Деревянко Илья
Подонки
Илья Деревянко
Подонки
И увидел Господь, что велико развращение человеков на Земле и что все мысли и помышления их были зло во всякое время... И сказал Господь: истреблю с лица Земли человеков, которых Я сотворил...
Книга Бытия. 6: 5-7
Через попущение Божие делается он бессознательно лицом, действующим в качестве орудия в руках Божьих, наказующего или исправляющего наше поведение. И тем самым он бессознательно служит Богу.
И. А. Максимович. Митрополит Тобольский Илиотропион. М., 1993, с. 29
ПРОЛОГ
Историю эту рассказал мне один старый знакомый. Назову его Андреем. Подлинного имени открывать не стану. Почему? Скоро поймете.
Мы познакомились еще в те времена, когда я увлекался карате. Наш тренер любил приглашать в спортзал ребят из других секций, чтобы влить в нас, как он выражался, "струю свежей крови". Спаррингуясь между собой, мы привыкли к приемам и уловкам друг друга. Подобные бои уже не приносили пользы. Поэтому встречи с "гостями" оказывались всегда на редкость полезны. Соревнования же проводились редко, поскольку карате находилось в преддверии очередного запрета. В прессе периодически появлялись статьи, где нас именовали "убийцами" и обвиняли во всех смертных грехах. Каратисты, дескать, "головорезы", надо прикрыть их "лавочку", и в социалистическом отечестве воцарится тишь да благодать.
Я работал тогда на уровне зеленого пояса, а Андрей, как минимум, коричневого<Сноска В каждой школе карате своя иерархия поясов. У нас, в частности, была такая: белый, желтый, красный, зеленый, фиолетовый, коричневый, черный. Черный, в свою очередь, делился на "даны".>, и в спарринге он мне здорово накостылял. После тренировки, в раздевалке, мы разговорились. Началось с того, что я попросил объяснить один интересный прием, после которого секунд тридцать валялся на полу, корчась от боли.
Андрей согласился.
Как все гениальное, прием оказался на редкость прост. Я сам потом его не раз использовал. Затем выяснилось, что Андрей живет неподалеку от меня. Через неделю я сходил на тренировку в их секцию, потом он к нам и так далее. Постепенно мы не то чтобы подружились, но начали испытывать друг к другу приятельские чувства.
Весной меня забрали в армию, и, вернувшись оттуда, я на долгие годы потерял его из виду, вплоть до недавнего времени. Примерно пять месяцев назад промозглым осенним вечером я зашел согреться в первый попавшийся бар. Там мне преподнесли весьма приличный коньяк, чему я изрядно удивился. Сейчас даже в лучших ресторанах могут всучить такое пойло, что кишки в узел завяжутся. Впрочем, я отвлекся. Народу в зале было немного. Мягкий рассеянный свет, тихая музыка, клубы табачного дыма, словом, бар как бар. Я выпил коньяк, выкурил сигарету и собрался было уходить, как вдруг кто-то окликнул меня по имени. Оглянувшись и приглядевшись, я с трудом узнал Андрея. Мы с ним примерно ровесники, жизнь я прожил весьма бурную, так что выгляжу старше своих тридцати, но он казался совершенным стариком. Нет, Андрей не дряхлый калека, с палочкой не ковыляет, фигура по-прежнему крепкая, мускулистая, зато лицо! Седые волосы, сеть морщин, горестные складки у рта, потухшие усталые глаза. "На иглу сел", - подумал сперва я, однако впоследствии убедился - это не так.
Мы поздоровались, выпили за встречу. По правде сказать, я торопился домой, мечтая о вкусном ужине и горячей ванне, но что-то в его взгляде не давало уйти. Андрей угостил шампанским, я, само собой, не остался в долгу, дальше - больше, короче, как говорится, "понеслась душа в рай". Когда оба изрядно нагрузились, он неожиданно начал рассказывать, будто плотину прорвало. Распрощались поздно, под закрытие бара. На следующее утро, едва проснувшись, я сразу вспомнил вчерашнее. По пьяной лавочке можно услышать немало невероятных историй, которым грош цена, однако сейчас я почему-то был уверен - Андрей не врет. Бред шизофреника? Нет, я готов поклясться, он абсолютно нормален. Услышанное мной было невероятно, отвратительно и ужасно. До сих пор мороз по коже продирает. Долго думал я в то утро: верил, не верил. В конце концов решил поговорить с ним на трезвую голову.
Андрей жил там же, где раньше. Встретил меня радушно, но, когда я напомнил про недавний разговор, мгновенно замкнулся, окаменел лицом. Я пытался разговорить его и так и эдак. Без толку. Андрей отвечал односложно: "да", "нет", явно не желая беседовать на данную тему. Убедившись в бесплодности своих попыток, я увел разговор в другую сторону и вскоре под благовидным предлогом распрощался.
Прошло четыре месяца.
Поздним зимним вечером в моей квартире раздался звонок. Мысленно ругаясь, так как очень хотелось спать, я отворил. На пороге стоял Андрей. Он был сильно бледен и дрожал, как в лихорадке.
- Разбудил? Извини, очень нужно поговорить! - в голосе слышалось плохо скрытое волнение. - Ты интересовался той историей, - продолжил он, когда мы расположились на кухне, ожидая закипающий чай. - Хорошо, расскажу, хотя сам не знаю зачем. Наверное, просто хочется выговориться! Я завтра уезжаю, - добавил Андрей ни к селу ни к городу. - Куда? Потом поймешь! Слушай!
Мы засиделись до утра. Мою сонливость будто ветром сдуло. Расстались около полудня. На прощание он отдал мне какое-то письмо, толстую потрепанную тетрадку и магнитофонную кассету.
- Это покойного Сереги, - криво улыбнувшись, пояснил он. - Ему они больше не нужны! - Затем, немного поколебавшись, брезгливо, словно скользкую гнусную жабу, достал еще одну тетрадь в черном переплете.
- Просмотри и эту гадость, если не вытошнит на первых же страницах. А теперь прощай!
С тех пор я его больше не видел. После долгих колебаний я все же решился поведать читателю эту жуткую историю, использовав рассказ Андрея и оставленные им документы.
Имена действующих лиц я изменил. Вы никогда не найдете на карте поселка Матвеевка и деревни Глубокие Озера, поскольку у них другие названия. Лучше не пытайтесь выяснить, где происходили описанные события. Это ни к чему хорошему не приведет.
А за Андрея я поставил в церкви свечку. И да поможет ему Бог!
ГЛАВА 1
РАССКАЗ АНДРЕЯ Г.
Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с понедельника - десятого июня. Тогда мы разбирались с бригадой Орла. Они похитили одного нашего коммерсанта. Нет, на цепях в подвале не держали, как в кино обычно показывают. Просто двое их пацанов денно и нощно при нем находились, дабы не слинял. Ну, наши барыгу, естественно, вызволили, а Орлу забили стрелку<Сноска Назначили встречу для выяснения отношений.>, что, мол, за дела? Оборзел в натуре - бизнесмена нашего красть?! В беспредел ударился, сволочь?!
