де Рамон Натали. Червонный король

   Он улыбнулся и выполнил мою просьбу. Готовность не изменилась ни на йоту! Я выпила и потребовала еще.
   — Если ты собралась меня изводить, учти, у меня большая коллекция.
   — Ты же говорил, что не держишь спиртного дома! — После приличной порции вина мои бабочки заметно активизировались.
   — Это не спиртное, это коллекция!
   — Значит, днем — коллекция, а спиртное — ночью? Ты сноб!
   — А ты! Ты! Ты... — Он не договорил, а вихрем налетел на меня. Или этот вихрь завертелся во мне от его губ, рук, дыхания, спутанных волос, от горячей тяжести мужского тела?.. — Ты спорщица! — Виктор на секунду оторвался от моих губ, зачем-то языком облизнул свои. — Ты самая ужасная, неисправимая спорщица!
   И опять все закружилось, запульсировало, заликовало и засверкало!
   Он был во мне, я была в нем, как эти самые изогнутые рыбками «инь» и «янь» на картинке в энциклопедии... А что, если окна в доме Маршана тоже будут в виде этого эротического древнего символа? Нет, нет, никаких кривых линий, только симметрия и ощущение простора, именно такого простора и свободно полета, как сейчас... А «инь» и «янь» переплетутся в рисунке наборного пола, чтобы ничто не отвлекало от картин! Белое или размыто-серебряно-голубое...
   Или ампирная интимность теплой матовой терракоты?..
   — Софи, скажи... Скажи, как ты хочешь? — Виктор вдруг застыл, не разжимая объятий. Самое сокровенное, что ты хочешь...
   — Я хочу уснуть... Вот так, внутри друг друга...
   Меня обволакивал дивный покой неспешного наслаждения, темно-синие бархатно-чувственные тона.

Глава 14, в которой странные звуки

   Странные повизгивающие звуки и шепот Виктора:
   — Софи! Проснись, пожалуйста! Мне нужно вставать!
   Я нехотя открыла глаза. Ночник по-прежнему слабо освещал тонувшие в темноте предметы, а мы с Виктором крепко обнимали друг друга, как эти самые символические «инь» и «янь», причем я вполне определенно чувствовала внутри себя всю ту же готовность Виктора к любовным подвигам. А где-то за дверью поскуливал и скребся щенок. Я зевнула и потянулась, высвобождая из-под Виктора руки — странно, они почти не затекли от не особенно удобной для сна позы.
   — Зачем ты меня разбудил? Ночь еще, давай спать.
   — Нужно сводить на прогулку Шено. И потом, давно утро.
   — Так темно же.
   — Здесь глухие занавеси, на самом деле уже десять.
   Он вытащил из-под подушки часы, они показывали начало одиннадцатого. Я совершенно не могла припомнить, когда он их положил туда, ведь я же перестилала постель.
   — Ты чудо! — с неожиданным восторгом сказал Виктор, воодушевляя моих бабочек. — Я сам всегда мечтал уснуть вот так, как ты говоришь, «внутри друг друга». Но всегда все женщины хотели апогея, — неуместно добавил он.
   — Все мужчины тоже, — не более уместно вырвалось у меня.
   — Да дураки они! Нам с тобой они не указ!
   Мы нашли друг друга!
   Он жизнерадостно поцеловал мой лоб, скользнул губами к вискам, руками притягивая к себе мою голову, и необходимость апогея обрушилась на нас майской грозой. И все произошло захватывающе и феерически мгновенно, незатейливо, но до того удачно, что я расплакалась от забившихся во всех атомах моего существа счастливых мотыльков...
   — Софи, но сейчас-то что не так? — переполошился Виктор.
   — Все хорошо, — всхлипнула я. — Иди гуляй с собакой.
   — Ты всегда ревешь, если не родится идея?
   — Нет, в первый раз... Мне нужен платок. Где моя сумочка?
   — Сейчас. — Виктор поднялся, подошел к окну и распахнул шторы. Ночник сразу потускнел, на улице светило солнце. — А погодка-то! — Он распахнул шкаф и извлек оттуда вельветовые брюки и какую-то рубаху. — Только не реви, как динозавр, терпеть не могу.
