Страница:
Неполноценный как человек, неполноценный как президент – и еще целый список одних лишь неполноценностей, составляющих только поверхностное впечатление о его неординарной личности. В одном теле с неотесанным эгоцентристом был другой Ельцин, уралец, добившийся всего своими силами, который был симпатичен Маргарет Тэтчер. Это был Ельцин, чье мужество считалось само собой разумеющимся даже среди его врагов. Горбачёв заверял своего помощника Черняева, что «Ельцин не сдался, и ничего не могло его сломить», даже когда Горбачёв сбежал от путчистов в Форос. Был Ельцин и таким: надменным со своими друзьями, порой милосердным по отношению к врагам. Когда он услышал, что Хасбулатов, потерявший положение в обществе, хотел попасть в президентскую медицинскую клинику, он сразу же удовлетворил его просьбу. Еще один Ельцин – тот, что не боялся брать на себя ответственность, который разморозил цены и дал свободу соседним республикам, зная, что его всегда будут винить, но также зная, что это правильный поступок.
Умный, с впечатляющей памятью, он мог быстро прочесть страницу и выбрать нужную информацию для дальнейшего использования. Обеспокоенный ужасом скуки, он терпеть не мог «тупую монотонность», потоки пустых слов, которые были общепринятым языком советского правительства. Чтобы избавиться от раздражения, он обычно доставал карандаш, ломал его на три части и бросал на стол. Если у него в руках не было карандаша, он посылал за ним помощника. Он уважал силу убеждения, потерял всякую веру в министров, которые в трудных ситуациях быстро меняли свое мнение, поэтому таких слабаков он быстро увольнял. Он ненавидел, когда ему противоречили, не любил плохие известия, но все-таки выслушивал все это. И в какие-то критические моменты он изменял свое мнение.
Ельцина также часто осуждали за то, что не смог пойти на компромисс с правительством Хасбулатова и применил силу, взяв штурмом Белый дом в октябре 1993 года. Эта критика предполагает, что правительство было готово пойти на компромисс. Но конституция, предоставляющая абсолютную власть, и экономический кризис, подорвавший авторитет Ельцина, способствовали тому, что у правительства не было стимула идти на уступки и не было даже намерения сделать это. Хасбулатов и его коллеги вскоре смогли нейтрализовать или упразднить пост президента, сосредоточив власть в своих руках. Можно утверждать, что Ельцин должен был принять это и успокоиться. В конце концов в рамках существующей конституции правительство имело право удалить все проверки его власти. Но учитывая готовность Хасбулатова сотрудничать со сталинистами и неонацистами – анпиловыми, макашовыми и баркашовыми – демократы должны быть благодарны, что Ельцин выбрал другой курс. Когда однажды вооруженные бандиты терроризировали центр Москвы, Ельцин был прав, применив силу, чтобы их остановить.
Подлинные неудачи Ельцина были достаточно существенными. Он начал с того, что постарался избежать войны в Чечне, в которой погибли десятки тысяч человек и сотни тысяч стали беженцами. Ему не удалось разрушить советский аппарат безопасности и реформировать армию, он назначил некомпетентных сотрудников на руководящие должности, потому что считал их преданными. Он уделял слишком мало внимания борьбе с коррупцией. Он выбрал преемника, который отменил некоторые свободы, введенные им. Время от времени он смущал соотечественников своим публичным пьянством, странным поведением да и его здоровье порой оставляло желать лучшего.
Но его успехи изменили и страну, и мир. Ничто из этого не было предопределено; все это стало результатом государственного управления в трудные времена. Следуя по стопам Горбачёва, он вернул на родину большинство войск из Восточной Европы и бывших советских республик. Он резко сократил российское вооружение, уменьшив количество стратегических ядерных боеголовок с 10 271 в 1990 году до 6 758 в 1997 году. Он вел переговоры о мирном распаде Советского Союза, устанавливая хорошие отношения с соседями России, в том числе с крупными этническими общинами страны. Опровергая критику националистов, он подписал дружественное соглашение с Украиной, договорился о мирном разделении Черноморского флота. Он помогал вести переговоры о ликвидации ядерного оружия с Украиной, Беларусью и Казахстаном.
В стране он предотвратил территориальный распад. Он сгладил угрозу распространения коммунизма как идеологии и как партии. Он помог рыночной экономике развиться на основе частной собственности, свободных цен и валютного рынка. Расширив начатое Горбачёвым, он ввел основы демократии в России – назначил относительно свободные, конкурентные выборы; издал демократическую конституцию, содержащую защиту прав человека и разделение властей; объявил свободу прессы. Никогда, ни до ни после, у русских не было столько свободы. Он был и «первым президентом России за 1000-летнюю историю, которого всенародно избирали на свободных и справедливых выборах», и «первым российским руководителем, добровольно ушедшим в отставку».