На разборку приехали во всеоружии. Раз Орел беспредельничать начал хрен его знает, что может выкинуть. Помнишь случай в Долгопрудном? Когда красноярские на мирной стрелке безоружных ребят перестреляли? Так вот, никто из нас не желал оказаться в роли живой мишени. В общем, увешались мы до зубов волынами<Сноска Пистолет, автомат, любое огнестрельное оружие.>, на место встречи заранее разведку выслали: проверить - не спрятал ли где Орел пару снайперов. Однако все оказалось чисто. Кстати сказать, выглядели мы со своим арсеналом, как последние мудаки.
Бизнесмен-то наш оказался кругом не прав. На два фронта работал, падла! Орел был искренне убежден, что Корзинкин - его клиент. Но это еще не все! Барыга поганый назанимал денег, перевел их за границу и сам туда намылился, вот только не успел малость. Наш Филя, когда про такие дела услышал, аж до потолка подпрыгнул. Корзинкин-то, козел, нам за "крышу" четыре месяца не платил, все на бедность жаловался. Филя, старый дурак, ему даже взаймы дал: чуть не прослезился от барыгиных причитаний. А этот пидор вон какую пакость удумал. Правда, в начале разборки, естественно, никто из нас ничего не подозревал. Пока Орел с Филей тележили<Сноска Разговаривали.>, мы в машинах сидели, за автоматы держались да на орловских ребят волками поглядывали. Я рядом с Корзинкиным находился, оберегал от гнусных поползновений "беспредельщиков". Утешал говнюка: не волнуйся, мол, в обиду не дадим! А он весь дрожит, потом воняет, как тюремный матрас.
Серегу я приметил сразу, уж больно разительный контраст - молодое лицо, примерно нам с тобой ровесник, и абсолютно седые волосы. Представляешь?! Его я почему-то тогда во всех тяжких заподозрил, мокрушник, думаю, сейчас за волыной потянется. Ну, мыслю, только попробуй! Вмиг башку отстрелю! По правде сказать, терпеть не могу этих дел: мокрых, в смысле. Со времен службы в Афганистане никого не убивал. Меня пытались не раз, а я нет, в худшем случае по ногам стрелял. Впрочем, вру, потом, в Матвеевке, я много кого завалил, но эти не в счет, не поворачивается язык их людьми назвать. Короче, сижу я в тачке, автомат поглаживаю, корзинкинское нытье слушаю. Он же, падла, скулит, не переставая, под импортным костюмом пузо жирное трясется. Прямо студень, а не человек.
Вдруг Серега подходит, в карман лезет. Я за автомат, а он сигареты вытаскивает, прикурить просит. Они, как потом выяснилось, вообще без оружия приехали. Тут, наконец, Филя с Орлом все проблемы выяснили и прямиком к нам направляются. У Фили глаза, как у дикого кота, горят, красный весь, того гляди инсульт хватит.
"Жаба ты пупырчатая, - шипит он Корзинкину. - Братву лбами сталкиваешь! Я тебя в сортире утоплю, пидор штопаный!"
Пацаны, когда Филя с Орлом про барыгины подлости рассказали, сгоряча пришить его хотели. Потом слегка успокоились - решили морду набить, но тоже не стали. Хлипкий больно, еще подохнет! В конце концов, чтобы Корзинкин недоимки полностью выплатил да за бугор не смотался, приставили к нему охрану. Здесь, надо сказать, тоже без проблем не обошлось. Филя твердит "мои поедут!", Орел - "нет, мои!"
Не доверяют друг другу. Чуть было снова не поругались. Наконец придумали компромисс: каждая бригада отправит по человеку. От нашей послали меня, от них - Серегу. Так мы и познакомились. Бывает ведь такое в жизни! Пять минут назад - враги, тут вдруг - глядь - союзники, а через неделю и вовсе друзьями стали, но об этом после.
Поселились мы в загородном доме господина Корзинкина. Бизнесмен наш совсем скис, о бегстве не помышляет, день-деньской рыщет по городу - деньги собирает. Первое время мы с ним вместе катались, потом плюнули. Куда он денется! Жена-то его Стелла дома сидит, а без нее Корзинкин ни шагу, полностью захомутала. Нет, не думай, мы эту суку в залог не брали, на хер она сдалась! Напротив, старались реже на глаза попадаться, а то липла, как муха, стерва. Баба она не старая, около сорока, фигуристая, но, знаешь, было в ней нечто поганое, трудно объяснить, что именно. Глаза, может быть. Черные, колючие, хитрые!
Тем паче в округе телок молодых хватало с избытком. Я от нечего делать десятка полтора перетрахал. Потом, когда узнал, что по поселку сифилис разгуливает, а триппер для местных жителей что-то вроде насморка, тормознул. Серега девками не увлекался, все время дома сидел, книги читал. Он, как выяснилось, с высшим образованием был, но по причине рыночной экономики в рэкетиры подался. Что ж, всякое бывает! У нас, кстати, в бригаде даже кандидат медицинских наук есть. А я, думаешь, туда от хорошей жизни пошел? Эх, ладно, чего там!
Завязав с бабами, я теперь все время сидел в доме, играл с Серегой в шахматы, беседовал за жизнь. Он хороший парень был, только очень мрачный. Собеседник зато отличный. Начнет анекдоты травить - обхохочешься, но бывало и такое: замолчит, уставится глазами в пустоту, на вопросы не отвечает, словно в шоке. Сначала я, грешным делом, думал - ширяется<Сноска Колет себе наркотики.>, потом узнал правду. Дурь<Сноска Наркотики.> здесь ни при чем, все гораздо хуже.
Как-то вечером сидели мы в зале у камина, пили потихоньку коньяк. Я, знаешь, с детства люблю на огонь смотреть. Бывало, пойдем с ребятами в лесопарк, разведем костер и глядим, как тлеют угли. На душе спокойно становится, легко... Однако в этот вечер все было по-другому. Погода на дворе совершенно взбесилась. Ветер выл, будто раненый зверь, ломился в окна. Стекла едва сдерживали его напор. Где-то вдалеке громыхал гром, приближалась гроза. Иногда сверкали молнии, я раньше никогда таких не видел. Они освещали всю комнату призрачным светом. Дрова в камине ярко пылали, но по коже бегали мурашки. Сергей, вопреки обыкновению, казался сильно возбужденным. Он нервно курил одну сигарету за другой, согнал с колен своего любимца - кота Корзинкиных, временами вскакивал с места и начинал шагать из угла в угол.
- Ты что, Сереж, грозы испугался? - пошутил я. Он пристально посмотрел мне в глаза, криво усмехнулся, но ничего не ответил.
