Страница:
«Только Ельцин с его звериным чутьем услышал отдаленный гром истории, – заметил с тайным восхищением помощник Горбачёва Анатолий Черняев. Он очень решительный, если не больше».
Когда полки магазинов опустели, а Горбачёв колебался, Ельцин потребовал радикальных экономических реформ. Горбачёв сначала одобрил амбициозную программу «500 дней», составленную ведущими экономистами, а потом отказался от нее. Ельцин ее принял. Как председатель правительства Ельцин добился внесения конституционных поправок, чтобы создать российское президентство. Летом 1991 года, предприняв радикальные экономические меры в отношении четырех коммунистов и демагогов-ультранационалистов[22], Ельцин победил с 57 % голосов.
Раздираемое внутренними конфликтами советское государство приближалось к распаду. В особняке Ново-Огарево лидеры шести республик, по-прежнему принимающие приглашения Горбачёва, внесли изменения в Договор о Союзе суверенных государств (см. главу 5). 19 августа выступила хунта смертельно-бледных реакционеров. На протяжении трех славных и страшных дней Ельцин стал олицетворением России с непреклонным решением, направленным против тех, кто угрожал погрузить страну в «вечную темноту террора и диктатуры». Когда наступила осень, заместители Ельцина всячески старались завладеть основными постами в министерствах и захватить рычаги управления.
Руководить правительством он назначил 35-летнего экономиста Егора Гайдара, который совместно с командой молодых ученых разрабатывал проект радикальных реформ (см. главу 6). Плановая экономика разваливалась, и Ельцин, и Гайдар были уверены только в том, что быстрый переход к валютному рынку будет мотивировать производителей на поставку продуктов и других товаров. Как только государственные запасы зерна истощились, стране стал угрожать голод. 28 октября на российском Совете в своей речи Ельцин изложил планы по поводу полного преобразования экономики, включая снятие ограничений с цен, ужесточения кредитно-денежной политики для стабилизации рубля и приватизации предприятий. Он предупредил, что изменение будет нелегким, но слова, которые звучали чаще всего из его уст, обещали некоторое улучшение к концу 1992 года.
Учитывая последующие события, трудно поверить, но Совет поддержал программу Ельцина почти единогласно. Его новый председатель Руслан Хасбулатов сказал своим коллегам: «Мы должны создавать для президента свободное правовое поле деятельности, не связывать ни президента, ни правительство, принимать нужные законы для того, чтобы исполнительная власть могла решительно двинуть вперед самое глубокое экономическое реформирование». 876 депутатов проголосовали за предложение Ельцина[23], против выступили лишь 16 человек, они уполномочили Ельцина на год издавать декреты, которые бы сместили законы, назначать и отстранять от должности региональных губернаторов, которых должны были выбирать, и самому работать в должности президента и премьер-министра, используя свои полномочия для реформ. В ноябре правительство приняло целый пакет экономических указов Ельцина. Даже Горбачёв, который сам отступил от таких реформ и стал саркастическим критиком, одобрил эти указы. «Главное, что он нашел в себе мужество ускорить реформы, – сказал он своему пресс-секретарю Андрею Грачёву. – Это непросто, и важно, что он на это решился».
В декабре Ельцин встретился с лидерами Беларуси и Украины в Беловежской Пуще (см. главу 5). Все вместе они подписали Соглашение о роспуске Советского Союза и создании свободного Содружества Независимых Государств. К концу года Ельцин спустил красный флаг с флагштока Кремля, упаковал его и отправил Горбачёву, после чего занял его кабинет.
Через десять дней после начала реформ Хасбулатов потребовал смены правительства. Он нашел родственную душу в вице-президенте Ельцина, герое афганской войны Александре Руцком, чьи эффектные усы, как надеялся Ельцин, заставят голосовать женщин. В туре по Сибири Руцкой высмеивал людей Гайдара, называя их «учеными мальчиками в розовых штанишках», и обещал уйти в отставку, если правительство не откажется от ценовой реформы. Это было не последнее обещание, которое он нарушит.
Официальной причиной раскола было разногласие по поводу экономической политики. С января 1992 года Гайдар приступил к реализации программы, которую представил Ельцин в октябре. Цены разморозили; частная торговля стала законной; были снижены ограничения на внешнюю торговлю. Государственные магазины и другие небольшие организации были проданы с аукциона частным лицам, и в конце 1992 года правительство начало приватизацию 14 000 крупных предприятий страны по программе, организованной коллегой Гайдара – Анатолием Чубайсом.
Несмотря на то что изначально Хасбулатов и другие лидеры правительства поддержали эти меры, теперь они заняли популистскую позицию. Представляя кулуары старой советской экономики – управляющих колхозов, директоров предприятий и государственных чиновников, – они призывали к дешевым кредитам и промышленным субсидиям, а также к щедрым расходам на социальные нужды; одним словом, к стратегиям, которые при Горбачёве подорвали бюджет, опустошили рынки потребительских товаров и подтолкнули к гиперинфляции. Гайдар сопротивлялся, зная, что дальнейшее падение курса рубля нанесет ущерб тем самым группам, которые, как утверждают, находятся под защитой правительства (см. главу 6).
