Деон Мейер. Остаться в живых

   – Пакамиле, мне придется уехать на день или два. Мне надо сделать одно дело. Помочь старому другу.
   – Куда ты едешь?
   – Сначала обещай, что никому не расскажешь.
   – Почему?
   – Потому что я хочу устроить другу сюрприз.
   – У него день рождения?
   – Что-то вроде.
   – Даже Джонсону нельзя говорить?
   – Джонсон может рассказать отцу, а отец может позвонить моему другу. Эту тайну должны знать только мы трое.
   – Я никому не скажу.
   – Знаешь, где на карте находится Замбия?
   – Она в… провинции Мпумаланга?
   При обычных обстоятельствах Мириам бы обязательно улыбнулась ошибке сынишки. Но сегодня ее лицо осталось бесстрастным.
   – Пакамиле, Замбия – это страна. Сейчас покажу. – Мпайипели пролистал атлас и нашел карту Южной Африки. – Вот где мы. – Он показал пальцем.
   – Кейптаун.
   – Да. А выше, вот видишь – Замбия.
   – Тобела, как же ты туда попадешь?
   – Сначала я полечу на самолете в Йоханнесбург. Потом пересяду на другой самолет, который летит через Зимбабве или, может быть, через Ботсвану, и попаду вот сюда. Этот город называется Лусака. Большой город, как Кейптаун. Там и находится мой друг.
   – Это далеко, Тобела?
   – Примерно две с половиной тысячи километров.
   – Очень далеко!
   – Да.
   – Тебя угостят тортом и лимонадом?
   – Надеюсь.
   – Я тоже хочу с тобой.
   Тобела рассмеялся и посмотрел на Мириам. Та только покачала головой.
   – Пакамиле, когда-нибудь я возьму тебя с собой. Обещаю.
   – Пора спать, – заявила Мириам.
   – Когда ты улетишь?
   – Прямо сейчас, когда ты ляжешь спать.
   – А когда вернешься?
   – Всего через две ночи. Пакамиле, береги маму. И заботься об огороде.
   – Хорошо. А ты привезешь мне торт?
 
   – Непредсказуемое явление – это Тобела Мпайипели, – сказала Янина Менц. – Мы не знаем, почему Моника Клейнтьес к нему обратилась. Вы слышали все разговоры – он также известен под кличкой Крошка, работает в салоне, который торгует мотоциклами БМВ, живет с Мириам Нзулулвази в Гугулету. Мы знаем, что она является официальной владелицей дома, в котором они проживают, и больше ничего. Клейнтьес подъехала к их дому на такси, пробыла там больше сорока минут, а потом вернулась домой. С тех пор ни Мпайипели, ни Клейнтьес никуда не выезжали.
   За ней следит одна группа, а за ним, в Гугулету, – другая. Из Блумфонтейна летит отряд быстрого реагирования; они вот-вот приземлятся в Истерплате. Они пробудут здесь до тех пор, пока мы не соберем всю необходимую информацию. Вот как обстоят дела.
   Менц выключила проектор.
   – Итак, приступаем! Радебе, сначала ты. В Лусаке у нас всего один человек. Отправь туда еще четверых. Опытных сотрудников. Ближайшее к нам отделение находится в Гаутенге; у них хватает подходящих кандидатур. Предпочтительнее двое мужчин и две женщины, которые могут зарегистрироваться в отеле «Республика» как супружеские пары. Независимо друг от друга, в разное время. В общем, детали разработаешь сам. Постоянно будь на связи. Квинн, нам нужно поставить на прослушку телефон в доме Нзулулвази в Гугулету. Причем срочно. Раджкумар, вводи в дело свою команду. Я хочу знать, кто такой Тобела Мпайипели. Мне все равно, чью базу данных вы взломаете; это дело первоочередной важности. Все, ребята, пошли, пошли, пошли! Двадцать минут на обсуждение – и вперед!
 