Так, образ, который постепенно складывается, – это совсем не тот Ельцин-пьяница и даже не Ельцин-коммунист, а Ельцин-кандидат, вышедший в толпу, встретившую его обвинениями, как будто он нырнул в ледяную воду сибирских рек и вдруг ожил и начал глубоко дышать. Некоторым казалось странным, что этот мужик с Урала, бригадир, был тем человеком, который ввел в России демократию. Он не читал книг, не сидел ночами в тускло освещенной кухне, философствуя о политике. Интеллигенция снизошла к нему. «Боюсь, Ельцин – невежда, малообразованный, примитивный демагог», – сказал в 1990 году Дмитрий Лихачёв, великий историк культуры. Старовойтова надеялась, что он будет «слушать мудрые советы своего окружения». Но Ельцин сделал две вещи: возненавидел самодовольный цинизм чиновников-коммунистов и, пользуясь природным талантом, полюбил общаться с обычными людьми, которых его коллеги боялись, а интеллигенция им покровительствовала. Выборы были игрой, в которой он знал, что победит. В первую очередь он был не демократом, а участником кампании.
Это шло еще со Свердловска. Там, за тысячу километров от Москвы, в России, до сих пор отрезанной от Запада, он придумал ход избирательной кампании с нуля, задолго до того, как избирательные урны стали нечто большим, чем просто коробкой для макулатуры. Он все это придумал – встречи с народом, визиты в отдаленные деревни, популистские обещания («каждую наволочку нужно справедливо распределить!» – сказал он шахтерам, которые злились из-за дефицита белья), использование телевидения. С волнением Эдисона или Амундсена он сообщил коллегам, что «микрофон и камера позволяют быстро и сухо реагировать на беспокоящие людей проблемы, заранее узнавать несведущие вопросы, а иногда ненужные размышления о трудностях и недостатках». С начала и до конца он раскусил театр политики. Он без предупреждения посещал университеты, ходил по классам, извиняясь за то, что отвлекает студентов, приглашал их рассказать о своих проблемах.
Он всегда был в движении – постоянная кампания была не нова для него – заставляя действовать свое изможденное тело, находя нужные слова для каждой аудитории, спотыкаясь и вставая. И вдруг произошло чудо – россияне стали не просто многострадальными, постоянно уставшими людьми, народом, как при царях и Советах, а избирателями, игроками, вместе участвующие в новой игре, это означало, что Россия созрела, вступила в современный мир.
Но самой достоверной информацией была та, которую он получал во время своих прогулок среди народа: «Я вижу глаза многих людей. Я чувствую их эмоции, их состояние, их боль, их надежду. Этого ведь ни в каких справках, шифротелеграммах, сводках нет…» Он мог мастерски ответить. Коммунисты называли его популистом. «Кстати, о популярности, – писал он в ответ. – Почему-то никто, кроме меня не захотел ее завоевывать». В ходе предвыборной кампании 1991 года оппоненты обвиняли его в намерении восстановить капитализм. «Когда меня постоянно спрашивают во время моих поездок: вы за социализм или капитализм? Я говорю, что за лучшую жизнь россиян – материальную, духовную, культурную, – ответил он. – Что касается названия, люди сами решат». Он умел импровизировать, говорить эмоционально. Навсегда останется в истории, как он взбирался на крышу танка, чтобы обратиться к народу. А затем история захватила его. И до сих пор решается вопрос, куда же его деть.
Глава 3
«Ельцин не сдался, и ничего не могло его сломить».Его близкие знакомые часто были ошарашены его противоречивым характером. В рабочее время этот шумный кутила был человеком почти болезненной дисциплины, человечком-секундомером, который отказывался принимать помощников, опоздавших на собрание на пять минут; которому нравились аккуратно сложенные цветные папки; который не выносил курения и, в отличие от большинства кремлевских политиков, сквернословия (маршал Шапошников был поражен этим; неужели он не строитель, в конце концов?). Человек, с пренебрежением относящийся к протоколу и старавшийся на королевском приеме в Стокгольме обручить наследницу шведского престола с уже женатым Борисом Немцовым, в своем кабинете был необычайно правильным, настаивая, чтобы все были в пиджаках и галстуках, и обращался даже к своим близким помощникам уважительно на «вы», а не покровительственно на «ты». Он был, говорит его помощник Сатаров, интровертом, но интровертом, который ощущал себя живее всех живых перед публикой. Лидер с мощным самомнением, «жадный к самореализации», как сказал еще один его помощник Лев Суханов, он тем не менее ненавидел местоимение «я» и вырезал его из своих выступлений. Политик, обладающий иногда поразительной интуицией, мог совершить и промахи, как тогда, выйдя со съезда в декабре 1992 года и призвав своих сторонников следовать за ним, но не предупредив их заранее (многие поэтому были сбиты с толку и упустили момент).
Умный, с впечатляющей памятью, он мог быстро прочесть страницу и выбрать нужную информацию для дальнейшего использования. Обеспокоенный ужасом скуки, он терпеть не мог «тупую монотонность», потоки пустых слов, которые были общепринятым языком советского правительства. Чтобы избавиться от раздражения, он обычно доставал карандаш, ломал его на три части и бросал на стол. Если у него в руках не было карандаша, он посылал за ним помощника. Он уважал силу убеждения, потерял всякую веру в министров, которые в трудных ситуациях быстро меняли свое мнение, поэтому таких слабаков он быстро увольнял. Он ненавидел, когда ему противоречили, не любил плохие известия, но все-таки выслушивал все это. И в какие-то критические моменты он изменял свое мнение.