За спорами по поводу экономической политики скрывалась беспощадная борьба за власть. Мало-помалу Хасбулатов сосредоточил контроль в правительстве и использовал его обширные возможности, чтобы подорвать власть Ельцина. Он выстроил покровительственную пирамиду, распределяя квартиры в Москве, места в иностранных делегациях и другие льготы среди депутатов. Многочисленные доносчики ставили его в известность, кто был и кто не был лоялен. Чтобы изолировать исполнительную власть, он фальсифицировал неформальные связи с главами региональных законодательных собраний, а также с главным судьей Конституционного суда Валерием Зорькиным.
Вместе с отвергнутыми правительством реформами Ельцин пытался дойти до руководства страны, чтобы быть ближе к российскому народу. В ответ на отказ Гайдару Совет пообещал провести референдум по поводу нового проекта конституции в апреле следующего года. К январю 1993 года Хасбулатов изменил свое мнение. Действующая конституция, предоставляющая высшую власть правительству, была уже «по-настоящему демократичной». На следующем заседании в марте 1993 года съезд нарушил свое обещание.
Неделю спустя, 20 марта, Ельцин выступил по телевидению, и объявил, что он ввел специальную форму правления, и что референдум состоится 25 апреля. Конституционный суд постановил, что это противоречит основному закону. Согласно исправленной конституции РСФСР 1978 года, принятой на скорую руку, президент не имел права созывать референдумы или вводить особые «спецрежимы». Совет быстро проголосовал за импичмент Ельцина, но не хватило 72 голосов из требуемых 2/3 голосов большинства. На следующий день Хасбулатов согласился пойти на компромисс и провести референдум, но с условием, что правительство подготовит новые вопросы: о доверии президенту, его социальной и экономической стратегиям и целесообразности досрочных президентских или правительственных выборов.
Демократические сторонники Ельцина неустанно проводили агитационные кампании в его поддержку. Результаты референдума шокировали Хасбулатова и его союзников. Из 65 % проголосовавших избирателей 59 % выразили Ельцину свое доверие и 53 % поддержали его социальную и экономическую стратегии. 50 % одобрили досрочные президентские выборы и 67 % поддержали досрочные правительственные выборы (эти вопросы не были обязательными, поскольку требовалось большинство избирателей, а не всех голосующих). Месть оппозиции наступила несколько дней спустя, когда во время первомайской демонстрации бандиты из толпы зверски напали на милицию. Около 60 человек были ранены, 25 милиционеров госпитализированы, один умер.
Уверенность и амбиции Хасбулатова росли. Он взял под личный контроль Департамент охраны Верховного Совета и при содействии бывшего заместителя председателя КГБ Филиппа Бобкова и одного из организаторов переворота 1991 года, генерала Владислава Ачалова, превратил его в вооруженную силу из 5000 человек (так называемую гвардию Хасбулатова). Он направил их захватить либеральную газету «Известия», которая условно была подчинена Верховному Совету, но приняла независимую редакционную политику. Охранники практически вступили в драку с московской милицией и войсками КГБ, направленными на защиту газеты. В конечном итоге наемники Хасбулатова отступили.
Тем летом многие в Москве считали, что Хасбулатов планирует еще одно предложение импичмента Ельцина. В начале августа законодательный комитет Верховного Совета предложил внести поправки в конституцию, что позволит сократить полномочия президента и сделать его номинальным руководителем, он не сможет командовать вооруженными силами или назначать министров. Эти изменения планировали принять в ноябре. Убежденный в том, что нет никаких шансов на приемлемый компромисс, Ельцин решился на рискованный маневр. 21 сентября он подписал Указ № 1400, объявляющий роспуск съезда народных депутатов и Верховного Совета и назначающий выборы в новое двухпалатное правительство на декабрь. Он сильно мучился, как писал потом, что вышел за рамки конституции, но сделал это, искренне веря, что только так сможет защитить демократию и укрепить верховенство закона. Просто другого пути не было, чтобы закончить «бесполезную и бессмысленную борьбу не на жизнь, а на смерть» между ветвями власти.
Для многих наблюдателей эта деморализующая борьба, казалось, всецело была посвящена личностям. Властность и эгоизм Ельцина столкнулись с огромнейшими амбициями и инстинктивной воинственностью Хасбулатова и Руцкого. Но за столкновениями личностей скрывались мощные объективные причины конфликта. Основное несоответствие существовало между обязанностями президента и мандатом, а также между минимальными полномочиями и правительством, которое в соответствии с унаследованной конституцией имело практически неограниченную власть.
«Вся власть Советам!» – настаивал Ленин в 1917 году, а в 1978 году российская конституция точно воплотила этот принцип. Взявшись за президента, депутатам удалось добиться того, чтобы его полномочия были ограниченны. Правительство могло признать недействительными президентские указы и президентские вето простым большинством голосов в обеих палатах, одинаковое количество голосов требовало бы сначала отклонить законопроект с наложенным вето.