   — А я терпеть не могу, когда меня будят. — Я обвела взглядом спальню. — Какой же ты пижон! Аквариум во всю стену! Ореховая мебель!
   Дашь ты мне носовой платок?
   — Держи. — Виктор швырнул в меня огромное махровое полотенце. — Где ванная, знаешь.
   И не особенно залеживайся там, я вернусь скоро. И кофе свари к моему приходу.
   Я хотела сделать ему замечание по поводу безобразного тона, неподобающего после ночи любви, но Виктор, беспечно бросив:
   — Пока, любимая! — послал воздушный поцелуй и скрылся в коридоре. Я услышала, как он сказал Шено:
   — Потерпи, потерпи, бедолага. Скорее бы объявился твой хозяин.
   — Виктор! Купи сигареты! — крикнула я.
   — Даже слово забудь! — отозвался он. — Иначе разлюблю!
   Хлопнула входная дверь.
   До чего же наглый, самоуверенный, самовлюбленный тип! — подумала я. Впрочем, следовало бы признаться, что курить мне не хотелось вовсе, и это было странно, как и то, что во всем моем организме, даже во рту, после вчерашнего неумеренного питья и обжорства была удивительная легкость и свежесть!
   Может, и правда не обижаться на его ежеминутную смену настроения и сварить ему кофе?
   Он ведь в сущности славный парень. Ну, не без причуд, зато добрый, щедрый... Я полюбовалась на кольцо, потрогала серьги и наклонилась за своей валяющейся на полу одеждой.
   Выходное платье было безнадежно испорчено жуткими зацепками и просто дырами от когтей Шено. Колготки хранили те же щенячьи следы и годились разве на то, чтобы отнести их к ближайшему мусорному ведру.
   Ладно, я отправилась в ванную, платье прикроет плащ, и с голыми ногами я не замерзну в машине, должен же Виктор по-джентльменски доставить меня домой, грустно утешала я себя, чувствуя, как стремительно события прошедших суток поворачиваются ко мне оборотной стороной и эта оборотная сторона оказывается неприглядной и отвратительной.
   Я встала под душ, из суеверного страха не сняв серьги и кольцо. Что с ними будет? Они же золотые. А я? Я-то совсем не золотая... На что я рассчитывала, когда позволила себе увлечься Виктором? Разведать про «замужнюю даму», которая продала ему вещи моей семьи? Наивно и глупо, особенно если учесть, что я всю ночь отдавалась ему. Ну и с какими глазами я теперь сообщу полиции, что сервиз находится у Виктора? Но ведь я обязана это сделать! Это моя фамильная реликвия!
   Вот уж позлорадствуют его коллеги, когда выяснится, что Виктор купил краденый сервиз! Они видели меня и то, как он относится ко мне. А я вдруг выведу его на чистую воду!
   Может, и остальные «экспонаты» его «коллекции» краденые...
   Да какое мне дело до мнения его коллег, в конце-то концов! Ну переспали, ну с кем не бывает! Это же еще ничего не значит! У меня есть Анри! Нет у меня никакого Анри, я его так обидела... А вдруг Анри простил меня, передумал и вернется? Или позвонит хотя бы, чтобы выяснить мое настроение...
   — Ты тут не утонула, утка? — в ванную лукаво заглянул Виктор. — Вылезай, я сварил кофе!
   У-у-у, какая ты красивая, когда мокрая! — В старой рубахе и в бесформенных брюках он походил на возмужавшего, но не повзрослевшего Гавроша.
   — Ты уже вернулся?
   — Сто лет назад! И Шено покормил, и подредактировал свой ночной опус. Хочешь, я принесу кофе сюда и мы будем пить его, сидя в ванне?
   — Не придумывай, я уже помылась. Ты отвезешь меня домой?
   — Ни в коем случае! — Виктор скинул обувь и, ухватившись обеими руками за мою талию, прямо в одежде полез ко мне под душ. — Что ты там забыла? — И поцеловал мою грудь. — Восхитительно!