Настоящий
Ельцина часто обвиняют в тех событиях, которые он не мог полностью контролировать. Болезненный экономический кризис был неизбежен в начале 1990-х годов по причинам, имеющим к Ельцину отдаленное отношение, безрассудное печатание денег Горбачёвым и нежизнеспособность большей части российской промышленности, а также снижение мировой цены на нефть (см. главу 6). Решение Ельцина назначить Гайдара и поддержать быструю либерализацию, было мужественным и ответственным поступком. Он совершал ошибки, но по большей части экономическую катастрофу 1990-х годов спровоцировал не он и он не смог бы ее избежать. Но все равно он потерял общественную поддержку.Ельцина также часто осуждали за то, что не смог пойти на компромисс с правительством Хасбулатова и применил силу, взяв штурмом Белый дом в октябре 1993 года. Эта критика предполагает, что правительство было готово пойти на компромисс. Но конституция, предоставляющая абсолютную власть, и экономический кризис, подорвавший авторитет Ельцина, способствовали тому, что у правительства не было стимула идти на уступки и не было даже намерения сделать это. Хасбулатов и его коллеги вскоре смогли нейтрализовать или упразднить пост президента, сосредоточив власть в своих руках. Можно утверждать, что Ельцин должен был принять это и успокоиться. В конце концов в рамках существующей конституции правительство имело право удалить все проверки его власти. Но учитывая готовность Хасбулатова сотрудничать со сталинистами и неонацистами – анпиловыми, макашовыми и баркашовыми – демократы должны быть благодарны, что Ельцин выбрал другой курс. Когда однажды вооруженные бандиты терроризировали центр Москвы, Ельцин был прав, применив силу, чтобы их остановить.
Ельцина часто обвиняют в тех событиях, которые он не мог полностью контролировать.Некоторые думали, что Ельцин допустил ошибку, не приняв новую конституцию и назначив выборы в новое правительство после своего триумфа в августе 1991 года. Сам Ельцин думал об этом. Но даже в конце 1991 года съезд не отдал бы мирно свою власть. Когда в том же году в ноябре Ельцин передал проект конституции президентской республики, депутаты «похоронили» его в комитете; они единогласно опровергли его. Как и в 1993 году, он должен был приостановить действие конституции и незаконно распустить правительство. Оставить юридические тонкости в стороне и осуществить это в конце 1991 года большинству россиян показалось бы безумием. После войны с путчистами, на защиту демократии и законности для Ельцина нарушение конституции и роспуск избранного правительства, которое с энтузиазмом поддерживало его инициативу, показалось бы странным актом бонапартизма. Даже если предположить, что Ельцин сумел бы назначить новые выборы в конце 1991 года, то вряд ли они вернули бы основательно законодательную власть, сторонницу реформ. В то время кремлевские советники оценивали, что кандидаты Ельцина выиграют лишь примерно в четверти регионов.
Подлинные неудачи Ельцина были достаточно существенными. Он начал с того, что постарался избежать войны в Чечне, в которой погибли десятки тысяч человек и сотни тысяч стали беженцами. Ему не удалось разрушить советский аппарат безопасности и реформировать армию, он назначил некомпетентных сотрудников на руководящие должности, потому что считал их преданными. Он уделял слишком мало внимания борьбе с коррупцией. Он выбрал преемника, который отменил некоторые свободы, введенные им. Время от времени он смущал соотечественников своим публичным пьянством, странным поведением да и его здоровье порой оставляло желать лучшего.
Но его успехи изменили и страну, и мир. Ничто из этого не было предопределено; все это стало результатом государственного управления в трудные времена. Следуя по стопам Горбачёва, он вернул на родину большинство войск из Восточной Европы и бывших советских республик. Он резко сократил российское вооружение, уменьшив количество стратегических ядерных боеголовок с 10 271 в 1990 году до 6 758 в 1997 году. Он вел переговоры о мирном распаде Советского Союза, устанавливая хорошие отношения с соседями России, в том числе с крупными этническими общинами страны. Опровергая критику националистов, он подписал дружественное соглашение с Украиной, договорился о мирном разделении Черноморского флота. Он помогал вести переговоры о ликвидации ядерного оружия с Украиной, Беларусью и Казахстаном.
В стране он предотвратил территориальный распад. Он сгладил угрозу распространения коммунизма как идеологии и как партии. Он помог рыночной экономике развиться на основе частной собственности, свободных цен и валютного рынка. Расширив начатое Горбачёвым, он ввел основы демократии в России – назначил относительно свободные, конкурентные выборы; издал демократическую конституцию, содержащую защиту прав человека и разделение властей; объявил свободу прессы. Никогда, ни до ни после, у русских не было столько свободы. Он был и «первым президентом России за 1000-летнюю историю, которого всенародно избирали на свободных и справедливых выборах», и «первым российским руководителем, добровольно ушедшим в отставку».
Так, образ, который постепенно складывается, – это совсем не тот Ельцин-пьяница и даже не Ельцин-коммунист, а Ельцин-кандидат, вышедший в толпу, встретившую его обвинениями, как будто он нырнул в ледяную воду сибирских рек и вдруг ожил и начал глубоко дышать. Некоторым казалось странным, что этот мужик с Урала, бригадир, был тем человеком, который ввел в России демократию. Он не читал книг, не сидел ночами в тускло освещенной кухне, философствуя о политике. Интеллигенция снизошла к нему. «Боюсь, Ельцин – невежда, малообразованный, примитивный демагог», – сказал в 1990 году Дмитрий Лихачёв, великий историк культуры. Старовойтова надеялась, что он будет «слушать мудрые советы своего окружения». Но Ельцин сделал две вещи: возненавидел самодовольный цинизм чиновников-коммунистов и, пользуясь природным талантом, полюбил общаться с обычными людьми, которых его коллеги боялись, а интеллигенция им покровительствовала. Выборы были игрой, в которой он знал, что победит. В первую очередь он был не демократом, а участником кампании.