Важнее всего то, что внести поправки в конституцию можно, имея всего лишь 2/3 голосов членов правительства, можно изменить любой устав, не понравившийся правительству, и неограниченно расширить полномочия президента. В период между 1990 и 1993 годом Совет принял более четырехсот поправок – это в два раза больше, чем статей в самом уставе. Президент хотя и избирается непосредственно народом и на него возлагается ответственность за состояние страны, не может принять практически ни одного политического решения без согласия правительства и не обладает полномочиями, которые бы правительство не могло отнять.
Эта неурегулированная конституция фактически спровоцировала конфликт. Как только экономическое состояние ухудшилось, Хасбулатов и Руцкой увидели выгоду в том, чтобы встать в оппозицию с кремлевскими инициативами. Своими трудностями и популизмом правительство обостряет кризис, но упадок дискредитирует Ельцина, и Хасбулатов считает, что поддержка переходит на его сторону. Правительственный рупор мудрости и сдержанности мог поступить иначе. Но конфликт не был просто личным. Любой амбициозный политик с радостью использовал бы растущее экономическое недовольство для укрепления своих президентских перспектив.
Вопреки указу Ельцина Верховный Совет отказался от роспуска. Хасбулатов и его сторонники затаились, как на броненосце, в мраморно-гранитном Белом доме на берегу Москвы-реки. В течение нескольких часов депутаты подвергали Ельцина импичменту и привели к присяге Руцкого как исполняющего обязанности президента. Руцкой назначил «министров» для руководства армией и службой безопасности – генерала Ачалова, который имел опыт осады здания изнутри (он послал войска в 1991 году окружать здание); Андрея Дунаева – бывшего советского министра внутренних дел и Виктора Баранникова – бывшего министра Государственной безопасности при Ельцине. У всех троих были свои связи в вооруженных силах, поэтому Руцкой обратился с просьбой к солдатам игнорировать «преступные приказы» Ельцина. Депутаты одобрили закон, устанавливающий смертную казнь для «особо опасных пособников» Ельцина.
Военизированные добровольцы вскоре потянулись к Белому дому из различных горячих точек, вооружившись оружием из подпольного склада Хасбулатова (когда здание было взято штурмом, там обнаружили 163 автомата, 5 пулеметов, 2 снайперские винтовки, 1 гранатомет, 420 пистолетов, 248 газовых пистолетов, 1 взрывное устройство и 23 единицы другого оружия). Командующим защитников был генерал-сталинист Альберт Макашов – активный сторонник переворота 1991 года, известный своими выпадами в сторону «жидов», сейчас он пообещал заставить предателей «умыться собственной кровью». Он получил поддержку неонациста Александра Баркашова, боевики которого носили форму со знаком свастики на рукавах и изучали книгу Адольфа Гитлера Mein Kampf. Казаки, ветераны и просто бандиты собрались вокруг здания, избивая журналистов и других людей, подозреваемых в том, что они евреи. В надежде избежать насилия Ельцин послал милицию окружить Белый дом, вооружившись только резиновыми дубинками и пластиковыми щитами.
23 сентября боевики, защищающие Белый дом, атаковали штаб-квартиру объединенных вооруженных сил СНГ, застрелив одного милиционера; была убита пулей пожилая женщина, выглянувшая из окна своей квартиры. Под покровительством православной церкви Кремль пытался вести переговоры с Хасбулатовым, предлагая восстановить свет и отопление в здании правительства, вывести милицию и обсудить «правовые и политические гарантии», если Белый дом согласится сдать свое оружие. Хасбулатов отказался.
2 октября радикальные коммунисты во главе с крайне левым пропагандистом Виктором Анпиловым взбунтовались на Смоленской площади, нападая на милицию с бутылками с зажигательной смесью и заостренными металлическими прутьями; один милиционер был убит и 24 ранены. На следующий день толпа под руководством Анпилова, состоящая примерно из 10 000–15 000 боевиков, прорвала милицейский кордон возле Белого дома. Восторженные Хасбулатов и Руцкой послали их вместе с войсками Макашова идти через дорогу и занять кабинет мэра, что они и сделали, проезжая сквозь стеклянные стены и разбивая грузовики, стреляя и выводя разоруженных милиционеров. «Пора покончить с фашистской диктатурой Ельцина», – восторженно сказал Хасбулатов остальным депутатам. – Именно в эту минуту запланирован захват Кремля под командованием исполняющего обязанности президента. Кремль сегодня же будет взят!» – боевики Макашова захватили автобусы и направились в телецентр Останкино на север Москвы в сопровождении толпы сторонников, вооруженных бутылками с зажигательной смесью. Они протаранили двери грузовиками и взорвали в здании гранату. Для предотвращения освещения восстания защитники Хасбулатова убрали программу из эфира.