Мы посидели еще с часок, допили коньяк и примерно в начале двенадцатого разошлись по своим комнатам. В эту ночь мне почему-то не спалось. Гроза кончилась, на небе появилась луна. Ее бледные лучи, проникая сквозь прозрачные тюлевые занавески, морозили мне кровь. Временами во дворе дома начинала выть овчарка - Альма. Псина Корзинкиных, несмотря на устрашающие габариты, отличалась редкостным добродушием, ласкалась ко всем подряд, почти не гавкала и уж никогда не завывала.
Промаявшись часа полтора, я надумал пойти посмотреть, что за чертовщина творится с собакой. Уже в последний момент, повинуясь непонятному предчувствию, прихватил с собой автомат. Когда я спускался вниз по лестнице, собачий вой неожиданно стих.
Залитый белесым лунным светом двор казался пустынным. Посреди него в луже крови валялась Альма с разбитым черепом. Наметанным глазом я сразу определил - ей прострелили голову. Окно Серегиной комнаты, а спал он на первом этаже, было приоткрыто.
Спасла мою жизнь грязь. Спустившись с крыльца, я поскользнулся и плюхнулся на задницу. В этот момент послышался негромкий хлопок и над головой взвизгнула пуля. По всей видимости, стреляли из зарослей кустарника возле забора. Недолго думая, я врезал туда длинной очередью. Дикий вопль, полный боли и ярости, подтвердил, что пули попали в цель.
Я решил поглядеть, кого подстрелил, и на всякий случай еще раз полоснул из автомата и коротким броском достиг кустарника, но тут из Сережиной комнаты донеслись крики, шум борьбы, и из окна выпрыгнула одетая в черное фигура. В руке она держала нож, с которого стекали капли крови. Я не стал стрелять, решил взять гада живым, дабы узнать, за что нас хотели убить и чьих рук это дело.
Тем паче, если Серега мертв, а тогда я в этом не сомневался, Орел наверняка подумает на меня. Иди потом, доказывай, что ты не верблюд. Загонят перо в бок, да и дело с концом.
Отбросив в сторону автомат, дабы не вводить себя в искушение, я шагнул навстречу незваному гостю. Удар ножом был молниеносен. Несмотря на хорошую реакцию, я едва успел увернуться. Затем ногой выбил нож. Противник оказался неплохим бойцом. Злобно взвизгнув, он ринулся на меня, нанося серию бешеных и, надо сказать, отлично поставленных ударов. Отразив атаку, я провел "лай-кик"<Сноска Удар голенью ноги. Широко применяется в таиландском боксе, кикбоксинге и боевом карате. Наносится по мышцам или сухожилиям ног противника.> справа и тут же прямой в челюсть. Убийца рухнул на землю, но, когда я наклонился над ним, чтобы поднять и оттащить в дом, неожиданно вцепился мне в горло. Не удержавшись на ногах, я свалился тоже. Мы покатились по двору. Я оказался значительно сильнее и очень скоро добрался до его шеи, перекрыл пальцами сонные артерии. Конвульсивно вздрогнув, тело обмякло. Теперь у меня появилась возможность рассмотреть получше поверженного врага. Он был одет в обтягивающие черные джинсы и такого же цвета водолазку. Залепленное грязью лицо, короткая стрижка, худощавая мальчишеская фигура, бедра гораздо шире плеч. Педик, что ли? Прежде чем нести пленника в дом, я решил связать его. Вдруг очнется не вовремя, опять за глотку ухватит?! Чтобы стреножить, спустил джинсы до колен, сорвал водолазку, которую собирался использовать вместо веревки, и замер в удивлении - передо мной лежала девушка! Впрочем, долго размышлять по данному поводу не было времени. Стерва заворочалась, приходя в себя. Повернув ее лицом вниз, я наступил коленом на позвоночник, заломил руки за спину и крепко связал импровизированной веревкой.
В этот момент на пороге дома появился Серега. Левой рукой он зажимал бок, из которого струилась кровь. Окликнув меня по имени, Сергей пошатнулся и едва не упал. Девушка тем временем очнулась и материлась, как пьяный бомж. Успокоив паскуду легким ударом в основание черепа, я бросился к товарищу. Рана оказалась неопасной, нож прошел вскользь, распоров кожу, но не задев жизненно важных органов. Крови, однако, вышло много.
- Бинты и йод, падлы, живо! - прорычал я перепуганным супругам Корзинкиным, жавшимся в глубине холла. - Небось, по вашей наводке нас замочить хотели?! На куски порежу!
- Перестань, Андрей, они здесь ни при чем! - слабым голосом произнес Серега.
- Ты уверен?
- Да, я знаю, кто приходил! - тут глаза у парня закатились, и он потерял сознание. Отнеся Сергея на стоящий поблизости кожаный диван, я тщательно перевязал рану (еще в Афганистане получил хорошую практику) и, оставив его на попечение Стеллы, вышел во двор. Пленница к тому времени очухалась и ерзала по земле, пытаясь освободиться. Заметив меня, она вновь разразилась отборной руганью.
- Ну-ну, погавкай напоследок, - усмехнулся я. - Скоро запоешь по-другому, сука!
Девица немного притихла, лишь испепеляла меня полным ненависти взглядом.
Только теперь я наконец как следует рассмотрел ее.
Красивая, тебе скажу, была телка. Небольшая, но крепкая грудь, стройные ноги, полные бедра, гладкая кожа, однако в тот момент мне было глубоко плевать на все ее прелести. Не церемонясь, я сгреб девушку в охапку, отнес в подвал и приковал наручниками к батарее. Затем, прихватив карманный фонарик, снова отправился на улицу проверить, что случилось с тем ублюдком, который стрелял в меня из кустов. Его я обнаружил довольно быстро. Это оказался молодой парень лет двадцати, хлипкого телосложения и с невероятно злым лицом. Пули из моего автомата буквально изрешетили ему грудь. Физиономию незадачливого убийцы искажала отвратительная гримаса, мертвая рука крепко сжимала пистолет с глушителем. Несколько минут я размышлял, где спрятать труп. Стрельбу наверняка кто-нибудь слышал. В скором времени заявится милиция, начнет все кругом обнюхивать, задавать каверзные вопросы. Пойди докажи им, что ты просто защищался. А даже если и докажешь! "Откуда у вас автомат?" - поинтересуются лягавые, начнут шить статью за незаконное хранение оружия. Это в лучшем случае. Наверняка попытаются навесить мокруху! Закопать? Не пойдет, найдут запросто! Оставался единственный выход.
Заперев Корзинкиных в спальне и приказав сидеть тихо, я запихал тело в большой целлофановый мешок, засунул в багажник своей машины, прихватил проволоку, две пудовые гири и поехал к реке, благо она находилась неподалеку. Выбрав самое глухое местечко, где никогда не купались местные жители, я положил в мешок гири, завязал его проволокой и столкнул в воду. По счастью, здесь даже около берега была глубина в два моих роста. Закончив омерзительную процедуру, я вернулся обратно. Мне раньше не раз приходилось встречаться со смертью лицом к лицу, но я так и не привык к ней, проклятой. Желудок бунтовал, порываясь извергнуть наружу содержимое, болела голова, знобило. Лучше всего было бы сейчас хорошенько выпить, но я понимал расслабляться рано, времени в моем распоряжении оставалось не так много. Я быстро ликвидировал на улице и в доме следы крови, собрал гильзы. Спустившись в подвал, заткнул пленнице кляпом рот и, уходя, наглухо запер дверь. Потом освободил насмерть перепуганных Корзинкиных и провел с ними разъяснительную беседу.