   Тигр Мазибуко вышел из самолета последним. Сначала он пропустил ребят из группы «Альфа». Он наблюдал за ними – белыми, черными, коричневыми. У каждого своя биография. Да Коста, мускулистый потомок беженцев из Анголы со шрамом от ножа на щеке и трехдневной щетиной на подбородке. Вейерс, африканер из Гермистона с мускулами бодибилдера. Малыш Джо Морока, тсвана, выросший на кукурузной ферме в Ботавилле, говорит на семи из одиннадцати официальных языков. Купидон, самый низкий, самый разговорчивый, цветной городской парень из Аштона с дипломом технического колледжа по специальности электронная техника. Есть что порассказать и «потомку королей», как любит называть себя Звелитини, высокий стройный зулус, хотя он не является членом королевской семьи.
   Все они выстроились в ряд на взлетно-посадочной полосе. Когда Мазибуко спрыгнул на землю, в лицо ему задул теплый капский бриз.
   – Выгружаемся. Быстро! Вы знаете, что делать.
 
   На пороге он обнял Мириам, притянул к себе, вдыхая свойственный только ей аромат, к которому примешивались запахи шампуня, готовки, усталости. Неповторимое тепло, свойственное только ей.
   – Мне придется переночевать в Йоханнесбурге, – тихо сказал он ей на ухо. – Самолет в Лусаку вылетает только завтра.
   – Сколько она дала тебе денег?
   – Много.
   Мириам ничего не ответила, только крепче прижала его к себе.
   – Я позвоню, как только доберусь до отеля.
   Она стояла, положив голову ему на плечо. Наконец отступила и быстро поцеловала в губы:
   – Возвращайся, Тобела!
 
   Янина позвонила домой из своего кабинета. Трубку сняла Лин, старшая.
   – Здравствуй, мамочка.
   – Солнышко, сегодня я задержусь на работе.
   – Ма-ам… Ты обещала помочь мне с биологией!
   – Лин, тебе уже пятнадцать лет. Пора понять: работа есть работа.
   – Я тебя подожду.
   – Позови, пожалуйста, Суту. Я хочу, чтобы она осталась у нас на ночь. Потому что сегодня я домой не приду.
   – Ма-ам… А как же моя прическа завтра утром?
   – Извини, Лин. Дело срочное. Пожалуйста, помогай по хозяйству. Ты ведь старшая. Будь умницей. Лизетта сделала уроки?
   – Она весь вечер провисела на телефоне. Ты ведь знаешь, какие глупые эти семиклашки. «Кози что-нибудь говорил обо мне? Как ты думаешь, я нравлюсь Пити?» Она такой ребенок! Просто неприлично!!!
   Янина рассмеялась.
   – Ты когда-то тоже училась в седьмом классе.
   – Мне невыносимо вспоминать об этом. Неужели и я была такой же?
   – Была. А теперь дай мне Лизетту. Ложитесь пораньше спать, чтобы выспаться. Тебе нужно сдать экзамен лучше всех. Завтра я позвоню, обещаю.

5

   Таксист высадил его у зала вылетов; он расплатился, взял сумку и вышел. Когда он последний раз летал на самолете? Времена изменились; кругом все новое, сверкающее, призвано произвести хорошее впечатление на иностранных туристов.
   У стойки авиакомпании «Комэйр» он купил билет за наличные, расплатившись новенькими сторандовыми банкнотами – Моника Клейнтьес дала ему целую пачку.
   – Слишком много, – сказал он ей тогда.
   – Привезете сдачу, – был ответ.
   Сейчас Тобела задумался: откуда деньги? Неужели у нее было время на то, чтобы поехать в банк и снять наличные? А может, Клейнтьес хранит такие крупные суммы дома?
   Он поставил сумку на ленту, и ее просветили рентгеном. Две пары брюк, две рубашки, две пары носков, черные туфли, свитер, сумка с туалетными принадлежностями, остатки наличных. И внешний жесткий диск, маленькая плоская коробочка – техника превыше его понимания. Где-то в его электронных недрах скрыты запретные сведения о прошлом его родины.
   Ему не хотелось ни о чем думать, да и принимать участие в авантюре душа не лежала; поскорее бы передать диск Джонни Клейнтьесу, убедиться в том, что старик цел и невредим, вернуться домой и продолжать жить по-старому. У них с Мириам и Пакамиле так много планов! Неожиданно он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и, обернувшись, заметил двоих в серых костюмах. В нем проснулись прежние инстинкты, из другой жизни. От незнакомцев исходила скрытая угроза. Тобела снова оглянулся, но незнакомцы уже отвернулись. Он решил, что у него просто разыгралось воображение. Он взял сумку и посмотрел на часы. До посадки тридцать три минуты.
 