Это шло еще со Свердловска. Там, за тысячу километров от Москвы, в России, до сих пор отрезанной от Запада, он придумал ход избирательной кампании с нуля, задолго до того, как избирательные урны стали нечто большим, чем просто коробкой для макулатуры. Он все это придумал – встречи с народом, визиты в отдаленные деревни, популистские обещания («каждую наволочку нужно справедливо распределить!» – сказал он шахтерам, которые злились из-за дефицита белья), использование телевидения. С волнением Эдисона или Амундсена он сообщил коллегам, что «микрофон и камера позволяют быстро и сухо реагировать на беспокоящие людей проблемы, заранее узнавать несведущие вопросы, а иногда ненужные размышления о трудностях и недостатках». С начала и до конца он раскусил театр политики. Он без предупреждения посещал университеты, ходил по классам, извиняясь за то, что отвлекает студентов, приглашал их рассказать о своих проблемах.
Он всегда был в движении – постоянная кампания была не нова для него – заставляя действовать свое изможденное тело, находя нужные слова для каждой аудитории, спотыкаясь и вставая. И вдруг произошло чудо – россияне стали не просто многострадальными, постоянно уставшими людьми, народом, как при царях и Советах, а избирателями, игроками, вместе участвующие в новой игре, это означало, что Россия созрела, вступила в современный мир.
Ельцин возненавидил цинизм чиновников-коммунистов и полюбил общаться с обычными людьми.Он не просто держал нос по ветру, он подставил ему всего себя. Даже до его первых настоящих выборов в марте 1989 года он говорит, что знал результаты «всех официальных и неофициальных опросов общественного мнения (в том числе прогноз американцев)». Два года спустя его предвыборный штаб был полон «социологов, экономистов, ученых в других областях, журналистов, людей из института Татьяны Заславской, которые постоянно измеряли пульс общественного мнения».
Но самой достоверной информацией была та, которую он получал во время своих прогулок среди народа: «Я вижу глаза многих людей. Я чувствую их эмоции, их состояние, их боль, их надежду. Этого ведь ни в каких справках, шифротелеграммах, сводках нет…» Он мог мастерски ответить. Коммунисты называли его популистом. «Кстати, о популярности, – писал он в ответ. – Почему-то никто, кроме меня не захотел ее завоевывать». В ходе предвыборной кампании 1991 года оппоненты обвиняли его в намерении восстановить капитализм. «Когда меня постоянно спрашивают во время моих поездок: вы за социализм или капитализм? Я говорю, что за лучшую жизнь россиян – материальную, духовную, культурную, – ответил он. – Что касается названия, люди сами решат». Он умел импровизировать, говорить эмоционально. Навсегда останется в истории, как он взбирался на крышу танка, чтобы обратиться к народу. А затем история захватила его. И до сих пор решается вопрос, куда же его деть.
Глава 3
Необоснованное сомнение
Фильм начнется с широкоформатного снимка разбомбленного здания. Осколки стекол, щебня, кирпича, дым и пыль. Голоса. Замешательство. Женщина повторяет бессмысленную фразу снова и снова. Машина скорой помощи застряла в утренней пробке, милиционеры выносят раненых на носилках, спотыкаясь о развалины.
Сцена резко меняется – ухоженный газон элегантной дачи на Рублевском шоссе под Москвой. Премьер-министр пьет кофе со своей дочерью, периодически бросая мяч своему лабрадору. Поскольку камера задерживается на его лице, мы видим в нем строгого, но любящего отца. Он не разрешит ей сходить по магазинам с подругой. Служба безопасности считает, что в данный момент это слишком опасно. Звонит телефон. Помощник, которого мы не заметили до сих пор, подходит и дает телефон премьер-министру. Мы наблюдаем за его ничего не выражающим лицом.
А потом на протяжении всего фильма, снятого молодежью, корреспондент-новичок из кусочков собрал всю основную информацию, и мы снова и снова возвращаемся к одному и тому же невероятному вопросу. Мог ли этот государственный деятель, отец, любитель собак, национальный герой хоть как-то ответить за разрушения, которые мы увидели в той первой сцене? Официальная версия заключается в том, что чеченские террористы заложили бомбы в разных городах по всей стране. Но что-то не складывается. Были ли у премьер-министра хоть какие-то предварительные сведения? Неужели он проигнорировал предупреждения, к которым должен был прислушаться? Затеял ли он сам все это? Замешан ли он в этом в какой-то степени? Или он полностью невиновен?
Если бы это был фильм, режиссер поссорился бы со сценаристом из-за его окончания. Режиссеру хотелось бы закончить фильм чем-то решительным – чем-то воодушевляющим, жизнеутверждающим. Премьер-министр должен быть искренним. Нельзя предавать публику, которая полюбила его. Писатель мог бы отстаивать что-то более искусное и правдоподобное, сохраняя неопределенность. В жизни, в конце концов, не все предопределено. По крайней мере, до конца фильма. Или до конца срока пребывания в должности главного героя.