   — Ты ненормальный! Отстань!
   — А ты нормальная? Ты такая же, как и я4 Мы вместе! — Он плюхнулся в ванну, увлекая меня за собой. — Нам никто больше не нужен!
   — Надо было обязательно лезть сюда в одежде? — спросила я после продолжительного поцелуя.
   — Если бы ты предусмотрительно набрала воды, а не стояла под душем, как бедная родственница... — Очередной поцелуй получился еще более продолжительным и страстным. — Могла бы помочь мне раздеться!
   — Ты же делаешь это только в спальне!
   — Иногда не мешает и творческий подход!
   Но если ты настаиваешь... — Виктор подхватил меня на руки и потащил в спальню, боком двигаясь по коридору и оставляя за собой лужи воды. — В спальне так в спальне!
   — Мы же все замочим! — Мы упали в постель. — Ты точно ненормальный!
   — Это не единственный мой недостаток! Мокрая одежда Виктора полетела на пол. — Но он не мешает мне любить тебя!
   И тут зазвонил телефон. Почему-то наличие телефона в спальне я заметила только сейчас, а он преспокойно висел между светильниками над изголовьем, похоже, со дня сотворения мира.
   Виктор, недовольно кряхтя, приподнялся на локте и заученным движением снял трубку.
   — Да, слушаю! Доброе утро, патрон. Да, были.
   Нет, не смотрел. Нет, не нарочно, ну зачем ты так думаешь... Хорошо, сейчас приеду монтировать. Да брось ты, какие еще колдуны! Это пьяный бред, у меня есть настоящее предложение.
   Нисколько я не интригую. Патрон, не переживай, я уже набросал кое-что. Да, ночью. Ты же знаешь, все ко мне приходит ночью. Патрон, это потрясающая девушка! У нас нет никаких разногласий, творчество — превыше всего!
   Мне совсем не нравилось то, что он обсуждает меня с каким-то посторонним человеком, причем в достаточно интимный и деликатный момент! Я попыталась освободиться от его объятий, но Виктор прижал меня к себе еще сильнее.
   — Патрон! Она сама такая же! Честно! Она тоже что-то там записывала после всего! — страстно, как если бы от моих качеств зависела его зарплата, убеждал Виктор своего патрона, успевая во время ответных реплик целовать меня. — Ну я не вру! Честное слово! Ты бы видел, какая она к тому же красивая!
   — Хватит, Виктор! — не выдержала я. — Достаточно! — И, изловчившись, нажала на рычаги телефона.
   — Ты в своем уме? — Он принялся набирать номер. — Я же разговариваю с шефом!
   — Вам больше не о чем потрепаться? А я не лошадь, чтобы обсуждать меня, тем более в моем присутствии! — Я оттолкнула Виктора и встала с постели. Как постыдно я опять позволила себе поддаться на его разбойничьи чары!
   — Ляг сейчас же! — Он потянулся ко мне, но телефон уже соединил его с шефом, а я отошла подальше и начала одеваться. — Извини, патрон, нажал ухом на кнопку. Хорошо, хорошо! Я сейчас приеду. Ты еще не успеешь отсмотреть материал... Ты уже отсмотрел? Монтируешь? Значит, не успеешь смонтировать, как я предстану перед вашей светлостью! Конечно, привезу все свои записи! Пока. — Виктор повесил трубку и поманил меня обеими руками, по-собачьи склонив голову набок. — Софи, иди ко мне!
   — Хватит, Виктор. Одевайся и отвези меня домой. Тебя ждет патрон.
   — Софи, он будет монтировать еще сто лет.
   Иди ко мне.
   — Нет.
   — Софи, я тебя люблю.
   — А я тебя — нет. Ты болтун и сплетник.
 
   — Софи. — Виктор встал с постели и подбирался ко мне, как лиса к курице. — Просто мы с патроном — старые друзья, ты же тоже делишься с подругами?
   Я поджала губы, потому что мне очень захотелось бросить ему в лицо, что о нашем знакомстве я поведаю в первую очередь полиции, а не подругам, каковых у меня, можно сказать, и нет.
