Деон Мейер. Остаться в живых

   А. Мистер Уильямс, я правильно понял – вам на самом деле ничего не известно о Крошке Мпайипели?
   У. Почему вы спрашиваете, мистер Арендсе?
   А. Да так, мелькнуло подозрение. Позвольте дать вам один совет: начинайте заказывать мешки для трупов.

8

   Янина сбегала к себе в кабинет и позвонила домой. Няня сказала, что Лизетта уже спит. Она поблагодарила Суту за то, что та согласилась остаться на ночь, и попросила к телефону Лин.
   – Мам, я уже сама разобралась в биологии.
   – Так и знала, что ты справишься.
   – Мам, а можно посмотреть шоу «Большой брат» до десяти?
   Ох уж эти дети. Пытаются использовать все ситуации к своей максимальной выгоде. Смешно и тошно одновременно.
   – Лин, ты сама все прекрасно понимаешь. Эту передачу нельзя смотреть детям до шестнадцати… – Говоря это, она знала заранее, каков будет ответ.
   – Мам, эту передачу смотрят все мои друзья. Мне почти шестнадцать. Я уже не ребенок! – Все три довода в один присест.
   – Я знаю, что ты уже не ребенок. Ты чудесная, любимая пятнадцатилетняя девочка, которой нужно подождать всего пару месяцев. А потом можешь смотреть все, что угодно, вместе с твоими недисциплинированными друзьями. Выспись как следует, завтра у тебя экзамен.
   – Ма-ам…
   – И передай Лизетте: мне жаль, что я не успела пожелать ей спокойной ночи. Передай, что я вас обеих очень люблю и очень горжусь вами.
   – Мам, ты там не перерабатывай.
   – Не буду.
   – Мы тоже тебя любим.
   – Знаю, доченька. Спокойной ночи!
   – Спокойной ночи, мам.
   Она поспешила назад, в оперативный штаб. Ее грызло нетерпение.
   – Раджив, поищи еще. Если он состоял в «Копье нации», о нем должны быть там хоть какие-то сведения.
   – Да, мэм. – Судя по жестам индуса, он знал заранее, что результат будет отрицательным. – Мы пользуемся самыми усовершенствованными методами поиска данных, но до сих пор ничего не нашли. Я могу повторить все сначала, но уверяю, результат будет таким же.
   – Он мог солгать Арендсе насчет своего прошлого, – сказал Квинн. – В начале девяностых работы было мало; каждый мог наврать что угодно.
   – С тех пор ситуация не слишком изменилась, – сухо парировал Радебе.
   – И в результате у нас беглец с двумя пистолетами, – подытожила Янина.
   Мозги Раджкумара работали превосходно:
   – У АНК есть и бумажный архив. Кажется, он находится на острове Роббен.
   – В Претории, – поправил его Радебе. – Архивы «Копья нации» хранятся на Фортреккерхохте.
   – И что вам о них известно?
   – Данные не были систематизированы. Поскольку после семьдесят шестого года к ним хлынул целый поток новичков, было слишком много бумаг и слишком мало администраторов. Но посмотреть все равно стоит.
   – А как насчет старой библиотеки Национальной разведслужбы на микрофишах? Буры завели весь каталог в компьютер, но это локальная система, не подключенная к Интернету. В Претории она до сих пор действует. Можем послать запрос, – сказал Раджкумар.
   Радебе пренебрежительно фыркнул, и Янина прекрасно знала почему. Новая Национальная разведывательная служба не пользовалась большим уважением среди ее подчиненных.
   – Если запрос придет сверху, им придется ответить, – сказала она. – Я поговорю с директором.
   – Мэм. – Квинн поднял руку, привлекая ее внимание.
   – В чем дело?
   – Послушайте. – Он нажал кнопку, и зал заполнило шипение. – Повторите, Натан.
   – Нам удалось найти владельца местного филиала фирмы «БМВ-Моторрад». Его фамилия Боденстейн; он живет в Велгелегене. Он говорит, что Мпайипели не механик, а разнорабочий. Тихий, молчаливый, трудяга, пунктуальный, надежный. О его военном прошлом он понятия не имел.
   – Натан, расскажите еще раз о сигнализации.
   – Пока мы беседовали с Боденстейном, ему позвонили из охранной фирмы. Они сказали, что больше часа назад кто-то выключил в салоне сигнализацию. Потом ее так и не включили. Он немедленно выехал на место, а мы отправились за ним.
   – Натан, а что он сказал о ключе?
   – Ах да. Он говорит, что у Мпайипели есть ключ от служебного входа и он знает код, потому что именно он отпирает салон по утрам.
 