Восемь лет президентства Владимира Путина прошли под шум подъемных кранов, замешивание бетона и рост небоскребов на каждом углу. Кремлевские особы назвали это стабильностью. Большинство россиян такое понятие вполне устраивало. Они меньше волновались, больше зарабатывали, даже стали рожать больше детей. По данным социологических опросов, россияне отзывались о президенте довольно восторженно. Тем не менее, по мнению более наблюдательных, эти годы принесли и кое-что еще. Не страх, как жесткую эпоху Сталина или мягкую Брежнева. Даже не чувство значительного отступления от свободы. Просто присутствующее чувство легкой неопределенности, такое чувство, что все может внезапно измениться, что не все было так, как казалось.
Критики обвиняли кремлевских чиновников в ужасных вещах. Большинство россиян всерьез не приняли их недовольство. Это были легкомысленные обвинения, фантазии конспирологов и газетных писак. И все же помимо разумных сомнений были еще и неразумные, те вопросы, которые появляются сами собой и никуда потом не исчезают. Если проигнорировать такие вопросы, то они остаются в подсознании в течение многих лет, пока, в конце концов, сомнения не становятся настолько знакомыми, что их почти не замечаешь – они всего лишь как неуловимый привкус во рту, запах в воздухе, как роскошные «Мерседесы», для передвижения которых перекрывали городские улицы, что также характерно для России при правлении Путина.
На берегу Невы в непосредственной близи от города зимой 1942 года был ранен один из его защитников – Владимир Спиридонович Путин. Ноги были насквозь пробиты осколками, он истекал кровью и был обречен на верную гибель. Но один товарищ, уворачиваясь от пуль снайперов, перетащил его по льду в безопасное место. Молодая жена Владимира Спиридоновича пережила блокаду только благодаря тому, что разделяла с мужем его больничный паек. Их маленький сын умер от дифтерии.
Третий и единственный выживший ребенок Путиных – Владимир Владимирович, Володя, Вова – родился 7 октября 1952 года. Его отец, оставшийся после травм хромым, работал на предприятии по производству железнодорожных вагонов. Мальчик вырос в двадцатиметровой комнате коммунальной квартиры на пятом этаже. Дом находился всего лишь в паре-тройке километров от Зимнего дворца. Там не было ванной и горячей воды, только лишь туалет в темном коридоре. В подъезде бегали крысы.
Путин был слишком непоседливым, чтобы быть примерным учеником – он был мальчишкой со средними способностями, говорит его классный руководитель, но с замечательной памятью. Его поздно приняли в пионеры из-за неподобающего поведения и посредственных оценок. Свободное время он проводил во дворе с другими уличными хулиганами. Сам себя он называл шпаной, а позже – хулиганом. Один из его друзей вспоминает, как Путин лазал по крышам, перепрыгивал с балкона на балкон. Будучи маленького роста, он начал усердно заниматься самбо – одним из видов самообороны, а затем дзюдо, и в двадцать четыре года выиграл Ленинградский городской чемпионат.
Раны войны потихоньку затягивались, в конце 1960-х годов в моду вошел жанр шпионского детектива и приключенческих фильмов. Типичным героем в них был советский разведчик в тылу врага. Дисциплинированных, проницательных героев, со стальными нервами и с зарождающимся патриотизмом, всегда отделял один неверный шаг от команды к расстрелу. Когда Путину было пятнадцать лет, вышел фильм «Щит и меч», которым все восторгались; 134 миллиона человек посмотрели его за первые несколько дней.
В нескольких минутах ходьбы от дома Путина в здании, известном как Большой дом, располагался Ленинградский штаб КГБ. Однажды, будучи еще подростком, говорит Путин, он зашел в приемную и предложил свои услуги. «Мы не принимаем добровольцев», – сказал ему офицер. Когда Путин спросил, как лучше подготовиться, чтобы работать здесь, мужчина предложил ему окончить юридическую школу. Вопреки советам родителей и тренеру по дзюдо, которые считали, что он должен поступить в местный авиационный институт, Путин подал заявление и был принят на юридический факультет Ленинградского государственного университета (ЛГУ). Через четыре года, уже после того, как он разочаровался в разведке и добивался назначения на должность прокурора, однажды вдруг пришел человек и предложил Путину работу в государственной службе безопасности.
Первое и единственное зарубежное назначение Путина произошло в 1985 году, когда его отправили на базу КГБ в Восточной Германии в город Дрезден, недалеко от границы с Чехией. Германская Демократическая Республика была на пороге холодной войны, разместив на своей территории 380 000 советских войск. Это был музей традиционного коммунизма. Новый советский лидер Михаил Горбачёв начал ослаблять политический контроль в России, стареющий диктатор Восточной Германии Эрих Хонеккер отказался последовать его примеру: «Нам нечего реструктурировать».