- С ментами буду говорить сам. Вы лучше помалкивайте, в крайнем случае поддакивайте. Если сболтнете лишнее - пеняйте на себя. О вас обоих давно могила плачет.
Перебивая друг друга, супруги поспешили заявить о полной своей лояльности.
Зайдя в Серегину комнату, я увидел, что он спит, и не стал будить, хотя очень хотел узнать, что все-таки произошло. Бесноватая девица киллер, поганый юнец, пуляющий в меня из пистолета с глушителем. Главное, ни с того ни с сего! В настоящий момент наша бригада ни с кем не воевала, ребята Орла, насколько известно, тоже. Это в фильмах про бандитов кровь льется потоками, убитые сыпятся, как спелые желуди. На самом деле славянские группировки к оружию прибегают редко, между собой, как правило, договариваются мирно. Только чечены да прочая чернота - любители глотки резать. Может, кто из них решил нам войну объявить? Вряд ли! Ни убитый парень, ни пленная девчонка ни в коем разе не напоминают кавказцев, кроме того, если бы те наняли наемных убийц, то обязательно профессионалов, а не таких сопляков. Нам подложили бы бомбу или прихлопнули из снайперской винтовки.
Но лезть в окно с ножом!
Кстати о ноже. Только теперь я получил возможность внимательно его разглядеть. Вещь оказалась поистине необычной: острый, как бритва, клинок, загнутый полумесяцем, агатово-черная рукоятка из непонятного металла. На ней - выгравированные золотом изображение козлиной головы и три шестерки. Я повертел в руках странный кинжал, положил его на каминную полку, выпил залпом стакан коньяка и уселся в кресло, вытянув ноги к огню. Спать абсолютно не хотелось. Выпивка все же подействовала. В животе потеплело, мышцы расслабились, немного успокоились накрученные нервы. Тьма за окном постепенно сменялась сероватым полумраком, близилось утро. Лишь когда совсем рассвело, мне удалось ненадолго задремать.
Проснувшись через пару часов, я увидел перед собой господина Корзинкина. Белого как мел бизнесмена сотрясала мелкая дрожь.
- Ми-милиция при-е-ехала! - заикаясь, пролепетал он.
- Сиди здесь, не высовывайся, разберусь сам, - распорядился я и вышел во двор. У ворот стоял потрепанный "воронок", возле которого топтались два местных мента, явно завороженные внушительными габаритами корзинкинского особняка. Один - заспанный лейтенант неопределенного возраста, с одутловатым землистым лицом, другой - совсем юный сержант, видно, только после армии. Изобразив на физиономии лучезарную улыбку, я поспешил навстречу "дорогим гостям".
- Хорошо, что вы приехали! - стараясь казаться взволнованным, заговорил я, обращаясь к лейтенанту. - Мы как раз собирались звонить! Тут такие вещи творятся, прямо кошмар, на улицу выйти страшно! Всю ночь стреляли, развели, понимаете, бандитов, куда милиция смотрит! Надеюсь, их уже поймали?! - стерев с лица приветливое выражение, строгим тоном осведомился я. Ошарашенные столь стремительным напором служители закона подавленно молчали.
- Мы, собственно, хотели получить свидетельские показания, опомнился первым лейтенант, - уточнить детали, которые помогут задержать преступников...
- Значит, они до сих пор на свободе?! Безобразие!
Молоденький сержант казался совершенно сконфуженным, но более опытный лейтенант быстро обрел дар речи:
- Вы кто такой будете? Я вас здесь раньше не встречал!
- Племянник Анатолия Сергеевича Корзинкина, а вы?!
- Лейтенант Кирюшин.
- Очень приятно, пожалуйста, удостоверение! Прекрасно, теперь задавайте вопросы.
Выслушав мое наглое вранье о неизвестных злодеях, устроивших среди ночи стрельбу где-то вон за тем лесочком, и слезливые причитания об ужасной угрозе, подстерегающей честных граждан в этом злополучном месте, менты убрались восвояси, решительно отвергнув просьбу приставить к дому вооруженную охрану.
Выпив две чашки крепкого кофе и убедившись, что Сергей по-прежнему в беспамятстве, я решил спуститься в подвал проверить, как поживает пленница. Девчонка оказалась без сознания. Просидеть всю ночь голым задом на бетонном полу с вывернутыми назад и скованными наручниками руками, да еще с кляпом во рту, тут не каждый мужик выдержит! Неожиданно мне стало ее жаль. Проклятая сентиментальность! Если б я только знал, с кем имею дело! Но тогда я видел перед собой лишь бесчувственную молоденькую девушку с посиневшим от холода худеньким телом. Я отнес ее наверх, окунул в горячую ванную и, растерев насухо полотенцем, закутал в Стеллин махровый халат. Наручники, правда, не снял, только ослабил слегка, а то руки у нее совсем затекли. Девушка по-прежнему не подавала признаков жизни. Уложив ее на диван, я наклонился послушать, бьется ли сердце, и вот тут-то эта тварь, до сих пор изображавшая обморок, попыталась прокусить мне горло. Слава Богу, я успел вовремя отскочить, но острые зубы все же разорвали кожу в районе кадыка.
- Ну ладно, сучка вонючая, теперь узнаешь, почем фунт лиха! - яростно хрипел я, наскоро бинтуя пораненную шею. - Жилы из тебя вытяну, падла, руки-ноги повыдергаю!
- Успокойся, пока действует зелье, она ничего не скажет, - послышался с порога тихий усталый голос, и, обернувшись, я увидел Сергея.
- Какое еще, к лешему, зелье! Она что, на игле сидит?!
- Хуже, Андрей, гораздо хуже!
- Хватит темнить. Объясни, наконец, что за хреновина здесь творится! Если у Орла с кем-то война, нужно было сразу предупредить! Какой-то ублюдок стреляет в меня из кустов, затем эта прошмандовка всаживает в тебя перо, пытается сначала перерезать, а потом перегрызть мне глотку...
- Зелье не наркотик, - прервал мой гневный монолог Серега, - вернее, не наркотик в нашем понимании. Это колдовской отвар, делающий человека одержимым.
Подавившись руганью, я подозрительно воззрился на него, ища признаки сумасшествия. Не иначе, рехнулся парень! "Колдовство", "одержимый" - чушь собачья! Девица вдруг забормотала визгливым голосом какую-то ахинею. Слова было трудно разобрать, кроме непрестанно повторяющегося имени Люцифер.