   Сначала Мпайипели чуть не упал. Мощь огромного мотоцикла застигла его врасплох, когда он газанул, сворачивая на Освальд-Пиро-стрит. Реакция этого зверя настолько отличалась от реакции его малышки, что он едва не вылетел из седла. На GS все было массивным, тяжелым, высоким и неуправляемым. Он был потрясен; от избытка адреналина руки дрожали, щиток шлема запотел. Ему с трудом удалось выровнять мотоцикл; он снова прибавил газу, на сей раз осторожнее, и миновал перекресток с федеральной трассой № 1. Когда он нажал на передний тормоз, то снова чуть не упал. Он остановился, еле переводя дух. Колени дрожали. Не хватало еще умереть от разрыва сердца! Загорелся зеленый свет. Он медленно тронулся с места, осторожно повернул направо. Да уж, нечего сказать – мощная игрушка. Он еще не переключился на третью передачу, а мотоцикл уже делал сто километров в час – самая большая скорость, какую можно выжать из «бенли».
   На шоссе было почти пусто, но он кожей чувствовал все машины вокруг. Он ехал медленнее остальных, держась в крайнем левом ряду, пытаясь почувствовать мотоцикл; на ходу равновесие держать легче, но ему все равно казалось, что руль слишком широкий.
   Он снова включил поворотник, проверил, как работает переключатель ближнего и дальнего света. Впереди у него долгий путь. Сейчас скорость – почти сто километров в час. Он совершил ошибку, думая, что так можно быстро доехать из Кейптауна; если ему удастся до ночи попасть в Блумфонтейн, все в порядке: там без помех можно сесть на самолет. За блумфонтейнским аэропортом следить не будут. Но громадный мотоцикл не слушается его. Он совершил ошибку, надо было ехать на маршрутке. К тому же уже темно, и огни Сенчури-Сити слепят. Наверное, надо было поехать в Вустер или в Парл и там бросить проклятый мотоцикл. Что он себе вообразил?
   Когда он съехал с эстакады на шоссе № 7, ему пришлось сменить ряд, чтобы пропустить грузовик. Лишь вернувшись в крайний левый ряд, он немного расслабился. В районе Пэроу дорога пошла в гору. Если бы еще машин было меньше! Интересно, куда спешат все эти люди так поздно ночью? Когда он спустился и съехал с эстакады в Бельвиле, машин стало меньше. Он увидел впереди автозаправочную станцию. Сколько у него осталось бензина? Слава богу, бак полный. Интересно, на сколько его хватит?
   Он глянул на спидометр: сто десять километров в час. Немного сбавил скорость. Мотоцикл все-таки плохо его слушался, как будто жил своей жизнью. Как необъезженный мустанг. Тобела заставил себя сосредоточиться. Нужно все продумать заранее. Впереди – платная магистраль. До нее тридцать километров. Что делать? Объехать платную дорогу, добраться до Парла, бросить мотоцикл, поймать такси?
   Наверное, есть маршрутки, которые ездят в Вустер, но сейчас уже очень поздно. А если ему не удастся избавиться от GS? Ехать на этом монстре до самого перевала Дю-Тойтс-Клоф?
   Если он поедет по платной дороге, его легко можно будет выследить; высокий чернокожий мужчина на дорогом мотоцикле – фигура приметная.
   Что же все-таки делать?
   Скорее всего, так поздно такси уже не ходят.
   Надо взглянуть на происходящее с положительной точки зрения. Он едет, он в пути. Самое главное – подавить в себе желание избавиться от мотоцикла. Темнота – даже к лучшему. Во всем можно найти что-то хорошее. Сейчас у него преимущество. Они понятия не имеют, где он находится, несмотря на двух шпионов в машине у мотосалона. Только завтра утром увидят, что пропал мотоцикл…
   Вдруг сжалось сердце. Он не включил сигнализацию после того, как отпер дверь! Он так спешил и так долго выбирал мотоцикл, что забыл заново включить сигнализацию!
   Господи, как он поглупел!
   К тому времени как он доехал до Стелленбоша, его гнев на Джонни Клейнтьеса, на шпионов и на собственную глупость преодолел страх перед мотоциклом, и он ругался под шлемом на всех известных ему языках.
 