Путин прибыл в Дрезден в тридцать два года. То немногое, что нам известно о его жизни там, можно почерпнуть из его интервью и из воспоминаний его коллег-разведчиков. Позднее один из них опубликовал мемуары под псевдонимом Владимир Усольцев. Почти пять лет Путины прожили с коллегами в невзрачной двухэтажной вилле № 4 на Ангелика-штрассе, неподалеку от Эльбы. Соседи работали в Штази, государственной службе разведки Восточной Германии, известной жестким контролем над жизнью горожан. Некоторые подружились с семьей Путина.
Главной обязанностью Путина, как он сам говорит, было набирать на работу восточных немцев, у которых были легенды для поездки на Запад. Насколько это ему удавалось, трудно определить, хотя по крайней мере один из его доносчиков был позже арестован службой безопасности Западной Германии. Москва загружала агентов множеством других обязанностей, но главная – поддерживать ситуацию в стране, обеспечивая швей западногерманскими каталогами «Товары почтой», содержащими фотографии последней моды. Штаб-квартира КГБ на Лубянке также требовала невероятное количество письменных отчетов. Коллега Путина Усольцев шутил, что самое острое оружие советского шпиона – это шило, которым они прокалывали углы стопки бумаг, чтобы скрепить их.
Там, в саксонской глубинке между поездками в пивоварню Радебергера и долгими часами чтения русских классиков, среди которых фаворитами были Гоголь и Салтыков-Щедрин, говорит Усольцев, Путин наблюдал, как разваливается на части советская империя. Сослуживец описывает его противоречивым и ироничным – с современным мировоззрением, немного педантично законопослушным, временами придерживающимся демократических взглядов, но осторожно скрывающим любое неправильное отношение в обществе и умело заискивающий перед начальством. Он был ошеломлен поспешностью, с которой Москва мчалась из Восточной Европы. Как только протестующие разгромили штаб-квартиру Штази на противоположной стороне улицы в 1989 году, перед зданием КГБ выстроилась толпа людей. Полковник Путин, размахивая пистолетом, вышел, чтобы их предупредить. Без приказа из Москвы местные советские войска отказались приехать на защиту сотрудников КГБ, как пишет Путин: «Москва молчала». Агенты сжигали столько конфиденциальных документов, что сломали печь.
К тому времени реформы Горбачёва привели к тому, что политическая жизнь Ленинграда стала очень неопределенной. В городском Совете вновь избранные депутаты не могли договориться с лидером. Анатолий Собчак – профессор права в ЛГУ, телегеничный демократ, был приглашен на должность главы городского правительства. Набирая себе штат, он обратился к коллегам по университету. Один из них посоветовал ему Путина.
Как рассказывает Путин, после одного дня знакомства они сидели вдвоем в кабинете Собчака, как вдруг тот объявляет, что назначит Путина своим помощником. Он пообещал позвонить ректору университета, чтобы его перевели. Путин с некоторой грустью поделился секретом:
Почему Собчак, ведущий либерал, известный своей ненавистью по отношению к службе безопасности, решил назначить на должность в администрации полковника КГБ? Есть короткий ответ – он был некомпетентен в этом вопросе.
Санкт-Петербург – историческое название Ленинграда, которое Собчак быстро восстановил – культурная столица страны. Со своими неоклассическими и барочными фасадами, колоннадами и набережными, Медным всадником, город напоминает огромную сцену для какой-нибудь величественной балетной постановки. По открытым всем ветрам районам города и замерзшим каналам бродят бесчисленные призраки писателей. Если бы Путин, когда был ребенком, прошел всего несколько минут от своего двора, он мог бы увидеть поэта Иосифа Бродского, проплывающего мимо в трамвае по Литейному проспекту на работу на главный оружейный завод.
Сцена резко меняется – ухоженный газон элегантной дачи на Рублевском шоссе под Москвой. Премьер-министр пьет кофе со своей дочерью, периодически бросая мяч своему лабрадору. Поскольку камера задерживается на его лице, мы видим в нем строгого, но любящего отца. Он не разрешит ей сходить по магазинам с подругой. Служба безопасности считает, что в данный момент это слишком опасно. Звонит телефон. Помощник, которого мы не заметили до сих пор, подходит и дает телефон премьер-министру. Мы наблюдаем за его ничего не выражающим лицом.
А потом на протяжении всего фильма, снятого молодежью, корреспондент-новичок из кусочков собрал всю основную информацию, и мы снова и снова возвращаемся к одному и тому же невероятному вопросу. Мог ли этот государственный деятель, отец, любитель собак, национальный герой хоть как-то ответить за разрушения, которые мы увидели в той первой сцене? Официальная версия заключается в том, что чеченские террористы заложили бомбы в разных городах по всей стране. Но что-то не складывается. Были ли у премьер-министра хоть какие-то предварительные сведения? Неужели он проигнорировал предупреждения, к которым должен был прислушаться? Затеял ли он сам все это? Замешан ли он в этом в какой-то степени? Или он полностью невиновен?
Если бы это был фильм, режиссер поссорился бы со сценаристом из-за его окончания. Режиссеру хотелось бы закончить фильм чем-то решительным – чем-то воодушевляющим, жизнеутверждающим. Премьер-министр должен быть искренним. Нельзя предавать публику, которая полюбила его. Писатель мог бы отстаивать что-то более искусное и правдоподобное, сохраняя неопределенность. В жизни, в конце концов, не все предопределено. По крайней мере, до конца фильма. Или до конца срока пребывания в должности главного героя.