   – Что будем делать? – спросил Квинн, выжидательно глядя на Янину и сняв наушники.
   – Сначала мне нужно знать, куда он направляется.
   – Они как раз это выясняют. Он купил билет в «Комэйре».
   – Держи меня в курсе.
   Квинн кивнул, снова надел наушники и тихо заговорил в микрофон.
   – Раджив, что у тебя? – спросила Янина Менц у необычайно толстого индуса, сидевшего за компьютером.
   – В справочнике зарегистрировано девять Тобел Мпайипели. Я сверяю даты рождения. Дайте мне десять минут.
   Она кивнула.
   Почему Моника Клейнтьес обратилась именно к Мпайипели? Кто он такой?
   Она подошла к Радебе, который беседовал по телефону с отделением ПРА в Гаутенге. Тем временем в оперативный штаб принесли кофе и бутерброды. Янине не хотелось ни есть, ни пить. Она вернулась к Квинну. Тот только слушал, время от времени взглядывая на нее. Он был спокоен и собран.
   Невероятная команда, подумала Янина. Все кончится, не успев даже начаться.
   – Он летит в Йоханнесбург, – сообщил Квинн.
   – У него с собой только одна сумка?
   – Да, только одна.
   – Мы совершенно уверены в том, что Моника Клейнтьес у себя дома?
   – Она сидит в гостиной перед телевизором. Ее видно через тюлевую занавеску.
   Янина обдумала дальнейшие ходы, прикинула возможные проблемы. Должно быть, диск находится у Мпайипели. Можно перехватить его сейчас же и отправить в Лусаку опытных оперативников. Так проще контролировать ситуацию. ОБР пусть пока побудет в резерве: нелегко будет переправить Мазибуко и его ребят в Замбию. Слишком много дипломатических осложнений. Не хочется светиться. Ничего, директор проверит отряд быстрого реагирования в деле как-нибудь в другой раз. Главное – ни в коем случае не допускать утечки. Пусть все идет тихо-мирно.
   – Насколько сильная команда собралась в аэропорту?
   – Достаточно сильная. Они опытные, – ответил Квинн.
   Янина Менц кивнула:
   – Квинн, прикажите им взять Мпайипели. Только без шума, мне не нужна драка в аэропорту. Пусть сделают все быстро и незаметно. Потом посадят его вместе с сумкой в машину и привезут сюда.
 