   – Просто невероятно, – сказал Боденстейн. – Черт возьми, просто невероятно!
   Два агента и владелец стояли в демонстрационном зале мотосалона «Моторрад». Боденстейн протянул агентам клочок бумаги:
   – Посмотрите, что он написал. Представляете?
   Натан взял записку.
 
   «Мистер Боденстейн!
   Я беру взаймы на два-три дня демонстрационную модель GS. Кроме того, я взял мотокостюм, шлем и перчатки; деньги за аренду я оставил у вас на столе. К сожалению, мне придется срочно помочь одному другу, и у меня не остается иного выхода. Я полностью оплачу амортизацию, бензин и любые повреждения.
   Тобела Мпайипели».
 
   – А еще думаешь, что знаешь человека. Знаешь, кому можно доверять, – произнес Боденстейн.
   – Который из них называется GS? – спросил Джонни, второй агент.
   – Вот такая же громадина, только желтая. – Боденстейн показал на серебристый мотоцикл. – Он обязательно свалится. И разобьется. Это ведь не игрушка! Ну просто уму непостижимо!

* * *

   Янина Менц давно взяла за правило видеть жизнь такой, какая она есть, а не такой, как хочется.
   Вот почему она довольно спокойно восприняла происходящее.
   Хотя в оперативном штабе все вокруг гудело, голова у нее не переставала работать. Она оставалась на своем месте, во главе овального стола, подперев голову рукой, и спокойно размышляла. Она ни на миг не забывала о том, что директор слышит каждое произнесенное здесь слово, и ее слова, решения, интонации и жесты должны произвести необходимое впечатление на подчиненных.
   Видение: перед ее мысленным взором всплыла дорога, по которой мчится неуловимый и загадочный Тобела Мпайипели. Он направляется на север. Магистраль № 1 напоминает толстую извилистую артерию, протянувшуюся в сердце Африки. Почему он без промедления согласился помочь Джонни Клейнтьесу? Впрочем, его мотивы теперь несущественны. Янина Менц сосредоточилась на маршруте: ее интересовали варианты пути, способы перехвата, превентивные и ограничительные меры.
   Она попросила прикрепить к стене большую карту страны, красными чернилами отметила на ней вероятный маршрут. Затем назначила задание отряду быстрого реагирования: они должны ждать Мпайипели в семидесяти семи километрах к северу от Бофорт-Уэста, на развилке. Оттуда в Йоханнесбург можно добраться либо через Кимберли, либо через Блумфонтейн.
   Затем она попросила Квинна и Радебе оповестить полицию и отделы автоинспекции: пусть собирают сведения и ничего не предпринимают, потому что беглец вооружен и по-прежнему остается более или менее неизвестной величиной. Но пусть знают, что стрелять он умеет.
   Ее тяготило то, что они так мало знают о Тобеле Мпайипели, поэтому она решила отправить агентов и к Мириам Нзулулвази и к Монике Клейнтьес. Пора снимать перчатки. Разыскать родственников беглеца. Родителей.
   Друзей. Добыть сведения о нем. Кто он? Что? Когда? Почему? Как? Ей нужно узнать его, этого призрака с изменчивым лицом.
   У нее есть власть. Она ею воспользуется.
 
