — Падая, он ударился головой о лодку.
Тело оставалось холодным и безжизненным. Пассажиры, отступив на шаг, замолчали, видимо, собираясь произнести молитвы и заклинания.
— Он мертв! — протяжно закричал Асто — помощник капитана — и заплакал. — Он был жестоким хозяином и немного сумасшедшим. Но это был самый храбрый и искусный капитан во всей Мотии. Он превосходно торговал, и равного ему мы не скоро увидим. Ты во всем виноват! — взглянул он на Алексита.
Алексит деловито прятал свою наготу под плащ, взятый внаем у капитана.
— Это дерьмо для ворон! Если бы не эти секреты и тайны вокруг каюты, ничего не случилось бы. Ифбаал сам виноват! Обязательно нашелся бы человек, который попытался туда проникнуть. Так что там, в конце-то концов? — перебросив полу плаща через плечо, произнес он.
— Иди да посмотри, — сказал Асто.
— Ну-у, я не знаю, на самом деле мне это совсем не интересно….
— Иди! Ты начал это, ты и завершай! Теперь Ифбаалу все равно.
Под взглядами людей, собравшихся на палубе, Алексит подошел к каюте и осторожно принялся развязывать кожаные веревки, будто ожидая увидеть перед собой льва. Наконец, заглянул в дверной проем.
— Ну, я и эфиоп! — пробормотал он.
Несчастный побледнел и, изменившись в лице, повернулся к наблюдавшим за его действиями людям.
— Ну, что там? — крикнул Зопирион. Коринна помогала ему высушить одежду.
— Там ничего! Совершенно пусто!
— Что это? Черная магия? — заметив, что несколько человек сделали жесты, будто защищаясь от сглаза, спросил Алексит. — Или прекрасная женщина не более чем плод больного воображения Ифбаала?
Юноша шагнул вперед, волоча по земле плащ. Люди отшатывались от него, боясь прикоснуться.
— Все верно. Давно, еще до того, как я начал плавать с Ифбаалом, он женился на египтянке, — пояснил Асто. — Однажды на Луканском берегу она покинула корабль, чтобы искупаться в уединенной заводи. Но какие-то негодяи набросились на нее. Изнасиловав, они перерезали ей горло и бросили. Так и нашел Ифбаал свою жену. А после этого, — Асто махнул рукой, — он начал медленно сходить с ума. Но за все это время он никому не причинил вреда, мы уважали иллюзии капитана. Ты не имел никакого права выводить его из себя. Теперь я капитан корабля, и ты будешь должным образом наказан.
Велиец, почувствовав опасность, рванулся было к борту, но Асто скомандовал по-финикийски: несколько матросов тут же бросились к Алекситу и скрутили его.
— Теперь держись! — заметил Зопирион и обратился к Асто: — Что ты собираешься с ним сделать?
— О господи, повесить убийцу, и все тут! — ответил Асто.
— Подожди! Возможно, этот человек совсем не герой, но его нельзя обвинить в совершении преступления.
— Я выношу ему приговор. Я теперь капитан, а на корабле мои приказы — закон.
— Но только не в эллинской гавани. — Боковым зрением Зопирион заметил, что Сеговак с невозмутимым видом достает из багажа свой меч, а телохранитель Коринны схватился за копье. — Послушай, дружище! Давай не будем спорить об этом. Мы все заинтересованы в том, чтобы твой первый рейс прошел без сучка и без задоринки.
— И что тогда? Какое наказание ты предлагаешь?
— Давай посидим и спокойно обсудим. Если мы придем к выводу, что было совершено преступление, мы передадим дело в руки магистрата Темпсы, и дадим свидетельские показания. Так как темпситы не знакомы лично с участниками преступления, то, возможно, рассудят более справедливо, чем кто-либо из присутствующих.
Асто собирался было возразить, но, бросив взгляд на оружие, решил этого не делать. Матросы привязали Алексита к мачте. Асто и трое из пассажиров все утро обсуждали случившееся. Скрученный веревками виновник происшествия стоял с несчастным видом. Несколько раз Асто порывался наказать его, но, в конце концов, был вынужден согласиться с аргументами собеседников.
— Если бы он на самом деле собирался обесчестить жену капитана, тогда другое дело, — заметил Зопирион. — Но ведь жены-то не было!
В результате долгих споров стороны пришли к следующему мнению: Алексит совершил непростительную ошибку, сделав попытку заглянуть в каюту. Но это вряд ли можно рассматривать как преступление. Кроме того, нельзя порицать Алексита за попытку защититься от сумасшедшего, бросившегося на него с ножом Ифбаал погиб по причине гнева одного из богов или в результате таинственного хода Судьбы. Моряки даже освободили Алексита от необходимости оплатить надгробный памятник несчастному капитану.
— Вы хотите перевезти его тело в Мотию? — спросил у Асто Зопирион.