Ельцин, стремящийся выстроить отношения с армией, 31 августа посетил местные военные подразделения: понаблюдал за прыжками с парашютом и пообедал с офицерами. По инициативе министра обороны Павла Грачёва они выпивали за его здоровье, кричали «Ура!» и обещали полную поддержку друг другу. Теперь, когда Ельцин встретился с генералами лицом к лицу, понял, что армия защитить не может – «кто на картошке находится, кто воевать не хочет». Он убедил Грачёва направить несколько танков к правительству. Затем Ельцин посетил КГБ и разговаривал с бойцами «Альфы». «Вы выполните мой приказ?» – спросил он, когда его молча встретили. Неохотно отряды были развернуты возле Белого дома; они согласились на его штурм только после того, как один человек остановил свой бронированный автомобиль, чтобы помочь раненым гражданам, и был убит снайпером.
На выборах россияне голосовали также за предложенную конституцию. Помощники Ельцина пересмотрели проект прошлого соглашения и распространили его среди региональных руководителей для внесения комментариев. Это соглашение гарантировало гражданам полный перечень прав и свобод – от свободы слова, печати и собраний до права на бесплатное высшее образование – и устанавливало разделение полномочий между ветвями и уровнями власти.
Очень спорно, что данное соглашение укрепляло власть Кремля. Лидер коммунистов Геннадий Зюганов считал, что конституция «предоставила президенту больше полномочий, чем царю, египетскому фараону и арабскому шейху, вместе взятым». Все это было глупостью. На самом деле президент России стал немного сильнее, чем его французский или американский коллега. Он командовал вооруженными силами, мог распустить Думу при определенных условиях и издавать указы, не противоречащие законодательству или конституции. Но правительство могло отменить его указы, отвергнуть его вето и объявить ему импичмент. Оно вынуждено было утверждать ежегодный закон о бюджете и налоговое законодательство и, таким образом, сохранять «право кошелька». Выбор премьер-министра президентом подтверждается Думой, а выбор генерального прокурора и судей первой инстанции ратифицируется Верхней палатой. Верхняя палата также одобряла введение чрезвычайного положения или использования вооруженных сил за пределами России.
Как с правительством, точно так же Ельцин вынужден был бороться и с другой группой противников. Политика гласности Горбачёва вызвала поток требований автономии со стороны не только республик Советского Союза, но и со стороны национальных меньшинств на территории самой России. С 1990 года различные этнические российские провинции от Карелии до Тывы объявляли себя суверенными государствами; принимали конституции, флаги и национальные гимны; утверждали верховенство местных законов и претендовали на природные ресурсы, находящиеся на их территории. Чтобы в Москве пошли на уступки, региональные лидеры пригрозили устроить всеобщие забастовки, ввести тарифы на границах, конфисковать федеральную собственность или объявить местное чрезвычайное положение.
Когда полки магазинов опустели, а Горбачёв колебался, Ельцин потребовал радикальных экономических реформ. Горбачёв сначала одобрил амбициозную программу «500 дней», составленную ведущими экономистами, а потом отказался от нее. Ельцин ее принял. Как председатель правительства Ельцин добился внесения конституционных поправок, чтобы создать российское президентство. Летом 1991 года, предприняв радикальные экономические меры в отношении четырех коммунистов и демагогов-ультранационалистов[22], Ельцин победил с 57 % голосов.
Раздираемое внутренними конфликтами советское государство приближалось к распаду. В особняке Ново-Огарево лидеры шести республик, по-прежнему принимающие приглашения Горбачёва, внесли изменения в Договор о Союзе суверенных государств (см. главу 5). 19 августа выступила хунта смертельно-бледных реакционеров. На протяжении трех славных и страшных дней Ельцин стал олицетворением России с непреклонным решением, направленным против тех, кто угрожал погрузить страну в «вечную темноту террора и диктатуры». Когда наступила осень, заместители Ельцина всячески старались завладеть основными постами в министерствах и захватить рычаги управления.
Руководить правительством он назначил 35-летнего экономиста Егора Гайдара, который совместно с командой молодых ученых разрабатывал проект радикальных реформ (см. главу 6). Плановая экономика разваливалась, и Ельцин, и Гайдар были уверены только в том, что быстрый переход к валютному рынку будет мотивировать производителей на поставку продуктов и других товаров. Как только государственные запасы зерна истощились, стране стал угрожать голод. 28 октября на российском Совете в своей речи Ельцин изложил планы по поводу полного преобразования экономики, включая снятие ограничений с цен, ужесточения кредитно-денежной политики для стабилизации рубля и приватизации предприятий. Он предупредил, что изменение будет нелегким, но слова, которые звучали чаще всего из его уст, обещали некоторое улучшение к концу 1992 года.
Учитывая последующие события, трудно поверить, но Совет поддержал программу Ельцина почти единогласно. Его новый председатель Руслан Хасбулатов сказал своим коллегам: «Мы должны создавать для президента свободное правовое поле деятельности, не связывать ни президента, ни правительство, принимать нужные законы для того, чтобы исполнительная власть могла решительно двинуть вперед самое глубокое экономическое реформирование». 876 депутатов проголосовали за предложение Ельцина[23], против выступили лишь 16 человек, они уполномочили Ельцина на год издавать декреты, которые бы сместили законы, назначать и отстранять от должности региональных губернаторов, которых должны были выбирать, и самому работать в должности президента и премьер-министра, используя свои полномочия для реформ. В ноябре правительство приняло целый пакет экономических указов Ельцина. Даже Горбачёв, который сам отступил от таких реформ и стал саркастическим критиком, одобрил эти указы. «Главное, что он нашел в себе мужество ускорить реформы, – сказал он своему пресс-секретарю Андрею Грачёву. – Это непросто, и важно, что он на это решился».