   — Софи. — Он все-таки положил мне на плечи свои руки.
   Но я молчала. Он тоже. И тут в тишине очень тихонько и тоненько завякал мобильник.
   — Это в твоей сумке, — сказал Виктор, убирая руки. — Вон она, лежит на кресле.
   Я испугалась. Вдруг это Анри? Как я буду разговаривать с ним в присутствии Виктора?
   — Ответь. — Виктор протянул мне сумку. — Вдруг это твой.., этот... Анри!
   Если бы он не произнес имя Анри с таким вызовом, я бы не сняла трубку.
   — Мадам Норбер, когда в ближайшие дни вы смогли бы выбраться и съездить со мной посмотреть загородный дом? — спросила моя давнишняя клиентка мадам Рейно, которой я оформляла квартиру года два назад.
   — Вы купили дом?
   — Собираюсь купить, но не могу решиться без вашей консультации. Я не уверена, возможно ли его слегка перепланировать по моему вкусу.
   — Я могу встретиться с вами прямо сейчас, — обрадовалась я. — У меня как раз свободное утро, мадам...
   — Вовсе даже не свободное. — Виктор полез целоваться и не дал мне договорить.
   — Отстань, не сейчас! — Я попыталась отстраниться.
   — Простите, мадам Норбер, я, видимо, позвонила не вовремя, — сказала клиентка, — вы там не одна.
   — Нет-нет, все в порядке... — Я прикрыла трубку рукой. — Виктор, я прошу тебя!
   — Виктор? — все-таки услышала клиентка.
   — Да! — громко крикнул Виктор и поднял меня на руки. — Это я! Великий и непревзойденный Виктор Пленьи!
   — Виктор, пожалуйста, опусти меня на пол!
   Извините... — Я плотнее зажала мембрану. — Она же все слышит!
   — Пусть слышат все! Я готов напечатать об этом в газетах и объявить по телевидению! Я люблю Софи!!!
   — Извините, мадам... Виктор!!! Хватит!.. Да, я, конечно, сейчас встречусь с вами.
   — Мадам Норбер, — в голосе мадам Рейно послышались лукавые нотки, — я вовсе не настаиваю на сегодняшнем дне. Можно в другой раз.
   — Лучше сегодня, мадам Рейно. Вам удобно через четверть часа у метро...
   Я хотела уточнить у Виктора, какая здесь ближайшая станция метро, «Сен-Поль» или «Шеми Вер», но мадам Рейно произнесла «Сен-Поль» раньше Виктора, а он почему-то радостно вытаращил на меня глаза.
   — Но я буду там не раньше чем минут через сорок, мадам Норбер, через час, мне нужно собраться. И если на мосту не попаду в пробку...
   — Хорошо, мадам Рейно. Вас не затруднит перезвонить мне перед выходом?
   — Так ты разговариваешь с Мартой Рейно? — вдруг спросил Виктор. — Ты ее знаешь?
   Я кивнула и собралась повесить трубку, но он вдруг вырвал ее из моих рук.
   — Марта! Здорово! Это я, Виктор! Мы к вам приедем вместе! Марта, что ты! Как ты могла подумать? Мы позавтракаем по дороге! Ты знаешь ее два года? И до сих пор не познакомила со мной? Марта, я серьезный человек, я самый серьезный человек на свете! А это все интриги злопыхателей! Ладно, ладно, не кипятись, патрон! Мы приедем ровно через полчаса, можешь засекать время! Да-да, завтракать по дороге не будем, явимся голодные, вам же хуже. Пока, Жюль, хорошо, через двадцать восемь минут!

Глава 15, в которой взвинченный мсье Рейно держал зонт

   — Почему так долго, Пленьи? — Взвинченный мсье Рейно открыл нам дверь. В руках он держал видеокассету и зонт.
   — Патрон, ровно двадцать семь ми...
   — Доброе утро, мсье Рейно, — подчеркнуто вежливо сказала я, перебив Виктора.
   Рейно нервно кашлянул и старательно изобразил улыбку.
   — Доброе. Прекрасно выглядите, мадам...