   Тобела поставил сумку на колени, и вдруг ему стало ужасно одиноко. Они с Мириам живут вместе уже больше года. Больше года он проводил вечера в кругу семьи и вдруг снова оказался один, как было в прежние времена.
   Он проанализировал собственные реакции. Скучает ли он по Мириам, по Пакамиле? Ответ его удивил, потому что в одиночестве он не нашел утешения. Всю жизнь он полагался только на себя, но за один последний год все круто изменилось. Ему хотелось сейчас быть там, с ними, а не здесь.
   Но ему надо выполнить задание.
   Джонни Клейнтьес. Тот Джонни Клейнтьес, которого он знал, никогда бы не продался. Должно быть, со стариком что-то случилось, что-то его надломило. Кто знает, что творится там, наверху, в кулуарах нового правительства и новой разведки? Возможно все, хотя… как-то не верится. Джонни Клейнтьес всегда был цельным человеком. Преданным бойцом. Сильный человек с сильным характером. Он обязательно обо всем его расспросит, когда данные будут переданы и Джонни получит деньги. Если все сойдет гладко. Должно сойти.
   Тобела забыл об опасности. И вдруг опасность сама напомнила о себе – те двое в серых костюмах. Он не видел, как они подходят, а они подошли сзади, и он очнулся от своих мыслей, как от толчка. Видимо, он стареет – реакции уже не те.
   – Мистер Мпайипели? – спросил один.
   – Да.
   Откуда они знают его имя? Они стояли вплотную, не давая ему встать.
   – Мы хотим, чтобы вы поехали с нами.
   – Зачем?
   – Мы представляем интересы государства, – сказал второй, поднося к его глазам пластиковое удостоверение личности: фотография и национальный герб.
   – Мне нужно успеть на самолет, – ответил Тобела. В голове прояснилось, тело напряглось.
   – В другой раз, – сказал номер первый.
   – Я никому не хочу причинять вреда, – сказал Тобела Мпайипели.
   Парни захихикали: очевидно, им в самом деле было смешно.
   – Неужели?
   – Прошу вас!
   – Боюсь, мистер Мпайипели, у вас нет выбора. – Номер первый постучал по синей сумке. – Там у вас…
   Что им известно?
   – Пожалуйста, – сказал он, – послушайте. Мне не нужны неприятности!
   Агент услышал в голосе здоровяка коса умоляющие нотки. Ага, боится! Попробую сыграть на его страхе.
   – Мы можем причинить вам больше неприятностей, чем вы себе представляете, приятель, – сказал он, откидывая полу пиджака и демонстрируя пистолет в черной наплечной кобуре. Потом агент протянул руку за сумкой и приказал: – Ну, пошли!
   – Ай, ай! – сказал Тобела Мпайипели.
   За то время, какое понадобилось, чтобы рука номера первого дотянулась до сумки, ему предстояло принять важное решение. Он кое-что уловил по их поведению: они не хотят привлекать к себе внимание. Хотят тихо увести его отсюда. Он должен этим воспользоваться. Когда номер первый потянулся за сумкой, его куртка распахнулась. Тобела мигом выхватил пистолет, повернул ствол, встал. Номер первый застыл с сумкой в руке; глаза его от изумления чуть не вылезли из орбит. Номер второй стоял за номером первым. Остальные пассажиры не заметили ничего необычного.
   – Мне не нужны неприятности. Отдайте сумку.
   – Что вы делаете?! – спросил номер второй.
   – У него мой пистолет, – прошипел номер первый.
   – Возьми сумку, – велел Тобела второму.
   – Что?
   – Возьми у него сумку и брось туда свой пистолет. – Он сильнее ткнул пистолетом в грудь номеру первому, держа его щитом между собой и вторым.
   – Делай, как он велит, – тихо распорядился первый.
   Номер второй колебался; он все время переводил взгляд с них на пассажиров, ожидающих вылета, но никак не мог ничего придумать. Наконец он ре шился.
   – Нет, – заявил он, вынимая собственный пистолет и засовывая его под пиджак.
   – Делай, что он говорит, – властно и требовательно прошипел номер первый.
   – Мать твою, Виллем!
   Мпайипели старался сохранять спокойствие.
   – Верните сумку, и все. Я не слишком хорошо обращаюсь с револьверами. Здесь много народу. Кто-нибудь может пострадать.
   Патовая ситуация. Мпайипели и Виллем стоят почти вплотную, номер второй – в метре от них.
   – Господи, Альфред, делай же, что он говорит! Куда он денется?
   Наконец номер второй сдался:
   – Тебе самому придется объясняться с начальством! – Альфред медленно вытянул сумку из руки Виллема, расстегнул молнию, затолкал внутрь свой пистолет, снова застегнул сумку и осторожно поставил ее на пол, как если бы ее содержимое было бьющимся.
   – А теперь садитесь. Оба!
   Агенты медленно сели.
   Мпайипели взял сумку, по-прежнему сжимая в брючном кармане пистолет, и зашагал к пассажирскому выходу. Быстро обернулся, чтобы проверить, что делают агенты. Номер первый и номер второй, Виллем и Альфред, один белый, другой коричневый, уставились на него с непонятным выражением.
   – Сэр, туда нельзя… – сказала женщина на выходе, но он уже прошагал мимо, на взлетную полосу.
   Охранник что-то кричал, махал ему рукой, но он выбежал из круга света, из здания в темноту.