В декабре Ельцин встретился с лидерами Беларуси и Украины в Беловежской Пуще (см. главу 5). Все вместе они подписали Соглашение о роспуске Советского Союза и создании свободного Содружества Независимых Государств. К концу года Ельцин спустил красный флаг с флагштока Кремля, упаковал его и отправил Горбачёву, после чего занял его кабинет.
У власти
Едва Ельцин отправил Горбачёва в чистилище «мозгового центра», русскую элиту расколол новый конфликт. Следующие два года шла неустанная вражда между президентом и правительством. Председатель Совета Хасбулатов (чеченец по происхождению), был профессором экономики, занимал должность заместителя Ельцина. Малозаметный академик, чьи статьи Гайдар как редактор журнала «Коммунист» отверг как банальные, Хасбулатов поднялся до высоких должностей только благодаря энергичной поддержке Ельцина. Как председатель Совета он продемонстрировал флорентийское понимание политической интриги. Обиженный тем, что не стал премьер-министром, и понимая важность того, что может выиграть от усиления экономического недовольства, он возглавил оппозицию против своего бывшего покровителя.Через десять дней после начала реформ Хасбулатов потребовал смены правительства. Он нашел родственную душу в вице-президенте Ельцина, герое афганской войны Александре Руцком, чьи эффектные усы, как надеялся Ельцин, заставят голосовать женщин. В туре по Сибири Руцкой высмеивал людей Гайдара, называя их «учеными мальчиками в розовых штанишках», и обещал уйти в отставку, если правительство не откажется от ценовой реформы. Это было не последнее обещание, которое он нарушит.
Официальной причиной раскола было разногласие по поводу экономической политики. С января 1992 года Гайдар приступил к реализации программы, которую представил Ельцин в октябре. Цены разморозили; частная торговля стала законной; были снижены ограничения на внешнюю торговлю. Государственные магазины и другие небольшие организации были проданы с аукциона частным лицам, и в конце 1992 года правительство начало приватизацию 14 000 крупных предприятий страны по программе, организованной коллегой Гайдара – Анатолием Чубайсом.
Несмотря на то что изначально Хасбулатов и другие лидеры правительства поддержали эти меры, теперь они заняли популистскую позицию. Представляя кулуары старой советской экономики – управляющих колхозов, директоров предприятий и государственных чиновников, – они призывали к дешевым кредитам и промышленным субсидиям, а также к щедрым расходам на социальные нужды; одним словом, к стратегиям, которые при Горбачёве подорвали бюджет, опустошили рынки потребительских товаров и подтолкнули к гиперинфляции. Гайдар сопротивлялся, зная, что дальнейшее падение курса рубля нанесет ущерб тем самым группам, которые, как утверждают, находятся под защитой правительства (см. главу 6).
За спорами по поводу экономической политики скрывалась беспощадная борьба за власть. Мало-помалу Хасбулатов сосредоточил контроль в правительстве и использовал его обширные возможности, чтобы подорвать власть Ельцина. Он выстроил покровительственную пирамиду, распределяя квартиры в Москве, места в иностранных делегациях и другие льготы среди депутатов. Многочисленные доносчики ставили его в известность, кто был и кто не был лоялен. Чтобы изолировать исполнительную власть, он фальсифицировал неформальные связи с главами региональных законодательных собраний, а также с главным судьей Конституционного суда Валерием Зорькиным.
Хасбулатов поднялся до высоких должностей только благодаря поддержке Ельцина.В апреле 1992 года, когда был созван Верховный Совет РСФСР, Хасбулатов был готов нанести удар. Понимая гнев общества в связи со снизившимися зарплатами и обесценившимися сбережениями (народные накопления упали в цене, так как поток напечатанных денег в последние годы правления Горбачёва спровоцировал рост цен), он попытался аннулировать чрезвычайные полномочия Ельцина и отменить реформы. Все правительство угрожало уйти в отставку, и, боясь взять на себя ответственность, Хасбулатов отступил. Тем не менее, осознавая падение своего рейтинга, Ельцин пошел на компромисс. В мае он заменил некоторых реформаторов Гайдара руководителями промышленных предприятий. Под давлением нефтяного лобби он отложил освобождение цен на энергоносители, позволил знающим людям продолжать использовать огромный разрыв между внутренними и мировыми ценами. В декабре, когда съезд народных депутатов отказался подтвердить назначение Гайдара премьер-министром, Ельцин назначил Виктора Черномырдина, хитрого ветерана советской газовой промышленности, руководить правительством.