   — Норбер, — подсказала я, но, кажется, тут же перестала существовать для него, потому что бросив:
   — Идем, Пленьи. — Рейно торопливо направился вниз по лестнице.
   — Седьмой этаж, — напомнил ему Виктор, вызывая лифт.
   — Это долго, Пленьи! — гневно раздалось этажом ниже.
   Виктор виновато развел руками, послал мне воздушный поцелуй и через две ступеньки верноподданно поскакал за патроном.
   Я осталась одна перед распахнутой настежь дверью. Через нее я видела прихожую, часть гостиной и небо за окном, выходящим на лоджию. Как будто я специально выбрала удобный ракурс, чтобы поэффектнее сфотографировать интерьер для рекламного проспекта. Красивое, стильное убранство квартиры супругов Рейно завораживало. А ведь все это было придумано мною два года назад, но сейчас оно существовало само по себе, как будто в этой квартире так было всегда и быть не могло иначе. Это всегда странно — видеть ожившими родившиеся в твоей голове интерьеры. И особенно обжитыми, что предполагает определенный бардак и нарушение первозданной продуманной гармонии. Но здесь по-прежнему все было безупречно.
   И это радовало меня. Как и стойкий аромат кофе, придававший квартире особый стиль. Жаль, что дизайнеры никогда не задумываются над тем, чем должно пахнуть в интерьере.
   В прихожей возникла мадам Рейно. Невообразимо яркое одеяние, телефонная трубка прижата ухом к плечу, темные волосы как попало завязаны чем-то на затылке, прозрачные светлые глаза из-под черной короткой челки...
   — Конечно, конечно, — сказала она в трубку и, прикрыв ее рукой, удивилась:
   — Вы одна?
   Я кивнула, изобразив улыбку. Я никогда не видела мадам Рейно в ярком. Надо же, в ярком ей еще хуже, чем в черном, или она просто не успела сделать макияж?..
   — Несомненно, мсье Вольер, я дождусь вашего звонка, конечно, это в наших общих интересах. — Это относилось, естественно, не ко мне, а к собеседнику на том конце провода. — Проходите, — она поманила меня рукой и, снова прикрыв трубку, коротко пояснила:
   — Издатель. — Мадам Рейно виновато пожала плечами, отчего чуть не уронила трубку, и продолжила уверять издателя, что обязательно дождется его звонка.
   Я шагнула в прихожую и захлопнула за собой дверь. Длинное зеркало тут же злорадно сообщило мне, что цвет моего лица ничуть не здоровее хозяйкиного, а вечерние драгоценные серьги совершенно неуместны рядом с плащом спортивного покроя. И уж совсем дико выглядят голые ноги между плащом и лаковыми туфлями на шпильках.
   Мадам Рейно продолжала заверять издателя и одновременно глазами и жестами делала мне знаки раздеваться и проходить. Я замялась. Если я сниму плащ, то моя клиентка увидит разодранное коготками Шено вечернее платье; что она подумает обо мне? Как же глупо все получается, словно я сознательно выставляю свою личную жизнь напоказ...
   — Извините меня, мадам Норбер, — сказала мадам Рейно, со вздохом облегчения отключая телефон и разминая затекшую шею. — Ужас какой-то, представляете, позвонил сразу после нашего с вами разговора и полчаса нес мне какую-то чушь, вместо того чтобы просто известить о том, что типография задерживает выход моей книжки. А теперь я должна еще сидеть и ждать его звонка. Зачем? Не сегодня, так завтра типография отпечатает ее. Ну поступит она в продажу на день позже, на день раньше... Извините, мадам Норбер, — она виновато замахала тонкими ручками, похожими на куриные лапки, — проходите, по крайней мере, покажу фотографии этого дома и угощу вас кофе. Потрясающие серьги! Восемнадцатый век?
   — Да, первая четверть. Мадам Рейно, может быть, мы перенесем нашу встречу на другой день? Мне кажется...
   — Бросьте, мадам Норбер, и называйте меня Мартой, как раньше. Я ужасно рада вас видеть, Софи... — В прозрачных глазах Марты вдруг появилось выражение, какое бывает у младшей сестренки, задумавшей подбить старшую сестру на какую-то авантюрную проказу. — Снимайте ваш плащ, Софи, и проходите.