   Фрагмент расшифровки беседы Дж. Уилкинсона с Андре Боденстейном, владельцем мотосалона «Моторрад». 23 октября, 21:55, бульвар Освальда Пиро, Кейптаун:
   У. Что вам известно о предыдущих местах работы мистера Мпайипели?
   Б. Он был разнорабочим.
   У. Разнорабочим?
   Б. Да. Работал в автосервисе в Сомерсет-Уэсте.
   У. Откуда вы знаете?
   Б. Он сам мне говорил.
   У. Какого рода работу он выполнял?
   Б. Разнорабочий есть разнорабочий. Это значит, что он выполняет самую черную работу, за которую никто другой не возьмется.
   У. Больше вам ничего не известно?
   Б. Слушайте, для того, чтобы мыть у меня мотоциклы, человеку не требуется высшее образование!
   У. И вы доверили ему ключ от служебного входа?
   Б. Не с самого первого дня, я же не идиот.
   У. А потом?
   Б. Послушайте, каждое утро, когда я приезжал на работу, он уже ждал меня на крыльце. Каждый божий день. Ни разу не заболел, не опоздал, не запил. Он работал – а работать, я вам скажу, он умеет. Прошлой зимой я разрешил ему открывать салон. Чего ему мокнуть под дождем, пока он ждет меня? Заодно поручил ему подметать полы и ставить чайник. К тому времени как мы приходим на работу, кофе уже готов – каждое утро, заметьте! А салон сверкает, как новенькая монета. Мне казалось, что я могу ему доверять. Мне казалось, я знаю людей…

* * *

   Когда он работал в Килларни, то два раза наблюдал, как инструкторы мотокурсов БМВ обучали езде на мотоцикле преуспевающих белых среднего возраста; жаль, что он тогда не слушал как следует, глядишь, и запомнил бы что-нибудь полезное.
   Он начал подъем на перевал, понимая, что являет собой пародию на мотоциклиста. Он постоянно дергался, то газовал, то тормозил, снова газовал, снова притормаживал, переключался с ближнего света на дальний и наоборот, пытаясь не врезаться в очередной грузовик, который срезал поворот или тащился перед ним с черепашьей скоростью. В дорогущем супернавороченном мотокостюме было жарко; от дыхания щиток шлема так запотевал, что то и дело приходилось поднимать его. Слева была пропасть, где-то далеко внизу светили огоньки.
   Тормоз, поворот, тормоз, поворот, вперед и выше, к пику перевала. Наверху дорога резко свернула на восток, и огни исчезли из вида. Впервые его окружала полная темнота. Внезапно стало тихо. Он был как натянутая струна. Затормозив у обочины, сбросил с головы шлем, перевел рычаг в нейтральное положение, снял руки с руля, глубоко вздохнул, потянулся.
   Он обязан, должен расслабиться. Он уже устал, а предстоит проехать еще несколько сот километров. Но успехи очевидны. Преодолев такой путь, взобрался на перевал в темноте! Да и монстр-мотоцикл начинает его слушаться. Стал относиться к своему седоку терпеливо, как будто ждал, когда тот почувствует его.
   Вдох, выдох. В глубине души зарождалась радость. Он взобрался на перевал – добрался до наивысшей точки. Будет о чем рассказать Пакамиле и Мириам. Интересно, спит ли она. Судя по цифровому циферблату часов на приборной панели, Мириам уже уложила сыну в рюкзак учебники на завтра, повесила на стул одежду, приготовила коробку с завтраком. Если бы он сейчас был дома, она бы вымыла его жестянку из-под обеда. В доме чисто, уютно, постель застелена чистым бельем. Она бы пришла и легла рядом, и от нее бы восхитительно пахло мылом и маслами. Будильник она завела на пять утра, выключила свет – и ее дыхание сразу же стало глубоким и мирным. Она уже спит сном праведника, сном рабочего человека.
   Сзади послышалось пыхтение мотора: на перевал взбирался грузовик. Тобела в последний раз потянулся, наслаждаясь ночной прохладой, опустил щиток мотошлема и поехал дальше. Хорошо, что он хотя бы научился газовать. Стало удобнее, естественнее. На выходе из поворота он постепенно прибавил скорость. Впереди маячил старый туннель, за ним еще один поворот и еще; вниз, вниз, в долину реки Мёленарс, вниз! Он выпрямился, наклонился, вписался в поворот, выровнялся. Впереди показалась платная дорога, невозможно роскошная и широкая – в три полосы. Въехав на нее, Тобела испытал огромное облегчение.
   Он глянул на спидометр: сто тридцать километров в час. Улыбнулся под шлемом. Все получилось! Важный участок пути пройден.