Восемь лет президентства Владимира Путина прошли под шум подъемных кранов, замешивание бетона и рост небоскребов на каждом углу. Кремлевские особы назвали это стабильностью. Большинство россиян такое понятие вполне устраивало. Они меньше волновались, больше зарабатывали, даже стали рожать больше детей. По данным социологических опросов, россияне отзывались о президенте довольно восторженно. Тем не менее, по мнению более наблюдательных, эти годы принесли и кое-что еще. Не страх, как жесткую эпоху Сталина или мягкую Брежнева. Даже не чувство значительного отступления от свободы. Просто присутствующее чувство легкой неопределенности, такое чувство, что все может внезапно измениться, что не все было так, как казалось.
Критики обвиняли кремлевских чиновников в ужасных вещах. Большинство россиян всерьез не приняли их недовольство. Это были легкомысленные обвинения, фантазии конспирологов и газетных писак. И все же помимо разумных сомнений были еще и неразумные, те вопросы, которые появляются сами собой и никуда потом не исчезают. Если проигнорировать такие вопросы, то они остаются в подсознании в течение многих лет, пока, в конце концов, сомнения не становятся настолько знакомыми, что их почти не замечаешь – они всего лишь как неуловимый привкус во рту, запах в воздухе, как роскошные «Мерседесы», для передвижения которых перекрывали городские улицы, что также характерно для России при правлении Путина.
Агент
Ленинград начала 1950-х годов был уязвленным городом. Десятью годами ранее войска вермахта оцепили императорскую столицу, разрушая ее артиллерийскими снарядами. Гитлер планировал уничтожить город и передать землю своим финским союзникам. И это ему почти удалось. Семьи сжигали свои книги, чтобы согреться; ели крыс, ворон бродячих собак, кошек; варили из столярного клея, который вымывали из обоев, что-то наподобие супа. Весной повсюду из-под снега появлялись трупы.На берегу Невы в непосредственной близи от города зимой 1942 года был ранен один из его защитников – Владимир Спиридонович Путин. Ноги были насквозь пробиты осколками, он истекал кровью и был обречен на верную гибель. Но один товарищ, уворачиваясь от пуль снайперов, перетащил его по льду в безопасное место. Молодая жена Владимира Спиридоновича пережила блокаду только благодаря тому, что разделяла с мужем его больничный паек. Их маленький сын умер от дифтерии.
Третий и единственный выживший ребенок Путиных – Владимир Владимирович, Володя, Вова – родился 7 октября 1952 года. Его отец, оставшийся после травм хромым, работал на предприятии по производству железнодорожных вагонов. Мальчик вырос в двадцатиметровой комнате коммунальной квартиры на пятом этаже. Дом находился всего лишь в паре-тройке километров от Зимнего дворца. Там не было ванной и горячей воды, только лишь туалет в темном коридоре. В подъезде бегали крысы.
Путин был слишком непоседливым, чтобы быть примерным учеником – он был мальчишкой со средними способностями, говорит его классный руководитель, но с замечательной памятью. Его поздно приняли в пионеры из-за неподобающего поведения и посредственных оценок. Свободное время он проводил во дворе с другими уличными хулиганами. Сам себя он называл шпаной, а позже – хулиганом. Один из его друзей вспоминает, как Путин лазал по крышам, перепрыгивал с балкона на балкон. Будучи маленького роста, он начал усердно заниматься самбо – одним из видов самообороны, а затем дзюдо, и в двадцать четыре года выиграл Ленинградский городской чемпионат.
Раны войны потихоньку затягивались, в конце 1960-х годов в моду вошел жанр шпионского детектива и приключенческих фильмов. Типичным героем в них был советский разведчик в тылу врага. Дисциплинированных, проницательных героев, со стальными нервами и с зарождающимся патриотизмом, всегда отделял один неверный шаг от команды к расстрелу. Когда Путину было пятнадцать лет, вышел фильм «Щит и меч», которым все восторгались; 134 миллиона человек посмотрели его за первые несколько дней.
В нескольких минутах ходьбы от дома Путина в здании, известном как Большой дом, располагался Ленинградский штаб КГБ. Однажды, будучи еще подростком, говорит Путин, он зашел в приемную и предложил свои услуги. «Мы не принимаем добровольцев», – сказал ему офицер. Когда Путин спросил, как лучше подготовиться, чтобы работать здесь, мужчина предложил ему окончить юридическую школу. Вопреки советам родителей и тренеру по дзюдо, которые считали, что он должен поступить в местный авиационный институт, Путин подал заявление и был принят на юридический факультет Ленинградского государственного университета (ЛГУ). Через четыре года, уже после того, как он разочаровался в разведке и добивался назначения на должность прокурора, однажды вдруг пришел человек и предложил Путину работу в государственной службе безопасности.
«Я шел на работу в органы с романтическими представлениями».«Неужели он не думал о сталинском терроре?» – гораздо позже задавались вопросом журналисты. «Мои представления о КГБ возникли на основе романтических рассказов о работе разведчиков, – ответил он. – Я шел на работу в органы с романтическими представлениями». Очень немногое известно, что Путин делал изо дня в день на протяжении десяти лет. Он говорит, что выполнял различную конторскую работу, а затем обучался в иностранной разведке. В 1983 году Путин женился на стюардессе Людмиле Шкребнёвой, которая перестала летать, чтобы вернуться в университет и написать диссертацию по испанской грамматике.