   — Мне очень неудобно. Марта, но мое платье не в порядке.
   — Пустяки, Жюля ведь тут нет. Кстати, куда он подевался? Этот Вольер заморочил мне голову!
   — Мсье Рейно ушел вместе с Виктором... — Я все еще никак не могла расстаться со своим плащом и предприняла последнюю попытку уйти. — Марта, может быть, действительно, съездим посмотреть ваш дом, например, завтра?
   Из кухни раздались какие-то сигналы.
   — Таймер! — всполошилась Марта, потянув носом. — Я же поставила обжаривать зерна кофе!
   Скорее! — И метнулась на кухню.
   Я машинально побежала за ней прямо в плаще, словно от моего присутствия зависело, успеет ли Марта вовремя вытащить кофе из духовки.

Глава 16, в которой Жюль усвистал с Пленьи

   — Значит, Жюль открыл вам дверь и тут же усвистал с Пленьи? — Марта ловко ссыпала зерна кофе с противня на предусмотрительно расстеленное на кухонном столе льняное полотенце.
   — Да, именно усвистал, — хмыкнула я. — Вниз по лестнице, через две ступеньки.
   Плащ я сняла, пристроила на спинку кресла и принялась помогать Марте сортировать зерна.
   Некоторые все-таки успели пережариться. На краю стола возле пепельницы соблазнительно лежала пачка сигарет.
   — Жюль сам не свой по поводу нового проекта, Виктор — всегда его правая рука, а тут вдруг посмел отлынивать!
   — Он не отлынивает! Он полночи писал что-то. — Сигареты были с ментолом и довольно крепкие.
   — Писал? Что именно?
   — Откуда я знаю. Я не спрашивала.
   Удобно попросить у Марты сигарету или нет?
   — Вы не поинтересовались? Он же мог обидеться.
   — Он тоже не интересовался моими набросками.
   Надо все-таки набраться наглости и попросить.
   — То есть? Какими набросками? — Марта потянулась к сигаретам и вытащила из кармана своего безумного балахона зажигалку. — Сейчас зерна остынут, помелем и сварим. И еще у меня есть творожная запеканка. Фантастический рецепт! — Она пододвинула пепельницу к себе и закурила. — Получается лучше пирожного.
   — Марта, можно мне тоже взять сигарету?..
   — Да, конечно.
   От радости первой затяжки у меня даже слегка поплыло в голове. Марта опять лукавой младшей сестренкой взглянула на меня. Или мне кажется? Я затянулась во второй раз и глупо призналась:
   — Пытаюсь бросить. Ничего не получается.
   — Я и не пытаюсь. Легче покурить и забыть, чем все силы тратить на то, чтобы заставлять себя не думать о сигарете. Жюлю запретили курить врачи, мучается ужасно.
   А Виктор не мучается, бросил — и все, подумала я.
   — А что, Виктор тоже бросил? И вам не дает?
   Я вздрогнула, Марта застала меня врасплох.
   Ведь по дороге сюда я попросила Виктора остановиться у киоска и купить сигарет, а он сухо бросил: «Даже не думай», — и молчал весь оставшийся путь до квартиры супругов Рейно.
   — Виктор — деспот, — как ни в чем не бывало иронично охарактеризовала его Марта.
   — Но, по-моему, он побаивается мсье Рейно.
   — Бросьте, Софи. Просто Виктор кроме всего прочего отличный психолог. Жюль давно в роли свадебного генерала и доброго дядюшки, добывающего денежки под свое имя, и ни для кого не секрет, что всем в съемочной группе заправляет Виктор. Нет, конечно, в Викторе море обаяния и всяких других талантов, но...
   Ладно, это даже хорошо, что он бросил, он теперь и Жюлю не даст курить. — Она поднялась с кресла, достала из шкафчика древнюю кофемолку и насыпала в нее зерна.
   — Потрясающе! Марта, у вас ручная мельница!