Вместе с отвергнутыми правительством реформами Ельцин пытался дойти до руководства страны, чтобы быть ближе к российскому народу. В ответ на отказ Гайдару Совет пообещал провести референдум по поводу нового проекта конституции в апреле следующего года. К январю 1993 года Хасбулатов изменил свое мнение. Действующая конституция, предоставляющая высшую власть правительству, была уже «по-настоящему демократичной». На следующем заседании в марте 1993 года съезд нарушил свое обещание.
Неделю спустя, 20 марта, Ельцин выступил по телевидению, и объявил, что он ввел специальную форму правления, и что референдум состоится 25 апреля. Конституционный суд постановил, что это противоречит основному закону. Согласно исправленной конституции РСФСР 1978 года, принятой на скорую руку, президент не имел права созывать референдумы или вводить особые «спецрежимы». Совет быстро проголосовал за импичмент Ельцина, но не хватило 72 голосов из требуемых 2/3 голосов большинства. На следующий день Хасбулатов согласился пойти на компромисс и провести референдум, но с условием, что правительство подготовит новые вопросы: о доверии президенту, его социальной и экономической стратегиям и целесообразности досрочных президентских или правительственных выборов.
Демократические сторонники Ельцина неустанно проводили агитационные кампании в его поддержку. Результаты референдума шокировали Хасбулатова и его союзников. Из 65 % проголосовавших избирателей 59 % выразили Ельцину свое доверие и 53 % поддержали его социальную и экономическую стратегии. 50 % одобрили досрочные президентские выборы и 67 % поддержали досрочные правительственные выборы (эти вопросы не были обязательными, поскольку требовалось большинство избирателей, а не всех голосующих). Месть оппозиции наступила несколько дней спустя, когда во время первомайской демонстрации бандиты из толпы зверски напали на милицию. Около 60 человек были ранены, 25 милиционеров госпитализированы, один умер.
Из 65 % проголосовавших избирателей 59 % выразили Ельцину свое доверие.Многие сторонники Ельцина полагали, что он должен использовать победу на референдуме для роспуска съезда народных депутатов и назначения новых выборов. Его помощник Георгий Сатаров позже скажет, что не сделать это было «колоссальным упущением». Но Ельцин по-прежнему искал компромисс. Тем летом он пригласил в Кремль региональных лидеров, юристов, руководителей партий, а также представителей общественных организаций, чтобы обсудить проект нового основного закона, сочетающего альтернативные версии, которые подготовили помощники президента и конституционная комиссия Верховного Совета. Хасбулатов, чья речь была раскритикована, сердито вышел из зала и не вернулся, а многие депутаты правительства остались. Тем не менее в конце лета проекты Кремля и Верховного Совета были друг от друга далеки.
Уверенность и амбиции Хасбулатова росли. Он взял под личный контроль Департамент охраны Верховного Совета и при содействии бывшего заместителя председателя КГБ Филиппа Бобкова и одного из организаторов переворота 1991 года, генерала Владислава Ачалова, превратил его в вооруженную силу из 5000 человек (так называемую гвардию Хасбулатова). Он направил их захватить либеральную газету «Известия», которая условно была подчинена Верховному Совету, но приняла независимую редакционную политику. Охранники практически вступили в драку с московской милицией и войсками КГБ, направленными на защиту газеты. В конечном итоге наемники Хасбулатова отступили.
Тем летом многие в Москве считали, что Хасбулатов планирует еще одно предложение импичмента Ельцина. В начале августа законодательный комитет Верховного Совета предложил внести поправки в конституцию, что позволит сократить полномочия президента и сделать его номинальным руководителем, он не сможет командовать вооруженными силами или назначать министров. Эти изменения планировали принять в ноябре. Убежденный в том, что нет никаких шансов на приемлемый компромисс, Ельцин решился на рискованный маневр. 21 сентября он подписал Указ № 1400, объявляющий роспуск съезда народных депутатов и Верховного Совета и назначающий выборы в новое двухпалатное правительство на декабрь. Он сильно мучился, как писал потом, что вышел за рамки конституции, но сделал это, искренне веря, что только так сможет защитить демократию и укрепить верховенство закона. Просто другого пути не было, чтобы закончить «бесполезную и бессмысленную борьбу не на жизнь, а на смерть» между ветвями власти.
Для многих наблюдателей эта деморализующая борьба, казалось, всецело была посвящена личностям. Властность и эгоизм Ельцина столкнулись с огромнейшими амбициями и инстинктивной воинственностью Хасбулатова и Руцкого. Но за столкновениями личностей скрывались мощные объективные причины конфликта. Основное несоответствие существовало между обязанностями президента и мандатом, а также между минимальными полномочиями и правительством, которое в соответствии с унаследованной конституцией имело практически неограниченную власть.
«Вся власть Советам!» – настаивал Ленин в 1917 году, а в 1978 году российская конституция точно воплотила этот принцип. Взявшись за президента, депутатам удалось добиться того, чтобы его полномочия были ограниченны. Правительство могло признать недействительными президентские указы и президентские вето простым большинством голосов в обеих палатах, одинаковое количество голосов требовало бы сначала отклонить законопроект с наложенным вето.