Первое и единственное зарубежное назначение Путина произошло в 1985 году, когда его отправили на базу КГБ в Восточной Германии в город Дрезден, недалеко от границы с Чехией. Германская Демократическая Республика была на пороге холодной войны, разместив на своей территории 380 000 советских войск. Это был музей традиционного коммунизма. Новый советский лидер Михаил Горбачёв начал ослаблять политический контроль в России, стареющий диктатор Восточной Германии Эрих Хонеккер отказался последовать его примеру: «Нам нечего реструктурировать».
Путин прибыл в Дрезден в тридцать два года. То немногое, что нам известно о его жизни там, можно почерпнуть из его интервью и из воспоминаний его коллег-разведчиков. Позднее один из них опубликовал мемуары под псевдонимом Владимир Усольцев. Почти пять лет Путины прожили с коллегами в невзрачной двухэтажной вилле № 4 на Ангелика-штрассе, неподалеку от Эльбы. Соседи работали в Штази, государственной службе разведки Восточной Германии, известной жестким контролем над жизнью горожан. Некоторые подружились с семьей Путина.
Главной обязанностью Путина, как он сам говорит, было набирать на работу восточных немцев, у которых были легенды для поездки на Запад. Насколько это ему удавалось, трудно определить, хотя по крайней мере один из его доносчиков был позже арестован службой безопасности Западной Германии. Москва загружала агентов множеством других обязанностей, но главная – поддерживать ситуацию в стране, обеспечивая швей западногерманскими каталогами «Товары почтой», содержащими фотографии последней моды. Штаб-квартира КГБ на Лубянке также требовала невероятное количество письменных отчетов. Коллега Путина Усольцев шутил, что самое острое оружие советского шпиона – это шило, которым они прокалывали углы стопки бумаг, чтобы скрепить их.
Там, в саксонской глубинке между поездками в пивоварню Радебергера и долгими часами чтения русских классиков, среди которых фаворитами были Гоголь и Салтыков-Щедрин, говорит Усольцев, Путин наблюдал, как разваливается на части советская империя. Сослуживец описывает его противоречивым и ироничным – с современным мировоззрением, немного педантично законопослушным, временами придерживающимся демократических взглядов, но осторожно скрывающим любое неправильное отношение в обществе и умело заискивающий перед начальством. Он был ошеломлен поспешностью, с которой Москва мчалась из Восточной Европы. Как только протестующие разгромили штаб-квартиру Штази на противоположной стороне улицы в 1989 году, перед зданием КГБ выстроилась толпа людей. Полковник Путин, размахивая пистолетом, вышел, чтобы их предупредить. Без приказа из Москвы местные советские войска отказались приехать на защиту сотрудников КГБ, как пишет Путин: «Москва молчала». Агенты сжигали столько конфиденциальных документов, что сломали печь.
Тень Собчака
Через несколько месяцев Путин вернулся в Ленинград. Руководство КГБ, озабоченное крушением советского строя, не имело планов на молодого агента. Он вынужден был согласиться на должность помощника ректора ЛГУ и тайно наблюдать за иностранными студентами по указанию своего начальства в Большом доме.К тому времени реформы Горбачёва привели к тому, что политическая жизнь Ленинграда стала очень неопределенной. В городском Совете вновь избранные депутаты не могли договориться с лидером. Анатолий Собчак – профессор права в ЛГУ, телегеничный демократ, был приглашен на должность главы городского правительства. Набирая себе штат, он обратился к коллегам по университету. Один из них посоветовал ему Путина.
Как рассказывает Путин, после одного дня знакомства они сидели вдвоем в кабинете Собчака, как вдруг тот объявляет, что назначит Путина своим помощником. Он пообещал позвонить ректору университета, чтобы его перевели. Путин с некоторой грустью поделился секретом:
Я не мог не сказать: «Анатолий Александрович, я с удовольствием это сделаю. Мне это интересно. Я даже этого хочу. Но есть одно обстоятельство, которое, видимо, будет препятствием для этого перехода». Он спрашивает: «Какое?» Я отвечаю: «Я вам должен сказать, что я не просто помощник ректора, я кадровый офицер КГБ».Собчак выругался нецензурно, тем самым показав отсутствие беспокойства, что об этом могут подумать органы государственной безопасности. Это Путину было ново и по-видимому интересно. Он согласился.
Почему Собчак, ведущий либерал, известный своей ненавистью по отношению к службе безопасности, решил назначить на должность в администрации полковника КГБ? Есть короткий ответ – он был некомпетентен в этом вопросе.
Санкт-Петербург – историческое название Ленинграда, которое Собчак быстро восстановил – культурная столица страны. Со своими неоклассическими и барочными фасадами, колоннадами и набережными, Медным всадником, город напоминает огромную сцену для какой-нибудь величественной балетной постановки. По открытым всем ветрам районам города и замерзшим каналам бродят бесчисленные призраки писателей. Если бы Путин, когда был ребенком, прошел всего несколько минут от своего двора, он мог бы увидеть поэта Иосифа Бродского, проплывающего мимо в трамвае по Литейному проспекту на работу на главный оружейный завод.