9

   – Нас не к этому готовили, – сказал Тигр Мазибуко.
   Он стоял рядом со взлетно-посадочной полосой и разговаривал по сотовому телефону. В окно он видел своих ребят. Они все никак не могли забыть удачную вылазку, ни о чем другом не могли говорить. По пути на аэродром они вспоминали мельчайшие подробности происшествия, поддразнивали друг друга и даже его. Все просили командира дать и им возможность пострелять – почему только Да Коста удостоился такой чести? Звелитини заявил, что пожалуется зулусскому королю: мол, даже в самом элитном подразделении царит расовая дискриминация – стрелять разрешается только потомкам белых колонизаторов, а бедным чернокожим аборигенам позволено только смотреть. Бойцы весело расхохотались. Все, кроме Тигра Мазибуко.
   – Я знаю, Тигр, но то, что вы сделали, было очень ценно.
   – Мы не ЮАПС. Поручите нам какое-нибудь нормальное дело. Серьезное дело!
   – Как по-вашему, достаточно ли серьезное дело – человек, который с двухсот метров расстреливает пивные бутылки из калашникова?
   – Всего один человек?
   – К сожалению, всего один, Тигр.
   – Нет, по-моему, для нас это несерьезно.
   – Что ж, ничего лучше для вас у меня пока нет. Оставайтесь в расположении двадцать третьей эскадрильи. Беглеца необходимо перехватить; вы вылетите вперед и будете ждать его.
   Он с трудом скрывал досаду.
   Когда Янина Менц поняла, что он замышляет, то рассердилась:
   – Если для вас это недостаточно серьезное дело, возвращайтесь на базу! Уверена, что сумею найти вам замену.
   – Ну и что нам известно об этом стрелке по бутылкам?
   – Известно мало. Возможно, он состоял в «Копье нации», но, возможно, и нет. Некоторое время служил кем-то вроде телохранителя у одного крупного наркоторговца, а сейчас трудится разнорабочим в мотосалоне.
   – Так был он в «Копье нации» или не был?
   – Тигр, сейчас мы как раз пытаемся это выяснить.
 