Важнее всего то, что внести поправки в конституцию можно, имея всего лишь 2/3 голосов членов правительства, можно изменить любой устав, не понравившийся правительству, и неограниченно расширить полномочия президента. В период между 1990 и 1993 годом Совет принял более четырехсот поправок – это в два раза больше, чем статей в самом уставе. Президент хотя и избирается непосредственно народом и на него возлагается ответственность за состояние страны, не может принять практически ни одного политического решения без согласия правительства и не обладает полномочиями, которые бы правительство не могло отнять.
Эта неурегулированная конституция фактически спровоцировала конфликт. Как только экономическое состояние ухудшилось, Хасбулатов и Руцкой увидели выгоду в том, чтобы встать в оппозицию с кремлевскими инициативами. Своими трудностями и популизмом правительство обостряет кризис, но упадок дискредитирует Ельцина, и Хасбулатов считает, что поддержка переходит на его сторону. Правительственный рупор мудрости и сдержанности мог поступить иначе. Но конфликт не был просто личным. Любой амбициозный политик с радостью использовал бы растущее экономическое недовольство для укрепления своих президентских перспектив.
Вопреки указу Ельцина Верховный Совет отказался от роспуска. Хасбулатов и его сторонники затаились, как на броненосце, в мраморно-гранитном Белом доме на берегу Москвы-реки. В течение нескольких часов депутаты подвергали Ельцина импичменту и привели к присяге Руцкого как исполняющего обязанности президента. Руцкой назначил «министров» для руководства армией и службой безопасности – генерала Ачалова, который имел опыт осады здания изнутри (он послал войска в 1991 году окружать здание); Андрея Дунаева – бывшего советского министра внутренних дел и Виктора Баранникова – бывшего министра Государственной безопасности при Ельцине. У всех троих были свои связи в вооруженных силах, поэтому Руцкой обратился с просьбой к солдатам игнорировать «преступные приказы» Ельцина. Депутаты одобрили закон, устанавливающий смертную казнь для «особо опасных пособников» Ельцина.
Военизированные добровольцы вскоре потянулись к Белому дому из различных горячих точек, вооружившись оружием из подпольного склада Хасбулатова (когда здание было взято штурмом, там обнаружили 163 автомата, 5 пулеметов, 2 снайперские винтовки, 1 гранатомет, 420 пистолетов, 248 газовых пистолетов, 1 взрывное устройство и 23 единицы другого оружия). Командующим защитников был генерал-сталинист Альберт Макашов – активный сторонник переворота 1991 года, известный своими выпадами в сторону «жидов», сейчас он пообещал заставить предателей «умыться собственной кровью». Он получил поддержку неонациста Александра Баркашова, боевики которого носили форму со знаком свастики на рукавах и изучали книгу Адольфа Гитлера Mein Kampf. Казаки, ветераны и просто бандиты собрались вокруг здания, избивая журналистов и других людей, подозреваемых в том, что они евреи. В надежде избежать насилия Ельцин послал милицию окружить Белый дом, вооружившись только резиновыми дубинками и пластиковыми щитами.
23 сентября боевики, защищающие Белый дом, атаковали штаб-квартиру объединенных вооруженных сил СНГ, застрелив одного милиционера; была убита пулей пожилая женщина, выглянувшая из окна своей квартиры. Под покровительством православной церкви Кремль пытался вести переговоры с Хасбулатовым, предлагая восстановить свет и отопление в здании правительства, вывести милицию и обсудить «правовые и политические гарантии», если Белый дом согласится сдать свое оружие. Хасбулатов отказался.
2 октября радикальные коммунисты во главе с крайне левым пропагандистом Виктором Анпиловым взбунтовались на Смоленской площади, нападая на милицию с бутылками с зажигательной смесью и заостренными металлическими прутьями; один милиционер был убит и 24 ранены. На следующий день толпа под руководством Анпилова, состоящая примерно из 10 000–15 000 боевиков, прорвала милицейский кордон возле Белого дома. Восторженные Хасбулатов и Руцкой послали их вместе с войсками Макашова идти через дорогу и занять кабинет мэра, что они и сделали, проезжая сквозь стеклянные стены и разбивая грузовики, стреляя и выводя разоруженных милиционеров. «Пора покончить с фашистской диктатурой Ельцина», – восторженно сказал Хасбулатов остальным депутатам. – Именно в эту минуту запланирован захват Кремля под командованием исполняющего обязанности президента. Кремль сегодня же будет взят!» – боевики Макашова захватили автобусы и направились в телецентр Останкино на север Москвы в сопровождении толпы сторонников, вооруженных бутылками с зажигательной смесью. Они протаранили двери грузовиками и взорвали в здании гранату. Для предотвращения освещения восстания защитники Хасбулатова убрали программу из эфира.