   — Да, — гордо сказала Марта, — и кофе мы сварим в турке. У меня старинная турочка, серебряная. Наш великий коллекционер Пленьи выклянчивает ее который год, а тут купил себе какой-то серебряный сервиз...
   Сервиз Марии-Антуанетты! — чуть не вырвалось у меня.
   — ..так и вовсе, должно быть, теперь не отстанет. Кстати, вы видели его коллекцию?
   — Видела. Марта, а вы случайно не знаете, у кого он купил этот сервиз?
   Марта пожала тощими плечами, пересыпала смолотый кофе в турку, налила воды, бросила щепотку соли и поставила на огонь. Удивительно, как она преобразилась! Все действия ее сухоньких ручек и даже ее движения внутри этого смешного пестрого балахона вдруг стали такими, как если бы она священнодействовала.
   — Виктор обычно покупает все у случайных личностей на блошином рынке. — Марта извлекла из кухонного стола длинную ложечку и принялась помешивать ею в турке. — За какие-то смехотворные цены, правда, на этот раз, — она заговорщицки подмигнула, — он занял у Жюля довольно приличную сумму под грядущий гонорар за очередной шедевр! Если бы мы с Жюлем одалживали Виктору под проценты, мы бы озолотились!
   Турка была торжественно водружена на кругленькую дощечку, а из настенных полок на свет появились крошечные фарфоровые чашечки с нарисованными на них золотыми малюсенькими верблюдиками.
   — Дивный напиток, — оценила я после первого же глотка, а после второго вспомнила, зачем пришла к Марте. — Вы хотели показать мне фотографии вашего будущего загородного дома.
   — Ну конечно! — Похоже, Марта и сама забыла о цели моего визита. — Сейчас, сейчас я принесу. Или пройдем в гостиную? О, подождите, я же обещала удивить вас запеканкой!
   Можно подогреть, но и в охлажденном виде, она вытащила из холодильника прозрачную кастрюлечку с кусками чего-то нежно-кремового, — с джемом или со взбитыми сливками это просто объедение. Хотите, я запишу вам рецепт?
   — Спасибо, но я вряд ли воспользуюсь им когда-либо. У меня сложные взаимоотношения с кулинарией.
   — Придется научиться, если хотите завоевать Виктора. Он любит поесть.
   — Но я вовсе не собираюсь завоевывать его.
   Он сам поступает исключительно активно, он даже... — Я вовремя осеклась, чтобы не проболтаться про кольцо и серьги. — Даже признался в любви, — самоуверенно закончила я фразу.
   Марта внимательно посмотрела мне в глаза.
   — Это вовсе не мое дело, милочка, как говорит наша соседка мадам Накорню, — произнесла она смешным старушечьим голоском, — но мне вовсе не хочется обнадеживать вас по поводу Виктора. Мсье Пленьи — крепкий орешек.
   Между нами, девочками, говоря, он переспал с половиной парижанок, но вряд ли женится когда-либо. Хотя он очень добрый, щедрый, искренне любит свою сестру Элен...
   — Вообще-то, Марта, у меня есть жених. — Надо же, я поймала себя на мысли о том, что сегодня ничуть не сомневаюсь в Анри, а насчет моей неспособности к семейной жизни Марте и вовсе знать необязательно. — Мы с ним вместе уже полтора года. — Я развела руками: дескать, ну переночевала я с другим, что такого, с кем не бывает? — Анри понимает меня и поддерживает, он, как и я, не ест мяса, а другие претенденты меня не волнуют. — И машинально потянулась к сигаретам.
   — Пожалуйста, пожалуйста, — вежливо закивала Марта, но я почувствовала, что она обиделась за Виктора.
   — Между прочим, — заявила она, — Виктор действительно очень незаурядный и талантливый человек и мог бы добиться большего, если бы тратил свои деньги на образование, а не на женщин и на предметы роскоши сомнительного качества.
   — Я бы так не сказала. — Я закурила и щелкнула зажигалкой перед сигаретой Марты. — Например, у него есть подлинный сервиз Марии-Антуанетты, он просто выдает его за подделку. — И тут же пожалела, что сболтнула лишнего.