* * *

   – Есть! Нашел! – закричал Раджкумар, и Менц подошла к его компьютеру. – Тобела Мпайипели, родился десятого октября 1962 года в Алисе в Восточной Капской провинции. Отец – Лоуренс Мпайипели, мать – Кэтрин Зонгу, удостоверение номер 621010 5122 004. Зарегистрирован по адресу: Митчеллз-Плейн, Семнадцатая улица, дом 45. – Раджкумар с довольным видом откинулся на спинку кресла и взял с подноса очередной сэндвич.
   Менц стояла за его креслом и читала с монитора.
   – Раджив, мы знаем, что он когда-то и где-то родился. Нам нужно нечто большее.
   – Ну надо же было с чего-то начать, – обиженно проворчал Раджкумар.
   – Надеюсь, дата его рождения не является дурным предзнаменованием, – сказала Менц.
   Раджкумар медленно перевел взгляд с монитора на свою начальницу:
   – Не понял.
   – Радж, раньше десятого октября мы праздновали День героев. Африканеры поминали своих предков-первопроходцев. Адрес наверняка устарел. Выясни, кто там сейчас живет. Ему сорок лет. Он слишком стар для Моники. И достаточно стар для того, чтобы иметь общие дела с Джонни Клейнтьесом…
   – Мэм, – обратился к ней Квинн, но ей не хотелось, чтобы ее прерывали.
   – Я хочу знать, Раджив, что связывает их с Клейнтьесом. Хочу знать, служил ли он, где служил, когда и как. Мне нужно знать, почему Моника Клейнтьес обратилась со своей маленькой проблемкой именно к нему!
   – Мэм! – снова позвал Квинн, гораздо настойчивее.
   Менц подняла голову.
   – Он сбежал.

* * *

   Тобела несся в самый темный угол аэропорта, не останавливаясь ни на секунду и напряженно вслушиваясь: не раздастся ли вой сирен, крики, выстрелы. Он злился на Монику, на Джонни Клейнтьеса – и на себя. Интересно, откуда властям вдруг стало известно о небольшой сделке Джонни Клейнтьеса?
   Те двое в серых костюмах знали, как его зовут. Один постучал пальцем по его синей сумке. Значит, им известно, что там находится. Его вели с тех пор, как он вошел в здание аэропорта, знали что-то о нем. Должно быть, они следили за Моникой, а она привела их к его дому. Черт бы их всех побрал! Они знают все! Он бежал, оглядываясь через плечо. За ним никто не гнался. Он ведь поклялся себе: больше никакого насилия. Два года он сдерживал клятву. Не стрелял, никого не избивал, даже не угрожал. Он обещал Мириам, что черные дни остались в прошлом. И вот за тридцать секунд после того, как к нему подошли двое в серых костюмах, все его обещания пошли прахом, а он ведь знает, как бывает, – дальше все будет еще хуже. Если события закрутятся, их уже не остановить. Сейчас лучше всего вернуть сумку дочери Джонни и сказать: пусть Джонни сам выпутывается из неприятностей, в которые угодил по собственной вине. Надо все остановить до тех пор, пока не станет слишком поздно. Прямо сейчас остановить!
   Он наткнулся на проволочную ограду. За ней находилась Борчардс-Кверри-роуд. Он тяжело дышал; тело отвыкло от физических нагрузок. По лицу струился пот. Он снова оглянулся; здание аэропорта находилось слишком далеко, чтобы можно было разглядеть отдельных людей, но все было тихо, никакого шума и беготни не наблюдалось.
   Значит, его пытались арестовать не полицейские и не таможенники. Аэропорт сейчас переполнен.
   Значит…
   Шпионы.
   Все становится понятным, если учесть, какого рода сведения записаны на жестком диске.
   Да пошли они! Он не боится шпионов. Он перепрыгнул через ограду.
 