   Расшифровка беседы А.Дж. М. Уильямса с Мириам Нзулулвази 23 октября, 22:51, по адресу: Гугулету, авеню Мбеки, 21.
   У. Миссис Нзулулвази, я представляю интересы государства. У меня к вам несколько вопросов о Тобеле Мпайипели и Монике Клейнтьес.
   Н. Ее я не знаю.
   У. Но мистера Мпайипели вы знаете.
   Н. Да. Он хороший человек.
   У. Давно ли вы с ним знакомы?
   Н. Два года.
   У. Где вы познакомились?
   Н. У меня на работе.
   У. Чем вы занимаетесь, миссис Нзулулвази?
   Н. Служу буфетчицей в филиале банка «Абса».
   У. В каком филиале?
   Н. На Херенграхт.
   У. И как же вы с ним познакомились?
   Н. Он был нашим клиентом.
   У. Да?
   Н. С ним занимался один из наших консультантов, а я принесла им чаю. Когда он покончил с делами, то нашел меня.
   У. И назначил вам свидание?
   Н. Да.
   У. И вы согласились.
   Н. Нет. То есть не сразу.
   У. Значит, после того, первого раза он приходил еще?
   Н. Да.
   У. Почему вы сначала отказали ему?
   Н. Не понимаю, зачем вы разбудили меня среди ночи и задаете такие странные вопросы?
   У. Миссис Нзулулвази, сейчас у мистера Мпайипели крупные неприятности, а вы можете помочь ему, если ответите на мои вопросы.
   Н. Что у него за неприятности?
   У. Он незаконно взял некий предмет, который является государственной собственностью, и…
   Н. Он ничего не брал. Та женщина сама дала его ему.
   У. Мисс Клейнтьес?
   Н. Да.
   У. Почему она дала ему этот предмет?
   Н. Чтобы он отвез его ее отцу.
   У. Но почему она выбрала для передачи предмета именно его?
   Н. Он чем-то обязан ее отцу.
   У. Чем?
   Н. Не знаю.
   У. Он вам не говорил?
   Н. Я не спрашивала.
   У. Вы с мистером Мпайипели живете вместе?
   Н. Да.
   У. Как муж и жена?
   Н. Да.
   У. И вы не спросили, почему он взял краденое имущество и согласился переправить его в Лусаку?
   Н. Откуда вам известно, что он едет в Лусаку?
   У. Мы знаем все.
   Н. Если вы знаете все, почему вы сидите здесь среди ночи и задаете мне странные вопросы?
   У. Вам известно, чем занимался мистер Мпайипели на прежней работе?
   Н. Я думала, вы все знаете.
   У. Миссис Нзулулвази, даже в наших сведениях имеются пробелы. Я ведь извинился за то, что побеспокоил вас в такой поздний час. Как я уже объяснил, дело срочное, а у мистера Мпайипели крупные неприятности. Вы можете помочь нам, восполнив пробелы в наших познаниях.
   Н. Я не знаю, чем он занимался.
   У. Вы знали, что он был связан с организованной преступностью?
   Н. Не хочу ничего знать. Он сказал, что у него была другая жизнь, сказал, что ему приходилось совершать поступки, о которых он хочет забыть. В нашей стране такое было нетрудно. Если бы я его спросила, он бы, конечно, мне все рассказал. Но я ни о чем его не спрашивала. Он хороший человек. В нашем доме царит любовь. Он хорошо относится и ко мне, и к моему сыну. Вот и все, что мне нужно знать.
   У. Вам известно, что он состоял в «Копье нации»?
   Н. Да.
   У. Он там состоял?
   Н. Да.
   У. Он сам вам сказал?
   Н. Что-то в этом роде.
   У. Вам известно, где он служил?
   Н. Он был в Танзании, Анголе, Европе и России.
   У. Знаете когда?
   Н. Это все, что мне известно.
   У. Но он сказал вам, что, будучи членом «Копья нации», он…
   Н. Нет. Он никогда ничего не рассказывал. Я сама догадалась.
   У. Что вы имеете в виду?
   Н. Он часто рассказывает Пакамиле про другие страны.
   У. Пакамиле – ваш сын?
   Н. Да.
   У. И это все, что вам известно?
   Н. Да.
   У. На самом деле он никогда не говорил вам прямо, что состоял в «Копье нации»?
   Н. Нет.
   (Молчание – восемь секунд.)
   У. Миссис Нзулулвази, и все-таки, чем он обязан Джонни Клейнтьесу?
   Н. Я ведь уже говорила: не знаю.
   У. Вам не показалось странным, что мисс Клейнтьес приехала сюда и мистер Мпайипели тут же согласился ради нее предпринять долгое и опасное путешествие?
   Н. Почему путешествие в Лусаку может быть опасным?
   У. Вам неизвестно о том, какого рода сведения записаны на диске?
   Н. Что еще за сведения?
   У. Краденые сведения, которые находятся у него.
   Н. И что, они опасные?
   У. Есть люди, которые хотят ему помешать. И есть…
   Н. Люди вроде вас?
   У. Нет, миссис Нзулулвази.
   Н. Вы хотите ему помешать.
   У. Мы хотим помочь. Мы пытались все ему объяснить еще в аэропорту, но он убежал.
   Н. Вы хотели помочь.
   У. Да.
   Н. Вы должны уйти. Немедленно!
   У. Мэм…
   Н. Убирайтесь из моего дома!
 