Подонки
И увидел Господь, что велико развращение человеков на Земле и что все мысли и помышления их были зло во всякое время... И сказал Господь: истреблю с лица Земли человеков, которых Я сотворил...
Книга Бытия. 6: 5-7
Через попущение Божие делается он бессознательно лицом, действующим в качестве орудия в руках Божьих, наказующего или исправляющего наше поведение. И тем самым он бессознательно служит Богу.
И. А. Максимович. Митрополит Тобольский Илиотропион. М., 1993, с. 29
ПРОЛОГ
Историю эту рассказал мне один старый знакомый. Назову его Андреем. Подлинного имени открывать не стану. Почему? Скоро поймете.
Мы познакомились еще в те времена, когда я увлекался карате. Наш тренер любил приглашать в спортзал ребят из других секций, чтобы влить в нас, как он выражался, "струю свежей крови". Спаррингуясь между собой, мы привыкли к приемам и уловкам друг друга. Подобные бои уже не приносили пользы. Поэтому встречи с "гостями" оказывались всегда на редкость полезны. Соревнования же проводились редко, поскольку карате находилось в преддверии очередного запрета. В прессе периодически появлялись статьи, где нас именовали "убийцами" и обвиняли во всех смертных грехах. Каратисты, дескать, "головорезы", надо прикрыть их "лавочку", и в социалистическом отечестве воцарится тишь да благодать.
Я работал тогда на уровне зеленого пояса, а Андрей, как минимум, коричневого<Сноска В каждой школе карате своя иерархия поясов. У нас, в частности, была такая: белый, желтый, красный, зеленый, фиолетовый, коричневый, черный. Черный, в свою очередь, делился на "даны".>, и в спарринге он мне здорово накостылял. После тренировки, в раздевалке, мы разговорились. Началось с того, что я попросил объяснить один интересный прием, после которого секунд тридцать валялся на полу, корчась от боли.
Андрей согласился.
Как все гениальное, прием оказался на редкость прост. Я сам потом его не раз использовал. Затем выяснилось, что Андрей живет неподалеку от меня. Через неделю я сходил на тренировку в их секцию, потом он к нам и так далее. Постепенно мы не то чтобы подружились, но начали испытывать друг к другу приятельские чувства.
Весной меня забрали в армию, и, вернувшись оттуда, я на долгие годы потерял его из виду, вплоть до недавнего времени. Примерно пять месяцев назад промозглым осенним вечером я зашел согреться в первый попавшийся бар. Там мне преподнесли весьма приличный коньяк, чему я изрядно удивился. Сейчас даже в лучших ресторанах могут всучить такое пойло, что кишки в узел завяжутся. Впрочем, я отвлекся. Народу в зале было немного. Мягкий рассеянный свет, тихая музыка, клубы табачного дыма, словом, бар как бар. Я выпил коньяк, выкурил сигарету и собрался было уходить, как вдруг кто-то окликнул меня по имени. Оглянувшись и приглядевшись, я с трудом узнал Андрея. Мы с ним примерно ровесники, жизнь я прожил весьма бурную, так что выгляжу старше своих тридцати, но он казался совершенным стариком. Нет, Андрей не дряхлый калека, с палочкой не ковыляет, фигура по-прежнему крепкая, мускулистая, зато лицо! Седые волосы, сеть морщин, горестные складки у рта, потухшие усталые глаза. "На иглу сел", - подумал сперва я, однако впоследствии убедился - это не так.
Мы поздоровались, выпили за встречу. По правде сказать, я торопился домой, мечтая о вкусном ужине и горячей ванне, но что-то в его взгляде не давало уйти. Андрей угостил шампанским, я, само собой, не остался в долгу, дальше - больше, короче, как говорится, "понеслась душа в рай". Когда оба изрядно нагрузились, он неожиданно начал рассказывать, будто плотину прорвало. Распрощались поздно, под закрытие бара. На следующее утро, едва проснувшись, я сразу вспомнил вчерашнее. По пьяной лавочке можно услышать немало невероятных историй, которым грош цена, однако сейчас я почему-то был уверен - Андрей не врет. Бред шизофреника? Нет, я готов поклясться, он абсолютно нормален. Услышанное мной было невероятно, отвратительно и ужасно. До сих пор мороз по коже продирает. Долго думал я в то утро: верил, не верил. В конце концов решил поговорить с ним на трезвую голову.
Андрей жил там же, где раньше. Встретил меня радушно, но, когда я напомнил про недавний разговор, мгновенно замкнулся, окаменел лицом. Я пытался разговорить его и так и эдак. Без толку. Андрей отвечал односложно: "да", "нет", явно не желая беседовать на данную тему. Убедившись в бесплодности своих попыток, я увел разговор в другую сторону и вскоре под благовидным предлогом распрощался.
Прошло четыре месяца.
Поздним зимним вечером в моей квартире раздался звонок. Мысленно ругаясь, так как очень хотелось спать, я отворил. На пороге стоял Андрей. Он был сильно бледен и дрожал, как в лихорадке.
- Разбудил? Извини, очень нужно поговорить! - в голосе слышалось плохо скрытое волнение. - Ты интересовался той историей, - продолжил он, когда мы расположились на кухне, ожидая закипающий чай. - Хорошо, расскажу, хотя сам не знаю зачем. Наверное, просто хочется выговориться! Я завтра уезжаю, - добавил Андрей ни к селу ни к городу. - Куда? Потом поймешь! Слушай!
Мы засиделись до утра. Мою сонливость будто ветром сдуло. Расстались около полудня. На прощание он отдал мне какое-то письмо, толстую потрепанную тетрадку и магнитофонную кассету.
- Это покойного Сереги, - криво улыбнувшись, пояснил он. - Ему они больше не нужны! - Затем, немного поколебавшись, брезгливо, словно скользкую гнусную жабу, достал еще одну тетрадь в черном переплете.
- Просмотри и эту гадость, если не вытошнит на первых же страницах. А теперь прощай!
С тех пор я его больше не видел. После долгих колебаний я все же решился поведать читателю эту жуткую историю, использовав рассказ Андрея и оставленные им документы.
Имена действующих лиц я изменил. Вы никогда не найдете на карте поселка Матвеевка и деревни Глубокие Озера, поскольку у них другие названия. Лучше не пытайтесь выяснить, где происходили описанные события. Это ни к чему хорошему не приведет.
А за Андрея я поставил в церкви свечку. И да поможет ему Бог!
ГЛАВА 1
РАССКАЗ АНДРЕЯ Г.
Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с понедельника - десятого июня. Тогда мы разбирались с бригадой Орла. Они похитили одного нашего коммерсанта. Нет, на цепях в подвале не держали, как в кино обычно показывают. Просто двое их пацанов денно и нощно при нем находились, дабы не слинял. Ну, наши барыгу, естественно, вызволили, а Орлу забили стрелку<Сноска Назначили встречу для выяснения отношений.>, что, мол, за дела? Оборзел в натуре - бизнесмена нашего красть?! В беспредел ударился, сволочь?!