   – Соедини-ка их со мной, – велела Янина Менц, и Квинн нажал кнопку.
   – …ему просто повезло, начальник, вот и все!
   – Виллем, ты на связи!
   – Вот как…
   – Я хочу знать, что случилось, – заявила Янина Менц.
   – Он ушел, мэм, но…
   – Я знаю, что ушел. Как это произошло?
   – Мэм, у нас все было под контролем. – В голосе говорившего слышался благоговейный ужас. – Мы ждали, пока объект пройдет в накопитель. Назвались и попросили его следовать за нами. Нам велели действовать без шума. Он всего лишь механик в мотоциклетной мастерской; сидел, прижимая к себе сумку, как какой-нибудь фермер из глухомани, и выражение такое застенчивое. Он сказал, что ему не нужны неприятности. Я решил, что он испугался. Это я во всем виноват, мэм. Я наклонился, чтобы забрать у него сумку, а он выхватил мой пистолет…
   – Выхватил ваш пистолет?!
   – Да, мэм. Выхватил. Я… ну… он действовал так… в общем, я не ожидал.
   – А потом?
   – Потом он взял сумку, в которой был пистолет Альфреда, и убежал.
   Молчание.
   – Значит, сейчас у него два пистолета?
   – Мэм, по-моему, он не умеет с ними обращаться. Он сам назвал мой пистолет револьвером.
   – Да, большое облегчение!
   Виллем ничего не ответил.
   Квинн уныло вздохнул и тихо проговорил в сторону, обращаясь к Менц:
   – Я думал, они справятся…
   – Мэм, ему просто повезло. Судя по его реакции, мы легко его возьмем, – говорил Виллем.
   Она не ответила.
   – Он даже сказал: «Прошу вас, не надо».
   – «Прошу вас, не надо»?
   – Да, мэм. И мы точно знаем, что в самолете его нет.
   Менц обдумала полученные сведения. В комнате было очень тихо.
   – Мэм! – звал голос по радио.
   – Что?
   – Что нам делать сейчас?