   При въезде на базу ВВС в Блумспрёйте, недалеко от Блумфонтейна, имеется указатель. По армейским меркам, сравнительно новый, ему нет еще и трех лет. На указателе написано: «Шестнадцатая эскадрилья», а ниже: «Хлазелани». Чернокожие жители Блумфонтейна знают, что такое «хлазелани», но, дабы убедиться в том, что все всё понимают, в самом низу таблички в скобках приведено разъяснение: «Ударный вертолетный батальон».
   С особенной радостью смотрят на указатель вертолетчики шестнадцатой эскадрильи. Три слова переводят их в другой ранг, отделяют от пилотов воздушных автобусов и грузоперевозчиков из других эскадрилий, особенно от прочих вертолетчиков. Они – элита. Впервые за почти шестьдесят пять лет существования им прислали суперсовременную технику. Можно забыть о бомбардировщиках времен Второй мировой войны и о вертолетах «алуэтт» недоброй памяти восьмидесятых годов.
   В огромной степени радость летчиков была вызвана содержимым гигантских ангаров: двенадцать почти новеньких AH-2A «ройвалк» («пустельга»), внушительных ударных вертолетов с двадцатимиллиметровой пушкой, скорострельностью 740 выстрелов в минуту и способностью переносить до шестнадцати ракет класса «воздух– земля», например таких, как ПТУРы ZT-35 с лазерной системой наведения. На концах крыльев – рельсовые направляющие для ракет класса «воздух – воздух». Плюс к тому – современное электронное оборудование, обзорно-прицельная система с лазерным дальномером-целеуказателем и система радио электронного подавления… Пилотам шестнадцатой казалось, что они – единственные в ВВС Южной Африки, кто летает на вертолетах XXI века, или, как они шутили в офицерской столовой, выпив рому с колой, только у них между ног оборудование XXI века.
   В 21:59 на базу позвонил генерал Ван Роин из штаба ВВС и отдал приказ двум «ройвалкам» с двумя дополнительными топливными баками вылететь в направлении Бофорт-Уэста. Он предупредил, что предстоит боевой вылет, а не учебный, как в последние три года. Труднее всего командиру шестнадцатой было объяснить недовольным пилотам и штурманам, почему выбрали не их, а других.
 
   – Раджив, возможно ли, чтобы в архивах «Копья нации» не было сведений о нем? Если его гражданская жена права и он действительно был в России и Анголе, как такое возможно?
   – Мы не знаем. Мы можем только влезть в их базу данных и проанализировать то, что там есть, вот и все.
   – Какова вероятность того, что данных о каком-то члене «Копья нации» нет в базе?
   Раджкумар дернул себя пухлой рукой за волосы, стянутые в конский хвост.
   – Скажем… пятнадцать процентов.
   – Пятнадцать процентов?
   – Где-то около того.
   – Если в «Копье нации» состояло около десяти тысяч солдат, значит, нет сведений о целых полутора тысячах?
   – О них нет сведений на электронных носителях.
   – Допустим, если в «Умконто ве сизве» насчитывалось пятьдесят тысяч боевиков, значит, нет сведений о семи с половиной тысячах человек?
   – Да, мэм.
   – Но они наверняка есть в хранилище на Фортреккерхохте?
   Ей ответил Радебе:
   – По-моему, его скорее можно обнаружить в хранилище на Фортреккерхохте.
   – Сколько на это нужно времени?
   – Час или два. В архивах уже работают три человека.
   – А в библиотеке на микрофишах?
   Радебе пожал плечами:
   – Зависит от того, какие приказы получены сверху.