Ельцин, стремящийся выстроить отношения с армией, 31 августа посетил местные военные подразделения: понаблюдал за прыжками с парашютом и пообедал с офицерами. По инициативе министра обороны Павла Грачёва они выпивали за его здоровье, кричали «Ура!» и обещали полную поддержку друг другу. Теперь, когда Ельцин встретился с генералами лицом к лицу, понял, что армия защитить не может – «кто на картошке находится, кто воевать не хочет». Он убедил Грачёва направить несколько танков к правительству. Затем Ельцин посетил КГБ и разговаривал с бойцами «Альфы». «Вы выполните мой приказ?» – спросил он, когда его молча встретили. Неохотно отряды были развернуты возле Белого дома; они согласились на его штурм только после того, как один человек остановил свой бронированный автомобиль, чтобы помочь раненым гражданам, и был убит снайпером.
В декабре прошли выборы нового двухпалатного правительства.Четыре танка T-80 сделали двенадцать выстрелов в здание правительства: десять – учебными снарядами, два – боевыми, в результате были вдребезги разбиты окна, куски мрамора разлетелись в разные стороны, на верхних этажах начался пожар. Буквально через несколько часов отряды «Альфа» заняли здание. Они вывели бледного Хасбулатова на солнце, он выглядел так, будто провел две недели в пещере. Автобус отвез его и Руцкого в тюрьму. Снайперы Макашова растворились в городе, при отступлении беспорядочно стреляя в граждан. Из 187 убитых 3 и 4 октября, по официальным данным, депутатов и членов правительства не оказалось: среди жертв были милиционеры, обычные москвичи, попавшие под перекрестный огонь, и вооруженные защитники Хасбулатова. В декабре, как и было обещано, прошли выборы нового двухпалатного правительства, состоящего из Государственной Думы и Совета Федерации. Для выборов в Думу избиратели брали один избирательный бюллетень для партии, которая получала места пропорционально своей доле голосов, и один – для представителя округов. К ужасу реформаторов победителем в голосовании по партийным спискам стала не партия реформаторов Гайдара, а партия ультранационалиста, смутьяна Владимира Жириновского, чья программа заключалась в отвоевании потерянных советских территорий. Одним из первых актов Думы был тот, в котором говорилось о предоставлении амнистии Хасбулатову и другим повстанцам Белого дома совместно с путчистами 1991 года. Ельцин хоть и был в ярости, но решение вынес, и они были освобождены.
На выборах россияне голосовали также за предложенную конституцию. Помощники Ельцина пересмотрели проект прошлого соглашения и распространили его среди региональных руководителей для внесения комментариев. Это соглашение гарантировало гражданам полный перечень прав и свобод – от свободы слова, печати и собраний до права на бесплатное высшее образование – и устанавливало разделение полномочий между ветвями и уровнями власти.
Очень спорно, что данное соглашение укрепляло власть Кремля. Лидер коммунистов Геннадий Зюганов считал, что конституция «предоставила президенту больше полномочий, чем царю, египетскому фараону и арабскому шейху, вместе взятым». Все это было глупостью. На самом деле президент России стал немного сильнее, чем его французский или американский коллега. Он командовал вооруженными силами, мог распустить Думу при определенных условиях и издавать указы, не противоречащие законодательству или конституции. Но правительство могло отменить его указы, отвергнуть его вето и объявить ему импичмент. Оно вынуждено было утверждать ежегодный закон о бюджете и налоговое законодательство и, таким образом, сохранять «право кошелька». Выбор премьер-министра президентом подтверждается Думой, а выбор генерального прокурора и судей первой инстанции ратифицируется Верхней палатой. Верхняя палата также одобряла введение чрезвычайного положения или использования вооруженных сил за пределами России.
Правительство могло отменять указы президента, отвергать его вето и объявлять ему импичмент.Согласно официальным результатам, всего проголосовали 55 % избирателей, из них 57 % поддержали конституцию. Документ приняли. Комиссия, подсчитывающая результаты, пришла к выводу, что явка избирателей была завышенной, на самом деле не было достигнуто необходимых для прохождения 50 %. Уменьшение количества зарегистрированных избирателей более чем на один миллион человек в период с апреля по декабрь 1993 года наряду с другими статистическими странностями подтвердили этот факт. Однако доказательства были косвенными[24], также были возможны и другие статистические отклонения. Пресс-секретарь Ельцина Вячеслав Костиков позже в своих мемуарах утверждал, что первоначальная явка составила 53 % избирателей, 52 % поддержали проект конституции, но цифры были исправлены во время личной встречи Ельцина с главой избирательной комиссии. (Удивительно, если все это правда, но первоначальных цифр было бы достаточно для принятия конституции.) Как оказалось, на подсчет голосов старалась повлиять даже оппозиция, но все приняли новые конституционные правила игры.
Как с правительством, точно так же Ельцин вынужден был бороться и с другой группой противников. Политика гласности Горбачёва вызвала поток требований автономии со стороны не только республик Советского Союза, но и со стороны национальных меньшинств на территории самой России. С 1990 года различные этнические российские провинции от Карелии до Тывы объявляли себя суверенными государствами; принимали конституции, флаги и национальные гимны; утверждали верховенство местных законов и претендовали на природные ресурсы, находящиеся на их территории. Чтобы в Москве пошли на уступки, региональные лидеры пригрозили устроить всеобщие забастовки, ввести тарифы на границах, конфисковать федеральную собственность или объявить местное чрезвычайное положение.