На разборку приехали во всеоружии. Раз Орел беспредельничать начал хрен его знает, что может выкинуть. Помнишь случай в Долгопрудном? Когда красноярские на мирной стрелке безоружных ребят перестреляли? Так вот, никто из нас не желал оказаться в роли живой мишени. В общем, увешались мы до зубов волынами<Сноска Пистолет, автомат, любое огнестрельное оружие.>, на место встречи заранее разведку выслали: проверить - не спрятал ли где Орел пару снайперов. Однако все оказалось чисто. Кстати сказать, выглядели мы со своим арсеналом, как последние мудаки.
Бизнесмен-то наш оказался кругом не прав. На два фронта работал, падла! Орел был искренне убежден, что Корзинкин - его клиент. Но это еще не все! Барыга поганый назанимал денег, перевел их за границу и сам туда намылился, вот только не успел малость. Наш Филя, когда про такие дела услышал, аж до потолка подпрыгнул. Корзинкин-то, козел, нам за "крышу" четыре месяца не платил, все на бедность жаловался. Филя, старый дурак, ему даже взаймы дал: чуть не прослезился от барыгиных причитаний. А этот пидор вон какую пакость удумал. Правда, в начале разборки, естественно, никто из нас ничего не подозревал. Пока Орел с Филей тележили<Сноска Разговаривали.>, мы в машинах сидели, за автоматы держались да на орловских ребят волками поглядывали. Я рядом с Корзинкиным находился, оберегал от гнусных поползновений "беспредельщиков". Утешал говнюка: не волнуйся, мол, в обиду не дадим! А он весь дрожит, потом воняет, как тюремный матрас.
Серегу я приметил сразу, уж больно разительный контраст - молодое лицо, примерно нам с тобой ровесник, и абсолютно седые волосы. Представляешь?! Его я почему-то тогда во всех тяжких заподозрил, мокрушник, думаю, сейчас за волыной потянется. Ну, мыслю, только попробуй! Вмиг башку отстрелю! По правде сказать, терпеть не могу этих дел: мокрых, в смысле. Со времен службы в Афганистане никого не убивал. Меня пытались не раз, а я нет, в худшем случае по ногам стрелял. Впрочем, вру, потом, в Матвеевке, я много кого завалил, но эти не в счет, не поворачивается язык их людьми назвать. Короче, сижу я в тачке, автомат поглаживаю, корзинкинское нытье слушаю. Он же, падла, скулит, не переставая, под импортным костюмом пузо жирное трясется. Прямо студень, а не человек.
Вдруг Серега подходит, в карман лезет. Я за автомат, а он сигареты вытаскивает, прикурить просит. Они, как потом выяснилось, вообще без оружия приехали. Тут, наконец, Филя с Орлом все проблемы выяснили и прямиком к нам направляются. У Фили глаза, как у дикого кота, горят, красный весь, того гляди инсульт хватит.
"Жаба ты пупырчатая, - шипит он Корзинкину. - Братву лбами сталкиваешь! Я тебя в сортире утоплю, пидор штопаный!"
Пацаны, когда Филя с Орлом про барыгины подлости рассказали, сгоряча пришить его хотели. Потом слегка успокоились - решили морду набить, но тоже не стали. Хлипкий больно, еще подохнет! В конце концов, чтобы Корзинкин недоимки полностью выплатил да за бугор не смотался, приставили к нему охрану. Здесь, надо сказать, тоже без проблем не обошлось. Филя твердит "мои поедут!", Орел - "нет, мои!"
Не доверяют друг другу. Чуть было снова не поругались. Наконец придумали компромисс: каждая бригада отправит по человеку. От нашей послали меня, от них - Серегу. Так мы и познакомились. Бывает ведь такое в жизни! Пять минут назад - враги, тут вдруг - глядь - союзники, а через неделю и вовсе друзьями стали, но об этом после.
Поселились мы в загородном доме господина Корзинкина. Бизнесмен наш совсем скис, о бегстве не помышляет, день-деньской рыщет по городу - деньги собирает. Первое время мы с ним вместе катались, потом плюнули. Куда он денется! Жена-то его Стелла дома сидит, а без нее Корзинкин ни шагу, полностью захомутала. Нет, не думай, мы эту суку в залог не брали, на хер она сдалась! Напротив, старались реже на глаза попадаться, а то липла, как муха, стерва. Баба она не старая, около сорока, фигуристая, но, знаешь, было в ней нечто поганое, трудно объяснить, что именно. Глаза, может быть. Черные, колючие, хитрые!
Тем паче в округе телок молодых хватало с избытком. Я от нечего делать десятка полтора перетрахал. Потом, когда узнал, что по поселку сифилис разгуливает, а триппер для местных жителей что-то вроде насморка, тормознул. Серега девками не увлекался, все время дома сидел, книги читал. Он, как выяснилось, с высшим образованием был, но по причине рыночной экономики в рэкетиры подался. Что ж, всякое бывает! У нас, кстати, в бригаде даже кандидат медицинских наук есть. А я, думаешь, туда от хорошей жизни пошел? Эх, ладно, чего там!
Завязав с бабами, я теперь все время сидел в доме, играл с Серегой в шахматы, беседовал за жизнь. Он хороший парень был, только очень мрачный. Собеседник зато отличный. Начнет анекдоты травить - обхохочешься, но бывало и такое: замолчит, уставится глазами в пустоту, на вопросы не отвечает, словно в шоке. Сначала я, грешным делом, думал - ширяется<Сноска Колет себе наркотики.>, потом узнал правду. Дурь<Сноска Наркотики.> здесь ни при чем, все гораздо хуже.
Как-то вечером сидели мы в зале у камина, пили потихоньку коньяк. Я, знаешь, с детства люблю на огонь смотреть. Бывало, пойдем с ребятами в лесопарк, разведем костер и глядим, как тлеют угли. На душе спокойно становится, легко... Однако в этот вечер все было по-другому. Погода на дворе совершенно взбесилась. Ветер выл, будто раненый зверь, ломился в окна. Стекла едва сдерживали его напор. Где-то вдалеке громыхал гром, приближалась гроза. Иногда сверкали молнии, я раньше никогда таких не видел. Они освещали всю комнату призрачным светом. Дрова в камине ярко пылали, но по коже бегали мурашки. Сергей, вопреки обыкновению, казался сильно возбужденным. Он нервно курил одну сигарету за другой, согнал с колен своего любимца - кота Корзинкиных, временами вскакивал с места и начинал шагать из угла в угол.
- Ты что, Сереж, грозы испугался? - пошутил я. Он пристально посмотрел мне в глаза, криво усмехнулся, но ничего не ответил.