6

   Иногда полезно пожурить подчиненных, показать свое недовольство – не ими самими, но их поступками.
   Менц сердито выключила кнопку громкой связи и подошла к компьютеру.
   – Все было у нас под контролем. Мы знали, где находится она, где находится он, куда он направляется, как он намерен туда попасть. Все было под контролем!
   Голос ее разносился по комнате; она едва сдерживала гнев. Подчиненные поглядывали на нее украдкой.
   – Из-за чего же мы утратили преимущество? Из-за недостатка информации! Из-за недостатка ума. Из-за недостаточной быстроты реакции – как здесь, так и там, в аэропорту! В результате мы оказались в невыгодном положении. Мы понятия не имеем, где он находится. Но мы хотя бы знаем, куда он направляется, и знаем, как можно быстрее туда попасть. Но этого недостаточно. Я хочу знать, кто такой Тобела Мпайипели, причем знать немедленно! Я хочу знать, почему Моника Клейнтьес обратилась к нему. И я хочу знать, где он сейчас. Я хочу знать, где диск с данными. Все! И мне наплевать, что вы должны сделать, чтобы добыть нужные сведения!
   Она оглядела сотрудников, те опустили глаза в пол.
   – Квинн, а те два придурка…
   – Да, мэм?
   – Пусть пишут рапорт. А когда напишут…
   – Что, мэм?
   – Пусть уходят. Они у нас больше не работают!
   Она вышла из комнаты, жалея, что нельзя хлопнуть дверью. Прошла по коридору в свой кабинет – там как раз имелась дверь, которой можно было хлопнуть, – и бросилась в черное кожаное кресло.
   Пусть дураки попотеют.
   Пусть поймут, что, если не попотеешь как следует, Янина Менц выгонит и их. Потому что они, черт возьми, не имеют права на ошибку! Она обязана держать данное ей слово.
   Директор уже все знал. Он сидел в кабинете в безупречной белоснежной рубашке и все знал, потому что слушал. Он слышал каждое слово, произнесенное в оперативном штабе – и, надо думать, все оценивал: и ее действия, и ее реакции, и ее стиль руководства.
   Ей казалось, что прошла целая жизнь с их первой встречи, когда он спросил ее на собеседовании:
   – Янина, вы-то сами этого хотите?
   Тогда она ответила «да», потому что была белой женщиной, которая работала под руководством чернокожего мужчины, и возможностей у нее было не так много, несмотря на то что ее коэффициент IQ составлял 147, а в послужном списке не было ни одного промаха. Одни мелкие успехи. Подчеркнуть следует слово «мелкие», потому что она до сих пор не получила случая реализовать себя. И вот директор пригласил ее на обед в ресторан «Бухара» в торговом центре на Черч-стрит и изложил перед ней свое видение будущего:
   – Янина, вице-президент хочет создать выдающуюся во всех отношениях разведывательную службу. Совершенно новую структуру, никак не связанную с прошлым. В следующем году вице-президент станет президентом. Ему известно, что он не обладает харизмой Нельсона Манделы – нашего Мадибы. Новому президенту предстоит тяжкий труд; придется преодолевать сопротивление на всех уровнях, бороться с подводными течениями как у нас в стране, так и за границей. Я получил карт-бланш, Янина. На создание новой структуры выделены значительные средства. Полагаю, что сегодня я вижу перед собой создательницу такой службы будущего. Вы талантливая, у вас выдающиеся умственные способности, за вами не тянется груз прошлых ошибок, вы законопослушны и трудолюбивы. Но вопрос состоит в другом: вы-то сами этого хотите?
   О да, она очень хотела возглавить новую службу, больше, чем ему казалось! Прошло одиннадцать месяцев с тех пор, как ее муж воспылал страстью к молоденьким девушкам и заявил ей: «Семейная жизнь не для меня», как если бы во всем была виновата она, как если бы она и дочери в чем-то провинились. А на самом деле единственной причиной была Синди, которая так охотно раздвигала свои длинные ноги. Синди! Псевдохудожница с нечесаными патлами пыталась продавать расписанные вручную батики немецким туристам на Гринмаркет-сквер, а заодно стреляла своими большими карими глазами по женатым мужчинам, пока не поймала одного в капкан из своих твердых грудок без лифчика. Потом счастливая парочка переехала в Мпумалангу, в городок под названием Отдых Пилигрима, чтобы, по словам мужа, «открыть студию для Синди».
   Итак, она ответила директору, что согласна. Она не просто хотела работать – страстно жаждала. Она была охвачена гневом отвергнутой женщины – в чем, в чем, а в источнике своего гнева она не сомневалась. Кроме того, ее злость питалась и честолюбием; единственная дочь в семье бедных африканеров, она готова была заплатить любую цену за то, чтобы возвыситься над разрушающим душу, бессмысленным существованием своих родителей. Ее злость питалась и десятью годами участия в Борьбе; несмотря на все ее таланты, все, чем она могла похвастать в результате, – место заместителя директора, хотя она способна на большее! Янина прекрасно разбиралась в себе, в своей психике, и была беспристрастна в самооценке. Она умеет летать – и какое имеет значение, откуда дует ветер, поднимающий ей крылья?
   Ничего подобного она ему тогда, конечно, не сказала. За обедом она слушала его, говорила холодно и ответила со спокойной уверенностью:
   – Да, я хочу этого.
   Со следующей же недели они начали вырабатывать общий подход: создание первоклассной разведывательной службы в стране, которая тщится вытащить себя за волосы из болота третьего мира. Новая независимая спецслужба с, так сказать, чистым послужным списком.