Мы посидели еще с часок, допили коньяк и примерно в начале двенадцатого разошлись по своим комнатам. В эту ночь мне почему-то не спалось. Гроза кончилась, на небе появилась луна. Ее бледные лучи, проникая сквозь прозрачные тюлевые занавески, морозили мне кровь. Временами во дворе дома начинала выть овчарка - Альма. Псина Корзинкиных, несмотря на устрашающие габариты, отличалась редкостным добродушием, ласкалась ко всем подряд, почти не гавкала и уж никогда не завывала.
Промаявшись часа полтора, я надумал пойти посмотреть, что за чертовщина творится с собакой. Уже в последний момент, повинуясь непонятному предчувствию, прихватил с собой автомат. Когда я спускался вниз по лестнице, собачий вой неожиданно стих.
Залитый белесым лунным светом двор казался пустынным. Посреди него в луже крови валялась Альма с разбитым черепом. Наметанным глазом я сразу определил - ей прострелили голову. Окно Серегиной комнаты, а спал он на первом этаже, было приоткрыто.
Спасла мою жизнь грязь. Спустившись с крыльца, я поскользнулся и плюхнулся на задницу. В этот момент послышался негромкий хлопок и над головой взвизгнула пуля. По всей видимости, стреляли из зарослей кустарника возле забора. Недолго думая, я врезал туда длинной очередью. Дикий вопль, полный боли и ярости, подтвердил, что пули попали в цель.
Я решил поглядеть, кого подстрелил, и на всякий случай еще раз полоснул из автомата и коротким броском достиг кустарника, но тут из Сережиной комнаты донеслись крики, шум борьбы, и из окна выпрыгнула одетая в черное фигура. В руке она держала нож, с которого стекали капли крови. Я не стал стрелять, решил взять гада живым, дабы узнать, за что нас хотели убить и чьих рук это дело.
Тем паче, если Серега мертв, а тогда я в этом не сомневался, Орел наверняка подумает на меня. Иди потом, доказывай, что ты не верблюд. Загонят перо в бок, да и дело с концом.
Отбросив в сторону автомат, дабы не вводить себя в искушение, я шагнул навстречу незваному гостю. Удар ножом был молниеносен. Несмотря на хорошую реакцию, я едва успел увернуться. Затем ногой выбил нож. Противник оказался неплохим бойцом. Злобно взвизгнув, он ринулся на меня, нанося серию бешеных и, надо сказать, отлично поставленных ударов. Отразив атаку, я провел "лай-кик"<Сноска Удар голенью ноги. Широко применяется в таиландском боксе, кикбоксинге и боевом карате. Наносится по мышцам или сухожилиям ног противника.> справа и тут же прямой в челюсть. Убийца рухнул на землю, но, когда я наклонился над ним, чтобы поднять и оттащить в дом, неожиданно вцепился мне в горло. Не удержавшись на ногах, я свалился тоже. Мы покатились по двору. Я оказался значительно сильнее и очень скоро добрался до его шеи, перекрыл пальцами сонные артерии. Конвульсивно вздрогнув, тело обмякло. Теперь у меня появилась возможность рассмотреть получше поверженного врага. Он был одет в обтягивающие черные джинсы и такого же цвета водолазку. Залепленное грязью лицо, короткая стрижка, худощавая мальчишеская фигура, бедра гораздо шире плеч. Педик, что ли? Прежде чем нести пленника в дом, я решил связать его. Вдруг очнется не вовремя, опять за глотку ухватит?! Чтобы стреножить, спустил джинсы до колен, сорвал водолазку, которую собирался использовать вместо веревки, и замер в удивлении - передо мной лежала девушка! Впрочем, долго размышлять по данному поводу не было времени. Стерва заворочалась, приходя в себя. Повернув ее лицом вниз, я наступил коленом на позвоночник, заломил руки за спину и крепко связал импровизированной веревкой.
В этот момент на пороге дома появился Серега. Левой рукой он зажимал бок, из которого струилась кровь. Окликнув меня по имени, Сергей пошатнулся и едва не упал. Девушка тем временем очнулась и материлась, как пьяный бомж. Успокоив паскуду легким ударом в основание черепа, я бросился к товарищу. Рана оказалась неопасной, нож прошел вскользь, распоров кожу, но не задев жизненно важных органов. Крови, однако, вышло много.
- Бинты и йод, падлы, живо! - прорычал я перепуганным супругам Корзинкиным, жавшимся в глубине холла. - Небось, по вашей наводке нас замочить хотели?! На куски порежу!
- Перестань, Андрей, они здесь ни при чем! - слабым голосом произнес Серега.
- Ты уверен?
- Да, я знаю, кто приходил! - тут глаза у парня закатились, и он потерял сознание. Отнеся Сергея на стоящий поблизости кожаный диван, я тщательно перевязал рану (еще в Афганистане получил хорошую практику) и, оставив его на попечение Стеллы, вышел во двор. Пленница к тому времени очухалась и ерзала по земле, пытаясь освободиться. Заметив меня, она вновь разразилась отборной руганью.
- Ну-ну, погавкай напоследок, - усмехнулся я. - Скоро запоешь по-другому, сука!
Девица немного притихла, лишь испепеляла меня полным ненависти взглядом.
Только теперь я наконец как следует рассмотрел ее.
Красивая, тебе скажу, была телка. Небольшая, но крепкая грудь, стройные ноги, полные бедра, гладкая кожа, однако в тот момент мне было глубоко плевать на все ее прелести. Не церемонясь, я сгреб девушку в охапку, отнес в подвал и приковал наручниками к батарее. Затем, прихватив карманный фонарик, снова отправился на улицу проверить, что случилось с тем ублюдком, который стрелял в меня из кустов. Его я обнаружил довольно быстро. Это оказался молодой парень лет двадцати, хлипкого телосложения и с невероятно злым лицом. Пули из моего автомата буквально изрешетили ему грудь. Физиономию незадачливого убийцы искажала отвратительная гримаса, мертвая рука крепко сжимала пистолет с глушителем. Несколько минут я размышлял, где спрятать труп. Стрельбу наверняка кто-нибудь слышал. В скором времени заявится милиция, начнет все кругом обнюхивать, задавать каверзные вопросы. Пойди докажи им, что ты просто защищался. А даже если и докажешь! "Откуда у вас автомат?" - поинтересуются лягавые, начнут шить статью за незаконное хранение оружия. Это в лучшем случае. Наверняка попытаются навесить мокруху! Закопать? Не пойдет, найдут запросто! Оставался единственный выход.
Заперев Корзинкиных в спальне и приказав сидеть тихо, я запихал тело в большой целлофановый мешок, засунул в багажник своей машины, прихватил проволоку, две пудовые гири и поехал к реке, благо она находилась неподалеку. Выбрав самое глухое местечко, где никогда не купались местные жители, я положил в мешок гири, завязал его проволокой и столкнул в воду. По счастью, здесь даже около берега была глубина в два моих роста. Закончив омерзительную процедуру, я вернулся обратно. Мне раньше не раз приходилось встречаться со смертью лицом к лицу, но я так и не привык к ней, проклятой. Желудок бунтовал, порываясь извергнуть наружу содержимое, болела голова, знобило. Лучше всего было бы сейчас хорошенько выпить, но я понимал расслабляться рано, времени в моем распоряжении оставалось не так много. Я быстро ликвидировал на улице и в доме следы крови, собрал гильзы. Спустившись в подвал, заткнул пленнице кляпом рот и, уходя, наглухо запер дверь. Потом освободил насмерть перепуганных Корзинкиных и провел с ними разъяснительную беседу.
- С ментами буду говорить сам. Вы лучше помалкивайте, в крайнем случае поддакивайте. Если сболтнете лишнее - пеняйте на себя. О вас обоих давно могила плачет.
Перебивая друг друга, супруги поспешили заявить о полной своей лояльности.
Зайдя в Серегину комнату, я увидел, что он спит, и не стал будить, хотя очень хотел узнать, что все-таки произошло. Бесноватая девица киллер, поганый юнец, пуляющий в меня из пистолета с глушителем. Главное, ни с того ни с сего! В настоящий момент наша бригада ни с кем не воевала, ребята Орла, насколько известно, тоже. Это в фильмах про бандитов кровь льется потоками, убитые сыпятся, как спелые желуди. На самом деле славянские группировки к оружию прибегают редко, между собой, как правило, договариваются мирно. Только чечены да прочая чернота - любители глотки резать. Может, кто из них решил нам войну объявить? Вряд ли! Ни убитый парень, ни пленная девчонка ни в коем разе не напоминают кавказцев, кроме того, если бы те наняли наемных убийц, то обязательно профессионалов, а не таких сопляков. Нам подложили бы бомбу или прихлопнули из снайперской винтовки.
Но лезть в окно с ножом!
Кстати о ноже. Только теперь я получил возможность внимательно его разглядеть. Вещь оказалась поистине необычной: острый, как бритва, клинок, загнутый полумесяцем, агатово-черная рукоятка из непонятного металла. На ней - выгравированные золотом изображение козлиной головы и три шестерки. Я повертел в руках странный кинжал, положил его на каминную полку, выпил залпом стакан коньяка и уселся в кресло, вытянув ноги к огню. Спать абсолютно не хотелось. Выпивка все же подействовала. В животе потеплело, мышцы расслабились, немного успокоились накрученные нервы. Тьма за окном постепенно сменялась сероватым полумраком, близилось утро. Лишь когда совсем рассвело, мне удалось ненадолго задремать.
Проснувшись через пару часов, я увидел перед собой господина Корзинкина. Белого как мел бизнесмена сотрясала мелкая дрожь.
- Ми-милиция при-е-ехала! - заикаясь, пролепетал он.
- Сиди здесь, не высовывайся, разберусь сам, - распорядился я и вышел во двор. У ворот стоял потрепанный "воронок", возле которого топтались два местных мента, явно завороженные внушительными габаритами корзинкинского особняка. Один - заспанный лейтенант неопределенного возраста, с одутловатым землистым лицом, другой - совсем юный сержант, видно, только после армии. Изобразив на физиономии лучезарную улыбку, я поспешил навстречу "дорогим гостям".
- Хорошо, что вы приехали! - стараясь казаться взволнованным, заговорил я, обращаясь к лейтенанту. - Мы как раз собирались звонить! Тут такие вещи творятся, прямо кошмар, на улицу выйти страшно! Всю ночь стреляли, развели, понимаете, бандитов, куда милиция смотрит! Надеюсь, их уже поймали?! - стерев с лица приветливое выражение, строгим тоном осведомился я. Ошарашенные столь стремительным напором служители закона подавленно молчали.
- Мы, собственно, хотели получить свидетельские показания, опомнился первым лейтенант, - уточнить детали, которые помогут задержать преступников...
- Значит, они до сих пор на свободе?! Безобразие!
Молоденький сержант казался совершенно сконфуженным, но более опытный лейтенант быстро обрел дар речи:
- Вы кто такой будете? Я вас здесь раньше не встречал!
- Племянник Анатолия Сергеевича Корзинкина, а вы?!
- Лейтенант Кирюшин.
- Очень приятно, пожалуйста, удостоверение! Прекрасно, теперь задавайте вопросы.
Выслушав мое наглое вранье о неизвестных злодеях, устроивших среди ночи стрельбу где-то вон за тем лесочком, и слезливые причитания об ужасной угрозе, подстерегающей честных граждан в этом злополучном месте, менты убрались восвояси, решительно отвергнув просьбу приставить к дому вооруженную охрану.
Выпив две чашки крепкого кофе и убедившись, что Сергей по-прежнему в беспамятстве, я решил спуститься в подвал проверить, как поживает пленница. Девчонка оказалась без сознания. Просидеть всю ночь голым задом на бетонном полу с вывернутыми назад и скованными наручниками руками, да еще с кляпом во рту, тут не каждый мужик выдержит! Неожиданно мне стало ее жаль. Проклятая сентиментальность! Если б я только знал, с кем имею дело! Но тогда я видел перед собой лишь бесчувственную молоденькую девушку с посиневшим от холода худеньким телом. Я отнес ее наверх, окунул в горячую ванную и, растерев насухо полотенцем, закутал в Стеллин махровый халат. Наручники, правда, не снял, только ослабил слегка, а то руки у нее совсем затекли. Девушка по-прежнему не подавала признаков жизни. Уложив ее на диван, я наклонился послушать, бьется ли сердце, и вот тут-то эта тварь, до сих пор изображавшая обморок, попыталась прокусить мне горло. Слава Богу, я успел вовремя отскочить, но острые зубы все же разорвали кожу в районе кадыка.
- Ну ладно, сучка вонючая, теперь узнаешь, почем фунт лиха! - яростно хрипел я, наскоро бинтуя пораненную шею. - Жилы из тебя вытяну, падла, руки-ноги повыдергаю!
- Успокойся, пока действует зелье, она ничего не скажет, - послышался с порога тихий усталый голос, и, обернувшись, я увидел Сергея.
- Какое еще, к лешему, зелье! Она что, на игле сидит?!
- Хуже, Андрей, гораздо хуже!
- Хватит темнить. Объясни, наконец, что за хреновина здесь творится! Если у Орла с кем-то война, нужно было сразу предупредить! Какой-то ублюдок стреляет в меня из кустов, затем эта прошмандовка всаживает в тебя перо, пытается сначала перерезать, а потом перегрызть мне глотку...
- Зелье не наркотик, - прервал мой гневный монолог Серега, - вернее, не наркотик в нашем понимании. Это колдовской отвар, делающий человека одержимым.
Подавившись руганью, я подозрительно воззрился на него, ища признаки сумасшествия. Не иначе, рехнулся парень! "Колдовство", "одержимый" - чушь собачья! Девица вдруг забормотала визгливым голосом какую-то ахинею. Слова было трудно разобрать, кроме непрестанно повторяющегося имени Люцифер.